Глава 9

Миранда сидела у окна в спальне. Занималась утренняя заря… Кусочек неба над садом из тускло-серого постепенно становился перламутровым. Налево, над крышей соседнего дома, поднималось едва уловимое глазом, окутывающее все вокруг легкой кисеей лилово-голубое марево. Робко щебетнула какая-то пичуга, ей немедленно весело ответили другие. Наступал новый день…

Миранда и прежде рано просыпалась. Она любила встречать рассвет, когда природа, еще не отойдя ото сна, задумчива и полна торжественной умиротворенности. Сегодня Миранда проснулась задолго до рассвета, а когда поняла, что снова заснуть не удастся, встала и долго сидела в кресле, провожая ночь.

Короткое забытье не принесло облегчения. Она чувствовала себя разбитой и вялой. «Отчего так тревожно? Почему так беспокойно?» Думая о своем будущем, она не давала мыслям полной свободы. Хотела хорошенько обдумать свое положение, но боялась этого.

«Как только совсем рассветет и можно будет ходить по комнате, не опасаясь потревожить утренний сон Софи и Полетт, — решила она, — сразу начну складывать вещи. Она уезжает из Парижа! Домой не вернется. У нее — престижная стипендия, она возвращается в Амстердам». Дальше этого она свои мысли не пускала. Нужно было решиться на крутые меры, и она решилась… «Если друзья спросят, почему вернулась, скажу, что Софи уехала в Нью-Йорк. Лгать нехорошо, но это та самая ложь во спасение, без которой не обойтись. Как объяснить друзьям то, в чем сама разобраться не можешь? Во всяком случае, ее отношения с Дэниелом никого не касаются».

Миранда ощущала какую-то тревогу, словно не была уверена, правильно ли она поступает. Вчера, когда он проводил ее до дверей и была разыграна сцена, приведшая к окончательному разрыву их отношений, она почти физически ощутила, как в ней зреет волне определенное и твердое решение стоять на своем вопреки чему бы то ни было. И как уходит, освобождая ее и снимая все сомнения, то расслабляющее, мешающее воле и цели сладостное раскисание, что пришло в ее жизнь вместе с Дэниелом.

— Благодарю вас, — сказала она ему, как только такси подъехало к дому.

— Не стоит благодарности, — любезно ответил Дэниел, подделываясь под ее тон.

— Не провожайте меня, пожалуйста. Теперь я справлюсь сама, — произнесла она, когда увидела, что он, наклонившись, что-то сказал шоферу по-французски и собирается выходить из машины.

— Я провожу тебя до двери, — сказал Дэниел и она поняла, что спорить с ним бесполезно.

Пока они поднимались по лестнице, он молчал и даже не пытался ее обнять. Когда достала ключи и отпирала замок, она была твердо уверена, что все обошлось и что вспышки эмоций не произойдет.

— Миранда, — нарушил долгое молчание Дэниел.

«Миранда… Всего одно слово, а во рту пересохло…»

— Пожалуйста, уходите, — умоляла она.

— Нам нужно поговорить, Миранда, — настаивал он.

— Нам не о чем говорить, Дэниел. Спасибо за… за интересный вечер. Спокойной…

— Черт возьми, нельзя же так просто взять и уйти! — он порывисто и крепко обнял ее. — Миранда, посмотри на меня!

— Я уже все сказала… — попыталась она открыть дверь.

— Взгляни на меня, — сказал Дэниел, прижимая ее к себе.

Миранда не отвечала. Тогда он, забрав в ладони ее лицо, с мягкой настойчивостью заглянул прямо ей в глаза.

— Пожалуйста, Дэниел, — шептала Миранда, — пожалуйста, умоляю вас.

— Что, пожалуйста, Миранда? Что? Скажи мне, чего ты хочешь, — говорил он, осыпая поцелуями ее лицо.

— Дэниел… — почти выдохнула она его имя.

— Ты этого хочешь? — спросил он, целуя ее волосы, руки, прижимаясь к ней все крепче. — Скажи мне.

— Дэниел, Дэниел, — стонала она, когда он вновь приникал к ее губам.

«Зачем, для чего ты пыталась убежать из ресторана? Зачем отстранялась от него, когда ехали в такси? Куда делись злость и чувство оскорбленного самолюбия?» — сполохами прорывалась рассудочность, пока сердце ликовало на этом пиру страстей.

— Миранда, поедем ко мне! — его рука гладила ее грудь. — Ну, поедем же ко мне…

— Не могу! Нет, Дэниел, не могу, — шептала она, не в силах побороть желание сердца, гулко приказывающего не лишать его сладких воспоминаний.

— Скажи «да»! Скажи, Миранда! Ты же этого хочешь, — шептал он ей на ушко.

«Да. Хочу, — требовательно стучало сердце. — Хочу объятий, хочу ласк. Помню все. Хо-чу-хо-чу-хо-чу…»

«Ты хочешь быть Галатеей, Миранда? — словно бы из ниоткуда появился бесенок и стал нашептывать ей на ухо. — Он не тебя зовет, не тебя… Ту, другую, в новом платье».

— Миранда, пожалуйста. Поедем ко мне! — молил Дэниел.

«Вперед, Миранда! Хи-хи-хи! — веселился бесенок. — Отправляйся. Что же ты? Наплюй… Пусть думает, что хочет. Ты просто умираешь, так хочешь его. Твоя гордость? Эка невидаль!..»

— Нет! — вскрикнула Миранда. — Нет, нет и нет!

Он сразу же отпустил ее.

— Оставьте меня, Дэниел. Понимаете? Мне ничего от вас не нужно. Ни-че-го… — она открыла дверь, вошла и с шумом захлопнула ее за собой.

Но это было вчера, а сейчас солнце заглядывало в окно, озаряя комнату ясным, радостным светом. Миранда вздохнула, поднялась с кресла. Прислушалась. Внизу, на кухне, Полетт гремела посудой. Вкусно пахло кофе.

«Ну что ж, пора собираться! И чем скорее, тем лучше, — подумала Миранда. — Самое трудное — разговор с Софи».

Она открыла платяной шкаф, достала чемоданы, швырнула на кровать. Стала снимать с вешалок кофточки и юбки. «Мои цыганские наряды», — вспомнила она слова Дэниела, взглянув на кучку поношенных вещей.

— Миранда, вы встали? — послышался за дверью голос Софи.

— Нет, — ответила она быстро. — Встала, но… Дверь отворилась, и Софи, постояв на пороге, вошла в комнату.

— Вижу, что встала, — обрадовалась она. — А я слышу: «Топ-топ-топ-топ». Кофе готов. Приглашаете меня?

— Конечно, Софи! С удовольствием, — попыталась она отобразить веселую мину на лице.

— Полетт! — сразу же появилась экономка с подносом. В серебряном кофейнике расточал аромат кофе. Аппетитно румянились круассаны. — Поставь на столик у окна. Merci, Полетт!

Миранда села напротив Софи, взяла круассан, намазала его маслом, поддела ложкой земляничного варенья.

— Миранда, вам, как всегда, черный? — Софи была оживлена и, казалось, не замечала ее задумчивости.

«Что придумать, чтобы смягчить внезапность отъезда?» — раздумывала Миранда.

— Спасибо, Софи, — сказала она, когда та налила ей кофе.

— Ну как концерт? Понравился?

— О, да! Дебюсси, Равель — прелестная музыка. Софи я хочу вам сказать…

— А «Фукетс»? Очаровательное место, не правда ли? Вы попробовали мои любимые пирожные? Забыла название… Ну, взбитые сливки горочкой сверху?..

— Софи, мне трудно начать, но… — попыталась вставить слово Миранда.

— Было что-нибудь не так? — забеспокоилась Софи.

— Нет. Все было хорошо. И концерт, и ресторан, — попыталась успокоить ее Миранда.

— Неужели опять мой негодный племянник? — она укоризненно покачала головой. — Знает ведь, что терпеть не могу, когда дерзит… Он мне обещал, что будет вести себя хорошо.

«Хорошо себя вести… Господи! Думает, что ее паинька-мальчик вчера задирался, как тогда за ужином. Если бы Софи знала, как ненаглядный Дэниел все время ее домогается!..»

— ..утром…

— Простите, Софи. Я задумалась и не слышала, что вы сказали.

— Я сказала, он обещал зайти утром, чтобы я подписала чеки. Ну, задам же я ему перцу!.. — постучала по столу рукой старая дама.

— Ради Бога, не надо. В этом нет необходимости, — взмолилась Миранда.

— Нонсенс, дорогая! Я приструню этого негодного мальчишку. Вот увидите, — Софи помолчала. — Вы, наверное, думаете, чего это она пожаловала с утра пораньше?

— Вовсе нет. Я рада. Мне как раз нужно вам кое-что сказать. Видите ли, Софи… — Миранда снова попыталась начать неприятный разговор.

— Дело в том, дорогая моя, что у меня прекрасное настроение. Просыпаюсь сегодня утром и думаю, отчего мне так хорошо? Правда, Миранда, давно я так себя не чувствовала. А ведь это из-за вас.

— Из-за меня? — удивилась девушка.

— Да. Я уже и не надеялась, что все так хорошо сложится.

— Софи, вы ставите меня в неловкое положение. Позвольте объяснить вам… — Миранда снова попыталась взять ход беседы в свои руки.

— Дэниел иногда бывает невыносим, но теперь мы, как одна семья. Вы, Дэниел и я… Правда, Миранда?

— Да, — Миранда взглянула на Софи и немного помолчала. — Думаю, вы правы.

— Вы, дорогая, и представить себе не можете, как я рада. — В ее старческих глазах сверкнул огонек. — С тех пор, как я потеряла сына, я не переставала думать… я хотела… — голос дрогнул. — Извините, дорогая, — прошептала Софи, — не могу продолжать, сейчас расплачусь…

— Софи, — Миранда подошла к ней. — Успокойтесь. Вы себя плохо чувствуете?

— Нет, нет. Все в порядке. Я только… — Софи покачала головой. — Простите меня, Миранда, за то, что я, старая дура, разнюнилась…

— Может, позвать Полетт? Пусть позвонит Дэниелу… — предложила девушка.

— Глупости. Все в порядке, — Софи провела по глазам тыльной стороной ладони. — Просто утром, когда проснулась, подумала о вас, Миранда. Я так благодарна судьбе, что вы вошли в мою жизнь. Мне хочется жить. Я мечтаю, как мы славно заживем. Со мной давно такого не было, — она улыбнулась и похлопала Миранду по руке. — С тех пор, как умер мой мальчик, я долгое время ощущала себя живым трупом…

— Но у вас есть Дэниел, — Миранда взяла Софи за руку. — Он вас очень любит.

— Я знаю, — Софи достала из кармана платья малюсенький кружевной платочек и высморкалась. — Он изумительный. Приехал вскоре после того, как я потеряла Арона, и взял все в свои руки. Мы друг с другом ладим. Мне нужен человек, который бы вел мои дела, а Дэниелу просто необходимо о ком-то заботиться. Да, ему пора было уезжать из Бразилии. Не жить же ему там вечно. Он мне, конечно, помог. Отличный финансист, должна сказать, — Софи улыбалась как ни в чем не бывало.

— Да, — согласилась Миранда. — Для подобных дел необходим талант, а его Бог им не обделил.

— Вот только таланта разобраться в сердечных делах ему не всегда хватает. Вы меня понимаете? — спросила Софи.

— О, да! — Миранда вспомнила, как сама пыталась объяснить Дэниелу, что главное в человеке — душа. — Я это хорошо понимаю.

— Мужчины все такие, — продолжала Софи. — Особенно, если удачливы и красивы. Время от времени их нужно щелкать по носу. Верно я говорю, дорогая?

— Я не вполне вас поняла, — насторожилась Миранда, но виду не подала, что слова Софи так ее взволновали.

— Портит их успех. Вот в чем дело! Любой успех. В делах, в амурах… Стоит такому красавцу взглянуть на женщину, как она сразу же теряет голову. «Дэниел, ты остепенишься?» — говорю я ему частенько, а он мне в ответ: «Когда встречу такую, как вы, тетя». И еще добавит: «Выбор большой. Боюсь, как бы не ошибиться». Все шуточки! Но ведь так нельзя. Чтобы распознать человека, требуется время. Нельзя же, как мотылек, порхать от одной к другой!

— Софи… — в горле запершило. «Мудрая женщина, она поймет меня», — подумала Миранда. — Я хочу вам сказать…

— Нет, дорогая! Сначала послушайте меня. Это я хочу вам сказать, у вас все будет хорошо. Кончайте возиться со своими вещами и спускайтесь вниз.

— Почему вы так сказали? Вы поняли, что я… — недоговорила Миранда.

— Чего же тут не понять! Я, слава Богу, не слепая, — сказала Софи.

— Я рада, что вы все поняли. Хотела вам сказать… — снова попыталась заговорить об отъезде Миранда.

— Будь я на вашем месте, я бы не спешила от них избавляться. Дэниелу, возможно, не нравится ваш цыганский вид, но в душе, я думаю, он ничего не имеет против ваших нарядов, — снова перевела она разговор на другую тему.

— Я и не собираюсь их выбрасывать, я…

— Почему выбрасывать, Миранда? Я ничего такого и не имела в виду. Я даже этого и не говорила. Разумеется, когда-нибудь вы захотите что-то и надеть…

— Вы не поняли меня, Софи. Я… — Миранда замолчала, увидев, с каким обожанием та смотрит на нее.

«Хорошо! Для объяснений не самый подходящий момент».

— Вы что-то хотели сказать, дорогая? — спросила Софи.

— Я решила убрать зимние вещи. Не найдется ли у Полетт свободной коробки?

— Я спрошу. А вы одевайтесь и спускайтесь вниз. Дэниел будет у нас с минуты на минуту, — торопила ее Софи.

— Не ждите меня, пожалуйста. У меня много дел, — попыталась ретироваться Миранда.

— Нет, Миранда. Побыстрей разберите свои вещи. У меня на сегодня очень интересные планы. Сначала мы позавтракаем в «Де маго»[9], потом отправимся за покупками в «Прэнтан» и «Галери Ляфайет», а там, если останется время, поднимемся на Эйфелеву башню.

Софи величественно вышла из комнаты, унося с собой запах терпких духов. Миранда присела на кровать и задумалась.

«Хорошо! Вечером, за ужином, она объявит ему о своем решении. А пока остается дней на семь. Недели ему хватит, чтобы найти замену. А потом-потом Амстердам!..»

После полудня, как только они с Софи вернулись домой, планы Миранды рассыпались, как карточный домик. Полетт сообщила, что звонил Дэниел и просил передать, чтобы его не ждали к ужину.

— Жаль. Очень жаль, — огорчилась Софи. — Вечно у него дела!

Миранда промолчала, только подумала, как хорошо, что сегодня его не будет. Вспомнив, что собиралась за ужином поставить его в известность о своем отъезде, решила, что сообщит на следующий день.

Полетт подала легкий ужин, а около восьми Софи, встав из-за стола, сказала, что устала и пойдет отдыхать. Через десять минут ушла к себе и Полетт. Миранда осталась одна и пошла в библиотеку, решив что-нибудь почитать. Взяла с полки книгу и устроилась с нею на диване.

Прошло минут пять, но она не смогла прочитать ни строчки. Захлопнула книгу, поставила на полку. В голове ни единой мысли, так — какие-то беглые, ускользающие обрывки, вялая и утомительная сумятица.

Вернулась в гостиную, походила из угла в угол, остановилась у камина, забарабанила пальцами по мраморной полке. Уедет она в Амстердам, а дальше что?..

Включила телевизор, села в кресло напротив. На экране привлекательная женщина обнимала высокого темноволосого красавца с загадочной улыбкой…

«Интересно, кого Дэниел обольщает сегодня? — подумала Миранда неожиданно для себя. — Один? Или вот, как на экране? Да ей-то что». Встала и выключила телевизор.

«Отчего не находит себе места? Почему мечется?» Взглянула в зеркало. Лицо бледное и осунувшееся, глаза стали больше, темнее, точно чужие.

Где же все-таки Дэниел? Зачем себя терзать, какое ей до этого дело! Разве отношения с ним приносят ей удовлетворение?

Удовлетворение… Ах, Миранда, Миранда! «Того, кто получает удовлетворение от любимой работы, ничто огорчить не может», — вспомнила, как однажды объясняла это Майне.

Через пару минут на кухне она, приспособив доску Полетт для резки овощей в качестве мольберта, рисовала по памяти то, на что обратила внимание днем. Вот девчушка в панамке кормит уток в парке Монсо, а вот старик, сидя на ступенях, сбегающих к Сене у Нового моста, греется на солнышке, а это гигант-полицейский регулирует уличное движение на бульваре Османн…

…Дэниел, худощавый красавец в вечернем костюме на концерте… Дэниел улыбается, рассказывая ей о своей встрече в джунглях… Дэниел злится, когда она…

Миранда отложила карандаш. С огромного белого листа на нее смотрел Дэниел. Улыбающийся, сердитый, задумчивый…

«Что же все-таки происходит»?

Звонок у входной двери оборвал ее мысли, словно колокол прозвучал в абсолютной тишине.

«Дэниел?.. Быть не может! Он же сказал, чтобы его не ждали. Но если это он, она не хочет его видеть…»

Открыла дверь, замерла на пороге.

— Bon soir, mademoiselle[10], — сказал консьерж, протягивая ей небольшой пакет. — C'est pour vous[11].

Посмотрела на листок, приклеенный к пакету. «Ее имя. Да, это ей!»

— От кого?

— Pardon, mademoiselle?[12] — не понял консьерж.

— Кто? кто? — улыбнулась беспомощно, — Хорошо, Спасибо.

Миранда закрыла дверь. «От кого этот пакет? Майна? Может быть, друзья уже узнали ее адрес. Но вряд ли они так разбогатели, чтобы посылать подарки…» Миранда встряхнула пакет.

— Открой и посмотри, — громко сама себе сказала она.

Книга… Старинная книга в кожаном переплете, потемневшем от времени.

— Какая прелесть! — вздохнула Миранда, перелистав первые страницы.

«Это же один из тех молитвенников с изумительными миниатюрами, которыми она любовалась на выставке средневекового изобразительного искусства в музее „Метрополитен“ в Нью-Йорке! Потом эти бесценные шедевры выставлялись в галерее на Пятьдесят седьмой авеню… А этот экземпляр и вовсе особенный — краски как живые, их совсем не изменило время. Тонкое изящное письмо…»

Миранда осторожно переворачивала хрупкие страницы. Стилизованные звери и птицы, загадочные дамы и кавалеры в старинной одежде, выписанной с изящной тщательностью. А буквицы? Миранда ясно представила картину: аскетического вида монах при мерцающей свече, не дыша, завершает свой долгий кропотливый труд. И вот теперь она, Миранда, не может оторвать глаз от этого сокровища, пережившего века. В середине молитвенника лежала записка. На глянцевой плотной бумаге.

«Миранде, которая никогда не судит о книге по обложке. Может ли твое сердце простить меня?»

На глаза навернулись слезы. «Ах, Дэниел, Дэниел! Понимает, что не роскошный букет цветов, не изысканная коробка конфет, не ювелирные безделушки, а эта маленькая книга — бесценное сокровище для нее».

— Дэниел, — прошептала она, — Дэниел…

— Миранда, — услышала она вдруг в тишине свое имя.

Медленно, не в силах даже вздохнуть, она встала с кресла, отложив книгу.

На пороге стоял он.