— Да, сеньорита. Почему бы и нет? Помолвки заключаются для того, чтобы их можно было разорвать.

— Это не правда.

— Тем не менее очень многие бывают разорваны, — ответил Сальвадор. Потом он направился к двери. — Я приду, как только вернется Карлос. Тем временем, может быть, вы хотите почитать какой-нибудь журнал? Сеньор очень занят, как вы, наверное, можете себе представить.

— Да, — медленно отозвалась Доминик. — Нет, не надо журналов, Сальвадор. Я… я приму ванну. Уже почти двенадцать. Время пройдет быстро.

Она еще не успела договорить, как ясное сознание того, что она делает, словно взорвалось в ее мозгу, и она рада была, что сидит. Она сомневалась, смогла бы она в этот момент удержаться на ногах.

— Хорошо, сеньорита. Если вам что-нибудь потребуется, пожалуйста, воспользуйтесь домашним телефоном.

— Спасибо.

После ухода Сальвадора Доминик очистила апельсин и без всякого удовольствия съела его. Она ела только для того, чтобы избавиться от этой страшной слабости и еще чтобы хоть чем-то себя занять.

Потом она встала и расплела свои косы, расчесав волосы пальцами, так что они волнами спустились до середины спины. Затем она пошла в ванную и включила воду. Времени было масса, и она прибавила к воде какой-то банной эссенции из стеклянного флакона. Ее сладкий аромат немного кружил голову, и Доминик долго лежала в душистой воде.

Потом она вымыла голову и высушила волосы феном, установленным на стене ванной комнаты. Наконец, завернувшись в полотенце, она снова вернулась в спальню.

При виде того, что ее там ожидало, у нее перехватило дыхание. В ее отсутствие вернулся Сальвадор, и теперь на дверце гардероба висело короткое белое кружевное платье с зубчатым вырезом и длинными рукавами, по-средневековому заканчивающимися на кистях рук длинным углом. К нему была фата, закрепленная на диадеме с бриллиантами. Она изумленно взяла ее в руки, не в силах поверить, что это настоящие драгоценные камни, а не имитация.

На постели было на выбор разложено тончайшее белье и несколько пар колготок. Было там и несколько пар белых атласных туфелек на каблуке средней высоты, который она обычно носила.

Скинув полотенце, Доминик снова завернулась в зеленый халат: в этом климате не следовало одеваться слишком рано. Становилось очень жарко, даже в ее комнате, и ей хотелось бы снова выйти на воздух.

В дверь постучали, и снова вошел Сальвадор.

— Ну, — спросил он не без энтузиазма, — вам понравилось?

— Конечно. — Доминик нервно кусала нижнюю губу. — Все… все идет по плану?

— Конечно, сеньорита. Что бы вы хотели на ленч?

Доминик покачала головой. — О, ничего, ничего. Я совсем недавно позавтракала.

— Может быть, чуть-чуть салата, — нерешительно предложил Сальвадор.

— Ох, нет, честно, ничего не надо. Доминик сейчас не смогла бы ничего съесть.

Только не сейчас!

— Хорошо. Но вы, может быть, выпьете немного вина? Чтобы глаза блестели, а эти бледные щеки немного зарумянились, угу?

— Ладно. — Доминик готова была на безрассудство. — Да, Сальвадор. Если… если вы выпьете со мной.

— Хорошо, сеньорита. Подождите секунду. Он снова исчез, а когда вернулся, у него в руке была бутылка шампанского.

— Видите? — сказал он. — Для жены Винсенте Сантоса — все только самое лучшее.

— Я еще ему не жена, — с горечью возразила Доминик, хотя ей приятны были его слова.

Шампанское сверкало и пенилось и было необыкновенно вкусным. Доминик решила, что никогда еще не пила ничего более приятного. Какой странный день свадьбы, думала она, чокаясь с Сальвадором. Более странного и придумать невозможно.

Но время шло, и не без страха она увидела, что уже почти два часа. Сальвадор перехватил быстрый взгляд, который она бросила на часы, и сказал:

— Вы ведь сейчас не нервничаете, правда?

— Вы, наверное, шутите, — смущенно пробормотала Доминик. — Бывает ли такое, чтобы невеста не нервничала?

— Наверное, не бывает, — согласился Сальвадор, кивая головой. — Ну — я пойду. Вы справитесь? Вам не надо прислать на помощь горничную?

Доминик изумленно уставилась на него.

— У вас здесь есть горничные? Сальвадор покачал головой.

— Нет, но я попросил бы жену Мориса прийти к вам.

— В этом нет необходимости, спасибо. Я… мне лучше побыть одной. Как… как я попаду в церковь? Сеньор Сантос…

— Сеньор Ривас любезно предложил отвезти вас туда на своей машине, — безмятежно ответил Сальвадор.

— Сеньор Ривас! — эхом повторила Доминик. — О, небо, Сальвадор! Что все подумают? Я приехала сюда, чтобы выйти замуж за мистера Хардинга!

— Но вы выбрали более достойного человека, — просто ответил Сальвадор и ушел.

Позже, заплетя волосы в косы так, что только над ушами завивались две пряди, Доминик надела кружевное подвенечное платье. Красивее платья у нее никогда еще не было, и сидело оно идеально. Винсенте, видимо, хорошо умеет определять размер на глаз. Или, может быть, просто у него очень большой опыт в покупке женской одежды, беспокойно подумала она.

Последней была надета диадема. Она пришлась прямо над короной ее кос. Круглая фата была из тончайшего шелка. Доминик знала, что никогда не выглядела лучше. Ее загар прекрасно подчеркивался чистейшей белизной платья.

Чуть дрожа, Доминик стояла перед зеркалом, когда в дверь снова постучали. Думая, что это Сальвадор, она сказала: «Войдите!» — но это был не Сальвадор, это была Алисия Ривас.

— Сеньора Ривас! — изумленно воскликнула Доминик.

Алисия шла к ней через комнату.

— Доминик! — воскликнула она потрясенно, — дитя мое, вы просто несравненны! Доминик резко обернулась.

— Вы так думаете?

— Конечно! — Алисия улыбнулась. — Фредерик уже готов и ждет вас внизу. Я сказала Сальвадору, что приведу вас.

Доминик мгновение колебалась.

— Сеньора Ривас! Пожалуйста… вы… вы не думаете, что я сошла с ума?

Алисия Ривас изучающе посмотрела на нее.

— Сошли с ума, Доминик? — пробормотала она. — По-моему, мы все немного сходили с ума, когда были влюблены!

Доминик нервно сплела пальцы.

— Но что подумают люди? Я приехала сюда, чтобы выйти замуж за Джона. А теперь… — Она развела руками.

Алисия за руку вывела ее из комнаты.

— Дитя мое, не к чему выходить замуж за мистера Хардинга, если вы его не любите. Кроме того, Винсенте закон не писан, вы уже могли это понять!

Могла? Доминик готова была улыбнуться. Еще как!

Они вместе спустились по лестнице. Фредерик Ривас и Сальвадор стояли рядом в холле. Сальвадор казался странно угрюмым в темном костюме и сером галстуке.

— Ого! — сказал Фредерик, одобрительно присвистнув. — Неожиданная радость.

Дойдя до конца лестницы, Доминик нерешительно улыбнулась.

— Думаю, что да, — неловко проговорила она. — В конце концов только вчера…

— Вчера было миллион лет тому назад, — искренне отозвался Фредерик. — Я рад, что мой друг Винсенте нашел женщину, которая разделит с ним его жизнь. Доминик сжала губы.

— Вы все так добры. Я не знаю, что и сказать! — Голос ее немного дрогнул.

— Ничего не говорите, — сухо посоветовал Сальвадор. — Уже почти три часа. Вы ведь не хотите опоздать к вашему жениху?

К ее жениху! Доминик опять задрожала. У какой другой девушки было еще такое стремительное ухаживание? И такой странный день свадьбы?

Во дворе их дожидался огромный черный лимузин. Сегодня, при свете дня, Доминик могла бы по достоинству оценить открывающийся от дома вид, но ее нервы были слишком напряжены, чтобы можно было наслаждаться природой. И вот она уже сидит на заднем сиденье вместе с Алисией Ривас, а Сальвадор садится за руль.

Фредерик Ривас сел на переднее сиденье рядом с ним.

Спуск в долину на этих дорогах был не для слабонервных. На несколько минут Доминик забыла все волнения, связанные со свадьбой, охваченная восторгом при виде здания, которому так скоро предстояло стать ее домом. Домом? Она тряхнула головой, словно стараясь избавиться от чувства нереальности всего происходящего.

Церковь Святого Михаила стояла на окраине Бела-Виста: серое каменное здание с высокой башней, на которой как раз пробили часы. Доминик изумленно подумала, что эта церковь могла бы находиться где угодно, если бы не бугенвилея, обвившая двери, и лианы, карабкающиеся по старым стенам. Но ее окружала теплая атмосфера, чувство надежности, совершенно не соответствующие тому, что она знала о Винсенте Сантосе.

Ступив ногой на мощенный гравием дворик, Доминик испытала сильнейшее желание бежать — но бежать ей надо было не от Винсенте Сантоса. Ее пугали взгляды прихожан, которые конечно же считают эту свадьбу очень и очень странной.

Но вот уже Фредерик Ривас осторожно взял ее под руку, спрашивая:

— Доминик! Доминик! Все нормально? Сальвадор и Алисия Ривас уже вошли в церковь, и они были одни.

Доминик взглянула на обеспокоенного Фредерика и неожиданно расслабилась.

— Да, — ответила она, — все в порядке. Он… он здесь?

— Винсенте?

— Да.

— Да, он здесь. Ждет вас.

Ее охватило глубокое облегчение. Она была наполовину уверена, что он оставит ее у алтаря.

Внутри играл орган, потом по сигналу все присутствующие встали, и она пошла через церковь мимо скамей, опираясь на руку Фредерика Риваса. Внезапно она перестала замечать чужие взгляды, ощущая только взгляд Винсенте. Фата скрывала ее лицо, и, затаив дыхание, она ждала, когда он ее увидит.

Но даже когда Доминик подошла к нему, он едва взглянул на нее. На нем был великолепный костюм — не общепринятый, а из чистого шелка, переливавшегося при каждом его движении. Его темные волосы были приглажены, выражение глаз — загадочно.

Началась служба, и она старалась следить за тем, что происходит. Только пожатие его пальцев, когда он надел ей на палец кольцо, дошло до нее, и она изумленно уставилась на золотой обруч. Это было широкое, тяжелое кольцо, которое, казалось, прильнуло к ее пальцу. Но оно было очень красиво: у нее никогда не было такого красивого ювелирного изделия.

Потом служба подошла к концу, и она почувствовала, как к ее губам прикоснулись губы Винсенте, прохладные и равнодушные. Она пристально вгляделась в него, надеясь увидеть в его глазах хоть отблеск восхищения тем, как она выглядит, но в них ничего не было видно, и она почувствовала себя несчастной.

Была сделана запись в церковной книге, и они вместе вышли из церкви под звон колоколов, мелодично разносившийся по долине и эхом возвращавшийся от окрестных гор. Вокруг них столпились люди с поздравлениями, их осыпали рисом и конфетти, и Доминик смогла даже поблагодарить кого-то за добрые пожелания. Там же была и Клаудиа, не без сожаления смотревшая на Винсенте, а чуть в стороне от всех Доминик заметила Джона.

Но она видела его лишь мельком, а потом он исчез, смешавшись с толпой, так что Доминик потеряла его из виду.

Потом ее поспешно усадили в лимузин, и Сальвадор снова сел за руль, но на заднем сиденье теперь были только они с Винсенте. Машина отъехала от церкви, те гости, которые были приглашены в отель «Бела-Виста», пошли к своим автомобилям, и Доминик бросила любопытный взгляд на Винсенте. Он сидел в углу, угрюмый и суровый, и у нее оборвалось сердце: наверное, он уже сожалеет о своем поступке.

Чувствуя, что не может больше молчать, она сказала:

— Мне… мне следует благодарить за мое платье или спрашивать, нравится ли оно? Винсенте невесело посмотрел на нее.

— Ты думаешь, оно мне нравится? — спросил он.

— Я… я не знаю, — запинаясь, выговорила она.

Глаза его сузились.

— Это очень красивое платье. Но мне будет приятнее смотреть на тебя… позднее. Доминик покраснела.

— Не надо портить, — смущенно сказала она.

— Портить — что?

— О, ты знаешь, — ответила она, остро ощущая присутствие Сальвадора.

Винсенте тоже посмотрел в сторону Сальвадора.

— Чего бы ты хотела? — хрипловато спросил он. — Мой друг Сальвадор слышит каждое слово этого разговора. Я предпочитаю заниматься любовью без зрителей!

Доминик чувствовала себя так, как будто ей сделали выговор. Он использует присутствие Сальвадора как предлог. Но как предлог к чему?

Для приема в отеле был устроен стол а-ля фуршет, нечто среднее между поздним ленчем и ранним обедом. Были поданы рогалики и сэндвичи, открытые бутерброды и закуски к коктейлю, фрукты, мясо и рыба. Было подано шампанское в огромных бутылях-магнум и всевозможные спиртные напитки. Винсенте, похоже, почти не пил. Между ним и Доминик были их гости, и она почувствовала себя еще более одинокой, чем прежде. Почему-то она думала, что он будет больше похож на влюбленного. Накануне вечером он проявлял к ней больше интереса, чем сейчас.

Решив, что он невообразимо отвратительная свинья, она принялась очаровывать всех мужчин, оказавшихся поблизости. Казалось, Фредерик Ривас в восторге от нее, и хотя она с ним не флиртовала, но поощряла его внимание. Еще там был молодой человек, которого звали Хосе Бианка — его Винсенте назвал накануне вечером, когда с ним была Клаудиа. Он, казалось, был совершенно заворожен молодой женой своего босса, подавал ей коктейли с шампанским и сигареты и, не смолкая, говорил о Мииха-Терре, о заводе и о гоночных автомобилях. Доминик старалась выказывать интерес, но краем глаза, несмотря ни на что, следила за мужем и женщинами, на которых его любезные манеры действовали, как магнит.

Прием длился несколько часов, и только около половины восьмого Доминик обнаружила, что рядом с ней возник Винсенте. Игнорируя его, она продолжала разговор с Хосе Бианкой, и их беседу прервало только то, что он поспешил ее оборвать, заметив присутствие Винсенте.

— О, продолжайте, пожалуйста, — настаивала Доминик, поворачиваясь спиной к мужу.

— Доминик, мы уходим! — Тон Винсенте не допускал возражений. Хосе показался ей очень юным и растерянным.

Доминик равнодушно оглянулась.

— О, но Хосе мне сейчас кое-что объясняет! — сказала она со сладкой улыбкой. — Я присоединюсь к тебе через минуту!

Пальцы Винсенте сомкнулись на ее руке выше локтя.

— Сейчас, Доминик, — сказал он резко. Доминик подняла на него взгляд, увидела суровое выражение его лица и, дернув плечом, высвободилась.

— А, ладно, — сказала она, понимая, что если будет дальше сердить его, то только сама покажется смешной. — Где Сальвадор?

— Сальвадор нам не нужен, — тихо ответил Винсенте. — Пойдем, прощайся с нашими гостями.

Когда они вышли из отеля в прохладный сумрак, щеки Доминик горели. Винсенте усадил ее на переднее сиденье лимузина, потом, обойдя машину, уселся рядом с ней. Его нога касалась ее, но каждая линия его тела говорила о равнодушии. Доминик сжала губы. Ей хотелось плакать. Все это так отличалось от ее глупых фантазий!

Они выехали из города на дорогу к Минха-Терре.

— В свадебное путешествие мы отправимся позже, — сказал Винсенте без всякого выражения. — Мы поедем в Европу. Тебе этого хотелось бы, правда?

Доминик пожала плечами.

— Как хочешь, — сказала она с напускным равнодушием.

Ей показалось, что при этих ее словах он чуть улыбнулся. В свете щитка его профиль был едва различим. И тут она по-настоящему рассердилась. Она — его жена. Почему он не ведет себя так, как будто он этого хотел? Он сказал ей, что хочет ее. Ему не было нужды жениться на ней!

Они очень быстро доехали до Минха-Терры. Он вел машину не только быстро, но и уверенно, и вскоре уже стал виден освещенный прожекторами дом. Винсенте свернул на передний двор, выключил двигатель и потом взглянул на Доминик.

— Ну? — спросил он.

— Что — ну? — Голос ее звучал напряженно.

— Мы приехали.

— Ура, ура! — саркастически отозвалась она и, не дожидаясь его помощи, выскользнула из автомобиля.

Ночь опять была прекрасна. Низко над головой сияли звезды, медленно поднималась бледная луна. Ей вдруг стало холодно в ее кружевном платье. Скоро ли она возьмет у Роулингсов свои остальные вещи? Рано или поздно ей придется за ними поехать. Интуитивно она чувствовала, что Винсенте будет ожидать, чтобы она взяла их сама, хотя бы для того, чтобы она показала, что не боится их уколов.

Он вышел из машины и стал подниматься по ступеням к террасе.

— Пойдем, — сказал он, — «я хочу кое-что тебе показать.

Доминик секунду помедлила, потом медленно подошла к нему. Винсенте ослабил узел галстука, и теперь он висел свободно, а несколько пуговиц рубашки было расстегнуто.

Ее взгляд, направленный на рубашку, видимо, что-то ему сказал, так как он заметил:

— Жарко, правда?

— Мне холодно, — парировала Доминик, и Винсенте снова улыбнулся.

Они прошли в длинную гостиную и через нее — к арке, ведущей в холл. Хотя везде горел свет, никого не было видно, и Доминик вопросительно посмотрела на Винсенте. Но он молчал, а ей самой не хотелось начинать разговор.

Когда они подошли к лестнице, он негромким ленивым голосом проговорил:

— Надеюсь, сегодня трагедий не будет! Доминик не удостоила его ответом. Она все еще пылала негодованием после приема, и, когда Винсенте, пожав плечами, стал подниматься по лестнице, она повернулась и пошла обратно в гостиную.

Она ожидала, что он вернется, рассердится на нее, заставит ее идти с ним., но этого не случилось. Она только услышала, как его шаги, удаляясь, затихают.

Будь он проклят, гневно подумала она. Зачем ему надо быть таким непредсказуемым? Подойдя к столу с напитками, она налила себе щедрую порцию бренди, разбавив его глотком содовой. Однако, когда она попробовала получившийся напиток, его вкус был ей неприятен. Она вылила его и приготовила себе новую порцию, на этот раз налив только чуть-чуть бренди. Потом она уселась на диван и стала медленно пить.

После шума в отеле в комнате казалось очень тихо, а тени во внутреннем дворике двигались и перемещались на легком ветерке. Доминик знала, что это — только тени кустов, но все равно ей живо вспомнился вчерашний ночной крик горной кошки, и она подумала, не приближаются ли они к дому. Неприятно было оставаться здесь наедине с такими мыслями, и вскоре она встала и, подойдя к стеклянным дверям, решительно закрыла их.

Потом она подошла к лестнице и посмотрела наверх. На площадке второго этажа горела только одна неяркая лампа, и она нахмурилась, гадая, где может быть Винсенте и собирается ли он снова появиться этим вечером.

От этой мысли все внутри нее сжалось. Он должен появиться! Не может быть, чтобы он собрался сейчас лечь спать и оставить ее одну!

Сжав губы, она вернулась в гостиную и поставила свой бокал на поднос. Она подумала, не налить ли себе еще, но решила, что не стоит, и стала ходить вдоль окон, выглядывая на улицу.

Молчание, темнота и полная отрезанность от мира немного пугали девушку, которая всю свою жизнь провела в городе. Она жалела, что рядом нет Винсенте. Пусть даже он бы игнорировал ее, но все равно в его присутствии ей было бы спокойнее.

Беспокойство ее все усиливалось. Осторожно она снова пересекла гостиную и медленно поднялась по лестнице. Оказавшись на площадке второго этажа, она осмотрелась. Вот дверь комнаты, в которой она провела Прошлую ночь, но где же Винсенте? Площадка была длинная, на нее выходило несколько дверей.

Сняв туфельки, она на цыпочках прошла по коридору, туда, где увидела приоткрытую дверь. За ней горел свет. Открыв дверь пошире, Доминик вошла.

Это была небольшая комната, в ней была только односпальная кровать, и она не была в отличие от ее вчерашней комнаты роскошной. Доминик свела брови. Это здесь Винсенте намеревается спать?

Качая головой, она вышла на середину комнаты. Где он? Это еще один утонченный способ мучить ее?

— Что ты тут делаешь? — Неожиданно прозвучавший вопрос заставил ее испуганно вздрогнуть.

— Винсенте! — воскликнула она, резко оборачиваясь.

Он только что вышел из душа: волосы его были влажны и растрепались, единственной его одеждой был белый халат до колен. Он был еще более привлекателен, чем обычно, и сердце ее защемило. Однако взгляд его оставался невеселым, и он снова спросил:

— Что ты тут делаешь? Доминик скрыла неуверенность и волнение.

— Я… я искала тебя — отрезала она.

— О, правда? Почему?

— Почему? Ты спрашиваешь меня, почему, когда провел здесь уже полчаса, оставив меня там, внизу, одну с этими ужасными тенями и в молчании, когда каждый звук превращается в удар грома!

— Я приглашал тебя подняться со мной! — напомнил он.

— О, да! Я помню! По крайней мере я помню, с каким сарказмом! — Доминик с трудом переводила дыхание. — Ты думаешь, со мной можно обращаться, как со слабоумной? Он пожал плечами.

— Что ты пытаешься сказать? Доминик опустила голову.

— Ах, перестань, перестань! — воскликнула она. — Ты специально мучил меня сегодня — сделал все возможное, чтобы причинить мне боль! Почему ты это делаешь? Почему?

Голос ее дрогнул.

Хрипловато он спросил ее:

— А что я должен был делать? Доминик чуть слышно ахнула и пробежала мимо него на площадку.

— Я ненавижу тебя, ненавижу! — горько крикнула она. — Не думала я, что можно быть таким бесчувственным!

Винсенте поймал ее за запястье и сжал его, как тисками.

— Иди сюда, — твердо велел он, — я покажу тебе нашу комнату.

— Нашу комнату? — переспросила она, чуть не рыдая.

— Да. — Он втянул ее обратно в маленькую спальню и повел через нее к двери в противоположной ее стене. — Это только туалетная комната, — объяснил он. — Раньше я ею пользовался. А вот главная спальня.

Он распахнул дверь, и Доминик ступила на ковер кремового цвета, в длинном ворсе которого блаженно утонули ее ноги. Кровать была массивная, с тяжелым шелковым сине-золотым покрывалом, на высоких окнах были серебристо-голубые занавеси. Медленно подойдя к окну, она увидела, что оно выходит на лежащую внизу долину.

Сложив руки на груди, Винсенте спросил:

— Ну? Она тебе нравится? Ею раньше не пользовались.

Доминик резко обернулась.

— Ко… конечно. — Потом она умоляюще спросила:

— Винсенте! Скажи мне, почему ты так изменился? Он закрыл дверь.

— Я не менялся, — жестко проговорил он. Доминик отвернулась.

— Как ты можешь так говорить? Или вес это время ты лгал…

Она почувствовала, что он подошел совсем близко, потом его руки властно обхватили ее, прижав спиной к нему, а губы его нашли нежную кожу шеи.

— Ты сказала, что я не смогу заставить тебя ревновать, — пробормотал он у самого ее уха, — но я смог, правда?

Доминик позволила своему телу прислониться к нему, все ее сопротивление куда-то испарилось.

— Хммм, — чуть слышно сказала она, полузакрыв глаза.

— Каждый раз, когда я прикасался к тебе, ты отрицала, что я тебе нужен, — продолжал он, а губы его искали ее горло. Она почувствовала, как его пальцы вытаскивают шпильки из ее волос. Косы ее упали на плечи, и он запустил пальцы в ее волосы, расплетая их. — Поэтому сегодня я специально обращался с тобой так, как это обычно делала ты. Я хотел, чтобы ты желала меня так же, как я желал тебя, — и я этого добился, правда?

— Винсенте, — простонала она, изворачиваясь в его объятиях и стараясь найти его губы.

— Ты хочешь есть? — спросил он, зарываясь лицом в ее волосы, небрежно сдвигая кружевное платье с ее плеч, так что оно упало к ее ногам.

— А ты? — прошептала она, касаясь его губ своими.

— Я хочу только тебя, — яростно пробормотал он. — Ты — самое прекрасное во всей моей жизни! Боже, Доминик, как я жажду тебя!

Он подхватил ее на руки и отнес на постель. Она лежала неподвижно, глядя на него затуманенными глазами, полными чувства.

— Люби меня, Винсенте, — с болью прошептала она.

— Я это и намерен делать… — хрипло ответил он, развязывая пояс халата.