Глава 1

Слейд Бэрон подозревал, что блондинка в зеленом замшевом костюме знает о том, что каждый раз, когда она закидывает ногу на ногу, разрез на ее юбке начинает расходиться.

Да, это были прекрасные ноги. Длинные, стройные и крепкие.

Он ожидал, пока наладится погода, в комнате отдыха первого класса в аэропорте «Восточной береговой авиакомпании». Слейд заметил блондинку, едва она вошла, примерно полчаса назад. Все мужчины в комнате заметили ее. Нужно было быть слепым, чтобы проигнорировать такую женщину, тем более что, кроме бесконечного дождя, колотившего в окна, смотреть было не на что.

При всей своей красоте она выглядела строго, как деловая женщина, при ней был ноутбук и папка с документами под мышкой. А потом она села — как раз напротив Слейда, — извлекла книгу из папки и скрестила ноги… Великолепная замшевая юбка разошлась, обнажив ногу практически до бедра.

Женщина тоже знала это. Она закидывала одну на другую эти длинные, прекрасные ноги и перекладывала их чуть ли не каждые две минуты. Слейд оказался на самом удобном месте и наслаждался зрелищем.

Мужчины поблизости занимались тем же. А чем прикажете заняться? Глазеть на ливень или на вспышки молнии, пересекавшие угольно-черное небо? Смотреть на электронное табло? «Рейс отменен… рейс отменен… рейс отменен .»

Слейд уже пробежал глазами все свои записи для презентации, прочитал в «Бостон гпоб» раздел, посвященный бизнесу, позвонил Эдвину Доббсу в «Бофорт траст» в Балтимор. Оставалось только наблюдать за блондинкой или умирать со скуки.

Блондинка явно была предпочтительней.

Она посмотрела поверх книги, поймала оценивающий взгляд Слейда и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Она опустила голову, перевернула страницу, а потом снова закинула ногу на ногу. Юбка обнажила еще пару дюймов ее бедра. Слейд скрестил руки, прикрыл глаза, уселся поудобнее и отдался воображению.

Что эта юбка еще прикрывала?

Черное кружевное белье? Возможно. В свои тридцать лет он знал уже многих женщин (больше, чем мог осилить, — как ерничали братья) и теперь думал, что блондинка из тех женщин, которые носят черные кружева.

Черные кружева — только намек на них, — и этого оказалось достаточно, чтобы мужчина, сидевший через пару мест, испустил стон. Бедный парень хорошо это замаскировал, превратив стон в кашель, но блондинка все поняла.

Она подняла голову, пристально посмотрела на парня, затем на Слейда и улыбнулась. И он улыбнулся. А когда она повторила это свое упражнение — «я-ношу-черные-кружевные-трусики», Слейд подхватил компьютер и чемодан и двинулся по направлению к ней.

И остановился. Просто остановился, на полпути.

Блондинка удивленно подняла брови — она ждала. Черт побери, он чувствовал, что все ждут — смотрят, гадают, что будет дальше. Надо было оказаться в коме, чтобы не догадаться о приглашении, или быть мертвым, чтобы не принять его.

Слейд не был ни в коме, ни мертвым, но он решил пройти мимо. Еще секунду назад он думал иначе, но сейчас знал, что это единственно возможный вариант. Воспоминание обожгло и уничтожило приятное чувство симпатии, обратив его в ярость. Слейд злился не на блондинку и не на погоду.

Он злился на себя.

Нахмурившись, он прошел мимо девушки, которая смотрела на него с явным разочарованием. Прошагав мимо информационного стола, где какой-то красномордый тип громко скандалил по поводу отмены рейса, Слейд вышел и направился в обычный зал ожидания.

Он видел, как рейс № 435 до Балтимора садится на свою полосу — самолет был похож на огромную, серую мокрую птицу. Вокруг мельтешили люди, было шумно и людно, и никакие кондиционеры не могли справиться с жарой и духотой.

Слейд продолжал идти через зал, пока не дошел до конца коридора. Он остановился, снова уставился в окно и сказал себе, что пора перестать быть идиотом.

«Это было восемнадцать месяцев назад, — пробормотал он, — год и шесть месяцев. Такое случается с каждым».

На лбу у него едва заметно пульсировала вена. Слейд поставил компьютер и чемодан между ног, вытащил из кармана телефон и позвонил в офис.

— Это я, — сказал он секретарше. — Есть новости?

Новостей не было, да и быть не могло, особенно учитывая то обстоятельство, что он звонил полчаса назад.

Он начал набирать номер «Бофорт траст» и тут же остановился, сообразив, что делал это совсем недавно. Слейд поднял компьютер и начал искать телефон-автомат, потом передумал — вряд ли на электронной почте что-нибудь было.

Он уселся в ближайшее кресло, вздохнул и включил компьютер.

Оставалось только играть в солитер. Его всегда смешил вид хорошо одетых солидных людей, уткнувшихся в свои компьютеры во время долгого перелета и игравших в нескончаемую игру.

Можно было, конечно, позвонить дизайнерам по поводу новых кварталов для «Бофорта», которые они собирались возвести в Балтиморе.

Или, наконец, перестать быть идиотом и возвратиться к реальности.

Слейд тяжко вздохнул, выключил компьютер и отодвинул его.

С той ночи в Денвере прошло сто лет. Давно пора было забыть обо всем. Да и эта блондинка в коротенькой юбке не имела ничего общего с Ларой, абсолютно ничего. И, даже если ситуации казались похожими — задержка рейса из-за непогоды, комната ожидания для пассажиров первого класса, мужчина и женщина, посматривающие друг на друга, чтобы убить время, — совсем не обязательно все должно было закончиться так же.

— Будь ты проклят, Бэрон! — пробормотал он сквозь зубы.

Мужчина, стоявший рядом, бросил него странный взгляд, взял свои вещи и отодвинулся. Слейд не обиделся. Человека, который сидел в аэропорту, наблюдал за погодой и разговаривал сам с собой, нормальные люди должны были избегать.

Он представил, что подумал бы этот мужчина, если бы он подошел к нему и сказал: «Слушай, приятель, со мной все в порядке. Просто давным-давно я познакомился с одной малышкой. У нас была ночь умопомрачительного секса, и я до сих пор не могу выкинуть ее из головы».

Что было безумием, совершеннейшим безумием. Сам случай не имел никакого значения. Просто с кем-то провел ночь. «Подумаешь», — решил Слейд, уставившись на дождь.

Но он видел не дождь, он видел снег.

Тяжелый и крупный, хлопья величиной с пятицентовую монету. В то декабрьское утро из свинцового неба Колорадо повалил снег. Самолет Слейда совершил вынужденную посадку, как и все рейсы, следовавшие из Денвера в восточном направлении.

Слейд пережидал задержку в весьма уютном, приятном зале ожидания для пассажиров первого класса.

Прошел час, а голос из громкоговорителя все объявлял об отмене рейсов. Прошел еще час, другой, третий. Снег продолжал падать, а небо — темнеть. Нетерпение Слейда возрастало.

Он возвращался домой в Бостон после долгих выходных, проведенных у брата в Калифорнии. Великолепные дни: смех, пляжный волейбол на побережье Малибу, недалеко от дома Трэвиса… Трэв, всегда такой занятый, отменил все свои встречи, что было почти невероятно.

«И вот теперь, — думал Слейд, сидя в зале и начиная нервничать, — все это отличное настроение улетучится, как дым, из-за какой-то дурацкой погоды».

Он вздохнул и велел себе прекратить брюзжание.

Чтобы не умереть от скуки оставался единственный выход: подыскать себе какое-нибудь занятие. Слейд уже проверил электронную почту, прочитал «Тайме» от корки до корки. «Что дальше?» — подумал он устало.

А потом он увидел женщину, сидящую наискосок.

Она, вероятно, вошла в зал недавно, пока он читал, иначе он заметил бы ее, как и любой другой мужчина в этой комнате. Они, конечно, старались не выказать интереса, остаться равнодушными, бросая на нее осторожные взгляды из-за развернутых газет, но Слейда в этих делах не провести.

Да и женщина, безусловно, заслуживала мужского внимания.

Цвет волос у нее казался то золотым, то медным, он напоминал ему утро ранней осени. Глаз не было видно — женщина смотрела на экран компьютера, лежавшего у нее на коленях, — но Слейд решил, что они синие.

На ней был деловой костюм, очень простой и хорошо сшитый, юбка прикрывала скрещенные ноги.

Слейд чувствовал ее раздражение, когда она что-то записывала в компьютер. «Та же модель, что и у меня», заметил он. Женщина пробормотала что-то себе под нос и подняла глаза — и он увидел не только ее глаза, которые действительно оказались синими, но и прелестное лицо.

Больше Слейд не колебался. Он подхватил вещи, подошел к ней и широко улыбнулся.

— А вот и ты, дорогая, — произнес он. Взгляд, которым она его одарила, мог бы и снег за окнами превратить в лед.

— Простите?

Он улыбнулся, выразительно посмотрел на парня рядом с ней и поблагодарил его, когда тот, поколебавшись пару секунд, уступил свое место Слейду.

— Я, — сказал Слейд, занимая освободившееся место, я твой спаситель, милочка.

Глаза у нее, казалось, совсем заледенели.

— Я вам не милочка. — Она оглядела его сверху вниз, рот у нее презрительно скривился. — Ты промахнулся, ковбой. Если эти ботинки сделаны для того, чтобы ходить, так доставь им это удовольствие.

— А-а, — мудро протянул Слейд, — понятно. Тебе кажется, я к тебе клеюсь?

— Бог мой. — Женщина опустила ресницы, которые оказались темными, густыми и невозможно длинными. — А ты хочешь убедить меня в обратном?

Слейд вздохнул, покачал головой, открыл сумку и достал запасной аккумулятор для компьютера.

— Как больно, когда тебя недооценивают, детка. — Он протянул ей батарею с самым невинным видом. — Тебе нужен аккумулятор, а у меня совершенно неожиданно оказался запасной. Ну как, похоже это на кадреж?

Она окинула его убийственным взором, и Слейду уже показалось, что его собираются отшить. Но вдруг уголок рта у его собеседницы дрогнул.

— Да, — проговорила она.

— Ну хорошо, ты права, — согласился он. — Но ты должна признать, что это изобретательно.

Она рассмеялась, он тоже. Вот так все это и началось.

— Привет, — сказал он и протянул руку, — я Слейд. Поколебавшись, она пожала руку.

— Лара.

Лара. Это имя очень ей подходило: мягкое, женственное, но с какой-то силой внутри. И рукопожатие у нее было сильным, почти мужским, а пальцы были длинными и изящными. Ее кисть утонула в его ладони.

Легкий электрический разряд пронесся между ними.

— Статическое электричество, — быстро сказала она и отдернула руку.

— Конечно, — кивнул Слейд, но он так не думал. И судя по румянцу, который заалел на ее милом лице, она тоже так не считала.

— Я слышал твою… ммм… беседу. — Он улыбнулся. — С аккумулятором. Я не расслышал, как ты его назвала, но у меня богатое воображение.

Она рассмеялась.

— Боюсь, я не была с ним достаточно вежлива.

— Я правда хочу отдать тебе запасной.

— Спасибо, я обойдусь.

— Ну, тогда возьми его на время. Чтобы закончить то, что ты делала.

— О Господи, что я делала! — Лара улыбнулась, и он вынужден был признать, что никогда прежде не знал, что улыбка женщины может осветить комнату. — Я собиралась поиграть в солитер.

Слейд ухмыльнулся.

— Компьютерный пасьянс… Изобретение века. В три карты или в одну?

— В одну, естественно, — чопорно ответила Лара, — с таймером, по правилам Вегаса.

— Панель с пальмами, да? Она расхохоталась.

— Ага. Мне нравится эта мордашка, которая ухмыляется, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

— А ты попробуй поставить панель, где все карты тебе ухмыляются.

Они рассмеялись и принялись весело болтать, перескакивая с темы на тему.

Слейд был поглощен игрой эмоций на ее лице, он любовался тем, как расширяются у нее глаза, если он говорил что-то удивительное. Его завораживал ее голос нежный, мягкий и чертовски сексуальный, хотя он подозревал, что она даже не догадывается об этом, как и о том, что всякий раз, когда она заправляла за ухо непослушную прядь, он сжимал пальцы в кулак, чтобы не сделать это самому.

Ее наглухо застегнутый костюм по-прежнему казался самым обыкновенным, но теперь Слейд различал под ним контуры тела и уже не мог думать о нем просто как о костюме. И ее запах… «Сирень, — подумал он. — А может быть, лилии».

— ., ты так не думаешь? — спросила она, и Слейд закивал, сказав, что да, он, конечно, так думает, и надеясь, что сказал к месту, потому что вопроса он не расслышал. Он велел себе перестать быть смешным, собраться с мыслями и начать работать головой.

— Вот почему я думаю, что это Преступный Замысел Мертвого Аккумулятора, — сказала Лара. — Знаешь, вроде делаешь все правильно, перезаряжаешь эти батареи…

«О, да, — подумал Слейд, продолжая улыбаться как идиот, — да, разумеется, твои батареи, приятель, пора перезарядить».

— ..аккуратно вставляешь их…

Аккуратно? Черт, трудно найти менее подходящее слово. Сейчас бы схватить ее, отнести в укромный уголок и исцеловать этот рот, это тело…

— ..но они не работают. Они никогда не работают, когда тебе нужно.

— Точно, — наконец выдавил Слейд, кашлянул и поспешил сменить тему.

Они поговорили еще сколько-то. Точнее, говорил он, она просто слушала. Некоторое время спустя он заметил странное выражение на ее лице. Он подумал, что это беспокойство, но потом понял, что нет. Выражение было… мечтательным. Да, именно. В нужных местах Лара улыбалась, но при этом словно что-то взвешивала в уме, что-то очень важное. Но что?

У него возникло забавное ощущение, и оно ему не понравилось. Слейд прервался на середине фразы.

— Как насчет кофе? — проговорил он. Лара моргнула, оглянулась на бар, потом посмотрела на него.

— Да, — сказала она наконец, — было бы неплохо.

Он поднялся со стула. Она тоже. Они подошли к бару, налили себе кофе, уселись на небольшом диванчике в углу и снова принялись болтать о пустяках. Но он знал, что это только маскировка.

Они заводили друг друга.

И снова маленький электрический разряд пронзил их, когда он взял ее чашку. Их пальцы соприкоснулись, и от внезапного удара Слейд и Лара подскочили на своем диванчике.

— Уф, — сказала она, рассмеявшись, — кого-то из нас придется заземлить, пока мы не загорелись.

— Ну, не знаю, — улыбнулся Слейд, — впрочем, это было бы интересно.

Их взгляды встретились, и они замерли. Лара первой отвела глаза. Потом они снова заговорили о всякой ерунде, но напряжение между ними росло.

Слейд убеждал себя, что в этом нет ничего удивительного. Он вообще обожал женщин. С тех пор, как бывшая жена соседнего фермера решила подарить ему себя на его шестнадцатый день рождения. Он любил женщин: как они разговаривали, как смотрели, как двигались. А женщины любили его. Он часами просиживал в барах, бывал на вечеринках, глядел на понравившуюся женщину, а она на него, и… внезапно между ними устанавливалась связь, и оба уже знали, что закончат вечер в постели.

Но, черт возьми, сейчас все было не так. Кого он пытается одурачить? Он страстно хотел эту женщину — до боли. Хотел почувствовать ее в своих объятиях, уловить ее запах на своей коже, ее вкус на своем языке, ощутить ее горячую влажность.

А она хотела его. Он читал эти знаки: блеск в глазах, румянец, чашка, дрожащая в руках. Ему было интересно, когда она будет готова позволить ему это, и что он тогда сделает с ней, ведь они сидят здесь, в одной ловушке вместе со всем остальным миром.

— ..остальным миром, — сказала Лара.

— Прости, что?

— Я сказала, что мы, как в ловушке, здесь. А мир, кажется, замер.

— Да, — закивал Слейд, — да, так и есть. Оба замолчали. Он видел, как она посмотрела на него из-под ресниц, затем в сторону, и понял, что пора.

— Ты очень красивая! — мягко проговорил он. Краска бросилась ей в лицо, но Лара улыбнулась.

— Спасибо.

— Как выглядят твои волосы, когда они распущены? Слейд заметил, как пульсирует жилка у нее на шее.

— Что?

— Твои волосы. Они длинные? Они падают на плечи и грудь? — Он взял у нее из рук чашку и поставил на столик, посмотрел ей в глаза и понял, что она знает, о чем он думает, знает, что он хотел бы сорвать с нее этот безукоризненный костюм, распустить эти идеально уложенные волосы, прикоснуться к ней и целовать до тех пор, пока она не закричит от желания.

Его безумные мысли прервало сообщение, прозвучавшее из динамика.

Отменялись все рейсы, по крайней мере на ближайшие несколько часов. Пассажирам, которые хотели бы зарезервировать комнаты на ночь, предлагалось подойти к администратору.

— Вот так, — сказала она и принужденно рассмеялась, — вот и все.

Она была права — все кончилось, и он был рад этому. Безумие, которое назревало между ними, исчезло.

— Да, — вежливо улыбнулся он. — Вы будете ждать здесь или пойдете в отель?

— Думаю, здесь. А вы как?

— Я тоже здесь где-нибудь поболтаюсь, — начал он, но, не закончив фразы, буркнул:

— А, ладно! Пойдемте со мной.

Что-то промелькнуло у нее в глазах, и сердце у него заколотилось. Он подумал, что она готова согласиться.

— Нет, — прошептала она, — я не могу.

— Вы замужем? — (Она покачала толовой.) — Помолвлены? — Она снова качнула головой. Слейд приблизился, их разделяло только дыхание. — Я тоже нет. Мы никому не сделаем больно. — Он протянул руку и взял ее ладонь. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, как дрожат у нее пальцы.

— Я хочу тебя, Лара. Она покраснела.

— Я не могу!

— Нам будет очень хорошо вместе, — убеждал он, сжимая ей кисть.

Она снова покачала головой.

— Я… я даже не знаю тебя.

— Нет, знаешь. Ты знала меня всегда, так же, как и я тебя. — Он сказал это низким, хриплым голосом. — Что касается деталей… Я архитектор, живу в Бостоне. Не женат и ни к кому не привязан. Мне двадцать восемь. Я только что побывал у своего доктора, и он заверил меня, что я так здоров, что могу пережить и Мафусаила. Что еще ты хочешь знать, кроме того, что я никогда так не хотел ни одной женщины, как хочу тебя?

И тут — он никогда этого не забудет — она уставилась на него, и что-то в этих голубых глазах изменилось. Ему показалось, что она взглянула на него не как на мужчину, который пристает к женщине, а как-то по-другому, он не мог понять, как. У нее на лице было то же странное выражение, что и час назад.

Слейд почувствовал себя неуютно. Но это ощущение растворилось в страстном желании, когда с ее языка сорвалось:

— Это… это безумие! Даже говорить о таких вещах!.. Он едва ощутимо приложил палец к ее губам. Он был бы не против поцеловать эти губы, если бы не боялся потерять то немногое, что уже смог завоевать.

— Я поймаю такси. Здесь недалеко есть отель — я там останавливался. Они меня знают, они найдут нам комнату.

— Такси? И отель… в такую погоду? — Лара издала странный звук, походивший на смех. — Ты слишком самоуверен!

— Если бы я был самоуверен, — ответил он едва слышно, — я бы не умирал от страха, ожидая твоего ответа.

Он и теперь помнил этот момент. Шум — везде вокруг них. Шарканье ног, толчея, усталые путешественники, ищущие, где бы приткнуться и переночевать. И в самом центре этого водоворота — ее молчание. Наклон ее головы, когда она посмотрела на него. И это нечитаемое нечто в глубине ее глаз.

— Да, — прошептала она.

Он не помнил, как они выбрались из зала, поймали такси, как ехали к отелю и он обнимал ее за плечи, а уже в отеле, в вестибюле попросил подождать секунду, пока он забежит в аптеку.

— Не надо, — сказала она, поглядев на него все с тем же странным выражением, — в этом нет необходимости.

Слейд помнил ощущение удовольствия, охватившее его от этих слов: значит, между ними не будет латексного барьера… а вслед за ним — всплеск ярости, когда он догадался, что Лара отслеживает свои циклы, а значит, имеет какие-то сексуальные отношения, никак не связанные с ним.

То, что он почувствовал, было даже больше, чем ярость. Это был болезненный укол примитивного мужского чувства собственности. Но потом они оказались в комнате, отгороженной от всего остального мира, и он перестал думать и потянулся к ней.

Она запаниковала.

— Нет. — Голос у нее дрожал. — Мне жаль, Слейд, но я не могу сделать это. Он гладил ее по лицу.

— Ты только поцелуй меня, — прошептал он, — поцелуй меня всего один раз, и я клянусь, если ты захочешь уйти, я не буду тебя удерживать.

Она не двигалась, просто смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса. Он вспомнил. Это произошло в «Эспаде»: жеребенок отбился от стада и попал в ловушку. Ужас в его глазах, безумный, дикий взгляд, изгиб жеребячьей шеи. И ужас кобылы, и то, как она успокоилась, когда жеребенок наконец очутился возле нее, целый и невредимый.

— Лара, — прошептал он. Медленно, осторожно, наблюдая за ее тревожным взглядом, он приблизил губы и поцеловал ее. Это было трудно — сдерживать себя, но он нежно целовал ее губы, пока они не потеплели и не разжались.

— Слейд, — выдохнула Лара, и звук его имени на ее губах заставил его застонать.

Он обнял и прижал ее к себе. Она приподнялась, обхватила руками его за шею, запустила руки ему в волосы.

— Пожалуйста, — зашептала она, — о, пожалуйста, пожалуйста…

А потом он отнес ее в кровать, раздел, распустил ее великолепные волосы и делал все, что он хотел, и все, что хотела она.

Шторм превратился в снежный буран. Он бушевал весь день и всю ночь, и все эти часы и минуты они провели в постели.

Это было похоже на сбывшуюся мечту: Лара в его руках, ее запах на его коже. Ее тепло обволакивало его, даже когда они выдохлись и погрузились в сон.

Этот сумасшедший секс с прекрасной незнакомкой, пока за окном беснуется шторм, станет невероятным воспоминанием на долгие годы.

На рассвете что-то — возможно завывания ветра, разбудило его. Лара спала в его руках. Он смотрел на нее и думал, что они, когда уляжется непогода, пойдут каждый своей дорогой. Она аудитор, живет в Атланте это все, что она рассказала ему о себе. Слейд вспомнил и о том, как она дала ему понять, что не желает пользоваться презервативами, и его вновь охватила злость: у нее была своя жизнь, куда ему не было хода.

Он попытался представить себе эту жизнь. Дом Лары, которого он никогда не видел, ее друзья, которых он не знал. Мужчины, о которых он не хотел думать.

Что-то защемило в сердце. Слейд разбудил Лару поцелуями и нежно коснулся ее груди.

— Лара, — прошептал он.

Она открыла глаза и сонно улыбнулась.

— Слейд? Что случилось?

Действительно, что случилось? Она жила на юге, он — на северо-востоке. Что он может ей сказать? Что будет прилетать на выходные? Он не мог летать на выходные к каждой женщине, с которой спал.

«Оставь здесь зубную щетку и какую-нибудь одежду», — наверное, скажет она. А потом ей захочется, чтобы он заявлялся в пятницу вместо субботы и уезжал в понедельник, а не в воскресенье. Рано или поздно, но она обязательно скажет: «Знаешь, я подумала о том, что могла бы переехать в Бостон».

— Слейд. — Лара погладила его подбородок. — Что такое? — Она улыбнулась. — Ты выглядишь, как маленький мальчик, который только что обнаружил, что Санта-Клауса не существует.

Он заставил себя улыбнуться и сказать, что слышал, как гудят снегоочистители — дороги, должно быть, уже расчистили. И что он думал о том, как великолепно было бы в один прекрасный день встретиться снова где-нибудь, и тогда они обсудят детали.

— Да, — согласилась она, едва заметно поколебавшись, — да, это звучит здорово.

Слейд подумал, не обидел ли он ее, но Лара уже приподнялась, приблизила к нему лицо и поцеловала его в губы. Потом стала его гладить, заводить, и вскоре он был без ума от желания. Они покатались на постели, и он снова овладел ею. Когда все закончилось, Слейд лежал, крепко прижимая ее к себе, и думал о том, как сильно ему хочется всего этого еще, больше чем ей, и что «каждого выходного» ему будет мало.

Он улыбнулся, обнял ее и поцеловал долгим и нежным поцелуем.

— Я не знаю твоего адреса, — шепнул он, — и даже номера телефона.

Лара рассмеялась и смахнула прядь волос с его глаз.

— Я все запишу, — прошептала она в ответ, — утром.

А когда он проснулся, светило солнце, за окном рычали моторы снегоуборочных машин и кипела жизнь. Место рядом с ним было пусто.

Лара ушла. Никакой записки, никакого послания. Он даже не знал ее фамилии.

Она сбежала, когда он спал.

Слейд пришел в ярость. Он пытался убедить себя, что Лара вряд ли догадывалась, как ему хотелось большего, чем просто эта ночь, но его не покидало чувство, что… его использовали. Да, использовали. И теперь это вряд ли будет хорошим воспоминанием, обычная история… «Я застрял в Денвере, — скажет он дома, — и очутился в постели с ошеломительной малышкой. Мы развлекались пару деньков…»

Но он не рассказал об этом ни партнерам, ни братьям. И теперь, месяцы спустя, стоя у окна терминала, он удивлялся, почему до сих пор думает об этих двух днях и мечтает об этой женщине. Да, черт возьми, он мечтает о ней. О ее мягких, сладких губах и бездонных голубых глазах. Он почти физически ощущал ее в своих руках, вспоминал ее стоны, когда она садилась на него, обхватив ногами…

— Дамы и господа, мы рады сообщить, что все рейсы возобновлены.

Слейд очнулся и, поняв, как он далеко от нужного ему выхода, помчался к самолету.

Глава 2

Лара сидела у себя в кабинете, задумчиво смотрела на Балтиморскую гавань и пыталась убедить себя в том, что следующие два часа пройдут великолепно.

Она была во всеоружии, после почти двух недель подготовки. Она в тысячный раз просмотрела предложения по поводу зданий для нового квартала и нашла промахи, которые позволили бы ей убрать Слейда Бэрона из Балтимора и из ее жизни.

Слейд Бэрон. Как хорошо это имя подходило ему! Лара хмыкнула, дотянулась до кофе и поднесла его к губам. Не какой-нибудь Браун или Смит. Бэрон! Что-то средневековое, торжественное. Как раз для такого человека, как он.

Чашка задрожала у нее в пальцах. Лара прошептала какое-то короткое и емкое слово и опустила чашку. Кофе выплеснулся на костюм. Ей нужно собраться и пойти на эту встречу.

Она справится. И сделает все отлично. Да, именно так и будет. Лара легонько оттолкнулась от стола, откинулась на спинку кресла и на секунду зажмурилась. Затем встала и подошла к окну. Отсюда был отличный вид прямо на залив. «Угловой офис», — подумала она с легкой улыбкой. Она добивалась его долгих шесть лет, а теперь у нее было все, о чем можно было только мечтать: карьера, должность, очаровательный маленький домик и приятное соседство. И радость ее существования, центр всей ее жизни…

Запищал зуммер. Лара вернулась к столу и нажала кнопку.

— Да, Нэнси?

— Мисс Стивенc, звонил секретарь мистера Доббса. Самолет мистера Бэрона наконец приземлился. Он скоро появится здесь.

Лара почувствовала, как что-то сжимается у нее в животе. Она приложила пальцы к вискам: в голове было такое ощущение, будто кто-то долбит там отбойным молотком с самого утра.

— Спасибо, Нэнси. Пожалуйста, дай мне знать, когда начнется встреча.

— Конечно, мисс Стивенc.

Паника, казалось, вот-вот лишит ее рассудка. «Успокойся», — снова приказала она себе. Она сделала то, что должна была сделать, той ночью, несколько месяцев назад, в Денвере. И ни минуты не жалела об этом. Слейд просто был средством, и все. Просто средством, чтобы…

Его руки, сжимающие ее тело. Его рот, ласкающий ей губы. И как он был нежен после…

Лара вздрогнула и обхватила себя руками. Хватит романтики! Слейд получил то, чего хотел. Как и она.

Она рассеянно скользнула взглядом по потокам воды за окном. День выдался хмурый, небо затянуло тучами. Тогда тоже было ненастье… Лара закрыла глаза она не хочет вспоминать этот день…

День в Денвере.

Грязно-серое небо и снег, словно перья, выпавшие из вспоротой подушки. Зал ожидания денверского аэропорта и в нем она, Лара, как в западне. Ее нетерпение и раздражение.

Это был ее тридцатый день рождения, и праздновала она его самым идиотским образом.

Всю неделю дела валились из рук. Начиная с неприятностей на работе и кончая архивежливым намеком Тома на разрыв отношений. Разумеется, эти отношения иссякли не вдруг — перед обедом или, скажем, визитом в театр, но все равно было неприятно слушать заверения в том, какая она замечательная, умная, красивая. И все же…

Лара понимала, что Том прав. Она ничего не имела против мужчин. Ну, может, была немного холодна, отстранена, может, не относилась к сексу как к чему-то умопомрачительному, так что? Она все равно любила мужчин.

Другое дело — замужество. Лара не хотела быть ничьей женой. Уверенность в себе и независимость — вот ее девиз. Мужчина нарушает порядок, вносит хаос в жизнь женщины. И доказательство этому — ее мать и сестра. Быть незамужней куда лучше.

Она не хотела выходить замуж, но хотела… быть матерью. Лара поняла это еще подростком, когда зарабатывала деньги бэби-ситтером. Иметь детей для нее было больше, чем инстинкт, это была потребность сердца. Что-то в детях было неописуемо прекрасное: их невинность, как они доверяют тебе, как бескорыстно отдают тебе свою любовь и в ответ получают твою.

Лара многое отдала бы за это, но время убегало. Ей было тридцать, и она понимала, что шансов завести ребенка у нее столько же, сколько у эскимоса получить по голове кокосом, упавшим с пальмы. Тридцать — еще не старость, но иногда ей казалось, что она единственная женщина в этом мире, кому некого качать на руках. А те, у кого есть дети, уже моложе ее.

Она даже думала попросить кого-то, вроде Тома, сделать ее беременной и уйти из ее жизни, но потом по телевизору показали передачу о мужчине, который согласился на подобное. Пока не увидел своего сына. Он сразу изменил решение и захотел забрать ребенка.

«Если бы я с кем-нибудь познакомилась в баре, — говорила тогда девушка с покрасневшими от слез глазами, — и у него хватило бы мозгов, чтобы поддерживать беседу, я бы сделала то же самое, и не возникло бы таких проблем».

Лара думала обо всем этом в тот день в Денвере, пока ждала, когда кончится снегопад.

Шторм усиливался. Она взяла свой компьютер и чемоданчик, прошла в зал ожидания для пассажиров первого класса и нашла свободное кресло. Настроение было под стать погоде. Лара открыла компьютер и включила. Солитер идеально годился, чтобы забыть обо всем на свете, она могла играть в него до полной отключки.

Но компьютер не собирался запускаться — аккумулятор сдох. Это был последний удар. Лара мрачно смотрела на чертов механизм, еле сдерживаясь, чтобы не грохнуть его об пол, и вдруг услышала мягкий смех.

— А вот и ты, дорогая.

Она подняла голову. Перед ней стоял мужчина — высокий, некоторые женщины даже сочли бы его красивым. Однако Ларе было не до смеха. Она посмотрела на него так холодно, как только могла.

— Простите?

Похоже, недостаточно холодно. Он улыбнулся еще шире и послал многозначительный взгляд парню, который сидел рядом с ней. Лара удивленно приподняла брови: кажется, он привык добиваться своего. Сосед тоже удивился, но место уступил.

— Я твой спаситель, милочка, — сказал непрошеный гость. У него был мягкий акцент. Не южный, она знала южный выговор. Может, западный? Это объясняло его нелепые ковбойские ботинки.

— Я вам не милочка, — холодно ответила она. — Ты промахнулся, ковбой. Если эти ботинки сделаны для того, чтобы ходить, лучше доставь им это удовольствие.

Так это все и началось.

Потом он протянул руку и представился. Она поколебалась, но все же пожала его ладонь. А потом между ними пронесся легкий электрический разряд.

После они болтали о чем-то — легко и непринужденно, а Лара думала об этом разряде. Это было не статическое электричество, это был щекочущий зуд сексуального притяжения. Ей еще не приходилось чувствовать такого, но это не значило, что она была не способна распознать его.

А почему нет? Незнакомец по имени Слейд был, надо признаться, красивым.

Высокий, темноволосый, атлетически сложенный. Угольно-черные волосы, пепельного цвета глаза под длинными, черными ресницами. Правильный нос, четкая линия рта и волевой подбородок. А под костюмом угадывалось тело — о таком, наверное, мечтали все парни из тренажерного зала, куда она ходила. Незнакомец обладал чувством юмора и был умен.

Внезапно у нее в голове зазвучал голос той девушки из телевизионного интервью:

«Если бы я с кем-нибудь познакомилась в баре, и у него хватило бы мозгов, чтобы поддерживать беседу…»

Лара чувствовала, что краснеет, но ничего не могла поделать. Незнакомец в баре? Вот он перед ней, стоит и размышляет о том, как провести время, пока непогода держит их в аэропорту. И, пожалуй, он вполне подходит для того, чтобы стать отцом ее ребенка.

Это будет совсем несложно. Она ему интересна, это ясно, и что-то подсказывало ей, что он хорош в постели. Тем более, что сейчас дело заключалось не в удовольствии — чтобы забеременеть, вовсе необязательно наслаждаться сексом.

Она снова покраснела. Странные мысли для женщины со столь неинтересным и банальным сексуальным прошлым. Впрочем, мечтать не вредно. В конце концов, у нее только один шанс забеременеть. Разве не говорит статистика, что оргазм увеличивает шанс?

Должно быть, что-то отразилось у нее на лице, потому что неожиданно на середине фразы ее собеседник замолк и уставился на нее. Она уже была готова схватить вещи и ретироваться, когда он спросил, не хочет ли она кофе.

Чего она действительно хотела, так это прогнать свои безумные мысли.

«Скажи ему „нет“, — приказала она себе, — встань и уйди…»

— Да, — ответила она, — да, было бы неплохо.

Он поднялся с места — она тоже… И когда они прошли через зал ожидания, налили себе кофе в баре и уселись на небольшом диванчике в углу, ее вдруг начала бить дрожь. Лара принялась болтать о чем-то — сейчас даже не смогла вспомнить, о чем. Мужчина напротив нее был из тех, кто оставляет за собой шлейф женщин в полуобморочном состоянии… Она чувствовала, что потихоньку сходит с ума.

Она посмотрела ему в глаза и поняла, что еще ни один мужчина так не смотрел на нее, не заставлял чувствовать себя такой, как сейчас: желанной, сексуальной, обольстительной. Она знала, о чем он думает, как воображает, что разденет ее, распустит волосы, поцелует, овладеет ею, и она выдохнет в стоне его имя…

Тут в зале ожидания объявили об отмене рейсов, и возникла проблема с ночевкой.

И тогда он позвал ее с собой.

Она вскинула на него глаза и подумала, как это было бы просто — пойти с ним. Не потому, что она хотела ребенка, но потому, — и Лара себе в этом призналась, что он был самым привлекательным мужчиной, какого она когда-либо встречала, потому что ей безумно хотелось очутиться в его объятиях…

И она сказала «да».

Они приехали в отель. Слейд задержался было у аптеки, чтобы купить презервативы, но она сказала, что в этом нет необходимости.

Он ни о чем не спросил, но его рука еще сильнее сдавила ей плечи, пока они поднимались в номер.

Лара не паниковала до тех пор, пока за ними не захлопнулась дверь. Когда Слейд повернулся к ней, она посмотрела на него и вновь увидела незнакомца.

«Что я делаю?!» — в отчаянии подумала она. Ее снова начала бить дрожь.

— Нет, — сказала она, — я не могу.

Если бы он начал ее уговаривать, все могло кончиться совсем не так. Но он уверенно и нежно взял в ладони ее лицо и поцеловал так, что у нее закружилась голова.

Его рот был прекрасным — мягким, теплым. Она почувствовала, как отступает страх, а на его месте рождается что-то горячее и… захватывающее. Она обхватила руками его голову, и постепенно поцелуй изменился, стал жадным, требовательным. Она застонала и крепче прижалась к Слейду.

«Сейчас! — подумала она. — Сейчас, пока я не потеряла смелость».

— Пожалуйста, — прошептала она, — о, Слейд, пожалуйста.

Он понес ее на кровать, раздел, распустил волосы и ., сбылись все ее полночные мечты, даже те, о каких она не осмеливалась думать.

Шторм превратился в снежный буран, но Ларе было все равно. Она не хотела уходить из объятий Слейда. Никогда. Она забыла, зачем легла с ним в постель, она только знала, что о таком любовнике она не смела даже мечтать.

Это был сон, и это была реальность.

Наконец Лара заснула, положив голову Слейду на грудь. Проснулась на заре от его поцелуев. Она смотрела на него и думала, как это глупо — считать, что он нужен ей только как отец ее ребенка. Теперь ей надо было больше.

Она посмотрела Слейду в глаза и увидела, что они потемнели. Значит, он тоже не хотел расставаться.

— Слейд, что случилось?

— Ничего, просто шторм вот-вот стихнет. — Он улыбнулся, и у нее защемило сердце: она ошиблась. Он не боялся, что кончается их ночь, он боялся, что она может захотеть больше, чем он способен ей дать.

— Лара, это было прекрасно! Может… может, мы могли бы как-нибудь встретиться еще раз?

Она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза. Слейд не давал никаких обещаний, а она их и не ждала. Лара заставила себя улыбнуться и уверила, что это было бы великолепно. Только бы он не начал извиняться за то, что ранил ее чувства. Она прильнула к нему и заставила забыть обо всем, кроме одного — желания обладать ею снова.

Когда все кончилось, Слейд предпринял попытку сгладить ситуацию.

— Я не знаю твоего адреса, — нежно прошептал он, и даже номера телефона.

— Я все запишу утром, — ответила Лара. Она дождалась, пока он заснул, тихо оделась и вышла из комнаты.

Она сблизилась с ним, потому что хотела ребенка.

«Разве не так?» — подумала она, глядя куда-то в пространство.

Лара вздрогнула — запищал зуммер. Она прокашлялась и нажала кнопку.

— Мисс Стивенc, появился мистер Бэрон. Он в зале для конференций, с директорами. Мистер Доббс спрашивает, не могли бы вы присоединиться к ним сейчас?

— Спасибо, Нэнси.

Ее голос звучал спокойно, и это было хорошо. Она посмотрела в зеркальце пудреницы — выглядит тоже спокойно. Отлично. Однако рука у нее дрожала, когда она поправляла волосы.

«Не будь идиоткой, Лара», — сказала она своему отражению. Все решено, она знала, что и как должна делать. Она выкинет Слейда Бэрона из Балтимора так быстро, что у него закружится голова. Встреча с ним проблема. То, что она чувствовала к нему или думала, что чувствует, никогда не было настоящим.

Лара поправила юбку, взяла папку со стола и вышла из кабинета.

Глава 3

Поднимаясь на лифте в конференц-зал, Лара нервно теребила пуговицу пиджака.

«Прекрати!» — сказала она себе сердито. Преимущество за ней… Во-первых, Слейд не ожидает ее увидеть он ведь даже не знает ее фамилии. Во-вторых, и это вытекает из первого, именно ему придется сдерживать эмоции, когда он откроет, что главный аудитор — как раз та самая женщина, с которой он провел снежную ночь в Денвере.

Ей необходимо успокоиться, иначе она не только потеряет свое преимущество, но и просто не вынесет всего этого. Слейд заметит ее смятение и, самодовольный самец, примет это как знак растерянности, ее растерянности от радости увидеть его снова.

Растерянности — да, но не от радости, от страха. Но ведь бояться ей нечего. Абсолютно нечего.

Двери лифта распахнулись. Лара глубоко вздохнула, расправила плечи и устремилась по коридору.

— Они ждут вас, — сказала секретарша мистера Доббса.

Лара собралась, заставила себя улыбнуться.

— Спасибо.

Это сработало. Секретарша не вскочила и не кинулась к лифту, визжа от страха. Это означало, что Лара улыбалась по-настоящему, а не просто поднимала губы, как бешеная собака, обнажающая клыки. Но чувствовала она себя примерно так.

Массивные двери зала были открыты. Сердце у Лары заколотилось. Она замешкалась в дверях, осматривая помещение в поисках Слейда. Где он? Комната была большая, невероятно просторная. Шесть месяцев назад, когда она переезжала из Атланты сюда, в этой комнате ей была назначена встреча, и уже тогда ее поразили эти размеры.

Вот он стоит — около окна, спиной к ней. Неважно, что она не видела его лица она не могла не узнать его. Рост, ширина плеч. Эти темные волосы. И то, как он стоял, пленительно, с королевской надменностью.

Это был Слейд, такой, каким она его запомнила.

Страстный любовник, чьи руки держали ее в объятиях в ту давнюю ночь. И держат до сих пор — в снах, которые снились ей только перед рассветом.

Слейд, чье стройное, красивое тело неожиданно напряглось.

Она задержала дыхание — этого не могло быть, он не мог почувствовать ее присутствие. Он начал поворачиваться, и Лара поняла, что мышеловка захлопнулась.

Удивление, шок и, наконец, медленная, сексуальная улыбка восторга последовательно сменились на его красивом лице.

О Господи!

Комната закружилась, но Лара удержалась на ногах. Она холодно посмотрела на него и отвернулась. Больше ему не удастся сбить ее с пути, ни в этот раз, ни в какой-либо другой. Чем раньше он это поймет, тем лучше.

— А, вот и вы, мисс Стивенc.

Лара подняла подбородок и повернулась к Эдвину Доббсу.

— Мистер Доббс, — приветливо сказала она, — надеюсь, я не заставила вас ждать.

— Нет, нет, вы как раз вовремя. — Доббс взял ее под руку и повел вперед. И хорошо сделал, потому что ей казалось, что она идет не по ковру, а по болоту.

— Я думаю, вы знаете всех членов нашего собрания.

— Конечно! Как поживаете, мистер Роджерс? Рада видеть вас, мистер Крамер.

Она улыбалась, пожимала руки, отвечала, что «да, погода необычайно холодная», и мило болтала о пустяках с директорами, старавшимися казаться «своими в доску».

Но внутри у нее все дрожало.

Ей таки удалось выбить Слейда из колеи — выражение его лица говорило, что он растерян. Проблема, однако, заключалась в том, что ей безумно хотелось улыбнуться ему, перебежать через комнату и броситься к нему в объятия.

— ., наш новый архитектор, Слейд Бэрон. Сердце уже колотилось в горле. Доббс подвел ее к Слейду, и Слейд перестал улыбаться. Он смотрел на нее так, будто только что переборол судьбу и открыл для себя новые грани жизни.

— Мистер Бэрон, — вежливо сказала Лара и протянула руку.

— Зачем такие формальности, Лара? — сказал Слейд так же вежливо и сжал ее пальцы в своей ладони. Доббс удивленно поднял брови.

— Вы знаете друг друга?

— Нет, — ответила Лара.

— Да, — в один голос с ней сказал Слейд и рассмеялся. — Я полагаю, Лара имела в виду, что мы знаем друг друга недостаточно хорошо. Нет так ли?

Она подняла на него глаза. Он улыбался, но в уголке рта дрожал мускул, а глаза были темно-серыми, как море в шторм.

— Да, — согласилась она, глупо кивнув, потому что Слейд вновь взял инициативу в свои руки и все, что ей оставалось, — это следовать за ним. — Да, мы не очень хорошо знаем друг друга, — повторила она и выдернула пальцы.

Доббс задумчиво покачал головой.

— Это весьма любопытно, мисс Стивенc. Вы никогда не говорили, что знаете мистера Бэрона.

— Нет. Но… Я не говорила. Понимаете… просто…

— Она просто не могла. — Слейд лениво усмехнулся. — Нам, к сожалению, так и не довелось обменяться координатами.

«Пожалуйста, — подумала Лара, — пусть земля разверзнется и поглотит меня!»

— Мы познакомились в аэропорту полтора года тому назад или что-то около того. И провели некоторое время вместе. Так, Лара?

— Погода, — сказала она срывающимся голосом, — падал…

— Падал снег. Да, да, так и было. — Слейд вежливо улыбнулся. — Не припомню, чтобы когда-нибудь было столько снега, мистер Доббс. Но мисс Стивенc очень умная женщина. Мы нашли множество способов провести время.

— Да, и каких же?

— Да, мы… Пусть лучше Лара сама расскажет. Доббс посмотрел на Лару, и она нервно облизнула губы.

— Я… я не думаю, что вам интересны… подробности, сэр.

— Почему же, еще как интересны, — завелся Слейд.

— Да, мне интересно, — отозвался Доббс, явно озадаченный.

— Я сидел, — начал Слейд, — думая, как можно провести время, которое ползло как черепаха. — Он посмотрел на Лару холодными, как лед, глазами и с улыбкой, которая не сходила у него с губ. — А потом, к моей радости, у нас с мисс Стивенc завязалась беседа…

— Так, ни о чем, — с усилием улыбнувшись, подтвердила Лара. — Ну знаете, как это бывает, мистер Доббс, два незнакомых человека просто… просто болтают о чем-то, чтобы занять время.

— Но, — лениво продолжал Слейд, — выяснилось, что у нас много общего. У мисс Стивенc сел аккумулятор, а у меня как раз оказался запасной.

Лара чувствовала, как пылает у нее лицо.

— Компьютеры… — сказала она резко, — мы говорили о компьютерах. У нас одинаковые, мой аккумулятор сел. А мистер Бэрон любезно предложил мне свой. И… и…

Она замолчала. Слейд улыбался. Это была самая вежливая улыбка, какую Лара только видела, но в его словах был подтекст. Женщина не может так просто улизнуть из постели мужчины, как это сделала она, даже если это была случайная связь. И не может вот так снова появиться в его жизни, особенно во время деловой встречи.

Он был уязвлен. И это дало ей силы отразить атаку.

— Да, мистер Бэрон был так любезен, что предложил мне свою помощь. — Она одарила Слейда ослепительной улыбкой и с удовлетворением отметила, что он не ожидал такого быстрого восстановления ее позиций. — Должна признать, — сказала она бодро, — я совсем забыла о вашей щедрости. Рада видеть вас снова! Спасибо, что напомнили об этом.

— Хорошо, — сказал мистер Доббс, — теперь, когда все представлены… Мистер Бэрон, вы готовы начать презентацию?

— Разумеется, — сказал Слейд, думая о том, что никогда еще он не был так не готов.

Он делал это сотни раз, и не о чем было волноваться. Открыть компьютер, включить его, вложить слайды в проектор, вывести изображение на экран и обратиться к деталям, указывая компоненты зданий, пока сменяются кадры.

«Ну давай, раз ты это проделывал сотни раз, — угрюмо подумал Слейд, — или так и будешь стоять здесь, как дурак, и молоть всякую чушь?..»

— Наш аудитор ознакомился с вашим предложением, — сообщил ему Доббс перед началом встречи. — Я предложил ей присоединиться к нам, чтобы мы могли обговорить стоимостные аспекты вашего проекта, мистер Бэрон.

— Конечно, — вежливо ответил Слейд.

А потом, стоя у окна в ожидании аудитора, он ощутил какую-то странную, колющую резь вдоль позвоночника. «Кто-то смотрит на меня», — понял Слейд и повернулся. В дверях стояла Лара. Женщина, которую он не мог выкинуть из головы. Он вдруг подумал, как это невероятно здорово, что он встретил ее снова, и почувствовал, как губы у него расплываются в улыбке. Но когда она посмотрела на него… лед в ее глазах возвратил его к реальности.

Она знала, что он будет здесь.

Ну конечно, знала. Доббс дал ей рассмотреть его предложение. Она держала в руке папку, где были все сведения о его проекте, вся информация о нем: имя, телефон, адрес.

И даже, на тот случай, если бы у нее возникли сомнения, его фотография.

Лара знала, что увидит его сегодня, но она оставила это знание при себе. Не позвонила, не отправила сообщения по электронной почте. Никакого письма типа:

«Слейд, догадайся, что…»

Она намеренно заставила его оказаться в этой ситуации, как будто он был врагом. Она не только не хотела видеть его снова, но специально подстроила все так, чтобы он вошел сюда, а потом…

Что потом?

Слейд по-прежнему не имел об этом никакого понятия.

Обо что он споткнулся? Почему она так холодна? Это ведь не он улизнул тогда из номера.

«…можете убедиться сами, я выполнил ваши требования — придерживаться традиций и совмещать их с самыми передовыми и прогрессивными принципами современности…»

Он все еще говорит то, что надо? Скорее всего, да у директоров вполне осмысленные лица.

А Лара?

Она сидела рядом с Эдвином Доббсом, аккуратно сложив руки на полированной поверхности стола. Их глаза встретились, и Слейд почувствовал, как холодная волна остудила его кровь. Она смотрела на него так, будто он стоял над своей собственной могилой с лопатой в руках.

«…бассейн здесь, в зимнем саду..»

Лицо у нее оставалось бесстрастным.

Черт возьми, что все это значит?

Он был шокирован, когда увидел ее в дверях, и, безусловно, рад. Естественно, после той ночи в его жизни были и другие женщины, но дело в том, что среди них не оказалось ни одной, хотя бы немного похожей на нее.

Он решил, что скажет ей об этом после заседания. «Послушай, — скажет он ей, — судьба свела нас снова! Что ты делаешь в эти выходные?»

Пока не сообразил, что она смотрит на него, как кошка на воробья. Ему это совсем не понравилось. И это та женщина, которая должна подтвердить совету директоров состоятельность его предложений?

Да никогда!

Хорошо было бы сказать ей сейчас: «Я вижу это выражение в твоих глазах, милочка, и поверь, ты последний человек на этой земле, кому я стал бы доверять. В постели ты великолепна, но…»

Парень, она действительно была великолепна…

Он мог запросто вспомнить ее тело в его руках, какие-то забавные моменты, которые почти заставили его поверить, что она чиста и невинна. И что она уж точно никогда раньше не имела таких вот отношений с незнакомцами. Ее постанывания и то, как она коснулась его сначала — стыдливо и как бы вопрошающе…

О, проклятье!

Слейд вздрогнул и судорожно огляделся. Он был уже почти готов к тому, что директора уставились на него, как на сумасшедшего, но они внимательно смотрели на изображения.

Слава Богу!

Его либидо осталось в отеле Денвера, а мозг работал на автопилоте. Он закончил презентацию, и, кажется, все прошло хорошо — Слейд видел это по удовлетворенному выражению лица Доббса и по небольшому шевелению вокруг стола.

Лицо Лары по-прежнему напоминало вежливую маску.

— Большое спасибо, мистер Бэрон, — сказал Доббс. — Это было очень показательно. Слейд посмотрел на Лару.

— Мне очень приятно слышать это, — сказал он. — Но, кажется, у мисс Стивенc есть вопросы?..

— Да, — подтвердила Лара, — действительно есть.

На самом деле у нее не было вопросов. Слейд все правильно понял: у нее была собственная повестка дня. Лара желала вышвырнуть его отсюда поскорее и собиралась сделать для этого все, что было в ее силах.

За минуту стол утонул под грудой бумаг — акты, нормативы, распечатки. У нее были документы, восходившие, вероятно, еще к строительству пирамид, и все они были направлены на то, чтобы выявить финансовые просчеты его проекта. Материалов у нее оказалось больше, чем во всем его кабинете в Бостоне, и она демонстрировала их с воодушевлением продавца, представляющего в супермаркете новую продукцию.

Слейд физически ощущал сомнение, разливающееся в воздухе. Морщины бороздили лбы людей, которые с интересом внимали его предложениям несколько минут назад. В середине своей речи Лара подняла глаза, поймала его взгляд и одарила его легкой, снисходительной улыбкой.

Он улыбнулся ей в ответ.

Он мог или улыбнуться, или убить ее.

Что за женщина? Или ей недостаточно того, что она оставила его с носом в номере отеля? Ей и здесь надо выставить его идиотом?

Он представил, как перескакивает через стол, хватает ее и трясет до тех пор, пока у нее не начинают стучать зубы… или, лучше, прижимает ее к стене, заламывает руки и целует эту раздражающую улыбку. Он почти чувствовал мягкую ткань ее пиджака, шелковую блузку, горячую кожу.

Или это расплата за неосторожно брошенное предложение повторить свидание как-нибудь еще раз?..

В любом случае Лара допустила ошибку. Здесь поле битвы, и он был готов сражаться.

Слейд терпеливо ждал, пока она закончит, сохраняя нейтральное выражение лица и сунув руки в карманы чтобы никто не увидел, как они сжимаются в кулаки.

Наконец Лара высказалась и посмотрела на Доббса.

— Очень жаль, что мне пришлось сделать все эти негативные замечания, сэр, — сказала она, и Слейд знал, что это извинение — еще одно очко в ее пользу. — Проект мистера Бэрона прекрасен, я уверена, но я не думаю, что с этим проектом компания «Бофорт» сможет уложиться в заданный бюджет. — Она посмотрела на Слейда. — Или я что-то пропустила?

Ее улыбка и голос давали всем понять, что последнее невозможно в принципе.

В комнате повисла тишина. Доббс и остальные поглядывали то на Лару, то на Слейда.

— Итак, мистер Бэрон, — сказал председатель, откашлявшись, — я надеюсь, у вас найдутся аргументы… Слейд кивнул.

— Да, — с готовностью отозвался он, — найдутся. Он пересек комнату, зная, что все взгляды прикованы к нему. Он даже немного сбавил шаг, чтобы убедиться, что восстановил самообладание. Подойдя к окну, он глубоко вздохнул и повернулся к собравшимся. Мужчины смотрели на него с интересом, а лицо Лары стало тревожным.

— Мои комплименты мисс Стивенc. Это было очень интересное выступление. — Он послал всем легкую улыбку, давая понять, что ему ничего не стоит разделаться с проблемой. Он взглянул на Доббса, и улыбка слетела с его лица. — Интересное, но не без погрешностей. Мисс Стивенc, кажется, смущена некоторыми ключевыми положениями…

Ему хватило менее пяти минут, чтобы отразить ее аргументы, почти растоптать их. Если Лара стремилась вышвырнуть его из города — а Слейд был уверен, что это так, — она допустила массу ошибок. Она разбиралась в цифрах, но ничего не понимала в архитектуре. Кроме того, она явно недооценила его как противника.

Когда он закончил, в комнате опять установилась тишина. Через мгновение Доббс оглядел всех, словно вовлекая присутствующих в своего рода молчаливое общение, затем положил руки на стол, расправив ладони.

— Превосходно, мистер Бэрон. Вы отлично справились с заданием.

Слейд удовлетворенно улыбнулся.

— Я всегда справляюсь, — сказал он и подумал, что это, скорее, первый случай в его жизни, когда он мог бы показать своему старику, что чего-то добился. Отец с детства старался вбить в него эту философию.

«Просто хотеть — недостаточно, мой мальчик, твердил старый Йонас, — ты должен здорово подготовиться, чтобы победить».

Да, ему очень хотелось выиграть в этот раз. И он пришел готовым не к персональной атаке, во что, черт возьми, все это и превратилось, а к обычной процедуре работы с «покупателем». Единственное, чего он никак не мог предположить, — что этим покупателем окажется голубоглазая красотка с золотистыми волосами по имени Лара.

Это делало победу, которая, он уже чувствовал, была за ним, еще слаще. Ей не удалось одурачить его, Слейда Бэрона, во второй раз. Потому что, черт возьми, она уже одурачила его однажды, столь своеобразно улизнув из его постели. Теперь настала его очередь.

Доббс встал, что было сигналом к окончанию встречи. Остальные, включая Лару, тоже поднялись.

— Спасибо за ваши замечания, мисс Стивенc. Вы осветили некоторые важные вопросы, и мы примем их во внимание.

Лара недовольно кивнула.

— Всегда рада помочь, сэр.

Доббс обошел стол и похлопал Слейда по спине.

— Надеюсь, вы не считаете, что наша мисс Стивенc создала вам трудности?

— Нет, что вы. — Он посмотрел на Лару. Ее лицо абсолютно ничего не выражало, впрочем, как и его, он надеялся на это. Слейд до сих пор не мог понять, зачем ей так нужно было завалить его. Ни одна из причин, которые он перебирал в голове, не казалась ему существенной… кроме той, что у Лары появился другой парень.

Слейд напрягся.

Да, это все объяснит. У нее были планы на кого-то другого, а тут появляется он и может рассказать, что она когда-то провела ночь с незнакомцем.

Он посмотрел на ее левую руку и заметил тоненькое золотое колечко на безымянном пальце.

Много лет назад, еще ребенком, он упал с лошади. Он тогда очень сильно ударился головой, все завертелось и погрузилось в темноту. То же самое он почувствовал и сейчас.

Лара замужем!

Слейд оторвал взгляд от ее руки, судорожно вдохнул. Ну хорошо, она замужем, и что? Для него это ничего не значит. У них был только секс, и это случилось очень давно. Она пошла своей дорогой, он — своей, а теперь у нее есть муж.

Она что, боится, что он захочет ее снова и начнет грозить рассказать ее мужу о них? Но «их» не было, никогда не было, и, кроме того, день, когда ему придется принуждать женщину ложиться к нему в постель, станет днем его конца как мужчины.

Еще больше его разозлило то, что она, похоже, решила выбросить его, чтобы защитить себя. Ему не терпелось сказать ей все это, но она уже собрала свои бумаги и удалилась.

Убегать — это, кажется, в духе Лары. Но на этот раз номер у нее не пройдет.

Слейд пожал всем руки, Доббс проводил его до двери.

— Мы скоро с вами свяжемся, мистер Бэрон. Слейд кивнул.

— Прекрасно. А кстати… ваша мисс Стивенc сделала несколько замечаний по стоимости проекта, которые оказались не совсем точны.

— Старательная молодая женщина. — Доббс усмехнулся. — Только между нами: мне кажется, она ушла поверженной.

— Очень старательная, как вы сказали, сэр, но я хотел бы поправить ее в некоторых моментах. Вы не знаете, где я могу ее найти?

— В финансовом отделе, четвертая дверь. Секретарь направит вас. Хорошо, что вы пытаетесь исправить ее ошибки, мистер Бэрон. Могу я звать вас Слейдом?

— Разумеется. — Слейд улыбнулся. — Поверьте, Эдвин, я с величайшим удовольствием исправлю ошибки Лары Стивенc.

Девушка в приемной была любезна и указала ему, куда пройти.

Секретарша Лары не отличалась подобной вежливостью.

— Вы не можете туда войти, если вам не назначено, сказала она и вскочила вслед за ним, но Слейд уже взялся за ручку и рывком открыл дверь.

Лара стояла у окна. Она повернулась на звук, и краска сошла с ее лица.

— Мисс Стивенc, я пыталась сказать этому джентльмену, что он не может вот так вламываться в ваш офис…

— Вели своей секретарше уйти, — холодно проговорил Слейд.

— Мисс Стивенc, может быть, позвать охрану? Слейд прошел в комнату.

— Черт возьми, скажи ей. Лара сглотнула комок в горле.

— Все в порядке, Нэнси.

Голос у нее звучал спокойно и ровно. Это удивило ее, потому что сердце бешено колотилось. Нельзя позволить ему устроить здесь сцену.

— Правда, — радостно заговорила она, — все хорошо. Это мистер Бэрон. У нас… у нас возникли некоторые разногласия во время встречи. — Лара заставила себя улыбнуться. — На сегодня все, Нэнси, спасибо.

Слейд подождал, пока захлопнется дверь.

— Я недооценил тебя, милая, — сказал он мягко.

— Что тебе нужно, Слейд?

Он бросил кейс на стул и пошел на нее.

— Я думал, ты просто горячая малышка, которая ищет приключений, чтобы как-то провести время…

Лицо у нее все еще было белым как бумага, но она не двинулась с места.

— ..а выяснилось, что у тебя все повадки акулы. Лара сделала шаг вперед и скрестила руки. Это было ее пространство, и черта с два ему удастся запугать ее.

— Еще раз спрашиваю — чего тебе нужно?

— Просто хотел поздравить тебя, — лениво улыбнулся он. — Ты чертовски здорово все это разыграла для тех парней, мисс Стивенc. — Он сделал паузу, достаточную для того, чтобы считать секунды. — Или тебя следует называть миссис?

— Миссис… — Она слегка закусила губу, бросила взгляд на тонкую полоску золота на безымянном пальце, затем на него. — Да.

— Вот как! Просто «да»! — Слейд оперся на край стола. — А конкретнее? Когда это случилось? Через сколько времени после нашей встречи, а? — Теперь он улыбался во весь рот. — О, а может ты просто «забыла» надеть кольцо, когда у нас была маленькая… эээ… встреча?

Это уже было слишком. Плечи у нее распрямились, взгляд наполнился отвращением.

— Я даже не удостою тебя ответом. А теперь извини, но…

— Кто же этот счастливчик? Может, я позвоню ему, приглашу выпить пивка?

Она решала, какое имя назвать, но в голову пришло кое-что получше.

— Мне жаль разбивать твое сердце, но у тебя не будет такого шанса. Я разведена. Слейд поднял брови.

— Правда? Вышла замуж и развелась — и все за полтора года? Боже мой, дорогая… Ты не теряла времени… Лара отодвинула стул и села за стол.

— Да, не теряла. И если тебе больше нечего сказать, то…

— Ты чертовски права, мне есть что сказать. — Он посмотрел на нее и почувствовал, как красная волна застилает ему глаза, когда она придвинула к себе какую-то папку и стала невозмутимо перебирать бумаги. Да, он выбил ее из колеи на пару минут, но она уже взяла себя в руки и вела себя так, будто Слейда здесь и не было.

— Проклятье, — взорвался он и вскочил на ноги. — Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю, миссис Стивенc!

Лара вскинула голову, ее голубые глаза горели ненавистью.

— Убирайтесь из моего кабинета, мистер Бэрон!

— Я хочу знать, почему ты убежала от меня той ночью.

Это было совсем не то, что он намеревался сказать.

Он хотел потребовать от нее объяснений, почему она хотела завалить его, почему так жаждала увидеть его поражение.

— Я ничего не собираюсь тебе объяснять, понял! Глаза у нее горели, рот дрожал, и он вспомнил, каким мягким он казался, когда они целовались. Он велел себе повернуться и уйти, убраться, пока не выставил себя идиотом…

«О, черт», — подумал Слейд и, не успела она вскочить, а он подумать, обошел стол, схватил ее и поставил на ноги.

— Да, — сказал он грубо, — ты должна мне все объяснить.

Он прижал ее к себе и впился губами в ее рот.

Глава 4

Слейд размышлял о том, как человек умудряется сам создавать себе проблемы.

Было утро понедельника, а он был дома, в Бостоне.

Сначала он обольстил женщину, которую встретил во время снежного шторма. «Само по себе это не ошибка, — думал он, разглядывая себя в зеркале над умывальником. — Она застряла у меня в голове, хотя прошло уже восемнадцать месяцев, и это глупо».

Он намазал подбородок кремом.

Он чуть не провалился тогда, в конференц-зале компании «Бофорт». Он, естественно, не потерял самообладания, но был очень близок к этому. Его и без того скверное настроение совсем ухудшилось, когда он взял свою старомодную бритву, которую любил, прополоскал ее и провел по щеке.

Еще чуть-чуть, и даже старина Доббс догадался бы, что между его финансовым помощником номер один и парнем, который собирался проектировать новые бофортские кварталы, произошло нечто большее, чем разговор о компьютерах.

Слейд включил воду, сполоснул лезвие и принялся за вторую щеку.

Но это была ерунда по сравнению с последовавшим затем безумием. Вломиться в офис Лары, разыграть сцену на глазах у секретарши, допрашивать Лару о том, о чем он и не собирался говорить. Зачем она так хотела его унизить во время этой встречи? Почему ускользнула тогда, из номера отеля?

Почему, наконец, она покинула его постель?

Бритва царапнула кожу.

— Проклятье, — пробормотал он, увидев, как яркая красная полоса проступает на подбородке.

Слейд бросил бритву в раковину, добрался до полки и стал искать вату. Чем он занимается, зачем теряет время на бесконечное пережевывание всего этого? Ну, ладно, он был слишком возбужден в пятницу, и что? Им руководило раздражение, а не страсть. Тогда зазвонил телефон, вернув его к реальности. Он быстро пришел в себя, оттолкнул Лару и вышел из кабинета…

Но не раньше, чем ее рот размяк от его поцелуя — он готов был в этом поклясться.

Ватка намокла от крови. Слейд порылся в шкафчике, последовательно выбрасывая из него все, что попадало под руку, пока не нашел то, что осталось от кровоостанавливающего карандаша. Намазал рану, подождал, пока остановится кровь, и пошел в комнату одеваться.

Так что? Он отправился в Балтимор, чтобы выиграть конкурс, и сделал это. Когда он прилетел домой, на автоответчике было сообщение от Доббса, что он принят на работу.

Что еще нужно мужчине?

Слейд закусил губу.

Он, пожалуй, еще бы попросил, чтобы Лара Стивенc исчезла из его головы и оставила его в покое.

«Черт», — опять пробормотал он и вместо того, чтобы надеть костюм, белоснежную рубашку и шелковый галстук, скинул брюки, влез в шорты, надел кроссовки, натянул через голову свою гарвардскую футболку и бросился вниз по ступенькам к тропинке вдоль Чарлз-ривер.

Он уже пробежался утром, но ему нужно было еще.

Через несколько минут футболка прилипла к телу. Час назад, когда он делал свою ежедневную пятимильную пробежку, было прохладней. Ну и хорошо, отлично, он будет бежать, пока не свалится. Может, это изгонит призрак Лары. Он устал от того, что ее образ то и дело обжигал ему мозг.

Слейд видел ее лицо, слышал ее голос, чувствовал ее тепло, словно она была в его руках. Он почти ощущал ее вкус, и все три ночи после того, как поцеловал ее, он просыпался на смятых простынях, а мужская часть его анатомии угрожала сделать то, чего не случалось с ним с пятнадцати лет.

Слейд почувствовал жжение в легких.

Прошла ночь пятницы. И субботы. И воскресенья. Этого времени хватило бы, чтобы выкинуть Лару из головы.

Но он не сумел. Хотя очень старался.

Он трудился всю субботу, позвонил какой-то знакомой блондинке в последний момент и довольно усмехнулся, когда она сказала, что у нее уже были планы… но, да, она изменит их. Он пригласил ее на обед, затем на концерт. Вечер они закончили в апартаментах отеля. Когда она прильнула к нему и стала развязывать галстук, он неожиданно понял, что ему хочется быть в любом другом месте, только не здесь.

— Ой, — сказал он, мягко высвобождаясь из ее объятий, — я только что вспомнил, что мне нужно… эээ… мне нужно вернуться в свой офис.

— В полночь? — изумленно спросила она. И он ответил, что да, именно в полночь…

И сбежал.

Вспомнив все это, Слейд нахмурился и заставил ноги и руки работать активнее.

В воскресенье он снова пробовал замучить себя тренировками. Бегал с утра, час упражнялся в тренажерном зале, переплывал реку в полдень. Вечером он заказал пиццу и устроился перед телевизором.

А на рассвете его опять посетили сны, о которых даже не хотелось вспоминать… Вот и сейчас он мчался вперед до полного изнеможения, мокрый и уставший, и не думал ни о чем и ни о ком, кроме нее.

Слейд вбежал по ступенькам в дом и устремился в душ, даже не сняв промокшие шорты и футболку. Он подставил лицо под воду и — он все еще думал о ней, все еще удивлялся, почему поцеловал, и размышлял о том, что случилось бы, если бы не зазвонил телефон. Ведь что бы она ни говорила, он все еще хотел начать с того места, где они закончили. Он чувствовал, как она становилась податливой в его руках, слышал эти постанывания, ощущал биение ее сердца…

Что за мужчина мог жениться на этой женщине и развестись с ней через полтора года?

Почему это вообще должно иметь для него значение? Вот это вопрос по существу.

— Плевать, — сказал он вслух, выходя из-под душа. Может, хватит терзать себя? У него много работы, новые предложения, проекты и встречи, которыми нужно заняться. Он уже договорился о встрече с Доббсом через две недели.

— Приезжайте на весь уик-энд, — сказал Доббс, — я вас всем представлю в моем клубе.

Неважно, что ему придется провести пару дней в том же городе, где живет Лара. Ведь она — прошлое, так?

— Так! — сказал Слейд.

Он оделся, влез в ботинки, затянул галстук и бодро спустился по лестнице.

В девять он сидел за столом, просматривая свои планы. Встреча за ланчем, звонок по поводу конференции в три… и запись его собственной рукой — позвонить Трэвису.

Он ухмыльнулся.

Трэв затеял что-то вроде холостяцкого аукциона в своем офисе.

Почему бы и нет? Трэв пытался остепениться и обнаружил вдруг, что получается. «Какой сюрприз!» — подумал Слейд, криво ухмыльнувшись. Только один парень, которого он знал, остепенился и чувствовал себя при этом счастливым с одной женщиной — Гейдж. Но Натали не была женщиной, она была ангелом!

Слейд задрал ноги, скрестил их и откинулся, заложив руки за голову.

Ему нравилось играть. И еще смотреть, как «Бэрон, Ливайн и Хаггерти» продолжают расти.

— Мы поставим имена в алфавитном порядке, — сказал он тем вечером, когда он, Джек и Тед делились друг с другом своими планами за хорошей пиццей и ужасным вином в небольшом итальянском ресторанчике за два квартала от офисов гигантской архитектурной фирмы, которая наняла их троих сразу после окончания Гарварда.

— Ты бы этого не предложил, будь твоя фамилия Яворски, — сказал Джек невозмутимым тоном. — Ну да ладно, черт с тобой. Ты умеешь торговаться, Слейд Бэрон!

Эти воспоминания вызвали у него улыбку. Но у него и правда была такая фамилия. Все, что он мог предложить друзьям, — поменять их фамилии. Да к тому же в их альянсе все складывалось справедливо — он был хороший архитектор, чертовски хороший, несмотря на реакцию отца на его юношеские достижения.

— Ты хочешь посвятить жизнь рисованию домов для других людей? — ворчал Йонас. — Пожалуйста! Только не проси меня финансировать эти безумные идеи, сынок.

Это не стало для него ударом — Слейд ждал чего-то подобного.

— Все в порядке, отец, — ответил тогда он, — я справлюсь сам.

Последние пару лет в школе он учился неважно, что было неудивительно, поскольку время он проводил, объезжая мотоциклы, лошадей и женщин. Пожалуй, только фамилия, а также ожидание богатых вложений позволили ему оказаться в маленьком техасском колледже. Этого было достаточно для поступления в Гарвард, где он сумел поддержать себя, выиграв конкурс на проектирование бара в деловом районе города.

Работа изменила все. Он поднабрался информации у биржевых брокеров, смешивая им коктейли, купил акции Доу — Джонса и вложил их с такой же безрассудностью, с какой относился к женщинам, мотоциклам и полудиким лошадям. Когда он закончил университет, на его банковском счету денег оказалось достаточно, чтобы удивить даже его самого. А год спустя он вложил каждый пенни этой суммы в новую фирму «Бэрон, Ливайн и Хаггерти».

Компания «Б., Л, и X.» добилась успеха.

Слейд улыбнулся. — Огромного успеха. Офисные здания были их специализацией. Тед стал авторитетом в области реконструкции, а Джек был гением в проектировании помещений для клиентов, которые жаждали чего-то исключительного и не боялись платить за это.

Жизнь была прекрасна. Слейд любил свою работу, свой город и жизнь, которую строил сам. У него были темно-зеленый «ягуар» и сверкающий черный «блейзер». У него был домик в Мейн-Вудсе и дом в Бостоне. И у него было все отлично — «более чем отлично», как обычно уточнял Джек, — с женщинами.

Слейд улыбнулся. С женщинами проблем не возникало никогда.

До сих пор.

Дыхание у него сорвалось.

До тех пор, пока он не поимел несчастье познакомиться с женщиной, которую, казалось, так же легко понять, как и любую другую. Однако все оказалось сложнее, чем, к примеру, петляние по извилистым узким улочкам Боконского холма.

— Мистер Бэрон?

Слейд вскинул глаза. Его собственная секретарша еще не бывала в декретном отпуске. Это была милая и весьма компетентная девушка, но она краснела всякий раз, когда смотрела на него. Иногда ему хотелось выложить ей прямо, что ей абсолютно не о чем беспокоиться, что он никогда не заводит романов с женщинами, которые работают для него или с ним…

Да? А что же тогда было с Ларой? Он поцеловал ее в кабинете. В ее кабинете!

Он сел прямо и откашлялся.

— Да, Бетси.

— Этот пакет только что принесли, сэр. Лично вам. Слейд поблагодарил и взял конверт. Интересно… Без имени, без обратного адреса.

— Что-нибудь еще, мистер Бэрон?

— Нет. Ах, да… Кофе, пожалуйста. Черный, один кубик сахара.

Он вскрыл послание после того, как захлопнулась дверь. Внутри оказался маленький веленевый конверт. Он вытащил его, понюхал, затем открыл и достал элегантную карточку, на которой было написано:

«Ваше присутствие обязательно на праздновании восьмидесятипятилетия мистера Джонаса Бэрона в субботу и воскресенье, 14 и 15 июня, на ранчо Бэрона „Эспада“.

Бразос-Спрингс. Техас.»

— О черт, — пробормотал Слейд и закатил глаза. Внизу было приписано:

«Никаких отговорок! Женское население Бостона потерпит недельку без тебя!» Приписка заканчивалась элегантной заглавной буквой «К» и маленьким сердечком.

Он не мог не рассмеяться. Записка была от его сводной сестры Кэтлин, которая выяснила для себя много лет назад, что единственный способ управляться со своими сводными братьями — быть такой же упрямой, как и они.

Вечеринка для восьмидесятипятилетнего старика? Это шок, не вечеринка! Кэти, лапочка, обязательно придумает что-нибудь потрясающее, чтобы отметить событие. Тот факт, что Джонас постарел, поразил его. Последний раз, когда он его видел — пару лет назад, — отец выглядел таким же упрямым, капризным и ворчливым, как и всегда. У него, казалось, нет возраста, и все-таки он был — приглашение подтверждало это.

И все равно, Слейд не поедет. Ни за что. Ему и так хватало проблем, чтобы для большей радости еще неделю общаться с дорогим папашей.

Слейд взглянул на часы. У него возникло подозрение, что в этот самый момент не один он смотрит на приглашение…

Зазвонил телефон, как раз тогда, когда он хотел уже снять трубку.

— Слейд, дружище, — протянул Тревис, — как ты? Слейд усмехнулся, взял веленевую карточку и откинулся в кресле.

— У меня было все хорошо до того момента, пока ко мне в дверь не постучался почтальон. Тревис хмыкнул.

— Наша Кэти, как всегда работает чисто. Даже учла разницу во времени. Спорим, Гейдж тоже сейчас разглядывает эту бомбу замедленного действия?!

— Да уж! Вообще-то, я все равно хотел тебе позвонить. Этот аукцион был вчера, точно? Возникла небольшая пауза.

— И что?

— Тревис, старина, ну не будь так суров.

— Не понимаю, о чем ты. Я хотел обсудить это приглашение.

— Сколько угодно, Трев. Но я не еду.

— Спорим, твоим клиентам понравится твое благоговейное отношение к семье.

— Вряд ли они удостоятся чести присутствовать при нашей беседе, и перестань менять тему. Как прошел аукцион?

— Прошел. Кто-то меня купил.

— Счастливица. У нее имеется имя?

— Александра. И хватит об этом.

— А за сколько? Больше, чем дали за парня от другой фирмы? А как эта Александра, ничего?

— Ничего. Я утер нос тому парню. Дамочка миленькая, хотя смотря на чей вкус.

— Ну-ну…

— Что еще?

— Мне кажется, мой братишка что-то скрывает.

— Конечно, — сказал Тревис, подыгрывая.

— Ага. Так она там с тобой?

— Можно и так сказать.

— Ах ты, старый развратник! Тревис вздохнул.

— Слейд, ты можешь говорить о чем-нибудь другом?

— Ты опять об этом приглашении? Тут не о чем говорить. Я не еду. Я уже тебе сказал.

— Джонасу восемьдесят пять. Это серьезная дата.

— Да хоть тысяча. Почему из-за этого мы должны обрекать себя на мучения?

— Не так все плохо.

— Скажешь тоже!

— Там будет человек двести. У старика не хватит времени нас обрабатывать. Кроме того, жаль огорчать Кэтлин.

— Что с тобой, Трев? Похоже тебе позарез надо смотаться из города.

Тревис запнулся и кашлянул.

— Я не прочь сменить обстановку.

— Все из-за женщин, — пробормотал Слейд со вздохом.

— Пожалуй.

— Мне надо было сразу догадаться.

— Тебе? Да откуда? — сказал Тревис с наигранным смешком. — Гейдж и я — вот настоящие эксперты в данном вопросе, но Гейджа нельзя принимать во внимание, поскольку он единственный из нас не женат.

Слейд подумал, что не только женитьба создает проблемы с женщиной, но промолчал. Кроме того, у него не было «проблемы с женщиной». Проблема возникает, когда женщина становится частью твоей жизни, а Лара не была даже частью обстановки.

Он издал звук, который, как он надеялся, сойдет за смех.

— Ты пытаешься уйти от разговора, Трев. Тревис издал смешок.

— Верно. И не надо ничего из меня выпытывать. Я не хочу посвящать тебя в душераздирающие подробности. Слушай, так насчет уик-энда…

— Мне очень жаль, но я пас. У меня действительно нет времени ехать в «Эспаду», понял?

— Ладно, принято. Черт, ты теперь совсем большой! Пожалуй, связать тебя и потащить мне не удастся. — Братья синхронно прыснули. Тревис сказал:

— Сделай одолжение, а? Оставайся на связи, пока я позвоню Гейджу.

— Двое против одного? Все равно ничего не выйдет, сказал Слейд со смехом. — Даже если Гейдж торжественно пообещает прибыть, мое мнение неизменно.

— Справедливо, но все же поздоровайся с ним, — сказал Тревис и набрал номер своего другого брата. Гейдж мгновенно откликнулся.

— Крошка, — хрипло произнес он. — Натали, я так люблю тебя…

Тревис рассмеялся.

— Я тоже люблю тебя, мой драгоценный, — сказал он фальшивым фальцетом, — но мой муж начинает что-то подозревать.

— Тревис? Это ты?

— И я, — лениво добавил Слейд. — Как поживаешь, братец?

— Не могу поверить! Что это вы задумали? Воссоединились в Калифорнии? Или вы оба в Бостоне и живете в особняке, который один из вас называет домом?

— Этим тройственным союзом мы обязаны чудесам современной техники, — отозвался Тревис.

— Редкостный случай, — сказал Слейд. Дверь в офис открылась и вошла Бетси с чашкой кофе.

— Спасибо, солнышко, — сказал он, не подумав, увидел выражение ее лица и немедленно пожалел о сказанном.

Тревис рассмеялся ему в ухо.

— Какое я тебе «солнышко», — проворчал Тревис, смотри, прилечу прямо в твой роскошный особняк и поколочу, как в старые времена.

— Ага. Один?

— Вместе с Гейджем, — Тревис хмыкнул. — конечно, придется подождать, пока рассветет, чтобы у меня в голове немного прояснилось.

Братья захохотали. Слейд глотнул кофе и снова откинулся. Впервые за все эти дни ему стало лучше.

— Ладно, ребята, — сказал Тревис. — Я бы с радостью оставил этот разговор, но труба зовет.

— Приглашение, — вспомнил Слейд. Гейдж вздохнул.

— Ты тоже получил?

— Утречком, точь-в-точь как у Трева.

— Утречком — это хорошо. Мое прибыло в шесть, сказал Тревис.

— Да. — Слейд фыркнул. — И прервало твое занятие. Точно, Трев?

Тревис вздохнул.

— О да! — коротко подтвердил он. — Приглашение в чистилище, когда ты пребываешь в… совершенно другом месте!

Гейдж и Слейд засмеялись.

— Какую насыщенную жизнь он ведет! — восхитился Слейд.

— Ожидал от тебя некоторого сочувствия, малыш. На Гейджа в этом плане надеяться нечего. Он забыл о свободе много лет назад, — голос Тревиса смягчился. — А как там Натали? Ты хорошо с ней обращаешься или она все-таки подумает своей умной головкой и уйдет ко мне?

— С ней все в порядке. — Голос брата был неестественно напряженным.

— Ты уверен? — спросил Тревис.

— Не похоже… — сказал Слейд.

— Слушайте, может, вы, ребята, весь день собираетесь болтать по телефону, — бросил Гейдж, — но у меня-то есть чем заняться.

— Ладно, — сказал Слейд после паузы. — Так, Трев уже огласил повестку дня. Что мы делаем с представлением, которое старик планирует устроить в середине месяца?

— Игнорируем, — твердо ответил Гейдж. — Я должен…

— ..делать дела, — закончил Тревис. — Да, я знаю. У меня не больше желания ехать в «Эспаду» на прием короля Лира, чем у любого из вас, но…

— Лира? — перебил Слейд. — Эй, мы говорим о Техасе, а не о Британии.

— Не притворяйся, Слейд, ты прекрасно знаешь, о чем я. Джонас начинает понимать, что и он смертей.

— Отец проживет до ста, а то и дольше. Могу спорить на что угодно.

— Да, но, клянусь, он однажды оглянулся вокруг, на эти необъятные просторы, и задумался о том, что с ними будет.

— Ну на кой мне мучиться эти выходные в «Эспаде»? Мне абсолютно все равно, что он там придумает, — резко выпалил Гейдж. — Так что наслаждайтесь праздником без меня.

Слейд чувствовал, что Тревис ждет, что он скажет. Черт, брат заставлял его чувствовать себя виноватым. Получалось, что он подводит Кэти и оставляет Трева один на один со стариком. Слейд полистал страницы ежедневника: поездка, конференция, чего-то там еще…

От волнения заныло в желудке. Вот, черным по белому, он совсем забыл — встреча с Доббсом.

— Присоединяюсь, — голос Слейда звенел от раздражения. — В этот уик-энд я собираюсь в Балтимор.

— Или в Антарктиду, — лениво встрял Тревис. — Куда угодно, только бы не в «Эспаду»…

— Вовсе нет. Я планировал поездку за восемь недель до того, — ответил Слейд и заколебался: если он отправится в «Эспаду», то не сможет поехать в Балтимор и провести пару дней в том же городе, что и Лара, думая о ней, мучаясь мыслями о том, где она и с кем…

— Слейд… — Тревис глубоко вздохнул. — Прости, малыш. Я не имел права выворачивать тебе руки.

— Забудь. По правде говоря, я бы мог разделаться с этими делами в Балтиморе, если бы захотел.

— Отлично, — мягко добавил Гейдж. — Три взрослых мужика вдохновенно врут, лишь бы не приближаться к родному очагу.

Они еще поговорили, даже посмеялись, потом Тревис сказал:

— Дело в том, что «восемьдесят пять» звучит внушительно.

— Старик никогда не впечатлялся другими цифрами, горько сказал Гейдж. — Твоим восемнадцатилетием, выпускным годом Слейда.

— Твоим пятилетним юбилеем, — добавил Тревис. — Но что за черт, джентльмены, разве мы не выше этого? Мы молоды, он стар. Это факт. И там будет Кэтлин.

— Да, — Слейд вздохнул. — Не хотелось бы огорчать ее.

— Мне тоже. Но выбора не вижу, — пробормотал Гейдж.

— Точно, — сказал Тревис. — Выбора нет. Мы должны ехать.

— Ни за что, — в унисон откликнулись два голоса.

— Слушайте, мы уже не дети. Джонас не может сделать нас несчастными, — Тревис помолчал. — Подумайте о преимуществах. Мы можем обменяться впечатлениями и одновременно зажечь улыбку на лице Кэтлин. Разве это так мало?

Наступило продолжительное молчание, потом Слейд вздохнул.

— Ну ладно, можешь на меня рассчитывать — Но не на меня, — взорвался Гейдж. — Я не могу себе позволить потратить зря уик-энд.

— Гейдж, — сказал Тревис, — слушай…

— Нет, это ты слушай! Я слишком занят. У меня масса неотложных дел. Зарубите себе это на носу, или мне придется сделать заявление в «Тайме»… О, черт. Виноват. Я не собирался орать. Но я не могу. Просто не могу.

— Конечно, — сказал Тревис.

— Все поняли, — чуть позже откликнулся и Слейд. — Ладно…

— Ладно, — сказали одновременно три голоса, а затем братья попрощались и повесили трубки.

Слейд вздохнул. Три взрослых человека с проблемами, и он готов поклясться, что все эти проблемы связаны с женщинами.

Он подождал минуту и нажал кнопку, которая автоматически соединила его с номером Тревиса.

— Слейд? — Голос Тревиса смягчился. — Я все-таки хотел бы тебя увидеть, малыш. Слейд улыбнулся.

— Да, — сказал он и закашлялся, — да, Трев, я тоже.

Он повесил трубку, повернулся на стуле и устремил взгляд в окно, на реку. У него не было никакого желания возвращаться в Техас, но теперь ему этого захотелось.

Уик-энд с членами их клана — Гейджем, Тревисом. И с Кэтлин, мать которой когда-то вышла замуж за Джонаса.

Слейд улыбнулся: эй, да это как раз то, что ему нужно — поплескаться в заливчике, лениво поболтать с кем-нибудь на лужайке, послушать музыку. И самое главное, иметь вескую причину не появиться в Балтиморе.

Не то чтобы он боялся снова увидеть Лару Стивенc. Просто ему было необходимо уехать ненадолго, развеяться и даже попробовать выкинуть ее из головы.

Глава 5

— Мисс Стивенc?

Лара наконец оторвала взгляд от пометок. В дверях мялась секретарша и сочувственно улыбалась.

— Только не говори мне!.. — сказала Лара и выронила карандаш.

Нэнси ухмыльнулась.

— Хорошо, не буду. Я просто хотела напомнить, что вы просили вам сообщать, когда я ухожу. А если я ухожу, значит, уже шесть часов.

— Ну, ладно. — Лара вздохнула, поставила локти на стол и уткнулась лицом в ладони. — Спасибо, Нэнси. Мистер Доббс уже вернулся?

— Нет, я только что проверила. Его секретарь сказала, что план прежний: вы встретитесь здесь с мистером Хаггерти и дальше вместе поедете в ресторан обсудить детали. Мистер Доббс присоединится к вам, как только сможет.

— Великолепно! — мрачно произнесла Лара.

— Не так уж это и ужасно, ведь мистер Бэрон тоже будет на этой встрече.

Лара смерила девушку взглядом.

— Почему ты заговорила об этом?

— Ну, он интересный мужчина, я имею в виду, что если бы мне пришлось задержаться поздно в пятницу на деловом ужине, я бы предпочла хотя бы насладиться его обществом.

— Это деловая встреча, — сухо, но чересчур быстро отрезала Лара. — Я имею в виду, — добавила она, смягчая слова улыбкой, — какая разница, как выглядит мужчина, если ты смотришь на него поверх тарелки с креветками и обсуждаешь разницу цен на дерево и гранит?

— Ах, радости романтического вечера. — Нэнси мечтательно закатила глаза. — Думаю, не будет иметь значения, даже если этот мистер Хаггерти старый и занудный.

Лара усмехнулась.

— Будь осторожна, а не то я начну ревновать! Спокойной ночи, Нэнси. Передай Кевину от меня привет. И хороших тебе выходных!

— Вам тоже, мисс Стивенc. Счастливо!

Дверь захлопнулась, и улыбка сползла с лица Лары. Это была длинная неделя. Точнее, две недели. И последним, чего ей хотелось, это провести пару часов, вежливо болтая с каким-то парнем по имени Джек Хаггерти из фирмы «Бэрон, Ливайн и Хаггерти», но делать было нечего.

Доббс долго извинялся по телефону сегодня утром, долго объяснял, что у него назначена встреча с одним из партнеров из фирмы Слейда, но ему придется задержаться, и не будет ли она так любезна принять мистера Хаггерти, отвезти его в «Летающую рыбу» и развлекать там, пока он, Доббс, к ним не присоединится.

«Нет, — намеревалась сказать Лара, — мне очень жаль, но я не могу. Я просто хочу домой, к Майклу».

Лара вздохнула и снова уткнулась лицом в ладони.

— Да, — ответила она сквозь зубы, — с удовольствием. Не так уж это и ужасно, учитывая, что она будет иметь дело с мужчиной по фамилии Хаггерти, не Бэрон. Если бы Доббс добавил, что Слейд тоже летит и ей придется провести хоть пару минут с ним наедине, она бы сказала «нет», и наплевать на последствия! Она поморщилась.

Он заставил ее сожалеть об этом поцелуе. Этом высокомерном, а-ля «я-хозяин-замка-а-ты-моя-наложница» поцелуе, который и не был поцелуем вовсе, это была печать собственника. Это был метод Слейда продемонстрировать ей все, что он о ней думает; и это почти сработало.

Выбитая из колеи, Лара оказалась очень легкой добычей и позволила ему уйти, истерзав ее. О, если бы только у нее было время оправиться! Дать ему пощечину! Врезать в челюсть! А еще лучше — коленом, куда полагается!

Лара глубоко вздохнула и протянула руку к телефону.

Удивительно, какие действия производит на нее Слейд Бэрон. Он превратил ее в женщину, которая однажды обзавелась сердечной мышеловкой и сама же в нее попалась, вместо того, чтобы отправить грызуна в мышиный рай.

И почему, почему она просто стояла там, практически не противясь его поцелую? Если бы только у нее было время подумать! Она бы ему показала!

Лара застонала.

Проклятье, кому она врет? Да у нее колени подгибались! Поцелуй Слейда все в ней перевернул. Если бы он коснулся ее еще, она бы забыла, за что ненавидела его. Высокомерие мачо, дурацкая мужская боязнь обязательств. Она не ждала от него обязательств, просто не могла забыть его вкрадчивых слов про то, как великолепно все было и не попробовать ли им еще как-нибудь пересечься…

Лара закрыла глаза.

То, что она сделала — переспала с незнакомцем — было ужасно. Неважно, какие у нее были мотивы. Ужасно дешево, аморально, уродливо…

«Перестань!» — оборвала она себя и набрала домашний номер. Миссис Краусс ответила на первый же звонок.

— Это я, — сказала Лара. — Как там мой мальчик? — Она слушала, улыбалась и чувствовала, как поднимается у нее настроение. — Это так мило, — сказала она и повернулась спиной к двери, — да, пожалуйста, я хочу с ним поговорить.

Она подождала, и затем улыбка у нее смягчилась.

— Майкл? Как ты, детка?

— Ма-ааа-ма, — протянул девятимесячный Майкл, и сердце Лары растаяло, когда она услышала голос сына.

— Все хорошо, дорогой, это мама. Ты сегодня был хорошим мальчиком?

Майкл залепетал что-то, и Лара рассмеялась.

— Я тоже по тебе скучаю, мое солнышко. Мне очень жаль, я не смогу сегодня пообедать с тобой, но я обещаю, что все выходные мы проведем вместе. — Она чмокнула его в трубку. — Я поцелую тебя еще много раз, когда приеду домой. Помни, как сильно я тебя люблю.

Она повесила трубку, удовлетворенно вздохнула… и вскочила на ноги, услышав громкие, фальшивые аплодисменты.

— Ну разве это не трогательно? — протянул голос. «Нет, — подумала она, медленно поворачиваясь, пожалуйста, нет…»

В дверях стоял Слейд, скрестив руки на груди. Сердце у нее подпрыгнуло. Интересно, много ли он услышал?

— Какая очаровательная сцена, мисс Стивенc! Я счастлив, что не пропустил этого.

«Оставайся спокойной, — сказала она себе, — просто оставайся спокойной».

— Что ты здесь делаешь?

— Кто этот Майкл?

Его голос был холоден, глаза равнодушны. Ее мысль металась как мышка, пытающаяся выбраться из ловушки. Что он слышал? И почему, да, черт возьми, почему, когда она увидела его снова, у нее перехватило дыхание?

Она пыталась взять себя в руки и наконец, немного успокоившись, посмотрела ему прямо в глаза.

— Я задала тебе вопрос, Слейд. Что ты здесь делаешь?

— Ну что ты, сладкая, разве так обращаются с коллегами?

— Моя дверь была закрыта, ты даже не потрудился постучать.

— Я стучал, ты не ответила. А твоей сторожевой собаки нет на месте. — Он двинулся к ней, не отрывая от нее взгляда. — Теперь твоя очередь. Кто такой Майкл?

«Не сдавайся, — повторяла себе Лара. — Не позволяй ему запугать себя!»

— Он… он просто… я его хорошо знаю… Слейд рассмеялся.

— Я тоже по тебе скучаю, мое солнышко, — промурлыкал он. — Помни, как сильно я тебя люблю… — Рот у него скривился. — Ты его просто хорошо знаешь, сладкая? Или это еще один гость в твоей постели?

— Я не обязана тебе ничего объяснять. Это был мой частный разговор, ты не имеешь права…

— Ты со сколькими спала? С дюжиной? Сотней? — Слейд нахмурился. Черт, что он делает? Какая ему разница? Да спи она хоть с батальоном, ему на это наплевать! Пусть она смеется со всеми мужчинами, которых знает, пусть разговаривает этим сладким голосом со всем мужским населением Балтимора!..

— Черт возьми, — прорычал он и сделал еще несколько шагов, оказавшись с ней лицом к лицу. — Тебя это заводит, да? Переходить от одного бедного идиота к другому?

— Убирайся! — Голос у нее дрожал. — Убирайся к чертям из моего кабинета!

— Сделай нам обоим одолжение и снизь обороты. Тут нет зрителей.

— Уйди отсюда, или я вызову охрану, и тебя вышвырнут!

Слейд слегка улыбнулся.

— Может, ты сначала позвонишь своему боссу и спросишь его, как он к этому отнесется?

— Мистер Доббс нанял меня разбираться с финансовыми вопросами, его не интересуют твои бредовые подозрения насчет моей личной жизни.

— Это не подозрения, милочка, это факты. — Его передернуло. Лара отпрянула, когда он протянул руку и коснулся ее губ указательным пальцем. — Я могу засвидетельствовать твою мораль, детка… вернее, ее отсутствие. А я спал с тобой, помнишь? Мы даже не знали имен друг друга.

— Ты ублюдок!

— Эй, я ничего не могу поделать, если тебе не нравится слышать правду. — Слейд изобразил радостную улыбку. — Я думаю, у старины Эда глаза бы на лоб вылезли, услышь он эту историю о том, как ты подбираешь незнакомцев, отправляешься с ними в отель и занимаешься сексом.

Лара замахнулась, но Слейд схватил ее за запястье и заломил руку ей за спину.

— Мне нет дела до того, что ты там вытворяешь и с кем ты это проделываешь. Плевать мне на твоих мужиков! Я видел тебя в деле, и мне любопытно, не была ли ты преданной женой какого-нибудь ублюдка, когда спала со мной, а?

— Я презираю тебя! Ты самый ужасный человек, которого я знала!

— Клянусь, ты знала многих! — Его глаза потемнели. — Что возвращает нас к пункту первому. Кто этот Майкл?

Лару охватил ужас, она только моргала.

— Майкл — не твое дело! — еле выговорила она.

— Ну, здесь я не согласен…

Он сильнее заломил ей руку, и она вскрикнула. Слейд знал, что ей больно, что единственным способом ослабить его хватку было придвинуться ближе к нему, и он спросил себя холодно: что же, черт возьми, он делает? За свою жизнь Слейд не сделал больно ни одной женщине, никогда не хотел этого, но сейчас… как же так?.. Ему хотелось ранить ее, как она ранила его, когда он открыл дверь и услышал, как она занимается телефонным сексом с каким-то сукиным сыном по имени Майкл. Поцеловать ее, заставить снова вспомнить, каково ей было в его руках, под его жаркими поцелуями.

Он чувствовал ее мягкую грудь, вдыхал ее запах, который почти свел его с ума в ту давнюю ночь. И он знал, что мог овладеть ею прямо сейчас — прижать к стене, задрать юбку, сорвать трусики и войти в нее. И что она будет кричать от страсти, когда он сделает это.

Но… но это не было тем, чего он хотел.

Он отпустил ее и быстро отступил.

— Мои извинения, мисс Стивенc. — Его тон был таким же невыразительным, как и его глаза. — У меня не было никакого права вас осуждать. Вы ничего не можете сделать с тем, кто вы есть, так же как солнце ничего не может поделать с тем, что ему приходится вставать по утрам.

Лара пристально посмотрела на него.

— Знаешь, а ты забавный. Ведь это ты подобрал меня в аэропорту, обольстил меня, сказал, что все это удивительно и прекрасно и что, наверное, мы смогли бы периодически видеть друг друга… и теперь ты же выговариваешь мне. — Она усмехнулась. — Извини, но я не вижу никакой разницы между твоими действиями и моими.

— Черт возьми, абсолютно никакой. — Он быстро сократил расстояние между ними, схватил ее за плечи и приподнял. — А вы хитрая, леди, вам нужно сводить с ума мужчин и заставлять их говорить слова, которых они потом не могут себе простить. — Он отпустил ее, и она пошатнулась. — Но если тебе мало бедняги Майкла и ты хочешь спать с каждым, кто тебя снимет в очередном аэропорту… черт, это твое дело. — Его рот скривился. — Но я не играю в эти игры, сладкая. Я не хочу пересчитывать чужие акции.

— Бэроновская версия Золотого правила. — Лара захохотала, хотя в глазах у нее стояли слезы. — Я под впечатлением. Правда. Такая высоко нравственность!

— Не подходи ко мне больше, иначе пожалеешь! Ясно?

— Я? Не подходить к тебе?! — Теперь она действительно рассмеялась, резко и горько. — Кто из нас вломился в эту дверь и прижал меня к стене?

— Я не прижимал тебя к…

— Дай мне передохнуть, Слейд. — Лара похлопала себя по бедрам. — Я не дура, я догадалась, о чем ты думал, что хотел сделать.

— Ага. — Он расплылся в понимающей улыбке. — И я мог бы это сделать, сладкая. И ты бы мне позволила. Черт, ты сама хотела, чтобы я сделал это!

Лара покраснела.

— Ты себе льстишь.

— Я верю в честность и подозреваю, что ты знакома с ее основными положениями.

— Ну ладно, хватит философии. Так что ты здесь делаешь?

— У меня встреча с твоим боссом.

— Что случилось с мистером Хаггерти?

— Он не смог приехать. И раньше, чем твои женские мозги сделают какие-то выводы, я скажу тебе, что нет, я не собирался все это заканчивать такими вот разборками. Я должен был встретится с Доббсом. Я узнал о том, что ты тоже в этом участвуешь, только пару часов назад, когда он позвонил мне в самолет и сказал, что немного задержится.

Лара кивнула. Иного выхода не было. Доббса нет, и Слейд — ее ответственность.

— Все так, — резко сказала она. — Он присоединится к нам в ресторане. — Она посмотрела на часы. — Я заказала такси. Машина будет внизу с минуты на минуту.

— Отлично. — Слейд окинул ее долгим, холодным взглядом. Лара собрала все свое самообладание, чтобы стоять спокойно.

— Что?

— Я просто подумал, как это замечательно. Что ты выглядишь так по-деловому, я имею в виду. Так… Какое есть старомодное слово?.. Скромно. Да, скромно. — Он принужденно улыбнулся. — Клянусь, ты выглядела не так, когда я трогал тебя. Ты таяла в моих руках.

— Ты обольщаешься, если думаешь, что все это меня волнует. — Она чувствовала, как багровеют щеки, но не собиралась сдаваться. — Как ты правильно заметил, я всего лишь играю в игру. Тебе это не приходит в голову?

Ее улыбка, как она надеялась, была не хуже его. И ничего больше не сказав, она вышла из кабинета.

Метрдотель «Летающей рыбы» радостно улыбнулся, когда Лара попросила показать столик, заказанный мистером Доббсом.

— Конечно, мадам. Сэр… Сюда, пожалуйста… Столик был снаружи, на террасе с видом на гавань. Небо было еще светлым, но свечи уже мерцали в серебряных подсвечниках на бледно-розовых скатертях.

Место было романтическое, совсем не для деловых встреч, и Лара замешкалась на пороге между залом и террасой.

— Что-то не так, мадам?

— Я просто подумала… У вас нет столика внутри?

Где освещение лучше?

— Мне очень жаль, мадам, но свободных столиков нет. Если бы вы подождали в баре полчаса, мы бы постарались что-нибудь придумать…

— Нет. — Лара отрицательно мотнула головой и приказала себе перестать быть идиоткой. — Нет, здесь будет нормально.

Когда они уселись, официант предложил меню, но Лара отказалась.

— Мы подождем нашего третьего партнера, — сказала она.

— Не хотели бы вы заказать напитки, пока ждете?

Она уже думала отказаться, но потом решила, что Доббс будет не рад такому «гостеприимству» и заказала.

— Белого вина для меня, — сказала она резко. — А вы, Слейд?

— Пива. — Он одарил официанта улыбкой. — Темного, если есть. Рассчитываю на ваш вкус, Они сидели молча пару минут, затем Лара заговорила:

— Как прошел перелет?

— Отлично. — Он встретил ее взгляд. — Никакой отмены рейсов, никаких буранов…

— Прекрасно. Это был просто вежливый вопрос.

— А, понятно. Мы будем сохранять хорошую мину при плохой игре.

— Только потому, что нам нужно это делать. — Глаза Лары сверкнули. — Поверь мне, я бы лучше… я бы…

— Скинула меня вниз. — Он ухмыльнулся. — Скормила бы рыбам.

— Выкинула бы тебя отсюда. — Она сделала глоток. — А что случилось с мистером Хаггерти?

— Ты имеешь в виду, что я сделал с ним, чтобы занять его место? Застрелил? Приковал наручниками в темнице? Подкупил, ради удовольствия снова увидеть тебя? — Он взял из корзинки соленую палочку и откусил кусочек. — Жаль тебя разочаровывать, но Джек просто повредил сегодня плечо, играя в теннис.

— Какая жалость!

— Я передам ему это. Твои теплота и участие очень тронут его, как и меня.

— Тогда мог приехать твой другой партнер, — сказала Лара, игнорируя его сарказм.

— Ой-ой-ой, ты слишком много о себе мнишь! — Слейд наклонился вперед. — Что у тебя там в голове? Ты думаешь, я специально это устроил, отстранил Джека и Тедди? — Он снова сел прямо. — Я сказал тебе, что приехал, потому что не было иного выбора. У Джека болит плечо, а Тед по делам в Нью-Йорке. И по этой причине — только по этой причине — я здесь.

Это было правдой, все правильно. Ни за что на свете, никогда он не согласился бы добровольно оказаться снова вместе с этой малышкой.

— Как я понимаю, — сказала Лара, глядя на часы, чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.

— Дорогая, ты разбиваешь мне сердце. Ты находишь мое общество скучным?

— Я знаю, как сложно настроить твои самовлюбленные мозги на дело, Слейд, но у меня есть вещи поважнее, чем сидеть здесь и смотреть, как ты пожираешь соленые палочки.

— Например, обниматься с этим… как его имя?

— Чье имя?

— Ну, мужчина твоей жизни. Майкл. Так, кажется, да?

— Я уже сказала тебе, что не собираюсь говорить о Майкле. Как и о моей личной жизни вообще.

— Это ты включила его в наш разговор, не я.

— Я? Я никогда…

— Нет, ты, — Слейд скривился, но тут же у него на лице застыло равнодушное выражение. Он потянулся за своим стаканом. — У тебя ведь был запланирован вечер с Майклом, так? Интимный ужин для двоих? Я прав?

— Да, — подтвердила Лара, подавляя в себе желание истерически рассмеяться. Она вспомнила Майкла на высоком стульчике, размахивающего ложкой с пюре, улыбающегося ей ротиком с крохотными картофельными усами. — Да, конечно. Ужин вдвоем, так мы и хотели.

— Ты с ним живешь?

— Да, — сказала она, принимая его правила. — Да, живу.

Слейд поджал губы.

— А что он делал? Вертелся поблизости, пока ты разводилась со своим мужем?

Лара взяла соломку и вгрызлась в нее.

— Это тебя не касается.

— А он знает обо мне? — спросил он, не отрывая от нее взгляда.

«Нет, — подумала она. — О, нет. И никогда не узнает».

— А что он должен знать? — спросила она с озадаченной улыбкой. — Ты для него никто.

— Ну, старине Майклу не понравилось бы, что происходит, когда мы с тобой одни.

— Ничего не происходит.

— Ну да, ты только таешь в моих руках?

— Черт побери, Слейд!

— А с ними ты тоже это делаешь? Таешь, я имею в виду? И эти звуки, когда он кладет руки…

Лара кинула палочку на стол и вскочила на ноги.

— Это возмутительно!

— Мисс Стивенc? Какие-то проблемы?

О Господи!

Лара резко обернулась и безмолвно уставилась на Эдвина Доббса. Тот вежливо улыбался, но смотрел холодно и удивленно.

— Нет, — забормотала Лара, — я… нет, просто… просто.

— Эдвин, — Слейд отодвинул стул и поднялся. — Рад видеть вас снова.

Доббс поколебался, затем пожал протянутую руку.

— Слейд… — он бросал взгляды то на Слейда, то на Лару. — Мне… ммм… мне очень жаль, что я опоздал.

— Все отлично, — успокоил его Слейд, и они сели на свои места. — Просто мисс Стивенc, Лара, была недовольна сервисом. Наш… эээ… наш официант принял заказ и исчез.

— У них, наверное, тяжелая ночь. — Доббс расслабился. — Будем надеяться, шеф все держит под контролем. Здесь подают потрясающие крабовые пироги. И вкуснейшую красную рыбу. — Он улыбнулся и плотоядно причмокнул. — Это похоже на поэзию. На легчайший поцелуй.

— Легчайший поцелуй… Звучит заманчиво, — с удовольствием сказал Слейд. — Не так ли, Лара? Лара посмотрела на него через стол.

— Да, — сказала она после секундного колебания. — Весьма заманчиво.

И спрятала лицо за меню.

Неужели этот вечер никогда не кончится? Доббс и Слейд болтали о новом здании, о городе, обо всем на свете, пока Лара не испугалась, что они никогда не перестанут говорить. Она улыбалась до тех пор, пока у нее не заболела челюсть, гоняла по тарелке еду, отхлебывала вино и говорила «да», «нет».

Наконец, когда ей показалось, что она вот-вот завизжит, если они не закончат в ту же минуту, Доббс посмотрел на часы, вздохнул и с сожалением попросил у официанта счет.

— Слейд, — задумчиво проговорил он, когда они стояли на улице, — вы остаетесь или полетите сегодня в Бостон?

— Я лечу в Техас, Эдвин. День рождения, помните?

— О! Да, конечно. Мне в другую сторону. Может, вы с мисс Стивенc возьмете одно такси? Вам ведь в ту же сторону, не так ли, дорогая?

— Нет, — быстро сказала Лара. — Я имею в виду, что… что… мне не кажется…

— Я тоже не вижу здесь проблемы, — вежливо сказал Слейд. Он взял Лару под руку, сжав ей пальцы, когда она попыталась отстраниться. — Спасибо за ужин, Эдвин. Я пришлю вам по факсу информацию о том дизайнере, помните.

— Отлично, — сказал Доббс, просияв. — Доброй ночи, мисс Стивенc. Я оставляю вас в надежных руках.

— В надежных, разумеется, — пробормотала Лара, едва дверца такси захлопнулась. Она выдернула руку из пальцев Слейда и отодвинулась от него подальше. — Я чуть не сказала ему, что скорее пошла бы пешком, чем села с тобой в одно такси.

— А в чем проблема, милочка? — Слейд откинулся, скрестил руки на груди и вытянул длинные ноги. — Ты что, за себя не отвечаешь, оказавшись со мной в закрытом месте?

— Не отвечаю за себя? — Лара уничтожающе на него посмотрела. — Да я бы тебя проучила, будь у меня тонкие каблуки…

Она тоже скрестила руки и устремила взгляд за окно. Так они молчали, пока такси не подъехало к ее дому Слейд вышел и открыл перед ней дверцу.

— Тебя проводить? — спросил он предельно вежливо. Лара не потрудилась ответить. Она выскочила, захлопнула дверцу так сильно, как только могла, и заторопилась к дому.

Миссис Краусс открыла дверь, прежде чем она повернула ключ.

— Наконец-то, — сердито проворчала она. — Женщина с ребенком не должна так задерживаться.

— Это по делу, миссис Краусс. — Лара пыталась говорить вежливо. Нелегко было подыскать надежного человека, который мог бы присматривать за Майклом. Миссис Краусс была ее третьей попыткой за последние месяцы. — Мне очень жаль, что я вас задержала. Как всегда, я вам вдвойне заплачу за сверхурочное время. Спасибо вам за то, что задержались. Увидимся в понедельник утром.

— В понедельник я уезжаю. — Миссис Краусс водрузила бейсбольную кепку на седеющие волосы. — У меня сестра заболела. Не знаю, когда вернусь.

— Нет! — Лара поспешила вслед за пожилой женщиной. — Вы не можете это сделать, миссис Краусс. Вы не можете, не можете… так просто бросить меня!

— Я позвоню, когда буду возвращаться. — Дверь за миссис Краусс захлопнулась.

Лара посмотрела на дверь, потом беспомощно прислонилась к стене и застонала. Что теперь? Детские сады переполнены. А у ее мальчика нет даже полноценной матери, которая располагает временем, или бабушки, или тети…

Лара вздохнула, заперла входную дверь и поднялась на второй этаж.

Но все это будет завтра. Она обзвонит агентства, а уж если ничего не получится, скажет в понедельник, что больна. У нее были назначены встречи, но их можно отложить. Ничто не было так важно, как Майкл.

Он спал, свернувшись в своей кроватке, уткнувшись в любимого плюшевого медвежонка. Один взгляд на сына — и Лара мгновенно освободилась от напряжения сегодняшнего вечера.

Ее спальня примыкала к его. Лара бесшумно сбросила черные туфли, сняла костюм и блузку, сменив идентификационные признаки своей карьеры на старую хлопковую рубашку и босые ноги. Это была единственная карьера, которую она теперь хотела, думала Лара, мягко вытаскивая Майкла из кроватки.

Постоянно находиться с ребенком было невозможно, надо было работать, чтобы поддерживать существование ее маленькой семьи, но как Лара завидовала женщинам, которых видела в парке в те редкие, замечательные уик-энды, когда она оставалась дома, чтобы самой позаботиться о малыше.

Майкл заворочался в ее руках.

— Привет, солнышко! — прошептала она.

Он заморгал и открыл глазки. Сонно улыбнулся, и у нее перехватило дыхание.

У него были черные, как у отца, волосы, отцовские нос и подбородок. И большие пепельно-серые глаза.

Нельзя было даже притвориться, что ее ребенок — не сын Слейда Бэрона.

Лару охватил страх. Что сделает Слейд, если узнает? Игры, в которые, как он считал, она играет, были ничем по сравнению с этим. В этой игре ставки были самые высокие.

Майкл зевнул и залепетал что-то во сне. Лара уселась в кресло. Заскользили минуты… и воспоминания.

Поначалу было трудно. Вернуться. Организовать себе мужа и развестись — чтобы не было никаких вопросов. Быть одной. Всегда одной…

В дверь позвонили.

Лара вздрогнула.

Звонок, в такой час?

Снова раздался звонок, и проснувшийся Майкл заворочался у нее на руках.

Она поднялась с кресла, аккуратно опустила ребенка в кроватку. Это, должно быть, миссис Краусс. Может, даже хорошо, что она уезжает. Она хорошо относилась к Майклу — так, по крайней мере, казалось, — но она была грубовата и забывчива. На прошлой неделе она уже почти доехала до дома, когда вдруг вспомнила, что забыла свою сумку у Лары на кухне.

Звонок задребезжал в третий раз, и Лара сбежала по ступеням.

— Миссис Краусс, — скороговоркой выпалила она, открывая дверь, — ради Бога, вы же разбудите…

Это была не миссис Краусс, это был Слейд.

Лара машинально закрыла дверь, но Слейд был быстрее и сильнее, и он уже играл в такие игры. Он толкнул дверь и вошел в дом.

Слейд никогда не преследовал женщину, принадлежащую другому мужчине. Ни в коем случае. Но сегодня Лара дала ему понять, что он болезнь, от которой нужно скорее избавиться, а не мужчина, с которым она когда-то провела страстную ночь. И причиной этому — некто по имени Майкл. И он решил, что не уедет из Балтимора до тех пор, пока не увидит этот образец для подражания и — может, просто так — не украсит еще чуть-чуть морду этого ублюдка.

Пара кружек пива в баре, где таксист оставил его, плюс пять или шесть кругов вокруг ее дома убедили его, что сделать это необходимо.

Никто, и уж тем более Лара, его не остановит.

— Где он? — прорычал Слейд, ногой захлопывая дверь.

— Кто? — спросила она. «Майкл, — подумала она, — о, Майкл, не произноси ни звука!»

— Сделай нам обоим одолжение, а? — Слейд обогнул ее и направился в гостиную. — Я знаю, он здесь; ты знаешь, он здесь. Пусть выйдет и встретится со мной, как мужчина.

— Ты пьян, — сказала она и преградила ему дорогу. Его улыбка стала враждебной.

— Я пытался напиться, но, поверь, у меня ничего не вышло, милочка. Я кристально трезв.

— Я вызову полицию. И не утруждай себя угрозами, Слейд, — мне плевать, даже если все это закончится в суде. Никто не поставит мне в упрек, что я вызвала полицию, когда ты вломился в мой дом.

— Вломился? Я? — Он грубо усмехнулся, обошел ее еще раз и заглянул в кухню. — Мы ужинали, взяли такси, и ты пригласила меня зайти. Если ты будешь отрицать это, мне придется рассказать старине Эду о тебе, обо мне и о денверском отеле. — Гостиная между тем оказалась пуста, как и крошечная кухня.

— Черт возьми, где он? И не ври мне, Лара, я знаю, что твой драгоценный Майкл здесь. Ты почти вылетела из такси, так ты хотела быть с ним.

— Ну хорошо. — Лара облизнула пересохшие губы. — Он здесь. Он… он спит. И если… если ты разбудишь его, он очень разозлится. Тебе будет трудно иметь с ним дело.

Слейд засмеялся и прибавил шагу. Их звук показался Ларе очень неприятным.

— Ну и отлично, сладкая, я тоже в настроении, так что и со мной будет нелегко иметь дело.

— Слейд, пожалуйста… — Господи, о Господи. Он уже был у спальни Майкла. Еле дыша, она бросилась вперед и загородила дверь. — Не надо, нет…

Она всхлипнула, когда он схватил ее и отстранил.

— Подъем, Майкл, приятель, — сказал Слейд и включил свет.

Глава 6

Слейд уже пропустил свой рейс на Даллас. Когда он приехал в аэропорт, объявили посадку на другой самолет.

Он купил билет и побежал к турникетам. Ему неожиданно пришло в голову, что он мог бы поболтаться где-нибудь у далласского аэропорта, пока не будет рейса на Остин. «Проклятье, — подумал он мрачно, — а почему бы и нет?» Аэропорты последнее время играют весомую роль в его жизни…

Сейчас больше всего ему хотелось оказаться как можно дальше от того, с чем он только что столкнулся.

Ребенок. У Лары ребенок. Он не мог поверить в это. Комната, освещенная как сцена за поднимающимся занавесом, и в этом свете детская кроватка.

И в ней — спящий ребенок.

Господи, ребенок.

Минуту, которая показалась вечностью, никто не двигался. Он стоял, Лара стояла, потом она издала звук, похожий на стон. Он услышал его и резко повернулся.

— У тебя ребенок, — сказал он, откинул голову и застонал. Здорово сказано!

Ребенок проснулся, сел и схватился за края кроватки. «Мальчик», — подумал Слейд. Ему почудилось, что мозги у него онемели.

Малыш уставился на него парой огромных пепельно-серых глаз. Он смотрел на него с минуту, не плача, не произнеся ни звука, он просто… просто изучал его, если такое возможно.

Слейд тоже впился в него глазами, почувствовав холод в позвоночнике. У Лары есть сын. Это было единственным, о чем он сейчас был способен думать. Лицо ребенка сморщилось, и он заплакал. Лара подлетела к нему, схватила на руки.

— Майкл, — тихонько пропела она, — золотце, все хорошо. Мама здесь, не бойся.

Слейд, чей язык, как ему казалось теперь, не умещался во рту, отступил назад.

— Лара, — сказал он, и она повернула к нему белое лицо с безумными глазами.

— Пошел вон, — прошептала она, потом голос стал громче и выше, балансируя на грани истерического, и наконец она завизжала, повторяя, чтобы он убирался немедленно.

Могла бы не повторять — он ушел так быстро, как только позволяли ноги. Ушел не оглядываясь.

Слейд закрыл глаза. Ну вот и все.

Было скверно знать, что Лара принадлежит другому мужчине. Сотне мужчин, как он подозревал. Но что у нее ребенок… Что другой подарил ей ребенка…

— Привет.

Он вздрогнул, повернул голову и увидел женщину, проскользнувшую на соседнее сиденье.

— Здесь занято? Я не заметила, чтобы здесь кто-то сидел, и я подумала…

— Думаю, не занято. Она улыбнулась.

— Хорошо, тогда я — Жанет.

— Жанет, — отозвался Слейд. Приятное имя. Приятный голос. Приятное личико. Он кашлянул. — Все дело в том, Жанет, что ты теряешь время. Или мне придется потерять его для тебя.

Ее улыбка застыла.

— Извините?

— О, это долгая личная история, Жанет, и я не в настроении ее рассказывать. Так что приятного полета, и ничего от меня не жди. Ну как, уразумела?

Женщина вскочила с кресла.

— Вы сумасшедший!

Слейд коротко, резко хохотнул.

— Да, — устало согласился он, — и это тоже. Он повернулся к иллюминатору. За темным стеклом выплыло лицо ребенка. Чернильно-черные волосы, глаза цвета дыма…

Слейд схватил наушники, нацепил их и настроил на канал тяжелого рока. Все что угодно, только чтобы мозги перестали метаться. «Все что угодно», — подумал он, откинул голову и закрыл глаза.

В «Эспаду» он попал ночью. Кармен услышала, как он входит в заднюю дверь.

— Это я, Слейд, — поспешил сказать он, пока она не переполошила весь дом.

Кармен улыбнулась, заторопилась к нему и крепко обняла.

— Ты совсем не изменился, с тех пор как был мальчишкой, — сказала она, не отпуская его, — всегда возвращался в дом, когда остальные давно спали.

— А ты всегда выгораживала меня перед стариком, улыбнулся он и поцеловал ее в щеку. — Посмотри на себя, ты еще прекрасней, чем прежде.

— А ты все такой же потрясающий врун, — сказала она, покраснев. — Ты голоден? Могу разогреть что-нибудь от обеда или сделать тебе бутерброд — как захочешь.

— Все, чего я хочу, так это горячий душ и выспаться за ночь. Кто-нибудь уже приехал?

— Ты братьев имеешь в виду? Тревис прилетает завтра, Гейдж тоже.

Слейд ухмыльнулся.

— И Гейдж тоже? — Он наклонился, снова поцеловал хозяйку в щеку. — Знаешь что, Кармен? Так хорошо быть дома!

Это правда было хорошо.

Утром стало еще лучше, когда он увидел Кэти.

— Слейд, — закричала она, бросившись в его протянутые руки. — Кармен сказала, что ты здесь. Когда ты успел? Почему не разбудил меня? Как здорово, что Тревис и Гейдж сегодня приезжают, да?

— Уф, слишком много вопросов. Дай хоть кофе заварю. Рад тебя видеть, дорогая.

— Я так счастлива, что ты побудешь здесь немного! Кэтлин снова его поцеловала, затем заварила кофе и налила ему и себе. — До этого я вообще не была уверена, что кто-нибудь из вас приедет.

— Так ты же сразу сама заявишься с хлыстом! — Слейд усмехнулся. — Силы своей не знаешь, дорогая!

— А что, мой красивый брат имеет проблемы с женщинами?

— Я? — Слейд поставил чашку, подошел к плите и наложил себе яичницы. — Забыла, с кем дело имеешь? Я их люблю, я их и бросаю.

— Ты не ответил на мой вопрос. Слейд вздохнул. Его сводная сестра умела быть настойчивой.

— Я бы не назвал это «проблемой». Просто… эээ… кое-какие неприятности.

— Что случилось? На сей раз ты полюбил, а тебя кинули?

Слейд нервно усмехнулся.

— Кэти, дорогая, не то чтобы я не ценил твою любознательность, просто…

— Просто не желаешь этого обсуждать.

— Здесь нечего обсуждать. Как я уже сказал, были некоторые затруднения.

— Ладно, уговорил. Может, я могла бы помочь в твоей… в твоих затруднениях.

Слейд посмотрел на сестру: улыбка Кэти излучала невинность. Занятно было бы представить, как он начнет ей рассказывать о Ларе. «Ну, — скажет он, — понимаешь, дорогая, есть одна малышка, с которой я переспал, а потом не видел ее долгое время. И встретил в ближайшие пару недель. Все дело в том, что мы не можем отделаться один от другого, хотя друг друга… ммм… недолюбливаем — и… о, а я упомянул, что у нее есть ребенок? Такой маленький мальчик с чернильно-черными волосиками…»

— Слейд. — Кэтлин коснулась пальцами его ладони. Слейд, что случилось? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.

— Ничего, все отлично, я в порядке. — Он тяжело вздохнул и изобразил подобие улыбки. — Просто в последнее время у меня немного сумасшедшая жизнь. Пара дней с тобой, Тревисом и Гейджем, и я буду как огурчик.

— Вот это да! — послышался низкий голос. — Как это мой сын, моя плоть и кровь, допустил, чтобы папа не присутствовал при его душевных изменениях.

Слейд напрягся и обернулся. Джонас Бэрон стоял в дверях, сухощавый, прямой и высокий, как всегда.

— Отец, — вежливо проговорил Слейд, — рад тебя видеть.

Джонас усмехнулся.

— Как бы не так.

«Вот именно», — подумал Слейд.

Не все в этом мире можно забыть.

К тому времени, когда приехал Тревис, Слейд чувствовал себя почти прежним.

А вот Тревис явно нет. Он чуть не убил Слейда за шуточку, которую тот отпустил по поводу его пристрастия к блондинкам.

— Что ты хотел этим сказать? — наступал на него Тревис. В былые времена это означало, что вскоре они начнут кататься по земле и мутузить друг друга.

Впрочем, кое-что все же меняется, и Тревис, вместо того, чтобы повалить его, вздохнул, пробормотал извинения, и они замяли дело. Тревис замял, а Слейд только притворился. Что-то грызло его старшего брата, вполне вероятно, что-то, связанное с женщиной.

Женщины оставались загадкой. Едва Слейду начинало казаться, что ключ найден, как он натыкался на новую стену.

Следующим появился Гейдж, и все были шокированы, узнав, что Натали ушла от него. Что же это с ними со всеми происходит?!

Однако постепенно все пришло в норму. Тепло семейного очага размягчило души, раздался смех, шутки, выяснилось, что Тревис оказался прав по поводу раздела имения, которое, как оказалось, никому не нужно, кроме Кэти, но Джонас не мог смириться с мыслью, что она не Бэрон по рождению.

— Повезло же Кэти, — пробормотал Слейд и отправился с Гейджем и Тревисом на сеновал.

Они сидели и шутили о том о сем. К ним присоединился Грант Ландон, адвокат старика. Он оказался хорошим парнем, но, черт его дери, у него не было проблем с женщиной.

«Что же в женщинах такого? — думал Слейд, одеваясь на вечер. — Почему их совершенно нельзя понять?»

Натали бросила Гейджа? Слейд недоуменно покачал головой — это невозможно было даже представить.

Он взял галстук, повязал вокруг шеи и посмотрел в зеркало.

«Проклятье», — выругался Слейд. Галстук никак не завязывался, один конец был слишком длинным, другой — коротким. Можно пойти к Кэти, попросить ее. Она умеет. Женщины всегда все умеют. А Лара? Умеет она завязывать галстук? Когда-нибудь завязывала своим экс-мужьям? Он никогда бы не спросил имя того парня, или чем он занимался…

Или какого цвета у него волосы. Или глаза.

— Пропади все пропадом… — Слейд сдернул галстук, сунул его в карман, рывком открыл дверь и пошел вниз, в гостиную.

Через два часа он уже был в порядке. Так, по крайней мере, он себя убеждал. Надо только почаще себе это повторять, и тогда сам поверишь.

Именно это он шепнул Кэти, когда она танцевала с этой старой змеей, кузеном Лейтоном, а потом — сыну Лейтона, Грею, который искренне ненавидел своего отца; а после — Марте, когда целовал ее в щеку и сказал, что она была почти самой прекрасной женщиной в этой комнате.

— Какая очаровательная ложь, — заметила его мачеха, улыбаясь, — но, поскольку она исходит от самого красивого мужчины здесь, я ее ценю. — Она взяла его под руку. — Почему ты не танцуешь? Все женщины, достигшие половой зрелости, ждут не дождутся, когда ты окажешься столь любезен и разобьешь их сердца.

Слейд расхохотался.

— Обещаю сделать все что смогу, чтобы оправдать их ожидания. А как ты? Как это отец выпустил тебя из поля зрения?

Марта улыбнулась и взяла бокал шампанского с подноса официанта.

— Ты знаешь Джонаса. Он где-нибудь болтает со своими старушками. — Она отхлебнула вина, затем посмотрела на него снова. — У тебя и вправду все в порядке?

— Почему женщины всегда задают этот вопрос? — Слейд изобразил то, что, как он надеялся, слабо напоминало улыбку. — Сначала Кэти спрашивает, все ли у меня хорошо, теперь ты. — Он положил ладонь на ладонь Марты. — Да я в порядке. Просто последнее время было много дел, метался от одной работы к другой…

— Я не хотела бы показаться навязчивой, просто ты выглядел, как будто… А, ладно, неважно. — Марта мягко рассмеялась. — Ты прав — мы, женщины, порой бываем невыносимы. Как говорит твой отец, мы ищем проблемы там, где их нет.

— Ну на этот раз я с ним соглашусь. — Слейд глянул через плечо мачехи на кучку мужчин, сгрудившихся вокруг кого-то. — Что там происходит? Похоже на толпу футбольных фанатов.

Марта повернулась, посмотрела, куда он указывал, и рассмеялась.

— Это мои дочери. Они в центре всей этой — как ты назвал? — толпы фанатов.

— Твои дочери? Я их сто лет не видел. Три милые маленькие девочки, как я помню. Сэм, Мэнди и Кэрри. Глаза у Марты сверкнули.

— Ну теперь ты их сможешь так назвать лишь в том случае, если захочешь своей смерти. Сейчас они уже Саманта, Аманда и Карин. Пойдем, я тебя представлю.

Она подвела его к компании, и народ расступился. В центре оказались три юные женщины, способные заставить остановиться любое мужское сердце.

— Девочки, это младший сын Джонаса, Слейд. Не знаю, помните ли вы его, так что я вас представлю. Слейд, это Саманта.

Саманта оказалась рыжеволосой.

— Привет, — резво проговорила она и сверкнула зубками.

— А это Аманда.

Аманда была блондинкой.

— Здравствуйте, — сказала она и холодно улыбнулась.

— А это Карин, моя старшая дочь. Карин была брюнеткой и выглядела как деловая женщина.

— Рада познакомиться, — проговорила она и протянула руку.

— Так-так-так, — сказал Слейд, улыбнулся и в первый раз подумал, что вряд ли он сумеет развлечься на этой вечеринке.

Он старался. Дочери Марты тоже старались. Но как ни прекрасно было трио сестер, здесь, что называется, не хватало взаимного притяжения. Одна за другой девушки удалились, Карин задержалась.

— Кто бы она ни была, — сказала она мягко, — ты должен про нее забыть.

Слейд старался выглядеть так, будто у него все в порядке, и уже собрался возразить, но в конце концов кивнул, сунул руки глубоко в карманы и ответил, что это, безусловно, прекрасный совет, вот только если бы он мог им воспользоваться.

Он танцевал с красивыми женщинами, поболтал с Греем, и они договорились пообедать вместе, когда оба окажутся в Нью-Йорке. Он ел бутерброды и пил шампанское и наконец, устав от приклеенной улыбки, вышел наружу, на нижнюю из террас, каскадом спускавшихся к саду. Он отыскал укромный угол и уютную скамейку и тихо сел.

Может здесь, в тишине ночи, он наконец поймет, что происходит в его жизни?.. Сильный запах сигары прервал его размышления.

Слейд нахмурился и вскочил.

— Отец?

Из темноты послышалось довольное хихиканье.

— «Гавана» меня выдала, да?

Слейд повернулся и посмотрел на отца. Джонас, опираясь локтями на перила террасы, стоял с сигарой, зажатой в зубах.

— Я думал, ты в доме. Марта сказала, что ты где-то со своими приятелями.

— Я был. — Отец вынул сигару, оценивающе ее понюхал, затем снова прикусил. — Что ты здесь делаешь, мальчик? Разве тебе не нравится вся эта забавная чепуха внутри?

Слейд улыбнулся и облокотился на перила рядом с Джон асом.

— Отличная вечеринка, — заметил он.

— Отличная. Ты знаешь Кэти — если она что-нибудь решит сделать, то обязательно сделает.

— Она любит тебя, — сказал Слейд и сквозь темноту вгляделся в лицо отца, — несмотря на твои попытки убедить ее в обратном.

Джонас кивнул.

— Как если бы она была от моей плоти и крови.

— От плоти и крови еще ничего не значит, отец.

— Значит, когда ты приблизился к той точке дороги, откуда ясно видишь ее конец. Слейд рассмеялся.

— Ты нас всех переживешь.

— Но я точно не переживу «Эспаду», поэтому она перейдет к тому, чья фамилия Бэрон.

— Кэти лучше, чем Бэроны. Она любит тебя и любит это место.

— Ты думаешь, я настолько глуп? — Джонас помахал рукой, исключая протесты. — Я все это знаю.

— Но тогда…

— Что тогда? Ну, говори, мальчик, я мысли читать не умею.

Слейд напрягся.

— Да, — сказал он холодно, — не умеешь. Если бы умел, то догадался бы, что если назовешь меня еще раз «мальчик», то я за себя…

— Нет, ну вы только поглядите! — Джонас захихикал, выбросил сигару и повернулся к сыну. — А я смотрю, ты по-прежнему смышленый. Вся эта суета с бабами на тебе не отразилась…

— Я проектирую офисные здания, — процедил Слейд сквозь зубы, презирая себя за то, что начал оправдываться. — И чертовски хорошие. Ты бы знал об этом, если бы хоть иногда высовывал свой нос за…

— То, которое в Нью-Йорке, очень даже ничего. Слейд заморгал.

— Ты его видел?

— Конечно. А то, которое в Филадельфии, — лучше. Неплохо смотрятся — как ты их называешь? — эти внутренние парки с водопадами на всех уровнях.

— Атриум. — Слейду послышалось недоверие в собственном голосе, и он прокашлялся. — Когда ты их видел?

— Так, заезжал как-то. — Джонас усмехнулся. — Мужчине надо знать, что делают его потомки, даже если ему что-то не нравится.

— Ну… — Слейд силился сказать нечто умное, но так ничего и не придумал. — Ну, — сказал он снова, — это очень интересно.

— Ты удивишься, когда узнаешь, о чем думает мужчина в моем возрасте.

— Ты не старый, — сказал Слейд искренне. — Я бы хотел выглядеть и вполовину так же хорошо, как ты, когда Кэти закатит вечеринку в честь моего восьмидесятипятилетия.

Он ждал, что отец захихикает, но тот полез в карман и достал серебряную фляжку.

— «Бурбон», — пробормотал он, отвинчивая крышку, — глотни.

«„Бурбон“, — подумал Слейд, — ну, разумеется». Джонас любил эту гадость. Может, за это сыновья его и ненавидели. И все-таки он взял фляжку, кивнул и поднес к губам. Он не припоминал, чтобы хоть раз в жизни разговаривал с отцом по душам, и не собирался все это разрушить «бурбоном».

— Благодарю, — сказал он, стараясь не содрогнуться. Джонас сверкнул насмешливой улыбкой.

— Всегда пожалуйста. — Он сделал большой глоток, удовлетворенно вздохнул и закрыл фляжку. — Итак, ты надеешься, что твоя сводная сестра закатит тебе вечеринку в твои восемьдесят пять?

Слейд рассмеялся.

— Ну, что-то вроде этого.

— А почему она должна?

Голос Джонаса был холодным. Слейд нахмурился и посмотрел на него.

— Я просто пошутил.

— Я знаю, но подумай об этом. Почему она должна? Кроме того, у нее уже, наверное, будет свой муж. Дети. Может, даже внуки. — Он полез в нагрудный карман, достал еще одну сигару, откусил кончик и выплюнул его в темноту. — Нужен кто-то, кто придает смысл. Твои годы уже уходят, мальчик, тебе нужно завести своих сыновей. — Джонас достал из кармана золотую зажигалку, щелкнул и зажег сигару. — Да я думаю, тебе не нужен этот совет.

— Не нужен. Я способен сам планировать свою жизнь, отец. Этим я и занимался с восемнадцати лет. Старик выдохнул дым.

— Я имел в виду, что, может, ты уже начал что-то организовывать по поводу наследников.

Слейду показалось, что сердце колотится в ребра.

— О чем ты говоришь?

— О детях. — Джонас выпустил в воздух несколько отличных колечек. — Ты знаешь, кто это такие, мальчик, и знаешь, как их делать. По крайней мере, ты активно практиковался в этом с тех пор, когда жена Дэна Арчера презентовала тебе специфический подарок на день рождения много лет назад.

— Забудь. — Слейд непроизвольно схватил отца за руку. — Что ты хочешь сказать? Насчет того, что я уже произвожу наследников?

— Я этого не говорил.

— А что ты имел в виду?

— Я просто сказал, что мужчина, который спит со многими женщинами, может вполне какой-нибудь из них оставить что-то, кроме счастливых воспоминаний. — Джонас выразительно уставился на руку сына. — Ты хочешь оторвать рукав смокинга, сынок? Я тут ни при чем. Я терпеть не могу смокингов, но Марте не понравится, если я вернусь на собственную вечеринку с оторванным рукавом.

Слейд проследил за взглядом отца и нерешительно опустил руку.

— Вообще-то я не обязан оправдываться, — упрямо сказал он, — но я всегда забочусь о защите. Ради женщины и ради себя.

Джонас пожал плечами.

— Достаточно одного раза. Всего лишь одного. — Голос у него погрубел, и легкий техасский акцент исчез. — Если женщина и мужчина играют не думая, им потом все равно придется заплатить.

— Тебе не кажется, что я в курсе? Я же сказал, что всегда осторожен.

Всегда, кроме того случая, когда он повез Лару в отель. Его голод был так силен, потребность так глубока… все разумные мысли вылетели из головы. «Нет, остановила она его, когда он хотел купить презервативы, — в этом нет необходимости…»

Теперь у нее ребенок. Сын, с черными волосами и серыми глазами, и лицом таким знакомым, что оно, несмотря на детскую припухлость, могло быть его.

Слейду показалось, что его со всей силы ударили. Он схватился за перила, наклонился и судорожно глотнул воздух.

— Пап… — обернулся он к Джонасу, но рядом никого не было, отец ушел. О том, что он здесь побывал, говорил только тяжелый запах кубинских сигар.

Глава 7

Слейд стоял на террасе один и слепо вглядывался в сгустившуюся темноту.

Где-то ухала сова, и ее жутковатый крик прорезал тишину. Он думал о страхе, который этот звук может вызвать в сердцах крошечных ночных созданий, и о том, как они застывают в ужасе. Бежать бесполезно, ничто не ускользнет от жестокого глаза совы и ее острейших когтей.

Слейд вцепился в перила так, что побелели костяшки пальцев.

Он стал отцом ребенка. Сына. И Лара ему ничего не сказала.

Теперь ей не уйти от его ярости, так же как созданиям ночи не спастись от совы.

Может, она думала, ему наплевать на то, что он участвовал в зарождении жизни?

В его планы дети еще не входили, для этого нужна была стабильность. Дети нуждались в любви обоих родителей. Слейд вырос, веря в это, но он также знал, что женитьба — не для него. Свадьба казалась ему делом бессмысленным. По крайней мере, если твоя фамилия Бэрон. Посмотреть хотя бы на отца, который сменил пять жен. И на Тревиса, который развелся быстрее, чем женился. И на Гейджа, чья семейная жизнь была под угрозой…

Слейд тяжко вздохнул. У него ребенок. Сын.

А она что, думала, он не захочет об этом узнать? А как насчет мальчика? Он-то имеет право знать, кто его отец.

— Слейд.

Кто она такая, эта Лара, чтобы изображать из себя Господа Бога?

— Слейд, это ты?

Кэти, Слейд закрыл глаза: Кэти, Королева Понимания. Она была последним человеком, с которым ему хотелось бы сейчас иметь дело, но выбора не было. Он тряхнул головой, повернулся к ней и улыбнулся.

— Ага, — сказал он, — это я. Что ты здесь делаешь, вдалеке от веселья?

— Я искала тебя. — Она взяла его за руку. — Ты в порядке?

— Конечно. Просто… просто там душно и шумно. Захотелось подышать.

— Ты никудышный лжец, — мягко оборвала его Кэти. — Хочешь поговорить об этом?

— Здесь не о чем говорить, дорогая.

Это было правдой. Он никому не расскажет о том, что произошло, до тех пор, пока сам не докопается до сути. Пока не разберется с Ларой и, может быть, даже свернет ей шею.

— Слейд.

— Да у меня все превосходно. — Он обнял Кэтлин за плечи, сказал, что она должна ему танец, и повел ее в дом, к огням, шуму и вечеринке.

Слейд как-то просуществовал остаток вечера и следующий день. Он так и не смог уснуть, но никто, кажется, не заметил его покрасневших глаз. Скорее всего потому, что в воскресенье Грант Ландон объявил, что Джонас не оставит «Эспаду» Кэти, хотя это было бы единственно правильным решением. И закончилось все тем, что Натали уехала с женой Ландона, разозлившись на Гейджа. Трэвису тоже пришлось несладко. Он зашел в кабинет Джонаса и выбрался оттуда через час с таким видом, будто повстречал привидение.

Слейд паковал чемодан и размышлял.

У него билет до Бостона, но он полетит в Балтимор. Он позвонит Ларе из аэропорта — так она не успеет подготовиться. И он не поедет к ней домой. Слейд хотел встретить ее где-нибудь на людях, чтобы она не могла устроить истерику, когда услышит, что должна сделать. Это было его решением, его собственным.

«И, — подумал он мрачно, когда самолет приземлился, — назад пути нет».

Она не сразу подняла трубку. Судя по голосу, он разбудил ее, и всего на секунду в голове возникла картина:

Лара в постели, теплая и сонная.

Он отогнал видение.

— Это Слейд, — сказал он холодно, без предисловий. — Назначь место, где мы можем встретиться.

Она ответила, что сейчас поздно и что у нее нет ни малейшего желания видеть его. Она говорила спокойно и даже не потрудилась спросить, что ему нужно, но когда внезапно ее спокойствие исчезло и голос задрожал, Слейд понял, что она паникует, и ощутил какое-то дикарское удовлетворение.

— Я не спрашиваю, Лара, чего ты хочешь, я говорю, что нужно делать. Назначь место. Ресторан, бар, мне все равно. Просто скажи, где, позвони няне, и мы встретимся через час. — Он выдержал паузу, чтобы она не пропустила следующей фразы. — Или я окажусь в твоем кабинете завтра утром, и мы разберемся со всем этим прилюдно.

Она молчала, затем он услышал ее судорожный вдох.

— Здесь рядом ресторан. — Голос у нее дрожал, и это еще больше его завело.

— Через час, — сказал он и повесил трубку.

Слейд знает.

Лара положила трубку. Он знает. Господи, он знает!

Что он собирается предпринять?

Ничего. Что он может сделать? У него никаких доказательств, просто тот единственный, стремительный взгляд на Майкла. Она будет все отрицать, покажет ему, что ее нельзя запугать, и все будет в порядке.

Но нужно сделать это сегодня. Если он явится в офис и устроит сцену, она, пожалуй, распрощается с должностью.

Лара позвонила миссис Краусс. Та поворчала, но согласилась — за двойную плату и такси.

Лара пошла в спальню и посмотрела на спящего сына, коснулась его спинки, провела ладонью по мягким волосикам. Он был ее, и никакой Слейд ничего им не делает.

Она влезла в джинсы и футболку и вышла из дома как раз тогда, когда появилась миссис Краусс.

Слейд уже ждал ее. В этот час в воскресный вечер народу почти не было. Официантки столпились у кофеварки, перешептывались и бросали в его сторону взгляды.

Он поднялся, когда она подошла. «Привычка», — подумала Лара, сегодня она не дождется от него любезности.

На нем была черная футболка, обтягивавшая великолепные бицепсы, старые, поношенные джинсы и истертые ковбойские ботинки.

Слейд выглядел тяжело, мускулисто и опасно, как будто все правосудие Старого Запада сконцентрировалось в нем в эту горячую июньскую ночь на Мэрилендском побережье.

Лара скользнула в кресло против него и приказала себе молчать, чтобы ничего не выдать. Пусть разглагольствует Слейд.

Около их столика возникла официантка с чашкой и кофейником.

— Джентльмен заказал вам кофе. Лара заметила чашку черной жидкости перед Слейдом. Она кивнула:

— Да, спасибо.

— Что-то еще? Пирог? Вишня домаш…

— Не нужно, — перебил Слейд, пробуравив Лару взглядом.

Официантка испарилась. Лара ее не винила. Слейд был похож на натянутую тетиву — одно касание, и стрела ее сразит.

Она сжала кружку ладонями, согревая внезапно замерзшие руки.

— Ты правда думала, что сможешь меня одурачить?

Голос у него был мягкий и угрожающий. Ей хотелось броситься к двери, но она посмотрела на него поверх кружки и встретила его холодный взгляд улыбкой.

— Слейд, просто женщины тебя еще никогда не бросали. Это, наверное, страшно ущемило твое самолюбие?

Он сжал в кулак руку, лежавшую на столе. Сердце у Лары подпрыгнуло, она вздрогнула.

— Черт, не играй со мной в игры!

— Я и не собираюсь, я просто хочу сказать…

— Насчет тебя не все так просто, детка. — Он наклонился к ней, его глаза потемнели и выделялись на лице. — Майкл мой сын.

Лара рассмеялась. Звук был похож на блеяние.

— Майкл? Твой сын? Откуда у тебя такие безумные… — У нее перехватило дыхание, когда Слейд схватил ее за запястье. — Мне больно.

— Тебе повезло, что я не забил тебя до потери сознания. — Он вцепился в ее руку. — Никаких игр, я сказал. Он мой. Я хочу, чтобы ты подтвердила это.

— Я не собираюсь говорить тебе не правду. Она держится, это хорошо. У нее немигающий взгляд, упрямый подбородок, но он чувствовал сумасшедшее биение пульса под своими пальцами. Он ослабил хватку, продолжая впиваться в Лару глазами.

— Послушай меня, — смягчился он, — мы можем сделать это так, как ты захочешь. Правду очень легко выяснить.

— Я сказала тебе правду — Майкл не…

— Или мы можем выбрать трудный путь: адвокаты, судьи, экспертиза ДНК. — Он отпустил ее руку и увидел следы от своих пальцев. У него возникло забавное ощущение, точно он хотел схватить ее руку и прижаться губами к синякам. Он опомнился — что это с ним, черт возьми, происходит? Пусть она почувствует хотя бы часть той боли, которую испытывает он. — Твой выбор, малышка.

— Слейд, послушай, Майкл не твой. Не знаю, что тебе взбрело в голову…

— Мне не пришло в голову, я знаю. Мой сын родился спустя девять месяцев с того дня — того проклятого дня, — когда мы спали вместе.

Она побледнела.

— Ты не можешь знать, когда Майкл родился.

— 19 сентября. — Его слова падали, как камни. — Можешь посчитать сама или мне сделать это за тебя? Он родился в 7.05 вечера. Он весил семь фунтов пять унций. — Рот у него скривился. — Когда тебя спросили имя отца, чтобы написать в свидетельстве о рождении, ты сказала «отец неизвестен». — Его голос стал еще жестче. — «Отец неизвестен», Лара. Как ты могла сделать такое с моим сыном?

Лара сжала руки, пальцы были холодны, как лед.

— Прежде всего, Майкл не твой сын. Я тебе уже сказала, мой муж…

— Если у тебя был муж и он отец мальчика, почему он не записан в сертификате?

О Господи! Она уставилась на Слейда, чувствуя, как холод разливается по крови. «Думай, — сказала она себе, — думай!»

— Это… это потому, что мы почти развелись. И… мой муж…

— У тебя нет мужа. У тебя никогда не было мужа. Если тебе нужен мужчина, ты просто идешь куда-нибудь и снимаешь его. Зачем ограничивать себя одним парнем, когда ты можешь запудрить мозги стольким, скольким захочешь?

Эти слова заставили ее побледнеть, но она держала себя в руках.

— Я не собираюсь оправдываться тут перед тобой.

— И не надо, я и так знаю, что вся твоя история — вранье, ты никогда не была замужем. Кольцо на пальце просто для видимости.

— Откуда ты можешь знать, что…

— Я знаю все, за исключением того, почему ты хотела, чтобы мой сын рос, думая, что у него нет отца.

— Последний раз говорю, Слейд, он не…

— Прекрати мне врать! — Он сверлил ее взглядом. — Когда ты знала, что носишь моего ребенка, почему не сообщила? Тебе было известно мое имя, профессия, где я живу… ты могла найти меня, если бы захотела. Ну ладно, допустим, ты не знала, как это сделать. — Он судорожно вдохнул. — Но потом Доббс дал тебе папку, где было все. Все, что было нужно: мой адрес, номер телефона.

— Что с тобой, Слейд? Ты насмотрелся мыльных опер. Все это ерунда, понимаешь? Все по-другому и гораздо проще…

— И когда я появился, — не дал он ей возразить, — ты сделала все, чтобы я исчез.

Лара не отрывала от него глаз. Всем своим существом она чувствовала: нужно встать и бежать, но это было бы ошибкой. Единственный путь победить — не показать слабости.

Она аккуратно взяла салфетку, промокнула губы, положила салфетку и стала подниматься с кресла.

— Все это было очень интересно, — сказала она спокойно. Видит ли он жилку, пульсирующую у нее на шее? — Бывает занятно послушать чьи-то фантазии, но уже поздно, и мне пора домой. — Она встала. — Спокойной ночи, Слейд. Будет хорошо, если мы с тобой больше не увидимся.

Она повернулась и направилась к двери, чувствуя, как холодные глаза буравят дырку в ее позвоночнике. Она ждала, что он бросит ей вслед что-то обидное, но сзади была тишина. Лара ускорила шаги и наконец побежала…

Он догнал ее, когда она добежала до стоянки за рестораном. В руке она сжимала ключ. Лара слышала за собой тяжелые шаги и пыталась, отчаянно пыталась вставить ключ в замок.

Слейд опустил руки ей на плечи и развернул лицом к себе.

— А ты не хочешь спросить меня, откуда я знаю так много, сладкая? — Он зло улыбнулся. — Твое вранье о замужестве, детали рождения моего сына…

— Отойди от меня! Отойди, ублюдок, или я…

— Это Майкл — ублюдок из-за твоего вранья.

— Что тебе от меня нужно? — Крик вырвался у нее из груди. Она рванулась из рук Слейда и ударилась о машину.

— Правду, черт тебя подери! Я требую правду о моем сыне.

Она чувствовала, как кровь пульсирует в ушах.

— Нет, он не твой…

Слейд положил руку на машину и прижал Лару. Его тяжелая грудь, казалось, вот-вот раздавит ее, она почти физически чувствовала ярость, исходившую от него.

— Я уже провернул тесты ДНК, — сказал он мягко, и учитывая обстоятельства и твою постоянную ложь, я не думаю, что мне будет сложно получить опеку.

В его речи засквозил техасский акцент. «Он сделает это», — обреченно подумала Лара. Он доведет дело до суда и тогда у нее нет шансов?

Весь мир для нее сошелся на этой мысли. Слейду Бэрону было наплевать на всех, кроме себя.

— Что произошло, детка? — Он обнажил зубы в ужасном подобии улыбки. — Ты забыла принять пилюлю? Ты пыталась избавиться от своей ошибки, когда поняла, что залетела?

— Мой сын не ошибка! Он любовь всей моей жизни, ты… ты, сукин сын! Я хотела его, слышишь?! Я хотела моего ребенка. Только поэтому я пошла с тобой тогда, только поэтому позволила меня коснуться. — Она увидела шок в его глазах, и это придало ей решимости. — Я хотела забеременеть, Слейд. Я думала об этом долго, очень долго, я придумывала миллионы вариантов, но ничего не подходило. — Она вдохнула. — А потом судьба и шторм перекрестили наши пути.

— Чушь! Ты спала со мной, потому что хотела меня, как и я тебя.

Это было правдой. Слейд был первым мужчиной, который заставил ее забыть о морали. Иногда она признавалась себе: ей нужен был он, а не только ребенок, которого он мог сделать.

Но она не скажет ему об этом, никогда. Это сделает ее беззащитной, а он все равно никогда в это не поверит.

— Ты появился в самый подходящий момент моего цикла. — Голос у нее дрожал, но она заставляла себя говорить спокойно. — Ты был здоров, казался умным. Твой взгляд приглашал меня. И я знала — ты будешь способен… действовать.

Она видела, какой эффект произвели ее слова. Слейд весь напрягся, лицо у него стало мрачнее тучи. Он поднял руку, вцепился ей в горло, и она поняла, что он близок к тому, чтобы забыть о цивилизованном поведении.

— Племенной жеребец, — сказал он мягко, — вот кем я был, да?

— Ты делаешь мне больно, Слейд.

— Личный жеребец Лары Стивенc.

— Я хотела ребенка.

— Она хотела! — Он загоготал так, что мурашки побежали у нее по спине. — Она хотела ребенка.

— Да, ты можешь мне не поверить, но я хорошая ма… Задыхаясь, она поднялась на цыпочки, когда он надавил сильнее. Его большой палец был прямо на ямочке под подбородком.

— А чего хотел я, было неважно.

— Это не имело к тебе никакого отношения.

— Ты соображаешь, что несешь, женщина? Ты использовала меня, чтобы забеременеть, родила от меня ребенка, и это не имеет ко мне никакого отношения?!

Первый раз с той ночи в Ларе зашевелилось сомнение. До этого момента все казалось таким правильным, таким логичным. «Нет, — подумала она, — теперь не время для раскаяний».

— Мне ничего от тебя не было нужно, — торопливо проговорила она. — Мне ничего не нужно, Майкл мой. Я носила его девять месяцев, я родила его, я его воспитываю…

— Да ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда посмотрел на эту кроватку и увидел моего сына? Моего сына, Лара! Сына, который вырос бы с мыслью, что его папаша — изрядная сволочь — сбежал от его матери, и поэтому он растет без отца…

— У него есть я, — резко возразила Лара, — ему не нужен отец…

— Я никогда не собирался быть отцом, я дома нагляделся на эти супружеские войны…

— Это не имеет ничего общего с женитьбой. Чтобы быть хорошей матерью, женщине не нужен мужчина.

— Я видел все, Лара, и я сказал себе: такого в моей жизни не будет. — Он судорожно проглотил комок в горле. — Но иногда я думал, как это было бы, если бы я завел семью. И я пообещал себе, что если когда-нибудь женюсь, заведу детей, я буду хорошим отцом, таким, которого мой ребенок мог бы любить, а не…

Яркие огни осветили стоянку. Слейд обернулся, закрывая глаза от света. К ним подъехала полицейская машина.

— Черт, — пробормотал он и сунул руки в карманы.

— Здесь все в порядке? — Из машины вышел офицер с фонариком в руке и направил свет на Лару. — Леди, вы в порядке?

Она через силу выдавила:

— Да, благодарю вас, все хорошо.

— Нам позвонили из ресторана. Кто-то сказал, что вы не выглядели слишком счастливой, когда вышли, и что этот парень пошел за вами. — Он направил фонарь на Слейда, и тот заморгал. — Удостоверение есть, приятель?

Слейд открыл бумажник и достал водительское удостоверение.

— Никаких проблем, офицер. Леди и я… ммм… несколько разошлись во мнениях по одному вопросу.

— Она ваша жена?

— Нет, она моя невеста. Мы… мы обсуждали планы нашей свадьбы. — Полицейский вернул удостоверение и понимающе улыбнулся Слейду. — Знаете, как это бывает: она жаждет всяких церемоний и прочего, а я просто хочу на ней жениться.

— Все так, мэм?

Лара посмотрела на Слейда. Он улыбался ей, но в его глазах было предупреждение.

— Да, что-то… что-то вроде этого. Офицер хмыкнул, влезая в машину.

— Послушай меня, приятель! Никто в здравом уме не станет проходить через все эти брачные процедуры.

— Точно, — сказал Слейд и улыбнулся. Патрульная машина отъехала, и он повернул к Ларе мрачное лицо. — Использовать меня было не лучшей твоей идеей.

— Слушай, — резко проговорила Лара и сунула руки в задние карманы джинсов, — ну, может, я… может, мне не стоило принимать… эээ… одностороннее решение…

Краска залила ей лицо, когда он ответил на это резким, странным смехом.

— Слова «хорошо» и «плохо» имеют какое-то значение в твоем мире, сладкая?

— Я хотела ребенка, Слейд, и я обещаю тебе, что выращу его с любовью. Тебе не стоит беспокоиться ни о чем. Я уже сказала — мне ничего от тебя не нужно.

— Ты уже получила от меня, что хотела, — мой взнос в твой личный банк спермы. — На его шее запульсировала жилка. — Это все, что ты от меня тогда хотела, так ты сказала?

— Я… да, да, так.

Он двинулся на нее. Она попыталась отступить, но сзади была машина и отходить было некуда.

— Но почему именно я? — Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке, и, хотя его голос был груб, прикосновение было нежным. — Тебе был нужен мужчина в постели, и у тебя был богатый выбор. Почему я оказался этим удачливым олухом?

— Я тебе уже сказала. — Его пальцы зарылись ей в волосы, она чувствовала их тепло. — Ты был… у тебя были подходящие параметры. И ты оказался там в подходящее время.

Он посмотрел ей в глаза.

— Ты дрожала в моих руках.

— Я… я не понимаю, какое это имеет значение. Слейд, пожалуйста…

— Это ты мне тоже сказала… «Пожалуйста, Слейд, пожалуйста…» — Он наклонял медленно голову и спрашивал себя, что же он делает? Он не хотел ее, она его использовала, врала ему и продолжала врать.

Он подождал немного. Глаза у Лары были широко раскрыты, а взгляд застыл на его лице. Его большой палец лежал в ямочке ее горла, и Слейд чувствовал бешеный стук ее сердца.

— Скажи мне правду, — сказал он. — Ты хотела меня, а не жидкость для пробирки.

Он придвинул ее к себе, и у нее из груди вырвался стон, который наполнил его победной радостью. Он скользнул руками по ее спине, взялся за ягодицы и слегка приподнял…

Она снова застонала и уже хотела оттолкнуть его, но вместо этого запустила руки ему под рубашку, чувствуя, что сознание ей уже не подчиняется.

С криком Лара вырвалась из его рук.

— Хорошо. — Она дрожала. — Это правда — Майкл твой сын.

Слейд наклонил голову — он, кажется, рано обрадовался, она сумела взять себя в руки.

— И, я согласна, я приняла пару неверных решений. Он посмотрел на нее холодно и выжидающе.

— Можно изменить свидетельство о рождении. — Пара ждала, что он заговорит, но он просто смотрел. Молчание становилось невыносимым. — И… и я расскажу ему о тебе, когда он вырастет.

Слейд молчал.

— Проклятье, — не выдержала она, — что же тебе еще нужно?

— Ты, кажется, не поняла, сладкая, тогда тебе не пришлось бы переспрашивать. Я уже сказал: я намереваюсь быть отцом моему мальчику. Хорошим отцом.

Лара облизнула верхнюю губу.

— Хорошо, — проговорила она неуверенно, — мы организуем… эээ… посещения. Ты сможешь видеть его, я не знаю, ну например, одну субботу в месяц.

— Ух ты!

Это было сказано почти с восторгом. Лара сжала кулаки.

— Думаешь, будет легко отдавать тебе его на субботу?

— Я ничего не думаю, меня интересует только Майкл. Я не хочу, чтобы наш сын проводил субботы с мужчиной, который для него навсегда останется чужим.

Наш сын. В сложившихся обстоятельствах эти слова заключали для нее зловещий смысл.

— Что ты предлагаешь? — Сердце у нее замерло. — Я не позволю забрать его у меня. Слейд, я клянусь, если ты попытаешься…

— Бракосочетание.

Она уставилась на него, в эти стеклянные глаза.

— Что?!

— Мы поженимся, завтра. — Тон был безапелляционным. Можно было подумать, что Слейд назначал визит к зубному врачу. — В полдень.

Она ждала, что он засмеется, и, не дождавшись, выдавила из себя какой-то лающий звук.

— Ты спятил!

Он схватил ее за руку, когда она уже собралась развернуться и уйти, и привлек к себе снова.

— Это единственно возможный вариант, — холодно объявил он. — У моего сына будут отец и мать.

— Нет, я никогда не соглашусь…

— А тебя никто не спрашивает, это приказ. — Он сжал ей руку. — И ты будешь ему хорошей матерью, а мне верной женой. Так что соглашайся, или я заберу его у тебя. — Он впился в нее взглядом. — Если дойдет до того, что у него будет только один родитель, им буду я. Я могу сделать это, милочка, не советую недооценивать меня.

Это было правдой. Лара знала: Слейд способен разрушить ее жизнь, если все будет не так, как он захочет.

— Я ненавижу тебя, — процедила она. Слезы ярости брызнули у нее из глаз и покатились по лицу. — Я ненавижу тебя, Слейд, и всегда буду ненавидеть…

— Ненавидь, — сказал он, сжимая в ладонях ее лицо, мне наплевать. Мне нужен мой сын. — Он вдохнул. — И ты в моей постели, ночью.

— Нет, — сказала она, — Слейд, нет… — Но он уже не слушал. Он целовал ее, впивался ей в губы. Лара стонала, сначала от отчаяния, а потом от ненависти к себе, когда она ответила на этот поцелуй.

Глава 8

Некоторые женщины мечтают о свадьбе. Только не Лара. Она никогда не теряла времени на размышления о том, каково это — быть невестой. Зачем, если она знала, что такое брак? Убийственная злоба отца, надрывающие душу слезы матери и слепое подчинение любому его приказу, вплоть до того летнего вечера, когда он вышел за дверь и уже не вернулся.

Теперь такая же жизнь была у ее сестры. Как будто она ничего не вынесла из их прошлого. Эмили оказалась в той же ловушке, измотанная, полностью зависящая от мужчины.

Лара поклялась, что с ней такого никогда не случится. Она усердно училась и стала финансово независимой. Она заполнила свою жизнь тем, что любила: путешествиями, музыкой, книгами, а когда в душе вдруг образовалась пустота, она поняла, что это не из-за отсутствия мужчины, отнюдь.

Ей нужен был ребенок. Ее Майкл.

Она выбрала Слейда в отцы своему ребенку по причинам, которые ей казались вполне логичными: он отлично выглядел, был явно здоров, умен и не из тех, от кого потом не отвяжешься. Все это вписывалось в ее планы, и если он возбудил ее так, как ни один мужчина прежде… что же, еще один плюс в его пользу.

Ну и дурака же она сваляла.

Внешность, здоровье, ум, сексуальная привлекательность. Она все просчитала, будто это был список покупок. Но у Слейда оказалось еще одно качество, оно проявилось еще в Денвере, и она легкомысленно не учла его.

Слейд Бэрон был самым упрямым мужчиной, которого она знала.

Если он чего-то хотел, то просто брал, и можно было только пожалеть того, кто окажется на его пути.

Сейчас ему был нужен Майкл, и он намеревался немедленно удовлетворить эту свою потребность.

Лара отказывалась верить в этот бред. Всю ночь она твердила себе, что то, что случилось на стоянке, было простой демонстрацией мужской силы… но в восемь утра раздался звонок, она открыла дверь и увидела его на пороге.

— Ты не можешь сделать этого со мной, Слейд, — были ее первые слова.

— Ни «доброе утро, Слейд», ни «рада тебя видеть, Слейд», а только «ты не можешь сделать этого со мной, Слейд», — усмехнулся он. — Я уже сделал, сладкая. — Голос у него стал холоден. — Доббс ждет нас в… — он взглянул на часы, — примерно через час.

— Ты говорил с мистером Доббсом? — Она почувствовала, как отчаяние перерастает в ярость. — Это моя жизнь, черт тебя подери! У тебя нет никакого права…

— У меня есть все права. — Он скользнул взглядом по ее лицу, задержался на губах и остановился на глазах. — Хочешь, чтобы я это доказал?

Лара пристально смотрела на него. Что означают эти угрозы? Что следующая встреча будет в суде? Или он снова лишит ее способности к сопротивлению, впившись губами ей в рот?

— Я ненавижу тебя, — произнесла она дрожащим голосом. — Слышишь, Слейд? Не-на-ви-жу! Ты можешь корчить из себя бога, играть моей жизнью и жизнью моего сына, но ты не сможешь изменить мои чувства. Я ненавижу тебя и всегда буду ненавидеть.

Что-то темное и опасное сверкнуло у него в глазах, но он ответил с бесстрастным спокойствием, что еще больше напугало ее:

— Ты собрала вещи?

— Вещи? Нет. — Сердце у нее бешено колотилось. — Мы не обсуждали…

— Неважно. — Он пошел в комнату. — Я хочу, чтобы было так…

— Ты хочешь! — Она кинулась за ним, когда он направился в комнату Майкла. — Ты не смеешь…

Она остановилась. Майкл стоял и цеплялся за края кроватки, неуверенно покачиваясь и глядя на Слейда большими круглыми глазами.

— Эй, привет! — мягко произнес Слейд. — Привет, Майки.

— Его зовут Майкл. И он боится чужих. Ты можешь просто…

Но он уже взял Майкла из кроватки, и ее сын, ее обожаемый, самый дорогой маленький мальчик смотрел на лицо, которое было взрослой версией его, и улыбался.

— Хай, Майк, — прошептал Слейд. Ребенок положил пухлую ручку на его рот, и Слейд поцеловал ее, вдыхая сладкий детский запах.

Он с трудом сглатывал, в горле образовался ком величиной с теннисный мяч. «Мой сын, — думал Слейд. — Моя плоть и кровь».

Он повернулся на приглушенный звук и увидел — Пару: она прижала пальцы к губам и широко раскрыла глаза, полные слез. Он подумал, что она похожа на человека, который потерял все, и ему даже стало жалко ее, но потом он вспомнил, что она отняла у него месяцы жизни его сына, которые могли превратиться в годы, если бы Майкл рос без отца, и жалость ушла.

— Если тебе здесь что-нибудь нужно, — сказал он холодно, — возьми сейчас.

— Я не… — голос у нее дрожал, — я не понимаю.

— И собери все, что может понадобиться моему сыну.

— Он мой сын! Мой, Слейд! Я хотела его, я дала ему жизнь, я воспитывала его без твоей помощи…

— Делай это, и быстро. Нужно многое успеть до часа. Лара уставилась на него.

— Что?

— Сначала встреча с Доббсом. А в полдень — регистрация…

— Нет, — замотала головой Лара, — нет!

— ..и, — закончил он так, будто она онемела, — самолет улетает в час.

— Самолет? — Лара обхватила себя руками, точно это могло унять дрожь. — Выслушай меня, Слейд, ты должен быть разумным. Мне… мне надо жить здесь. Дом…

— Твоя миссис Краусс ждет в такси внизу. Она согласилась посидеть с моим сыном, пока мы будем встречаться с Доббсом и оформлять процедуру.

— Как ты узнал про нее? Ты шпионил за мной?

— Ты можешь сдать дом или продать его. Ты сюда не вернешься.

— Ты шпионил!

— Я собирал информацию, сладкая. Ее легко достать, если тебе действительно нужно.

Последняя фраза таила двойной смысл, но Лара проигнорировала это. Сейчас главное было — заставить его наконец услышать ее.

— Слейд, послушай меня! Подумай, что ты делаешь. Ты просишь меня бросить все — работу, карьеру…

— Я не прошу, я приказываю. — Он криво усмехнулся. — Тебе нужна карьера? Ну, так у тебя она есть. Ты будешь матерью и женой и, черт возьми, сделаешь все, чтобы преуспеть в этом!

Она отшатнулась, когда он стал приближаться к ней. Слейд убеждал себя, что все продвигается отлично, все так, как должно быть. Черт, после того, что она с ним сделала, она это…

Но этот страх у нее в глазах, отчаяние… У него было тяжело на сердце, когда он выносил сына из дома.

В девять Лара стояла рядом со Слейдом в офисе Эдвина Доббса. Стальная рука Слейда держала ее за плечи, когда он объяснял, что они страстно влюбились друг в друга практически с первого взгляда. Слейд улыбался, когда нес весь этот бред, и Лара ждала, что ее начальник рассмеется.

Но тот тоже улыбался.

— Я знаю, деловые люди не поощряют романтики, но я сентиментален, — ответил Доббс. — И я, хотя и удивлен, очень за вас рад.

— Мы тоже, — сказал Слейд, сжимая объятия. Лара чувствовала, как каждый его палец предостерегающе впивается ей в плечо. — Не так ли, дорогая?

Уж не думает ли он, что она станет помогать ему? Ни за что! Сам затеял это шоу, пусть сам с ним и разбирается.

— И вы женитесь немедленно? — Доббс засмеялся, покачал головой, как будто не веря. — Когда же все это произошло?

— Кто способен точно уловить момент, когда мужчина и женщина влюбляются друг в друга, Эдвин? — Голос звучал радостно, но боль от сдавивших плечо пальцев становилась невыносимой. — Лара собиралась сказать вам все сама, но я подумал, что вы предпочтете услышать новость от нас обоих.

— Вам повезло, Слейд, — сказал Доббс, как будто Лары здесь не было, и захихикал. — А мне нет. Я теряю отличного аудитора.

— Мне очень жаль, мистер Доббс, — сказала Лара. — Я бы хотела, чтобы… чтобы все было иначе.

— Она хочет сказать, — быстро вмешался Слейд, — что она хотела бы уделять вам больше внимания. — Он посмотрел на нее. — Дорогая, я уверен, Эдвин все понимает.

— Если вы настаиваете, — торопливо сказала Лара, я бы могла остаться на пару недель.

— И пропустить свой собственный медовый месяц? Доббс рассмеялся. Слейд тоже. Они оба смотрели на нее так, будто она была слабоумной, и в какой-то момент Ларе показалось, что они сейчас похлопают ее по щеке, эти двое мужчин, распоряжающихся ее жизнью, как будто она к ней не имеет никакого отношения. Все было кончено. Дом был выставлен на продажу.

Она рассчиталась с миссис Краусс. Доббс найдет другого аудитора. Все были довольны, кроме нее. Но что сделает марионетка, которую дергают за веревочки?

Часом позже они стояли во дворце бракосочетания. Миссис Краусс держала на руках Майкла. Церемония заняла меньше пяти минут. Когда было объявлено, что жених может поцеловать невесту, Лара застыла в ожидании.

Но Слейд не прикоснулся к ней. Он даже не посмотрел на нее. Он поблагодарил регистратора, пожал ему руку, взял Лару за локоть и вывел на улицу. Их ждали два лимузина — один, чтобы отвезти миссис Краусс домой, другой, чтобы доставить Лару, Слейда и Майкла в аэропорт.

Сердце у Лары было как будто сжато тисками. Она крепко обняла миссис Краусс, которая выглядела озадаченной и испуганной.

— Прощайте, — прошептала она, ничего не видя из-за пелены слез, и поспешно забралась в машину. Слейд сел с Майклом на руках. Дверца захлопнулась за ним, как бы ставя последнюю точку.

Она играла в опасную игру, теперь Лара это поняла и выиграла Майкла, но потеряла все остальное; гордость, независимость, свободу.

Она больше не была Ларой Стивенc, она была женой Слейда Бэрона.

Они сидели рядом в салоне первого класса, два чужих человека, не имевших ничего общего, кроме ночи страсти.

И ребенка.

Лара задрожала и крепче обняла сына. Он спал спокойно, прижимаясь к ее груди и обнимая любимого медвежонка. Он кричал первые несколько минут полета, и симпатичная стюардесса сказала ей, что, возможно, это от перепада давления, но сердце Лары говорило, что он плакал о той жизни, которую они оставили позади, и о неизвестном будущем, которое ждало их.

Слейд попытался успокоить ребенка. Он хотел взять Майкла из ее рук, но она не позволила.

— Я буду держать сама, — сказала она.

Глаза у него потемнели, и она ждала, что он станет настаивать, но он не стал. Он открыл свой кейс и вытащил пачку бумаг. Через несколько минут он забыл о Майкле.

Лара сжала губы.

Этого следовало ожидать. Слейд хотел не сына, а победы. Теперь она у него есть, и он потерял интерес. Хотя, когда он сегодня взял Майкла из кроватки, ей показалось, что у него в глазах мелькнуло что-то настоящее, любящее.

Настоящее? Любящее?! Он не способен на это.

Лара подавила рыдания и прижалась губами к головке сына.

Если Слейд и любил кого-то, то только себя. Он уже потерял интерес к Майклу. Хорошо, если отсутствие интереса превратится в скуку. А может быть, потом вполне вероятно — он позволит своей нежеланной жене и трофейному сыну вернуться к своей жизни.

Лара откинулась на сиденье, крепче обняла Майкла и устало закрыла глаза.

До тех пор ей нужно будет сделать все, что можно, не для себя, а для сына.

Слейд уставился ничего не видящими глазами в бумаги, разложенные на столике, и думал о том, что же, черт возьми, он теперь должен делать.

Сделать все, что можно, — не для себя, для сына — это и так понятно, но как быть с Ларой?

Ларой, его женой.

Все это было слишком. Он летел в пятницу на юг, на встречу, затем на уик-энд в Техас. Встреча состоялась.

Он слетал в Техас. А теперь он возвращается домой с женой и сыном.

Его сыном.

Это сочетание казалось до сих пор таким странным. Сама мысль об этом грела кровь. Он не думал заводить ребенка — сейчас уж точно нет, а может, и никогда.

Но сегодня утром он посмотрел на сонного младенца — и весь его мир в одно мгновение будто поставили вверх тормашками. А потом он взял парнишку на руки…

О, черт.

Надо кончать думать об этом, иначе он никогда не сможет сосредоточиться. А сосредоточиться было необходимо.

То, что он сделал сегодня утром, было, в сущности, немыслимо.

У него теперь жена, ее зовут Лара. Кроме этого, он ни черта о ней не знает. Она великолепна в постели, но, в свете последних событий, не исключено, что ему придется забыть об этой части их отношений.

Отношений? Слейд подавил стон: у него нет никаких отношений с этой женщиной. Она отказалась от ланча в самолете. Это был крабовый салат, а она сказала «нет». Потому, что не любит крабов? Потому, что никогда не ест ланч?

Или потому, что ненавидит его?

Он бросил на жену быстрый взгляд. Она откинулась на спинку кресла, прижимая Майкла, глаза у нее были закрыты. Она спала или просто избегала его?

Так много вопросов, и никаких ответов. Но это ничего, два современных человека прекрасно могут жить вместе, поддерживая цивилизованные отношения, притворяясь, что не презирают друг друга, — все ради сына.

Но он не этого хотел от Лары. Он ненавидел ее не за то, что она сделала, не за то, что намеренно забеременела и не сказала ему, а за все остальное: за то, какой она была в его руках месяцы назад — ее шепот, ее ласки, тепло ее кожи, вкус ее губ… И все это было ложью. Не его она хотела, а его способность делать детей.

Прошлой ночью она таяла в его руках. О Господи, он чувствовал ее, ее мягкость. Он мог бы овладеть ею там же, на этой стоянке, прижать к машине, войти в нее. Ощутить ее горячий рот, почувствовать ее ласковые пальцы…

— Уважаемые пассажиры, самолет заходит на посадку, мы прибываем в Логан-аэропорт. Леди и джентльмены, погода в Бостоне ясная и солнечная…

«Ясная и солнечная», — подумал Слейд и едва не рассмеялся.

Он почувствовал, как дрогнуло сиденье Лары. Майкл зашевелился, Слейд повернулся к нему и протянул руки. Лара посмотрела на него.

— Дай мне моего сына, — холодно сказал он.

Слейд видел, как краска сошла с ее лица. Она медленно протянула ребенка. Он забрал его, почувствовав, как дрожат у нее руки.

Она боялась.

«Отлично», — подумал он, это как раз то, чего он ждал: страха, ужаса. Потому что сам умирал от страха. Просто Лара об этом никогда не узнает.

Он оставил свою машину на стоянке у аэропорта. Размещать женщину, ребенка, его стульчик, разный багаж и сумку, набитую пеленками, игрушками, баночками с соком, коробочками с печеньем, в «ягуаре» было не просто. Лара стояла и держала Майкла, не говоря ни слова, пока он укладывал вещи и устанавливал сиденье для ребенка, но у Слейда было ощущение, что она смеется над ним.

«Смеется», — мрачно подумал он. А кто виноват, что он покинул Бостон холостяком, а вернулся с женой и сыном?

Вскоре они уже были на трассе, ведущей в Бэкон-Хилл. Оба молчали, и Слейда тяготило это безмолвие.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Моя свобода, — вежливо ответила Лара. Его подбородок напрягся, но он сумел справиться с собой.

— Я имею в виду, для Майкла. Можем остановиться в супермаркете, если хочешь.

Она посмотрела на него. Он держал руль автоматически, без напряжения. Он был из тех водителей, которые позволяют силе машины передаваться в мускулы и кровь.

— Мне много чего понадобится, если ты действительно собираешься держать нас здесь. Слейд одарил ее легкой улыбкой.

— Надеялась, я оттаю, милочка? Разверну машину, отвезу тебя обратно в Логан и посажу на самолет в Балтимор?

— Он стер улыбку. — Не надейся. Ты останешься здесь, а я попытаюсь быть цивилизованным. Скажи, что тебе нужно, мы остановимся и купим.

Лара отвернулась и посмотрела в окно. Город выглядел серым даже летним вечером. Серым, старым и чужим.

— Кроватка, — сказала она, пытаясь не показать своего страха. — Манеж, высокий стульчик, коляска.

— Все это можно купить завтра, сейчас что-нибудь нужно?

— Ничего. Когда он только научился сидеть, я сажала его в угол дивана и обкладывала подушками. А иногда… — Она нервно вздохнула. — Я справлюсь.

— А как спать? Ему будет нормально в обычной кровати?

Она хмыкнула.

— Ты, кажется, не очень разбираешься в детях?

— Нет, — ответил он холодно, — не разбираюсь.

Лара покраснела и закусила нижнюю губу — она сказала глупость, но не собиралась извиняться.

— Майкл будет в порядке, он будет спать со мной. Она посмотрела на него, на этот неумолимый, тяжелый профиль, и сердце забилось чаще.

— Если ты вообразил, что сможешь получать удовлетворение от моего… моего рабского положения, — заговорила она низким голосом, то ты ошибаешься. Ты заставил меня выйти за тебя замуж, но ты не заставишь меня спать с тобой.

Слейд свернул с автострады на жилые улицы. Он чувствовал, как растет напряжение, как будто что-то стояло между ними. Он бросил взгляд на Лару. Бледная, почти прозрачная кожа, фиолетовые круги под глазами. Она выглядела измученной и испуганной. В какой-то момент ему показалось, что надо свернуть с дороги, обнять ее и сказать, что ей нечего бояться, что он будет заботиться о ней и их сыне, что ничего больше не попросит у нее, потому что их брак ненастоящий.

Слейд свернул к дому, нажал кнопку, чтобы открылся гараж, плавно закатил в него машину и выключил двигатель. Лара сидела как статуя.

Он слишком многое помнил.

Помнил, как гладил ее великолепные груди, и ее розовые соски напрягались, когда он касался их кончиком языка. Сладость ее кожи, мягкость и податливость бедер, женский запах ее лона.

Теперь она родила от него сына. Изменилось ли ее тело? Стало ли более сочным и привлекательным?

Хватит ли и сейчас ее протянутых рук, готовых принять его, чтобы свести с ума от страсти и желания?

Он надеялся на это и молился, чтобы этого не было.

Слейд вылез из машины, обошел ее и открыл дверцу для жены.

Глава 9

Лара неожиданно проснулась. Сердце стучало как сумасшедшее, легкие готовы были разорваться, демоны ночного кошмара витали вокруг.

Ее сон был ужасен. Она была в странной комнате, в далекой земле…

Это не было сном, это было реальностью. Она лежала на кровати в спальне дома Слейда. Ее собственный дом, с бледными желтыми стенами, с окнами, смотрящими на маленький сад, находился в сотнях миль отсюда.

Она была заточена здесь, заточена с…

Лара вскочила.

— Майкл.

Страх захватил ее. Она заснула, обнимая своего ребенка, а теперь его здесь не было. Около нее лежал только плюшевый мишка.

— Майкл, — проговорила она, охрипнув от страха.

Она обыскала комнату, заглянула под кровать, открыла туалет и проверила ванную.

Ребенок исчез.

Совсем обезумев, Лара бросилась к двери и рванула ее. Солнечный поток, струившийся перед ней, освещал опасные повороты и спирали лестницы.

— Майкл, — прошептала она, и сердце бешено заколотилось. — О Господи, Майкл…

Детский смех разлился по тихому дому. Лара вслушивалась, прижав руку к горлу.

— Майкл, — пробормотала она, но смех раздался снова, вместе с раскатистым смехом мужчины. Лара сбежала в холл, пронеслась мимо закрытых комнат и вбежала в открытую дверь в конце коридора.

Это была спальня Слейда.

Слейд лежал на спине на голубых простынях, держа Майкла над головой. Тот смеялся.

— Все на борту! — сказал Слейд и покачал мальчика. — Чо-чо-чо. Чо-чо-чо. Чочочо… Майкл заливался от восторга. Лара ворвалась в комнату.

— Как ты смеешь играть с моим сыном? Смех прекратился. Майкл покосился на нее, Слейд тоже вскинул голову. Она подошла к кровати, огромной, как футбольное поле, и схватила ребенка. Ротик у Майкла задрожал.

— Ма-ма-ма?

— Я здесь, мой милый! — вполголоса зазвенела Лара, но тон у нее изменился, когда она посмотрела на Слейда. На нем не было ничего, кроме белых шелковых трусов. Она почувствовала неожиданный прилив жара, и это еще больше разозлило ее. — Я задала вопрос, Слейд. Что ты делаешь с моим ребенком?

Майкл захныкал и сунул большой палец в рот. Глаза Слейда предостерегающе сверкнули.

— Эй, Майк, — тихо сказал он, — все в порядке. Возможно, твоя мама просто о тебе беспокоилась, вот и все.

— Возможно??? — Лара зло уставилась на него. — Я проснулась и обнаружила, что мой сын пропал, и ты думаешь, что я, возможно, беспокоилась?

— Слушай, мне жаль, что ты расстроилась. — Слейд погладил малыша по головке. — Я проснулся и услышал, как он плачет. Поскольку он не успокаивался, я пошел и взял его.

— Если бы он плакал, я бы услышала.

— Он ревел, ясно? — Слейд встал на ноги. — Что я должен был сделать? Оставить тебе записку?

— Ты мог бы… — Ее взгляд скользнул по нему, и лицо у нее порозовело. — Что ты о себе вообразил?

— Что вообразил?

— Что ты можешь разгуливать как… как ты… Слейд посмотрел на свои трусы, затем на нее.

— Это ты о них?

— Да. — Ее голос звенел как струна. — Я понимаю, что это твой дом, но не мешало бы прикрыться… Слейд рассмеялся.

— Я уже прикрыт. Я спал голым, но перед тем как пошел спасать моего сына, надел эти шорты. — Он скользнул по ней взглядом, отметил помятые после сна волосы, футболку не по размеру. — Кажется, ты тоже не одета для королевского приема, а?

Лицо у нее потемнело.

— Я чуть с ума не сошла, — нахмурилась она, — когда обнаружила, что сына…

— Ага, — сказал он грубо. — Все в порядке, забудь.

Слейд приказал себе перестать думать об одном и том же. В конце концов, кружева вызывают эротическое чувство. Кружева и шелк, а не футболка, и уж тем более не эта, большого размера, извлеченная из его шкафа. Лара не хотела ее брать, но у нее больше ничего не было. Он провел несколько скверных часов этой ночью, лежа без сна, представляя спящую Лару, которая была недалеко, и как она выглядит в его футболке.

Теперь он видел то, что представлял. Как четко проступали ее соски сквозь ткань. Как лежала тень там, где кончалась футболка. И как стройны ее ноги. Она была теплой и свежей после сна, полураздетая, в его спальне. И она была его женой.

«Черт меня побрал», — подумал он и вытащил джинсы из шкафа.

— Я не хотел тебя напугать, — сказал он мрачно, залезая в джинсы. — Ты спала. Я его взял, переодел, накормил…

— Переодел?!

— Ну, как смог. Не нужно так удивляться, я просто следовал инструкциям на упаковке.

— И ты накормил его? Откуда ты знаешь, чем и как кормить ребенка?

— Это было просто. — Слейд неторопливо направился к ней, застегнув молнию и не застегнув пуговицу. — Я просто спросил себя, что бы я хотел в первую очередь этим утром. Так что я зажарил омлет с беконом, грибами и луком, поджарил тосты, приготовил черный кофе…

— Что?!

Выражение ужаса на ее лице заставило его рассмеяться.

— Расслабься, сладкая. Он наслаждался апельсиновым соком, пока я варил яйцо и поджаривал тост. — Он улыбнулся ребенку, который улыбнулся ему в ответ. — И Майк слопал все до кусочка, так, приятель?

— Его имя Майкл, — сказала Лара холодно.

— Майкл — слишком формально для парня и его папы. — Слейд вытянул руки. Лара наклонилась за сыном, но тот потянулся к Слейду. — Нам больше нравится Майк, да, старина?

Она смотрела молча, как он поднимает Майкла в воздух и как тот визжит и брыкается.

— Па-па, — произнес младенец от избытка эмоций.

— Вот и правильно, приятель, я твой папа.

— Он не это имел в виду.

Слейд посмотрел на нее, и Лара покраснела. Она знала, что это прозвучало зло и несправедливо, но ничего не могла поделать. Двадцать четыре часа прошло, один короткий день, а она уже теряет сына.

— Именно это, Майки, кто я? — Он снова поднял ребенка высоко на вытянутых руках и улыбнулся ему. — Скажи «папа». Ну давай, приятель, я хочу это слышать. Па-па. Па-па…

— Он слишком маленький, чтобы говорить, — резко оборвала Лара.

— Он лепечет «мама» или что-то в этом духе.

— Он просто издает звуки. И потом, это другое дело — я его мать.

— А я его отец, — неожиданно сказал Слейд холодным тоном. — Чем раньше ты к этому привыкнешь, тем лучше.

— Ты ничего не знаешь о Майкле. Ничего!

— Доверься мне, крошка. Ты ведь не хочешь начинать все сначала, а? — Слейд изобразил улыбку. — Все вроде нормально, ему нравится играть в паровозик.

— А тебе не приходило в голову спросить меня, что он обычно кушает?

— Я же сказал — ты спала. Я позвонил Хельге… Холодная рука схватила Лару за сердце.

— Хельга? — воскликнула она радостно. — Вот как?

— И она посоветовала…

— О, я могу догадаться. Икру? Шампанское? Может, немного паштета?

— Ну, хватит!

— Не смей указывать, что мне де…

— Я сказал, хватит! Ты пугаешь моего сына.

— Твоего сына? Тво-е-го сына?! — Майкл начал плакать. Лара посмотрела на Слейда и забрала у него малыша. — Смотри, что ты наделал, — прошипела она и удалилась из комнаты.

Конечно, она реагировала на все чересчур остро, но она же волновалась. Неужели Слейд не способен этого понять? И, черт возьми, он что, не мог одеться? Стоял вот так, в незастегнутых джинсах, с голым торсом, показывая мускулистые руки и грудь. Тяжелый подбородок со щетиной. Волосы, которые начинались на груди и исчезали в расстегнутых джинсах.

Лара захлопнула дверь и прислонилась к ней, Майкл держался за ее шею.

А какое ей дело до советов, которые ему дает женщина по имени Хельга? Никакого!

Ей было дело только до Майкла, а он очень устал. И это Слейд утомил его своей игрой.

Она наклонилась к мальчику, покачала, убаюкивая, и держала его до тех пор, пока не убедилась, что он заснул. Затем соорудила ему постель на полу, обезопасила, обложив подушками и одеялами, и заперла дверь ванной.

Помывшись и одевшись, Лара вынесла спящего ребенка вниз и построила ему новую безопасную кровать в углу гостиной. Убедившись, что он в ближайшее время не проснется, она пошла на манящий запах кофе. Лара знала, где кухня, даже без этого запаха. Слейд настоял на том, чтобы прошлым вечером она прошлась по дому, хотя она ему четко дала понять, что ее не волнует, как он выглядит.

— Меня тоже не волнует, — сухо проговорил он тогда, — нравится тебе дом или не нравится — твое мнение о моем доме не имеет значения. Я просто не хочу, чтобы ты где-нибудь свалилась с лестницы и сломала шею, если встанешь ночью.

Но так получилось, что она не встала ночью. Ее терзали ужасные сны, но она спала до самого утра так крепко, что даже не слышала, как заплакал Майкл и Слейд вошел в комнату.

Слейд в ее спальне стоял над ней. Смотрел на нее.

Навязчивая мысль заставила сердце биться чаще, и это немного смягчило ее гнев.

Слейд сидел на высоком стуле у стойки из белого клена и читал газету. Волосы у него были влажные, наверное после душа, слегка завивались возле ушей и ложились на шею. На нем была футболка такая же поношенная и старая, как и джинсы. Он был босиком.

Лара вздрогнула. Ей представилось, как она подходит к нему сзади, кладет руки на плечи и, когда он поворачивается, целует в губы.

Этот мужчина — этот великолепный образец мужского начала — был ее мужем.

Лара, наверное, что-то произнесла. Слейд повернулся и увидел ее. Она пожалела, что собрала волосы в пучок, натянула эту безразмерную футболку и старые джинсы, которые сунула в маленькую сумку в последний момент. Однако взгляд Слейда скользнул мимо нее, будто она не заслуживала его внимания, и Лара почувствовала, что снова начинает злиться.

— Надеюсь, я тебя не потревожила, — сказала она со всем возможным сарказмом.

Слейд как будто ничего не заметил.

— Совсем нет, — ответил он. — Где Майк?

— Майкл, — сказала она выразительно, — спит. Он устал этим утром. От этой грубой игры, которую ты затеял.

— Ты так думаешь? — ухмыльнулся Слейд. — А мне показалось, ему понравилось.

— Это тебе так кажется, а он не привык к таким суматошным играм.

— А теперь привыкнет. Нам было очень весело. Лара представила: Слейд и Майкл вместе, Майкл заливается смехом. Ей показалось, что горло ей сжали клещами. Она одарила Слейда сочувственной улыбкой.

— Когда я куплю ему некоторые игрушки, ты поймешь, что он любит более тихое времяпрепровождение.

Это было не правдой, ее ребенок любил подвижные игры, но в данном случае это не имело значения, ей надо было показать Слейду, что он аутсайдер. Если бы он только не был таким толстокожим. Его совершенно не волновали ее выпады.

— Ну хорошо, мы попробуем и то, и другое. Тихую ерунду с тобой и шумную ерунду со мной. — Он прочистил горло. — Кстати, насчет игрушек… Я кое-что ему купил.

— О чем ты?

— Я заказал всякую ерунду.

Он произнес это беззаботным тоном, но она видела горделивый блеск в глазах.

— Ерунду? — спросила она настороженно. — Какую такую «ерунду»?

— Кубики, деревянный поезд, парочку зверей. Он так носится со своим медведем, я и подумал, что олень и динозавр не помешают.

— Динозавр? — переспросила Лара слабым голосом.

— Пурпурный. Хельга сказала, что дети их любят.

— Хельга? — поинтересовалась Лара еще более слабым голосом.

— Угу. И… — Он поднялся с табуретки и вальяжно облокотился на стойку. — И кое-какие другие вещички. Кроватку, манеж, высокий стул. И прогулочную коляску — ты говорила вчера.

Лара вспомнила о кроватке и манеже, высоком стульчике и коляске, которые ей пришлось оставить. Она вспомнила, какое удовольствие ей доставило выбирать их, и подумала о том, как равнодушно к этому относится Слейд.

— Ты купил Майклу все эти вещи, даже не посоветовавшись со мной?

— Ну… — он слегка улыбнулся, — ты спала, ну и…

— Понимаю… — сказала она, скрестив руки на груди. — Кажется, это было преступлением.

— Послушай, я знал, что Майклу нужны вещи, и позвонил Теду.

— Тед, — упрямо улыбнулась Лара. — Это наверное, сокращенно от Теодора?

— Тед Ливайн. Мой партнер. У него двое детей. Я попросил его дать мне телефон лучшего магазина в Бостоне, где можно купить все это. — Он не уточнил, что не сказал Теду, зачем ему нужны были эти вещи. «Это для нового соседа», — оборвал он резко, когда Тед спросил. Как объяснить по телефону, что ты неожиданно приобрел жену и сына?

— Ты заказал все это не глядя, по телефону?! Слейд стер улыбку.

— Если тебе не нравится, что я купил, можешь вернуть, понятно? Я просто подумал…

— О, я знаю, что ты подумал, Слейд. Ты думаешь, что можешь выключить меня из жизни моего сына, что… что ты можешь играть с ним, покупать подарки, а меня оттеснить куда-нибудь подальше…

— Ты мелешь вздор.

— А ты не ожидал, что я это пойму? Ты не… Фраза застряла у нее в горле. Он был прав, ее обвинения абсурдны. Майкл любит ее, а не вещи, которые она ему покупала. Он был ее ребенком, а не выигрышем в лотерее.

— Что «не»?

— Ничего, забудь, я просто… — Лара вдохнула и сосчитала до десяти. — Есть некая черта. Мы должны выработать совместные правила.

— Насчет чего?

— Насчет… насчет всего. Посмотри, что случилось с тех пор, как я проснулась утром. Ты покормил Майкла, играл с ним.

Слейд вытянул руки по швам.

— Арестуйте меня, офицер, я виновен.

— Ты купил ему кучу вещей…

— И убедил доставить их сюда… — он взглянул на часы, — как можно быстрее, — сказал он тоном, в котором проскользнуло самодовольство.

— Ты должен был спросить у меня, — сказала она упрямо.

Слейд поколебался, затем пожал плечами.

— Хорошо, я об этом подумаю.

— А еще… еще то, как ты вломился ко мне в комнату, даже не постучав.

— Майкл плакал.

— Так ты сказал. Но на будущее…

— В будущем, — мягко сказал Слейд, — у меня не будет необходимости «вламываться» к тебе в комнату.

Их глаза встретились. Она поняла, что он имел в виду Лара начала отвечать, обдумывая, что лучше сказать, и прокашлялась.

— И кроме того, твое безоглядное доверие доктору Споку.

— А?

— Доктор Спок, подпольная кличка «Хельга». — Она прищурилась и улыбнулась. — А к бимбо ты не пробовал обращаться.

— Хельга? Бимбо? Краска залила лицо Лары.

— Мне все равно, что ты делаешь и с кем ты это делаешь, но… но спрашивать совета у… у скандинавской блондинки…

— Bay! — Слейд поднял руки. — Милочка, ты кое в чем не права. Хельга — не бимбо. И даже не блондинка. Она…

— Я не интересуюсь ее родословной. — Лара подперла рукой подбородок. — Просто я тебе сообщаю, что знаю, что нужно моему сыну и чего ему не нужно. Не нужно, на будущее, обращаться к… к своим подругам за советами по поводу Майкла.

— Забавно, — мягко сказал Слейд. — Как ты пришла к таким интересным заключениям?

— Не ерничай, Слейд. Если ты считаешь, что имена твоих наложниц…

— Ты ревнуешь!

— Я ревную? — Лара рассмеялась. — Не будь смешным.

— Нет никаких «наложниц». — Его улыбка была ленивой и обольстительной. — Я всегда концентрируюсь на одной леди в данный отрезок времени, дорогая.

— Мне все равно. Как я поняла…

— Может, я не очень ясно выразился. Мы женаты, и мы будем хорошими родителями нашему сыну.

— Это не имеет никакого отношения к…

— Ты моя жена.

— Я не выбирала.

— Моя жена, — повторил Слейд. Он отступил от стойки и взял ее за плечи. — Зачем мне другая женщина, когда у меня есть ты? — (Сердце Лары запрыгало.) — Зачем? — Его взгляд остановился на ее губах. — Я не делаю тебе больно, я просто касаюсь тебя. Мужчине не запрещено касаться своей жены.

— Я… я не твоя жена! — Почему пульс у нее бьется как сумасшедший? — Тот кусочек бумажки, где написано, что мы женаты, не означает, что…

— Женщина, — сказал он нежно, — ты слишком много говоришь.

Он поцеловал ее. Это произошло стремительно, у нее не было времени приготовиться к такому.

— Ты думаешь, что, имея эту бумагу, можешь делать все, что…

Он поцеловал ее снова. В этот раз это было больше, чем легкое касание. Он впился губами ей в рот, запустил руки в волосы и целовал ее до тех пор, пока она не начала дрожать.

— Хочешь установить правила? — Голос у него был как мед, глаза в дымке. — Отлично, сладкая. Вот они. Я должен хранить тебе верность, ты должна быть верна мне. Никаких других женщин и мужчин. Понятно?

Лара провела кончиком языка по верхней губе.

— Как-то… как-то мне сложно представить… ты и воздержание… Он улыбнулся.

— Но ты же умная девочка, дорогая. Не сомневаюсь, тебе известна разница между воздержанием и верностью.

— Слейд, — Лара ткнулась ему в плечи ладонями, отпусти меня.

— Нам нужно кое-что доработать в наших отношениях. — Он наклонил голову, снова ее поцеловал, нежно, легко, провел языком по ее верхней губе. Лара застонала. Он поднял ее руки, положил себе на плечи. — Но единственное, с чем мы не будем иметь проблем, — протянул он, — это постель.

— Яне…

— Не лги мне, сладкая, не лги себе. — Он привалился к стойке и прижал Лору к себе, приподняв. — В моей жизни никогда не было такой ночи, как тогда с тобой.

Лара закрыла глаза.

— Я не желаю говорить о той ночи. Слейд рассмеялся.

— Ну и прекрасно. — Он прижал ее еще сильнее. — Мне тоже не нужно о ней говорить, я просто хочу повторить ее.

— Если ты по этой причине настаивал на свадьбе, ты совершил ошибку. Я не буду спать с тобой, Слейд. Я не…

— Может, я не так объяснил, дорогая? Мы будем настоящей семьей. Мой сын… наш сын… будет иметь настоящий дом. У него будут родители, которые будут его любить.

— Я уже люблю Майкла. Но я не собираюсь притворяться, что я испытываю что-то к тебе, когда ничего нет.

— Ты имеешь в виду любовь? — Слейд захохотал. — Позволь мне рассказать тебе кое-что о любви, дорогая. О моем старике и о том, скольким женщинам он позволил влить всю эту ложь в его уши. — Он сжал ее крепче. — Перестань ненавидеть меня и начни думать, Лара. Мы женаты, у нас есть ребенок, которого мы любим, и секс, о котором многие могут только мечтать. Будь честной, признай это, и все наладится.

— Речь великолепная, но ты теряешь время. Я не собираюсь…

Она вскрикнула, когда он прижал ее к стене, навалившись всем телом, потом схватил ее за запястья и поднял их высоко над головой.

— Я мог не знать, что ты предпочитаешь черный кофе, но мне известно, что ты женщина, которой требуется мужское внимание. Отлично. Потому что я мужчина, который не может обойтись без женщин. И если никто не собирается ходить на сторону, то у нас остается только одно место, куда можно пойти.

— Как романтично. — Лара почувствовала, как ей на глаза наворачиваются слезы. Его слова ее не ранили, а, собственно, почему? Она не думала, что он испытывает к ней что-то особенное. Все, что между ними было когда-то, было всего лишь похотью. — Я скажу тебе кое-что, Слейд Бэрон! Ты отвратителен!

— Я честен, в отличие от тебя.

— Честен? — Она рассмеялась. — Это интересно! Ты, честный, в первый же день нашего брака звонишь своей драгоценной Хельге.

— Хельга? — Слейд расхохотался. — Ну хорошо, ты права. Тебе станет легче, если я пообещаю, что… что не обращусь больше к Хельге за советом?

— Даже если ты пообещаешь, что больше не произнесешь ее имя, это все равно ничего не изменит.

— Хельга ничего для меня не значит, ничего.

— Не ври, ты ждешь не дождешься, чтобы позвонить ей. И ты не можешь не… не тыкать ее именем мне в нос.

— Господи. — Слейд глубоко вдохнул, выдохнул и прижался лбом к ее лбу. — Слушай, если с тобой все в порядке, давай начнем сначала. Ты войдешь в кухню, я скажу «доброе утро». Ты нальешь себе чашечку кофе…

— Ты начал хвастаться о Хельге в ту же секунду, как я тебя увидела, когда ты… когда ты врал мне, лежа в постели полуголым, как будто у меня было желание увидеть тебя без одежды.

— Ты способна хоть ненадолго замолчать и выслушать?

— Не могу! Не могу! Ты думаешь, что все должно быть по-твоему. Ты заставил меня выйти за тебя замуж, а теперь говоришь, что я должна… удовлетворять тебя в постели и… и выносить твоих любовниц…

«Проклятье, — подумал Слейд. — Бесполезно спорить с женщиной, если она вбила себе что-то в голову. Все равно что спорить с лошадью, у которой колючка под хвостом».

— Просто замолчи, черт возьми, — сказал он и прижал губы к ее губам.

Лара почувствовала, что не может вырваться из этой мертвой хватки. Слейд не замечал, как жестко он ее схватил, его губы скользили по ее лицу — горячие, голодные. Его руки прошли по ее спине и опустились ниже.

— Поцелуй меня, — зашептал он. — Откройся мне, сладкая, и дай мне попробовать твой вкус.

И с мучительным стоном она поцеловала его.

Он победно заревел и стал поднимать ее до тех пор, пока она не почувствовала тяжелое давление его плоти. Она вскрикнула, запустила руки в его рубашку и потянулась к нему.

Слейд выдернул футболку из ее джинсов, жадно прошелся руками по обнаженной коже. Пальцы у него были теплыми и грубыми; и Лара задрожала от удовольствия, когда он схватил ее груди.

— Теперь ты моя, Лара. Нет самолета, чтобы сбежать и оставить меня наедине с воспоминаниями.

Он впился губами ей в горло. Она откинула голову, а он лизал ее кожу, вдыхая запах, упиваясь ее вкусом. Она была как мед в его руках — теплая, податливая, и он не мог ждать, не мог остановиться, он хотел ее прямо сейчас. Слейд нагнул голову и сомкнул губы на ее сосках. Ее крик заставил его кровь пульсировать еще быстрее.

— Слейд, — прошептала она и обвила его руками за шею.

— Ну, скажи, — сказал он хрипло, — признайся, что ты хочешь меня.

Какой-то частью сознания Лара понимала, что нельзя говорить эти слова. Слейд сломал ей жизнь, пытался навязать ей условия, которых она не принимала. Она не знала его, не доверяла ему и уж, конечно, не любила…

Но он был прав, что-то невероятное творилось, когда они оказывались в объятиях друг друга. Не было смысла отрицать это.

Впервые для нее забрезжила надежда, это могло сработать. Их брак не был нормальным, но что такое вообще «нормальный брак»? Она видела, что получалось, когда люди клялись друг другу в вечной любви.

Слейд хотел ее как свою жену, он привязался к Майклу, он пообещал верность и честность. И, да, он хотел ее, а она его…

— Ну скажи это, милочка. Скажи мне, что ты хочешь. Он снова поцеловал Лару, придерживая ладонью ее затылок, другая ладонь покоилась у основания ее спины. Он целовал ее, пока она не растаяла в его руках. Лара хотела его, она стонала, повторяла его имя и наконец сдалась — он мог делать с ней все, что захочет.

— Ты, — всхлипнула она, — ты, Слейд. Я хочу тебя. Я никогда не переставала хотеть тебя, я думала о той ночи миллионы раз.

Он прошептал ее имя, расстегнул молнию на джинсах и стал гладить ее тело. Она закричала, двинулась навстречу его ладони, вскинула глаза и впилась в экстазе в его горячий рот.

— Я не могу ждать, Лара, я хочу тебя прямо сейчас. Слейд поднял ее. Он возбуждал ее своими горячими поцелуями, Лара чувствовала его жадный язык и рыдала от удовольствия, обнимая его за шею и прижимаясь изо всех сил.

Чашки, соусник — все полетело на пол, когда он махнул рукой, чтобы расчистить стойку. Он усадил ее туда, они вместе стащили с него рубашку.

Лара смотрела на него — своего мужа. Она провела пальцами между его ног, по торсу, положила руки на его плечи.

— Не надо. — Он весь дрожал, схватил ее за запястья, поднес к губам и поцеловал их. — Я не хочу кончить, пока не буду в тебе глубоко. А если ты будешь касаться его, если будешь касаться…

Он задрал на ней футболку и уткнулся лицом в ложбинку между грудей. Лара застонала. Его голова откинулась; она вцепилась пальцами в его волосы.

— Мистер Бэрон.

Лара застыла с широко распахнутыми глазами.

— Мистер Бэрон. Где вы, сэр?

— Слейд?

— Ммм… Как вкусно. — Он лизал ее, покусывал…

— Слейд! — Лара нажала на его плечи. — Слейд, послушай!

— Лара! — Его руки обхватили ее, и он потащил ее на край стойки. — Подвинься ближе, детка. Вот так, моя девочка. Просто…

— Мистер Бэрон. Вы зде… О!

Женщина средних лет с приятным лицом застыла в проеме двери. Ее голубые глаза округлились от изумления. Она уставилась на Лару поверх плеч Слейда, Лара уставилась на нее. И Майкл, на руках женщины, смеялся от радости.

— Угу-гу, — лепетал он.

Лара что-то тихо пробормотала и стала сползать со стойки. Слейд схватил ее, зажав всем телом, и оглянулся на Хельгу.

О, черт!

Он тяжело вздохнул, оправил на Ларе футболку, бросил взгляд на свои расстегнутые джинсы и попытался придать лицу равнодушное выражение.

— Ну, — сказал он радостно, — разве это не здорово? Я надеялся вас представить. Хельга, это Лара, моя жена.

И, я вижу, вы уже познакомились с моим сыном, Майклом.

Если Хельга и подумала, что он странный, когда позвонил ей пару часов назад, чтобы спросить, что ест ребенок на завтрак, то теперь она решила, что он совсем спятил.

— Как поживаете, мистер Бэрон? — спросила она вежливо.

Майкл подпрыгивал на руках Хельги.

— Па-па-па, — лепетал он.

Слейд решил, что уже можно выдохнуть. Лара по-прежнему стояла как статуя в его руках, но худшее было позади. Он посмотрел на нее и изобразил самую что ни на есть очаровательную улыбку.

— Лара, — сказал он, — рад представить тебе Хельгу, мою домоп…

— Ты… ты чертов сукин сын! — выпалила Лара и правой рукой ударила его по щеке.

Глава 10

Слейд стоял у окна кабинета и глядел, глядя на Чарлз-ривер и стараясь не замечать своего отражения.

У него не было ни малейшего желания видеть синяк у себя под глазом. Даже через пять дней он все еще выглядел как пример плохого современного искусства.

Воистину он обрел свой путь — начал существование в новом статусе. Что может быть романтичнее, чем прижать новоиспеченную жену к стойке и быть застигнутым домоправительницей, а в результате схлопотать синяк под глазом.

Все-таки супружеская жизнь — увлекательная штука.

Он осторожно провел пальцем вокруг глаза — все еще больно. Скептическая улыбка блуждала у него на губах.

Эмоциональные протесты Хельги на финском, смех Майкла, как будто эта сцена была специально поставлена, чтобы развлечь его. Он сам, прижимающий ладонь к глазу и бормочущий, еще не в силах поверить в происходящее: «Какого черта ты сделала это?» И Лара, нос к носу с ним: «Никогда больше не подходи ко мне, Слейд Бэрон, или, клянусь, я убью тебя!»

Она гордо удалилась с ребенком. Хельга тоже гордо удалилась. А он побежал по лестнице — главный злодей, — чтобы принять душ, одеться и убраться куда подальше из собственного дома.

Слейд прислонился лбом к холодному стеклу. Что стало с его спокойным холостяцким существованием? У него было ощущение, что он живет в сумасшедшем доме. Домоправительница говорила с ним исключительно односложно, жена не притронулась к кредиткам, которые он ей оставил, и не сказала ему ни слова за неделю. Единственным человеком, который был рад ему каждый вечер, когда он открывал дверь, был его сын.

«Мой сын», — подумал Слейд, и его губы сложились в улыбку.

Удивительно, как быстро он потерял ум из-за этого комочка сногсшибательной энергии. Майкл был замечательным ребенком, жизнерадостным, активным, умным, мягкого нрава. А Слейд хотел быть одним из тех отцов, которые увешивают стену детскими рисунками при малейшей возможности.

«Сначала, — подумал он, — я должен сообщить всем, что женился». Но утро вторника вряд ли можно было считать подходящим временем, особенно для того, чтобы говорить о чем-то Джеку и Теду, его компаньонам, которые, едва вошли, сразу заинтересовались его подбитым глазом.

— Врезался в дверь, ясно? — сказал Слейд, прежде чем они успели вымолвить хоть слово.

— Как скажешь, приятель, — мигнул Джек и ухмыльнулся.

«Нет, — подумал Слейд и вздохнул. — Это не самый подходящий момент заявить: „Сюрприз! У меня есть жена, и… о, кстати говоря, у меня еще есть сын“.

И все-таки в офисе все чувствовали: что-то не так. Он окончательно осознал, как плохи дела, когда сказал Бетси, что она может стать его постоянным секретарем, если захочет, а она подняла голову, оторвавшись от бумаг, и ответила, что ей нужно пару дней подумать.

— Проклятье, — пробормотал Слейд и устало опустился на кресло.

В собственном доме для всех, кроме Майкла, он был отверженным. Он напрягся. А чья это вина?

— Лары, — произнес он громко.

Конечно, ее. Он был ни при чем. Он узнал, что у него есть сын, и предъявил на него обоснованные права. В чем тут грех? Он поступил абсолютно правильно. Ну, может быть, немного… резко. Даже жестко, если вам так хочется, но, послушайте, разве был выбор?

— Нет, — сказал он.

Никаких вариантов.

Его сыну нужна семья, поэтому ему пришлось заставить Лару выйти за него так сразу. Оторвать ее от друзей, работы, дома и увезти ее. Все это совершенно необходимо, если его сыну нужен счастливый дом.

О, черт!

Слейд схватил пиджак со спинки стула и набрал номер секретарши.

— Отмените мои встречи на сегодня, Бетси, — сказал он, — мне придется уехать.

Хельга стояла на кухне и шинковала морковь. Майкл восседал на своем высоком стульчике, махал бисквитом и следил за процессом готовки с огромным интересом.

— Па-па, — произнес он счастливо, когда вошел Слейд.

— Эй, привет, чемпион. — Слейд поднял сына в воздух, шумно чмокнул его в щеку. Майкл захихикал, Слейд улыбнулся, еще раз поцеловал его и посадил обратно на стульчик. — Добрый вечер, Хельга, — обратился он к прямой спине домоправительницы. — Где миссис Бэрон?

Хельга помедлила с ответом.

— Наверху. — Ее нож ритмично стучал по доске. — Не думаю, что она захочет вас видеть.

Его жизнь не просто пришла в беспорядок, она еще и превратилась в общественное достояние.

— Спасибо за новости, — сказал он вежливо, — я ценю перемены.

Хельга хмыкнула. Слейд прокашлялся.

— Ну и как вы справляетесь с моим сыном? Хельга одарила его уничтожающей улыбкой.

— Ваш сын — чудесный ребенок, он весь пошел в маму. Слейд кивнул, как будто он это давно знал.

— Вы не могли бы остаться на выходные? Долгие выходные. Скажем, начиная с этого утра и до вечера понедельника?

— Если я понадоблюсь миссис Бэрон, я буду здесь.

— Вы понадобитесь здесь мне. Я хочу забрать миссис Бэрон на несколько дней. — Он снова закашлялся. — Мы… эээ… нам нужно обсудить кое-какие проблемы.

— Ну, разумеется.

— Ну, и что вы скажете?

Он ждал, затаив дыхание. Наконец домоправительница положила нож и повернулась к нему.

— Я бы сказала, что это великолепная идея, мистер Бэрон. — Она вытерла руки о фартук и взяла Майкла на руки. — И, клянусь, ваш сын думает то же самое.

Убедить Лару было непросто.

— Я не оставлю сына, — заявила она тоном, не допускающим возражений.

— Хельга прекрасно о нем позаботится.

— Я не сомневаюсь, если бы у меня было хоть малейшее желание провести с тобой эти выходные в отеле.

Он положил руки на ее напряженные плечи, мягко повернул к себе. Глаза у нее были холодными, лицо настороженным. Он вспомнил, как иначе смотрела она на него месяцы тому назад, когда проснулась в его объятиях, и внезапно предположил: а что было бы, если бы он тогда не произнес эту прощальную речь, а сказал бы:

«Лара, я хочу снова тебя видеть. Найти тебя, заниматься с тобой любовью — это было… было…»

Слейд очнулся.

— Ты не правильно меня поняла, — хрипло возразил он, — я не прошу тебя провести со мной выходные в постели.

Легкая краска залила ей щеки, но взгляд оставался немигающим.

— Нет?

— Нет. — Он отошел от нее, засунул руки в карманы. — Дело в том… дело в том, что я начинаю думать, что поступил не правильно.

Лара посмотрела на него с опаской.

— Что это значит?

— Это значит, что я, возможно… эээ… может, я должен был сделать все по-другому.

Впервые за эти дни ее губы не сжались в одну сердитую линию. Она улыбнулась, и Слейд почувствовал, как теплеет у него на сердце. Он и не осознавал, каким несчастным он себя чувствовал, читая ненависть в прекрасных глазах своей жены.

— Ты серьезно?

— Да.

— О, Слейд. — Она улыбалась, по-настоящему улыбалась, и его сердце взлетело. — Слейд, спасибо! Он улыбнулся ей в ответ.

— Всегда пожалуйста.

— У меня и минуты не займет, чтобы собраться. — Она заметалась по комнате, открыла дверцу гардероба. — Мне особо нечего собирать.

Его улыбка стерлась.

— Я знаю. Я даже не дал тебе возможности взять вещи. Поэтому и оставлял тебе кредитки. Ты бы…

— Нет, я ничего не хотела от тебя брать. — Она снова выразительно посмотрела на него. — Ты не пожалеешь, — добавила она уже мягче, — я обещаю.

Он кивнул, не веря, что она говорит все это.

— Уверен, не пожалею.

Лара вывалила вещи на кровать.

— Меня наверняка примут обратно в «Бофорте». Может, мне даже удастся получить назад мой дом, но если не получится, я пришлю тебе новый адрес и телефон, и…

Слейд поймал ее за руку и резко повернул к себе.

— Что?

— Наш адрес — мой и Майкла. — Лара улыбнулась. — Мне тоже кое в чем нужно признаться.

— Вот как? — спросил он упавшим голосом.

— Я была не права, говоря, что ты не нужен Майклу. Я вижу, как для него это важно. — Улыбка у нее стала сияющей. — Ты можешь приезжать к нему на выходные, если хочешь. Все, что тебе нужно сделать, — позвонить мне и сказать… — Она схватила Слейда за руки. — Что такое? Почему ты на меня так смотришь?

— Любопытно, — процедил он, — как быстро я забыл, какой хладнокровной и расчетливой ты можешь быть. Улыбка Лары померкла.

— Я не понимаю.

— Нет, ты все отлично понимаешь! — Он отошел от нее, потому что боялся, что не сдержится. Еще никогда он не был так зол. Она что, правда думает, что он позволит ей увезти Майкла?

«И она надеялась, что я разрешу ей это сделать?» нашептывал ему внутренний голос, и это злило его еще сильнее.

— Я не отменяю нашу свадьбу. Она побледнела.

— Но… но ты сказал…

— Я сказал, что, может, я не совсем правильно поступил. Наверное, я должен был дать тебе несколько дней, чтобы ты привыкла к мысли, что ты моя жена.

— Нет. — Одежда, которую она держала, выскользнула у нее из рук. — Нет, Слейд.

— Да, Слейд, — передразнил он насмешливо. — Я тебе пришел сказать, что я сделал ошибку, поторопился. Я хочу, чтобы Майкл вырос в доме, а не в военизированном укреплении. А именно в это превратился дом с тех пор, как я привез тебя сюда.

Лара впилась в него ненавидящим взглядом.

— Я, кажется, что-то не поняла. Ты поторопился, ты думаешь решить проблему, если мы проведем выходные в отеле? — Она засмеялась так, что у него свело желудок. — Ты думаешь, я идиотка!

— Мы проведем выходные, узнавая друг друга, моя обожаемая жена, и улаживая разногласия, так, чтобы, вернувшись, быть достойными родителями нашему сыну.

— Ну, конечно. Немного музыки, свечи…

— Должен разочаровать тебя, сладкая, но обольщение не является частью моего плана.

— Вот именно, твоего плана! — Лара повысила голос, когда он попытался выйти из комнаты. — Твой план. Твой сын. Твоя жизнь. Ты думаешь, мир принадлежит тебе.

— Мне принадлежишь ты, — сказал он, поворачиваясь. Плохо скрываемая ярость в его глазах заставила ее задержать дыхание. — И не забывай этого.

— Никогда, — сказала она голосом, переполненным ядом, — никогда, никогда… — Ее слова захлебнулись в шепоте, как только Слейд исчез из поля зрения. — Никогда, — сказала она и уткнулась лицом в ладони.

Почему он так на нее разозлился?

Слейд сжал зубы.

Каждый раз, когда он пытался говорить что-то стоящее, Лара искажала его слова, бросала их ему в лицо, и он заканчивал тем, что говорил вещи, о которых и не думал. Она не принадлежала ему. Он вообще не мог представить мужчину, которому она могла бы принадлежать. Она была слишком независима для этого.

Он сильнее нажал педаль газа, хотя «блейзер» и так уже почти летел.

Если бы у него была хоть капля мозгов, он позволил бы ей и дальше собираться. «Счастливо и поздравляю с избавлением» — так он должен был ей сказать. Просто оставь моего сына здесь — и можешь убираться из моей жизни. Но Майкл заслуживал мать и отца, и поэтому он, Слейд, теперь терпеливо сносил присутствие жены.

Он скосил глаза. Лара постаралась сесть как можно дальше от него. Ну и отлично. Смешно! У него было не больше желания оказаться с ней в постели, чем, к примеру, полететь на Луну.

Какой мужчина захочет заниматься любовью с дикой кошкой? Взять ее за руки, целовать ее тело, лизать ей груди, бедра… Размыкать ее рот своим ртом, раскрывать ее лепестки, как будто она была цветком, затем опуститься между ее ног, сжать ей пальцы и смотреть, как глаза ей заволакивает пелена удовлетворения, когда он входит глубоко, еще глубже…

Слейд подавил стон, сел прямо и попытался сосредоточиться на дороге. Если бы она сказала что-то, хотя бы спросила, куда они едут…

Но она не произнесла ни слова с тех пор, как сошла по ступенькам крыльца с каменным лицом и прошагала к машине. «Не слишком удачное начало уик-энда», подумал он с грустью.

Проклятье, что там творится в ее голове?

«Черт, — терзалась Лара, — что там происходит в голове у Слейда?»

Он, наверное, ждал, что она спросит, куда они едут. Пусть подождет. Она скорее взорвется, чем что-нибудь у него спросит.

Лара стала думать об этом, едва они сели в машину. Сначала она решила, что они едут в бостонский отель; затем — что в Кейп-Коуд… но поворот туда они давно проехали. Теперь даже элегантные гостиницы с симпатичными завтраками в постель остались лишь в воспоминании.

А Слейд молчал.

Лара кинула на него настороженный взгляд из-под ресниц. Не человек, а монумент. Тяжелый профиль, сжатые губы, четкий угол подбородка.

Плевать ей, что он разозлился. Он поманил ее надеждой, позволил думать, что освобождает от этого нелепого брака. Лара вздрогнула, скрестила руки и вжалась в сиденье. Почему он такой упрямый? Идея со свадьбой не могла сработать — разве непонятно? У Майкла не будет счастливого дома, если его мать и отец презирают друг друга.

Но говорить об этом не имело смысла. Слейд Бэрон был не только надменным и самовлюбленным, но еще и упрямым как осел.

И еще он был самым красивым мужчиной в мире. И великолепно целовался.

Лара заморгала и выпрямилась. Что за дурацкие мысли? Он здорово целуется, ну и что? Если она и зашла так далеко вчера утром, то это… это потому…

Потому что она хотела его. Хотела, чтобы он делал с ней все, что захочет: целовал ей рот, шею, груди. Чтобы касался ее, овладел ею прямо там, на стойке в кухне.

Сумасшествие, безумие — вот что это было. Она никогда не собиралась делать ничего подобного, даже не думала об этом. Хорошо, что Хельга вошла. Если бы она не вошла… если бы…

Внезапно Ларе стало жарко. Она уставилась в окно и постаралась не думать ни о чем. Слейд свернул с шоссе на проселочную дорогу.

Теперь они были в Майне — так указывал знак, который они недавно проехали. Дорога сужалась, вела куда-то вверх. Наконец, Слейд неожиданно затормозил у какого-то ветхого деревянного сооружения. Он выключил двигатель, вылез из машины и подошел к дверце, где сидела Лара со скрещенными руками и взглядом, устремленным вперед.

— Ты выходишь? — спросил он резко. Она посмотрела через него на покосившееся здание, затем на дорогу.

— Я, пожалуй, буду спать в машине.

— Тебе придется, — сказал он сухо и открыл дверцу. — Здесь это единственный магазин. Если желаешь перекусить, пока я кое-что куплю, — пожалуйста. Хочешь сидеть здесь и дуться — тоже пожалуйста.

Лара выразительно посмотрела на Слейда. Он ответил тем же.

— Делай, как считаешь нужным.

Его не было довольно долго. Лара упрямо сидела в машине, слушая, как урчит живот, и попрощавшись с идеей отеля раз и навсегда. Куда он ее везет? Она решила ни о чем не спрашивать, даже когда он появился с огромной коробкой в руках.

Слейд уложил коробку в багажник, затем обошел машину и сунул маленький пакет ей в руки. Лара посмотрела на протянутый сверток так, будто там было что-то живое.

— Что это такое? — спросила она с презрением.

— Сэндвич, — покосился он, выворачивая на дорогу. — Это была не моя идея. Эрни — владелец заведения — заметил, что ты сидишь в машине, как мученица…

— Я не мученица, просто мне ничего от тебя не нужно.

— Ну, так это не от меня. Но если ты не хочешь сэндвич, можешь вернуть. С тех пор, как я начал сюда приезжать, я ни разу не пропускал ростбифа Эрни.

Лара посмотрела на Слейда. «Начал приезжать куда?» — хотелось спросить ей, но вместо она этого развернула маленький пакет, поднесла хрустящий бутерброд к губам и откусила. Вкус майонеза заполнил рот, и желудок почти застонал от благодарности.

— Сойдет? — спросил он, когда она доела.

— Нормально. — Лара посмотрела на крошки, которые остались от сэндвича, облизала пальцы и пожала плечами. Почему бы не признать это? Не он сделал этот сэндвич, даже не он ей купил его.

— Очень хорошо.

Он кивнул и сконцентрировался на сужающейся дороге. Это было лучше, чем думать о том, как его жена облизывала пальцы.

Слейд неожиданно задрожал. Он надавил на газ, и машина рванулась вперед.

Деревья становились все выше, лес все чаще. Лара оставила всякую надежду узнать, куда они направляются. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что здесь не было ни одного приличного отеля. Солнце село, звезды мерцали, как драгоценные камни, упавшие на верхушки деревьев, а они все ехали.

Наконец, когда она уже подумала, что где-то поблизости край света, Слейд свернул на узенький грязный проселок. Фары выхватили из темноты домик из стекла и дерева. Слейд погасил фары, заглушил двигатель, и тишина накрыла машину.

— Вот и он, — сказал Слейд.

«Кто он?» — подумала Лара. Здесь были только дом, ночь, лес… и мужчина рядом с ней. Этот чужой человек — ее муж.

Неожиданно стало трудно дышать.

— Где… — она сглотнула комок, затем прокашлялась, — где мы?

— Озеро Арроупойнт. — Он кивнул головой в сторону домика. — Я построил его пару лет назад.

Слейд тоже прокашлялся. Голос у него звучал напряженно. Он вылез из машины, подошел к дверце, за которой сидела Лара, открыл и протянул руку. Лара проигнорировала его ладонь, вышла из машины и побрела за ним. Демонстративность жеста разозлила его. С ним обращались как с чем-то очень сильно раздражающим.

— Земля неровная, — сказал он, стараясь изобразить нейтральный тон, — а нижняя ступенька не очень хорошо закреплена. Я собирался починить, но…

— Меня все это не интересует.

Ее отрывисто-грубые слова казались почти жестокими. Слейд сжал кулаки, глядя, как она забирается по ступенькам на крыльцо. Она вся была жесткость и непримиримость, и неожиданно он подумал о предстоящих им трех днях и о том, как это будет. Они вдвоем в глухом местечке вместе с их взаимной ненавистью.

Зачем он привез ее сюда? «Черт побери, — подумал он, разгружая багажник, — чистый идиотизм». В такое место везут женщину, с которой хотят остаться наедине.

Не только ночью, но и днем. Остаться на неделю, может быть, на всю жизнь…

— Ты собираешься открывать дверь или я должна стоять тут всю ночь?

Лара смотрела на Слейда с крыльца. Взошла луна, и его лицо стало виднее — злое, презрительное. Лара подумала, что выглядела бы точно так же, если бы с ней говорили таким хамским тоном.

Но она ничего не могла с собой поделать.

Зачем он привез ее сюда? Как осмелился?! В этот дом, отрезанный от всего мира? Где водопровод? Телефон? Электричество? Неужели она обречена следующие несколько дней страдать в компании Слейда?

Она повернулась к нему спиной, высоко подняв голову, и сунула руки в карманы джинсов.

Он хочет поговорить? Ладно. Отлично. Они могли поговорить в Бостоне. В Нью-Йорке. Хоть посреди улицы, где угодно, в любом месте… но не здесь. Не в этом мирном захолустье, где не на что посмотреть, кроме Слейда, не о чем думать, кроме, как это было бы, если бы Слейд любил ее. Если бы он привез ее сюда, потому что хотел бы провести остаток дней и ночей в ее объятиях.

Лара отшатнулась от двери.

— Отвези меня обратно в город.

— Не будь смешной.

— Ты слышишь меня, Слейд? — Она скрестила руки на груди и следила за тем, как он поднимался по лестнице. — Я не хочу прозябать в этом… в этом Богом забытом месте.

— Уже поздно, — оборвал он резко, открывая дверь и входя в темный дом. — Ты устала и раздражена, как и я. Утром все будет видеться в другом свете.

— Все будет видеться точно так же, как и сейчас. Послушай меня! Я не хочу оставаться здесь. Разве не ясно, или мне еще раз повторить?

Вместо ответа он поставил сумки за дверь и поискал выключатель. Зажегся свет, осветив комнату, которой она могла бы восхититься, не будь так рассержена. Облицованные деревом стены, пол паркетный. Длинная софа перед массивным каменным камином.

— Я тебя слышал. — Слейд слегка толкнул ее вперед и закрыл дверь. — И мое сердце разбито, потому что тебя не интересует мое жилище.

Лара резко повернулась к нему, на бледном лице выделялись багровые пятна.

— А ты чего ожидал? Что я увижу это… это убежище и решу, что ты не такой уж плохой парень? — Она вздернула подбородок, голубые глаза сверкали гневом. — Ты мне не нравишься! Я не нравлюсь тебе. И все разговоры на свете — о Майкле, о наших различиях — ничего не изменят.

Слейд смотрел, как она обошла его и направилась к двери. Он чувствовал, как что-то поднимается в нем, ярость, которая не имела отношения к тому, что она говорила, и даже к тому, что она делала. Это имело отношение к тому, что гнездилось в его подсознании все эти дни, и пришла пора разобраться с этим.

— Ты права. — Голос у него был низким и хриплым. — Разговоры о нашем сыне не помогут.

— Честность, наконец-то, — сказала Лара. Может быть, причина была в том, как она сказала это — оскорбительно. Может, в том, что повернулась к нему спиной и направилась к двери так, будто его здесь не было. Может быть… Но Слейд взорвался. Рычание вырвалось у него из груди. Он схватил ее за плечи, резко повернул к себе и прижал к стене.

— Хочешь честности, сладкая? Ты получишь честность!

Лара посмотрела ему в лицо. Его глаза были похожи на тучи перед грозой, рот словно вырезан из гранита. За его спиной стоял Страх.

— Отойди от меня, — сказала она спокойно.

— Ты когда-нибудь думала, что и я не в восторге от всего этого? Что, может быть, у меня были планы на жизнь и меньше всего я хотел получить жену, которая все перевернет?

— Не я настаивала на этой шутке со свадьбой!

— Нет. Ну, конечно, не ты. — Его рот скривился. Она сделала движение, пытаясь выскользнуть, но он вернул ее на место. — Ты вообще считаешь, что Майклу не нужен отец.

— Я сказала, что пересмотрела этот вопрос. Я сказала, что ты можешь навещать его так часто, как только захочешь, если позволишь мне освободиться от этого брака.

— Если позволю тебе сбежать обратно в Балтимор, ты имеешь в виду.

— Там мой дом, моя работа. Там была моя работа, пока не появился ты и стал корчить из себя бога. Тебе не важно, что у меня была своя жизнь? Дом, карьера, друзья…

— А, друзья, — рявкнул он, и его тон заставил ее насторожиться.

— Что, — спросила она осторожно, — ты хочешь этим сказать?

— Мужчины — вот о чем ты говоришь, детка. У женщины вроде тебя не бывает других друзей.

— Ты не знаешь ничего о женщинах вроде меня.

— Я знаю все, что хочу знать, — бросил он. — Или, ты думаешь, я забыл, как мы встретились?

— Я не могу в это поверить, — неестественно захохотала Лара. — Ты был инициатором всего этого. — Она ткнула пальцем ему в грудь. — Ты позвал меня в отель. А потом лез вон из кожи, чтобы объяснить мне, что интересуешься только этой ночью… А теперь ведешь себя так, будто я какая-то дешевая… будто я аморальная совратительница.

— Нет, это ты выбрала меня из «стада», как кобылица в период течки.

— Ошибка, за которую я буду, очевидно, платить всю жизнь.

— Сколько раз ты делала это прежде, а? — Слейд схватил ее за подбородок, поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Подъезжала к парню, завлекала его своими прелестями, хлопала этими длиннющими ресницами и заставляла его думать, что ты предлагаешь ему место в раю, хотя единственное, что хотела от него, — чтобы он тебя уложил. Сколько у тебя было мужчин до меня? — Его рот скривился. — Дюжина? Сотня?

Лара смотрела на его перекошенное яростью лицо. В какой-то момент она подумала, что было бы, если бы она рассказала ему, что эта сумасшедшая сексуальная история, которую он придумал для нее, была до смешного далека от правды; что она была женщиной, которая даже не целовалась с мужчиной на первом свидании…

— Слишком много, чтобы сосчитать? — спросил он, и злость, смешанная с болью, заставила ее поднять голову, посмотреть ему прямо в глаза.

— Да, очень много — не сосчитать. Глаза у него потемнели еще больше, он улыбнулся, как волк, в ярости обнажающий клыки.

— Понимаю. Ну, мы хотя бы прогрессируем. — Он запустил пальцы ей в волосы. Она заплела их и закрепила заколкой, но одно грубое движение — и они разлетелись. — Леди решила быть честной.

— Слушай, все это бессмысленно. Ты сказал, что было ошибкой сюда приезжать. Давай просто вернемся в машину и…

— Сколько после?

— Я не понимаю.

— Ну, брось, сладкая, ты же сообразительная девочка. — Он придвинулся к ней ближе, пока не коснулся ее всем телом. — Сколько у тебя было мужчин после меня?

«Ни одного». Эти слова готовы были сорваться с ее языка, но она сдержалась.

— Не твое дело.

Он мягко засмеялся, поднял ее лицо за подбородок, наклонил голову и поднес губы на расстояние шепота к ее. Сердце у нее колотилось и, казалось, вот-вот вырвется из груди. Что-то ужасное должно случиться, она знала это. Воздух стал плотнее, ночь была неестественно тихой. Лара слышала стук собственного сердца.

— Это мое дело, учитывая, что ты моя жена. Лара пыталась отстраниться от него, но это было бесполезно, Слейд почти придавил ее. Жар разлился по ее крови, когда она почувствовала его, тяжелого и возбужденного.

— Не надо, — прошептала она.

— Не надо — что? Спрашивать тебя о мужчинах, с которыми ты спала? — Он наклонился, нежно укусил ее за шею. Она закрыла глаза, сдерживая стон. — Хорошо, не буду, ты права. Все они — в прошлом. — Его голос огрубел. — Если только нет кого-то, кого ты оставила в Балтиморе.

— Слейд! Слейд, пожалуйста, не делай этого…

— То есть? — Он надавил на нее, поймал запястья и развел ее руки в стороны. Она стала совсем беспомощной. Уязвимой… уязвимой и (о, Господи!) сгорающей от желания. К нему. Только к нему. — Просто скажи мне, черт возьми! Был мужчина, когда я забрал тебя оттуда?

Как правильно ответить? Что защитит ее? Не от его ярости — она знала, что даже сейчас он не причинит ей физической боли. Ей нужна была защита от собственных чувств…

— Скажи мне, — потребовал он и, прежде чем она смогла найти ответ, поцеловал ее.

Она вскрикнула и попыталась отвернуться, но он отпустил ее руки и схватил лицо, чтобы она не могла уклониться от его поцелуев. Она боролась, пыталась вырваться, но он был непреклонен, беря руками и ртом все, что ему было нужно.

Все, что ей было нужно.

Наконец ей надоело бороться с ним. И с собой. Она хотела Слейда, хотела своего мужа. Она любит его и не может больше врать себе самой. Она знала теперь, что любила его с самого начала, но признаться ему в этом значило признать его безграничную власть над ней. Тогда он будет владеть не только ее телом, но и душой.

Слезы навернулись ей на глаза и покатились по щекам.

— Слейд, — прошептала она дрожащим голосом, прижалась к нему, обхватила руками шею и приоткрыла рот. — Возьми меня, Слейд. Пожалуйста, возьми меня прямо сейчас.

Слейд отступил и посмотрел на нее. Лара рыдала, но улыбка на ее губах наполнила его сердце счастьем.

— Да, — сказал он, схватил жену на руки и понес через весь дом, на постель.

Глава 11

Это была широкая кровать с мягкими подушками. Слейд подумал, как это правильно, что первый раз после свадьбы они займутся любовью именно здесь. Он никогда не привозил женщин в это место и не укладывал на эту кровать. Здесь не было никаких воспоминаний, никакого прошлого, здесь было только будущее.

Он поставил Лару возле кровати и принялся раздевать, покрывая поцелуями каждый кусочек кожи. Тусклый луч лунного света струился в окно и придавал лицу Лары серебристый оттенок.

Слейд наклонил голову и поцеловал этот лунный след.

— Ты восхитительна! — сказал он мягко и, когда Лара улыбнулась, прижал ее ближе и коснулся кончиком языка ее улыбающихся губ.

Ее одежда падала на пол, обнажая тело для его губ и рук. Он сгорал от желания овладеть ею, быть в ней, но с того дня, когда они встретились, между ними все шло слишком быстро.

В этот раз… в этот раз он будет смаковать каждый момент.

Он нагнулся и поцеловал Лару в шею. Голова у нее откинулась, и он почувствовал ее пульс губами. «Медленнее, — сказал он себе, — медленнее». Она была его, и ночь только начиналась. Он чувствовал, как нарастает желание, как кровь пульсирует в венах. Его жена стояла перед ним, одетая только в лунный свет. Он коснулся ее грудей и почувствовал их тяжесть в своих сильных руках. Потом посмотрел на ее лицо и коснулся пальцами кончиков розовых сосков.

— О, — прошептала она, — о, Слейд.

— Тебе нравится, да? — спросил он низким голосом. Она застонала, скользнула ладонями под его рубашку и прохладными пальцами начала гладить его разгоряченную кожу.

Он нагнулся, поцеловал ее соски, стал дразнить их языком и зубами. Колени у нее подкосились, он подхватил ее и уложил на кровать.

— Сейчас, — простонала она нетерпеливо, — сейчас, пожалуйста!

Он опустился рядом с ней, провел ладонью по прекрасным контурам ее обнаженного тела. Ее мягкие груди, женский изгиб бедер, легкая выпуклость живота. И, наконец, ее жаркое, влажное лоно.

Звук, который она издала, когда он ее коснулся, привел его почти в безумное состояние.

«Моя жена, — не переставая, думал Слейд, — моя жена!»

Если бы он был единственным мужчиной, который когда-либо имел для нее значение!..

Господи, если бы это было так!

«Перестань думать, — приказал он себе, — просто чувствуй». Неважно, сколько мужчин у нее было, с этого дня она будет принадлежать только ему. Она будет мечтать о нем, как он мечтал о ней последние полтора года, будет шептать его имя в темноте, и, когда он обнимет ее, будет смотреть ему в глаза и будет говорить… говорить…

Слейд поднялся и разделся. Лара вытянула руки, выдохнула его имя. Он наклонился к ней, прижался и начал целовать снова. Каждый поцелуй становился все более жадным, глубоким, страстным.

— Сейчас, — сказала она, ее губы трепетали под его поцелуями. — Пожалуйста, Слейд, пожалуйста!

Он раздвинул ей ноги, опустился ниже, взял ее руки в свои и развел их в стороны…

— Посмотри на меня, — приказал он грубо. Она открыла глаза. Они были глубокими и почти черными от желания, он боролся с собой, чтобы держать желание под контролем. — Теперь скажи мое имя, — прохрипел он, — скажи, когда я войду в тебя.

— Слейд, — прерывисто выдохнула она, — Слейд, муж мой.

Он зарычал, надавил и потерялся в податливом теле своей жены.

Было поздно, очень поздно — самые темные часы ночи. Луна уже зашла, но заря еще не коснулась неба.

Лара приникла головой к плечу Слейда, обнимая его, и думала, какой счастливой она была теперь, когда нашла этого мужчину… Мужа.

Он занимался с ней любовью с дикой страстью и с такой потрясающей нежностью, что она рыдала в его объятиях. Затем он прижал ее к себе, и она провалилась в сон, защищенная в его руках.

Лара вздохнула, уткнулась лицом в плечо Слейда и нежно поцеловала его.

Какой дурой она была, сопротивляясь этой свадьбе, думая, что Майкл — все, что ей нужно. Ребенок был радостью ее существования и всегда будет, но Слейд… Слейд был кровью, текущей в ее венах. Он был теплом ее души, биением ее сердца…

О, как она любит его! Теперь она это знает, без сомнения. Оставалось только надеяться, что настанет день, когда она сможет сказать ему об этом — прижаться к спящему мужу, разбудить его нежным, долгим поцелуем, улыбнуться ему, когда он откроет глаза, и сказать…

— Сладкая.

Он поцеловал ее снова и поволок на себя. Она обвила руки вокруг его шеи. Его тело было таким теплым, таким возбужденным, и она снова чувствовала, как пульсирует кровь, когда он начал двигаться под ней.

— Ммм… Это похоже… это похоже на…

— По-моему, тоже, — прошептал он и снова сделал движение.

— Ты не можешь. В смысле, разве ты можешь? Не так скоро. Не после… Ой!

— Именно что «ой», миссис Бэрон. Лара хихикнула.

— Одно из преимуществ молодого мужа.

— То есть?

— Ты разве не видел в свидетельстве о браке? Я на два года тебя старше. Слейд хмыкнул.

— В следующую пятницу у меня день рождения, так что скоро эта роковая пропасть между… эй! — Он рассмеялся, получив предостерегающий толчок в бок. — Мне нравятся женщины старше меня.

— Ax, вот как?

— Ну, конечно. — Она ощущала его улыбку, когда он уткнулся ей в шею. — Так несложно сделать их счастливыми. Например…

Она хотела подразнить его, сказать, что совершенно не понимает, о чем он, но он уже медленно покрывал поцелуями ее тело, облизывал груди, бедра, наслаждаясь ее вкусом. Затем он вошел в нее, медленно надавливая…

И она была потеряна для ночи, для мира, для всего, кроме него.

Первые лучи зари разбудили Слейда — они и шебуршание мышей на кухне.

Это было его первой мыслью, когда он лежал, слушая звон металла и стекла. Пара полевых мышей поселились в доме, когда он только его построил. «Но мыши не готовят бекон», — подумал он, вдыхая приятный запах. Они также не включают радио и не поют. А если бы и пели, он сомневается, что это был бы такой глубокий, сексуальный альт.

Он натянул джинсы, застегнул молнию, босиком тихо прошагал через дом в кухню и застыл в дверях.

Лара склонилась над стойкой, спиной к нему. Кофе капал через фильтр в стеклянный кофейник, а она выкладывала поджаренные кусочки бекона на тарелку. На плите стояла раскаленная сковородка, а миска с тем, что — он надеялся — было тестом для оладьев, ждала своей очереди.

Слейд ухмыльнулся, скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку. Его жена любила хозяйничать — это был приятный сюрприз. Она сновала от холодильника к плите с расторопностью, которой он не ожидал, и напевала старую песенку Элтона Джона. И слегка пританцовывала.

И как прекрасно это было!

Он подумал, что ей не понравилось бы, что он ее разглядывает. Она могла повернуться внезапно и, пожалуй, снова ему врезать, но риск того стоил. Мужчина должен быть святым, чтобы не захотеть поболтаться рядом и не насладиться зрелищем. Лара со своими великолепными волосами, струящимися по плечам, в его старой футболке и кружевных трусиках…

Это смешно. Он смотрит на свою жену и снова заводится, и…

Лара обернулась, увидела его и резко вскрикнула.

— Эй, — Слейд поднял руки, — я не хотел тебя напугать. — Он рассмеялся, глядя на ее лицо, прошел через кухню, приподнял ее и подарил ей нежный, долгий поцелуй. — Доброе утро, дорогая.

Лара улыбнулась.

— Доброе утро. Завтрак почти готов. Слейд наклонился через нее и стащил кусочек бекона с тарелки.

— Ммм… какой поджаристый. Как раз так я люблю. А это будущие оладушки?

— Они. — Лара повернулась к плите. — Ты ведь любишь оладьи?

Слейд ухмыльнулся и уселся на краешек стойки.

— Покажи мне Бэрона, который не любит! Лара улыбнулась и начала выливать тесто на сковородку.

— Сколько вас там? Бэронов, я имею в виду.

— Ну, сейчас посчитаю. Старик Джонас — наш отец. Гейдж и Тревис — мои братья. И наша сводная сестра — Кэтлин, хотя она не совсем Бэрон… — Он помедлил, и его голос смягчился. — Тебе они все понравятся, милочка, даже отец. И ты понравишься им.

— Надеюсь, — сказала она с нервным смешком. — Ты им уже сообщил? О нас?

— Нет. Нет еще. У моих братьев какие-то проблемы. И потом, все случилось так быстро… — Слейд потянулся за кусочком бекона. Он не хотел говорить о неприятных обстоятельствах их женитьбы, особенно сейчас, после этой ночи. — А как ты? Кому-нибудь сказала? Лара подбросила оладью на сковородке.

— Нет. — Она сказала это так тихо, что он еле расслышал. — У меня есть только мать и сестра. И… и я не так близка с ними.

— А-а, — произнес он и ждал, что она продолжит, но она замолчала. Он попробовал представить, как это не быть близким Трэву или Гейджу, и не смог. — Ну… а где они живут?

— Не в Атланте. — Лара принялась раскладывать оладьи по тарелкам. — Моя мать — со своим третьим мужем. А может, он у нее живет. Я толком не знаю. Все, что я знаю, — что он обращается с ней как с грязью. Моя сестра замужем. — Она подняла на него глаза, и они неожиданно наполнились вызовом. — Ее муж обращается с ней так же.

— Эй. — Слейд сполз со стойки, — Лара, дорогая… Она отвернулась и поставила тарелки на стол.

— Завтрак готов. Давай поедим, пока он…

— Лара.

Он обнял ее и почувствовал, что она дрожит. Она стояла, напрягшись в его руках, и ждала, что он ее отпустит, но он не мог — не теперь, когда он разглядел боль, которую она в себе таила. Слейд нежно прижал ее, поглаживая ей спину, и только спустя время она положила руки ему на грудь и прижалась к ней лицом.

— Извини, — прошептала она.

— Не нужно извиняться. — Он прижался губами к ее волосам. — Хочешь поговорить об этом?

Она никогда не говорила об этом. Не то чтобы стыдилась… ну, может, только отчасти. Но если она скажет Слейду, может, он поймет…

— Сладкая.

Лара взглянула на своего мужа и подумала, чувствовала ли когда-либо такое ее мать. Вряд ли… А вдруг ее мама когда-то любила отца, так же сильно, как она сейчас любит Слейда? Может, она доверила свою жизнь отцу, как Лара собирается доверить свою жизнь Слейду?

Любовь и доверие — вот когда брак имеет смысл. Лара задрожала, и Слейд обнял ее.

— Дорогая, что случилось?

— Ничего, — сказала она, — ничего…

— Лара.

Она посмотрела на него. Лицо у него было таким серьезным, что она почти боялась услышать то, что он собирался сказать.

— Мое детство тоже не было райским, — проговорил он. Голос был грубым, но прикосновение нежным, когда он откинул прядь волос с ее лица. — Мы постараемся сделать счастливым нашего сына. — Он приподнял ее лицо за подбородок, и сердце у него сжалось, когда он заметил слезы на ее щеках. — И нас, дорогая. Я обещаю.

Лара покачала головой. Она хотела попросить его не давать обещаний, потому что их так легко нарушить, но он нагнулся к ней и, прежде чем она смогла что-либо вымолвить, поцеловал ее.

— Завтрак может подождать, — сказал он мягко. — Пойдем со мной, я покажу тебе, как надо встречать утро и начинать жизнь вместе.

Жизнь вместе. Эти слова отозвались музыкой в сердце Лары.

— Как? — прошептала она.

Слейд прижал ее и поцеловал. Она вздохнула и уткнулась лицом ему в шею, когда он унес ее обратно в постель.

Уик-энд закончился быстро, но он стал началом замечательной недели.

К пятнице Слейд почувствовал себя старым женатым мужчиной.

Эта мысль заставляла его ухмыляться.

Слейд Бэрон, муж и отец. Кто бы в это поверил?

«Я счастлив», — думал Слейд, подписывая бумаги, которые ему принесла Бетси несколько минут назад. Счастлив? Это не правильное слово. Конечно, он счастлив. Но не только.

Он был завершен. Да, именно так. Впервые за тридцать лет, подумал он, взглянув на настольный календарь, первый раз за всю его жизнь он чувствовал себя завершенным. У него жена и сын, и он замкнул круг, хотя даже не осознавал раньше эту необходимость.

Настало время обрушить новости на Трэва, Гейджа и Кэти. И его партнеров, которые уже поняли, что что-то не так. Вчера Джек не переставал увиваться вокруг него с видом кота, который учуял жирную вкусную канарейку. Хорошо, он расскажет им — им всем — после уик-энда.

Это будет особенный уик-энд.

Он подозревал, что Лара преподнесет ему подарок на день рождения.

У нее был какой-то особенный взгляд последние пару дней, как будто она знала что-то, чего не знал он. Он улыбнулся — она готовит ему сюрприз, но и он ей тоже. Он собирался сказать жене, что она уже подарила ему лучший подарок — Майкла и себя, — и хотел сказать ей это особенным образом.

По этой причине он закончил дела пораньше и помчался домой, даже не предупредив ее.

Слейд накинул куртку и взял бумаги. Весело насвистывая, он вышел из офиса, бросив бумаги на стол Бетси, пожелал ей хорошего отдыха и выбежал на улицу.

Прошлый уик-энд был великолепен. Они с Ларой гуляли в лесу, ловили рыбу. Точнее, ловил он. Лару одна мысль насадить червяка на крючок приводила в ужас. Так что она просто сидела рядом, опустив ноги в прохладную воду озера. Он почистил пойманную форель и приготовил на гриле на крыльце. Затем он уговорил Лару раздеться догола и пойти окунуться. Они занимались любовью в воде, затем он отнес ее в домик, и они снова занимались любовью. Слейд ухмыльнулся, — Держи себя в руках, Бэрон! — пробормотал он, залезая в «ягуар».

Это были великолепные выходные, но эти будут еще лучше.

Именно поэтому он так спешил домой — на два часа раньше, чем обычно. Сначала они полетят в Нью-Йорк на его «Команче». Он будет лететь низко, и она увидит, как прекрасен город, если смотреть на него сверху. Этот вид всегда вызывал у него восхищение, и он хотел разделить его с ней.

Затем они возьмут такси до отеля «Плаза», где он забронировал номер с окнами в парк. У них был заказан обед во французском ресторане, где, по словам Теда Ливайна, подают лучшее во всей Атланте мясо в горшочке, а потом они отправятся танцевать, а вечером поедут кататься в карете вокруг Центрального парка. Первым делом завтра утром он отвезет свою жену в ювелирный салон «У Тиффани». У женщины непременно должно быть обручальное кольцо, даже если муж дарит его уже после свадьбы.

Он подарит ей выходные, которые она запомнит, скажет, что она значит для него…

И пытайся не думать о том, сколько мужчин делали ту же глупую вещь до него.

— Проклятье, — воскликнул Слейд, когда машина дернулась. Эта мысль дала ему новую встряску эмоций.

Почему он не может перестать думать об этом? Неважно, сколько мужчин у нее было до него, важно, что у нее никогда не будет мужчин после. Он дал ясно понять, что ожидает от Лары верности, и они сделают друг друга счастливыми. Она никуда больше не будет смотреть. В этом не будет необходимости.

— Чертовски верно, не будет, — сказал он и снова выехал на дорогу.

Он вошел в дом через заднюю дверь. Хельга была в погребе. Она удивленно подняла голову и поднесла палец к губам.

— Наверху, — просипела она. Он улыбнулся и пошел наверх.

Значит, Лара в своей спальне. «Их спальне», — подумал он, приближаясь к комнате. После прошлой недели они даже не думали спать раздельно. Удивительно, как скоро его жизнь из ужаса превратилась в рай.

Он задержался в дверном проеме, улыбнувшись, когда увидел жену. Она сидела на краю постели спиной к нему и разговаривала по телефону, понизив голос.

— Нет, — сказала она и мягко, хрипло рассмеялась, нет, он ничего не подозревает.

Слейд почувствовал, как улыбка застывает на губах. Он сказал себе, что нужно произвести какой-то шум. Прочистить горло, пошаркать ногой, сделать что-то что угодно, чтобы она поняла, что он слушает.

— Он никак не мог узнать, кроме как от меня. Но я ничего ему не сказала. Угу. Да, я знаю. Много-много шампанского. — Она снова рассмеялась, и смех ее звучал низко и интимно. Она скрестила ноги и покачивала ногой — туда-сюда, туда-сюда. — Думаю, я могу оставить детали на вас. Я знаю, знаю. Мы еще не очень хорошо знаем друг друга… Отлично. Увидимся там. Да, в семь. Может, чуть позже — нужно придумать, что сказать мужу. Мне тоже. Жду не дождусь завтрашнего вечера, Эллиот. Угу. До свидания.

Слейд чувствовал, как кровь бьется в ушах. Он смотрел, как Лара повесила трубку, вздохнула и лениво потянулась.

В этот момент он ненавидел ее так, как не ненавидел ни одно другое живое существо. Все было ложью. Все. То, что она шептала, когда они занимались любовью. То, как она смотрела на него, как будто он был центром Вселенной.

Он хотел подойти к ней, перекинуть через плечо, спуститься по лестнице и выкинуть из дома. Или, может, кинуть ее на эту кровать, сорвать одежду и овладевать ею снова и снова, пока, черт возьми, она не поймет, кому принадлежит…

Он, наверное, произнес что-то, потому что она резко обернулась.

— Слейд! — Она закусила губу и встала. Черт возьми, она даже не смогла справиться с виноватым блеском в глазах. — Слейд, ты так рано…

Он ничего не ответил. Что он мог сказать, когда его жена пыталась изобразить улыбку?

— Давно ты здесь стоишь? — Он видел, как она нервничала. — Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — ответил он тихо, почти шепотом. Он засунул руки глубоко в карман, потому что боялся, что может сделать нечто другое. — Я отлично понял, что ты имеешь в виду, Лара.

Она тревожно улыбнулась, заправила волосы за ухо и приблизилась к нему.

— Ты… эээ… ты слышал?

Волна ярости накрыла его, и это отразилось на его лице. Она торопливо отступила, когда он двинулся на нее. Но не успела. Он поймал ее за плечи, сжал, но не столь сильно, чтобы ей было больно так же, как болит сейчас его сердце.

— Кто он? — спросил Слейд. — Кто тот мужчина, с которым ты планируешь встретиться? Она растерялась.

— Что?

— Мужчина. Тот сукин сын, с которым ты разговаривала. — Он тряхнул жену, и волосы разлетелись у нее по лицу. — Скажи его имя!

— Нет никакого мужчины. — Голос Лары дрожал. — Есть только ты.

Слейд отпустил ее. Он хотел ей верить. Господи, как он хотел ей верить!

— Ты мне не доверяешь, — обиделась она.

— Как я могу? Ты врешь так же легко, как другие люди дышат. — Он снова схватил ее, его глаза потемнели от ярости. — Скажи, с кем ты разговаривала.

Лара вгляделась в лицо мужа. Она могла признаться ему, обнажить перед ним свое сердце, но какой смысл? Он опять притворится, что поверил ей, а потом все повторится снова. Рано или поздно Слейд подавит все, что в ней есть, — гордость, достоинство. И, может быть, даже любовь. «Брак должен основываться на любви и доверии», — думала она, а Слейд не был способен ни к тому, ни к другому, когда женился на ней.

Это был удар, но он никогда не узнает об этом. Единственным, что осталось у нее, была ее гордость.

— Нет, — сказала она мягко и высвободилась из его рук.

Лицо у него перекосилось. Он поднял руку, и она ждала, когда он ее ударит. Слейд повернулся и со всей силы грохнул кулаком о стену. Он слышал, как она выбежала, стук ее шагов на лестнице, но не сдвинулся с места.

Все кончено. Он узнал правду — правду, которую так долго пытался отрицать.

Его жена была тем, что он о ней и думал, — олицетворением всех женщин, которые отравляли жизнь роду Бэронов. Она была безнравственной, она обманывала, и ей нельзя доверять.

И он, помоги ему Бог, полюбил ее.

Глава 12

Дневной свет потускнел, наступили сумерки. Сумерки сменились ночью, но Слейд ничего этого не замечал.

Лара уехала. Уехала в такси, забрав Майкла, час назад. Он смотрел в окно и думал о том, что теперь знал, что мир, который он создал, оказался блефом.

Сердце болело. Не потому, что не было Лары. Он больше не любил ее. Пару часов здесь, в темнеющей комнате, — и он вытрясет эту проклятую иллюзию из своей головы.

Он будет скучать по Майклу. Слейд напрягся. Если Лара думает, что сумеет выкинуть сына из его жизни, то она ошибается. Завтра утром он первым делом позвонит своему адвокату и велит начать дело по оформлению опеки.

Нет. Слейд потер ладонями глаза. Мальчик любит свою мать, и она любит его. И кем бы ни была Лара, она была хорошей матерью. Значит, совместная опека. Он будет общаться с сыном в выходные, праздники, каникулы… пусть адвокат все это проработает.

Вот что он должен был сделать с самого начала, вместо того чтобы заставлять Лару выходить за него замуж. Каким же идиотом он был! Можно спроектировать здание, продумать все до мельчайших подробностей, просчитать, но спроектировать вот так семью невозможно. Один мужчина, одна женщина, один ребенок не слагаются в какую-то сумму — без любви. Любви к сыну было недостаточно. Брак не был браком без любви.

А он никогда не любил Лару. Теперь он понял. Он хотел ее, да. Она была великолепна в постели, но больше между ними ничего не было.

Зазвонил телефон. Слейд схватил трубку.

— Да, — прорычал он. — И кто бы это ни был, скажу прямо — я не в духе для всякой болтовни.

— Ну, я в общем тоже, — прорычал Тревис в ответ.

— Трев? — Слейд присел на край кровати. — Привет, старина. Откуда ты узнал, что мне нужно пого…

— Что, черт возьми, происходит с этим видом гомо сапиенс — женщинами?

— Дело в том, что они — жен-щи-ны. Вот что с ними происходит.

— Ага, — Тревис прочистил горло. — Проблема в том, что есть женщина…

— Ну, она всегда есть.

— Я попросил ее быть со мной. Слейд вскочил.

— Ты что? Слушай, прежде чем ты сделаешь что-то серьезное…

— Это не серьезно. В смысле, да, это серьезно сейчас, но так не будет всегда. Мы понимаем друг друга, мы остаемся вместе, никаких пут, никаких обязательств…

Слейд издал странный звук, который, он надеялся, походил на смех.

— Они все жаждут обязательств. Но хотят их, когда им нужно, а не тогда, когда ты почти готов их дать.

— А? О чем ты говоришь?

— Да нет, так. Я просто. Слушай, насчет этой малышки…

— Она не «малышка», ее зовут Александра.

— Александра, — Слейд потер затылок и попытался сосредоточиться на том, что говорит Тревис. — Классное имя. А эта малышка… эта женщина, которая тебя купила на том аукционе, — не Александра?

— А если и так?

— Ладно, не вставай в позу, я просто поинтересовался. Я имел в виду, что леди купила тебя, чтобы поразвлечься…

— Следи, как ты говоришь о ней, — холодно осадил его Тревис.

— Все, что я сказал: она стала твоей миссис.

— Она не моя миссис.

— А как ты ее тогда назовешь? Если она живет в твоем доме?

— В этом и проблема. Я должен называть ее как-то, когда представляю людям.

— У нее есть имя? Так используй его.

— Черт, да мы живем вместе. Как я дам людям знать об этом?

«У меня жена, которая ненавидит меня», — подумал Слейд.

— Ну, — сказал Тревис, — у тебя есть ответ, парень? У Слейда не было ответа.

— А зачем людям вообще знать об этом? — медленно выдавил он.

— Потому, что она не хочет быть каким-то секретом как будто у нее нет настоящего места в моей жизни. — Тревис вздохнул. — Мне просто нужно называть ее как-то.

— Твоя подруга?

— Черт, нет.

— Любовница?

— Нет, она никогда на это не согласится.

— Как насчет того, чтобы назвать ее своим другом? Тревис рассмеялся, Слейд закрыл глаза. «Ты всегда можешь сделать, как я, — едва не проговорил он, — жениться и называть ее своей женой…»

— Она твоя миссис, — резко сказал Слейд. — Оставь все как есть.

— Нет, не так. Ну ладно, пусть так. Дело в том, что она больше, чем миссис.

— Тогда сообщи ей об этом, — сказал Слейд, еле сдерживая нетерпение.

— Ага, — сказал Тревис, — вполне вероятно, ты прав. Я мог бы назвать ее принцессой — «Алекс, я хочу чтобы ты знала, что ты для меня больше, чем просто миссис…»

Послышались гудки. Слейд посмотрел на телефон, подумал, а может он чувствовал что-то к Ларе?

Слейд зарычал, зажмурился и запустил руки в волосы.

Кого он пытается одурачить? Да, он скучал по Майклу, но потерять жену было равносильно потере души. Он увидит сына, будет смеяться с ним, обнимет его, поцелует, разделит с ним его жизнь, но Лара потеряна для него навсегда. Ее улыбка. Ее милый смех. Как она выглядела утром, ее лицо сияло радостью, когда он обнимал и целовал ее, просыпаясь…

Телефон снова зазвонил. Слейд схватил трубку, его сердце колотилось. Может, это Лара…

Перезвонил Тревис.

— Слушай, парень, — сказал он отрывисто, — только что звонил Гейдж. У него плохие времена.

— Да, — согласился Слейд, — за последнее время многое случилось.

— Просто позвони ему, ладно? Я дам тебе его номер.

— Я знаю его.

— Он не дома, запиши.

Слейд нацарапал цифры на бумажке, затем потер лоб.

— Слушай, приятель, ну сейчас не… это не лучшая…

— Скажи ему, чтобы он не был идиотом, — мрачно велел Тревис. — Ни один мужчина не позволит женщине, которую любит, уйти.

— Любит, — отозвался Слейд и рассмеялся. — Кто знает, что это значит?

— Ты узнаешь, малыш. Поверь, когда это случится, ты поймешь.

Тревис повесил трубку. Слейд вздохнул и набрал номер. Не слишком хорошая ночь для братьев. Гейдж поднял трубку сразу.

— Слейд, откуда ты…

— Мне звонил Тревис.

— Я не давал ему номера…

— Добро пожаловать в век высоких технологий, — сухо сказал Слейд. — Его идентификатор абонента выдал номер. Где ты?

— Палм-Бич, и не спрашивай, ладно? Долгая история.

— Слушай, старик, я просто позвонил сказать, что Тревис в порядке. Что бы ты ни сделал, не позволяй Натали покинуть тебя.

Гейдж вздохнул.

— Знаешь, для парочки независимых холостяков вы, ребята, уж очень много знаете, что нужно делать.

— Ты любишь эту женщину, — грубо оборвал Слейд. — Ты идиот, если дашь ей уйти из твоей жизни. Понял?

— Ты знал их легионы, и ты все понял?

— Легионы не считаются, — сказал Слейд. — Есть только одна женщина, которая имеет для тебя значение. Мужчина находит ее — и он сумасшедший, если дает ей уйти. Тебе ясно?

— Ясно, но ты последний, от кого я ожидал…

— Мне не рассказывай, — огрызнулся Слейд и повесил трубку. Он медленно подошел к окну, посмотрел на темную улицу. Сейчас Лара, должно быть, в аэропорту, ждет самолет в Балтимор.

Самолет, который навсегда заберет ее из его жизни. Гейдж был прав. Кто он такой, чтобы давать советы о любви? Он ни черта о ней не знает… хотя знает. Может Лара, которую он любил, была иллюзией, но он любил ее. Он будет любить ее всю жизнь. Память о ней как она спала в его руках каждую ночь, об улыбке, которая освещала ее лицо, когда он приходил вечером, — будет наполнять одинокие ночи, но этого недостаточно. Он хотел ее — теплую, настоящую, в своих объятиях…

— Мистер Бэрон?

Слейд поднял голову. В дверях стояла Хельга. Ее тон был вежливым, но выражение лица ясно показывало, что он последний человек, с кем бы ей сейчас хотелось общаться. «Добро пожаловать в клуб», — подумал он и изобразил улыбку.

— Что такое, Хельга?

— Я подумала, не хотите ли вы поужинать, сэр. Уже довольно поздно и…

— Нет. — Он повернулся к ней спиной и засунул руки в карманы. — Не нужно ужина, спасибо.

— Мне жаль, что… — Хельга прокашлялась. — Миссис Бэрон сказала, что она не вернется.

— Да, так.

— Может, вы… может, вы хотите, чтобы я позвонила мистеру Эллиоту за нее?

Слейд закрыл глаза. Он слышал голос Лары, прелестный смех, то, как она прощебетала: «Он ничего не подозревает…»

— Сэр?

— Нет, — сказал он очень тихо. — Все в порядке, Хельга. Может, вы мне просто дадите адрес, и я сам свяжусь с Эллиотом.

Хельга кивнула. Она достала визитку из кармана фартука и протянула Слейду. Он прочитал и вздрогнул.

— «Эллиот и Стефан»? — Он недоуменно уставился на домохозяйку. — «Катерин-э-ля-Картэ»?

— Да, сэр. — Хельга облизнула губы. — Стефан мой племянник. Вот почему я порекомендовала их миссис Бэрон.

— Я… я не понимаю, Хельга. Вы познакомили мою жену с… с…

— Я полагаю, нет никакого вреда, если вы узнаете теперь об этом, сэр. Ну, о вечеринке, которую она планировала. Не думаю, что можно назвать обед на двоих вечеринкой, но Стефан сказал, Эллиот будет счастлив все организовать. Эллиот — такой приятный человек, сэр. Эллиот знает менеджера отеля, понимаете, и он сказал, что мог бы…

— Отеля, — эхом отозвался Слейд, борясь с желанием схватить Хельгу и вытряхнуть из нее всю историю поскорее.

— Там, где вы буде… где миссис Бэрон забронировала номер. На завтра. Для вашего дня рождения. О, она так заботилась об этом, сэр. Она спросила, какое ваше любимое шампанское, и есть ли какое-то блюдо, которое вы… Мистер Бэрон? Что с вами? Вы в порядке?

— Нет, — произнес Слейд неуверенным голосом, нет, я не в порядке. У меня опилки там, где полагается быть мозгам. И…

Почему он теряет время на этот разговор? Слейд перебежал комнату, затормозил, чтобы приобнять и поцеловать шокированную Хельгу, и помчался вниз по ступенькам.

Он обзвонил все возможные рейсы из машины, по дороге в аэропорт. Нигде не сообщили, что Лара Стивенc или Лара Бэрон забронировала билет на рейс в Балтимор.

— Мы не имеем права отвечать на такие вопросы, наконец сказал ему один служащий, когда Слейд выплеснул на него свое недовольство.

Но он понял, что есть только один рейс на Балтимор — в течение ближайшего часа. Он мог только надеяться, что Лара решила лететь на нем.

Слейд даже не стал искать стоянку. Он бросил машину и кинулся к терминалу аэропорта «Восточной береговой авиакомпании».

— Эй, — кричали ему вслед, — вы не можете оставить здесь машину…

Слейд не оглянулся, он бежал. Он бежал за своей жизнью. Время утекало сквозь пальцы. Каким дураком он был, не сказав жене то, что должен был сказать очень давно, — то, что он скажет ей сейчас.

Если она захочет выслушать его.

Господи, она должна выслушать.

Он пробежал через терминал, проверяя номера выходов, и остановился только тогда, когда добежал до охраны. Они не пропустят его. Подумают, что он сумасшедший, и будут правы. Только сумасшедший выбросил бы Лару из своей жизни… и только сумасшедший мог не понять, что она любит его так же, как он ее, что он мог доверять ей — всегда, всем сердцем.

Как он мог быть таким слепым? Он знал женщин, и, да, он знал секс, но то, что было у них, не было сексом, это было нечто большее: способ сказать «я люблю тебя» без слов.

Где она? Так много людей. Ее не видно. Он не может найти ее. Не может…

Сердце Слейда замерло.

Вот она, его жена, его прекрасная, любимая жена, Стоит у окна, смотрит невидящим взглядом в ночь, со спящим Майклом на руках.

Он глубоко вздохнул и вспомнил, сколько раз в его жизни от разговора зависело его будущее. Первый раз, когда он серьезно поспорил с отцом. Когда он поступил в колледж, а затем в университет.

Он решал свою жизнь, но не было ничего, что могло бы сравниться с нынешней ситуацией.

Если он потеряет Лару, он потеряет все.

Слейд медленно зашагал к ней, судорожно пытаясь придумать, что сказать. «Я сделал ужасную ошибку. Можешь ли ты простить меня? Дашь ли мне еще один шанс?»

Но когда она повернулась к нему, как будто почувствовав его присутствие, и он увидел злость в ее глазах, все извинения вылетели из головы.

— Лара. — Его голос сорвался. — Лара, я тебя люблю! Ты мне очень нужна. Я не представляю свою жизнь без тебя. Я все сделал не так, милая, прости меня. Мне так жаль, что я сделал тебе больно…

Его слова натолкнулись на стену. Лара просто стояла и смотрела на него, и в ее глазах не было ничего, кроме боли.

Казалось, холодная рука сжала ему сердце.

— Я люблю тебя, — повторил он вкрадчиво. — Я всегда любил тебя, с того дня в Денвере. Помнишь? Ты думала, что я всего лишь один из парней, запавших на тебя, может, так и было. Но потом я поцеловал тебя, и я попался, понимаешь?

Он сделал паузу, ожидая, что она заговорит, но она молчала. Слейд глубоко вдохнул.

— Я боялся признаться, даже себе. Я не верил в любовь, милая. Я думал, это из-за отца и того, что я видел, когда рос там. Я боялся, что буду беззащитен, если я когда-нибудь отдам свое сердце. — Он кисло улыбнулся. — Но я никогда не думал, что встречу женщину, которая заберет мое сердце, хотел я отдавать его или нет, — его рот скривился. — Дорогая, пожалуйста. Скажи, что дашь мне еще один шанс. Скажи, что поедешь домой со мной и позволишь посвятить мою жизнь тебе, доказывая, как я люблю тебя.

— Сегодня ты разбил мне сердце, — мягко ответила Лара.

Слейд схватил ее за плечи. Между ними во сне посапывал их сын.

— Я знаю, дорогая. Если бы я мог повернуть время, сделать все по-другому…

— Я готовила сюрприз на твой день рождения. — Голос у нее срывался. Слезы брызнули из глаз, превратив их в сияющие звезды. — А потом ты вышел, и я была так счастлива видеть тебя, и ты сказал… ты сказал…

— Я ошибся, сладкая. Я знаю, что для тебя никого больше нет, так же как для меня.

— Никогда не было. — Лара смотрела на него сквозь слезы. — Я не то, что ты думаешь, Слейд. В моем прошлом нет множества мужчин. А то, что я сделала в Денвере, согласившись поехать с тобой в отель…

— Это моя вина, сладкая, я знаю это. Я уговорил тебя, я соблазнил тебя.

— Я хотела этого.

Ее улыбка дрожала, по лицу текли слезы, но он чувствовал, как его сердце разгорается от надежды.

— Правда? — спросил он мягко. Лара кивнула.

— И это не было из-за того, что… — Она посмотрела на спящего сына, затем снова на Слейда. — Из-за того, что я хотела ребенка. В смысле я… я хотела ребенка… но я пошла с тобой из-за того, что чувствовала к тебе. Слейд, я никогда не чувствовала этого к другому мужчине, чувство, что я нашла часть себя, часть, которой мне не хватало, что теперь я буду…

— Завершенной.

— Да. Завершенной.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза. Потом Слейд взял лицо Лары в свои ладони, провел большими пальцами по ее мокрым от слез щекам.

— Я люблю тебя. Мое сердце и моя душа принадлежат тебе. И я прошу тебя выйти за меня. Лара устало засмеялась.

— Ты забыл кое-что, мистер Бэрон! Свидетельство. Зал бракосочетания. Церемония две недели назад.

— Это не в счет. Все это было не правильно. — Он улыбнулся. — Выходи за меня снова, дорогая. В этот раз все будет правильно. Мы любим друг друга, и наши жизни вряд ли будут полными друга без друга. — Он поймал ее взгляд. — Ты согласна?

Лара не колебалась.

— Да, — прошептала она, — да, Слейд, согласна. Он нежно поцеловал ее.

— Все будет по-настоящему, дорогая. В Эспаде, там вся моя семья. Я буду в смокинге, ты в белом платье и в фате, — Звучит привлекательно. Но тебе не придется делать этого. — Лара подняла руку и провела по его щеке. — Эта церемония в Балтиморе…

— Все не в счет.

Они улыбнулись друг другу. Слейд протянул руки и забрал Майкла у Лары. Он положил сына на одну руку, а другой обнял жену.

— Поехали домой, — нежно пророкотал он. Слезы радости наполнили глаза Лары. Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к губам мужа.

— Да, — сказала она, — поехали.

ЭПИЛОГ

В «Эспаде» никогда до этого не было свадьбы.

Марта Бэрон улыбнулась своему отражению в зеркале, нанося последние штрихи макияжа и думая о том, как чудесно, что некоторые вещи так быстро меняются.

Чуть больше месяца тому назад ее пасынки приехали на ранчо по принуждению. Они этого не сказали, но Марта и так знала.

Она снова улыбнулась.

Теперь, в это яркое летнее утро, дом звенел от их смеха — так и должно быть. Нет ничего более радостного, чем свадьба. Это она и сказала Джонасу, когда тот появился позади нее и посмотрел на нее в зеркало.

— Разве это не здорово — такой праздник в «Эспаде»? Джонас кивнул.

— Вы с Кэти над этим потрудились. — Он достал что-то из кармана. — У меня есть кое-что для тебя, — сообщил он и примерил на шее жены колье с бриллиантами и изумрудами.

Марта улыбнулась и положила свою ладонь на его руку.

— Оно восхитительно, Джонас, спасибо.

— Очень идет к тому, на что надето.

— Да, спасибо. Я хочу выглядеть как надо. Я еще никогда не была мачехой жениха.

— Ты не выглядишь как чья-то мачеха, красавица. Да ты даже не выглядишь достаточно старой, чтобы быть моей женой.

Марта обернулась.

— А ты не выглядишь достаточно старым, чтобы быть отцом трех женатых мужчин, — сказала она, завязывая ему галстук.

Джонас захихикал.

— Льстишь?

— Это правда. — Она вздохнула, последний раз поправила галстук и улыбнулась ему. — Какой счастливый день! Гейдж и Натали вернулись вместе…

— А Натали еще и с дополнительным грузом. Марта округлила глаза.

— Это чудесно, что она беременна. И Тревис с женой…

— И Слейд не только с невестой, но и с сыном. — Джонас самодовольно погляделся в зеркало и провел рукой по волосам. — Ребенок появился рановато, но он симпатичный парнишка. Лучшие черты Бэронов.

— Они милые девочки, Лара и Александра. Можно подумать, они и Натали знают друг друга всю жизнь. — Марта вздохнула. — Теперь бы Кэтлин найти хорошего мужчину и моим дочерям тоже.

— О, женщина! Еще одна свадьба не состоялась, а ты уже планируешь больше. Дай им время — все встанет на свои места. — Джонас повернул ее к себе. — Теперь поцелуй меня, скажи еще, что я выгляжу ни днем больше шестидесяти, а потом спустимся и поприветствуем гостей.

Марта рассмеялась, встала на цыпочки и обвила тонкими изящными руками шею мужа.

— Ты выглядишь ни днем больше тридцати, — прошептала она и поцеловала его.

Слейд смотрелся в зеркало в своей старой спальне.

— Как я выгляжу? — спросил он в десятый раз.

Гейдж и Тревис перемигнулись, стараясь не рассмеяться.

— Красив, как грех, — мрачно изрек Тревис.

— Отлично, — сказал Гейдж не менее мрачно.

— Нет, ну я серьезно. Вам не кажется, что этот воротничок слишком высокий? А галстук…

— Ты выглядишь замечательно, — сказала Кэти, заглядывая в комнату. — Можно войти?

— А мне? — поинтересовалась Александра, протискиваясь вслед за Кэти с Майклом на руках.

— А мне? — спросила Натали и сразу попала в объятия Гейджа.

Тревис улыбнулся Алекс и подумал о том, как чудесно, что она вышла за него замуж, а потом отвел ее в тихий уголок.

— Ты прекрасна! — сказал он мягко. Она улыбнулась в ответ.

— Ты тоже ничего, ковбой. Я некоторое время не видела тебя в смокинге.

Они оба улыбнулись воспоминаниям о их первой встрече, а затем Тревис прокашлялся и объявил:

— Вообще-то я хотел поговорить кое о чем…

— О чем же?

Он улыбнулся, прикоснулся пальцем к носику ребенка. Майкл захихикал, схватил дядю за палец и потащил в рот.

— Я думал… я думал, как было бы здорово, если бы мы завели ребенка.

— Правда? — Алекс покраснела. — Это хорошо. В смысле, что ты думал об этом. Я тоже думала.

Тревис наклонил голову и нежно поцеловал жену.

— Милая, — прошептал он.

— Дорогой, Тревис.

— Эй-эй, — вмешалась Кэти, засмеявшись и забирая Майкла из рук Александры. — Ну, иди сюда, Майки. Давай найдем уголок, где хотя бы кто-нибудь не ведет себя глупо.

Она вышла с Майклом в сад и носила его от гостя к гостю, он всем радовался и улыбался и очаровал всех.

Потом, когда оркестр на первом этаже около фонтана заиграл, Кэтлин пошла на звуки музыки, чтобы принять участие в церемонии.

Около алтаря, все еще с Майклом на руках, окруженная братьями, Мартой, Джонасом, она почувствовала комок в горле, увидев, как Слейд смотрит на Лару, когда та подошла к нему в красивом белом платье. Волосы Лары были оплетены венком из белоснежных цветов.

После окончания церемонии, когда началась вечеринка для гостей, Кэтлин наклонилась к уху Майкла.

— Видишь, солнышко, — прошептала она, — твои папа и мама так друг друга любят, что мне хорошо просто от того, что я смотрю на них. И твои дяди и тети тоже. — Голос Кэтлин задрожал. — Они все так счастливы, Майки, потому что это любовь.

— Брррр, — ответил Майкл и выдул пузырь.

— Я с тобой полностью согласна, милый. Любовь — это не для нас. Это глупо. Земля — вот что имеет значение.

— Кэти.

Она подняла голову.

— Слейд. — Она поцеловала его, его жену и отдала Майкла отцу. — Это была прекрасная церемония. Просто прекрасная…

— Кэти, — спросил Слейд, — что случилось?

— Ага, — произнес хор мужских голосов. Тревис, Гейдж и Джонас окружили маленькую группу.

— Что с тобой, девочка? — грубовато спросил Джонас. — Только не говори мне, что ты ревешь от вида этих двух мужиков, распрощавшихся со свободой, как все эти недоумки…

Кэтлин помотала головой.

— Это от солнца. Слишком яркое, у меня глаза заслезились, вот и все. Я пойду за платком.

И она бросилась прочь, прежде чем кто-нибудь ее остановил.

— И из-за чего вы думаете это было? — обратился к сыновьям Джонас.

— «Эспада», — сказал Гейдж. Все посмотрели на него. — Не смотрите на меня, как на психа. Она говорила с ребенком, и я услышал. — Он выразительно посмотрел на Джонаса. — Она любит это место и знает, что оно никогда не будет принадлежать ей.

Тревис кивнул.

— Гейдж прав. Джонас нахмурился.

— Черт возьми, я это знаю. Я просто хотел бы, чтобы девочка была от моей плоти и крови. Слейд обнял Лару, и они удалились.

— Пусть спорят, — сказал он ей и улыбнулся. — Я не хочу об этом думать. Сегодня, — он поцеловал сына, мирно сидевшего у него на руках, затем жену, — я самый счастливый из живущих, миссис Бэрон.

Лара склонила голову на плечо мужу.

— А я самая счастливая женщина. — Через мгновение она вздохнула. — Это не из-за «Эспады».

— Что — не из-за «Эспады»?

— Плакала твоя сестра.

Слейд удивленно поднял брови.

— Тогда из-за чего?

— Ей нужен кто-то, — сказала она мягко. — Кто-то, кто сделает ее завершенной. Слейд нахмурился.

— Малышку Кэти? Лара улыбнулась.

— Да, малышку Кэти, — просияла она в ответ и поцеловала Слейда, который всегда будет ее сердцем и душой.