Глава 9

Был уже почти час ночи, но Ребекка никак не могла заснуть. Она и сама не понимала почему. Может быть, оттого, что находится там, где когда-то познакомились ее отец и мать. Может, потому, что ей предстояло впервые встретиться с дедушкой Стэнфордом. Или оттого, что Стивен совсем рядом? Но так или иначе, Ребекка еще долго беспокойно ворочалась в постели.

Дом был погружен в тишину, и Ребекка была уверена, что все уже давно крепко спят. Хотелось бы ей быть на месте этих счастливчиков! Вздохнув, она взбила подушку, пытаясь улечься поудобнее, и закрыла глаза.

Но все было без толку. Через минуту подушка и кровать каким-то непостижимым образом снова стали твердыми как камень. Ребекка вздохнула, еще раз взбила подушку и опять попыталась улечься поудобнее. Но сон все не шел.

Наконец она отказалась от бесплодных попыток заснуть и села. В комнату струился лунный свет, рисуя на стене причудливые тени. Ребекка встала, подошла к окну и, откинув шторы, выглянула наружу.

Высокая магнолия, растущая возле дома, отбрасывала на землю пятнистую тень. Легкий ночной ветерок тихонько шевелил блестящие листья, окрашивая их в серебристый цвет. Луна светила ярко, и было видно далеко-далеко. Пологие холмы, раскинувшиеся вокруг усадьбы «Дубовая долина», исполосованные серебристо-черным светом и тенью, были как на ладони. Ребекка подумала, что красивее зрелища ей еще никогда не доводилось видеть.

В каком-то безотчетном порыве она накинула на плечи халат и, как была босиком, осторожно ступая, вышла из комнаты. Коридор был устлан толстым ковром, и, с наслаждением ощущая босыми ногами его мягкость, она тихонько проходила мимо дверей многочисленных спален, из-за которых доносился либо храп, либо тихое ровное дыхание. Похоже, спали все, кроме нее одной.

Дом был погружен во тьму, светилась лишь застекленная дверь у подножия лестницы, сквозь которую пробивался лунный свет, указывая Ребекке путь.

Она принялась осторожно спускаться, но едва дошла до половины, как послышался какой-то щелчок, а вслед за ним непонятное жужжание. Ребекка замерла, чувствуя, как волосы у нее от ужаса встали дыбом.

Донг!

Она облегченно перевела дух и тихонько рассмеялась. Да ведь это всего-навсего часы, а она-то, глупая, испугалась!

К тому времени, как девушка дошла до конца лестницы, лунный свет стал уже настолько ярким, что она видела все совершенно отчетливо. Она без труда открыла входную дверь и, проследив, чтобы та за ней не захлопнулась, вышла из дома.

Ребекка очутилась на веранде, а затем, секунду поколебавшись, спустилась по ступенькам. Она с наслаждением ощущала под ногами мягкую прохладную траву, чувствовала, как свежий ветерок овевает ее разгоряченное лицо, как развеваются халат и ночная рубашка. Наконец, запыхавшись, она добежала до низенького ограждения и села на него.

Легкий ветерок доносил откуда-то сладковатые ароматы магнолии, жимолости и цветущего кустарника. Послышалось какое-то бульканье, потом всплеск, и Ребекка поднялась, решив посмотреть, откуда доносятся эти звуки. Оказалось, что неподалеку протекает быстрый ручеек. Рядом с ним раскинулась полянка, покрытая травой и мхом.

Место пришлось ей по душе, она уселась на мягкую траву и взглянула на небо. Светила полная луна, и, чтобы удобнее было любоваться ею, Ребекка подтянула колени к животу. Полы халата и ночная рубашка задрались, обнажив ноги, казавшиеся в лунном свете серебристыми. Обхватив колени руками, Ребекка положила на них подбородок. Сидеть так было очень удобно, да к тому же легкий ветерок обдувал щеки, и ощущение было потрясающее. Девушка улыбнулась, понимая, что ее поза не совсем прилична, однако сейчас ее это не волновало. Наоборот, у нее возникло желание снять с себя всю одежду. От этой неожиданной мысли Ребекка, как ни странно, почувствовала приятное возбуждение.

– Ночь и впрямь хороша, верно? – раздался за спиной Ребекки мужской голос, нарушивший очарование уединения.

Она тихонько ахнула и поспешно обернулась. Сзади стоял Стивен. Он курил сигару, и огонек ее горел в темноте маленьким солнцем.

– Простите, – непринужденно бросил он. – Я не хотел вас пугать.

– А я и не испугалась, – ответила Ребекка. – Просто вздрогнула, вот и все.

Она не сделала даже попытки прикрыть ноги или изменить положение, в котором сидела. Понимала, что по всем правилам приличия ей бы следовало это сделать, но было так приятно ощущать голыми ногами ласковое дуновение ветерка! В конце концов Стивена сюда никто не приглашал, он сам явился. А если честно, то Ребекке даже было приятно, что Стивен видит ее такой.

– Я наблюдал, как вы бежали по лужайке, – сказал Стивен. – Вы показались мне такой красивой, такой... раскрепощенной, что я не вытерпел и пришел сюда.

– А почему вы так поздно не спите?

Стивен пожал плечами и картинно выдохнул дым.

– Просто не мог заснуть. Со мной это часто случается, когда я возвращаюсь домой после долгого отсутствия.

– Может быть, со мной то же самое? – Секунду Ребекка сидела неподвижно, положив голову на колени, потом добавила: – «Дубовая долина» именно такая, какой мне ее описывал дедушка. Необыкновенно красивая.

– Это место имеет для вас особый смысл? – спросил Стивен.

– Да, – тихо ответила Ребекка. – Здесь мои мама и папа познакомились и полюбили друг друга.

И она поведала Стивену историю любви своих родителей. Она много раз слышала ее от дедушки, часто думала о ней, а вот рассказывала ее сама, как это ни странно, впервые. Однако эта история с печальным концом заслуживала того, чтобы ее рассказали.

– Красиво, только немного грустно, – заметил Стивен, когда Ребекка закончила. – Я рад, Ребекка, что вы мне это рассказали, а еще я рад, что вы наконец увидели «Дубовую долину».

– А что расскажете мне вы, Стивен? – спросила Ребекка, склонив голову набок.

– Ну, моя история не такая драматичная, как ваша. – Стивен тихонько рассмеялся. – Я уже рассказывал вам, что мой отец зарабатывает деньги производством виски. Покупка этой фермы была для него просто небольшим капризом, и только.

– А почему вы вместо того, чтобы заниматься тем же, что и ваш отец, участвуете в скачках?

– Потому что мне это нравится. – Затушив сигару, Стивен отбросил ее в сторону и уселся на траву на приличном расстоянии от Ребекки. – А еще, как мне кажется, таким образом я выражаю протест.

– Протест против чего? Ведь эта ферма такая красивая, вы на ней живете, все у вас есть... Чего вам не хватает? Против чего вы протестуете?

– Ай-ух-уа-ги-га! – внезапно прокричал Стивен. Ребекка вздрогнула.

– Что это?

– Боевой клич индейцев племени чероки, – пояснил Стивен и, взглянув на Ребекку, улыбнулся ей ласково и немного грустно. – Вы сегодня сказали, что никогда не видели дедушку Стэнфорда. У меня тоже есть дедушка, которого я никогда не видел. А еще я никогда не видел своей матери.

– Почему? Она умерла во время родов?

– Нет, – ответил Стивен. – Насколько я знаю, она и теперь жива.

– Не понимаю...

– Когда-то моему отцу пришла в голову мысль провести один эксперимент, – начал рассказывать Стивен. – Он нанял индейцев, чтобы они помогли ему перегонять спирт. В конце концов, кто знает о зерне больше индейцев, верно? Среди индейцев оказалась девушка, которая привлекла внимание отца, и, как это часто случается, они с моим отцом полюбили друг друга... или стали любовниками, – поправился Стивен. – Так или иначе, в результате на свет появился я. Когда я родился, эта молодая индианка положила меня в мешок и оставила у двери дома отца. Короче говоря, Ребекка, мало того, что я наполовину индеец, я к тому же незаконнорожденный.

– Но ведь отец вас принял и признал своим сыном, – с сочувствием сказала Ребекка.

– Да, – согласился Стивен. – Он принял меня и признал своим сыном. Когда я подрос, я стал это понимать. Потом он женился на моей мачехе, матери Джин, и она относилась ко мне как к своему сыну. Когда она умерла, я ощущал такую острую утрату, как будто потерял родную мать.

– Тогда я не понимаю, Стивен. Против чего вы протестуете?

– А вот против чего. У меня такая же фамилия, как и у других белых людей, меня воспитывали как белого человека, в моих жилах течет кровь белого человека. И все-таки моя мать, женщина из племени чероки, которой я никогда не видел, повлияла на мою жизнь. Несмотря на мое происхождение, образование, богатство отца, все сводится к одному – я полукровка. Я не могу занять достойного места в обществе, потому что для такого, как я, этого места не существует. И поэтому я протестую. Я езжу с одной ярмарки на другую, и там ко мне относятся в зависимости от того, какой результат я покажу на скачках.

Он замолчал. Молчала и Ребекка. Она никак не могла придумать, что сказать в ответ.

Выждав несколько секунд, Стивен добавил:

– А насчет того, что отец признал меня как родного сына, я вам вот что скажу. Не уверен, что он бы так поступил, если бы у него родился еще один сын, если бы вместо Джин родился мальчик.

– Мне ужасно жаль, Стивен, – прошептала Ребекка, которую глубоко тронул его рассказ. Она немного помолчала, глядя прямо перед собой в темноту ночи. – Похоже, не только в нашей семье были сложные отношения.

Она посмотрела на Стивена. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Им казалось, что это длится бесконечно долго. Наконец Стивен, тихонько вздохнув, подвинулся к Ребекке поближе, робко коснулся ее лица и вдруг, порывисто заключив Ребекку в объятия, прильнул губами к ее губам.

Ребекку словно обдало жаром. Ничего подобного она не ожидала. Она даже немного испугалась. Испугалась не оттого, что ее поцеловали. Ей уже приходилось целоваться с Глэдни, причем не один, а даже два раза, но тогда в глубине души Ребекка чувствовала, что находится в полной безопасности. Первый раз Глэдни поцеловал ее на борту парохода, второй – в ресторане. И в первом, и во втором случае Ребекка знала, что Глэдни ограничится одним лишь поцелуем, что он просто не сможет позволить себе большего.

Но сейчас стояла глубокая ночь. Они были одни. Ребекка, полураздетая, сидела на мягкой траве, и даже воздух вокруг был напоен негой. Ребекке стало немного страшно, но страх постепенно прошел, уступив место желанию, возраставшему с каждой секундой.

Стивен осторожно уложил Ребекку на мягкую траву. Прервав поцелуй, он коснулся губами нежной шеи девушки и мало-помалу добрался до того места, где застегивалась первая пуговка. И она, к своему удивлению, позволила ему делать с собой все, что ему заблагорассудится. У нее было такое впечатление, что собственной воли уже не осталось, что она всецело подчинилась Стивену, как гибкая тростинка отдается на волю сильного весеннего ветра.

Проворные смуглые пальцы быстро расстегнули пуговицы на рубашке, и Ребекка остро почувствовала своей обнаженной разгоряченной кожей прикосновение прохладного ветерка. Рука Стивена накрыла девичью грудь, теплую и трепещущую. Он нежно погладил большим пальцем сосок, уже набухший и жаждущий новых ласк.

«О да!..» – как во сне подумала она.

И ей вдруг припомнилось, как она стояла перед зеркалом в гостинице Кейро и представляла себе, как какой-нибудь мужчина будет ласкать ее грудь. Она тогда и вообразить не могла, что чувства, которые она при этом испытает, окажутся столь сладостными. Такое ощущение, что все тело поет от восторга. Никогда Ребекка не думала, что прикосновения могут быть настолько восхитительными, а желание – настолько упоительным.

И в то же время она понимала, что не должна позволять Стивену подобных вольностей. Она не должна испытывать такое удовольствие. Это стыдно, грешно. Ведь Стивен ей совсем чужой. Ребекка попыталась возмущенно вскрикнуть, но изо рта вырвался лишь сладострастный стон. Все ее мысли и чувства были подчинены завораживающим прикосновениям Стивена. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, чтобы остановить происходящее, а еще некоторое время спустя вдруг обнаружила, что ночная рубашка, представлявшая собой хоть какую-то защиту, уже снята и она лежит на траве абсолютно голая.

Тут Стивен встал и под невинным, изумленным и жадным взглядом Ребекки начал медленно, но решительно раздеваться. Секунду спустя он уже стоял перед ней обнаженный, залитый лунным светом.

Она смотрела на его мощное тело, которое, казалось, сплошь состоит из упругих мышц, на его гладкую кожу, на вздымающийся жезл мужественности и почувствовала еще большее желание. Опустившись на колено, Стивен легонько провел рукой по ее бедру. Ребекка вздрогнула. А рядом с ними плескались серебристые воды ручейка, тихонько – в тех местах, где ручеек наталкивался на небольшие камни, и погромче – там, где воды его разбивались о камни покрупнее.

– Нет, – качнула она головой, предприняв еще одну бесплодную попытку повлиять не столько на Стивена, сколько на себя. – Стивен, это нехорошо!

– Это хорошо, и ты это знаешь. Ты ведь чувствуешь то же, что и я. А что может быть плохого, когда два человека чувствуют одинаково? – Голос его стал громче. – Я представлял себе, как мы будем любить друг друга, с самого первого момента, как только увидел тебя. Ты ведь тоже об этом думала, признайся!

– Да, я и в самом деле... – начала было Ребекка и замолчала, поняв, что таким образом разрешает ему не останавливаться, а продолжать.

И Стивен не стал ждать, а, опустившись на колени, бережно вошел в нее, и впервые в жизни Ребекка ощутила то, что ощущает женщина, когда ею обладает мужчина.

Она чувствовала тяжелое тело Стивена, вдыхала его мужской запах – смесь табака и кожи, виски и конского пота.

Лишь вначале она почувствовала легкую боль, которая быстро сменилась потрясающим наслаждением, охватившим ее тело живительным огнем.

А Стивен входил в нее все глубже и глубже, и все мысли о том, хорошо ли, плохо ли она поступает, покинули Ребекку. Все осталось где-то позади. Важно было лишь то, что происходило между ними. Она порывисто подалась ему навстречу.

И внезапно почувствовала, как глубоко внутри ее нарастает не испытанное доселе чувство. Казалось, каждая клеточка тела сжимается, подобно часовой пружине, все туже и туже, пока наконец Ребекка решила, что больше не выдержит. И в этот момент сладостная мука превратилась в острое наслаждение, которого Ребекка давно ждала. Кожу словно пронзили миллионы маленьких иголочек, и она, содрогнувшись всем телом, глухо застонала. На секунду ей показалось, что она теряет сознание, перед глазами поплыли красные круги, и, содрогнувшись в последний раз, она замерла.

Вот все и кончилось. Они лежали рядышком. Ребекка чувствовала себя так, словно нежится в теплой ванне. Огонь желания, яростно вспыхнув, угас, однако угли его все еще продолжали тлеть.

Стивен положил руку Ребекке на бедро. Она с наслаждением ощущала на своей коже его прохладную ладонь и чувствовала себя так, словно отныне и навсегда принадлежит этому человеку.

Когда на следующий день Ребекка проснулась, было позднее утро. Она почувствовала в пояснице ноющую боль и тотчас вспомнила, что произошло прошлой ночью. И хотя об этом не знала ни единая душа, кроме Стивена, Ребекка вспыхнула и поспешно натянула до шеи одеяло. Так она лежала довольно долго под лучами струившегося из окна яркого солнечного света и пыталась связать воедино бродившие в ее голове разрозненные мысли. Итак, этой душной темной ночью она потеряла девственность. Ребекка понимала, что ей должно быть стыдно, но никакого стыда не было, а было только чувство удовольствия. Она вспомнила, какое острое наслаждение пронзило вчера ее тело в момент наивысшего блаженства, и ее окутало горячей волной.

В дверь легонько и быстро постучали, а вслед за стуком послышался голос Джин.

– Я уже не сплю, Джин. Заходи, – пригласила Ребекка. Дверь распахнулась, и на пороге появилась сестра Стивена, оживленная и улыбающаяся.

– Сегодня прекрасный денек, – объявила она, слегка запыхавшись. – Стыд и срам валяться в постели, когда стоит такая погода! Знаю: с моей стороны не очень-то вежливо так бесцеремонно будить гостью, но я хочу, чтобы ты успела досыта насладиться этим прекрасным деньком.

– Ну что ты, если гость спит как сурок, то, конечно, надо его будить, – лениво отозвалась Ребекка. Села, потянулась и зевнула. – А кстати, который час?

– Скоро полдень.

– Да ты что! – ахнула Ребекка. – Боже правый! Что же это я так заспалась! А где дедушка?

– Он уже давным-давно уехал, – сообщила Джин. – Сказал, что тебе нужно как следует отдохнуть и поэтому не стоит тебя будить. Он попросил меня попрощаться с тобой за него.

– И как же это я его не проводила... – грустно сказала Ребекка. Внезапно она ощутила острое чувство утраты. С того далекого дня, когда мама привезла ее в Лондон, они с дедушкой никогда не расставались больше чем на несколько часов, а теперь она не увидит его несколько дней, а может, даже целую неделю.

– Будешь завтракать? – спросила Джин.

– Нет, Джин. Спасибо, но я лучше вместе со всеми пообедаю.

– Стивен мне рассказал, Ребекка, что ты отлично ездишь верхом. Если не возражаешь, давайте сегодня покатаемся вчетвером: ты, Стивен, я и Поль. Мне очень хочется показать тебе «Дубовую долину».

– Ну конечно, какие могут быть возражения! – порывисто воскликнула Ребекка. – Мне и самой не терпится ее осмотреть.

– Вот и отлично. Тогда поскорее приводи себя в порядок и спускайся вниз. Поль уже приехал. Я рассказала ему про тебя, и он горит желанием с тобой познакомиться.

Когда полчаса спустя Ребекка, успевшая за это время облачиться в амазонку, спустилась в гостиную, мужчины ее уже дожидались. При появлении девушки оба встали. Рядом со Стивеном стоял, как догадалась Ребекка, Поль Стэнфорд. Ребекке странно было видеть двоюродного брата, о существовании которого она и не догадывалась. Она привыкла к тому, что мама, папа и дедушка составляют всю ее семью. А тут еще какой-то двоюродный брат...

Поль оказался выше Стивена ростом и такой же темноволосый. Однако глаза у него были голубые, а не карие. Он носил пышные усы, которые, пока ему представляли Ребекку, нервно теребил.

– Конечно, я знал о вашем существовании, – сказал Поль, – но и представить себе не мог, что когда-нибудь мне доведется познакомиться с вами.

Несколько секунд Ребекка изучающе смотрела на него, потом улыбнулась, выражая искреннюю радость, и протянула Полю руку:

– Я счастлива, что моя изоляция наконец-то закончилась.

Поль взял ее ладонь обеими руками и улыбнулся: он сразу почувствовал себя с Ребеккой легко и непринужденно. Улыбка его была настолько дружелюбной, что Ребекка не могла остаться равнодушной. Наверное, дедушка прав. Пришла пора прекратить вражду, возникшую когда-то между ее мамой и дедушкой Стэнфордом. И вообще Поль не имеет к этому никакого отношения.

– А меня вы не забыли, Ребекка? – послышался насмешливый голос Стивена, прервавший ход ее мыслей.

Она быстро подняла глаза, и краска смущения залила ее щеки. Ребекка попыталась взять себя в руки. Не хватало еще, чтобы кто-то догадался о том, как они провели сегодняшнюю ночь.

Неожиданно глаза Стивена таинственно блеснули. Может быть, он таким образом намекает ей на то, что все помнит? Или хочет сказать, что жаждет продолжения? Возможно, дает понять, что теперь она, Ребекка, целиком в его власти? Но так или иначе, взгляд карих глаз Стивена смутил Ребекку, и она, не в силах выдержать его, потупила Ч взор.

Тут в гостиную вошла Джин. Она перевела взгляд с Ребекки на брата, потом обратно и, похоже, обо всем догадалась, однако, к счастью, догадки свои оставила при себе.

– Ну что, поехали? – спросила Джин, разрядив тем самым возникшую неловкость.

– Поехали, – поспешно ответила Ребекка и с облегчением вздохнула.

Поль и Джин были явно влюблены. Все то время, пока их небольшая компания скакала по зеленым долинам и тенистым рощицам, раскинувшимся в окрестностях фермы, они не сводили друг с друга глаз. У них было свое, особое общение, абсолютно непонятное для непосвященного. Они то тихонько переговаривались, то смеялись, явно на что-то намекая, то вдруг как-то по-особому вскидывали брови или поджимали губы. При этом Джин и Поль отлично понимали друг друга, а до других им не было никакого дела.

Может быть, это и есть тот самый язык влюбленных, о котором Ребекка столько слышала? Наверное, те, кто любит, настолько хорошо чувствуют один другого, что им не нужен обычный язык, на котором разговаривают остальные люди, – они и так все понимают с полуслова. Ребекка даже немного им позавидовала.

Внезапно ей в голову пришла еще одна мысль. Интересно, занимались ли Поль с Джин любовью, как они со Стивеном вчера ночью? Лежали ли они в объятиях друг друга? Испытывали ли наслаждение от обладания?

Поль снова что-то сказал Джин, и Ребекка снова ничего не поняла, однако Джин, весело рассмеявшись, вдруг стегнула кнутом свою лошадь и помчалась вперед. Как видно, будущий муж вызвал ее на состязание, и она с радостью приняла вызов. Поль помчался следом, и расстояние между ними и Ребеккой со Стивеном стало быстро увеличиваться. Вскоре Ребекка и Стивен остались одни.

Некоторое время они молча скакали рядом. Разговаривать не хотелось. Денек стоял великолепный, и Ребекку завораживала красота окрестностей. Вчера ночью все вокруг было залито лунным светом, и окружающая природа поражала своей неземной, какой-то сказочной прелестью. Но сегодня, при свете дня, этот залитый ярким солнечным светом очаровательный пейзаж укрепил уверенность Ребекки в том, что именно здесь ее место. Не на ярмарках, где она вынуждена принимать участие в скачках, чтобы заработать на хлеб насущный, а именно тут, на этой ферме. Как бы она хотела здесь жить! Если бы это стало возможным, она была бы самой счастливой девушкой на свете!

Словно прочитав ее мысли, Стивен спросил:

– Ну и что ты обо всем этом думаешь?

– Здесь так красиво, что даже дух захватывает. Не передать словами...

– У моего отца есть еще четыре фермы.

– Такие же, как эта? – изумилась Ребекка.

– Ну нет, – хмыкнул Стивен. – На тех в основном выращивают хлеб. Знаешь ли ты, что еще до того, как штат Кентукки прославился своим виски, он был известен отличными урожаями зерна? Мой дед начал с того, что стал выращивать хлеб, но очень скоро понял, что везти зерно на восток и там продавать не слишком выгодно. И тогда кто-то подкинул ему идею гнать из зерна виски и уже потом переправлять его на восток, что он и стал делать. Постепенно Кентукки превратился в ведущий штат по производству виски. Так что мой дедушка одним из первых занялся производством виски, потом он передал дела отцу, а после него, видимо, этим буду заниматься я.

– А почему ты говоришь «видимо»? Ты что, точно не знаешь?

Стивен разом помрачнел и со вздохом произнес:

– Откуда же мне знать? Мало ли что может прийти в голову моему отцу? Он не слишком одобряет тот образ жизни, который я веду. Ему хотелось бы, чтобы я не ездил по ярмаркам и не участвовал в конных состязаниях. Но в то же время он не требует, чтобы я непременно бросил все это. Мало того, с тех пор как он приобрел «Дубовую долину», он сам заинтересовался скачками. Ты знаешь, что сегодня утром, когда Хок еще был здесь, отец предложил ему снова заняться тренерской работой у нас на ферме?

– Нет, я этого не знала, – покачала головой Ребекка. – Я ведь сегодня очень долго спала. А когда проснулась, дедушка уже уехал. Так твой отец и правда предложил ему эту работу?

– Конечно, правда. Они с твоим дедом отлично поладили. Отец вдруг решил, что, если Хок станет на нашей ферме главным тренером, наши чистокровные рысаки непременно возьмут на скачках все призы.

– Я в этом не сомневаюсь! – пылко воскликнула Ребекка. – А что сказал дедушка? Отказался?

– Не совсем. Сказал, что многое зависит от тебя и что к этому вопросу можно будет вернуться попозже.

– Понятно, – протянула Ребекка. – Хотя на самом деле не очень понятно. Дедушка – человек взрослый и вполне может сам, без чьей-либо помощи принимать решения.

– А знаешь, есть кое-что, что целиком и полностью зависит только от тебя, – смело заявил Стивен.

– И что же это?

– Мое будущее.

– Как это твое будущее может зависеть от меня? – рассмеялась Ребекка.

– А вот как. – Стивен остановился. Остановилась и Ребекка. Повернувшись к ней – Ребекка услышала, как скрипнуло кожаное седло, и отчего-то звук этот отложился в памяти, – Стивен взглянул ей прямо в глаза и просто, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал: – Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

– Ты... ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж? – изумилась Ребекка. От неожиданности она даже стала заикаться.

– Да.

– Стивен, я... я не знаю, что сказать, – пробормотала Ребекка. – Ничего подобного я не ожидала.

– Скажи «да», – подсказал Стивен. – Ты должна сказать «да». Особенно сейчас.

– Почему особенно сейчас? – озадаченно переспросила Ребекка.

– Из-за прошлой ночи, – робко пояснил Стивен. – После прошлой ночи...

Но Ребекка не дала ему договорить. Выпрямившись в седле, она сердито бросила:

– Ты хочешь сказать, что из-за прошлой ночи я стала падшей женщиной?

– Ну что ты! Какие глупости ты говоришь! Ничего подобного я не имел в виду, и ты это прекрасно знаешь. Я просто хотел сказать... Ну, в общем... прошлой ночью я испытал потрясающие чувства, и, если не ошибаюсь, ты тоже.

– Ты не ошибаешься, – тихо промолвила Ребекка.

– Значит, ты любишь меня? – быстро спросил Стивен.

– Я... я не знаю. – Ребекка в замешательстве взглянула на Стивена. – Стивен, все это настолько неожиданно, что я не знаю, что тебе ответить. Мне нужно время все обдумать.

– Хорошо, – кивнул Стивен и улыбнулся во весь рот.

– Хорошо? – удивилась Ребекка.

– Хорошо, что ты сразу мне не отказала. По крайней мере теперь я могу лелеять надежду, что в конце концов ты ответишь «да». А я со своей стороны приложу максимум усилий, чтобы убедить тебя выйти за меня замуж. Однако всю жизнь, Ребекка, я ждать не собираюсь. Когда ты мне скажешь?

– Дай мне время по крайней мере до Кентуккийского дерби, – проговорила Ребекка, взяв Стивена за руку. – Когда оно закончится, я тебе отвечу, обещаю.

– Но почему нужно ждать дерби? Какое отношение оно имеет к нам? – удивился Стивен.

– Потому что от него зависит наша с дедушкой давняя мечта.

– Ребекка, неужели ты не понимаешь? – взволнованно спросил Стивен. – Вы с Хоком можете тотчас же переехать сюда и жить здесь. Ты же сама сказала, что тебе у нас на ферме очень нравится. Так зачем дожидаться какого-то дерби?

– Нет, – тихо ответила Ребекка. – Мы с дедушкой должны точно знать, осуществится наша мечта или нет. А если мы сейчас переедем жить в «Дубовую долину», мы этого так и не узнаем. Я уверена, что дедушка со мной согласился бы. – Ребекку так и подмывало сказать Стивену, что именно она и есть тот самый таинственный жокей Хокинса. Несколько секунд она колебалась и в конце концов решила не говорить: это было бы нечестно по отношению к Хоку. – Думаешь, меня не соблазняет твое предложение?

– В таком случае соглашайся, – рассмеялся Стивен. – Как сказал бы Глэдни: «Дьявол тебя раздери, детка, хоть раз в жизни ты можешь поддаться искушению или нет?»

О Господи! Глэдни! Она о нем и думать забыла! Пытаясь не показать, как на нее подействовало упоминание имени Глэдни, Ребекка поспешно проговорила:

– Нет, не могу. Еще слишком рано, Стивен. Я скажу тебе «да», если у меня не будет ни малейших колебаний. То есть я должна быть уверена в своих чувствах к тебе, а не выскакивать за тебя замуж только потому, что у тебя есть такая прекрасная ферма, или из-за того, что произошло прошлой ночью.