Глава 6

У доктора Харолда В. Смита возникли проблемы.

По правде сказать, они преследовали доктора всю его жизнь. Проблемы были точно такой же частью его бытия, как ежедневное бритье, прием пищи, работа и сон. Проблемы составляли суть его существования, ибо Харолд В. Смит — из тех Смитов, что из Вермонта, — обладал повышенным чувством ответственности.

Президент Соединенных Штатов довольно давно уже заприметил эту его черту. В то время Смит, обыкновенный чиновник аппарата ЦРУ, трудился на ниве внедрения компьютеров и новых технологий. Он тогда специализировался на интерпретации разведданных. Просчитывал перевозки и поставки стратегического сырья, учитывал изменения в военном и политическом руководстве различных государств, рассматривал виды на урожай в той или иной стране — короче, слыл признанным аналитиком и, что самое главное, наиболее дотошным и жадным до мелочей служакой.

Эти его качества и привлекли внимание начальства.

Президент в те дни был еще молодым романтиком, но, взяв на себя огромную ответственность, он не побоялся возглавить страны свободного мира. В самое холодное время «холодной войны» Президент США уже предвидел, что сообществу свободных государств угрожают не только коммунисты. Самый страшный враг притаился в пределах собственной страны.

Длительный период беззакония привел нацию едва ли не к тотальному разгулу анархизма. В других странах уже давно бы ввели военно-полевой суд и комендантский час. Но ведь речь шла об Америке!

Здесь нельзя было объявить военное правление, что обычно делают в случае вспышки гражданской войны или иностранной агрессии. Поскольку тогда пришлось бы признать, что эксперимент в сфере демократии в этой бывшей колонии Британской империи окончательно провалился.

По большому счету легальных средств для борьбы с негативными явлениями не существовало. Для радикального лечения болезни потребовалось бы отменить Конституцию.

И Президент избрал другой путь — создал организацию КЮРЕ[3], можно сказать, выписал обществу своего рода рецепт для успешного избавления от коррупции, морального распада и организованной преступности.

Президент освободил Харолда В. Смита от его обязанностей в ЦРУ и назначил ответственным за исполнение особой миссии: любыми средствами — законными и незаконными — спасти страну.

— Значит, любыми? — переспросил Смит.

— Разумеется, при условии, что все останется в тайне. Никакой утечки информации. Никакого официального статуса организации. Никаких фондов. Набирайте агентов и осведомителей где угодно и как угодно. Главное, чтобы они не знали, что работают на КЮРЕ. Спасите страну, мистер Смит, и если на то будет Божья воля и вы преуспеете, мы прикроем контору. Надеюсь, это случится не позже того дня, когда первый американец высадится на Луне.

Прошло совсем немного времени, и молодой Президент, объявивший войну преступности, сам пал жертвой организованного против него заговора. Вот уже ступил на Луну и первый американец, а нация так и не продвинулась ни на дюйм по пути справедливости и стабильности во всех сферах.

Что ж, пора прибегнуть к крайним мерам, решил Смит. К тому времени, тщательнейшим образом изучив, как функционируют аппарат правосудия и исполнительные органы, он уже насмотрелся на продажных судей, купленных адвокатов и боссов организованной преступности, чувствовавших себя среди них, как рыба в воде.

Легальных средств недостаточно. Понадобилось целых десять лет, чтобы окончательно убедиться в этом.

Смит обратился за помощью к самому обыкновенному на первый взгляд полицейскому из Нью-Джерси, который прошел проверку на прочность в джунглях Вьетнама. И наградил его кличкой Разрушитель.

Таким образом, суперсекретное агентство Америки заручилось услугами нового агента, который тоже, что называется, в списках не значился.

С того знаменательного дня все изменилось как по мановению волшебной палочки и КЮРЕ превратилось в реальную угрозу для врагов американской государственности. И хотя Америку по-прежнему мотало как корабль во время шторма, страна наконец обрела якорь. А самое главное — продолжал работать институт Конституции, несмотря на то, что Смит чуть ли не каждый день нарушал ее основные положения. Впрочем, об этом знали только сменявшие друг друга хозяева Белого дома.

Америка продолжала свое плавание.

Проблемы появлялись и исчезали. Глава КЮРЕ решал их с жестокостью человека, имевшего под рукой самых тренированных в мире ассасинов. Но на месте одной отрубленной головы вырастали новые.

В данный момент Смит вплотную занимался «Амтраком» и Мехико.

Поднималось солнце нового дня, когда Смит запросил данные по «Амтраку».

Файл состоял аж из сорока трех подразделов. За последние два года поезда все чаще сходили с рельсов. Несчастные случаи происходили и с пассажирскими, и с товарными составами. Инциденты всякий раз приводили к жертвам и исправно освещались в прессе. Катастрофы участились настолько, что в газетах шутили, будто вся система железных дорог страны — одна большая неизбывная катастрофа.

Последняя авария произошла недалеко от Ла-Платы, что в штате Миссури: на повороте сошел с рельсов товарняк из Санта-Фе. Согласно официальной версии, опрокинулся перегруженный железным ломом вагон. Смит помрачнел.

Конечно, такое не исключено, подумал он. По большому счету каждый инцидент имел вполне солидное обоснование. Трещина на рельсах, скажем. Или случай вандализма — злоумышленник отвинтил гайки и развел рельсы. Плохое состояние вагонного парка. Кроме того, Смита всегда удивляло число упрямцев-автомобилистов, норовивших пересечь железнодорожное полотно прямо перед носом летящего на всех парах локомотива. Такого рода случаи глава КЮРЕ списывал на человеческие ошибки и слабости и исключал из файла.

На первый взгляд в сообщении ничего такого не было, но собранные воедино, все подобные катастрофы отлично укладывались в некую модель. Впрочем, Отдел безопасности транспортных средств никакой системы в этом не усматривал.

Смит снова принялся просматривать разрозненные сообщения, мигая усталыми покрасневшими глазами: он искал зацепку — нечто такое, что послужило бы связующим звеном всей этой цепочки катастроф и несчастных случаев.

Бывший аналитик ЦРУ, он обладал прекрасным чутьем. За всегдашнюю задумчивость и неброские серые костюмы, подобающие скорее банкиру, нежели разведчику, в управлении Смита называли Серый Призрак.

Но сегодня чутье изменило Серому Призраку.

Смит нажал на тумблер и повернулся к пуленепробиваемому окну. Зеркальные стекла защищали не только от пуль, но и от нескромных взглядов прохожих. Глава КЮРЕ же все отлично видел. Взгляд его упал на спокойные воды Лонг-Айлендского пролива.

Может, отправить на место происшествия Римо и Чиуна? Если за всеми этими крушениями нет злого умысла, они по крайней мере дадут ему отчет о состоянии железных дорог страны. Неужели кризис в транспорте зашел так далеко, что катастрофы просто неизбежны?

В таком случае следует перевести дело под юрисдикцию КЮРЕ.

Смит развернулся к столу. На черной блестящей поверхности его покоился синий контактный телефон для срочной связи с Римо. Важнее синего был только красный аппарат под замком, служивший для экстренных переговоров с Президентом.

На сей раз разговаривать с главой государства было не о чем. Президент лично КЮРЕ не контролировал. Увы, сейчас он был не в состоянии контролировать даже собственных конгрессменов. Зато мог высказывать пожелания относительно деятельности организации, а также распорядиться закрыть КЮРЕ, к чертовой матери, если контора перестанет справляться со своими задачами.

Смит уже потянулся было к синему телефону, как вдруг тревожно запищал компьютер. Шеф КЮРЕ воззрился на экран. По черному стеклу поползли крохотные янтарного цвета буковки. В углу беспрерывно мигал красный огонек и высвечивалось слово: «Мехико».

Значит, автоматическая система поиска наткнулась на что-то очень важное.

Смит перевел компьютер из дежурного режима в рабочий и вызвал бюллетень Ассошиэйтед Пресс:

"МЕКСИКА — ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

МЕХИКО, АСС. ПРЕСС.

Сильнейшее землетрясение сокрушило Мехико. Толчки начались сегодня в два часа дня. По свидетельствам очевидцев, городу причинен значительный ущерб. Имеются жертвы. Сообщается также, что вулкан Попокатепетль в любой момент может засыпать город пеплом. Неясно, правда, землетрясение ли разбудило вулкан, или, наоборот, вулканические процессы активизировали сейсмические. Во всяком случае, вулкан вел себя беспокойно вот уже несколько месяцев".

Смит нахмурился. Что и говорить, новость не из приятных. Мексика и до землетрясения считалась одной из «горячих точек». Восстание в Чьяпасе, равно как политический и экономический кризис, превратило некогда тишайшую южную соседку Штатов в дымящийся вулкан политических страстей.

Всего несколько месяцев назад мексиканские танки вдруг выдвинулись к границе штата Техас, но их, правда, быстро отозвали.

Напряженность тем не менее присутствовала. Нелегальная эмиграция, девальвация песо, а также выход Мексики из экономического союза американских государств способствовали росту недоверия между двумя странами. Тот факт, что лидеры Америки и Мексики на людях улыбались и пожимали друг другу руки, еще ни о чем не говорил. В век компьютеров и электроники политикой движет общественное мнение, а отнюдь не воля руководителей.

Пока Смит размышлял над всем этим, на экране появилось еще одно сообщение:

"ВОССТАНИЕ В ЧЬЯПАСЕ.

МЕХИКО, МЕКСИКА, АСС. ПРЕСС

Подкоманданте Верапас, лидер инсургентов Фронта национального освобождения имени Бенито Хуареса, час назад заявил, что жестокое землетрясение, обрушившееся на столицу, есть знак богов, которые отвернулись от реакционного правительства Мексики. Верапас также заявил, что пришло время перенести тяжесть междоусобной борьбы в столицу государства. Этот человек, истинное имя и происхождение которого неизвестны, призывает всех неравнодушных к судьбе отечества влиться в ряды народных бойцов и выступить против федеральной армии Мексики".

Последнее сообщение разрешило все сомнения Харолда В. Смита. «Амтрак» мог и подождать.

Римо с Чиуном, впрочем, не останутся без дела — они поедут в Мексику.

Подкоманданте Верапас встал на тропу войны, дабы ниспровергнуть законное правительство, а это уже головная боль не одной только Мексики! Революция у южных границ США представляет непосредственную угрозу для американского народа.

Харолд В. Смит решительно взялся за трубку синего телефона.

Глава 7

Когда зазвонил телефон, Римо наблюдал, как Чиун чистит рыбу.

— Я возьму, — сказал он, срываясь со стула.

Бамбуковым стульям и такого же рода мебели здесь стоять не возбранялось, но в основном мастера Синанджу обедали, сидя на татами.

— Не подходи! — бросил учитель.

— А вдруг это Смит?

— А если царь, бей или эмир? Сомнительно как-то. И вообще нам пора обедать. Если Император Смит желает со мной побеседовать, пусть звонит в удобное для меня время.

— А ты не думаешь, что звонить могут мне?

— Смит звонит тебе только затем, чтобы выяснить, где я.

— Не всегда.

— Посмотри лучше, как надо готовить рыбу.

Римо вздохнул. Он вернулся на место и сел, задумчиво подперев подбородок. Непонятно, почему Чиун так уперся?

— Взгляни-ка на специи. Ну, что скажешь?

— Щука получилась бы великолепно, — сказал ученик.

— Для щук сейчас не сезон.

— Понятно теперь, почему мне так хочется щуку.

Учитель недовольно поморщился.

Между тем телефон не умолкал.

— Наверняка Смит, — заключил Римо. — Никто другой не стал бы отсчитывать ровно двадцать шесть звонков.

— Он повесит трубку, когда раздастся сорок второй.

— Да, повесит. И начнет все сначала, решив, что не туда попал.

— Он упрям, а мы — терпеливы. Ладно, вернемся к нашим баранам. Смотри, как правильно готовить филе.

Чиун держал за хвост морского петуха. Рыбина, открыв рот, остекленевшими глазами смотрела на Римо. Тот, впрочем, привык, что учитель частенько обрабатывает рыбу с головой.

— Морского петуха лучше всего жарить, — наставлял кореец. — Значит, этого великолепного представителя морской фауны прежде всего надо нарезать на кусочки.

— Ты что больше любишь, грудку или крылышко?

— И нечего издеваться! Я тебе не китаец. На китайцев я плевать хотел.

— Да, соседи уже поговаривают об этом, — сухо заметил Римо.

Глаза мастера Синанджу угрожающе сузились. Он весь надулся и сжал кулаки. Потом зачем-то продемонстрировал ногти цвета слоновой кости и, сложив кисть наподобие когтистой орлиной лапы, нанес молниеносный удар по тушке морского петуха. Словно по волшебству на газету, аккуратно расстеленную на столе в гигиенических целях, посыпалась серебряная чешуя.

Следующим ударом он отсек рыбе голову. Ловко подброшенная в воздух, рыба, казалось, ожила и трепыхнула хвостом, но Чиун только того и ждал. Еще одно молниеносное движение — и отделился хвост, а за ним плавники. Причем так быстро, что казалось, будто рыба сама избавляется от бесполезных в ее нынешнем положении частей своего тела. Главное — мастер Синанджу орудовал только острым как бритва и слегка загнутым внутрь ногтем указательного пальца.

— Надеюсь, ты предварительно вымыл руки? — с иронией осведомился Римо, поскольку телефон наконец замолчал.

Учитель не ответил. Телефон же снова ожил и огласил дом прерывистой пронзительной трелью. Римо меланхолично поменял опорную руку и мечтательно зевнул.

Чиун в мгновение ока завершил разделку морского петуха и предъявил ученику две миски — в одной лежали аккуратно нарезанные кусочки филе, в другой — кожица, хвост, голова и внутренности.

— Почему не аплодируешь? — спросил кореец.

— Сомневался, а того ли ты ждешь.

— Что ж, гений в похвалах не нуждается.

— Отлично, значит, я все сделал правильно.

— Посредственность часто скрывается под личиной искренности.

— По-моему, филе получилось то, что надо!

— Не о том речь. Ты что думаешь, я просто так демонстрировал тебе древнейшее корейское искусство разделывания рыбы?

— Ладно, сдаюсь. Итак, зачем ты демонстрировал мне древнейшее корейское искусство разделывания рыбы?

— Чтобы отвратить тебя от возможных ошибок в будущем.

— Это каких же?

— Сейчас я Верховный мастер Синанджу, а ты всего лишь ученик мастера.

— Угу.

— Ты продолжишь мой путь, наденешь мое кимоно, после того как я отбуду в мир иной или устранюсь от дел...

— Насчет кимоно еще надо подумать.

— Но такова традиция!

— Кимоно — штука восточная. Мне же придется действовать на Западе.

— Очень может быть, что в следующем веке по европейскому летосчислению тебе придется переметнуться на Восток. Например, если Запад поглотит океан.

— Этого не произойдет, папочка.

— В любом случае твоим действиям должны быть присущи грация, мастерство и стремление к совершенству. То есть все, чем щедро наделен твой учитель.

— Но если я достигну совершенства, то ничем не буду отличаться от тебя, — резонно заметил Римо.

— Ты не можешь быть столь же совершенным, поскольку только наполовину кореец. Тут и говорить не о чем. Конечно, если только ты не создашь собственную школу.

— Интересно, к чему ты клонишь?

Чиун назидательно поднял указательный палец, не забыв предварительно полюбоваться своим длинным и острым ногтем.

— Взгляни — вот самое надежное оружие мастера Синанджу Ну разве не изящно? Разве не совершенно? Никакой снаряд из металла, кости или дерева не сравнится с ним в смертоносной силе. Дом Синанджу отмечает специальный праздник — День Ножей Вечности, поскольку даже сломанный ноготь отрастет вновь, чтобы внушать ужас и почтение врагам Дома.

— Прежде всего он внушает ужас мне.

— А теперь посмотри на свои жалкие ногти.

Римо опустил глаза. Его ногти были коротко подстрижены по западному образцу, впрочем, ноготь указательного пальца правой руки казался длиннее прочих. На первый взгляд ничего особенного, и тем не менее специальная диета Дома Синанджу постоянные упражнения и отработка особой техники единоборства способствовали появлению на нем очень твердой и острой режущей кромки, способной рассечь даже кожу носорога.

— По мне, так все великолепно.

— В глазах же мастера Синанджу твои ногти выглядят убогими и бесформенными. Если бы мои предки, которые, в свою очередь, являются и твоими...

— Полупредками, — перебил его Римо.

— Если бы наши предки видели, с какой легкостью ты кромсаешь свои божественные Ножи Вечности, словно это какие-то лимонные корки, они бы посыпали головы пеплом и разорвали на себе кимоно.

— Я встретил в Войде кое-кого из старикашек. Никто и словом не обмолвился о моих ногтях.

— Да они просто смущались! Неужели ты думаешь, они стали бы указывать пальцем на твой недостаток, будь у тебя, к примеру, лишний палец на руке или уродующий шрам?!

— А вот ты бы стал.

— Да, стал бы, стал! — взвизгнул Чиун. — Ты позоришь меня перед предками и родственниками, поскольку придерживаешься путей белого человека, другими словами, западного образа жизни. Как посмеешь ты надеть кимоно и сандалии мастера, если не способен вырвать глаз у врага Дома? Ты ходишь с высокоподнятой головой, но при этом носишь на руке эти чертовы железяки! Осталось только вдеть в ухо серьги или латунное кольцо в нос! Впрочем, на Западе еще не то делают...

— Ладно тебе, Чиун. Мы спорим с тобой годы напролет — и все впустую! Кончай давай.

— Нет, я не закончу. Просто временно прерву разговор. Теперь я полностью убежден, что иду единственно верным путем.

— А я вот убежден в том, что нам давно пора обедать, — простонал Римо.

— Сможешь самостоятельно приготовить рыбное филе без ножа и прочих железок, тогда и ешь рыбу! Но не раньше.

Телефон между тем звонил вовсю, и разъяренный вконец Римо бросился к аппарату.

— Кто это, черт побери, названивает? — рявкнул он, обращаясь к невидимому собеседнику.

— Римо? Что-нибудь случилось? — удивился Харолд В. Смит.

— Да вот Чиун тут утверждает, будто мои ногти длиннее ваших, а это непорядок, коль скоро вы мой начальник.

Смит издал какой-то странный звук, слегка напоминающий клекот орла.

— Видите ли, Римо, надо бы вам съездить в Мексику.

— А что там, в Мексике?

— Сильное землетрясение.

Мастер Синанджу расцвел.

— Ага! Я ведь тебе говорил, а ты отказался принять к сведению доводы разума.

— Что там за шум? — спросил глава КЮРЕ.

— Чиун опять действует мне на нервы. Утверждает, что пару часов назад он чувствовал, как земля уходила у него из-под ног. А он, бедняжка, страдал в полном одиночестве.

— Положение в Мексике весьма напряженное. Уже объявлено чрезвычайное положение. Все пограничные пункты наводнены беженцами, которые требуют политического убежища.

— И что же? Впускайте их — или перекрывайте границу. В конце концов, решать-то Америке.

— Есть и еще кое-что. Вам знакомо имя Верапас? Подкоманданте Верапас?

— А как же! Этот главарь мятежников мнит себя вторым Фиделем Кастро.

— Именно. Он отдал приказ своим людям выходить на улицы и чинить беспорядки. Верапас жаждет революции и полагает, что исторический момент наступил. Так вот, пора изъять его из политической колоды.