Глава 4

— Нэвил Хагер мне никакой не партнер! Если бы ситуация не была столь серьезной, Джулия бы, несомненно, расхохоталась — настолько растерянным было лицо Куинна. Он совсем не собирался произносить этих слов — слов, которые выдали его с головой. В другой ситуации она бы пожалела его, столь умилительным было его огорчение.

Но сейчас главное — не расчувствоваться, не позволять себе теряться, как она потерялась под его оценивающим взглядом. Как смеет он смотреть на нее такими глазами — будто сутенер, оценивающий шлюху! Она не давала ему права так обращаться с собой, каким бы обиженным он себя ни чувствовал.

— Проклятие, — сказал Куинн, и тонкие черты его лица сложились в гримасу. Потом, сконфуженно посмотрев на Джейка, добавил:

— Прошу прощения. Но что, черт возьми, Джулия, ты имела в виду, говоря, что Джулии Харви здесь нет?

— Мою маму зовут Джулия Стюарт, — твердо заявил Джейк, и Джулия, опасаясь сказать слишком много при сыне, отступила назад.

— Тебе лучше зайти, — мягко сказала она, хотя такая перспектива по-прежнему не устраивала ее. Она не желала вторжения Куинна Мариотта в свой дом, но Джейк важнее ее принципов.

Хотя ее жилая комната была просторной и с высокими потолками, Куинн сразу заполнил ее. Он казался еще выше и опаснее, и она начала презирать себя за такое ощущение незащищенности.

— Хотите лимонада? — предложил Джейк, очевидно желая внести свой вклад в развитие событий, но, хотя Куинн вроде бы не возражал, Джулия покачала головой.

— Я думаю, тебе следует собрать земляники к ленчу, — твердо заявила она, игнорируя его протестующее «но, мама». Она строго посмотрела на сына, давая ему понять, что спорить не о чем. — Мне с мистером Мариоттом нужно кое-что прояснить. Понятно?

Лицо Джейка вытянулось.

— А он останется к ленчу? Джулия почувствовала, что по ее щекам разливается краска.

— Сомневаюсь, — заявила она, и глаза ее потемнели. — Джейк, ты ведь не собираешься пререкаться со мной? Я хочу поговорить с мистером Мариоттом наедине.

Мальчик обиженно пожал плечами и покорно побрел из комнаты. Но его самолюбие было явно ущемлено, что еще более усилило у Джулии чувство раздражения.

— Итак… — произнесла она, повернувшись к Куинну и размышляя, предложить ли ему сесть на один из мягких кремовых диванов, но решила, что не стоит. — Как я уже говорила твоему партнеру… коллеге, — поправилась она в ответ на его недовольную гримасу, — моя жизнь здесь не имеет никакого отношения к Джулии Харви. Я — Джулия Стюарт, как уже сказал Джейк. Мать и домохозяйка, не более.

Брови Куинна выгнулись.

— Ты замужем?

Ох, какой трудный вопрос. Она хотела ответить «да», — но где тогда ее муж? Она могла бы сказать, что он умер, но Джейку она говорила совершенно другое. Правда выглядела слишком странно — и слишком опасно, — чтобы произнести ее вслух. Но с этой проблемой ей следовало бы справиться задолго до появления Куинна.

Итак, она наконец произнесла «нет», решив, что слегка измененная версия того, что она рассказала Джейку, наиболее безопасна.

— Ни у одного из нас не было стремления к браку. Полагаю, я могла бы сделать аборт, но не захотела. И вот я то, что я есть. Я стала матерью.

— Прямо так?

— Прямо так.

— Но ты сменила фамилию.

— По очевидным причинам. Без косметики, без этого эффектного имиджа я уже почти неузнаваема. Но фамилия…

Куинн нахмурился.

— Отец Джейка знает, где вы? Это уже легче.

— Да.

— А ты не боишься, что он кому-нибудь расскажет?

— Нет.

— Не могу поверить, — покачал головой Куинн. — Ты никогда не давала даже намека, что недовольна своей жизнью.

Джулия тяжело вздохнула.

— Если бы я хотя бы намекнула, думаешь, мне бы позволили ее изменить? Если бы кто угодно… ну ладно, кое-кто… узнал, где я и что со мной, меня не оставили бы в одиночестве ни на минуту.

Куинн прореагировал мгновенно.

— Под «кем угодно»… — он помедлил, — ты подразумеваешь меня?

— Тебя?! — У Джулии вырвался короткий смешок. Это могло быть признаком как истерики, так и веселья, но Куинну не положено этого знать. — Ты был не единственным мужчиной в моей жизни, Куинн, — желчно произнесла она, собрав все свое хладнокровие. Ее губы растянулись в усмешку. — Собственно, даже еще и не мужчиной. Так, помешанным на сексе юношей, увлекшимся взрослой женщиной!

Она рассчитывала, что он взовьется. Тот юный Куинн, которого она знала, определенно не скрывал бы своей уязвленности. Но если чуть раньше он выдал себя с головой, то сейчас не собирался повторять ошибку. Сейчас он совершенно другой, чем ей представлялось вначале, и владеет собой намного лучше.

— Этот мужчина, — заговорил Куинн, возвращаясь к предмету, с которым, как надеялась Джулия, они покончили, — отец Джейка… — В темных глазах Куинна читалась решимость. — Почему ты так уверена, что он не выдаст тебя?

— Потому что он потерял бы не меньше, чем я, — торопливо ответила Джулия, внезапно почувствовав страх. — Послушай, не сменить ли нам тему? Как ты здесь оказался?

Куинн ответил не сразу. Вместо этого он перестал вглядываться в нее и осмотрел комнату. Нет ничего особенного в мягких удобных диванах, накрытых веселенькими домоткаными покрывалами, успокоила себя Джулия. Небольшой телевизор, аудиосистема, чтобы слушать ее любимую музыку, китайские ковры на полу. Все удобно и приятно, без показной роскоши. Тем не менее таким домом каждый бы гордился, можно завести и отдельную комнату для кошки.

Даже ее коллекция картин, занимавшая немалую часть покрашенных стен, не представляла самостоятельной ценности. По большей части это были работы местных художников, членов артистической коммуны, в которую она однажды записалась. Некоторые картины — ее собственные, что не особенно бросалось в глаза. Она подумывала, что их можно продать по сносной цене, вот и все. Она нашла свое призвание в писательстве, а не в мазне красками, чем занималась для сохранения рассудка.

— Разве Хагер тебе не говорил? — внезапно спросил Куинн, вспугивая ее далеко улетевшие мысли, и она нахмурилась. — Зачем он приезжал сюда, — терпеливо разъяснил Куинн. — Разве не сказал, зачем ищет Джулию Харви? Не говорил, чего он хочет?

Джулия вздохнула и сделала неопределенный жест.

— Нет. В общем, нет. У него просто не было возможности. Но что еще нужно репортеру, кроме сплетен? Они могут обряжать это в слова о свободе прессы, но фактически их интересуют только скандалы.

— Это огульные обвинения… — заикнулся было Куинн и умолк. — Так ты думаешь, я тоже приехал за этим? — наконец спросил он.

— А что, разве не так? — Сейчас в ее голосе чувствовалась горечь, и она не могла это скрыть. — Я полагаю, ты имеешь отношение к его газете, поскольку вроде бы знаешь его имя.

— Он работает не на газету, — ответил Куинн, оглядываясь вокруг себя. — Можно присесть? Джулия удивленно посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что в ногах правды нет, — игриво ответил Куинн, но его попытка сострить осталась неоцененной.

— Если он работает не на газету, то на кого же? — жестко потребовала она. — Не могу поверить, чтобы Арни Ньюман все еще имел на меня зуб.

— Арни Ньюман? — растерянно переспросил Куинн. Арнольд Ньюман был главой «Интерконтиненталь студиос». Именно с ним Джулия ввязалась в скандал перед тем, как исчезнуть с глаз публики. — Нет, не Арни Ньюман, — вяло подтвердил Куинн. — Мне кажется, его гнев держался лишь до следующего кассового успеха.

Возможно, он прав, но его слова ранили ее. Она совсем не сожалела о сделанном, однако ее задела беспечность, с какой говорил Куинн.

С другой стороны, она всегда принимала слишком близко к сердцу все, что касалось его. Видит Бог, так не должно было сложиться. Когда Изабель — леди Мариотт — проложила дорожку, чтобы познакомить с ней своего старшего сына, Джулия была, конечно, польщена его очевидным восторгом, но она к этому привыкла. Каждый мужчина, которого она встречала, признавался ей в любви. И Куинна, как и любого другого, она не принимала всерьез. Пока не вспыхнула страсть, которая ослепила ее…

Совершенно ясно, что он по-прежнему может лишить ее душевного равновесия. Из-за этого ее ответ прозвучал так резко и горько.

— Если ты думаешь, что твои слова меня задели, то глубоко ошибаешься, — отрезала она. — Я и без тебя знаю, что обо мне говорят как о «бывшей». Итак, скажи, что ты хочешь.

Куинн вздохнул.

— Я не враг тебе, Джу. Она подняла голову.

— Мое имя Джулия. Или миссис Стюарт, если угодно. Мы собираемся продолжать этот разговор? Мой сын вскоре вернется. Я бы предпочла, чтобы ты ушел раньше.

Губы Куинна сжались.

— Послушай, я не понимаю твоего раздражения…

— Ах, не понимаешь? — Так она и поверила.

— Честно, я не хотел этим заниматься.

— Не хотел?

— Не хотел. — Куинн нахмурился. — Черт возьми, Джу, я знаю, что меня здесь не ждали с распростертыми объятиями, но я не просил этого задания. Я на работе, не более того, на работе, которую не слишком люблю, и ты мне ее ничуть не облегчаешь.

Джулия недоверчиво выгнула брови.

— Ты рассчитывал на мою помощь? — изумилась она. — Ради Бога, Куинн, если бы я хотела отказаться от своего уединения, то уж дала бы тебе знать. Ты что, совсем не понимаешь, что я предпочла не делать этого?

Лицо Куинна ожесточилось.

— Нет нужды быть такой чертовски агрессивной.

— Нет нужды? — У нее перехватило дыхание. — Нет нужды, когда ты явно шлялся вокруг в поисках меня? Чтобы разрушить мир, который я обрела?

— Я не шлялся вокруг, как… — Куинн резко оборвал свою реплику, будто понимая, что его собственный гнев грозит ухудшить ситуацию. — Ради Бога, Джулия, не будь ребенком!

Его слова не более чем ирония, подумала она. Ведь именно она вправе сказать такое. Вот и тонкие пальцы, запущенные в слишком длинные черные волосы, красноречиво выдают его расстройство. Но, посмотрев на него другими глазами, Джулия вдруг осознала, что их роли каким-то образом поменялись. Нет, она по-прежнему старше его на девять лет, эти девять лет стереть невозможно. Но долгая изоляция сделала ее ранимой. Преимущество будет на его стороне, если она позволит ему понять это.

— Все совсем не так, — сказал он наконец, овладев собой, и она подумала, не проще ли злить его, чтобы одержать над ним верх. Почему бы ей не быть холодной и расчетливой? Видит Бог, у нее достаточно опыта. Беда в том, что холодной быть в ее положении довольно нелегко.

— Не так? — спросила она, сжимая рукой край рубашки и натягивая ее на груди. Разглядывая Куинна, она вдруг осознала, что он, наверное, тоже ее изучает и откровенно выпирающие через ткань соски выдают ее.

— Нет, — устало ответил Куинн, не спуская глаз с ее нервных пальцев. Он потер себе шею. — Черт возьми, Джу, именно мне здесь положено чувствовать себя обиженным. Я не уходил от тебя. Я не улетал в Лос-Анджелес, даже не попрощавшись.

Джулия сглотнула, надеясь, что он отнесет заливающую ее краску на счет жары.

— Не вижу особенных причин ворошить прошлое, — жестко возразила она. — Наш… наши отношения никогда не были серьезными.

— Возможно, для тебя. — Губы Куинна горько скривились. — Полагаю, не стоит говорить, что ты могла бы позвонить мне. А уж моя мать точно заслуживала объяснений. Я думаю, она чувствовала себя совершенно ужасно, когда ты вдруг исчезла.

— Ну ладно, у меня были на то свои причины, — отрывисто ответила Джулия, понимая, что такой разговор заведет совсем не туда, куда бы ей хотелось. Она беспомощно махнула рукой. — Да, виновата. Но других способов не было.

— А сейчас?

— Сейчас… — растерянно посмотрела на него Джулия.

— Ты собираешься выставить меня? Джулия сжала губы.

— Ты спрашиваешь как сын Изабель или как газетный репортер?

— Я уже говорил тебе. — Куинн махнул рукой.

— Я не газетный репортер. — Он помялся. — Я работаю на телевидении.

— На телевидении! — воскликнула Джулия. — И ты полагаешь, от этого мне намного легче?

— Я полагаю, тебе ни легче, ни тяжелей, — вяло ответил Куинн. — Но, хочешь ты того или нет, мы должны поговорить. — Он сделал гримасу. — Ради прошлого, если нет других причин, ради прошлого…

Джулия простонала:

— Куинн…

— Да?

Он посмотрел на нее совсем другими глазами, и Джулия, хотя и знала, что ничем ему не обязана, сдалась.

— Ну ладно, — сказала она. — Возможно, я с тобой… не слишком любезна. Но ты должен понять мои чувства. Что все это значит для меня.

— Понимаю.

— Понимаешь? — усомнилась она.

— Могу догадаться.

— Мог бы также догадаться, что я не хочу сотрудничать с вами.

— Мог бы, — Куинн кивнул головой, — конечно, мог бы. — Он показал рукой на тростниковое кресло. — Так ты позволишь мне наконец сесть?

Сейчас не было причин говорить «нет». Нечего бояться, она заставит себя справиться с ситуацией, и, если вернется Джейк, что, конечно, случится, справится и при нем. Кроме того, что ей остается? Дать ему уйти без попыток урезонить его? Провести следующие шесть месяцев в ожидании прибытия кого-то еще?

Она кивнула головой, впрочем не слишком любезно, и проследила взглядом, как он устраивается поудобнее на вышитых ею подушках. Куинн положил ногу на ногу, и, хотя при этом обнаружилось отсутствие у него носков, Джулия удивилась, как он носит такие узкие джинсы в такую жару. Плотная черная ткань второй кожей, подчеркивая его мужские достоинства, обтягивала ноги, которые она не помнила настолько длинными и мускулистыми…

От таких неосторожных мыслей у Джулии сжалось горло, и она отвернулась, порываясь сбежать на кухню.

— Думаю, ты не откажешься от кофе? — торопливо произнесла она, надеясь, что он не заметит замешательства в ее голосе. Боже праведный, она сходит с ума от этого мальчика. Она же никогда не сходила с ума от мужчин.

— Спасибо.

К ее смятению и ужасу, Куинн, очевидно, решил, что не может сидеть в одиночестве, пока она наливает кофе. Он вошел следом и оперся плечом о сводчатый проем, удивленно рассматривая ее растения и травы.

О чем он думает? — размышляла она, придерживая банку двумя руками, чтобы не просыпать ни зернышка на мраморную столешницу. Забавляется ли ее очевидной хозяйственностью? Размышляет ли, как она могла бросить карьеру ради сомнительных радостей материнства?

Он вдруг удивил ее.

— Здесь мило, — произнес он, касаясь пальцем лепестков тропического цветка, который Джулия нашла сломанным в саду, но который вновь распустился в горшке. — Я и не знал, что ты любишь садовничать. Неужели ты сама все это вырастила?

Джулия повернулась к нему с кофейником в руке.

— Полагаю, ты многого не знаешь обо мне, — стараясь говорить легко, ответила она. — Не устроиться ли нам на веранде? Там обычно обдувает бризом.

Куинн взял поданную ему чашку, и его пальцы скользнули по ее руке без признаков волнения. Она терзается душевными муками, а он, очевидно, контролирует себя.

— Ты не присоединишься ко мне? — спросил он, указывая на кофе. В его глазах вдруг мелькнула усмешка. — Или это взамен ленча, к которому я не приглашен?

— Приглашаю остаться на ленч, если ты не против, — невольно вырвалось у Джулии, и оставалось только гадать, или она невероятно умна, или невероятно глупа. Но он видел Джейка; он говорил с ним. Сейчас ей нечего скрывать. И как еще можно справиться с этой ситуацией?

— Не передумаешь?

Куинн вряд ли заигрывал, но она решила не позволять себе обманываться.

— Зачем? — сказала она. — Это та малость, которую я могу сделать. Мне бы не хотелось обижать твою мать.

Губы его сжались, но никакого ответа не последовало. Он просто наклонил голову и молча прошел за нею на веранду.

Вернулся Джейк. В руке корзинка спелой клубники, вокруг рта красно от сочных ягод.

— Этого хватит? — спросил он, показывая корзинку матери, а глаза его разглядывали неожиданного гостя. — Я видел ваш мотороллер, — добавил он и, отвлекшись, чуть не просыпал ягоды на пол. — Знаете, я умею водить. Мама научила меня. Я водил нашу машину по всему пляжу.

— Мистер Мариотт не интересуется твоими достижениями, Джейк, — нетерпеливо сказала Джулия. Ее раздражение от небрежности сына было непропорционально его мелкой оплошности. — Ради Бога, смотри, что ты делаешь! И пойди умойся. У тебя весь рот в клубничном соке.

Джейк бросил на нее возмущенный взгляд. Куинн ничего не сказал, но она почувствовала и его неодобрение. Уж кто бы ее осуждал, обиженно защищала себя Джулия, спасая корзину с клубникой. Если бы Куинна здесь не было, она реагировала бы спокойнее.

— А мистер Мариотт останется на ленч? — спросил Джейк из открытой двери, снова испытывая ее терпение, и Джулии потребовалась вся ее выдержка, чтобы не накричать на сына и не отменить приглашение.

— Да, я пригласила его, — сухо процедила она наконец, как будто были сомнения, согласится ли сам Куинн остаться.

Джейк радостно вскинул руку.