Еще никогда ей не приходилось управлять экипажем, почти не приспособленным для езды. Но, несмотря на это, Ребекка и не думала сдаваться. И ее упорство принесло свои плоды. Пэдди Бою удалось выиграть скачку. Он сумел обойти противников и прийти первым с отрывом в несколько секунд. Но победа не обрадовала Хокинсов. При внимательном осмотре двуколки после состязаний выяснилось: рама ее погнулась настолько, что выправить ее уже вряд ли удастся. В общем, двуколка, за которую заплатили в Кейро такие большие деньги, оказалась ни на что не годной.

– Что же мы теперь будем делать, дедушка? – в отчаянии спросила Ребекка.

– Остается только одно, Бекки, – купить новую двуколку.

– А где их продают?

– В Цинциннати. Там есть одна фирма, которая изготавливает их по заказу. Я поеду туда, – объявил Хок и мрачно добавил: – На сей раз я прослежу, чтобы нам изготовили отличную двуколку и потраченные деньги не пропали даром.

– И сколько времени на это потребуется?

– Две-три недели, – сказал Хок. – Как раз к Лексингтонским скачкам успеем.

– Значит, пару соревнований мы наверняка пропустим. А жаль, деньги нам очень пригодились бы.

– Ничего не поделаешь, девочка. – Хок грустно улыбнулся. – Остается утешаться тем, что мы бы все равно не выиграли с этой двуколкой.

Ребекка взглянула на сломанную повозку. Она была чудо как хороша: ярко-красного цвета, с изящно изогнутой рамой. Красива, но для скачек непригодна.

– Похоже, ты прав, – согласилась Ребекка.

– А через пару недель мы не только получим новую двуколку, но и Пэдди Бой успеет как следует отдохнуть, так что к Лексингтонским скачкам он будет в отличной форме. А приз там такой солидный, что мы сможем возместить все наши потери. При условии, конечно, что выиграем.

– Да, дедушка. Остается ждать.

Ребекка подошла к стойлу и улыбнулась Пэдди Бою. Просунув голову через загородку, умное животное пристально наблюдало за Хокинсами, словно понимало, о чем они говорят.

– Ну что, Пэдди, ты хочешь немного отдохнуть? – спросила Ребекка.

– Не знаю, как он, а я точно хочу, – послышался мужской голос.

Ребекка обернулась. Позади нее стоял Стивен Лайтфут – голова забинтована, лицо в ссадинах и синяках.

– Стивен! Бог мой! – Ребекка в ужасе прикрыла рот рукой. – Вы ужасно выглядите!

Стивен слабо усмехнулся.

– Ну спасибо. Вы меня очень ободрили.

– Ой, простите, ради Бога, – спохватилась Ребекка. – Вы же знаете, я не хотела вас обидеть. – И, подойдя к Стивену, она порывисто поцеловала его в щеку.

– Вот это другое дело. За такую награду можно дать себя побить, – заметил Стивен, правда, несколько поморщившись и схватившись за щеку, в которую его чмокнула Ребекка.

– А что с тобой приключилось, сынок? – поинтересовался Хок.

– Скажем так: подрался с какими-то кретинами. – Стивен пожал плечами. – Зато они преподали мне хороший урок: я понял, что мне нужно повнимательнее присматриваться к окружающим. Но теперь я здесь, в обществе самых симпатичных мне людей.

– Рады снова видеть тебя, Стивен, – сказал Генри. – Хотя, глядя на тебя, так и хочется предложить тебе не разгуливать по конюшне, а отдохнуть где-нибудь в укромном месте несколько деньков. А еще лучше – пару недель.

– Именно это я и собираюсь сделать. Врач предупредил, что ездить верхом я не смогу еще по меньшей мере две недели. Поэтому я к вам и заглянул. Хочу пригласить вас обоих погостить у нас на ферме. Неделю, две – сколько хотите.

– На какой ферме? – с интересом спросила Ребекка.

– На ферме «Дубовая долина».

– «Дубовая долина»? – удивился Хок. – Насколько мне известно, эта ферма принадлежит Стэнфорду.

– Принадлежала, – поправил его Стивен. – Мой отец недавно купил ее. Он собирается разводить на ней чистокровных рысаков. Именно для этих целей она служила и раньше. А вы, значит, слышали об этой ферме?

Ребекка раскрыла было рот, чтобы сообщить, что там родился ее отец, но Хок, предостерегающе взглянув на нее, спокойно заметил:

– Да, я слышал о «Дубовой долине».

– Это потрясающе красивое место! – с энтузиазмом заявил Стивен. – Вам там непременно понравится. Когда-то это была одна из самых процветающих ферм по разведению чистокровных лошадей во всей стране. Потом ее приобрел Стэнфорд и начал выращивать на ней табак. Представляете? Табак! Но ему не повезло. Выдались два неурожайных года подряд, и ферму пришлось продать. Ее купил мой отец, и теперь мы собираемся восстановить ее былое великолепие. В общем, вы должны со мной поехать и сами все посмотреть.

– Ой, дедушка, давай поедем! – воскликнула Ребекка, и глаза ее заблестели.

– Думаю, ничего не получится, Бекки, – мрачно сказал Хок. – Ты же знаешь, что мне нужно ехать в Цинциннати за новой двуколкой. Я же тебе говорил.

– Но ведь «Дубовая долина» как раз по дороге, ты же будешь мимо нее проезжать. Может, мы могли бы провести там хотя бы несколько дней? Да и Пэдди Боя с Принцем нужно куда-то пристроить. – Ребекка взглянула на Стивена. – Мы не могли бы оставить Пэдди Боя и Принца на вашей ферме, пока не уладим свои дела?

– Конечно, – ответил тот.

– Спасибо за великодушное предложение, мой мальчик, но боюсь, мы не сможем им воспользоваться.

– Но, дедушка, я думала, что ты хотел... – начала было Ребекка, однако Генри бросил на нее такой яростный взгляд, что она замолчала.

– Я не желаю больше об этом говорить! – сквозь зубы процедил он.

Ну конечно! И как это она забыла? Ведь «Дубовая долина» вызывает у Генри Хокинса очень неприятные воспоминания.

– Хорошо, дедушка, – покорно согласилась она.

– Хотя, – добавил Хок, чуть смягчившись, – мы могли бы оставить на ферме наших лошадей. Я принимаю твое любезное приглашение, Стивен, взять на себя заботу о Черном Принце и Пэдди Бое. Мне бы не хотелось оставлять их па попечении чужих людей.

– Отлично! – Стивен так и просиял. – Значит, я по крайней мере еще раз с вами увижусь – ведь вам придется приехать за вашими любимцами. Пойдемте, нужно погрузить их на пароход. Я уже купил билеты на пакетбот, отплывающий в полдень. – Он застенчиво улыбнулся. – На троих, поскольку надеялся, что вы согласитесь.

– А где Глэдни? – спросила Ребекка. – Он ведь поехал за вами, как только мы узнали, что с вами случилось.

– Верно. Он нашел меня в гостиничном номере полуживого, привел в чувство, когда я потерял сознание, помог мне одеться и даже погрузил на пакетбот.

– Но сам не сел?

– Нет. – Стивен ухмыльнулся.

– Так где же он?

– Вы говорили при нем, что собираетесь принять участие в скачках в Кларксвилле, штат Теннесси?

– Да, там открывается крупная ярмарка, но мы не станем в ней участвовать, – ответил Хок. – Мы хотели съездить туда до Лексингтонских скачек, но... – он горестно махнул рукой в сторону двуколки, – эта колымага уже ни для чего не пригодна. Придется нам пропустить эти состязания, как, впрочем, и другие.

Запрокинув голову, Стивен разразился гомерическим хохотом и замолчал лишь тогда, когда почувствовал, как болят сломанные ребра.

– Не вижу ничего смешного в том, что наша двуколка пришла в негодность, – сухо заметила Ребекка.

– Простите меня, дорогая, – едва выдохнул Стивен. – Конечно, вам крупно не повезло, что придется снова потратиться, но я смеялся вовсе не над этим, а над Глэдом. На сей раз он перехитрил самого себя. Когда он посадил меня на пакетбот, я спросил его, куда он поедет, и он ответил, что в Кларксвилл. Постараюсь воспроизвести его слова точно: «Я знаю, что тебе хочется побыть с Ребеккой наедине, и, думаю, что при твоем теперешнем состоянии могу тебе это позволить». Он рассчитывал увидеться с вами в Кларксвилле. Представляю, как вытянется его физиономия, когда вас там не окажется!

– Понятно, – рассердилась Ребекка. – Этот молодой человек слишком много о себе воображает! Может быть, разочарование, которое он испытает, послужит ему хорошим уроком.

По правде говоря, существовала и другая причина, по которой Глэдни Хэллоран охотно позволил Стивену остаться с Ребеккой наедине. Конечно, состояние здоровья Стивена тоже повлияло на решение Глэдни не сопровождать друга в Падьюку.

Но дело было не только в этом. Глэдни нужно было попасть в Кларксвилл, до того как туда приедут Хок с Ребеккой. Он хотел приготовить Ребекке сюрприз, и она не должна была узнать о нем раньше времени.

Глэдни сидел в поезде у окна, смотрел, как проносятся мимо зеленые поля Кентукки, и думал о том, как изменила Ребекка Хокинс его жизнь. Из всех женщин, которых он знал – а их было немало, – ни одна не оказала на него такого влияния, как Ребекка. И теперь Глэдни размышлял, почему именно.

Она красива, вне всякого сомнения. Но в мире полным-полно хорошеньких девушек, и на его долю их досталось с избытком. Значит, дело тут не только в привлекательной внешности.

Она обладает независимым характером, и ему это нравится. Она необыкновенно умна и остроумна, и это тоже является ее достоинством. Но опять-таки Глэдни и раньше знал многих остроумных, независимых хорошеньких женщин, но они не занимали беспрестанно его мысли, как это было с Ребеккой.

«Что же все-таки есть в Ребекке такого, что притягивает меня к ней как магнитом?» – спросил себя Глэдни и улыбнулся. Да Бог с ним в конце концов! Одно он знает наверняка: он любит Ребекку, и любит сильно. А почему зарождается в человеке это чувство, одному Богу известно.

– Но какое право имеет такой простой парень, как ты, Глэдни Хэллоран, любить такую потрясающую девушку? – спросил он свое отражение в окне и, спохватившись, быстро зажал рот рукой.

Оказывается, он, сам того не ведая, произнес эти слова вслух. Глэдни поспешно огляделся, не слышал ли его кто-нибудь. К счастью, ничьего внимания он не привлек. Пассажиры были либо заняты разговором, либо погружены в свои мысли.

Однако вопрос, который Глэдни задал себе, был для него немаловажным. Для того чтобы это понять, необходимо вкратце рассказать о том, кто такой Глэдни Хэллоран.

Глэдни был сыном ирландского иммигранта, бежавшего в Нью-Йорк от голода, разразившегося в Ирландии в 1845-1846 годах. К сожалению, на новой родине долгожданное благосостояние к Поттору Хэллорану так и не пришло, и он умер от непосильного труда, тщетно пытаясь раздобыть для своей семьи средства к существованию. Его жене, чтобы прокормить троих детей, пришлось заняться стиркой. Глэдни, желая облегчить жизнь матери, в четырнадцать лет покинул отчий дом.

Шла Гражданская война, и Глэдни с радостью в нее окунулся. Он стал барабанщиком Ирландской бригады, созданной из жителей Нью-Йорка – ирландцев по происхождению. Гражданская война была ужасна для всех, но для четырнадцатилетнего мальчика – вдвойне, поскольку открыла ему глаза на такие грубые стороны жизни, о существовании которых он и не подозревал. Каких только людей ему не доводилось повидать за эти годы! И переживших невыносимые страдания, и совершивших тяжкие преступления. На глазах Глэдни самые презренные трусы совершали чудеса храбрости, а самые отъявленные подлецы проявляли чудеса сострадания. Он понял, что означают такие понятия, как честь, правда и доблесть. Видел, как люди, свято верившие в Бога, поносили Его последними словами, а ярые атеисты падали на колени, взывая к Нему о защите. Что касается собственной веры, то Глэдни обнаружил, что он более религиозен, чем считал, но менее, чем должен был быть.

К концу войны ему присвоили звание лейтенанта, что в условиях военного времени было очень неплохо. Когда война закончилась, Глэдни исполнилось всего восемнадцать, но чувствовал он себя на десяток лет старше. Ничего удивительного – пройдя через суровые испытания, человек взрослеет быстро. Бывало, и не раз, когда Глэдни казалось, что сегодняшний день – последний в его жизни. То, что он выжил, пройдя такой ад, Глэдни считал настоящим чудом и именно поэтому отказывался воспринимать жизнь слишком серьезно. Каждый новый день казался ему подарком судьбы.

Подобные взгляды не позволяли Глэдни ни к одной женщине относиться серьезно. Но теперь, после знакомства с Ребеккой, он чувствовал, как сильно изменился. Ребекку он полюбил всей душой, о чем свидетельствовал тот факт, что он намеревался приобрести в Кларксвилле лошадь.

Лошадь понадобилась Глэдни для того, чтобы научиться ездить верхом. И не важно, что эта наука может стоить ему переломанных рук и ног. Он будет ездить верхом, и точка!

– Я дал телеграмму, что мы приедем этим пароходом. Так что нас должны встречать, – сказал Стивен Генри и Ребекке. Они вместе с остальными пассажирами стояли на палубе и смотрели, как пароход причаливает к пристани Луисвилла.

– А кто будет нас встречать? Наверное, ваш отец? – поинтересовалась Ребекка.

Стивен рассмеялся:

– Вот уж не думаю! Мой отец слишком занят своим виски.

– Он так любит виски? – удивилась девушка.

– Да, конечно, он... Погодите-ка, вы имеете в виду, что он пьяница?

– Ну да, – нехотя согласилась она. Стивен снова рассмеялся.

– Нет, моя дорогая Ребекка. Он не пьет виски, а делает его. Мой отец возглавляет компанию по производству виски под названием «Кентукки хоум».

– «Кентукки хоум»? Но это очень большая компания, – вмешался в разговор Хок. – У них полным-полно филиалов.

– Вторая по величине в Америке. – Стивен улыбнулся. – Теперь, Ребекка, вы понимаете, какая горькая ирония заключается в том, что я не имею права покупать спиртное. Я могу продавать его, но мне его никто не продает.

Внезапно Ребекку осенило.

– Ой, Стивен, да вы, должно быть, богаты! – воскликнула она.

– Богат ли я? Думаю, что да. По крайней мере мой отец – человек весьма состоятельный. Впрочем, я никогда об этом не задумывался. Видите ли, большую часть времени я провожу вне дома. Езжу по ярмаркам, участвую в скачках и живу на то, что зарабатываю. Так сказать, из гордости.

В этот момент пароход с легким толчком причалил к берегу, и в ту же секунду раздался такой оглушительный гудок, что Ребекка зажала уши. Палубу окутало белое облако дыма, однако быстро рассеявшееся.

– Смотрите! – Стивен указывал в сторону берега. – Вон стоит Джимс. Значит, нас все-таки встречают.

Ребекка взглянула в ту сторону, куда показывал Стивен: у края булыжной мостовой, тянувшейся вдоль кромки воды, стоял красивый новенький фаэтон, запряженный вороными лошадьми. На козлах его восседал кучер – величавый негр.

– Какой красивый экипаж! – восторженно воскликнула Ребекка.

– Не такой быстрый, как двуколка, но гораздо более удобный, – поддразнил ее Стивен. – Пойдемте, я еще должен проверить, все ли в порядке с нашими лошадьми и багажом, а мне не терпится показать вам «Дубовую долину».

И он сбежал по трапу на берег и устремился к фаэтону. Увидев Стивена, возница улыбнулся во весь рот и, соскочив с козел, крепко обнял его. Стивен быстро представил его Хоку и Ребекке.

– Ваш отец, мистер Стивен, наказал, чтобы я перво-наперво угостил вас и ваших друзей мятным джулепом по случаю вашего возвращения домой, – сказал Джимс и, подойдя к задку экипажа, открыл крышку сундука. – У меня для этого все припасено.

И действительно, в сундуке оказались: измельченный лед, виски, вода, сахар, мята и три серебряные чаши.

– Джимс в нашей семье с тех пор, как я себя помню. Он мне как второй отец, – тихонько пояснил Стивен.

– Я как-то раз пытался наглядно показать своим английским друзьям, что такое мятный джулеп, – заметил Хок. – И хотя я знал точный рецепт, когда стал смешивать компоненты, ничего у меня не получилось.

– Вкуснее того джулепа, что делает Джимс, я еще никогда не пробовал, – признался Стивен. – Джимс, выдай мистеру Хокинсу свой секрет.

– С удовольствием, но это вовсе не означает, что он сумеет им воспользоваться.

– И все-таки расскажи, – попросил Стивен, ухмыльнувшись.

– Как скажете, сэр. Итак, сначала берем листья мяты. Они должны быть свежими и молоденькими, как вот эти. Мнем эти листочки в серебряном кубке серебряной ложкой, но только очень осторожно.

И Джимс продемонстрировал, как это делается. Ребекка не сводила глаз со старого негра и поражалась его грациозным движениям.

– Потом, – продолжал Джимс, – после того как вы осторожненько помяли листья, вытаскиваем их из кубка, оставляя в нем только сок. Затем наполняем кубок колотым льдом, не более чем до половины. Затем берем самое выдержанное виски, которое только есть на белом свете... – Улыбнувшись во весь рот, Джимс вытащил из сундука бутылку «Кентукки хоум». – Лучше этого не найти, оно, как и положено, выдержано в дубовых бочках. Наливаем дозу с небольшой стаканчик. Только смотрите, чтобы оно растекалось по льду медленно-медленно.

Приготовив три чаши, Джимс продолжил свои объяснения.

– А теперь в большом хрустальном кубке вам нужно смешать сахарный песок с холодной водой, тоже очень медленно. Полученную смесь, густую, словно свежайшее масло, изготовленное в Древнем Египте, выливаем поверх льда.

И Джимс принялся разливать джулеп в чаши, тщательно следя за тем, чтобы порции были одинаковыми. В довершение ко всему Джимс украсил каждую чашу веточкой мяты.

– Прошу вас, мисс. – И он с легким поклоном подал Ребекке чашу.

Она взяла ее, ощутив приятный холодок, и с наслаждением вдохнула мятный аромат. Вслед за Ребеккой Хок и Стивен тоже получили свои порции.

– За что выпьем? – спросил Стивен.

– Как насчет того, чтобы выпить за победу? – предложила Ребекка.

– Отличный тост, – согласился он и, подняв вверх свою чашу, чокнулся с остальными. – За победу, – повторил он.

– М-м-м... Как вкусно! Просто восхитительно! – похвалила Ребекка, сделав глоток. – Джимс, Стивен прав: вкуснее вашего джулепа я ничего в жизни не пробовала.

– Я тоже, – подхватил Хок.

– А знаете ли вы, как появился джулеп? – спросил Джимс, прямо-таки расцветший от похвалы.

– Нет, с удовольствием послушаю, – ответила Ребекка. – И как же?

– Его изобрел один лодочник. Он причалил как-то к берегу, чтобы набрать в ручье воды для виски, и увидел, что на берегу растет мята. «А что, если попробовать добавить ее в виски?» – подумал он. Так он и сделал, и напиток ему очень понравился. Вот так и появился мятный джулеп.

– Какая замечательная история! – воскликнула Ребекка и захлопала в ладоши, понимая, что Джимс ждет от нее именно такой реакции. Впрочем, рассказ этот ей и в самом деле понравился.

– А кто-нибудь позаботился о наших вещах? – поинтересовался Стивен. – И о наших лошадях? Ведь помимо Брайта Мона, на борту парохода находятся и две лошади моих друзей.

– Не беспокойтесь, обо всем уже позаботились, – ответил Джиме. – Залезайте-ка лучше в фаэтон и наслаждайтесь своим мятным джулепом, а я мигом домчу вас до «Дубовой долины».

Какое это оказалось удовольствие – ехать в шикарном экипаже, потягивая прохладный мятный напиток! Ребекка откинулась на мягкие подушки, искренне наслаждаясь поездкой. Они ехали по Большому проспекту, и Стивен не преминул показать Ребекке с Хокинсом, где находится Луисвиллский жокейский клуб. Неподалеку от этого здания располагались только что построенные трибуны. Перед трибунами пролегала новенькая скаковая дорожка.

– Полагаю, вы в курсе, Хок, что это такое? – спросил Стивен.

– А как же! – отозвался Генри, – Здесь будет проходить первое Кентуккийское дерби.

– Дедушка – член ассоциации, – с гордостью сказала Ребекка.

– Ну конечно! – Стивен хлопнул себя по лбу. – Простите, пожалуйста, Хок! Какой же я идиот! Нашел кому показывать новый ипподром!

– Ну что ты, сынок, – успокоил Стивена Хок. – Не переживай, мне очень приятно еще раз на него взглянуть.

По скаковой дорожке бежали две лошади, и Стивен попросил Джимса остановиться на минутку, чтобы понаблюдать за ними. Лошади шли ноздря в ноздрю. Одна гнедая, миниатюрная, другая – вороная, покрупнее. Вороная оказалась сильнее. Она постепенно вырывалась вперед, и к тому времени, как лошади пересекли финишную черту, она опередила гнедую на два корпуса.

– Вы знаете, чьи это лошади? – спросил Стивена Хок.

– Да. Они принадлежат Макгрейту. Вороного зовут Чесапик, а гнедого – Аристид.

– Чесапик, похоже, отличная лошадь, – заметил Генри, и в голосе его прозвучала зависть.

– Почти все считают, что он выиграет Кентуккийское дерби.

– Но найдутся такие, кто станет против этого возражать, – буркнул Хок.

– В этом я не сомневаюсь. – Стивен кивнул Джимсу, и они тронулись. – Я, конечно, надеюсь, что победит Брайт Мон. А вы, я уверен, думаете то же самое про Черного Принца.

– Про Черного Принца? – нахмурившись, переспросил Хок. – А с чего ты взял, что я собираюсь выставлять его на Кентуккийском дерби?

– Ну, я... – Бросив быстрый взгляд на Ребекку и заметив, с каким волнением она на него смотрит, Стивен запоздало вспомнил, что обещал не выдавать ее тайны, и смущенно продолжил: – Я просто так подумал. Ведь это великолепная лошадь, вот я и предположил, что вы непременно будете ее выставлять.

– Никогда не стоит просто так что-то предполагать, – проворчал Хок и, немного успокоившись, добавил: – однако надо признаться, что ты прав. Черный Принц – отличный скакун. Только я пока что не решил, стоит ли его выставлять. – И, внезапно подавшись вперед, заметил: – Вижу, твой отец велел перекрасить конюшню.

Ребекка с удивлением обнаружила, что они уже почти приехали. Она никогда не была в «Дубовой долине» и теперь с интересом осматривалась.

– Вам приходилось здесь бывать раньше? – удивился Стивен.

– Да, – не задумываясь ответил Хок. Он окинул взглядом окрестности: аккуратные строения, добротный каменный забор, отличные дороги, поля, покрытые зеленой травой. – Я рад, что твой отец приобрел эту ферму, Стивен. Именно такой она и должна быть.

– А вот и усадьба, – сказал Стив, показав на большой двухэтажный дом, величаво возвышавшийся на вершине холма. К дому вела длинная извилистая подъездная аллея, вымощенная осколками мрамора.

Когда фаэтон свернул на нее с главной дороги, к нему тотчас же со всех ног бросилась молоденькая девушка.

– Стивен! О, Стивен! Ты вернулся! – радостно воскликнула она, но, увидев его забинтованную голову, застыла как вкопанная. – Что с тобой? Ты ранен?

– Пустяки, так, пара царапин, – отмахнулся Стивен и легко выпрыгнул из фаэтона, стремясь подтвердить свои слова. Подойдя к девушке, Стивен нежно обнял ее, и Ребекка почувствовала укол ревности.

Встречавшая была примерно одного с ней возраста. Лицо ее обрамляли мягкие каштановые кудри, голубые глаза сверкали. В общем, очень привлекательная юная особа.

Ребекка с Хоком вылезли из фаэтона и теперь неловко переминались с ноги на ногу, ожидая, когда Стивен с девушкой закончат обниматься. Бросив взгляд на Ребекку и сделав вид, будто только что ее заметила, девушка отстранилась и вопросительно взглянула на Стивена.

– Джин, – сказал он, – я хочу познакомить тебя с Ребеккой Хокинс и ее дедушкой, Генри Хокинсом. Ребекка, Хок, это моя сестра Джин.

Неожиданная вспышка ревности тотчас же погасла. Ребекке даже стало стыдно за нее.

– Как я рада с вами познакомиться, Джин, – улыбнулась она, приветливо глядя на девушку.

– Стивен, да она прехорошенькая! – горячо воскликнула Джин. – И как хорошо, что ты привез в дом гостей! Особенно сейчас. Стивен, ты еще не знаешь, но у меня потрясающая новость! На следующей неделе я выхожу замуж!

– Это просто замечательно! – обрадовался Стивен и, нагнувшись, поцеловал сестру в щеку.

– Ребекка, – обратилась к ней Джин, глядя поверх головы брата. – Я надеюсь, вы останетесь на свадьбу и будете одной из моих подружек?

– Вряд ли она сможет это сделать, – ответил за внучку Хок. – Мы должны ехать в Цинциннати.

– Но неужели вашу поездку нельзя отложить? – расстроилась Джин.

– К сожалению, нет.

– И кто же этот счастливчик? – спросил Стивен. – Хотя я и так догадываюсь.

– Поль, конечно, – произнесла Джин и снова взглянула на Ребекку. – Я очень надеюсь, что вы и ваш дедушка сможете по крайней мере присутствовать на званом обеде. Я хочу познакомить вас со своим женихом. Его зовут Поль Стэнфорд, он живет по соседству.

– Как его зовут? – недоверчиво переспросила Ребекка и, услышав, что Хок изумленно хмыкнул, поспешно схватила его за руку.

– Поль Стэнфорд.

– Он сын Томаса Стэнфорда, – пояснил Стивен. – Бывшего владельца «Дубовой долины».

– Да, я... я знаю, – тихо сказала Ребекка и взглянула на Генри. Лицо его внезапно стало пепельно-серым, и выглядел он теперь намного старше своих лет.

– Дедушка, с тобой все в порядке? – забеспокоилась Ребекка.

– Не волнуйся, девочка, – ответил Хок и, нахмурившись, повернулся к Стивену. – Я должен кое-что рассказать тебе о Стэнфордах, Стив.

– Это касается Поля? – разволновалась Джин. – С ним что-то случилось?

Хок ласково ей улыбнулся.

– Ну что вы, девочка, не беспокойтесь, с вашим Полем все в порядке. – Он повернулся к Лайтфуту. – Стивен, я рассказал тебе не все. Ты спросил, бывал ли я здесь раньше, и я ответил, что бывал. До того как Стэнфорд приобрел эту ферму, я работал на ней старшим тренером. А купил он ее потому, что его дочь и мой сын полюбили друг друга. Он пытался разлучить их, но ему это не удалось. Они поженились, и у них родился ребенок. Девочка.

Стивен взглянул на Ребекку. Смутная догадка, мелькнувшая у него вначале, превратилась в уверенность.

– Да, – продолжал Хок. – Бекки и есть та самая девочка. Так что получается, она приходится Полю двоюродной сестрой.

Джин захлопала в ладоши.

– Но ведь это просто замечательно! Значит, Ребекка, скоро мы с вами станем родственницами! А еще вы сможете рассказать мне о Поле все-все, начиная с детства. Каким, например, он был маленьким. Мне очень интересно узнать о нем все, что вы помните.

– Боюсь, что я ничего не смогу вам о нем рассказать, – покачала головой Ребекка. – Видите ли, я никогда с ним не встречалась. Более того, до этой минуты я даже не подозревала о его существовании.

– Вы никогда не встречались с собственным кузеном? – удивилась Джин.

– Да, – подтвердила Ребекка. – Ни с ним, ни с дедушкой Стэнфордом.

– Но вы должны с ним познакомиться! Мистер Стэнфорд – замечательная личность! – Она звонко рассмеялась. – Правда, он никак не может понять, зачем мы собираемся разводить в «Дубовой долине» чистокровных рысаков, но поскольку наш отец – человек достаточно преуспевающий, он решил, что не стоит лезть не в свое дело. Говорят, к старости характер у него стал мягче.

– Ну, если он сейчас стал мягким, представляю, каким он был в молодости! – воскликнул Стивен.

– А я говорю, стал! – упрямо повторила Джин.

– А тебе не кажется, что сейчас, когда ты собираешься породниться с этим старым скупердяем, ты его видишь в розовом свете?

– Замолчи, Стивен! – бросила Джин, вспыхнув, и повернулась к Ребекке. – Вы и вправду не знакомы с Полем Стэнфордом? Вы это серьезно?

– Вполне. Моя мама сбежала из дому, чтобы выйти замуж за моего отца, и мистер Стэнфорд заявил, что больше не считает ее своей дочерью.

– Тем более вы должны остаться по крайней мере еще на день, – продолжала настаивать Джин, – потому что мистер Стэнфорд и родители Поля приедут к нам завтра вечером.

– Нет, мне бы этого... не хотелось, – пробормотала Ребекка.

– А по-моему, ты должна остаться, – внезапно подал голос Хок.

– Что? – У Ребекки даже глаза округлились от удивления. – Дедушка, ты понимаешь, что говоришь?

– Понимаю, девочка. – Хок бережно обнял Ребекку. – Бекки, я полюбил тебя, как только впервые увидел. Да это и понятно, ведь ты моя внучка. Но все эти годы меня мучила совесть: я не имею права все время держать тебя при себе.

– Нет, ты имеешь на это полное право, дедушка! – пылко возразила Ребекка. – В конце концов мама выбрала тебя, хотя была дочерью дедушки Стэнфорда. Это он от нее отказался, а не она от него!

– И все-таки это неправильно, – продолжал настаивать на своем Хок. – Размолвка произошла между твоей мамой и ее отцом, и ты к этому не имеешь никакого отношения. Ты должна познакомиться со своим дедушкой по материнской линии, и он должен познакомиться с тобой. – Хок взглянул на Стивена. – Стивен, ты приглашал нас погостить в «Дубовой долине». А что, если мне поехать в Цинциннати одному? Что, если я оставлю Бекки у вас? Мы с ней можем встретиться позже – в Лексингтоне на скачках. Я и без нее могу купить новую двуколку.

– И вы еще спрашиваете! Да это будет просто замечательно! – радостно воскликнул Стивен. – Лучше и не придумаешь!

– Отлично, тогда этот вопрос решен. Так и сделаем.

– Дедушка, не могли бы мы с тобой поговорить наедине? – спросила Ребекка.

Взглянув на нее, Хок вздохнул.

– Конечно, Бекки. Не возражаете, если мы вас на минутку покинем? – обратился он к брату с сестрой.

Те дружно кивнули, и Хок отвел Ребекку к большому раскидистому дубу.

– Дедушка, по-моему, мне здесь оставаться не стоит, – без обиняков заявила Ребекка, удостоверившись, что их никто не слышит.

– Нет, стоит, девочка, – решительно возразил Хок, и лицо его стало грустным. – Я должен был привезти тебя сюда и познакомить с твоим вторым дедушкой давным-давно, когда мы еще только вернулись в Штаты. А я поступил как последний эгоист. Но я всегда чувствовал себя виноватым и был о себе из-за этого не самого высокого мнения. Теперь пришла пора исправить это упущение. Как, ты думаешь, будет чувствовать себя Стэнфорд, если узнает, что ты была здесь и уехала, даже не повидавшись с ним?

– Мне наплевать, как он будет себя чувствовать!

– Не думаю, Бекки, – возразил Хок. – Ты ведь у меня девочка добрая.

– Если я его увижу, я могу его возненавидеть!

– Возненавидеть? Это еще почему?

– Из-за того, что он так ужасно поступил с мамой.

– Девочка моя, эта история произошла давным-давно и касается только твоей мамы и мистера Стэнфорда. Кроме того, у медали, как говорится, две стороны. Твоя мама оказалась не менее упряма, чем ее отец, иначе она поехала бы к нему, когда заболела. И я не хочу, чтобы ты судила своего дедушку слишком строго, даже не познакомившись с ним. Тем более сейчас, когда представляется такая возможность. Подумай, ведь если ты откажешься от встречи, ты можешь пожалеть об этом в будущем. Не забывай, ведь он стар, намного старше меня.