Глава 9

Белинда с трудом открыла глаза. Она не спала всю ночь, но к пяти часам утра погрузилась в беспокойную дрему, а через час ее разбудил шум проснувшегося города.

Она села и взглянула на пустую койку напротив. В глубине души теплилась надежда, что ночью Аннабел вернется домой. Отчаяние захлестнуло ее. Где может быть сестра? Почему она ушла?

Белинда выбралась из постели и быстро оделась. У Аннабел был тяжелый характер, и Белинда лучше других знала об этом, но та была ее сестрой, и она волновалась за нее.

Тот факт, что Аннабел взяла с собой все свои вещи, свидетельствовал, что ее бегство было хорошо продуманным, сознательным поступком. У нее должен быть какой-то план. Но какой? Белинда была твердо уверена, что Аннабел не покидала Доусона. Если бы в ее намерения входило возвращение в Нью-Йорк, то она в первую очередь попыталась бы убедить ее вернуться с ней вместе. Нет, она наверняка в какой-нибудь гостинице. Но у нее нет денег — значит, гостиницы отпадают.

Ей не давала покоя одна мысль. Может быть, сестра ушла к Чету Хартеру? Нет, это невозможно — после того, что он с ней сделал! Но эта мысль не отпускала ее, и Белинда беспокойно расхаживала по палатке.

Снаружи до нее донесся голос Чарли:

— Вы встали, миз Белинда?

Чарли вошел в палатку, глаза его сияли, зубы сверкали на смуглом лице.

— Что мы будем делать сегодня утром, миз Белинда? Хотите, чтобы Чарли повел вас за город фотографировать старателей, или хотите снимать в городе?

— Боюсь, ни то ни другое. — Она покачала головой. — Кое-что… кое-что случилось, Чарли. Мисс Аннабел пропала. Ее не было дома всю ночь!

Чарли тряхнул головой, и улыбка его стала еще шире:

— Миз Аннабел не такая, как вы. Она… — Он замялся. — Может, она просто где-нибудь развлекается. Она вернется. Вы не волнуйтесь, миз Белинда.

Белинда, несмотря на подавленное настроение, не смогла сдержать улыбки. В немудреной жизни Чарли это, вероятно, было не таким уж редким явлением, когда мужчина или женщина, развлекаясь, проводили всю ночь вне дома. Но ее удивило, что он считал ее «не такой». Неужели Чарли думает, что она не способна развлекаться?

— Нет, Чарли. Я боюсь, тут совсем другое. Я хочу попросить у тебя помощи.

— Конечно, миз Белинда, — пожал плечами Чарли. — Я сделаю все, о чем вы попросите. Вы это знаете. Где может Чарли поискать ее?

Белинда глубоко вздохнула.

— Например, в салуне «Золотой кошелек». У тебя есть друзья в городе, и ты знаешь обходные пути. Думаешь, тебе удастся найти Аннабел, если она там?

Глаза индейца широко раскрылись, и он изумленно уставился на Белинду.

— В «Золотом кошельке»? Вы думаете?.. — спросил он, а затем лицо его снова приняло бесстрастное выражение. — Хорошо. Я скоро вернусь. — Он направился к выходу из палатки, потом обернулся, глядя на нее полными беспокойства глазами. — Не волнуйтесь, миз Белинда. Чарли найдет, можете не сомневаться.

— Ничего не говори и ничего не предпринимай, Чарли. Просто выясни, там ли она, и дай мне знать. Это все, что от тебя требуется.

— Хорошо, Чарли понял. Вы не волнуйтесь. Выпейте чаю. Не унывайте.

Она опять не могла сдержать улыбки.

— Спасибо, Чарли. Я постараюсь.

Белинда была слишком взвинчена, чтобы работать, и поэтому, последовав совету Чарли, пила чай и грызла печенье, пытаясь читать последний выпуск местной газеты.

Хотя время тянулось медленно, уже через полчаса она услышала, как Чарли вытирает ноги у входа в палатку. Индеец вошел, чрезвычайно довольный собой.

Белинда сразу догадалась обо всем. Сердце ее упало.

— Ты нашел Аннабел?

Чарли кивнул.

— Вы угадали! Прямо там, где вы сказали. В салуне «Золотой кошелек»! Друг сказал, что она вошла туда вчера днем. Хотела видеть мистера Чета Хартера. Друг сказал, что она хорошо выглядела. Здоровой. Так что с миз Аннабел все в порядке. Правда? — У него был встревоженный вид.

Белинда без сил откинулась на спинку стула. Она не знала, радоваться ей или печалиться. Теперь ей было известно, где Аннабел, по тот факт, что она ушла — похоже, добровольно — к Хартеру, привел ее в ужас. Она должна увидеть сестру!

— Оставайся здесь, Чарли, и присмотри за палатками. Я пойду в «Золотой кошелек» и поговорю с ней!

Час спустя Белинда с раскрасневшимися щеками и высоко поднятой головой шагала по пыльной улице. Никогда в жизни ее еще так не оскорбляли! Этот наглый Чет Хартер! Хам!

Впереди она увидела обшитый досками дом, где располагалось отделение Северо-Западной конной полиции, и направилась туда.

Когда она пришла в салун, там было тихо и почти пусто. Бармен за длинной стойкой уклонился от ответа на вопрос, здесь ли Аннабел Ли. Тогда Белинда потребовала Чета Хартера.

В бар небрежной походкой вошел Хартер. Надменным тоном он сообщил, что Аннабел не желает говорить с ней. Белинда настаивала, и тогда он грубо приказал ей убираться вон.

«Ну, — подумала Белинда, — это мы еще посмотрим!»

Но в отделении Северо-Западной конной полиции ее стали одолевать сомнения. Нужно ли ей обращаться со своей проблемой в полицию? Занимаются ли они такого рода делами?

Она знала, что конная полиция является единственным представителем закона в Доусоне и кто-нибудь должен помочь ей.

За одним из столов сидел молодой человек. При появлении Белинды он поднял голову и подошел к ней.

— Чем я могу вам помочь?

— Могу я видеть сержанта Маккензи?

— Я доложу ему о вас, — кивнул полицейский и скрылся за дверью.

Белинда почувствовала, как напряжение спадает, и опустилась на один из деревянных стульев.

Полицейский отсутствовал несколько минут, и Белинда использовала это время, чтобы собраться с мыслями. Ее опять охватили сомнения. Правильно ли она поступает?

Но времени на раздумья больше не оставалось, потому что в дверях появился улыбающийся Дуглас Маккензи.

— Белинда, какой приятный сюрприз! Я так надеялся, что вы окажете мне честь и посетите наш участок.

— Можно поговорить с вами наедине, сержант?

Он удивленно посмотрел на нее:

— Ну разумеется. Пройдемте ко мне в кабинет.

Дуглас проводил Белинду в небольшую комнату.

— Садитесь сюда. У вас какие-то проблемы?

Как ни странно, его заботливость совсем лишила ее мужества. Она с трудом удерживалась, чтобы не заплакать, но все же ей удалось взять себя в руки.

— Думаю, можно сказать и так. Я… я не знаю, входит ли это в вашу компетенцию, но…

Он наклонился к ней через стол и мягко улыбнулся.

— Думаю, это в моих силах. Вы правильно поступили, что пришли ко мне. Если это дело не может быть улажено официальным путем, то я надеюсь, вы считаете меня другом, и мы будем действовать исходя из этого. А теперь расскажите мне, что случилось.

Белинда судорожно вздохнула и начала свой рассказ. Сначала она хотела рассказать ему только о событиях, которые произошли после исчезновения Аннабел, но затем природная честность и мысль о том, что Дугласу необходимо знать всю печальную историю, вынудили ее сообщить ему все, начиная с того дня, когда Аннабел подверглась нападению Хартера.

Когда она закончила, Дуглас откинулся назад и некоторое время молча обдумывал услышанное. Затем встал, обошел вокруг стола и взял ее руки в свои.

— Знаете, Белинда, некоторые мужчины заставляют меня стыдиться, что я принадлежу к их числу, и Чет Хартер — один из таких. Я уже имел с ним дело, и он не произвел на меня хорошего впечатления. Теперь я понимаю почему. — Он покачал головой и довольно неловко отпустил ее руки, как будто устыдился своего порыва. — Скажите-ка мне вот что. Вы ведь не подавали жалобу на Хартера, когда над вашей сестрой… было совершено насилие?

— Нет, не подавала, — покачала головой Белинда. — Ведь она пошла с ним добровольно, и было бы трудно что-либо доказать.

— Вы совершенно правы, — закивал Дуглас. — А сейчас тем более невозможно предъявить ему обвинения. По словам Чарли, Аннабел добровольно пришла в «Золотой кошелек». Я не ошибаюсь? Значит, тут нет ни похищения, ни насилия. К тому же ваша сестра совершеннолетняя. Боюсь, что официально я ничего не могу сделать. Но как друг я предлагаю вам свою помощь. Большинство бизнесменов в Доусоне предпочитают не преступать закон, и это обстоятельство может сослужить нам службу. Возможно, если я приду вместе с вами в салун и окажу некоторое давление на Хартера, то по крайней мере добьюсь того, что вы повидаетесь с сестрой. Но учтите, не в моей власти заставить ее говорить с вами. Белинда приободрилась. Это уже кое-что.

— Спасибо, Дуглас. Большего мне и не нужно… просто шанс поговорить с ней и выяснить, почему она это сделала. Разумеется, я не надеюсь, что она уйдет вместе со мной, но… мне надо хотя бы увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке…

Приближался вечер, и в «Золотом кошельке» вовсю бурлила жизнь. На улицу вырывались звуки расстроенного пианино, хриплые крики и грубый смех. Золотоискатели, поднакопившие немного золота, уже начали отмечать это событие, и праздник теперь окончится не раньше, чем опустеют их карманы.

На этот раз бармен, увидев ярко-красный мундир Дугласа, немедленно вызвал Чета Хартера.

Как и в тот день на улице Дайи, Хартер произвел на Белинду отталкивающее и пугающее впечатление. И как только Аннабел могла найти его привлекательным?

— Да? — Голос Хартера звучал настороженно, взгляд был непроницаемым.

— Мистер Хартер, я сержант Маккензи из Северо-Западной конной полиции. Кажется, мы уже встречались. Нам нужно поговорить с вами.

— Нам? — Хартер холодно скользнул взглядом по Белинде, затем жестом пригласил их следовать за ним. Он отвел их к пустому столику в глубине зала — тут было относительно тихо — и опустился на стул. — В чем дело?

— Мисс Ли обратилась ко мне с деликатной просьбой, — сказал Дуглас. — Ей известно, что ее сестра находится здесь, в «Золотом кошельке». Мисс Ли очень хотела бы увидеться с ней и убедиться, что она здорова и находится в безопасности. Но дело в том, что сегодня утром мисс Ли прогнали отсюда и не позволили повидаться с сестрой.

— Мне неприятно это говорить, сержант, — спокойно ответил Хартер, — но мисс Аннабел Ли не желает видеть сестру.

— Вполне возможно, мистер Хартер, но мисс Ли хотела бы услышать это непосредственно из уст сестры.

Дуглас Маккензи сидел очень прямо, являя собой суровое воплощение закона, и на Белинду произвело впечатление его умение противостоять такому опасному человеку.

— Я уверен, что вы можете понять желание мисс Ли поговорить с сестрой. Так что мы будем вам признательны, если вы позволите Белинде навестить мисс Аннабел Ли. Ненадолго, всего на несколько минут, а затем она уйдет. Если ее сестра не выразит желания покинуть это место, мы оставим вас в покое.

Хартер отвел взгляд.

— Ладно, думаю, так будет лучше. Пойдемте, я провожу вас наверх.

Поднимаясь по узкой деревянной лестнице, Белинда очень волновалась. Она увидит Аннабел, но что, если Хартер сказал правду? Что, если Аннабел действительно не хочет ни видеть ее, ни говорить с ней? Как тогда она сможет убедить ее покинуть это место?

Белинда заметила, что Хартер с опаской взглянул на первую закрытую дверь в коридоре, мимо которой они проходили, и повел себя довольно странно — прошел мимо нее на цыпочках. У следующей он повернулся к Белинде:

— Она там. Входите, только ненадолго. Нам с ней сегодня еще нужно кое-что сделать.

Дуглас тронул ее за руку.

— Я подожду вас здесь, в коридоре. Позовите меня, если я вам понадоблюсь.

— Вы ей не понадобитесь, — нахмурился Хартер. — Она сейчас убедится, что ее сестра не только не желает идти с ней, но даже и разговаривать. Повторяю, я вам буду очень благодарен, если вы поторопитесь. — Он демонстративно взглянул на карманные часы и зашагал к лестнице.

Белинда слабо улыбнулась Дугласу, повернула ручку двери и, не постучавшись, вошла.

Комната была задрапирована красным бархатом, а стены оклеены дорогими обоями. Главным предметом мебели была широкая кровать на четырех ножках с пологом — и как они умудрились протащить ее по Чилкутской дороге? В центре ее восседала Аннабел в красном бархатном платье, которого Белинда у нее раньше не видела, и усердно полировала ногти.

Белинда, раскрыв от изумления рот, смотрела на нее, ничего не понимая. Аннабел, совершенно здоровая, подняла голову и, узнав Белинду, с вызовом посмотрела на нее.

Белинда лишилась дара речи. Неужели это та самая Аннабел, которая последние две недели тенью бродила по палатке?

— Аннабел? — наконец воскликнула она. — Почему ты пришла сюда?

Аннабел пожала плечами:

— Мне кажется, такая умная девушка, как ты, должна была бы это понимать.

Белинда готова была накричать на сестру и высказать ей все, что она думает по этому поводу, но сдержалась и ласково сказала:

— Я беспокоилась за тебя. Ты не оставила даже записки.

— Ты же знаешь, я не люблю писать писем. — Аннабел упорно не поднимала глаз. — Я не могла придумать, что написать.

— Ты могла бы сообщить мне, что уезжаешь. Ты же стольким мне обязана!

Все внимание Аннабел было сосредоточено на пилочке, которой она с удвоенной энергией принялась полировать ногти.

— Я знала, что ты попытаешься остановить меня, и поэтому решила уйти тайком. Понимаешь, после того… что случилось… я чувствовала себя совсем подавленной. А от того, что я слонялась по палатке без дела, мне становилось еще хуже. Наконец мне пришло в голову, что поскольку я… ну… — губы ее скривились, — можно сказать, падшая женщина, то могу обратить это себе на пользу.

— Что, черт побери, ты хочешь этим сказать? — резко спросила Белинда.

Аннабел перестала полировать ногти и поджала губы.

— Вот видишь, как ты себя ведешь! Именно поэтому я сказала Чету, что не хочу говорить с тобой. Я знала, что ты устроишь скандал. Ты никогда не пыталась понять, что я чувствую!

Белинда глубоко вздохнула.

— Я как раз пытаюсь понять, — уже более спокойным тоном ответила она. — Я не хочу ссориться с тобой, Аннабел. Пожалуйста, помоги мне понять.

— Хорошо, только обещай не сердиться. В общем, я решила вот что: я все равно уже падшая женщина и страдаю от этого — ведь я страдала, правда? И поскольку я все равно страдаю, то почему же не насладиться теми преимуществами, которые дает мое положение? Я имею в виду те приятные моменты, которые во всем этом есть, — ты меня понимаешь? Чет — мистер Хартер — говорил мне, что я могу остаться с ним, но в тот момент, знаешь, я была так расстроена…

Ее голос прервался, и Белинда, с трудом заставлявшая себя молчать, не могла поверить своим ушам. Ее изумила наивность Аннабел, которая напоминала испорченного ребенка, и бессвязный рассказ сестры делал это сходство еще более очевидным.

— В общем, я все обдумала, — продолжала Аннабел, — и решила, что нет смысла оставаться в нашей палатке, носить одежду, которую ты называешь практичной, портить себе руки и лицо, когда здесь меня ждут чудесная комната и всяческие развлечения. — Она жестом обвела пространство вокруг себя, и Белинда поняла, что сестра говорит искренне и явно довольна совершенной сделкой.

— Значит, ты хочешь остаться… — заключила Белинда. Аннабел подняла голову и впервые посмотрела Белинде прямо в глаза.

— Да, хочу. Ради всего святого, пойми наконец, что я взрослая женщина! Не можешь же ты вечно заботиться обо мне, и, кроме того, почему ты считаешь, что тебе лучше знать, что хорошо для меня? Я теперь настоящая женщина. — На мгновение на ее лице промелькнуло самодовольство. — Возможно, ты поймешь меня, когда это произойдет с тобой.

О Боже, с отчаянием подумала Белинда, как это глупо! Сестра права в одном. У нее, Белинды, действительно нет никакого права пытаться вмешиваться в жизнь Аннабел. Пришло время рвать ту эмоциональную связь, которая соединяла их, но как это трудно! Сейчас главное не потерять сестру окончательно, иначе возникшая трещина в их отношениях не затянется никогда.

Она нежно накрыла ладонью руку сестры и присела рядом с ней на кровать.

— Хорошо, Аннабел. Я попытаюсь взглянуть на все это с твоей точки зрения. Ты должна сама распоряжаться своей жизнью и сама принимать решения, но уверена ли ты, что это именно то, чего ты хочешь? Я имею в виду, ты и Чет Хартер… то есть… — Белинда едва не поперхнулась, представив себе Аннабел в объятиях Хартера.

Аннабел улыбнулась, протянула руку и коснулась щеки Белинды.

— Понимаешь, Чет не такой уж скверный. И знаешь, все это не так уж плохо, когда привыкнешь. Должна признаться, что мне нравится его внимание. Он дает мне все, чего я хочу. Он очень великодушный человек, и, похоже, у него куча денег.

— Я желаю тебе только добра и надеюсь, ты будешь счастлива. — Белинда поцеловала сестру в щеку. — Только, пожалуйста, не теряй со мной связь. Навещай меня, а я буду приходить к тебе. Например, будем обедать вместе. Ладно?

Аннабел кивнула, теперь лицо ее сияло.

— О, Белинда, я никогда бы не ушла тайком, если бы знала, что ты поймешь меня. И не волнуйся, я буду тут счастлива. Ты же знаешь, как я люблю петь! Чет устроил, чтобы я пела здесь внизу, в баре. Он заказал для меня чудесный костюм.

Белинда вздрогнула. Аннабел, украшение общества, будет петь в салуне? А что, если их друзья в Нью-Йорке узнают об этом?

Вероятно, мысли Белинды отразились на ее лице, и Аннабел успокаивающе и даже несколько снисходительно похлопала ее по руке.

— Я знаю, это звучит шокирующе, да? Но Чет заверил меня, что со мной будут обращаться уважительно. Он говорит, что настоящая леди здесь редкость и мужчины будут хорошо платить, чтобы видеть и слышать меня. И тебе нечего беспокоиться за честь нашей фамилии. Я собираюсь взять себе другое имя, и у нас уже есть кое-какие мысли на этот счет. Так что никто в Доусоне не будет знать, что твоя старшая сестра поет в салуне. — Она усмехнулась. — Ну, не хмурься так, Би. Это очень волнующе, и я решила, что в данных обстоятельствах это как раз то, чего я хочу.

— Да, это важно. — Белинда заставила себя улыбнуться и поцеловала сестру в щеку. — Наверное, мне пора идти.

— Да, пора. Я должна одеться и спуститься вниз, чтобы отрепетировать свои номера с пианистом. Но мы скоро увидимся, Би.

Белинда поднялась с кровати.

— Да, Аннабел. Скоро.

Она сохраняла на лице фальшивую улыбку, пока их с Аннабел не разделила дверь. Затем ее плечи поникли, глаза наполнились слезами.

— Белинда?

При виде озабоченного лица Дугласа Белинда упала в его объятия и разрыдалась.

Глава 10

Когда на следующее утро Попрыгунчик Сэм вернулся, Джош у ручья сооружал лоток для промывки золотоносного песка. Он даже не слышал приближения старика — тот ступал бесшумно, как индеец, — и обнаружил его присутствие, только когда услышал покашливание.

— Ну, парень, вот и я, со всем своим барахлом, можно сказать.

Джош, вздрогнув, повернулся и увидел Попрыгунчика, стоящего в трех футах от него и держащего в руках завернутый в медвежью шкуру сверток. У его ног примостилось странное животное — ничего подобного Джош в жизни не видел.

Это кот, догадался он, но о существовании таких котов он раньше и не подозревал. Необыкновенных размеров, с короткой темно-коричневой шерстью и желтовато-зелеными глазами, он не мигая смотрел на Джоша.

Его морду пересекал длинный шрам, что придавало ей разбойничий вид, но самыми удивительными были его уши, вернее, полное отсутствие таковых! Нет, отверстия были, и выглядели они странными белыми пятнами на голове кота, но верхняя часть отсутствовала напрочь. Только две светлые линии указывали места, откуда росли уши.

— Что, черт побери, это такое?

— Где? — Попрыгунчик невинно огляделся, затем захихикал и хлопнул себя по ноге. — Это Безухий Райли, мой компаньон и сердечный друг. Райли, это Джош Роган, и тебе лучше подружиться с ним, потому что с этого момента этот человек будет обеспечивать тебе пропитание.

— А его уши? Что случилось с его ушами, Попрыгунчик?

— Странно, что ты об этом спрашиваешь. — Попрыгунчик печально покачал головой. — Они отмерзли — вот что произошло. Понимаешь, на кошачьих ушах не так уж много шерсти, и, когда становится по-настоящему холодно, стоит коту выйти за дверь, как они отмерзают. Тогда их можно сбить кончиком пальца. — Он щелкнул средним пальцем по большому. — И что еще хуже, они почти полностью теряют слух — нечем улавливать звук. Но у Райли с этим все в порядке. Он не подпускает крыс и других вредителей к припасам и сам добывает себе пропитание. Вы с ним подружитесь.

Джош покачал головой, и кот угрожающе взглянул на него.

— Не сомневаюсь. Ладно, клади свое барахло в палатку и помоги мне с лотком для промывки. Уверен, что ты лучше меня знаешь, как его соорудить.

— Думаю, да. Пойдем, Райли, пора нам отрабатывать свой хлеб.

Устройство Попрыгунчика Сэма и Безухого Райли на новом месте не заняло много времени. Попрыгунчик кинул свой сверток в угол палатки, а Райли, брезгливо переступая лапами и помахивая хвостом, тщательно обследовал весь участок, а затем удобно устроился на койке Джоша и принялся умываться.

Довольный тем, что лагерь находится в надежных руках, Джош приступил к делу, ради которого сюда приехал.

Джош убедился, что все, о чем ему говорил седой человек в Вашингтоне, — правда. Аляску и Юкон захлестнула волна преступности. Многие преступления совершались одиночками, но огромное число актов насилия по отношению к золотоискателям было совершено подручными двух человек: Соупи Смита в Скагуэе и Лестера Пью в Дайе и Доусоне. Джош узнал, что Соупи Смит был недавно убит, и это означало, что его организация скорее всего распадется.

Однако оставался Лестер Пью.

Впервые Пью привлек внимание властей в местечке Паджет-Саунд в штате Вашингтон. Он управлял салуном и другими предприятиями. Его незаконная деятельность была раскрыта после того, как в переулке за салуном Пью был найден убитым молодой тайный агент полиции. В процессе расследования смерти агента выплыли наружу другие грязные делишки, и во всех оказался замешан Пью. Он имел отношение к торговле женщинами, контрабанде опия, продаже виски из денатурированного спирта, вызвавшего множество отравлений и даже несколько смертей, к нечестной игре в казино, разбойным нападениям и убийству.

Но все это было трудно доказать, и пока занимавшийся этим делом офицер полиции пытался собрать достаточно доказательств для привлечения Пью к суду, тот продал свои заведения в Вашингтоне и исчез.

В конце концов он объявился в Дайе и снова занялся бизнесом. Теперь за дело взялся Джош. Он обнаружил, что Дайя — транзитный город, который используется в основном в качестве перевалочного пункта теми, кто направляется на золотые прииски. Поначалу он удивился, что Пью выбрал это место для своей штаб-квартиры, но после небольшого расследования пришел к заключению, что Дайя, очевидно, была промежуточным пунктом и для Пью. Из собранных им сведений следовало, что Пью уже владел несколькими предприятиями в Доусоне и предпринимал попытки приобрести еще кое-какую недвижимость.

Джош был уверен, что Лестер Пью переберется в Доусон, где можно было быстрее разбогатеть. Однако Доусон находился на канадской территории и попадал под юрисдикцию Северо-Западной конной полиции, и поэтому Пью должен был проявлять осторожность. А это означало, что собрать против него улики будет очень сложно, и по этой причине Джош решил приехать в Доусон раньше Пью и выдать себя за обычного золотоискателя. Он надеялся, что к моменту приезда толстяка устроится в Доусоне, имея хорошее прикрытие. Надеждам его не суждено было сбыться — всего несколько дней спустя он узнал, что Лестер Пью уже в городе. Джош не собирался сдаваться и был намерен разыскать некоторых жертв Пью, по теперь ему следовало разработать новую легенду.

Он взглянул на карманные часы. Идти в Доусон еще рано. Правда, в салунах уже можно было кое-кого найти, но Джош в целях безопасности предпочитал смешаться с толпой и поэтому решил заглянуть в «Золотой кошелек» вскоре после полудня.

А пока он хотел посмотреть на работы по добыче золота, которые велись по берегам ручьев. Осмотр участков был широко распространенным явлением. Все давно привыкли к наблюдателям, которые смотрели, как хозяин участка занимается своим делом. И если ты не нашел золота, то стоило поприсутствовать при том, как кто-то другой открывает богатую жилу.

Таким способом Джош надеялся познакомиться с другими золотоискателями и выведать у них, что происходит в Доусоне. Много полезных сведений можно получить под видом непринужденной беседы, а Джош был специалистом по добыванию подобной информации — он умел так построить разговор, что в результате получал улики против злодеев. Раньше это срабатывало, и у него не было причин думать, что в этот раз будет по-другому.

Джош увидел покрытую дерном бревенчатую хижину, расположенную в глубине небольшого каньона. Рядом с хижиной протекал небольшой, но глубокий ручей, и у кромки воды двое мужчин, один высокий и толстый, а другой маленький и худой, пытались соорудить лоток для промывки золота.

Когда Джош приблизился, стараясь производить как можно больше шума — на Юконе считалось неприличным бесшумно подходить к человеку, — крупный мужчина выпрямился и сдвинул шляпу на затылок.

— Привет, — поздоровался Джош. — Я просто проходил мимо, увидел ваш участок и решил взглянуть на него. Если вы, конечно, не возражаете.

Мужчина дружелюбно улыбнулся. У него было чисто выбритое лицо с широкими квадратными скулами и добрыми светлыми глазами. Красная пуговка носа и широкий рот придавали его лицу мальчишеское выражение, хотя возраст его приближался к пятидесяти.

— Привет. Очень рад вам. Может, вы нам поможете с этой проклятой штуковиной! Никак не получается закрепить как следует все детали. Я Карл Хенли. Это моя жена Эдна. По крайней мере так я ее называю. Не могу выговорить ее индейское имя.

Небольшая фигурка выпрямилась, и Джош посмотрел на того, кого он принял за молодого паренька. Он увидел круглое смуглое лицо с карими глазами и веселой улыбкой. Джош представился и повернулся к Хенли, чтобы помочь ему с непослушным лотком. Через несколько минут они собрали его и скрепили скобами.

Хенли отступил на шаг и придирчиво осмотрел лоток.

— Ну вот, теперь он готов к работе! Спасибо, Роган. А не выпить ли нам в честь такого случая чего-нибудь освежающего — что ты на это скажешь?

Эдна услышала его слова и поспешно направилась к хижине. Хенли посмотрел ей вслед и восхищенно покачал головой.

— Прелестная малышка, правда? Знаешь, среди индейских девушек попадаются такие. И умная к тому же. Сияет, как новая монетка. Никак не возьму в толк, чего это она связалась с таким надутым старым сычом, как я!

— Ну, уж надутым вас никак не назовешь, — засмеялся Джош. — Это я могу точно сказать.

Глаза Хенли блеснули.

— Правда? А я всегда считал себя довольно серьезным типом. Это только подтверждает, как мало человек знает о себе самом.

Когда мужчины устроились в хижине за грубым деревянным столом, Эдна поставила перед ними две закупоренные коричневые бутылки, на которых блестели капельки влаги.

— Домашнее пиво, — сказал Хепли, вытаскивая пробку из своей бутылки. — Я сам сварил его и храню в ручье. Чертовски вкусно в такой жаркий день.

Он поднял бутылку и сделал большой глоток; Джош последовал его примеру. Пиво было горьким, но прохладным, и он пил с удовольствием.

— Давно вы здесь? — спросил он Хенли.

Хозяин опустил бутылку.

— Сейчас прикинем. Уже чуть больше года.

— И как успехи?

— На жизнь хватает, — пожал плечами Хенли. — Нашел немного золота. Этой зимой дела должны пойти лучше — теперь у меня есть дом и жена. — Он улыбнулся индианке, и она в ответ тоже улыбнулась. — Знаете, зимы здесь невероятно долгие и холодные, и эта нескончаемая тьма может свести человека с ума. Человеку нужно общество и немного отдыха. И Эдна очень помогает мне. Она сильна и не боится работы. Да, мы попробуем еще год, и если золота не станет больше, чем сейчас, я, наверное, соберусь и уеду домой.

Джошу захотелось спросить Хенли, возьмет ли тот с собой жену-индианку, но он подумал, что произносить это вслух было бы неделикатно.

— Но если на вашем участке нет золота, почему же вы не возьмете другой? — спросил он.

Хенли вновь пожал плечами:

— А, ты, наверное, новичок, правда? Мне повезло, что у меня есть этот участок. Все хорошие уже заняты. Если ты с самого начала сделал неправильный выбор, то с этой бедой уже ничего не сделаешь. Понимаешь, золотые прииски не так уж велики. Может, всего двадцать или тридцать квадратных миль, а здесь, в окрестностях Доусона, около двадцати тысяч человек роют землю, пытаясь выкопать что-нибудь для себя. А как насчет тебя, Роган? Как у тебя дела? — спросил Хенли и сделал еще один глоток пива.

Джош улыбнулся.

— Как вы правильно заметили, я новичок. Но мне удалось найти хороший участок.

— Тебе? — удивленно заморгал Хенли. — Где же?

— У Медвежьего ручья.

Хенли поставил бутылку на стол.

— Черт возьми, но там же ничего нет! Насколько мне известно, в тех местах никто не находил золота. Мне неприятно тебе это говорить, но, боюсь, ты впустую тратишь время.