На другой день, в воскресенье утром, они отправились на экскурсию в «Пещеру великана». Здесь была стоянка доисторических людей, затем всей компанией посетили Порт-Шарлот, где осмотрели этнографический музей. После осмотра экспозиции они разделились — Гран Маша, Виола и Ровен поехали к Килдалтонской часовне, где возле погоста возвышался древний, вырубленный из белого камня кельтский крест, а дети вместе с дядей Роби захотели посетить сельскую ярмарку, что рядом с Боумором. Здесь собралось много туристов — включая и пресловутых гии, — покупавших изделия местных ремесленников. Тут же выступал фольклорный ансамбль.

У Ди исчез всякий страх — все ей здесь нравилось: и веселая толпа, и песни, и задорные, чуть гнусавые звуки волынки, и изобилие сыров домашнего приготовления, которые выглядели так вкусно, копченостей, молочных продуктов. Особенно поразили здоровенные красавцы колли, охранявшие гурты овец, а также маленькие лохматые горные коровы и их огромные, с лирообразными рогами сестры из Айшира. Племенные животные с надменным высокомерием поглядывали на собравшихся вокруг них людишек, ахающих и охающих при виде цифр, отражающих количество и качество молока. В соседних рядах демонстрировали овец и тут же — горы шерсти, которую настригли с элитных экземпляров…

Переночевала компания в маленьком отеле в Килдалтоне, наутро Гран Маша привезла их на побережье возле Лачиндааля, где в небольшом домике в 2006 году родился их дед Кайл Макдональд. Невысокое строение с белеными стенами давным-давно принадлежало другим людям, но, по-видимому, и новые хозяева редко наведывались сюда. С улицы было видно, что двери на запоре, однако дети упросили взрослых, чтобы их выпустили из машины и позволили осмотреть подворье.

— Ладно, — согласилась Виола. — Только одна нога там, другая здесь. Гран Маша, дядя, тетя Ровен — все мы считаем, что лучше побыстрее отправиться на пикник, чем торчать здесь перед закрытыми дверями.

— Мы скоренько, — взмолилась Ди. — Мы только посмотрим на дом, в котором родился дедушка…

Они вошли во двор — сердца их забились гулко, часто. Впервые Гран Маша предстала перед ними не как важная персона, профессор университета, а как обыкновенная бабушка, женщина, жена, которая тоже была замужем, занималась хозяйством. У нее был муж, которого звали Кайл. И дети были… И ребенок Ян, их отец… Их скрывающийся на Каледонии таинственный отец. Все началось здесь… Это было так странно… Раньше Кену и Дороти никогда в голову не приходило, что все эти вещи взаимосвязаны, что их появление на свет впрямую зависело от случайной встречи дедушки и бабушки, папы и мамы, от их любви, разлук…

Они, взявшись за руки, осторожно обошли дом — жилище предстало перед ними в каком-то новом завораживающем виде. Казалось, что все здесь: каждая сосенка, каждая былинка из буйно разросшейся, наглухо забившей двор травы, небо, подернутое легкой дымкой, морская даль — знают о них, о Кеннете и Доротее, нечто такое, что доселе было скрыто завесой забвения. Время здесь обретало плоть…

— Дедушка теперь тоже живет на Каледонии. Как и папа, — тихо сказал Кен. — Он пишет книги. Мне дядя Роби говорил… Они оба — и папа и дедушка — так и не стали оперантами. — Брат еще сильнее понизил голос. — Как и мы. Поэтому мама и Гран Маша никогда не вспоминают о них.

— Я вот что думаю, — прошептала Ди. — Когда дедушка был маленький, он тоже носил клетчатую юбку?

Не дождавшись ответа, она высвободила свою руку, подошла к темному окну, заглянула внутрь. Кен снисходительно улыбнулся.

— Вряд ли. Он родился до Великого Вторжения. Дети тогда носили такую же одежду, что и взрослые. Я читал, что жители Каледонии носят клетчатые юбки. Может, он тоже в ней щеголяет… И папа тоже…

— Я вот думаю, какой он, дедушка? Наверное, хороший. Как мне хочется посмотреть на него. И на папу тоже… Как ты считаешь, нам когда-нибудь позволят?

— Глухой номер! — мрачно откликнулся Кен. — Мама никогда не разрешит. И на Каледонию нас не отпустят.

Ди печально кивнула, потом добавила:

— Она думает, что Земля — самое замечательное место.

— Не знаю. Не уверен, что так, — сказал Кен. — Когда я вырасту, обязательно отправлюсь на Каледонию и сам все посмотрю.

— Возьми меня с собой! — страстно зашептала Ди.

Кен не успел ответить — неожиданно запикал прикрепленный на запястье прибор. Мальчик нажал кнопку. Из переговорного устройства донесся язвительный мамин голос: «Немедленно возвращайтесь. Сколько можно вас ждать!»

— Кени, ну, пожалуйста… — Глаза Ди наполнились слезами. — Кени!.. Ну, поклянись, что возьмешь меня с собой на Каледонию.

— Глупая ты, — отозвался брат, потом, однако, до него что-то дошло, и голос его смягчился. — Хорошо, обещаю. Теперь пойдем к машине, пока мама не отодрала нас за уши.

Финальной сценой их пребывания на острове должен был стать пикник, организовать который предложила Гран Маша. Времени до отхода последнего парома в Шотландию было вполне достаточно, и они отправились на северо-западное побережье Айлея.

Здесь, в Грунартском ущелье и на поросших вереском низинах, было очень живописно. Чуть поодаль берег крутыми откосами обрывался к морю. В бухте, куда, широко раздвинув склоны, выползало ущелье, среди зарослей камыша и частых болотистых бочажков, был рай для птиц.

— На Айлее, — начала рассказывать бабушка, — даже в лучшие времена проживало не более пятнадцати тысяч человек. Многие из них гибли в бесконечных стычках. Нравы здесь всегда были суровые. После Вторжения, когда открылась дорога к звездам, половина жителей — не меньше — подались в далекие края. Те же, кто остался, — люди заботливые, хозяйственные, потому и остров не одичал, не превратился в пустыню.

— Те, кто уехали отсюда, поселились на Каледонии? — спросила Ди.

— Да, — коротко ответила бабушка и тут же перевела разговор на события давно минувших дней, на сражение, которое произошло возле Грунартских болот.

К этому моменту уже все — включая Кена — успели просмотреть дискету, на которой была запечатлена легендарная битва и история о злом духе Килнава. (Когда Роберт Страчан попытался с помощью местной службы «телеком» отыскать Джона Квентина и Магдалу Маккендал, ему ответили, что вышеназванные лица на острове не проживают, так что дискету возвращать было некому.) Виола с подозрением отнеслась к «выдумкам» насчет Килнавского гнома. Она выбрала время и поговорила с директором этнографического музея. Выяснилось, что нет никаких бесспорных свидетельств, что на острове существовал некий исторический персонаж, который мог бы войти в легенду в качестве гнома Даб Сита. Относительно утверждения, что всякому, кто встретит Килнавского духа, не поздоровится, он только рассмеялся и назвал эти разговоры беспочвенной болтовней.

Всей компанией они осмотрели место битвы, случившейся на острове в 1598 году. С этого места были хорошо видны разводья на блистающих от выступившей соли болотах. Ди, сверяясь со своим справочником, занялась изучением птиц. Затем они поехали по побережью на север. Через пять километров добрались до развалин старинной церкви. Здесь Ровен сделала несколько тридиснимков — всем хотелось запечатлеться на этом историческом месте.

Церковь Святого Нейва была когда-то выстроена из массивных серых плит, которые теперь густо поросли желтоватым лишайником. Рядом стоял каменный крест — вырезанная на нем надпись почти совсем стерлась, прочитать ее было невозможно. Ди здесь сразу не понравилось — пусть вокруг растут такие дивные полевые цветы, пусть вокруг тишина и прелесть… Прежний страх и ожидание беды с новой силой овладели ею. Она отказалась войти внутрь, темнота в арочном проеме, казалось, дышала ненавистью. Девочка первой влезла в машину, когда все решили, что пора отправляться в обратный путь.

После того как машина миновала Килнавскую пустошь, по обеим сторонам дороги потянулись брошенные фермы. Наконец проселок отвернул от побережья и побежал в глубь острова. У небольшого озерка, где плавало множество уток, притормозили, чтобы Ди могла определить породы. Вскоре вдали показался противоположный берег острова. Здесь, среди песчаных дюн, были устроены стоянки, где можно организовать пикник. Неподалеку виднелись еще два автомобиля — возле них сновали люди, по-видимому тоже решившие весело провести время. Небо вновь затянулось тучами, огромные волны обрушивались на берег, однако за дюнами было тепло и уютно. На ленч они собрались за гигантским столом, сбитым из толстых деревянных плах. Тут же налетели тучи чаек…

Кен было бросился за ними в погоню, но Гран Маша приказала ему вернуться и подтвердила свои слова увесистыми метакинетическими тычками, разгоняющими птиц. Ди, серьезная как всегда, тут же достала определитель и принялась сличать кружащихся вокруг чаек с появляющимися на экране изображениями. Чайка-селедочница, голубая чайка, маленькая черноспинная чайка, обыкновенная чайка…

— Замечательно, — Виола погладила дочь по голове, потом обратила ее внимание на большую темную птицу, парящую над заливом. — Знаешь, как она называется?

— Нет, мама.

— Это поморник. Очень необычный экземпляр. Найди его в своем справочнике.

Ди послушно нажала на кнопку — на экране начали сменяться картинки, изображавшие разные породы птиц…

И вдруг все повторилось!

Лицо Ди словно оледенело — тонкий силовой металуч вновь попытался проникнуть в ее сознание. До сих пор все попытки были очень деликатны, она едва ощущала чужую злую волю, теперь же кто-то пытался силой прорваться в ее мысли. От настойчивого неприятного ощупывания ее даже передернуло. Только бы мама не заметила.

— Ты нашла эту птицу? — спросила Виола. — Давай помогу.

— Нет… нет, я сама. Не могу разобрать — то ли серый алан, то ли какая-то другая порода. Ты забыла, мама, я же не владею дальновидением.

Луч начал еще настойчивей пробиваться в сознание.

О, ангел мой!.. Укрепи мою защиту…

Дядя Роби достал бинокль, протянул племяннице.

— Ну-ка, возьми эту штуку.

Ди торопливо начала подстраивать окуляры, тем временем на экране справочника появилось изображение птицы, под которым было написано: «Поморник».

— Видишь, очень похоже, — обрадовалась Виола. — Может, ты поешь?

Ленч для семейства Макдональдов был приготовлен и упакован в отеле. В большой картонной коробке лежали сандвичи с местным сыром и тонкими ломтиками мяса, помазанного горчицей. Здесь же были пучки сельдерея, морковь и твердые крупные яблоки из Новой Зеландии, а также имбирный хлеб. Дети пили молоко, а взрослые свежезаваренный чай из термоса. Когда с едой было покончено, они достали из машины уже подготовленные рюкзаки, затем Гран Маша набрала команду на приборном дисплее автомобиля и включила автопилот.

Теперь их ждала прогулка по побережью, в конце маршрута они вновь сядут в этот автомобиль — тот должен самостоятельно добраться до заранее согласованного места ожидания.

Тетя Ровен спросила Гран Машу:

— Может, заглянем на бывшую ферму Макгрегоров, когда придем в Санейгмор?

Гран Маша отрицательно покачала головой.

— Я уже справлялась сегодня утром в отеле. Ферма в чьем-то частном владении и закрыта для посещения туристами. Мы можем полюбоваться ею с прибрежных утесов, потом с дороги, из окна автомобиля. — Она застегнула пряжку уже закинутого за плечи рюкзака и объявила: — Ну, потопали…

Никто из взрослых не обратил внимания, что Ди почти ничего не съела. Она тихо надела свой рюкзачок и двинулась вместе со взрослыми. Все тот же мысленный буравчик настойчиво сверлил ей мозги.

Позже Ди не могла вспомнить ничего существенного, что бы привлекло ее внимание в первый — или около того — час их перехода. Никакие красоты, никакие птицы, причудливые скалы, ни разговоры взрослых не отложились в ее памяти — все это время она упорно боролась с врагом, и где-то на исходе шестого десятка минут ее прожгла мысль — враг ничего не может с ней поделать. Ничего! Ее голубое защитное облачко, высвободившееся из запертого ящика, окутало ее таким плотным покрывалом, что недруг — кто еще мог так безжалостно пытаться проникнуть в ее мысли! — оказался бессилен. Более того, он отступил. Сдался! Проиграл!.. Это было чудесное ощущение — радость победы охватила ее, она даже поделилась с Кеном.

— Мне только пять лет, — с гордостью заявила она брату, — но я очень сильная…

— Тогда понеси мой рюкзак, — потребовал Кен.

Девочка прикусила язык и бодро вышла вперед группы. Теперь все вокруг предстало перед ней в своем истинном милом блеске — и край земли, обрамленный утесами, и зеленые луговины, перегороженные легкими переносными изгородями, и жутко прекрасное, переливающееся серо-стальными и синеватыми оттенками море, и низкие облака… Одним словом, все, что Гран Маша и мама называли родиной…

Сердце ее запело.

Я сильная, я сильная, очень сильная…

Тропинка привела их к маленькому ручью, протекавшему в низине между нагромождений скал — что-то дернулось в груде камней и тут же замерло. Девочка оторопело глянула в ту сторону — может, зверек какой? Потом осторожно сняла с шеи бинокль дяди Роби.

Это не зверек…

Больше похоже на маленькую обезьянку… Существо юркнуло в щель между глыбами. Жаль, она только-только навела на резкость. Но разглядеть его она почему-то успела. Это был малорослый человечек — меньше Кена — с непропорционально длинными руками и коротенькими ножками. И с огромной — в две лопаты? — бородой,

Даб Сит!

Не может быть! Это же сказка… О, мой ангел!..

Кен и взрослые так и нашли ее, замершую, с приставленным к глазам биноклем. Она почти не дышала.

— Ты заметила что-то интересненькое, Доди? — спросила мама.

Девочка медленно опустила руку с биноклем.

— Я подумала… но оно тут же исчезло. Только я не поняла что… — Она вернула бинокль дяде Роберту, лицо ее ничего не выражало — Ди успела справиться со страхом.

Теперь девочка шла рядом со взрослыми и беспрестанно озиралась вокруг.

Загадочное существо больше не появлялось.

Компания во главе с Гран Машей спустилась к морю и осмотрела огромную пещеру, пробитую волнами в прибрежных скалах. Здесь гнездились тысячи каменных голубей. В небе над самой пещерой парил красавец сокол… Ди успокоилась, снова взяла у дяди бинокль и принялась тщательно изучать оперение хищника. Соколы были очень редкие птицы — она видела их на тридиснимках. Этот экземпляр напоминал тех, что живут в Гренландии — он был почти белый.

Неожиданно прекрасная птица, взмахнув крыльями, взмыла вверх и через мгновение, описав круг, вернулась в исходную точку. Здесь сокол сложил крылья и неуловимо, словно молния, ударил одного из вылетевших голубей. С неба посыпались перья, а птица, совершив еще один круг, направилась к черным скалам, острыми пальцами торчащими из воды.

Ди с трудом перевела дыхание. Разумеется, хищник обязан искать добычу, но то, что произошло на ее глазах, нагнало жестокую тоску. Печально, что на свете рождаются существа, которым на роду написано убивать, которые могут выжить, только одаривая смертью других. Что за странные шутки природы — именно убийцы почему-то бывают наиболее красивы. Жуть!.. Девочка нашла в справочнике и каменного голубя, и гренландского сокола, потом вновь вернула дяде бинокль и уже по дороге, вышагивая рядом с ним, принялась размышлять…

Люди тоже убивают животных — мы питаемся ими. Ведь тот кусочек жареного мяса на сандвиче тоже когда-то был живой плотью. Некоторые из ее приятелей в детском саду питались исключительно овощами — они говорили, что уважают священное право животных на жизнь. Это так здорово звучало, так замысловато… Когда же она попыталась поделиться своими сомнениями с мамой, та вдруг рассердилась, заявила, чтобы Доди не молола чепухи и быстрее доедала котлету из свинины. Конечно, домашние животные даже боли не чувствуют, когда их убивают — они так устроены, — но бедный голубь должен был что-то ощутить в тот момент, когда попал в когти сокола? Боль, страдание?.. Или нет?.. Ей смутно припомнилась познавательная тридивизионная программа, в которой выглядевший очень умным дядя объяснял зрителям, что хищники расправляются с жертвами мгновенно, сразу приводят их в состояние шока, так что погибающее животное ничего не чувствует. Правда ли это? Возможно, Бог в самом деле побеспокоился о несчастной скотинке — особенно когда он впервые встретился со зверями, алчущими мяса… Ему, наверное, стало жалко и тех и других…

Размышляя над этой тайной, Ди совсем перестала бояться.

В полдень они добрались до залива Санейгмор, взошли на холм. Среди зеленых полей виднелись развалины домов — там когда-то жили фермеры. Теперь картина запустения нагоняла грусть… Пока они отдыхали на вершине холма, перекусывали, Роберт Страчан рассказал о событиях, происходивших здесь в XVIII веке. В ту пору владевшие огромными земельными наделами лендлорды сгоняли крестьян с их участков и огораживали обширные угодья, чтобы разводить все больше и больше овец. Это были трагические годы. Тысячи людей лишились своих ферм, покинули родные места.

Ди долго молчала, прикидывала и так и этак, потом спросила:

— Неужели бедные фермеры ничего не могли поделать?

Дядя Роби снисходительно посмотрел на племянницу.

— Они были бессильны. В те дни закон был на стороне богатых, в нем утверждалось, что собственность куда важнее человека. Так что бедные фермеры должны были отправиться за моря, например, в Северную Америку. Сколько страданий выпало на их долю! Те же, кто остался, не испытывали угрызений совести и продолжали разводить овец. Кое-кто из них впоследствии оказался предками Джеймса Макгрегора. — Дядя Роби усмехнулся. — Значит, и вашим тоже…

Гран Маша, ни слова не говоря, указала на широкую седловину между зелеными холмами — там когда-то располагалась ферма Макгрегоров. Теперь на острове овец уже не разводили, и одинокий, сохранившийся дом служил летней дачей для своих хозяев.

В то время, пока Ди осматривала окрестности, внезапный укол страха вновь насторожил ее. Она была уверена — вот оно, это место, источник ее тревоги, ужасных переживаний, не дававших душе покоя. Она не могла объяснить, как догадалась об этом, но именно здесь, в седловине между холмами, рождались те кошмары, которые терзали ее все праздники.

Она робко обратилась к Кену, стремясь привлечь его, помочь разобраться в этом неожиданном открытии, но тот не стал ее слушать.

— Всем известно, — заявил он сестре, — что Джеймс Макгрегор был великий человек. Один из самых замечательных, что когда-либо жили на Земле. — Он даже не пытался скрыть насмешливого презрения к сестре. — Его старый дом — даже место, где он стоял, не могут внушать дурные предчувствия.

— Не дом. — Ди попыталась еще раз убедить брата. Ее губы дрожали, она не могла сдержать слезы. — Люди, которые теперь живут там!.. Это они пытаются пробить мою защиту. Не гии или крондак, а они!.. Я теперь точно знаю!..

— Ты же говорила, что твое сознание теребят экзотики.

— Да, так было. Может, в этом доме теперь живут экзотики. Вся опасность исходит от них… Я только что повстречалась с Килнавским духом, когда мы были у ручья.

— Это когда ты стояла словно каменная? С ума сходишь? — Он повернулся и бросился в сторону. Тем не менее Ди почувствовала, что брат тоже чем-то сильно напуган. Может, это она довела его своими жалобами. Издали Кен обернулся и крикнул: — Скажи маме, если ты боишься. Оставь меня в покое…

Конечно, она не могла ничего сказать маме или кому-нибудь из взрослых. Это было выше ее сил. Опять испытать унизительные расспросы, ехидные, понимающие реплики, многозначительные кивки и взгляды, которыми они будут обмениваться между собой. Нет уж!.. Она закрыла лицо руками и взмолилась, обращаясь к своему ангелу. Потом мама окликнула ее, и они направились к тому месту, где их ждал автомобиль, — к высотам Тон Мор. Гран Маша по пути сообщила, что в той стороне гнездятся кайры и, если им улыбнется удача, они могут встретить тупиков.

Черт бы побрал этого ребенка!

Я уже который час вьюсь вокруг нее, какие только уловки не использовал — все впустую. Унеенепробиваемыйзащитныйэкран. Это та поганая девчонка, которой мы вешали лапшу на уши на пароме — та, у которой вообще не было никакого экрана. Откудаподобнаясила?.. Ее мощь растет прямо на глазах. Способности в скрытом состоянии, но бьюсь об заклад, что она — единственная, кто ощущает присутствие Гидры, а все эти полноценные операнты и мальчишка — сущие лопухи.

Мади, она может представлять угрозу?

Да…

Наш план в опасности?

Какашка недозрелая! Это называется ребенок!.. Если бы она представляла какую-нибудь угрозу, Фурия бы нас предупредила.

Фурия сама могла ничего не знать.

ФуриядорогаяФуриязнает все!!

Она составляла планумненъкийплан, как она могла знать, что наткнемся на глупого ребенка, чей защитный экран оказался мощнее, чем у любого взрослого операнта. Что Гидре не хватит сил проделать в нем щель. Кто бы мог предполагать, что будет как камень… Мади и я очень мягко обошлись с ней на пароме, сразу подобрали ключик к ее мозгам… В тот момент и ключик искать не надо было.

…Парнелл (тревожно). У нас еще в запасе прощальный ужин.

Опять сработаем вхолостую. Квинто и Мади, возможно, правы. Действуем, как договорились.

Ни девочку, ни Гран Машу не надо воспринимать всерьез. Ими пренебречь.

Что еще остается! Нашей объединенной метапсихической мощи не хватит на девчонку + взрослые операнты.

Дерьмо собачье! Почему мне не позволили спрятаться на вершине холма и столкнуть с обрыва этого скверного ребенка? Не надо никаких метаобъединений — только дернуть за запястье — и дело сделано!

Заткнись, Парнелл. Тут серьезное дело, а мы не можем понять, откуда у нее берутся силы противостоять испытующему лучу. Ты уверен, что сам не полетишь в пропасть вместо нее, да еще на глазах у всей этой компании?

(Смешок.) Слишком ты с ней церемонишься!

Подожди, я сейчас поем, потом ты увидишь, как я умею церемониться.

Прекратите, вы, безмозглые ослы! Твоя идея, Парнелл, уже не актуальна. То есть она своевременна, но в другом смысле… Внимание! Все составные части Гидры, в полную боевую готовность! 2 Страчан + Ровен Грант должны быть увлечены в пещеру. При этом спеленать их так, чтобы никто не пикнул. Чтобы никаких телепатических вскриков. Не допустить вызова помощи по персональным телекомам на запястьях. Еще раз напоминаю, что согласно инструкции Фурии наша цель — трое исследователей. Остальные — исключительно… Девчонка — исключительно… Мади, готова?

Мади всегда готова взять под козырек…

Селина, разговорчики! Это будет веселая пирушка. Я жажду их плоть, я голодна…

Ну вы, чертовы дети, ну-ка, быстро в метаконцерт. Селина, помолчи! И ты, Парнелл. Убить их — непростое дело. Ни звука, полная тишина, никаких следов или других намеков, позволяющих понять истинную картину случившегося, никакого вреда другим, другие — пусть потом протирают глаза.

Что насчет мальчишки?

Мальчишка — исключительно. Повторяю приказ. 2 Страчан + Ровен Грант — включительно, остальные — исключительно.

О-о-о-о-ох-х-х-х!

Я согласен с Квинто. Если полноценный оперант Маша Макгрегор-Гаврыс останется с детьми, она прежде всего займется ими, начнет спасать щенков и с задержкой поднимет тревогу. Если она будет одна, она станет действовать куда решительнее.

О-О-О-Х-Х-Х!

Эй, Селина, не печалься, мы еще вволю погуляем здесь, на этом острове. Трое полноценных оперантов! Какая метаоргия!.. Мы развеем их прах в пределах Солнечной системы.

(Неохотное одобрение.) Я так люблю молоденьких!..

Квинто наблюдает за местностью. Никаких иных оперантов поблизости быть не должно. Никаких свидетелей. Профессор полностью под нашим контролем — не думаю, что она что-нибудь заметит. Мы поставим завесу. Однако более могучий оперант непременно что-то учует.

В окрестностях есть несколько любителей-орнитологов и пеших туристов — вон в тех скалах, что справа. Среди них только два операнта, да и те откровенные слабаки. Всего на острове шестеро сильных оперантов, в том числе трое гии. Никого из них поблизости нет.

Хорошо. Выходим на позицию.

Всем bon appйtit!

Селина, ты слишком много болтаешь…

Подъем на вершину Тон Мора, до которой, казалось, было рукой подать, занял столько времени и сил, что, когда они выбрались наверх, Ди уже не могла идти. Даже те наплывы страха, что все эти дни преследовали ее, отступили в сторону. Девочка с трудом дышала, отчаянно колотилось маленькое сердечко. Только успокоившись, она вдруг почувствовала, что источник страха совсем рядом — дьявольский экзотик тоже оказался здесь, на вершине холма с обрывистыми склонами, откуда местность, когда-то принадлежавшая Макгрегорам, была как на ладони. Домик в широкой пологой котловине, закрытый купами старых деревьев, заброшенное подворье, позаросшие травой дорожки… Девочка потрясла головой — сгустившаяся жуть, бесплотная, неосязаемая, затаившаяся, совсем рядом, между скал. Вот опять тонкий пробный луч… Сфокусированный телепатический сигнал коснулся ее головы… Теперь-то Ди была уверена, что все их приставания ей нипочем — так что можно не обращать на эти тычки никакого внимания. Можно спокойно посидеть, отдохнуть…

Взрослые — вместе с Кеном — даже не запыхались; все разом бросились к краю гигантского обрыва, стали заглядывать вниз на бьющиеся о берег морские волны, на тучи птиц, кружащихся между скал далеко внизу в густой водянистой взвеси…

Ди, восстановив дыхание, спустилась по тропинке чуть ниже — к огромному, мшистому, угловатому обломку скалы. Там и присела. Грохот разбивающихся о берег волн сюда не долетал, здесь было тихо, свежо и приятно пахло морем. Этот солоноватый дух кружил голову, его хотелось вдыхать и вдыхать… Она вообразила, что находится на палубе корабля. Такого, как в книжках, с парусами… Облака бежали над самой ее головой — завесь их к полудню обветшала, прохудилась, в ней появились прорехи. Вдали сквозь широкий разрыв солнце глядело на землю — там все сияло, сверкало…

Вот что было хорошо слышно Ди — так это крики чаек. Кен и взрослые по-прежнему стояли в десятке метров от нее на кромке обрыва. Рядом толпились люди, спешащие сфотографировать чаек, море, — их восхищенные голоса тоже долетали до Ди.

Гран Маша оглянулась, поискала глазами внучку и, заметив, что она сидит на камне, подошла поближе.

— Мы видели и тупиков и гагарок, — с довольным видом объявила она. — Пойдем, возьмешь бинокль у дяди Роби и полюбуешься.

— Я очень устала, — ответила девочка. Она попыталась придать твердость своему голосу. Гран Маша с неприязнью относилась к тем, кто позволял себе хныкать. — У меня сегодня достаточно впечатлений, мне хочется поскорее вернуться к автомобилю. Пожалуйста… Можно я потихоньку пойду — я уверена, что смогу найти дорогу. Вы только скажите кодовое слово, чтобы я смогла открыть дверцу. Я подожду вас в кабине.

Профессор нахмурилась скорее от озабоченности, чем от раздражения.

— Бедный ребенок! Совсем тебя измучили. Мы сейчас пришли на самый обширный птичий базар на Айлее — здесь столько интересного! Один господин вон из той группы людей рассказал, что в километре отсюда в прибрежных скалах он видел стаю первобытных гигантских гагарок. Твоя мама, дядя Роби и тетя Ровен собираются бежать туда.

— Гигантских гагарок?

— Ну да. Птицы, раскрашенные белым и черным, размером с пингвинов, летать не могут. Представляешь, почти в метр высотой. В последний раз их видели в тысяча восемьсот сорок четвертом году, однако генные инженеры, использовав оставшиеся части скелета и перьев, десять лет назад сумели восстановить несколько экземпляров. Их поселили здесь, и теперь популяция растет с каждым годом. Колония, правда, еще очень маленькая, но страшно любопытно взглянуть на них.

Ди отвернулась, и в то же мгновение слезы хлынули у нее по щекам.

— Бабушка, — рыдая, сквозь всхлипы выговорила она. — Мне плохо. Я не хочу никуда идти. Можно я посижу здесь и подожду вас, пока вы сходите и посмотрите на гагар?

— Нет, так нельзя, дорогая. — Гран Маша взглянула на заплаканную внучку и улыбнулась. — Не волнуйся, Дороти, я посижу рядом с тобой. Ты пока можешь вздремнуть. Поспишь и всю усталость как рукой снимет. Мне-то что, я уже видала больших гагар.

Ди пристроилась возле бабушки, смежила веки.

Ангел, мой спаситель! Я очень хочу спать, хочу забыть об этих противных страхах. И почему я так уверена, что случится беда? Может, рассказать Гран Маше о тех скверных экзотиках на пароме? Или о том, что кто-то пытается проникнуть в мою голову? Тогда все подумают, что я совсем маленькая и глупая. Я ведь только хотела спрятаться… За голубое облачко и за розовое. Я только хотела, чтобы ко мне никто не приставал. Больше ничего. Не мог бы ты выполнить мою просьбу?

Громкий голос бабушки разбудил ее:

— Нет, Кеннет. Мы подождем их здесь. Ты тоже устал.

— Я их догоню, — жалобно попросил мальчик.

— Нет, ты останешься с нами, так сказала твоя мама. Садись рядом.

Проворчав что-то невразумительное, Кен устроился рядом с сестрой, но бабушка попросила его подвинуться и села между детьми, обняла их за плечи.

— Я расскажу вам историю, которую слышала от вашего дедушки. Случилось это, когда я в первый раз приехала на остров.

Кен сразу смирился — за все время, прошедшее после выхода из оздоровительного автоклава, бабушка ни разу не была такой… мягкой, что ли. Такой доброй… Так приятно было уткнуться в ее теплый бок.

— История эта связана с огромной пещерой в Больсе, что на другой стороне Грунартского залива. Это самая большая пещера на западе Шотландии. Веками там жили люди, укрывались от захватчиков, даже овец они прятали под землей. Но глубоко внутрь пещеры они не осмеливались заходить — существовало поверье, что там, в темных провалах, начинается ход, который ведет прямо в преисподнюю.