Глава 4

ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОХОД

С широкой уверенной улыбкой на лице и сильно бьющимся сердцем адмирал Генри Морган обходил беспорядочный лагерь, который организовали его люди на низкой, песчаной косе вдоль берега реки Чагрес, которая тянулась у форта Сан-Лоренсо. Да, форт был взят, но ценой каких потерь в его и так небольшой по численности армии! К тому же он потерял Джо Брэдли, за которого был готов отдать почти любого из своих офицеров.

Потеря опытного ветерана и тридцати его отборных людей сама по себе была достаточно серьезна, но у него оставалось еще больше сотни раненых, которые стонали или тряслись в ожидании своей очереди под нож или пилу Ричарда Брауна и Яна Эксквемелина.

Моргану с его свирепой натурой было нелегко предоставить ведение боевых действий полковнику Брэдли, но он решил, что так будет умнее, и поручил ему сложную задачу прорваться сквозь мощную оборону крепости Сан-Лоренсо. Ветеран со своими вымуштрованными солдатами показал такое знание стратегии в соединении с отчаянной храбростью и военным искусством, каких не видели в Новом Свете со времен конкистадоров.

Хотя испанский командующий дон Педро де Лисадо де Урсуа сражался с такой же отчаянной решимостью, как и благородный Кастельон в Порто-Бельо, не выжил ни один солдат из его гарнизона, насчитывавшего триста шестьдесят человек.

Положение Моргана еще больше усугублялось потерей «Удовлетворения» и трех транспортных судов, которые уничтожил неожиданный шквал в устье реки Чагрес, последовавший за трудной победой полковника Брэдли.

Со своего места Моргану было видно людей, которые разбирали обломки. Единственное утешение заключалось в том, что никто не пострадал; это тоже много значило.

Только к концу первой недели у стен Сан-Лоренсо он смог оценить, насколько серьезно положение его армии. Заняв Сан-Лоренсо — а он никогда не забывал урока, полученного в Гранаде, — и оставив часть команды стеречь корабли, он пересчитал оставшихся людей. Для похода на Панаму у него набралось не пять тысяч солдат, как он хвастал летом на Ямайке, а всего тысяча четыреста ободранных и плохо дисциплинированных пиратов.

Шпионы доносили об укреплениях у Лос-Бракаса, а индейцы и дезертиры рассказывали, что в саванне проходил большой набор рекрутов. Давно обращенные в католичество, новые рекруты легко верили в то, что их долг состоит в том, чтобы уничтожить английских демонов.

И словно в довершение полосы невезения, начавшейся со смерти Брэдли и потери судов с продовольствием, его ждал еще один потрясающий удар. К Моргану подошли Джекмен и кузен Бледри с таким видом, словно им уже накинули веревку на шею. Бледри в отчаянии стукнул себя кулаком по руке.

— Клянусь Богом, Гарри. Наши дела плохи. В вяленом мясе и продуктах, которые мы взяли на Коровьем острове, завелись личинки и долгоносики.

— Говори тише, черт тебя побери! — оборвал его Морган. — Ну хоть часть-то съедобна?

— Нет, — ответил Бледри. — Продовольствие все испорчено, от него даже мавра стошнило бы.

— А как же маис, можно кормить людей кашей из маиса.

— Можно попробовать, но там больше долгоносиков, чем зерна, — грустно заметил Джекмен. — Та буря на обратном пути с Санта-Каталины промочила почти все наши запасы. У нас едва хватит продуктов для того, чтобы накормить охрану в крепости.

Морган пригласил двух офицеров войти в палатку.

— Ни слова матросам, отвечаете за это головой. Если они узнают, то никто из них не согласится выступить в поход.

— Поход? — Бледри бросил на младшего брата недоверчивый взгляд и почесал багровый нос в фиолетовых прожилках. — Гарри, если ты все еще мечтаешь о походе, то это чистое безумие, ты просто с ума сошел.

— Так говорили и раньше, — буркнул адмирал. — Энох, на сколько нам хватит еды из расчета на тысячу двести человек?

— На полтора дня, — коротко доложил уроженец Новой Англии. — И это если кормить впроголодь. А сколько времени нам понадобится, чтобы пересечь перешеек, ты подсчитывал?

— Шесть дней, — последовал ответ. — Если нам не придется драться по дороге. Но людям придется идти. Клянусь Богом, я сделаю то, что задумал.

Вице-адмирал Коллиер вошел в палатку как раз вовремя, чтобы услышать последние слова Моргана. Он тяжело уселся и вытер мокрые лицо и шею.

— На этот раз донов вовремя предупредили, а Панама расположена не рядом с нами, и до нее еще идти шестьдесят миль через реки, болота, горы и джунгли.

Морган огляделся.

— Это правда, Эдвард, хотя я не помню, чтобы спрашивал твое мнение. Но все равно, мы выходим завтра тремя отрядами. Я возглавлю передовой отряд, и моим главным помощником будет полковник Принс; ты, Коллиер, примешь командование основным подразделением, а старый Джек Моррис будет у тебя лейтенантом — он очень полезен в таких делах; а что касается тебя, Бледри, тебе остается самая трудная задача, ты будешь прикрывать наши тылы, но тебе помогут Джекмен и Том Морган.

Адмирал резко отмахнулся от вьющихся вокруг москитов.

— А теперь постарайтесь приободрить людей.

— Приободрить? Боже Всевышний, да для того, чтобы развеселить этих унылых собак, нам придется три дня перед ними польку выплясывать, — возмутился Коллиер. — Скажу прямо, Гарри. Я считаю, что в этот раз ты нацелился на кусок, который не сможешь проглотить. Давай смотреть правде в глаза, старина, мы должны учесть большие потери в походе от укусов ядовитых змей, крокодилов, стрел индейцев и, что хуже всего, от болотной лихорадки.

Морган выпятил небритый подбородок.

— Ты что же, думаешь, что я не взвесил все «за» и «против»? К черту тебя с твоими страхами! Мы победим, несмотря на то, что нам пока не везет. А теперь убирайтесь, вы все, и прикажите раздать еду.

Взмокшие и раздраженные жуткой жарой и почти невыносимой влажностью, командиры отрядов вышли прочь.

Быстрый стук молотков, которыми размахивали матросы, занятые починкой стен и укреплений Сан-Лоренсо, разносился по зеленым холмам вдоль Чагреса. Дым полутысячи костров поднимался из-за длинной песчаной косы, на которой расположилась армия пиратов Ямайки. Некоторые из наиболее уставших людей уже храпели, невзирая на укусы полчищ мух, которые днем сменяли комаров.

Ободранные, нередко босые и обросшие бородами, пираты представляли собой не самое приятное зрелище. Большинство из них носило широкие соломенные шляпы, чтобы защитить головы от убийственного солнца.

Несмотря на все усилия Моргана равномерно распределить неангличан среди своих соотечественников, французские и голландские пираты настояли на том, чтобы расположиться отдельно, и теперь держались особняком, мрачные и настороженные.

Ямайская армия выступила 9 января 1671 года. Эту дату навсегда запомнили в Новом Свете. Тысяча четыреста человек — часть пешком, часть на лодках — двинулись вверх по Чагресу.

Обливающийся потом Морган сидел в головной пироге и ободрял двух испанских предателей, которых он захватил в плен в Санта-Каталине. Они уверили его, что если все пойдет благополучно, то экспедиция может достаточно спокойно добраться вверх по реке до Круса — то есть проделать почти половину пути до Золотого города.

Пираты горланили песни на полудюжине языков, дружно работали веслами и находили время, чтобы полюбоваться на огромные стаи уток, других водоплавающих птиц и красочных макао и попугаев, которые тысячами порхали вокруг. В то же время они недовольно бурчали по поводу скудной порции еды, выданной им Джекменом на целый день.

К счастью, ожидаемого в Лос-Бракасе сопротивления не последовало. Соблюдая величайшую осторожность, Морган повел вперед свой авангард и обнаружил жалкие, только что оставленные укрепления и еще дымившиеся костры. Враг не мог уйти далеко, потому что стервятники еще не успели приступить к трапезе на остатках обеда. Адмирал был огорчен тем, что не удалось взять пленных — ему позарез нужна была более свежая информация, чем та, которую могли предоставить ему дезертиры.

Стояла жара. За последние дни не выпало ни одного дождя, поэтому на второй день большие лодки стали застревать на невидимых мелях или натыкаться на песчаные косы.

— Если так пойдет дальше, — сказал Морган полковнику Норману, — нам придется уже завтра оставить барки и их груз на берегу.

Панчо Гальего, главный проводник, кивнул и поддержал Моргана:

— Никогда за много лет я не видел, чтобы Чагрес так обмелел в январе, дон Энрике. Обычно так много мелей и подводных камней обнажается лишь в конце февраля. Но не расстраивайтесь, о лучший из адмиралов, не так трудно идти пешком вдоль реки.

— Вот уж нет! — рявкнул полковник Принс, стряхивая с руки блоху. — Ты когда-нибудь пробовал тащить на себе по такой жаре порох, боеприпасы и аркебузы весом в четырнадцать фунтов каждая? И при этом продираться через непроходимые джунгли?

— Гальего знает, что говорит. — Морган бросил тревожный взгляд через плечо и выругался, увидев, как растянулись лодки. А если их подкараулит засада и неожиданно откроет огонь, что тогда? — Крикни этим олухам в третьей барке, чтобы гребли шустрее.

События развивались именно так, как все и боялись; ни одна из лодок не могла плыть дальше.

Подбадривая свой передовой отряд вступить в ядовитую зеленую тьму за причудливым сплетением лиан и ползучих растений, Морган отдал приказ, чтобы все плавсредства были оставлены под охраной. Мнения Коллиера, Тома Моргана и других ветеранов совпали. Невозможно тащить с собой пушки по дороге, по которой даже пехота пробирается с трудом.

Разбив лагерь на берегу реки, где их атаковали полчища гнуса и москитов, армия этим вечером поглотила жалкие остатки взятой с собой провизии и не нашла ничего съедобного в болотах и топях вокруг. Непривычные к звуку стольких голосов и треску веток, обезьяны, птицы, броненосцы и даже вялые ленивцы разбежались, так что охотникам попались только случайно оставшиеся больные или молодые звери.

— Никогда не видели таких густых джунглей, — бурчали люди полковника Принса на следующий день. — Эти лианы такие же твердые, как сердце шлюхи на Topтуге.

Однако, поплевав на пальцы, они принялись палашами прорубать проход в стене растительности вдоль реки. Спустя полчаса идущий впереди флибустьер остановился, он так обессилел, что даже не мог отбиваться от насекомых. Другой пират грубо выругался, когда Морган толкнул его вперед на смену выбившемуся из сил передовому.

К полудню индейцы из дружеского племени принесли новость, которую Морган предпочел бы не слышать. Дрожащими, высокими голосами они быстро рассказывали. Ради всего святого! Англичанам лучше быть осторожными; губернатор Панамы де Гусман послал генерала Гонсало Саладо с отрядом в пятьсот хорошо обученных солдат, и тот собирается перекрыть дорогу вторгшейся армии в местечке под названием Барро Колорадо, где можно устроить превосходную засаду в поросших густым лесом холмах.

К утру третьего дня люди уже были голодны как волки и завидовали тем своим товарищам, которые остались охранять Сан-Лоренсо и корабли. Они с удовольствием поменялись бы местами с любым из ста шестидесяти человек из отряда капитана Роберта Дилендера, которые расположились лагерем у брошенных лодок и пирог, всего в дне пути отсюда.

На четвертый день потребовался весь юмор Моргана, весь его сарказм и несгибаемая воля, чтобы заставить двигаться оборванную, с окровавленными ногами, исцарапанную колонну.

Ахилл Трибитор, с застрявшими в белокурых волосах колючками и листьями, еще раз доказал, что на него можно положиться. Этот уже пожилой бывший аристократ бросался вперед словно лев и даже подгонял рапирой изможденных, уставших пиратов, чтобы они двигались быстрее.

Идя во главе армии, Генри Морган расположился позади линии стрелков, опытных и зорких. Все чаще ему приходилось менять рубщиков, которые падали без сил от голода и жары и отползали в сторону. Многие уже начинали поговаривать, что до Панамы, наверное, дальше, чем до легендарного Китая.

— Ты что, споткнулся, Диккон? Тогда поднимайся, потому что город уже близко. Там полно еды — хватит на всех. Шевели ногами, Жиль, и ты, Пьер. Вы наверное, не голодны, а то бы вы поторопились добраться до Барро Колорадо и захватить его, чтобы скорее набить брюхо. Хорошая работа, Абрам, покажи этим мальчишкам, как надо работать топором.

С ввалившимися глазами, в разодранной в клочья рубашке, королевский адмирал без устали расхаживал вдоль своего подразделения, распоряжался, чтобы совершенно обессилевших и больных сажали в те немногие пироги, которые все еще могли передвигаться по Чагресу.

Больше всего Моргана тревожило все увеличивающееся количество заболевших лихорадкой или другими болезнями, но все-таки пока не было слышно ни мушкетных выстрелов из засады, ни отравленных стрел индейцев. С каждым часом лица пиратов все более вытягивались, вокруг глаз и рта проступали резкие морщины, они уже шатались от усталости.

Из-за того, что тропинка оказалась слишком узкой, а иногда и вообще пропадала, плавно переходя в топкие трясины по берегам Чагреса, колонна флибустьеров растянулась почти на две мили.

На долю Эноха Джекмена и Бледри Моргана выпала труднейшая задача; они должны были следить за тем, чтобы позади оставались только мертвые. Джекмен подозревал, но не мог доказать, что далеко не одного из ослабевших пиратов прикончили ударом по голове свои же товарищи, которые предпочитали отдать его крокодилам на ужин, чем тащить на себе еще хотя бы один ярд.

Там, где было повыше и посуше, шныряли ядовитые змеи, такие, как красно-черные табоба, коралловые змеи, рогатые гадюки и смертельно ядовитые зеленые змейки, которые бросались на человека без предупреждения, едва заслышав звук шагов. Тогда поднимался жуткий крик, и в кольце обступивших жертву перепуганных зрителей несчастный метался из стороны в сторону, тщетно пытаясь высосать яд.

Встречались им и пауки, размером в ладонь, с темно-коричневым тельцем и мохнатыми ногами. Поскольку их укус оказался не менее смертельным, чем укус гадюки, то многие из отощавших, замученных лихорадкой флибустьеров незаметно скрывались в густых зарослях, чтобы там тихо умереть, оставив свое тело в добычу полчищам муравьев.

Но насекомые оставались самой жестокой пыткой: мухи, клопы, жучки и блохи падали с листьев и вгрызались в потную кожу матросов.

Бронзовые, всегда бодрые, индейцы, которых взял с собой Морган, находили лужайки с посевами, но урожай либо был уничтожен, либо еще не созрел.

Снова и снова Морган громко запевал «Военную песнь Глеморганшира» или «Малютку Салли с нашей улицы» и заставлял падающих с ног пиратов подпевать ему.

— Давай, Том, выходи вперед, расчищай тропу и покажи ребятам, как мы будем вести себя с милашками из Панамы!

— Еще через три дня, Энгюс, ты сможешь выбросить эту тыквенную бутылку, потому что будешь есть и пить на золоте!

Казалось, Джекмен не знал устали, как и адмирал. Он мог тащить огромную, тяжелую аркебузу вместо уставшего матроса и подавал пример выносливости даже самым крепким.

Коллиер жаловался Джеку Моррису, сопровождая жалобы соответствующими ругательствами, что просто невероятно, чтобы такая богатая растительностью страна была так бедна птицами и зверями.

— Это потому, что чертовы испанцы их всех разогнали, — буркнул Моррис.

Когда пиратский авангард, истощенный до последнего предела — у всех уже ремни были застегнуты на самую последнюю дырочку, — с криками ввалился в Барро Колорадо, то деревня оказалась покинутой и в ней не осталось ни крошки еды. Только разбитые черепки, изодранное тряпье и, кое-где, поломанные индейские стрелы достались победителям.

В жалкой хижине, крытой пальмовыми листьями, один из разведчиков наткнулся на сумки из козловой кожи, подсушенной, но не обработанной, на ней даже местами была оставлена шерсть. Один одноглазый пират долго и придирчиво рассматривал их.

— Клянусь Богом! — радостно вскричал он. — Видите, друзья, — кожа все еще свежая. Разведи огонь, Антуан, может, мы сейчас приготовим ужин. — Он хрипло рассмеялся. — Я назову это блюдо «кожа козла по-панамски».

— Да ты сдохнешь, если это съешь, — хмыкнули его товарищи, но постепенно, двигаясь словно сомнамбулы, они столпились у реки. Под пристальным вниманием товарищей француз порезал сумки на полоски, которые потом разложил на плоском камне и принялся отбивать большим камнем.

— Вот, видите? Так уже лучше, — победно крикнул он.

Грязь налипала на босые ноги Моргана, когда он подошел поближе, по колено в воде.

— Клянусь Богом, ты прав. Смотрите, ребята, надо только соскрести шерсть с полосок, отварить их, и будет прекрасное блюдо для изголодавшегося матроса.

Внезапно из деревни донеслись громкие вопли. Морган резко развернулся и быстро пошлепал к берегу. Один из фуражиров, который безнадежно обыскивал маленькую лачугу, наткнулся на два огромных мешка кукурузы и пару глиняных горшков с вином! Там же были спрятаны гроздья платанов, фруктов типа бананов, которые можно зажарить, и тогда они приобретают превосходный вкус.

Словно гончие на упавшего зверя, флибустьеры бросились вперед, ругаясь и отталкивая друг друга, стараясь добраться до драгоценной еды, пока ругань Моргана и его кулаки не отбросили всех назад. С растрепанной черной бородой, которая за время похода стала на целый дюйм длиннее, он встал перед тайником с парой отделанных серебром пистолетов в руке.

— Черт побери ваши жадные душонки! Если у вас хватает сил драться за еду, то у вас хватит сил и на то, чтобы идти дальше. Полковник Принс, раздайте еду, самым слабым. Ты, Томпкинс, разожги костер. Я попрошу доктора Брауна проконтролировать, — он обернулся в сторону главного хирурга, который сейчас больше всего напоминал огородное пугало из-за того, что в длинных светлых волосах у него было полно мусора и листьев, — чтобы накормили только самых истощенных.

— Но мы же умираем с голоду, — заорал один из разбойников, настоящий гигант родом из Корнуолла.

— Я и сам чертовски голоден, — возразил ему Морган, — но я не притронусь ни к вину, ни к еде — как и все остальные. Завтра мы все наедимся.

— Что за чушь! — проревел чей-то голос. — Уже три дня ты обманываешь нас этим!

— Кто это сказал? — Словно пуля Морган ворвался в толпу.

— Я, — бросил один из головорезов Сенолва. — Мы считаем, что с нас хватит лжи. Что касается меня, то я отправляюсь обратно в Лоренцо, пока я еще на ногах держусь.

— Да, ты отправляешься, — прошипел Морган, — но не туда, куда думаешь! — Он выхватил пистолет и выстрелил так быстро, что никто не смог помешать ему.

В рассеивающемся дыму выстрела голландец захрипел, схватился обеими руками за зияющую рану в груди и свалился вперед, заливая все вокруг алой кровью, брызнувшей сквозь его грязные пальцы.

Морган опустил все еще дымящееся дуло пистолета и обвел глазами толпу.

— Еще кто-нибудь собирается спорить? Нет? Вы видели, как я расправился с этим трусом? Тот, кто осмелится гавкнуть о возвращении назад, умрет точно так же.

И тут адмирал резко переменил тон:

— Истинная правда, что завтра мы доберемся до самой высокой точки, а оттуда уже недалеко, и дорога идет все время вниз до самого большого порта с сокровищами на Южном море! В Панаме вы сможете вволю побаловаться с пышногрудыми женщинами, там полно еды, ценных вин и церкви ломятся от золота.

Он обвел взглядом свирепо уставившихся на него людей и заметил, что многие уже смягчились.

— Неужели вы не сумеете взять последний барьер? Те, кого я вел к победе в Маракайбо и Порто-Бельо, были покрепче. — Он снова огляделся. — Ты, Эндрю, что тебя смущает? В Порто-Бельо ты не трусил, а дрался как настоящий лев!

— Это правда, — поддержал его Джекмен, выступая вперед. — Что за хандра на вас нашла, тупицы? Разве хоть раз было так, что Гарри Морган не привел своих людей к победе, золоту и славе?

— Что из того, что нас мало? — продолжал Морган. -Значит, нам достанется больше. Тут собрались крепкие голландцы, французы и англичане, чтобы дать бой нации, которая превратила нашу жизнь и жизнь наших близких в ад. Держитесь, и, во имя славы Божьей, мы так накрутим испанцам хвосты, что сам папа римский услышит их вопли.

Принс, опытный вояка, почувствовал, что настал подходящий момент крикнуть «ура!» в честь адмирала. О мертвом голландце все забыли в поднявшихся яростных воплях.

— Давайте, ребята, разграбим это Кастильо-дель-Оро до последней нитки, — проревел Коллиер, размахивая длинной кавалерийской саблей.

Холмы становились все круче, горы подступали все ближе, и река постепенно превращалась в бурный и красивый горный поток. Вверх и вверх поднималась ямайская армия. Все больше людей падало от усталости и истощения, но их товарищи равнодушно проходили мимо слабо стонущих, почти обнаженных несчастных, которые, совершенно беспомощные, валялись в пыли. Они не хватались за оружие даже тогда, когда стервятники начинали кружить уже совсем низко над джунглями.