Джек заявил полиции, что прибыл на остров, чтобы тщательно изучить место давнего преступления, включая обследование всех подземных пустот, — с той же, собственно, целью, что и Доротея. Его объяснения были тактично приняты местными властями; они сочли, что знаменитый молодой магнат из Ремилардов и юная талантливая леди — друзья. Что удивительного в том, что он помог ей в этом несколько странном предприятии. Хотя с другой стороны — что здесь было странного? На острове погибли ее мать, дядя, тетя…

Молодые люди не возражали против такого объяснения, хотя в душе Ди крепко рассердилась на навязчивого парня, который посмел следить за нею. Только после долгих телепатических пререканий она согласилась подтвердить его показания и приняла помощь в исцелении пострадавшей ноги — и то только потому, что не хотела долго оставаться в больнице.

К величайшему раздражению инспектора Чембела, агенты галактического Магистрата буквально заполонили остров. Более того, сам Первый Магнат имел долгую секретную беседу с двумя молокососами — говорили они о возможных следах, оставленных Гидрой. Вот и все, что он смог разузнать. Одним словом, ему отвели роль мальчика на побегушках…

Расследование проводилось в глубокой тайне. Заявление для прессы было таким коротким и невразумительным, что дальше некуда. В нем сообщалось, что Селина Ремилард, виновная в убийствах, совершенных на острове Айлей в прошлые годы, была найдена мертвой вблизи пещеры, где также обнаружены останки ее жертв. Тело случайно нашла девушка-туристка. Появлению убийцы на острове не давалось никаких объяснений, по этому поводу обозреватель «Скотсмена» предположил, что, возможно, измученная угрызениями совести, она решила покончить с собой на месте преступления.

Исследование генетического кода подтвердило, что погибшая действительно является Селиной Мирел Эш Ремилард, дочерью Мориса Ремиларда и Сесилии Эш. Эту информацию скрыли как от общественности, так и от местной полиции. Тело забрали по личному указанию Первого Магната, и после недолгого отпевания в соборе оно было кремировано, а пепел развеян над водами Атлантики.

20 января 2073 года по земному летосчислению в день своего рождения Доротея Мэри Страчан Макдональд была избрана в Консилиум и получила звание магната и Великого Магистра во всех пяти метаискусствах. Ее ответная речь, опубликованная двумя неделями позже, была яркой и волнующей — она призвала всех оперантов-людей отказаться от использования метапсихической силы в качестве оружия даже в тех случаях, которые можно считать самообороной.

Подобную наивную идею члены Консилиума встретили горячими аплодисментами, особенно члены фракции диссидентов, которые всерьез опасались, что новый член высшего законодательного органа Галактической Конфедерации, обладающей такими выдающимися возможностями, захочет связать свою политическую карьеру с партией Анн Ремилард и войдет в возглавляемый ею Директорат по вопросам Галактического Единства. К всеобщему удивлению, нового магната спешно назначили Главой администрации Каледонии, куда она вскоре и отбыла с целью последовательного и твердого проведения политики Консилиума.

Доротея одновременно гордилась и страшилась своего назначения. Она попыталась отказаться от такой высокой чести, сослалась на свою молодость и неопытность, однако Верховный лилмик был тверд как камень. Единственную уступку, которую ей удалось вырвать, было согласие Генеральных Инспекторов через два года провести детальную проверку ее деятельности и в случае обнаружения серьезных недочетов и промахов позволить ей уйти в отставку.

Вернувшись на родину, Ди первым делом навестила отца, которого Джанет Финлей все-таки сумела женить на себе. Ее нерожденные брат и сестра Хью Мердок и Элен Ган благоговейно взирали на Доротею, а Гевин Бойд спрятался и вышел из своего укрытия только тогда, когда Доротея по телепатическому коду сказала ему: «Кто старое помянет, тому глаз вон».

Девушка поселилась в скромной квартирке в доме администрации в столице Каледонии Нью-Глазго и первый год посвятила ознакомлению с кругом обязанностей, которые ложатся на плечи Председателя администрации. Повседневной работой по-прежнему занимался заметно постаревший Грем Гамильтон.

Его прежнюю первую заместительницу Катриону Чизхолм перевели в той же должности на планету Авалон, где Главой был Уша Сингх. Хотя фактически это было заметным повышением по службе, Катриона пришла в ярость — на лелеемое ею место Председателя администрации Каледонии назначили подростка, пусть даже с блистательными способностями. Сколько лет она ждала ухода в отставку Гамильтона — все пошло прахом. Калем Сорли не мог сдержать гнев, узнав о назначении этой девчонки, «узурпировавшей» власть, которой радикальные элементы из движения мятежников так упорно добивались. Планы развертывания производства нового поколения ЦГ на Каледонии сразу после ухода в отставку старого руководителя рухнули. В результате начало восстания было отодвинуто почти на десятилетие, пока на Сацуме не отладили подпольное производство ментального оружия.

Гамильтон работал Главой администрации с 2054 года, когда с земных колоний был окончательно снят патронаж пяти рас, входивших в Содружество. До того момента он тридцать лет служил при законодательном собрании планеты. Гамильтон и его жена принадлежали к первым переселенцам.

Грем — огромного роста, мужиковатый старик, напрочь отвергал всякую мысль об оздоровительном автоклаве. Он заявлял, что у него нет времени плавать в этом соусе, когда на планете столько дел. Каледония для него была открытой книгой — он знал здесь каждый камешек, облазил Кали вдоль и поперек, был лично знаком почти со всеми первыми переселенцами. Экономика планеты при нем процветала — этот мир одним из первых стал обеспечивать себя сам.

Здоровья он был богатырского и протянул бы еще долго, если бы в 2064 году его жена не попала в автомобильную катастрофу. С той поры, оставшись один, он перестал следить за собою. К тому моменту, как Доротея прилетела на Каледонию, ему уже стукнуло семьдесят девять лет.

С первого же взгляда, брошенного им на Доротею, он понял, что лучший выбор трудно было ожидать. Мало того что юная женщина оказалась одной из сильнейших оперантов в галактике, что было очень немаловажно, — она к тому же до конца предана идее всеобщего, объединяющего Разума и безоглядно любила Каледонию. При всем этом у нее нет того фанатизма, который отличал Катриону Чизхолм, способную во имя «великой цели» ввергнуть планету и ее обитателей в неисчислимые беды. Познакомившись с Доротеей, Грем уяснил, что девушка по-хорошему простовата — жила в ней крестьянская жилка, которая могла бы удержать ее от необдуманных поступков и политических увлечений. Для нее целью была Каледония, ее люди, просторы, мир, благосостояние — то есть те ценности, которым единственно и стоит поклоняться в этом безумном, вскипающем несчастиями мире. Даже молодость была ее достоинством — значит, на первых порах ей не обойтись без его помощи; кроме того, она энергична, неглупа, не имеет дурных наклонностей… Одним словом, удачный выбор!.. Когда придет время, он передаст планету в надежные руки.

Неудивительно, что они подружились.

В идеале Глава администрации осуществлял контроль за работой отдела по рассмотрению жалоб и заявлений граждан, контрольного и фискального отделов и группы, обеспечивающей связь между гражданами и правительством и между законодательным собранием и галактическим правительством. Однако поскольку сам Глава администрации занимался в основном кадровыми вопросами, то при нем неизбежно возникла некая полуофициальная структура, называемая штатом помощников.

Их число превышало количество работников во всех других официальных отделах, и большинство из помощников имели право личного доклада Председателю администрации, так что он и его первый заместитель постоянно держали руку на пульсе экономической и общественной жизни планеты.

Первый заместитель Председателя администрации в глазах народа являлся главным исполнителем и проводником политики, выработанной Председателем. Хитроумная Катриона Чизхолм большую часть времени проводила в столице. Доротея же сразу отправилась в поездку по планете — встречалась с жителями, знакомилась с первопроходцами, осваивавшими новые территории, посещала промышленные предприятия и шахты, а также не пропускала ни одного более-менее стоящего культурного мероприятия.

Никто не мог сказать заранее, в какой точке Каледонии завтра может оказаться ее мощный рокрафт фирмы «Лотос». Ее блистательные способности вызывали чувство гордости у всех оперантов Каледонии, однако нормальные люди-труженики не сразу признали ее. Со временем и они оценили ее ум, рассудительную простоту, сердечность в обращении, живой интерес к жизни простых людей. Скоро между собой ее начали называть «девчонка Председательница» — в этом прозвище звучало народное признание, чего никогда не могла добиться Чизхолм.

Но не у всех ее бурная деятельность вызывала радость. Ропот неодобрения носился по кабинетам бюрократов из законодательного собрания. Доротея не обращала на них никакого внимания.

В течение четырех лет, работая первым заместителем Грема Гамильтона, она внесла заметный вклад в достижение Каледонией полной хозяйственной самостоятельности. При ее участии торговый баланс впервые дал положительное сальдо. Вот и наступило время, о котором мечтал старый Грем. Теперь его родина больше не зависела от кредитов, выделяемых Галактическим Содружеством. Благодаря его многолетней плодотворной работе, энергии его преемницы Каледония вошла в число двенадцати наиболее преуспевающих, заселенных землянами планет.

Доротея не обманывалась насчет значения собственной роли. Она знала — и честно признавалась в этом, — что больше полагается на удачу, чем на твердые знания, которые только и должны быть основой принимаемых решений. Она продолжала обращаться к Верховному лилмику с просьбами понизить ее или перевести в какое-нибудь другое место, убеждала, что ей не под силу в полную меру работать на таком высоком посту. Ее сомнения подогревали и постоянные интриги Калема Сорли и окружавших его диссидентов, которые подспудно и настойчиво проводили кампанию дискредитации будущей Председательницы. Доротея не могла отделаться от мысли, что она выскочка, назначенная на такой высокий пост по капризу властителя-экзотика. Ни долгие разговоры с Гремом Гамильтоном, ни признание ее способностей авторитетными работниками аппарата, — в том числе и законодательного собрания, — ни хорошие отношения, складывающиеся с прессой, не могли изменить ее мнения о себе.

Много позже Доротея призналась мне, что в те годы каждое пробуждение ото сна было для нее мучительным испытанием. Ее постоянно терзали страх и неуверенность в своих силах. Она глядела в зеркало и тихо ненавидела отражавшуюся в нем мошенницу и уродину. Эта плосколицая, с бегающими глазами аферистка не имела никакого права занимать такой высокий пост. Кто из уважающих себя граждан будет прислушиваться к словам этой проныры? У-у, рожа!.. Вчерашняя школьница учит бородатых фермеров, как им вести хозяйство! Смех, да и только!.. Лилмик совершил ужасную ошибку и только из-за собственного упрямства не решается исправить ее. Но придет день — грозила она отражению, — и всем станет ясно, с какой некомпетентной, самоуверенной особой они имеют дело. По ночам, уже засыпая, она обращалась к небесам с мольбой ускорить приход этого дня.

…Скромно, по-вегетариански позавтракав, она отправлялась на работу, заходила в свой кабинет, погружалась в дела и превращалась в обычную добросовестную Доротею, о которой всего через несколько лет уже никто не мог сказать, что она не справляется с обязанностями.

До 2076 года я не встречался с Доротеей. Увиделись мы на свадьбе ее брата. Как-то старый приятель Кайл Макдональд сообщил мне, что скоро в наших краях — на древней Земле — можно ожидать Главу Каледонии. Верный добрый Кайл!.. Сколько раз мы проводили вечера в хановерской таверне Сеп Бакет, любимом мною оазисе, единственном месте в городе, куда не пускали студентов.

За время этих встреч Кайл вовлек меня в ряды мятежников. Не то чтобы меня вдохновлял яркий пример Адриена и Северена — я не испытывал головокружения от сознания принадлежности к человеческому роду; не то чтобы я сам сознательно растравлял себя картинами скорого порабощения Земли ордами экзотиков… Нет, я долго размышлял, и чем дальше, тем сильнее меня охватывала тревога по поводу будущего вселенского смешения мозгов в единый так называемый Галактический Разум — гигантское метаобъединение, способное концентрировать неподвластные обычному индивидуальному сознанию силы и энергию. Не убедили меня и доводы Джека в защиту Единства — он оказался плохим адвокатом: то, что было ясно ему, не было понятно большинству моих земляков. И мне в том числе. Я ничего не имел против полтроянчиков (как мы их иногда называли). Веселый, миленький народец!.. Если, конечно, не обращать внимания на их пурпурную, с сиреневым отливом кожу. Но кому не становилось мерзко на душе, когда ему предлагалось разделить самое интимное, что есть у человека, — его мысли, с существами, из которых постоянно капает что-то зеленое? Я имею в виду симбиари. Или слиться телепатически с пришедшими из ночных кошмаров крондаками? Гии хотя бы похожи на птиц — это немного радовало, — но как быть с их неистовой сексуальной озабоченностью? Лилмики ужаснее всех — можете судить по приставучему Фамильному Призраку.

К счастью, этот семейный фантом после рождения Джека оставил меня в покое. Но я-то знал, что он всего лишь затаился и только ждет момента, чтобы выйти на свет и вновь засадить меня за письменный стол.

Так что среди мятежников я чувствовал себя как дома. Кайл ввел меня в их круг. Деятельность местного хановерского клуба противников Единства в ту пору была практически незаметна. Вся работа велась в подполье и заключалась прежде всего в пропаганде среди студентов Дартмутского колледжа идей независимости Земли и постепенного прибирания к рукам важнейших Директоратов. Кайл в ту пору взялся за писательство так, как и в молодые годы не работал — сатиры, инвективы, популярные разоблачительные статейки на злобу дня буквально вылетали из-под пера, то бишь с его писательского компьютера. Его опусы опять стали пользоваться популярностью, у Кайла в карманах вновь зазвенела монета. Но вот кто в то время очень волновал наших лидеров — Марк Ремилард. Им никак не удавалось перетянуть его в наши ряды. Поверите или нет, но именно тогда я получил задание так промыть ему мозги, чтобы он покончил с колебаниями и, не раздумывая, примкнул к диссидентам. Вот потеха! Называется, нашли агитатора! Но если вдуматься, кто еще из наших имел возможность поговорить с ним по душам? Несколько раз я навещал Марка в его доме на побережье Тихого океана, даже ездил с ним на рыбалку и на остров Рождества, и на реку Якима, и на планету Ирландия. Результат был нулевой — Марк хотя и соглашался, что в наших доводах есть резон, решительно отказывался делать какие-нибудь шаги в этом направлении.

Он посмеивался над моими конспиративными ухищрениями, а уж над моими друзьями просто издевался (особенно над магнатами). Говорил, что они напоминают кучку напыщенных горлопанов, которым, по существу, нечего противопоставить Содружеству. Любой оперант, обладающий метапсихическими способностями, безусловно нуждается в вовлечении в целостную многосоставную структуру. Разве в реальной жизни по-другому, спрашивал он. Представь себе, что рухнули все связи, собирающие сообщество homo sapiens в единое целое. Неужели непонятно, что без структурированного системообразующего множества не обойтись. Существенный вопрос — ради чего объединяться? И здесь ваши идеологи ничего не могут противопоставить альтруистской, до предела гуманной идее Галактического Разума. Ты пойми, говорил он, что подобное единство по определению возможно только в случае добровольного вхождения в него. При этом принцип личной свободы ну никак не ущемляется! Если свобода ограничивается, то подобную конструкцию нельзя считать Разумом. Человека в широком смысле слова можно заставить трудиться на кого-то, заставить умирать за кого-то, но нельзя принудить мыслить о том-то и том-то… То есть принудить можно, но это уже будет не человек. Все очень просто. Теперь вообрази, что в результате разрыва с Содружеством наступит хаос и кто-то объявит: все дозволено! Разрешено все, что не запрещено!.. Как вы будете бороться с подобным пониманием свободы? Боевыми рентгеновскими лазерами? Тогда зачем вообще, черт побери, затевать заварушку?!

Что я мог ответить на эти доводы?.. Марк еще долгие годы поддерживал Содружество, пока ход событий не коснулся его лично. Тогда он шустро подписал наш манифест и через короткое время возглавил восстание.

Кеннет Макдональд венчался в той же церкви, где многими годами раньше сочетались браком Дени и Люсиль. Анн совершила обряд, Доротея исполнила роль дружки, Катрин — посаженой матери. Потом был праздничный вечер в ресторане гостиницы в Хановере — здесь мы вновь встретились с Доротеей.

— Жаль, что Ян не мог приехать, — сказал я, когда мы танцевали на открытой веранде вдали от шумного празднества. Музыка стихла, и мы расположились на лужайке под раскидистым кленом в глубине гостиничного двора — здесь стоял стол и четыре стула. Был июнь, вечер выдался теплый… Официант принес нам напитки и удалился.

— Папочка до сих пор не может поверить, что без него на ферме все будет как надо, — ответила она. — К тому же он активно участвует в работе законодательного собрания штата Бейн Биорах.

В свои девятнадцать она совершенно расцвела, хотя ни чуточки не выросла. Ее очень бледное лицо с правильными чертами было печально. Как всегда, Доротея умело скрывала мысли. Одета она была в брючный костюм вишневого цвета и белую блузку, на рукавах — кружевные манжеты. На груди, на золотой цепочке, брошь — усыпанная мелкими бриллиантами маска.

— Ты побывала на ферме?

— Да, правда, не так долго, как хотелось. — Она отбросила на затылок прядь темных волос, распушенных легким ветерком. — Я сообщила ему о свадьбе. Отец, скажем так… пришел в замешательство. Его отношение к браку в духе старых времен. Впрочем, как и у большинства людей, живущих на дальних планетах… Я поговорила с ним, упросила не устраивать заочную сцену… Он прислал свадебные кольца из каледонского золота… Там, недалеко от фермы, рудник. И черные бриллианты с Кали…

— Камни вовсе не кажутся черными, — удивился я.

— Да, на самом деле у них легкий сероватый оттенок. Это и придает им особую пикантность. Замечательные образцы… Мне кажется, наши торговцы выдумали и назвали их черными в рекламных целях, потому что так звучит куда более загадочно. Черные бриллианты!.. Каково? На наших месторождениях добывают алмазы самой разнообразной окраски, однако черные — большая редкость. Как и наш жемчуг. У нас даже листва похожа на клетчатую юбку. Каледония — удивительное место. Я бы хотела, чтобы ты навестил нас, дядя Роги. Заместитель Председателя имеет право на приглашение гостей, у меня есть лимит. Тебе просто выпишут билет, у нас ты будешь считаться официальной персоной. Поехали?

— Я бы с удовольствием. Как там насчет рыбалки?

— Фантастика! — Она засмеялась. — Это один из наших ударных туристских номеров. Мы там развели шотландского лосося, однако самым замечательным призом считается голубая сибирская форель. Она бывает величиной с твою ногу. Ее разведением занимается парень по имени Владимир Ильич Макнотон.

— Пришли три билета. Я захвачу с собой Марка и Джека.

— Если ты настаиваешь… — Ее улыбка погасла.

— Черт побери! — взорвался я. — После стольких лет ты еще дуешься на Джека?

— Конечно нет. — Она отпила лимонад и глянула на крыши зданий, принадлежащих Дартмутской школе. Колледж располагался через дорогу.

— У меня состоялся разговор с директором Джоном Ремилардом во время последней сессии Консилиума. Речь идет о кое-каких проблемах геологического свойства, возникших на Каледонии.

— Что-нибудь серьезное?

— Надеемся, что нет. Мы только приступили к изучению недр. На это нужны годы…

— Что-то вроде положения на Сацуме и Оканагоне?

— Очевидно, так, — сделав паузу, ответила Доротея. — После сессии мы решили провести комплексное исследование литосферы. Работы начались пять месяцев назад…

— Надеюсь, ты обменялась с Джеком рукопожатием?

Она смущенно кивнула.

Два человека — один высоченный, другой среднего роста — вышли на террасу. Они по привычке бросили окрест телепатический взгляд, заметили нас…

Я махнул им рукой. Доротея принужденно-вежливо улыбнулась. Братья Ремиларды, прихватив свои стаканы и маленькие тарелочки с закуской, направились к нам.

— Можно присоединиться? — спросил Марк, высокий, самоуверенный, с вечной дьявольской усмешкой, одетый в темно-зеленый фрак, белые лайковые бриджи, надраенные до блеска сапоги. На шее у него красовался белоснежный широкий галстук. Джек явился на свадьбу в своем обычном, шоколадного цвета костюме — сколько я его помнил, это был его единственный наряд.

— Конечно. — Доротея жестом пригласила братьев. — Садитесь, пожалуйста.

Джек сел рядом с ней и заговорил о том, какая хорошая получилась свадьба, как красивы молодые… Доротея вежливо поддержала разговор, потом обратила внимание на кусок торта, лежавший на его тарелке.

Джек заметил ее взгляд и воодушевился.

— О, это свадебный торт мадемуазель Альмонд, — объяснил он и простодушно предложил: — Не хотите отведать?

Джек начал делить вилкой бисквитный, облитый шоколадной глазурью клин. Мы с Марком вытаращили глаза, однако Доротея и бровью не повела.

— Вы очень добры, — поблагодарила она и принялась есть.

Несколько минут мы сидели молча, я неотрывно смотрел на девушку, потом наконец заметил:

— Доротея рассказала, какая замечательная рыбалка у них на Каледонии.

— Я тоже слышал, что космического класса, — сказал Марк. — Давно мечтаю отправиться туда, но этот новый проект Е-18 лишил меня свободного времени.

— Новый церебральный усилитель? — заинтересовалась Доротея.

Марк кивнул.

— Если нам удастся создать новый биомодуль, то на выходе мы сможем увеличить мощность на триста процентов.

— Замечательно! — воскликнула Доротея. Она немного поколебалась, потом решительно предложила: — Я надеюсь, ваш брат рассказал вам, сколько хлопот доставляет нам литосфера Каледонии. Если для вашего проекта нужно подобрать место для натурных испытаний, милости просим на Каледонию. Заодно и порыбачите…

— Звучит заманчиво, — усмехнулся Марк.

— Не знаю, смогу ли я, — безразлично сказал Джек.

— Я приглашаю вас обоих. Как только будут получены первые результаты комплексной геологической съемки, я вас извещу.

— О, Е-18 давно положил глаз на вашу планету. Еще до того, как вы принялись так дотошно изучать планетарную кору, — пошутил Джек.

— Тогда вам должно быть известно, — Доротея посерьезнела, — что у нас есть основания для беспокойства. В последние три года замечено резкое усиление сейсмической активности по всему северному полушарию планеты, особенно вблизи континента Клайд. Недавно у нас произошел выброс вулканических газов, образовалась кимберлитовая диатрема. Мощность взрыва была необычайно велика — струя газов ударила в космос. К счастью, трубка взрыва не превысила метра в диаметре и катастрофа случилась в необжитом районе.

— Что это такое «диатрема»? — спросил я.

— Трубка взрыва, — объяснил Джек. — В результате извержения «холодных» газов — обычно двуокись углерода в смеси с водяным паром — в планетарной коре образуется капал, по которому газы устремляются на поверхность. При этом в условиях огромных давлений рождаются алмазы. Зрелище поразительное…

— Особенно если оно произойдет в густонаселенном районе. — Доротея мягко перебила его. — Но это не главная наша беда, куда большую угрозу несет нестабильность кристаллических плит. Плиты — самые древние части расколовшейся планетарной коры — служат основаниями наших материков и плавают в магме. На Земле каждый континент состоит из нескольких платформ, давным-давно состыковавшихся в единый гигантский кристаллический массив, а на Каледонии они пока плавают каждый сам по себе — итого, девятнадцать маленьких континентов. Семь самых опасных в сейсмическом отношении остались незаселенными. Двенадцать освоены — мы считали, что эти плиты — или платформы — несколько эпох назад пришли в устойчивое состояние. Таковы выводы исследований, проведенных учеными-крондаками во время первой геологической съемки. На основании исследований было принято решение о пригодности Каледонии для заселения землянами. Теперь мы сомневаемся в достоверности полученных крондаками конкретных данных и их осмыслении. Слишком попахивает халтурой…

— С их стороны это самый дешевый способ благотворительности, — буркнул Марк.

— У нас пока нет полной уверенности, — продолжала Доротея, — но, кажется, под континентом Клайд находится огромный резервуар необыкновенно подвижной магмы. По нашим расчетам, континент как бы вполз на него — надеюсь, вы понимаете, чем это может кончиться. Катастрофой планетарных масштабов.

— Если новый цикл исследований подтвердит выводы насчет коэффициента вязкости содержимого этого пузыря, то подобный исход неизбежен.

— Звучит невесело, — сказал Джек. — У вас есть операнты высокого класса, обученные работе с ЦГ? Они смогут квалифицированно сотрудничать с людьми Марка?

— Только трое.

— Значит, считай, никого. Это совсем плохо, — добавил Джек.

— Сорок два наших сильных оперантов-геофизиков проходят обучение работе с ЦГ на Сацуме, но им еще учиться и учиться. Председатель Гамильтон очень строг в этом отношении — без дипломов он их к работе не допустит.

— Ну, а меня? — спросил Марк.

— Мы с братом придумали очень интересную новую программу для большой группы оперантов, но сами обычно не участвуем в геофизических проектах, — пояснил Джек.

Доротея погрустнела.

— Понимаете, очень трудно привлечь хороших специалистов с других миров. Мы не одни в таком положении. Те планеты, которые послали своих людей в учебный центр на Сацуме, ждут не дождутся возвращения своих ребят. Вот почему я подумала: а не смогли бы вы вдвоем прибыть к нам на Каледонию, чтобы — ну, скажем — испытать новый биомеханический церебральный усилительный модуль Е-18?

Джек отрицательно покачал головой.

— Честно? — спросил он и, получив согласие, сказал: — Трех человек — со мной четверо, Марк служит проводником энергии — явно недостаточно. Никакой тут конфигурации не создашь!

— Понятно, — тихо отозвалась Доротея. — Прошу простить, если я что-то не поняла. — Она вскочила, собираясь покинуть нас. Мы тоже встали. — В любом случае выберете вы для испытаний Каледонию или нет, — обратилась она к Марку, — мне будет приятно встретить вас, Джека и дядю Роги на моей родине. Вы прекрасно проведете время. Порыбачите… Сейчас мне надо идти, я обещала Кену и Люку станцевать с ними прежде, чем покину вечер.

Она кивнула каждому из нас и поспешила в зал.

— Каково прощание. — Марк насмешливо подмигнул мне.

— Дело дрянь! — неожиданно выругался я. — Если бы там у нее было специалистов побольше.

— Трое — это считай что ничего! — развел руками Джек. — Даже используя Е-18. Разве не так? — Он взглянул на брата.

— Нет, — ответил Марк. — Проблема в другом… Раньше, на основании имевшихся данных, я считал, что источник опасности — зона повышенной вулканической активности, расположенная на глубине от десяти до пятидесяти километров. Если, как она говорит, общие закономерности формирования планетарной коры на Каледонии совпадают с земными, тогда подземный резервуар легкой магмы должен находиться на глубине от ста тридцати до двухсот километров. С помощью глубокого бурения можно добраться туда, но формирование творящего импульса, фокусирование его на окружающие породы при существующих там давлениях и температурах — сучья работа! Да-да, сучья!.. Тем более что все может оказаться напрасным. При определенных условиях… Это все равно что сунуть голову в пасть тигра.

— Но если использовать нашу новую установку, трех человек хватит? — жалобно переспросил Джек.

— За нашими работами и так уже следят в оба глаза. Только допусти промах — и консерваторы поднимут такой вой.

— Но если магматический пузырь взорвется, это может стоить жизни населению всей планеты!

— Черт тебя побери, Джек! — взорвался Марк. — Зачем мне думать о подобных вещах? Если реальна опасность, что суп разольется, пусть они эвакуируют население с континента! Извини, но я едва не погиб на Оканагоне, испытывая новое оборудование, тут же при таких давлениях и температурах риск многократно увеличивается.

— Бедная Доротея, — вздохнул я.

— Бедный Е-18, бедный я! — взвился Марк. — Почему я должен жертвовать делом всей жизни? И самой жизнью!.. Только потому, что мой младший братишка влюбился!..

Я не удержался и искоса глянул на Джека. Вот тебе раз! Чистая, бестелесная, духовная сущность — и на тебе, так обмишурился!

— Знаешь, Марк, — тихо ответил Джек. — Ты иногда способен так больно ранить человека…

— Я не навязываюсь! — рявкнул Марк. — На тебе свет клином не сошелся. — Он резко повернулся — вспорхнули фалды фрака — и направился к дому.

Джек не смог сдержать чувства (грязный, капризный воображала + полное отчаяние).

Я попытался поддержать его, капнув на рану каплю оптимизма.

— Не падай духом, Ти-Жан! Может, на Каледонии все и обойдется. Может, эти вислоухие крондаки не так уж и ошибались, и мы преувеличиваем опасность.

— А может, медведям в гигиенических целях лучше построить в лесу отхожее место?..

Я пропустил его колкость мимо ушей, потом не выдержал, спросил:

— Он что-то там болтал насчет любви. Это правда?

Нечеловеческие голубые глаза иронически сверкнули.

— Смешно, — наконец произнес он. — Я — и влюбился. Это же такое отвратительное занятие, не правда ли? Совсем не гигиеничное…

— О, Ти-Жан… — только и смог вымолвить я.

— Еще увидимся, дядя Роги, — сказал он. — Что-то меня больше не тянет на эту свадьбу.

Он ушел, а я долго сидел под деревом. Было грустно, в голове никаких мыслей, разве что редкие воспоминания о пережитом мелькали перед взором — так, бессвязно, вразброд… Сцены совсем не гигиеничных занятий, лица женщин — все они были милы мне. Долгие вечера в моей лавке, разговоры с Ди, с Джеком… Мурлыкающая кошка. Сердце было полно тоски — я не знал, как от нее избавиться, как расплескать, кому открыться?.. Я встал и направился в бар.