Глава 11

Сара не переставала удивляться быстрой смене расстилавшихся перед ними пейзажей. Шон уверенно вел свой караван сквозь горную гряду, которую называл Озарки, отыскивая укромные тропы, позволяющие продвигаться вперед, не поднимаясь высоко на крутые склоны, так что их путь преимущественно пролегал через долины и заливные луга. Сара не могла оставаться равнодушной к красотам дикой природы. Теперь им все чаще попадалась дичь, и Сара знала, что, как только у них закончится запас провизии, Шон без труда убьет еще одного оленя. Сара преодолела свое отвращение и теперь с удовольствием ела свежее мясо, не испытывая мук совести.

— Разве у себя дома, в Англии, ты никогда не ела мяса?

Говядину, телятину, свинину. Но ведь это тоже мясо животных. Единственная разница в том, что корову или свинью специально выращивают, чтобы убить, а олень — существо дикое. Но ведь и мы находимся в диких условиях, где действуют другие законы, не такие, как в цивилизованном мире, — убеждал ее Шон.

Сара вынуждена была признать, что он прав. Теперь готовила в основном она, и Шон хвалил ее кулинарное мастерство. Вот уже несколько вечеров подряд Сара занималась тем, что очищала шкуру от меха и разминала ее руками.

— Если ты хочешь ходить в нормальной одежде, а не в моих штанах, пора тебе начинать жевать, — сказал Шон, ехидно улыбаясь. — Шкуру надо жевать до тех пор, пока она не станет достаточно мягкой, чтобы ее можно было проткнуть шилом. Конечно, есть и другие способы достичь того же результата, но это требует много времени и специальных приспособлений, которых у меня с собой нет. Зато у меня есть шило и узкие полоски сыромятной кожи, с помощью которых ты сможешь сшить себе красивый наряд. Надеюсь, шить ты умеешь?

— Умею.

Следуя инструкциям Шона, Сара стала жевать шкуру и вскоре добилась того, что она стала мягкой и приятной на ощупь. Затем под его руководством она раскроила и сшила себе наряд наподобие тех, которые носили индейские скво.

Наконец Сара с облегчением выбросила изношенные туфли, в которых ходила еще в Лондоне, и переобулась в мокасины из той же оленьей шкуры.

Шон почти каждую ночь спал с ней, и Сара радостно ждала их близости. Возможно, именно первозданная природа, окружавшая их, способствовала сближению душ двух людей, вынужденных держаться вместе, чтобы выжить. Кроме того, кочевой образ жизни помогал Саре освободиться от бремени условностей, довлеющих над человеком цивилизованным и закрепощающих его. Она отдалась своей страсти со всем жаром сердца и радостно принимала Шона в свои объятия.

— Как я оказался прав, крошка, когда решился взять тебя с собой, — однажды признался Шон. — Это будет лучшая зимовка из тех, которые мне пришлось пережить.

Мы с тобой заползем под шкуру бизона, как два жука, и плевать нам на мороз и снежные бури.

Шон отличался веселым, добродушным нравом. Энергия била из него ключом, и Сара невольно заражалась его жизнерадостностью. Часто они предавались невинным детским забавам, таким, как игра в прятки или салки, либо возились, валяя друг друга в опавшей листве. Сара находила такое времяпрепровождение забавным, тем более что оно позволяло отвлечься от сурового быта и тягот бесконечного пути. Свежий воздух и здоровая пища пошли ей на пользу, она окрепла и чувствовала себя превосходно. Индейская одежда и мокасины оказались чрезвычайно удобными, Сара чувствовала себя в них быстрой и ловкой, как серна, поэтому Шону не всегда легко удавалось одержать над ней верх в игре.

Однажды они играли в салки во время привала. Шон догнал ее и повалил на мягкую землю. Вдруг взгляд его затуманился, дыхание стало сбивчивым. Раззадоренный игрой, он внезапно возбудился и, одним движением задрав Саре юбку, овладел ею.

— Знаешь, когда ты не в штанах, все гораздо проще! — признался он потом с улыбкой.

Шон ни разу не говорил Саре о своих чувствах, хотя и не скрывал, что нежно привязан к ней. Она не слышала от него ни слова о любви или о том, как он представляет себе их будущее после зимовки. Сара же была так счастлива, что не понуждала его к серьезному разговору. Шон очень нравился ей, она искренне восхищалась его силой и находила его красивым, но это чувство не имело ничего общего с любовью. Она не видела для себя возможности прожить жизнь рядом с этим человеком.

Достаточно хорошо узнав Шона за это время, Сара понимала, что он не из тех людей, которые могут хранить верность семейному очагу. Он создан для свободной кочевой жизни, поэтому дом и жена всегда будут ему в тягость.

Если бы ей каким-то чудом и удалось склонить Шона к браку, они очень скоро возненавидели бы друг друга и не были бы счастливы ни одной минуты.

Чем дальше они продвигались на север, тем суровее становился климат. Ночью случались заморозки, днем дули ледяные ветры, хотя небо по-прежнему оставалось прозрачно-голубым, словно хрустальным. Когда они вошли в полосу проливных дождей, Сара по достоинству оценила преимущества одежды из оленьей кожи, которая совсем не промокала. Если бы она оставалась в рубашке и штанах Шона, то простуда была бы ей обеспечена, тем более что Шон не считал дождь препятствием для продолжения пути и отказывался пережидать его в укрытии.

Они ехали уже месяц, и за все это время Сара не заметила ни единого признака человеческого жилья или присутствия белых людей.

Время от времени вдали показывались индейцы, которые погоняли своих низкорослых лошадей, не обращая никакого внимания на Шона и его спутницу. Обычно они передвигались по двое-трое, редко по несколько человек.

Когда индейцы попадались им прямо на пути, они предпочитали свернуть в сторону. Но это случалось редко, поскольку Шон каким-то странным образом заранее чувствовал их приближение.

После того как группа из восьми туземцев довольно долго сопровождала их по параллельной тропе, а потом резко свернула с нее и исчезла так же внезапно, как и появилась, Сара спросила у Шона:

— Это были те краснокожие, которые враждебно относятся к белым людям?

— Нет, детка. В этих краях врагов почти нет. Здешние индейцы редко сталкивались с белыми, поэтому у них нет оснований ни ненавидеть, ни бояться нас. Большинство племен, живущих в долинах, миролюбиво. Только команчи и апачи настроены воинственно, да и то лишь по отношению друг к другу. Иногда они объединяются и воюют с другими племенами. А к бледнолицым они просто равнодушны. Правда, боюсь, что этому скоро придет конец. — Шон нахмурился. — Когда лавина белых поселенцев хлынет сюда и начнет вытеснять индейцев с их исконных земель, они ожесточатся. Уже сейчас торговцы пушниной бессовестно обманывают их, скупая великолепные меха по дешевке. Когда индейцы поймут, что их обкрадывают, то не станут терпеть, а встанут на тропу войны.

— Торговцы пушниной? Но ведь ты говорил, что сам охотишься и выделываешь шкурки для продажи!

— Так и есть, Сара. Но речь не обо мне, а о тех, кто наживается за счет туземцев, о перекупщиках.

К тому же индейцы не умеют как следует выделывать шкурки, хотя охотники они великолепные. Мои шкурки стоят дороже, потому что я знаю способ, как сохранить мех прочным и блестящим, — он улыбнулся. — Мне нравится охота. Это очень азартное занятие, и я получаю от него удовольствие. Коммерческая сторона этого дела интересует меня гораздо меньше.

Через несколько дней тропа привела их на берег широкой реки со спокойным медленным течением.

— Это Арканзас, — сказал Шон. — Здесь я зимовал два последних года, только выше по течению, там, где в нее впадают притоки. Бобр, водяная крыса, ондатра, лиса… Зверья там видимо-невидимо. Там у меня есть хижина. Если она цела, то жить будем в ней.

— А это далеко?

— Не очень, крошка. Если ехать быстро, то за две недели доберемся.

По истечении первой недели горная гряда осталась далеко позади, вокруг простиралась равнина, кое-где виднелись невысокие холмы. Путники держались северного берега реки Арканзас, крутого и обрывистого.

Однажды в полдень они выехали к небольшому притоку, впадающему в реку с севера. Одинокая ольха склонила свои голые ветви, на которых сохранилось лишь несколько золотистых листочков, к самой воде.

В тридцати ярдах от дерева Шон остановил мула и сделал Саре знак последовать его примеру. Приложив ладони ко рту наподобие рупора, Шон закричал что было сил:.

— Эй! Джей Джей, принимай гостей!

Сара недоуменно огляделась, но не заметила в этом пустынном месте ни хижины, ни следа пребывания человека.

— Запомни, Сара, — сказал Шон, — когда приближаешься к чьей-нибудь хижине или лагерю, надо обнаружить свое присутствие первым, а не то можно схлопотать пулю.

Он поспешил развеять удивление Сары и указал в сторону дерева. Она пригляделась внимательнее и увидела, как от ствола отделилась человеческая фигура. Мужчина огромного роста с белой бородой, развевающейся на ветру, и ружьем наперевес по-медвежьи неуклюже заковылял им навстречу.

— Ба! Здорово, старый ирландский койот! — воскликнул он приветственно, подойдя ближе и узнав Шона.

Шон спешился и с улыбкой обнял приятеля.

— Что-то ты поздно в этот раз, — сказал громила укоризненно. — Я уж думал, ты и вовсе не приедешь. Решил, что ты угодил в капкан где-нибудь на Миссисипи!

— Просто выехал позже, — спокойно объяснил Шон и повернулся к своей спутнице. — Джей Джей, позволь представить тебе Сару Мади. Сара, этот косолапый медведь, который ходит на задних лапах, как человек, Джей Джей Рид.

— Наконец и ты решил взять с собой на зимовку скво? — с прищуром глядя на Сару, сказал Джей Джей. — Я думал, ты никогда не отважишься на это. Какая-то она у тебя невзрачная. Постой-ка… — Он замолчал, и вдруг глаза его изумленно округлились. — Да она же не индианка!

— Ты угадал, Джей Джей, — рассмеялся Шон и объяснил уже серьезно. — Мисс Мади — горничная благородной английской леди. Она совсем недавно прибыла в Новый Орлеан на корабле.

— Горничная! Из Англии! Ну и ну! — Джей Джей недоверчиво разглядывал ее. — Признайся, приятель, что ты дурачишь старого Джей Джея!

— Никакого обмана, дружище, — торжественно заверил его Шон. — Могу на Библии поклясться, что это правда!

— Ладно, — Джей Джей отвернулся от Сары и зябко поежился. С этого момента он, казалось, забыл о существовании девушки. — Здесь сырость чертовская, я промок насквозь, а огня нет, чтобы высушиться. Почему бы тебе не разгрузить мулов? Можешь привязать их вон там. Трава еще кое-где осталась, пусть пощиплют. И сразу возвращайся.

Выкурим по трубочке да поговорим — столько не виделись. А потом сообразим что-нибудь на ужин.

Я скажу Болтунье, чтобы поджарила нам всем по куску буди на.

Джей Джей развернулся и направился к обрыву у реки, за которым вскоре исчез. Сара смотрела ему вслед, раскрыв рот. Шона это развеселило.

— Похоже, Джей Джей потряс тебя своим видом.

— Не то слово, — призналась Сара, которой не терпелось засыпать его вопросами. — А что такое будин?

— Ты уверена, что хочешь знать? — снова расхохотался Шон.

— Если бы не хотела, то и не спрашивала бы!

— Это кишки бизона, которые считаются здесь редким деликатесом. Их слегка обжаривают на сильном огне.

— А-а… — протянула Сара. — А Болтунья? Это, наверное, его скво?

— Да, это его индейская жена из племени арапахо, — ответил Шон и снова рассмеялся.

— А теперь почему ты смеешься?

— Скоро узнаешь, детка.

Шон принялся распрягать и разгружать мулов, складывая тюки и упряжь под деревом. Сара помогала ему. Потом он повел мулов на небольшой лужок у слияния реки и притока, где паслись мулы Джей Джея. Саре не хотелось оставаться в одиночестве, и она бросилась следом за Шоном.

— Джей Джей, чтоб ты знала, уникальный человек среди охотников, — сказал Шон. — Он живет здесь столько, сколько я его знаю, и за все эти годы ни разу не возвращался в цивилизованный мир. Ему хватает того, что он зарабатывает, на покупку сахара, табака и других необходимых вещей. Джей Джей посылает шкурки с охотниками, которым доверяет, и те привозят ему табак и все прочее.

Последние два года эту услугу оказываю ему я. В моем багаже есть кое-что и для него.

— Ты хочешь сказать, что он живет в этой глуши, не видя никого, кроме охотников и своей жены?

— Именно так, Сара. И еще, конечно, он видит индейцев. Кстати, у него с ними прекрасные отношения. Правда, они считают его немного помешанным, и сам Джей Джей не особенно стремится опровергнуть эту легенду. Индейцы с благоговением относятся к сумасшедшим. В действительности Джей Джей совершенно нормален. Немножко экстравагантен, возможно, но не более того, И хитер при этом как лис, — усмехнулся Шон. — Некоторые говорят про него, что он упрям как осел, но я бы никому не советовал назвать его ослом открыто. Недолго проживет на свете такой человек.

— Когда человек живет в одиночестве, то можно и с ума сойти.

— Наверное, так и есть. Но это не про Джей Джея. Он любит повторять, что вдоволь насмотрелся на плоды цивилизации и больше не хочет. Теперь живет припеваючи и вполне счастлив. Он мой друг, и я хочу, чтобы ты не боялась его, несмотря на некоторые странности характера.

Сара заметила клочок возделанной земли, с которой, видимо, совсем недавно собрали урожай. Она поинтересовалась у Шона, что это такое.

— Владения Болтуньи. Она выращивает здесь овощи и кукурузу. Кукуруза идет на лепешки и на водку для Джей Джея.

— Он сам делает водку из кукурузы?

— Да, и ты скоро ее попробуешь. На вкус она похожа на амброзию, но сбивает с ног, как удар лошадиного копыта. — Они направились к своим пожиткам. — Хочу предупредить тебя, Сара Мади: здесь люди обижаются на гостей, которые отказываются от угощения, преподнесенного от чистого сердца. Болтунья может затаить на тебя зло, если ты не похвалишь ее стряпню, — сказал он и добавил уже серьезно:

— Имей в виду, что это вспыльчивая особа, которая всегда держит под рукой нож.

Из большой кучи тюков Шон выбрал один, взвалил его себе на плечо, и они двинулись к берегу реки. Сара долго не замечала замаскированного жилища Джей Джея, пока Шон не подтолкнул ее к зарослям колючего кустарника, где скрывалась маленькая дверца с косяками из толстых бревен. Шон шутливо поклонился, пропуская ее вперед, и Сара вошла внутрь.

Там было так темно, что девушка сначала ничего не могла разглядеть. Ее поразил тяжелый спертый воздух, смесь запахов дыма, стряпни, испражнений животных и немытого человеческого тела. Постепенно глаза привыкли к темноте, и она стала различать предметы скудной обстановки в этой пещере, вырытой в крутом склоне речного берега.

Низкий потолок был черен от копоти, две стены были бревенчатыми, две земляными. У дальней стены располагался очаг, в котором ярко пылал огонь. От примитивной, сложенной из камней печурки тянуло дым в комнату, хотя у нее и имелась труба.

Помещение было на редкость тесным. На гвоздях, вбитых в бревенчатую стену, вперемежку висели ружья, капканы и длинные полосы вяленого мяса. Несколько медвежьих шкур валялось на грязном земляном полу. В углу Сара заметила предмет, который, видимо, служил постелью, — ивовые прутья, сложенные крестообразно на бревенчатой опоре и покрытые двумя шкурами бизона. Стульев не было. Джей Джей сидел по-турецки на медвежьей шкуре перед очагом.

Худая женщина суетилась возле печки.

— Я привез тебе кое-что, Джей Джей, — сказал Шон, сбрасывая с плеча тяжелую ношу.

— Потом, — равнодушно махнул рукой хозяин. — Я вот уже два месяца обхожусь без этого.

— Послушай, ты ведь просил табак? Извини, у меня вылетело из головы.

— Да ладно тебе! Ирландцы не могут обойтись без шуточек. — Джей Джей полез в мешок Шона и достал кожаный кисет. Развязав тесемку, он с удовольствием втянул запах едкого зелья, и улыбка блаженства расползлась по его лицу. — Хорош табак! А то я уже начал курить кукурузную труху.

Джей Джей набил трубку и вышел из пещеры. Когда женщина обернулась, Сара поразилась, насколько она хрупка, изящна и молода. Сара могла лишь догадываться о том, сколько лет Джей Джею, но его скво, безусловно, годилась ему в дочери.

— Болтунья, это Сара Мади, — представил ее Шон хозяйке.

Индианка хихикнула, прикрыв рот рукой, и молча удалилась в дальний угол жилища.

— Она говорит по-английски? — шепотом спросила Сара у Шона.

— Лучше, чем Джей Джей. По крайней мере он так уверяет. Она разговаривает только с ним. Никто никогда не слышал от нее ни одного слова даже на ее родном языке. Вот почему Джей Джей прозвал ее Болтуньей.

— Значит, это не настоящее ее имя?

— Нет, это прозвище, которым окрестил ее муж.

— А вот и я, Шон! — радостно возвестил Джей Джей, внося в пещеру круглый сосуд. — Лошадиная моча собственного приготовления! Я держал ее снаружи, чтобы охладилась как следует.

Болтунья достала четыре большие кружки. Джей Джей наполнил их до краев. Болтунья, протянула одну Шону, а вторую поднесла Саре, смущенно склонив голову, но не спуская с гостьи внимательного хитроватого взгляда.

Сара с подозрением поднесла к губам чашку. Ее содержимое выглядело вполне безобидно и более всего напоминало чистую воду. Все расселись полукругом возле очага.

Сара устроилась рядом с Шоном.

— За грядущую зимовку! Пусть она принесет нам удачу, Шон! — произнес тост Джей Джей.

— С радостью выпью за это!

Шон и Джей Джей одновременно опрокинули в себя прозрачную жидкость, Болтунья пила маленькими глотками. Сара решила, что если хозяйка может сделать это, то ей тоже бояться нечего.

Она отхлебнула из кружки слишком быстро и слишком много. В горле у нее приятно потеплело, но в следующий миг желудок обожгло огнем. Сара отчаянно закашлялась, в глазах у нее потемнело. Шон рассмеялся и похлопал ее по спине. Сара невольно вспомнила, что Джеб сделал то же самое, когда напоил ее бренди у себя в каюте на «Северной звезде».

— Оставь меня! — зло осадила Шона Сара.

Шон удивился, но не стал возражать и обратился за чем-то к Джей Джею. Сара, досадуя на свою несдержанность, заставила себя осушить кружку до дна.

Болтунья тем временем поднялась и разложила по оловянным тарелкам только что приготовленное кушанье. Сара знала от Шона, что это было, и старалась по возможности не смотреть на тарелку. Остальные ели с большим удовольствием, то и дело прерывая трапезу восхищенными возгласами. Сара поймала на себе настороженный взгляд Болтуньй и ожесточенно набросилась на еду. При всем своем отталкивающем виде будин оказался приятен на вкус. Но Сара не могла заставить себя забыть о том, что ест, и ее желудок предательски отяжелел, стремясь исторгнуть из себя пищу.

Сара испугалась, что ее вытошнит, и запила будин кукурузной водкой.

После глотка водки уставшую после целого дня тяжелого пути и разморенную жаром очага Сару стало неудержимо клонить ко сну. Шон оживленно беседовал с хозяином, изредка разражаясь громким смехом, их голоса постепенно отдалялись от Сары, вплетаясь в подступающее сновидение.

Болтунья не отходила от печки. Слипающимися глазами Сара наблюдала за ней, пытаясь представить себе, что вынудило эту хорошенькую смуглую женщину обречь себя на уединенное существование вдали от людей в обществе грубого и чудаковатого Джей Джея Рида. Да еще и делить с ним одну шкуру бизона! Сара тихонько рассмеялась. Ну вот, она уже стала рассуждать как жена охотника!

Второе блюдо оказалось еще более аппетитным. Болтунья подала бедро бизона, как объяснил Саре Шон, Мясо напоминало оленину, но было гораздо ароматнее. Хозяйка с гордостью разложила по тарелкам гарнир — картофель и морковь, как догадалась Сара, выращенные на маленьком огороде.

После ужина Болтунья принялась собирать тарелки.

Сара шепотом спросила у Шона:

— Мне нужно предложить ей помощь?

Шон отрицательно покачал головой. Хозяйка выскребла остатки еды с тарелок в огонь, и у Сары закружилась голова от волны смрада. Джей Джей наполнил две кружки водкой, не предлагая выпивку женщинам. Сара и помыслить не могла о том, чтобы пить еще, но такое пренебрежение с его стороны задело ее. Джей Джей и Шон достали трубки — у Джей Джея она была из коры хлопчатника — и набили их табаком из кожаного кисета, привезенного Шоном. К огромному изумлению Сары, хозяйка присоединилась к мужчинам и тоже закурила. Вскоре чад от трех трубок и дым от очага стало невозможно выносить. Но Сара понимала, что жаловаться нельзя. У нее был выбор: молча терпеть или выйти на улицу. Она предпочла первое.

— Вот уже десять лет я ставлю капканы на плато и в долине Арканзаса, — вдруг заявил Джей Джей. — Здесь меня, наверное, и схоронят. Я подумывал о том, чтобы вернуться в родной штат, но кому я там нужен? Кто обо мне помнит? Уж скорее я, наоборот, заберусь еще дальше в горы, что на западе. Здесь стало паршиво жить, Шон.

Слишком многолюдно.

— Да у тебя на много миль соседа не отыщется! — рассмеялся Шон. — Я, наверное, буду ближайшим. Но мне до стоянки еще неделя пути.

— Ты мне друг, Шон, и все же это слишком близко для того, чтобы жить спокойно. Я помню времена, когда годами не видел белого человека. Тогда я продавал шкуры индейцам, родственникам Болтуньи. Я не рассказывал тебе, как познакомился с ней?

— Ты рассказываешь мне об этом по крайней мере раз в год.

— Ну так вот, — начал Джей Джей, не обращая внимания на замечание Шона. — Она была еще лягушонком, когда я положил на нее глаз. Ей я тоже понравился сразу. Ее отец, Быстрый Орел, просил за нее дюжину лошадей. Я целый год работал не покладая рук, чтобы купить этих лошадей. Но оказалось, что все не так просто.

Сын вождя племени тоже хотел ее себе в жены, а его отец терпеть не мог бледнолицых. Какой-то испанец подловил женщину их племени и изнасиловал, угрожая ножом. Но я не привык отказываться от своего. Мы уже сговорились с Быстрым Орлом, а для индейца честь священна. Но старый вождь был не промах и разнюхал о нашей сделке. Он заявил, что сердце его сына, Маленького Лося, будет навеки разбито, если ему откажут в праве сражаться за нее. Вождь племени решил, что мы будем драться верхом без седел на томагавках. Как тебе это нравится? — Джей Джей плюнул в огонь. — Я никогда не был хорошим наездником, всегда предпочитал ходить пешком. Старый краснокожий черт это знал, конечно. Но что мне оставалось делать? Не мог же я отказаться от Болтуньи! И потом, к тому времени мы уже не раз ночевали вместе в лесу. — Джей Джей хмыкнул, и его жена тоже. — Я был молод и горяч. Ничто не могло выбить у меня из головы мысль об этой женщине. Тогда я придумал одну хитрую штуку, которая сильно увеличивала мои шансы в поединке. Ты знаешь какую, приятель?

— Давай выкладывай, Джей Джей.

— Вождь установил правило: мы должны были Скакать навстречу друг другу, и тот, кто выбьет другого из седла, объявлялся победителем и должен был получить в награду Болтунью. Тогда я вырезал два длинных кожаных ремня и попросил ее перед боем связать мои ноги под брюхом лошади. Ты знаешь, для чего, дружище?

— Чтобы вас нельзя было выбить из седла! — догадалась Сара, увлеченная рассказом настолько, что ответила вместо Шона.

— Правильно, Сара Мади, — с улыбкой кивнул Джей Джей, впервые за все время обращаясь к ней. — Но это еще не все. Несколькими годами раньше я случайно нашел кольчугу, вероятно, утерянную испанским солдатом во время битвы под Коронадо в пятнадцатом или сороковом годах. Эта вещица показалась мне забавной, и я припрятал ее тогда. И вот она мне пригодилась. Я с трудом натянул ее на себя — эти испанцы были какие-то хрупкие — и таким образом защитил корпус от удара томагавка.

Правда, пришлось порезать ее по бокам, иначе не налезала. Наверное, вид у меня был страшный. Помню, как краснокожие оцепенели, увидев меня. — Джей Джей снова плюнул в огонь и оглушительно расхохотался. — Этот Маленький Лось просто в штаны наложил, когда я выехал ему навстречу. Но отчаянный был парень! Я чувствовал себя скованно в этом железе, да еще со связанными ногами.

Индеец разогнал свою лошадь и давай лупить томагавком по кольчуге, а толку никакого. У меня в ушах звенело! И ни одной раны! Мальчишка все наскакивал на меня, а я сидел в седле как влитой. По-моему, это продолжалось не меньше часа. В конце концов он выдохся, да и я пару раз задел его томагавком, но несильно. Скоро мне все это надоело, я взялся за томагавк обеими руками и саданул его что было силы по спине тыльной стороной, когда мы съехались снова. Мальчишка вылетел из седла, но сильного вреда я ему не причинил. Вот так я выиграл Болтунью в честном бою!

Джей Джей обхватил жену за талию и притянул к себе, самодовольно посмеиваясь.

— А знаете, как меня прозвали арапахо после того боя? — спросил он и сам же ответил:

— Железный Всадник!

Джей Джей снова наполнил себе и Шону кружки и стал рассказывать другую историю. Сара не могла справиться с зевотой и с трудом держала слипающиеся глаза открытыми. Шон заметил это и предложил:

— Давай я схожу за нашими шкурами. Тебе лучше лечь, Сара.

Через несколько минут она была удобно устроена в углу пещеры. Болтунья тоже отправилась спать и улеглась на ложе из ивовых веток. Уже в полусне Сара слышала глухое рокотание Джей Джея:

— Шон, зачем ты притащил сюда эту женщину? Может быть, она и хороша в постели, но какой от нее прок на зимовке?

— Но я ведь не отдавал за нее дюжину лошадей, — рассмеялся Шон. — Она не приспособлена к здешней жизни, но и не требовательна. Зато я ее не уговаривал и взял даром.

«Ты еще пожалеешь об этих своих словах, Шон Фланаган», — засыпая, подумала Сара.

Она не знала, сколько времени мужчины провели за разговорами. Ее разбудили какие-то странные звуки. Огонь в очаге уже давно погас, Шон спал рядом, уткнувшись ей в плечо. Сара осторожно приподняла голову, чтобы не потревожить его, и прислушалась. Звуки доносились с супружеского ложа из ивовых веток: Джей Джей и Болтунья занимались любовью. Сара была потрясена. Неужели у этих людей совсем нет представления о приличиях?

— Знаешь, что Джей Джей и Болтунья делали прошлой ночью? — спросила Сара у Шона, когда на следующее утро они тронулись в путь.

— Могу догадаться, — усмехнулся Шон. — Старикашка, несмотря на свой возраст, бодр и силен. Он вполне может молодого заткнуть за пояс, особенно если хлебнет горячительного.

— Но это же неприлично! В одной комнате с гостями, совершенно посторонними людьми! Они так шумели, что разбудили меня.

— Веселились вовсю, значит? Жаль, что я так устал и быстро заснул, а то бы мы с тобой тоже этим занялись.

— На виду у чужих людей? Об этом и речи быть не может!

— В вигвамах индейцев это совершенно обычное дело.

— Я не дикарка! Во всяком случае, пока. Кстати, ты напомнил мне кое о чем. Я слышала, что ты сказал Джей Джею. Значит, ты взял меня даром?

— А что, разве не так? — лукаво усмехнулся Шон.

— Поживем — увидим, Шон Фланаган! С сегодняшнего дня ты будешь спать на своей шкуре!

Сара пришпорила мула и пустила его крупной рысью, так что быстро опередила спутника ярдов на двадцать. До нее донесся веселый смех Шона, который разозлил ее окончательно.

Однако решению Сары не суждено было претвориться в жизнь. Тем вечером они рано остановились на ночевку.

День выдался пасмурный, душный и необычно жаркий для этого времени года.

— Имеет смысл заранее найти какое-нибудь местечко повыше и посуше, — сказал Шон, глядя на небо. — Я чувствую, что ночью будет буря.

Через несколько миль Шону на глаза попался уступ над обрывистым речным берегом, нависающий наподобие козырька над пещерой, вход в которую был наполовину завален огромным валуном. Пока Сара разгружала и расседлывала мулов, Шон отправился запасать хворост для костра. На ужин у них были великолепные отбивные из бедра бизона, которые дал им в дорогу Джей Джей. Когда разразилась буря, они уже поужинали, и Шон уселся у костра выкурить трубку на ночь. Им довелось стать свидетелями чарующего зрелища: молния разрезала небо до самого горизонта под оглушительные раскаты грома, напоминающие пушечную канонаду. На землю сплошной стеной обрушился ливень, река вспенилась и забурлила. Сара окаменела от ужаса, когда с противоположного берега реки в их сторону двинулся маленький сияющий шар. Он медленно приближался к пещере, но в последний момент его отнесло в сторону порывом ветра. Шаровая молния ударила в дерево, расщепила его и превратила в пылающий факел, который даже под таким сильным дождем ярко горел в течение нескольких минут, после чего с шипением погас.

Нечто похожее — а именно ведьминский огонь — Сара наблюдала совсем недавно на борту «Северной звезды». Как и в тот раз, мощь стихии заворожила и испугала ее.

Она с головой завернулась в шкуру, оставив лишь маленькую щелку, чтобы видеть, что происходит. Шон выбил трубку, подкинул в костер хвороста и завернулся в свою шкуру, явно собираясь спать.

— Шон! — тихо позвала его Сара.