Двое во дворе

За обедом Тони в присутствии графини и Франчески делала вид, что ест, а затем попросила ее извинить, сославшись на головную боль. Она поблагодарила их за участие, чувствуя стыд, что собирается уехать так скоро, но потом взяла себя в руки и вспомнила, почему ее попросили стать гувернанткой Франчески. У себя в комнате она быстро уложила все вещи, чувствуя себя такой несчастной, что хуже не могло и быть. Надев брюки и свитер, она оставила жакет сверху на груде вещей. Затем села и в ожидании, пока все в доме успокоится, взяла ручку и бумагу и стала думать, что написать Франческе. В конце концов, она написала, что уезжает и не хочет, чтобы ее удерживали, и что она напишет подробно, когда приедет в Лондон. На конверте Тони подписала имя Франчески.

Казалось, целая вечность прошла, пока замок наконец не затих. Никогда прежде Тони не слышала так отчетливо все звуки и шорохи ночи. Несколько раз она замирала, когда ей чудились шаги, но потом все стихало. Замок заснул.

Она взглянула на часы. Только что пробило полночь, до прихода слуг оставалось семь часов и не более восьми до того, как Франческа встанет и обнаружит записку.

Открыв дверь комнаты, она постояла немного, прислушиваясь, не раздастся ли где-нибудь посторонний звук, а затем взяла свои чемоданы и жакет и положила конверт, адресованный Франческе, в карман. Крадучись, она прошла по коридору, миновав спальню графини, и спустилась по лестнице. Без света все казалось незнакомым и призрачным, и только по памяти она смогла найти дорогу. В холле на столике тускло горела лампа, и она положила конверт на медный поднос подле нее. Затем она открыла дверь в коридор, а потом и наружную дверь дома.

Двор был пуст, и только откуда-то издалека доносился лай собаки, которая, наверное, услышала ее шаги. Стараясь держаться на всякий случай в тени, Тони направилась к гаражу. Она знала, что шофер не запирает гараж, и взять одну из машин не составляет труда.

Дверь гаража представляла значительные трудности. Она скрипела на петлях, и Тони застыла в страхе, услышав этот звук. Но кроме лая собаки, других посторонних звуков не было слышно. В гараже стоял огромный лимузин, в котором изредка ездила графиня, так стоял также запыленный лендровер, которым пользовалась прислуга для поездок за покупками в Перейру. Хотя брать машину без спроса Тони было неприятно, она решила воспользоваться лендровером, менее шикарным из двух машин. Ключ зажигания был на месте, но двигатель оказался капризным, и ей не сразу удалось завести машину. От нервного напряжения руки ее дрожали, когда она выезжала из гаража, направляясь по перекидному мосту прочь от замка.

Сориентировавшись, Тони повернула на восток, к Перейре. Эстрада была всего лишь рыбацким поселком, а в Перейре она сможет легко затеряться.

Лунный свет заливал дорогу, но ей все равно было немного страшно. Она никогда раньше не ездила ночью, да и вообще не водила машины с тех пор, как разбились в катастрофе ее родители. И что она будет делать, если лендровер сломается или кто-нибудь попытается остановить ее? Она попыталась отвлечься от неприятных мыслей, подумав о чем-нибудь другом, например, о Лондоне. Совсем неплохо было бы вновь оказаться в своей комнате, которую владелица обещала оставить ей за чисто символическую плату. Она сможет вновь повидаться со своими подругами. Даже в агентстве, может быть, будут рады ее видеть.

И только щемящая боль в сердце предупреждала ее, что не все будет просто. Нелегко будет забыть Эстраду, замок, графиня, Франческу — и Рауля.

Тони испытывала острое чувство потери, когда думала о Рауле, о том, как он отреагирует, узнав, что она уехала. Он недооценил ее, если решил, что она смирится и будет покорно ждать, пока он придет и овладеет ею. Она с горечью улыбнулась. Овладеет! Какое странное слово — несовременное, совсем не подходящее для графа.

Дорогу перед самой машиной перебежал кролик, и Тони так испугалась, что резко повернула руль, чуть не свалив лендровер в кювет. Это встряхнуло ее, вернув к реальности. Нельзя отвлекаться, когда ведешь машину. На то, чтобы раскаиваться и сожалеть, у нее скоро будет много времени.

Приближалась Перейра, и Тони снова бросила взгляд на часы. Было только половина третьего, и первый поезд мог пойти не раньше, чем через четыре часа. Она подъехала к вокзалу и поставила машину в стороне в надежде на то, что полицейские поленятся идти к ней и спрашивать, что она тут делает в такую рань. Пальцы ее, так долго сжимавшие руль, онемели и плохо слушались, когда она закуривала сигарету.

Ничто так не мучительно, как долгие бессонные часы перед восходом солнца, проведенные в раздумьях. Весь мир как будто спит, только она бодрствует. Тони наблюдала, как солнце медленно окрашивало небо розовым светом, и почувствовала, как у нее на глаза навертываются слезы. Наверное, она в последний раз видит восход солнца в Португалии. Вот отчего было сейчас так тяжело на сердце.

Оставив лендровер, она взяла чемоданы и вошла в здание вокзала. В дверях стоял сонный португалец.

— Простите, вы говорите по-английски?

— Немного, — сказал он, равнодушно глядя на нее.

— Вы не могли бы мне сказать, когда отходит поезд в Лиссабон?

Человек посмотрел на станционные часы.

— Через час, а билет у вас есть? Тони покачала головой.

— Пойдите и выпейте пока чашечку кофе, — проговорил он нехотя. Она кивнула в знак благодарности и пошла в буфет.

Поезд опаздывал, и хотя она понимала, что не может его пропустить, она безумно волновалась и все время смотрела, не преследуют ли ее, не наблюдают ли за ней.

В Лиссабон она приехала уже в середине дня, усталая, разгоряченная, в подавленном состоянии. По пути поезд делал остановки на каждой маленькой станции, и солнце безжалостно било в окна. Зайдя в станционный буфет, она съела сэндвич и выпила чашку кофе. Не то, чтобы она была голодна, но та слабость, которую она испытывала, во многом объяснялась тем, что она давно не ела.

Найдя в кошельке несколько мелких монет, Тони позвонила в аэропорт. Ей предложили билет на вечерний рейс, и она с благодарностью согласилась. По крайней мере, ей не придется тратить свои скудные средства на номер в отеле.

Она провела несколько часов в тени Национальной библиотеки, а потом, наскоро перекусив, взяла такси и поехала в аэропорт. Глаза ее слипались, а чемоданы, казалось, становились тяжелее с каждым шагом. Огни аэропорта, яркие и бездушные, притягивали ее к себе, и словно во сне, она вошла в здание и присела, ожидая, когда объявят ее рейс. Но как только она устроилась в кресле самолета, то позволила себе расслабиться и забыть хоть на время все свои заботы.

Стюардесса не будила ее, пока самолет не приземлился в аэропорту Лондона, и к этому времени Тони уже ничего не чувствовала.

Глава 8

Миссис Моррис очень удивилась, увидев Тони.

— О, мисс Морли! — воскликнула она, — я никак не ожидала, что вы вернетесь домой раньше, чем через шесть месяцев, как вы и говорили.

Тони вздохнула.

— Моя работа там закончилась, — сухо сказала Тони. — А что случилось? Вы сдали мою комнату?

— Ну, можно и так сказать.

Тони почувствовала себя смертельно усталой.

— Что это значит, миссис Моррис? Как мне вас понимать?

Миссис Моррис сложила руки на своей костлявой груди.

— Видите ли, мисс, моя дочь Сандра ушла от мужа. Они поссорились, как это часто бывает, и я разрешила ей пожить у вас в комнате.

— Понимаю, — Тони сгорбилась. — Все понимаю. А как же мои вещи? — В комнате, когда она уезжала, оставалось несколько книг и фотографий, а также кое-какие вещи, которые она хранила у себя, когда после смерти родителей их дом был продан, — Я их положила в большой чемодан, который храню в кладовке под лестницей. Я ведь не могла предположить, что вы вдруг явитесь, как снег на голову, никого не поставив заранее в известность.

Тони почувствовала себя ужасно одинокой. Ее комната всегда казалась Тони тихим оазисом в бурном море жизни. Теперь у нее и это ее отобрали.

— Да, миссис Моррис, — сказала она устало, — вы не могли знать, что я вернусь. — Она оглянулась. — У вас есть другая комната?

— Сейчас, к сожалению, нет. Господин из номера 10, может быть, через пару дней съедет, и тогда вы можете занять эту комнату.

— А до этого? Что вы предлагаете мне делать до этого?

— Ну, я не знаю, мисс, — ворчливо ответила миссис Моррис. — Разве вы не можете пойти в отель? Я хочу сказать: ведь вы только что вернулись из Португалии, вы там работали — вы ведь вернулись не без гроша в кармане, правда? Тони чуть не заплакала. Ей хотелось крикнуть миссис Моррис, что у нее не было никакого права сдавать ее комнату без разрешения, пока Тони платила за нее, что она не имела права трогать ее вещи, заталкивая их в какой-то сундук в кладовке под лестницей. Но она слишком устала и расстроилась. Снова берясь за чемоданы, она лишь отрицательно покачала головой и, не произнеся ни слова, открыла входную дверь.

— Так вы хотите занять комнату мистера Бейли, если он съедет, мисс? — крикнула ей вслед мисс Моррис.

Тони не оглянулась. Ей казалось, что все рушится, земля уходит из-под ног, и она боялась, что если она еще немного поговорит с миссис Моррис, то окончательно потеряет контроль над собой. Поэтому она вышла, села в автобус, доехала до вокзала Виктория и оставила чемоданы в камере хранения. Ей предстояло найти себе работу и жилье.

Уже к вечеру она нашла и то и другое. Молодоженам, живущим в Бейсуотере, нужна была няня к их трехлетней дочери Сьюзан. Хотя агентство посылало им трех кандидатов, Мейсоны решили, что они им не подходят. Они хотели, чтобы няня была молодая, и Тони им понравилась. Они взяли ее с месячным испытательным сроком, предложили отдельную комнату с телевизором и ванной; при этом на ее попечении была только Сьюзан. У них была и другая прислуга, и Тони считала свою работу просто синекурой.

И в самом деле, дни, которые последовали за этим, были для нее спокойными и относительно счастливыми. Она немного восстановила прежнее чувство уверенности в себе. С Мейсонами было довольно легко ладить. Диана Мейсон была манекенщицей, а так как она была хороша собой, то Тони подумала с облегчением, что ее муж вряд ли обратит внимание на няню своей дочери. Несмотря на свою внешность, Диана относилась к людям с теплотой и дружелюбием и очень быстро поняла, что ее новая гувернантка не так уж спокойна и счастлива, как могло бы показаться. Что-то в широко расставленных глазах Тони, где иногда отражалась боль, говорила Диане, что девушка недавно пережила эмоциональное потрясение. Тони стала молчаливой, держалась отчужденно, и Диана часто задумчиво наблюдала за ней, не стремясь доискаться причин. Тони была довольна этим. Она не желала делиться пережитым с кем бы то ни было.

Сьюзан была маленькой рыжеволосой девочкой, совсем не капризной. Иногда, конечно, она выкидывала фортели, но это случалось очень редко. Эндрю Мейсон был адвокатом, практика его росла. Это была очень хорошая, спокойная семья, и Тони благодарила за это судьбу. Вся атмосфера в доме Мейсонов действовала на нее успокаивающе, и через пару недель она здесь совершенно освоилась.

Если она и позволяла себе когда-нибудь думать о Рауле, то всегда с каким-то страхом, что в один прекрасный день он найдет ее и отомстит, ей очень хотелось спросить Эндрю Мейсона, не слышал ли он что-нибудь об разбирательстве дела Поля Крейга, обвиняемого португальским графом, но сама же распекала себя за вою глупость. Ну как она могла задать такой вопрос?

И все же это ее очень беспокоило. Дни шли, волнение не проходило, и она решила, что, наверное, следовало бы позвонить Полю и узнать, как обстоят дела.

Как-то вечером, когда Мейсону ушли в театр, Тони почувствовала, что не может больше оставаться в неведении. Она нашла номер Поля в телефонной книге и позвонила. Ей ответил женский голос.

— Алло? Кто это?

— Я… Поль Крейг здесь живет? — заикаясь, спросила Тони.

— Кто ее спрашивает? — Голос звучал холодно.

— Знакомая, — коротко ответила Тони. — Он дома?

— Да, он здесь. Вы хотите с ним поговорить? Хотела ли она этого? Тони заколебалась.

— Я… то есть, да, если можно.

Она услышала приглушенные голоса, очевидно, спорившие о чем-то, а потом голос Поля:

— Слушаю, кто это?

— Это я, Тони.

— Тони? Господи, откуда ты явилась?

— Ты сам знаешь, откуда.

— Но ведь ты исчезла три недели тому назад!

— А ты-то откуда знаешь?

— Откуда я знаю? Боже правый, я это прекрасно знаю. Ведь мой дядя все это время мечет здесь громы и молнии.

— Рауль? — тихо спросила Тони.

— Рауль, кто же еще? Ты теперь так его зовешь?

— Перестань, Поль! — воскликнула Тони, чувствуя неловкость. — Но ты… скажи мне, твой дядя угрожал тебе преследованием?

— Преследованием? — Поль был потрясен. — Господи, он угрожал мне всем на свете, но преследовать меня? Да за что же, разве я виноват в том, что ты исчезла!

— Не в этом дело. Дело в деньгах, как с ними?

— О каких деньгах ты говоришь?

— Ты разве сам не знаешь? О той сумме, которую Рауль тебе дал, когда ты уезжал из Эстрады.

— А, ты имеешь в виду те деньги? — Поль говорил теперь довольным тоном. — Никогда не ожидал, что Рауль может быть таким щедрым! Очевидно, он очень хотел, чтобы я уехал.

Тони ничего не понимала.

— А он уехал обратно в Португалию?

— Еще нет, а что?

— Просто мне интересно, — ответила Тони, немного дрожа.

— Эй, погоди, а адрес-то у тебя какой? — торопливо воскликнул Поль. — Ради Бога, не вешай трубку! Скажи мне сначала адрес.

— Зачем?

— Для дяди Рауля, конечно. Он хочет поговорить с тобой.

— А я этого не хочу, — резко ответила Тони. Так, значит, все это время он ее обманывал! Он никогда и не собирался подавать в суд.

— Погоди, Тони! Эй, послушай!

Но Тони уже положила трубку, и какое-то время сидела, чувствуя, как ее охватывает прежнее волнение. Не совершила ли она ошибку, вернувшись в Лондон, туда, где он непременно будет ее искать, если и в самом деле он приезжал за этим? Ведь она могла уехать в Лидс, Бирмингем или даже в Глазго — куда угодно! Видно, сама судьба помогла ей, когда миссис Моррис отдала ее комнату своей дочери. Если бы не это, Рауль уже нашел бы ее там и тогда — что тогда?

Погода ухудшалась, и опять похолодало. Осень яростно брало свое, и улицы были засыпаны опавшими листьями. Тони повела Сьюзан в зоопарк. Закутавшись в теплые пальто и обвязавшись шарфами, они смотрели, как играли медведи, отделенные от зрителей рвом. Интересно, неожиданно подумалось Тони, что бы она испытывала, если бы привела сюда своего ребенка? Конечно, все зависело от того, кто был бы его отцом. А раз она вряд ли когда-нибудь выйдет замуж, то, вероятно, никогда этого и не узнает.

Они вернулись домой ближе к вечеру, с лицами, разгоревшимися от холода. Диана была дома и весело приветствовала их.

— Ну, дорогая, — обратилась она к Сьюзан, — вы хорошо провели время?

— Да, мамочка, мы видели столько зверей, — сказала Сьюзан, пока Тони снимала с нее пальтишко. — Мы опять пойдем туда?

— Очень может быть, дорогая. Тони, к вам пришли.

Тони почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. Диана схватила ее за руку.

— Дорогая, что с вами, вы боитесь? Тони отрицательно покачала головой.

— Нет, ничего. А кто это, миссис Мейсон? Диана нахмурилась.

— Видите ли, дорогая, он сказал, что он граф. Тони страстно захотелось повернуться и убежать, но дверь открылась, и появился Рауль. Тони поняла, что бежать ей некуда.

— Итак, Тони, я наконец-то нашел вас. Диана несколько мгновений смотрела на них, а затем, взяв за руку Сьюзан, которая не хотела уходить, исчезла за дверью. Тони начала было снимать пальто, но граф сказал резко.

— Подождите. Мы куда-нибудь пойдем. Ведь мы не можем здесь разговаривать.

Тони наклонила голову, вся дрожа, несмотря на то, что в доме было тепло. Он пошел взять пальто и вернулся в теплой каракулевой шубе, надетой поверх его темного костюма. Он выглядел очень интересным. Тони заметила, что он похудел, а морщины на его лице и шрам стали видны более отчетливо.

Не говоря более ни слова, он вывел ее из квартиры, пошел за ней вниз по лестнице, а оттуда — в сгущающиеся сумерки октябрьского вечера. Они пересекли двор, в который выходили двери роскошных коттеджей, и он распахнул перед ней дверь темно-зеленой машины. Рауль помог ей сесть, а затем, обойдя машину, сел и сам. Впервые они сидели одни в машине. Его колено чуть касалось ее ноги, и, казалось, от этого прикосновения по всему телу Тони проскакивает электрический ток.

Он завел мотор и плавно и уверенно вывел машину со стоянки на шоссе. Потом он повернул на восток, сосредоточив все свое внимание на потоке машин. У Тони было достаточно времени, чтобы, рассматривая его, строить догадки о том, что было у него сейчас на уме.

Наконец они подъехали к маленькому парку у реки. Рауль вывел машину на стоянку и остановился. Вынув сигареты, он протянул пачку ей, а когда она отрицательно покачала головой, закурил сам, по-прежнему не проронив ни слова. Когда же он заговорил, голос его звучал глуховато, даже немного с хрипотцой.

— Почему ты так поступила? — пробормотал он.

— Вы хотите знать, почему… почему я уехала?

— Вот именно. — Его акцент стал сильнее. Тони пожала плечами.

— Вы знаете, почему. Поймете, если захотите. У вас и в мыслях не было подавать в суд на Поля. Вы просто пугали меня, чтобы я осталась в Эстраде!

Невидящим взором она смотрела я окно машины. Ей было трудно говорить с ним, сохраняя спокойствие.

— А ты никогда не думала, почему я тебя там задерживаю? — воскликнул он сердито. — Тони, черт возьми, посмотри на меня!

Тони продолжала смотреть в окно.

— Вы ведь оказали мне, почему решили удерживать меня. Мне не пришлось об этом думать!

— И ты поверила, что я на это способен? Она резко повернулась к нему:

— А что я должна была делать? Конечно, я поверила! Ведь вы собирались это сделать! Он глубоко затянулся.

— Если бы я действительно собирался так сделать, неужели ты думаешь, что ты бы все еще… О, Тони! Я так стремился, Господи, я так хотел, чтобы ты принадлежала мне. Неужели ты думаешь, что я отказался бы осуществить то, что хотел, если бы считал, что ты… опытная женщина?

Тони почувствовала, что силы совершенно покинули ее.

— Что… что ты хочешь сказать? Я ничего не понимаю.

— Да, ты не понимаешь.

Она опустила голову. Волосы ее были завязаны высоким узлом, а обнаженная шея казалась беззащитной. С глухим восклицанием он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Господи, Тони! — произнес он. — Что ты со мной делаешь!

Тони взглянула на него и увидела в его глазах страсть.

— Рауль!.. — пробормотала она. — Я не понимаю тебя.

— Да? Разве? — резко воскликнул он, гася сигарету нетвердой рукой.

Тони никогда раньше не видела его в таком состоянии. Он всегда был таким спокойным и держал себя высокомерно, кроме тех случаев, когда обнимал ее, но и тогда он вел себя так, что ей казалось: он просто дает воли страсти, за которой нет подлинного чувства.

— Каких слов ты от меня ждешь? Неужели тебе не понятно, что со мной происходит?

Тони покачала головой. Ей так хотелось верить, что чувства ее не обманывают, но она боялась. Произошло слишком многое. Сделано так много ошибок. Что хорошего могло из этого получиться?

Рауль схватил ее за плечи.

— Хорошо, хорошо, — произнес он, с видимым усилием стремясь сдерживаться. — Ты заслужила объяснения, я знаю. Но прежде скажи мне, пожалуйста, что я не ошибаюсь: ты ведь любишь меня хоть немного, правда. Тони?

У Тони пересохло в горле.

— Почему? Почему я должна доставлять тебе такое удовольствие? — нетвердым голосом спросила она.

— Бог мой! — взорвался он, резко привлекая ее к себе. — Вот почему!

Его губы слились с ее губами в яростной страсти, и так долго сдерживаемые эмоции прорвали плотину его природной сдержанности. Он целовал ее и раньше, но так — никогда, и она чувствовала, что он вздрагивает в ее объятиях. Пальцы его вырвали заколки из ее волос, мягким шелковым каскадом упавших ей на плечи. Рауль спрятал в них лицо.

— Ты же видишь, что со мной делаешь, — сдавленно произнес он. — ничего подобного со мной никогда не было. Я люблю тебя, ты мне необходима, я жить без тебя не могу. За эти несколько недель я чуть с ума не сошел, не зная, где ты, с кем ты!

Тони попыталась вести себя спокойно.

— Ты… ты искал меня? — робко спросила она.

— Я все перевернул в поисках тебя, — поправил он ее, несколько отстраняясь, чтобы лучше ее видеть. — С того самого дня, как ты сбежала.

— Но почему? Почему ты не позволил мне просто уехать? У тебя есть Лаура.

— Не говори мне о Лауре, — сказал он холодно. — Между нами нет ничего общего. — Тони почувствовала высокомерие в его тоне и вздрогнула. — Она говорила с тобой, разве не так? В тот день, когда ты уехала из Эстрады?

Тони утвердительно кивнула головой.

— Луиза сказала, что она приезжала к тебе. Мне показалось странным, что она уехала до того, как вернулись мать с Франческой. Я повидался с Лаурой и узнал от нее правду!

На мгновение Тони пожалела Лауру, которая верила, что имеет так много, но в действительности не имела ничего.

— А каким образом ты нашел меня? Он взглянул на нее рассерженно.

— Погоди, сначала я должен объяснить тебе некоторые вещи. Я должен начать с того дня в Лиссабоне, когда я чуть не сбил тебя машиной. Я так рассердился на тебя, а ты так отличалась от всех женщин, которых я знал. Ты заинтересовала меня, и я был почти уверен, что я тебе тоже понравился! — Он вынул сигарету, зажег ее и продолжал. — Ты мне можешь не поверить, но на следующий день я отправился в гостиницу разузнать о тебе. Когда я выяснил, что ты уже уехала, я безумно рассердился. — Он слегка сощурился. — А владелец гостиницы сказал мне твое имя. Сеньорита Морли, сеньорита Антония Морли!

— Так значит, ты знал…

— С самого начала! Когда я увидел тебя в Эстраде в роли невесты Поля, ты разожгла мое любопытство. Я думал, что ты выше таких выходок. А потом, когда Лаура сказала мне, что видела тебя у де Калей, я заинтересовался еще больше.

— Поэтому ты и поехал в Лиссабон?

— Конечно! А когда вернулся, узнал о несчастном случае. Ты не можешь себе представить, что я испытывал! Я хотел причинить тебе боль, заставить страдать — и не только за то, что ты, как я думал тогда, способна была заигрывать с таким человеком, как Мигель де Каль.

— Но ведь все это было не правдой! — в отчаянии воскликнула Тони.

— Теперь-то я это знаю. А тогда у меня были только те факты, о которых мне стало известно, и они складывались в довольно неприглядную картину. И вот, когда я увидел тебя в постели, такую беспомощную и одинокую, я понял, что мои чувства к тебе не ограничиваются простым желанием физической близости!

Щеки Тони запылали.

— Поэтому я решил проучить тебя и в то же время выяснить, на самом ли деле ты настолько плохая или тебя оговорили. Когда я коснулся тебя, я понял, что ты неравнодушна ко мне, и, наверное, какое-то шестое чувство подсказало мне, что ты совсем не такая, как я думал раньше. И я решил задержать тебя в замке, чтобы видеть тебя, говорить с тобой, быть с тобой рядом. А принуждая тебя вступить со мной в отношения, которых ты так боялась, я тем самым наказывал тебя. Мне причинили боль, а я к этому не привык.

— И тогда ты сделал меня гувернанткой Франчески?

Он улыбнулся.

— Это было вдохновение, поверь мне.

— А Поль?

Улыбка сошла с его лица.

— Лаура рассказала тебе об Элизе?

— Да.

— Тогда ты поймешь мои чувства к Полю. Элиза и я не были настоящими возлюбленными, мы были друзьями и жили вместе. Я боролся за нашу семью ради Франчески! — Он пожал плечами. — Поль не смотрел на их связь серьезно. Я это видел, но я не мог убедить в этом Элизу. — Он вздохнул. — Но теперь все это в прошлом. А главное. Тони, это будущее. Да, я использовал Поля, чтобы удержать тебя в Эстраде, я это признаю, но только потому, что я боялся, что ты уедешь, несмотря на чувство ко мне. Ты ведь любишь меня, Тони?

Тони облизнула пересохшие губы.

— Да, я люблю вас, но жить с вами не стану. Даже в полутьме она увидела, что на его лице появилось страдальческое выражение.

— Господи, Тони, но почему, почему?

— Я… я тоже только человек, — прошептала Лона. — Я хочу иметь настоящий дом и настоящую семью. Я хочу иметь детей.

— А я не могу тебе всего этого дать, ты считаешь?

Тони взглянула на него широко раскрытыми глазами.

— А разве можете?

— Конечно! Если тебе не нравится в замке, ты можешь жить в Лиссабоне.

— Рауль, перестань, — она зажала уши. Он смотрел на нее в ужасе.

— Неужели брак со мной так тебе неприятен? — простонал он. — Неужели шрам так отталкивает тебя, хотя ты пытаешься это отрицать?

Тони не могла поверить своим ушам.

— Брак? — выдохнула она в изумлении. — Ты говоришь о замужестве?

— А о чем же еще? — Лицо его прояснилось. — Бог мой, Тони, похоже, ты думала, будто я предлагаю что-то другое!

— Да… да. — Тони почувствовала, как слезы катятся по ее щекам.

— Ты сошла с ума! Просто сошла с ума! — прерывающимся от волнения голосом произнес он, привлекая ее к себе. — Но я заслужил это. Прости меня, прости!

Она обвила его шею, беспомощно прижимаясь к нему, пока он не сказал немного хрипло:

— Тони, я ведь живой человек, и я так хочу тебя… Еще немного, и мне просто невозможно будет отпустить тебя!

Тони покраснела, но нежный теплый румянец сделал ее лицо еще прекраснее.

— О, Рауль, — сказала она, — я тебя обожаю, и я выйду за тебя замуж, когда ты только скажешь.

— Скоро. Это должно быть скоро, — пробормотал он, и в голосе его слышались любовь и нежность. — Нужно только немного отдохнуть, и мы поедем вместе, ты и я, ладно?

— О, да, да! Но как ты нашел меня? — Теперь она хотела знать все подробности. Она чуть не рассмеялась, вспомнив, с каким страхом ждала его мести — но какой сладкой оказалась эта месть!

Рауль откинулся на сиденье.

— Когда Франческа нашла твою записку, она сразу же позвонила мне. К несчастью, меня не было на месте, и я узнал о твоем отъезде только на следующий день. Если бы она нашла меня раньше, я бы смог перехватить тебя в аэропорту. А так я только получил подтверждение авиакомпании, что ты вылетела накануне. Я немедленно полетел в Лондон, получив твой адрес у де Калей. Именно тогда я вынудил Мигеля рассказать мне о ваших с ним отношениях. Мы были с ним одни, и он начал хвастать своими успехами, — сказал он с яростью. — Но он хвалился недолго. Я не мог его не ударить.

Тони прижалась к нему.

— Ну, и что же дальше?

— Твоя хозяйка в Лондоне рассказала, что ты вела себя как-то странно, когда узнала, что она поселила свою дочь у тебя в комнате. И после этого я подумал, что все потеряно. Но я стал ходить из одного агентства в другое, надеясь все же найти тебя. Поль ничего не знал о тебе. И только сегодня я добрался до агентства, которое послало тебя к Мейсонам. Конечно, я сразу же туда поехал. Мейсон была очень любезна и проявила внимание, хотя я думаю, она не поверила, что я действительно граф. Ей, наверное, показалось, что я очень сердит и говорю не вполне связно. Так это и было на самом деле! Он вздохнул.

— Даже сейчас я не могу до конца поверить в то, что это ожидание закончилось. Никогда не делай так больше, Тони. Я не думаю, что смогу пройти через это еще раз!

Потянувшись к нему, Тони поцеловала его в щеку.

— А Франческа, она что скажет? Он чуть улыбнулся.

— Франческа не сомневается в моих чувствах к тебе, — произнес он, гладя кончиками пальцев ее щеку. — Я вел себя, как одержимый, когда заехал в Эстраду неделю назад, чтобы узнать, не получали ли они от тебя каких-нибудь известий.

— Но как она к этому отнесется? — не отставала Тони.

— Думаю, положительно. Она всегда была очень одинока. Ей не помешает иметь братьев и сестер, заботиться о них, любить их!

На щеках улыбающейся Тони проступили очаровательные ямочки.

— Это звучит восхитительно, — проговорила она.

— Так оно и будет, — заверил ее Рауль, заводя мотор, и Тони с радостью предоставило ему право принимать все решения, полностью полагаясь на него.