Выплевывая грязь, Ван Рикер заорал:
      - Зачем ты это сделал? Зачем? Пригласил с собой и столкнул в канаву?
      - Ты хочешь жить?
      - Да, черт возьми! Но не в канаве же!
      - Конечно, - вздохнул Чиун. Как бы объяснить попроще этому великому американскому ученому и генералу... Чиун подумал: какую притчу ему рассказать, чтобы он понял. Притчу, понятную даже ребенку.
      Ван Рикер выбрался из канавы задыхаясь и отплевываясь.
      - Когда-то давно, - сказал Чиун, - жил-был нежный цветок лотоса, красота которого славилась повсюду...
      - Ради Бога, брось эту древнюю ерунду. Почему ты столкнул меня в канаву?
      Вежливый человек непременно найдет дорогу к взаимопонимаю, подумал Чиун. Поэтому он попробовал объяснить иначе.
      - Если бы мы поехали к церкви и к памятнику на машине, нас бы остановили. Все машины останавливают.
      Ван Рикер кивнул.
      - Видишь ли, плывущее в небесах утро...
      - Нет-нет, только не это! Раньше было понятнее. Итак: почему канава?
      - Потому что твой костюм светится, словно маяк в ночи.
      - Почему же ты просто не попросил меня переодеться вместо того, чтобы спихивать в канаву?
      - Я просил.
      - Но ты не объяснил, для чего это нужно.
      - Человек может сомневаться, что наперсток вмещает целое озеро. Лучше сразу поверить во что-либо, чем спрашивать почему.
      - Ну хорошо, хорошо.
      Оказавшись в трехстах ярдах от огней оцепления, Чиун велел подопечному спуститься в канаву слева от дороги, и они, нагнувшись, стали пробираться вперед. Некоторое время они шли по хрустящему гравию, пока Чиун не велел Ван Рикеру остановиться.
      - Я не устал, - сказал Ван Рикер.
      - Остановись и отдохни. Ты неправильно дышишь.
      На этот раз Ван Рикер не спорил. Он остановился.
      Он посмотрел на ночное небо, на звезды и ощутил свое ничтожество перед огромной Вселенной. Даже "Кассандра" не будет заметна там, среди звезд.
      - Изумительно, - сказал он. - Но как можно восхищаться таким зловещим великолепием?
      - Я одобряю подобные чувства, - заметил Чиун, несколько удивленный тем, что этот чудаковатый парень, которого он ничему не учил, понимает так много.
      - Глава вашей организации тогда, в ангаре, сказал, что ты самый искусный убийца в мире, - сказал Ван Рикер, чтобы как-то заполнить паузу.
      - Смит - не глава нашей организации. Глава моей организации - я сам.
      То, что он говорит - глупость.
      - Почему?
      - Если он не самый искусный убийца-ассасин или хотя бы просто искусный, какое право он имеет так говорить? Что я могу знать о "Кассандре" если не обладаю всей мудростью вашего Дома науки? Что я могу знать о ней?
      - Понимаю, - сказал Ван Рикер. - Тебе известен лишь эффект, производимый "Кассандрой". Мы же имеем дело с людьми, которые обладают лишь тайным знанием. Если они не обладали бы им, наше оружие было бы неэффективно.
      Чиун положил руку на грудь Ван Рикеру. Его дыхание наладилось, но он пока не хотел двигаться дальше, по крайней мере к той цели, к которой его вел Чиун.
      - "Кассандра", - плохое оружие, - сказал Чиун, - самое плохое из всех видов оружия. А самое грозное - человеческий разум. Если бы я был советником императора, ты бы никогда не сделал такого плохого оружия.
      - В нашей стране нет императоров. У нас президент.
      - Император - это президент, царь, епископ, король. Если ты назовешь того, кто вами правит, лепестком лотоса, значит, лепесток лотоса - ваш император. Ваш император сделал ошибку. Это плохое оружие.
      - Почему? - спросил Ван Рикер, заинтригованный рассуждениями этого странного азиата, обладающего необычайными способностями в убийстве людей.
      - Оружие - всегда угроза. Верно? - спросил Чиун, и не дожидаясь ответа, продолжил:
      - Но это оружие - угроза для вашей страны. Иначе мы бы здесь сейчас не стояли. Ты создал оружие, не имеющее цели. Ты мог с таким же успехом создать ураган. А хорошее оружие всегда нацелено на врага.
      - Но "Кассандра" - могущественное средство устрашения врага.
      - Это неправильно. Твое оружие должно быть могущественным в одной стране, а не в двух, поэтому оно плохое, - сказал Чиун, указывая на огни, освещающие памятник. - Здесь это оружие не на своем месте. Оно может поразить твою собственную империю.
      Чиун указал на свою голову:
      - Вот тут, в уме врага - надлежащее место для твоего оружия. Тут оно и должно быть, потому что только так оно может устрашить его. Если оно вообще его устрашит.
      - Но нам необходимо было его создать, чтобы сообщить им правдоподобные детали. Иначе как бы они поверили, что у нас оно действительно есть?
      - У меня нет привычки обдумывать подобные мелочи за горе вояк, - сказал Чиун. Приложив ладонь к сердцу Ван Рикера, он добавил:
      - Ты готов. Пошли!
      Они двинулись по темной равнине, ступая между норками сусликов. Когда они, все еще оставаясь в темноте, приблизились к полицейским огням, Чиун попросил Ван Рикера остановиться и подождать. Подумать о дыхании и о звездах. Что бы ни случилось, не двигаться.
      Затем Ван Рикер увидел такое, что он никак не мог понять. Фигура старика только что была перед ним - и вот ее нет. Темнота. И вдруг один огонь погас. За ним другой. Не было слышно ни звука: ни драки, ни криков. Просто был огонь - и нет его. Стараясь разглядеть, где же старик, он почувствовал, как кто-то тронул егоза плеча.
      - Пошли! - услышал он голос Мастера Синанджу, и Ван Рикер двинулся вперед. Проходя мимо постов, он увидел, что полицейские спят.
      - Ты ведь не убил их?
      - Взгляни еще раз.
      Ван Рикер обернулся и увидел, что огни снова горят, а полицейские стоят спиной к ним с ружьями в руках и лениво обмениваются друг с другом репликами, словно скучают здесь уже долгое время.
      - Как тебе это удалось?
      - Безделица, - ответил Чиун. - В нашей деревне такое умеют делать даже дети.
      - Но как ты это сделал?
      - А как ты сделал "Кассандру"?
      - Я не могу так просто объяснить.
      Чиун улыбнулся, видя, что белый человек все понял. Когда они подошли к памятнику, Чиун настоял на том, чтобы подождать. Небо уже светлело, близился восход. Они стояли на ровной местности, но никто не замечал их.
      - Римо возвращается, - сказа Чиун. - Пойдем. Иди со мной и не бойся.
      - Как ты узнал? - спросил Ван Рикер. - Но чувствую, я не должен в этом сомневаться.
      Они увидели, как к церкви свернул грузовик, принадлежащий радиокомпании. Его окружила группа мужчин и женщин, которые начали разгружать машину.
      Ван Рикер увидел, как Римо выпрыгнул из кабины. В движениях Римо была молчаливая грация, сведение двигательных усилий к простому скольжению, уже знакомое Ван Рикеру. Где он такое видел? Ах, да, старик! Ну конечно же!
      Увидев Чиуна и Ван Рикера, Римо направился к ним. В эту минуту часовой Партии Революционных Индейцев, вооруженный дробовиком и шестизарядным револьвером, встал, шатаясь, на краю траншеи. Пустые алюминиевые банки из-под пива, сверкая и звеня, покатились у него из-под ног.
      - Стой, зараза, кому говорю! - крикнул он Чиуну и Ван Рикеру.
      - Доброе утро, - сказал ему Римо.
      Часовой обернулся и наткнулся на руку Римо. Он отлетел назад в горизонтальном положении, увидев сперва темно-синее утреннее небо Монтаны, потом грязно-коричневую землю, и, наконец, все слилось и потускнело у него перед глазами.
      - Очень мило, - пожурил его Чиун. - Вечно ты, Римо, оставляешь после себя всякий мусор. Пивные банки, трупы... Всякую дрянь.
      - Что с Ван Рикером? - спросил Римо, видя, что генерал с ног до головы покрыт высохшей грязью.
      - У него необычайные врожденные способности к военному искусству. Кто знает, что бы с ним стало, займись он чем-нибудь более мирным.
      - Мы должны идти к "Кассандре", - сказал Ван Рикер. - И, пожалуйста, не называйте ее "Кассандрой". Лучше монументом или памятником.
      - Тогда поспешим к монументу или памятнику, - хихикнул Чиун, повторил свою реплику и снова засмеялся. Пока они шли сквозь толпу, потрошащую ящики с продуктами, Чиун повторял и повторял свою шутку.
      Ван Рикер удивился тому, что толпа расступалась перед ними. Перед Мастером Синанджу все сразу же разбегались, и, очевидно, по собственной воле. Это не было делом рук старика.
      - Великие духи вернули нам нашего буйвола! - взобравшись на грузовик, кричала Линн Косгроув. - Мы очищаем нашу землю от отравы бледнолицых.
      Порыв ветра задрал ее кожаную юбку, и один из головорезов швырнул недоеденную шоколадку, прицеливаясь в ее стройные белые ножки.
      Римо, Чиун и Ван Рикер продолжали свой путь. Когда они приблизились к монументу на расстояние сорока ярдов, метла Ван Рикера стала издавать потрескивание.
      - О! - только и мог сказать Ван Рикер.
      Ноги у него подогнулись, и Римо с Чиуном были вынуждены его поддержать. Он закрыл глаза. Затем отодвинул небольшой щиток у основания метлы, замаскированный под фирменную табличку. Под щитком находилась стрелка прибора. Ван Рикер взглянул на нее и улыбнулся Римо странной улыбкой.
      Римо увидел, что на брюках у генерала расплывается мокрое пятно.
      - Здесь где-нибудь есть туалет? - хрипло спросил Ван Рикер.
      - Слишком поздно, - заметил Римо.
      Глава 8
      - Она сейчас взорвется, - лицо Ван Рикера стало таким же мокрым, как и его брюки.
      - Прекрати истерику, - сказал Римо. - Как ты думаешь, за что тебе платило правительство все эти годы? За то, чтобы ты стоял сложа руки, писал в штаны и говорил: "Все, сейчас наступит конец света?"
      Он посмотрел на Чиуна в поисках моральной поддержки. Чиун укоризненно качал головой, глядя на Ван Рикера. Генерал снова посмотрел на стрелку прибора, постучав по ручке метлы указательным пальцем.
      - Я не могу ничего сделать, - сказал он. - Пусковой механизм находится под крышкой, а крышка запечатана.
      - Ты должен распечатать крышку во что бы то ни стало, - возмущенно сказал Римо, словно его логика была безупречна.
      К Ван Рикеру вернулось самообладание. Он подошел к черной гранитной глыбе монумента и указал на два бронзовых диска справа.
      - Вот эти крышки, - сказал он. - Но мы не сможем их открыть. Они сделаны с допуском на стотысячную долю дюйма. После того, как их закрыли, изнутри замкнулись внутренние замки. А устройство, открывающее эти замки, увезли. Сейчас оно находится в Вашингтоне. Только оно может их открыть.
      Римо усмехнулся:
      - Чиун, открой их.
      - Одну крышку или обе?
      - Бросьте дурачиться! Мне не до шуток, - сказал Ван Рикер. - У нас нет инструментов.
      Чиун медленно поднял руки перед собой:
      - Вот они, инструменты, мастер-ломастер. Белым людям пора бы уже научиться ими пользоваться.
      - Сколько у нас времени? - спросил Римо.
      Ван Рикер снова посмотрел на счетчик Гейгера.
      - Самое большее пятнадцать минут. Скоро наступит критический момент, и тогда процесс станет неуправляемым. Все взлетит на воздух. - Он сделал паузу. - Знаете, у меня такое странное чувство. Я думал, что скажу: быстрее, спасайтесь? Но за пятнадцать минут все равно далеко не убежать.
      - Чиун, открой крышки, пожалуйста, - попросил Римо. - Ведь скоро рассветет.
      Чиун кивнул и отвернулся от них.
      - Там прожекторы, - сказал Ван Рикер. - Все увидят.
      Он указал в сторону прожекторов, расположенных с обеих сторон памятника на сорокафутовых столбах.
      - Сейчас посмотрим, что можно сделать, - сказал Римо, отходя от Ван Рикера.
      Через секунду Ван Рикер услышал треск и обернулся. Римо направлялся от ближнего столба к следующему. Столб был повернут на 180 градусов в собственном гнезде, и прожектор вместо памятника освещал прерию.
      - Каким образом... - начал Ван Рикер.
      - Разве с спрашиваю, как ты сделал свою дурацкую ракету? - прервал его Римо.
      В тени, одетый в черное кимоно, сам похожий на ночную тень, Чиун склонился над первым медным диском. Темнота скрывала его движения, но вдруг раздались глухие удары, похожие на звуки огромного колокола.
      Затем Римо услышал другие звуки. Это были голоса людей. Они приближались.
      - Убейте этого дьявола. Конец белой свинье!
      - Бледнолицый захватчик!
      По прерии, залитой светом прожекторов, шагали члены Партии Революционных Индейцев во главе с Деннисом Пети. Его лицо все еще было вымазано шоколадным кремом; белки глаз дико сверкали. Он тяжело маршировал в первых рядах неистовых партийцев.
      - Вот он! - завопил Пети, указывая на Римо. - Вот он, предатель!
      Римо шагнул вперед и пошел им навстречу, чтобы они не помешали Чиуну.
      - Эй, ребята! - сказал он. - Ну как жратва?
      - Бледнолицый захватчик! - сказал Пети. - Готовься отдать свою душу вашему распятому Богу, висящему на небесах.
      - А в чем дело? - спросил Римо. Он все еще слышал, как за его спиной Чиун стучит по металлическим дискам. Римо знал, что он должен охранять его от этих психов, пока тот не закончит работу.
      - В чем дело? - повторил Римо. - Ведь вы получили священного буйвола? - Он указал в сторону грузовика. - Получили, и по уши вымазаны едой!
      - Ты обещал нам продукты, которые воодушевят нас на великую битву.
      - Ну да, - ответил Римо.
      - А вместо этого привез шоколадки.
      - Кроме шоколадок, мясо, молоко, хлеб, сыр, овощи и...
      - Да, - сказал Пети. - Верно. Но там нет виски.
      - Нет! Нет виски! - раздался рев голосов за спиной Пети. - Даже пива, и того не было, - пискнул кто-то.
      - Я подумал, - сказал Римо, - что будет лучше не привозить вам огненную воду бледнолицых. Ведь вам предстоит нелегкая борьба за возвращение ваших исконных земель и священного наследия предков. Вам предстоит борьба с великим вождем бледнолицых, который находится в Вашингтоне.
      - К черту Вашингтон!
      - К черту президента!
      - Долой Объединенный Комитет начальников штабов!
      - Распустить Палату Представителей!
      - Моя душа родом из Вундед-Элк, - раздался голос, который мог принадлежать только одному человеку - Линн Косгроув.
      - Заткнись, дубина, - заорал Пети. - Ты не лучше бледнолицых. Поехала с ним за едой и забыла про спиртное!
      Джерри Люпэн шагнул к Линн Косгроув и стукнул ее ружейным прикладом.
      - Что ты собираешься делать, чтобы исправить свою ошибку? - потребовал Пети.
      - Я дам вам деньжат, ребята, - сказал Римо, - и вы купите пару коробок пива.
      - Пиво - всего лишь предлог для того, чтобы лишить нас огненной воды, принадлежащей нам по закону.
      Бумм! Бумм! Бумм! Чиун все еще работал.
      И вдруг наступила тишина. Наверно, он открыл одну крышку. Ван Рикеру, вероятно, потребуется помощь, чтобы демонтировать устройство. Пора было разгонять веселую компанию.
      - Ну пока, ребята! - крикнул Римо. - Вам пора в церковь. Вы на верном пути.
      - Это слова рассиста! - завопил Пети. - Мое сердце трепещет, как раненый голубь.
      - Пошутили и хватит, - сказал Римо. - Расходитесь.
      - Ты один? - спросил Пети.
      - Один.
      - Вперед! - прорычал Пети.
      Услышав команду, сорок партийцев ринулись в атаку. Правда, половина бросилась не в ту сторону, а оставшиеся кинулись друг на друга, и завязалась драка. Лишь человек десять двинулись в сторону Римо. Первым к нему приблизился Пети, которого Римо тотчас же успокоил и, подняв над головой, швырнул в оставшихся.
      - Ваш лидер заболел, - сказал Римо. - Ему нужно много-много лекарства.
      Отнесите его домой и полечите. Или я откручу вам головы. Ну же!
      Напуганные дерзостью Римо, индейцы отступили, чтобы выработать новую стратегию.
      Новая стратегия начала вырисовываться в связи с известием о прибытии Перкина Марлоу. Перкин Марлоу, звезда Голливуда, по его собственным словам, на одну двести пятьдесят шестую индеец, во что мало кто верил, был на пути в Вундед-Элк. Уж он-то наведет порядок! Раз Марлоу играл мексиканского бандита, перехитрившего целую армию, сказал Пети, то как же он должен вступиться за нас, индейцев!
      Когда члены партии ушли, Римо вернулся к памятнику, чтобы помочь Ван Рикеру, но тут его остановил новый голос. Это Джерри Кэндлер, представитель газеты "Глоуб", ухитрился проскользнуть сквозь оцепление. Сейчас он стоял в свете прожекторов в десяти футах от Римо.
      - Какое зверство! - закричал он, указывая на Пери, которого волочили под руки. - Какое насилие!
      Жилы напряглись у него на шее, и от этого у него был вид цыпленка с человеческой головой. Он был очень маленьким, и в ослепительном свете прожекторов казался мертвенно-бледным.
      - Заткнись! - сказал Римо.
      - Аттика! Чили! Сан-Франциско! А теперь еще и Вундед-Элк! - кричал Кэндлер. - Я напишу об этой жестокости.
      Он пристально поглядел на Римо, сглотнул слюну и произнес:
      - Боже мой! Ты убил их!
      - Кого?
      Кэндлер смотрел куда-то мимо него, в темноту. Римо проследил за его взглядом и увидел, что крышки отодвинуты, и Чиун вытаскивает из люков два трупа. Ван Рикер полез в первый люк. От пятнадцати минут, которые дал им Ван Рикер, оставалось совсем немного.
      - У вас что-то с глазами, - сказал Римо Кэндлеру.
      Кэндлер усмехнулся.
      - С моими глазами все в порядке. Когда я вижу зверства, геноцид и убийства, я могу отличить их от чего-то другого.
      Римо покачал головой.
      - Нет. У вас непорядок со зрением. Совершенно точно.
      Поверив в его искренность, Кэндлер прикоснулся рукой к глазам.
      - Что с моими глазами? - спросил он.
      - Они открыты.
      Римо шагнул вперед и легонько стукнул Джерри Кэндлера по спине. Его веки опустились, словно налитые свинцом. Он сел на землю, а Римо поспешил на помощь к Чиуну и Ван Рикеру.
      Он слышал, как из люка доносится пыхтение и покряхтывание Ван Рикера.
      - Ну как? - спросил Римо.
      - Нация убийц, - сказал Чиун. - В люках было два мертвеца.
      - Да, это ужасно, - заметил Римо. - Со стороны Америки совершенно бессердечно показывать тебе такое жуткое зрелище.
      - Совершенно бессердечно, - согласился Чиун.
      Из люка показалась голова Ван Рикера.
      - Готово, - сказал он.
      - Обезврежена? - спросил Римо.
      - Да. Безобидна, как грудной младенец. - Он поднял над головой какой-то ящичек, похожий на коробку передач. - Если эту штуку вынуть, то она безопасна.
      Ван Рикер осторожно поставил ящичек на мрамор и вылез из люка. Отряхивая засохшую грязь с костюма, он сказал Чиуну:
      - Не знаю, как тебе удалось их распечатать.
      - Ты наблюдал за мной. Теперь ты можешь делать это сам.
      Ван Рикер слабо улыбнулся.
      - Наверно, науке неизвестны все тайны.
      - То, что ты называешь наукой, не знает ничего, - поправил его Чиун.
      - Спускайтесь. Давайте положим мертвецов обратно, - предложил Римо.
      Он шагнул к монументу, и Ван Рикер быстро схватил ящичек, вынутый из "Кассандры".
      - Не трогайте его, - сказал он. - Высокий уровень радиоактивности. Несколько минут - и вы покойники. - он швырнул ящичек под куст рядом с памятником и спустился с каменной глыбы.
      Взглянув на два трупа, лежащие на земле, он сказал:
      - Я думал, что никогда больше их не увижу.
      - Твоя работа? - спросил Римо.
      Ван Рикер кивнул.
      - Неприятно, но необходимо.
      Чиун кивнул в знак согласия. Затем он и Римо сбросили мертвецов обратно в люки и закрыли их двойной бронзовой крышкой, похожей на штангу.
      - Послушай, Ван Рикер. Тебе не понадобится снова открывать крышки?
      - Нет, не понадобится.
      - Прекрасно, - сказал Римо. - Чиун! Можешь хорошенько закрыть их.
      Он отошел назад и встал рядом с Ван Рикером. Оба наблюдали, как Чиун суетился вокруг бронзовых дисков.
      Его руки летали вокруг дисков подобно желтым искрам. Сначала один диск, потом другой. На все ушло секунд тридцать.
      Наконец он выпрямился.
      - Готово. Они запечатаны.
      - Когда все уладится, - негромко сказал Ван Рикер, - мы снова откроем их и приведем ракету в рабочее состояние. Но тогда уж мы захватим инструменты из Вашингтона.
      - Если ты когда-нибудь захочешь снова открыть их, - поправил его Чиун, тебе придется захватить с собой взрывчатку. Я же сказал: они запечатаны.
      Их разговор был прерван чьим-то стоном. Джерри Кэндлер перевернулся, открыл глаза и поглядел в их сторону. Он встряхнул головой, словно не веря своим глазам, и увидел Римо, Чиуна и Ван Рикера около монумента.
      - Террористы! - закричал он. - Фашисты! Коричневые! Сторонники геноцида!
      - Кто это? - громко спросил Чиун. - И почему он кричит на меня?
      - Я частица разгорающегося самосознания Америки! - в истерике орал Кэндлер.
      - Сделай его частицей угасающего сознания Америки, - предложил Чиун Римо.
      - Я уже делал это.
      - Надо было хорошенько постараться.
      И Чиун обратился к поднимающемуся с земли Кэндлеру:
      - Уходи отсюда, пока я не запечатал твой рот.
      Кэндлер медленно попятился назад:
      - Что вы сделали с телами убитых?
      - Какими телами? - спросил Римо.
      Кэндлер все пятился и пятился. Крики его становились все громче по мере удаления от памятника.
      - Слушайте! - кричал он. - Я их видел! Я видел трупы! Я знаю, вы убили двух ни в чем не повинных индейцев. Все скоро узнают об этом.
      - Чудесно, - сказал Римо. - Приятно получить хоть какое-то вознаграждение за свои старания, Кэндлер исчез.
      Глава 9
      Джонатан Бушек был в плохом настроении. Кажется, у него начинали высыпать прыщи. Он ощущал, как на его лице под слоем грима начинается легкий зуд. Потом эти паршивцы увеличатся в размерах, созреют, образуя вулканические возвышенности, с гнойниками вместо вершин.
      И все из-за этого сволочного правительства!
      Бушек присутствовал при осаде Вундед-Элк уже четыре дня и ему приходилось быть в гриме двадцать четыре часа в сутки. Особенно важно было не спать по ночам, так как стоит правительству почувствовать, что пресса дремлет, оно пришлет войска и задушит революционное индейское движение.
      Ночь за ночью Бушек ожидал этого нападения. В голове у него вертелся сценарий возможных событий. Правительство пошлет танки и вооруженную пехоту. Кого оно думает одурачить тем, что прислало сюда только один джип с находящимися в нем лейтенантом и капралом? Всем репортерам было известно, что правительство собрало огромное количество людей и бронетехники всего в нескольких милях отсюда. Все считали, что правительство выберет вооруженное столкновение. Если оно разрешит индейскому восстанию набирать силу, то скоро вся Америка выйдет на улицы, маршируя по аккуратно подстриженным газонам, каждая семья сядет в одну из своих трех машин и поедет выражать протест правительству, которое их так притесняет.
      Когда же правительство введет войска, Бушек окажется в более выгодном положении, чем все остальные.
      Он успел познакомиться с лейтенантом национальной гвардии, страстно желающим прославиться. Бушек пообещал ему широкую известность, а лейтенант, в свою очередь, предложил Бушеку место в джипе, когда начнется баталия.
      Бушек поедет в зону военных действий; кинокамеры ждали его на заднем сиденье автомобиля. Он уже представлял себе в подробностях предстоящую поездку.
      Вот он, Джонатан Бушек, его силуэт в профиль вырисовывается на фоне огня и взрывов, он идет вперед, в самое пекло, чтобы первым сообщить Америке новости с поля брани. Эдвард Марроу, Элмер Дэвис, Фултон Льюис он оставит их всех позади. Он - Джонатан Бушек.
      Но ненавистное правительство не торопилось, и его грим по утрам начинал трескаться, повторяя контуры морщин. Лицо начинало чесаться, но он боялся дотронуться до него, потому что тогда прыщей не избежать. Он не сможет предстать перед камерой.
      Этот случай - его очередная удача. Когда правительство разгоняло молодежь в Аттике, Бушек сидел за чашечкой кофе совсем рядом, в кафетерии.
      Когда потребовался человек, чтобы выехать по поводу похищения ребенка, Бушек как раз звонил в редакцию насчет денег на текущие расходы, на расстоянии трех кварталов от места происшествия.
      На этот раз он будет начеку. Как бы ни зудело лицо, он до него не дотронется. Пуская по коже пойдут прыщи, он займется ими позже, у врача. Но сейчас он будет страдать ради блага Америки. В утреннем свете он оглядел спящий лагерь представителей прессы. Порылся в кармане, достал баллончик с лекарством и побрызгал себе в горло. Вот и прошла еще одна ночь без новостей. Там, в Вашингтоне, скоро начнут сомневаться в правильности своего выбора: стоило ли посылать Бушека, раз он сообщал так мало.
      Вдруг размышления Бушека были прерваны чьими-то воплями. К нему бежал Джерри Кэндлер, крича, что через полчаса собирает собственную пресс-конференцию и просит всех присутствовать.
      Бушек оставил приятные мысли на будущее. Собрать собственную пресс-конференцию! Если новостей нет, можно их придумать. Правда, он не был уверен, обрадуется ли таким новостям его начальство. Нет, надо разнюхать, что там творится на самом деле.
      Бушек взял с собой коллегу с ручной камерой и звукооператора. Выпив утренний кофе, он поспешил с толпой репортеров к месте пресс-конференции, находящемуся на полпути от оцепления к церкви.
      Кэндлер собрал целую толпу. Присутствовали все репортеры и около дюжины членов Партии Революционных Индейцев, включая Линн Косгроув, которая громко настаивала на том, чтобы ее называли Горящей Звездой. Во время конференции она все время кивала и иногда стонала. Рядом с ней стоял Дэннис Пети и сенатор и комиссии по делам национальных меньшинств Соединенных Штатов.
      Кэндлер махнул рукой, призывая всех к молчанию.
      - Это свинское правительство сегодня ночью зверски убило двух ни в чем не повинных индейцев. Я присутствовал при убийстве и видел, как все произошло. Они были безоружны и мирно стояли около памятника, когда пятеро людей в военной форме Соединенных Штатов зверски убили их.
      Конечно, армия будет отрицать это. И высшие сферы власти в Вашингтоне тоже. Но это произошло. Я видел собственными глазами. Я напишу статью для "Нью-Йорк Глоуб".
      Мало кто не прослезился в толпе, когда он закончил. Слушатели еще находились под впечатлением сказанного, когда некий энергичный репортер одной небольшой нью-йоркской радиостанции начал задавать вопросы. Ну и выдержка у парня, подумал Джонатан Бушек.
      - Кто были эти двое убитых? - спросил энергичный репортер.
      Кэндлер удивился тому, что это могло кого-то интересовать. Он повернулся к Деннису Пети.
      - Кто были эти две жертвы? - спросил он Пети.
      Пети посмотрел на Линн Косгроув и прошептал:
      - Ты соображаешь лучше. Придумай два индейских имени.
      - М-мм, как насчет Сверкающей Воды и Высокого Дерева? - шепнула она в ответ.
      Пети покривился:
      - Сверкающая Вода сойдет, а Высокое Дерево звучит как-то не так.
      Выгадывая время, он прикрыл глаза рукой, словно превозмогая боль утраты.
      - Скорее, сука! - прошипел он.
      - Солнце, Которое Никогда Не Заходит, - сказала она.
      - О-о-о... - громко простонал Пети. - Два моих товарища, которые шли со мной по следу лося и буйвола, Свергающая Вода и Солнце, Которое Никогда Не Заходит, были сегодня зверски убиты бледнолицыми. Мы больше никогда не увидим их.
      Репортеры поспешно схватились за блокноты. Сенатор по делам национальных меньшинств был вне себя от горя. Слезы струились по его лицу.
      - Это ужасно, - прошептал он. - Ужасно. Я думаю, мы должны заплатить каждому по тысяче долларов.
      - Символическая плата! - рассердился Пети. - Нам не нужны ваши грязные деньги. Но если речь пойдет о настоящих деньгах, мы всегда готовы переговорить с вами.
      - Мы дадим пять тысяч долларов, - сказал сенатор. - В качестве возмещения морального ущерба каждому представителю Индейской Партии.
      - О, моя душа разрывается на части в Вундед-Элк, - простонала Линн Косгроув.
      Пресс-конференция продолжалась. Кто-то дал Пети ружье, и он приплясывал, потрясая им над головой.
      Джонатан Бушек немного приободрился. Он зашагал прочь со своей небольшой командой от репортеров и толпы индейцев, которые все прибывали и прибывали, услышав, что их показывают по телевидению.
      Бушек послюнявил указательный палец и разгладил грим на лице.
      Когда на него навели объектив, он начал импровизировать:
      - Сегодня Вундед-Элк стал местом еще одного зверского убийства в своей многовековой кровавой истории. Два индейца, Сверкающий Океан... простите, Сверкающая Вода и Солнце, Которое Никогда Не Всходит, были застрелены группой военных здесь, в этом городке, занятом индейцами в знак протеста против угнетения. При этом присутствовали несколько человек, среди них репортер одной из крупнейших нью-йоркских газет. Лидер Партии Революционных Индейцев, Деннис Пети заявил, что убитые являлись мирными демонстрантами. Он сказал, что они были уважаемыми людьми и хорошими семьянинами, глубоко преданными индейскому революционному движению. Он поклялся отомстить за их смерть.
      Таким образом, Вундед-Элк снова может стать местом кровопролития.
      Джонатан Бушек пока не знал, что удача скоро опять улыбнется ему.
      Пока он стоял перед камерой, он пропустил конец пресс-конференции.
      Во-первых, сенатор по делам национальных меньшинств обещал расследовать это дело и назвал его самым крупным нарушением законности со времен убийства мексиканских патриотов в Аламо.
      Во-вторых, Деннис Пети поклялся, что члены Партии Революционных индейцев ступят на тропу войны, как только к ним присоединится Перкин Марлоу, великий актер, индеец и революционер.
      - Когда он прибудет, - сказал Пети, - мы возьмемся за оружие и восстанем против поработителей. Мы захлестнем всю страну кровавой волной.
      - Победа или смерть, - добавил он. - Так будет называться моя книга, посвященная нашей борьбе.
      Чиун и Ван Рикер возвратились в свой номер в мотеле.
      В лучах восходящего солнца Римо проследовал на пресс-конференцию и окунулся в волны дебатов, стараясь оставаться в тени и наблюдая, как психи состязаются друг с другом в красноречии.
      Но пресс-конференция закончилась так же быстро, как и началась. Слава хороша, но завтрак лучше, решил Пети, вспомнив о коробках со сладостями, оставленных в церкви.