- Хм, вполне вероятный ход событий, - согласился Гидеон. - Но полагая: не такая уж это трудность - выяснить маршрут почтового грузовика и проследить за ним. Я, к сожалению, должен тебя оставить - требуют в контору. А ты досмотришь спектакль, Лем?
      - Если я тебе не нужен.
      - Зайди потом,расскажи, как все произойдет. Так не хочется уходить, но француз ждет. Специально прибыл из Парижа требовать выдачи одного субъекта, что прибыл к нам самолетом. Эй, кстати, поосторожнее с этой женушкой Мелки. Она поопасней, чем обе банды вместе взятые.
      Гидеон уселся в машину и укатил под одобрительный смачный хохот коллег.
      - Таких, как "Джи-Джи", ещё поискать надо, - заметил Хемингуэй.
      - Да на них формочка поломалась. Больше не делают, - поддакнул Леметр. - Ну что, начнем?
      Спустя ещё четверть часа ещё два полицейских фургона проскочили в другом конце улицы Лэссистер-стрит, по-прежнему пустынной и погруженной, как и остальной Лондон, в тишину. Здесь ещё плавали кое-где в воздухе грязные хлопья дыма.
      Гидеон спешил в Скотланд-Ярд, проскакивая по этим осовелым улочкам. Вскоре показался Биг Бен, и он решил провести небольшой тест на зрение. В принципе он оказался в состоянии различать стрелки, а, значит, и время на нем, с расстояния от Чаринг кросс. Гидеон решил, что для его возраста это совсем неплохой показатель. Сейчас он чувствовал себя значительно лучше, чем тогда, когда выехал из Скотланд-Ярда и даже как-то внутренне уже смирился с поражением в охоте на бродягу. Утром он выдаст прессе в качестве главной для них кормежки сегодняшние события с ложной разборкой в Ист Энде, спасение ребенка Харрисов, а также две-три других мелких, но успешных операций. Журналисты, конечно, не преминут раз-два колко уязвить его за Бродягу, но на том все и закончится.
      Гидеон въехал под свод ворот Скотланд-Ярда тогда, когда часы показывали ровно три. Во дворе стояло три автобуса с готовыми к выезду командами. Когда вот так сиротливо оставались на мостовой во дворе всего три резервных фургона, это означало, что ночь прошла в хлопотах, бурно. Гидеон перекинулся парой слов с двумя дежурившими инспекторами и поспешил заскочить в лифт, чтобы побыстрее подняться к себе в кабинет. Он уже почти держался за ручку двери, как кто-то в коридоре окликнул его.
      - Джордж!
      То был тощий Гибб, который, скинув белый халат, бежал. Он носил донельзя помятые, буквально вьющиеся винтом брюки, старый твидовый пиджак и рубашку, размера на три больше, чем ему полагалось. Гибб был непоколебимо убежден, что одна из главных причин сердечных приступов - слишком тесная одежда.
      - Что-нибудь новенькое? - спросил Гидеон.
      - Эти кусочки кожи под ногтями и кровь. Нулевая группа. И у меня уже все готово насчет волос. Как чувствует себя малышка?
      - Еще не знаю - отлучался.
      - Держите меня в курсе. Я быстренько спущусь в столовую: проглочу яичницу с беконом - и обратно.
      - Скажи там, что как только освобожусь, тоже явлюсь к ним чего-нибудь перекусить.
      Гидеон, открыв дверь в кабинет, замер на пороге.
      Несмотря на то, что он прекрасно владел французским, Гидеон не мог уловить ни слова из того, о чем столь оживленно беседовали между собой двое сидевших в его бюро человека, дополняя фразы массой беспорядочных жестов. Ну прямо два вылитых француза!
      Один из них, бесспорно, таковым и являлся, месье Монне. Но другим был Эпплби. Оба не обратили внимания на шум отворившейся двери. Гидеон зачарованно вслушивался, боясь пошевелиться. Время от времени какое то словечко все же казалось ему знакомым, но собеседники выпаливали их, как из пулемета, так что понять общий смысл разговора было совершенно невозможно. Наконец, он уразумел, что месье Монне изъяснялся на жаргоне французского, а Эпплби пытался это "арго" перевести на чистый "кокни". Он не мог удержаться и расхохотался. Эпплби вздрогнул, как от удара электрическим током:
      - А, привет, старина! А я и не слышал, как ты вошел. Позволь представить тебе месье Монне.
      Француз поспешно вскочил и протянул руку. Это был молодой, отлично выбритый, одетый с известной изысканностью человек. Обретя серьезность, он, тем не менее, сохранял на лице несколько напряженное, беспокойное выражение, как если бы опасался, что своим неуместным смехом и весельем оскорбил старшего над Эпплби чина. Он обратился к Гидеону на столь же безупречном английском, насколько таковым являлся французский Эпплби.
      - Я очень польщен знакомством с вами, мистер Гидеон, и хотел бы...
      - Извините, пожалуйста. Всего секундочку, - прервал его Гидеон, обращаясь к Эпплби. - Есть новости из Брикстонской клиники?
      - Без изменений.
      И Бродяги след простыл.
      - А в остальном, все хорошо?..
      - Разумеется, - оживился Эпплби, кладя руку на стопку отчетов. - Я ещё не успел их перечитать, но вроде бы ничего существенного не предвидется. Иначе, они ыб уже телефон оборвали.
      - И то верно. Мистер Монне и я к вашим услугам...
      Среди рапортов, кучкой возвышавшихся на рабочем столе Гидеона, лежало и донесение из подразделения "Си-Ди", то бишь из Фулхэма. В нем всего-навсего говорилось, что некая миссис Рассел, проживавшая по адресу, 97, Хорли Роад, звонила в два часа, беспокоясь, что по неизвестным причинам задержалась её дочь, миссис Пенн, и что это было для неё совершенно нехарактерно, поскольку дочь никогда не оставалась вне дома после десяти вечера. В рапорте добавлялось, что ни в полицейских участках, ни в клиниках нет никаких сведений о возможном несчастном случае с миссис Пенн.
      Глава 14
      Доставленные месье Монне документы были разложены на столе Гидеона. Почти все они были на французском, но к каждому приколото резюме по-английски. Гидеон предпочел пробежать последние. Выяснилось, что французская Служба безопасности уже давно подозревала Лесли Форрестера в убийстве молодой англичанки в Верхних Пиренеях, но до сих пор не имела достаточно убедительных тому доказательств. По просьбе властей города По дело поручили расследовать Монне. Тому удалось добыть доказательства присутствия в По Форрестера вместе с молодой англичанкой за три дня до её исчезновения. Собранные французами документы свидетельствовали о том, с какой тщательностью тамошняя полиция вела следствие. Но, читая между строк, можно было, тем не менее, понять, что управлению Национальной безопасности претило выносить обвинение в адрес британского подданного до того, пока оно не соберет поистине неопровержимые доказательства о его виновности. И вот как раз этим вечером Монне должен был, наконец, задержать Форрестера.
      - Форрестеру известно, что вы его разыскиваете? - поинтересовался Гидеон.
      - Не могу сказать с точностью. Может показаться довольно странным, что он решил покинуть Париж именно сегодня вечером, но, с другой стороны, он частенько бывал по делам во Франции - пять-шесть раз в году. Хотя после даты преступления он больше в стране не появлялся. Он работает представителем, агентом одной крупной прядильной фабрики...
      - Вы его уже допрашивали?
      - Нет. Но я разговаривал с хозяином отельчика вблизи Сен-Жермен-де-Пре, где он обычно останавливается, а тот вполне мог ляпнуть о проявленном к нему интересе. Этого я не знаю. А как вы сами считаете, мистер Гидеон? Достаточно ли собрано улик?
      - На первый взгляд я бы посоветовал немедленно требовать его выдачи, но предварительно нам следует выяснить реакцию на события самого этого человека. То есть, его нужно допросить. Предполагаю, что вы хотели бы забрать его с собой?
      - Ну, если это возможно, то, понятное дело, не возражал бы. Но я был бы уже весьма удовлетворен, если бы узнал, что он хотя бы здесь за решеткой.
      - Я, как только увидел эти бумаги, - вмешался Эпплби, - тут жу предупредил полицию аэропорта доставить этого Форрестера к нам под хорошим сопровождением. Так что он скоро здесь будет.
      - Ну и чудненько, - вздохнул с удовлетворением Гидеон.
      Он услышал легкое покашливание у себя за спиной, чуть слышное шарканье ног. То был капрал-стенографист, который взял за привычку перемещаться столь незаметно, что его присутствие вообще никто не замечал. Он был как бы частью мебели кабинета. Но сейчас с телефонной трубкой у уха, он безнадежным взглядом уставился Гидеону в затылок, не осмеливаясь перебить своего начальника. Наконец Гидеон обернулся.
      - Шеф, я очень извиняюсь, но на проводе инспектор Врэгг, и он очень настаивает...
      Гидеон тяжело поднялся из-за стола, почувствовав, как занемело все тело. Он все ещё был весь в думах о том, что ему поведал Монне. Форрестер, должно быть, укокошил эту девушку, завалив тело жертвы камнями, видимо, полагаясь на то, что пройдут годы, прежде чем его обнаружат. Но к несчастью для него из-за сильных проливных дождей и исключительно суровой зимы произошли обвалы. Сначала нашелся череп, затем скелет, и, наконец, одежда. Форрестер к этому времени, по-видимому, уже думал, что по прошествии года об этом преступлении и думать забыли.
      А тут ещё Врэгг, упорно настаивающий! А этот инспектор был не из тех, кто увиливает от ответственности или беспокоит по пустякам, скорее наоборот.
      - Хэллоу, слушаю.
      - Гидеон? Думаю, вы обрадуетесь, узнав, что мы окружили Бродягу.
      Да, ночька выдалась по-настоящему памятной.
      Через три минуты после того, как он узнал потрясающую новость, Гидеон, широко улыбаясь, повесил трубку телефона и энергично потер руками, чем вызвал удивленный взгляд Монне, сидевшего в другом конце кабинета. Бывает, что все идет наперекосяк. А порой, как сегодня вечером, наоборот, все случается к лучшему. Врэгг был полностью убежден, что и в самом деле обложил Бродягу и что в оцепление попался именно он. Бродягу увидели выходящим из станции метро в районе зоны ответственности подразделения Врэгга. Как всегда чересчур добросовестный, он не сразу отозвал своих людей с дежурства после требования снять блокаду с Бродяги. К тому же, у него появилась превосходная идея: на подступах ко всем станция метро, остановкам автобусов и при въездах на мосты он приказал разлить белую краску очень слабого раствора, чтобы она не подсыхала сразу. Его люди какое-то время внимательно следили за всеми следами прохожих.
      И вот один из полицейский обнаружил отчетливый отпечаток каблука, здорово походивший на тот, что поступил по фототелеграфу.
      - Увы, к сожалению, этот человек слишком быстро себя обнаружил, рассказал далее Врэгг. - И Бродяга быстро сообразил, что попал под наблюдение. Они долго играли в прятки по всей станции метро, пока, наконец, Бродяге не удалось оттуда вырваться наружу. Но к тому времени мы уже подтянули с полдюжины ребят. Убегая от них, Бродяга проскользнул в небольшой садик рядом со станцией метро, и больше оттуда не появлялся. Все выхода заблокированы, место полностью окружено, и мы уверены, что возьмем его. Но я подумал, может быть, вы сами захотите присутствовать на финальной части этой охоты.
      - Задерживайте его сами, не забоясь обо мне. Если смогу, подъеду обязательно, - пообещал Гидеон, что и вызвало его жест - довольное потерание рук. - Чарли! Кажется, к нам в сети угодил сам Бродяга, - добавил он. - Что ты на это скажешь?
      - Быть того не может!
      - Врэгг заверяет в обратном.
      - Нет, у тебя определенно дар свыше. Монне, я представляю вам единственного в нашей стране инспектора, способного гипнотизировать преступников! Незаметно поманит пальчиком, и - хоп! - вот они, миленькие, все как на ладошке!
      Монне, понимая, что имелась какая-то веская причина так ликовать, вежливо улыбнулся. Эпплби тут же присовокупил:
      - Кстати, только что прибыл Форрестер. Я сказал, что ты немедленно спускаешься.
      - Хорошо, я пошел. Дорогой коллега, если вы соизволите пройти со мной, то сможете видеть и слышать всю нашу с ним беседу, сам оставаясь все время незамеченным, в соседней комнате.
      - О, большое спасибо. С удовольствием, - обрадовался Монне.
      - Тогда пошли.
      Никогда нельзя быть уверенным в виновности человека, даже когда она представляется вполне очевидной и даже слишком убедительной, чтобы оказаться правдой.
      Форрестеру было около тридцати лет. Он был отлично сложен и с иголочки одет в светло-серые тона. Если бы он не так сильно нервничал, то производил бы на окружающих отличное впечатление. Но через одностороннее зеркало инспекторы молча наблюдали, как он дерганой походкой мечется в комнатушке, куда его поместили по приезде. Когда появился Гидеон, он вздрогнул и выбросил только что закуренную сигарету.
      - Кто-нибудь мне скажет, в конце концов, что все это значит? буквально заорал он. - Кто вы такой? За что меня задержали? У вас нет на то права. Слышите меня? Нет у вас никакого права делать это!..
      - Не надо так переживать, мистер Форрестер.
      Гидеон уже знал, какую он сейчас применит тактику. Девять раз из десяти она не давала результатов, а в семи случаях - последствия были просто катастрофическими. Но он был убежден, что именно в данной ситуации она себя оправдает. Его невозмутимое спокойствие подействовало на Форрестера как холодный душ, и он замолчал. Гидеон же продолжал очень хладнокровно и уверенно:
      - Куда вы дели деньги, кольцо и брошь, что вы изъяли у мисс Гатри перед убийством?Форрестер чуть не рухнул на месте. И все же он взял себя в руки, и, весь напрягшись, ответил почти нормальным голосом:
      - Не убивал я её. И не имею к этому делу никакого отношения.
      - Почему бы вам не поведать нам всю правду? Все равно, рано или поздно, мы до неё докопаемся. Где...
      - Ничего я не знаю, - упорствовал Форрестер, блестя глазами. - Требую адвоката, немедленно. Если вы, разумеется, задерживаете меня...
      Спустя некоторое время Гидеон делился своими впечатлениями со своим парижским коллегой:
      - Боюсь, что это продлится несколько дней. Надеюсь, что вы сможете задержаться на этот срок в Лондоне. Ясно, что мы постараемся управиться побыстрее, но если нам не удастся хотя бы пробить брешь в его системе защиты...
      - Я не очень спешу вернуться в Париж, - согласился Монне. - Особенно возвратиться без него.
      - Мы возьмем его на износ, обещаю. А так, я прикреплю к вам инспектора для оказания помощи, пока вы будете тут находиться в служебной командировке. У меня есть один человек на примете, который как раз подходит для того, чтобы сломать сопротивление Форрестера.
      Гидеон свел француза с инспектором, владеющим французским языком, а сам поднялся к себе в бюро. Эпплби, вероятно, уже пронюхал про результаты допросы англичанина и даже вполне возможно располагал какими-то новостями от Врэгга про Бродягу. Но тот занимался писаниной за своим столом и выглядел чрезвычайно утомленным. На его лице сейчас не отражалось былой удовлетворенности бытием. Гидеон замешкался.
      - Новостей не поступало... Я имею в виду от Хемингуэя?
      - Нет.
      Гидеон подавил зевок. Было почти четыре утра. Эпплби промолчал про Бродягу. Значит, ничего свежего на эту тему у него нет. То есть, другими словами, не тот был момент, чтобы поехать поздравить удовлетворенно улыбавшегося инспектора и взглянуть на преступника с наручниками на руках... Все накопившиеся к этому часу рапорты и донесения о ночных происшествиях лежали сейчас у Гидеона на столе. Самое время - полистать их, но тут его скрутила голодная спазма в желудке. Ведь во рту не было ни крошки с шести часов вечера. Он грузно опустился в кресло.
      - А я-то думаю, ты пойдешь перекусить в столовую, - заметил Эпплби. Не стоит так увлекаться, шеф.ъ - Я как раз и подумал об этом, но решил, пусть-ка мне принесут лучше какой-нибудь сэндвич.
      - Великие умы так и тянутся друг к другу. Я как раз заказал их - с ветчиной и ростбифом, чай и кофе. Знаешь, что с тобой, Джордж? Ты замотался. Можно ведь и заболеть. Впрочем, у всех по-разному - у тебя по-своему. Я бы, например, на твоем месте давно бы уже протянул ноги.
      Его монолог прервал вестовой, принесший сэндвичи, чай, кофе и пирожные.
      Гидеон начал пролистывать кучу документов, не переставая есть. Он уже знал по опыту, что в ночном дежурстве сейчас наступило "окно". Не за горами момент, когда машины и автобусы полиции начнут съезжаться в Ярд с различных ночных заданий, а рабочие, уборщицы и все те, чья работа начинается на рассвете, тронутся в путь. Вскоре прогромыхают где-то глубоко под шоссе и первые поезда подземки, а ранние автобусы покинут парки, выходя на линию. Начнется обычный лондонский день.
      Большинство ночных преступлений уже совершилось.
      И все же не все, подумал Гидеон, перелистывая отчеты. Кто-то, может быть, как раз в этот момент где-нибудь в центре города или в его предместьях вскрывает сейф банка, другие поспешно загружают украденным товаром грузовик, третьи, из тех, кто шарит по квартирам, вероятно, подкрепляются прямо на месте преступления, дожидаясь дня, чтобы спокойно выпорхнуть. Ведь шмыгающий по городским улицам от часа до четырех человек рискует привлечь внимание полиции. Позднее же она будет склонна скорее видеть в нем честного рабочего, отправляющегося зарабатывать хлеб насущный на свое трудовое место.
      Так что ночные заботы Скотланд-Ярда ещё не исчерпаны.
      От Врэгга по-прежнему не поступало никаких известий, и это начало нервировать Гидеона. Как в рот воды набрали и Хемингуэй с Леметром - это его удивляло. А тут ещё другие дела, иные преступления, на некоторые из них он не обращал внимания, на других задерживал взгляд. И хотя он и не подозревал об этом, как раз в этот момент у него под рукой оказался документ, относившийся к последней категории.
      Речь шла о записке из подразделения "Си-Ди" о матери миссис Пенн и её обеспокоенности в связи с необычной задержкой дочери. Рапорт находился под стопкой других, в самом низу кипы, и лежал одним из последних, поскольку Эпплби их все дотошно рассортировал в порядке поступления. Гидеон перевернул листок и увидел формуляр "Си-Ди, четко и ясно отпечатанный на машинке. Гидеон пробежал первую страницу, где говорилось о похищении ребенка и двух квартирных кражах. На второй странице как раз и излагались проблемы матери миссис Пенн. Гидеон совсем было уж собрался перевернуть листок, как зазвонил телефон.
      Он вздрогнул, даже Эпплби, казалось, удивился, будто и не ждал никаких сообщений в столь поздний час.
      - Хэллоу? Гидеон слушает.
      - Передаю вам мистера Врэгга, шеф.
      - Спасибо. Врэгг? Ну что там? - взволнованно сорвалось у Гидеона, что выдало его опасения узнать дурные новости.
      - Надеюсь, что для Бродяги забронирован спецуголок в аду, - чуть не кричал Врэгг в трубку и Гидеон испытал величайшее отчаяние при мысли, что сейчас ему сообщат, что Бродяга опять выскользнул. - Он залез через окно в комнату квартиры, расположенной на последнем этаже дома, выходящего в парк. Там оказалась девушка, и он грозится убить её, если мы не уберемся. Он вполне на это способен...
      Глава 15
      За полчаса до этого кошмара наяву Марджери Хейлин заметалась в тисках жуткого сновидения. Она спала в скромной комнатушке на верхнем этаже здания Эарлз Корт в глубине тупика. Разметавшись во сне, она откинула простыню, обнажив плечо. Уличный фонарь, стоявший под окном её спальни, высветил тень упорно тянувшегося вверх человека. Отбрасываемое им черное пятно сначала расползлось по всему потолку, затем переместилось на верхнюю часть дальней стены. Снаружи - с улицы - послышался шум и гам, люди забегали вперед-назад. Затем кто-то звонко воскликнул:
      - Вот он!
      В тот же миг в окно ворвался сноп света от направленного в него прожектора, успев высветить, однако, лишь ноги мужчины, спешно перекидывавшего их через подоконник. Спрыгнув в комнату, он наткнулся на легкий столик на одной ножке, опрокинул его. Раздавшийся при этом шум разбудил девушку.
      Она подумала, что это все ещё продолжается её бредовое видение во сне. В испуга зашлось сердце, перехватило дыхание, она прислушалась. И тут её глаза различили зыбкий силуэт, подбиравшийся к ней с вытянутыми руками. Открыв рот, она хотела истошно завопить от ужаса, но вэ тот момент он кинулся на нее.
      Она почувствовала, как ледяные пальцы сомкнулись у неё на шее, попыталась отбиться от них, но рука запуталась в простыне, и она оказалась абсолютно беспомощной. На Марджери вплотную надвинулись чье-то лицо с неестественно блестевшими глазами. Боль жгла горло, ей было трудно дышать. Легкие, казалось, вот-вот взорвутся. И она потеряла сознание.
      Ослабив хватку, Бродяга дал голове девушки опрокинуться на подушку. Его рука почни нежным жестом прошлась по рассыпавшимся веером волосам, но суета снаружи заставили его насторожиться. Послышался шум подъехавшей машины, и он развернулся в сторону оставшегося открытым окна. Осторожно высунув голову, он огляделся, увидев с шестнадцатиметровой высоты на тротуаре с дюжину полицейских, большинство в форме, стоявших, задрав голову. Один из них направил луч мощного фонарика на окно, другой показывал на него пальцем, третий кричал:
      - Не дури! У тебя нет выхода!
      Бродяга откликнулся - ясным, четким голосом, далеко разнесшимся окрест.
      - Если сейчас же не уберетесь отсюда и не дадите мне скрыться, я её убью! Да, да, придушу! Непременно!
      Один из стоявших внизу мужчин в ужасе воскликнул:
      - Там наверху женщина!
      - Я прикончу ее! - завизжал Бродяга.
      Втянув голову в помещение, он резким движением захлопнул окно. Затем подскочил к выключателю. Комната озарилась светом. Девушка раскинулась на подушках, разметав густые черные волосы по белым простыням и обнажив руки и плечи. Бродяга открыл дверь, выходившую в крохотную прихожую, откуда высунулся в коридор. Внизу слышались глухие удары. Полиция, должно быть, высаживала входную дверь. Мужчина, ловким и стремительным движением развернулся. Вбежав в спальню, он, подхватив кресло, шумно подкатил его к выходу, ударив о створку. Затем, развернув высокую спинку, он заблокировал ею дверь в коридор, с трудом в этой темноте закрыв за собой вторую дверь в комнату девушки. Вот теперь он был отлично забаррикадирован, лучше, чем он даже мог бы на это надеяться.
      Он тяжело дышал, когда подходил к кровати, чтобы начать рвать простыни на узкие полосы, пеленая ими девушку.
      Теперь звуки с улицы доходили до него приглушенно. Он приплюснул лицо к окну, чтобы посмотреть, что там происходит. Прибыло ещё несколько машин. Потом луч более мощного прожектора прорезал темноту ночи. Бродяга инстинктивно вжался в стену. Но - насколько он видел - никто не пытался лезть по стене наверх, к окну.. Он повернулся к своей жертве.
      Та размеренно дышала. Чуть прищурив глаза, он наблюдал за ней.
      Он выглядел как мужчина лет тридцати, не очень крупный и не такой уж сильный, с уже начавшими редеть чрезмерно тонкими светлыми волосами, с коротким заостренным носом и губами щелочкой. Далеко не урод. Скорее ничем не примечательный, ничтожный человечек. Вроде мелкого счетовода. С той лишь разницей, что его одежда была отличного покроя. Руки казались несоразмерно его телу большими, а длинные пальцы вызывали впечатление затаившейся в них силы.
      Он бегло осмотрелся.
      В углу стояла небольшая газовая плита; на ней за занавеской скрывались несколько полок. Рядом - стол и шкафчик для хранения съестных продуктов. Весь этот угол - кухня легко задергивался шторой, оставляя изолированной спальню-салон. Чувствовалось, что в комнате недавно сделали ремонт. Цветастый ковер выглядел как новый. На комоде бугрилась ваза с шестью розовыми гвоздиками, что говорило о стремлении хозяйки помещения привнести в него какой-то "свой" уют. К одной из стен был прислонен хлипкий шкаф.
      Мужчина стронул его с места, поднатужившись, придвинул к двери. Отныне единственный способ попасть в комнату - окно, и Бродяга вздохнул с облегчением. Он подошел к кровати и вновь ласково погладил волосы лежавшей без создания девушки.
      Внезапно раздался громовой голос, словно рыкнули прямо тут, в комнате, и мужчина отпрянул к окну.
      - Эй вы! Наверху! Если вы спуститесь по-хорошему мы не причиним вам зла!
      Он провел рукой по вспотевшему лбу, лизнул языком по разом сделавшимися сухими губам. Даже прижавшись вплотную к окну, он не мог теперь видеть то, что происходило на улице. Тогда он приоткрыл его. Внизу в тупике уже стояло пять машин, а рядом стоял человек с мегафоном. Снова зычный голос ясно и отчетливо прозвучал в комнате.
      - Мы не причиним вам вреда! Спускайтесь и сдавайтесь!
      Бродяга нагнулся, приблизив рот к отверстию в окне.
      - Если не оставите меня в покое, я убью её.
      - Не валяй дурака! Что это тебе даст!
      - Повторяю! Убью её, слышите! - истошно, не своим голосом заорал Бродяга и, с треском захлопнув окно, обернулся.
      Марджори Хейлинг лежала с широко открытыми глазами. Она все слышала.
      Было уже полпятого утра.
      В нескольких километрах от этого места, по другую сторону Лондона, в подвале своего домика перед стеной угрюмо возвышался Риккер. Несмотря на царивший здесь ледяной холод, с него градом катил пот. Все его лицо, волосы, руки и одежда были испачканы пылью. Рядом валялись инструменты стамеска, рычаг, дрель. Вокруг горкой возвышался строительный мусор и вывернутые из стенки кирпичи. От поднявшейся в воздух пыли было трудно дышать. Он, не переставая, кашлял.
      В сердцах бросив на пол молоток и вытерев в последний раз взмокший пот, он пошел к лестнице, ведущей из подвала наверх. Проходя мимо двери в основное подвальное помещение, куда он запрятал молодую женщину, Риккер чуть приоткрыл её.
      Она сидела на месте, не шелохнувшись, под ослепительным конусов падавшего на неё электрического света. Трудно было сказать, спала ли она, была ли ещё жива или уже отдала Богу душу.
      И все же жизнь ещё теплилась в ней, хотя мало-помалу сознание оставляло её.
      Риккер поднялся наверх. его жена, пристроившись в кресле, спала с открытым ртом. Она, присвистывая, храпела, и он понял, что не притворялась. Он хотел было её разбудить, но передумал. Оставив её в кресле, пошел сбрызнул лицо холодной водой. Вытеревшись, опять подошел к жене. Шум, поднятый всеми этими его действиями, ничуть её не побеспокоил. Тогда он открыл шкаф, достал оттуда бутылку виски и налил изрядную порцию в бокал с толстыми стенками, долив туда воды из-под крана. Затем осушил его затяжными глотками.
      Сквозняком захлопнуло дверь. Жена вздохнула, проморгалась и проснулась окончательно. Она встала с кресла, прищелкнула языком и украдкой осмотрелась. Ее глаза как-то странно поблескивали.
      - Ты её уже заделал? - внезапно полюбопытствовала она. - Все кончено?
      - Можно подумать, что ты к пользе в этом деле! - осклабился Риккер. Прошел уже час, как я попросил тебя принести мне выпить!
      - Я мигом налью тебе! Сейчас, только бокал достану.
      - Вовремя спохватилась, мерзавка. Эй, уже того... выпил.
      Она, открыв рот, пристально всматривалась в него.
      - Ты... ты сделал это?
      - Нет.
      - Я... я считала... Господи, да ведь уже четыре часа с половиной! Ты же обещал, что к трем со всем покончишь. Ты сказал...
      - Ну и что, а я вот не закончил.
      - Почему?
      - Похоже, эта стена из бетона, и я никак не могу выдолбить в ней достаточно большую дыру. Да к тому же, не могу я там слишком сильно шуметь, верно ведь?
      - И... сколько тебе ещё понадобиться времени, как ты считаешь?
      - Откуда мне знать? Все, что я могу сказать, так это то, что я провел там всю ночь и совсем выдохся.
      - А я... я могу тебе чем-то помочь?
      - А что, это мысль! Посмотрим! Ты можешь тут ещё дрыхнуть, пока я там вкалываю, вот! А ты что думала? Конечно, ты можешь мне пособить. Там сейчас полно кирпичей, уже расшатанных, - осталось их только повытаскивать из стены.
      Она живо встала. Риккер ещё вымахал изрядную порцию виски, словно пил простую воду. Вид у него и в самом деле был измученный, а налипшая на лицо пыль создавала впечатление нелепой, натянутой на него беловатой маски.
      - В любом случае самое время поторапливаться, - проворчал он. - Надо успеть ещё засунуть её в стену, заделать отверстие и...
      - А что будет, если ты не успеешь... закончить это дело сегодня?
      - Не видишь что ли, думаю как раз над этим.
      Внезапно он на что-то решился, покачал головой, и медленно, стараясь не шуметь, стал вновь спускаться вниз. Больше всего его бесил этот нескончаемый шум. Подняв с пола стамеску, Риккер продолжил ковырять стену. И тут ем показалось, что дело пошло более споро. Жена подхватила отвертку и стала довольно легко выколупывать кирпичи. Она работала не менее быстро, чем он.
      - Эй, кажется, самое тяжелое уже позади, - заметила она.
      - Может и так.
      Риккер несильными, рваными мелкими ударами, боясь разбудить соседей, принялся пробивать бетонную прокладку. Дыра мало-помалу расширялась, горка битых кирпичей рядом с ним на полу подвала росла. Жена охнула, закашлялась и, положив инструмент, принялась тереть глаза.
      - Мне кажется, что этого должно бы, наверное, хватить, ад? Или ты предпочитаешь отверстие побольше?
      - Думаю, и так сойдет. И вообще мне уже все это до чертиков надоело.
      Пойду-ка замешаю штукатурку. У меня ещё осталось вполне достаточно с прошлого раза. А ты тут приберись пока и не жалей воды. Так и воротит от этой пыли.
      Он перешел в основное помещение подвала. его жертва с усилием вскинула голову и потухшим взглядом окинула его. Стараясь не смотреть в её сторону, Риккер подобрал в углу ящик с цементом и большой таз, наполнив его песком. Спустилась жена со шваброй в одной руке и с ведром воды в другой.
      - Эй, пошевеливайся, - бросил он. - А то я начинаю что-то дрейфить.
      В четыре тридцать Тони Мелкрино встал со стула и смачно потянулся. Лолло, свернувшись калачиком в соседнем кресле, спала, положив ноги на стул ип укрыв плечи длинным плащом мужа. Как всегда, выглядела она просто очаровательно.
      Тони подал знак и несколько парней последовали за ним на танцевальную площадку. Музыка смолкла уже пару часов назад, и вся его гвардия сидела на полу - кто спал, кто играл в карты.
      Мелкрино не выглядел на свои двадцать два года. Невысокого роста, худощавый и подтянутый, он вполне мог бы сойти за восемнадцати девятнадцатилетнего юношу. Миновав транспарант, по-прежнему иронически призывавший "Молодежь, - за Крестовый поход во имя Христа", он вышел из большого зала. Два охранника бдели у входа в склад.