Глава 10

— Смотри, смотри, это же Кларк Клейбл!

— Его имя не Кларк Клейбл, а Кларк Гейбл. С буквой "Г".

— Римо, смотри, вон Кларк Гейбл!

— Это не Кларк Гейбл. Кларк Гейбл давно мертв.

— Но ты ведь только что сказал, что это Кларк Гейбл.

— Я сказал, что имя актера Кларк Гейбл, — ответил Римо, чувствуя, что сам запутался.

— Разве то, что его зовут Кларк Гейбл не то же самое, что это Кларк Гейбл? — поинтересовался Чиун.

— Ешь лучше свой рис, — посоветовал Римо.

— Конечно, конечно. Я готов делать что угодно, лишь бы не разговаривать с человеком, который мне намеренно врет. — Он поднес было ложку с рисом ко рту, но тут же опустил ее на тарелку.

— Ты только взгляни — это же Барбра Стрейзанд! — В голосе Чиуна звучало такое возбуждение, какого Римо еще не доводилось слышать. Его вытянутый вперед указательный палец дрожал.

Римо посмотрел туда, куда он показывал.

— Господи, Чиун, это всего лишь официантка.

— Ну и что, как ты обычно говоришь. Может, Барбра Стрейзанд поменяла работу?

— И теперь в свободное время подрабатывает официанткой?

— А почему бы и нет? — спросил Чиун. — Запомни, белый человек: не место красит человека, а человек красит место, каким бы убогим оно ни казалось на первый взгляд. Не всем же быть наемными убийцами. — Он снова устремил взор на официантку в черном форменном платье — она в противоположном конце обеденного зала выписывала счет. — Это Барбра Стрейзанд, — тоном, не терпящим возражений, заявил Чиун.

— Пойди попроси ее спеть, — возмущенно предложил Римо.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как Чиун вышел из-за стола и направился к официантке. Так продолжалось вот уже два дня. Чиун, почтенный и благородный Мастер древнего, овеянного славой Дома Синанджу, был помешан на звездах. Все началось в аэропорту, когда он принял уборщика за Джонни Мака Брауна. Потом в водителе такси он узнал Рамона Наварро. Он был убежден, что администратором в гостинице, где они поселились, служит Тони Рэндалл, и в конце концов обвинил Римо в том, будто тот намеренно пытается лишить старика радости, уверяя, что никакие они не артисты.

Барбра Стрейзанд была величайшей неразделенной любовью Чиуна, и Римо не хотел стать свидетелем отповеди, которую официантка даст старику. Ему слишком больно было бы это видеть. Отвернувшись, Римо стал смотреть в окно на изобилующий форелью ручей, протекавший между рестораном и главным зданием гостиницы, меньше чем в ста футах от крупнейшей в этом районе Голливуда автомагистрали.

Римо принялся размышлять о том, когда же мистер Гордонс выйдет на их след. Неприятно иметь дело с человеком, который может напасть неожиданно и благодаря этому сразу получить преимущество. Но что еще хуже, мистер Гордонс не человек — он самообучающийся андроид, способный к ассимиляции. Он может принимать любое обличье — кровати в их гостиничном номере, стула, на котором Римо сидит. Все это в его силах.

К тому же Чиун, похоже, не придавал значения нависшей над ними опасности, отказываясь признать, что Рэд Рекс связан с мистером Гордонсом.

Размышления Римо прервал высокий звук, пролетевший по ресторану, подобно порыву ветра, всколыхнувшего кроны деревьев. Пела женщина. Римо обернулся в сторону Чиуна, но пение оборвалось так же неожиданно, как и возникло. Кореец стоял возле официантки — оказывается, пела именно она.

Чиун с улыбкой поклонился, она в ответ сделала реверанс. Тогда Чиун поднял руки, словно благословляя ее, а когда вернулся к столу, на лице его расплывалась блаженная улыбка.

Римо продолжал смотреть мимо него на официантку. Официантку ли?

Чиун мягко опустился на стул и снова принялся за рис. Судя по всему, у него разыгрался аппетит.

Римо уставился на него. Тот продолжал с улыбкой жевать.

— А у нее приятный голос, — заметил Римо.

— Ты находишь? — вежливо осведомился Чиун.

— И похож на... в общем, ты знаешь на чей.

— Нет, не знаю.

— Да знаешь. На ее.

— Это не может быть она. В конце концов, она всего лишь официантка, ты же сам сказал.

— Да, но, может, она снимается в фильме или что-нибудь в этом роде?

— Может быть. Почему бы тебе не спросить у нее самой? — предложил Чиун.

— Да она наверняка станет смеяться надо мной, — возразил Римо.

— А почему бы и нет? Разве ты и без того не являешься посмешищем?

— Чтоб ты подавился! — воскликнул Римо.

Глава 11

Из номера Римо позвонил Смиту, и прикованный к постели директор КЮРЕ пожелал узнать, где Римо находится.

— Наслаждаюсь жизнью в Голливуде, — пропел Римо, страшно фальшивя.

— В Голливуде?

— В Голливуде, — подтвердил Римо.

— Удивительно! — В голосе Смита звучал неприкрытый сарказм. — А я-то грешным делом решил, что вы просто зря теряете время! Но что же будет со мной? Я хотел бы наконец выбраться из этой проклятой палаты.

— Минуточку, — произнес Римо и посмотрел на Чиуна, который сквозь прозрачный тюль занавесок смотрел на бассейн. Не потрудившись закрыть рукой микрофон, Римо сказал:

— Чиун! Смитти хочет выбраться из своей больничной палаты!

— Смит может делать все что пожелает, — не поворачивая головы, ответил Чиун. — Мастер Синанджу в настоящее время занят совершенно другими вещами.

Глаза Римо сузились — он протянул трубку поближе к Чиуну и сладким голосом проговорил:

— Ты хочешь сказать, что тебе нет дела до того, что произойдет со Смитом? — и еще дальше протянул трубку.

Чиун, по-прежнему не оборачиваясь, произнес:

— Даже жизнь императора теряет для меня значение, когда речь идет о моей собственной судьбе.

— А твоя судьба сейчас — это Рэд Рекс?

— Именно так, — ответил Чиун.

— Другими словами, — продолжал Римо, — телевизионный актер Рэд Рекс для тебя важнее, чем доктор Смит и вся его организация?

— В иные дни даже прогноз погоды для меня важнее, чем твой доктор Смит, — отозвался Чиун и обернулся к Римо. Увидев телефонную трубку у Римо в руке и ядовитую ухмылку на его губах, он одарил приемного сына свирепым взглядом. — Но подобные чувства длятся не больше минуты, — произнес он громким голосом, — и свидетельствуют о моей слабости, поскольку когда я вновь сознаю, насколько нужен миру великий император Смит и его удивительная организация, то возношу благодарность судьбе, которая позволила мне служить ему — даже в смиренной роли учителя для жалкого бледнолицего куска свиного уха. Да здравствует император Смит! Мастер только и думает о том, как спасти его из взрывоопасной западни, и ответ он думает найти здесь, в Калифорнии. Да здравствует благородный Смит!

Хмуро взиравший на экстравагантные попытки Чиуна исправить положение, Римо снова взял трубку.

— Тоже мне, преданный слуга великого императора! — процедил он.

— Римо! Не могу же я всю жизнь здесь оставаться! — зазвучал в трубке голос Смита. — Я уже устал пользоваться горшком, устал сидеть здесь взаперти, устал бояться, что взорвусь, едва только попытаюсь выйти наружу. Я даже не знаю, что там творится в конторе без меня!

Римо искренне сочувствовал Смиту: сначала его чуть не убило взрывом, теперь он живет внутри настоящей бомбы, которая может взорваться в любой момент, и жалуется только на то, что не знает, как идут дела на службе.

— Послушайте, Смитти, потерпите еще пару дней. Гордонс здесь. Если нам за это время не удастся с ним расправиться, мы приедем и выручим вас.

— Хорошо. Только прошу вас, поспешите!

— Конечно, дорогой, как говорят в Голливуде.

Следующий звонок Римо сделал в отдел по связи с общественностью известной нью-йоркской телестудии, где ему сообщили, что эксклюзивным агентом Рэда Рекса является Ванда Рейдел.

Тогда Римо позвонил Ванде Рейдел в офис.

— Приемная Ванды Рейдел, — ответили ему.

— Мне нужен Рэд Рекс.

— А кто бы это мог быть? — сухим тоном поинтересовалась секретарша.

— Это мог бы быть Сэм Голдуин, — начал было Римо, собираясь продолжить фразу словами: «но это не он», но секретарша не дала ему договорить, рассыпавшись в извинениях перед мистером Голдуином.

— Извините, мистер Голдуин, не волнуйтесь, мистер Голдуин, — тараторила она, — госпожа Рейдел уже берет трубку.

После воцарилась краткая пауза и в телефоне зазвучал резкий женский голос, который произнес:

— Сэм, детка, милый мой, я и не подозревала, что на том свете есть телефон.

— Честно говоря, — сказал Римо, — я не...

— Я знаю, кем вы не являетесь, дружочек. Вопрос в том, кто вы на самом деле.

— У меня дело к Рэду Рексу.

— Ваше имя?

— У меня много имен, но вы можете называть меня просто мастером. — Эта ложь была одобрена Чиуном, который пристально следил за Римо из дальнего конца комнаты.

— Ваш голос не похож на голос мастера, — сказала Ванда.

— Интересно, а какой же голос у мастера?

— Высокий, скрипучий. Голос азиата, к тому же говорит он с британским акцентом. Как у Питера Лорре в роли мистера Мото.

— Что ж, на самом деле я помощник мастера. — Римо прикусил губу.

Чиун закивал в знак согласия.

— Скажи свое имя, любовь моя.

— Римо подойдет?

— Вполне. Я готова принять вас, как только приедете. А теперь целую, дорогой. — В трубке раздались короткие гудки.

— Черт бы тебя побрал, — буркнул Римо.

Существовало лишь одно препятствие для встречи с Вандой Рейдел один на один — Чиун. Мастер во что бы то ни стало желал повидать женщину, которая могла свести его с Рэдом Рексом. Римо же хотел потолковать с ней по душам, а для этого Чиуна никак нельзя было допускать на встречу.

Конфликт между силой желаний Чиуна и упорством Римо был разрешен благодаря тому, что послушный сын посадил папочку в автобус и взял с водителя обещание, что тот устроит корейцу экскурсию по городу и покажет виллы всех кинозвезд. А Римо тем временем выполнит черновую работу, подготовив встречу Чиуна с Рэдом Рексом.

Сажая Чиуна в автобус, Римо вспомнил собственное детство, когда его, сироту, монашки сажали в экскурсионный автобус, который должен был провезти его по местам, населенным людьми, имеющими семьи и имена, людьми с прошлым, настоящим и будущим. Еще он вспомнил, каким жалким выглядел тогда, и неожиданно задал Чиуну вопрос:

— Хочешь, чтобы я сделал тебе симпатичный маленький сандвич и положил его в бумажный пакет?

Но Чиун только шикнул на него, чтобы он вел себя прилично, и полез в огромный сине-голубой автобус, до отказа заполненный туристами, не пожалевшими три с полтиной за возможность прокатиться по улицам Беверли-Хиллз. На них станут, потешаясь, показывать пальцами местные жители и сутенеры, вечные охотники за молоденькими простушками, которых нетрудно убедить, что путь к контракту на съемку проходит через постель продюсера, а вот этот человек с огромным животом и двадцатидолларовой купюрой и есть самый наиглавнейший продюсер, хотя он и говорит, будто торгует галстуками в Гранд-Рапидсе, штат Мичиган...

В свою очередь туристы в автобусе станут пялиться на местных жителей, которые тоже покажутся им смешными, и на сутенеров, которых по одежде и машинам примут за кинозвезд. Туристам невдомек, что в городе, построенном на звездной болезни и живущем ради кинозвезд, настоящие звезды не одеваются так, как от них ждут. В каком-нибудь другом городе звезде достаточно было бы надеть джинсы и кроссовки, чтобы стать невидимой, затеряться в толпе. Но в Голливуде все было наоборот, и настоящие поклонники кинозвезд всматривались в людей, одетых попроще. Как можно обыденней.

Так что здесь маскировкой служил яркий неоновый свет, сверкавший у прохожих над головой и зовущий: посмотри на меня, вот я!

А звездам только того и надо. Это своеобразное подражание Говарду Хьюзу с его установкой «не желаю известности», обеспечившей ему неизменный интерес газетчиков.

Но Ванда Рейдел — совсем другое дело. Она одевалась, как дешевка, причем делала это не сознательно, не для того, чтобы привлечь к себе внимание, а просто от отсутствия эстетического чувства. Ей казалось, что она потрясающе выглядит; Римо же решил про себя, что одеждой она напоминает жену хозяина бакалейной лавки.

Ванда ткнула фиолетовым ногтем в Римо, сидевшего напротив нее у стола на стуле с замшевой обивкой, и браслеты зазвякали и зазвенели у нее на руке. Решительным тоном она произнесла:

— Чего тебе надо, дорогуша? Я так и думала, что ты ничего, но эти скулы... Только не говори мне, что ты не актер.

С трудом подавив искушение крикнуть: «Госпожа Рейдел, замолчите хоть на минутку! За минуту вашего молчания я готов все отдать!» — Римо сказал:

— Я ищу мистера Гордонса.

— Как вы сказали, мистера?..

— Послушайте, дорогуша, драгоценная моя, сладкая, медовая, неподражаемая, бриллиантовая, давайте без ерунды. Вы представляете Рэда Рекса, и именно вы заставили его наговорить всю эту чушь специально, чтобы вызвать нас с напарником в Голливуд. Единственное, кому, точнее, чему нужно, чтобы мы были здесь, — это мистеру Гордонсу. Ведь от обращения Рекса к зрителям вы не выручишь ни цента, значит, вы сделали это, потому что так приказал Гордонс. Все очень просто. Итак, где Гордонс?

— А вы знаете, в вас что-то есть.

— Точно. Слабые нервы.

— У вас есть приятная внешность, сила воздействия, умение заставить слушать себя. Вы смотритесь мужественно, но без мужланства. Продолжайте. Пусть это будет кинопроба. Что вы говорите? Ни за что не поверю, что вы никогда не мечтали сниматься в кино.

— Да-да, мечтал, — поспешно подтвердил Римо. — Но когда роль в «Мальтийском соколе» получил Сидни Гринстрит, я был страшно разочарован и решил заняться тем, что у меня получается лучше.

— А именно?

— А уж это вас не касается. Так где мистер Гордонс?

— Предположим, я скажу, что это стул, на котором ты сидишь.

— Тогда я отвечу, что вы болтаете вздор.

— А ты уверен, что хорошо знаешь мистера Гордонса?

— Неплохо. Я могу вычислить его по запаху дизельного топлива и по слабому звону электрических проводков в его так называемом мозгу. Он пахнет так же, как пахнет новенький автомобиль, но я не чувствую здесь ничего подобного. Лучше скажите, что у вас с ним за дела.

Но едва Римо задал этот вопрос, как ему в голову вдруг пришла жуткая мысль: не собирается ли сидящая напротив идиотка устроить мистеру Гордонсу контракт на какую-нибудь роль в кино? Человек с небывалой способностью к перевоплощению. Мистер Хамелеон. Суперинструмент.

— Надеюсь, вы не собираетесь снимать его в кино? — осторожно поинтересовался он.

Ванда Рейдел рассмеялась; начавшись в горле, смех не затронул ее существа.

— Его? Господи, да ни в коем случае! У нас с ним припасена другая рыбка для жарки.

— Возможно, я и есть та рыбка, — заметил Римо.

Ванда пожала плечами.

— Нельзя сделать омлет, если кто-то до этого не изнасилует курицу, милок.

— Что касается изнасилования, то меня это не волнует. Меня волнует только возможность умереть.

Ванда хмыкнула.

— Ты и понятия не имеешь, что такое быть мертвым. Это когда приходится стоять в очереди в ресторан. Или когда кто-то меняет номер телефона, не ставя тебя в известность. Или когда, стоит тебе позвонить, у всех вдруг случается понос и они не могут подойти к телефону. Вот это настоящая смерть, дорогой. Да что ты знаешь о мертвецах? В этом городе сплошь мертвецы. Здесь мало живых, но я хочу быть в их числе, и Гордонс должен мне в этом помочь.

— Боюсь, у вас неверные сведения на этот счет. Мертвый — это когда плоть начинает чернеть и становится пиршеством для могильных червей. Или когда оторванные руки и ноги торчат из стены. Когда мозг вынут из черепной коробки, словно там поработал экскаватор. Смерть — это кровь, переломанные кости, лишенные жизни внутренние органы. Смерть — это смерть. И с этим мистер Гордонс тоже может помочь.

— Ты мне случайно не угрожаешь, дорогой? — спросила Ванда, заглядывая Римо в темно-карие, почти черные глаза, не в состоянии даже представить себе, что этот человек не задумываясь убил бы ее, если бы счел это необходимым. Ему не нравилась эта женщина.

— Какие могут быть угрозы? — улыбнулся Римо.

Он встал и слегка дотронулся рукой до унизанного браслетами запястья Ванды. Потом снова улыбнулся, отчего его глаза сузились, и вновь провел пальцами по ее руке. А несколькими минутами позже, выходя из кабинета, он получил заверения Ванды в том, что она немедленно уведомит его, как только мистер Гордонс даст о себе знать, и сообщит точную дату встречи Рэда Рекса с Чиуном. Ванда же, продолжавшая сидеть за столом, впервые за весь день не испытывала потребности что-нибудь съесть.

Глава 12

— Я видел их, — заявил Чиун.

— Понятно. Впрочем, это неважно. Мистер Гордонс в городе, теперь я знаю это наверняка.

— Минутку. — Чиун поднял вверх длинный костлявый палец, призывая к тишине. — Кто это сказал: неважно? Или ты один решаешь, что важно, а что нет? Разве это правильно? И это после всего, что я претерпел, чтобы сделать из тебя человека? И теперь ты говоришь: «Это неважно»!

— Кого же ты видел? — вздохнул Римо.

— Я не сказал, что видел кого-то, я сказал, что видел их.

— Отлично. Их. И кто же они? Или что, если тебе так больше нравится?

— Я видел собачек Дорис Дей.

— Ух ты! Ну и ну! Вот это да!

Довольный тем, что Римо проявил интерес, Чиун продолжал:

— Да, в Беверли-Хиллз. Их было так много, и выгуливала их какая-то женщина.

— Сама Дорис Дей?

— Откуда мне знать? Она была светловолосой и стройной. Да, вполне могла быть и Дорис Дей. Почему бы и нет? И двигалась она, как балерина. Наверняка Дорис Дей. Блондинка. Худая. Да, точно, это была Дорис Дей! Я видел, как Дорис Дей гуляла со своими собачками!

— Я так и знал, что ты увидишь кинозвезд, если поедешь на экскурсию.

— Да, я и других видел. Многих других.

Римо не стал спрашивать, кого именно, а Чиун больше не называл имен.

— У тебя все? — поинтересовался Римо.

— Да, так что можешь продолжать свой сбивчивый отчет.

— Мистер Гордонс в городе и охотится на нас. Завтра встреча с Рэдом Рексом. Я полагаю, именно в этот момент мистер Гордонс и попытается нанести удар.

— Хорошо, что ты уточнил время. Хоть что-то важное сделал. Так когда же назначена встреча?

— Она состоится в «Глобал-Стьюдиоз» в пять вечера.

— В пять вечера. Но у меня в четыре начинается экскурсия, и я не успею вернуться к пяти часам! — воскликнул Чиун.

— Значит, откажись от экскурсии.

— Ни за что. Ладно, я уже привык, что ты не можешь ничего толком устроить. Я поеду на экскурсию, которая начинается раньше, вот и... — Он оборвал себя на полуслове, и Римо увидел, что он смочит в окно машины на группу стоящих на тротуаре пешеходов. — Посмотри, Римо, это не?..

— Нет, — резко бросил Римо.

Глава 13

— Ты понимаешь, что он попытается тебя найти?

— Послушай, — ответила Ванда Рейдел, — конечно, я все понимаю. В конце концов, кто здесь обладает творческими способностями, ты или я?!

— К сожалению, ты права, — согласился мистер Гордонс. — Я не творец. Конечно, ты. Прости мне мою самонадеянность.

— Хорошо.

— Он ни за что не должен тебя обнаружить! А когда будешь вне досягаемости, обнародуй компьютерные распечатки, как мы договаривались. Он станет тебя искать и вынужден будет расстаться со своим корейцем, которого я возьму на себя. А после уничтожу и самого Римо. А ты получишь рекламу, которая так поможет твоей карьере...

— Я все поняла, — нетерпеливо перебила Ванда. — Этот кореец всего лишь человек.

— Именно так, — согласился мистер Гордонс, — но весьма необычный. Насколько мне удалось выяснить, он ничего не боится и абсолютно лишен человеческих слабостей. Однако, используя фактор неожиданности, я смогу его одолеть. А сейчас мне надо сделать один звонок.

Он взялся за телефон, стоявший возле бассейна на вилле Ванды Рейдел в Бенедикт-каньоне, ведущем от Голливуда к морю и представляющем собой своеобразную выемку в поверхности земли, словно когда-то давно гигантские пальцы великана прочертили полосы в мягком песке. Пока мистер Гордонс набирал номер, Ванда лежала в шезлонге, поедая булочку и обмазывая себя кремом для загара.

— Это Смит? Говорит мистер Гордонс. — Выслушав ответ, он продолжал: — К чему вам знать, где я? Вам от этого легче не станет. А звоню я для того, чтобы сообщить, что компьютерные данные о тайной организации под вашим руководством скоро станут достоянием прессы. — Снова наступила пауза. — Это точно. Сегодня, в пять часов, госпожа Ванда Рейдел обнародует их. Она также раскроет журналистам свой план снять о вашей организации художественный фильм. В главной роли будет сниматься Рэд Рекс. — Пауза. — Все верно, мистер Смит или как вас там зовут. Я собираюсь воспользоваться замешательством, которое вызовет это сообщение, и уничтожить Римо вместе с его корейцем. Неплохой планчик, а? Весьма творческий, не так ли? — Он еще мгновение послушал, а потом с криком: «Ниггер!» — бросил трубку на рычаг.

Ванда Рейдел оторвалась от изучения своего обнаженного лобка.

— Что случилось? Что он сказал?

— Он сказал, что у меня воображение ночного воришки.

Ванда засмеялась, и мистер Гордонс воззрился на нее.

— Я бы воспринял подобное поведение как насмешку, но, к сожалению, я очень нуждаюсь в твоих услугах.

— И не смей никогда забывать об этом, Гордонс! Без меня ты ничто. Это благодаря мне ты стал тем, чем являешься сегодня.

— Неверно. Таким, каков я есть, меня сделала одна ученая дама в космической лаборатории, ты же лишь пытаешься усовершенствовать то, что сделала она, вот и все. А сейчас я ухожу — нужно еще закончить кое-какие деда, прежде чем я встречусь с корейцем сегодня в пять часов. — С этими словами мистер Гордонс встал и мягкой походкой, абсолютно лишенной своеобразия и оттого какой-то нечеловеческой, ушел, оставив Ванду возле бассейна. Минут через пять раздался телефонный звонок.

— Привет, дорогуша, — сказала Ванда в трубку.

— Это Римо. Вы, кажется, собирались сообщить мне, когда получите весточку от мистера Гордонса. Что это за чушь насчет какого-то фильма?

— Это не чушь, а чистая правда.

— Зачем вы это делаете?

— Потому что этого хочет Гордонс. Кстати, и я тоже. Это прославит меня на весь мир. Когда мы обнародуем нашу информацию, вся киноиндустрия, включая телевидение, будет ходить за мной по пятам. Я стану... — Внезапно оборвав себя, она сказала:

— Сегодня в пять, в моем офисе. И не пытайся меня отговорить, тебе этого все равно не удастся. До свидания, дорогой.

Целую, пока. — Держа трубку одним пальцем, Ванда повесила ее на рычаг.

Римо тоже положит трубку в своем номере в «Спортсменз-Лодж».