Дом сбывшихся грез

Но миг слабости быстро прошел. К счастью. Потому что это была бы пиррова победа, которая скорее всего обернулась бы против Джейн. Поэтому она отбросила все посторонние мысли, положила ладони Мартина себе на грудь и закрыла глаза…

Вскоре она уже забыла решительно обо всем, даже о своей телесной оболочке. Единственное, что теперь ее занимало, была двигающаяся внутри нее жаркая мужская плоть, отдающаяся в Джейн электризующими ритмическими разрядами. Улетучились даже недавняя нежность, все эмоциональные порывы, уступив место юному и эгоистическому стремлению к собственному удовлетворению. Сейчас Джейн желала только одного: забыть на время о Мартине и не вспоминать о нем даже тогда, когда он достигнет своего пика.

Это произошло неожиданно быстро. И его освобождение вызвало в Джейн такую резкую ответную реакцию, что на глазах ее выступили слезы радости. После мгновений экстаза она бессильно упала на подушки, задыхаясь, ничего не видя и не слыша.

И вот спустя несколько минут она лежала опустошенная рядом с мужчиной, доставившим ей такую радость и сейчас спящим сном невинного ребенка.

– О, Мартин, – нежно выдохнула она, ее руки снова принялись ласкать его, на этот раз только с нежностью и любовью. Ей хотелось обнимать Мартина, быть ближе к нему, распластаться на его теле. Внезапно она почувствовала себя очень уязвимой и одинокой.

Если бы он только влюбился в нее. Если бы предложил ей руку и сердце. Если бы…

Джейн застонала от отчаяния и перевернулась на бок, как будто старалась отдалиться от Мартина, а также от своих собственных дурацких романтических бредней. Еще немного, и ей бы захотелось рассказать ему всю правду о себе. Так он ей и поверит – ее патетическим попыткам разубедить его в том, в чем он уже был убежден! Слишком поздно для искренних признаний…

Убрав с лица рассыпавшиеся кудри, Джейн подняла с пола рубашку и надела ее на голое тело. После чего встала с постели и направилась к двери. Ей просто необходимо было принять ванну и что-то перекусить: Джейн отчаянно проголодалась, после завтрака у нее крошки во рту не было, а с тех пор прошло несколько часов. Сейчас должно быть около полудня.

В дверях спальни она бросила последний взгляд на Мартина и убедилась, что он еще не скоро проснется. Отлично, у нее будет время привести себя в чувство.

После ванны Джейн спустилась вниз, чтобы выпить чего-нибудь подкрепляющего. Она остановилась на стакане ледяного апельсинового сока и долго смаковала его, оглядывая свою новую, сверкающую чистотой кухню. И тут она увидела прислоненный к стене пластиковый пакет.

– О Боже! – вырвалось у Джейн, когда она поняла, что это тот самый, из торгового центра. А в пакете – детская книжка, которую она купила вместе с романом Мартина. Лихорадочным движением вытащив книжку, она недолго думая спрятала ее в пока еще пустом буфете. Сердце Джейн замерло на мгновение, когда она представила себе, что могло произойти: Мартин заходит в кухню первым и натыкается на пакет!

И тут она вспомнила о другой книге…

Замирая от ужаса, она поспешила в гостиную, где на софе все еще лежал раскрытым его роман. Тоже была бы история, если бы Мартин обнаружил собственную книгу! Он бы, пожалуй, вообразил, что она так увлечена им, что рыскает по всем книжным магазинам, скупая его романы.

Про себя Джейн еще могла фантазировать на тему о том, как их отношения счастливо продолжатся после окончания этой недели, хотя здравый смысл утверждал обратное: все пролетит – не заметишь, и на закате он укатит в своем серебристом седане, оставив ее одну с ребенком.

Но если этот невеселый, жесткий сценарий вызвал у Джейн немедленную тошноту, он все же был неизмеримо лучше иного. Вполне можно допустить, как в один прекрасный день Мартин вернется, заберет ребенка и укатит на закате, оставив ее. На этот раз действительно одну.

Вот почему книга Мартина последовала тем же маршрутом в буфет, а Джейн поднялась наверх, гадая, нет ли еще каких следов, на которые он мог бы случайно напороться. Первыми на ум пришли прописанные доктором таблетки. Они лежали на холодильнике, и принимать их следовало каждое утро. Джейн сомневалась, что адвокат сделает правильные выводы, даже если обратит на них внимание, но все же их следует убрать куда-нибудь подальше…

– О! – Это единственное восклицание вырвалось у нее при возвращении в ванную, ибо первое, что она там увидела, было обнаженное тело Мартина, бесстыдно распростертое в доверху наполненной водой ванне.

Мартин обернулся на ее вскрик, и у него перехватано дыхание. Боже, как она была хороша в своей рубашке, которая почти ничего не скрывала, едва доходя Джейн до бедер!

– Я залез в ванну, но, кажется, ты ее приготовила не для меня? – постарался спросить он как можно более деловито, хотя мысли его сейчас были заняты совсем другим. Черт, видимо, недели не хватит, чтобы удовлетворить ненасытную страсть, которую возбуждала в нем эта женщина. Впрочем, зачем ограничивать себя одной неделей – разве она не может стать его любовницей надолго? Если потребуется, он даже готов ей платить.

– Нет, не для тебя, – сухо ответила Джейн.

Мартина ее жесткий тон даже развеселил. Интересно, знает ли она, как распаляет его своим показным равнодушием? Вообще он стал понимать, что Джейн остается для него постоянным вызовом, будоражащим его мужское начало и заставляющим желать эту женщину еще и еще.

– Никто не мешает тебе присоединиться, – сказал он, надеясь, что смог скрыть подспудные намерения. Он уже принял правила игры, увидев, как Джейн любит контролировать ее ход, как важно для нее быть ведущим, а не ведомым в сексуальной жизни.

Поэтому неожиданное замешательство Джейн удивило Мартина. Почему столь невинное предложение ее смутило, хотя полчаса назад она такое вытворяла вместе с ним?

– Ты смущена?

От его вопроса смущение Джейн только возросло.

– Я… я никогда не принимала ванну с мужчиной, – произнесла она с такой восхитительной невинностью во взгляде и голосе, что Мартин едва не потерял голову. Да кто же она такая – женщина, становящаяся то ангелом, то дьяволом, и каждый раз изменяясь с такой легкостью и такой потрясающей искренностью? – А что, я обязательно должна? – спросила Джейн с вызовом.

– Вовсе нет. Но для такой женщины, как ты – э… с твоей образованностью странно отсутствие элементарного эротического опыта.

– Мне вода вообще не кажется чем-то эротическим, – жестко сообщила Джейн, наконец избавившись от смущения.

– Серьезно?

– Да. И еще я думаю, что эта старая ванна вряд ли вместит нас двоих.

– Если напрячь воображение, то можно легко себе представить, что нам и не потребуется пространство для двоих.

Ответом был долгий испытующий взгляд Джейн. Мартин невольно задержал дыхание, стараясь не нарушить паузу. Он не ведал, какие мысли крутятся сейчас у нее в голове, он вообще ни в чем не был уверен. Единственное, что он знал определенно: никогда еще он не встречал такой загадочной женщины. Она цепко держала его в руках – все то время, пока они были знакомы. И все это время он чувствовал себя неуверенным – как мужчина и как любовник. Никогда раньше с ним не случалось ничего подобного, это интриговало и сводило с ума. До сих пор Мартину все доставалось легко – особенно женщины. А теперь вот это существо… изматывающее, противоречивое… доводящее до неистового волнения. На пределе нервного срыва.

– Если хочешь, я потру тебе спину, – неожиданно нарушила тишину Джейн. – Но ванну я предпочла бы принять одна.

Сев и устроившись поудобнее, Мартин протянул ей мыло.

– Прошу вас…

Когда Джейн приняла из его рук мыло и опустилась коленями на коврик рядом с ванной, она ощутила, что все внутри нее сжалось. Стараясь не смотреть на отдельные части мужского тела, она сосредоточилась на относительно безопасной спине Мартина. В первый момент, когда она увидела его лежащим в ванне, Джейн хотела немедленно уйти, ненавидя себя за бесстыдный румянец, покрывший ее щеки. И за возникшее желание, вызванное его предложением присоединиться.

Только сообразив, что ее замешательство явно озадачило Мартина, Джейн задержалась и приняла это явно компромиссное решение – вместо того, чтобы немедленно залезть в ванну. Если ему не удалось захватить ее врасплох, будет лучше взять все в свои руки. Как бы то ни было, намыливая ему спину, Джейн чувствовала себя намного увереннее, по крайней мере так ей легче было не потерять голову.

– Ты захватил с собой что-нибудь из одежды? – спросила она перед тем, как прикоснуться к его широкой мускулистой спине.

– Нет, – ответил он. – Я уже говорил тебе, что не планировал ничего подобного. Это просто произошло, и все.

– М-м… Тогда нам нужно будет пройтись по магазинам. Ты не можешь носить одно и то же всю неделю. Я хочу тебя приодеть.

– Чистый разврат.

– И еще ты поможешь мне по дому.

– Что именно?

– Все, что я наметила на неделю. Прежде всего я решила взяться за ограду, а затем – содрать кое-где старые обои.

– В этом я буду тебе хорошим помощником, – промурлыкал Мартин. – Обожаю сдирать старье. Могу вообразить, что и ты девушка не промах в таких делах.

– Очень смешно. Кроме того, нужно повесить новые занавески на окнах.

– Насчет занавесок… Не могу сказать, что в них я особенно силен.

– А в чем ты особенно силен? Я имею в виду работу по дому, а не твои адвокатские или литературные способности.

Его взгляд через плечо был откровенен до непристойности:

– Ты же не дала мне и шанса показать, в чем. У тебя, кажется, есть маленькая склонность – всегда быть наверху.

Сердце Джейн заиграло было танго в груди, но, к счастью, голос ее прозвучал ровно и восхитительно-сухо:

– Одни обещания… Подай мне губку.

Получив ее, Джейн с силой хлопнула губкой по его спине и несколькими энергичными движениями стерла пышный слой мыльной пены.

– Все! – закончила она процедуру, забросив губку в ванну.

– Как я разочарован. Я-то хотел, чтобы ты меня вымыла всего.

– Как же! – сострила гримаску Джейн. – Я ведь не гейша, ты же знаешь!

Он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза, не скрывая бесовского желания.

– Позорно забыл. А ты сможешь стать гейшей для меня, если я попрошу – безгранично нежно?

– Я… я…

– Поцелуй меня, – прошептал он, обняв ее правой рукой и притянув к себе.

Она не поцеловала. Но дала поцеловать себя.

– Прикоснись ко мне, – был его следующий приказ.

Она не выполнила и этого. Но позволила взять свою руку в крепкую ладонь Мартина. Ведомая им, Джейн опустила руку в теплую воду и коснулась напрягшейся мужской плоти.

Ее дыхание стало таким же учащенным, как и его, а сила воли навсегда покинула Джейн. Она продолжала стоять на коленях рядом с ванной и безмолвно ожидала следующего шага Мартина, а он в это время поймал свисающий край ее рубашки и медленно потянул его на себя, с пересохшими от волнения губами наблюдая за тем, как материя натягивается и пузырится на груди Джейн и ее проступающие сквозь легкую ткань соски рвутся наружу. Словно посчитав это недостаточным, Мартин взял кусок мыла и начал намыливать ее груди прямо по рубашке.

– О Боже, – простонала Джейн.

– Полезай же в ванну, – предложил Мартин.

– Я… я не могу. Ты слишком большой.

– Да, и в данный момент становлюсь еще больше.

Джейн вынуждена была улыбнуться и получила улыбку в ответ.

Они поглядели друг другу в глаза, и Джейн немедленно ощутила, как ее сердце заливает водопад самых теплых чувств. Она нагнулась над ванной и сладко поцеловала его в губы.

– Ну, мы же не можем так, верно? – промурлыкала она.

Он взял лицо Джейн в ладони и тоже поцеловал ее, хотя и не так сладко.

– Ну так залезай же в эту чертову ванну!

Что Джейн и сделала.

Когда Мартин вышел из примерочной в новых белых брюках и новой рубашке, он весь сверкал и благоухал.

– Ну как? – спросил он Джейн.

– Выглядишь отпадно, – ответила она, улыбнувшись самой себе: жаргонное словечко Джуди, уместное в их беседах о сексе и мужиках, сорвалось с ее губ совершенно непроизвольно.

Мартина оно, похоже, тоже озадачило, но он постарался казаться польщенным.

– Как ты сказала – отпадно? А что это значит?

– Позже объясню, – интригующе пообещала Джейн. – Добавь это к тому, что мы уже отложили.

Они уже выбрали пару голубых брюк и майку того же цвета, а также летний костюм цвета хаки, плавки, кое-что из нижнего белья и в довершение ко всему белое махровое полотенце.

– У тебя деньги есть? – спросила Джейн.

– Я никогда не расстаюсь с кредитной карточкой Америкен Экспресс.

– Как настоящий бой-скаут – всегда готов, так?

– Был – пока не встретил тебя. Затем полностью потерял голову, и вместо нее стала тыква.

– О, бедненький, – поддразнила его Джейн, получая удовольствие от его слов. – Но что же у нас за тыква такая замечательная выросла! – Взяв Мартина под руку, она поцеловала его в щеку. – А теперь пойдем и…

Болтовня Джейн оборвалась на полуслове, потому что, обернувшись, она увидела лицо, ей хорошо знакомое. Сейчас оно было белее мела.

– Боже мой, София, – пробормотала она.

– Что такое? – воскликнул Мартин.

Джейн решила не падать духом и, выдавив улыбку на одеревеневших губах, помахала рукой оцепеневшей сестре.

– Привет, София. Мартин, повернитесь же и познакомьтесь с моей сестрой Софией. София, это Мартин Бенфорд, мой самый важный клиент. Этому очаровательному мужчине нужно было купить кое-что из повседневной одежды. И, как всегда в таких случаях, потребовался компетентный женский совет, не так ли, Мартин? И никого под боком не оказалось, кроме меня, правда?

– Да… то есть, нет… верно, – с трудом выдавил из себя Мартин, ничего не понимая, но стараясь по мере возможностей подыграть Джейн.

София уставилась на Мартина так, как будто перед ней возник сам Грегори Пек во плоти. Джейн чуть не застонала, оказавшись в таком ужасном положении, и только глазами пыталась показать Мартину, чтобы он ни в коем случае не выдавал их отношений.

– Но что ты здесь делаешь, София? – поспешила она продолжить беседу. – Неужели покупаешь что-нибудь так далеко от дома?

– Нику нужны кое-какие вещи для круиза, а здесь выбор намного лучше, чем у нас. Он где-то тут бродит, – выговорила София, махнув рукой в сторону стенда с мужскими рубашками.

– Я, пожалуй, вернусь примерю еще кое-что, Джейн, – внезапно подал голос осмелевший Мартин. – Было очень приятно познакомиться, София.

– Мне также, – произнесла София, провожая его широко раскрытыми глазами.

Когда София перевела взгляд на Джейн, между сестрами повисла напряженная тишина. Джейн тяжело вздохнула, решив покончить с этим раз и навсегда, – через пару месяцев все откроется, а потому глупо продолжать ломать комедию. София рано или поздно узнает про ребенка и тогда, быть может, все поймет и про Мартина.

– Да-да, – начала Джейн обреченно, – у нас связь.

Реакция Софии буквально выбила у нее из-под ног почву.

– Но это же замечательно! О, Джейн, он восхитителен. Я так счастлива за тебя!

– Ради всего святого, София, – отрезала Джейн. – Это всего лишь интрижка, не более. Он преуспевающий адвокат, забрался в наши края провести здесь свободное время. Пройдут праздники, и он снова уберется в свой Сидней, и я его никогда больше не увижу. Это просто секс, София, и только.

– Для него это, возможно, только секс, дорогая, но для тебя – нет. Посмотри на себя в зеркало, когда вернешься домой, Джейн Эйкерс. Да ты вся сияешь! Даже не пытайся убедить меня, что не влюблена в этого мужчину.

– Я действительно не влюблена, – солгала Джейн.

– Ни секунды не поверю.

– Во что ты не поверишь, дорогая? – раздался над ухом Джейн голос Ника.

Она бросила на Софию красноречивый взгляд, приказав той набрать в рот воды. Но затем на память пришел их последний разговор с Ником, его признание в том, что они с Софией делятся почти всеми секретами, и Джейн решила рассказать ему обо всем сама. Уж если суждено ему узнать, пусть узнает из ее уст правду, а не романтичную версию, сочиненную ее сестрой.

– Она не хочет поверить, что ее маленькая сестричка могла бы переспать с мужчиной, которого ни чуточки не любит, – сказала она без обиняков. – Думаю, Ник, ты должен объяснить жене, что секс и любовь далеко не всегда идут рука об руку.

– Может, у кого-то и так, – заспорила София, – но мы, сестры Эванс, из другого теста.

– За что я вам бесконечно благодарен, – проворковал Ник, бросив на жену страстный взгляд. – Что касается тебя, Джейн, то не пытайся втереть нам очки. Мы твоя семья и прекрасно знаем, что ты за человек. Ты была бы последней дешевкой, если бы спала с кем попало. А теперь скажи, кто же тот счастливчик, перед кем дрогнуло, наконец, твое стальное сердце?

– Вот он, выходит из примерочной, – прошептала София. – Тот мужчина в черном.

Ник поглядел туда, куда она указывала, затем повернулся к Джейн, и легкое облачко сомнения промелькнуло на его лице.

– Я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы на нем было белое, а не черное.

– Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы на нем вообще ничего не было, – пробормотала Джейн.

Оба уставились на нее, широко раскрыв рты. Джейн приняла строгий вид.

– Наконец-то до вас дошло. Отлично. А теперь отправляйтесь в круиз, желаю вам фантастических праздников. И не делайте ничего, что я бы не делала на вашем месте. Таким образом у нас у всех появилась отсрочка, – добавила она сухо.

Она проводила их взглядом и поспешила к Мартину, который как раз расплачивался за купленные вещи. Вспоминая изумленные лица сестры и Ника, Джейн даже немного успокоилась: теперь по крайней мере их представления о ней не будут столь упрощенно-наивными. Мартин взял ее под руку и начал пробиваться сквозь толпу к ближайшему выходу со странной настойчивостью.

– Мы что – куда-то спешим? – поинтересовалась Джейн.

– В некотором роде. Мне кажется нам давно следовало поговорить.

– О чем же?

– О многом.

– Например?

– О миссис Джейн Эйкерс.

Джейн всю скрутило.

– А что с ней?

– Именно это я и хочу знать.

– До чего же скучная тема. Я бы предпочла поговорить о мистере Мартине Бенфорде.

– В таком случае у нас есть прекрасный повод обменяться информацией. Давай условимся: двадцать вопросов твоих – двадцать моих.

– А что, если ты задашь вопрос, на который я не захочу отвечать?

– Тогда ты пропустишь его. Но всего можно будет пропустить не более пяти вопросов. Идет?

– Я могу солгать.

– Но и я тоже.

– В чем тогда смысл?

Мартин улыбнулся.

– Я пойму, когда ты солжешь.

Джейн опешила.

– Это каким же образом?

– Потому что я долго учился распознавать ложь. Это моя работа.

– Мне кажется, это нечестно. Лучше давай поклянемся говорить друг другу правду или пропускать вопрос.

– По рукам. Кстати, нет ли у тебя с собой Библии?

– Очень смешно.

– Я не сказал ничего смешного.

– Тогда поехали домой, в библиотеке наверняка есть. По-моему, я видела ее, когда вытирала пыль.

– Отлично. Когда вернемся, поклянемся на ней и начнем задавать вопросы.

– А если сперва перекусить? Я голодна.

Его быстрый взгляд заставил сердце Джейн забиться с новой силой.

– Я тоже. Давай-ка подумаем… Хорошо, тогда мы полакомимся друг другом, а уже затем приступим к вопросам.

– Но я… я не имела в виду…

– Закрой рот, женщина. Муха влетит.

14

– Ты удовлетворен? – спросила Джейн с вызовом. – Или предпочитаешь, чтобы я села за письменный стол, а ты направишь мне лампу в лицо? Так, кажется, вели допрос эсесовцы. Конечно, они не предлагали своим жертвам клясться на Библии, зато всегда держали наготове особые щипцы для пальчиков.

Мартин ничего не ответил. Они сидели друг против друга, но Мартин разместился на старинном огромном кресле и сейчас смотрел на Джейн сверху вниз. Он вообще выглядел намного более расслабленным, нежели она, возможно, потому, что был одет в новый роскошный купальный халат, а Джейн, перед тем как подняться наверх, не нашла ничего лучшего, как опять облачиться в старые джинсы и блузку.

Чем больше они занимались любовью, тем более зажатой она чувствовала себя после, и мысль об этом не давала ей покоя. В спальне власть попеременно переходила от одного к другому, оба знали это. И хотя всего час назад Джейн с удовольствием подчинялась любой прихоти Мартина, сейчас ее била нервная дрожь.

На этот раз он взял Джейн с собой в ад и обратно. Она умоляла поскорее избавить ее от сладостного мучения, но Мартин не спешил, растягивал любовную пытку. Собрав всю свою мужскую силу, он повелевал изнемогавшей в его объятиях женщиной, контролировал каждое ее движение и те редкие мгновения, когда наступало полное расслабление. Такое поведение и распаляло, и пугало Джейн, особенно когда она внезапно обнаружила, что словно парит в пространстве, без единой мысли в голове, готовая на любую прихоть любовника.

Никогда прежде Джейн не ощущала ничего подобного, и теперь мысль о бездарно потерянных годах вызывала приступ отчаяния. Боб заставлял ее делать все, что хотел, играя на ее страхе. Мартин почти достиг того же, используя страсть. Она бы не возражала полностью доверить свое тело мужчине, который бы действительно любил и оберегал ее. Но в случае с Мартином не было ни того, ни другого. Джейн боялась, что он может подвигнуть ее на все более и более непристойные забавы – и как раз тогда, когда ее мысли будут полностью заняты совсем другим.

Подобная перспектива заставила ее содрогнуться.

– С тобой все в порядке, Джейн?

Теплое участие, промелькнувшее в его голосе, принесло временное облегчение. Мартин не любил, но все же заботился о ней, хотя и на свой манер. Иначе зачем ему сидеть сейчас напротив и задавать вопросы о ней самой?

Или это всего лишь проявление банального любопытства, привычка не оставлять вопросы без ответов? Его Стивен Мак-Кой, вцепившись в очередную загадку, не отставал от нее, как собака от любимой косточки. Вероятно, и его создатель той же породы.

– Почему ты не отвечаешь мне, – внезапно взорвался Мартин, – а только улыбаешься загадочно, как Мона Лиза? Боже, ты иногда сводишь меня с ума!

Удивленная неожиданным выпадом, Джейн тем не менее совсем не собиралась оправдываться. Она дала себе зарок: никогда больше не реагировать на мужской рык, дрожа, как серая мышка.

– Извини, – произнесла она безо всякого выражения. – Я задумалась о своем.

– Великолепно! Рад видеть, как ты увлеченно это делаешь. А мне-то казалось, тебе интересно хоть немного узнать о мужчине, с которым спишь. Или ты предпочитаешь держать своих любовников на безопасном расстоянии и вышвыривать их вон, как только они переступят твою незримую черту?

– Это и есть вопрос номер один, Мартин? – перебила его Джейн ледяным тоном.

– Нет уж, черта с два!

– Отлично, значит, я могу не отвечать.

– Сука!

– Еще один раз услышу в свой адрес нечто подобное, – произнесла Джейн, стиснув зубы, – и ты, милый мой, вылетишь отсюда, независимо от того, истекла неделя или нет.

Несколько мгновений они молча мерили друг друга взглядами. Мартин первым пошел на примирение:

– Ты права. Прости, пожалуйста. Это было несправедливо и совсем не по-джентльменски с моей стороны.

Не по-джентльменски? Она не ослышалась? Джейн не помнила, чтобы это слово хоть раз произнес современный мужчина. Что доказывало очевидную современность Мартина, причем во многих отношениях. К нему удачно подошло бы прозвище «накрахмаленный воротничок». Если бы Джейн не прочитала ранее его роман и не заглянула в темную кладовую его души, видимо противоречия его личности, вероятно, свели бы ее с ума.

– Думаю, нам следует поскорее начать, – произнесла она сухо. – Кто первый?

– Полагаю, ты.

– Почему я? Только из-за того, что ты обожаешь оставлять за собой последнее слово?

– Да, поэтому. Это был вопрос номер один, не так ли? – В его голосе звучал неприкрытый сарказм.

Это слишком, решила Джейн, даже если принять во внимание недавние извинения.

Их глаза сцепились в схватке – пламенеющие черные против сверкающих зеленых.

Наконец Мартин не выдержал и улыбнулся, как бы извиняясь еще раз. Джейн позволила себе ответную примирительную улыбку.

– Ты любишь жизнь, полную опасностей, Мартин, – произнесла она загадочно.

Он ничего не ответил, продолжая разглядывать ее, словно мысленно пытался прочесть ответы на мучившие его вопросы. Решив для себя, что он и наполовину не столь загадочен для нее, как она для него, Джейн улыбнулась уже шире и обворожительнее. Прочитанный роман рассказал многое об авторе. Однако у нее на уме вертелось еще несколько вопросов, на которые пока не нашлось ответов.

– Вопрос первый, – начала она, поняв, что снова надо брать инициативу в свои руки. – Каковы твои отношения с родителями и родственниками?

На этот раз она его точно удивила, сомнений не было. Он откинулся головой на спинку кресла и какое-то время собирался с мыслями.

– Я уважительно и с благодарностью отношусь к отцу, люблю и почитаю мать, а больше у меня живых родственников нет. Мой старший брат умер в возрасте шести лет, а в нашей семье существует традиция – старший сын обязательно становится адвокатом. Вот почему я выбрал эту профессию…

– Твой ответ неполон, Мартин. Я спросила тебя об отношениях, а это улица с двусторонним движением. Как они к тебе относятся?

Он вздрогнул.

– Мой отец должен мной гордиться, а мать, полагаю, ей есть о чем беспокоиться касательно меня.

– А что именно должно ее беспокоить?

– Это уже второй вопрос.

– Согласна. Пусть будет вторым. Ответь, пожалуйста.

– Пас.

Разочарование Джейн было слишком резким и искренним, чтобы его можно было скрыть. Она действительно желала знать как можно больше об отношениях Мартина с матерью. Джейн казалось, что это очень важно. Почему он любил и почитал ее? За что? Нужно было приготовить Мартину какую-то ловушку и спровоцировать его на ответ. Как именно это устроить, Джейн пока не знала, но со временем что-нибудь придумает.

– Твоя очередь, – улыбнулась она самой сладкой из своих улыбок.

Но улыбки и след простыл, когда Джейн услышала вопрос Мартина:

– Ты изменяла мужу?

Джейн потребовались все силы, чтобы не выдать волнения. Значит, вот как все будет разворачиваться – он явно решил выведать у нее все самое сокровенное. Что предпринять? Спасовать или выложить правду?

Желание разрушить кое-какие из его ложных представлений о ее моральных принципах было велико, и, поскольку в самом начале их отношений Джейн уже отвергла липкую клевету Сэма, почему бы сейчас не открыть истину? Однако следовало быть настороже. Если отрицать все, во что он уже успел поверить, Мартин непременно задумается о причинах, по которым она пошла на сближение с ним. А также о том, почему нормальная женщина, склонная к приключениям, так уверена, что не забеременеет… даже не предохраняясь…

– Нет, – просто ответила она. – Не изменяла.

Джейн постаралась разгадать выражение лица Мартина, но оно оставалось непроницаемым.

– Ты вышла замуж девственницей?

Глупый вопрос. Он давал ей возможность блестяще выкрутиться.

– Нет, конечно. – Ответив, она заметила, как лицо Мартина дрогнуло.

Его реакция возмутила Джейн.

– Итак, по два вопроса с каждой стороны. А теперь вопрос номер три. После того, как истечет неделя, вернешься ли ты к Линде?

– Боже мой, конечно нет. Как я смогу вернуться к ее ханжески-стерильному сексу после тебя?

Теперь дрогнуло лицо Джейн.

– А ты… ты вернешься к Майклу? – перешел в контратаку Мартин. – Не сомневаюсь, он заведется как тысяча чертей, когда ты посвятишь его в то, чем мы тут с тобой занимались.

Щеки Джейн вновь покрылись предательским румянцем.

– Сомневаюсь, что буду пересказывать какие бы то ни было интимные подробности Майклу или кому-нибудь еще. По крайней мере в обозримом будущем.

– Хотелось бы верить, – пробормотал Мартин.

Ее подбородок опять вызывающе вздернулся.

– Я думала, ты всегда сумеешь различить ложь.

– Да, сумею. Поэтому мне и кажется, что тут что-то не так. В твоих словах.

– Но я сказала сущую правду!

– И в изреченной правде может гнездиться ложь. Ты лжешь мне, Джейн, я это чувствую.

Джейн вскочила.

– Так зачем же тогда продолжать этот фарс?

– О, садись, пожалуйста, ради Бога. Не выношу женских истерик.

– А я – мужского лицемерия. Ты сказал, что желаешь услышать правду, но на самом деле не хочешь этого. Ты не способен совладать с правдой, Мартин, только если она не раскрашена в черное и белое. Ни с единым словом правды!

Теперь и он встал, схватив ее за плечи.

– О чем ты?

– Это следующий из твоих двадцати вопросов?

– Джейн, предупреждаю тебя…

– Не надо, Мартин. Не надо меня предупреждать… и запугивать. И дурачить меня тоже не надо. Я не собираюсь этого выносить, слышишь? Как не собираюсь больше выносить твоих пощечин, перекрестных допросов, всех твоих инквизиторских штучек. До сих пор не понимаю, почему я вообще согласилась в них участвовать. Моя жизнь – это моя жизнь, и прошлое, и настоящее, и будущее. Ты просил меня подарить тебе из нее одну неделю, и я согласилась. Просто потому, что это был единственный способ удержать тебя здесь, единственный способ заставить тебя подарить наслаждение мне . Но пройдет Новый год, Мартин, и ты покинешь этот дом и мою жизнь. Соmрrenez-vous? – вспомнила она напоследок когда-то заданный ей по-французски вопрос.

– Может быть, мне и не захочется оставаться здесь до конца недели? – спросил он агрессивно. – Ты подумала об этом?

– О нет, ты останешься на весь срок. Не сомневаюсь.

От его ярости не осталось и следа, теперь это была дрожь приговоренного к пытке.

– Кто ты на самом деле? Иногда мне кажется, что ты нереальна и чувства твои нереальны.