Глава четвертая

Первых восемнадцати человек из списка гостей Спанглеров в городе не оказалось. Когда Римо прозвонил все номера из Вашингтона, Вирджинии и Мэриленда, он решил заняться нью-йоркскими адресами.

Под номером девятнадцать в списке значился некто Бобби Джей, имя, знакомое Римо по телевизионным передачам, которые смотрел Чиун, в то время, когда Римо занимался гимнастикой. Судя по телевизионной рекламе, Бобби Джей обладал одним из выдающихся в мире голосов, известным раньше только утонченным вкусам европейцев, а теперь, благодаря телевидению, ставшим доступным и американцам. Судя по рекламе, его пластинки не продавались в магазинах, факт благосклонно принимаемый миллионами, поскольку у Бобби Джея в сущности, абсолютно отсутствовал слух.

Только что вернувшись из Атлантик-сити со званого ужина в ресторане «Стик Хаус Фила», Боби Джей сам отправился открывать дверь своей квартиры в мансарде дорогого дома на Манхэттене. Ему было около тридцати, у него были красиво уложенные волосы и немного детское, без морщин лицо, выказывавшее отрицание всего, мало-мальски предполагавшего умную мысль.

— Привет, красавчик, как твой мерзавчик? — пропел он в приветствии, щелкая пальцами в такт.

Судя по обстановке гостиной, состоявшей из скульптуры, картин, вышивок и других художественных средств, изображающих обнаженные мужские задницы, Римо отчетливо понял, что через секунду Бобби Джей взорвется потоком сюсюканья.

Он оказался прав.

— Сладкий мой, ты из службы сопровождения?

— Я странник, — сказал Римо, — и хотел бы им остаться.

Глаза Бобби Джея просканировали мускулистую фигуру молодого мужчины, стоявшего перед ним, одетого в джинсы и черную футболку.

— Вы хотите сказать, что явились сюда не для того, чтобы отвезти меня в аэропорт? — спросил он.

— Только не говорите, что вы тоже уезжаете из города.

— Всякий и каждый, мой дорогой. О, черт! Где этот парень? Я так раздражен, что сейчас закиплю. — Его лепет сменился на легкий присвист. Он плюхнулся на гигантскую белую софу, стоявшую в обрамлении свежесрезанных лилий. — Проходи, присядь рядом. Мне станет немного легче.

— Слушай приятель, если я расположусь здесь рядом с тобой, могу гарантировать, что легче тебе не станет.

— Ладно, похоже, мне лучше уже не будет. Ну все-таки, кто ты такой? Грабитель или что-то в этом роде? В такой тонкой футболочке... Между прочим, сейчас январь.

— Я не грабитель. Мне нужно задать вам несколько вопросов о вчерашней вечеринке.

— По поводу кого, Элвуда? Ничего особенного не было. Это была одна из тех встреч... — пропел он.

— Я о приеме в доме Спанглера.

— ...одна из веселеньких встреч...

Римо поймал руку Бобби Джея своей железной рукой.

— Ах ты, огромное животное, — сказал Бобби, захлопав ресницами.

— Мне нужен разговор, а не песни.

— Боже, какой натиск! А какие красивые у него руки. Такие широкие и непослушные. Хорошо. О чем тебе надо поговорить со мной, кареглазый? Хочешь узнать о том, как я стал звездой? В буквальном смысле, я проснулся знаменитым.

— Я хочу поговорить об адмирале Торнтоне Ивсе, командующем Военно-морским флотом.

— Вы знали его?

Бобби Джей захихикал:

— Не в Библейском смысле.

Римо схватил его за воротник:

— Если ты не будешь прямо отвечать на мои вопросы, я тебя пришибу.

— Мне так нравится, когда ты изображаешь из себя грубияна.

Римо заставил себя сосчитать до десяти.

— О'кей, давай с начала. В каких отношениях вы были с адмиралом Ивсом?

— Ой, я тебя умоляю. С этим стариком? У меня не может быть никаких отношений с шестидесятилетним матросом. Что я по-твоему, такой приставучий? Я лучше утону в море слоновьей мочи. Слушай, а я никогда об том не задумывался — слоновья моча — как изысканно звучит. Как думаешь?

— Думаю, что ты тянешь время. Твои друзья имели дела с адмиралом?

— О, Господи, нет. Он не был в группе.

— В какой группе?

Бобби Джей похотливо улыбнулся и пододвинулся к Римо.

— В группе посвященных, разумеется. В группе бомонда. «Ка Элов». В группе тех, кто причастен.

— Как, например, кто?

— Как все. Миссис Спанглер и сам сенатор — они в группе. Пози Понзелли — актриса...

— Пози Понзелли? Я думал, что она умерла.

— О небо, конечно нет! Она до сих пор привлекательна. Для женщин, конечно. Хотя ей должно быть уже лет сто, — злобно добавил он. — Но это наша Шангри-ла. Ой, я кажется, не должен был этого говорить. Так трудно хранить секреты от мужчины своей мечты.

— Шангри-ла?

— Ага. Знаешь: «Твои поцелуи уносят меня...»

— Я знаю мелодию, спасибо.

Бобби Джей погладил его руку:

— Это оздоровительная клиника.

— В Пенсильвании?

— Да. Ты там был?

— Нет, — сказал Римо. — Туда собиралась миссис Спанглер, когда я с ней разговаривал. И что клиника?

— Теперь я правда ничего не могу говорить. Они все просто взорвутся, если узнают, что я рассказал о нас чужому. Ты ведь понимаешь, правда? Если все узнают о Шангри-ла, тогда все нищие толстяки со всего света будут штурмовать эту клинику.

— Конечно, — сказал Римо — Вам не захочется чтобы чужие, нехорошие люди находились там с вами, такими как вы и остальные «ка эмы».

— Ка Элы, — поправил Бобби. — Сокращение от слов «Красивые Люди».

Он еще плотнее прижался к Римо.

— Похоже, ты считаешь красивым человека с черными глазами и сломанным носом?

Бобби Джей отпрянул, презрительно фыркнув.

— Плебей. А я чуть не спросил тебя, не хочешь ли ты присоединиться. Да ты все равно не можешь. Я тебе скажу, ты не достаточно богат. На твоей футболке даже нет какого-нибудь имени.

Римо вытащил список гостей, который дала ему Цецилия Спанглер. Имя Пози Понзелли было в списке среди тех, кого Римо не застал на месте. Она тоже уехала из города.

— Просмотри эти имена, — попросил Римо. Бобби прочел и вернул бумагу.

— Да?

— Ты сказал, что сенатор и миссис Спанглер отправились в это местечко Шангри-ла? Несомненно, что Пози Понзелли отправилась туда же, да и ты собираешься по тому же адресу. Есть ли в этом списке другие члены вашего клуба?

— Ну конечно же, красивый мой. Большинство.

— Где это место?

— Ой-ой-ой, я же говорил тебе, что не могу больше открывать секретов. Если только ты не думаешь присоединиться.

— В таком случае, я присоединяюсь.

Бобби рассмеялся.

— Это не так просто. Вступительный взнос составляет три тысячи долларов, а твой годовой доход должен быть не меньше полумиллиона.

— Полмиллиона? А ты-то как туда попал?

— У меня сосед работает в налоговой инспекции, — сказал Бобби.

— Ничего себе клуб. А что происходит на ваших встречах?

— Этого я точно не могу сказать. Мы все поклялись хранить тайну.

— Я надеюсь, скажешь, — сказал Римо, скрутив ухо Бобби пока лицо певца не исказилось от боли.

— О-о-о, — простонал он. — Еще пожалуйста. Так приятно болит!

Римо остановился. Это было бесполезно. Может быть он вообще пошел не по тому пути? Ведь адмирал Ивс не был членом группы посвященных «Ка Элов». Придется начать все с начала.

— Забудь об этом, — сказал он.

— Ни за что, — вздохнул Бобби. — Это было замечательно. Меня так еще никогда не щипали. А кусаться ты умеешь?

— Вернемся к адмиралу, — с отвращением произнес Римо.

— Почему он тебя так интересует? — надулся Бобби. — Он ведь никто, ноль.

— Он мертв.

— Вот видишь. Он настолько никто, что я даже не слышал о его смерти. Рона Барретт сообщала об этом в своих новостях? Или передавали специальный выпуск известий?

— Ты знаешь кого-нибудь из его друзей?

— Определенно нет. Я не общаюсь с нолями.

— С кем он разговаривал на этом приеме?

— Откуда я знаю? С такими же, как сам. — Он улыбнулся Римо. — Я знаю, с кем ты можешь поговорить. С Сеймуром Бардихом.

— Кто такой Сеймур Бардих?

— Никто. Он заведует информационной службой знаменитостей. Выясняет наши любимые цвета, имена наших собачек, — подобные вещи. Потом он печатает свою чепуху на каких-нибудь лохмотьях и рассылает фанатам. Это держит подонков подальше от наших задниц. Сеймур появляется на всех вечеринках. Мы, звезды, любим его. Он стал нашим маленьким талисманом.

— Он тоже будет в Шангри-ла?

Бобби Джей расхохотался:

— Сеймур никогда не будет в Шангри-ла! У него нет ни гроша.

— Я так понял, что вы все его любите.

— Так далеко может зайти только дружба. Каждый должен заботиться о репутации каждого.

Римо снова заглянул в свой список. Имя Бардиха было в самом конце. Он проживал в Нью-Йорке на Хаустон-стрит, в районе Трибека.

— Это точно домашний адрес, или рабочий? — спросил Римо.

— И то и другое. Ты его без проблем найдешь. Любой может выделить из толпы бедных людей. Кстати о бедняках, ты ведь не по-настоящему бедный? — спросил он, отодвигаясь от Римо. — Я имею в виду, что я разговариваю с тобой. И мне бы очень не хотелось, чтобы что-нибудь вырвалось наружу.

В дверь позвонили.

На пороге стоял мускулистый молодой неуклюжий парень-блондин. Бобби вздохнул и неожиданно запел:

— Приятно посмотреть, замечательно увидеть...

— Я из эскорта, — сказал парень.

Глава пятая

Седой человек сидел на сломанном крутящемся столике в передней части магазинчика в части города, которая выглядела будто только что откопанная из забвения. Не было и следа былого величия на пустынной, заваленной мусором улице, завывавшей покинуто на сухом зимнем ветру. Кусок старой газеты влетел в широкое окно фасада магазина, на котором прописными буквами белой краской были выведены слова «Звездная пыль, Инкорпорейтед». Газета с треском ударилась об оконное стекло, пронзительно зашелестев.

Римо зашел внутрь. Помещение звенело и пенилось от шума печатной машины. Одинокая фигура в комнате склонилась над столом. Длинные волосы косматились по вороту черной водолазки.

— Вы Бардих? — закричал Римо.

— Ага. Кого вам надо? — Он торопливо обвел рукой несколько штабелей бумаг на столе. Они были помечены именами знаменитых людей и разделены на категории: кино, музыка, спорт, политика и прочее. — Доллар штука Или вы можете приобрести «Звездную новость». Это газета, полтора бакса. — Он склонил голову к звенящей машине. — Будет готова через пару секунд.

Машина выплевывала наружу только что отпечатанные страницы с заголовками типа «Что едят на завтрак звезды» или "Как увидеть «Роллинг Стоунз» Пока Бардих говорил, грохочущая машина затихла и совсем остановилась. Помещение заполнила тишина.

— Мне нужно поговорить с вами о вчерашнем приеме у Спанглеров в Вирджинии, — сказал Римо.

Бардих широко улыбнулся. В воздухе нетопленного помещения из его рта выходили облачка пара.

— Ах, да. Моя вторая жизнь, — с некоторым достоинством произнес он и обернул кашне вокруг шеи. — Я полагаю, вы из журнала?

— Да, — сказал Римо.

— Из какого? «Кумир подростков» или «Рок удар»?

— "Звезды и полосы", — ответил Римо. — Я хочу поговорить с вами об адмирале Торнтоне Ивсе. Командующем Военно-морского флота. Как я понял, вы говорили с ним вчера вечером.

— Да, я общаюсь со всеми гостями, даже если они не нашего круга, — самодовольно произнес Бардих. — Такая у меня работа. Правда, я бы с большим удовольствием проводил время с людьми моего калибра. А военные не принадлежат к этой группе. Ивса пригласили только из-за сенатора.

— Второй раз я слышу об этой «группе». Бобби Джей тоже говорил о ней.

Бардих удивленно поднял брови.

— Бобби Джей? Он разве не уехал? Вы наверное знаете, что вся группа ежемесячно уезжает из города.

— Вам тоже это известно?

— О, абсолютно все — он надулся от гордости. — Они посвящают меня во все происходящее. Они очень доверяют мне. Даже присылают авиабилеты, чтобы я мог приехать к ним на вечеринки. — Он приблизился к Римо и конфиденциально прошептал: — Вы знаете, «Ка Элы» и вправду очень красивы. Я всегда говорю, что чем больше их становится, тем они становятся больше.

— Очень глубокое замечание... Пожалуйста об адмирале.

— Ой, он не в счет. Скажите, а вы слышали о моих папках? — Он обвел рукой гору поломанных ящиков. — Они легендарны. Мне известно все, что только возможно обо всех знаменитостях. Я даже достал личный телефон Греты Гарбо, он, кстати, не продается. Знаете, они очень верят мне. — Он моргнул.

— Бобби Джей назвал вас талисманчиком.

Бардих встал и прошипел:

— Ах, напыщенный трутень... — Он взял себя в руки и сел на место, разглаживая складки на поношенном свитере. — Я хочу сказать, что Бобби настоящее трепло. Мы все время подшучиваем друг над другом. Такая уж манера в группе. Минутки смеха, знаете.

Он заставил себя рассмеяться.

— Откуда вы знаете Бобби Джея?

— О, мы знакомы уже сто лет. Мы вместе учились в школе, правда-правда. Я близок со всеми. Они меня очень любят.

— Вы что, ровесники? — с удивлением спросил Римо. Бардих выглядел лет на двадцать старше.

— Мне пятьдесят два, — раздраженно сказал Бардих. — А Бобби Джей на три года меня старше.

Римо уставился на него. Опять то же самое. Сначала была Цецилия Спанглер, которая выглядела вдвое старше собственной матери. А теперь вот Бардих оказался на три года моложе человека, который вполне сошел бы за его сына.

— Вы мне не верите, — вздохнул Бардих. — А я вам скажу, это часть игры. Они все — жертвы эпидемии тщеславия, все до одного. — На его лице появилось выражение горькой обиды. — Все время носятся повсюду, ведут себя как дети. Дети! Кому это нужно? Для чего нужно выглядеть вполовину моложе своего возраста? Это все последствия рекламы. «Новое поколение выбирает Пепси».

— Ну-ну, — сказал Римо, смущенный неожиданной переменой в поведении Бардиха. — Давайте об адмирале...

— Шангри-ла, — прошептал Бардих прерывающимся голосом. — Шангри-ла существует только для группы посвященных. Они оставили меня далеко позади. Теперь слишком поздно, слишком поздно.

Римо почувствовал себя неуютно и поежился. Ему надо было выяснить все о командующем Военно-морскими силами. А приходилось выслушивать нытье из-за чьей-то навязчивой идеи по поводу оздоровительного комплекса, называемого Шангри-ла.

— Слишком поздно для чего?

— Посмотрите на меня! — вскричал Бардих. — Я же стар! — Он подошел к маленькому зеркалу, висевшему на стене и швырнул его об пол — Стар! И больше никогда не стану молодым. Они все оставили меня позади. Они, их деньги и их колдун-врач. Их группа посвященных. Лучше бы я умер. Вы слышите меня? Умер!

Он стоял посреди комнаты, плечи его дрожали, глаза горели гневом.

— Попробуйте подышать глубоко, — посоветовал Римо.

— Какой смысл! — сказал Бардих, сметая на пол стопку листовок. — Я знаю, кто я такой. Тусовщик! Вы считаете, что я тусовщик, так ведь?

— Я считаю, что вы ненормальный, — сказал Римо. Он настойчиво продолжил: — Мне необходимо поговорить с вами об адмирале Ивсе, если вы не возражаете. Прошлой ночью он был убит, и я хочу выяснить, кто мог это сделать. Как вы думаете, кто-нибудь на этом приеме мог желать его смерти?

— Я же вам сказал, он был не в счет. Никто о нем и не думал. Их не заботит никто, кроме них самих. Их драгоценной молодости. Их превозносимом докторе Фоксе.

Римо насторожился.

— Фокс? Кто это?

— Их диетолог. Феликс Фокс. Он организовал эту клинику и до сих пор предоставлял группе местечко, где они могли бы общаться с себе подобными раритетами, вдали от толпы. Он делает их молодыми. Именно это и отделяет членов группы от нас, бедных простаков.

— Что вы хотите сказать — делает их молодыми?

— Именно то, что вы слышали. Он делает их молодыми. Ни один из них там, на райской горе Фокса, никогда опять не станет пятидесятилетним. Это колдовство, скажу я вам. Колдовство для богатых. Шангри-ла. Волшебное царство, где никто никогда не стареет, прямо как в сказке. Вот что он делает. — Бардих пнул ногой кучу бумаг на полу. — Для тех, кто может себе это позволить, — добавил он. — Огромная демаракационная линия между теми, кто имеет и теми, кто не имеет. Вечная молодость и красота принадлежат только имущим. Такие, как мы с вами, демонстрируем окружающим свое место в жизни тем, что будем становиться старыми и уродливыми. Мы увянем, как осенние листья, сражаясь с немощью и недостатками своего возраста до конца своих дней. А они — нет. Ни один из группы допущенных, с их деньгами, связями и их доктором Фоксом со своей Шангри-лой. Они никогда не состарятся. Никогда. Они всех нас оставят позади.

Депрессия, в которую впал Бардих, повисла в комнате, как облако.

— Вам знакомы какие-то имена из этого списка? — с притворной веселостью спросил Римо, вытаскивая список гостей, который дала ему Цецилия.

— Все. Все это члены группы... Свиньи!

— Вы хотите сказать, что все они сейчас отсутствуют? — простонал Римо.

— Все до последней богатенькой вонючки. Сейчас время их ежемесячного сбора в Шангри-ла.

Выходило так, что независимо от того, в каком направлении Римо заводил разговор, все сводилось к пресловутому оздоровительному комплексу в Пенсильвании.

Римо посмотрел на картотеку Бардиха.

— Скажите, у вас есть что-нибудь об этом местечке?

Тот хрюкнул в ответ.

— Абсолютно все. Я же вам сказал, что мне все известно о них. Как они живут, на что тратят деньги, чем занимаются... Именно поэтому мне так тяжело находиться в стороне.

— Я могу взглянуть на материалы о Шангри-ла?

— Ни за что. Это в папке с телефоном Греты, и я никогда не открою ее простому смертному.

— Судя по вашему внешнему виду, вы тоже простой смертный.

Бардих поднялся.

— Я не обязан выслушивать это от вас.

— А как насчет этого? — сказал Римо, протягивая ему толстую пачку купюр.

Смитти держал его при деньгах. Не то, чтобы Римо было много нужно, но время от времени деньги могли пригодиться.

— Сколько здесь? — спросил Бардих. Глаза его горели.

— Посчитайте. Думаю, достаточно, чтобы вступить в Шангри-ла, если это то, о чем вы мечтаете. Дайте только мне посмотреть, что у вас есть об этом местечке.

— Но мне еще нужно иметь больше полумиллиона дохода в год, чтобы меня приняли, — захныкал Бардих.

— Скажите, что получили наследство. Папки!

— Думаю, это не повредит. Наследство, а? Может, они и поверят. Пересчитывая деньги, он вытащил ржавый ящик, а из него тонкую папочку. В ней был один-единственный листок, на котором от руки был нарисован план местности на северо-западе Пенсильвании. — Я сам набросал его на основе рассеянных разговоров, но он довольно точен, — сказал Бардих. — Я даже съездил туда, чтобы удостовериться в его правильности, но они не пустили меня. Он помахал перед собой пачкой долларов. — Теперь они это сделают.

— Я думал, что вам уже слишком поздно.

— Я покрашу волосы. Они примут меня. Я займу там свое место. Я стану одним из «Ка Элов». — Он упал на колени и схватил Римо за колени. — Спасибо! Храни вас Бог, — скрипел он, волочась за Римо до самой двери.

Такие вот дела, думал Римо. Если все, кто последними видели адмирала Ивса, были в Шангри-ла, — он отправлялся туда же. И это обошлось ему всего лишь в пять или шесть тысяч долларов наличными.

— Вы уверены, что вам не нужен телефон Греты? — прокричал Бардих вслед Римо.

Римо позвонил Смиту и рассказал о бесполезных встречах.

— Они что, все уехали?

— Практически. Они находятся в Пенсильвании, это клиника или что-то в этом роде, называется Шангри-ла. Последний болван, с которым я разговаривал, сказал, что они там молодеют.

— Это то, о чем объявляют все подобные заведения, — сказал Смит.

— Да, я знаю. Но похоже, что только это действительно помогает.

Он рассказал о несоответствии возраста гостей вечеринки их внешнему виду и о том, что Бардих говорил о докторе Фоксе.

— Многие люди в свои пятьдесят выглядят на двадцать лет моложе, — проговорил Смит, запуская свой компьютер. — Это такой возраст. Как вы сказали — Фокс?

— Феликс Фокс.

Некоторое время телефон молчал, слышно было только как работает компьютер.

— Странно, — сказал Смит, и снова погрузился в тишину, в то время как жужжание и писк компьютера в трубке нарастали.

— Между прочим на улице всего два градуса, а я стою в открытой телефонной будке, — сказал Римо.

— Очень странно, — опять пробормотал Смит. — У меня есть на экране Феликс Фокс, но у него слишком короткая биография, в основном из архивов ИРС — налоговой службы. Похоже, здесь нет даты рождения.

— Думаю, это означает, что его вообще не существует, — съязвил Римо.

— Возможно, — ответил Смит. Харолд Смит полностью доверял своим компьютерам. Они не могли, полагал он, давать неправильных ответов.

— Его показывают по телевидению, где он орет на всю страну, — пытался возразить Римо. — Его фотография на обложке журнала «Лица».

— И похоже, что его жизнь началась с публикации его книг, — сказал Смит. — Тогда, когда появляются первые сведения о нем в ИРС. А до этого — ни банковских счетов на его имя, ни кредитных карт — ничего. Как будто он материализовался всего год назад.

Римо вздохнул.

— Я просто звоню для того, чтобы узнать, что делать. Мне все равно, есть этот парень или его нет. Но если хотите, я поеду в Шангри-ла.

— Прекрасно. Я попробую свериться со своими данными.

— И еще одна вещь — мне понадобится немного денег.

Кислый голос на том конце измученно произнес:

— Я же только что перевел вам несколько тысяч долларов.

— Я отдал большинство из них одному парню для омоложения.

Телефонная трубка всхлипнула и линия отключилась.

Глава шестая

Патрульный полицейский Гари МакАрдл в двадцатый раз за сегодняшний день открыл выдвижной ящик своего стола и схватил спрятанный там маленький резиновый штемпель.

Это его спасение! Спасение от счетов на аренду квартиры, продукты. Спасение от тягот Рождества и Нового года, от истощения, в которое попал и без того его мизерный банковский счет. А штемпель, если он будет пользоваться им достаточно часто, поможет ему продержаться на плаву до очередного продвижения по службе и повышения зарплаты. Штемпель мог спасти его.

Он не думал о том, что это незаконно. Многие парни — даже совсем молодые желторотики, как и сам он, — брали взятки с уличных торговцев, которых они должны были арестовать, или собирали дань с публичных домов. Но МакАрдл играл честно. Он хотел быть полицейским, хорошим полицейским. И тем не менее, он понял, как хороший полицейский может оказаться выжатым после первого Рождества в жизни своего сына, когда в январе пришли счета. Поэтому МакАрдл каждую ночь оставался на сверхурочное дежурство, редко видел жену и сына, с ног валился от усталости, и теперь не имело большого значения — было это легально или, нет.

Хотя Герберт снизу уверял, что здесь нет ничего противозаконного. Он клялся ему в этом, здесь в приемной. Все, что требовалось от МакАрдла — это ставить штамп на любом донесении, где упоминается слово «фокс» — «лисица», и за это он получит правительственный чек на двадцать долларов. Чек без имени, названия отдела, без налога на прибыль. Чистые деньги. И Герберт тоже получит чек, только за то, что при занесении информации в компьютер, добавит в начале кода лишнюю цифру девять.

Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не видит, МакАрдл промокнул печать о штемпельную подушечку и оставил оттиск на клочке бумаги из своего стола. Это была серия номеров, начинавшихся с трех нулей.

Разве это могло быть незаконно? Никто кроме Герберта даже не увидит текст донесения до того, как он будет внесен в компьютер, а Герб тоже имел к этому отношение. А после всего, когда текст пройдет через компьютер и выйдет уже зарегистрированным и готовым к хранению, его также никто не увидит, ну разве что это будет что-то очень важное, да и в этом случае это будет кто-то из компьютерщиков.

— Но кто все-таки платит деньги? — спросил тогда в приемной МакАрдл Герберта.

Герб уже занимался подобными вещами раньше. Не с «лисами», но с другими ключевыми словами. Время от времени на протяжении нескольких лет Герб, который начинал свою карьеру за пределами дежурной части 37-го участка, получал телефонный звонок. Поначалу он думал, что кисло звучащий голос был каким-то чудачеством, но поскольку ему нечего было терять, он добавил девятку к нужному документу только для того, чтобы посмотреть, что случится. А случилось то, что он получил чеки за каждый документ, который он занес в компьютер с цифрой 9. Никаких концов. Никаких вопросов. Только деньги.

— Я не знаю, — ответил Герб. — Но точно, не мафия присылает нам чеки от правительства Соединенных штатов. Думаю, что это ЦРУ.

— Что? Ты что, сошел с ума? Зачем ЦРУ могли понадобиться лисицы?

— Откуда мне знать? — сказал Герб. — Может в Нью-Йорке развелись бешеные лисы и ЦРУ хочет их всех выловить. Все что мне известно, это то, что они очень спешат на этот раз, и не могут ждать, пока отчеты спустят сюда, в архив, обычным путем. Именно поэтому тебе придется помечать штемпелем всю информацию со словом «лисица» и самому приносить ее сюда. Понял?

МакАрдл был настроен скептически.

— Все равно я не могу понять, почему ЦРУ заинтересовалось нашим участком.

— Не терзай себя, детка, — сказал Герб. — У меня есть приятель в северной части города, у которого точно такой же штамп, как у тебя. Мы их сами сделали, так, как объяснил тот тип по телефону. А когда пришел первый чек, там даже была некоторая сумма на покрытие расходов по изготовлению этого штампа. И если это не правительство, то я не знаю кто.

Итак, Гари МакАрдл взял штемпель, и понес его с собой, и остался на службе сверхурочно, и поужинал на своем рабочем месте, на тот случай, если подвернутся какие-нибудь «лисьи» документы. Теперь он с грохотом захлопнул ящик стола, потому что дураку ясно, что на Манхэттене нет никаких лис.