Остальные Генеральные Инспектора смиренно согласились с ним.

— Следует доверять нашему главе, — сказала Умственная Гармония. — Решение принято: в дальнейшем попыток объявить вне закона диссидентское движение или разгромить его предпринято не будет.

— Даже если человечество будет все дальше отходить от создаваемого Галактического Единства? — задала вопрос Родственная Тенденция.

На него никто не ответил.

Бесконечное Приближение строго заметило:

— Это вовсе не означает, что Первый Магнат имеет право спустя рукава отнестись к подготовке дискуссии и, что очень важно, ежедневным усилиям по убеждению мятежников.

Душевное Равновесие тоже внесло свою лепту:

— Будет лучше всего, если Первый Магнат и его семья обуздают наконец эту мразь, называемую Фурией. И конечно, ее подручную — Гидру, которые пытаются использовать антигалактическое движение в своих корыстных дьявольских целях. Обнаружение одной из составляющих Гидры — радостное событие, но три других — и сама Фурия — все еще на свободе.

— Кто, черт побери, является Фурией? — не выдержал Поль. — Я не могу поверить, что лилмики — лилмики! — не знают!..

Бесконечное Приближение холодно посмотрело на него.

— Это Марк? Я?.. Неужели вы ничем не можете помочь нам? Мы не сможем отыскать семейного дьявола! — Поль вскочил с кресла, дерзко уперся кулаками в бока.

Примиряющий Координатор вздохнул.

— Ступайте и поговорите со своей сестрой Анн. Ужасный древний грех лежит на сердце чудовища, его грызет неразрешимая моральная проблема. Возможно, в этом случае нужна помощь священника.

— Замечательно, — утомленно сказал Поль. — Ваши слова — серьезная подмога… В философском плане… На сегодня есть еще что-нибудь?

Никто не ответил. Не произнеся ни звука, головы начали растворяться в воздухе. Глаза, как всегда, исчезли последними. Напоследок Поль ощутил телепатическое благословение.

Всевышний да поддержит тебя, Первый Магнат. Положись на него.

Примиряющий Координатор, как обычно, по своему капризу, не предупредив коллег, сразу после беседы отправился на Землю. Остальные лилмики считали, что им еще есть о чем поговорить, поэтому они расположились на берегу ручья. Здесь, порхая над опавшей со стеклянистых «ив» листвой, они подкрепились редкими сложными молекулами, которые витали в воздухе. Самое молодое существо — лилмик Топологическое Размещение — тоже отдыхало под сенью экзотических деревьев.

Бесконечное Приближение с легкой обидой сказало:

— Верховный мог бы и остаться…

— Вероятно, он опять отправился поглазеть на нее, — рассудительно заметила Родственная Тенденция. — Эта девица придумала новый сумасшедший план поимки Гидры. Конечно, она может поступать так, как ей заблагорассудится, однако в случае ее гибели многое может измениться.

— Если Гидра одолеет ее, — согласилось Бесконечное Приближение, — мы определенно не сможем назначить ее Дирижером Каледонии.

— Глубокомысленное замечание, — съехидничало Душевное Равновесие, однако тут же добавило: — Шутки в сторону. Девушка имеет для Содружества не меньшее значение, чем Джек. Жаль, но, по-видимому, она испытывает к нему отвращение. Он мог бы оказаться хорошим союзником в деле поимки Гидры.

Умственная Гармония, проглотив особенно вкусную молекулу, улыбнулась.

— Ты преувеличиваешь. Женская натура — загадка. Вряд ли он занялся бы этим парнем на Оканагоне без ее наводки. Вам известно, что его звездолет сегодня покинул Консилиум Орб?

— Нет! — в один голос воскликнули остальные сущности.

Некоторое время каждый из них, погрузившись в себя, размышлял о странном бестелесном юнце, о том, чем бы он мог помочь Доротее Макдональд. Благодаря их встрече на празднике Хиллоуин Джек теперь имел представление о телепатической ауре Гидры как метаобъединения, однако точная ментальная конфигурация каждой составляющей этого убийцы ему не известна. А Генеральные Инспектора уже хорошо разобрались в их личностных структурах. Они пришли к единому выводу, что Джек решил последовать за девушкой в надежде прийти к ней на помощь в критическую минуту.

— Вообще-то можно было бы заняться этим делом, — предложила Гармония. — Джек мгновенно обнаружит местоположение Гидры, если мы передадим ему ментальные отпечатки.

— Не все так просто, — возразило Душевное Равновесие. — Речь идет не только о спасении Иллюзии (так лилмики называли Ди). Проблема куда шире, нам следует всерьез задуматься об их отношениях. Это очень важно в перспективном смысле…

— Она его сторонится, — сказало Бесконечное Приближение. — Его бестелесность — это… знаете ли, немалая закавыка. Он, в свою очередь, считает ее ребенком, неспособным продумывать свои поступки. Так что спешить в таких делах не след…

— Очень важно, — задумчиво сказала Гармония, — позволить девушке встретиться с Гидрой лицом к лицу. Ей пора повзрослеть.

— Действительно, — согласилось Бесконечное Приближение, — так и надо проинструктировать Джека.

— Все же мне жалко Иллюзию, — вздохнуло Согласие. — Если все пройдет удачно и мы взвалим на нее обязанности Главы администрации Каледонии, запрем в кабинете в таком возрасте, — она рискует на всю жизнь остаться одна. К сожалению, у нас нет выбора — трудные годы требуют трудных решений. Тут не до личных судеб.

— Это все сантименты, — ворчливо заметило Душевное Равновесие. — А у нас дело… Есть ли возражения против назначения Иллюзии Главой администрации Каледонии? Нет? Так и запишем.

— Аминь! — провозгласила Родственная Тенденция.

В квартире на левом берегу Сены сестры не было. Поль вышел на улицу, немного постоял у парапета — темная, местами свивающаяся в водовороты вода не спеша двигалась внизу — потом с помощью дальновидения нашел Анн. Сестра молилась в маленькой церквушке Святого Юлиана. Первый магнат решил добраться туда пешком — прежде чем отрывать сестру от разговора с Богом, следовало хорошенько обдумать все сказанное Верховным лилмиком.

Несчастье в том, что они, власть предержащие, слишком беспечны и простодушны. Благосостояние народа, мир, покой усыпили их всех, кроме разве что Верховного… Готовы использовать самое простое решение или, того хуже, то, что под руку подвернется…

А ведь в словах Примиряющего Координатора таился скрытый смысл. Или упрек? Или обвинение? Что он подразумевал под словом «грех»? Что это за «неразрешимая моральная проблема»?

Что за всем этим — явно бредовым — заявлением таится? Лилмик похож на сумасшедшего? Отнюдь!.. Тогда ищи… И еще упоминание о священнике… Это вообще из области чудес… Ага, выходит, что Фурию можно изловить с помощью молитвы. Тьфу, бесовщина!..

Было уже далеко за полночь. В анклаве Парижа было тихо. Нормальные люди, обслуживающие оперантов — официанты, продавцы в магазинах, консьержки, — уже спали. Да и операнты теперь не шлялись по улицам, как в былые времена на Консилиум Орбе. Заелись, обрюзгли…

Церковь Святого Юлиана-бедняка была точной копией самой древней и самой маленькой из парижских церквей. Оригинал построен в двенадцатом веке.

Первый магнат вошел внутрь и в темноте телепатическим взором сразу отыскал сестру. Она стояла перед алтарем на коленях и молилась. Одета была в рясу из грубой шерсти, на босых ногах сандалии из кожаных ремней. Капюшон накинут на голову.

Минут десять она еще продолжала молиться, хотя уже знала, что брат ждет ее, потом с трудом поднялась, подошла к Полю, не стесняясь, отерла омытое слезами лицо рукавом и сразу запросто, не поздоровавшись, предложила:

— Пойдем ко мне. Я угощу тебя кофе или еще чем-нибудь.

Вдруг она пошатнулась, и брат тут же подхватил ее под руки. Как же она похудела, пронеслось у него в голове. По лицу не скажешь… Наконец Анн собралась с силами и твердо зашагала к выходу. Уже на улице Поль сотворил вокруг них метапсихическую защитную оболочку и сказал:

— Генеральные Инспектора сегодня вызывали меня на ковер. Мы обсуждали вопрос о диссидентском движении. Кое-кто из лилмиков требует запретить их деятельность — более того, устроить небольшой вселенский погром, однако Верховный лилмик остудил горячие головы. Знаешь, временами я не мог отделаться от мысли, что он сочувствует мятежникам.

— Какую форму проверки на лояльность они выбрали?

— Клятву верности, что-то вроде присяги… Ее обязаны принять все магнаты. Те же, кто откажется, могут выбирать между эвтаназией и исключением из магнатов.

— Невероятная глупость!

— Я так им и сказал. Пришлось заодно прочитать небольшой курс, касающийся основ нашей социальной психологии. Одним словом, они отказались вводить инквизицию. Наш новый Директорат вскоре будет проинструктирован насчет времени и масштабов дискуссии и организации пропагандистской работы.

— Нам следует оттянуть время начала работы сессии. Там с помощью полтроянцев мы составим большинство. Что ж, придется упрашивать их пурпурные величества.

— Вот на что еще обратил наше внимание лилмик. Существует опасность, что Фурия может возглавить это движение, последствия чего, как сама понимаешь, будут и предсказуемы и непредсказуемы.

— Как так? — спросила Анн.

— Ну, большая свалка в этом случае неизбежна, а вот какие она примет формы, никто сказать не может. Я попросил их помочь отыскать чудовище, но встретил все то же холодное молчание.

— Разве они не знают, кто Фурия?

— У меня сложилось впечатление, что им известны новые обличья Гидры. Черт бы их побрал!.. Почему они не хотят поделиться этими сведениями с нами?

— Мы слепо верим, что лилмики всемогущи и всеведущи. Это не так. Они не более чем пресыщенные, изнеженные существа, исключая разве что Примиряющего Координатора. Нас спасает лишь то, что впавшие в старчество, всем обладающие сознания могут существовать, только веря в idee fixe: их бытие — самое ценное, что есть в мире. Надо просто представить их образ мышления, внутренний мир, в котором все рассчитано и изведано — тогда становится ясно, что они готовы схватиться за любую соломинку. Подобной соломинкой оказались мы, земляне; наша энергия, бьющая через край, наше стремление к свободе — да-да, как это ни парадоксально! — наша неукротимая вера в лучшее будущее. Они убедили себя — или их убедили, — что мы станем вариантом сохранения их Содружества, пусть через борьбу, через муки… Я не буду сейчас говорить, верна ли эта идея или всего лишь самообман. Я лично считаю, что верна, в ней сохраняется преемственность эволюции, но это к делу не относится…

— Хорошо, готов с тобой согласиться. В твоих рассуждениях есть зерно истины, но почему они оберегают нашу семейку? Ведь мы буквально спасены от позора. — Поль даже остановился, вопросительно глянул на сестру. — У меня сложилось впечатление, что они могут лишить нас поддержки, если мы сами не отыщем эту мразь в самое ближайшее время.

Они добрались до многоэтажного, причудливой архитектуры здания, на верхнем этаже которого жила Анн. Поль давно не появлялся здесь. Они поднялись по лестнице, покрытой ковром, Анн открыла дверь, вошла в прихожую, включила свет. Квартира, как вспомнил Поль, представляла из себя стилизованное подобие художественной студии — несколько холстов лежали или, одетые в рамки, были приставлены к стенам. Поближе к двери стояла широкая скамья — на ней разбросаны кисти и тюбики с красками; чуть поодаль — мольберт с неоконченным портретом Дени и Люсиль. В угол студии небрежно сдвинут огромный грязный стол, там стояли банки с красками и скипидаром, раскатанные и скрученные чистые холсты, еще какие-то принадлежности… На полках стеллажей сплошь стояли книги, дискеты, кассеты, блеклым оком на гостя взирал экран тридивизора. Рядом с ним аппарат субпространственной связи, еще дальше персональный компьютер-справочник. На средней полке — точно по центру антресолей — лежали древние толстые тома. Поль проник взглядом на их страницы и определил, что они доставлены из библиотеки Ватикана.

Внизу, в студии, возле широкого «северного» окна был устроен небольшой алтарь. Другой мебели в помещении почти не было, если не считать легких трубчатых кресел и стулья.

Еще более скудно выглядела кухня…

Анн сняла накидку и повесила на свободный сучок полированного дерева, чьи ветки служили вешалками. Одета она была в короткую юбку и поношенную красную блузку. Поля особенно поразили ее руки и голени — она была худа как скелет.

— Боже мой, Аннушка! Что ты с собой делаешь?!

— Творю мощи, — просто ответила она и отправилась на кухню. — Что смотришь? Я вполне здорова, психиатр мне не нужен, чувствую себя прекрасно. Иди-ка сюда, разожги огонь.

Поль сотворил и раздул огонек в маленькой печке. Кроме нее на кухне помещался небольшой стол и два выкрашенных охрой табурета. Поль посмотрел на сестру.

— Твои полночные моления в церкви часть плана превращения в святую?

— Да, я отправляюсь туда сразу, как только выпадает свободное время. Оно обычно приходится на позднюю ночь. Старик отец Франсуа помогает мне…

Когда кофе был готов, она наполнила чашки и подсела к столу.

— Ты, по-видимому, явился сюда, чтобы послушать мой рассказ? Это тебя лилмик прислал?

Поль пожал плечами.

— Лилмик не лилмик… Ему виднее. Раз он подсказал мне обратиться к тебе, когда я просил его о помощи в поисках Фурии, значит, у тебя кое-что в сусеках есть.

— Да, я призналась ему. Я тоже просила о помощи, но они отказали в ней. Тогда я обратилась к другому авторитету.

Это случилось в 2054 году, как раз в тот момент, когда Земля получила статус полноправного члена Содружества. Тогда меня стали посещать странные сны. Несколько раз мне привиделось одно и то же: словно я попадаю в удивительный сад, я бы назвала это место академией, расположенной в чудесном уголке Древней Греции… Белые мраморные пропилеи, причудливые фонтаны, купы кипарисов, овеваемые зефиром. Благодать… Я молода, мне не больше двадцати, на мне хитон, на голову наброшен пеплум.

Я изучаю философию — во сне не имел значения запрет женщинам посещать такие учебные заведения, — и мой учитель не кто иная, как сама Афина Паллада.

Ты, конечно, помнишь небольшую статуэтку этой богини у меня в кабинете на Земле. Афина считается воплощением мудрости и знаний, защитницей доблестных воинов, хранительницей города и государства. Она — дочь Зевса, девственница, взращенная в его голове. На Олимпе она занимает место рядом с отцом. Кроме Зевса, только Афина могла использовать в качестве оружия молнию и брать в руки его ужасающий щит. Афина — духовная наставница человеческих существ, их идейный поводырь, покровительница рожениц.

Но прежде всего она — богиня разума, интеллекта и олицетворяет собой рассудочную деятельность. К тому же она излечивает безумцев. В молодости я не была такой примерной католичкой — более впечатляющей мне казалась мудрость Афины. Именно она представала передо мной как символ святости и чистой духовности.

Во снах я восхищалась ее наставлениями (все это были перепевы из Юнга), когда же я просыпалась, то ничего не помнила. И все равно у меня оставалось чувство некой надменной самоуверенности. Я не сомневалась в собственных добродетелях. Я знаю, что я — член семьи Ремилардов, доктор юриспруденции, знаток законов Содружества, Великий Магистр во всех своих метаспособностях, магнат, член Совета и, наконец, член юридического Директората правительства Земли. Моя личная жизнь отличается спартанской простотой. Я жила ради утверждения справедливости и сама служила примером совершенно неподкупной объективности. Я была захвачена своей работой, семейные радости меня не интересовали, я не хотела заводить ребенка… Чтобы из него выросла еще одна составляющая Гидры, или потенциальная Фурия, или непредсказуемый мутант!..

Я безусловно была гордостью семьи. С отвращением относилась к буржуа, к их манерам и образу жизни. Естественно, мне было трудно найти общий язык с моими братьями Филипом и Морисом. Самокопание, которым с такой страстью занимались Адриен и Северен, тоже было мне чуждо. Я была холодна, рассудительна, чужда романтических заскоков Катрин, ее бурных чувств. И к любовным утехам, в которых погряз ты, мой младший братишка, я не испытывала склонности.

Если у меня был едва заметный перекос в привязанностях, свойствах характера, увлечениях — так это излишняя самоуверенность.

Я, например, слегка завидовала тебе, Поль, — как же, лилмики выбрали самого недостойного из Ремилардов и возвели его в сан Первого Магната. Следуя той же логике, и Председатель земной администрации был плох для меня. Я долго не могла простить Дэвиду Макгрегору, что он перебежал, как я считала, мне дорогу и получил пост, который по праву принадлежал мне.

Сны о Древней Греции шли чередой несколько лет, и к 2058 году их характер постепенно изменился. Теперь после пробуждения я их помнила, и воспоминания заставляли сильнее биться сердце. Я сознавала, что наши встречи с Афиной — сон, бред, однако от этих видений дух захватывало.

Меня знакомили с идеей создания второго Содружества и постоянно подчеркивали, что, если я всей душой уверую в его реальность, мне будет доверена роль основателя нового мира.

Я не могу точно ответить на вопрос, что именно Афина Паллада подразумевала под вторым Содружеством, но моим первым ощущением было чувство восхищения. У меня не оставалось сомнений, что новое устройство галактики будет справедливо, а нынешнее нет.

Вот кратко те мысли, что врезались мне в память: человеческое государство должно избавиться от ныне существующих органов управления, потому что они контролируются экзотиками. Но прежде всего мы должны любыми путями избежать ловушки, называемой Галактическим Разумом или Галактическим Единством. Афина уверяла и доказывала, что подобная метапсихическая тотальная структура, да еще космических масштабов, не только лишит человека индивидуальности, но изменит саму нашу природу.

Возглавляемое новым вождем — мною, разумеется! — государство Земля должно выйти из Галактического Содружества и своим путем идти к миру, процветанию и свободе.

Я всей душой поддерживала эту идею. Если бы ты знал, как я страдала во времена Попечительства, как тяжко мне было смотреть в лицо своих соплеменников, страдающих под гнетом все изведавших, все знающих, кроме разве что чувства смешного, строгих зеленокожих нянек. Это для вашей пользы, заявляли они, это временно… Сталин своим рабам говорил то же самое…

Затем божественная наставница открыла мне великую тайну. Поделилась, так сказать, технологией, которой я должна была воспользоваться, чтобы повести народы Земли к земле обетованной — второму Содружеству. Она сначала как бы вскользь, а потом все более настойчиво стала уверять, что моя задача как нового воплощения святой Девы-воительницы заключается в том, чтобы всего-навсего позволить божественному началу поселиться в моей голове. Мой мозг как бы должен стать маткой для рождения всемогущего существа. Во сне я была вне себя от радости, а богиня улыбнулась и удалилась.

Тем утром я проснулась от собственного крика. Уже полностью придя в себя, я задумалась: кто же эта, блистающая золотым щитом, потрясающая копьем мразь? Ответ напрашивался сам собой — Фурия, конечно. Я куда вляпалась? Во что ступила? Как могла я быть так слепа и глупа?! Ведь за три года я позволила ей уютно расположиться в моих мыслях. Как могла я не почувствовать вливаемый в мой рассудок яд?

Щелку, через которую эта тварь проникла ко мне в душу, я отыскала быстро. Гордыня в ее худшей разновидности — спесивом высокомерии — вот что бросило меня в объятия Фурии. Еще бы чуть-чуть — и я бы заняла место в ряду составляющих Гидры, а то и отдалась бы самой Фурии. Если бы это случилось, чудовище получило бы доступ в самые высокие эшелоны власти галактического союза. Я ведь действительно желала разрушить наше Содружество. Я подняла руку на добровольное единение сознаний, которое за такой короткий срок так много сделало для Земли.

Все произошло в моем доме, в Нью-Гепмшире. Это был самый страшный день моей жизни… Слезы, истерика, гнев, молитвы — что тут объяснять, сам знаешь, как в таких случаях бывает… Одним словом, я чуть было не покончила с собой. Особенно меня удручала мысль о том, как ловко Фурия подцепила среди Ремилардов подходящую жертву, как умело подобрала ко мне ключи. После этого считать себя идеалом, примером для подражания? Гордостью семьи?.. По-прежнему высокомерно выковывать из себя святую?..

Жуть!..

Два дня без сна, два дня безуспешных попыток покончить с собой… Я оказалась трусихой! Поль, я оказалась трусихой — мелкотравчатой, подлой, трясущейся тварью… Потом не выдержала и попросила родителей приехать ко мне.

Дени и Люсиль явились тут же. Казалось, им все известно. Они объяснили мне, что демон зла существует реально, что он не плод моего безумного воображения. Папа и мама отвезли меня в наш старый дом на Ист-Саут-стрит, уложили спать в моей детской спальне. Четыре дня они безотлучно провели рядом с моею постелью, исцеляли, успокаивали. Отец уверял, что у меня достанет сил выбросить Фурию из сознания. В конце концов ему удалось убедить меня.

Две недели я приходила в себя. К счастью, лето тогда выдалось чудесное, и дом был полон детей. Это так здорово, когда рядом дети.

Окончательно поправившись, я поняла, что следует сделать. Да-да, продолжать жить, тянуть, как прежде, воз обязанностей… Для успокоения души я отправилась к иезуитам, в Бребефскую академию. Там со мной побеседовали и направили в семинарию в Нью-Йорке. Спустя некоторое время в свете меня стали называть Анн Ремилард, член ордена Иисуса.

После некоторой паузы Поль поинтересовался:

— Прости, я не понимаю, почему ты так рьяно подвергаешь себя всевозможным телесным и душевным страданиям? К чему все это? Я уверен, ты давным-давно отмолила грех гордыни… Ну, чего там еще… У тебя нет оснований считать себя виновной.

— Я пощусь и обращаюсь с молитвой к небесам не ради себя. Есть еще кто-то, о чьем спасении следует позаботиться.

Поль не сразу догадался, что Анн имела в виду, но когда смысл ее слов дошел до него, он сузил глаза и попытался, сформировав испытующий луч, проникнуть в ее сознание. Сестра оказалась готовой к подобному повороту событий и поставила плотный защитный экран.

— Аннушка, — после нескольких безуспешных попыток сказал Первый Магнат. — Ты должна сказать мне, кто Фурия! Обязана!..

— Во время бесед с Афиной Палладой было несколько намеков — вычислить по ним человека не составило труда. — Голос ее был ровен, спокоен. — Но это не более чем догадка, версия… Я не могу поделиться с тобой. Не хочу! Тот человек, в чьем сознании свила себе гнездо Фурия, не виновен. Если я назову имя, ты тем или иным образом будешь вынужден действовать. Именно поэтому меньшим злом я считаю оставить все как есть. В некотором смысле дьявол может даже принести пользу…

— Ты не имеешь права скрывать подобные сведения. Как Первый Магнат я требую, чтобы ты сказала правду!

Она невесело рассмеялась:

— Законы Галактического Содружества я изучила куда основательнее, чем ты, Поль. Ты не имеешь права заставить меня. Когда… наступит срок, когда я почувствую — пора, тогда и назову имя. Джек поделился со мной новостью — пара составляющих Гидры засечена им на Гавайях. Ты хочешь оставить эту девочку один на один с чудовищем?

— Да. Она уже не ребенок, ей пятнадцать лет. Желание отомстить Гидре — ее собственное решение, никто ее не понуждал, разве что родной отец. Так, по крайней мере, рассказал мне Джек. Зачем ему кривить душой, что-то скрывать? Она уже почти Великий Магистр и готова ринуться в бой. У меня нет веских оснований мешать ей. Да и кто бы мог приструнить ее? Ты?..

Поль хотел что-то добавить, пожевал губами, потом наконец решился:

— Иногда мне кажется, что ты стала настоящей… иезуиткой. Ладно, мне пора. Так не скажешь?

Она отрицательно покачала головой.

Поль поцеловал сестру и ушел. Уже на улице он грустно засмеялся.

Надо же, принести пользу!.. Какую пользу может принести этот дьявол? Может, она имела в виду манипуляции Марка с ЦГ? Или политику невмешательства в дела мятежников? По их с сестрой общему мнению, только такая линия может спасти Содружество. Или она желает сохранить незапятнанной репутацию Директора по делам Галактического Разума?

— Бог ты мой! — неожиданно выдохнул Поль и даже остановился, пораженный догадкой, пришедшей ему в голову. Он обернулся, посмотрел на верхний этаж дома, где одно из окон светилось мягким сиреневым светом.

На самом ли деле она ответила «нет» Афине Палладе?