Глава 1

В апреле 1863 года семья Фостер выехала с караваном фургонов, который направлялся в Орегон из Индепенденса, штат Миссури. С ним они проехали значительную часть пути, миновав зловещие ущелья Скалистых гор и заболоченные солончаки Юты. В Неваде их пути разошлись, и дальше Фостеры ехали одни. Конечным пунктом их путешествия был небольшой городок Вирджиния-Сити. До него оставалось всего несколько дней пути.

Серена Фостер дремала, покачиваясь на сиденье крытого фургона под монотонный перестук подков мулов – этот звук стал для нее привычным за долгие четыре месяца путешествия. Серена до смерти устала. Устала от бесконечной дороги. От немилосердной жары. От песка, забивавшегося во все щели, скрипевшего на зубах. Она чувствовала себя маленькой и беззащитной перед этим огромным безводным пустынным миром. Он пугал ее.

Внезапно хриплый крик разорвал тишину. Серена открыла глаза. По направлению к фургону, шатаясь и спотыкаясь, двигался человек. Вот он покачнулся, упал и снова поднялся, размахивая руками и что-то крича. Серена вцепилась в руку матери.

– Да, деточка. Я вижу его.

Марси выглянула из повозки и позвала мужа, дремавшего на неторопливо переступавшей лошади в тени фургона.

– Хайрам! К нам кто-то идет! Взгляни. – Марси Фостер показала в ту сторону, откуда кричали. – Видишь, там человек!

– Господи, что за напасть! Марси, останавливай мулов.

Хайрам Фостер, невысокий сероглазый мужчина лет пятидесяти с небольшим, не отрывал озабоченного взгляда от медленно бредущего незнакомца.

Уже не в первый раз Хайрам задавался вопросом, имел ли он право подвергать риску жизнь близких, пустившись в путь без оружия. Хайрам свято верил в Бога и не желал убивать никаких Божьих созданий – ни людей, ни животных. Его, конечно, предупреждали, что будет большой глупостью путешествовать по диким, неосвоенным землям без средств самозащиты. Оружие по крайней мере могло бы отпугнуть нападавших, даже если он не будет из него стрелять. Однако Хайрам упрямо стоял на своем: «Бог позаботится о нас». И надо сказать, пока ему не приходилось усомниться в этом убеждении.

Незнакомец по виду был молод, явно попал в затруднительное положение и нуждался в помощи. Но был ли это добрый человек, попавший в беду, или один из мошенников, каких много бродило в этих краях? Он вполне мог оказаться вооруженным грабителем.

– Марси! Серена! Спрячьтесь! – предупредил Хайрам женщин.

– Па! Да этот бедняга едва тащится! И он безоружен, насколько я вижу. – С этими словами девушка поднялась, собираясь выпрыгнуть из повозки.

Хайрам резким повелительным жестом остановил ее:

– Нет! Оставайся на месте. Я сам о нем позабочусь.

Со вздохом недовольства Серена опустилась на сиденье. Она любила родителей, но иногда их постоянная опека ее раздражала. Будь на то их воля, они всегда возились бы с ней как с маленькой, оберегая от любых контактов с внешним миром. Она понимала, что они заботятся о ее благополучии, однако, если и дальше так будет продолжаться, ей никогда не удастся распоряжаться собственной жизнью самостоятельно, о чем она страстно мечтала. В последнее время Серене часто хотелось совершить что-нибудь необыкновенное, из ряда вон выходящее, чтобы изменить свою жизнь.

Путник, высокий широкоплечий молодой человек лет двадцати с небольшим, был уже совсем близко. Его ноги облегали высокие сапоги. Черный пыльный сюртук был покрыт копотью, словно его хозяин недавно спасался от степного пожара. Широкие поля шляпы скрывали скуластое небритое лицо и длинные черные волосы, спускавшиеся до плеч.

Хайрам Фостер хлопнул по луке седла. «Вот оно что, – подумал он, – вот почему молодой человек сразу вызывает доверие! Он же просто вылитый священник!» Он спешился и подошел к путнику. Поддерживая молодого человека под руку, Хайрам отвел его в тень фургона.

С трудом разлепив кровоточащие потрескавшиеся губы, незнакомец прошептал:

– Воды... пожалуйста, можно немного воды?

– Дочь! – крикнул Хайрам. – Принеси флягу! Взяв флягу, Хайрам приложил ее к губам молодого человека. Тот жадно набросился на живительную влагу, однако Хайрам позволил ему выпить только несколько глотков.

– Полегче, полегче! Одну вещь я знаю точно. Лучше не пить сразу много. Как долго тебе пришлось обходиться без воды?

– Четыре, а может, пять дней, – прошептал незнакомец.

Серена с любопытством разглядывала его. Несмотря на пыльный костюм и недельную щетину, он был удивительно хорош собой. Голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, резко контрастировали с темной от загара кожей. И у него были руки джентльмена– с длинными тонкими пальцами, никогда не знавшими тяжелой работы. Серена сама не заметила, как подошла почти вплотную к незнакомцу. Мать предупреждающе коснулась ее плеча, потянув назад. Девушка покраснела и вырвалась из рук матери. Ее охватило странное волнение. Молодой человек так неотрывно смотрел, будто не мог отвести от нее глаз. В этот момент между ними появился отец.

– Ты священник, парень? Помедлив, молодой человек произнес:

– Мой отец – миссионер-проповедник.

– Как тебя зовут?

– Рори Кленденнинг.

– Ну вот что, мистер Кленденнинг, видно, самостоятельно передвигаться ты не сможешь. Мы держим путь в Вирджиния-Сити, и тебе лучше поехать с нами.

– Я был бы очень благодарен, – ответил Кленденнинг, – если бы вы взяли меня с собой.

– Тогда нам стоит познакомиться. Я – Хайрам Фостер. Моя жена, Марси. А это наша дочь, Серена.

Рори Кленденнинг с трудом обвел их взглядом. Затем голова его бессильно упала на грудь. Хайрам сделал знак Марси, и они вдвоем подхватили его под руки.

– Пора трогаться, – сказал Хайрам. – Хотя моя карта оставляет желать лучшего, но, судя по всему, к вечеру мы доберемся до реки Карсон. У нас осталось совсем мало воды, и пара лишних мулов тоже не помешала бы.

Рори попытался обойтись без их помощи. Однако самостоятельно взобраться в заднюю часть фургона, где располагались спальные места, оказалось ему не под силу. Марси и Хайрам совместными усилиями помогли ему.

– Я посижу с ним, папа, – сказала Серена. – Буду давать ему время от времени понемногу воды.

Хайрам вскочил на лошадь и дал знак жене трогаться. Фургон продолжал свой путь.

Кленденнинг лежал в полузабытьи. Его разбудил толчок фургона. Очнувшись, он обнаружил рядом сероглазую девушку, которая внимательно смотрела на него.

– Еще воды? – Серена протянула флягу. Кленденнинг схватил ее.

– Только немного, – предупредила она.

Сделав несколько глотков, Рори вновь бессильно опустил голову. Серена смочила водой носовой платок и стала бережно вытирать ему лицо.

– Не будете ли вы так любезны сообщить мне, что, во имя Господа, вы делали здесь, в пустынной прерии? Без воды, без лошади – вообще без ничего?

– У меня была фляжка, но она пропала. – Он повернул голову. – У меня была прекрасная лошадь и даже немного денег – около двух сотен долларов:

Она отерла ему лоб и спросила:

– А что произошло? Вас ограбили?

– Да! – воскликнул он. Затем покачал головой: – Нет, было бы не совсем верно сказать так. Я сам свалял большого дурака и потерял свое имущество. Это произошло пять дней назад. Только я остановился на ночлег, как подъехал незнакомец, представившийся Даррелом Квиком. После того как мы перекусили, он предложил перекинуться в карты – чтобы убить время, как он выразился. Ради большего интереса предложил мне играть на деньги. Поначалу я выигрывал, и он предложил мне повышать ставки. И прежде чем я успел моргнуть, он выиграл все мои деньги и лошадь заодно. Тогда я вспылил и потребовал вернуть все назад. Он наставил на меня ружье, забрал мою лошадь и провиант и показал рукой в сторону дороги, по которой ходят повозки. Он сказал – рано или поздно меня подберет кто-нибудь. – Помолчав, Кленденнинг с горечью добавил: – Джереми предупреждал меня, что карты – от дьявола! Но я его не послушался. И вот чем это кончилось.

– Думаю, не стоит так убиваться. В этих краях такое случается сплошь и рядом и с более опытными людьми, чем вы. А кто такой Джереми?

– Мой отец.

Кленденнинг откинулся на спину, как будто эта длинная речь отняла у него последние силы. У него было волевое лицо, и Серена подумала, что если он оправится после этих событий, то будет вполне в состоянии постоять за себя сам.

Находясь всегда под зоркой опекой родителей, Серена очень мало знала о лицах противоположного пола. И она еще никогда не находилась так близко от мужчины, если не считать, конечно, ее отца. Она ощутила жгучее любопытство. Ей хотелось узнать побольше об этом привлекательном молодом незнакомце.

Внезапно, чуть не напугав ее, он заговорил:

– А вы, Серена, кто вы? И что вы делаете здесь?

– Мы едем в Вирджиния-Сити. Папа получил письмо от адвоката, Спенсера Харда, что моя тетя Хетти умерла и оставила завещание на его имя. – Серена грустно улыбнулась. – Я никогда не знала тетю Хетти. Она уехала на Запад еще до моего рождения, и с тех пор от нее не было никаких вестей. Мы всю жизнь едва сводили концы с концами на маленькой ферме в Иллинойсе, а когда началась война, стало еще хуже. Отец продал ферму, мы купили фургон, мулов и запасы продовольствия на месяц путешествия. Вот так мы и оказались здесь. Мы даже не знаем, большое ли наследство получим от тети Хетти, но папа думает, что это все равно больше того, что было у нас раньше...

Серена прервала рассказ, заметив, что Рори спит. Остаток дня она дремала и просыпалась, только когда Кленденнинг просил пить или намочить ему лоб. Солнце уже склонилось низко над горизонтом, когда раздался крик отца:

– Вот эта река!

Серена пробралась в переднюю часть фургона и устроилась на сиденье рядом с матерью. Довольно долго она оглядывала окрестности, не веря своим глазам. Она привыкла не доверять миражам пустынной степи. Уже не раз ей виделись сверкающие голубые озера, мерцающие вдали. Но стоило приблизиться – и они исчезали. Однако это был не мираж. Последние лучи заходящего солнца скользили по гряде холмов, а заросшие тополями берега реки все еще не исчезали.

На опушке тополиной рощи Хайрам Фостер приказал остановить фургон. Пока он выпрягал мулов и водил их поить к реке, Серена помогала матери выгружать кухонную утварь и еду. Рори Кленденнинг попытался предложить свою помощь, но он был настолько слаб, что вряд ли смог бы им действительно помочь. Серена строго наказала ему не двигаться с места и пошла собирать хворост. Когда Хайрам вернулся, костер уже горел.

– Я пойду искупаюсь, – сказала Серена, взяв мыло и пару грубых полотенец.

– Только будь осторожней, дочь, – предупредил ее Хайрам Фостер, когда она направилась в сторону реки. – Не вздумай забираться слишком далеко.

Серена пробиралась сквозь прибрежные заросли высокого тростника, пока их стоянка не скрылась из виду. У самой воды была небольшая полоска песчаного пляжа. Сквозь кристально чистую воду виднелись плоские камни. Хотя Серена знала, что матери это бы не понравилось, она разделась догола и аккуратно встряхнула платье, прежде чем повесить его на ближний куст.

Тем временем в лагере Рори Кленденнинг истекал слюной от запахов готовящейся еды. У него внезапно свело живот.

– Извините, – он быстро поднялся, – я сейчас вернусь.

Марси Фостер оторвалась от приготовления пиши и озабоченно нахмурилась.

– Хайрам, как ты думаешь, прилично ли отпустить его, когда Серена там одна?

– Ты зря беспокоишься, Марси. – Хайрам ущипнул жену за плечо. – Все-таки этот парень – сын проповедника. А кроме того... – тут он позволил себе пошутить, – я очень сомневаюсь, что в его состоянии можно причинить Серене какой-нибудь вред.

Между тем Серена сидела в теплой воде, деловито намыливаясь и смывая с себя дорожную грязь. Впервые с тех пор, как они покинули дом, она могла позволить себе такую роскошь. Вода была слишком драгоценной, чтобы тратить ее на умывание. А на предыдущих стоянках мать ни разу не отпускала ее купаться к реке. Уже совсем стемнело, когда она, чистая и освеженная, вышла из воды. На берегу девушка торопливо вытерлась грубыми полотенцами и натянула одежду. Ужин, должно быть, уже готов, а родители беспокоятся.

Как раз в тот момент, когда она натягивала платье, раздался стук подков. Судя по звуку, там было несколько всадников, и они направлялись в сторону их стоянки. Подхватив полотенца, Серена поспешила к родителям. Но не прошла она и нескольких шагов, как раздавшиеся выстрелы заставили ее замереть от ужаса. Ледяной страх сжал ей сердце. В панике она рванулась вперед, продираясь сквозь плотные заросли тростника, и увидела около костра нескольких всадников. Не думая об опасности, девушка бросилась вперед. Однако прежде чем она успела выскочить из зарослей камыша, кто-то схватил ее сзади и резко прижал к земле. Она уже открыла рот, чтобы закричать, но незнакомец крепко зажал ей рот рукой, так что она не могла издать ни единого звука.

Она услышала быстрый шепот в ухо:

– Тише. Это я, Кленденнинг. Молчите и не двигайтесь. Иначе они обнаружат нас.

Серена перестала сопротивляться. С того места, где она лежала, было ясно видно фургон и стоянку. Но где же ее родители? По поляне сновали всадники. Все они были в повязках, закрывавших лицо до глаз. Все, кроме одного, у которого все лицо было скрыто страшной демонической маской. Видимо, это был их главарь.

Она видела, как они привязали веревки к верху фургона и его колесам. Двое на лошадях привязали оставшиеся концы лассо к седлам и пустились вперед. Веревки натянулись, и фургон начал крениться набок. Затем с ужасным грохотом упал на землю.

Пламя костра взметнулось вверх от порыва ветра, и Серена увидела две неподвижные фигуры на земле. Мать и отец! Крик застрял в горле девушки. Она попыталась вырваться из рук Кленденнинга.

– Нет, Серена, нет! – яростно зашептал он. – Вероятно, они мертвы, и видит Бог, как я сожалею об этом. Однако если мы обнаружим себя, эти люди убьют и нас.

Всадники оставались на поляне еще несколько минут. Затем человек в маске выстрелил из пистолета в воздух, подавая знак остальным. Пустив лошадей галопом, бандиты скрылись в темноте.

Кленденнинг подождал, пока стук копыт не затих вдали, и отпустил девушку. Она вскочила и бросилась на поляну. Добежав до стоянки, она упала на колени перед родителями, лежащими в пыли у костра. Тело Хайрама Фостера лежало поперек тела Марси, словно он пытался закрыть ее от выстрелов. Оба они были мертвы.

Серена подняла полные слез глаза.

– Но за что? Ради чего? Ведь у нас нечего взять! Отчаянно рыдая, девушка нежно гладила по лицу мертвую мать. Все произошло настолько быстро, что она никак не могла поверить в этот ужас.

Кленденнинг беспомощно смотрел на нее. Ему очень хотелось утешить ее, но он никогда не попадал в подобную ситуацию и не знал, как это сделать. Бессмысленная жестокость, с которой все было проделано, напомнила ему происшествие с Даррелом Квиком. Он чувствовал себя опустошенным и обессиленным и в то же время ясно понимал, что чем быстрее они покинут место трагедии, тем лучше.

Он заставил себя отойти от рыдавшей девушки и принялся за поиски разбежавшихся животных. До Вирджиния-Сити оставалось несколько дней пути. Если они пойдут пешком, не известно, хватит ли у них сил туда добраться. Наконец ему удалось поймать трех мулов. Лошадь Хайрама и четвертый мул бесследно исчезли.

Кленденнинг привязал животных к тополю и подошел к фургону. Спицы одного колеса были сломаны, и было видно, что оно больше никогда не пустится в путь. Да и в любом случае, подумал Кленденнинг, они не смогут поставить фургон на колеса, даже с помощью трех оставшихся мулов.

Повернувшись к Серене, он с удивлением обнаружил, что та роется в карманах Хайрама. Она приподнялась на коленях и махнула рукой, подзывая его поближе. Глаза ее лихорадочно блестели.

– Посмотрите, вот все сбережения отца, – сказала она. – Здесь пятьдесят долларов – все, что у нас было. Но они не взяли даже этого! Значит, они не собирались нас ограбить?

– Не знаю, Серена, мне тоже очень хочется это понять...

– Нет, нет, вы не понимаете! – Она вскочила и возбужденно заговорила: – Люди не скачут по прерии просто так по ночам, бессмысленно убивая первых попавшихся путников. Я думаю, они следили за нами. И у них была какая-то цель, раз они следили именно за нами.

– Тогда почему они не искали вас? Почему ускакали, не довершив начатого?

– Я и сама не знаю. И к тому же тот человек, в странной маске... Это было ужасно. – Она передернула плечами.

– Серена, у нас мало времени. Нам нужно немедленно уходить. Представьте, а вдруг они вернутся? Мы похороним ваших родителей и уйдем отсюда.

– Нет! – На мгновение Серена забыла о своем страхе. – Нет! Я не могу позволить похоронить их здесь!

– Придется. Другого выхода нет. Фургон мы поднять не сможем, и мне удалось разыскать только трех мулов...

Серена понимала, что он прав, но ей не хотелось этого признавать.

– Прямо сейчас, сегодня? Может, нам хотя бы дождаться утра? И при свете дня...

– Если эти бандиты вздумают вернуться, они не будут дожидаться утра. А если ваши предположения верны? – Он обхватил руками плечи. – Что, если они искали вашу семью? Ведь они могут вернуться за Сереной Фостер, а мы не сможем даже защищаться... – Внезапно его осенило: – Скажите, у вашего отца было ружье?

– Нет, – она покачала головой, – он не верил, что люди могут убивать друг друга.

– Похоже, кто-то здесь не разделял его взглядов, – угрюмо сказал Кленденнинг. – Но вы понимаете: раз мы безоружны, нам тем более следует поскорее отсюда уйти.

– Но хоронить их здесь? В этой пустыне? – Ее глаза опять наполнились слезами.

– Серена, это единственное, что мы можем сделать для них, – деликатно, но настойчиво сказал он.

Кленденнинг нашел лопату и начал копать могилы. Серена была не в состоянии смотреть на это. Она стояла, прислонившись к тополю, и тихо плакала. Только когда могилы были выкопаны, она повернулась к поляне. Когда Рори подошел к мертвому Хайраму, она бросилась к нему и оттолкнула, затем упала на колени, нежно провела рукой по лицам родителей и решительно встала.

– Можете продолжать.

Когда останки Хайрама и Марси Фостер были преданы земле, Кленденнинг встал перед их могилами и прижал шляпу к сердцу. Он пытался вспомнить слова, которые его отец говорил в таких случаях. В голове пронеслись воспоминания о том, как он путешествовал с Джереми Кленденнингом в его миссионерских поездках по Миссисипи. Наконец Рори заговорил медленным, размеренным голосом:

– Отче наш, сущий на небесах. Я знал Хайрама и Марси Фостер меньше дня. Но они были добрыми людьми, гнусно вырванными из жизни в расцвете сил. Милостивый Господь, мы знаем, что их души теперь отправились к Тебе, в небесное царство. Мы молимся об их вечном блаженстве... – Тут он замолчал, закашлявшись, и поспешно закончил: – Аминь.

Теперь следовало заняться Сереной. Пока он засыпал могилы землей, она отошла в сторону. Однако когда он начал выравнивать землю, пытаясь скрыть следы, она подошла ближе.

– Что вы делаете? Я, наоборот, хотела оставить здесь какие-нибудь метки, чтобы потом вернуться и найти это место.

– Нет, Серена, нет. Если убийцы вернутся и обнаружат, что убитые погребены, они сразу догадаются, что здесь кто-то был.

– Но ведь они все равно поймут это, не обнаружив здесь никого.

– Не совсем так... – он отвел взгляд, – эти места полны... э-э... хищников. Животные, которые поедают... Простите, что я должен сказать об этом вам.

– О, – произнесла она упавшим голосом.

– А теперь, – сказал он энергично, – давайте заберем из фургона все, что вам нужно, но не больше, чем поместится на одного мула. Конечно, все фляги, которые у вас есть, и одеяла. Насколько я знаю, несмотря на лето, здесь по ночам очень холодно.

Надеясь отвлечься от горестных мыслей, Серена забралась в фургон. Внутри после падения все было перевернуто и разбросано. Она отыскала две фляги и отдала их молодому человеку.

– Пойду наполню их, – сказал он.

Дорожный саквояж Серены был раскрыт, вещи вывалились наружу. Девушка быстро перебирала их, откладывая необходимое и связывая в узел. Туда же она положила и остатки продовольствия. Когда Рори вернулся, она уже заворачивала одеяла.

– Поехали, Серена?

– Еще минутку.

Где-то здесь, в этом хаосе вещей, были погребены альбом с семейными фотографиями, Библия и ее личный дневник, но она понимала, что не сможет найти их...

– Серена. – В голосе молодого человека сквозило нетерпение.

– Иду. – Бросив прощальный взгляд, она выбралась наружу. Ей казалось, что здесь, на этой большой поляне, остаются вся ее прошлая жизнь и детство. Она постаралась запомнить место, где были похоронены родители. Когда-нибудь она вернется и поставит памятники на их могилах.

Кленденнинг помог ей забраться на одного из мулов. Серена часто ездила верхом в Иллинойсе, и управлять мулом ей было несложно. На краю поляны она в последний раз обернулась, но сдержала слезы. Время рыданий прошло. Внутри бушевала холодная ярость. Когда-нибудь убийцы заплатят за это зверское преступление!

Было довольно зябко, ночной холод пробирал до костей. Серена, с наброшенным на плечи одеялом, ехала последней. Вьючного мула вел на поводу Кленденнинг. Девушка смертельно устала. Снова и снова она возвращалась мыслями к ужасным событиям этой ночи, и перед глазами вставали лица отца и матери. Глаза ее наполнялись слезами, когда она представляла их неподвижно лежащими под тонким слоем земли. Почему, ну почему она не была добрее с ними? Как она могла обижать их своими выходками и непослушанием?

Она всегда слегка побаивалась отца, с его твердой верой, суровыми религиозными заповедями и скорого на наказания. Однако она понимала, что он ее любит, даже когда восставала против его сурового воспитания. Просто он делал то, что, по его мнению, пошло бы ей на пользу...

И мать. Бедная, всегда покорная отцу мать... Серена почувствовала глубокий стыд, вспомнив те времена, когда она относилась к ней с тайным презрением. Девушка презирала уступчивость матери. Она осуждала ее, хотя и понимала, что Марси счастлива и полностью довольна такой жизнью.

Слезы полились из глаз Серены при мысли о том, с какой любовью и заботой мать относилась к ней, и о том горе, которое она, Серена, причиняла ей своим вечным упрямством и своенравием. Сейчас она уже не помнила о гневе и бессилии, которые испытывала, стесненная множеством запретов. Сейчас ей было одиноко. Ее страшило неизвестное будущее, и она понимала, что еще слишком мало знает о жизни. До этой поездки девушка никогда не уходила от дома дальше чем на полкилометра. Она посещала только школу и церковь, а они находились совсем рядом. Все ее знания о мире были почерпнуты из школьных учебников. Знания же о мужчинах ограничивались сведениями из Библии и общением с отцом да несколькими мальчиками из школы. Она была абсолютно не готова к той ситуации, в которой оказалась. Горе переполняло ее.

Безуспешно пытаясь освободиться от мрачных мыслей, Серена обратилась к Рори:

– Кленденнинг? Мы будем скакать всю ночь? Мы уже часа четыре в пути.

Он придержал мула.

– Сказать по правде, я с трудом борюсь со сном. Думаю, будет достаточно безопасно, если мы отъедем от дороги и немного поспим, хотя бы до утра.

Рори слез с мула и помог сойти Серене. Они отошли от дороги поближе к реке и привязали животных к ближайшим тополям. Он развернул одеяла и соорудил две постели на мягкой траве, вплотную друг к другу.

Серена сбросила сапоги для верховой езды, накрылась плащом и завернулась в одеяло. Она слышала, как Кленденнинг делает то же самое. Она закрыла глаза, но сон не приходил. Перед глазами мелькали мертвые тела родителей и ночная дорога.

Кроме того, ей было холодно. Дрожа, она прилегла на одеяло, думая, что никогда не согреется. Спустя довольно долгое время она обратилась к Рори:

– Кленденнинг, ты спишь?

– Почти, – сонным голосом ответил он. – Что-то не так, Серена? Ты не можешь заснуть?

– Я никак не могу забыть случившееся. И кроме того, я жутко замерзла.

После минутного размышления он с сомнением в голосе произнес:

– Мы можем лечь вместе и накрыться двумя одеялами. Тогда, возможно, будет теплее.

– Все, что угодно, только чтобы было теплее, – стуча зубами, ответила она.

Кленденнинг поднялся и соорудил новую постель. Серена быстро нырнула под одеяла. Он осторожно устроился рядом, стараясь не касаться девушки.

Несмотря на некоторую необычность происходящего, Серена быстро задремала. В полусне она все ближе придвигалась к Кленденнингу, пытаясь согреться, и скоро уже плотно прижималась к нему.

– Серена... – прерывающимся голосом сказал он. Она ничего не ответила и начала проваливаться в сон. Но что-то беспокоило ее, не давая заснуть. Наконец она поняла: что-то твердое упиралось ей пониже спины.

– Кленденнинг, что это?

– О Господи! – С легким стоном он притянул Серену ближе. И нашел ее губы.

Это было необычно, но довольно приятно. Кроме того, ей было уютно в теплых объятиях. И было приятно, что ее целуют, гладят и шепчут на ухо нежные слова. Поцелуи и слова любви были редкостью в семье Фостеров. Последний раз мать целовала ее в детстве. Она согрелась, словно сидела у огня. И даже когда почувствовала, что Кленденнинг гладит ее под рубашкой, почти не протестовала и не останавливала его. И только когда Кленденнинг оказался на ней и она почувствовала, что он касается очень нежных, интимных частей ее тела, она наконец невнятно запротестовала.

– Все хорошо. Все будет хорошо, Серена, – глухо пробормотал он.

Кленденнинг заглушил ее протесты поцелуями, и Серена потонула в сладостной истоме и в вихре чувств. Внезапно она испытала короткую острую боль. Она вскрикнула, но боль быстро переросла в удовольствие. Казалось, словно сквозь пелену откуда-то изнутри она слышит голос отца: «Это грех, дитя мое, позволять себе тонуть в плотских радостях».

Потом и эта мысль исчезла, и она полностью погрузилась в блаженство, в чистое и светлое удовольствие. В это мгновение все ее мысли, чувства и ощущения сконцентрировались на одном-единственном человеке, который доставлял ей такое наслаждение. И тут все прекратилось. Она чувствовала себя расслабленной и невесомой, словно плыла.

– Прости, Серена, я не мог удержаться.

Эти слова не дошли до ее сонного сознания. Он говорил что-то еще, но она уже спала.

Серену разбудили солнечные лучи. Она открыла глаза с радостной улыбкой, высвободив руки из-под одеяла, потянулась и попала локтем в мирно спавшего Кленденнинга.

Тут она все вспомнила и разрыдалась.

Господи помилуй! Что же она наделала? Ее родители только вчера были погребены, а она... Кленденнинг... Горячий стыд охватил ее. Что он мог о ней подумать? Кем он ее теперь считает?

Кленденнинг поднял голову, часто моргая и еще не совсем проснувшись.

– Что случилось, Серена? – Он повернулся к ней. – Что случилось, почему ты плачешь?

– Ты! Ты – вот что случилось! Ты предательски воспользовался моей слабостью!

Он смотрел на нее, вытаращив глаза.

– Что ты имеешь в виду – воспользовался? Серена понимала, что говорит ерунду, но уже не могла остановиться.

– Я еще не оправилась от горя, была в шоке и замерзла. А ты воспользовался моим положением и... – Тут голос изменил ей, и она остановилась.

Он сильно покраснел и отвел глаза.

– Прости, Серена. Я пытался предупредить тебя прошлой ночью, но...

– Прости! Папа бы тебя высек, Рори Кленденнинг.

– Но я не насиловал тебя, Серена, – рассердился он, – и ты сама не возражала и не сделала никакой попытки меня остановить.

– Я... я никогда не имела дела с мужчинами... Он не отводил взгляда.

– Ну и что? Ты же понимала, что происходит?

Теперь наступила ее очередь краснеть и отводить глаза. Он, конечно, был прав, и эта мысль только еще больше рассердила ее.

– Серена... – голос его смягчился, – я очень сожалею, что все это произошло при таких печальных обстоятельствах, и все-таки я совсем не жалею, что это вообще случилось. Господи, это лучшее, что я пережил в жизни.

Он протянул руку и мягко погладил ее по щеке. Она резко оттолкнула его:

– Не смей прикасаться ко мне!

Она вскочила. В ней боролись стыд и чувство собственной вины. И это злило ее настолько, что голос ее прерывался, когда она с гневом проговорила:

– Если ты думаешь, что я позволю тебе еще раз подойти ко мне...

– У меня и мысли такой не было. Я вообще стараюсь избегать женщин.

– Особенно этой ночью, – резко ответила она. Кленденнинг поднялся.

– Я не сделал ничего плохого. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что тебе это понравилось так же, как и мне. И тебе было хорошо. Но ты просто стыдишься в этом признаться самой себе. Со временем все станет на свои места.

– Да! Я хочу попасть в Вирджиния-Сити как можно скорее. И как только мы окажемся в этом городе, я хочу расстаться с тобой навсегда, Рори Кленденнинг!

– Меня это вполне устроит, – угрюмо сказал он. – Как только мы приедем в город, мы расстанемся. Договорились.

Глава 2

До Вирджиния-Сити они добрались через три с половиной дня. На протяжении всей дороги Серена и Рори хранили отстраненное молчание, нарушая его только в случае крайней необходимости. Когда они устраивались ночевать, Кленденнинг предусмотрительно размещал спальные места на значительном расстоянии. Он больше не делал никаких попыток сблизиться с девушкой. Серена же, обуреваемая противоречивыми чувствами, с удивлением поняла, что она как раз была бы не против, если бы он попытался. В первый же день девушка пожалела о своих резких словах и с радостью взяла бы их обратно. Она поняла, что была не права, очень не права. Если и была чья-то вина в том, что между ними произошло, то они были виноваты в равной степени.