В воздухе витала общая невысказанная мысль, что, может, отец в конце концов женится и тем самым положит предел бесконечным слухам о его любовных похождениях, в которые он ударился после смерти Лоры Трамбле. Однако Поль Ремилард вовсе не собирался менять образ жизни и вряд ли кто-нибудь был способен переубедить его, тем не менее дом — точнее, прекрасную виллу — он построил. Располагалась она в окрестностях Конкорда, в сотне километров от Хановера.

В то время когда Поль не заседал в Консилиуме, не участвовал в сессиях и не исполнял возложенных на него обязанностей, он становился обычным гражданином и, как любой другой магнат, был полностью свободен в выборе досуга, бизнеса и развлечений. Однако любовные похождения здорово вредили его репутации, и как частное лицо он не мог быть избран, например, в законодательное собрание Северной Америки. Одним словом, несмотря на установившийся новый, более либеральный порядок, путь на выборные административные должности был для него закрыт. Его несколько раз неофициально извещали об этом.

Поразмыслив, Поль Ремилард решил, что лучше всего, если его дом станет неофициальной резиденцией Первого Магната, практически не связанной ни с бюрократией Консилиума, ни с аппаратом Председателя земной администрации. Он хотел, чтобы любой гражданин мог переговорить с ним и получить совет. Свободное время Поль намеревался посвятить дальнейшему изучению Галактического Содружества и перспективам развития отношений человечества с иными расами…

Согласно табели о рангах Первый Магнат мог рассчитывать на роскошное житье. Попроси он — и местный Директорат, с согласия избирателей, — авторитет Поля Ремиларда был очень высок, — выстроил бы ему точную копию Версальского дворца или любого другого творения архитектуры. Его семья, коллеги решили, что Первый Магнат так и поступит — ну, может, умерит запросы и создаст что-нибудь скромное, но тоже величаво-государственное, внушающее благоговение и чинопочитающий трепет.

Вместо этого Поль дал волю своей необузданной, постоянно поглядывающей в сторону прекрасного пола фантазии.

Когда Люсиль Картье, законодательница мод и общепризнанный судья в вопросах вкуса, в первый раз увидела сооружение, возведенное ее сыном в окрестностях Конкорда, она на мгновение потеряла дар речи. Потом перевела дух и заявила ожидавшему восхищенных оханий и аханий, ликующих криков Полю, что дом представляет из себя ублюдочную помесь швейцарского охотничьего домика шале и свадебного торта.

— Ничего подобного! — заявил Поль, крайне разочарованный не столько оценкой, сколько удивленно-окаменевшим лицом матери. — Это точное повторение деревянных коттеджей, которые в середине девятнадцатого века строили в Новой Англии. Работа американского архитектора Эндрю Джексона Даунинга. Сам коттедж, на мой взгляд, образец красоты, — еще стоит в Питерборо.

— Это явная нелепица, — ответила мать.

— Но меня он устраивает, — возразил Поль. — Я создал то, о чем мечтал. Теперь у меня есть уютное гнездышко на ту пору, когда Консилиум попросит меня на пенсию.

Покрытый белой краской коттедж был достаточно вместителен; десять комнат, не считая западного крыла, где располагались танцевальный зал, несколько кабинетов, оборудованных по последнему слову техники, и жилые комнаты для домашних. За домом, на двадцати гектарах, был устроен удивительно искусно спланированный, совершенно не мешающий обозревать окружающие дали хозяйственный комплекс, включающий частную станцию метро — эта линия вела прямо в космопорт, — несколько гаражей, мастерскую и склады. Фасад украшали окна с полуциркулярным завершением, на крыльцо вынесены красивые квадратные колонны — такие же опоры поддерживали крышу на веранде с тыльной стороны. По карнизу, обегающему периметр, были пущены резные деревянные полотенца, что придавало дому нарядный и в то же время уютный вид. Конечно, некоторая эклектичность деталей бросалась в глаза — здесь было над чем позубоскалить строгим ценителям архитектурного искусства, но вряд ли кто-нибудь решился отрицать, что у дома была душа, от него как бы исходило тепло, и это могло смирить любого здравомыслящего человека.

Полы в комнатах были застелены полированными дубовыми досками, стены оклеены приятного тона обоями, мебель, собранная поштучно, являла собой смесь предметов колониальной и викторианской эпох. Спальня Поля была обставлена очень скромно, а вот на обстановку в комнатах для гостей Поль не поскупился. Приглядывали за домом роботы и несколько человек обслуживающего персонала.

Поваром у Поля служил немногословный янки, которого звали Эшел Фитч. Его кулинарное умение и пристрастия лучше всего проявлялись при приготовлении супов, салатов, курятины в винном соусе и жареной картошки. Жена Фитча Элси ухаживала за цветами, а также приглядывала за винным погребом. Надо сказать, что питие всегда служило отличительной чертой Ремилардов. Коллекция у Поля была замечательная — от редчайших вин, собранных со всех концов галактики, до известных крепких напитков. Тут же хранилось два ящика старого виски специально для дяди Роги. Съестные припасы ему поставляли лучшие фирмы, и свозились они отовсюду, даже в Куала-Лумпуре у Поля был свой агент. Если же возникала необходимость приготовить ужин для двоих — а это случалось нередко, — Фитчи получали на ночь выходной, и Поль сам вставал к плите. Его любимым блюдом был омлет. Он знал в нем толк.

В сотне метров от усадьбы, на опушке леса стоял летний домик — туда и пригласил Поль Ремилард своих гостей. Обстановка здесь была скудная — несколько плетеных кресел и диванчиков, а также всевозможная аппаратура.

— Здесь мы подождем папу, — сказал хозяин. — Вон на том вращающемся столике напитки. Если кто-нибудь желает… Это самое удобное место, чтобы поставить заслон сигма-поля. Если нам повезет, мы сможем понаблюдать за полетом ночных бабочек. Удивительное, должен заметить, зрелище…

— Сигма-экран? — Адриен вскинул брови. — Зачем? Неужели ты считаешь, что кому-то интересна наша болтовня?

Поль через плечо глянул на брата, безрадостно улыбнулся.

— Нам есть о чем поговорить без чужих ушей. Это особенно касается тебя и Севи.

— Опять то же самое! — Адриен изобразил безмятежность, однако скрыть нотки тревоги ему не удалось. Чертами лица он напоминал Поля, только выглядел менее респектабельно и вальяжно. И молодо!.. Его наследственный аппарат включил естественное омолаживание в более юном возрасте — в компании родственников он выглядел как парнишка. Что-то противоестественное было в его облике (впрочем, их отец тоже начал омолаживаться в юные лета), чуть старили его маленькие усики. —

— Снова о политике, — тяжело вздохнул Северен. — Как только ты начал обзванивать нас, я сразу догадался, о чем пойдет речь. Еще эта конспирация, словно мы нашкодившие дошколята…

— Поль пустяками не занимается, — отрезала Катрин. Она тоже не могла скрыть тревогу, но ради сохранения мира решила вступиться за старшего брата. — Чем вы недовольны? — спросила она меньших братьев. — Тем, что с вами хотят посоветоваться?

В разговор вступил Морис:

— Возможно, они недовольны успехами оппозиции на последних выборах. У них сразу прибавилось наглости, захотелось хапнуть еще…

— Позор! — заявила Анн. — Вы бы никогда не добились такого успеха, если бы не занялись откровенной дезинформацией избирателей. Заметьте, я говорю — дезинформация, не ложь.

— Какая дезинформация!! — вскипел Северен. Он картинно обратился к Адриену: — Взгляни, кто повторяет эти бредни! Синие чулки, ученые истерички, набросившиеся на папу римского и выкручивающие ему руки с требованием выпустить энциклику с благословением Галактического Разума. Они требуют, чтобы он заявил, что вселенский мета-содом не посягает на свободу воли!

— Это не так, — возразила Анн.

— Почему же? — вступил в спор Адриен. — Мы тоже можем подыскать покладистых теологов, которые устроят хорошую взбучку официальным святошам. Все они тоже будут метапсихологами! Уж они сумеют раскрыть людям глаза. Вам тесны рамки философского канала на тридивидении? Вы желаете устроить дебаты на межзвездном форуме? Прекрасно! Мы выставим раби Моргенштерна, кардинала Фудзинага, доктора Азиза Кхоури. Они вмиг поставят вас на место.

Анн поджала губы.

— Галактическое Единство — слишком серьезный вопрос, чтобы превращать дискуссию по этому поводу в подобие эстрадного шоу. Вы и ваша подпольная компашка бунтарей должны были бы понимать это.

— Очень серьезный! Слишком… — подхватил Северен. — Поэтому мы не позволим вашим метапсихам и мистикам от религии, особенно фанатикам, забывшим о своем происхождении, решать его за закрытыми дверями.

Поль, до сей поры молчавший, вмешался и попытался перевести разговор на другую тему. Для начала он поблагодарил братьев и сестер за то, что они откликнулись на его призыв и сразу приехали.

Анн насмешливо спросила:

— У нас был выбор? Попробовал бы кто-нибудь отказаться! Из-за тебя мне пришлось пропустить конгресс теологов, который начался в Константинополе. Хорошо, что мой доклад представит Анатасиус Вонг. Надеюсь, всем удастся приятно вздремнуть, когда он будет читать его.

— Ну, Анн, не надо скромничать, — заметила Катрин. — О чем там идет речь?

— «Святой Тейярд де Шарден и его концепция одухотворения природы как предвосхищение единения всех мыслящих созданий Творца», — ответила сестра.

— Да здравствуют боги и маленькие рыбки! — съязвил Адриен.

— Вселенское согласие все равно будет создано, как бы вы, заскорузлые «Сыновья Земли», ни проклинали его. Полнокровное участие в Галактическом Содружестве необходимо предполагает, чтобы мы влились в гигантское космическое созвучие разумов…

Северен насмешливо улыбнулся.

— Не спеши, дорогая сестричка. У нас есть выбор, и, черт возьми, мы не уступим вам возможность публичного обсуждения предполагаемых альтернатив этому мертворожденному взбалмошному Единству. Дискуссия должна быть проведена свободно и открыто. Человечество имеет право само решить, хотим ли мы идти на риск потери собственного лица как расы, если допустим это невообразимое, кошмарное смешение наших сознаний с разумами экзотиков.

— Конечно, дискуссия должна быть проведена гласно. Кто с этим спорит, — сказала Анн. — Но ваша фракция как-то странно понимает свое участие в ней. Зачем постоянно искажать факты, скрывать и извращать подлинные данные? Даже конкретные цифры… Давайте честно и откровенно объявим о наших целях — пусть каждый получит точную и полную информацию, на основе которой только и можно сделать ответственный выбор. Зачем нагнетать страсти? Ведь ясно же, что крикливая речь, которую произнесла Аннушка Гаврыс перед открытием сессии Консилиума была не вспышкой оскорбленного чувства собственного достоинства, а точно рассчитанным трюком…

— Ты считаешь, — вспыхнул Адриен, — она пошла на это из каких-то корыстных соображений? Тебе следовало бы покинуть башню из слоновой кости и спуститься на землю — полезно иной раз послушать, что говорит народ на улицах. Причем как операнты, так и нормальные люди. Вовсе не метапсихические способности и не люди, ими владеющие, пугают простых людей. Всех страшит, что человеческий разум попадет под власть нечеловеческого!

— Пожалуйста. — Первый Магнат умоляюще вскинул руки. — Вы еще спрашивали, зачем нужен защитный экран?

Каждый из присутствующих почувствовал, как некая мощная сила, излучаемая Полем, мягко обняла их, приглушила рвущиеся из глубины души язвительные замечания, негодующие возгласы. Они — все Великие Магистры, магнаты, члены Консилиума — вдруг как бы разом прикусили языки. Мощь брата была несокрушима…

Некоторое время они молчали, слушали тишину. Наконец Филип заметил:

— Я смотрю, ты полностью переделал розарий, Поль?

— Точно. Я украсил сад самыми модными сортами. Теперь мой питомник смотрится совсем по-другому. Что за прелесть эти новые розы! У меня есть и небесно-голубые, и черные, и пурпурные, даже лимонно-изумрудные. Есть розы, у которых лепестки украшены бахромой, есть бутоны «в горошек», «в полоску».

— Удивительный ты человек! — воскликнул Филип. — Что заставило тебя, завзятого консерватора, клюнуть на эти новомодные штучки?

Самый старший из детей Дени, Филип, на первый взгляд напоминал доброго дядюшку. Лицо у него округлое, чуть рыхлое, на лбу обширные залысины. Он склонен к полноте и выглядел лет на сорок, хотя ему в ту пору было шестьдесят пять. Филип — единственный член семьи, который за все это время даже не попытался воспользоваться оздоровительным автоклавом, чтобы исправить телесные недостатки.

— Консерватор? — Поль был удивлен подобным обвинением. — Вот уж неправда. Что касается роз, то это только розы, и не более того… Все новые сорта были выведены еще до Вторжения…

— Вот и замечательно, — сказала Катрин. — А то генные инженеры, занимающиеся выведением новых цветов, совсем с ума посходили. Они считают, что чем экземпляр необычней, тем лучше. Дело дошло до того, что появились бутоны с суповую тарелку и разукрашенные так, словно витражные окна в средневековых соборах.

— В наше время, — сказал Морис, — в моде все чрезмерное, вычурное… Одним словом, возрождение барокко. Цветы, одежда, экипажи, музыка… Некоторые известные искусствоведы считают, что такова реакция на суровую простоту эпохи, которая прошла под знаком попечительства инопланетян.

Катрин кивнула. Она была такой же высокой, как и Морис, Северен, Анн. Такие же светлые волосы, но в поведении ее не было назойливой менторской рассудительности первого, расфуфыренного щегольства второго и холодного рационализма сестры. Катрин была натура увлекающаяся, пылкая, властная, в то же время частенько впадала в черную меланхолию. Притушила ее характер — она как бы сразу заледенела — трагедия, случившаяся с ее сыном Гордоном, оказавшимся одной из составляющих Гидры. Он поднял руку на собственного отца. Он пожрал его духовную энергию. Не побрезговал… После этого открытия она долго болела, потом Поль убедил ее пройти курс лечения в оздоровительном автоклаве — поговаривали, что он силой засунул ее туда. Тем не менее Катрин ожила, воспрянула духом, с головой ушла в работу в Директорате, занимавшемся вопросами научно-технического прогресса, куда она была приписана как магнат и член Консилиума. Когда спало напряжение первых десятилетий строительства нового земного государства, она вернулась в клинику, где работала вместе с Бретом (замуж она больше не выходила), занимаясь исследованиями в области метапсихологии. Возглавляемый ею институт считался наиболее перспективным научным и лечебным заведением на Земле.

В клинике она когда-то познакомилась с Макалистером. Они очень любили друг друга…

— А мне эти новые веяния очень по душе, — заявила она. — Стоит только взглянуть на Северена — сердце радуется. Лосины из оленьей кожи, гусарские сапоги… Замечательно! Просто душка…

— Еще бы! — отозвался Северен и, чтобы скрыть смущение, ударил ногой по воображаемому мячу. Кисточки на его сапожках дернулись, взметнулись в воздух…

— Тебе следует остерегаться его, Поль, — сардонически рассмеялся Адриен. — Стоит ему разукрасить себя еще каким-нибудь экзотическим нарядом — ну, скажем, шкурой первобытного человека, — и ты тут же слетишь со своего поста.

— Да, это будет великое несчастье! — засмеялся Поль.

Северен, как ребенок, состроил обиженную рожицу.

— Куда уж нам! Поль умеет обращаться с леди, а это основа основ любой карьеры, не правда ли, малыш? Что женщины, что политика — большой разницы нет.

— Ты, кажется, обещал устроить грандиозный парад ночных бабочек? — сменил тему Филип.

Анн сразу всполошилась:

— Мне так хочется посмотреть на них!..

Она потянулась к сифону и налила себе лимонад. На вид ей было около сорока — на этой отметке она остановилась. Это была зрелая и красивая женщина. Особенно впечатляла ее фигура, сравнимая со скульптурным изображением греческой богини. Одевалась она всегда строго, кроме редких, особых случаев, как то подобает монахиням. Сегодня она принарядилась — на ней был голубой в белую полоску брючный костюм, и смотрелась она куда нарядней, чем ее сестра Катрин, которая пришла на встречу в глухом скромном темно-синем платье.

— Господин Первый Магнат, не пора ли отдать приказ этим маленьким ночным созданиям? Пора, мол, начинать, — пошутил Адриен.

Не ответив, Поль опустился в одно из кресел, поставил на стоявший рядом столик стакан с охлажденным чаем и погрузился в размышления.

Северен подтолкнул локтем Адриена. Они вдвоем устроились на одном из диванов.

— Маг священнодействует, — шепотом сказал Северен. — Шлет вызов своим подданным. Или он сейчас начнет творить их силой своего колдовства? Интересно, из чего он их создает? Из мрака и звездного света?

— Ты же бывший врач, — ответил Адриен. — Ты и должен пролить свет на его дьявольские манипуляции. Видишь, как напрягся — сейчас начнет лепить их из ничего…

Поль невольно улыбнулся.

— Должен вас разочаровать, — ответил он. — Сотворить подобных мотыльков мне не под силу, тем более когда имеешь дело с обезумевшими от похоти самцами. Управлять ими с помощью мысли значительно легче… Вот, кстати, и они…

Между тем сумерки сгустились, теперь только свет ярких, пробудившихся от дневного сна звезд проникал в домик. Легкое серебристое свечение едва различимо очертило предметы в комнате… Угасли контуры сада, растворились во мраке ближайшие деревья. Ремилардам ночная мгла не была помехой, они прекрасно видели в темноте, взоры их проникали сквозь легкие стены и крышу. Все повернулись к востоку — там висел молодой, с острыми рожками месяц, и в его скудном ровном сиянии над купами вязов и тополей прозрачными облачками начали всплывать трепещущие, чуть посвечивающие создания. Мотыльки были величиной с человеческую ладонь, бледно-бирюзовые, с бахромчатыми крылышками, исчерченными пурпурными полосками, двумя парами фосфоресцирующих глаз. Выступающие вперед усики-антенны указывали на то, что все они были самцами. Подчиняясь мысленному приказу, они начали выстраиваться в цепочки и, помахивая крыльями, через распахнутые окна начали влетать в домик. Скоро вокруг замершей, изумленной Катрин закружился призрачный бесшумный хоровод. Женщина затаила дыхание… Бабочки, словно сотворенные из лунного света, несколько раз стройными рядами облетели ее и попарно в разные окна потянулись на волю, в чистую звездную ночь.

— Чудо! — едва слышно вымолвила Катрин. — Спасибо, Поль.

— Это все выдумки нашего Джека, — негромко принялся рассказывать Первый Магнат. — Он убедил меня, что дом будет пуст до той поры, пока я не заведу домашних животных. Он набрал в лесу коконы этих мотыльков, расселил их по опушке… Слава Богу, что ему не пришло в голову поселить в моей новой хижине летучих мышей.

— Как он поживает, твой младший? — поинтересовался Морис. — Все еще живет в Дартмуте? Я подумать не мог, что нам с Сесилией доведется встретить его в феврале на дне рождения Марка. Представляете, эти двое обращаются друг с другом как коллеги. Так и окликают — коллега Марк Ремилард, коллега Джон Ремилард… Смех… При этом ведут себя очень серьезно.

— Об этом мы тоже должны сегодня поговорить, — коротко ответил Поль.

— Ага, — проницательный Филип понимающе покивал, — речь пойдет о церебральном генераторе нового типа, над которым они работают, не так ли? Марк поделился со мной впечатлением от той разносной критики, которой подвергли его в совете директоров колледжа. Он еще сообщил, что последнюю модификацию ЦГ они закончили неделю назад.

Поль неожиданно вскинул голову — он прислушался к чему-то неслышимому, идущему издалека.

— Папа приехал, — наконец вымолвил он. — Элчи Фитч направит его к нам. Теперь мы можем приступить к обсуждению одного чертовски неприятного вопроса.

Морис спросил:

— Поль, это действительно чрезвычайно важно? Я догадывался, что исследования, которыми занимается Марк, дурно пахнут. В этом есть что-то аморальное?.. Неужели с ним ничего нельзя поделать, как-то приструнить… Я считал, что партия мятежников, к которым принадлежат Севи и Ади, тревожит тебя куда больше…

— Это не самые главные беды, — ответил Первый Магнат. — Положение куда более серьезное, чем вы можете предположить. Анн, — обратился он к сестре, — приготовь мне, пожалуйста, двойной скотч. Чувствую, что холодным чаем я сегодня не удовлетворюсь.

Дени. Здравствуйте, дети.

Филип + Морис + Северен + Анн + Катрин + Адриен (шепот в ответ, невнятные приветствия).

Поль. Добрый вечер, папа. Очень рад, что ты принял мое приглашение. Что-нибудь выпьешь? Как всегда, хоуки? Пожалуйста. Прошу меня простить, я отвлекусь на минуточку — поставлю защитный экран. Так… Теперь можно начинать.

Дени. Защитный экран? Ради всех святых, зачем? Что плохого в том, что мы собрались вместе?.. Поль, я тебя не узнаю. Ты стал завзятым конспиратором…

Поль. Папа, мы собрались здесь, чтобы обсудить некоторые вопросы, касающиеся нас лично, чести и благополучия нашей семьи. Это не красивые слова — я совсем не намерен нагонять тревогу» но положение сложное… Тем более если принять во внимание некоторые глубинные настроения в Галактическом Консилиуме. Есть люди — или, скажем так, существа, — которые не постояли бы за ценой, чтобы узнать, о чем мы тут будем шептаться. Особенно Председатель земной администрации. Наш любезный Дирижер…

Дени. Дэвид Макгрегор? Но…

Поль. Папа, пожалуйста, не перебивай. Я все объясню. Я только что вернулся из Шотландии. На прошлой неделе там случились три необычных убийства. У нас есть твердые доказательства, что преступником является Гидра.

Различная реакция. (Возгласы изумления, нецензурная брань.)

Анн. Четверо исчезнувших детей?

Поль. Мои люди, специальная группа Галактического Магистрата под руководством Дознавателя Трома'елу Лека, местные полицейские собрали все, что можно было собрать об этой банде… Хочу обратить ваше внимание, что только Леку и его помощникам-крондакам известны настоящие имена злоумышленников. Исключая, правда, Верховного лилмика, которому тоже все известно… Квентин, Парнелл, Селина и моя собственная дочь Мадлен все это время — с того момента как они исчезли — жили на острове Айлей, что во Внутренних Гебридах. Да-да, с той ночи, когда было совершено покушение на дядю Роги и Джека.

Северен. Вот сукины дети!

Поль. Каждая из составляющих Гидры получила новое имя, новую личину. Можете радоваться — они закончили курс средней школы и институты, получили дипломы. Стали, так сказать, дипломированными специалистами… Помощь им оказывал какой-то неизвестный человек, который имел доступ к почти не ограниченным финансовым ресурсам. Теперь прикиньте, какой напрашивается вывод — раз после нападения на Джека, после тщательного глобального прочесывания Земли мы не смогли найти их убежище, выходит, им удалось сменить личные ментальные отпечатки? Не так ли?..

Северен. Это невозможно!..

Поль. Если исходить из нынешнего состояния науки — да! Но ведь иначе бы их поймали. Не могли бы не поймать… Факт неопровержимый… Мы пришли к выводу, что дети сами этого сделать не могли. Значит, им кто-то помогал… По общему мнению, такую работу — исчезновение, воспитание, маскировку — выполнила Фурия. Она и является главным действующим лицом трагедии. Фурия, возможно, иллюзорное существо, цель которого любым способом сохранить и вырастить детей. Никто, кроме нее, не мог устроить их бегство с Земли, да еще таким образом, что не осталось никакого следа, никакой зацепки.

Морис. Галактический Магистрат имеет полную картину случившегося?

Поль. Да. Дознаватель Лек оказался свидетелем убийства.

Северен. Дерьмо поганое!

Поль. Дознаватель как раз в эти дни прибыл на остров в отпуск. Он-то и определил, что это был modus operandi note 6 Гидры, и сразу связался со мной. Вот краткий отчет о проведенном расследовании.

(Поток изображений.)

Теперь вам ясно, что контора Лека знает почти все, кроме разве что личности Фурии и мотива убийства.

Катрин. Куда же скрылись дети?

(Поддерживающие вопросы, кивки.)

Поль. Вот в том-то и дело. Вот в чем закавыка. Неужели вы не понимаете, что это бесследное исчезновение кладет гу-устую тень на нашу семью. Разве неясно, что теперь вряд ли удастся сдержать слухи… Я, по крайней мере, не представляю, как это сделать. Это же куча дерьма… Только тронь! И вот что еще страшно — любой из нас может оказаться Фурией.

Морис. Почему только из нас? Нет, ты прав… Итак, как Галактический Магистрат решил обойтись с семьей Ремилардов?

Поль, В настоящее время Лек и его ребята, как и прежде, находятся под контролем Верховного лилмика. Я предложил, чтобы мы все разом вышли из состава Консилиума. И даже был согласен на то, чтобы всех нас заключили под стражу.

(Мертвая тишина.)

Мои предложения были отвергнуты. Верховный лилмик в качестве главы института Генеральных Инспекторов настоял, чтобы мы все продолжали исполнять свои обязанности. В конфиденциальном разговоре он пообещал, что никаких ущемлений наших гражданских прав, да еще огулом, не будет. Расследование по-прежнему будет проводиться в строжайшей тайне. Можно надеяться, что скандал разразится не сразу… А может, и пронесет. Однако если обнаружится причастность одного из нас к этим преступлениям, мы будем не вправе рассчитывать на защиту, а если что-то просочится в печать, нам всем придется уйти в отставку. Подобное развитие событий наиболее вероятно. Я уверен, что рано или поздно Дэвид Макгрегор или еще какой-нибудь могучий оперант что-нибудь пронюхает. Тогда огласки не избежать.

Северен. Нам-то что делать? Сидеть и ждать у моря погоды?..

Морис. Есть ли какой-нибудь шанс избежать шума?

Поль. Гидра-дети жили в Шотландии под вымышленными именами. После этого случая они, конечно, их сменят. Охота на них будет продолжаться, теперь сеть будет мельче и шире, да еще в несколько рядов. Причем ловить станут не только молодых Ремилардов… Единственное обнадеживающее обстоятельство, что все будет происходить в глубокой тайне.

Анн. Та же самая уловка, что была использована восемь лет назад. Уже тогда обман был мне ненавистен. Я не хочу, чтобы это повторилось! Опять косые взгляды, перешептывания за спиной… Боже, спаси нас от всего этого!..

Филип. Как только Дэвид Макгрегор узнает, что в этом деле замешана Гидра, он сразу поднимет такой шум… Непременно объявит о существовании Фурии, станет утверждать, что в ее личине скрывается кто-то из нас. Ты этого хочешь? Настаиваешь, чтобы мы все разом подали в отставку? И тут же исчезнут перешептывания, люди перестанут отводить взгляды… Так, что ли?

Анн. Я настаиваю, чтобы все было честно, открыто. Иначе нам не предотвратить дальнейшие убийства… Или, Фил… Я не знаю! Почему лилмик так упорно защищает нашу семью? По логике его поведения может статься, что он и Дэвиду заткнет рот. Но самое страшное и загадочное не в этом, а в том, что понять просто невозможно — ради сохранения доброго имени нашей семьи он позволяет пяти маньякам оставаться на воле. Почему?

Поль. Бесполезно, Анн, мучиться по этому поводу, бесполезно надеяться, что открытым неповиновением, самоубийственным саморазоблачением можно чего-либо добиться. Разве подобный шаг защитит нас от позора, от заключения в тюрьму? Все это не более чем моральные, оторванные от реальных обстоятельств конструкции. Если бы да кабы!.. Нет ни одного свидетельства — понимаешь, ни одного! — что кто-то из нас является Фурией. Даже намека на подобную связь нет. Только слова, рассуждения… Вероятностные ситуации!.. Конечно, Лек опять тщательно допросит нас, но только ради проформы. Никто в Галактическом Магистрате не ожидает, что выудит из наших мозгов что-то новенькое… Если Фурия прячется внутри сознания одного из нас, то, как и восемь лет назад, она успешно выскользнет из метапсихической облавы.

Филип. Как насчет Марка?

Поль. Его тоже подвергнут допросу, ведь он великолепный оперант, и прежде на него тоже падала тень подозрения. Мы, кстати, должны заранее предупредить его, чтобы он все держал в секрете.

Морис. У Магистрата есть какие-нибудь надежные сведения, куда исчезла Гидра-дети после покушения на Айлее?

Поль. Четверка преступников, по-видимому, изменила внешность и покинула Землю. Предположительно… Таково единое мнение. Мы считаем, что Фурия как-то сумела изменить их личности, но это не самое страшное. Беда в том, что у них теперь новые документы и нигде, ни в единой ячейке памяти главной информационной машины на Консилиум Орбе никаких следов, никаких аномалий!..

Адриен. Не может быть! Ты только вдумайся, сколько файлов необходимо подправить, в скольких архивах покопаться, чтобы никто не мог ничего обнаружить! Для этого Фурия должна иметь возможность подделать анкетные данные каждого — учти, каждого! — человека в Галактическом Содружестве!! Это более семи тысяч планет. Сюда надо и экзотиков причислить, ведь эти сукины дети могут и под инопланетян перекраситься. Ты понимаешь, что говоришь? Фурия должна иметь доступ в Центральный государственный архив лилмиков на Консилиум Орбе!

Поль. Да, понимаю. Есть, правда, одна несуразность. В Женевском статистическом управлении обнаружили странную запись, введенную в компьютер в полдень следующего дня после совершения преступления в Шотландии. Почти в то же время произошел короткий сбой в приемном устройстве Центрального архива, а оттуда в каждое планетарное статистическое хранилище ушел сигнал с дефектом. Сбой занял двенадцать наносекунд. Засечь-то мы его засекли, но что проскочило во все компьютеры за этот отрезок времени, определить невозможно.

Филип. Боже мой! Неужели неясно, что произошел не машинный сбой. Это должно быть ментальное…

Поль. Вмешаться в работу компьютера в Женеве — для Фурии пара пустяков, но вот чтобы добраться до Центрального хранилища и провести через него информацию, необходим импульс гигантской мощности.

Северен. Поразительно.

Адриен. Не придавай слишком большое значение моим словам, но кто из нас, кроме тебя, Марка и Джека, способен сконцентрировать подобное количество энергии в такой короткий промежуток?