Глава 42

Доктор Харолд В. Смит воспринял новость довольно спокойно, настолько, насколько при сложившихся чрезвычайных обстоятельствах уместно говорить о спокойствии.

— Паган мертв? — спросил он.

— Мертвее не бывает, — ответил Римо.

Смит лихорадочно соображал: какие выводы можно сделать из сообщения Римо? На столе у его локтя стоял бумажный стаканчик с водой. Он рассеянно поднес его ко рту и осушил залпом. Только после этого он вспомнил, что забыл выпить таблетки. Проглотил и таблетки, не запивая: две от головной боли плюс «Алка-Зельцер». В животе у него отвратительно заурчало.

— Видимо, Паган, имеет какое-то отношение к Объекту шестьсот семнадцать.

— Он божился, что он ничего не знает, и поверьте мне, Смит, если бы это было не так, мы с Чиуном вышибли бы из него правду.

— Почему же тогда тот, кто стоит за объектом, решил отделаться от него?

— Мы можем только строить догадки, Смит. Ясно одно — мы снова зашли в тупик.

— Римо, мы не имеем права на поражение. Мы имеем дело с творением рук человека. Должно существовать какое-то решение.

— Если только это не творение рук марсианина, — заметил Римо.

— Никаких марсиан не существует.

— Мы знаем, что это не русские, не Паган, не Пентагон. И я готов заложить ранчо, что это не парагвайцы — или как там их.

— Может быть, Пагану заткнули рот, потому что он подобрался слишком близко к истине, — вслух размышлял Смит.

— Раньше вы говорили, что Паган замешан в этом деле, потому что своими гипотезами сознательно морочил всем голову.

— Хм.

— Это не русские, — буркнул стоявший рядом Чиун.

— Нам это уже известно, папочка, — сказал Римо.

— Русские не ошиблись бы в написании слова «Мир», — не унимался Чиун.

— Что там такое? — спросил Смит.

— Да ничего особенного, — ответил Римо. — Просто Чиун лезет тут со своими советами.

— Слово, которое появлялось на небе, не русское, — продолжал Чиун. — Скажи это Смиту.

— Смит, вы слышали? — спросил Римо.

— Да.

— Чиун, он тебя слышит. Так что отстань. Ты мешаешь Смиту думать.

— Римо, передайте трубку Чиуну, — вдруг потребовал Смит.

— Зачем?

— Хочу услышать, что он думает по этому поводу.

Римо пожал плечами и отдал трубку мастеру Синанджу.

— Мастер Чиун, повторите еще раз, что ты сказал, — попросил Смит.

— Я видел эти буквы, — сказал Чиун. — Русское «мир» пишется не так.

— А что же тогда там было написано?

— Какая-то чепуха. Греческая "Р" пишется не так.

— А какая же там была буква?

— Она была лишь похожа на "Р". Но на строчную. Две другие буквы были заглавные. А у "р" была слишком длинная ножка.

Римо угрюмо молчал.

— Да, буква "р" явно из нижнего регистра, — признал Смит.

— Подумаешь, — промолвил Римо. — Чиун обнаружил опечатку. Что это доказывает?

— Подождите, — сказал Смит.

— Нам приказано подождать, — передал Чиун Римо. Римо сделал вид, что увлечен созерцанием висевшей низко над горизонтом планеты Марс.

Харолд В. Смит попытался выбросить из головы все исходные посылки. Он уже давным-давно понял, что иногда помогает разрешить казавшуюся неразрешимой проблему.

Три буквы. Заглавные М, И и строчная р. Две из них нормальные. Из этой посылки он исходил.

Смит нахмурился. Что, если в русской И заложен какой-то иной смысл, отличный от того, который он в нее вкладывал? Что, если это действительно перевернутая английская N, какой и показалась ему вначале?

Смит пристально всматривался в фотографии, сделанные исчезнувшим Трэвисом Растом за несколько секунд до гибели «Релайента». У Смита имелись компьютерные программы на любой случай. Запустив одну из них, он вскоре получил обратное изображение снимка Раста.

На нем вместо русских букв «МИр» были английские: qNM.

Решительно это напоминало какую-то химическую формулу, и было непонятно, почему первая буква строчная.

Вспомнив, что у него на связи Римо и Чиун, Смит взял трубку и сказал:

— Я перевернул изображение на снимке Трэвиса.

— Это хорошо или плохо? — спросил Римо.

— Получилось qNM, причем q строчная.

— Понятно. Было р, стало q.

— Только вот непонятно, что значит qNM, — сказал Смит. — Это еще менее понятно, нежели русское «мир».

— Я пас, — произнес Римо.

— А я нет, — вмешался в разговор Чиун и так проворно выхватил трубку, что Римо не сразу заметил это и еще мгновение продолжал сжимать в ладони несуществующий предмет.

— Император, — сказал Чиун, — еще до того, как Паган был ликвидирован, мы донесли до его ушей послание его супруги.

— Так?

— Ему звонили из некоей организации под названием «Кью-Эн-Эм» по поводу увеличения его гонорара.

— "Кью-Эн-Эм"? Она не сказала, что это за организация?

— Нет. Я только понял, что они звонили ему неоднократно.

— Она сказала, что это насчет гонорара за консультации, — добавил Римо.

— Консультации! — воскликнул Смит. — Значит, это либо пресса, либо коммерческая фирма... Минуточку.

Скоро в трубке вновь раздался его голос:

— Римо.

— Я здесь, — ответил за него Чиун, повернувшись таким образом, чтобы Римо не мог выхватить у него трубку.

— Слушайте, — сказал Смит — Я нашел несколько контор под названием «Кыо-Эн-Эм». К масс-медиа они отношения не имеют. Но вот любопытная деталь. Есть корпорация, полное название которой «Куантум Ньютрино Меканикс». У них необычный торговый знак. Три начальные буквы, причем первая — «кью» — строчная, а две последние прописные.

— А для чего это? — спросил Римо.

— Видимо, связано с проблемами патентования торговых знаков, — пояснил Смит.

— Попали! — воскликнул Римо.

— Штаб-квартира этой самой «Кью-Эн-Эм» находится в Сиэтле, штат Вашингтон, — продолжал Смит. — Отправляйтесь туда. Держите меня в курсе дела. Свяжитесь со мной по телефону. Я попробую копнуть глубже.

— Уже в пути, — сказал Римо и с такой силой шмякнул трубкой по аппарату, что она треснула, словно сосулька.

— Похоже, мы снова в игре, — обратился он к Чиуну.

— Этого мало. Мы должны опережать игру.

— Пока я хочу одного, — сказал Римо, — опередить очередной выводок стюардесс.

Глава 43

От солнечного Массачусетса до дождливого Сиэтла путь был долгий.

Римера Мергатройда Боулта из «Куантум Ныотрино Меканикс» от Массачусетса отделяло одиннадцать лет, три тысячи миль и четыре места работы. Еще в те времена, когда он работал в «Кемикал Консептс», символе Массачусетского Чуда, что располагалось на сто двадцать восьмом шоссе, карьера его едва не закончилась крахом. Где-то в 1988-м, во время президентских выборов, Массачусетское Чудо упорхнуло куда-то на юг, прихватив с собой губернатора-грека, «штат у залива» и хайвей «Текнолоджи», известный как сто двадцать восьмое шоссе.

Не было уже ни «Дейта Джен», ни «Джен Дейта», ни «Дженерал Дейта Системс», которые во времена бума, в благословенные восьмидесятые, располагались на сто двадцать восьмом шоссе. Исчезла и «Кемикал Консептс» вместе со своим директором по маркетингу Римером Боултом, который успел улизнуть прежде, чем над ним разверзлись небеса.

Какое-то время мир стоял на краю пропасти. Теперь история, похоже, повторялась.

В окна офиса не переставая барабанил дождь. Ример Боулт с содроганием вспоминал то тревожное время, когда казалось, что планета Земля обречена сгореть в огне. И все потому, что Боулт получил доступ к оружию, оценить потенциальные возможности применения которого поначалу не смог даже такой гений маркетинга, каким являлся он сам.

Оружие называлось фторуглеродная пушка. Она стреляла фтористым углеродом — химикатом, запрещенным к производству в большинстве индустриальных стран, поскольку он разрушал озоновый слой атмосферы. Территория, над которой возникали озоновые дыры, оказывалась беззащитной перед радиоактивным излучением Солнца. Именно озоновая дыра однажды послужила причиной гибели ракетной батареи русских. Инцидент едва не привел мир к ядерной войне, которая неизбежно означала бы конец многообещающей карьеры Римера Боулта. Это была катастрофа, какой американские корпорации не знали со времени проекта «Эдсел». «Кем Кон» была вынуждена объявить о своем банкротстве.

Боулт вышел из этих передряг без единой царапины. Более того, положение его даже упрочилось. В своем новом резюме он не забыл упомянуть о том, что на прежнем месте работы вел международный проект стоимостью пятьдесят миллионов долларов, и это позволило ему с места директора по маркетингу «Кем Кона» перепрыгнуть в кресло президента «Веб Тек». В то время он не знал практически ничего о том, что представляет собой компания «Веб Тек», и когда три года спустя ушел из нее, чтобы встать во главе «Ку-антум Ньютрино Меканикс», знал еще меньше. Это не имело значения. Еще никого никогда не увольняли и не наказывали за развал корпорации стоимостью в несколько миллиардов. Акционеры готовы были еще и доплатить, чтобы избавиться от такого человека.

В корпоративной Америке за просчеты высшего руководящего звена расплачивались средние служащие и рабочие. Такие, как Ример Боулт, всегда выходили сухими из воды. Какой бы высокой ни была волна, они умело вытягивали шеи, и их никогда не накрывало с головой.

Но охватившее всех маниакальное стремление к сокращению размеров корпораций стало угрожать даже римерам боултам всего мира. Он сам не заметил, каким образом оказался вовлеченным в дела военно-промышленного комплекса. Однажды он пришеч на конференцию высшего управленческого состава «Веб Тек» по развитию и увидел модель танка.

— Кто притащил сюда эту штуку? — рявкнул он, зная, что никто не посмеет огрызнуться в ответ (для этого они слишком дорожили своим местом). — Мы здесь делаем бизнес, а не в игрушки играем.

— Это наш новый проект, — осмелев, ответил один из сотрудников.

— Чтобы я этого больше не видел, — сказал Боулт.

— Но почему? Пентагон одобрил.

У Боулта екнуло сердце. Это было в 1991 году. Он прекрасно понимал: человек в его положении не может отменять собственные решения. К каким бы пагубным последствиям они ни вели. Он почувствовал себя словно в западне. Пойти на попятную значило бы проявить слабость. Более того, это значило расписаться в своем полном невежестве. Он не мог этого допустить. В корпоративной Америке такое не прощалось; двуногие акулы только и поджидали удобного случая, чтобы оттяпать задницу у зазевавшегося сослуживца.

— Интуиция подсказывает мне, что ваш проект обречен, — решительно заявил Ример Боулт. — Мы не будем им заниматься.

Никто не пытался оспорить его решение. Это позволило ему еще три года получать жалованье, выражавшееся шестизначными цифрами, не считая различных надбавок. Между тем положение «Веб Тек», затратившей шесть миллионов на разработку правительственного заказа, чтобы затем спустить его в канализацию, резко пошатнулось. В снабженном кондиционерами офисе Римера потянуло жареным. Наконец компания обратилась в агентство по трудоустройству с целью подыскать ему новое место работы.

С первых минут собеседование в «Куантум Ньютрино Меканикс» не предвещало ничего хорошего.

Собеседник Боулта сразу обратил внимание на пробел в его резюме.

— У вас не отмечено никакого места работы и период с восемьдесят четвертого по восемьдесят седьмой год.

— Да, это так, — вынужден был признать Боулт, понимая, что невозможно отрицать очевидное.

— Вы работали в это время?

— Да.

— В каком качестве?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — со всей прямотой, на какую только был способен, сказал Боулт.

Собеседник часто-часто заморгал:

— Простите, мистер Боулт?

Боулт откашлялся и проникновенным топом произнес:

— Я связан контрактными обязательствами не разглашать эти сведения.

— Вы состояли на какой-то правительственной службе?

— Я не могу подтвердить этого, — ответил Боулт.

— Э-э... но мистер Боулт, не могли бы вы хотя бы намекнуть? Этот пробел в биографии, он наводит на неприятные мысли.

Боулт лишь покачал головой. Положение было щекотливое. Он понимал, что такой пробел в биографии можно истолковать по-разному. Может, он в это время пил запоем или чрезмерно увлекался наркотиками. Если у них сложится такое впечатление, тогда он погиб.

Его собеседник как-то растерянно посмотрел по сторонам.

— Возможно, ваша работа имела какое-то отношение к национальной безопасности? — высказал он отчаянную догадку.

Ример Боулт решил до конца держаться принципа «ни правда, ни ложь».

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваше предположение, — сказал он.

Интервьюер заметно оживился. Взгляд его смягчился.

— Мистер Боулт, — произнес он, откидываясь на спинку кресла, — должен сказать, что ваша кандидатура нас вполне устраивает. «Куантум Ньютрино Меканикс» давно искала именно такого человека.

Боулт позволил себе улыбнуться. Он принадлежал к той породе людей, которые, едва оторвавшись от материнской груди, начинали искать новую. Ему был знаком запах свежего молока, и теперь он его чувствовал.

Проблема состояла в том, что для оборонной отрасли наступали не самые лучшие времена, а Ример Боулт за все то время, пока его обхаживала «Куантум Ньютрино Меканикс», ни разу не удосужился поинтересоваться, чем же все-таки занимается эта уважаемая компания. Его интересовал лишь размер его жалованья.

Однажды — это было через год или два после падения Берлинской стены — Римеру сказали, что конгресс зарубил программу «Звездных войн».

К тому времени Боулт уже настолько освоился в стенах «Куантум Ньютрино Меканикс», что чувствовал себя совершенно уверенно на совещаниях любого уровня. Он понял, что главное — это использовать в речи «умную» терминологию. В тот год в моде были такие словечки, как «синергия» и «внешние источники финансирования».

— Нет проблем, — заявил Боулт тоном, каким отдают приказ: пленных не брать.

Лица сидевших за столом мореного дуба управляющих выражали замешательство. Наконец один из них нашел в себе силы не согласиться.

— Но это заморозит наши проекты, — сказал он.

— Так разведите костер, чтобы они не замерзли, — изрек Боулт.

— Нечем.

— Потрите две палочки друг о друга. Или воспользуйтесь увеличительным стеклом.

Боулт забыл о своих словах, как только совещание закончилось. Это был всего-навсего афоризм. Ример Боулт, который теперь предпочитал, чтобы его называли не «мистер Боулт», а «P.M. Боулт» — ему казалось, что инициалы внушают больше уважения, — осуществлял руководство корпорацией при помощи афоризмов. У него под началом работали толковые люди, обладавшие хорошим воображением. Все, что от него требовалось, — это задать им верное направление.

Он не забыл, что посоветовал им развести костер, но слова об увеличительном стекле совершенно выскочили у него из головы. Оказалось, что кое-кто их запомнил и, более того, воспринял как руководство к действию. Однажды отдел перспективных разработок — иначе R&D — представил на его рассмотрение некую модель.

— Кто притащил сюда этот диск? — недовольно спросил Боулт, показывая пальцем на установленное под софитами нечто грязно-бурого цвета, имевшее форму диска.

— Это наше будущее.

— Диски давно никто не метает, — ворчливо заметил Боулт.

— Я прошу вас выслушать, — сказал Бартоломью Мич, инженер из отдела перспективных разработок.

Боулт был человеком настроения. В тот день он был настроен снисходительно, а потому кивком дал понять, что согласен.

Презентация была проведена на высшем уровне. Здесь были и слайды, и видео с мультипликацией а-ля Уолт Дисней, и шесть человек в белых халатах с лазерными указками. Все это сопровождалось потоком заумных терминов типа: алюминизированные пластмассы, солнечные батареи и пр.

В итоге Р.М. Боулт ни черта не понял. Пытаясь сохранять на лице многозначительное выражение, он сосредоточенно пялился на загадочный аппарат.

— Давайте-ка сначала, — сказал он наконец. — Чтобы было понятно даже моей бабушке.

Они начали сначала.

— Аппарат работает на солнечной энергии.

— Он вращается по околоземной орбите.

— И делает то, в чем заинтересована Америка.

Ример нахмурился. Он все еще никак не мог уразуметь сути. Как вдруг он услышал слова, которые тронули его душу.

— Благодаря этому аппарату «кью-Эн-Эм» получит грандиозное ускорение, — сказал Бартоломью Мич.

— Ну что ж, мне нравится, — сказал Боулт.

Общие ликование и восторг.

— У меня только один вопрос, — сказал Боулт после очередной презентации, из которой он в очередной раз ничего не понял.

— Да, сэр?

— Эта штука может как-то повлиять на состояние озонового слоя?

— Только в том случае, если мы того захотим.

— Я категорически против этого, — безапелляционным тоном заявил Боулт.

— В таком случае озоновому слою ничто не угрожает, — успокоили его.

— Запускайте в производство, — приказал Боулт, выходя из комнаты. Он так ни черта и не понял из того, что ему рассказывали и показывали. Зато понял другое — «Куантум Ньютрино Меканикс» по-прежнему на плаву, потому что теперь ему есть что сказать акционерам.

Из отдела перспективных разработок поступали обнадеживающие сообщения.

Проект поставлен в план.

Проекту придано приоритетное значение.

Под проект выделено финансирование.

Эти сообщения казались Боулту магическими заклинаниями. Каждое еще на квартал продлевало его необременительную и прибыльную службу в «кью-Эн-Эм».

Наконец пришел Мич и с нескрываемой гордостью сообщил:

— Мы готовы к запуску.

— Ну так вперед, — сказал Боулт, уже предвкушавший рекламные последствия запуска.

Мич и его инженеры смешались.

— Но у нас нет носителя.

— Так найдите, — сказал Боулт, прикидывая, сколько будет стоить телевизионная реклама.

Они вернулись с докладом на шести листах, в котором, помимо прочего, обосновывали необходимость собственных должностей. Из доклада явствовало, что они либо идиоты, либо действительно одержимы этим проектом.

И еще одно понял P.M. Боулт, заслушав доклад, а именно, что ему пора воспользоваться своим контрактным правом скупать акции компании по льготной цене, поскольку было очевидно, что «кью-Эн-Эм» сдаваться не собиралась.

Существо доклада Боулту изложили устно, избавив его от обременительной процедуры чтения.

Мич не скрывал своего возбуждения.

— Китайцы торгуются, — говорил он. — Японцы заломили непомерную цену. С французами вообще невозможно иметь дело. Разумеется, американцы не в счет.

— Разумеется, — согласился Боулт, не понимая, о чем вообще-то идет речь.

— Остаются русские, — сказал Мич.

— Как всегда, — признал Боулт.

Боулт решил больше не искушать судьбу и только слушать.

— Русские сдают в аренду многоразовый челнок, — продолжал Мич. — Собственно, мы могли бы купить его, если согласны ухнуть в это еще миллиард.

— Зачем покупать, если можно арендовать? — процитировал Боулт телевизионную рекламу компании, сдававшей неимущим в прокат подержанную мебель.

— Вот именно, — сказал Мич, увидев в согласии босса подтверждение своим взглядам на жизнь.

— Русские остро нуждаются в валюте, так что мы, видимо, можем поторговаться, — добавил другой инженер.

— У нас есть бюджетные средства для этого? — стараясь сохранять хладнокровие, спросил Боулт.

— В текущем бюджете нет, — ответил Мич.

— Я распоряжусь.

Они просияли. Их улыбки были так заразительны, что P.M. Боулт поймал себя на том, что тоже улыбается. Это было как любовь. Невозможно понять, невозможно проанализировать и невозможно отказаться. Она просто случается, и ее лучше всего принять и разделить, потому что она всегда возвращается с процентами.

А потом Боулт задал простой вопрос:

— Каков наш рынок?

И здесь его подстерегал подвох.

Мич с инженерами недоуменно переглянулись.

— P.M.?

— Я говорю, каков наш рынок? — рявкнул Боулт. — Кому мы будем это продавать?

Мич поправил очки и принялся переминаться с ноги на ногу.

— Но мы же все объяснили, — пробормотал он.

— Освежите мою память, — потребовал Боулт.

— Пентагон отказывается от программы СОИ, но если мы запустим рабочий прототип, то неизбежно привлечем к себе повышенное внимание. Наш проект практически осуществим, а главное — эффектен с точки зрения паблик рилейшнз. В области космических оборонных технологий, которые будут иметь решающее значение на рубеже веков, мы будем недосягаемы.

Боулт хмуро взирал на него.

— А главное, энергия бесплатная! — возбужденно добавил Мич.

Наконец Боулт сдался.

— Вы сказали волшебное слово, — произнес он и добавил: — Теперь главное, чтобы Пентагон клюнул.

— Не беспокойтесь, клюнет, — пообещал Мич.

— Постарайтесь. От этого зависит, будет у вас работа или нет.

— Полагаю, мы можем запрограммировать аппарат не только на выполнение чисто оборонительных функций, но и на проведение наступательных операций планетарного масштаба.

Услышав эти слова, стоявшие рядом инженеры заметно побледнели, но Боулт предпочел не обращать внимания на тревожный сигнал.

— Действуйте, — сказал он.

— Нет проблем, P.M.

Они уже направились к выходу, чтобы разойтись по своим лабораториям, как вдруг Боулт остановил их.

— Подождите!

Они оглянулись.

— Вы ничего не забыли? Ведь эту штуку надо как-то окрестить.

— Мы называем ее «Парагвайский проект», поскольку сборка происходила именно в Парагвае, — сказал Мич. — Дешево и безопасно.

Боулт покачал головой:

— Нет, «Парагвайский проект» не пойдет.

— Может, «Солнечный возничий»?

— Нет, в этом есть что-то лошадиное.

— Ну, тогда «Укротитель солнца»?

— Похоже на название дешевого вестерна.

— Я, кажется, знаю, — вызвался безымянный инженер. — Можно назвать аппарат «Парасол-2001».

— А что это значит? — спросил Боулт.

— Да вообще-то ничего. Но людям нравятся цифры. Особенно когда их много и они стоят вместе с непонятными футуристическими словами. Это вроде уважения на грани страха, которое некоторые питают к математике.

Боулт сдвинул брови, изображая мыслительный процесс. Потом вспомнил, что приближается время обеда, и сказал:

— В этом что-то есть. Я согласен.

После этого Ример Боулт выкинул проект из головы.

Лишь несколько месяцев спустя он сложил в уме все обрывочные данные о «Парасол-2001», и в голове его сложилось более или менее четкое представление о проекте. Для этого ему пришлось уволить одного инженера, предварительно потребовав у него детальный отчет о проделанной работе. Таким образом Боулт избежал подозрений в некомпетентности.

Ему предстояло сделать доклад на совете директоров, иначе он ни за что не стал бы вникать в детали проекта.

— "Парасол-2001" предназначен для предотвращения потенциальной угрозы нанесения удара по нашей планете, — распираемый гордостью, говорил он, стоя перед красочной диаграммой, на которой была графически представлена степень предполагаемой угрозы, выражавшаяся в мегатоннах. Это была зловещая диаграмма. Ему самому делалось страшно, когда он смотрел на нее.

Совет, как всегда, сразу перешел к делу.

— Кто в здравом уме заплатит нам за то, что мы будем защищать планету от мифической внешней угрозы? — без всяких околичностей спросил его Ральф Гонт, исполнительный директор.

— Заплатят, если мы будем единственной реальной силой в космосе.

Ральф Гонт саркастически хмыкнул:

— Зная генералов из Пентагона, думаю, они скорее попробуют воззвать к нашим патриотическим чувствам, надеясь, что мы сделаем все бесплатно — хотя бы затем, чтобы спасти свои задницы. Боулт, спасение мира — дело неприбыльное.

— Я уже думал об этом, — сказал Боулт. — «Парасол» можно переориентировать на землю. Он способен поразить любой наземный военный объект. Никакое другое оружие не имеет таких характеристик.

Члены совета слушали с каменными лицами. Боулта прошиб пот.

— А самое главное, — поспешно добавил он, — это будет самой грандиозной рекламной кампанией за всю историю человечества.

С этими словами Боулт нажал какую-то кнопку на пульте дистанционного управления, и модель «Пара-сол-2001» раскрылась, подобно цветку, обнаружив в своем чреве три аккуратные черные буквы «кью-Эн-Эм». Кью была строчная — изначально это была идея Боулта, которую он выдвинул в первый год работы на компанию и которой очень гордился. Благодаря этому предложению ему впервые повысили жалованье.

— Наша торговая марка. В ночном небе она будет казаться в два раза больше луны. Потрясающий рекламный удар.

Это был решающий аргумент. Совет директоров сдался. У них был только один вопрос:

— Эта штука может причинить ущерб озоновому слою?

— Не беспокойтесь. Я уже думал об этом. — Боулт снова ощутил приступ страха — у него даже мурашки побежали по спине. В конце концов, не кто иной, как он, Ример Боулт, нес ответственность за события, которые привели к подписанию в восемьдесят седьмом году Монреальского протокола, призвавшего все страны значительно сократить к 2000 году выбросы в атмосферу фтористого углерода.

И вот теперь, много месяцев спустя, Ример Боулт снова обливался горячим потом. Члены совета директоров были вне себя. Им уже было наплевать на систему космической обороны, на глобальную рекламную кампанию, на пентагоновских генералов. Они хотели видеть Римера Боулта. Хотели знать: эта штуковина там, на орбите, она принадлежит нам или русским?

Боулт проверил электронную почту.

Поступило одно-единственное послание.

Кому: RM@qnm.com

От: RalphGaunt@qnm.com

Предмет: Местонахождение.

Я в Канкуне. В отеле говорят, что вы выписались. Необходимо срочно встретиться. Где вы?

Боулт набрал ответ:

К сожалению, не получил вашего извещения. Был вынужден вылететь в Парагвай для переналадки программы «Парасол-2001». Вернусь в Штаты через 48 часов. Все подробности по прилете.

Ответное сообщение не заставило себя ждать:

Оставайтесь в Парагвае. Я в пути.

— Отлично, — произнес Боулт. — Этого сообщения я тоже не получал.

Он стал прикидывать размер понесенных убытков. Картина получалась неприглядная. В прессе по-прежнему раздували марсианскую истерию, которая перемежалась зловещими слухами о неизбежной войне с Россией. Пока марсианская версия оставалась у всех на слуху, можно было надеяться, что русские будут вести себя тихо. Однако он не мог полагаться на авось. Он должен действовать. Решительно, как и подобает руководителю. Если в его руках находилась судьба планеты, то о собственной карьере-то он сможет позаботиться.

— Худо дело, — бормотал он себе под нос, сочиняя послание Мичу в отдел перспективных разработок. — Почти так же, как тогда, в восемьдесят пятом, во время озонового кризиса. И почему я вечно вляпываюсь в такое дерьмо?

Глава 44

Реактивный лайнер выпустил шасси, заходя на посадку в аэропорту Сиэтла. Город был окутан утренним туманом. По фюзеляжу настойчиво барабанил противный зимний дождь.

Мастер Синанджу посмотрел в окно. Из-за тумана не было видно даже кончиков крыльев.

Как вдруг совсем рядом в туманном мареве проплыла, блестя стеклом и сталью, огромная летающая тарелка.

— Римо! — пронзительно воскликнул Чиун. — Мы опоздали.

— Что случилось? — спросил Римо, который только что вернулся на свое место после того, как запер в туалете в хвостовом отсеке истеричную стюардессу.

— Звездные колесницы марсианских оккупантов только что приземлились. Посмотри! Ты видишь это страшное знамение?

Римо склонил голову и посмотрел в окно.

— Ах это, — равнодушно проронил он, устраиваясь в кресле.

— Неужели ты не понимаешь? Это же доказательство. Летающая тарелка.

— Черт побери, Чиун. Это всего-навсего Спейс-нидл.

— Более страшного зрелища я в жизни не видел. Смотри, как она парит над поверженным городом. Обрати внимание на ее холодное величие, на пренебрежение опасностью. Скажи пилоту, чтобы разворачивался. Мы не будем садиться в оккупированном городе, иначе тоже окажемся в руках марсиан.

— Спейс-нидл — это здание. Просто из-за тумана не видно конструкции, которая поддерживает эту «летающую тарелку».

— Это фокус?

— Никаких фокусов. Успокойся. Мы сейчас приземлимся.

— Это пустяки. Наш враг уже обречен.

— Вот на этот счет у меня есть сомнения, — сказал Римо. — Мы пока в точности не знаем, с кем имеем дело.

— Будем проверять всех подряд.

— На это может уйти целый день, а мы должны спешить. Эта штуковина в любой момент может нанести следующий удар.

Харолд В. Смит наконец взломал компьютерную защиту «Куантум Ньютрино Меканикс». Проблема, однако, состояла в том, что в локальной сети «кью-Эн-Эм» не было ничего, что имело бы отношение к аппарату «Парасол», который находился на орбите.

Но Смит не мог примириться с поражением. Слишком часто в последнее время он натыкался на глухиестены.

Перекачав всю базу данных «кью-Эн-Эм» с жестких дисков на магнитную ленту, он запустил программу восстановления уничтоженной информации.

На это требовалось время, и невозможно было предугадать результат. Однако, если корпорация уже приняла меры по предотвращению доступа к своим секретам, это был единственный путь.

Когда они вошли в аэровокзал, Римо позвонил Смиту. По ошибке он скормил таксофону копейку, после чего тот уже отказывался принимать американские центы. Римо пришлось перейти в другую кабинку.

Смит был явно встревожен.

— Римо, — сказал он, — мне удалось получить доступ к файлам электронной почты. — Человек, который нас интересует, проходит под инициалами P.M. Это все, что пока удалось выяснить. Так он подписывает свою корреспонденцию. Однако в личных делах сотрудников «кью-Эн-Эм» нет ни одного человека с такими инициалами.