Глава 24

Строительство железной дороги продвигалось вперед, и череда возникавших вдоль нее новых городов играла роль «ада на колесах» или «конечного пункта». Вслед за Бентоном последовали Роулинз, Дезерт и Биттер-Крик, каждый из которых пережил короткий период расцвета.

«Ля бель фам» принесла Рейчел достаточно денег, чтобы вернуть кредит и перевести свое заведение в Дезерт, когда, тот стал новым «конечным пунктом». Рейчел рассудила, что было бы слишком дорого обосновываться в каждом новом городе, но показалось разумным перемещаться как бы прыжками, держась поближе к строительным рабочим и обеспечивая тем самым постоянный поток клиентов к девушкам.

К тому времени как публичный дом собрался переезжать, Бентон начал быстро превращаться в город-призрак. «Юнион пасифик» демонтировала даже здание вокзала, и единственное, что теперь указывало на расположение Бентона, это были запасные пути, приспособленные под размещение армейского гарнизона.

Дезерт, кстати, названный так потому, что опустошением походил на вайомингскую Красную пустыню[4], теперь очень напоминал Бентон в период его расцвета. По мере того как большая гонка с «Централ пасифик» близилась к завершению, с востока сюда ежедневно толпами прибывали журналисты, отправлявшие сообщения и сводки, как с поля битвы на большой войне. Они отслеживали каждодневное продвижение дороги, считая мили и доли миль.

Один репортер, чрезмерно увлекаясь параллелями с войной, писал:

«Победоносные легионы Шермана, марширующие от Атланты к Саванне, представляли собой менее величественное зрелище, чем эта армия людей, пешком прошедшая от Омахи до Сакраменто. Люди покорили дикие пустыни, взобрались на неизвестные горы, преодолели невиданные ранее препятствия, опоясав широкую грудь Америки железным символом современного прогресса и цивилизации».

Верный своему обещанию, Хоуки Смит был частым гостем «Ля бель фам». Он держал слово и в открытую не ухаживал за Рейчел. Он лишь позволял себе играть с ребенком, и вскоре маленький Уилл стал уже узнавать его. При появлении Хоуки он радостно лепетал и тянул к охотнику на бизонов свои ручки.

Рейчел, в свою очередь, сама стала с нетерпением ожидать визитов Хоуки, и, когда он долго не появлялся, становилась беспокойной и раздражительной.

— Я бы все отдал, только бы ты испытывала ко мне такие же чувства, — заметил Дэвид Спенсер в один из вечеров, после того как Хоуки не показывался несколько дней.

Рейчел только что отчитала клиента, обратившегося к ней с жалобой. Обычно она добродушно выслушивала недовольства и теперь сама себя ругала за вспыльчивость. Свой гнев она направила на Дэвида:

— Что это ты несешь? Какие чувства, по-твоему, я должна к тебе испытывать? Я чуть не оторвала голову этому бедняге!

— Я имею в виду совсем не этого парня, Рейчел, — с кривой усмешкой ответил Дэвид. — Он действительно перешел дозволенные границы, и его следовало поставить на место. Нет, я говорю о человеке, чье длительное отсутствие так расстроило тебя.

— Не знаю, кого ты имеешь в виду, — резко ответила она.

— Неужели? — Его улыбка стала печальной. — Рейчел, мне все совершенно ясно. Когда Хоуки Смит рядом, ты невозмутима, как медведь во время зимней спячки. Но в его отсутствие ты раздражительна, как тот же медведь, только внезапно разбуженный. Совершенно очевидно, по крайней мере для меня, что ты влюбилась в него.

— Не смеши, — сердито ответила Рейчел. — Я даже ни разу не слала с ним.

— Ты и со мной не собираешься спать, — сухо бросил он. — Прошло уже больше месяца с тех пор, как ты пускала меня в свою постель. Ты устала искать оправдания, и я в конце концов перестал задавать вопросы. Я знаю, почему ты отвергаешь меня. Но до сегодняшнего вечера я все-таки до конца не понимал, что ты сама не догадываешься о причине, — Нет, ты ошибаешься. Я перестала спать с тобой, потому что не могу дать тебе того, что ты хочешь, Дэвид. Это не имеет никакого отношения к Хоуки Смиту!

— Еще как имеет, — расстроенно вздохнул Дэвид. — Я это знаю. Уверен, что и Резвая Лань, и девушки тоже знают. Черт побери, мне кажется, даже твой ребенок понимает это! И как ты можешь искренне утверждать, что ни о чем не догадываешься?

Рейчел закрыла глаза и потерла переносицу. Она устала, и чувства ее находились в полном смятении.

— Наверное, я люблю его, — наконец произнесла она. — Только это ни к чему не приведет.

— Хоуки хороший человек. Как ни трудно мне это признать, но это правда. Он будет тебе отличным мужем.

— Я не выйду за него.

— Почему же? Ты только что призналась, что любишь его.

— Возможно, но я заметила, что он не делает мне предложения. Ты думаешь, он женится на «мадам» из публичного дома?

— Ты можешь бросить все это.

— Ради чего? Чтобы выйти замуж за охотника на бизонов? Ему с трудом удается прокормить самого себя. Железную дорогу скоро закончат. Что он тогда будет делать? Нет, спасибо. Я уже попробовала, что значит быть верной женой бедняка. У меня есть сын, и я должна думать о нем. Наверное, это звучит бездушно и расчетливо, но я обязана в первую очередь думать об Уилле.

— Тогда мне очень жаль тебя, — пожал плечами Дэвид. — Почти так же жаль, как себя. Ты борешься со своими демонами, а я со своими.

— Будьте добры, дайте мне жетон, — раздался голос очередного клиента. Довольная, что их разговор прервали, Рейчел продала посетителю жетон. Дэвид уже успел вернуться за пианино, и его веселая музыка наполнила гостиную.

Рейчел окинула взглядом гостиную нового здания «Ля бель фам», которое построили с учетом прошлого опыта. Новый дом был сооружен из отдельных секций, так что его было легче разобрать и перевезти на новое место. Он лишился части роскошного убранства прежнего борделя, но клиентов это скорее всего нисколько не волновало. Здесь были чистота, порядок и красивые девочки. Здесь подавали спиртное и играла музыка.

Рейчел редко позволяла себе выпить. Она могла пропустить стаканчик-другой вина; но никогда не пила крепких напитков. Но сегодня ей это было просто необходимо. Она подозвала бармена и попросила принести себе порцию виски, игнорируя вскинутые брови и удивленный взгляд Дэвида.

Желание выпить было вызвано тем, о чем говорил Дэвид. Рейчел боролась с обуревавшими ее демонами. Ей казалось, что она уже победила их. Но если сам Дэвид не сомневался, что она любит Хоуки, значит, он прав: все знают, что она влюблена в Хоуки Смита. Возможно, и он знает.

Эта мысль привела ее в замешательство. Рейчел быстро выпила первую порцию виски и заказала себе вторую. Непривычная к крепким напиткам, она вдруг обнаружила, что опьянела. Было только одиннадцать часов, а она уже не могла выполнять свои обязанности.

Внезапно перед ней возникла Бекки:

— Идите спать, Рейчел. У меня клиент на всю ночь, и он может немного подождать. Я посижу за столиком.

— Спасибо, Бекки. — Рейчел встала и почувствовала, что все плывет у нее перед глазами. — Не знаю, что это на меня вдруг нашло.

— Виски, моя дорогая Рейчел, — раздался прямо у нее над ухом голос Дэвида. — На тебя нашло виски.

— Боже мой, неужели ты хочешь сказать, что я пьяна? — испуганно спросила она.

— Не очень, но дело идет к тому. Тебе лучше прислушаться к совету Бекки и пойти спать. Мы присмотрим тут.

Рейчел не без труда взобралась по лестнице к себе в спальню. Ноги ее налились свинцом, мысли путались. Войдя в комнату, она сняла с себя одежду, даже забыв запереть дверь. Она не стала надевать ночную рубашку, а просто повалилась на постель.

Вскоре после полуночи в «Ля бель фам» вошел Хоуки. В зубах его была зажата сигара. Он удивился, увидев Бекки, сидящую вместо Рейчел за столиком с жетонами.

— Рейчел больна?

— В некотором роде, — улыбнулась Бекки. — Она слишком много выпила, и я отправила ее наверх, в постель.

— Рейчел пила? — Его брови поползли вверх. — Не могу в это поверить! Она получила плохие новости или ее расстроило что-то еще?

— Мне это неизвестно, — пожала плечами Бекки. — В последнее время Рейчел была чем-то озабочена.

— Понятно… — Он не знал, о чем говорить без Рейчел. — Раз уж я пришел сюда, пойду по крайней мере выпью.

Хоуки подошел к стойке бара, поставил ногу на латунную перекладину и отхлебнул виски. Затем почувствовал запах духов и услышал женский голос:

— Я видела, как ты останавливался у стола, парень. Ты купил жетон? Если да, то я свободна.

Он слегка повернулся и взглянул на Джуди:

— Мне жаль разочаровывать даму, но у меня кет жетона. Она была одета в прозрачный пеньюар, сквозь который просвечивали соски ее грудей. Почувствовав на себе его взгляд, Джуди вздрогнула и придвинулась ближе, коснувшись грудью его руки. Она поставила свою ногу рядом с его ногой, и полы пеньюара распахнулись. Увидев полное целое бедро, Хоуки почувствовал, как помимо воли его охватывает возбуждение.

— Это не страшно, парень, — хрипло прошептала она. — Тебе не нужен жетон. Никогда.

А почему бы и нет? Он не спал с женщиной с тех самых пор, как стал увиваться возле «Ля бель фам». Знала ли об этом Рейчел или ей все равно?

— Прости, Джуди, — вздрогнув, сказал он. — Может, в другой раз.

Она отпрянула, как от удара; глаза ее сверкали.

— Что это с тобой? Если ты ждешь Рейчел, то она не собирается пускать тебя в постель! Теперь она даже не подпускает к себе этого пианиста с пистолетом! — Фыркнув, Джуди удалилась.

Взгляд Хоуки невольно скользнул в сторону пианино. Дэвид Спенсер хмуро смотрел на него. Хоуки приподнял свой стакан в шутливом тосте, выпил и снова повернулся к стойке бара.

Значит, Рейчел закрыла свою дверь для Дэвида? Конечно, он точно не знал, было ли что-нибудь между ними, но предполагал нечто подобное.

Хоуки обнаружил, что его взгляд все время возвращается к лестнице. Мысль о том, что там, наверху, в постели лежит Рейчел, не давала ему покоя.

Он давно уже понял, что любит Рейчел; вероятно, с самой первой их встречи в вагоне поезда. Но он твердо решил соблюдать дистанцию. Его не волновало то обстоятельство, что она была владелицей публичного дома. Хоуки знал, как тяжело здесь приходится одинокой женщине. Но он вынужден был признать, что несказанно обрадовался, когда узнал, что сама она не торгует своим телом. Хоуки понимал: пока его секретная миссия не завершена, он не имеет права на какие-либо чувства. Рассказав ей о своем задании, он подвергнет себя ненужному риску.

Откровения Джуди о том, что Рейчел была в близких отношениях со Спенсером, а затем порвала с ним, совершенно меняли дело. Возможно ли, что причиной этого был он, Хоуки Смит?

Он понял, что намерен выяснить это прямо сегодня. Отсрочка показалась ему невыносимой. К черту здравый смысл!

Запрокинув голову, он одним глотком допил виски и снова бросил быстрый взгляд в сторону пианино. Спенсер продолжал играть, повернувшись вполоборота к инструменту, чтобы иметь возможность видеть бар. Естественно, посмотрев в эту сторону, Дэвид будет гадать, куда пропал Хоуки.

Окинув взглядом комнату и убедившись, что за ним не наблюдают, Хоуки подошел к лестнице и быстро поднялся наверх. У него было такое чувство, будто все вокруг смотрят на него, но он твердо решил не оглядываться.

У двери в комнату Рейчел Хоуки поднял руку, чтобы постучать, но застыл в нерешительности. А потянув за ручку, обнаружил, что дверь не заперта. Сделав глубокий вдох, он тихо отворил дверь и вошел.

Наяву это или во сне? Уже давно ее мучили эротические сны. Это что, еще один?

Рейчел открыла глаза. Проникавшего сквозь окно лунного света было достаточно, чтобы она различила склонившуюся над кроватью фигуру. Дэвид? Как он посмел…

Широкая ладонь нежно легла на ее лицо, большой палец погладил губы.

— Чего ты хочешь? — Странно, но она не ощущала никакого страха, а только удивление и трепет.

— Думаю, Рейчел, ты знаешь, чего я хочу.

Губы мужчины коснулись ее губ, задержались на мгновение, затем скользнули вниз, к горлу и груди. Она почувствовала, как соски ее отвердели от нежного прикосновения. Руки Рейчел помимо ее воли обняли его плечи. Она ощутила силу этих широких плеч, но все еще не могла ясно видеть мужчину. Все происходило с такой сладкой медлительностью.

Она смутно сознавала, что не должна поддаваться тому, что происходит с ней. Но разве можно противиться сну? Он возник из стремлений и желаний ее собственного сердца. Что плохого в том, что она уступит жажде своего тела, если все это происходит лишь в ее голове?

Затем жаркая и сладкая истома сна сменилась лихорадочным возбуждением. Кровь ее заиграла, и откуда-то из глубин ее существа поднялась горячая волна, распространяясь все дальше, захватывая каждую клеточку ее тела.

Ей и раньше снились эротические сны, ее любили трое мужчин, но ничто в ее прошлом опыте не подготовило ее к тому, что она переживала теперь. От ласковых прикосновений воображаемого любовника ее тело трепетало от желания. Она окунулась в океан наслаждения, поглотивший время, пространство и вообще весь окружающий мир. Она задыхалась, изгибая спину и царапая ногтями обнаженные плечи любовника.

Он принимал это как страстные объятия, что было недалеко от истины. Он прижался губами к ее губам.

Это был сон, и поэтому Рейчел чувствовала и представляла себе такое, что не могло происходить наяву. Она переживала все, что чувствовал ее любовник, как будто в тесном объятии соединились не только их тела, но и души. Рейчел ощущала жар крови, толчками продвигавшейся по его телу, сокращение его мускулов, зная, что и ему в такой же степени открыты ее чувства. Они были двумя отдельными людьми и в то же время единым целым, и наслаждение, которое испытывала Рейчел, удваивалось оттого, что они проникали в ощущения друг друга. Тело ее свело судорогой экстаза, а затем она почувствовала, как ее, подобно ракете, возносит к сияющим небесам.

Потом она лежала неподвижно, плывя по постепенно угасающим волнам наслаждения. Иногда ей начинало казаться, что это не сон, что все происходит на самом деле. Но наслаждение было так велико, что это не имело значения. Ничего не имело значения.

— Я люблю тебя, Рейчел, — сказал Хоуки. Она посмотрела на его освещенное лунным светом лицо, склонившееся над ней.

— Ты ужасно рисковал, когда таким способом пробрался ко мне в комнату, — ответила она. — Я могла застрелить тебя. Ты же знаешь, что я держу пистолет под подушкой.

— Любой риск стоил того, — тихо засмеялся он. — Если бы ты меня сейчас застрелила, я бы умер счастливым человеком.

Рейчел почувствовала, как ее сердце пронзает ледяная игла. Уилл произнес почти те же самые слова в ночь, когда его убили!

— Нет! — вскрикнула она, обвила руками Хоуки и крепко прижала к себе. — Пожалуйста, не говори так! Никогда не произноси эти слова!

Хоуки почувствовал, что ее сердце учащенно забилось, как у пойманной птицы. Его смутила странная реакция Рейчел на его слова, но в то же время он был доволен, что благодаря этому оказался в ее объятиях.

— Что случилось, милая? — спросил он. — Это всего лишь безобидные слова.

Рейчел не смогла признаться ему, что Уилл перед смертью произнес почти те же самые слова. Она боялась, что если расскажет об этом, то та же ужасная участь постигнет и Хоуки, каким бы нелогичным это ни казалось. Поэтому она еще сильнее притянула его к своей обнаженной груди.

— Никогда больше не говори так!

— Хорошо, не буду, — принялся успокаивать он ее. — Обещаю. Но я хотел тебе еще кое-что сказать.

Рейчел напряглась. Она знала, что он собирается сказать, и ей не хотелось этого слышать.

— Нет! — воскликнула она. — Не проси меня выйти за тебя замуж. Я не могу этого сделать.

— Откуда ты знаешь, что я тебе хотел сказать? — удивился он. — И главное, почему ты… Ты меня любишь?

— Да, — ответила она. — Да, да, да! Я и представить себе не могла, что способна кого-нибудь любить так сильно.

— Тогда какого черта! Выходи за меня.

— Не могу. — Рейчел повернулась лицом к Хоуки, и две слезы прочертили на ее щеках блестящие в свете луны дорожки. — Разве ты не понимаешь, что я не могу?

— Нет, — твердо ответил он. — Нет, я этого никак не понимаю. Может, я тупица, но я не понимаю. Если ты любишь меня…

— Я же сказала, что люблю. Это правда. Только, пожалуйста, не требуй от меня сейчас большего. Просто прими то, что есть.

Хоуки встал и, не говоря ни слова, принялся одеваться. Рейчел лежала неподвижно, не отрывая от него взгляда. Она теряет его. Она понимала, что теряет его, потому что не хочет выйти за него замуж. Слезы жгли ей глаза, каждая клеточка ее тела взывала к ней, требуя задержать его, сказать:

«Да, да, да, я выйду за тебя».

Но принятое решение удерживало ее. Она сдержит свое обещание Уиллу. Она обеспечит маленького Уилла, но это невозможно будет сделать, если она станет женой охотника на бизонов — как бы сильно она ни любила его.

Одевшись, Хоуки вернулся к кровати и наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Ладно! Я люблю тебя и возьму то, что возможно — на данный момент. Мне это не нравится, и я этого не понимаю. Но я смирюсь с этим.

Рейчел и не пыталась ответить ему. Она молча смотрела, как он идет к двери. «Круг замкнулся», — подумала она Когда-то она страдала и не могла понять, почему Эвелл Рэнкин не женится на ней. Теперь Хоуки мучается и не может взять в толк, почему она не выходит за него замуж.

Она поймет его, если он больше никогда не вернется. Она никогда не простит себя, но поймет его.

Глава 25

Зима 1868 года в горах выдалась ранней. Но «Юнион пасифик» не ушла на зимние квартиры. Руководство компании горело желанием получить под свой контроль как можно большую часть прибыльной дороги, и поэтому поступил приказ не прекращать прокладку путей.

Рейчел перевозила свою «Ля бель фам» вслед за железной дорогой, но Дэвид Спенсер больше не сопровождал ее. Визиты Хоуки стали регулярными, и Дэвид, не желая оставаться на вторых ролях в жизни Рейчел, решил уйти. Уезжая, он был не зол, а всего лишь покорен, и она почувствовала угрызения совести, оттого что еще больше увеличила груз, отягощавший его душу.

Но не только у Дэвида Спенсера было тяжело на душе. В Хоуки Смите Рейчел нашла доброго друга и потрясающего любовника, но это не повлияло на ее решение остаться свободной.

Несмотря на отказ Рейчел выйти замуж за Хоуки, их отношения постепенно укреплялись и становились глубже. Они были настоящими мужем и женой, только без официальных бумаг. Большую часть свободного времени он проводил с ней, и она не противилась этому. Рейчел обнаружила, что нуждается в нем — в его любви и его силе. Их любовь росла. Протяженность железной дороги увеличивалась, и «Ля бель фам» следовала за дорогой, останавливаясь ненадолго в Солт-Уэлсе, затем в Кэсл-Рокке, и к Рождеству в Уосатче, штат Юта.

Рождественским утром на улице было десять градусов мороза, но Рейчел, зарывшейся в пуховую перину и прикрытую пледами и одеялами, было тепло. Она уютно устроилась в объятиях Хоуки. Все Рождество «Ля бель фам» была закрыта, и они выбирались из постели только для того, чтобы поесть. Они лежали, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, и неспешно предавались любви, когда желание одолевало их Это было лучшее Рождество в жизни Рейчел.

Перед Рождеством «Кредит мобильер» выплатила владельцам акций значительные дивиденды. Но в то же самое время у «Юнион пасифик» было шесть миллионов долгов. «Кредит мобильер» беззастенчиво грабила железную дорогу. К концу года, когда до предполагаемого пункта соединения с идущей с запада на восток дорогой оставалось всего шестьдесят миль, работы были на грани остановки. Томас Дюран и Сайлас Сеймур, работавшие как на «Юнион пасифик», так и на «Кредит мобильер», продавали железной дороге материалы по максимально высоким ценам. Дюран, получавший десять процентов с каждого контракта, приказал ревизорам в отчетах удвоить количество использованных материалов. Сайлас Сеймур получал взятки от поставщиков шпал и перевозчиков строительного леса.

Тем не менее, несмотря на коррупцию и плохое управление, железная дорога продолжала продвигаться на запад. Люди были вынуждены вытаскивать бревна из снежных сугробов, долбить промерзшую землю ломами и лопатами, взрывчаткой прокладывать тоннели через горы и каньоны. Рабочие находились на грани истощения, и многие поговаривали о бунте, но «Юнион пасифик» объявила об удвоении жалованья. Этой приманки оказалось достаточно, чтобы почти все остались на своих рабочих местах, даже несмотря на то что задержка выплат составляла уже несколько недель.

Проблемы железной дороги становились проблемами Рей-чел. Если рабочим не платили, то не у дел оставалась и «Ля бель фам». Это была одна из причин, почему Рейчел спокойно закрыла свое заведение на Рождество, — не было клиентов.

В начале года железной дороге удалось наскрести денег, чтобы расплатиться с рабочими, и на короткое время бизнес Рейчел снова расцвел, но к февралю выплаты опять прекратились, и в течение следующих двух месяцев расходы Рейчел превышали ее доходы. Она вынуждена была предоставлять девушкам жилье и стол, а также платить им небольшое жалованье, чтобы они не ушли от нее. Эти деньги имели большое значение для таких, как Бекки, которая отсылала большую часть заработанного матери и сестре.

Весной, в апреле, Рейчел вместе с «Ля бель фам» переехала в Коринну. Коринна находилась всего лишь в пятидесяти милях от Промонтори-Пойнт, и седьмого апреля руководство «Юнион пасифик» договорилось с руководством «Централ пасифик», что Промонтори-Пойнт будет местом стыковки двух железных дорог.

В Кориннедела быстро наладились. Определив место стыковки, железная дорога изыскала средства, чтобы более или менее регулярно выплачивать жалованье, и новый «конечный пункт» погрузился в атмосферу праздника. За три недели Рейчел почти возместила убытки, понесенные за предыдущие три месяца, и стала серьезно подумывать о том, чтобы оставить карьеру хозяйки публичного дома. Ей становилось все труднее выполнять обязанности, к которым у нее с самого начала не лежала душа. Кроме того, она теперь понимала, что ее бизнес, как и всякий другой, является делом рискованным. Еще один такой же неудачный сезон — и она может потерять все. Но если она закроет свое заведение, то что будет делать дальше? Чем она сможет заработать достаточно денег, чтобы содержать себя и Уилла?

Ее не оставляла мысль о Хоуки. Она понимала, что любит его и нуждается в нем. Он предложил ей брак и защиту, которую не могли обеспечить никакие деньги. А так ли важны деньги? Рейчел обещала старшему Уиллу, что его сын не будет расти в нужде и бедности, но теперь к ней приходило понимание того, что на свете существуют вещи гораздо худшие, чем материальные трудности. Ей достаточно было лишь взглянуть на руководство железной дороги и так называемых честных бизнесменов, сеявших обман и смерть и жертвовавших человеческими жизнями ради собственного обогащения, чтобы понять, что никакие деньги не могут принести счастья или даже удовлетворения. В конце концов, была же она женой грязного фермера. Она жила с человеком, которого никогда не любила — так, как любая женщина хотела бы любить мужчину. Почему же она не может стать женой охотника на бизонов, выйти замуж за человека, которого так сильно любит?

Внезапно ее охватил страх. А не передумал ли Хоуки? Когда они стали жить вместе, он предлагал ей выйти за него замуж по меньшей мере раз в неделю. Теперь же Хоуки не касался этой темы с самого Рождества. Может, он больше не хочет жениться на ней? Может, ему понравилось вкушать прелести семейной жизни, не принимая на себя никаких обязательств?

Какой она была дурой! Позволила жадности и стремлению к финансовой независимости управлять собой. И из-за этого может потерять единственную в своей жизни любовь!

Из задумчивости ее вывел взволнованный голос:

— Рейчел! Слава Богу, ты здесь!

Рейчел испуганно подняла голову и увидела тетю Милдред. Она была крайне удивлена не только тем, что тетя появилась у нее после той некрасивой сцены минувшим летом, но и внешним видом несчастной женщины. Под глазом у нее красовался синяк, щека была сильно поцарапана, разбитая нижняя губа вздулась.

— Тетя Милдред! Боже милосердный, что с вами?

— Это Джулиус, — сказала Милдред, всхлипывая. Она села за стол и закрыла лицо руками.

— Что значит Джулиус? Что он с вами сделал? Услышав какие-то звуки у себя за спиной, Рейчел обернулась. В гостиную вошла Резвая Лань.

— Принеси, пожалуйста, тазик горячей воды и губку, — попросила ее Рейчел.

Кивнув, Резвая Лань поспешно ушла. Рейчел ласково положила ладонь на плечо тетки.

— Что случилось, тетя Милдред? Это он вас так?

— Да. — Милдред опустила голову, изо всех сил стараясь сдержать рыдания. Она откинулась на спинку стула и убрала с лица упавшие пряди волос. — Да, это он. С годами он становится все хуже.

— Хуже? Вы хотите сказать, что он и раньше бил вас? — ошеломленно спросила Рейчел.

— Он всегда меня бил, Рейчел, когда впадал в ярость. Но раньше всегда следил за тем, чтобы побои оставались не заметны. Теперь же ты сама видишь, что это его не беспокоит.

В гостиную с тазиком воды и губкой вернулась Резвая Лань. Девушка принялась приводить в порядок лицо Милдред.

— Я не знала, — сказала Рейчел. — Вы никогда не жаловались.

— Такие вещи всегда скрывают от других людей, — объяснила Милдред. — Приходится молча терпеть боль и унижение. Это удел многих женщин.

— Если только женщина не может постоять за себя, — резко сказала Рейчел. — Но из-за чего? Из-за чего он избил вас в этот раз?

— В этот раз? Я не успела погладить ему рубашку.

— Вы не успели погладить ему рубашку? — Рейчел пришла в ярость.

— В любом случае он нашел бы какой-нибудь повод, — сказала Милдред. — Но это не важно, потому что я больше не могу этого выносить. Терпение мое кончилось.

— Конечно, тетя Милдред. Этого нельзя больше терпеть. Вам нужно вернуться в Цинциннати.

— О Господи, если бы я только могла! Но Джулиус распоряжается всеми деньгами. У меня нет ни цента.

— У меня достаточно денег, чтобы отправить вас домой. — Произнеся эти слова, Рейчел тут же поняла, что билет до Цинциннати здорово уменьшит ее сбережения. Но она думала только о своей бедной тете, с которой так дурно обращался ее муж.

— Рейчел… — Милдред выглядела еще более несчастной. — Я не могу позволить тебе сделать это, особенно после тех ужасных вещей, что я тебе наговорила.

— Ерунда. Я все понимаю.

— Нет, ты просто так говоришь. — Из глаз Милдред снова потекли слезы. — О, Рейчел, если бы ты только знала, как часто я жалела о тех своих ужасных словах! Я очень хотела пойти к тебе, попросить прощения, сказать, что люблю тебя, независимо от того, чем ты занимаешься. Но я боялась Джулиуса. Когда я допустила ошибку и рассказала ему, как сильно сожалею, что грубо разговаривала с тобой, он так сильно избил меня, что я два дня с трудом могла двигаться. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

— Я прощу вас, тетя Милдред, если только вы позволите мне помочь вам уйти от этого чудовища.

— Я… я должна вернуться за своими вещами, — с сомнением покачала головой Милдред. — Если он поймает меня, я не знаю, что будет.

— Не беспокойтесь об этом, тетя Милдред. Я принесу ваши вещи. Резвая Лань, отведи тетю в мою комнату и оставайся с ней. И никого к ней не пускай, понимаешь?

— Да, понимаю. — Резвая Лань помогла Милдред подняться. — Хотите взглянуть на ребенка Рейчел?

— О да! — просияла Милдред. — Больше всего я хочу посмотреть на малыша!

— Я принесу его вам, — сказала Резвая Лань. Рейчел приказала бармену запрячь коляску и поехала к запасным путям, где стоял железнодорожный вагон, служивший домом Диверам. Она привязала лошадь к перилам платформы, вошла внутрь и стала собирать тетины вещи. Только она успела закончить сборы, как вошел Джулиус Дивер.

— Милдред, кто это там привязал коляску у дверей? — спросил он, еще не видя Рейчел.

— Коляска принадлежит мне, Джулиус Дивер, — твердым голосом заявила Рейчел.

При виде племянницы лицо его побагровело.

— Ты! Что ты здесь делаешь, шлюха? Тебе же сказали больше никогда не появляться здесь!

— Я приехала за вещами тети Милдред, — ответила Рейчел.

— За ее вещами? Что это ты несешь, девчонка? — Он попытался заглянуть ей за спину. — Где она? Выходи, Милдред!

— Зачем» она вам? Опять хотите избить ее? Его глаза налились кровью.

— Это не твое дело, — высокомерно заявил он. — Она моя жена, и то, что я делаю со своей женой, касается только меня.

— Но кое-что вы больше не будете с ней делать. Вы больше никогда не ударите ее.

— Милдред, черт бы тебя побрал! Иди сюда, я сказал! — зарычал Дивер. Он обогнул Рейчел и заглянул в открытую дверь спальни, а затем снова повернулся к племяннице. На лице его было написано удивление. — Ее там нет!