Губернатор успокоительно махнул рукой и придвинул к нему сигары.

— Пожалуйста, не расстраивайся по этому поводу, Гарри. В связи с настоятельными просьбами с моей стороны лорды предоставили мне право выдать ограниченное число комиссий на военные действия против испанцев.

— Ха! Это меняет дело, я…

— Помолчи и дай мне закончить. Число лицензий ограничено; и в них разрешены только военные действия против испанцев на море.

— Вот как? — хмыкнул валлиец. — Тогда меня это не интересует.

Сэр Томас позволил себе выразить на лице изумление, которое он на самом деле чувствовал.

— А почему? Большинство пиратов предпочитает сражаться в море.

— Где они несут такой же урон, как и доны, — фыркнул Морган. — Разве ты не видишь… Том? Мы не сможем сломить господство испанцев, если будем просто топить их суда. Мы должны уничтожать их порты и города. Разбить их на суше — вот наша задача!

— Я совершенно согласен. — Модифорд ослабил воротник, чтобы освежить разгоряченную грудь. — Но мистера Беннета совершенно невозможно в этом убедить.

— А кто это — Беннет?

— Как я уже объяснял тебе однажды, это весьма сообразительный джентльмен и секретарь лордов Торговой палаты. — Сэр Томас остановился, чтобы сделать длинный глоток из высокого бокала с пуншем из рома с лимоном. — Я… э… не слишком бы расстраивался по поводу лицензий, которые я тебе выдам.

Из передней донесся громовой голос, по которому Морган немедленно узнал старика Эдварда Мэнсфилда.

— Где наш новый Дрейк? Дайте мне пройти, идиоты! Я хочу посмотреть на этого Моргана!

Последовал небольшой спор, а потом старый голландец с громким топотом ввалился в комнату, его голубые добродушные глазки ярко поблескивали над красным носом.

— Всегда к услугам вашего превосходительства, — поклонился он, а потом развернулся и схватил руку Моргана словно в тиски. — Я только что услышал о твоих победах. Просто великолепно. — Адмирал был искренне взволнован. — Ах! Какое воображение, какая смелость: вот так пойти и захватить Гранаду! Ах, сэр Томас, вот отличный вице-адмирал, офицер, которого я искал! Да! Морган видит дальше своего носа.

Услышав такие похвалы — и от кого! — пират почувствовал, что он совершенно счастлив. Годами Эдвард Мэнсфилд — главный адмирал конфедерации берегового братства — был объектом его глубочайшего, хотя и невысказанного восхищения. Потирая руку, помятую старым флибустьером, Морган так улыбнулся, что сверкнули все зубы.

— Спасибо, я очень рад стать вашим помощником. — Он знал, что ему еще многому предстоит научиться в тактике военных действий на море, ведь рано или поздно и там ему придется встретиться с испанцами.

— Давай, давай, Томас, — бурчал Мэнсфилд, усаживаясь на стул. — Закажи-ка нам шнапса, а? Мы должны выпить за чудесную экспедицию моего нового вице-адмирала.

Была уже глубокая ночь, когда Гарри смог уйти. К этому моменту Мэнсфилд уже порядочно надрался, да и Модифорд потерял изрядную долю своей элегантности.

Дом сэра Эдварда уже почти полностью погрузился в кромешную тьму, но на его нетерпеливый стук немедленно появился лоснящийся барбадосский негр. Он низко поклонился и немедленно высыпал на Моргана кучу сведений, которые были так ему нужны. Мисс Анна Петронилла вышла замуж за майора Биндлосса и теперь живет на плантации за бухтой. Да, для старой миссис смерть сэра Эдварда явилась тяжелым ударом. Она плакала целую неделю так, что жалко было смотреть. Мисс Джоанна уже легла спать, но мисс Мэри Элизабет читает в старом кабинете сэра Эдварда.

Дворецкий широко ухмыльнулся.

— Как мисс Лиззи прихорашивалась, когда заметила желтый и зеленый флаг, сэр. Почему вы раньше не пришли, сэр? Мисс Лиззи плакала.

— У меня были причины, — объяснил Морган, встревоженный тем, что он явился к своей предполагаемой невесте, а от него вовсю разит виски.

Он схватил сушеную гвоздику с серебряного блюда, разжевал и торопливо пробежался пальцами по блестящим свинцовым пуговицам сливового сюртука. Затем он проверил, что в кармане у него все еще лежит великолепное жемчужное ожерелье, которое Гарднер сорвал в Гранаде с шеи статуи Богоматери. Для лучшего эффекта он вначале собрался с мыслями и попытался преодолеть тяжесть, сковывающую ему язык.

Как в тот момент, когда он молча стоял перед залитой лунным светом Гранадой, сердце Моргана часто забилось, словно индейский барабан, а пальцы начало покалывать. При свете свечи, которую нес слуга, блеснула знакомая дверь в кабинет сэра Эдварда, а из-под панелей красного дерева пробивался золотистый свет лампы. В воздухе носился сильный запах сандалового дерева, смешиваясь с запахом жасминового цвета. При жизни сэра Эдварда такое было бы немыслимо.

С присущим его сословию тактом, дворецкий открыл дверь, быстро развернулся и исчез.

С книгой в руке Мэри Элизабет вскочила с удобного кресла, в котором она только что сидела, — ее высокая, пропорциональная фигура резко вырисовывалась на фоне стены.

Как во время их первой встречи, они оба молчали, только смотрели друг на друга и улыбались.

Она думала: «Он стал выглядеть старше, и у рта появились жесткие линии, но, может, это потому, что он оброс бородой. Как ему идет этот сливовый бархат и золотые сережки с изумрудами!»

Морган, всматриваясь в свою кузину, тоже размышлял и оценивал: «Лиззи совершенно не изменилась, и если смерть отца и стала для нее ударом, то по ней этого не скажешь. Какая у нее нежная кожа, как гордо она держит голову.

Тут он заметил, что Мэри Элизабет кладет на место свою книгу и, шурша голубой юбкой, идет к нему, быстрее, еще быстрее, и вот уже они бегут навстречу друг другу по кабинету, и Морган хватает ее в свои объятья.

Их губы встретились и слились в поцелуе. От ее прически пахло любимыми цветочными духами, волосы были убраны в строгую, но нежную косу, которая лежала вокруг головы и оканчивалась пучком на шее.

Мэри Элизабет вопросительно взглянула на него огромными серо-голубыми глазами, но он так крепко обнял ее и поцеловал, что комната вокруг закачалась.

— Слава Богу! — прошептала она. — О, как я благодарна Господу, что ты благополучно вернулся. О Гарри, ты не можешь себе представить, как я боялась за тебя, как часто я молилась, чтобы мы снова встретились.

— А ты, — прошептал он, — никогда не покидала моих мыслей. Твой образ придавал мне смелость, вдохновлял меня и… — Он не мог найти слов и поцеловал ее снова, а потом со смехом отстранился от нее и улыбнулся. — Дорогая, я завоевал нам богатство — по крайней мере, будет с чего начать!

— И много? — быстро спросила она.

— Ну, моя доля составит не меньше девяти тысяч золотом. А может, и больше.

— О Гарри, как чудесно! Какого замечательного капитана я выбрала, чтобы он командовал моим сердцем. -Взяв его под руку, она подвела его к небольшой банкетке. Когда они снова поцеловались и уселись, она сказала: — Дорогой, я собираюсь съездить к сестре Анне Петронилле, Ты знаешь, что она вышла замуж за майора Бнндлосса? Так вот, рядом с их поместьем есть симпатичная маленькая речка. Она впадает в бухту и течет по богатейшим, плодородным землям на южном побережье Ямайки. Роб, то есть майор Биндлосс, и я катались там, и он сказал, что там будет расти отличный рис, индиго и сахарный тростник. О Гарри, я с таким удовольствием воображала себе на этом месте чудесный дом. Я хочу, чтобы ты скорее съездил туда. Когда ты сможешь?

— Через неделю. — Он улыбнулся, но был доволен. Вот черта, которую он и не ожидал найти в ней. — Мы посмотрим эту речку, и, клянусь Богом, если она так хороша, как ты рассказываешь, то я куплю эту землю, а ты дашь ей имя!

Они сидели в той самой полутемной комнате, где он и старый сэр Эдвард обменялись такими обидными попреками, и тут до Моргана дошло, что мать Мэри Элизабет скорее всего будет против их брака. Конечно, вести о его триумфе смягчат ее сопротивление.

— Успех — хорошее средство борьбы против критически настроенных родителей. — Так это сформулировала Мэри Элизабет. — А теперь, когда ты вошел в доверие губернатора, мне кажется, и мой брат Чарльз не будет возражать. Раз папа умер, то он, конечно, глава нашей семьи. Бедная мама во всем соглашается с ним.

Морган взял с блюда орешек.

— Я полагаю, что сэр Эдвард хорошо обеспечил твою мать?

Девушка мягко кивнула маленькой головкой:

— Да, даже лучше, чем мы ожидали. Да, мне кажется, что леди Анна сейчас одна из самых богатых женщин на Ямайке. И между прочим, Гарри, — Мэри Элизабет положила ему на рукав сильную, крепкую ручку, — когда ты будешь наносить визит леди Модифорд, — я думаю, ты еще не успел этого сделать, — пожалуйста, не говори про ее сына Джека. Он… ну, она уже два года не получала о нем никаких известий. Боятся, что корабль пропал вместе со всеми, кто был на борту.

Во время прощальных поцелуев Морган захотел узнать, когда им можно будет пожениться.

— После Нового года, — спокойно ответила Мэри Элизабет. — Если мы поженимся раньше, то это нарушит все правила хорошего тона, а если ты, Гарри, действительно собираешься добиться того, о чем говоришь, то ты должен всегда оставаться на высоте.

— Чертовски долго придется ждать, — вздохнул он. Его порывистый характер не мог с этим смириться. — Но ты, конечно, права. Ямайка станет нашим домом, здесь наши дети унаследуют земли, которые я завоюю для них. Да, Лиззи, я сделаю тебя первой леди Ямайки. Хочешь стать леди Мэри Элизабет, женой сэра Генри Моргана, королевского губернатора?

— Пока у меня есть ты, — тихо произнесла она, — мне больше ничего не надо.

Как позднее писал в своем дневнике Дэвид Армитедж, свадьба Мэри Элизабет и Генри, ее двоюродного брата, стала великолепным, торжественным и значительным событием. Никогда за всю историю этой все еще не оперившейся британской колонии свадьбу не праздновали с такой пышностью и роскошью.

В старой испанской церкви, откуда вытащили идолопоклоннические изображения и другие папистские штучки, его превосходительство сэр Томас Модифорд, баронет, королевский губернатор острова Ямайка, серьезно и солидно вел к венцу дочь своего умершего помощника.

Сидя на хорах, Армитедж, у которого оказался превосходный тенор, мог видеть весь неф [52] и блестящее собрание. Женщин было очень мало, потому что только самые сильные из них выдерживали этот климат, где так часто вспыхивали эпидемии. Леди Модифорд и другие надели свои лучшие наряды и кружева, большинство из них придерживалось моды, которая царила в Лондоне лет двадцать пять — тридцать назад. Но драгоценностей было много — благодаря недавним успехам пиратов. Губернатор и члены совета, сэр Томас Уайтстоун, спикер, члены Ассамблеи и служащие офицеры выглядели вполне торжественно. Золотые пуговицы, золотая тесьма и ленты мелькали повсюду.

Рядом с женихом в церкви сидел крепкий, краснолицый Бледри Морган, теперь уже подполковник. Очевидно, он считал себя по крови ближе к Генри, чем к невесте. Томас Морган, который все еще хромал от раны в ноге, предпочел занять скамейку на левой стороне нефа, рядом с невестой.

На красивом лице доктора Армитеджа появилась широчайшая ухмылка, когда он заметил человек двадцать пять или тридцать пиратов и капитанов, которые надели самые экстравагантные костюмы, чтобы присутствовать при том, как их товарищ законным образом свяжет себя с женщиной. Они чувствовали себя не совсем в своей тарелке, потому что им привычнее было грабить церковь, а не посещать ее. Эти свирепые на вид парни пихались и тихо ругались, а пот ручьями струился по их тщательно умащенным маслом усам и бородам.

Генри Кот нагнулся к Джереми Дейту:

— Видишь эту чашу? Смотри, какие рубины по краю, может, после службы… а?

— Можно. Отличная добыча. Когда-нибудь она будет стоить не меньше тысячи фунтов.

Лысая голова Мэнсфилда блеснула, когда он повернул к ним свое лицо, все в пятнах и шрамах, и хрипло прошептал:

— Да я сам дам за нее пятнадцать сотен.

Пестрые, словно стайка обезьян, капитаны берегового братства потели, одергивали мечи и палаши, глазели на подруг невесты и страстно мечтали о выпивке. Но Армитедж заметил, что некоторые из них сидели задумавшись. Может, пропитанная запахом ладана атмосфера священного таинства заставила их вспомнить дни детства, вряд ли безмятежного, но все же радостного; у кого в Англии, у кого на континенте? Даже свирепый бандит Джон Рикс и тот прослезился, когда священник призвал всю эту компанию помолиться вместе, а одноглазый Том Джадсон был так тронут, что ему пришлось полезть за своей серебряной флягой с ромом и сделать порядочный глоток, чтобы прийти в себя.

«Невеста (писал Армитедж) подошла к святому алтарю в небесно-голубом платье, украшенном превосходным кружевом. На шее у нее было бриллиантовое колье, которое подарил ей его превосходительство губернатор. В Виргинии ее вряд ли назвали бы красавицей, но она все равно очень мила, хотя широка в плечах, а в бедрах узка».

Генри Морган был одет в свои любимые цвета: ярко-желтый костюм, изумрудно-зеленая рубашка, желтые штаны, зеленые носки и кожаные туфли с бриллиантами по краю. Под париком, завитым и надушенным, как это было принято при королевском дворе, его собственные волосы казались почти черными. Но глаза у него блестели, а с губ не сходила улыбка.

— Совсем в его духе, верно? — пробормотал Джек Моррис.

— Что? — Капитан Трибитор вошел в порт как раз вовремя, чтобы поспеть к таинству.

— Смотри, Гарри не взял украшенный золотом и бриллиантами меч, который пожаловал ему чертов совет, а нацепил палаш с оловянной рукояткой, с которым он дрался в Гранаде.

Мать невесты с залитым слезами лицом сидела рядом со своим зятем майором Робертом Биндлоссом. С другой стороны ее младшая дочь, миловидная блондинка Джоанна, тайно пожимала руку мистеру Гарри Арчбольду — ходили слухи, что он собирался жениться на третьей дочери сэра Эдварда, за каждой из которых давали хорошее приданое.

Утомившийся и слегка навеселе, голландский капитан громко спросил, сколько еще продлится эта проклятая церемония, и не успела еще пара обменяться обручальными кольцами, как Рикс вскочил на ноги с воплями:

— А теперь, когда он благополучно взобрался на борт семейного корабля, давайте поднатужимся и грянем «ура» в честь Гарри!

Викарный епископ [53] тревожно взглянул из-под очков на пиратов, которые повскакали со своих мест. Солнечные лучи, падавшие сквозь узкие окна, золотили палаши, сабли и мечи.

— Гарри! Ты самый лучший капитан! — заорали они. — Живи долго и счастливо, парень! Да здравствует адмирал! Да здравствует его жена!

Никто из участников этой свадебной церемонии никогда уже не мог забыть ее. Майор Биндлосс, хотя он и был немного скуповат, пожертвовал пару откормленных бычков, и их зарезали и зажарили в индейском стиле в рощице в бывшем саду испанского губернатора. Там возвышалась огромная гора жареной птицы, агути, поросят, игуан, гусей и цыплят. Они призывно отсвечивали золотистым цветом, и сквозь решетки деревянных подставок с них капал аппетитный сок.

Старый город никогда еще не видел такого яркого света, такой громкой музыки и таких танцев у огромных костров. Даже несчастные чернокожие, которые, дрожа, прятались по углам, сумели раздобыть по горстке меди и благодарили своих богов за то, что вице-адмирал Генри Морган женится.

Размахивая кувшином пунша из бренди, Джекмен, покачиваясь, брел по улице.

— Холера тебя возьми, Генри, тебе повезло, здорово повезло. — Он взмахнул рукой и оперся на плечо товарища. — Смотри. Ты и я, — тут он громко икнул, — разве мы не стоим… только не говори никому… пятнадцать тысяч золотом у меня отложено.

— Да, Энох, мы славно поплавали с тех пор, как старина «Удачливый» затонул.

Никогда еще Генри Морган не был так доволен жизнью. Действительно, его женитьба дала ему хороший старт. К югу от Сантьяго-де-ла-Вега уже поднимались стены большого, но скромного поместья, под крышей которого Мэри Элизабет, как он надеялся, даст жизнь потомству, сильному и многочисленному.

Но здесь его беспокоила смутная тревога. Почему раньше он ни разу не стал отцом?

Было уже девять вечера, когда избранные гости приготовились сопровождать жениха и невесту в комнату для гостей в доме сэра Томаса. Но после того, как Гарри и Мэри Элизабет уединились там, под маленьким балкончиком с криками собралась большая толпа. Армитедж чувствовал себя прекрасно, как никогда в жизни, поэтому он остановился перед балконом и запел известную песню сэра Уолтера Ралея:

На балкон вышел Гарри Морган вместе с невестой, ее сестрой Джоанной и двоюродным братом Бледри.

При свете факелов всем была видна пара ножниц, которыми Бледри Морган размахивал над головой.

В толпе поднялся отчаянный крик: «Режь! Режь, и покончим с этим!»

Бледри выступил вперед и просунул ножницы под желтую ленту подвязки на зеленых чулках Моргана, разрезал ее и швырнул в толпу. Там немедленно возникла драка, потому что, по обычаю, жених обязан заплатить золотой дукат за каждую подвязку. Потом настала очередь Мэри Элизабет. Раздался восторженный вопль, от которого задрожали пальмы в саду, когда, пыхтя и широко улыбаясь, Бледри исчез под голубыми юбками и вынырнул обратно с голубыми подвязками Мэри Элизабет. Их тоже бросили вниз под дружные вопли.

Когда Мэри Элизабет почувствовала, как ее чулки съехали до самых лодыжек, она разрыдалась и бросилась в объятия мужа.

— О Гарри, пусть они у-уйдут!

Из всех глоток вырвался дружный крик, когда Морган уселся на перилах. Как умелый оратор, он не торопился, а подождал, пока крики утихли. Потом набрал воздуха в легкие и заговорил так громко, что его могли слышать даже прятавшиеся неподалеку рабы.

— Если все считают, что в Порт-Ройяле они видели настоящее богатство, — сказал он, — то они ошибаются. Золото Трухильо и Гранады — это просто капля в море по сравнению с тем потоком сокровищ, который скоро хлынет в сундуки колонии. Сейчас я лишь немного потрепал донов, но по сравнению с тем поражением, которое ждет их в будущем, это просто пустяки.

Воздух взорвался от восторженных воплей.

— Говорю вам, ребята, что мощь Испании должна быть низвергнута, и она будет низвергнута! — проревел он. Момент показался ему подходящим, чтобы тактично упомянуть про Модифорда, и он продолжил: — На меня, и на вас, и на все остальное братство будет полагаться его превосходительство в дальнейших сражениях. Может, вы не знаете, но доны уже сейчас собирают суда, оружие и людей, чтобы вновь захватить Ямайку! Скоро нам придется защищать свою жизнь.

Он умело постарался в одинаковой мере затронуть их гордость и их страх.

— Уже давно наш знаменитый и доблестный адмирал Эдвард Мэнсфилд, — он переждал радостные крики энтузиазма, — и я планируем экспедицию. Я уверен, что с помощью совета и сэра Томаса Модифорда мы отрубим голову испанской гадюке раньше, чем она наберется сил и сумеет причинить нам вред.

Морган собрался еще сказать, что Карибское море скоро превратится в английское озеро, но в толпе присутствовало много французов, поэтому он закончил предложением прокричать «ура» в честь его величества Карла II, короля Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльса.

Он пожелал всем спокойной ночи и ушел с балкона. Мэри Элизабет ждала его у двери с сияющими глазами.