Глава семнадцатая

Римо вынул из пистолета обойму, и патроны посыпались на пол, как горох. Затем Римо бросил ставшее безопасным оружие на стол.

— Римо, — произнес доктор Харолд Смит — он был бледен как смерть, — что вы здесь делаете? Вы должны находиться в Синанджу!

— Я тоже раз видеть вас, Смитти, — с сарказмом ответил Римо.

Смит опустился на стул, откинул голову и закрыл глаза. Из груди его вырвался глубокий вздох.

— В данный момент я рад даже вашим наглым шуткам.

Римо заметил, что лицо Смита белее мела, и услышал, как сильно бьется его сердце, впрочем, постепенно переходя на нормальный ритм.

— Смит, что здесь происходит? Я отсутствовал не больше двух месяцев, но теперь это место напоминает военный лагерь!

— Моей жизни угрожает опасность, — ответил Смит, открывая глаза. — Серьезная опасность.

— А что, опасность бывает несерьезная? — поинтересовался Римо и, не дождавшись реакции Смита, спросил: — Неудачная операция?

— Похоже, собственно КЮРЕ в безопасности, а вот за мной охотится убийца.

— Я его знаю?

— Даже не представляю, кто бы это мог быть. Ясно одно: меня преследует наемный убийца. Хорошо, что вы появились именно сейчас. Возможно, с вашей помощью я решу эту проблему.

Римо поник головой.

— Что ж, значит, следующий вопрос можно не задавать — у меня уже есть на него ответ. Если бы Чиун был здесь, я бы вам не понадобился. Странно, но мне казалось, что это первое место, куда он придет.

— Он здесь был, — признал Смит.

— Да? И что сказал? Не сообщил вам случайно, куда собирается направиться дальше? Я пытаюсь его разыскать.

— А что между вами произошло? — спросил Смит.

— Все в порядке, я легко смогу это уладить. Так где же он?

— В Балтиморе. Выполняет задание. Глаза Римо сузились.

— Кого задание?

— Чье, Римо, чье! — рассеянно поправил его доктор Смит.

— Смитти, я задал вопрос. Не думаю, что мне понравится ответ, но давайте уж все выясним до конца, хорошо?

— Хорошо, — вздохнул Смит. — Это я нанял его.

— Так увольте!

— Если бы я мог! У меня не было ни малейшего желания снова встречаться с кем-либо из вас. В последнее время все было спокойно, и тут это дело с убийцей Харолда Смита...

— С убийцей кого?

— Лучше расскажу все по порядку. Кто-то убивает мужчин по имени Харолд Смит, причем в разных штатах. Я уверен, он охотится за мной!

— Может, вы думаете, что он припасает вас на десерт?

— Не надо иронизировать, дело серьезное. У меня мало фактов, но с ноября убито тринадцать Харолдов Смитов, причем всем было за шестьдесят. У меня есть все основания подозревать, что убийца — мой старый враг, кто-то, кто знает мое имя и возраст, но не догадывается о моем нынешнем местонахождении. Поэтому-то он и убивает всех Харолдов Смитов моего возраста, которых только может отыскать. Выйти на меня — дело времени.

— Думаю, Смитти, вы так насолили этому парню, что он готов на все, лишь бы свести с вами счеты.

— Римо, — сказал Смит, не обращая внимания на его слова, — мне нужна ваша помощь.

— Если вы думаете, что я пришел снова наниматься к вам, то глубоко ошибаетесь. Я здесь только затем, чтобы найти Чиуна. От него у меня сплошные неприятности, и мне их вполне хватает.

— Значив что-то все-таки между вами произошло, — сказал Смит.

— Не знаю. Он как-то странно себя вел, а потом однажды ночью взял и ушел. Не взяв своих сундуков и оставив записку. Смысл ее сводился к тому, что он ненужный старый башмак. Я решил, что он направляется сюда. Так вы говорите, он сам нанялся на работу?

— Все было не совсем так. Он сказал, что задолжал мне год службы — должен отработать аванс за прошлый год.

— Я готов вернуть аванс, — поспешно произнес Римо. — И с процентами.

— Я предлагал такой вариант, но он не согласился. Сказал, что не может этого сделать, а должен отработать. Я пытался его отговорить, но он даже и слышать об этом не желал. И если хотите знать мое мнение, мне показалось, что он очень одинок.

— Отлично! Скажите, где он, и я быстро приведу его в чувство! А Когда мы вернемся, я подумаю, чем мог бы вам помочь. Ради прошлой дружбы.

— Он в Балтиморе, в пентхаусе в Лафайетт-билдинг. Охраняет Металлурга по имени Феррис ДОрр. Долго объяснять, но для Америки важно, чтобы этот Д’Орр и его титановый распылитель не попали в руки врагам.

— Титановый распылитель? — переспросил Римо и туг же поднял руки. — Забудьте, что я спросил. Не хочу ничего знать. Хочу только найти Чиуна и поговорить с ним.

— Римо, а вы были счастливы в Синанджу? Римо немного помолчал.

— Да, в некотором роде. Скажу так: не был несчастлив. Я обживался — ведь требуется время, чтобы привыкнуть к тамошней жизни.

— Женились?

— Нет. Это еще одна моя головная боль. Чиун пытается оттянуть свадьбу.

— Римо, брак — это удивительная вещь. Очень советую.

— Как поживает миссис Смит?

— Хорошо. Чувствует себя одинокой. Вот уже неделя, как я не был дома. Если этот убийца все же меня найдет, то пусть уж лучше в “Фолкрофте”, а не дома, где может пострадать и моя жена.

— Похоже, Смитти, вы тоже причиняете ей страдания.

— Это так, Римо. У меня такое чувство, будто целый кусок моей жизни сначала поставили на место, а потом вдруг вырвали с корнем, и это как раз в тот момент, когда рана начала заживать.

— Да. Я испытываю те же чувства по отношению к Ма Ли. Странно, как это бывает. Да, а что мне делать с охраной?

— А они живы?

— Конечно. Я просто усыпил их, но скоро они придут в себя.

— Пусть это будет нашим внутренним делом — я не имею права подключать полицию.

— Как скажете, Смитти. Увидимся.

В рекламном буклете говорилось, что полет из нью-йоркского аэропорта Ла-Гардиа до Балтимора, штат Мэриленд, занимает всего пятьдесят пять минут. Так оно и было, если не считать тридцатиминутной задержки с посадкой, двухчасового сидения в салоне на взлетной полосе с выключенными в целях экономии топлива кондиционерами, как будто специально для того, чтобы усилить беспокойство пассажиров, и сорокаминутного барражирования в небе над Балтимором перед приземлением.

Когда Римо оказался в центре города, уже давно рассвело, но ему еще повезло: остальные пассажиры сшивались в аэропорту дополнительные пять часов, ожидая прибытия багажа, который по ошибке был отправлен в Атланту. Слава Богу, у Римо не было багажа.

Такси доставило Римо прямо к Лафайетт-билдинг, и Римо попытался расплатиться с шофером.

— Что это вы мне даете? — возмутился шофер.

— Послушайте, у меня нет с собой американских денег, так что не создавайте мне лишних трудностей!

— Это вы создаете мне лишние трудности! На счетчике двадцать три восемьдесят семь, так что платите!

— Это настоящая золотая монета, она стоит более четырехсот долларов!

Таксист взял монету и взвесил ее в руке.

— Весит, как настоящая, — задумчиво произнес он.

— Она настоящая, — устало подтвердил Римо, успевший уже пожалеть о том, что не попросил у Смита денег на карманные расходы. Он добрался из Сеула до США, имея пригоршню золотых монет по унции каждая, которые он захватил из сокровищницы Дома Синанджу. Ему приходилось платить втридорога за каждую услугу, но, хотя он платил золотом, обеспечивающим стоимость бумажных денег в любой стране мира, у него были сплошные неприятности. Люди хотели получить наличные, чеки или кредитные карточки, но только не золото. Только не ту единственную вещь, которая и имеет истинную ценность!

— Если это настоящее золото, то зачем же вы переплачиваете мне целых триста пятьдесят долларов? — поинтересовался таксист.

— Я бы очень хотел получить сдачу, — сладким голосом проговорил Римо и улыбнулся.

— Не-е, так не пойдет, — протянул таксист, который начал подозревать, что золото настоящее, особенно после того, как попробовал монету на зуб и увидел на ней следы зубов. — Или давайте наличные, или никакой сдачи!

— Тогда берите монету, и по рукам! — согласился Римо и потер пальцем ручку дверцы со стороны водителя. Из замочной скважины показался дымок. Когда таксист попытается открыть дверь, то поймет, что не в состоянии этого сделать. И еще он поймет, что дверь необходимо заменить, но ее невозможно снять, не разобрав по частям всю машину.

Конечно, лучше было бы получить сдачу, думал Римо, поднимаясь в лифте к пентхаусу, но чувство морального удовлетворения не имеет цены. Он решил, что эту мысль надо записать. Это будет первое, что он запишет в летописи Синанджу, как только сядет ее писать.

Римо поднялся на нужный этаж, и когда двери лифта открылись, его глазам предстало странное зрелище: напротив лифта стоял человек, и казалось, что он ожидает гостей. Человек был маленького роста, то есть очень маленького. На нем были темные очки и котелок, легкомысленно сдвинутый набекрень. Котелок был зеленый, как новогодняя елка; такого же цвета был и пиджак. Брюки были канареечно-желтого цвета — как раз в тон рубашке. И пурпурный галстук. Из натурального шелка.

— Извините, но мне нужен д’Артаньян.

— ДОрр, — произнес человек низким голосом.

— Так куда мне идти? — спросил Римо, оглядываясь по сторонам.

Человечек последовал за ним.

— Не д’Артаньян, а ДОрр. Феррис ДОрр. — Голос человечка сорвался на писк. — Честное слово, Римо, ты что, забыл свой родной язык?

Сделав оборот на сто восемьдесят градусов, Римо пригляделся. Человечек просиял, и тут только Римо заметил легкую белую бороду и корейские сандалии, выглядывающие из-под брюк. Приподняв зеленую шляпу, Римо обнаружил под ней лысеющую макушку с тонкими прядями седых волос над ушами.

— Чиун!

Мастер Синанджу снял темные очки и стал вертеться, демонстрируя свой новый американский наряд.

— Фирма “Брукс-бразерс”, — радостно сообщил он. — Лишь самый лучший товар! Ну, как я выгляжу?

— Как лимонный щербет с яблоками, — ответил Римо, не веря своим глазам.

— Должно быть, тебе было нелегко меня разыскать! — с удовлетворением заметил Чиун. — Ты, наверно, объехал всю Азию, прежде чем понял, что меня там нет. Твоя нога оставила след на песке африканских пустынь, прежде чем ты исключил и этот континент из объекта своих усердных поисков. Итак, пройдут годы, и новые Мастера будут рассказывать о том, как Римо Темный оставил свою невесту, сказав ей, что она ему больше не нужна, попрощался с односельчанами и обратился к небесам со словами: “Я должен идти, пусть даже на это уйдет вся жизнь, и искать Мастера, который сделал из меня человека, и должен упасть к его ногам, моля о прощении. Пусть для этого потребуются десятилетия и Чиун Великий плюнет на меня, когда я его отыщу, но я все равно буду счастлив, потому что всем в жизни я обязан ему. — И Мастер Синанджу отступил на шаг, давая Римо место, чтобы пасть ниц.

Римо нахмурился, положив руки на бедра.

— Ты оставил след, по которому могла бы пройти даже свинья. Слепая свинья.

На лице Мастера Синанджу появилось обиженное выражение.

— Так что ж, ты не будешь умолять меня о прощении?

— Я пришел, чтобы увезти тебя назад, в Синанджу.

— Это невозможно, — ответил Чиун. — Я подписал контракт.

— Мы его разорвем, как ты однажды уже сделал.

— Я по-новому полюбил Америку.

— Ты и по-старому-то ее не любил. Помнишь, когда-то это была варварская страна? В ней жили одни лупоглазые белые, от которых пахло говядиной и свиным жиром, а ноги у них были такого размера, что удивительно, как это они вообще могли ходить!

— Я был моложе, когда такое говорил! Намного моложе. Но с тех пор я стал намного мудрее.

— Это с прошлой недели?

— Что за шум? — спросил Феррис ДОрр, высовывая голову из дверей лаборатории.

— Кто это? — сварливо поинтересовался Римо.

— Это Феррис. Не обращай на него внимания. Он всегда становится раздражительным, когда его окружают металлы. Бедняжка, он металлург.

— Он случайно не похититель? — спросил Феррис, глядя на Римо.

— Нет, он мой сын. Я вам о нем рассказывал. Позвольте познакомить вас с Римо. Он весь в публичных домах. И в сортирах.

Феррис оглядел Римо с ног до головы.

— Тогда пусть он держится подальше от меня — я такими вещами не увлекаюсь.

— Вы бы не могли оставить нас наедине? — попросил его Римо.

— Нет ничего проще. — Феррис ДОрр повесил снаружи табличку “Не беспокоить” и громко хлопнул дверью.

— А как хранилище сокровищ? — понизив голос, спросил Чиун. — Ты запер его?

— На два замка. И оставил Пул Янга за всем следить.

— Ха! Лучше бы ты посадил у дверей одну из деревенских собак. Собаки, по крайней мере, не смеются над неудачными шутками.

— Чиун, что с тобой?

Чиун полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда красный кожаный кошелек.

— Вот, смотри! Римо посмотрел.

— Женский кошелек. Ну и что?

— Женский? — удивился Чиун. — Я выбрал его, потому что мне понравился цвет.

— Мужчины не покупают себе красные кошельки. Только черные или коричневые. Но красные — никогда.

— А я чуть не купил зеленый, — с надеждой в голосе произнес Чиун. — С серебряной застежкой.

— Тоже женский.

— Да? Тогда покажи мне свой.

— У меня нет кошелька — я его выкинул, когда решил не возвращаться больше в Америку. Я тогда думал, что больше сюда не вернусь.

— Тогда не оскорбляй мой чудесный американский кошелек, если не имеешь своего. Он мне хорошо послужит, поскольку хранит нечто бесценное.

— Золото?

— Гораздо лучше.

— Мне показалось, или ты действительно сказал: “Лучше, чем золото”?

— Смотри! — И Мастер Синанджу извлек из кошелька золотистую пластиковую карточку. Римо взял карточку из его рук.

— “Америкен экспресс”, — сказал он. На карточке значились буквы: “М.С.Чиун”. — Что значит “М.С.”?

— Мастер Синанджу, — объяснил Чиун. — Я хотел, чтобы написали: “Правящий Мастер Синанджу”, и тем самым подчеркнуть твой статус младшего Мастера, но не хватило места, так что пришлось ограничиться этим.

— А я и не знал, что я младший Мастер. Это мое нынешнее звание?

— Я только что его придумал, — сознался Чиун. — Но позволь мне объяснить тебе, как действует это удивительное американское изобретение.

Римо хотел сказать, что и так знает, но понял, что Чиун все равно расскажет, и промолчал, экономя время.

— Ты даешь эту карточку вместо денег в обмен на услуги.

— Неужели?

— Я понимаю, в этом ничего странного нет, — сказал Мастер Синанджу, понижая голос до шепота. — Но это не самое удивительное.

— А что же самое удивительное?

— Карточку всегда возвращают назад.

— Всегда возвра...

— Тcс. — Чиун приложил палец к губам. — Не хочу, чтобы это выплыло наружу, иначе все пойдут к Смиту, чтобы получить удивительную карточку.

— Этого нельзя допустить!

— Она намного лучше золота. Если дать торговцу золото, то что будет?

— Он станет пробовать золото на зуб, чтобы проверить, настоящее ли оно, — ответил Римо, думая о таксисте, который привез его сюда.

— Вот именно. Потому что он забирает золото себе. Но, в отличие от золота, торговцы в этой стране не оставляют себе карточку! Они проводят ею по какой-то дурацкой машинке или списывают с нее эти никчемные цифры, а потом отдают назад. Некоторые даже говорят “спасибо”.

— Подумать только! Они, должно быть, и не подозревают, как ты их надуваешь.

Мастер Синанджу гордо распрямил плечи.

— Ничего подобного! Я даю им карточку, они мне ее возвращают. Разве я виноват, что торговцы в Америке так глупы и на каждом шагу обманывают сами себя?

— Тут, папочка, ты прав. Но может, все не так, как ты себе это представляешь?

— Римо, может, ты знаешь что-то, что неизвестно мне?

— Давай отправимся к Смиту, и он нам все объяснит.

— Не могу. Я выполняю ответственное задание Щедрого Императора Смита, дарующего “Америкен экспресс”.

— На прошлой неделе он был Безумным Харолдом.

— С тех пор он сильно изменился. Разве ты не заметил?

— Да, он поседел.

— У него много забот, а заботы заставляют волосы седеть. — И Мастер Синанджу погладил свою белую как снег бороду.

— И лицо у него стало серым.

— Он случайно не заболел? — воскликнул Чиун.

— У него проблемы, но тебя они не касаются. Зачем ты вернулся на службу?

— Я действительно должен работать на Щедрого Харолда еще год.

— Ма Ли согласна отказаться от золота.

— Но что же ты тогда будешь делать? Не можешь же ты жениться на ней без приданого! Это противоречит законам Синанджу. Хотя ты можешь разорвать помолвку. Если это случится, я буду очень огорчен, но все же постараюсь как-нибудь с этим справиться. Да, если ты этого хочешь, мы должны немедленно сесть и написать бедной девочке о твоем решении, пока еще есть силы в наших разрывающихся от боли сердцах.

— Не пойдет! — решительно заявил Римо. — Мы поженимся во что бы то ни стало! А что касается приданого, то я сам заработаю его!

— Это запрещено, — предупредил Чиун. — Муж не имеет права давать приданое. Это так же глупо, как и то, что американские торговцы возвращают назад чудо-карточку!

— Я не вернусь в Синанджу без тебя, Чиун, и ты это знаешь!

— Может, у Смита найдется место и для тебя, — задумчиво произнес Чиун. — Конечно, не могу этого гарантировать, но я замолвлю за тебя словечко, если хочешь. Не могу обещать тебе волшебную карточку, ибо лишь более старший по чину имеет право ею владеть, но, возможно, существует и серебряная карточка. Или титановая. Насколько я понимаю, титан очень высоко ценится в вашей стране.

— Даже и не думай, я не собираюсь работать на Смита. Хватит! Прошли те дни!

— Но их сладость до сих пор согревает сердце, не правда ли, Римо?

— Все верно, неправда.

И в этот самый момент дверь лифта распахнулась.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросил Римо.

— Только не этих, — презрительно бросил Чиун. Из лифта осторожно вышли трое мужчин. На них были помятые куртки, засаленные джинсы и бейсболки с флагом конфедератов. От мужчин сильно пахло пивом.

— Нам нужен д’Артаньян! — заявил Бойс Барлоу, наставляя на Римо с Чиуном двустволку.

— Тогда вам лучше поискать на маскараде, — посоветовал Римо.

— Вы имеете в виду Ферриса ДОрра? — уточнил Чиун.

— Точно, — сказал Боне. — Давайте его быстро сюда! Слышите?

— Я не глухой, — отозвался Мастер Синанджу. — Минуточку.

— Что ты делаешь?! — воскликнул Римо, видя, что Чиун направился к двери с табличкой “Просьба не беспокоить” и постучал.

— Что там еще? — раздраженно выкрикнул ДОрр.

— Хочу занять минуточку вашего драгоценного времени, о ваша металлургическая честь! — Феррис высунул голову из-за двери. — Те ли это люди, которые пытались вас похитить?

— А-а-а! — завопил ДОрр, захлопывая дверь.

— Полагаю, это означало “да”, — прокомментировал Римо.

— Мне тоже так показалось, — согласился Чиун, приближаясь к посетителям. — А теперь смотри, — еле слышно добавил он.

Римо прислонился к стене и зевнул.

Мастер Синанджу остановился перед троицей — они приставили двустволку ему к голове. Но Мастер Синанджу просто улыбнулся и отвесил им поясной поклон, одновременно расстегивая пиджак.

Гости почувствовали неуверенность, но не поклонились в ответ. Тогда Мастер Синанджу ударил их по коленкам, что и вызвало требуемый поклон.

Едва заметным движением Мастер Синанджу ткнул пальцами в глаза парню, стоявшему в конце шеренги. Парень выронил ружье и попытался закрыть глаза руками, но не успел, потому что тут же рухнул навзничь.

Бойс Барлоу услышал звук падения и понял, что это упал его кузен Люк. На мгновение его отвлек звук закрывающегося лифта, как вдруг он услышал, что с другой стороны упал кузен Бад. Бойс схватился за пистолет, но тут же выпустил его из рук, потому что ему в глаза вонзились чьи-то пальцы, причем с такой силой, что череп его треснул. Хруст черепа был последним звуком, который услышал Бойс.

Чиун подошел к Римо, потирая руки.

— Папочка, никогда раньше не видел, чтобы ты применял такой прием.

— Я научился ему у Юла Бриннера, — радостно сообщил Чиун.

— Впервые слышу.

— Но, Римо, он очень популярен в Америке. Отличный артист, просто блестящий! Мне бы хотелось навестить его в ближайшее время — помочь отработать некоторые приемы.

— Вряд ли получится.

— Неужели ты откажешь мне в такой скромной просьбе?

— Жаль, что именно мне выпало несчастье сообщить тебе столь печальную весть, но он умер много лет назад.

Чиун вздрогнул.

— Неужели и Брюс Ли тоже?

— За много лет до него.

Мастер Синанджу печально склонил голову на грудь.

— Талант всегда умирает молодым, — произнес он. Римо подошел к бездыханным телам и пощупал пульс.

— Мертвы, — бросил он.

— Естественно. Это были мерзкие похитители Ферриса-металлурга. Они не заслужили права остаться в живых. Что ты делаешь?

— Хочу узнать, кто они такие.

— Какой смысл утруждать себя: покойникам не нужны имена.

— Но они могут понадобиться Смиту. Ничего. Бумажники пусты.

— А какого они цвета?

— Этот черный.

— Тогда я заберу его себе — ведь этому парню он больше не понадобится.

— Ладно, пошли, — сказал Римо, выпрямляясь.

— Куда?

— К Смиту. Надо договориться, чтобы он уволил тебя.

— Римо, а как же Феррис?

— Тебя попросили защитить его от этих парней, ты и защитил. Навсегда. Так что пошли.

— Не могу. Я обязан охранять его, пока Император не отменит приказ.

— Что там у вас происходит? — раздался из-за двери испуганный голос Ферриса ДОрра.

— Все в порядке, Феррис. Твои обидчики уничтожены с помощью могущественного искусства под названием Синанджу.

— Они мертвы? — поинтересовался Феррис, осторожно выходя в коридор.

— Естественно, — ответил Чиун, затаскивая трупы в лифт.

— Он всегда такой? — спросил Феррис у Римо.

— Обычно он заставляет меня избавляться от тел. Вот, смотри: сейчас он скажет, что слишком стар, чтобы перетаскивать трупы.

Но Мастер Синанджу продолжал молча грузить тела братьев Барлоу в лифт, и Римо вынужден был спросить:

— Папочка, тебе помочь?

— Все в порядке, не утруждай себя. Я только избавлюсь от этой падали и сейчас же вернусь.

— Ничего не понимаю, — удивился Римо. — Он никогда в жизни не занимался с трупами сам.

— Похоже, их бывало много, — предположил Феррис ДОрр.

— Иногда чуть не по пояс.

Выйдя на улицу позади Лафайетт-билдинг, Мастер Синанджу выбросил трупы в мусорный бак, а поскольку бак был полон, Чиун ворошил мусор до тех пор, пока тела братьев Барлоу не оказались на самом дне.

Чиун не знал, кто эти люди, да и не хотел знать. Может, они были сами по себе, может, работали на кого-то, — Смит разберется. Если Смит решит, что они и есть главные зачинщики, то отзовет Чиуна в “Фолкрофт” и признает его миссию оконченной.

Мастер Синанджу не хотел, чтобы его отзывали в “Фолкрофт”, потому что там Римо мог убедить Смита расторгнуть контракт. Мастер Синанджу совсем этого не хотел.

Глава восемнадцатая

Они приветствовали Конрада Блутштурца жестом из прошлого — выбросив вперед правую руку.

Все собравшиеся в актовом зале Крепости чистоты вскочили на ноги, четко отсалютовав резким нацистским жестом и скорее напоминая роботов, нежели обычных людей.

— Sieg Heil! — в один голос крикнули все, когда инвалидное кресло фюрера Лиги белых арийцев Америки и Алабамы появилось в проходе под свисающими знаменами со свастикой.

По специальным сходням инвалидное кресло тяжело заползло на сцену, напоминая огромную заводную игрушку. Эти сходни Конрад Блутштурц установил утром, а к вечеру все ступеньки в Крепости чистоты будут заменены аналогичными устройствами.

На сцене, лицом к собравшимся, стояла Илза с микрофоном. Конрад Блутштурц, одетый в черную рубашку военного образца, присоединился к ней. За спиной У них висел огромный фашистский флаг.

Фюрер ответил на приветствие и медленно поднес к губам микрофон, наслаждаясь рукоплесканиями, как путник в пустыне водой. В этот момент он понял, что испытывал Гитлер. На мгновение он ощутил трепет, который, должно быть, познал истинный фюрер. Но когда он вгляделся в лица собравшихся, этих сыновей и дочерей Алабамы, Южной Дакоты, Огайо и Иллинойса, из его груди вырвался стон отвращения.

Гитлер говорил с народом, который был един. Здесь же собрался сброд, а это вовсе не одно и то же. Он подождал, пока шум голосов стихнет. По его знаку Илза опустилась на колени, чтобы никто в зале не возвышался над Конрадом Блутштурцем.

— Близится война, — сообщил он собравшимся, и микрофон разнес его сухой голос по всему залу. — Расовая война. Вы это знаете, и я знаю. И наш возлюбленный основатель Бойс Барлоу тоже это знал. Вот почему он основал Лигу белых арийцев. Вот почему он построил Крепость чистоты. Вот почему нам пришлось обнести территорию крепости колючей проволокой и пропустить по ней ток — потому что остальная Америка, Америка полукровок, отказалась признать наше пророчество! Зал разразился аплодисментами.

— Власть в Америке захватили евреи — это всем известно. Они контролируют средства массовой информации, Уолл-Стрит и крупнейшие корпорации. Если их влияние будет расти, они будут чувствовать себя в Америке столь же вольготно, как в Израиле! И если это произойдет, мы, белые, истинные американские патриоты, окажемся не у дел, как палестинцы в этой ближневосточной стране. Америка станет вторым Израилем — оккупированной территорией! — выкрикнул Конрад Блутштурц и закашлялся от усилия.

Илза протянула ему стакан воды, и он сделал глоток.

— Но этот день, возможно, и не наступит! — продолжал он.

Снова овация.

— Возможно, он не наступит, потому что до этого времени низшая черная раса поставит наш гордый народ на колени. Возьмем хотя бы крупнейшие города США. Когда-то они были белыми и достойными, а теперь стали черными, грязными. Много людей прибыло на эти берега: немцы, англичане, французы. Пусть даже поляки. И все они отдавали свои силы Америке, а негры только берут. Они крадут то, что принадлежит нам, отказываясь работать. Они проедают наши налоги, которые идут на их громыхающие приемники, бесчисленных детей, мерзкие наркотики. Конечно, евреи плохи, но негры — они, как сорняки, которые каждый день вырастают вдоль забора. Негры душат нашу страну, как сорняки.

— Долой негров! — взревел зал, и Конрад Блутштурц не стал их останавливать, а лишь оскалился улыбкой скелета.

— Продолжайте, — шепнула Илза. — Вы уже хорошенько их завели!

— Но негры разобщены, — сказал Конрад Блутштурц дрожащим от напряжения голосом.