Глава 45

Казармы Чьяпаса оказались пустыми, когда часом позже Римо и компания высадились из видавшего виды «шевроле-импала» неподалеку от опорного пункта федералов. Для того чтобы нанять хотя бы такую ржавую колымагу, Римо пришлось воспользоваться кредитной карточкой, но по этому поводу пусть волнуется Смит.

Вертолет, впрочем, стоял на месте. Самый обычный транспортник, переделанный в боевую машину: ему приклепали к фюзеляжу направляющие для ракет и подвесили контейнер с автоматическими пушками Гатлинга.

Плохо то, что вертолетик вмещал только двух пассажиров. Вернее, трех, но в перегрузочном варианте, вследствие чего третьему пришлось бы сидеть скрючившись за спинками сидений.

Чиун сразу же разрешил проблему третьего пассажира — на свободное место за спинками он установил свой расписанный птицами сундук.

— Если вы не поняли главного, то довожу до вашего сведения, что мест на всех не хватит, — объявил Уинстон Смит, повесив рюкзак на спинку пилотского кресла.

— Девушке придется остаться, — отрезал мастер Синанджу.

— Ассумпту я не брошу.

— Тогда придется остаться вам обоим.

— Кто же тогда будет управлять вертолетом? — чуть ли не в один голос воскликнули Римо со Смитом.

— Я, — заявил Чиун.

Остальные почему-то усомнились в мудрости такого решения, что весьма недвусмысленно отразилось на их лицах.

— Давайте сначала выясним, может ли он летать, — предложил Уинстон и залез в кокпит вертолета. Устроившись в пилотском кресле, он нажал на педаль и взялся за ручку управления. Лопасти пришли в движение, вертолет затрепетал, будто норовистый жеребец перед скачками.

— Горючего маловато! — крикнул из кабины Уинстон. — Нужно наполнить бак и захватить парочку канистр в придачу.

Римо огляделся. Неподалеку стояла хибарка из алюминиевых листов, от которой за милю несло бензином. Вручив Ассумпте конфискованный у Смита «хелфайр», он направился к строению. Римо уже почти добрался, когда натужный рев мотора заставил его обернуться.

Вертолет взлетал. Уинстон протянул руку Ассумпте и помог ей забраться внутрь.

Чиун что-то верещал диким голосом и размахивал широченными рукавами кимоно.

Римо с места взял под шестьдесят. Но добежав до стартовой площадки, понял, что его шансы невелики.

И еще он увидел сквозь прозрачный плексиглас улыбающуюся рожу Уинстона и прочитал по губам единственное, обращенное к нему, Римо, слово:

— Сосунок!

Глава 46

— Что происходит? — спросила Коатлик.

Лухан поднял глаза к небу. Небеса по-прежнему имели мрачный коричневый оттенок, более того, вокруг стемнело еще, поскольку над слоем коричневого смога плыли лиловые грозовые тучи.

— В таких случаях мы обычно употребляем очень старую поговорку: «Февраль — безумный месяц, но март — самый безумный из всех».

— Объясните смысл сказанного.

— Дело в том, что самая плохая в году погода у нас в феврале, за исключением марта.

— Значит, самая плохая погода у вас в марте.

— Совершенно верно.

— Почему же в вашей поговорке упоминается февраль?

— Но это же так по-мексикански, — рассмеялся Лухан. — Кому как не тебе знать об этом, Коатлик. Ведь из нас всех ты самая мексиканская мексиканка!

Коатлик ничего не ответила. Да и с какой, спрашивается, стати? Ведь он, Лухан, говорил очевиднейшие вещи.

Дождь лил как из ведра. Он уже превратился в водопад, где каждая струя была толщиной с палец. Площадь Зокало буквально залита черной дождевой водой.

В небе вдруг полыхнуло, что было привычным делом для марта по всей территории страны. От Мехико до Акапулько. За молнией последовал раскат грома, но на сей раз земля не дрогнула. Ни при чем тут был и вулкан Попо, находившийся слишком далеко, чтобы его могли услышать в Оахаке.

— Слышите? — воскликнул Родриго Лухан. — Рокочут барабаны предков! Теперь взгляните, как отвесно и часто падает дождь. Это слезы очищения, которые они проливают, радуясь за нас!

И снова зловещий рокот прокатился по долине и завершился громом чудовищной силы, похожим на взрыв огромной петарды.

Страх отразился на запачканных грязной водой лицах. Лухан же все взывал и взывал к «индиос».

— Идите сюда! Не стойте под навесами, выходите на площадь. Помните, вы снова хозяева долины! Танцуйте! Пойте! Занимайтесь любовью под дождем! Наша великая мать позволяет вам делать все, что взбредет в голову!

— Я чувствую опасность, — между тем произнесла богиня.

— Что ты говоришь, Коатлик?

— Я говорю, что приближается опасность.

На юго-западе снова полыхнуло, и в голубом свете молнии четко вырисовывались очертания гор.

Дождь по-прежнему поливал главную площадь города, наполняя и без того уже полную чашу городского фонтана.

— Что за опасность? — удивился Лухан.

— Приближается сильнейшая гроза с громом и молнией.

— Ну и что? Обычные электрические разряды и только.

— Но моя система не имеет защиты от молний.

— Система?

— Ну да. В моей основе лежит сложная схема. Если молния ударит в меня, у меня могут перегореть предохранители.

— Предохранители?

— Мне нельзя здесь находиться, принимая во внимание тот факт, что я самое высокое сооружение в данной местности на мили вокруг.

— Предохранители?! — повторил Лухан. — Но ведь ты богиня!

— Я андроид, приспособленный для выживания в любых условиях.

— Ты — Коатлик.

— Я в опасности, — заявила богиня, увидев, как все ее почитатели и сторонники кинулись в разные стороны в поисках укрытия.

Гром между тем грохотал все сильнее, и зигзаги молний уже исчертили все небо. Казалось, гроза концентрирует все свои силы над Оахакой намеренно, чтобы осуществить некий, одной только ей известный план.

— Молния неумолимо приближается, — сообщила Коатлик загробным голосом, передав тем самым свое волнение Верховному жрецу Родриго Лухану.

— Гони ее прочь, Коатлик!

— Я не могу.

— Но ведь ты богиня!

— Я — андроид, предназначенный для выживания в любых условиях, у которого повреждена система защиты и приспособляемости. В настоящий момент я не в состоянии принять другую, более приемлемую форму. В попытке обезопасить себя я вынужден был поглощать окружавшую меня разнородную субстанцию во все больших и больших количествах. Мне надо было обеспечить нормальную работу центрального процессора.

— Центрального процессора? — тупо переспросил Родриго Лухан. Шум дождя эхом отдавался в его ушах, а холодные капли, стекавшие по рукам, напоминали прикосновение чьих-то холодных пальцев.

— Я самое высокое сооружение на мили вокруг, — еще раз многозначительно произнесла Коатлик. — Во мне нет заземляющего устройства, если молния ударит...

— Молния не причинит тебе вреда.

— Повторяю, от удара молнии сгорят предохранители моей и без того поврежденной системы. Тогда я потеряю способность двигаться. Или вообще перестану существовать.

— Вообще? Это невозможно!

— Раньше я ни с чем подобным не сталкивался. Научи, что мне делать!

— Хорошо, научу. Дай только подумать. Знаешь, что говорила мне мать? Когда гремит гром и сверкает молния, нужно прижаться к земле.

— Я не в состоянии выполнить подобное задание. Моя нынешняя форма не имеет сочленений или других подвижных шарниров вроде колен автоматов из мяса. Если я лягу на землю, то подняться уже не смогу.

— В таком случае надо подыскать убежище.

— Во мне целых тридцать футов! Такое убежище вряд ли найдется.

— Маленьким я от дождя и грозы укрывался под деревом, — вспомнил Лухан.

— Но здесь нет ни одного дерева, под которое можно было бы спрятать мои тридцать футов.

— Эль арбол дель Туле!

— То есть?

— Всего в миле или двух отсюда растет огромное дерево. Древний кипарис. Поговаривают, что ему две тысячи лет. Туристы со всего света съезжаются посмотреть на него. Если ты встанешь посреди его древних сапотекских веток, то спасешься.

Подняв колонноподобную ногу, Коатлик развернулась в нужном направлении. Поливаемая черными дождевыми струями, она медленно двинулась на юго-восток. В сердце Лухана снова закрался страх. Если богиня боится молнии, значит, ему есть чего опасаться. Как раз в этот момент на горизонте снова полыхнуло.

— Скорее, Коатлик! — воскликнул жрец. — Я сам поведу тебя. — В глубине души он тихо радовался, что, находясь в гигантской тени Коатлик, он в безопасности — нацеленная на него молния неминуемо поразит богиню. Это, разумеется, будет ужасной драмой, но он, Родриго Лухан, выживет и получит возможность и впредь отправлять функции Верховного жреца.

Поскольку священник вполне может обойтись без живого бога, а вот бог без священника — никогда. Не божественное это дело — руководить верующими. Разве не так?

Глава 47

Оказалось, что транспортный вертолет мексиканской армии — тяжеловат на подъем и до крайности медлителен. Уинстону пришлось лететь прямо над верхушками деревьев. В каком-то смысле это было даже неплохо, поскольку высоколетящий медлительный объект легче сбить с земли.

Под Уинстоном и Ассумптой понеслись зеленые холмы и долины Мексики. По плексигласовому фонарю кабины потекли черные мутные струйки дождя.

— Надеюсь, мы узнаем Верапаса с воздуха, — пробормотал Уинстон.

— Он возглавляет многочисленную армию. Мы его не пропустим, — высказала свое мнение Ассумпта.

— Да, резонно.

Девушка вопросительно взглянула на Смита.

— Скажите, почему мы оставили наших спутников на земле? Я до сих пор не понимаю смысла этого вашего маневра.

Огнетушитель нахмурился, он ждал этого вопроса.

— Что ж, — раздумчиво произнес он, — лучше сказать тебе правду.

— Ну и?

— Дело в том, что они наемные убийцы ЦРУ.

Ассумпта от удивления рот раскрыла.

— И старик тоже?

— О! Этот — самый опасный. В совершенстве знает суперкунг-фу.

— Ну и ну! Хотя они и в самом деле вели себя несколько странно.

— Вот-вот. Ты же видела, как они со мной обращались? Как с мальчишкой. Со мной-то — бывалым воином! Никто не смеет обращаться с Огнетушителем как с каким-нибудь сосунком и придурком!

— Но раз они платные агенты и убийцы ЦРУ, зачем вы меня им представили?

— Откуда же я знал? Мне удалось выяснить их истинную сущность, только когда мы топали по лесной тропинке.

— Топали?

— Ну, это военный жаргон, так что не бери в голову.

— А мне нравится слово «топать»! Я буду топать с вами повсюду, Блейз.

— Лучше зови меня Уиннер, значит «победитель». Сокращенно от Уинстон.

— А вы согласны повсюду топать со мной, Винни? Смит озадаченно моргнул. Новое прозвище живо напомнило ему прочитанную в детстве книгу о веселом медвежонке.

— Ладно. Ты только не очень-то циклись на всем этом. Прежде всего надо закогтить Верапаса.

— Я еще не говорила вам, что женщины-хуаресиста имеют право выбирать себе любого мужчину, причем не спрашивая его самого?

— Нет, не говорила.

Девушка с шумом втянула в себя воздух.

— Так вот, я решила выбрать вас.

Смит едва не поперхнулся.

— Правда?

— Си. И мне не стыдно признаться, что вы первый, с кем мне хочется заняться любовью.

Руки Уинстона, сжимавшие штурвал, внезапно вспотели, и он шепнул себе под нос так, чтобы она не слышала:

— И ты у меня тоже...

В душе Уинстона почему-то родилось крайне обременительное для него чувство: теперь он не знал, как ему действовать дальше.

Глава 48

По мере приближения к Оахаке команданте Сарагоса все чаще поглядывал на экран телевизора. Впрочем, ужасный черный дождь сделал прием затруднительным. То ли дождь, то ли близлежащие горы так повлияли на антенну, но только смотреть телевизор стало почти невозможно.

Сквозь черные струи дождя и белый «снег» помех ему, однако, удалось заметить, что монстр, пробираясь сквозь траурные потоки воды, движется к какой-то известной лишь одному ему цели.

Сверкнула молния, и сразу же вокруг загрохотало.

— Санта Мадре де Диос! — воскликнул команданте. — Ну почему бы молнии не ударить прямо в этого каменного демона? Тогда нам бы не пришлось вступать в бой, исход которого весьма сомнителен.

— Может, помолиться? — предложил сержант.

— Кому? — спросил Сарагоса. — Кому молиться-то?

— Пусть половина личного состава молится старым мексиканским богам, а вторая половина — нашим католическим святым. Думаю, из них те, кто сильнее, не откажут нам в помощи.

Мысль показалась Сарагосе интересной, и через минуту весь личный состав бронеколонны, задернув тенты и брезентовые крыши своих бронетранспортеров, уже возносил горячие молитвы всем богам. Солдаты лишь изредка поднимали головы и сквозь щелочки в брезенте вглядывались в горизонт. Сарагоса же по-прежнему сосредоточенно исследовал телеэкран.

Чудовище по имени Коатлик между тем размеренно шагало в неизвестном направлении. Ее каменный панцирь пестрел различными значками поглощенных ею танков и бронемашин. Те же примерно обозначения красовались на броне боевых машин колонны Сарагосы. И потому в голове команданте роились не слишком веселые мысли.

Неожиданно на экране что-то ярко вспыхнуло.

— Господь услышал наши молитвы! — взревел Сарагоса, разобрав тушу Коатлик, сверкнувшую с ног до головы от ослепительно голубых сполохов электрических разрядов. Впрочем, дождавшись, когда свечение прекратится, несокрушимая богиня замаршировала дальше.

— Нет, — сокрушенно покачал головой сержант. — Ей помогли наши древние боги.

Несмотря на то что команданте отдал приказ молиться католическим святым, поскольку лояльность древних богов была под вопросом, солдаты в основном возносили молитвы старым каменным истуканам. Тем более что при сложившихся обстоятельствах их воплощение — богиня Коатлик — демонстрировала явные преимущества перед святыми чиланос.

Глава 49

«Как-то все слишком удачно получилось», — размышлял над превратностями судьбы Алирио Антонио Аркила.

Его хуаресистас без труда просочились из штата Чьяпас в штат Оахака, не встретив на своем пути ни малейшего противодействия частей федеральной армии. Как ни крути, выходит, федералы пошли на это сознательно.

— По-моему, армейские хотят, чтобы мы сразились с Коатлик, — обратился Верапас к Киксу, когда они остановились на отдых.

Землю поливал надоедливый дождь. Он нес с собой мельчайшие черные частицы, отчего униформы хуаресистас стали темными и липкими на ощупь.

— И сразимся. Разве мы не майя?

Из влагоотталкивающего чехла подкоманданте извлек телевизор.

На экране, словно ящер эпохи динозавров, медленно переставляя тумбообразные ноги, по-прежнему передвигалось чудовище. Они проверили его расположение по карте, запаянной в прозрачный пластик.

— Мы примерно в тридцати минутах ходьбы от демона, а он, между прочим, движется нам наперерез, — заметил Антонио.

— Ничего, прихлопнем, — уверенно заявил Кикс. Верапас тут же решил, что именно Кикс возглавит первую атаку на монстра, а вслух произнес:

— Куда же он все-таки идет?

— Тут сомнений быть не может, — пробормотал Кикс, постучав пальцем по карте. — Он движется к кипарису Туле.

Антонио нахмурил брови.

— С чего ты взял? Ведь кипарис всего-навсего дерево.

— Может, хочет укрыться от дождя?

Поскольку лучшего объяснения не нашлось, Верапас решил, что настала пора выступать. Приближался момент истины. Если ему, Антонио Верапасу, удастся разделаться с монстром, его престиж скакнет до заоблачных высот. Наверняка после этого и сам Эль Президенте будет вынужден назвать его своим лучшим другом.

Глава 50

Верховный жрец Родриго Лухан пробирался сквозь черный дождь вдоль шоссе номер 190 в направлении Санта Мария дель Туле.

Они с Коатлик миновали поросшие буйной зеленью холмы, которые из-за дождя приобрели зловещий траурный оттенок. Родриго, впрочем, не обратил никакого внимания на их оскверненную красу.

Ну прежде всего он и видел-то еле-еле. Во-вторых, Лухан полностью сосредоточился на дороге, поскольку Коатлик не имела представления, куда идти. И в-третьих, он двигался по шоссе без ставшего уже привычным плаща с капюшоном. Пришлось бросить его у дороги, поскольку черный дождь насквозь промочил его и Родриго измучился под непомерной тяжестью.

В каком-то смысле даже хорошо, что он скинул одеяние жреца. Ибо приближение очередных молнии и громового удара Лухан распознавал по мгновенной концентрации в воздухе небесного электричества, отчего волосы у него на руках топорщились.

То, что между небом и землей через равные промежутки времени возникала материальная связь в виде яркой вольтовой дуги, парализовало волю жреца. Луханом овладела паника. И он изо всех сил стремился оставаться под прикрытием своей чудовищной каменной матери, шагая у нее между ног.

В небе снова громыхнуло. Лухану показалось, что взорвался склад с боеприпасами.

Коатлик остановилась как вкопанная, и все ее тело мгновенно полыхнуло искрами от многочисленных электрических разрядов.

Когда к Родриго снова вернулся слух, он услышал скрежет металлических деталей, составлявших единое целое с каменным остовом богини: она возобновила движение.

— Ты жива, Коатлик! — обрадовался Лухан.

— Я выживаю. Я просто обязана выжить.

— Мы выживем вместе — ты и я! — с энтузиазмом воскликнул Родриго и последовал за богиней.

И снова волосы у него на руках встопорщились. В воздухе подозрительно запахло озоном, и Лухан нырнул под спасительные каменные юбки своей могучей покровительницы.

На сей раз, памятуя предыдущий опыт, он благоразумно заткнул уши.

Оглушительный грохот и последовавший за ним толчок сбил его с ног. А Коатлик засветилась, как поджариваемый на открытом огне гамбургер: ее стальная броня сразу же отреагировала на сильнейшее грозовое поле.

Сполохи наконец прекратились, но богиня осталась недвижимой.

Родриго выполз из своего укрытия и воздел руки к небу.

— О, Коатлик! Великая мать! Ты еще жива? — Ответом ему стал звук дождя, барабанившего по стальной шкуре богини. Казалось, само Провидение посмеялось над мечтами Верховного жреца о создании новейшей империи: один удар молнии — и все его замыслы обратились в прах. Вот она — отповедь разгневанных небес.

А потом появились солдаты.

Команданте Сарагоса видел, как на каменную громаду Коатлик обрушился второй сильнейший удар, после чего глыба замерла и наступила мертвая тишина.

Секундная стрелка часов сделала полный круг, отсчитав шестьдесят секунд. Он подождал еще минутку, потом еще одну.

— Наши молитвы не пропали даром, — заявил он во всеуслышание.

Внутри боевой машины пехоты кто-то разразился сдавленными ругательствами, и Сарагоса понял, что солдат возносил молитвы за противную сторону. Ну и черт с ним! Католические святые спасли Мексику — вот что главное.

Оставалось только вовремя прибыть на место происшествия, а затем уже всю жизнь купаться в лучах славы.

— Быстрее, — закричал он, высунувшись из люка, — быстрее! Победа за нами!

Они окружили боевыми машинами застывшего на месте голема, перекрыв таким образом все пути к отступлению. По телевизору, должно быть, смотрелось здорово — уж в этом-то Сарагоса нисколько не сомневался. Вертолеты, которые по-прежнему висели в небе, вели круглосуточную трансляцию по телевидению на всю убитую горем страну, призывавшую своего очередного спасителя, то есть его, Сарагосу!

Из БМП он выпрыгнул первым. Выпрыгнул и направился к монстру с одним только автоматом «хек-лер-и-кох» под мышкой.

У ног демона ростом с хороший дом копошился какой-то маленький полуголый человечек.

— Ты кто? — удивился Сарагоса.

— Я тот, кого покинули, — прорыдал в ответ несчастный.

— Понятно. Ты — «индио».

— Моя великая мать покинула меня, — проблеял тот.

Бедняга имел такой жалкий вид, что Сарагоса решил не обращать на него внимания. Взглянув через плечо, он проследил за движением снаряженных телекамерами вертолетов и принял наиболее эффектную позу. Затем, вскинув автомат, открыл стрельбу по закованной в железные пластины чудовищной глыбе.

Отскакивая от брони, защелкали пули. С таким же успехом он мог бы расстреливать Коатлик леденцами. Ничего не произошло. Монстр, разумеется, не упал. А Сарагоса так надеялся! Подобное зрелище потрясло бы всю многомиллионную аудиторию телекомпании «Ацтека».

— Солдадос! Подходите сюда. Надо стрелять всем вместе, чтобы повергнуть этого бегемота на землю! — крикнул команданте, с сожалением расставаясь с мыслью о том, чтобы войти в историю в качестве «Сарагосы — победителя великанов».

Солдаты, похоже, не очень торопились отдавать на волю случая свои мягкие — из плоти и крови — тела. Однако хочешь не хочешь — приказ надо выполнять. Они окружили чудовище и застыли в мрачном молчании.

— Откроем сосредоточенный огонь прямо ей в сердце, так что она опрокинется на спину и уже никогда больше не поднимется, — объяснил Сарагоса солдатам свой замысел.

Федералы выстроились в шеренгу, начали стрелять. Пули ложились очень кучно и кое-какой эффект все-таки произвели. Кусок брони на груди статуи отделился от монолита и, высекая при падении искры, грохнулся на асфальт.

— Вива Сарагоса! Да здравствует Сарагоса! — завопил команданте в надежде, что солдаты подхватят победный клич и он долетит до микрофонов на вертолетах.

Долетел его вопль до микрофона или нет — так и осталось тайной, поскольку, найдя уязвимое место на груди каменной богини, пули вызвали своего рода цепную реакцию, которая выглядела столь величественно, что о кличах и криках тут же пришлось забыть.

Богиня стала разваливаться на куски, вернее, тяжелые броневые плиты.

Обломки сыпались дождем, поэтому солдатам пришлось отойти на безопасное расстояние. Вот тут-то им и открылась суть происходящего: броня отслаивалась отнюдь не под воздействием пуль!

Тело разрушалось, поскольку Коатлик сама разламывала свое убежище — словно змея во время линьки.

Она отбрасывала все тяжелое и ненужное, чтобы теперь уже налегке возобновить путешествие.

— Диспарен! — приказал Сарагоса.

И его солдаты снова открыли огонь по коричневой, уже без металлических вкраплений каменной громаде. Но, увы, пули только высекали искры из камня.

Федералы, суеверно крестясь, торопливо попятились к своим бронетранспортерам.

— Да, это Коатлик, — прошептал Сарагоса.

И тут среди всего личного состава возобладал здравый смысл. Солдаты попрыгали в броневики, мгновенно завели двигатели и с лязгом покатили к спасительному Юкатану.

Вполне вероятно, что затяжной дождь, зависший в воздухе черной пеленой, помешал камерам заснять что-либо путное. Впрочем, не важно. Эфраин Сарагоса получил весьма наглядный урок. Слава — ничто, пустой звук. Главное — это жизнь! Кроме того, в круг его обязанностей схватки с ходячими каменными болванами отнюдь не входили.

Так-то вот.

Глава 51

— Я вот тут подумал... — начал было Уинстон Смит, перекрывая шум мотора и обращаясь к Ассумпте.

— Си?

— Так вот. Я подумал и решил, что мы с тобой ведем полную опасных приключений жизнь, и опасность подстерегает нас на каждом шагу. Она столь же привычна для нас, как бобы и рис. В любой момент нас могут ухлопать, как мух.

— Что ж, ты недалек от истины, — согласилась Ассумпта.

— Как только мы присоединимся к Верапасу, ничего уже нельзя будет гарантировать. Уже завтра — да что там завтра, — сегодня вечером над нами нависнет смертельная угроза. Даже сейчас наши шансы выжить примерно пятьдесят на пятьдесят.

— Это верно, чилито мио.

Уинстон моргнул.

— Что-что?

— Мой маленький зелененький перчик чили, — потупилась Ассумпта.

— Да, так что я хотел сказать? Ага. Почему бы нам по причине всего вышеизложенного не посадить на землю эту сбивалку для яиц и не заняться любовью прямо сейчас? И тогда — что бы ни случилось с нами потом — мы могли бы по крайней мере сказать, что узнали настоящую любовь, прежде чем проститься с жизнью.

— У нас мало горючего...

— Да-да, конечно, но не хотелось бы, чтобы нехватка горючего как-то повлияла на твое решение.

— Сначала заправимся, а уж потом предадимся любви, как настоящие герильерос.

— Здорово, — сказал Уинстон. — По-моему, в-о-о-н та полянка выглядит на редкость привлекательно.

Вертолет стал снижаться над избранным Уинстоном прибежищем любви. За секунду до посадки, однако, машина едва не взмыла — казалось, вмиг вылились все остатки топлива и корпус стал легче. «Да, надо будет основательно покопаться в моторе», — подумал Смит.

Заглушив двигатель, парень повернулся к Ассумпте.

— Вот мы и приземлились.

На фоне прозрачного козырька кабины точеное лицо девушки смотрелось как античная камея. И Уинстон нагнулся к ней, чтобы поцеловать. Их руки одновременно ударились о рукоятки управления. Ассумпта расхохоталась, а потом прижала губы ко рту Смита. Он тотчас задался вопросом: просовывать девушке в рот язык или подождать? Первые поцелуи всегда какие-то хаотичные и не поддаются логическому объяснению...

Где-то снаружи послышался громкий стук, и звук этот властно вмешался в их молчаливую прелюдию любви. Уинстон, впрочем, не обращал внимания.

Звук повторился. На сей раз уже куда громче.

Ассумпта в страхе отпрянула от любимого.

— Что это?

Тот оглянулся и увидел чью-то физиономию, расплющившуюся о прозрачный плексиглас кабины.

— Ложись! — крикнул парень и потянулся к своему верному «хелфайру».

Прежде чем он успел вскинуть оружие, дверца кабины распахнулась и впустила внутрь поток холодного черного дождя. Вместе с ливневыми струями в кабину проникла могучая безжалостная рука.

Смита выбросило из кабины. Он упал на спину, вслед за тем кто-то втоптал в грязь его автомат. Вспыхнув от ярости, он поднял глаза на нападавшего.

И встретил взгляд своего предполагаемого отца. Не сказать, что взгляд этот излучал нежность.

— Вы что, с неба упали? — прорычал Уинстон.

— Волшебники обычно тайн не раскрывают, — хмыкнул Римо.

— Отличный марш-бросок! И время рассчитали по минутам!

— Оставь, чилито. Теперь для тебя настал вечный комендантский час. И знай — мы слышали каждое твое слово.

— Как же вам удалось?

Римо ухватил парня за воротник и рывком поставил на ноги. Смит заметил рядом и старого корейца, взгляд которого тоже не сулил ничего хорошего.

— Отпустите его, вы, янки из ЦРУ! — закричала Ассумпта. — Он мне все про вас рассказал. Но помните, вам никогда не победить господина Верапаса!

— В настоящий момент у нас проблема посерьезнее.

— И какая же? — прорычал Уинстон.

— Монстр. Срочно требуется твоя помощь, поскольку нам надо до него добраться.

— Монстр? Да вы что, в игрушки со мной играете?! Огнетушитель не сражается с чудовищами. Попросите об этом лучше Раймонда Бера.

— Поскольку он умер, выбор пал на тебя.

После этой фразы Уинстон почему-то оказался в кресле пилота. Прямо как малое дитя, которого строгий воспитатель усадил на высокий детский стульчик.

Кореец тоже залез в кабину и, скрестив ноги, уселся на крышку своего живописного сундука.

Уинстон взглянул на Римо, все еще мокнущего под дождем.

— А вы как же?

— Давай взлетай! Я уж как-нибудь пристроюсь на шасси.

— Так вот, значит, как вы меня достали!

— Прошел слух, что ты несколько медлителен.

— Я не согласен.

И все же Смит снова взлетел. Сидящий у него за спиной старик указывал ему, куда лететь, тыкая в нужном направлении пальцем с длиннющим остро заточенным ногтем. Временами Уинстон ощущал прикосновение жуткого ногтя к пояснице и испытывал не слишком приятное чувство, будто его кололи кончиком раскаленной добела иглы.

Увидев чудовище, Уинстон Смит сразу же изменил свое мнение о монстрах.

— Вот это да! Вы только взгляните на ее размеры! Знаете что? Давайте-ка ее взорвем!

— Ни в коем случае, — запротестовал Чиун. — Я тебе запрещаю.

— У нас на борту есть противотанковые ракеты и автоматическая пушка Гатлинга. Да мы ее с землей сровняем!

— Нет, — повторил кореец.

— Скажите хотя бы почему?

— Перво-наперво, запомни — это чудовище нельзя победить, пока функционирует его мозг. Необходимо уничтожить мозг, в противном случае мерзавец сможет вновь собрать себя по частям и принять новую, возможно, более совершенную форму.

— И все?

— А еще вот что — вместо нас чудесно справится молния.

Подлетев ближе, они увидели, что монстр, словно пробитый трансформатор, ослепительно искрит во всех направлениях. Чудище качнулось, сделало еще несколько шагов, но второй удар небесного электричества окончательно его доконал, и оно остановилось. От него, потрескивая, отлетали зеленые и золотые искры.

— И что теперь? — поинтересовался Уинстон.

— Посади-ка этот миксер где-нибудь поблизости, — сказал Чиун. — Да поторапливайся! У нас очень мало времени.

— А может, сначала все-таки пострелять?

Словно в ответ на его предложение к висевшей на внешней подвеске пушке потянулась здоровенная рука, без видимых усилий оторвала контейнер от основы и отшвырнула его прочь.

Глава 52

Казалось, они атакуют под перекрестным огнем артиллерии. Вспышки и громыхание следовали снова и снова, превращая тусклое утро в жаркий день. От них содрогалось и полыхало само небо. На лицах хуаресистас, маршировавших следом за Антонио Аркила, ясно читался страх. Руки партизан, сжимавшие АК-47 и АР-15, тряслись то ли от холода, то ли от испуга.