ГЛАВА ПЕРВАЯ

Во время всего полета Марк почему-то был непривычно молчалив. Пока внизу под большим самолетом океан менял цвет от серебристо-серого до бирюзового, Тоби успела еще раз покопаться в своих чувствах. Она убеждала себя, что не использует Марка как орудие мести, а действительно любит. На это путешествие она согласилась только из вполне понятного желания увидеть его дом и познакомиться с матерью, а вовсе не для того, чтобы свести счеты. Что бы ни говорила ее сестра Лаура, Тоби просто пыталась найти счастье, ведь ей так долго не везло... Ну а даже если – и здесь она все-таки немного оправдывалась, – если она действительно испытывала нечто похожее на удовлетворение при мысли о новой встрече с Робертом, то это вполне простительно. В конце концов, ей нечего стыдиться. Пусть она доставит ему несколько неприятных минут: ведь она сама пережила такую травму... Конечно, неплохо будет показать ему, что она уже совершенно избавилась от той дикой и безрассудной страсти. Слава Богу, что их отношения с Робертом не были оформлены юридически. Тоби пришлось бы куда труднее, если бы понадобилось объяснять Марку брак, даже распавшийся. А так Марку было известно лишь одно: что у нее раньше кто-то был, но кто – этого Марк не знал. Конечно, она рисковала: вдруг Роберт выдаст ее? Но тогда бы он предал и Марка, своего брата. Понимая это, Тоби чувствовала себя достаточно уверенно.

Тем не менее она не могла забыть, как была потрясена ее сестра, когда впервые узнала, кем на самом деле был Марк.

– Неужели это правда? Ты едешь на Изумрудный Риф к Роберту Лэнгу? – вспоминала Тоби гневные слова Лауры. – Как ты можешь! Ведь он тебя так унизил! Или ты из тех женщин, которым нравится, когда им причиняют боль и страдания?

– Конечно, нет, – с возмущением возразила Тоби. – Какие глупости! Просто я люблю Марка, и ты сама это знаешь. Я еду с Марком на Изумрудный Риф, чтобы познакомиться с его матерью. Все, что было между мною и Робертом, – кончено.

– Но ты все-таки встретишься с Робертом, да? – настаивала Лаура. – И как ты думаешь – что он сделает, узнав, кто ты такая?

– Я думаю, он и так знает, – сухо ответила Тоби. Она наклонила голову, и густые прямые шелковистые волосы скрыли ее лицо. – В конце концов, мы с Марком почти что помолвлены. А мое имя довольно необычное. Наверное, Роберт сразу понял, кто я такая. Но ты сама посуди: он же не может вот так прямо заявить, что я – та женщина, которую он бросил?

Лаура вздохнула и долго с тревогой смотрела на младшую сестру.

– Если даже так, Тоби, – с сомнением произнесла она, – мужчины не отличаются щепетильностью. Мы с тобой прекрасно это знаем. А ты вторгаешься именно в его дом. Ведь Изумрудный Риф принадлежит Роберту, правда?

– Наверное, – пожала плечами Тоби, желая закончить этот разговор. – Роберт уехал туда давно, около трех лет назад. Как раз после... после аварии.

Лаура покачала головой.

– Подумай хорошенько, Тоби! Тебе не следует ехать. Эта поездка... не принесет тебе добра, я уверена. Я знаю, ты освободилась от прежних чувств, но глубоко в душе я убеждена: ты играешь с огнем! Скажи Марку, что не можешь ехать. Не торопись, подумай еще... Не надо снова рисковать всем...

– Здесь нет никакого риска, Лаура. – Тоби тогда намеренно сказала это легким, небрежным тоном. Но сейчас...

Сейчас, глядя вниз на катящиеся навстречу голубовато-зеленые волны Карибского моря, она хотела бы вернуть прежнюю уверенность.

– Мы почти прилетели, дорогая. – Голос Марка раздался около самого ее уха.

Теплое дыхание, слетающее с его мягких губ, растопило чувство легкой тревоги, вызванное неожиданной болтанкой самолета. Оно вернуло Тоби ощущение внутренней устойчивости, напомнив, что она уже не одна, заверяя в его любви и привязанности. Сначала она действительно колебалась, стоит ли отправляться в эту поездку, но настойчивое желание Марка придало ей решимости. Раз уж она собралась выйти за него замуж, рано или поздно все-таки придется познакомиться с членами его семьи.

– Кажется, ты волнуешься? – спросил он, нежно поворачивая к себе ее лицо. – Не стоит... Ты понравишься моей матери. А что касается Роба – Тоби замерла...

– Впрочем, о Робе лучше поговорим вечером, – закончил Марк.

Тоби вновь почувствовала тревогу. Марк чего-то не договаривал.

– Вечером? – переспросила она.

Марк шутливо прижал палец к ее носу.

– Ты не забыла, что вечер мы проведем в Кастри? – напомнил он.

Самолет летел в Кастри, столицу Сент-Люсии, ближайшего к Изумрудному Рифу крупного острова.

– А почему... почему нам обязательно надо говорить о твоем брате?

Марк со вздохом откинулся в кресле.

– Я долго думал, как тебе рассказать про него, – признался он, невольно выдав причину своего необычного молчания во время всего полета. – Роб... знаешь, Роб бывает очень своенравен, и это не всегда объяснишь его артистическим темпераментом.

Тоби провела рукой по ручке кресла.

– Не всегда?

– Нет.

Поколебавшись, она спросила:

– Ты хочешь сказать, что он... тщеславен и самодоволен?

– Нет, черт возьми, – резко возразил Марк. – Никто не скажет о нем так. Но он бывает грубым, бесцеремонным, даже жестоким, если угодно. Он... может сильно обидеть своей резкостью. – Марк вздохнул и торопливо произнес: – Я хочу сказать, раньше он таким не был. Конечно, дураков он всегда не любил, но после аварии...

Тоби неуверенно глотнула воздух.

– Я думала, он полностью выздоровел.

– Да, – снова вздохнул Марк. – По крайней мере так, как может выздороветь человек, прикованный к инвалидному креслу.

– К инвалидному креслу?! – Тоби повернулась к нему, глядя на него широко раскрытыми глазами. Она не могла в это поверить. – Роберт – инвалид?!

– Дорогая, не говори о нем так, прошу тебя... – мягко сказал Марк. – Не надо так о моем брате, ладно? Роберт не инвалид, во всяком случае так он говорит о себе. Он просто... просто не может свободно передвигаться.

Тоби почувствовала, что смертельно бледнеет. Все, что она могла сделать сейчас, – это отвернуться от Марка, хотя ей хотелось молить его, чтобы он взял свои слова обратно. Она ничего не могла сказать. Ведь она никогда не признавалась Марку, что знакома с его братом. То, что рассказал Марк, потрясло ее. Но нужно было как-то перенести страшную новость. Тоби не могла себе представить то, что, оказывается, случилось с Робертом. Перед глазами вставал образ того человека, которого она знала раньше. Роберт – в инвалидном кресле! Роберт потерял способность ходить! Это Роберт, который так любил гулять пешком и ездить на машине, плавать и танцевать...

– Конечно, об этом мало кто знает, вот я и решил предупредить тебя. – К счастью, Марк сейчас не смотрел в ее сторону. – Именно Роберт настаивает, чтобы по возможности это держалось в тайне. Знаешь, он ненавидит, когда его жалеют... А можешь представить, какая была бы реакция во всем мире, если бы узнали, что Роберт Лэнг стал калекой в результате автокатастрофы?.. Вот почему он и купил Изумрудный Риф – прятаться от людей. А вовсе не потому, что решил больше времени уделять живописи.

Тоби чувствовала, что теряет последние силы. Ее тело обмякло в кресле и ноги стали ватными. Она не могла поверить Марку, просто не могла... И хотя то, что она услышала, объясняло многое, еще немало вопросов оставалось без ответа.

– Во всяком случае, сейчас дела обстоят не так плохо, – задумчиво продолжал Марк. – То есть он по-прежнему пользуется креслом, но может передвигаться и без него. Сейчас он уже довольно хорошо ходит, опираясь на палки. Конечно, он не кричит об этом во всеуслышанье. Ему и так очень трудно, понимаешь? Я же сказал, Роб терпеть не может, когда его жалеют...

Только сейчас обратив внимание на то, что после ужасной новости Тоби не произнесла ни слова, Марк повернулся к ней. Увидев ее бледность, он скорчил гримасу.

– Ну-ну, дорогая, – снисходительно сказал он, – не надо принимать все это так близко к сердцу. Я знаю, что ты его поклонница и все такое, но, в конце концов, беда не повлияла на его творчество. А это главное, правда? Ты видела его последнюю выставку. Его талант так же ярок, как прежде.

Тоби понимала, что надо что-то сказать, и с трудом выдавила из себя:

– Нужно было рассказать мне об этом раньше, Марк. Я не знаю, что тебе ответить...

– Какая разница! – ответил Марк с ноткой раздражения. – Брось! К нам это не имеет отношения, правда? Я просто не хотел, чтобы ты... ну, сказала что-нибудь, о чем могла бы потом пожалеть.

– Пожалеть? – тихо переспросила Тоби и вдруг подумала, что надо было послушаться Лауру.

– Да, когда в первый раз увидишь его в инвалидном кресле... – мягко пояснил Марк. – Я бы не хотел, чтобы он тебя обидел. Роб может быть чертовски ядовитым с людьми, которые проявляют к нему сочувствие.

– В самом деле?

Нет, это уж слишком! Знай она все это до отлета из Лондона, никогда не согласилась бы на поездку. А почему – и сама не могла бы объяснить... В том, что касалось ее и Марка, не изменилось ровным счетом ничего. Но теперь поездка может стать для нее просто мукой, нежеланным и непрошеным воспоминанием. Да, она верила, что ее чувства к Роберту умерли три года назад, когда она лежала на операционном столе. И все равно очень не хотелось вызывать эмоции, которые могли доставить ему только горечь.

– Ты знала об аварии, – снова начал Марк.

Ей удалось кивнуть. Было бы глупо отрицать, что она знала. О несчастье с Робертом писали во всех газетах, а, как правильно сказал Марк, она была его поклонницей. – Ну, все это давняя история, – продолжил Марк и, теряя терпение, повторил: – Не понимаю, почему ты принимаешь все это так близко к сердцу. В конце концов, Роб сам виноват... Как всегда, он слишком быстро гнал машину. Эта его проклятая машина... – он покачал головой. – Кому нужен автомобиль, который может делать почти двести миль в час на дорогах, где предел скорости – семьдесят?

Тоби судорожно проглотила слюну.

– Ну, некоторым нравятся спортивные автомобили, – слабым голосом произнесла она. – Иногда совсем неплохо прокатиться с ветерком... – Тоби ясно увидела перед собой «порше» Роберта. А потом в памяти всплыла та последняя, ужасная ссора, после которой он яростно хлопнул дверцей машины и умчался...

– Если бы тебе пришлось самой латать и клеить людей после аварий, ты бы не рассуждала так легкомысленно, – заметил Марк с возмущением. – Мы насмотрелись на них в больнице. Совсем молодые – юноши, девушки... Обычно у них слишком много лошадиных сил под капотом и слишком мало серого вещества под черепной коробкой. Теряют ногу, или руку, или зрение. И это еще счастливчики. Наиболее вероятный исход – паралич, и поверь мне, это не самое приятное зрелище.

Тоби покачала головой.

– Я... я не это имела в виду...

– Я знаю. – Улыбка неожиданно осветила красивое бледное лицо Марка. – Кажется, Роб попал в аварию примерно в то время, когда мы с тобой встретились в первый раз, да? А тогда ты была не в том состоянии, чтобы заниматься чужими неприятностями. Хватало своих...

Не в том состоянии... Тоби была близка к истерике. Если бы он только знал, с болью подумала она. Если он когда-нибудь узнает...

– Я-то не занимался его лечением, – продолжал Марк. – Он не был моим пациентом. – Он пожал плечами. – Во всем этом есть, пожалуй, только одно утешение. То, что произошло, вновь сблизило его с матерью. Ты этого не знаешь, но до аварии они почти не поддерживали отношений.

Тоби опустила голову. Интересно, что сказал бы Марк, если бы она призналась, что все это было ей известно. Что на самом деле она была потрясена, услышав, что Роберт, после всего, что он рассказывал про свою мать, в конце концов простил ее – хотя всегда утверждал, что это невозможно. Да, все меняется в зависимости от обстоятельств, подумала она.

– Итак... – на лице Марка вновь появилась улыбка. – Я тебе все рассказал. Я знал, что придется это сделать, но... понимаешь, не так-то просто разрушать идеал.

Идеал! Тоби отвернулась и уставилась в иллюминатор, а в это время стюардесса предложила пассажирам пристегнуть ремни, потушить сигареты и приготовиться к посадке в аэропорту Эванорра. Значит, Марк считал, что Роберт – это ее идеал? Что бы он почувствовал, если бы узнал правду... А она вела бы себя совсем по-другому, если бы подозревала, что Роберт не полностью оправился от аварии.

Номер в Кастри был с кондиционером и очень комфортабельный. Тоби не стала возражать, когда Марк предложил ей отдохнуть пару часов перед ужином. Полет был долгим, дорога из аэропорта – тоже, и хотя на Малых Антильских островах еще стоял ранний вечер, но усталость напоминала, что в Лондоне уже поздно.

Марк заказал отдельные комнаты. Он до сих пор старался не торопить развитие их взаимоотношений. Тоби чувствовала, что он хотел бы заняться с ней любовью. Но как врачу ему, конечно же, понятно, почему она не хочет этого. После Роберта, после болезни и пережитого эмоционального потрясения ей было бы невероятно трудно вступить с мужчиной в физическую связь. Марк был достаточно тонким человеком, чтобы понимать: принуждение способно только разрушить узкую дорожку, которую он проложил к ней. Так что они оставались друзьями, а не любовниками. Тоби даже считала – между ними больше близости, чем было когда-то между нею и Робертом...

Тоби лежала на кровати, отгородившись плотно задернутыми шторами от уличного света и ощущая назойливо входящий в уши гул отеля. Она никак не могла расслабиться. Все, что рассказал Марк, бесконечно вертелось в ее сознании, и в конце концов от беспорядочного роя мыслей у нее почти закружилась голова. Значит, Роберт стал инвалидом или по крайней мере искалечен, думала она. Все те ночные кошмары, которые преследовали ее во время болезни, образы приходивших к нему по ночам женщин, которыми она мучила себя, – все это существовало только в ее воображении. Ей было нетрудно понять, почему Марк решил предупредить ее, что у Роберта часто меняются настроения. Роберт всегда был дьявольски заносчив. Даже сейчас она не могла представить его другим.

... Она вспомнила, как увидела его в первый раз. Он широкими шагами вошел в галерею, в которой работала Тоби. Владелец галереи, Винсент Томас, устраивал тогда одну из его выставок, но она не знала, что этот долговязый незнакомец в потертой хлопчатобумажной рубашке и джинсах – сам Роберт Лэнг. Она видела перед собой только мужчину лет тридцати с небольшим, с небрежно торчащими волосами и смуглой кожей оливкового оттенка. Вначале она даже приняла его за грабителя или вора и недоверчиво наблюдала, как его темные глаза – ей показалось, с недобрыми намерениями – оценивающе пробежали по стенам, увешанным картинами. Но когда эти темные глаза остановились на ней, она невольно поклонилась ему, как требует хорошее воспитание, и почувствовала, что он лишает ее внутреннего спокойствия. А когда он заговорил, она не нашла в себе силы сказать что-нибудь резкое.

У Роберта был приятный голос, низкий и сочный, с ноткой юмора – ровно настолько, чтобы придать его тону легкость. Еще до того, как он обратился к ней и спросил, что она здесь делает, она поняла, что ее страх рассмешил его.

Тоби ответила, что работает здесь. Разве она могла промолчать? Она заменяла владельца галереи в его отсутствие и подумала, что этот посетитель может оказаться крупным покупателем. Но когда поняла, что он больше интересуется ею, чем картинами, она вежливо удалилась, оставив его бродить по галерее в одиночестве.

Он ушел раньше, чем вернулся Винсент. Хотя Тоби знала, что должна сообщить Винсенту о подозрительном посетителе, она почему-то не захотела этого сделать. Промолчала, зато всю ночь плохо спала, опасаясь кражи со взломом в галерее.

На следующий день Роберт ждал ее, когда она уходила с работы. Тоби с трудом узнала его, одетого в хорошо сидящий костюм, а когда узнала, то испугалась его дерзости. К ней вернулись прежние подозрения о том, что он собирается каким-то образом вовлечь ее в ограбление галереи.

Его приглашение зайти что-нибудь выпить одновременно и взволновало, и испугало ее. Ей хотелось пойти с ним, но в то же время она понимала, что играет с огнем, хотя все еще не могла решить, в самом ли деле ее новый знакомый опасен.

В конце концов Тоби согласилась зайти в ближайший клуб. Изысканность собравшейся там публики она оценила только тогда, когда ее усадили на высокий бархатный табурет у стойки. Трудно было о чем-нибудь думать, когда темные глаза Роберта лениво и самоуверенно скользили по ее лицу и задерживались на ее губах дольше, чем допускают приличия, заставляя ее робеть и смущаться. Она никогда не встречала раньше такого, как он.

Сейчас, в антильском отеле, ее губы кривились от мысли о том, какой наивной она была в то время...

– Расскажите мне о себе, – попросил он тогда.

Тоби взяла высокий стакан «кампари» с содовой – она сама выбрала напиток – и неожиданно для себя стала рассказывать, что родилась в Нортумберленде, а после смерти родителей два года назад перебралась жить в Уимблдон к замужней сестре Лауре.

– Вы давно работаете в галерее? – допытывался он, следя за выражением ее лица.

Она призналась, что работает там всего немногим больше шести месяцев, а свой первый год в Лондоне провела, обучаясь на секретарских курсах.

– Кажется, я вас раньше не видел в галерее, – заметил он.

Это удивило Тоби, и она подумала, что пришло время самой задавать вопросы.

– А вы... чем вы занимаетесь, мистер... – неловко начала она, вдруг вспомнив, что даже не знает его имени, и тут же увидела, как сердито сдвинулись его темные брови.

– А вы что, не знаете? – спросил он холодно и как будто не веря.

В тот миг ей впервые приоткрылась другая сторона его натуры.

– Нет, – ответила Тоби, смущенно оглядываясь по сторонам. – Откуда мне знать?

Роберт быстро взглянул на нее, словно пытаясь убедиться в ее искренности, и без всякого повода рассердился:

– Тогда какого черта вы принимаете приглашение незнакомого мужчины? Плохо же вас воспитывает сестра!

Резкость его тона была такой неожиданной, что ошеломила Тоби. Целую минуту они сидели молча, потягивая напитки, и смуглое лицо Роберта медленно искажалось яростью. Его губы стали тонкими. Это больше всего остального убедило ее в искренности его гнева. Тоби подхватила сумочку, спрыгнула с табурета и так быстро выбежала из клуба, словно за ней гнался сам дьявол...

И так оно и было – Роберт поймал ее в узком боковом переулке, выходящем на широкую улицу. Он выглядел мрачным, на лице – ни следа раскаяния, а пальцы, схватившие ее за запястье, были твердыми и неумолимыми, как орудие пытки.

– Черт возьми, что вы тут устраиваете? – резко спросил он, повернув ее лицом к себе. И несмотря на смертельную обиду, желание уйти от него растаяло под мощным напором исходящей от него силы.

– Я... я... – беспомощно запиналась она, не находя слов, чтобы выразить испуг.

Вдруг он наклонился, привлек ее к себе и приблизил свой рот к ее губам.

Сначала Тоби думала, что он собирается ее поцеловать как бы в наказание, чтобы отомстить за ее бегство из клуба, которое поставило его в неловкое положение. Но оказалось совсем не так. С того мгновения, когда его губы прикоснулись к ней, все изменилось. То, что началось как мимолетная ласка, переросло в страстное объятие. Тоби не обращала внимания, что они целуются средь бела дня на улице, пусть и немноголюдной, – она потеряла представление о времени и не думала о приличиях. Когда Роберт наконец оторвался от нее, она едва держалась на ногах от переполнявших ее чувств.

– Пойдем, – хриплым голосом сказал он, подталкивая ее вперед по тротуару.

Тоби покорно шла, пока они не добрались до низкой спортивной машины стального цвета. Он усадил ее на переднее сиденье, обошел машину спереди и занял водительское место...

– Не можешь уснуть?

Озабоченный голос Марка вторгся в ее грезы, она виновато повернулась и увидела его рядом. Тоби была так далека от этого красочного островка, что с невероятным трудом вернулась к действительности. Несколько секунд она смотрела на Марка, ничего не понимая, потом собралась с мыслями и даже обрадовалась его назойливости. Он мягко добавил:

– Сказывается разница во времени? Нужно привыкнуть. Ты устала, но не можешь расслабиться, правда? Это разница в часовых поясах. Люди реагируют на нее по-разному. Меня лично здешняя атмосфера усыпляет, так что я всегда легко приспосабливаюсь к перемене времени.

Тоби кивнула.

– Тебе повезло, – сказала она.

К счастью, Марк не уловил иронии в ее тоне. Тем не менее Тоби пожалела, что позволила иронии прорваться, и тут же головная боль забилась в висках. Это все мысли о завтрашнем дне, грустно подумала она, мысли о поездке на Изумрудный Риф и новой встрече с Робертом, когда знаешь, в каком он состоянии. Они дамокловым мечом висели над ее головой.

– А что, если нам заняться любовью? – сказал Марк, обняв ее за талию и привлекая к себе.

Но Тоби испугалась настойчивого прикосновения его рук. Иногда она вообще сомневалась, что сможет когда-либо снова ответить на мужскую ласку.

Из-за этой неуверенности ее слова прозвучали резче, чем она хотела:

– Ох, Марк, только не сейчас! – воскликнула она.

Освобождаясь от объятий Марка, она тут же почувствовала себя виноватой за причиненную ему боль.

– Я... я хочу принять душ и переодеться к обеду. Ты не возражаешь?

Марк был в нерешительности.

– Что-нибудь случилось? – внимательно посмотрел он на нее, встревоженный ее нервозностью.

Она развела руками.

– Просто у меня разболелась голова, – неохотно призналась она. – Это началось... как только мы сошли с самолета. Прости, но я действительно ужасно себя чувствую.

– Что же ты сразу не сказала? – Марк ушел в свою комнату и вернулся с какими-то таблетками. – Вот, выпей парочку. Это поможет от головной боли, ты легче приспособишься к перемене часового пояса. Прими холодный душ. А через полчаса я буду ждать тебя внизу в баре. Обещаю, что ты будешь другим человеком.

Тоби хотелось бы в это верить. Когда он уходил, она поблагодарила его за заботливость теплым поцелуем в губы.

– А ты знаешь, что я недостойна тебя? – прошептала она, нежно пробежав пальцами по его щеке.

Он поймал ее пальцы и поцеловал, прежде чем попрощаться с шутливой грубоватостью.

На следующее утро в одиннадцать часов двухмоторная «сессна» приближалась к крошечной посадочной площадке на Изумрудном Рифе. Пока самолет делал круг над островком, Марк демонстрировал Тоби местные достопримечательности. Склонившись над ней, он показывал, где находится вилла его брата, и они вместе восхищались мерцающими зелеными водами лагуны.

– Этот риф – естественная защита от непрошеных гостей, – пояснил он, указав на открытые скалы. – Есть только один вход сюда, как раз под виллой. Роб устроил взрыв, чтобы пробить проход для своей яхты, – сказал Марк.

Тоби молча проглотила это известие. Значит, у Роберта есть яхта... Наверное, это роскошная моторная яхта, вроде тех, что она утром видела в гавани Кастри, а не судно с высокими мачтами, паруса которого живописно выделяются на фоне лазурных океанских вод. Роберт всегда любил скорость, а Марк говорил ей, что некоторые моторные яхты могут делать до тридцати узлов.

– Много людей живет на острове? – спросила она, желая перед посадкой отвлечься и взятьсебя в руки.

Марк нахмурился.

– Дай подумать. Ну, во-первых, Моника и Генри – муж и жена, они ведут у нас хозяйство. Моника в основном готовит еду и убирает, а Генри ухаживает за садом. Конечно, под присмотром моей мамы. Она у Роба домоправительница.

– Понятно. – Тоби проглотила и это. – И все?

– Нет. Где-то здесь живут дети Моники и Генри – один или двое. Кажется, их старший сын женился и вместе с женой поселился около бухты. Он присматривает за лодками. Еще, конечно, Харви Дженнингс. Он с дочерью живет на дальней стороне острова. Роб купил у них дом и позволяет жить бесплатно.

Тоби взглянула на него, уловив осуждение в его голосе.

– Они тебе не нравятся?

Марк пожал плечами.

– Да, я не люблю Харви, – согласился он. – Он настоящий приживал. Всегда старается показать, в каком он затруднительном положении. И тянет деньги из Роба. Ну, а Силла – с ней все в порядке, очень милая девушка. Она часто бывает на вилле. Моей матери она тоже нравится. Я знаю, что Силла приходит... по другим причинам. Что поделаешь... Роб привлекательный мужчина.

Марк замолчал, но было нетрудно понять, что он имел в виду.

Тоби было очень неприятно это услышать. Хотя прошло много времени, ее память хранила мучительную боль, вызванную уходом Роберта. Вряд ли приезд сюда притупит ее страдания...

Самолет приземлился, и Марк стал прощаться с пилотом, которого представил Тоби как Джима Мэтсона. Пока они пересекали посадочную площадку, Марк объяснил, что Роберт и Джим владеют самолетом на паях.

– Это маленькое деловое предприятие, – заметил он, обернувшись назад к бело-голубой «сессне», поблескивающей в солнечных лучах. – Они владеют полдюжиной таких самолетиков и сдают их в аренду для путешествий по островам. Ты удивишься, если узнаешь, сколько людей, как тут выражаются, «скачут по островам». Это здесь очень популярно.

Тоби слушала с интересом – или по крайней мере пыталась сделать вид, что ей интересно. А в душе ее переполняли самые противоречивые эмоции. При виде сверкающего автомобиля с откидным верхом – спрятанный от солнца в тени пальм, он, конечно, ждал именно их – ее охватила настоящая паника.

– Марк!

Кто-то громко и радостно окликнул его, и Тоби тут же увидела элегантную женщину под шестьдесят, выходящую из машины. Ясно, что это его мать, она приехала их встретить. Тоби чуточку успокоилась, увидев, что в машине остался только чернокожий водитель.

Марк покорно выдержал горячие объятия матери. А Тоби смотрела на нее и удивлялась, до чего же злые глаза у этой женщины. Тоби знала, что мать бросила старшего сына, когда тому было семь лет от роду. Тогда она оставила дом и семью, сбежав с мужчиной вдвое ее старше. Именно это создало отчужденность между матерью и Робертом, отчужденность, которую, как раньше считала Тоби, они никогда не преодолеют. Марк был сыном от второго брака, и его отец уже умер. Марк как-то рассказывал, что отец умер от сердечного приступа вскоре после того, как ему, Марку, исполнилось восемнадцать. Не в последнюю очередь это пробудило в нем интерес к медицине. А отец Роберта покончил жизнь самоубийством. Неделю спустя после развода он повесился в летней пристройке своего дома в Кингстоне, так что Роберта воспитывала целая куча нянек под руководством его родной тетки. Мать даже не встречалась с ним, слишком занятая своей новой жизнью и новым ребенком. Только когда Роберт стал знаменитым, он начал получать от нее письма. Насколько было известно Тоби, он уничтожал эти письма – до аварии...

Стоя под палящим солнцем, Тоби тщетно пыталась успокоиться. Ну, вот она и приехала. Ничего уже не изменишь. И если мать Роберта знает, зачем она приехала – и как раз поэтому так неприязненно посматривает на нее, – с этим тоже ничего не поделаешь. Возможно, миссис Ньюмэн просто ревновала к ней своего сына. А если для враждебности была другая причина, то скоро Тоби и об этом узнает.

Марк наконец освободился от материнских объятий и принялся рассказывать, что они прекрасно долетели, что он великолепно себя чувствует, что он не слишком много работал, нет-нет, он не похудел. Было видно, что ему доставляют удовольствие настойчивые расспросы матери. А Тоби с тревогой ждала, пока ее представят, и не могла избавиться от ощущения, что миссис Ньюмэн сознательно откладывает эту минуту.

Наконец Марку удалось подтолкнуть Тоби вперед, и он с нескрываемой гордостью представил ее матери.

– Посмотри, какая она красивая! – он покровительственно обнял Тоби за плечи. – Я же тебе говорил! Тебе не кажется, что я самый счастливый мужчина в мире?

Миссис Ньюмэн молча рассматривала Тоби холодным оценивающим взглядом. Она была высокая, одного роста с сыном, почти такая же, как Тоби, в которой было примерно метр семьдесят. Только ноги у нее были полные, выдавая пожилой возраст. Все же она оставалась еще привлекательной блондинкой с легкой сединой и белой, необветренной кожей. Если у нее в жизни и бывали душевные муки, то она это удачно скрывала и производила впечатление женщины, способной постоять за себя. Она выглядела больше матерью Марка, чем матерью Роберта, и только недружелюбный взгляд ее темных карих глаз напомнил Тоби о том, как посмотрел на нее Роберт перед тем, как уйти от нее в тот роковой день.

– Очень рада познакомиться с вами... э... Тоби, – наконец произнесла она, протягивая на удивление мягкую ладонь.

Тоби пожала ей руку.

– Я очень признательна, что вы пригласили меня, – сказала она, выдавив из себя улыбку. – Вы живете в прекрасном месте.

– О, это моего сына надо благодарить за приглашение, – возразила миссис Ньюмэн.

Слова прозвучали почти невежливо, и Тоби внутренне сжалась.

– Естественно, я уже поблагодарила Марка, – сказала она, кинув на него взгляд, но миссис Ньюмэн быстро перебила:

– Нет, я, конечно, имела в виду Роберта. – Не обращая внимания на смущение Марка, она добавила: – Изумрудный Риф принадлежит Роберту, а не нам. Именно он предложил пригласить вас.

Это был удар ниже пояса, но Тоби не могла понять, нанесен ли он сознательно или случайно. В конце концов, если Роберт ничего не рассказывал матери об их отношениях, то что могла знать миссис Ньюмэн? И все же Тоби чувствовала что-то недосказанное, какой-то скрытый смысл, который никак не могла уловить.

– Ну ладно, вот мы и приехали, – сухо заметил Марк. На его лице было написано желание, чтобы мать побыстрее закончила этот разговор. – Ну что, в путь? Становится жарко, я хочу побыстрее окунуться в бассейн.

– Конечно-конечно, извини меня.