Я пойду одна

– Если встреча важна для клиента, я таким образом даю понять, что ценю чужое время. Если же я должен увидеться с человеком, которому что-то нужно от меня, то учитываю его волнение и ставлю собеседника в невыгодное положение. Пусть он приходит вовремя, но все равно чувствует себя опоздавшим.

– Да что может кому-то понадобиться от тебя? – спросила тогда Зан.

– Например, менеджер какой-нибудь будущей звезды, актера или певца хочет, чтобы я помог ему справиться с его клиентом. Такого рода вещи.

– Мисс Морланд, рады видеть вас снова! Мистер Карпентер ждет вас.

Метрдотель повел ее через зал к тому столику на двоих, который всегда заказывал Тед.

Тед встал, наклонился, поцеловал ее в щеку и задел плечом, когда они садились.

– Зан!.. – Его голос прозвучал хрипло. – Что, день был довольно трудным, да?

Александра решила ни слова не говорить бывшему мужу о том, что кто-то украл деньги с ее карт. Она знала, что стоит Теду об этом узнать, как он сразу захочет ей помочь, и не желала ничего такого, что заставило бы ее поддерживать отношения с ним, кроме, разумеется, вопросов, касавшихся Мэтью.

– Да, паршивый денек, – негромко ответила Зан.

Тед накрыл ладонью ее руку и сказал:

– Я не оставляю надежды на то, что однажды зазвонит телефон и ты услышишь хорошие новости.

– Я и сама заставляю себя в это верить, но потом сразу думаю, что Мэтью, наверное, уже забыл меня. Ему ведь было всего три года и три месяца, когда он исчез. Я потеряла целых два года его жизни… – Зан умолкла, потом осторожно добавила: – Я хочу сказать, мы потеряли.

Она заметила вспышку гнева в глазах Теда и не усомнилась в том, что знает, о чем он подумал. Та няня. Тед никогда не простит ей того, что она наняла какую-то беспечную девчонку, когда Зан понадобилось встретиться с заказчиком. Когда он заговорит об этом? После пары порций спиртного?

На столе уже стояла бутылка ее любимого красного вина. Тед кивнул, и официант начал разливать его.

Карпентер поднял свой бокал и предложил:

– За нашего малыша.

– Не надо, – прошептала Зан. – Тед, я просто не могу говорить о нем. Мы оба знаем, какие чувства терзают нас сегодня.

Он ничего не ответил и сделал большой глоток из бокала. Зан, всматриваясь в него, уже второй раз за этот день подумала, что Мэтью вырос бы очень похожим на отца, с такими же широко расставленными карими глазами и правильными чертами лица. Тед по любым меркам был интересным мужчиной. Потом Александра заставила себя признать, что точно так же, как ей самой не хочется говорить о Мэтью, Теду необходимо поделиться какими-то воспоминаниями о нем.

«Но почему именно здесь? – с горечью спросила она себя. – Я прекрасно могла бы приготовить ужин для нас и в моей квартире. Нет, не могла бы», – тут же поправилась Морланд.

Но они могли бы отправиться в какое-нибудь маленькое уютное местечко, где их не беспокоило бы ощущение, что другие посетители наблюдают за ними. Сколько человек в этом зале могли прочесть статьи в сегодняшних журналах?

Зан понимала, что должна позволить Теду поговорить о Мэтью.

– Я сегодня утром думала о том, что он с каждым днем становился все больше похожим на тебя, – пустила она пробный шар.

– Согласен. Я помню, как однажды, всего за несколько месяцев до того, как он пропал, мы с ним отправились пообедать вместе. Ему хотелось погулять, пойти пешком, и я взял его за руку и повел по Пятой авеню. Сын был таким чертовски хорошеньким, что люди смотрели на него и улыбались. Я тогда наткнулся на одного из своих старых клиентов, и тот пошутил: «Вам никогда не удалось бы отказаться от отцовства!»

– Не думаю, что тебе захотелось бы от него отказываться. – Зан попыталась улыбнуться.

Как будто поняв, каких усилий стоила ей эта попытка, Тед сменил тему:

– Как твой дизайнерский бизнес? Я где-то читал о том, что тебя пригласили отделывать тот новенький дом, который построил Кевин Уилсон.

Это была безопасная территория.

– Я искренне надеюсь, что так оно и будет.

Зан действительно верила, что Теду это интересно, ей было просто необходимо увести разговор в сторону от Мэтью. Поэтому она подробно рассказала бывшему мужу, какой проект оформления предложила Уилсону, и добавила, что у нее есть неплохой шанс получить этот заказ.

– Конечно, Бартли Лонг тоже претендует на эту работу. Судя по одному замечанию Кевина Уилсона, я предполагаю, что он снова говорил обо мне разные гадости.

– Зан, этот человек опасен. Я всегда это чувствовал. Как он ревновал тебя ко мне, когда у нас завязался роман! Да и теперь проблема не только в деловом соперничестве. Он не хочет выпускать тебя из вида, не желает, чтобы ты добилась самостоятельности, и, могу поспорить, до сих пор сходит по тебе с ума.

– Тед, он на двадцать лет старше меня! Лонг разводился, имел бесконечно много интрижек. У него отвратительный характер. Даже если он испытывает какие-то чувства ко мне, то скорее из-за того, что я отнюдь не была польщена его неожиданным вниманием. Я больше всего на свете сожалею о том, что позволила ему командовать мной, когда меня просто тянуло в Рим, вся душа рвалась к маме и папе…

Она сразу вспомнила все это. Прибытие в аэропорт Да Винчи. То, как искала лица родителей, проходя через сканнеры. Разочарование. Потом тревога. Зан получила багаж, растерянно ждала в терминале, потом позвонила по международной карте и услышала сообщение об аварии и о гибели родителей…

Морланд прекрасно помнила суету и шум римского аэропорта тем ранним утром. Она и теперь как будто видела себя со стороны, застывшей с телефонной трубкой возле уха, с раскрытым в беззвучном крике ртом…

– Потом я позвонила тебе, – сказала она Теду.

– Я рад, что ты это сделала. Когда я прилетел в Рим, ты была совершенно вне себя.

«Я была вне себя несколько месяцев, – подумала Зан. – Тед поддерживал меня, как какой-нибудь спасательный круг. Он отлично это умеет. Многие женщины были бы счастливы выйти за него замуж…»

– Ты женился на мне, чтобы заботиться, а я только тем тебя и вознаградила, что позволила неопытной няне потерять твоего сына. – Зан сама не могла поверить в то, что произнесла эти слова.

– Я прекрасно помню, что сказал в тот день, когда пропал Мэтью. Неужели ты так и не поняла, что я был просто бесконечно расстроен?

«Ходим кругами, и никто не знает, где и когда остановимся», – подумала Зан.

– Тед, неважно, что ты сказал, я все равно виню себя. Может, ни одно из тех детективных агентств, в которые я обращалась, и не добилось…

– Это была пустая трата денег, Зан. В ФБР завели дело, нью-йоркский полицейский департамент тоже этим занимается. А ты веришь любому шарлатану, который заявляет, что может отыскать Мэтью. Даже той сумасшедшей ведунье, которая заставила нас проехаться во Флориду, в долину Аллигаторов![2]

– Не думаю, что все то, что может хоть как-то помочь нам найти Мэтью, – пустая трата денег. Мне наплевать, если даже придется обзвонить все частные агентства, которые есть в телефонной книге. Может быть, я со временем найду того единственного детектива, который нападет на след Мэтью. Ты спрашивал меня насчет того заказа на оформление квартир. Если я его получу, передо мной откроются многие двери. Я заработаю кучу денег, и каждый цент, который мне не понадобится собственно на жизнь, потрачу на новые попытки найти Мэтью. Должен же был хоть кто-то что-то заметить. Я по-прежнему в это верю.

Зан ощущала, что дрожит, и только теперь поняла, что постепенно повышала голос. Рядом стоял метрдотель и пытался сделать вид, что не подслушивает.

– Вы готовы сделать заказ? – спросил он.

– Да, – поспешно ответил Тед и тут же прошептал: – Бога ради, Зан, постарайся сдерживаться! Зачем ты так упорно терзаешь себя?

В этот миг на его лице отразилось удивление, и Морланд оглянулась.

Через зал к ним спешил Джош. Бледный как бумага, он остановился возле их столика.

– Зан, я как раз уходил из офиса, когда туда явились несколько репортеров с камерами из «Тел-Олл уикли», они искали тебя. Я сказал, что не знаю, где ты. Тогда они мне сообщили, что некий парень, бывший в парке в день исчезновения Мэтью, только что решил увеличить несколько фотографий, которые сделал в день годовщины свадьбы своих родителей. Один репортер мне сказал, что тот парень вдруг заметил, что на заднем плане снимка при увеличении обнаружилась какая-то женщина, достающая ребенка из прогулочной коляски. Рядом еще одна спит на одеяле…

– Боже мой! – воскликнул Тед. – Что там можно было разобрать?

– Когда фотографии увеличили еще сильнее, прояснились другие детали заднего плана. Лица мальчика не видно, но на нем голубая клетчатая рубашка и шорты.

Зан и Тед уставились на Джоша.

У Александры так пересохли губы, что она с трудом смогла выговорить:

– Именно так был одет Мэтью. Тот человек отнес фотографии в полицию?

– Нет. Он их продал тем паршивцам из «Тел-Олл». Зан, это безумие, но они клянутся, что женщина, забирающая ребенка из коляски, – ты! Тут якобы невозможно ошибиться. Это ты!

Искушенные посетители «Времен года» повернули головы в поисках источника внезапного шума, когда Тед схватил Зан за плечи, рывком поднял на ноги и заорал:

– Черт тебя побери, сумасшедшая идиотка! Где мой сын? Что ты с ним сделала?!

10

Пенни Смит Хэммел, как и многие крупные женщины, всегда двигалась с природной грацией. В молодости, несмотря на вес, она была одной из самых популярных девушек в школе, потому что обладала приятными чертами лица, заразительным юмором и способностью заставить даже самого неуклюжего партнера по танцу почувствовать себя настоящим Фредом Астером[3].

Уже через неделю после окончания школы она вышла замуж за Берни Хэммела, который тут же устроился работать шофером-дальнобойщиком. Довольные тем, что им давала судьба, Берни и Пенни вырастили троих детей в Мидлтауне, тихом районе, который находился в часе с небольшим езды от Манхэттена и на целые века отстоял от него по образу жизни.

Теперь им было по пятьдесят девять лет, их дети и внуки рассыпались по стране от Чикаго до Калифорнии. Берни слишком часто бывал в отъезде, поэтому Пенни с удовольствием бралась за работу няни. Она обожала всех своих подопечных, дарила им ту любовь, которая могла бы достаться ее внукам, находись они поближе.

Но настоящее событие случилось в ее жизни четыре года назад, когда они с Берни и с десятью его друзьями-водителями выиграли в лотерею пять миллионов долларов. Эта группа оказалась одной из самых больших, разделивших выигрыш за всю историю лотереи. После уплаты налогов каждому из них досталось не так уж и много, около трехсот тысяч долларов, которые Берни и Пенни тут же вложили в образование своих внуков.

Частью этой волнующей истории стало еще и то, что Берни и Пенни получили приглашение посетить Манхэттен и познакомиться с Альвирой и Уилли Михан, а также побывать на встрече их группы поддержки победителей лотерей. Миханы создали ее, чтобы помогать людям не проматывать выигрыши, не пускать деньги на ветер, делая какие-нибудь безумные вложения или разыгрывая из себя Санта-Клауса перед невесть откуда взявшимися родственниками.

Пенни и Альвира моментально поняли, что они – родственные души, и с тех пор регулярно встречались.

Ребекка Шварц, лучшая подруга Пенни, с которой они не расставались со школы, была агентом по продаже и аренде недвижимости. Она постоянно сообщала приятельнице о тех домах, что продавались или покупались в ее районе. Двадцать второго марта они обедали в любимом ресторанчике, и Ребекка ошарашила Пенни сообщением о том, что дом в тупике рядом с ними наконец сдан в аренду. Новая жиличка переехала туда первого марта.

– Ее зовут Глория Эванс, – доверительно сказала она. – Ей около тридцати. Очень привлекательная. Натуральная блондинка. Знаешь, я ведь всегда могу отличить природную от крашеной. В прекрасной форме, не то что ты и я. Она хотела снять дом всего на три месяца, но я ей сказала, что Сай Оуэнс и говорить о таком не станет, не сдаст меньше чем на год. Эванс и глазом не моргнула, сказала, что готова заплатить за год вперед, потому что пишет книгу. Мол, просто необходимо, чтобы ей никто не мешал.

– Недурная сделка для Оуэнса, – заметила Пенни. – Он, надо полагать, сдает дом с обстановкой?

– Конечно. – Ребекка рассмеялась. – А что еще он стал бы делать со всем этим старьем? Сай вообще-то хочет продать дом таким, какой он есть, со всем барахлом внутри. Можно подумать, это Букингемский дворец!

Пенни, как это было в ее обычае при появлении каких-либо новых соседей, на следующий день поехала познакомиться с Глорией Эванс, прихватив с собой тарелку черничных плюшек, испеченных собственноручно. Когда она постучала в дверь, ей пришлось ждать несколько долгих минут, хотя хозяева были дома: под навесом стоял автомобиль.

Пенни хотела сразу войти, но Глория Эванс придержала дверь, и гостье сразу стало ясно, что эта женщина ничуть не рада вторжению.

Пенни тут же принялась извиняться:

– Ох, мисс Эванс, я знаю, что вы пишете книгу, и предварительно позвонила бы вам, если бы знала номер телефона. Я просто хотела приветствовать вас и угостить черничными плюшками. Их здесь все знают. Пожалуйста, не подумайте, что я из тех людей, которые станут докучать вам телефонными звонками или внезапными визитами…

– Это очень мило с вашей стороны. Но я сюда переехала ради полного уединения, – огрызнулась Эванс и с явной неохотой приняла из щедрой руки Пенни тарелку с черничными плюшками.

Не желая чувствовать себя оскорбленной, гостья продолжила:

– Насчет тарелки не беспокойтесь. Она рекламная. Еще я приклеила снизу на донышко свой номер телефона, просто на всякий случай, вдруг вам что-нибудь срочно понадобится.

– Вы очень добры, но во всем этом нет необходимости, – напряженно произнесла Эванс.

Ей пришлось открыть дверь чуть пошире, чтобы принять тарелку.

Пенни бросила взгляд внутрь, тут же заметила на полу игрушечный грузовик и воскликнула:

– Я и не знала, что у вас есть малыш! Я очень хорошая няня, имейте это в виду. У меня есть рекомендации от половины жителей нашего района.

– У меня нет ребенка! – рявкнула Эванс, проследила за взглядом Пенни, оглянулась, тоже увидела грузовик и пояснила: – Моя сестра помогала мне устроиться здесь. Это игрушка ее сына.

– Что ж, если она вас навестит и вы с ней захотите пойти куда-нибудь пообедать, то у вас есть мой телефон, – вежливо сказала Пенни.

Три последних слова она произнесла уже в дверь, захлопнувшуюся перед ее лицом. Мгновение-другое женщина неуверенно стояла на месте, потом, испытывая сильное желание снова нажать на кнопку звонка и вырвать у новой соседки тарелку с плюшками, повернулась и направилась к машине.

– Надеюсь, эта Глория Эванс не пишет книгу о хороших манерах, – пробормотала Пенни, совершенно раздавленная и униженная.

Она села в машину, развернулась и уехала прочь.

11

Альвира и Уилли услышали потрясающую новость о том, что Зан Морланд, возможно, сама причастна к исчезновению своего сына, в вечернем выпуске новостей, в одиннадцать часов. Они уже собирались ложиться спать, поужинав с отцом Эйденом. Потрясенная Альвира тут же позвонила Зан, а когда та не ответила, надиктовала сообщение на автоответчик.

Утром Альвира встретилась с отцом Эйденом в монастыре, соединяющемся с церковью Святого Франциска Ассизского. Вместе с Нейлом Хантом – так звали человека, работающего в храме, – они поспешили в офис, чтобы просмотреть записи камер наблюдения начиная с половины шестого вечера понедельника. В первые двадцать минут не обнаружилось ничего необычного. Разные люди просто входили в церковь и выходили из нее. Пока все ждали появления нужной им фигуры, Альвира, полная тревоги, рассказала отцу Эйдену о том, что средства массовой информации утверждают, будто Зан могла быть вовлечена в похищение Мэтью.

– Они же точно так же могли бы заявить, что мальчика украли мы с Уилли! – настойчивым тоном заявила Михан. – Это настолько глупо, что остается лишь удивляться тому, что кто-то способен это проглотить. Если у них есть какие-то фотографии, то могу сказать одно. Тот типчик из Англии подсунул им фальшивку, чтобы выманить деньги, вот и все… – В этот момент Альвира наклонилась и быстро спросила: – Нейл, можно остановить запись? Это Зан. Она, должно быть, заходила сюда в понедельник вечером. Я знаю, как бедняжка горевала вчера, ведь Мэтью должно было исполниться пять лет.

Отец Эйден О'Брайен тоже узнал дорого одетую молодую женщину в темных очках и с длинными волосами. Это была та самая дама, которая пришла в исповедальную комнату и сказала ему, что вовлечена в готовящееся преступление. Мол, кто-то где-то намерен совершить убийство.

Монах постарался, чтобы его голос звучал вполне спокойно, когда спросил Альвиру:

– Вы уверены, что это именно ваша подруга?

– Конечно же! Вы только взгляните на ее костюм! Зан купила его в прошлом году после уценки. Она так экономит деньги! Все то, что досталось ей после родителей, Морланд истратила на частных детективов, лишилась последнего цента, пытаясь найти Мэтью. Теперь Александра снова копит, чтобы нанять еще кого-нибудь и заново начать поиски. – Прежде чем Эйден успел что-либо ответить, Альвира снова подтолкнула Ханта и попросила его пустить запись дальше. – Я просто сгораю от нетерпения, мне хочется наконец-то увидеть того парня, который следил за вами, святой отец!

Францисканец спросил, тщательно выбирая слова:

– Как вы думаете, он не мог прийти вместе с вашей подругой? Или следом за ней?

Но Альвира как будто не расслышала вопроса и воскликнула:

– Ох, смотрите! Вот входит тот самый тип! Она тут же покачала головой. – А лица-то и не рассмотреть, воротник поднят. Еще и темные очки… Видны только волосы.

В следующие полчаса она просмотрела остальные видеозаписи. Нетрудно было выделить среди прочих фигуру той женщины, в которой Альвира опознала Зан, когда та покидала церковь. Она была все в тех же темных очках, но теперь шла, склонив голову, а ее плечи вздрагивали. Женщина прижимала к губам носовой платок, как будто пыталась подавить рыдания, выбежала наружу и скрылась из поля зрения камер.

– Она и пяти минут здесь не пробыла, – грустно сказала Альвира. – Очень боится сорваться… Морланд мне рассказывала, что после гибели родителей в аварии просто не могла остановить слезы и боялась выходить на люди. Она говорила, что, если бы такое случилось снова после похищения Мэтью, она бы не смогла работать, а это ей необходимо, чтобы не впасть в безумие.

– Безумие… – повторил последнее слово отец Эйден, но так тихо, что ни Альвира, ни Нейл его не расслышали. «Признаюсь, я соучастница преступления, происходящего в настоящее время, и убийства, которое будет совершено очень скоро… Я не хочу быть с этим связана, но уже поздно, ничего не остановить».

В последние два дня это отчаянное заявление не выходило из ума отца Эйдена.

– Вот снова этот тип. Он уходит, но рассмотреть его опять невозможно. – Альвира подала Ханту знак остановить запись. – Видите, как Зан расстроена вечером в понедельник? Вы можете вообразить, как она чувствует себя теперь, после той истории в новостях? Ее обвинили в похищении Мэтью!

Но молодая женщина сказала отцу Эйдену и еще кое-что, и он этого не забыл. «Вы прочтете о нем в газетах». Вдруг убийство, которое она не в силах предотвратить, уже совершено? Что, если эта особа уже убила собственное дитя или, что еще хуже, несчастный малыш пока жив, но вот-вот умрет?

12

После яростного потока обвинений, которые Тед выплеснул на Зан, Джош схватил ее за руку, выдернул из-за стола и стремительно вытащил из «Времен года» на глазах потрясенных посетителей. Они промчались вниз по лестнице, через вестибюль – на улицу.

– Боже, они, похоже, следили за мной! – пробормотал он, когда невесть откуда тут же появились папарацци и защелкали фотокамерами.

Перед входом в ресторан остановилось такси. Джош, теперь уже обнимавший Зан за плечи, рванулся к машине и ровно в тот момент, когда подъехавший к ресторану пассажир поставил ноги на землю, втолкнул Зан внутрь и сам ввалился следом.

– Вперед! – рявкнул он водителю.

Таксист кивнул и тронул машину с места, успев к зеленому свету на перекрестке Пятьдесят Второй улицы и Третьей авеню.

– Направо по Второй авеню, – сказал ему Джош.

– Она кто, кинозвезда или рок-певица? – спросил таксист, но не услышал ответа и пожал плечами.

Грин, все это время продолжавший обнимать Зан за плечи, наконец-то убрал руку и спросил:

– Ты как, в порядке?

– Не знаю, – шепотом ответила Морланд. – Джош, что все это значит? Они все сразу посходили с ума? Откуда у них могла взяться такая фотография? Я вынимаю Мэтью из коляски! Бога ради, да у меня куча свидетелей того, что я была в то время в городском доме Элдричей! Нина Элдрич меня пригласила туда, чтобы обсудить оформление интерьеров!

– Зан, расслабься, – сказал Джош, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя уже отлично представлял, что начнется после того, как вспышка Теда, заснятая кем-то, появится в новостях. – Мы можем доказать, где и когда ты была в тот день. Что ты собираешься делать теперь? Боюсь, если поедешь домой, папарацци уже будут ждать тебя там.

– Но мне нужно домой, – возразила Зан, голос которой прозвучал уже немного увереннее. – Ты меня там высади, но такси не отпускай, и если там есть фотографы, проводишь меня до двери, чтобы я вошла в дом. Джош, что вообще происходит? У меня такое чувство, как будто я очутилась в кошмарном сне и никак не могу проснуться.

«Да ты и живешь в постоянном кошмаре», – подумал Джош.

Остаток пути до Баттери-Парка они молчали. Когда такси остановилось перед многоквартирным домом, в котором жила Зан, пассажиры, как и предвидел Джош, заметили фотографов, толпящихся у входа. Низко опустив головы, они не обращали внимания на окрики вроде: «Посмотри сюда, Зан!» или «Зан, Зан, обернись!», пока не очутились в безопасности вестибюля.

– Джош, такси ждет. Отправляйся домой, – сказала Морланд, когда они остановились перед лифтом.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Зан!..

Джош прикусил язык. Вообще-то он собирался сказать, что полиция, без сомнения, захочет задать ей кое-какие вопросы. Прежде чем отвечать, Александре лучше обзавестись адвокатом.

Но вместо того он просто сжал ее руку, подождал, пока она скроется в лифте, и только после этого ушел. Папарацци увидели, что Грин вышел один, почуяли, что сенсационных фотографий больше не получить, и сразу начали расходиться.

«Но они вернутся, – думал Джош, садясь в такси. – Если в чем-то сейчас и можно быть уверенным, так только в этом, черт бы их всех побрал».

13

После эмоционального взрыва во «Временах года» Тед отправился в мужскую комнату. Когда он вскочил и схватил Зан, бокал, который Карпентер держал в руке, перевернулся, и вино залило его рубашку и галстук. Взяв полотенце, Тед принялся – без особого успеха – промокать пятна, глядя в зеркало.

«У меня такой вид, будто я истекаю кровью», – подумал он, на мгновение отвлекшись от ошеломительного открытия… Надо же было такому приключиться, что фотоаппарат случайного туриста запечатлел женщину, уводящую Мэтью из Центрального парка!

Тед почувствовал, как в кармане пиджака завибрировал телефон. Он догадывался, что это должна быть Мелисса.

Это действительно оказалась она.

Тед подождал, пока Найт закончит передавать сообщение, потом прослушал голосовую почту.

«Я знаю, что сейчас ты не можешь разговаривать, но встреть меня в половине десятого у «Лолы». – В голосе Мелиссы на этот раз не звучало ничего сексуального, как это бывало обычно, и Тед понял, что получил приказ. – Это касается только нас двоих. Потом, около половины двенадцатого, мы поедем в клуб, – продолжила рок-звезда, в тоне которой послышалось раздражение. – Не целуй свою бывшую на прощание!»

«Вряд ли мы могли расстаться так нежно, после того как я узнал, что моя бывшая жена похитила и, судя по всему, спрятала где-то моего ребенка, – подумал Тед, объятый злобой. – Когда я позвоню Мелиссе и расскажу ей о случившемся, она все сразу поймет».

Фотографии.

Наверное, она о них еще не слышала.

«Да с чего вдруг я стал беспокоиться из-за Мелиссы? – спросил себя Тед. – Я должен сейчас интересоваться только одним: настоящие ли это снимки?»

Он ведь прекрасно знал, что фотографии легко подделать, с ними вообще несложно манипулировать. Сколько раз ему самому приходилось убирать со снимков ненужные фигуры? Если их можно удалить, то нетрудно и вставить. Очень даже нередко лицо какой-нибудь звезды пристраивают к более приличному туловищу. Вдруг фотография, на которой Зан уводит Мэтью, – просто фотомонтаж? Что они там говорили?.. Сколько получил тот турист от редакции «Тел-Олл»?

Мужчина, вошедший в туалетную комнату, бросил на Теда сочувственный взгляд. Карпентер поспешил выйти, не желая вступать в разговор.

«Если те фотографии окажутся фальшивкой, я буду выглядеть настоящим подлецом из-за того, что вот так набросился на Зан, – думал он почти в отчаянии. – Я ведь считаюсь специалистом по рекламе, по связям с общественностью, и вдруг такое!..»

Ему необходимо было поговорить с Мелиссой. Он должен был встретиться с ней. Но у него еще оставалось время на то, чтобы заехать домой, сменить рубашку и отправиться к «Лоле». Если журналисты уже ждут снаружи, то Эдвард, по здравом размышлении, должен бы им сказать, что готов попросить прощения у матери Мэтью за то, что так быстро поверил в ее виновность…

Собравшись с духом, Карпентер прошагал к двери фойе, где, как он и предполагал, его уже подкарауливали репортеры. Кто-то сунул микрофон прямо ему в лицо.

– Ох, прошу вас! – воскликнул Тед. – Я готов сделать заявление, но вы же меня совсем задавили!

Когда поток громко выкрикиваемых вопросов иссяк, он взял микрофон из рук какого-то репортера и твердым голосом произнес:

– Прежде всего я должен принести извинения матери Мэтью, моей бывшей жене Александре Морланд, за мое совершенно непристойное поведение этим вечером. Мы оба в отчаянии оттого, что наш ребенок пропал. Я услышал, что якобы существует фотография, на которой мальчика уводит его мать, и в буквальном смысле потерял голову. Мне следовало бы подумать хоть несколько мгновений, и тогда я бы понял, что эта фотография должна быть фальшивкой или подделкой, называйте как хотите. – Тед немного помолчал, а потом добавил: – Я теперь настолько уверен в том, что упомянутая фотография – фальшивка, что намерен сейчас отправиться на встречу с моей талантливой и прекрасной клиенткой Мелиссой Найт и поужинать с ней в кафе «Лола». Но как видите, услышав ужасную новость о той фотографии, я пролил на рубашку вино. Так что сначала я заеду домой и переоденусь, а потом отправлюсь к «Лоле». – Тед не сумел скрыть дрожь в голосе. – Моему сыну Мэтью сегодня исполняется пять лет. Ни его мать, ни я не верим, что он мертв. Некто, возможно какая-то одинокая женщина, отчаянно желающая иметь ребенка, воспользовалась возможностью, украла мальчика и сейчас находится рядом с ним. Если эта особа видит нас, я прошу ее: пожалуйста, скажите Мэтью, как сильно любят его мама и папа. Они очень хотят вновь увидеть сына.

Репортеры хранили почтительное молчание, пока Тед шел к краю тротуара. Ларри Пост, друг Теда по колледжу и давний его водитель, ждал, открыв заднюю дверцу машины.

14

После того как Джош ушел, Зан поднялась к себе, тщательно заперла за собой дверь квартиры, быстро сняла всю одежду и закуталась в старый теплый купальный халат, который надевала по утрам, встав с постели. Автоответчик мигал, говоря о полученном сообщении. Зан подошла к телефону и выключила его. Остаток вечера она просидела в кресле в спальне, где зажгла только одну лампочку – ту, что освещала фотографию Мэтью. Ее глаза жадно изучали каждую черточку детского лица.

Растрепанные волосы песочного цвета, которые, возможно, теперь подстрижены как-то по-другому. Легкий красноватый оттенок на макушке. Стал ли он теперь полностью и окончательно рыжим?

«Мэтью всегда был таким ласковым ребенком, солнечным, приветливым к незнакомцам, не в пример другим детям. Обычно в трехлетнем возрасте малыши довольно застенчивы. Папа всегда был экстравертом, – думала Зан. – Мама тоже. Что же со мной-то произошло? Многие месяцы после их гибели слились в нечто неразличимое. Теперь мне говорят, что это я вытащила Мэтью из коляски в тот день…»

– Я ли? – вслух прошептала мать, и вся чудовищность этого вопроса вдруг обрушилась на нее.

Она через силу включила логику и спросила себя:

– Но если я его забрала тогда, то что с ним сделала?

Ответа у нее не нашлось.

«Я никогда не причинила бы ему вреда, – сказала себе Зан. – Пальцем его не тронула бы. Даже когда я выговаривала ему, если он вел себя плохо, мое сердце таяло при виде малыша, с несчастным выражением лица сидевшего в маленьком креслице…

Прав ли Тед? Неужели я погрязла в жалости к себе и хочу, чтобы все меня жалели? Не хотел ли он сказать, что я принадлежу к тем сумасшедшим мамашам, которые злятся на собственных детей просто потому, что хотят внимания к самим себе?»

Зан думала, что чувство онемения, ощущение, что от боли она проваливается внутрь самой себя, больше никогда не повторится. Такое случилось с ней там, в римском аэропорту, в тот день, когда она позвонила Теду через несколько минут после того, как узнала о гибели родителей. Ноги вдруг подогнулись под ней… Зан ничего не могла сказать людям, столпившимся вокруг нее, вызывавшим «скорую», несшим ее на носилках, доставившим в госпиталь, но слышала каждое их слово. Просто при этом она не могла открыть глаза, пошевелить губами или поднять руку. Морланд как будто оказалась в запечатанной комнате и не знала, как оттуда выбраться, объяснить всем, что она пока еще здесь…

Зан осознавала, что это начинается снова, откинулась на спинку мягкого кресла и закрыла глаза.