Глава 3

КЛАРИССА

— Неплохая эта последняя партия мадеры, совсем неплохая, — размышлял Мишель Мизей, причмокивая губами над рюмкой, только что поданной ему кривоногим Соломоном, его слугой.

При взгляде на миниатюрную фигурку его единственной дочери, оставшейся без матери, блеклые серые глазки кожевенника сузились. Возле высокого, закопченного камина сидела Кларисса в изящной позе и вышивала узелками в пяльцах.

Он поставил рюмку и подумал: «Жаль, что Риссе чуть-чуть не хватает мозгов — а то какой неоценимой поддержкой для своего старого папочки могла бы она стать в это сложное время. Нередко умная и привлекательная девушка может добиться большего, чем самый достойный мужчина».

Кларисса была достаточно привлекательна, слава Богу, судя по похотливым взглядам, которые на нее бросали на улицах. Никто не мог отрицать, что одной улыбки алых губ Клариссы было достаточно, чтобы свести с ума и святого, будь он даже высечен из гранита.

Потягивая подогретую мадеру, Мишель Мизей оценивающе окинул взглядом стройную фигурку Клариссы, ее крохотные ножки, вьющиеся белокурые волосы и большие небесно-голубые глаза; при наличии умелого руководителя такое сокровище принесет девушке не только богатство, но и титул, к которому она стремилась лишь немногим меньше, чем он сам.

В тысячный раз Мишель Мизей задумался над тем, действительно ли это юное создание. — плод его чресл. В конце концов, у Нанни Давенпорт были и другие «покровители» до того дня, как в припадке необъяснимой слабости он женился на этой шлюшке и немедленно пожалел об этом.

Господи, сегодня Рисса выглядела чертовски привлекательно. Золотистые волосы собраны в аккуратный пучок у основания изящной шеи. Ряд туго завитых кудрей падал на белоснежный лоб, с обеих сторон которого спускались более длинные локоны. Они были завязаны аккуратными желтыми бантиками и спускались до самых выпуклостей изящной груди, которая по благородной моде была сильно обнажена и виднелась в широком вырезе платья. Кларисса, сосредоточенно сжав яркие губы, продолжала трудиться над пяльцами, маленькая, стройная фигурка, которую еще более красили тонкие запястья и лодыжки. Может, у нее на лице слишком много пудры и помады для девушки, претендующей на девятнадцать лет, но которая на самом деле на четыре года старше? Может, ее голубое шелковое платье с оборками из настоящего мехлинского кружева на рукавах и по подолу слишком вычурное? Нужно ли было украшать помпонами ее туфельки из белого сатина с красными каблучками? Не важно. Если дела пойдут так, как он наметил, у Клариссы будет дюжина таких платьев и достаточно настоящих драгоценностей.

Кожевенник задумчиво прищурил выцветшие глазки, перевел дыхание и произнес:

— Значит, мой юный друг Морган нравится тебе?

Иголка замерла в воздухе, Кларисса подняла голову и бегло кивнула головой.

— Чуточку, но, папа, он такой храбрый.

— Черт побери, девочка! Разве я не объяснял тебе сотню раз чтобы ты не звала меня «папа»? — резко поправил ее Мизей — Даже когда мы одни, ты должна называть меня «отец». Старайся говорить как благородные.

Кларисса надула маленькие яркие губки.

— И не дуйся. А то на лице появятся морщины. — Мизей с трудом поднял свое огромное, неуклюжее тело. — Я спросил тебя — что насчет молодого Моргана?

Она улыбнулась отцу.

— Ну, он мне нравится. Я все написала так, как ты сказал, отец. — Она отложила иголку и выпрямилась.

— Ты должна быть очень любезна и очаровать этого молодого джентльмена из Глеморганшира.

— Это будет просто. Он мне действительно нравится, — лениво промолвила Кларисса, наполовину прикрыв ясные голубые, действительно красивые, окаймленные длинными ресницами глаза. — Могу поклясться, отец, что Гарри Морган — самый видный из всех знакомых молодых людей. Да! В его широко расставленных серых глазах, самоуверенном взгляде и независимой походке есть что-то неотразимое.

Мизей немного удивленно взглянул на дочь и поднял руку.

— Ты, похоже, без ума от этого отпрыска благородной семьи, но избавь меня хотя бы от твоих выдумок.

— Выдумок? Как тебе не стыдно, папа. Когда Гарри уехал, он снился мне почти каждую ночь.

— Вздор! — фыркнул кожевенник и бросил на дочь острый, пронзительный взгляд. — Полагаю, ты будешь рада выйти за него замуж — или за кого-нибудь вроде него?

Кларисса просияла.

— Конечно. Гарри такой храбрый и… и вежливый. Он… он…

— Да, я знаю, знаю. Он родом из старой валлийской семьи йоменов [12], — Произнес Мизей. — Его отец — Роберт Морган, эсквайр [13] из Лланримни, он настолько знатен, что имеет право носить кольцо с печаткой. — Он остановился, чтобы раскурить коротенькую глиняную трубку. — Все это важно; все это нужно учесть. Как только король вернется, то я готов отдать руку на отсечение, что Морганы получат собственность и высокое общественное положение. Они все до одного горячие роялисты и много пострадали от этого.

На мучнисто-сером, похожем на пудинг, лице Мизея застыло малопривлекательное выражение.

— Ты, конечно, понимаешь, Рисса, кем люди вроде молодого Моргана считают кожевенника и его дочь? Мелкими сошками. Если ты хочешь завоевать этого юного красавчика джентльмена, тебе надо действовать тонко и осторожно. Во-первых, — Мизей поднял похожий на сосиску палец, — ты должна знать, что он участвует в… ну, в попытке восстановить монархию.

Кларисса радостно улыбнулась и захлопала в ладоши.

— Ой, как романтично! Дорогой король Карл! Как здорово будет, когда нами снова будет править король.

— Ба! Ты ведь не помнишь, как это было. Кроме того, Карл Стюарт еще не воссел на своем троне — и это будет не скоро. — Мизей громко рыгнул, потому что поторопился проглотить свое вино. — А теперь слушай хорошенько: восстановление королей на троне — это опасное дело, поэтому, цыпочка, я хотел бы, чтобы ты вытащила из твоего друга Гарри все, что сможешь.

Он понизил голос и взглянул в кукольное личико своей прелестной дочери.

— Информация сейчас ценится на вес золота и бриллиантов, поэтому ты не должна останавливаться ни перед чем — ни перед чем, понимаешь? — чтобы заставить его говорить. И ради Бога, не строй из себя скромницу! Я готов поклясться, что ты забавлялась в постели по крайней мере с тремя парнями, которых я могу назвать по именам.

— Папа! — Щеки Клариссы вспыхнули.

— Спокойно. Я не сержусь на тебя за отсутствие такой непрочной и никчемной вещи, как девственность, — чем девушка лучше, тем скорее она ее теряет. — Слегка ухмыляясь, он расстегнул блестящие серебряные пуговицы на очень длинном сюртуке в черную и красную полоску. — Хватит об этом. Делай, как я скажу, Рисса, и ты так приберешь к рукам Моргана и все его делишки, что он никогда в жизни не посмеет отказаться от свадьбы.

Он внимательно следил за выражением лица дочери, надеясь разглядеть хоть малейший намек на то, что она поняла и его невысказанные желания. Нет. Ей не хватало глубины мысли. Ее голубые глаза смотрели мечтательно и безмятежно.

— Самое главное, — подчеркнул Мизей, — узнай о его друзьях и связях. Попытайся расспросить где он был и кого видел в свою последнюю поездку. Мои кошелек в твоем распоряжении — как я понимаю он очень любит ликеры. Когда Гарри появится, позови Соломона, чтобы он приготовил любой напиток, какой тот захочет.

Грациозным движением девушка нагнулась, перевязала подвязку из белой фланели и разгладила красные шелковые чулки.

— Папа, ты правда считаешь, что Гарри на мне женится?

— Конечно. Но давай сначала убедимся, что он тебе подходит. Теперь ты понимаешь, почему я хочу обо всем знать? — Сопя и переваливаясь, он подошел, чтобы потрепать дочку по сияющей головке. — Всегда прислушивайся к моему мнению, Рисса, и скоро на твоем платочке появится герб. Я всегда забочусь о твоих интересах.

— Но, папа, а если Гарри обнаружит, что я не… — Кларисса нерешительно хихикнула, — ну, не совсем невинна?

Мизей снова улыбнулся своей застывшей улыбкой.

— Могу тебе поручиться, что это открытие его не расстроит. Нужно только убедить его, что он — первый, кому ты отдала свое сердце. Понятно?

Губы Клариссы приоткрылись в медленной улыбке, и стали видны ровные, мелкие зубы. Она остановила на отце взгляд действительно прелестных голубых глаз.

— О папа, как ты думаешь, когда появится Гарри?

Мизей послюнявил палец и безрезультатно попытался стереть с рубашки пятно от соуса.

— Скорее всего, сегодня. Он возвращается в город и найдет твою записку. Помни, что в наших… э… в твоих интересах выведать у него, что он собирается делать и кого видел. А теперь, Бога ради, иди и соскреби со щек эту краску. Моя дочь не должна походить на дорогую лондонскую шлюху.

Едва девушка убежала наверх, как по пустынной улице Болдвин раздался звук тяжелых шагов и громкий голос запел:

Быстро и легко вскочив на ноги, как это умеют делать многие толстые мужчины, Мизей поспешно бросился к окну, приоткрыл его и высунулся наружу. Вздохнул, а потом быстро собрал бумаги, над которыми трудился.

— Соломон! — позвал он. — Пошевеливай своей черной задницей и разожги огонь в моем кабинете.

Тяжело закашлявшись, негр заковылял прочь.

Мизей крикнул навстречу торопливому шуршанию нижних юбок:

— Рисса, ты скажешь мистеру Моргану, что меня нет дома, понятно?

— Да, па… э… отец.

— Ты проведешь его в кабинет. Там удобно и… э… атмосфера интимная.

— О да, сэр, я сейчас же его туда проведу. — Кларисса порхнула прочь, потому что застучал дверной молоток.

Сопровождаемый одетым в желтое дворецким семьи Мизей, Гарри Морган вошел в большой и с претензией обставленный дом и остановился в коридоре, разглядывая богатую отделку, прекрасные фламандские ковры и начищенные до блеска медные подсвечники. Он принюхался. Что это? В воздухе чувствовался едва заметный резковатый запах. Он узнал в нем слабый запах хорошо выделанной кожи. Гм. Похоже, Мишель Мизей, как и большинство кожевенников, лучшие кожи хранит в чулане на задворках своего дома.

Кларисса сбежала вниз по лестнице и бросилась к нему с радостной улыбкой, взмахивая длинными ресницами. Голубая юбка развевалась на бегу. Она протянула ему маленькие белые ручки, пахнущие очень дорогими французскими духами.

— О Гарри! Как замечательно, что ты благополучно вернулся домой.

К одиннадцати вечера угли в камине уже потухли и лишь иногда вспыхивали в темноте оранжевыми язычками пламени, которое на какое-то мгновение освещало уютный сумрак отделанного ореховыми панелями кабинета мистера Мизея.

Сидя рядом и держась за руки, Кларисса и ее гость удобно расположились на широкой красной кожаной кушетке. Они смотрели на постепенно гаснущие огоньки углей. Млея от крепких и импульсивных объятий Гарри Моргана, Кларисса утомленно улыбнулась и поправила выбившуюся из прически кудряшку.

— А ты не преувеличиваешь, когда говоришь, что майор так ценит твое мнение? В конце концов, Гарри, дорогой, тебе ведь не так много лет.

— Я не мальчишка! Мне уже двадцать один, — фыркнул Морган. — И я покажу Стивенсу, майору и заносчивому длинноносому ублюдку лорду Рочестеру, что когда придет время, я смогу командовать не меньше чем эскадроном.

— Я абсолютно уверена в тебе, — прошептала она и еще ближе придвинулась к нему. — А когда, по-твоему, у тебя будет такая возможность? Скоро?

Он смотрел на огонь.

— Может, уже через несколько дней. Ах, Рисса, сторонникам короля нужна сильная кавалерия. Полковник Нортон выиграл сражение при Сент-Фагане в пятьдесят первом только благодаря кавалерии. Кавалерия — это благородное занятие! Слава Богу, проклятые «круглоголовые» редко разбираются в том, как ее организовать. Будь я проклят, если останусь просто корнетом.

Морган резко выпрямился, его силуэт четко вырисовывался на фоне мраморного камина мистера Мизея.

— Да. На службе королю я обрету власть. Я разбогатею, у меня будут обширные поместья и титул. И запомни, моим друзьям я прощаю почти все, а врагам — ничего!

Кларисса неслышно дотронулась до его руки.

— Если ты станешь богатым, Гарри, ты подаришь мне украшения? Золото? Шелка лучше, чем эти?

По ее ушам резанул его жесткий смех.

— Черт побери! Да ты сможешь носить платья из чистого золота. В этот раз мы не должны проиграть. — Он медленно потер руки. — Рочестер просто обязан меня послушать.

— Он обязательно так и сделает. — Кларисса вздохнула и прошептала ему в самое ухо: — Какой ты умный для твоих лет. И так мудро рассуждаешь.

— Ты и правда так думаешь? — Он снова выглядел как мальчишка и казался намного младше дочери Мишеля Мизея.

— Я говорю от всего сердца!

В кабинете было так жарко, что ее близость, ее прелесть в сочетании с запахом французских духов кружили ему голову. По-прежнему улыбаясь, она немного отодвинулась.

— Наверное, многие из глеморганцев готовы следовать за тобой.

— Не меньше двадцати. Я завербовал их в эту поездку; многие могут сами захотеть присоединиться к нам — партия короля становится все сильнее в южном Уэльсе. Но на двадцать крепких парней я точно могу рассчитывать — все молодые, горячие и преданные. Ты можешь положиться на нас, крошка, — он нежно дотронулся до выпуклости ее груди, — они готовы следовать за мной куда угодно.

Кларисса откинулась назад на подушки.

— Это твои родственники?

— Некоторые из них — да. — Он наклонился и, взяв рюмку с превосходным рейнским вином, посмотрел на нее в свете неожиданно яркой вспышки пламени. В глубине вина вспыхнули огоньки неописуемого пурпурного цвета. — На своих лошадях прибудут Чарльз и Фредерик Морганы, Герберт и Эван Ллойд… — Ему послышался шорох. за дверью слева от камина, и он резко оборвал свою речь.

— Это мышь за стеной, — сообщила ему Кларисса. — В чулане у папы лежат кожи, поэтому мышей очень трудно вывести.

Он внимательно прислушался, но, кроме навевающего дремоту потрескивания углей, больше не доносилось никаких звуков.

Бледные кудри Клариссы оказались совсем рядом и легли ему на плечо.

— Пожалуйста, расскажи еще, — попросила она. — Ты не представляешь, как мне интересно.

Он заколебался, но вспомнил, что мистер Мизей уже почти год участвовал в заговоре.

— Кроме трех братьев Джонсонов будут еще Эмрис Джоунс и Питер и Джон Дэви — крепкие ребята, на них можно положиться, даже если дела пойдут не так, как задумано.

— Наверное, тебе было не так просто снабдить оружием столько людей и раздобыть для них боевых лошадей?

У молодого Моргана вспыхнули щеки, и он отхлебнул огромный глоток.

— Мне? Бог с тобой, Рисса, — мне тяжело прокормить себя самого и своего коня. Сэр Вильям де Винтон из Брэкнокшира снабдил моих людей всем необходимым. Давно, в сорок девятом, сэр Вильям глубоко зарыл свое золото, но сейчас он его откопал.

— Когда тебя повысят, — мягко заметила Кларисса, — тогда ты подаришь мне янтарные четки, кольцо с жемчугом или черепаховый гребень для волос, украшенный, ну, скажем, золотом?

— Конечно, моя миленькая, жадненькая плутовка. Сразу же.

— Поклянись, что ты не забудешь своей Клариссы, когда разбогатеешь, и всегда будешь добр к ней.

Он откинулся на маленькую яркую подушку и снова поцеловал ее, а его пальцы принялись распутывать завязки на ее корсаже.

Она мгновенно отодвинулась, послав ему укоризненный, но не рассерженный взгляд.

— Нет. Оставь. Гарри, ты торопишься, слишком торопишься! В конце концов, мы всего второй раз в жизни видимся. Может, в другой раз…

— В другой раз?

— Да ты просто само нетерпение. — Она вздохнула и снова прижалась к его груди.

— Когда в другой раз?

— Боюсь, это зависит от моего настроения; а в нем я не властна. Лучше расскажи мне о землях твоей семьи. Как они содержатся при парламентском правлении?

— Очень плохо. — Одновременно возбужденный и озадаченный, Морган замолчал и поудобнее устроился на подушках, задумчиво уставившись на ряд тяжелых дубовых балок, поддерживавших низкий потолок. Постепенно им овладевало оцепенение и сонливость. После целого дня скачки просто лежать вот так вот — это уже было блаженство, ведь спина и ноги у него все еще болели от продолжительной тряски в седле.

В сгущающихся сумерках Кларисса придвинулась ближе, и он почувствовал у себя на лице прикосновение маленьких пальчиков. Но сейчас запах ее духов раздражал его, а расшитое платье казалось чересчур пышным. К черту! И почему только он не мог забыть Анни?

Ему все больше хотелось спать, и, поскольку уже нельзя было тянуть время и мистер Мизей, очевидно, мог в любой момент вернуться домой, молодой Морган поднялся, зевнул и потянулся.

— Ты не сердишься на свою маленькую Риссу? -прозвучал приторный голосок Клариссы. — В другой раз… я… ну… кто знает?

— Нет. Я не сержусь — я просто хочу спать. — К своему удивлению, он обнаружил, что здесь роль вежливого отвергнутого возлюбленного ему даже приятна. — Когда я снова тебя увижу?

— О Гарри, приходи завтра или когда сможешь, — прошептала она и бросила ему призывный взгляд через плечо. — Я часто бываю одна. Папа сейчас все время занят.

«Какая сила воли написана у него на лице, — подумала она. — Но странно, что Гарри Морган совсем не такой высокий, каким я его запомнила».

Морган потерял завязку для волос, и ему было лень искать ее, поэтому он пальцами расчесал волосы и откинул их за уши.

Потом он взял из угла свои ножны с перевязью из свиной кожи и тяжелый меч. Наконец он надел шляпу, коричневую, с широкими полями и низкой тульей, на которой красовалось изрядно потрепанное черное страусиное перо.

Когда Морган взял Клариссу за маленький подбородок и улыбнулся ей прямо в глаза, она обвила его руками вокруг шеи и пригнула к себе его голову.

— Я буду много думать о тебе, — прошептала она, — поэтому иди скорее, чтобы я могла начать мечтать уже сейчас.

— Я скоро вернусь — может быть, скорее, чем ты думаешь.

Он хихикнул, поцеловал ее маленькое ушко и вышел из кабинета. Идя вниз по лестнице, он засунул меч в ножны.

Глава 4

«…ЗАВТРА В БОЙ»

Громкий и неразборчивый гул голосов, подогретых крепким сидром, элем и ромом, эхом отдавался в длинной, дурно пахнущей общей зале таверны «Роза».

В маленькой комнатушке недалеко от широкой и грязной лестницы на мгновение стало тихо, потому что туда только что вошел молодой Морган в сопровождении того самого уличного торговца. В глубине души он чувствовал себя словно зеленый юнец, несмотря на свою похвальбу перед Анни и Клариссой, поэтому, прищурившись от неожиданно яркого света свечей, он изо всех сил пытался скрыть чувство охватившего его и все возраставшего возбуждения и восторга.

Твердо, решительно и по-военному, как дядя Эдвард, он поклонился лорду Рочестеру, который ответил на его вежливый поклон простым кивком головы в огромном черном парике и бросил на него угрюмый взгляд темных карих глаз; потом он приветствовал убеленного сединами, но все еще красивого старого мистера Стивенса, а потом — тощего майора-оружейника с веснушчатым лицом. Последним он кивнул, немного снисходительно, отцу Клариссы.

Как только сержант кавалерии с лицом хорька закрыл за ним дверь, Морган вновь обрел чувство собственного достоинства, а также способность смотреть на своих товарищей по заговору как на равных. Он был, по крайней мере на тринадцать лет, моложе всех присутствующих. Да, наверное, так, стоило только взглянуть на орлиные черты майора или на неуклюжего и чудовищно растолстевшего мистера Мизея, который покрывался потом и чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Из всех присутствующих только мистер Стивенс был ему хорошо знаком. Ха! Он почувствовал себя лучше при виде входящего Джеффри Йоменса, высокого парня, который, казалось, не шел, а летел на крыльях. На нем была новая кожаная куртка тускло-зеленого цвета, коричневые мешковатые штаны и темно-красный жилет. Он прибыл из Виквара, что к северу от Глочестершира.

— Приветствуем тебя, сквайр Морган. Я сражался вместе с твоим дядей Эдвардом в Польше. — Стивенс улыбнулся, а потом спросил, понизив голос: — Ты и твой проводник уверены, что за вами не следили?

— Да, сэр, — крепкие белые зубы Моргана блеснули в короткой усмешке, — хотя на улицах сегодня слишком много парламентских драгун.

Поднялся майор-оружейник; он напоминал тощего, но сильного и злого на вид орла. Несмотря на маленький рост, его сразу можно было заметить по настоящему дорогому костюму, сейчас уже изрядно поношенному. Он был одет в куртку и штаны из бледно-красного вельвета. Из соседней комнаты неслышными шагами вышел молодой офицер.

— Это лейтенант Бучер из гарнизона бристольского замка; мистер Генри Морган из Лланримни.

При желтовато-красном свете свечей Мишель Мизей наблюдал, как эти двое пожали друг другу руки. Они были, прикинул кожевенник, примерно одного возраста; Бучер, скорее всего, немного старше, чуточку выше и изящнее, но у него не было такой мощи в движениях и таких широких плечей, как у молодого валлийца, воздыхателя Клариссы.

Мизей решил, что пришло время привлечь внимание к его собственной особе.

— Я тоже заметил, что городской гарнизон сегодня больше обычного. Будем надеяться, что все мы приняли меры предосторожности, когда шли в эту таверну.

Лорд Рочестер резко поднял налившиеся кровью глаза от кипы документов, которые лежали перед ним. Его пальцы отбили раздраженную дробь по грубому, исцарапанному столу, и он зло протянул:

— Если вы так цените себя, мессир Мизей, то мы позволяем вам удалиться. Здесь не место для тех, кто робок сердцем.

Туша кожевенника заколыхалась как желе, бледные и жирные щеки вспыхнули.

— Молю вас о прощении, милорд. Вряд ли у кого-нибудь найдется больше храбрости, чем у меня, только…

— Только что? Говори же, не стесняйся!

— Только то, что, когда я вышел из дома, чтобы направиться сюда, один из моих подчиненных сообщил мне, что несколько гарнизонов в окрестностях Бристоля сегодня получили сильное подкрепление. Эта информация показалась мне важной, вот и все, милорд.

Морган кивнул.

— Да, сэр, и вчера на дороге к городу я встретил почти эскадрон кавалерии, который направлялся в Бристоль.

— Хватит! Вас напугали обычные маневры, — резко перебил его Рочестер и изо всех сил хлопнул по бумагам на столе. — Святый Боже, мистер Стивенс! Как вы позволяете, чтобы мне мешали работать перепуганная сальная бочка и выскочка-переросток, от которого несет валлийскими болотами?

Назвать Генри Моргана «валлийским выскочкой»? Выпуклые глаза Моргана вспыхнули, он подобрался и, схватившись за кинжал, стал подниматься со своего места. Мишель Мизей с одной стороны и Йомене с другой вовремя схватили его за пояс и усадили на место, но они не могли притушить яростные взгляды, которые юный валлиец бросал на элегантную фигуру в длинном завитом парике, ярко-оранжевых штанах и модной двойке зеленого цвета. С каким удовольствием Морган вцепился бы в шею этого жалкого аристократа там, где сборчатый кружевной воротник подпирал квадратный, до синевы выбритый подбородок лорда.

Поджав тонкие губы, лорд Рочестер ответил на его свирепый взгляд и еще почти целую минуту молча рассматривал его, потом пожал плечами с невыразимым презрением и отвернулся.

— Итак, оружейный мастер, давайте послушаем отчеты об их, без всякого сомнения, доблестных делах. — Насмешка была едва заметна, но все же она достигла цели. — Нам с вами, мистер Стивенс, еще надо принять множество важных решений.

Морган все еще дулся, а Йомене и Бучер смирно сидели на своих местах. Мишель Мизей уже давно привык к подобным уколам от благородных лордов, поэтому он только улыбнулся почтительной бесцветной улыбкой и приготовился внимать текущим делам.