Глава 8

— Помилуйте, Мастер Синанджу, — надтреснутым, сухим голосом взмолился Харолд Смит. — Уже три часа ночи. Мы могли бы продолжить переговоры завтра.

— Нет, — ответил Чиун, — мы ведь почти закончили. Зачем же прерывать такую важную беседу сейчас, когда мы вплотную подобрались к соглашению?

Доктору Харолду Смиту, однако, так не казалось. Лично он вплотную подобрался только к полному физическому истощению. Вот уже почти девятнадцать часов Мастер Синанджу вел с ним самые запутанные и сложные переговоры за всю долгую историю их сотрудничества. Занятие это само по себе было не из легких, но они еще, вдобавок, все это время провели, сидя на жестком полу в кабинете Смита. Чиун заявил, что, хотя Смит — император, а он всего лишь императорский ассасин, при заключении честной сделки это не имеет никакого значения, и доктор не может восседать на своем «троне», а ему, Чиуну, не приличествует стоять. Поэтому они и сидели на полу, не прерываясь ни на еду, ни на питье.

Несмотря на то, что ночь уже подходила к концу, Чиун выглядел свежо, как маргаритка ранним летним утром, в то время как лицо Харолда Смита по цвету напоминало несвежую устрицу. Смит чувствовал себя полутрупом, если не считать раздираемого болью желудка. Этот незапланированный постный день в сочетании с нервным стрессом вызвал у него повышенную кислотность, которая разбередила застарелую язву. Если эта пытка будет продолжаться и дальше, подумал Смит, то вместо желудка у меня будет одна огромная дырка.

— В этом году, — проговорил Чиун, время от времени заглядывая в разложенный на полу свиток, который удерживали по краям два специальных грузика, — мы согласились на весьма скромное увеличение моего вознаграждения — десять процентов от общей суммы, золотом. Чтобы отразить изменившееся положение дел.

— Я все-таки не могу понять, почему я должен увеличить сумму, хотя новый договор не предусматривает вашего участия в заданиях вместе с Римо, тупо глядя в пол, сказал Смит. — Разве это не означает, что работы теперь стало меньше?

— Для Мастера Синанджу — да, но не для Римо. — Чиун с глубокомысленным видом поднял палец. — К нему перейдет часть моих обязанностей, соответственно, оплату нужно увеличить.

— Да, но разве не имеет смысла вычислить, сколько стоили ваши дополнительные услуги согласно изначальному договору, а потом договориться, какое будет вознаграждение для Римо?

Чиун отрицательно покачал убеленной сединами головой.

— Ни в коем случае. Ведь эти условия оговаривались в старом контракте, а мы с вами собираемся заключить договор на совершенно иных условиях. Это только внесет лишнюю путаницу.

— По-моему, все и так уже окончательно запуталось, — горестно вздохнул Смит. Его лицо, обычно казавшееся аристократическим, выглядело, словно выжатый до последней капли лимон.

— Тогда позвольте мне все вам объяснить, — вызвался Чиун, тихо добавив, — в очередной раз. Десять процентов полагаются Римо за увеличение объема работы. И плюс к тому, мой собственный гонорар, который будет выплачен драгоценными камнями, шелком и рисом.

— Если вы не принимаете участия в заданиях, над которыми работает Римо, то в чем же заключается ваша роль? — недоуменно спросил Смит. — Это просто выше моего понимания.

— Пока Римо, расширяя свой кругозор, наслаждается путешествиями в столь отдаленные экзотические края, как Аризона...

— Аризона — штат на западе США, — раздраженно заметил Смит, — и его вряд ли можно назвать «экзотическим краем».

— ...в отдаленные западные штаты, с точки зрения корейцев определенно экзотические, — упрямо продолжал Чиун, — и созерцает великолепие местной природы...

— Это же пустыня. Дикий, безлюдный край.

— ... и встречается с различными знаменитостями, такими, как Бартоломью Банзини...

— Бронзини, — со вздохом поправил Смит. — Сколько же вы будете меня этим попрекать! В конце концов, идея, что Римо отправится обезвреживать Санта-Клауса в одиночку, принадлежала вам.

— Да, это была ошибка с моей стороны, — милостиво признал Чиун, — и я готов ее признать, если вы пойдете на определенные уступки.

— Я не могу, повторяю, просто не имею возможности устроить вас на эти съемки, — твердо проговорил Смит. — Поймите же, с мерами безопасности, принятыми там, нам не сладить.

Испещренное морщинами лицо Чиуна нахмурилось.

— Понимаю. Хорошо, не будем больше затрагивать эту тему.

Услышав это, Смит с облегчением распрямил плечи, но, как только была произнесена следующая фраза, снова напрягся.

— В оговоренной нами сумме должны учитываться и мои новые обязанности.

Смит ослабил узел галстука.

— Какие именно?

— Обязанности, появившиеся во время последнего задания Римо, — пояснил Чиун, зная, что ослабленный узел галстука — первый признак того, что упрямство императора подается под его напором.

— Но вы же остались дома, — запротестовал Смит.

С важным видом подняв указательный палец, на котором блеснул длинный холеный ноготь, Чиун мрачно проговорил:

— И не находил себе места от волнения.

От карандаша Смита с треском отлетел кусочек сломавшегося грифеля.

— Но ведь есть же способ все это уладить, — простонал доктор. — Просто обязан быть.

Агатовые глаза Чиуна сверкнули.

— Способ всегда найдется, — заметил он, — особенно для такого изобретательного правителя, как вы.

— С вашего разрешения, я сделаю один звонок.

— Хорошо, я готов поступиться запретом на разговоры по телефону, великодушно кивнул Чиун, — при условии, что это поможет быстро решить нашу проблему.

Смит попытался подняться, но замер, и в недоумении уставился на собственные ноги.

— Они меня не слушаются, — пожаловался он. — Должно быть, затекли.

— А вы не заметили, как они занемели? — поинтересовался Чиун.

— Нет. Вы мне не поможете?

— Разумеется, — ответил Чиун, вставая с пола. Не обращая внимания на протянутую Смитом руку, он прошел к столу и спросил:

— Какой именно телефонный прибор вам нужен?

— Вообще-то, я хотел бы подняться на ноги, — заметил Смит.

— Всему свое время. Вам потребовался телефон, так что давайте сначала займемся основным вашим пожеланием, а потом уже перейдем к остальным.

Смит хотел было сказать, нет, прокричать Мастеру Синанджу, что в настоящий момент он желал лишь одного — снова овладеть собственными ногами, но осекся. Он знал, что Чиун только ловко сменит тему, поэтому решил, что взять телефон — самый быстрый способ добиться своего.

— Принесите обычный, — попросил Смит.

Не обращая внимания на красный телефон без диска, от которого тянулась прямая линия в Белый дом, Чиун выбрал более привычный офисный аппарат и величественным движением опустил его на колени Смиту.

Сняв трубку, Харолд Смит принялся набирать номер.

— Алло, Милбурн? — проговорил он. — Да, знаю, уже три часа ночи, но дело не терпит отлагательства. Пожалуйста, не кричи. Это Харолд.

Чиун слегка повернулся в его сторону, и напряг свой чуткий слух.

— Твой кузен Харолд, — повторил Смит. — Да, именно тот. У меня к тебе огромная просьба. Ты все еще имеешь отношение к изданию... ммм... журналов? Замечательно. У меня сейчас сидит один человек, который хочет у тебя опубликоваться.

— Скажите, что я замечательный поэт, — громким шепотом подсказал Чиун, не вполне понимая, какое отношение этот разговор имеет к Аризоне, но втайне надеясь, что мозги Смита справились с напряжением этих марафонских переговоров, и тот знает, что делает.

— Нет, Милбурн. Да, я знаю, что ты не печатаешь стихов. У моего знакомого очень разносторонний талант. Если обеспечишь ему пропуск на съемочную площадку, могу ручаться, что ты получишь интервью с Бартоломью Бронзини.

Чиун удовлетворенно улыбнулся. Хотя Смит и бормотал себе под нос, окончательно с ума он еще не сошел.

— Я не знал, что таких пропусков не существует. А, так вот как это обычно делается? Что ж, если ты берешь на себя все детали, я со своей стороны готов обещать, что Бронзини согласится. Моему знакомому почти невозможно отказать.

Просияв, Чиун в знак одобрения оттопырил большой палец. Как раз в этот момент Смит прикрыл ладонью ухо, чтобы лучше слышать собеседника, и Чиун еще долго спрашивал себя, что это — тайный масонский знак или просто жест, выражающий недовольство.

— Его зовут Чиун, — объяснял Смит. — Да, это фамилия. Если я ничего не напутал, — неуверенно добавил он, поворачиваясь к Мастеру Синанджу.

— Мое полное имя так и звучит, — отозвался старый кореец. — Я ведь не какой-нибудь Джон или Чарли, которым никак не обойтись без второго имени, чтобы их можно было отличить от сотен других людей.

— Вообще-то, это его творческий псевдоним, — сказал Смит в трубку, опасаясь, что, пустись он в объяснения, и без того долгий разговор затянется еще больше. — Хорошо, огромное спасибо. Он обязательно придет.

Дрожащими от напряжения пальцами Смит опустил трубку на рычаг. — Я обо всем договорился, — сообщил он. — Но вам придется выполнить ряд формальностей, и пройти собеседование.

— Конечно. Я отлично понимаю, что, раз уж эти люди хотят получить от меня киносценарий, они должны быть полностью уверены, что по мне силам эта важная задача.

— Нет, нет, вы меня не поняли. Писать сценарий вам не придется. Мой кузен Милбурн занимается журналами, посвященными кинозвездам. Вы отправитесь на съемки «Красного Рождества» в качестве журналиста.

— Мне придется читать журналы? — воскликнул Чиун. — Но зачем?

— Нет, журналисты занимаются совсем не этим. Я буду рад рассказать об этом поподробнее, если вы поможете мне подняться с пола.

— Уже спешу, О Император! — весело откликнулся Чиун, и, нагнувшись, легким движением пальцев надавил Смиту на коленные чашечки.

— Я ничего не чувствую, — сообщил Смит, когда Чиун убрал руку.

— Вот и замечательно, — заверил его Чиун.

— То есть?

— Это значит, что когда я помогу вам подняться, вы не почувствуете боли.

Чиун оказался прав — Смит даже не ощущал обычного покалывания в разбитом артритом колене, пока Мастер Синанджу помогал ему усесться за стол.

Ощущая блаженное облегчение, Смит вкратце рассказал Чиуну о предстоящем интервью и, придвинув к себе клавиатуру компьютера, набрал несколько команд.

— Зачем это? — поинтересовался старый кореец.

— Редактору, с которым вам завтра предстоит встретиться, требуются вырезки с предыдущими вашими статьями.

— Но я никогда не писал статей, только стихи. Может быть, мне сходить за ними?

— О нет, даже и не упоминайте о стихах. Компьютер уже передает в редакцию по факсу копии нескольких публикаций. Разумеется, ненастоящих.

Чиун уже открыл рот, чтобы что-то возразить, но Смит поспешил добавить:

— Так вы попадете в Аризону гораздо быстрее.

— Тогда я полностью полагаюсь на вашу мудрость.

— Хорошо, — ответил Смит, выключая компьютер. — В аэропорту на ваше имя будет забронирован билет. А теперь, с вашего позволения, я пойду прилягу на кушетке, и постараюсь хоть немного поспать.

— Как вам угодно, Император, — поклонился Мастер Синанджу, и, не говоря больше ни слова, выскользнул из комнаты.

Смиту показалось странным, что Чиун скрылся, позабыв о длительном ритуале прощания, которым заканчивались обычно все его визиты. Загадка эта разрешилась через десять минут, когда ему почти уже удалось заснуть, но тут левую ногу схватила судорога.

— Оох! — простонал Смит.

Боль все нарастала, пока, казалось, не стала почти нестерпимой, и внезапно отступила, но тогда сводить начало уже правую ногу.

Такси высадило Мастера Синанджу по указанному адресу на Парк-Авеню.

Поднявшись на лифте и свернув по коридору направо, он увидел сверкающую неоновую вывеску «Издательский дом Звездный дождь».

Чиун презрительно сморщил нос. Что это, редакция журнала или китайский ресторан?

Подойдя к сидевшей за столиком секретарше, Чиун отвесил церемонный поклон.

— Я Чиун, журналист.

— Дон, к вам мистер Чиун, — обернувшись, сообщила секретарша так громко, что Чиун в очередной раз поморщился от такого вопиющего нарушения приличий.

— Пригласите его, — прокричал раздраженный голос из раскрытой двери по соседству.

Гордо подняв голову, Чиун прошествовал внутрь и поклонился молодому человеку, сидевшему за стоявшим в углу комнаты столом. Хозяин кабинета был до смешного похож на коалу, которого шутки ради вываляли в патоке. Сходство усиливалось еще больше из-за покрывавшей лицо молодого человека трехдневной щетины. Выпрямившись, Чиун заметил, что стены кабинета были увешаны плакатами с портретами кинозвезд, среди которых преобладали особы женского пола в купальниках и без. Не в силах глядеть на это бесстыдство, Мастер Синанджу поспешно отвел взгляд.

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — неуверенно предложил молодой человек за столом.

— Вы и есть Дональд МакДэвид, знаменитый редактор? — поинтересовался Чиун.

— А вас, должно быть, зовут Чиун? Рад познакомиться.

— Чиун, журналист, — поправил его Мастер Синанджу.

— Милбурн передал мне сегодня утром ваши вырезки. Я тут как раз проглядывал их. Очень интересно.

— Вам понравилось?

— Картинки неплохие, — ответил Дональд МакДэвид.

— Картинки? — переспросил Чиун, втайне коря себя за то, что не догадался представиться как «Чиун, журналист и художник».

В ответ редактор протянул ему пухлый коричневый конверт. На фотографиях в статьях были кадры из американских фильмов, но текст под ними был взят из какой-то корейской брошюры по личной гигиене. Смит что, окончательно рехнулся, оскорбляя его имя этой чушью?

— Вы действительно можете писать по-английски? — спросил МакДэвид, когда вошедший в комнату кудрявый юноша поставил перед ним поднос, на котором стояла чашка с кофе и стакан «Доктора Пеппера».

— Разумеется, — ответил Чиун.

— Это радует, поскольку я не читаю по-китайски, и, думаю, наши читатели тоже. Они могут занервничать, посыплются письма...

— Статьи написаны по-корейски, — сообщил Чиун, глядя, как МакДэвид отхлебывает кофе, и, явно недовольный результатом, перекладывает туда лед из стакана с газировкой.

— Корейского я тоже не знаю, — сухо проговорил редактор.

Чиун расслабился. Потрясающе — этот человек, явно неграмотный, работает редактором одного из крупных журналов! Нужно не забыть захватить с собой папку, подумал Мастер Синанджу. Он не позволит Смиту запятнать свою репутацию как поэта всякой чушью!

— Ну что ж, эти вырезки ничего мне не говорят, но по ними стоит ваше имя, а Милбурн сообщил, что с рекомендациями у вас все в порядке. Так что можете считать, что вы приняты.

— В своем деле я лучший, — заверил МакДэвида Чиун.

— Я поговорил с пресс-секретарями «Красного Рождества», и, вообще-то, они не рвутся пускать кого-нибудь на съемочную площадку уже сейчас. Но Бронзини удалось их переубедить, так что можете считать, дело в шляпе. Я тут составил парочку договоров. Нам нужно получить интервью с самим Бронзини, статью о съемках, краткий очерк о режиссере, а остальное — на ваше усмотрение. Разнюхайте, кто еще участвует в съемках, побеседуйте, и присылайте материал, а мы уж тут разберемся.

Взяв листки с договорами, Чиун пробежал глазами пункт о гонораре, и глаза его превратились в две узенькие щелочки.

— А вы не печатаете стихов? — неожиданно спросил он.

— Сейчас этим никто не занимается.

— Я говорю не об американской поэзии, а о венце корейского стихосложения. Унг. — Будьте здоровы.

На лице Чиуна отразилось негодование.

— Это название стиля, — сказал он. — Недавно я как раз закончил оду, посвященную таящему леднику на горе Пектусан. Это одна из величайших гор в Корее. В моем произведении шесть тысяч восемьдесят девять строф.

— Шесть тысяч строф! Да при цене доллар за слово, это поглотит половину нашего годового бюджета!

— Возможно, — с надеждой в голосе сказал Чиун.

— К сожалению, мы не публикуем стихов, — покачал головой МакДэвид, показывая на висящий на стене стенд.

Проследив за его рукой взглядом, Чиун увидел, что весь стенд увешан обложками журналов. Последнее детище дизайнеров из «Звездного дождя» изображало полуголую блондинку на фоне космического корабля. На обложке другого журнала, называвшегося «Фантасмагория», человек в кожаной маске разделывал труп молодой девушки. Снято все это было настолько правдоподобно, что Чиуну стало интересно, уж не для каннибалов ли предназначено подобное издание. Еще один журнал, «Мертвая хватка», по мнению Чиуна, печатался для пит-булей, или, возможно, их хозяев. Рядом с ним был прикреплено издание под названием «Звездные Герои».

— И что, люди это читают? — поморщился Чиун.

— Большинство просто разглядывает фотографии. Да, кстати, чуть было не забыл. Я хотел дать вам несколько рекомендации, чтобы вы представляли себе принятый у нас стиль. Пишите только в настоящем времени, побольше цитат...

Чиун принял из рук редактора стопку журналов, незаметно подсунув под них и конверт с поддельными вырезками Смита.

— Я внимательнейшим образом их изучу, — пообещал Мастер Синанджу.

— Договорились, — кивнул Дональд МакДэвид, и потянулся за чашкой с кофе. Сделав глоток он выругался: «Совсем остыл!», и переключился на «Доктора Пеппера», но оказалось, что тот успел выдохнуться. Откинувшись на спинку кресла, МакДональд прокричал в дверь:

— Эдди! Принеси-ка мне молока.

— Вам вредно пить молоко, — сообщил Чиун. — Оно сужает кровяные сосуды.

— Ничего, до первого инфаркта можно не дергаться, — махнул рукой МакДональд. — И последнее. Все права принадлежат нам.

— Пожалуйста, — отозвался Чиун, добавив, — Охотно уступаю свое право голоса на условиях «доллар за слово».

Взяв принесенный помощником стакан молока, Дональд МакДэвид оглушительно расхохотался, и, в порядке эксперимента, отхлебнул оттуда.

Скорчив мину, он взял стоявшую за телефонным аппаратом солонку, и, к вящему ужасу Чиуна, от души посолил молоко, а затем залпом выпил все до последней капли.

— Первый материал должен оказаться у меня через две недели, — сказал редактор, вытирая капельки молока со щетины.

— Если вас здесь не будет, кто следующий на очереди? — поинтересовался Чиун.

Выйдя на улицу, Чиун остановил такси, и попросил отвезти его в аэропорт Ла-Гардия, где и рассчитался с водителем, набрав всю сумму мелкой монетой.

— Как, а чаевые? — взревел шофер.

— Спасибо, что напомнили, — поблагодарил Чиун, вручая ему стопку журналов. — «Мертвая хватка»! — крикнул ему вслед шофер. — Да на черта мне это нужно?

— Изучите эти издания, проникнитесь скрытой в них мудростью. Тогда, возможно, и вы достигнете того возвышенного состояния души, когда вам будут платить по доллару за каждое слово.

Глава 9

Джиро Исудзу был чрезвычайно расстроен.

— Я приношу глубочайшие извинения, — сказал он, опустив глаза и поклонившись чуть ли не до самой земли. Поднимался ветер, и песчинки вертелись в нем хороводом, залетая всюду, куда только было можно. Римо захотелось узнать, пытался ли японец изобразить своим поклоном смирение, или же это он просто хотел защититься от летящего ему в лицо песка. Вся эта сцена происходило неподалеку от раскинувшейся лагерем киносъемочной бригады.

— Они вели себя, как будто дорога принадлежала им одним, — возбужденно рассказывала Шерил.

— Японские статисты не говорить по-английски, — сказал Исудзу. — Я обещаю сделать им строгий выговор.

— А как насчет моего автомобиля? — сурово заметила Шерил.

— Студия возместит вам убытки. Можете взять любую машину на выбор. Если вас устроит микроавтобус Нишитцу, то мы согласны поставить на него салон «люкс».

— Хорошо, — смягчившись, сказала Шерил. — Но я не стану брать модель «Ниндзя». Говорят, они переворачиваются, стоит только ветру подуть не с той стороны.

— Замечательно. И я еще раз прошу прощения за причиненные вам неудобства. А теперь, если вас не затруднит, у нас есть проблема, решить которую можете только вы. «Звездный дождь» направляет к нам корреспондента.

Я не хотел, чтобы съемки освещала пресса, но Бронзини-сан настаивает. Мы не смогли договориться. Займетесь этим корреспондентом, хорошо?

— Да. Все-таки, лучше, чем каждый день ездить с утра за почтой.

— Кстати, график съемок изменился. Пробные съемки начинаются завтра.

— Но завтра до Рождества останется всего два дня. Съемочной бригаде это не понравится.

— Вы забывать, что они японцы. Им все равно, что Рождество. А если американцам не нравится, то могут поискать себе другую работу. Съемки начинаться завтра.

Выдав руководящие указания, Джиро Исудзу отправился по своим делам, ни на секунду не расслабив выпрямленной, словно по линейке, спины.

— Какие здесь, интересно, американцы? — пробормотала Шерил. — Бронзини, консультант по военным вопросам, и я, бедняжка?

— Ну что ж, — со вздохом добавила она, — вот вы и познакомились с Джиро. Впечатляет, а?

— Разве Нишитцу производит автомобили? — невпопад спросил Римо.

— Они производят абсолютно все, и ведут себя, как будто Вселенную создали именно они. Ладно, думаю, мне стоит заняться этим журналистом.

Увидимся, когда начнутся съемки.

— А где мне найти... — Римо запнулся, и заглянул в свой словарик, ...заведующего дубляжем?

— Вот так вопрос, — на ходу ответила Шерил, направляясь к одной из палаток. — Найдите помрежа с рацией, и попросите связаться с Санни Джо.

Римо огляделся. Палатки стояли в неглубоком котловане, вырытом бульдозерами, которые все еще трудились неподалеку, делая насыпи для защиты от ветра. Вокруг, словно муравьи, суетились рабочие, исключительно японцы.

Увидев у одного из них рацию, Римо поймал этого человека за шиворот.

— Выручи меня, приятель, — сказал он, — я ищу Санни Джо.

— Сони Джо?

— Можно сказать и так.

Нажав на кнопку рации, японец затараторил что-то в прикрепленный к отвороту куртки микрофон. Из многочисленных гортанных фраз Римо понял только «Сони Джо».

Наконец японец оторвался от разговора и махнул рукой на север.

— Сони Джо там. О'кей?

— Спасибо. А как его узнать?

Японец отрывисто мотнул головой.

— Не понимать английски. О'кей?

Римо понял, что общего языка они не найдут, и поплелся в указанном направлении. Заглянув в словарик, он выяснил, что «помреж» означает «помощник режиссера». Интересно, как человек может стать помощником режиссера в американском фильме, не говоря при этом по-английски? недоуменно подумал он.

Перелезая через дюны, он все время искал взглядом Бартоломью Бронзини, но всемирно известного актера словно след простыл. Кроме того, Римо был очень удивлен, не обнаружив вокруг кактусов. Пустыня представляла собой бесконечное море песка, лишь кое-где попадался низкорослый кустарник.

Оглянувшись, Римо понял, что за ним не остается никаких следов, и, чтобы не привлекать внимания, перенес всю тяжесть тела на носки. Теперь досужий следопыт подумал бы, что здесь проходил двенадцатилетний мальчишка.

Взобравшись на одну из дюн, Римо с удивлением обнаружил, что перед ним простирается долина, целиком заставленная танками и бронетранспортерами.

Люди в китайской военной форме протирали уже успевшую запылиться технику.

Понаблюдав за ними, Римо решил, что люди, отрабатывающие падение с близлежащего пригорка — каскадеры, и искать Санни нужно среди них. Он двинулся было вперед, но внезапно заметил притаившегося за камнем человека, который целился в хлопотавших внизу людей из винтовки. Одинокий снайпер был европейцем, на его обветренном лице выделялись прищуренные на ярком солнце глаза. Человек с винтовкой нажал на курок.

Один из суетившихся внизу японцев внезапно схватился за грудь, и из под пальцев у него потекла кровь.

Бросившись вперед, Римо обогнул близлежащую дюну и подбежал к снайперу сзади как раз в тот момент, когда тот выстрелил во второй раз.

Схватив незнакомца за шиворот, Римо попытался поднять его на ноги, но обнаружил, что длины вытянутой руки не хватает, чтобы его противник смог стать во весь рост. Человек с винтовкой был, по крайней мере, на три головы выше его.

— Гони пушку, — проревел Римо, хватаясь за дуло винтовки, выглядевшей, словно самодельное оружие времен Гражданской войны.

— В чем дело, приятель? — удивился незнакомец.

— Ты только что подстрелил одного из этих людей.

— Похвальная наблюдательность. Может быть, ты наконец меня отпустишь, и я смогу подстрелить еще парочку?

— У нас в Америке проблемы с профсоюзом так не решают.

— С каким профсоюзом? Неужели ты считаешь...

Человек с винтовкой внезапно залился отрывистым смехом.

— Нет, вы только подумайте... — хохотал он.

— Что тут смешного? — воскликнул Римо. Отпустив противника, он взял в руки винтовку. Сверху на ней был прикреплен стальной магазин, в котором лежало несколько наполненных красной жидкостью шариков. — Ты... Неужели ты действительно поверил, что я убил парня? Это же духовое ружье.

— Из такого ружья и в самом деле можно убить человека, если попадешь в мягкие ткани, — заметил Римо, беря один из шариков в руки.

— Эй, поосторожнее. В бутафорской не обрадуются, если ты его поломаешь.

Это ручная работа. В мире всего шестнадцать таких ружей.

В этот момент на дюну взобрался один из работавших внизу японцев. — Санни Джо, почему остановка? — спросил он. Римо заметил, что на груди у него красуется красное пятно.

— Погодите-ка, — выпалил он. — Так вы и есть Санни Джо?

— Сколько себя помню, так меня и зовут. А ты кто такой?

— Римо.

Услышав это имя, Санни Джо вздрогнул от неожиданности.

— А фамилия? — спросил он.

— Дюрок, — после короткой паузы ответил Римо.

Этот ответ, казалось, разочаровал его собеседника, и во взгляде его промелькнуло раздражение.

— Это что, твоя первая съемка? — ворчливо спросил он. — Не могут уже отличить духового ружья от настоящего!

— Извините, — сказал Римо, — но из-за этой заварушки с профсоюзом я подумал было...

— Ничего страшного. — Санни Джо решил сменить гнев на милость. Он окинул Римо проницательным взглядом. — К тому же, приятно видеть хоть одного бледнолицего. Половина этих чертовых японцев ни слова не знают по-английски.

Мы тут репетируем сцены с ранениями. Пойдем-ка посмотрим, что ты умеешь.

Вслед за ним Римо пошел вниз по песчаному склону.

— Главное, о чем тебе нужно помнить, Римо, — объяснял по дороге Санни Джо, — это мания Бронзини снимать все максимально приближенно к реальности.

Ну-ка, встань вот здесь, а я отойду назад и стрельну в тебя разок. Когда почувствуешь удар шарика, не падай, а завертись на месте. Представь, что тебя ударил кузнечный молот, а не пуля. На экране все должно выглядеть эффектно.

Пожав плечами, Римо подождал, пока Санни Джо отойдет в свое укрытие.

Санни был и в самом деле высок — не меньше двух метров ростом, и выглядел впечатляюще, несмотря на то, что руки и ноги у него были чрезмерно длинные.

Ему было, по меньшей мере, шестьдесят, но двигался этот человек, как будто был лет на десять моложе.

Согнувшись за камнем, Санни Джо прицелился. Раздался хлопок выстрела, и острый взгляд Римо на мгновение увидел несущийся к нему шарик. Римо напрягся, но сыграли роль многолетние тренировки — его учили уворачиваться от любых пуль, даже самых безобидных. Он инстинктивно отступил в сторону, а затем, чтобы скрыть свою промашку, завертелся на месте и рухнул на песок.

Подняв голову, Римо увидел, что Санни Джо, явно раздосадованный, уже спешит к нему.

— Что, черт побери, ты вытворяешь? — взревел он.

— Я крутился.

— Причем до того, как в тебя попала пуля! Я не заметил красного пятна.

Да что с тобой происходит? Нацелился на Оскара?

— Извините, — сказал Римо, отряхивая с одежды песок. — Попробуем еще разок?

— Ладно. Только на этот раз дождись, все-таки, пули.

Когда они снова разошлись по местам, над головами пролетело несколько вертолетов. Их стрекотание гулким эхом отдавалось в долине.

— Черт бы их побрал, — пробормотал Санни Джо. — Чувствую, снять фильм нам спокойно не удастся. Готов поспорить, это вертолеты с местной базы морских пехотинцев. Раздолбаи, которым нечем заняться, кроме как летать над съемочной площадкой. Наверно, спорят между собой, какая из маленьких черных точечек внизу — Бронзини. Идиоты чертовы.

— Рано или поздно, им это надоест, — предположил Римо.

— Конечно, если бы это были одни зеленые береты. А тут еще, чуть дальше на север, есть военный полигон, и авиабаза на востоке. Так что нам не отделаться от летающих туда-сюда истребителей до самой весны.

— Похоже, вы не слишком довольны своей работой.

— Работа? Черт, да я был на пенсии, пока не приехали эти япошки. Мне ведь за шестьдесят, парень. В кино есть шанс работать, только пока ты молод.

Так что я вернулся в резервацию, так сказать, доживать свой век. Но тут появился Бронзини, и попросил разрешения снимать на наших землях.

— Так это место — часть резервации?

— Да, черт побери. Бронзини использовал все свои связи, чтобы съемки, наконец, раскрутились. Местные власти буквально лизали ему пятки, и все шло отлично, пока он не наткнулся на вождя. Конечно, тот знал, кто такой Бронзини, однако и виду не подал. Сказал, что, помимо платы, они должны взять на работу меня. Я человек гордый, но эта профессия сидит у меня в крови, так что я не стал кочевряжиться и согласился. Может быть, что-нибудь из этого и выйдет.

— Вы не похожи на индейца.

— В наше время, если хочешь знать, мало кто сам на себя похож.