Глава 1

Доктор Харолд В. Смит слегка коснулся губами щеки своей жены, с которой прожил сорок лет, вышел из построенного в стиле эпохи Тюдоров дома, находящегося в городе Рай, штат Нью-Йорк, и сел в обшарпанный пикап. Смит совсем не собирался совершать самоубийство. Ни сегодня, ни завтра. Да что там — даст Бог, вообще никогда.

С порога его окликнула миссис Смит — безвкусно одетая женщина с подсиненными волосами и телом, напоминающим мягкую подушку.

— Харолд, ты снова допоздна задержишься на работе?

— Думаю, что так, дорогая.

— Оставить тебе мясо в духовке или положить в холодильник, чтобы ты мог потом разогреть?

— Положи в холодильник, дорогая, — трогая машину с места, отозвался супруг.

Стоящий на противоположной стороне улицы неприметный белый автофургон не привлек его внимания. Смит также не догадывался, что его снимают скрытой камерой, — иначе, возможно, всерьез подумал бы о том, чтобы покончить с собой. Покончить прямо на глазах жены, стоявшей у открытой двери и махавшей ему на прощание рукой.

Смит отъехал от дома, а фургон остался на месте. Когда же пикап свернул налево, за ним направился стоявший в конце улицы вишневый «форд-таурус». Он проследовал за Смитом через центр города, а когда тот остановился на автозаправке, проехал мимо.

Смит расплатился за топливо, вытащив две хрустящие новенькие долларовые бумажки и ровно тридцать семь центов мелочью из красного пластикового портмоне. Как только заправочная станция осталась позади, перед Смитом возник грузовик. Он двигался по лесной дороге, которая вела к месту работы Харолда. Но ничего странного в этом не было. Движение здесь всегда было довольно оживленным.

Достигнув развилки, грузовик взял влево. Смит же повернул направо и дал полный газ, как делал каждое утро шесть рабочих дней в неделю.

Теперь дорога стала пустынной. По сторонам ее вставали шеренги тополей, их опавшие листья укрывали землю желто-коричневым ковром. Деревья казались такими же голыми, как телефонные столбы, мелькавшие примерно через каждые сто метров.

Впереди, на расстоянии примерно в четверть мили,[1] Смит заметил работавшего на столбе линейного монтера и потому не удивился, увидев стоявший на обочине ремонтный фургон фирмы «НИНЕКС». Притормозив, Смит проехал мимо, гадая, не случилось ли чего с телефонами, поскольку эта линия обслуживала только его учреждение. Ему даже в голову не приходило, что монтер вместо ремонта может заниматься чем-нибудь другим. Смит вообще задумывался только над самым очевидным.

Он замечал все, что происходило вокруг, и в то же время не замечал ничего. Вот уже тридцать лет Смит каждый день ездил неизменным маршрутом.

До извилистой дороги, ведущей к санаторию Фолкрофта, можно было добраться и другими путями, но Харолд никогда не пользовался ими. Привычка.

Один и тот же маршрут, одно и то же время приезда и отъезда. Постоянно. Неизменно. Смит и на работу ходил в одном и том же костюме-тройке. Сейчас стояла ранняя осень, и потому седые волосы Харолда, слишком редкие, чтобы защитить его голову от холода, прикрывала круглая плоская шляпа. Поскольку всю свою сознательную жизнь в холодную погоду Смит надевал шляпу, тот факт, что ее фасон уже лет двадцать как вышел из моды, его нисколько не волновал.

Когда Смит на изъеденном ржавчиной пикапе миновал неохраняемые кирпичные ворота Фолкрофтской лечебницы, стоящей на берегу пролива Лонг-Айленд, ему даже не надо было смотреть на часы.

За тридцать лет Харолд В. Смит, судя по его древним самозаводящимся часам марки «таймекс», только однажды опоздал более чем на шестнадцать секунд и втайне гордился этим рекордом. Причиной той задержки была спустившая шина. Тогда Смит сам сменил ее и в общем-то формально приехал вовремя. Это случилось 24 ноября 1973 года. Сия дата навеки запечатлелась в его памяти. Дав себе слово, что подобное больше не повторится, он с тех пор ни разу его не нарушил.

Смит оставил машину на комфортабельной стоянке и двинулся к зданию, держа в руке потертый кожаный портфель, судя по виду, купленный на какой-то дешевой распродаже.

Как человек, начисто лишенный воображения, Харолд не заметил, что за ним следят. В проливе маячили моторные лодки. Смит обратил на них внимание, как обращал решительно на все, но в этом не было ничего необычного. Лодки как лодки. Он даже мысли не допускал о том, что оттуда за ним наблюдают в бинокли целых шесть пар глаз.

Смит кивнул охраннику в холле и поднялся на лифте в свой кабинет, находящийся на втором этаже. В приемной босс, как обычно, поприветствовал свою секретаршу, коротко бросив:

— Доброе утро, миссис Микулка. — Голос его был кислым как лимон.

— Никто не звонил, доктор Смит, — отозвалась секретарь.

Было ровно шесть утра. Конечно, в такое время вряд ли кто осмелится позвонить. Но Харолд В. Смит много лет подряд неизменно спрашивал, не было ли звонков, потому Эйлин Микулка выработала привычку вместо приветствия отвечать на этот невысказанный вопрос.

— Что-то случилось с линией связи? — спросил Смит.

— Насколько я знаю, нет.

Нахмурившись, шеф направился к себе в кабинет.

— Ох, доктор Смит!

Он остановился.

— Да?

— Доктор Герлинг прошлой ночью сообщил еще об одном из этих загадочных происшествий.

— Барабанный бой?

— Да.

— Кто из пациентов сообщил об этом?

— Да нет, это сам доктор Герлинг. Сказал, что барабанный бой начался сразу, как только он вышел из лифта на третьем этаже. Ему показалось, что грохот доносится из кладовой за углом, но за дверью никого не оказалось. К этому времени барабанный бой уже смолк.

Смит поправил контактные линзы.

— Странно. Он сказал что-нибудь еще?

— Да, он считает, что стук довольно знакомый.

— Что значит знакомый?

— Он не пояснил. Доктор Герлинг не смог определить точно, но он уверен, что такого рода барабанный бой он уже когда-то слышал.

Смит поджал губы.

— Когда доктор Герлинг придет на работу, попросите, чтобы он подал мне докладную.

— Да, доктор Смит.

Закрыв за собой дверь, Смит пересек свой кабинет, направляясь к письменному столу у окна, из которого открывался прекрасный вид на Лонг-Айлендский пролив.

Моторные лодки так и шныряли по воде. Если бы Смит знал, что там полно людей, спешно пытающихся навести на резкость свои бинокли и отчаянно переругивающихся по «уоки-токи», у него тут же случился бы сердечный приступ, и кончать жизнь самоубийством ему бы не пришлось. Но Смит ничего этого не знал и потому спокойно нажал потайную кнопку под столешницей. Окно за спиной Смита тотчас стало зеркальным. Хозяин кабинета по-прежнему видел все, что творится снаружи, а вот его уже никто видеть не мог.

Письменный стол покрывала пластина из черного стекла. Как только Смит нажал потайную кнопку, под черной пластиной ожил золотистый экран компьютера. Встроенный монитор был установлен под таким углом, что изображение на нем видел только сидящий за столом.

Смит занес над столешницей свои худые руки, и тотчас, при их приближении, высветилась дремавшая до сих пор клавиатура. Босс приступил к работе. На экране забегали белые буквы.

Компьютер стал беззвучно загружаться. Через пару минут антивирусная программа объявила, что хранящиеся в подвале лечебницы базы данных серверов и внешние магнитные накопители свободны от вирусов и готовы к работе.

Тем временем люди на одной из плавающих в проливе лодок пытались просканировать санаторий Фолкрофта с помощью электронного устройства, предназначенного для перехвата сигналов с любого монитора, находящегося в здании. Однако улавливался лишь «белый шум» — то есть ничего не улавливалось. Во всей лечебнице имелся только один монитор — в кабинете Смита, но, поскольку стены его были проложены медной сеткой, все электромагнитные излучения полностью гасились, надежно защищая хозяина кабинета от электронных средств подслушивания.

В двух милях от санатория человек, одетый в комбинезон линейного монтера, прослушивал телефонные линии Фолкрофта. Теперь он уже не сомневался в том, что зря тратит время. Важные переговоры, очевидно, велись по другим линиям, хотя ни на одной из схем прокладки кабельной компании «Эй-Ти-энд-Ти»[2] ведущий в лечебницу подземный кабель обозначен не был.

Через пять минут около этого телефонного столба сгрудились белый автофургон, вишневый «таурус» и грузовик, преследовавшие Смита по пути на работу. Из «тауруса» вышел человек в синем костюме. Поражал его странной формы череп: сдавленный у висков и заканчивающийся лопатообразной челюстью. Глаза поэтому казались чересчур маленькими.

— Поймали что-нибудь?

— Нет, мистер Колдстад.

— Тогда отключайте.

— Да, сэр, — сказал «монтер» и, достав из-за монтажного пояса специальные ножницы, тремя ловкими движениями перекусил провода.

— Пора закрывать эту лавочку, — повернувшись, сказал человек в синем костюме. — Слушайте внимательно. Действовать будем жестко, причем так, чтобы наделать как можно больше шума. Все должно пройти строго по сценарию.

Подчиненные достали оружие. Очень компактное — 10-миллиметровые «дельта элайт» и «МАК-10». Пистолеты проверили, сняли с предохранителей и больше не выпускали из рук.

Вереница машин, набирая скорость, двинулась по обсаженной дубами и тополями дороге. Вскоре кортеж без помех проехал ворота лечебницы, единственной охраной которых были два суровых каменных льва, застывших на кирпичных постаментах.

Рыжебородый человек в голубой ветровке нагнулся к технику, скорчившемуся у сканирующего устройства лодки.

— Засекли работу компьютеров?

— Нет, сэр.

— А где он, обнаружили?

Подчиненный отрицательно покачал головой.

— Солнце отсвечивает от окон, — пояснил парень и подал бинокль. — Посмотрите сами.

— Давай. — Рыжебородый поднес к глазам бинокль. — Кто это там кружит над зданием? — спросил он.

Рядом поднялись пять пар биноклей.

— Кажется, грифы, — предположил кто-то.

— Грифы?! В этих-то местах?

— По крайней мере для чаек велики.

— Ну что ж, пора кончать, — проворчал рыжебородый. — Не можем же мы ждать целый день. — Он поднял «уоки-токи» и пролаял: — Приказ отдан. Повторяю, приказ отдан.

Три моторные лодки немедленно пробудились к жизни. Взвыли моторы, корма каждого суденышка опустилась в пенящуюся воду, нос задрался и нацелился на рахитичный причал, едва заметный на заросшем травой склоне залива.

Люди поспешно натянули на головы черные маски с прорезями для глаз и достали оружие — в основном дробовики.

Время от времени рыжебородый подносил к глазам бинокль и пытался рассмотреть хотя бы одну из трех круживших вдали птиц.

В этом было что-то странное, даже сверхъестественное. Они приближались к цели со скоростью свыше десяти узлов,[3] а птиц все никак не удавалось поймать в фокус.

Рыжебородый решил, что это служит неким предзнаменованием, а предзнаменования ему не нравились. Он опустил бинокль и проверил свой автоматический пистолет. «Я и без всяких грифов знаю, — думал рыжебородый, — что в Фолкрофте сейчас все станут падалью».

* * *

Ни на что не обращая внимания, Харолд В. Смит продолжал работать на компьютере. И тут он получил первое предупреждение о грозящей опасности.

С правой стороны экрана замигала желтая лампочка. Смит нажал клавишу, и программа немедленно выдала ему предупреждение, переданное работающими внизу компьютерами. Обычно они сканировали все звенья сети вплоть до обширных баз данных ФБР, ФНУ,[4] ЦРУ и других правительственных учреждений.

В Фолкрофтской лечебнице, тихой частной больнице для хроников, занимались не только лечением больных. А Харолд В. Смит, ее директор, также выполнял и другие обязанности.

Программа была построена так, чтобы по ключевым словам и фразам отобрать нужную информацию и свести ее к короткому дайджесту. Ежедневно Смит первым делом просматривал ту информацию, которая требовала его внимания.

Сейчас ключевые слова, выбранные из сети, означали возникновение проблемы, которая не терпела отлагательства.

Серые глаза Смита — даже после полноценного ночного сна взгляд у него был усталый — быстро-быстро замигали.

На экране высветилась ключевая фраза, которая при обычных обстоятельствах никогда не появилась бы в компьютерной сети: «Фолкрофтская лечебница».

Не веря своим глазам, Смит прочитал ее еще раз и почувствовал, как внутри у него все холодеет. Желтая лампочка замигала вновь. Подчиняясь лишь рефлексу — под влиянием прочитанного в этот момент Смит почти не владел собой, — он нажал клавишу, и на экране высветилось второе сообщение.

Оно было идентично первому: «Фолкрофтская лечебница».

— Боже мой! — воскликнул Харолд В. Смит с протяжным стоном, исходившим, казалось, из самой глубины его души.

За звуконепроницаемыми стенами его кабинета визг автомобильных покрышек, рев лодочных моторов, хлопанье дверей и треск выстрелов слились в одну отвратительную какофонию.

Смит нажал кнопку селектора.

— Миссис Микулка, — хриплым голосом произнес он. — Срочно вызовите охранника!

— Доктор Смит, там снаружи происходит что-то ужасное!

— Я знаю, — спокойно проговорил Смит. — Скажите охраннику, пусть спрячется в каком-нибудь безопасном месте. На Фолкрофт совершено нападение.

— Нападение? Кто же~

— Позвоните охраннику! Он не должен отвечать на выстрелы ни при каких обстоятельствах. Это частная больница, и я здесь насилия не потерплю.

— Да, доктор Смит.

Смит повернулся к компьютеру и набрал два слова:

ПОЛНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ.

Компьютеры в подвале переключились на повышенную скорость обработки данных. Диск за диском информация уничтожалась. Нестираемые оптические диски плавились под лучами мощных лазеров. Все это заняло меньше пяти минут. Затем заработала еще одна программа, записывая на уцелевшие диски всякую бессмыслицу и тем самым делая невозможным восстановление данных.

Обеспечив сохранение своих секретов, Смит нажал кнопку и отключил монитор.

Когда они ворвутся, здесь не останется никаких следов. Обычный кабинет администратора. Ах да! Еще ярко-красный телефон! Обычно он стоял на столе, но тут Смит вспомнил, что положил его в нижний ящик — после того как прямую линию связи с Вашингтоном отключили. Сам по себе этот аппарат ни о чем не свидетельствует. Харолд поднял трубку обычного телефона, собираясь позвонить жене. Но гудка не было. Внезапно директор Фолкрофта понял, что делал на линии телефонист, и с горечью опустил трубку на рычаг. Другой возможности попрощаться уже не представится.

Оставалось сделать еще кое-что. Смит вытащил из ящика стола конверт с адресом и поспешно нацарапал записку. Затем сложил ее вчетверо и сунул в конверт. Запечатав послание, Смит швырнул его в папку для исходящей корреспонденции.

Письмо упало адресом вверх. Предполагалось, что получателем его станет Уинстон Смит.

Теперь пора исполнить свой долг.

Смит встал и дрожащими руками вытащил из жилетного кармана белую пилюлю, по форме напоминающую гробик. Эту пилюлю он носил с собой вот уже тридцать лет. А дал ее Харолду Президент Соединенных Штатов, тогда такой же молодой, как и сам Смит. Они принадлежали к одному и тому же поколению — поколению участников второй мировой войны. Единственная разница между ними состояла в том, что Смит состарился, выполняя обязанности, возложенные на его костлявые плечи верховным администратором, а Президент пал от пули убийцы и в памяти нации, которой оба они служили, остался вечно молодым.

Когда на лестнице раздался топот, Харолд В. Смит поднес пилюлю с ядом к побелевшим губам. Миссис Микулка коротко вскрикнула.

И босс положил пилюлю в свой пересохший рот.

Глава 2

Человек по имени Римо никогда не посещал свою могилу. Именно поэтому он никогда не бывал в Ньюарке, штат Нью-Джерси, где вырос в приюте святой Терезы под именем Римо Уильямса. Он знал только то, что родился в Ньюарке. Монахиням же было известно, что ребенка зовут Римо Уильямс: однажды утром они обнаружили на ступеньках крыльца младенца и анонимную записку, сообщавшую имя ребенка. Под этим именем они его вырастили и, когда подошло время, отправили в большой мир, где он стал патрульным полицейским. Из молодого и честного Римо Уильямса получился хороший полицейский: Ньюарк, казалось, навсегда стал его домом. Парень никуда отсюда не выезжал, за исключением того времени, когда служил в морской пехоте. В этом городе он и умер.

Это случилось более двадцати лет назад. В ньюаркском переулке был найден избитый до смерти уличный торговец наркотиками. Рядом с трупом лежал значок полицейского. Значок Римо Уильямса. Следствие развивалось с поразительной быстротой. Не успев понять, что стал жертвой показательного процесса, призванного продемонстрировать беспристрастность американского правосудия, коп оказался на электрическом стуле. Против него специально состряпали ложное обвинение, и никто и не подумал верить его словам. На стороне Римо не было никого и ничего: ни модных адвокатов, ни поданных в последнюю минуту прошений, ни отсрочек казни. Случись подобное сейчас, все было бы по-другому. Но тогда произошло именно то, что произошло. В конце концов Римо понял, что обвинение против него сфальсифицировано. И его тут же подвергли казни.

Однако он не умер на электрическом стуле. Оказалось, это всего лишь инсценировка. Под именем Римо Уильямса в могилу лег кто-то другой, а лицо бывшего копа вновь и вновь подвергалось пластическим операциям. Ничто не мешало ему вернуться в Ньюарк с новым лицом, но Римо так устал от ежегодных изменений своего облика, что в конце концов стал выглядеть по-старому. То есть приблизительно так, как прежде. А значит, он больше не сможет прогуливаться по улицам родного города — потому что те, кто загнал его в ловушку и те, кто инсценировал казнь на электрическом стуле, не могли допустить ничего подобного.

Вот почему Римо никогда не приходил почтить память своего прежнего "я".

Прибыв сюда на закате, Римо долго стоял и смотрел на свою могилу. Несмотря на овладевшие им чувства, волевое, обтянутое кожей лицо с высокими скулами и глубоко посаженными карими глазами напоминало посмертную маску. Римо застыл в неподвижности, ни разу не шевельнувшись в течение часа.

На дешевой могильной плите было высечено его имя, крест — и больше ничего. Никаких дат рождения и смерти. Правда, никто и не знал даты его рождения — даже сам Римо.

Под плитой лежал безвестный бродяга, но Римо сейчас о нем не думал. Он просто стоял и смотрел на то единственное, что осталось от его прежней жизни. Имя да крест на гранитном камне — вот и все. Время от времени осенние листья подхватывало с могилы порывом ветра и перегоняло с одного места на другое. Большую часть жизни Римо прожил так же, как эти листья, — в одиночестве, без всяких привязанностей.

Постояв еще немного, молодой человек скрестил ноги и сел перед собственной могилой в позе лотоса. Сухие, увядшие листья беззвучно смялись под его весом. Римо прекрасно владел своим телом и в случае необходимости действовал бесшумно.

Положив на колени свои необычайно крепкие руки с широкими запястьями, Римо расслабил кисти и закрыл глаза.

Тот, кто много лет назад обучал его, говорил, что ответы на все вопросы таятся в самом себе. Так оно и оказалось. Римо научился правильно дышать, не допускать в свой организм ту отраву, которую цивилизация называет пищей, и полностью, не поддаваясь иллюзиям, использовать все пять чувств. Овладев подобными премудростями, Римо действительно стал хозяином своего тела и сознания.

— Я знаю, как дышать, — однажды сказал Римо своему учителю.

— Благодаря мне.

— Я знаю, как убивать.

— Потому что я научил тебя.

— Я знаю о себе все.

— Кроме одного.

— Да, — ответил ученик, захваченный врасплох. Учитель всегда умел застать его врасплох. — Я не знаю, кто я.

— Ты мой ученик. Продолжатель моего рода. Ты из Синанджу. Остальное не имеет значения.

— Происхождение имеет значение.

— Но не для моих предков, которые приняли тебя в свою семью.

— Большая честь для меня, папочка. Но чтобы идти вперед, мне надо знать, кто я.

— Ты должен идти вперед уже потому, что иначе зачахнешь и умрешь. Если на своем пути ты найдешь ответы на эти чепуховые вопросы — что ж, хорошо.

— Знать, кто мои родители, — это не чепуха.

— Если родители не оставили тебя дома, значит, они сочли твое появление на свет незначительным событием. Зачем же отвечать почтением на небрежение?

— Я хочу видеть их лица.

— Так посмотри в зеркало! Любой взрослый человек, сделав это, увидит в нем знакомые тени тех, кто пришел до него.

Римо последовал совету, но не увидел в зеркале ничего, кроме разочарования на своем лице.

— Зеркало лжет, — заявил он, повернувшись к учителю.

— Значит, ты не желаешь видеть ту правду, которую оно пытается до тебя донести.

— Что ты имеешь в виду?

— В твоем лице отражаются черты твоего отца и твоей матери. Но все перемешалось так, что у тебя может быть нос одного и глаза другого. Чтобы узнать правду, нужно разделить эти элементы. Кроме того, ребенок часто берет больше от одного родителя, чем от другого.

Римо дотронулся до своего лица.

— Я никогда об этом не думал. Нельзя ли как-нибудь определить, на кого я больше похож — на отца или на мать?

Мастер Синанджу беспомощно пожал плечами.

— У корейца — да. У тебя — нет.

— Но почему?

— Одна обезьяна очень похожа на другую. Хе-хе! Одна обезьяна очень похожа на другую!

Римо нахмурился, но, после того как мастер Синанджу вдоволь посмеялся над собственной шуткой, продолжил разговор:

— И все же я хочу найти своих родителей!

— Тогда посмотри в зеркало памяти — загляни в свою собственное сознание. Ибо ни один ребенок не появился на свет, не увидев лица хотя бы одного из родителей. И пусть это самое первое воспоминание глубоко запрятано, оно сохраняется навсегда.

— Я совсем не помню своих родителей.

— А сознание твое помнит. Надо только разбудить свою память.

Римо удалился. Пять дней он медитировал, употребляя только холодный рис и очищенную воду. Но перед его мысленным взором не возникли лица родителей.

Когда он пожаловался мастеру Синанджу, тот только коротко ответил:

— Значит, ты не готов.

— Когда же я буду готов?

— Когда твоя память сможет распускаться, подобно лепесткам хризантемы.

Римо задвинул вопрос о судьбе своих родителей в дальний угол сознания и многие годы держал его там. Он убеждал себя, что его не бросили, что родители, возможно, попали в автомобильную катастрофу, а может, была еще какая-то веская причина, чтобы оставить его в плетеной корзинке на крыльце приюта. Думать иначе было бы слишком мучительно.

Теперь, через много лет, Римо почувствовал, что наконец готов.

Потому-то он и сидел, закрыв глаза, перед собственной могилой. Если понадобится, он будет медитировать всю ночь — пока не найдет ответ.

Вокруг шуршали листья, а восходящая луна бросала отсвет на ветви буков, похожих на мертвые нервные окончания. Где-то заухал филин.

Римо полностью ушел в себя. Образы приходили и уходили. Первое лицо, которое ему вспомнилось, принадлежало сестре Мэри Маргарет — спокойное лицо, обрамленное головным убором монахини. Эта женщина уделяла ему внимание больше других монахинь, можно сказать, она его и вырастила. Скорая на расправу, монахиня тем не менее была очень сердобольна.

В день, когда Римо, покидая приют, отправлялся в большой мир, в глазах сестры Мэри Маргарет светилась гордость. Впрочем, только в этом и проявилось ее участие.

— Бог да пребудет с тобой, Римо Уильямс, — произнесла сестра, решительно пожав ему руку. Тем самым она, казалось, хотела сказать: «Мы сделали для тебя все, что могли. Если пожелаешь, возвращайся, но теперь это не твой дом».

Подобная холодность тогда причиняла Римо острую боль. Но потом ему стало ясно: теперь он должен отвечать за себя сам.

В памяти всплыли и другие лица. Римо увидел инструктора полицейской академии, сержанта морской пехоты, Кэти Гилхули, на которой он собирался жениться в самом конце своей прежней жизни. Увидел судью, вынесшего ему приговор, своего адвоката. Все они были куплены — хотя тогда Римо об этом не догадывался. В памяти вдруг всплыли черты Харолда В. Смита — человека, который организовал ту инсценировку. Римо тут же прогнал видение прочь — так же, как поспешил избавиться от образа мастера Синанджу. Сейчас он ему не поможет.

Перед мысленным взором Римо возникло смеющееся лицо маленькой девочки — Фрейи, его дочери от Хильды из Лаклууна, скандинавской женщины-воина, которую он встретил во время одной из своих поездок в Корею. Сейчас они чуть ли не на краю света, вдали от той опасной жизни, которую вел Римо. Римо снова взглянул на свою дочь, и на душе у него потеплело. Собственно, он совсем ее не знает~ Римо тут же отметил, что дочь на него мало похожа.

Тем не менее, лицо Фрейи оживило в памяти какой-то совсем забытый образ. Он разглядывал черты девочки своим мысленным взором, исследовал их вдоль и поперек, пытаясь уловить хоть малейший намек на то, что его интересовало.

Да, разгадка таится где-то рядом, хотя все время ускользает от него.

И все-таки Римо не дал ей уйти.

В серые предрассветные часы ему показалось, что он видит новое лицо — лицо женщины. Раньше он эту женщину никогда не встречал, но в то же время в облике ее было что-то знакомое.

Правильный овал лица и длинные черные волосы~ Добрые глаза и высокий, умный лоб~ Фрейя как будто чем-то похожа на нее — одни и те же глаза.

Все еще пребывая в трансе, Римо протянул руку вперед, словно собираясь коснуться призрака.

Образ исчез. Римо попытался восстановить его, но ничего не получалось.

— Если бы я могла встать~

Голос принадлежал женщине. Но звучал он не в сознании Римо, а наяву. Рядом. С бьющимся сердцем Римо открыл глаза.

Перед ним только могила с его именем, которое могло быть, а могло и не быть подлинным.

Он вновь закрыл глаза, и голос зазвучал снова.

— Если бы я могла встать оттуда, где лежу~

Голос доносился сзади — об этом говорил Римо его слух. Но остальные органы чувств, доведенные длительной тренировкой до предела человеческих возможностей, свидетельствовали, что позади него живого существа нет. Не слышно биения сердца, движения крови по венам и артериям. Затылок и руки не чувствовали тепла человеческого тела.

Однако звук был совершенно реальным. Барабанные перепонки Римо все еще чувствовали вызванные им колебания воздуха.

Римо поднялся на ноги, напряженный, сжатый как пружина и готовый ко всему.

На него бесконечно печальным взглядом добрых глаз смотрела женщина. Туго завязанные в пучок волосы оказались такими же черными, как у той, которую Римо только что видел мысленным взором. И глаза были такими же карими.

— Кто~

Она говорила нараспев, как будто декламировала поэму.

— Если бы мне удалось встать со своего ложа, я со всех сторон увидела бы горы. А еще там протекает поток под названием Смеющийся ручей. Если ты найдешь место моего упокоения, то найдешь и меня.

— Что?

— Если найдешь меня, то найдешь и его.

— Кто~

— Ты должен его найти, сын мой.

— Сын? — Сердце чуть не выпрыгнуло из груди Римо. — Ма~ — Конец слова невольно застрял у него в горле. Ни одну женщину он прежде так не называл.

— Для меня все уже кончилось, но твой отец жив.

— Кто он?

— Он тебе известен, сын мой. — Женщина подняла руку и протянула ее к Римо.

Он подался вперед, пытаясь унять дрожь в правой руке.

Прежде чем их пальцы успели соприкоснуться, женщина исчезла из виду. Перед ним лежали только опавшие листья.

Филин, молчавший в течение последнего часа, вдруг возобновил свое уханье:

— Угу~ угу~ угу.

Римо Уильямс стоял рядом со своей могилой и дрожал всем телом. Со времен Вьетнама он не содрогался от страха. С тех пор как много лет назад он познал истинную любовь, не дрожал от предвкушения. И он не дрожал от какого бы то ни было желания с тех пор, как пришел в Синанджу.

Теперь же Римо трясся всем телом, испытывая сразу все, вместе взятое. Он видел свою мать! Она с ним говорила! Римо понял это со всей определенностью — не только разумом, но всем своим существом.

Он не был брошен!

Римо упал на колени, и на глинистую почву полились слезы облегчения.

Распластавшись на своей могиле, в которой на самом деле лежал другой, он проспал до рассвета, когда его вмиг разбудило восходящее солнце.

Римо встал и, не оборачиваясь, зашагал к машине.

Он посмотрел в зеркало памяти и увидел в нем истину.

Пришло время искать себя.

Глава 3

Джек Колдстад очень не любил, когда приходилось заниматься «наложением ареста на имущество в рискованных случаях».

Это была самая неприятная и самая опасная часть его работы в качестве специального агента отдела криминальных расследований Федерального налогового управления. Граждане обычно проявляли повышенную чувствительность, когда от них настойчиво требовали уплаты налогов или собирались наложить арест на имущество и банковские счета. Собственно, «повышенную» — не то слово! Они поднимали безумный крик, угрожали убийством, если от них не отстанут, а когда это не помогало, обещали покончить жизнь самоубийством. В общем, форменный бедлам.

Но по крайней мере в таких случаях их предупреждали заранее. Сначала присылали письмо, в котором давали тридцать дней на уплату налогов. Если его игнорировали — присылали следующее, в котором давали девяносто дней. Потом следовали настойчивые телефонные звонки. Короче, предусматривалась целая серия мер, призванных измотать мошенников и подчинить их налоговому кодексу. Обычно люди сдавались. Мало кто был способен продолжать сопротивление много месяцев подряд — особенно сопротивление такому безликому орудию дядюшки Сэма, как ФНУ.

Но в тех случаях, когда существовал большой риск исчезновения имущества неплательщика, закон предоставлял ФНУ право отложить в сторону собственные правила и наброситься без предупреждения. Официально это называлось «наложением ареста на имущество в рискованных случаях». Для кого только эти случаи рискованные — вот в чем вопрос!

Вы являетесь вооруженным, с соответствующим предписанием в руках, при необходимости выламываете дверь и конфискуете спорное имущество, в то время как нарушитель налогового законодательства истошным голосом зовет своего адвоката. И никаких вежливых извещений, никаких предупреждений — вообще ничего.

Обычно несговорчивый налогоплательщик тут же накладывал себе в штаны от страха.

Иногда, правда, бывало и по-другому.

За свою долгую карьеру Джеку Колдстаду не раз приходилось конфисковывать дома боссов мафии и других злостных неплательщиков, которые в случае промедления наверняка бы унесли ноги. И только изредка ему приходилось сталкиваться с сопротивлением или вступать в перестрелку.

В последние десять лет все изменилось к худшему. Все изменилось с появлением кокаина и его производных — крэка, кранка и прочего дьявольского зелья. Все изменилось с появлением крупных наркодельцов, обладающих неограниченной финансовой мощью и желающих любой ценой сохранить свою империю белого порошка. Наркобароны оставались единственной группой населения, которая так и не научилась бояться ФНУ.

Как только служба взялась за наркодельцов, правила игры изменились. Пуленепробиваемые жилеты стали неотъемлемой частью жизни ФНУ. Так же, как и 9-миллиметровые пистолеты, дробовики и — это коснулось ФНУ в первую очередь — потери. Агенты стали погибать при исполнении обязанностей. Некоторые становились мишенями для убийц. Чтобы защитить своих агентов от мести наркомафии, им было разрешено работать под вымышленными именами. Это были уже совершенно другие правила игры.

Вот почему Джек Колдстад возненавидел «наложения арестов в рискованных случаях». Кому, черт возьми, охота получить пулю ради соблюдения налогового законодательства!

Тем не менее он научился предпринимать определенные меры предосторожности. Главное — иметь подавляющее преимущество, отрезать все пути к отступлению и обязательно отключать связь. Иначе, пока вы стучите в дверь и расставляете людей, мошенник может вызвать подкрепление или хуже того — полицию. Не единожды полицейские атаковали людей Колдстада, принимая их за рэкетиров или кого-нибудь наподобие.

Фолкрофтская лечебница была идеальной целью. Находится в стороне от трассы. К ней ведет всего одна дорога. И телефонная линия проложена на столбах, а не запрятана где-то под землей.

Прямо-таки задачка из учебника. Действуй решительно, кричи погромче и размахивай предписанием. Бери на испуг — и дело в шляпе.

В конце концов это всего лишь частная больница. Все должно пройти как по маслу.

Но все пошло наперекосяк с той самой секунды, как только они въехали в открытые ворота — с вишневым «таурусом» Колдстада в авангарде.

Днем раньше территорию осмотрели с вертолета. Конечно, соседство Лонг-Айлендского пролива вызывало опасения, но около пристани никаких лодок не наблюдалось. Собственно, пристань казалась настолько ветхой, что удивительно, как она еще до сих пор не свалилась в воду.

Бегство по воде было признано маловероятным.

Но когда бойцы ФНУ проехали ворота, Колдстад с изумлением заметил приближающиеся к пристани моторные лодки. Белые лодки в форме сигары, очень популярные среди наркодельцов.

Да, налицо самый худший из возможных сценариев. Они нарвались на десант.

— Что будем делать? — спросил стажер по фамилии Гринвуд. — Их больше.

— Теперь слишком поздно об этом беспокоиться, — выдохнул Колдстад и прокричал в свой «уоки-токи»: — Прежде чем захватывать здание, надо разделаться с десантом! Всем выйти из машин — быстрее!

Завизжали тормоза, захлопали двери. С оружием на изготовку агенты высыпали наружу. Укрываясь за машинами, они обеими руками сжимали пистолеты уверенной хваткой опытных стрелков. Колдстад встал на колени и вытянул руки вперед. Ствол его 9-миллиметрового пистолета опирался на крыло машины, капот же защищал тело от пуль. Находившийся сзади Гринвуд повторил его движения и нервно облизал пересохшие губы.

Лодки не стали причаливать к пристани. Они подлетели к прибрежной полоске грязи, и из них высыпали люди в черных костюмах и с автоматами «узи» в руках. Лица атакующих были закрыты масками — черными шерстяными капюшонами, натянутыми на голову; оставались лишь узкие прорези для глаз.

— Бросьте оружие! — выкрикнул Колдстад из своего укрытия. Он не назвал свою организацию. Инструкция этого требовала, но печальный опыт подсказывал, что, услышав название «ФНУ», несговорчивый налогоплательщик только усилит сопротивление.

Люди в черном, не дожидаясь предупредительных выстрелов, упали на землю и исчезли из виду.

— Вот черт! — ругнулся Колдстад. Он опустился вниз и попытался выглянуть из-за машины. Ничего не видно. Нападающие действовали грамотно.

Гринвуд подался вперед, к командиру.

— Думаю, я могу проползти туда на животе и разведать позицию, сэр, — возбужденно сказал он.

— Тихо! — рявкнул Колдстад.

Тут по заросшему склону прошлась первая автоматная очередь — как будто свинья рылась в траве.

Гринвуд опустился на четвереньки и всмотрелся в происходящее на правом фланге.

Колдстад открыл было рот, чтобы его предупредить, но не успел.

Автоматная очередь прошлась еще раз.

Пуля ударила в голову Гринвуда, оторвав кусок черепа размером с человеческую ладонь. От удара Гринвуд покачнулся назад и шлепнулся на землю, подобно пойманной рыбе.

— Огонь! — закричал Колдстад.

После этого начался настоящий бедлам. Воздух дрожал от выстрелов, горячие дымящиеся гильзы катились по земле. Куски дерна на краю лужайки подпрыгивали, как лягушки. Ответный огонь был убийственным. На обращенных к противнику бортах служебных машин ФНУ появились пробоины от пуль.

Агенты ФНУ со своими пистолетами не могли всерьез противостоять направленному на них огню. Единственным их преимуществом было то, что противник располагался в низине. Колдстад приказал своим людям вести непрерывный огонь, чтобы враг не смел даже голову поднять.

Но это не остановило противника. Бандиты вскинули оружие и стали стрелять вслепую. Седан, автофургон и грузовик приняли эти выстрелы на себя. Пуленепробиваемые стекла покрылись трещинами. С шипением оседали покрышки, машины непрерывно покачивались на рессорах.

— Укрыться за движками! — скомандовал Колдстад.

Подчиняясь приказу, один из его людей переместился и получил пулю в ногу.

Колдстад в ответ прострелил руку, пытавшуюся направить на них «узи». Эта акция, похоже, только взбесила противника, поскольку наступило короткое затишье, за время которого враг перегруппировался и внезапно двинулся вверх по склону, стреляя и крича подобно индейцам-команчам.

— Что они там орут? — пытаясь перекричать шум, спросил Колдстад.

Никто ему не ответил — все были слишком заняты.

Колдстад тоже принялся стрелять. Он наугад выбрал одного из атакующих и ранил его в бедро. Человек споткнулся и упал ничком. На спине его куртки мелькнули белые буквы. Колдстад не мог их разобрать, но эти буквы явно были ему знакомы.

— Прекратить огонь! Прекратить огонь! — заорал Колдстад.

Один из агентов обернулся.

— Что?

— Я сказал — прекратить эту дурацкую стрельбу!

Тщетно. Никто не обратил на его приказ ни малейшего внимания. Люди Колдстада были слишком заняты спасением собственных жизней.

— ФНУ! ФНУ! — крикнул Колдстад. — Черт побери, мы из Федерального налогового управления!

В ответ вылетело одно из последних уцелевших в автомобиле стекол.

Колдстад упал на тело Гринвуда и сорвал с него синюю куртку с написанными на спине буквами ФНУ. Сейчас эти буквы были залиты кровью.

И все-таки надо попытаться. Колдстад протянул руку и отломил автомобильную антенну. В сантиметре от него в капот машины ударила пуля. Колдстад нацепил куртку на антенну и приподнял ее над головой.

Под градом пуль куртка тут же стала крутиться в разные стороны.

— Черт возьми, прочтите, что там написано! — сквозь зубы процедил Колдстад.

Что хуже всего, у его людей иссякал боезапас.

Колдстад бросил антенну и, когда люди в черном с двух сторон перешли в наступление, поднял руки над головой.

— Мы сдаемся!

Подчиненные последовали его примеру — за исключением тех, кто пытался спрятаться под шасси автомобилей.

Коренастый мужчина в бесформенном белом капюшоне на голове подошел к Колдстаду, держа в руке ружье.

— Не двигаться! — крикнул он, не отнимая побелевшего пальца со спускового крючка. — УБН!

— ФНУ! — рявкнул в ответ Колдстад. — Мы из этого идиотского ФНУ!

Повисла оглушительная тишина. Челюсти у всех отвисли, лица стали серыми.

Кто-то громко выругался, некоторых одолела икота. С белым как мел лицом Колдстад поднялся на ноги, убедившись, что палец собеседника, лежащий на спусковом крючке, вновь стал розовым.

— Вы здесь командуете? — спросил Колдстад.

Толстяк откинул белый капюшон. Показались лохматая рыжая борода и сверкающие глаза.

— Тардо. Управление по борьбе с наркотиками.

— Колдстад, ФНУ. Вы только что уничтожили три служебные машины, не говоря уже о моем стажере.

— Сами начали, — угрюмо заметил Тардо.

— Вы, словно варвары, выскочили на берег, как будто здесь Нормандия, — резко отозвался Колдстад. — Конечно, мы начали первыми. Решили, что вы из наркомафии.

— Черта с два!

— Мы наложили арест на эту больницу за отказ сообщить о прибыли в размере более десяти тысяч долларов и за нарушение параграфа 881 раздела 21 кодекса Соединенных Штатов.

Тардо помрачнел.

— Здесь предположительно находится фабрика по изготовлению наркотиков. Это наше дело.

— Почему вы так считаете?

— Некто по телефону сообщил, что через их банковский счет регулярно проходят большие суммы.

Колдстад моргнул.

— Нас тоже это насторожило. Подобные вещи находятся в нашей компетенции.

— Как бы не так!

Свирепо сверкая глазами, мужчины шагнули навстречу друг другу и чуть не столкнулись носами. Подчиненные нехотя потянулись к оружию.

— У меня трое раненых, — заявил Тардо. — Так что у меня преимущество.

— А у меня один раненый и один убитый. Съели?

Разгневанный Тардо заскрежетал зубами.

— Пожалуй, так мы перестреляем друг друга, — тихо сказал он.

— Пусть фишки останутся там, где легли, — откликнулся Колдстад. — Точно на том самом месте.

— Вот что я вам скажу. Вы получаете медицинское оборудование и наличные. Мы получаем банковский счет, машины и, конечно, наркотики, которые обнаружим. И сначала пойдет УБН. Справедливо?

— Мы уже наложили арест на банковский счет, — сказал Колдстад. — А наш агент убит пулей УБН. Так что сначала пойдет ФНУ.

Тардо задумчиво поскреб бороду.

— Это здание тянет на добрых десять миллионов. Ладно, все, безусловно, ваше, если мы сможем свести взаимные претензии к минимуму. Что скажете?

— Годится.

Тардо протянул руку.

— Значит, договорились?

— Из-за Гринвуда у меня сейчас руки трясутся.

— Кто такой Гринвуд?

— Да вон лежит~ удобряет землю своими мозгами, — резко ответил Колдстад.

Глава 4

Мастер Синанджу обычно вставал вместе с солнцем. Но сейчас там, где он спал, солнца не было. Корейца окружала тьма. В этом затхлом помещении с серыми стенами не было окон и, конечно, никогда не светило солнце.

Мастер Синанджу был стар — настолько стар, что за всю историю человечества любой бы радовался возможности дотянуть хотя бы до половины им прожитого — он уже давно встретил свою сотую зиму. Правда, сейчас старец спал на простой тростниковой циновке в самом глубоком подвале кирпичной крепости своего императора, в местечке под названием Фолкрофт.

Так было надо, и Чиун, Верховный мастер Синанджу, с этим мирился.

Для того чтобы понять, что начался новый день, ему вовсе необязательно было видеть солнце. Мастеру сообщало об этом его совершенное тело, а ясный ум тотчас воспринимал эту информацию, и Чиун каждый день просыпался в назначенный час.

Нынешним утром тело мастера еще спало, когда какие-то грубые звуки оскорбили его чувствительный слух.

Чиун резко приподнялся; стоило только пробудиться сознанию, как глаза его тут же открылись.

Стены темницы — у западных людей такие помещения считаются подвальными — были толстыми, сделанными из той отвратительной смеси песка и грязи, которую называют бетоном. Тем не менее и сюда долетали очень громкие звуки.

Шум оказался именно таким.

Резкие звуки выстрелов из оружия, которое белые придурки применяют так неумело, что даже не могут убить с одного раза. Какие-то люди что-то кричали высокими и хриплыми голосами в вульгарной манере Запада.

— Стреляющие палки! — скрипучим голосом проговорил Чиун. — Я нужен своему императору!

И он сбросил простое льняное кимоно, в котором спал, и схватил черное шелковое, аккуратно сложенное рядом. Развернувшись с треском, подобно парашюту, оно, как саван, вмиг окутало мастера. Его маленькие ноги скользнули в простые черные сандалии.

— Берегитесь, негодяи, проникшие в крепость Фолкрофт! — решительно и громко крикнул мастер Синанджу. — Удача вам изменила! — Но он тут же осекся: — А что, если они придут за золотом?

Сложенное аккуратными штабелями золото лежало в другом конце подвала, запертое на три замка, а ключами от них обладал только император Смит. Впрочем, чтобы получить золото, являвшееся платой за предстоящий год службы, ключи Чиуну были не нужны. Обычно золото отправлялось на подводной лодке прямо в его родную деревню Синанджу, находящуюся на скалистом побережье Северной Кореи. Однако на сей раз золото исчезло с борта субмарины, и лишь с большим трудом удалось возвратить его обратно.

Этими золотыми слитками оплачивался очередной контракт между Америкой и Чиуном, который возглавлял крупнейшую в истории человечества организацию убийц — Дом Синанджу. Владеющие величайшим боевым искусством мастера Синанджу раньше служили самым могущественным владыкам древности, а ныне — самой мощной державе современности — Америке.

В то время как Смит — Чиун по традиции называл его императором — готовил к отправке в Корею другую подводную лодку, золото находилось в подвале Фолкрофта. И пока оно хранится на американской земле, мастер намерен защищать его даже ценой собственной жизни. Вот потому-то он и спал здесь, в столь неподходящих условиях.

Чиун взглянул на дверь с тремя замками. В каждой морщинке его высохшего, словно пергамент, лица отразилось беспокойство. Что же делать? Он нужен своему императору. Однако императоры смертны, а золото вечно.

Стрельба тем временем усиливалась.

— Что, если они явились за золотом? — проскрипел старик. — Я должен оставаться здесь, чтобы не допустить захватчиков.

Наверху вскрикнул смертельно раненный.

— Но если они пришли за Смитом, моя священная обязанность — охранять его жизнь. Ибо в противном случае я потеряю право на американское золото.

Мастер Синанджу сжал свои желтые руки с длинными ногтями в кулаки. На мгновение застыв на пыльном бетонном полу, он разрывался между необходимостью мчаться к тому, кого поклялся защищать, и равной необходимостью охранять золото, которое еще нужно было заработать. Чахлая бороденка подергивалась от мучительной работы мысли. Дрожали и снежно-белые пряди за ушами, а каштановые глаза потемнели.

В конце концов мастер Синанджу покинул подвал. Ему больше ничего не оставалось делать. После сегодняшних событий предки или вознесут ему хвалу, или заклеймят позором. Что будет, Чиун не знал. Но он выполнит свой долг а если выяснится, что он принял неверное решение, — суровое наказание обрушится на головы тех, кто это решение ему навязал.

По наклонному бетонному полу мастер Синанджу направился к гофрированной стальной двери, ведущей на погрузочную площадку. Приблизившись, он не замедлил шага. Напротив, протянул руку и выставил вперед указательный палец с казавшимся очень хрупким длинным искривленным ногтем.

Чиун провел ногтем сверху вниз, и там, где он вошел в контакт со стальной поверхностью, металл с визгом разошелся в разные стороны.

Взявшись за острые края щели, мастер Синанджу одним рывком развел их в стороны и шагнул вперед в образовавшийся разрыв.

Игнорируя ступеньки, Чиун спрыгнул с площадки на землю, приземлившись с грациозностью, скрывающей его подлинный возраст.

Держась возле стен, он обошел здание совершенно беззвучно — как будто черный лоскут плыл по воде. Даже в ярком утреннем свете сторонний наблюдатель ни за что не сказал бы, что это двигается человек.

Так, совершенно незаметно, мастер Синанджу вплотную подобрался к людям, вторгшимся в крепость его императора.

Захватчики стояли у входа, расслабившись и опустив оружие.

Перед ними на коленях, полностью покорившись судьбе, стоял охранник в голубом. Кобура была пуста, руки связаны за спиной пластмассовым шнуром. Какой позор! Этот человек обязан был преградить им путь даже ценой собственной жизни.

Парни в черном явно не сомневались, что их собратья уже захватили добычу. Развязное поведение этих людей свидетельствовало о том, что Фолкрофт пал. О том же говорили и жадные взгляды захватчиков на стоящие поблизости машины.

Чиун неслышно удалился. Сейчас надо действовать осторожно. В назначенный срок мастер Синанджу принесет им смерть.

К счастью, Фолкрофт возводили из кирпича. Выбрав удобную позицию, мастер Синанджу на миг замер и тотчас стал взбираться вверх. Руки и ноги без всяких усилий тут же вознесли его на второй этаж.

У окна Чиун остановился, и ноготь, с помощью диеты и упорных тренировок ставший крепким, как алмаз, без труда, как и со сталью, справился со стеклом. Скупым, но верным движением кореец прорезал в стекле круглое отверстие. Раздался тихий звук, похожий на собачье тявканье. Тем не менее его услышали.

В комнату с пистолетом в руке вбежал человек. Глаза его остановились на фигуре старца, повисшего с другой стороны оконной рамы.

Подняв оружие, человек выкрикнул:

— ФНУ!

Чиун же успел выставить руку вперед прежде, чем вырезанный им кусок стекла упал на пол. Резкий взмах — и стеклянный диск, пролетев по комнате, разрезал стоявшего в дверях надвое.

Через круглое отверстие в окне Чиун проник внутрь и неслышно скользнул мимо захватчика, части тела которого еще дергались на полу. На повернутом кверху лице отразилось удивление. Каблуком своей сандалии кореец стер это выражение — вместе с лицом.

— Любители ячменного пойла! — прошипел он, скользнув взглядом по мокрому месту.

Уже в коридоре он услышал, как кто-то закричал:

— Позовите скорее доктора! Он задыхается!

— Где же, где Хаймлих Манувер? Дайте ему что-нибудь отхаркивающее!

Крики доносились оттуда, где находился кабинет Смита.

Чиун прибавил шагу. Казалось, ноги его едва касались пола, и тем не менее кореец летел вперед как газель.

Никто не слышал его приближения; никто не заметил его нависшей тени.

Они не обнаружат его присутствия до тех пор, пока руки мастера не вцепятся им в глотки — и момент их прозрения будет кратким, как вспышка молнии.

Стоило Джеку Колдстаду ступить на территорию Фолкрофтской лечебницы, как ситуация изменилась к худшему.

Перед ним застыл охранник с поднятыми вверх трясущимися руками. Пистолет валялся у его ног.

— Владения взяты под арест по приказу уполномоченного Федерального налогового управления, — пролаял Колдстад.

— Ну конечно, — срывающимся от страха голосом проговорил охранник. — Доктор Смит велел сделать так, как вы скажете, ребята.

Один из агентов весь напрягся.

— Вы слышали? Он знал о нашем появлении!

— Где Смит? — рявкнул Колдстад.

— На втором этаже, справа от лифта. Не ошибетесь.

Колдстад повернулся к своему помощнику.

— Отправь этого лакея к ребятам из УБН. Пусть и они будут хоть чем-то заняты, пока мы занимаем здание.

Колдстад со своими людьми двинулся вверх по лестнице. Мало ли, вдруг зависнет в шахте — кто-нибудь вырубит электроэнергию, и все. Такое с Колдстадом случалось дважды, прежде чем он привык всегда подниматься по лестнице — даже на пятидесятый этаж.

В приемной на втором этаже, дрожа от страха, сидела полногрудая пятидесятилетняя женщина. Обеими руками она обхватила себя за шею.

Колдстад помахал у нее перед носом своим удостоверением.

— ФНУ. Где Харолд В. Смит?

— Доктор Смит в своем~ в своем кабинете.

С оружием на изготовку команда вошла туда. Харолд В. Смит сидел за своим столом. Одной рукой он держался за горло, а другой пытался нащупать что-то у себя за спиной.

— Не двигаться! ФНУ!

Хозяин Фолкрофта, лицо которого вдруг побагровело, казалось, не обратил внимания на этот приказ.

— Черт возьми, я сказал «не двигаться»!

— Он тянется за пистолетом! — рявкнул кто-то в самое ухо Колдстада.

Джек дал предупредительный выстрел в воздух. Пуля разбила находившееся сзади зеркальное стекло, и во все стороны брызнули крупные осколки.

Отколовшимся куском Смита задело по голове; он упал.

Колдстад мгновенно бросился к пострадавшему и перевернул его на спину.

Лицо Смита было странного, пурпурно-серого цвета, причем серый постепенно уступал место фиолетовому.

— Сейчас у него сердце остановится! — крикнул кто-то из агентов.

Колдстад заметил в руке Смита смятый бумажный стаканчик и отыскал глазами сифон с водой.

— Черт побери, он задыхается! Дайте ему воды!

Пока один из агентов боролся с сифоном, Джек пытался разомкнуть умирающему челюсти. Тот так сжал зубы, что челюстные мышцы, казалось, окаменели.

— Да перестаньте же вы сопротивляться, черт побери! Я пытаюсь вас спасти!

Смит стиснул зубы еще сильнее и вдруг зашелся в сильном кашле. Слизь брызнула Колдстаду прямо в лицо.

— Черт побери, Смит! Я же хочу вам помочь!

Бешено вращая глазами, Смит только усилил сопротивление, стремясь расцарапать лицо спецагента.

— Кто-нибудь помогите! — крикнул Колдстад.

Двое агентов, протиснувшись в узкое пространство за столом Смита, опустились на колени и схватили пожилого человека за руки.

— Что это с ним? Он не хочет, чтобы мы его спасали.

— Может, он раскусил капсулу с ядом, — предположил один из агентов.

— Где этот чертов доктор? Кто знает, где Хаймлих Манувер? Хватит жертв, черт возьми! Это будет стоить нам пенсии.

И тут в комнате, подобно удару гонга, раздался громкий голос:

— Стойте!

Все разом повернулись. Колдстад глазам своим не поверил.

На пороге кабинета застыл крошечный азиат. От силы метра полтора ростом, на вид — старше самого Бога, да к тому же одет в кимоно, которое скорее подошло бы гейше. Дверь охранялась двумя агентами ФНУ, но старец все же как-то сумел просочиться. На лицах обоих стражей читалось неподдельное изумление.

— Кто вы такой, черт побери? — резко спросил Колдстад.

— Я Чиун, личный врач человека, с которым вы так грубо обращаетесь. Руки прочь, любители ячменного пойла, ибо только я способен ему помочь!

— Любители?..

— Живо, если хотите сохранить ему жизнь!

Колдстад медлил. Смит, закашлявшись, снова обдал его горячей слизью. Это решило дело.

— Пропустите его!

Агенты расступились, и крошечный азиат опустился на колени рядом со Смитом.

— О, Смит, скажите мне то, что я хотел бы услышать.

Смит попытался открыть рот.

— У-у-у~

— Не понимаю.

— У-у-у-у~

— У него, видимо, что-то застряло в горле, — вмешался специальный агент ФНУ.

Крошечный азиат двумя хрупкими с виду пальцами тут же разомкнул челюсти Харолда В. Смита. Странно, ведь Джек Колдстад уже пытался сделать то же самое!

Ему не хватило сил, а вот старичок проделал все без видимых усилий. Он словно раздвинул лепестки розы. Челюсти Смита разжались, и он закашлялся.

Поддерживая подбородок пострадавшего одной рукой, другой азиат принялся доставать застрявший в горле предмет.

— Без Хаймлиха тут не обойтись.

— Тихо! Чтобы спасти этого человека, мне нужна тишина.

Большим пальцем высохшей руки старичок стал мягко массировать кадык Смита.

Хозяин Фолкрофта тотчас зашелся в кашле, и из его глотки резко вылетел некий предмет белого цвета. Колдстад попытался проследить за траекторией его полета, но тщетно. Джек в изумлении заморгал. Странно, предмет, казалось, исчез прямо на глазах. Колдстад недоверчиво взглянул на старика. Не раздалось ни звука! А ведь при падении любого предмета на пол из полированной сосны должен был раздаться стук!

Пока Колдстад шарил по полу в поисках упавшей капсулы, Харолд В. Смит затих.

— Говори, Смит.

— У-у-у-б-б-б~

— Сглотниие. Вам станет легче.

— Вот вода. — Колдстад протянул полную чашку.

Смит отпил глоток. В глазах его стояли слезы. Первое слово, которое директор Фолкрофта сумел произнести, было «Убейте~»

— Что он сказал? — спросил спецагент.

— Не понял.

— ~меня~ — закончил Смит.

— Успокойтесь, Смит. Вы не в себе. Вам нужно отдохнуть.

— Убейте меня, — повторил Харолд В. Смит. — Пожалуйста. — Умоляющим взглядом своих серых глаз он неотрывно смотрел на старика азиата.

— Он просит вас убить себя?

— Просто переутомился. Надо уложить его в постель.

— Не раньше, чем я закончу официальные процедуры, — склонившись над Смитом, грозно откликнулся Колдстад. — Харолд В. Смит, я накладываю арест на имущество этой лечебницы за сознательное уклонение от уплаты налогов, сокрытие доходов от Федерального налогового управления и нарушение Акта о контроле за отмыванием денег 1983 года путем нелегального ввоза в страну средств, превышающих десять тысяч долларов, и последующей неуплаты налогов.

В полуобморочном состоянии Смит рухнул на пол. Впрочем, он тут же попытался встать, но старый азиат, словно желая отереть пот у него со лба, слегка коснулся его лица. От этого прикосновения Смит тотчас снова повалился на пол.

— Проклятие! — ругнулся Колдстад.

Старик вскинул голову.

— Пошлите за доктором, надо уложить его в постель.

Спецагент вновь взглянул на азиата с подозрением.

— Я думал, вы и есть доктор.

— Вы неправильно меня поняли. Я его советник.

— Финансовый советник?

— Просто советник. Меня зовут Чиун.

Колдстад, весь побагровев, повернулся к своим людям.

— Пусть кто-нибудь подтвердит. Притащите сюда эту рыдающую секретаршу.

В кабинет мигом доставили трепещущую миссис Микулку.

— Что вы делаете? — сквозь громкие всхлипы спросила она. — Доктор Смит~

— ~это представитель одной из низших форм жизни на планете, — резко оборвал ее спецагент. — Он подозревается в уклонении от налогов.

— Подозревается! Но это же не повод, чтобы врываться в больницу с оружием в руках!

— Когда дело касается налогов, дядюшка Сэм антимоний не разводит. — Колдстад указал на Чиуна. — Кто это?

— Это мистер Чиун.

— Так вы его знаете?

— Да. Он наш бывший пациент и довольно часто бывает в Фолкрофте.

— Пациент?

— Насколько я могу судить, он полностью излечился от своей мании.

— Какой мании?

— Точно не знаю, но раньше он называл доктора Смита «императором».

— Императором чего?

— Америки, конечно, — откликнулся Чиун. Взгляды присутствующих мгновенно обратились в его сторону.

— Так говорите, Америки? — подойдя к азиату, спросил Колдстад.

— Да. Смит тайно управляет этой страной.

— А как же Президент?

Чиун пожал затянутыми в черный шелк плечами.

— Президент — просто марионетка. Бессильная и ничего собой не представляющая марионетка.

— А вы советник императора?

— Я стою у его трона и защищаю от врагов.

— Приведите сюда настоящего доктора! — крикнул Колдстад. — Да побыстрее! И арестуйте этого маленького желтого психа.

— Попробуйте, если сможете! — проскрипел Чиун.

Он повернулся и, шурша юбками, направился к двери.

— Остановите его!

Агенты у двери тотчас приложили к этому все возможные усилия, то есть, растопырив руки, приняли позы футбольных вратарей, словно готовились поймать воображаемый мяч. В общем-то стратегия неплохая. Вот только мяч оказался отнюдь не футбольным.

Мастер Синанджу накатился на агентов словно мяч для игры в кегли. Подобно кеглям они взмыли вверх и тут же рухнули на пол, крепко вцепившись друг в друга. Каждый из охранников принял своего напарника за намеченную цель.

Колдстад перемахнул через своих подчиненных и резко выглянул в коридор. В этот момент кто-то схватил спецагента за узел темно-синего галстука и швырнул вниз. Джек с такой силой грохнулся лбом об пол, что без посторонней помощи не смог даже добраться до кушетки.

— Черт побери, настоящая психушка! — рявкнул Колдстад, разбитыми пальцами дотрагиваясь до кровоточащего носа.

— Но ведь это и есть сумасшедший дом, сэр, — робко заметила миссис Микулка.

Глава 5

Сначала Римо Уильямс заметил кружащих в воздухе птиц. Здесь явно что-то не в порядке. Продвигаясь по лесной дороге к Фолкрофтской лечебнице, Римо не мог в точности сказать, что именно, но явно что-то не то. Совсем не то.

Тренированные органы чувств Римо улавливали даже очень слабые сигналы. Скажем, по почти неуловимому шевелению шерсти на теле оленя Римо с расстояния полумили мог распознать клеща.

Птицы, подобно кондорам, все так же лениво кружились над Фолкрофтом. Но кондоры в Северной Америке не водятся, подумал Римо. Вероятно, это грифы. По крайней мере маховые крылья слишком велики для ястребов, а тело слишком мало для морских чаек.

Дорога петляла все сильнее, а Римо глаз не отрывал от кружащих птиц. На фоне утреннего солнца они казались черными, и даже глаза мастера Синанджу не способны были определить их истинную окраску.

Грифы, решил Римо. Наверняка грифы. Но почему они кружат над Фолкрофтом, словно там пахнет мертвечиной?

Подъехав поближе, Римо почувствовал запах крови. Утренний воздух отдавал металлом. Запах смерти! Уловив такое, надо быть осторожнее. Этому Римо научился не у мастера Синанджу, а во Вьетнаме, когда служил в морской пехоте.

Свернув на обочину, Римо вышел из машины. На земле лежали опавшие листья. Не глядя под ноги, Римо аккуратно обходил их стороной. Еще одна привычка. Правда, выработанная уже не во Вьетнаме, а во время тренировок Синанджу, причем она столь глубоко укоренилась в нем, что стала второй натурой.

Перебегая от ствола к стволу, Римо наконец нашел подходящий дуб и вскарабкался вверх.

Листва почти облетела, но, если не совершать резких движений, в кроне все же можно укрыться.

Отсюда Римо взглянул на неохраняемые ворота Фолкрофта. Его внимание привлекла надпись:

ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ

АРЕСТОВАНО ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ

ФЕДЕРАЛЬНОГО НАЛОГОВОГО УПРАВЛЕНИЯ

На фоне черных букв проступала эмблема ФНУ.

— Черт! — с досадой воскликнул Римо. С первых дней работы на КЮРЕ, официально не существующее сверхсекретное агентство, ему в голову вдалбливалось множество инструкций. И в частности, одна, самая главная, на тот случай, если Фолкрофт будет каким-либо образом скомпрометирован. Смысл ее сводился к следующему: немедленно исчезнуть. Поскольку Римо являлся ударной силой агентства, само его существование было покрыто тайной.

Когда-то Римо очень серьезно воспринимал проблемы безопасности. Со временем он научился относиться к ним по-иному. С тех пор как Римо официально умер, прошло уже два десятка лет. Тем не менее благодаря пластической хирургии и занятиям Синанджу он выглядел почти так же, как и раньше. То есть фактически не состарился. Значит, если бы он вдруг встретил кого-то из старых приятелей, знающих про казнь в штате Нью-Джерси, то этот человек непременно принял бы его за сына Римо.

У Римо никогда не было сына — он никогда не был женат. Но прошло то время, когда Римо обходил стороной штат Нью-Джерси и чурался своего прошлого. Никому и в голову не придет, что Римо жив, а если и придет, то мир от этого не перевернется. Для всех своих знакомых он вполне мог оказаться в сфере действия программы защиты свидетелей.

Его смерть — это всего лишь дурацкая выдумка Харолда В. Смита.

А Римо уже по горло сыт выдумками Харолда В. Смита. Вот почему неделю назад он покинул КЮРЕ. Формально Римо теперь свободен, тем не менее он согласился держаться неподалеку от Чиуна в течение срока его очередного контракта, правда, при одном условии: Смит с помощью мощных компьютеров КЮРЕ попытается разыскать его родителей, живых или мертвых.

Смит согласился. Удивительно, но не возражал и Чиун. Впрочем, на этот раз Римо был настроен очень решительно. Через год он расстанется с Харолдом В. Смитом, КЮРЕ и Фолкрофтской лечебницей. Навсегда.

И пусть тогда Чиун побегает.

Сейчас же, прячась в кроне дуба, Римо понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее, нечто такое, что ставит под удар его единственный шанс найти свои корни.

КЮРЕ оказалось в тяжелом положении в результате усилий его старого врага — обладающей искусственным интеллектом сверхмощной микросхемы по имени «Друг». Друг, запрограммированный на бездумное извлечение прибыли и неограниченное накопление богатства, нанес организации сильнейший тройной удар, рассчитанный на то, чтобы заставить ее прекратить свое существование.

Ситуация сложилась критическая. Чиун только что заключил контракт на следующий год, и золото было отправлено на подводной лодке в деревню Синанджу, находящуюся на западном побережье Кореи. Капитан северокорейского фрегата уничтожил лодку и захватил золото. Без золота контракт превращался в клочок бумаги. Без золота мастер Синанджу отказывал организации в своих услугах.

В это же время Друг ощутимо задел Римо. После некоторых манипуляций данными в компьютерной системе КЮРЕ Смит обратил внимание на некую фамилию — человек этот давно разыскивался властями и представлял собой подходящую мишень. Именно такую, в какие целился Римо в перерывах между более важными заданиями.

По наводке Смита Римо выследил жертву. И убил — как потом оказалось, ни в чем не повинного человека — на глазах его жены и дочери. Их окаменевшие от ужаса лица с тех пор так и стояли перед глазами парня, заставляя сомневаться в необходимости своей миссии тайного убийцы на службе еще более тайной правительственной организации Соединенных Штатов.

Итак, когда из-за пропавшего золота Чиун отказался работать на Смита, а Римо готов был уже расстаться с КЮРЕ навсегда, неприятности посыпались как из рога изобилия. Вышли из строя компьютеры Смита, почему-то оборвалась прямая линия с Президентом Соединенных Штатов — единственным должностным лицом страны, знавшим о существовании КЮРЕ.

Вот уж поистине беспроигрышный план, не оставлявший КЮРЕ никаких шансов выжить! И все-таки организация сумела выстоять. Золото было возвращено в Америку. Друга же дезактивировали в тот самый момент, когда он пытался шантажировать американское правительство, угрожая с помощью компьютерных манипуляций парализовать федеральную банковскую систему.

Однако организация все же серьезно пострадала, понеся тяжелые потери, а Римо сейчас заботило только одно — собственное прошлое. Будущее само о себе позаботится.

А теперь вот еще это.

А может, за всем этим стоит Президент? Смит никак не мог ужиться с новым Президентом, они были все равно что лед и пламя. Другу удалось перевести куда-то фонды КЮРЕ из оффшорного банка организации, и Смит вот уже неделю пытался разыскать пропавшие средства налогоплательщиков. Конечно, Президента сей факт нисколько не радовал, ибо само существование КЮРЕ теперь представляло для него угрозу.

«Может быть, — подумал Римо, — Президент захотел решить вопрос таким вот образом?»

Тем не менее Римо решил спуститься на землю и выяснить, в чем дело.

Низко пригнувшись, он направился к проливу. Подойдя к берегу, Римо скинул итальянские туфли и босиком вошел в холодную воду. Вода сначала дошла ему до колена, потом до пояса, а затем тихо сомкнулась над головой — как будто его здесь никогда и не было.

Он продвигался вперед без всяких усилий, легко перебирая руками и ногами. Римо плыл так тихо, что даже мелкая рыбешка не замечала его приближения, пока он не оказывался совсем рядом, и только тогда испуганно бросалась врассыпную.

Когда в поле зрения Римо показались полусгнившие сваи причала — реликта, оставшегося с тех давних времен, когда еще не существовало Фолкрофтской лечебницы, — он устремился к берегу.

Римо выполз из воды как тюлень — на животе. Лежа в грязи, он приподнял голову.

По-прежнему пахло кровью. Над L-образным кирпичным зданием штаб-квартиры КЮРЕ все еще кружили три птицы. Римо попытался разглядеть их.

Впервые с тех пор, как он припал к солнечному источнику под названием Синанджу, глаза подвели его. Птицы, словно тени, чернели на фоне неба. Римо так и не определил цвет их оперения, не смог разобрать очертаний.

Нет, это не морские чайки, не грифы, они вообще не похожи на известных ему птиц!

В душе парня поднялась волна смутного опасения.

Он поднял взгляд к окну, за которым, по его сведениям, находился кабинет Смита. Не стоило даже надеяться что-нибудь в нем разглядеть: перед поляризованным стеклом был бессилен даже его острый взгляд.

Оказалось, окно разбито. Сквозь треугольную дыру Римо увидел, что в кабинете находятся какие-то люди. Мужчины в пиджаках. Они явно не относятся к числу подчиненных Харолда В. Смита.

Самого же Смита отыскать взглядом ему так и не удалось.

Римо опустил глаза. С его мокрой одежды стекала вода. Чтобы подсушиться, Римо усилием воли повысил температуру тела на пятнадцать градусов.[5]

Неподалеку отсюда в глинистый берег уткнулись сигарообразные моторные лодки. Совершенно пустые. Склон же был изрыт многочисленными следами ног.

В воздухе стоял густой запах пороха. Сунув пальцы в какую-то ямку, Римо вытащил оттуда целый патрон от 9-миллиметрового пистолета.

Лечебницу атаковали с лодок. Без всякого сомнения. Но вот кто вел ответный огонь? Несмотря на то, что Фолкрофт был одним из самых секретных учреждений США, Смит никогда не устанавливал сложных систем безопасности. Единственный охранник на входе, никакой колючей проволоки или изгороди под током, никаких электронных систем слежения. Смит считал, что установка подобных систем только привлечет внимание к штаб-квартире. С таким же успехом можно было бы аршинными буквами написать: «Сверхсекретный объект. Не входить!»

Однако здравый смысл подвел главу КЮРЕ. Фолкрофт подвергся нападению и был взят. Раньше такого никогда не случалось.

Одежда Римо, к счастью, подсохла. Теперь за ним не потянется мокрый след. Парень поднялся и отправился на разведку.

У входа в здание толпились люди в черных боевых костюмах с различного вида оружием за плечами и на поясе. Они нервно и часто курили.

Что-то в манере поведения захватчиков насторожило Римо. Казалось, они не победили, а проиграли сражение.

На спине одного из бойцов мелькнули буквы УБН.

Ситуация, впрочем, отнюдь не прояснилась, и Римо двинулся к южной стене здания.

Он знал, что Чиун сейчас спит в подвале, охраняя золото, готовое к отправке в Синанджу. Еще полчаса назад надо было сменить его на дежурстве, но Римо безнадежно опоздал.

Ладно, сначала надо разыскать Чиуна, а тогда, возможно, найдутся ответы на возникшие вопросы.

Миновав бойца УБН, справлявшего у машины малую нужду, Римо незаметно подобрался к черному ходу. Агента, видимо, ничуть не насторожил резкий запах морской соли, исходивший от одежды Римо.

Ржавая дверь подвала выглядела так, как будто по ней ударил Кинг-Конг. Ударили явно изнутри. Значит, Чиун вышел. Только мастер Синанджу способен сделать в проржавевшей стали такое ровное отверстие.

И все же Римо шагнул в темноту.

В подвале царили мрак и духота. Ни звуков, ни запаха врага.

Бетонный пол вел под уклон. Дойдя до циновки Чиуна, Римо заметил рядом поспешно сброшенное ночное кимоно и понял, что нападение произошло на рассвете. Видимо, началась стрельба, и кореец второпях отшвырнул одежду в сторону. А ведь мастер Синанджу славился своей аккуратностью!

Римо подошел к запертой на три замка двери. В темноте он сумел-таки разглядеть, что замки целы, дверь заперта. Значит, золото в безопасности. Вероятно, поэтому агенты УБН все еще слоняются у входа в здание, а не пошли на корм рыбам.

Пахнуло чем-то горьким. Запах запекшейся крови? Нет. И явно не золота, которое не пахнет, впрочем, Чиун долго уверял, что чует золото на расстоянии в шесть корейских ри — то есть около трех миль.

Схватившись за нос, Римо отступил и внезапно все понял. Пахло пластмассой. Компьютеры Смита! Значит, он их уничтожил. Дело плохо — Смит скорее примет яд, который носит в жилетном кармане, чем уничтожит свои драгоценные машины.

Черт побери!

Повернувшись, Римо стремительно бросился к лестнице. Случилось худшее. Смит или мертв, или уже умирает.

— Черт бы побрал этого Смита, — прошипел себе под нос Римо. — Что там с ним произошло? В конце концов ФНУ — это все же не гестапо.

Он понесся вверх по ступенькам.

Рушится моя последняя надежда найти родителей, с тяжелым вздохом подумал Римо.

Наверху на площадке стоял агент ФНУ. Он грозно заступил Римо дорогу и тем самым совершил роковую ошибку.

— Стой! Кто идет?

Римо полез в карман за бумажником, намереваясь вытащить одно из множества фиктивных удостоверений, которыми снабдил его Смит. Впрочем, он мгновение поколебался, что лучше — поставить агента на место, продемонстрировав значок Секретной службы на имя Римо Иствуда, или же просто втереть ему очки удостоверением специального агента ФНУ Римо Хелмсли.

Вопрос отпал сам собой, стоило лишь захватчику направить на него 9-миллиметровый «глок».

Римо тотчас вырвал оружие у него из рук и ловко сунул дуло пистолета прямо в рот собеседнику. На лице агента ФНУ сначала отразилось удивление, затем замешательство, а потом на пол из левой штанины потекла тонкая золотистая струйка.

— Я ни в чем не повинный американский гражданин, — скрипучим голосом произнес Римо. — А вы кто?

Агент непослушными губами попытался произнести буквы «ФНУ».

— И что же, это дает вам право стрелять в ни в чем не повинного сотрудника лечебницы?

С пистолетом во рту агент налоговой полиции вряд ли сумел бы что-либо объяснить, поэтому Римо вытащил «глок» у него изо рта. Ясно было, что убивать его Римо не собирается — он даже не касался спускового крючка, и все же угроза сохранялась, поскольку незнакомец выразительно помахивал оружием под носом у стражника.

— Не имеете права поступать так с сотрудником ФНУ.

— Сначала со мной так поступило ФНУ. А теперь я жду ответов на свои вопросы.

Пока агент собирался с мыслями, тонкая струйка иссякла.

— Эта больница взята под арест по распоряжению ФНУ.

— Надпись я видел. Но почему? И не надо мне рассказывать, что Харолд В. Смит что-то недоплатил. Человек он честный, и это ясно как Божий день.

— Дни сейчас стоят пасмурные. Смит не подал сведений о доходе в двенадцать миллионов долларов. Так что он обвиняется в отмывании денег. Возможно, он занимается торговлей наркотиками.

— Наркотиками?! Смит?!

— Здесь частная лечебница, а это хорошее прикрытие для такого рода дел.

— Так вот почему снаружи валяют дурака люди из УБН!

Человек из ФНУ кивнул.

— Они высадились с лодок в тот самый момент, когда мы въехали в ворота. Параллельно велись две отдельные операции. К несчастью, нам досталось сильнее.

— Что значит «к несчастью»?

— Ну, мы потеряли человека, пусть он всего лишь стажер. Еще одному агенту пуля угодила в лодыжку. Мы тем самым получили моральное право заявить о своей юрисдикции над больницей.

— Пожалуй, это стоит раненой лодыжки, — сухо заметил Римо.

— Без налогов нет Америки, — обиженно отозвался агент.

— Скажите это Томасу Джефферсону.

— Кому?

— Отцу-основателю США. Помнится, он заявлял о том, что налогообложение без права на протест является тиранией.

— Никогда ничего подобного не слышал.

— Само собой. Где Смит?

— Его отправили в реанимацию.

— Мертвого?

— Мы не знаем, что с ним. Он неподвижен как труп. Парализован. Правда, глаза открыты. — Агент содрогнулся.

— Звучит жутко, — отозвался Римо.

— Не хотел бы я быть на его месте.

— Не отчаивайся. — Римо резко ударил агента в лоб — точно по центру, туда, где должен находиться третий глаз, и, подхватив за галстук, опустил парня на пол.

Римо так и оставил его лежать на спине. Впрочем, он предварительно раскрыл ему веки пошире и снял матовый абажур с висевшей над головой электрической лампы — так, чтобы резкий свет бил поверженному прямо в незащищенные глаза.

Вряд ли вояка ослепнет, но солнечные очки ему придется поносить примерно год.

Взлетев на второй этаж, Римо чуть не сбил с ног личного секретаря Смита миссис Микулку, спускавшуюся с картонной коробкой в руках. Женщина еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.

— Что случилось? — спросил Римо.

Миссис Микулка испуганно прикрыла рот рукой.

— Ох, как вы меня напугали.

— Прошу прощения.

— Меня уволили.

— Смит уволил?

— Нет. ФНУ.

— Да как они посмели?

— Больница теперь в их распоряжении. Я едва успела собрать вещи. — Она указала на картонную коробку с обтрепанными краями.

Римо заглянул в коробку.

— Там же пусто, — удивился он.

— Они конфисковали мои личные средства.

— Почему?

— Говорят, имущество фирмы. Разрешили мне взять только фотографию моего бедного сына. И то лишь потому, что я настояла.

— Послушайте, — сочувственно покачал головой Римо, — я уверен, мы сумеем уладить дело. Идите домой и ждите, скоро все выяснится.

— Бедный доктор Смит в палате реанимации. Они напали на него так, будто он какой-нибудь преступник. Но он же не преступник, вовсе нет. Он очень славный человек. Когда умер мой сын~

— Смит на третьем этаже?

— Да.

— Идите домой. Когда все уладится, вам позвонят.

Поднявшись на третий этаж, Римо слегка приоткрыл дверь пожарного выхода. Послышался неясный гул голосов, из которого невозможно было разобрать ни слова. Римо попытался сосредоточиться и вдруг почувствовал сзади на лестничной площадке источник тепла.

Римо резко обернулся.

На него смотрел мастер Синанджу.

— Что случилось? — спросил Римо.

— Ворвалась толпа идиотов. А почему ты не охраняешь золото?

— То же самое я хотел выяснить у тебя, — многозначительно произнес ученик.

— Мы ведь договорились, что я буду ночевать рядом с золотом, а ты станешь охранять его в часы бодрствования. Когда меня разбудили звуки дикости и невежества, тебя здесь не было.

— Я отдавал дань уважения.

Чиун скривился.

— Но ты же никого не уважаешь! Ни самого себя, ни того, кто поставил тебя над соплеменниками. — Глаза корейца внезапно сузились. — Кому ты отдавал дань уважения?

— Самому себе. Этой ночью я побывал на своей могиле.

— Только белый может скорбеть о самом себе.

— Я заглянул в зеркало памяти.

Чиун слегка задрал свою козлиную бородку.

— И?

— И увидел лицо женщины с глазами Фрейи. — Голос Римо понизился до шепота. — Чиун, я думаю, это была моя мать.

— А отца ты не видел?

— Нет.

— Как же ты умудрился увидеть мать и не увидеть отца?

— Потому что мать мне явилась.

— Как дух?

— Вот именно.

— Во что же была одета эта лживая женщина?

— Черт побери, не смей так говорить о моей матери!

Чиун нетерпеливо хлопнул в ладоши, и с потолка тотчас посыпалась пыль.

— Отвечай!

— Не помню, — отозвался Римо.

— С твоим-то орлиным взором и не разглядеть?

Римо на миг задумался.

— Мне кажется, на ней не было никакой одежды.

— Твоя мать была обнаженной?

— Нет. Я не сумею объяснить. Я не помню, чтобы она была обнажена, но знаю точно, что на ней не было одежды.

Карие глаза Чиуна сузились.

— Ты и впрямь видел свою мать, Римо.

— Она пыталась сообщить мне, как найти отца. Сказала, что если бы могла встать оттуда, где лежит, то увидела бы горы и поток под названием Смеющийся ручей.

— Твоя мать мертва, Римо.

— Знаю, — тихо откликнулся тот.

— А отец твой жив.

— Она считает, что мне необходимо его найти.

— Значит, так оно и есть. Но сначала надо закончить кое-какие неотложные дела.

— Без Смита я ничего не смогу. Что, черт побери, здесь происходит?

— Не знаю. Я пробудился от грома стреляющих палок, а затем Фолкрофт наводнили любители ячменного пойла.

— Ячменного пойла?

— Маленькие англичане.

— Англичане?

— Ирландские террористы. Из тех, кто разбивает колени противников, а также материнские сердца своей жестокостью.

— Ты имеешь в виду ФНУ?

— Именно.

— Папочка, ирландские террористы называются ИРА. Ирландская республиканская армия. А ФНУ[6] — это Федеральное налоговое управление.

— А-а — те, кто собирает налоги! — проскрипел Чиун. — Значит, налоговые?

— Вот именно.

— Нельзя позволить им найти мое золото. Скорее! Надо бежать в подвал!

— А как же Смит? — спросил Римо.

— Я погрузил его в сон, и проснуться он сможет только с моей помощью. Этот глупец пытался свести счеты с жизнью, проглотив капсулу с ядом.

— Только потому, что на него наехала ФНУ?

— Конечно, он виновен в том, что забрал большие суммы у своих надсмотрщиков. Но это терпит. Сначала перевезем золото в другое место.

— Ага, мы будем его перетаскивать, а люди из ФНУ уставятся на нас, извини за выражение, как белый на рис.

— Тогда надо предать смерти этих конфискаторов.

— Ни в коем случае, — запротестовал Римо.

— Почему? Если мы всех их перебьем, нас оставят в покое.

— Ты не знаешь ФНУ! Сюда пришлют новых агентов и станут посылать агентов до тех пор, пока не получат то, что им нужно.

— Мы убьем и этих! — объявил Чиун.

— Призовут новых. Это все равно что черпать из бездонной бочки. Не стоит, папочка. Надо решить эту проблему как-то по-другому.

— Как, например?

— Пока не знаю, но не можем же мы вечно торчать здесь на лестнице. Пойдем.

— Я предпочел бы отправить ФНУ в преисподнюю.

Однако мастер Синанджу покорно последовал за Римо вниз по лестнице.

Спускаясь, они услышали ровный шум, напоминающий барабанный бой.

Бум, бум, бум, бум~

— Что за чертовщина? — вслух поинтересовался Римо.

— Не знаю, и меня это нисколько не заботит, — фыркнул Чиун.

— Что-то очень знакомое.

— У нас есть дела поважнее, чем вслушиваться в безумные удары по натянутой коже.

Римо резко замер перед дверью пожарного выхода.

— Вроде бы стучат с той стороны.

Он распахнул дверь, но за ней оказался лишь пустой коридор. Впрочем, барабанный бой прекратился.

Пожав плечами, Римо шагнул на следующую ступеньку. Никем не замеченные, они вскоре достигли подвала.

Чиун тут же подлетел к запертой на три замка двери и убедился, что она цела.

— Мы будем охранять его даже ценой собственной жизни, — безапелляционным тоном заявил он.

— Слушай, ты сможешь держать оборону где-нибудь около часа? — обеспокоенно спросил Римо.

Учитель взглянул на него с подозрением.

— Гораздо лучше, чем ты. Но интересно знать, чего ради ты бросаешь того, кто избавил тебя от христианства и прочей западной мерзости, и оставляешь его одного защищать золото своей деревни?

— Моя мать сказала мне еще кое-что, — проговорил Римо.

— Что же?

— Она сказала, что я знаю своего отца.

— Тогда это не твоя мать, ибо она солгала тебе.

— На самом деле она произнесла: «Он тебе известен, сын мой». Назвала меня «сыном»! Я должен узнать, кто она, Чиун.

— Ладно, даю тебе час, — согласился мастер Синанджу, заметив тревожный огонек в глазах ученика. — Но что ты намерен сделать за такое короткое время?

— Я собираюсь получить ее портрет, — каким-то странным голосом отозвался Римо.

И прежде чем мастер Синанджу успел задать еще вопрос своему явно обезумевшему ученику, тот выскользнул вон.

Чиун занял позицию перед запертой на три замка дверью. В лице его застыло суровое выражение, в глазах читалось беспокойство. Гораздо больше беспокойства, чем у его ученика.

Ибо он знал то, чего не знал Римо Уильямс. Знал, что Римо действительно, сам того не подозревая, встречался со своим отцом. Но он не должен знать правду о своих родителях, иначе вряд ли сумеет простить мастера Синанджу, скрывшего от него эту правду.

Глава 6

Лежа на больничной койке, Харолд В. Смит выслушивал обвинения федерального судьи.

Он был в сознании. Об этом говорили его глаза. Вызванный врач подтвердил, что Смит все понимает хотя и не может двигаться. Впрочем, он может моргать глазами: один раз — значит «да», два раза — едет".

Прошло уже полдня. Полдня с того самого момента, как объединенные силы УБН и ФНУ сломили практически не существующую оборону Фолкрофта. Полдня с той минуты, как мастер Синанджу предотвратил самоубийство президента КЮРЕ при помощи пилюли с ядом. Однажды Смит уже пробовал проглотить эту пилюлю. И в тот раз Чиун тоже его остановил. Как он не понимает? Раз КЮРЕ больше нет. Смиту незачем жить.

Возможно, именно при мысли об этом последнем сокрушительном провале во рту у Смита все пересохло. А может, впервые мелькнуло подозрение, что новый Президент решил таким образом разделаться с КЮРЕ.

Теперь оставалось только гадать. Как бы то ни было, пилюля застряла в его пересохшем горле. Своими манипуляциями Чиун вытолкнул ее наружу и этим бездумным поступком лишил Смита шанса разом решить все проблемы.

Теперь вот он лежит парализованный. И это еще одно свидетельство дальновидности мастера Синанджу. Ясно ведь, что если Смит будет в состоянии покончить с собой, то он изыщет способ — любой способ — так и сделать.

Однако по мере того как федеральный судья монотонно предъявлял обвинения, перечисляя нарушенные параграфы, разделы и подразделы Налогового кодекса, до Смита стал доходить весь абсурд происходящего.

Они считают, что он занимается чем-то вроде торговли наркотиками и отмывания денег. Что за нелепая идея?!

— Сюда относится сознательное сокрытие дохода в двенадцать миллионов долларов, тайно переведенных на банковский счет Фолкрофтской лечебницы — счет, находящийся в вашем полном распоряжении, доктор Смит. Не было объявлено о переводе денег, и не было произведено установленных законом налоговых отчислений. Итак, вам предъявлен перечень обвинений. Вы признаете себя виновным? Если признаете, моргните один раз, если не признаете — дважды.

Смит моргнул дважды.

— Так как вы лишены возможности воспользоваться правом на юридическую помощь, я помещаю вас под домашний арест. Независимо от обстоятельств вам теперь запрещено покидать это помещение.

Я ведь полностью парализован, пронеслось в голове у Смита. О чем только этот человек думает?

— Я удовлетворил ходатайство Федерального налогового управления о полном оперативном управлении данной больницей на период до начала процесса. Конечно, вы вправе представить в налоговый суд соответствующую петицию, если считаете эту меру чрезмерной или необоснованной.

Смиту прямо-таки выть хотелось.

Ведь они обыщут Фолкрофт в поисках контрабанды — если уже не обыскали — и найдут компьютеры КЮРЕ. Конечно, вся содержавшаяся в них информация стерта, но все равно возникнут вопросы, на которые нет ответа. А рядом с компьютерами находится золото, принадлежавшее Другу. Его сохранность с помощью Римо и мастера Синанджу является гарантией того, что у КЮРЕ в предстоящем финансовом году будут средства на текущие расходы. И тем не менее наличие этого золота налоговым службам объяснить невозможно.

Точно так же, как невозможно объяснить появление двенадцати миллионов долларов на банковском счету Фолкрофта.

Только теперь Смиту стало ясно, что это не простое совпадение.

Получается, что одновременно с попыткой нейтрализовать КЮРЕ с целью шантажа банковской сети США Друг, эта алчная сверхбольшая интегральная схема, сумел проникнуть в компьютерную базу данных Федеральной резервной системы. По всей стране с банковских счетов стали исчезать деньги, включая и оперативный фонд КЮРЕ в «Гранд Кайман траст» на Каймановых островах в Карибском море.

Перед тем как обезвредить Друга, Смит заставил его восстановить все счета. Забыл только о пропавших деньгах КЮРЕ. Вот этот-то серьезный недосмотр и привел к вмешательству налоговой службы.

Теперь Смит знал, куда делись пропавшие фонды: Друг перевел их на счет Фолкрофта. Что ж, грамотно — последний укус скорпиона. Однажды ФНУ уже проверяла Фолкрофт. Мерзкая микросхема спровоцировала еще одну проверку.

Несомненно, Друг навел на след и УБН.

Таким образом, из своей электронной могилы Друг сумел отомстить КЮРЕ и лично Харолду В. Смиту.

А как еще объяснить внезапное появление двенадцати миллионов долларов на счету тихой частной больницы? Само собой, банк, где находился этот счет, тоже подвергался особо тщательной проверке.

С КЮРЕ теперь покончено. Навсегда.

Харолд В. Смит, словно в заточении, лежал на больничной койке, страстно желая, чтобы к нему вернулись силы и он тоже мог покончить с собой.

Однако только мастер Синанджу способен был исполнить это желание.

Джек Колдстад никак не мог понять, что здесь за бедлам.

Спустя шесть часов после начала работы стало совершенно ясно, что Фолкрофтская лечебница — по крайней мере внешне — действительно функционирует как частная больница. Пациентами были в основном престарелые хроники из богатых семей, готовые лелеять свою болезнь до скончания века.

Существовало и психиатрическое отделение для душевнобольных. Туда Колдстад еще не заглядывал, а отправил вместо себя подчиненного: не очень-то Джек хотел общаться с подобными людьми. У него и так проблем хватает.

Прежде всего — паралич, разбивший доктора Смита. Никто из врачей Фолкрофта не понимал, в чем дело. Директор лечебницы явно был в сознании, лежал с открытыми глазами, но не мог даже пальцем шевельнуть. Видимо, что-то психосоматическое, решил Колдстад. Поэтому, когда никого поблизости не было, он проскользнул в палату Смита и уколол его в щеку иглой.

Смит даже не вздрогнул, только яростно захлопал глазами и с ненавистью посмотрел на Колдстада.

Чтобы полностью исключить сомнения, Колдстад уколол парализованного пару раз в самые чувствительные места — результат остался тот же.

Впрочем, на своем собственном агенте, которого нашли живым, но недвижимым на лестнице первого этажа, Колдстад этот метод испытывать не стал. Он просто приказал отнести подчиненного в любую подходящую палату и не болтать о случившемся.

Сей инцидент тоже не поддавался объяснению. Опять же никто не мог объяснить, откуда исходит барабанный бой.

Колдстад впервые услышал его, когда осматривал кабинет Смита. Здесь валялось огромное количество таблеток от изжоги, мыло, аспирин и другие общедоступные лекарства — некоторые с пометкой «бесплатно» или «образец». Но никаких наркотиков или компрометирующих документов.

Барабанный бой раздавался из личного туалета Смита.

Такой ровный, монотонный стук. Бум, бум, бум, бум. Он звучал и когда Колдстад искал ключ, и когда вставлял его в замочную скважину.

Но стоило ему только открыть дверь, как барабанный бой прекратился.

В туалете было пусто. Джек проверил даже сливной бачок, где часто прятали контрабанду.

Едва он закончил поиски и хлопнул дверью, барабанный бой тотчас возобновился.

Бум, бум, бум, бум~

И снова прекратился, когда Колдстад распахнул дверь.

Феномен этот повторялся трижды. Джек решил, что тут задействован некий механизм. Закрываешь дверь — барабанный бой начинается, открываешь — прекращается. Колдстад обследовал каждый дюйм полотна и дверной коробки и ничего не нашел — даже после того, как снял дверь с петель. Не было никаких проводов, никаких признаков хитроумных механизмов. Никаких контактов. Колдстад знал, что в продаже есть такие открытки, которые воспроизводят несложные мелодии, если заглянуть вовнутрь — нажатие пальца активизирует сенсорную микросхему.

Но здесь никакой микросхемы и близко не лежало, да и стучало слишком громко не только для маленькой, но и для очень большой микросхемы.

И наконец, над Фолкрофтом все еще кружили эти чертовы грифы.

Они кружили здесь с тех самых пор, как Колдстад впервые въехал в больничные ворота. Сейчас на землю уже опускались сумерки, а птицы все не улетали. Никто не мог объяснить, что это за птицы и как они здесь оказались.

Они кружили и кружили, ни на секунду не прекращая парение для того, чтобы поесть или отдохнуть. Это приводило в бешенство. В конце концов просто противоречило всякой логике, нарушало все законы природы.

Джек Колдстад любил, чтобы все шло согласно правилам и установкам. Поэтому он выхватил у одного из своих людей винтовку с оптическим прицелом, намереваясь подстрелить хотя бы одну из этих проклятых тварей.

Выстрелил он по меньшей мере раз десять. Конечно, пару или тройку раз он промазал. Но птицы по-прежнему лениво кружили в вышине. Конечно же, Джек хоть раз да попал в цель, однако на землю не опустилось ни перышка.

Больше всего бесило то, что в бинокль удавалось рассмотреть ровно столько же, сколько и без него — видны были лишь темные, неясные силуэты.

Колдстад пальнул в последний раз и с отвращением отбросил ружье в сторону.

— Эй, парень!

На зов тут же прибежал один из подчиненных.

— Да, сэр.

— Будешь дежурным по птицам.

— Что, сэр?

— Станешь наблюдать за этими птицами. Должны же они когда-нибудь угомониться! Когда они устанут, проследи, куда полетят. Проследи и, если сможешь, убей.

— Зачем?

— Эти чертовы птицы подрывают авторитет всемогущего Федерального налогового управления — вот зачем!

— Есть, сэр.

После нелепого штурма люди ФНУ почти целый день обыскивали помещения Фолкрофта и до сих пор еще не закончили. Во всем виновато это проклятое УБН, которое на каждом шагу вставляет палки в колеса налоговой службе. Подонки небритые. И как они только смеют ставить под сомнение авторитет ФНУ?

Колдстад на лифте поднялся на второй этаж, где располагался кабинет доктора Харолда В. Смита. На дверях висела табличка «Директор». Джек распахнул дверь, и в лицо ему ударил порыв холодного сентябрьского ветра. Сгорбившись, Колдстад вошел в кабинет и плюхнулся в потертое кожаное кресло за стол, покрытый черным стеклом.

Пора было сообщать о результатах операции, чего Джеку Колдстаду очень не хотелось. Тем не менее он без колебаний набрал нужный номер (впрочем, указательный палец его при этом слегка подрагивал).

— Приемная мистера Бралла, — отрывисто проговорил чей-то женский голос.

Колдстад откашлялся.

— Это Джек Колдстад. Я хотел бы поговорить с мистером Браллом.

— Минуточку.

Раздавшийся в трубке через секунду мужской голос по своему звучанию напоминал камнедробильный аппарат.

— Что можете сообщить, Колдстад?

— Мы все еще проводим инвентаризацию, — отозвался спецагент.

— Какого черта?

— Очень уж большая территория, сэр. Кроме того, это УБН~

— Кто там главный от УБН?

— Тардо. Зовут Уэйн. Начальная буква второго имени П.

— Номер карточки социального страхования?

— Я еще не прорабатывал эту информацию, сэр.

— Не важно. В конце концов сколько Уэйнов П. Тардо может работать в нью-йоркском отделении УБН? Надеюсь, вы его порасспросили?..

— Конечно.

— И что он ответил?

— Сообщил, что нет, аудиторской проверке никогда не подвергался, мистер Бралл.

— Подонок при этом вспотел?

— Нет. Но верхняя губа у него задергалась, и с тех пор он притих.

— Тогда у вас нет оправданий. Поставьте весь Фолкрофт с ног на голову. Надо же мне знать, что там творилось, как долго, и сколько они задолжали налоговой службе.

— Понятно, мистер Бралл. А как быть с УБН?

— Эти мерзавцы наложат арест даже на всходы, если узнают, что поспевший через три месяца урожай пойдет на продажу с правительственного аукциона. Думаю, они вполне созрели для налоговой проверки. УБН не будет вас беспокоить — я сделаю несколько звонков.

— Прекрасно, мистер Бралл.

— Вам же будет лучше, если стоимость имущества лечебницы окажется чертовски высокой, иначе в конце финансового квартала я вас разжалую. Учитывая убитого стажера и раненых, операция обойдется службе в копеечку — придется выплачивать бешеные деньги по страховкам. Постарайтесь сделать так, чтобы налоги с Фолкрофта намного превышали потери. Так что средние доходы меня не устраивают.

— Постараемся, мистер Бралл.

Голос в трубке умолк. Спецагент вспотевшими пальцами опустил ее на рычаг. Только один человек на земле мог заставить его вспотеть, и этим человеком был Дик Бралл. Если Джек Колдстад не сумеет выжать из Фолкрофтской лечебницы все, что можно, останется надеяться только на Бога.

Беда в том, что до сих пор Колдстаду не удалось отыскать в Фолкрофте никаких признаков незаконной деятельности — за исключением, правда, двенадцати миллионов на банковском счету.

Чтобы привести в движение бюрократическую машину, Колдстад встал, наступив при этом каблуком на кусок оконного стекла. Раздался громкий треск.

Вздрогнув, спецагент нагнулся, намереваясь подобрать осколки. И замер.

Стекляшка разлетелась на три кусочка. На Джека Колдстада мрачно смотрели три его зеркальных отражения.

Подняв самый большой из осколков, Колдстад задумчиво повертел его в руках и сквозь прозрачное стекло увидел собственные пальцы.

— Черт побери!

Он подошел к разбитому окну. Дыра была достаточно велика — просунуть голову не составляло труда, но края казались чересчур острыми. Рисковать не стоило, и потому Колдстад просто вытянул руку, расположив осколок в отверстии зеркальной поверхностью к себе.

Своего отражения он не увидел. Очевидно, та сторона оконного стекла тоже была зеркальной.

— Поляризованное стекло, — проворчал Колдстад. — Да, не такое уж это невинное учреждение.

Выходя из кабинета, он бросил осколок стекла в корзинку для бумаги. Вид у спецагента был такой, словно голова у него прямо-таки раскалывалась на части.

Глава 7

Дежурный сержант Трой Тримэйн чего только не перевидал на своем веку.

За тридцать лет службы в полиции Порт-Честера, штат Нью-Йорк, он успел насмотреться на все человеческие слабости и пороки. Ежедневно тридцать лет подряд жулики, сумасброды и тупицы всех сортов чередой тянулись сквозь входные двери из матового стекла и приближались к старомодной стойке дежурной части.

Этот тощий парень не походил ни на кого из них. Собственно, у него был вид честного человека. Глубоко посаженные карие глаза прямо-таки светились искренностью. Сержант Тримэйн даже готов был умножить свою пенсию на коэффициент правдивости этого тощего парня.

Тот же, стиснув пальцами край стойки, чистосердечно выпалил:

— У меня пропала жена.

Тримэйн сам был женат и потому сразу же ощутил сочувствие к несчастному. Но служба прежде всего.

— Когда?

— Два дня назад.

— Дело об исчезновении заводится только по истечении трех дней.

— Я сказал «дня»? Я оговорился, хотел сказать «недели».

Именно в этот миг в голове Тримэйна и должен был прозвучать сигнал тревоги. Но парень сокрушался так искренне~ Он выглядел именно так, как и должен выглядеть человек, потрясенный исчезновением жены.

Трой задумчиво протянул:

— Вы сказали «два дня».

— Я немного не в себе. Я имел в виду две недели.

— Как ее зовут?

— Эсмеральда.

Трой удивленно поднял глаза.

— Эсмеральда?

— По матери она тоже Эсмеральда. Эсмеральда Лолобриджида.

— Значит, вы~

— Римо Лолобриджида. — И тощий парень протянул удостоверение на имя частного детектива Римо Лолобриджиды.

— Вы сами пытались ее разыскать? Римо Лолобриджида горестно кивнул.

— Ну да. Всю прошлую неделю.

— Но вы только что сказали, что она пропала две недели назад!

— Меня неделю не было в городе~ Слушайте, это очень серьезно! Я должен ее найти.

— Ладно, направлю вас к оперативнику. — Трой вытянул свою бычью шею и позвал проходившего мимо человека в форме. — Эй, кто там сегодня дежурит?

— Бойл, — прозвучало в ответ. — Но сейчас он на обеде.

— Черт побери! Ладно, я займусь сам. Сообщите-ка мне ее данные, дружище.

— Я бы дал ей лет двадцать восемь.

— Как?

— Мне кажется, она обманула меня перед свадьбой насчет своего возраста. Ну знаете, как это бывает с женщинами.

— Верно.

— Карие глаза, длинные каштановые волосы, стройная.

— Есть какая-нибудь фотография?

— Нет. Она стеснялась фотографироваться.

«Ничего себе!» — подумал Трой, но промолчал.

— Как же мы найдем вашу жену без фото, приятель?

— А здесь нет полицейского художника? Я достаточно подробно опишу ее внешность.

Тримэйн немного поразмышлял и согласился.

— Что ж, попробуем. — Он поднял трубку. — Де Вито, к тебе сейчас придет парень, у которого пропала жена. Ну да. Нет, фотографии нет. Вернее, вообще нет фотографии. Возьмешься? Ну конечно. — Тримэйн указал на дверь. — Вон та дверь. Де Вито вам поможет Удачи, дружище.

— Спасибо, — кивнул, удаляясь, тощий парень.

И только тут Трой Тримэйн сообразил, что на улице, пожалуй, чересчур холодно, чтобы разгуливать в одной майке. Но было уже поздно.

Полицейский художник Тони Де Вито тоже не обратил внимания на не по сезону легкую одежду тощего парня.

— Сначала посмотрите на возможные очертания головы, — бросил он, пригласив посетителя в кабинет. — Чтобы нам было с чего начать.

Тощий парень пролистал книгу и выбрал красивый овал. Тони перерисовал овал в свой блокнот.

— Теперь глаза, — кивнул он. — Какие глаза были — я имею в виду есть — у вашей жены?

— Красивые.

Тони поморщился.

— Нельзя ли чуточку определеннее?

— Печальные.

— Печальные, но красивые. Ладно, — сказал Тони. И почему люди думают, что можно нарисовать красивые глаза? — Они узкие, круглые или квадратные?

— Круглые.

Тони нарисовал круглые глаза.

— Брови?

— Густые. Не выщипанные. Впрочем, не слишком густые.

Тони нарисовал брови, как у Брук Шилдс, посчитав, что лишние волосы потом можно будет убрать.

— Теперь нос. Вздернутый? С горбинкой? Или острый?

— Нет. Больше похож на нос Энни Арчер.

Тони закрыл глаза. У Энни Арчер красивое лицо и запоминающаяся форма носа. Пришлось нарисовать нос по памяти.

— А рот можете описать?

— Не слишком полный, не слишком широкий.

— Хорошо. Что еще?

— Красивый. Добрый. В нем есть что-то материнское.

— Я могу изобразить доброту, но никак не красоту, — возразил Тони. — Подумайте еще.

Они минуты полторы спорили насчет формы губ и в конце концов сошлись на том, что рот, должно быть, смахивает на рот Сьюзен Луччи.

Тони начал водить карандашом по бумаге и вдруг осознал, что совершенно не может припомнить, как выглядит рот у Сьюзен Луччи. Ноги — помнит. Глаза — тоже. А вот рот — проблематично.

— А может, рот еще какой-нибудь актрисы похож на рот вашей жены? — спросил Тони.

— У Минни Маус.

— Ну, ее-то нарисовать — раз плюнуть.

Для первого раза получилось на удивление хорошо. Красивое лицо, хотя глаза смотрели чересчур печально.

— Остались только волосы, — подбодрил Де Вито.

— Длинные, со лба зачесаны назад.

— Сейчас.

Закончив портрет, Тони повертел его в руках и спросил:

— Похоже?

Парень нахмурился.

— Нет, совсем не то. Рот слишком тонкий, нос слишком острый, а глаза вообще не ее.

— А как все остальное? — сухо поинтересовался художник.

— Волосы похожи, — кивнул Римо Лолобриджида.

«Прекрасно, — подумал Тони. — Такая прическа была в моде лет двадцать — тридцать назад, но тем не менее я попал в точку».

— Ладно, — буркнул он, — давайте проработаем элементы. — И он начал стирать нарисованное. — А если глаза будут вот такими?

— Такое впечатление, будто она злится.

— Ну и ладно, пусть будет злюкой. Она когда-нибудь выглядела так, когда сердилась?

— Ни разу не видел ее злой.

— Давно женаты?

— Нет.

— Ладно, а вот так?

— Так вроде похоже.

— Теперь давайте удлиним нос.

Прошло еще минут двадцать, прежде чем расстроенный муж выпалил:

— Она! Вылитая она!

— Точно? Ну что ж, тогда развесим везде плакаты. Мы свое дело знаем.

Обеспокоенный муж взял у художника лист бумаги и невероятно долго смотрел на портрет. Причем смотрел так, будто не видел эту женщину уже очень, очень давно.

— Вылитая она, — задумчиво повторил Римо.

— Что ж, значит, разошлем.

Тони уже хотел было встать, но посетитель, не отрывая глаз от бумаги, рассеянно протянул руку к правому колену художника. Де Вито почувствовал себя так, словно его стиснули тисками и вновь усадили на твердый деревянный стул.

— Эй!

Парень вдруг железной рукой схватил его за горло. Не отрывая глаз от рисунка, проситель встал.

В глазах художника все потемнело, а когда он пришел в себя, то обнаружил, что сидит на своем стуле, а дежурный сержант плещет водой ему в лицо.

— Что случилось?

— И ты еще спрашиваешь? — взорвался сержант Тримэйн. — Это ты должен мне сказать, что произошло!

— Я сделал рисунок для этого парня, Лолобриджиды, а он вдруг начал чудить. — Пострадавший огляделся по сторонам. — А где он?

— Он? Он отсюда не выходил!

И тут оба обратили внимание на открытое окно. Холодный ветер, казалось, вот-вот разметает бумаги по столу Тони.

— Очень странный тип! И зачем ему это — сначала заставлять нас рисовать его пропавшую жену, а потом убегать с рисунком? — недоумевал Де Вито.

— Да псих он! — рявкнул Тримэйн. — Я сразу понял, что он чокнутый, стоило ему здесь появиться.

— Мне он показался совершенно нормальным.

Тримэйн захлопнул окно.

— На улице наверняка градусов сорок,[7] а он разгуливает в какой-то дурацкой майке. Говорю же — чокнутый. Я их за три мили чую.

— Почему же ты меня не предупредил?

Трой Тримэйн пожал плечами.

— Ну, он имел право обратиться, а я могу и ошибаться в людях. Но только не в случае с психами.

— Что будем делать?

— Что до меня, то я ровным счетом ничего не буду делать. А ты давай рисуй. Надо повесить портрет этого долбанутого на стенке в дежурке, чтобы ребята знали.

Глава 8

Доктор Элдас Герлинг нервничал. Очень нервничал. Как заведующий психиатрическим отделением Фолкрофтской лечебницы он был хорошим специалистом по неврозам, психозам и всем остальным формам душевного расстройства, известным современному человечеству.

И тем не менее Герлинг не понимал, что происходит.

Все дело было в барабанном бое. Его слышали и раньше. Но, к несчастью, все, кто слышал эти звуки, считались пациентами психиатрического отделения. Правда, первым из числа здоровых о барабанном бое сообщил один из санитаров.

Доктор Герлинг посчитал это заявление чистейшим примером звуковых галлюцинаций. Однако персонал больницы стал прислушиваться, и вскоре уже многие подтверждали слова санитара. Конечно, нет ничего странного в том, что кто-то слышит звуки барабана. Обыкновенная игра воображения и ничего больше.

Но тут доктор Герлинг услышал ЭТО сам. Отчетливый барабанный бой, ровный и размеренный. И как ни странно, знакомый. Герлинг устремился к тому месту, откуда исходил звук, но источник барабанного боя все удалялся и удалялся. Каждый раз он, казалось, находился за ближайшим углом.

Наконец доктор Герлинг сделал последний поворот и решил, что наконец загнал надоедливый гул в угол — в кладовую, откуда не было другого выхода.

Доктор открыл дверь, и звук резко оборвался. И все же в помещении кладовой не нашлось ничего, что могло бы вызывать подобное явление. Совсем ничего похожего.

Тем не менее, доктор Герлинг счел необходимым осведомить доктора Смита, что позднее и сделал.

Во время обхода, доктор Герлинг беспрестанно думал о том, получил ли доктор Смит это сообщение. Он думал и о том, дойдут ли теперь до доктора Смита хоть какие-то сообщения вообще, учитывая то достойное сожаления состояние, в котором он находился. Тогда, взглянув на своего шефа, доктор Герлинг весь покрылся бледностью. Смит был, видимо, полностью парализован. Он лежал совершенно неподвижно, с широко открытыми глазами, каждый мускул напряжен так, будто вот-вот разорвет оболочку бесполезного тела.

Доктор Герлинг остановился перед дверью палаты, в которой лежал один из самых тяжелых пациентов Фолкрофта, Иеремия Пурселл.

Когда этого тощего, бледного молодого человека с длинными золотистыми волосами впервые доставили в Фолкрофт, Иеремия был полным идиотом. Он настолько впал в детство, что не мог самостоятельно есть и одеваться и даже был не в состоянии без посторонней помощи сходить в туалет.

К счастью, теперь Пурселл в основном обслуживал себя сам. Тем не менее он, казалось, впал в прострацию и часами смотрел мультфильмы и прочие детские передачи. У молодого человека не наблюдалось признаков какого-либо характерного заболевания, так что доктор Герлинг сам его придумал: «аутистический регресс взросления». Он мог бы даже написать работу об этом новом открытии в психиатрии, но доктор Смит всегда ратовал за то, чтобы о Фолкрофте никто не вспоминал — пусть даже в хвалебных выражениях.

Доктор Герлинг наблюдал за своим необычным пациентом через крошечное квадратное окошко в металлической двери. Пурселл сидел в большом комфортабельном кресле, голубые глаза больного не отрывались от телевизионного экрана, на спине смирительной рубашки болтались длинные холщовые рукава. Время от времени Пурселл хихикал. Казалось, ему очень нравилась телевизионная программа, и доктор Герлинг сделал пометку в своем дневнике, что сегодня у пациента хорошее настроение.

Доктор прописал ему только половину ежедневной дозы галоперида и перешел в другую палату.

Следующий пациент был настроен не столь благодушно. В Фолкрофте он лечился сравнительно недавно — около двух лет.

Причем с интеллектом у него было все в порядке, но он страдал характерным заболеванием, называемым манией величия. Пациент считал себя Дядей Сэмом Бисли, знаменитым мастером мультипликации и основателем империи развлечений Сэма Бисли, включавшей в себя киностудии и сеть тематических парков по всему миру.

Дядя Сэм был одет как пират, начиная от повязки на одном глазу и кончая огромными башмаками. Почему тип, воображающий себя умершим двадцать пять лет назад мультипликатором, надел на себя пиратские одежды, было выше понимания Элдаса Герлинга, поэтому при первом же разговоре с больным он коснулся этой темы.

— Пошел ты!.. — прорычал тот. И что интересно, голос мужчины звучал в точности так же, как у покойного Дяди Сэма Бисли — хотя, конечно, настоящий Бисли никогда не опустился бы до такой грубости.

Сейчас доктор Герлинг наблюдал такую картину: Сэм — по приказу доктора Смита пациент значился в списке больных как Сэм Бисли — сидел за карточным столом и рисовал. За время своего пребывания в Фолкрофте он уже разрисовал все стены. На них изображалось, как больной через разбитое окно бежит из лечебницы, спускаясь по веревке из связанных между собой простыней. Очень реалистично. На одном из рисунков — автопортрете — Дядя Сэм перерезал горло доктору Герлингу своим пиратским крючком. Причем крючок существовал на самом деле. Пациента доставили сюда с ампутированной правой рукой, так что доктор подобрал ему подходящий крючок. В настоящее время крючок хранился под замком — с тех пор как Бисли дважды пытался применить его, чтобы перерезать горло санитарам. Доктор Смит тотчас решил, что крючок слишком опасен, чтобы оставаться на руке сумасшедшего. Правда, доктор Герлинг воспротивился.

— Если забрать крючок, то это заставит пациента уйти в себя, стать некоммуникабельным.

— Никаких крючков! — отрезал Смит и вынес Герлингу выговор за пренебрежение безопасностью персонала.

Инцидент был исчерпан. Доктор Герлинг, конечно же, не согласился с этим решением, но ничего не поделаешь: над Фолкрофтом довлела железная воля Смита.

Тем не менее, здоровой рукой пациент управлялся весьма неплохо. Рисунки отличались подлинным мастерством и выразительностью. Удивительно, как больному удалось вжиться в образ Дяди Сэма Бисли! Изображения, казалось, воистину выполнены рукой великого мультипликатора. Однажды доктор Герлинг попросил пациента нарисовать ему мышку Мононгагелу — сходство было поразительным, вплоть до стоящих торчком черных ушек!

— Вам с легкостью предоставили бы работу в одной из студий Бисли по производству мультфильмов, — не подумав, брякнул Герлинг.

— Я сам создал эти студии, ты, шарлатан! — рявкнул в ответ псевдо-Бисли, вырвал из рук доктора рисунок и, зажав зубами, разорвал в клочья. Его единственный глаз светился звериной яростью.

Пока все эти воспоминания проносились в мозгу доктора Герлинга, пациент обратил на него внимание.

— Ты, шарлатан! Как дела в Евро-Бисли? Посещаемость растет или падает?

— Падает. Причем резко.

— Черт побери! Ничтожества! Без меня совсем не могут управлять! Скажи им всем, что они уволены. Нечего было обращаться к этим снобам-французам. Проклятые лягушатники держат Джерри Льюиса за гения, а меня третируют как простого рисовальщика.

— Я увижусь с вами завтра, — любезно откликнулся доктор.

— А я увижу, как ты повиснешь на своем стетоскопе, — проворчал Бисли, возвращаясь к своим рисункам.

— Интересный случай, — удаляясь, пробормотал доктор Герлинг и оставил записку старшей медсестре. Пациенту надо увеличить дозу клозарила, но при этом не забывать каждую неделю брать кровь на лейкоциты, количество которых из-за сильнодействующего наркотика может уменьшиться.

В остальных палатах ничего интересного. Осматривая их, доктор Герлинг думал о событиях сегодняшнего дня.

Над Фолкрофтом сгустились тучи. Какие-то проблемы с ФНУ: спецагенты так и шныряют здесь с самого утра с оружием в руках.

Приехав сегодня на работу, Герлинг обнаружил на лужайке мертвеца, а раненые — к числу которых, собственно говоря, следовало бы отнести и доктора Смита, — уже находились под наблюдением лучших врачей Фолкрофта.

На доктора Герлинга набросились представители Управления по борьбе с наркотиками и ФНУ. Учреждения боролись за право допросить его первым. Победило УБН, и доктор был подвергнут изнурительному трехчасовому допросу, заключавшемуся в многократном отрицании одних и тех же обвинений.

В конце концов представитель УБН вынужден был передать его ФНУ. Последовал еще один длительный допрос, также состоявший из утомительных вопросов и возмущенных ответов.

После этого Герлингу разрешили приступить к работе.

Он обнаружил Фолкрофт лежащим в руинах, служащих в недоумении. Обслуживающий персонал распустили по домам, часть сотрудников, включая секретаря Смита, миссис Микулку, уволили.

Интересно, не уволят ли вскоре и его самого? Что ж, это вполне реально, решил он.

И продолжил обход. Может, ничего страшного и не случится, и статус-кво восстановится.

Но сердцем он чувствовал, что это вряд ли. Федеральное налоговое управление и Управление по борьбе с наркотиками налетели на Фолкрофт как ангелы-мстители. Какая уж тут ошибка! Это очень могущественные и значительные для государства ведомства с весьма квалифицированными специалистами. Они не ошибаются.

Если в душе доктора Герлинга еще оставались какие-то сомнения, то состояние доктора Смита их полностью рассеяло.

Герлинга попросили оценить это состояние и, посовещавшись с врачами Фолкрофта — те, впрочем, так и не нашли у директора каких-либо органических изменений, — Герлинг пришел к однозначному заключению.

— Видимо, подобное состояние имеет психосоматическую природу, — сказал он агенту ФНУ по имени Джек Колдстад.

— То есть он притворяется?

— Нет, я хочу сказать, оно возникло потому, что сознание мистера Смита отказывается воспринимать неприятную для него реальность.

— И что же это?

— Различные внешние проблемы. Страх. Депрессия.

— А как насчет чувства вины?

— Да, и чувство вины тоже. Это очень сильное чувство. Он может чувствовать себя виноватым по отношению к чему-то в своем прошлом.

— Он виновен в том, что не выплатил налоги дядюшке Сэму — вот в чем!

— Вот уж никогда не слышал, чтобы человека разбил паралич из-за того, что тот не выплатил федеральных налогов.

— Тем не менее, я так и напишу в своем отчете.

— Да, но это только вероятность и ничего более. Доктор Смит вполне может испытывать и другие чувства, вызывающие это состояние.

— Чувство вины — это мне понятно. Мы обнаружили, что он уклонялся от уплаты налогов, и уведомили его об этом. Он виновен — и дело с концом!

— Разве это решает не суд? — удивился доктор Герлинг.

— Кто виновен в уклонении от уплаты налогов, решает ФНУ, — повернувшись, рявкнул Джек Колдстад, — а не какой-то там суд!

Именно в этот момент доктор Герлинг перестал рассчитывать на Харолда В. Смита. В конце концов, вряд ли он так уж чист перед законом. Жаль: он был прекрасным администратором, хотя и большим скрягой.

Завершив обход, доктор Герлинг направился к своему кабинету. И тут он услышал звуки, от которых сердце его бешено забилось.

Это был барабанный бой. Бум, бум, бум, бум, бум — раздавалось снова и снова. Монотонный, безостановочный и до странности знакомый звук.

Повернувшись, Герлинг двинулся прямиком на стук барабана. Грохот раздавался где-то совсем рядом, хотя и не очень явственно. Вертя головой из стороны в сторону, доктор торопливо шагал вперед. Полы халата, развеваясь, хлопали его по коленям.

Вот, уже близко. Так близко, что, казалось, протяни руку и наткнешься на барабан.

Герлинг умерил шаг. Еще чуть-чуть~ И тут он определил, откуда исходит звук. Явно из палаты Пурселла!

Элдас Герлинг осторожно проскользнул к квадратному окошку из толстого армированного стекла. Стараясь оставаться незамеченным, он краем глаза заглянул в комнату.

Иеремия Пурселл смотрел телевизор. Программа, очевидно, ему очень нравилась — лицо пациента так и светилось весельем, а губы издавали кудахтающие звуки.

Барабанный бой, без сомнения, доносился из этой комнаты.

Доктор Герлинг повертел головой в поисках источника звука и наконец определил, что это. Барабанный бой раздавался из динамиков телевизора. Реклама! Доктор Герлинг захватил последние несколько секунд передачи, когда плюшевый розовый кролик чудом ускользнул от гигантской гориллы.

Колотя в барабан, марширующий кролик двинулся к закату, на спине его красовалось название фирмы — изготовителя батареек.

— Боже мой! — ужаснулся Герлинг. — Неужели это всего-навсего дурацкая реклама?

Он решил никому об этом не сообщать. Фолкрофтская лечебница теперь находится под контролем ФНУ, а они вполне могут уволить любого под самым идиотским предлогом.

«Или хуже того, — вздрогнув, подумал Герлинг — наслать аудиторскую проверку».

В конце концов, если кто-то признан сумасшедшим, то разве не подозрительны его налоговые декларации?

Глава 9

Взволнованный мастер Синанджу, подобно беспокойно кудахчущей курице, метался по подвалу Фолкрофтской лечебницы.

Где же Римо? Он обещал не задерживаться. Ведь теперь его очередь сторожить золото, которое отныне принадлежит Синанджу.

Наверху скрипнула дверь. Может, это Римо? Звуки шагов поведали Чиуну, что он ошибся. Даже в самые худшие дни, когда на ученика еще не снизошла благодать солнечного источника, он так не передвигался. У спускавшегося вниз была совершенно неуклюжая походка. Мастер отошел от запертой на три замка двери сводчатой комнаты, чтобы достойно встретить человека, который суется не в свое дело.

— Кто идет? — спросил Чиун.

— ФНУ, — ответил сдавленный голос. — Кто здесь?

— Никого. Уходи отсюда.

— Я агент ФНУ. Мы никогда просто так не уходим.

— Никогда?

— Никогда.

— Это очень плохо. Несомненно, ты явился, чтобы конфисковать сокровища.

— Что здесь?

— Здесь нет никакого золота, несмотря на то, что ты мог об этом слышать.

— Золото? Разве речь идет о золоте?

Агент дошел до конца лестницы и, как дурак, стал шарить по углам лучом ручного фонарика.

— Нет, конечно, — отозвался Чиун. — И даже если ты будешь всюду совать свой длинный нос, все равно не узнаешь.

Агент завертелся на месте, пытаясь найти источник голоса. Кажется, он не понимал, что мастера Синанджу невозможно коснуться даже безобидным лучом света, если он, мастер Синанджу, этого не желает.

Тем не менее, парень из ФНУ продолжал свои глупые расспросы.

— А что здесь?

— Просто подвал, и больше ничего.

— Тут как-то странно пахнет~

— Просто ты провонял мясом.

— Пахнет паленой пластмассой.

— У тебя неплохой нос — учитывая его длину.

— Слушай, как агент ФНУ я приказываю тебе перестать прятаться и выйти на свет.

— Это приказ?

— Да, приказ.

— Слушаю и повинуюсь.

Мастер Синанджу вышел на свет и дотронулся до своей груди. Лицо его сияло.

— А, так ты тот сумасшедший китаец, — буркнул агент.

— Я не сумасшедший и не китаец, безголовый!

— Накладываю на тебя арест!

— Ты не имеешь права.

— Как агент Финансового отдела я вправе задержать любого гражданина Соединенных Штатов.

— К несчастью, я не житель Соединенных Штатов.

— Тебе придется доказывать это в суде. Ты арестован.

— Ну так надень на меня наручники, если удастся. — Мастер Синанджу протянул к нему свои руки.

— Я не ношу наручников.

И белый человек из ФНУ попытался осквернить мастера Синанджу прикосновением своих немытых рук, чтобы утащить его из подвала как какого-нибудь обычного вора.

Своими молниеносными движениями кореец тотчас привел белого увальня в полное замешательство. Пальцы агента внезапно переплелись, и на лице его отразилось недоумение: он явно не понимал, что с ним.

Мастер Синанджу сжал крошечный кулак, твердый, как деревянный молот. Белый олух так и не успел ощутить удара, который сломал ему грудную клетку и превратил сердце в желе.

Агент упал, из горла его вырвалось шипение наподобие того, как из лопнувшей шины выходит воздух.

Мастер Синанджу оставил его внизу, на лестничной площадке, в назидание остальным представителям белого племени. Пусть знают, что вошедшего в подвал крепости Фолкрофт ждет смерть.

Чиун надеялся, что не успеет перебить всех до единого, прежде чем они поймут значение этого акта. Трупы белых на четвертый день начинают смердеть, а мастер Синанджу не хотел, чтобы золото пропиталось этим запахом.

— Ты убил агента ФНУ! — взорвался Римо, едва не споткнувшись о тело, лежавшее у ступенек. — Ради Бога, объясни мне, зачем?

— Он меня оскорбил, — отвернувшись, проговорил Чиун.

— Нельзя убивать правительственного агента только потому, что он тебя оскорбил.

— Я не убивал этого мерзавца! — фыркнул кореец. — Он сам себя убил, пытаясь осквернить мастера Синанджу прикосновением своих грязных рук. Если бы он был образованным человеком, то понимал бы, что это равнозначно самоубийству. Виновато ваше школьное образование, где обучают только таким банальностям, как геометрия и французский язык.

— Значит, ты намерен оставить все как есть?

Чиун презрительно отмахнулся рукавом своего кимоно.

— Конечно. В назидание остальным.

— В назидание?! Это же ФНУ. От них так просто не отмахнуться. Они будут приходить снова и снова — как пчелы-убийцы.

— Что мне их укусы! Я не гражданин Америки и потому не обязан платить их обременительные налоги.

— Неужели? Ну, если они отнимут это золото, то не станут брать никаких налогов. Они без слов все конфискуют.

Чиун с непреклонным видом отозвался:

— Как бы не так! Это мое золото.

— Часть принадлежит Смиту, помнишь? Он тоже вправе претендовать на золото Друга. А еще там есть и мое золото.

Чиун поджал губы.

— Твоя часть самая маленькая.

— Благодаря тому, что ты меня обманул.

— Тот, кто живет прошлым, не имеет будущего, — философски отозвался мастер Синанджу.

Римо сунул ему в лицо листок бумаги.

— Вот, посмотри на это!

— Где ты взял этот рисунок?

— У полицейского художника. Это моя мать.

Чиун оторвал взгляд от рисунка.

— Она очень красивая, Римо.

Римо смягчился.

— Я тоже так думаю.

— Следовательно, она не может быть твоей матерью, — заключил Чиун, отбрасывая рисунок в сторону.

— Эй! — крикнул Римо, осторожно подхватывая лист бумаги. — Что ты сделал с моей матерью?! Это ее единственный портрет.

— Это не твоя мать.

— Посмотри, посмотри еще раз! У нее глаза Фрейи. Или у Фрейи ее глаза.

Чиун внимательно взглянул на рисунок, который Римо теперь держал на почтительном расстоянии от его острых ногтей.

— Ха! — усмехнулся Чиун. — Простое совпадение. Кроме того, ты описал ему те глаза, какие хотел видеть. Это лишь фрагмент твоего воображения.

— Фрагмент?! А сегодня утром ты не сомневался в том, что я видел дух своей матери.

— Сегодня утром я был не в себе, потому что переволновался из-за золота. Теперь же успокоился, поскольку знаю, что его защищает от конфискаторов величайший на земле убийца со времен Великого Ванга.

— Я хочу показать это Смиту.

— Зачем?

— А вдруг он поможет мне узнать, чье это лицо.

— Если она мертва, какая разница?

— Не знаю. Я знаю только, что Смит у меня в долгу и должен рассчитаться со мной.

— Прекрасно. Мне он тоже нужен.

— Ты еще не убрал его отсюда?

— Нет.

— Почему?

— Потому что знаю, что он сделает, если я верну ему такую возможность.

— Ладно. Надо попытаться вернуть Смита за компьютерный терминал и не дать ему погубить себя.

— Нелегкая задача, — проскрипел Чиун, заложив руки за спину и двинувшись вверх по ступенькам.

Глава 10

Харолд В. Смит лежал на больничной койке, проклиная обступившую его темноту. В Фолкрофте все стихло. Мимо палаты Смита по окрашенным в зеленый цвет коридорам, словно зомби, скользнула ночная смена. Сквозь дверь не проникали лучи света, поэтому директор лечебницы лежал не только без движения, но и в полной темноте.

Он все еще не мог пошевелиться, разве что открывал и закрывал глаза. Болел желудок. В результате нервных стрессов прошлой недели вновь открылись старые язвы, мучившие Смита вот уже много лет.

Смит не сомневался, что с КЮРЕ покончено. И надо же такому случиться! Всего неделю назад он сумел, используя свои ресурсы и интеллектуальное превосходство, переиграть одного из самых сильных врагов КЮРЕ. Замысел Друга, грозивший организации полным уничтожением, чуть было не удался. Однако Смит сумел-таки разгадать его, а затем вернуть контроль над ситуацией.

Поистине одна из величайших побед — если учитывать, сколь близка была тогда сверхсекретная организация к своему краху.

Теперь же победа обернулась лишь временным успехом, а враг из могилы все-таки завершил свой коварный план.

ФНУ, должно быть, уже перевернула Фолкрофт кверху дном в слепой решимости докопаться до его якобы незаконной деятельности. В общем-то, и копать особенно нечего. Ну, секретный терминал в столе Смита. Ну, навсегда замолчавшие компьютеры. И только. Смит управлял организацией без всякой документации. Подлинные секреты КЮРЕ хранились исключительно в голове у шефа.

Но сейчас в подвале лежало золото. Даже если Римо и Чиун сумели забрать свою долю, то должна еще остаться доля Смита. Золота в слитках там на несколько миллионов долларов! Итак, в подвале тихой частной лечебницы лежат золотые слитки, в то время как американским гражданам подобное запрещено законом.

Совершенно невозможно объяснить, что это за золото и откуда оно взялось.

Поэтому Смит, лежа здесь, в темноте, хотел — очень хотел, — чтобы сердце его навек успокоилось. И вдруг, ни с того ни с сего, тьма начала сгущаться. Сначала Смит решил, что ему это просто кажется. Для теней все-таки слишком темно.

Тем не менее, тьма сгустилась, хотя Смит и не мог разглядеть никаких очертаний по обе стороны больничной койки. Пенсне лежало на прикроватном столике, а без него весь мир представлялся шефу КЮРЕ одним расплывчатым пятном.

Внезапно ослепительно ярко вспыхнул свет. И тотчас послышался голос:

— Привет, Смит.

Римо!

— Приветствую тебя, Харолд Неустрашимый.

И мастер Чиун.

— Если мы позволим вам сесть, — поинтересовался Римо, — обещаете, что не будете суетиться? Если да — моргните два раза.

Смит все еще пытался совладать со своими глазами, которые неудержимо моргали, раздраженные ярким светом. Наконец смежил веки и попытался расслабить лицевые мышцы.

— Это что, значит, «нет»? — спросил Римо у Чиуна.

— Не знаю. Давай все-таки выведем его из этого достойного сожаления состояния, ибо не сомневаюсь, сердце Смита переполнено словами, предназначенными лишь для наших ушей.

Римо тотчас легонько хлопнул шефа по лбу, мгновенно вернув ему двигательные функции.

Застонав, Смит сел и водрузил пенсне на свой патрицианский нос.

— Вы подвели КЮРЕ, — с горечью выдавил он.

— Стоит ли сейчас говорить об этом?

— И вы подвели свою страну, Римо. А вы, мастер Чиун, подвели своего императора. Вы оба прекрасно знали, что если КЮРЕ окажется скомпрометированным, то определенные инструкции следует выполнить любой ценой.

Чиун замер.

— Умереть никогда не поздно, Смит, — ледяным тоном произнес он. — Если таково твое желание, оно будет исполнено.

— Это мой приказ.

— Не спешите, — вмешался Римо. — Вы никуда не уйдете, пока не выплатите долг.

— Долг?

— Вы обещали помочь найти моих родителей.

Смит нахмурился.

— Смерть аннулирует этот долг.

— Тогда не умирайте.

— Римо прав, император. У вас есть долг перед моим приемным сыном, который необходимо выполнить прежде, чем вы удалитесь в страну забвения.

— Безопасность КЮРЕ превыше всего, — огрызнулся Смит.

Римо покачал головой.

— Только не для меня. Я посвятил организации двадцать лет своей жизни. Она отняла у меня прошлое и будущее, и теперь должна ответить мне на некоторые вопросы.

Устало прикрыв глаза, Смит вновь откинулся на подушку.

— Прошу прощения, Римо, но я не в силах помочь вам в ваших поисках.

— Но почему?

— В тот момент, когда сюда ворвались ФНУ и УБН, я уничтожил все базы данных. Без них я бессилен.

— Мы купим вам новый компьютер, — сказал Римо.

— Конечно, за счет его золота, — поспешно добавил Чиун.

— Интересно, откуда взялось УБН? — спросил Римо.

— Очевидно, Друг, незадолго до своей «смерти», успел на нас донести. Помните, чтобы уничтожить нашу организацию, он нанес тройной удар. Я еще пребывал в полном недоумении в связи с потерей подлодки с золотом, одновременно с отказом фолкрофтских компьютеров и страданиями Римо, уничтожившего не ту цель, и мне даже в голову не пришло, что внезапный интерес ФНУ к Фолкрофту далеко не случаен. Несомненно, и УБН уже вело расследование, не вызывая подозрений с моей стороны. Коварный искусственный интеллект не оставил нам никаких шансов, обложив нас со всех сторон.

— Надо бы сходить в то здание в Гарлеме и перебрать все микросхемы, чтобы найти этого маленького мерзавца. Я сотру его в порошок! — воскликнул Римо, демонстрируя на спинке кровати, как он это проделает. Сталь словно плавилась под его руками. Раздался металлический скрежет, и, когда парен убрал руки, два участка спинки, каждый размером с кулак, оказались сплющенными, как проволока.

— Друг нам больше не страшен, — сказал Смит. — Главная проблема сейчас — ФНУ. Они уже нашли золото?

— Еще нет.

— Это только вопрос времени, — мрачно заключил шеф.

— Смит, что нужно сделать, чтобы ФНУ отвязалось и все встало на свои места?

— Вы не понимаете, Римо. ФНУ не знает пощады. Очевидно, Друг перевел операционный фонд КЮРЕ с Каймановых островов на банковский счет Фолкрофта. Я и не подозревал об этом. Когда под угрозой уничтожения Друг восстановил банковскую систему Америки, он специально оставил эти фонды там, где, по его расчетам, на них обязательно наткнется аудитор ФНУ. Это был очень умный ход — все равно что подготовить Судный день. Он знал, что мне никогда не удастся объяснить появление такой большой суммы на счету, тем более что она пришла из оффшорного банка с весьма сомнительной репутацией.

— Я не понимаю эту тарабарщину, — язвительно заметил Чиун.

— Тебе и не надо, — тотчас среагировал Римо. — Веселее, Смит, — добавил он, обращаясь к Смиту. — Бывали переделки и похуже.

— Никогда! ФНУ — эффективная, неумолимая, безжалостная служба, и сама себе закон. Даже если ты ни в чем не виноват, они способны разрушить твое дело. В отличие от юридической системы, здесь не обвинитель должен доказывать вину обвиняемого, а обвиняемый — свою невиновность. С точки зрения ФНУ двенадцать миллионов долларов на счету и золото в подвале представляют собой непродекларированный доход, происхождение которого объяснить невозможно. Фолкрофт скомпрометирован, с кюре покончено, как и со всей моей жизнью и карьерой. Я отнюдь не рвусь провести остаток своих дней в федеральной тюрьме.

Шеф еле шевелил губами, и его голос наводил на мысли о последнем вздохе мертвеца. В облике Смита уже не осталось ничего живого.

— Можно устроиться где-нибудь еще, — предложил Римо.

— Где? У нас нет средств.

— А как же наши кредитные карточки? Мы пока в состоянии держаться на плаву.

— Как вы не понимаете, Римо! Белый дом, должно быть, сбросил нас со счетов. Насколько я понимаю, даже если Президент узнает о наших проблемах, он просто умоет руки.

— Может, стоит с ним связаться?

— Нет! — отрезал Смит, широко открыв свои серые глаза. — Вовсе и не предполагалось, что КЮРЕ будет функционировать вечно. Жаль только, что мы еще многого не успели.

Римо скрестил на груди свои худые руки.

— Вот что я вам скажу. Сейчас даже ребенка нельзя отправить в школу без риска обнаружить его где-нибудь в морге. Везде оружие, везде наркотики, а полиция отнюдь не всемогуща. Ситуация напоминает Рим времен падения империи.

— Проблемы этого округа столь велики, столь глубоко вплетены в ткань американского общества, что КЮРЕ просто не в состоянии их решить, — сказал Смит.

— Хорошо, пусть так. Но наши-то проблемы так или иначе разрешимы.

— Римо прав, о император! — сказал Чиун. — Мы не сломлены. Очевидно, можно одолеть этих налоговых террористов.

Смит снова закрыл глаза и так долго пребывал в раздумье, что Чиун с Римо уже забеспокоились, не заснул ли он.

— Я не знаю, как, — наконец отозвался шеф. Голос его звучал устало и нерешительно. — Впрочем, наши потери можно свести к минимуму.

— Отлично!

— Во-первых, надо перевезти золото в безопасное место.

— Будет сделано.

— Во-вторых, следует замести следы.

— Какие следы?

— Денег КЮРЕ.

— Скажите только, каким образом, — воскликнул Римо.

— У ФНУ нет никаких документов, подтверждающих поступление денег на банковский счет Фолкрофта. Это значит, что в моем банке, «Липпинкот сэйвингз бэнк», или проявили небрежность, или не знали о переводе. Если президент банка согласится дать показания, что деньги были переведены законно или без моего ведома, то, возможно, нам и удастся избежать санкций со стороны ФНУ.

— Считайте, что он уже согласился, — жестко произнес Римо.

— Но если он даст такие показания, то сам может подвергнуться санкциям ФНУ.

— И тем не менее он это сделает.

— Средства КЮРЕ были переведены по системе электронных платежей из «Гранд Кайман траст». Я встречался с президентом банка, Бэзилом Хьюмом, во время банковского кризиса, который вызвал Друг. Хьюм знает меня в лицо и способен сделать соответствующие выводы, учитывая пропавшие двенадцать миллионов. Ему нельзя позволить этого сделать.

— Буду рад свернуть шею этому паразиту.

— Почему паразиту, Чиун?

— Банки изобрели итальянцы, а это такая нация, которая может преуспевать только тогда, когда обложит других незаконными поборами. Напомни мне, чтобы я как-нибудь рассказал тебе об этом, Римо.

— Я пас, — сказал тот.

— Ты всегда пренебрегаешь мудростью.

— Ладно, Смит, — произнес Римо. — Считайте, что мы снова в деле. Скоро вас навестим.

Свет погас, и Харолд В. Смит на мгновение ощутил свободу. Однако чей-то палец — шеф не знал, чей именно, — слегка прикоснулся к самому центру его лба, и тело его тут же застыло в совершенно нелепой позе.

Спустя несколько часов он, проклиная темноту, все еще лежал без сна. Но теперь к нему по крайней мере вернулась надежда.

Глава 11

Серебристый «бентли» Джереми Липпинкота трижды объехал вокруг банка, прежде чем поступил сигнал, означавший, что все в порядке и президент «Липпинкот сэйвингз бэнк» может без риска для жизни въехать внутрь.

— На стоянку, Уигглсуорт, — отрывисто скомандовал Джереми.

— Да, мистер Липпинкот.

Шофер заглушил двигатель. Джереми по-прежнему сидел на месте, дожидаясь, пока шофер в коричневой ливрее откроет ему дверь.

На куртке Уигглсуорта банкир заметил висящую на нитке пуговицу.

— Неужели у вас нет никакой гордости? — сквозь зубы процедил Джереми, наследник фамильного богатства Липпинкотов. — Вот эта пуговица у вас еле держится.

Уигглсуорт посмотрел вниз. Его худое лицо стало пепельно-бледным.

— Я не знал, мистер Липпинкот, — выдавил он из себя, прижимая пуговицу к своей похожей на бочку груди.

— Надеюсь, вам известно железное правило насчет безукоризненного внешнего вида.

Уигглсуорт в недоумении наморщил лоб.

— Наверное, нет, сэр.

— Безупречный внешний вид дает право на получение жалованья. Неопрятный внешний вид приводит к удержаниям из жалованья в день, когда нарушение замечено, и во все последующие дни до тех пор, пока оно не будет устранено.

— Но, мистер Липпинкот, я~

— Перестаньте брызгать слюной, наемный водитель, и дайте мне пройти!

Уигглсуорт закрыл рот и проворно повернулся, чтобы забежать вперед и открыть хозяину дверь.

— Пока все, Уигглсуорт.

— Да, мистер Липпинкот.

— Оставайтесь при машине на тот случай, если срочно понадобится куда-то выехать. Но не включайте обогреватель. Собственно, стойте-ка лучше у двери до получения дальнейших распоряжений.

— Смею заметить, сэр, сегодня слегка морозит.

— Если вы умрете, то болтающаяся пуговица станет вам достойной эпитафией, — протянул Джереми, входя в отделанный медью и мрамором вестибюль.

У «Липпинкот сэйвингз бэнк» был вид классического старинного банка. Высоко на потрескавшихся и поблекших мраморных стенах здания висели написанные маслом картины. Полуоткрытый подвал с виду напоминал старинные карманные часы, которым прошедшие годы только придали великолепия. Все было выдержано в таких умеренных тонах, что даже красные в действительности бархатные ограждения казались серыми.

Кругом полный порядок. Кассиры считают деньги, в отделе кредитов затишье, по всей видимости, временное. Слава Богу, никого пока не нужно увольнять. Как же трудно, оказывается, набирать персонал, а с этими новыми квотами тебе еще и указывают, какого цвета работника следует принять! Уж лучше лодырь, но хорошего происхождения, чем какой-нибудь умник-латиноамериканец.

У дверей кабинета его встретил управляющий банком Роулингс.

— В чем дело? — прошипел Джереми. — Мне пришлось трижды объехать здание.

— Я ждал вас в десять тридцать, а не в одиннадцать, мистер Липпинкот, — извиняющимся тоном пробормотал Роулингс.

— Я задержался за чаепитием с лепешками, — объяснил Джереми. — Такой интенсивный и тяжелый труд требует хорошего питания.

— Да, сэр.

— Кстати, о тяжком труде — эти мерзавцы уже приходили?

— ФНУ? Нет, сэр.

— Стало быть, мы от них избавились?

— Сомневаюсь, мистер Липпинкот. Мои объяснения их не удовлетворили.

— Тогда дайте им такие объяснения, которые их удовлетворят, пустоголовый болван!

— Задачка не из простых.

— Почему?

— Как я уже пытался вам объяснить, мистер Липпинкот, это вообще непросто. Банк нарушил несколько важных законов, касающихся электронных платежей, включая «Акт о тайне банковских вкладов» и «Акт о контроле за отмыванием денег». Не говоря уже о требованиях ФНУ сообщать о переводе средств на сумму более десяти тысяч долларов. Боюсь, мы не проявили должного усердия.

— И кто же виноват?

— В сотый раз говорю вам, сэр, эти средства просто внезапно появились в нашей системе. Я тогда сообщал вам, но вы рекомендовали не обращать внимания. Я так и поступил.

— Вы выполняли мои инструкции?

— Да, сэр. Безоговорочно.

— И потому обрушили на нашу голову гнев Федеральной банковской комиссии и Управления дьявольских налогов! — загремел Джереми.

— Прошу вас, сэр~ Только не в присутствии сотрудников.

— Да их надо повесить, таких сотрудников! Короче говоря, это ваша проблема. Приводите все в порядок или освобождайте место.

— Да, мистер Липпинкот, — пролепетал Роулингс, когда дверь из вишневого дерева с медной табличкой захлопнулась перед его носом.

— Продолжайте работу! — приказал управляющий сотрудникам голосом таким же дрожащим, как и его колени.

Джереми Липпинкот места себе не находил от ярости. Что за фрукт этот Роулингс! Пытается переложить всю ответственность за свои личные недочеты на него, Липпинкота. А ведь Липпинкоты прибыли в Плимут-Рок на первом же судне. Роулингсы приплыли по меньшей мере через три рейса, и этот управляющий еще смеет настаивать на своем и говорить с ним как равный! За такую дерзость его придется уволить — правда, тогда «Липпинкот сэйвингз» пришлось бы заменить Роулингса на какого-нибудь итальянца, или, упаси Господи, ирландца.

Правда, переодев свой серый костюм от братьев Брукс на повседневный рабочий, Джереми Липпинкот передумал. Пожалуй, будет лучше, если Роулингс за свои упущения всего-навсего сядет в тюрьму. Тогда, может быть, удастся сохранить за ним должность, чтобы не нанимать кого-нибудь с улицы на постоянной основе. Очевидно, этот варварский закон о равных возможностях при приеме на работу позволяет работодателю сохранять место за таким уголовником, как Роулингс. Да, смысл есть. Реабилитация и прочая чепуха~

Джереми Липпинкот провел первый, самый трудный час рабочего времени в остроумных разговорах с некой мисс Ярость по «горячей линии». К нему уже почти вернулось хорошее настроение, когда за плотно закрытой дверью кабинета послышался какой-то шум.

— Туда нельзя! Не имеете права! — протестовал Роулингс.

— Не имеете! — вторила ему мисс Чалмерс. — Это личный кабинет мистера Липпинкота. Согласно инструкции никто не должен входить к нему, если дверь заперта.

— Так откройте ее, — прогрохотал кто-то грубым голосом. Явно выходец из народа.

— Эту дверь может открыть только мистер Липпинкот.

— Ну тогда я сам ее открою.

— Вы из ФНУ? — в страхе поинтересовался Роулингс. Подлый трус!

— Хуже, — ответил незнакомец.

— Что может быть хуже ФНУ?

— Те люди, которые меня сюда послали. А теперь — прочь с дороги!

— Покажите мне свое удостоверение, — настаивал управляющий. Хороший он человек, этот Роулингс. Поскольку тюрьма — дело решенное, надо будет сохранить за ним его место.

— Удостоверение осталось в машине.

— Я никого не принимаю без служебного удостоверения! — через дверь крикнул Джереми. Для верности он повторил это по селектору — пусть незваный гость знает! В целях устрашения банкир говорил особенно зычным голосом, каким обычно воспитывал юного Тимоти.

— Сейчас я предъявлю вам полномочия! — отозвался грубиян.

Джереми вовсе не понравился его тон. Мгновение спустя в комнату начал входить Роулингс — несмотря ни на что, дверь оставалась плотно закрытой. До сих пор Джереми считал, что при запертой двери в его кабинет войти нельзя.

Однако появившаяся ладонь, несомненно, принадлежала Роулингсу. Липпинкот понял это сразу, невзирая на то что она была сильно сплющена. Да и ткань пиджака была ему знакома.

Следом за сплющенной ладонью показалась еще более сплющенная рука, а издаваемые Роулингсом крики для утонченного слуха Липпинкота стали просто невыносимы.

— Такого удостоверения достаточно? — пророкотал нахал. — Или мне переслать вам его целиком?

— Я готов признать ваши полномочия, — сдавленным голосом согласился Джереми. Он отпер дверь и тут же с опаской отступил на почтительное расстояние.

Дверь распахнулась, и на пороге появился какой-то мужчина.

— Пожалуйста, закройте дверь, — быстро проговорил Джереми. — Незачем им слушать то, что их вовсе не касается.

Мужчина подчинился. И это хорошо. Он хлопнул дверью всего в нескольких сантиметрах от руки Роулингса. Сильная худоба парня делала особенно заметными неестественно широкие запястья. А глаза! Такого мертвого, безжалостного взгляда Джереми еще никогда не видел.

Посетитель пересек комнату, и Липпинкот встал. Одно розовое ухо его маскарадного костюма упало вперед, слегка задев банкира по носу. Тряхнув пушистой головой, Джереми откинул его назад.

— Меня зовут Джереми Липпинкот, я президент «Липпинкот сэйвингз бэнк». Чем могу помочь?

— Прежде всего, объясните, почему вы разгуливаете в костюме розового кролика?

— Потому что голубое мне не идет. И к тому же вопрос очень бестактный, учитывая, что сами вы в майке и джинсах. Присядете?

— Меня интересует лишь пара вопросов.

— Тогда присяду я, чтобы их выслушать.

— Неделю назад на счет Фолкрофтской лечебницы было переведено двенадцать миллионов долларов. Кто это сделал?

— Не имею представления. В одно прекрасное утро деньги просто появились в базе данных наших компьютеров.

— Вы сообщили об этом ФНУ?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Они не поверили бы столь неправдоподобному факту, хотя это чистая правда.

— Откуда вам знать, если вы даже не пытались разговаривать с ними?

— Потому что признать подобное — значит навлечь на себя гнев различных докучливых правительственных агентств.

— А вы не боитесь гнева кого-либо другого?

— Прошу прощения?

— Я предупреждал вас, что я хуже ФНУ.

— Сомневаюсь, что такое возможно.

— ФНУ домогается только ваших денег и собственности. Я же обычно не останавливаюсь ни перед чем. Спросите у Роулингса.

Джереми с отсутствующим видом отер пот со лба.

— В этом нет необходимости. Собственно, вам следовало бы с самого начала поговорить именно с Роулингсом. За коммерческие счета отвечает он.

— Я с вами разговариваю! — Человек протянул руки, схватил Джереми Липпинкота за длинные розовые уши и бесцеремонно дернул. Бумаги, ручки и прочие предметы тотчас полетели прямо на иноземный ковер.

— Ох! — вскрикнул Джереми, пропахав его носом. Перевернувшись на спину, банкир поднял вверх свои пушистые розовые лапки.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он у громилы.

— Сдается мне, что вы боитесь щекотки.

— Ничего подобного!

— У меня по этой части глаз наметан. — И человек носком грязного ботинка коснулся пушистого розового живота Джереми. Джереми тотчас затаил дыхание. Однако носок ботинка уже начал свое путешествие по самым чувствительным частям тела Джереми.

— Ха-ха-ха-ха~ Перестаньте! Немедленно перестаньте!

— Не перестану, пока вы не обещаете позвонить в ФНУ.

— Что~ ха-ха~ я им скажу?

— Наберите номер и повторяйте за мной.

— Никогда! Я никогда~ ха-ха-ха~ не стану~ ха-ха~ доносить на себя. Хи-хи!

— Известны случаи, когда люди умирали от смеха.

— Ха-ха! Вы не посмеете!

— С сопливым банкиром в костюме кролика я посмею сделать все что угодно.

После пяти минут неудержимого веселья, когда из глаз его уже вовсю лились слезы. Джереми Липпинкот наконец осознал неотложную необходимость позвонить в ФНУ и сообщить о счете Фолкрофта.

Сначала его не восприняли всерьез, потому что банкир все время хихикал, но, к счастью, Джереми успокоился, и к тому же его соединили с нужным человеком.

— Да, так все и было, — сказал он официальному лицу на другом конце провода. — Аудитора неверно проинформировали. Мы не сообщили о переводе средств, поскольку сомневались в этом. Мы считали, что компьютер просто дал сбой, и ждали реакции клиента, когда он, получив выписку со счета, узнает о неожиданном кредите в двенадцать миллионов долларов. Ну да, мы уже вложили эти деньги. Просто как жест доброй воли. На тот случай, если перевод оказался бы законным. Нет, обычно мы не столь небрежны с переводами. И вообще я бы не стал употреблять термин «небрежно». Это неподходящее слово. Семейство Липпинкотов занималось банковским делом еще тогда, когда такого учреждения, как Управление дьявольских налогов вовсе не существовало!

Липпинкот болезненно поморщился.

— Извините, оговорился. Конечно, Федерального налогового управления. Да, просто слетело с языка. Нет, я вовсе не хотел бросить тень на учреждение, которое смазывает колеса нашей великой нации, как вы удачно выразились. Да, я запомню это на будущее. Да, буду ждать ваших ревизоров на следующей неделе. — Голос Джереми стал вкрадчивым. — Пожалуйста, не обижайте нас. Мы всего лишь сберегательный банк, пытающийся выжить в эти очень непростые времена.

Над ухом Джереми Липпинкота что-то щелкнуло. Трубка вылетела у него из рук и опустилась на рычаг.

— Получилось не так уж плохо, правда? — весело спросил худой брюнет с широкими запястьями.

— Нас будут проверять, а это значит, что Федеральная комиссия по банкам станет совать свой мерзкий нос в наши книги. Не говоря уже о комиссии штата.

— Что, глубоко копают, да? — участливо спросил незнакомец.

— Даже знать не хочу. Я бываю здесь только три раза в неделю, а проработку деталей оставляю на усмотрение своему некомпетентному персоналу. Я никогда не хотел быть банкиром и в Йеле только проедал сотенные. Впрочем, весьма симпатичные бумажки. Мой папочка просто сиял, когда их видел. Ох, что же мне теперь делать?

— На вашем месте, — покидая кабинет, произнес Римо, — я бы нашел себе костюм почище.

Джереми Липпинкот упал головой на стол и зарыдал. Прошло двадцать минут, прежде чем он заметил, что дверь в его кабинет осталась открытой и что он предстал перед ничтожествами во всей своей пушистой красе.

Через силу Липпинкот поднялся и громко хлопнул дверью. Но перед этим он успел-таки выкрикнуть в праведном гневе:

— Теперь вы все знаете, что у меня есть приличная одежда на утро. А вечером я предстану элегантным соболем, с серебристой опушкой на лапках!

Даже после того, как произошло чудо, Бэзил Хьюм не ощутил облегчения.

Примерно неделю назад он стал испытывать страх за свою жизнь. Совершенно новое чувство для директора «Гранд Кайман траст», расположенного в колониальном городе Джорджтауне на благодатном карибском острове Большой Кайман.

Верно, Хьюм имел дело с подонками. С наркобаронами, мафиози или хуже того — с американскими сенаторами. Верно и то, что все эти люди крайне опасны. Они становятся еще опаснее в том случае, если речь заходит об их деньгах. А банк Бэзила Хьюма как раз и взял на себя ответственность за сохранность их денег.

Собственно, банк выполнял единственную функцию — служил конечным пунктом назначения преступных доходов. Для сотрудников «Гранд Кайман траст» был хорош любой поступающий в его обширные хранилища доллар, франк или фунт.

Большая часть денег прибывала в «Гранд Кайман траст» не в бронированных машинах. Этот способ ныне считался чересчур старомодным. В компьютерную эру деньги передвигались по международной электронной системе платежей в виде электромагнитных импульсов.

Валюты разных стран элегантно превращались одна в другую. Если отправлялись франки, то прибывали они уже в виде долларов, если иены — тоже. В компьютерной системе «Гранд Кайман траст» оборот шел только в долларах. При этом клиенту даже не надо было хотя бы раз появляться на острове Большой Кайман. Не нужно было ему и оставлять следы документов. Его деньги были так же хороши, как и деньги другого преступника. И когда возникала потребность, деньги возвращались ему, причем уже в виде драхм, лир или песет — как захочется клиенту.

Для того, кто не желал, чтобы родное правительство слишком усердно вникало в его финансовые дела, это была превосходная система.

Но она имела и оборотную сторону. Да еще какую!

Бэзил Хьюм никогда не верил, что здесь может быть какая бы то ни было оборотная сторона; впрочем, он столь же безапелляционно считал, что ему нечего беспокоиться о настоящих клиентах, которые редко заглядывали в его банк. Главное — переводят деньги, остальное не важно.

А потом разразился банковский кризис.

Даже сейчас, более чем через неделю после того, как чуть не разразилась катастрофа. Бэзил Хьюм так я не смог понять, что же все-таки произошло. В одно прекрасное утро он обнаружил свою документацию в полном беспорядке. Под документацией, разумеется, имеются в виду компьютерные базы данных. Все банковское дело представляет собой системы балансов и итогов, дебитов и кредитов, которые из гроссбухов в черных кожаных переплетах просто перенесены на магнитные диски. Принцип работы абсолютно тот же. Все то же самое — только эффективнее, безопаснее и — как с ужасом понял Бэзил Хьюм — легко поддается электронным искажениям.

Буквально за ночь из памяти компьютеров исчезли все данные о наличии денег на счетах банка. Этому не было объяснения. Подобное считалось просто невозможным.

Вернее сказать, деньги не то чтобы исчезли. Деньги были переведены в один нью-йоркский банк, который, однако, не подтвердил их получения. За одну ночь «Гранд Кайман траст» стал электронным банкротом, насколько знал Бэзил Хьюм — первым в истории.

Кошмарная ситуация даже при нормальных обстоятельствах — если бы клиентами банка были обычные люди.

Когда же счета «Гранд Кайман траст» оказались заблокированы, телефоны в банке прямо-таки раскалились. Жуть! Преступный синдикат Д'Амброзиа. Наркокартель Кали. Наследники покойного и горячо оплакиваемого Пабло Эскобара. И прочие — слишком отвратительные, чтобы лишний раз о них упоминать.

Все хотели знать, где находятся их деньги.

В разгар этих событий на горизонте появился агент американского Министерства финансов по фамилии Смит. Естественно, дело находилось не в его юрисдикции. Бэзил Хьюм чуть не выставил его за дверь, несмотря на утверждения Смита, что он представляет вкладчика, чьи двенадцать миллионов долларов тоже пропали. Некое непонятное федеральное агентство — ФАУ или что-то в этом роде. Правительство Соединенных Штатов беспокоило Бэзила Хьюма меньше всего. Оно не мстит тем, кто манипулирует его деньгами. Чаще всего просто дает еще. Правительство Соединенных Штатов — весьма своеобразный деловой партнер.

Американец заявил, что разбирается в компьютерах, и, поскольку он был уже в курсе дела, Бэзил Хьюм позволил ему пройти в компьютерный зал. Смит очень быстро установил, что беспорядок навел отнюдь не работник «Гранд Кайман траст». Звучало довольно убедительно и логично. Никто из сотрудников не исчез — значит, никто и не виновен. Гарантией тому была преступная природа клиентов банка. Ни один виновный в хищении активов банка не посмеет появиться на работе, если голову его сверлит неотступная мысль, что вот-вот появятся эмиссары какого-нибудь раздраженного клиента и начнут стрелять всех подряд.

Целый день Бэзил Хьюм испытывал невероятные муки человека, которому негде скрыться.

Затем чудесным образом балансы восстановились сами собой.

Стояла глубокая ночь. Охранники держали банк в тройном кольце. И вдруг в течение минуты или двух — не более — все цифры в счетах возвратились к первоначальным значениям.

Все, за исключением — как вскоре показала аудиторская проверка — одного, с которого как в воду кануло двенадцать миллионов.

Когда вспотевший управляющий сообщил об этом Бэзилу Хьюму, тот с криком «Прекрасно!» радостно вскочил со своего кресла. Но тут же сообразил, что смерть от рук одного клиента будет такой же неприятной, как и от рук нескольких.

— Кому принадлежит пропавший счет? — поинтересовался Хьюм.

— Это счет ФЕМУРа, сэр.

— А что это?

— Правительственное агентство Соединенных Штатов.

Бэзил Хьюм вновь рухнул в свое коринфское кресло, испустив вздох глубокого облегчения.

— Их юрисдикция на нас не распространяется, — беззаботно воскликнул он.

Этим вроде бы все и закончилось. Позднее Бэзил Хьюм через своих информаторов в международных банковских кругах узнал, что в то же самое время американская банковская система пережила нечто подобное. И как-то все само собой наладилось. Как именно это произошло, американские банкиры знали не лучше самого Хьюма. Но так как компьютеры банковской системы связаны между собой, Бэзил решил, что в сеть проник какой-то вирус, с которым люди из Федеральной резервной системы США сумели быстро разобраться.

Как только финансы вновь стали нормально циркулировать, раздраженные звонки прекратились. Нет лучше средства успокоить людей, чем деньги. Угроз тоже как не бывало. И ни один клиент не покинул банк — что, впрочем, неудивительно. Куда же еще им податься? В Швейцарию? Там слишком суровый климат.

Каждый день Бэзил Хьюм снимал очередной ряд оцепления. Теперь, спустя две недели, охраны было лишь чуть больше обычного, но этого вполне хватало для того, чтобы спокойно разговаривать с вкладчиками. И было более чем достаточно, чтобы достойно встретить нежелательных представителей американского правительства.

В конце концов Большой Кайман находится вне юрисдикции США, а потому ФЕМУР или как его там — всего лишь рядовой вкладчик. Причем из мелких. Мелких и бессильных.

Мастер Синанджу видел охранников с пистолетами на поясе и автоматами через плечо. В тропическом обмундировании цвета хаки они скорее смахивали на солдат. Тем не менее, это были именно охранники. Солдаты не стали бы действовать в открытую, окружая стеклянное здание, стоящее в залитом солнцем городе под названием Джорджтаун.

— Мне сюда, — кивнул Чиун таксисту, который привез его из аэропорта.

— В «Гранд Кайман траст»?

— Да.

— Странный выбор! Они не обслуживают обычных клиентов.

— Это ведь банк, не так ли?

— Если вам нужен банк, чтобы обналичить чек, — отозвался водитель, говоривший с едва заметным карибским и в то же время шотландским акцентом, — рекомендую вам прекрасный банк по соседству. Сюда не стоит соваться, сэр. Это называется банк с лицензией "Б". Только оффшорная торговля — надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

— Мне сюда, — стоял на своем Чиун. — Сколько с меня?

— Тринадцать американских долларов или десять местных.

— Просто грабеж какой-то!

— По счетчику, сэр.

— Счетчик врет. Я заплачу половину.

— Если я возьму половину, мне придется доплачивать самому.

— Лучше половина, чем ничего.

— Если вы не заплатите, я позову полицию.

— Да, перед этим банком я вижу много сильных и бравых полицейских, — подтвердил Чиун, указывая на охранников в хаки.

— У меня нет выбора, сэр.

Таксист пронзительно свистнул и махнул охранникам рукой. Трое мгновенно вышли из строя и направились к машине. Кольцо охранников вокруг банка тут же сомкнулось — все равно что затянулась рана.

— Этот старик не хочет платить за поездку, — буркнул водитель, указывая пальцем на заднее сиденье.

— Какой старик? — недоуменно спросили охранники.

Водитель повернул голову, но не увидел даже вмятин на заднем сиденье, свидетельствующих о том, что здесь только что кто-то сидел.

— Вы не видели, как он вышел из моей машины? — озабоченно проговорил он.

— Нет.

— Но он здесь был! Маленький такой, в восточном одеянии. Черное с золотом, как у бабочки-"монарха", кимоно.

Охранники переглянулись и открыли заднюю дверцу.

— Может, он спрятался?

— Сзади пусто.

— Пощупайте сиденье, — стал умолять их водитель. — Оно наверняка теплое.

Один из охранников так и сделал, но никаких следов старика не обнаружил.

— Сиденье холодное, — подтвердил другой.

Поиски в ближайших окрестностях ничего не дали. Несмотря на то что такси все время стояло на виду у целой толпы охранников (да и пассажир как-никак не иголка), никто ничего не заметил.

Водитель отправился в обратный путь. На лице его отражалось отчаяние, а карман стал легче на ту сумму, которую показывал счетчик.

Вот так мастер Синанджу преодолел кольцо охранников, окружавших здание, куда ему надо было проникнуть. Никто не видел его приближения. Никто не поднял руку, чтобы его остановить. А все потому, что глаза стражей были прикованы к алчному таксисту и трем охранникам, которым тот заплетающимся от горя и смущения языком пытался объяснить ситуацию.

Мастер Синанджу вошел в банк через служебный вход, но и тут никто не обратил на него внимания. За столами сидели фавориты, устремив взгляды на янтарно-желтые и изумрудно-зеленые экраны своих компьютерных оракулов. С головой поглощенные в свою бесполезную работу, они даже не почувствовали появления Чиуна.

Здесь сидел только один кассир за одной-единственной стойкой кассы. И ни одного клиента. Поистине необычный банк!

Мастер Синанджу скользил вперед по проходам, рукава шелкового кимоно развевались, подобно крыльям той бабочки, цвета которой запечатлелись на ткани его одежды. Он не хотел быть замеченным, и его не замечали.

Так было до тех пор, пока Чиун не подошел к двери с табличкой «Бэзил Хьюм, директор».

У двери за столом сидела загорелая молодая женщина. Секретарь. Она подняла взгляд на мастера Синанджу, лишь когда его тень упала непосредственно на нее.

— Чем могу помочь, сэр? — спросила она, улыбаясь одними губами.

Чиун пальцем указал на дверь.

— Я хочу получить аудиенцию у этого человека.

— Мистер Хьюм сегодня не принимает.

— Тогда ему ничто не помешает поговорить со мной, — ответил мастер Синанджу, взявшись за дверную ручку. Она не поддалась. Заперто. Тогда кореец нажал посильнее, и ручка с треском отвалилась. Он отдал ее секретарю, тотчас машинально протянувшей руку.

Так она и осталась стоять на месте, перебрасывая из ладони в ладонь раскаленную медную дверную ручку.

— Ой-ей-ей! — причитала девица. — Боже мой, как горячо!

Бэзил Хьюм оторвал взгляд от стола и увидел перед собой одетого в странный костюм крошечного азиата. Рука банкира привычно протянулась к кнопке вызова охраны, но он тут же в нерешительности отдернул ее. Стоящая перед ним весьма колоритная личность казалась совершенно старой и дряхлой и явно не представляла собой угрозы.

— Да? — вопросительно склонил голову Хьюм.

— Нет! — отозвался крошечный азиат и одним грациозным прыжком преодолел большую часть кабинета. Его раскинутые в стороны руки весьма напоминали крылья бабочки-"монарха". Посетитель внезапно протянул руку к сигнальной кнопке, словно собираясь ее вырвать. Но не вырвал. Когда желтая Рука отстранилась, кнопка оказалась вдавленной глубоко в стол.

В недоумении хлопая глазами, Бэзил Хьюм смотрел на черную кнопку, которая словно находилась в жерле крошечного вулкана.

Невероятно! Всего лишь одно легкое прикосновение!.. И тем не менее так оно и было. Поэтому Бэзил небрежно бросил:

— Чем могу помочь, дружище?

— Ты можешь умереть и избавить меня от хлопот, — проскрипел старик.

— Каких хлопот?

— Предать тебя казни.

Глаза Бэзила Хьюма широко распахнулись.

— Как прикажете понимать, буквально?

— Твой смертный приговор уже подписан.

У Бэзила Хьюма сразу поднялось кровяное давление. Стараясь отвлечь внимание посетителя, он медленно потянулся к кнопке вызова охраны. Может быть, связь еще действует.

— Могу ли я спросить — кем?

— Император Америки потребовал твоей смерти, ибо ты потерял деньги, которые были тебе доверены.

— В Америке нет императора, — заметил Бэзил Хьюм.

— Это тайна.

— Ах вот оно что, — протянул Хьюм, нащупав пальцами медные края кнопки. — Ну, дружище, если вы пришли за тем, чтобы казнить меня, — он беззаботно поднял вторую руку, — что ж — казните. Я виноват. — И директор банка неестественно засмеялся, нащупав упрятанную глубоко в столе черную кнопку.

Перед глазами Хьюма молнией мелькнул ноготь, почти такой же длинный, как палец, из которого он рос.

Все произошло с такой быстротой, что Бэзил Хьюм и не ощутил удара. Он осмотрел себя спереди. Галстук в порядке. Жемчужно-белая рубашка на вид ничуть не изменилась. Пуговицы пиджака тоже на своих местах.

И только бросив взгляд на дырку в столе, Хьюм заметил кровь, которая скапливалась в углублении, как в колодце. Не понимая, откуда течет кровь, он еще раз осмотрел себя.

Когда Бэзил поднял свою левую руку — ту, которую тянул к звонку, — он наконец ощутил, что по рукаву стекает кровь. Левое запястье было алым. Ему так быстро и ровно перерезали вены, что банкир этого даже не почувствовал!

— Честное слово, вот это да! — воскликнул он.

— Это твое последнее слово, — подвел итог старый азиат. — Ты должен замолчать.

И ноготь, которым удавалось резать с такой легкостью, вонзился директору в Адамово яблоко и рассек его вместе с голосовыми связками.

Бэзил Хьюм понял это, когда попытался заговорить, но сумел выдавить из себя только нечленораздельный хрип.

Вскочив с кресла, он в ужасе заметался по комнате. Внезапно кровь забила фонтаном и из его правой руки. При этом движения азиата слились в одно смутное пятно.

Как сквозь сон банкир услышал скрипучий голос, который выкрикивал:

— Скорее! Скорее! Этот человек сошел с ума!

Секретарша Бэзила Хьюма просунула голову в кабинет и увидела, что все вокруг залито кровью. Что удивительно, она не упала в обморок. Она просто позеленела и нетвердой походкой направилась в женский туалет, откуда вышла много часов спустя.

— Что здесь происходит? — с негодованием воскликнул какой-то мужчина.

— Я только спросил его, где мои деньги, а он вскрыл себе вены, — объяснил хитрый старый азиат, возбужденно тряся своей чахлой бороденкой.

— Мистер Хьюм, это правда?

Директор метался вокруг стола, всюду разбрызгивая кровь. Он попытался заговорить, но не смог. Он пытался обличительным жестом указать на старого азиата, но тот перемещался так ловко, что Хьюму никак не удавалось это сделать.

— Боже мой! Это действительно правда!

— Вызовите «скорую»! — закричал кто-то.

«Скорая помощь» прибыла через десять минут. К этому времени в кабинет Хьюма сбежались охранники, которые уложили шефа на мягкий иноземный ковер и попытались оказать ему первую помощь. Все одновременно.

В последние мгновения жизни, освежая своей кровью бордовую окраску ковра, Бэзил Хьюм понял, что он недооценил гнев американского правительства. И могущество американского императора, кем бы ни был этот жестокий негодяй.

Никто не видел, как мастер Синанджу покидал «Гранд Кайман траст» — точно так же, как никто не заметил его появления.

Спустя какое-то время на главной улице Джорджтауна остановилось такси.

— Отвезите меня в аэропорт, — произнес знакомый скрипучий голос.

Водитель высунул голову из окна.

— Боже, опять вы!

— Я вас первый раз вижу, — обиженно заявил Чиун.

— Сначала заплатите мне за прошлую поездку, или я вас никуда не повезу.

— Сколько?

— Тринадцать американских долларов.

— Слишком дорого.

— Тогда можешь нюхать дым из моей выхлопной трубы, вот что!

Водитель тронул с места. Он так и не услышал, как открылась, а потом закрылась задняя дверца, не заметил, что везет пассажира. Он обнаружил негодяя лишь тогда, когда машина притормозила на светофоре у памятника королю Георгу V и дверца вдруг открылась.

Водитель оглянулся. К его удивлению, из такси вылез крошечный азиат и пересел в соседнюю машину, тоже остановившуюся на перекрестке.

— В аэропорт, о счастливейший! — крикнул кореец. — И имейте в виду, за скорость я дам хорошие чаевые.

Загорелся зеленый свет. Второй таксист тронул с места прежде, чем коллега успел предупредить его о жулике-пассажире.

Обманутый шофер уткнулся носом в баранку и горько зарыдал от бессилия. Так он и рыдал до тех пор, пока автоинспектор не оштрафовал его по причине создания помех движению транспорта.

Глава 12

Римо Уильямс ждал, все время прислушиваясь к своим внутренним часам.

Кроме внутреннего "я", у Римо были еще и внутренние часы. В любое время суток он всегда мог узнать его с точностью до наносекунды, просто заглянув в себя. У него был также внутренний компас, внутренний будильник и внутренний термометр.

Внутренние часы не имели ничего общего с внутренним компасом, который, как недавно открыли биологи, представляет собой скрытые в Мозгу природные магнитные кристаллы. Или с внутренним будильником, представляющим собой биологические часы. Или с внутренним термометром, который биологи еще не открыли, поскольку он спрятан в мочке левого уха. Внутренние часы срабатывали в любом часовом поясе. Они появились в результате занятий Синанджу вместе со всеми другими необычными способностями, которые Римо теперь воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Однако часы, как частенько говаривал Чиун, — это всего лишь швейцарское мошенничество. А однажды он сказал, что внутренних часов не бывает — так же, как не бывает внутреннего консервного ножа.

— Так сколько сейчас времени? — поинтересовался его ученик в тот давний день.

— Три часа до заката.

— А по моим внутренним часам — без четырех минут пять.

— Быть такого не может, — фыркнул учитель. — В следующий раз ты заявишь, что у тебя есть внутренний консервный нож.

— Это уже вряд ли! — весело отозвался Римо. Позднее он таки понял, в чем тут дело. Конечно, у него нет никаких внутренних часов. Просто он обладает абсолютным чувством времени — таким же, как и Чиун. Но кореец ощущает время как восточный человек и выражает его в часах после рассвета, до заката или восхода луны. А Римо определяет его в часах, минутах и секундах. Иными словами — так, как принято на Западе.

Стало ясно, что, когда бы он ни увидел часы, мозг его с этого момента просто начинает отсчитывать минуты и секунды, а затем вновь перенастраивается, стоит лишь Римо заметить другой циферблат.

Учитывался даже переход на летнее время, избавляя Римо от необходимости переводить стрелки.

По внутренним часам Римо было ровно три часа сорок восемь минут и девять секунд, когда дверь в подвал Фолкрофта отворилась. Лучи света скользнули по бетонным ступенькам и трупу агента ФНУ, оставленному там Чиуном.

Именно этого Римо и опасался. Да, этого момента он со страхом ждал весь день. Совершив визит в «Липпинкот сэйвингз бэнк», он поспешил назад в Фолкрофт и сменил Чиуна, который тотчас улетел на остров Большой Кайман. Даже при минимальных задержках мастеру Синанджу потребовался бы целый день на то, чтобы выполнить свою задачу.

Поэтому ученику не оставалось ничего иного, кроме как сидеть, карауля золото, в то время как агенты ФНУ переворачивают Фолкрофт вверх дном.

Естественно, в конце концов кто-нибудь станет искать исчезнувшего агента и придет в подвал. И Римо оказался прав.

— Есть здесь кто-нибудь? — прозвучало сверху.

Римо молча замер в темноте. В фолкрофтском подвале не было окон, и потому за пределами освещенного пространства стояла кромешная тьма.

Может быть, повезет и этот парень уберется восвояси? Конечно, кто-нибудь из агентов в один прекрасный момент наверняка рискнет спуститься вниз — это лишь вопрос времени. Но до сих пор никто не пытался обыскивать подвал, так что золото пока находилось в безопасности.

Человек, распахнувший дверь в подвал, все-таки решил спуститься вниз. Его рука принялась шарить по шершавой бетонной стене, нащупывая выключатель. Вскоре раздался характерный щелчок, но свет не зажегся.

— Черт побери!

Агент снова щелкнул выключателем, и опять без толку. Он только зря терял время. Римо уже давно выкрутил предохранитель.

Тем не менее незваный гость все же двинулся вниз. Он был без фонаря, поэтому споткнулся о лежащий у ступенек труп и упал.

— Эй! — воскликнул он, вставая на четвереньки. Римо прекрасно видел в темноте, как агент продвигался вперед до тех пор, пока не наткнулся на неподвижное тело своего предшественника.

— Господи Иисусе! — отпрянул он, ощутив прикосновение мертвой плоти.

Вскочив на ноги, парень из ФНУ вознамерился «сдать назад» и подняться вверх по ступенькам.

Раздумывать было некогда. Сейчас агент позовет на помощь, И Римо двинулся вперед.

Бесшумно скользя по бетонному полу, Римо настиг агента в тот самый момент, когда несчастный взялся за старые деревянные перила. Римо схватил агента за горло и крепко сдавил его.

Тот сразу обмяк: Римо оттащил его в сторону и уложил рядом с трупом.

— С тобой все будет в порядке, приятель, — прошептал Римо жертве на ухо, опустившись рядом ним на колени. — Это все равно что перерыв на чашечку кофе, только без кофеина.

Затем он снова сдавил посетителю горло, и тот вмиг отключился — как телевизионный экран.

«Хорошо бы, — подумал Римо, взбегая вверх по лестнице, чтобы закрыть дверь, — до возвращения Чиуна сюда никто больше не заглянул». Впрочем, проблема — как под носом у ФНУ вывезти из Фолкрофта тонну золота — все равно остается нерешенной.

Римо вернулся к закрытой на три замка двери и снова проверил свои внутренние часы.

Четыре часа, одна минута и двадцать восемь секунд. Скорее бы уж появился Чиун. Учитывая запах горелой пластмассы, исходящий от компьютера Смита, и вонь от мертвого тела парня из ФНУ дежурство выдалось не из приятных.

Глава 13

Настало время подвести итоги.

Специальный агент ФНУ Джек Колдстад терпеть не мог этой нервной, изматывающей процедуры.

Шел уже второй день их пребывания в Фолкрофтской лечебнице, а они до сих пор не нашли здесь никаких признаков незаконной деятельности. Все было так, как и должно быть в частной клинике.

За исключением барабанного боя. Теперь о нем сообщал любой и каждый, но никто не мог обнаружить, откуда исходит звук.

А еще над зданием все так же кружили птицы. Колдстад поставил одного из агентов наблюдать за ними. Человек сообщил, что после заката птицы всегда исчезают, а перед рассветом появляются вновь.

— Я приказал проследить, куда они улетают.

— Я помню, сэр. Похоже, они никуда и не улетают.

— Они что, гнездятся на крыше?

— Нет, сэр, просто, когда темнеет, за ними трудно уследить. В темноте я теряю их из виду. Но вместе с солнцем они прилетают снова.

— Но ведь должны же они куда-нибудь деваться!

— Если и так, сэр, то это незаметно.

— Сегодня вам надо будет подняться на крышу, взяв сильный прожектор и ружье с оптическим прицелом. Приказываю вам сбить этих птиц.

— Да, сэр.

Ко всему прочему еще и этот проклятый призрак-китаец! И найти-то его никто пока не может.

Колдстад все-таки сделал страшивший его звонок своему начальнику.

— Ну, каковы результаты? — поинтересовался Дик Бралл.

— К сожалению, хвастаться нечем, мистер Бралл.

— Что вы имеете в виду под словом «нечем»?

— Мы не нашли никакой контрабанды, никакой незаконной деятельности, никакого отмывания денег. Здесь не делают каких-либо запрещенных операций по пластической хирургии или подпольных абортов, которые могут служить нелегальным или полулегальным источником доходов. Архивы в безупречном состоянии. Нет перемещения наркотиков под видом разрешенных лекарств. Нет и никаких признаков того, что здесь находилась подпольная фабрика по изготовлению наркотиков.

— А ведь УБН, должно быть, располагает серьезными разведданными. Иначе они не стали бы накладывать арест, а?

— Я понимаю, мистер Бралл. Но Фолкрофт чист.

Резкий голос Бралла заскрипел еще противнее.

— Плохо, Колдстад. Очень плохо. Служба наложила арест на это имущество с большим моральным ущербом для себя и с потерями в личном составе.

— Я в курсе, сэр.

— Служба имеет священное право в случае необходимости арестовывать людей и имущество. В этом отношении у нас прекрасные результаты. Более девяноста процентов арестов были признаны законными. УБН этим похвалиться не может. Если наши показатели упадут, Конгресс волен лишить ФНУ права производить аресты имущества в рискованных случаях. А если наши специальные полномочия станут ограничивать, то мы скоро и вовсе лишимся всяких прав. То, что происходит в Фолкрофте, очень важно.

— Что я должен делать? Скажите, я готов.

— Пока мы досконально не изучим Фолкрофт, оставайтесь там. Управляйте им и старайтесь свести издержки к нулю. Увольняйте и выписывайте всех, по своему усмотрению. Докопайтесь до сути дела, а потом мы по кирпичику продадим их имущество, чтобы погасить долг перед дядюшкой Сэмом. Уловили?

— Да, мистер Бралл.

Джек Колдстад понял, что, если он не сумеет превратить фолкрофтский инцидент в самое прибыльное за последние двадцать лет дело, на его карьере в отделе криминальных расследований ФНУ можно будет ставить жирный крест.

Собирая свои войска, он то и дело отдавал недвусмысленные приказы.

— Мы полностью вступаем в управление Фолкрофтом. Это значит, что личное имущество Смита конфискуется. Наложите арест на его машину и дом и выкиньте на улицу всех, кто там проживает.

— Да, сэр.

— До предела сократите персонал. Помните: насколько уменьшится платежная ведомость Фолкрофта, настолько же увеличится ведомость в ФНУ.

— Будет исполнено!

— Я пошлю людей в Мартинсберг, пусть проведут тщательную проверку дел Харолда В. Смита. Там наверняка хранятся его налоговые декларации вплоть до сегодняшнего дня.

— Никогда не слышал о налогоплательщике, который бы отразил в декларации все как есть.

— В том-то и прелесть нашей системы добровольной подачи деклараций! Налогоплательщик сам дает нам в руки дубину, которой мы колотим его по упрямой заднице.

— Ясно, сэр.

Все утро подчиненные сновали взад и вперед. Когда прозвучало последнее распоряжение, появился еще один агент, бледный как полотно.

— Пропал Скиннер, сэр.

Маленькие глазки Колдстада стали еще меньше.

— Я думал, что пропал Римз.

— Он так и не нашелся. А теперь вот и Скиннер ушел в самоволку.

— От нас не уходят в самоволку. Здесь этот номер не проходит — разве что кому-то захочется поменять гражданство. Где вы видели его в последний раз?

— Кажется, его послали проверить подвал.

— Мне казалось, подвал уже прочесан.

— В этом и заключалась задача Римза. Похоже, он ее не выполнил.

— Давайте начистоту. Что, Римз отправился в подвал и не вернулся?

— Вчера, сэр.

— А сегодня пошел Скиннер, и теперь о нем ни слуху ни духу?

— Так оно и есть, сэр.

Лицо Джека Колдстада просветлело.

— По всей видимости, именно в подвале мы и сорвем банк! Соберите людей. Мы отправляемся в подвал.

— С оружием?

— Само собой. ФНУ в любой ситуации должна обладать явным преимуществом. Если там прячется чертов китаец, он дорого заплатит за то, что оскорбил специального агента ФНУ. Причем речь идет отнюдь не о штрафе или тюремном заключении~

Римо еще этажа за два услышал, как они идут. Даже находясь в звуконепроницаемом бетонном подвале Фолкрофтской лечебницы, он понял, что сюда движется вооруженная до зубов ФНУ.

Агенты тяжелой походкой, характерной для людей с оружием, прогрохотали по лестнице. Они двигались, не заходя в палаты, и разговаривали между собой по «уоки-токи».

Еще один отряд, числом поменьше, хрустя гравием под ногами, подошел к грузовому входу.

Римо еще достало времени, чтобы подойти к двум лежащим ничком агентам ФНУ, взять обоих под мышки и оттащить к угольной печи. К счастью, было холодно. Собственно, для первого агента, рискнувшего спуститься в фолкрофтский подвал, это уже не имело значения. Однако второй парень еще был жив. И потому Римо сбросил его, как мешок, на кучу остывшей коричневатой золы. Даже с учетом того, что сверху положили несвежий труп, это все же лучше, чем сгореть.

— Постарайся дышать не слишком глубоко, — прошептал Римо и закрыл за собой дверь котельной.

Затем он быстро огляделся по сторонам. Нигде никаких вещей Чиуна — ни спальной циновки, ни сменного кимоно. Что же касается изуродованной двери, Римо уже пытался как-то отремонтировать ее голыми руками, но трещина все же не исчезла. Он поспешно подправил ее изнутри.

Подвал до известной степени выглядел как обычно.

Римо, не мешкая ни секунды, подошел к чуланчику и достал оттуда метлу с длинной ручкой.

Когда агенты ФНУ, сверкая фонарями, с грохотом спустились по ступенькам, они увидели, как какой-то парень спокойно подметает пыльный бетонный пол, радостно насвистывая сквозь зубы какую-то мелодию.

— Кто вы такой, черт возьми? — спросил человек с длинной челюстью и приплюснутыми висками.

— Меня зовут Римо. Я убираюсь в подвале.

— Как вы сюда попали?

Римо указал на боковую дверь.

— Как обычно. Через вход для уборщика.

— Вы что, не видели, что там написано?

— Не-а. Не умею читать. Иначе я разве стал бы убирать подвал?

Агент ФНУ внимательно посмотрел на парня.

— Небось не платишь налогов, Римо? Ты, похоже, из тех, кто не платит налогов. А ну-ка скажи нам номер своей карточки социального страхования!

В боковую дверь неожиданно забарабанили.

— Откройте! ФНУ!

— Открой им, — приказал агент Римо.

— Почему бы и нет? — хмыкнул Римо, приставив швабру ко входу в каморку, где находились компьютеры.

Дверь не то чтобы открылась, а даже чуть не слетела с петель. Римо едва успел отскочить перед самым носом вооруженных агентов.

— Ребята, я думал, вы из ФНУ, — протянул Римо, когда в него прицелились из пистолетов.

— Мы и есть из ФНУ. — Агент с приплюснутыми висками подошел к уборщику и помахал перед носом удостоверением. — Джек Колдстад. Из отдела криминальных расследований ФНУ.

— Вы действуете как Пэдди О'Тул с командой ИРА.

— Заткнись! Я кое о чем тебя спрошу. Куда делся агент, который сюда спустился?

— Не видел его. А я здесь целый день.

Колдстад кивнул своим людям.

— Живо все здесь почистить!

— Я думал, у меня это лучше получается, — заметил Римо.

— Я имел в виду — от контрабанды.

— В мои обязанности входит только пыль, — согласился уборщик Римо.

С мрачной решимостью на лицах агенты рассыпались по подвалу. Один из них нашел коробку с предохранителем, заметил, что тот отключен, и щелкнул тумблером. Тут же загорелись огни.

— Ты что, не заметил, что нет света? — спросил Колдстад у Римо.

— Сейчас заметил, — ответил тот.

Кто-то из агентов приблизился к запертой на три замка двери и громко крикнул:

— Мистер Колдстад, кажется, я кое-что нашел!

— Что там?

— Дверь со множеством замков.

Колдстад сразу же поспешил на голос, мимоходом бросив:

— Тащите сюда этого умника.

— Я сам пойду, — возразил Римо, когда на него нацелились пистолеты.

Колдстад внимательно разглядывал запертую дверь.

— Куда она ведет? — спросил он Римо.

Тот пожал плечами.

— На другую сторону.

— Не хитри.

— Если бы я знал, сказал бы, — солгал парень.

— А ключи у кого?

— У доктора Смита.

Колдстад тотчас схватил за руку одного из агентов.

— Иди наверх и принеси мне все ключи из кабинета Смита.

Когда агент ушел, Джек вновь повернулся к уборщику.

— Так как, говоришь, тебя зовут?

— Римо.

— Отлично, Римо. А мы из ФНУ. Ты знаешь, что это такое?

— Я получу вознаграждение?

— Нет!

— Тогда идите к черту.

— Ты здесь давно работаешь? — заговорщицким тоном прошептал Колдстад.

— Очень давно.

— Отлично. Тогда ты, вероятно, многое можешь рассказать.

— Я знаю только, с какой стороны держать метлу. — Римо окинул окружающих застывшим взглядом своих глубоко сидящих глаз. — А еще я знаю, что не надо наставлять оружие на человека, если стрелять не собираешься.

— ФНУ не стреляет в законопослушных граждан.

— Постараюсь запомнить.

— На имущество Фолкрофта нами наложен арест.

— А, так вот к чему все эти пистолеты!

— Мы подозреваем, что здесь осуществляется незаконная деятельность.

— Какая?

— Это ты мне должен сказать.

— Понятия не имею. Больница как больница. Единственное, что здесь ненормально, — это плата за лечение.

— Ты когда-нибудь замечал здесь необычную активность? Ночные перевозки? Людей, которые приходят и уходят не в свою смену?

— Я работаю только в дневное время.

— Тебя когда-нибудь проверяла налоговая служба, Римо?

— Нет.

— Продолжай валять дурака, и мы это исправим.

— Продолжайте мне угрожать, и я рассержусь.

— Не огрызайся! Помни, что разговариваешь с ФНУ.

— А как насчет моих конституционных прав?

— Четвертая поправка, защищающая от обысков и ареста без решения суда, на действия ФНУ не распространяется.

— С каких это пор?

— Со времен Гражданской войны.

В этот момент с большой связкой ключей вернулся посыльный.

— Вот все, что мне удалось раздобыть, — отрапортовал он.

Колдстад уставился на Римо своими чересчур маленькими глазками.

— У тебя еще есть шанс сказать нам то, что мы должны знать.

— Я не знаю, что вы хотите знать, — ответил Римо.

— Ладно, открывайте дверь.

Каждый ключ испробовали дважды. Не подошел ни один.

— Черт побери! — в сердцах ругнулся Колдстад. — Ладно, несите таран. Будем вышибать.

Римо старался не выказывать своей озабоченности. Они, конечно же, доберутся до золота, это лишь вопрос времени. Причем Чиун может появиться с минуты на минуту, а может и не появиться еще несколько часов.

Поморщившись, Римо решил пустить все на самотек. Агентов здесь всего восемь — справиться с таким количеством не составит особого труда.

Таран, видимо, весил килограммов двадцать. С каждой стороны было приварено по паре ручек, а нос выглядел так, будто по нему основательно прошлись тяжелым молотом.

— Ладно, теперь полный ход!

Двое самых крепких агентов подняли таран и принялись его раскачивать. Когда орудие стало двигаться по инерции, они направили его на дверь.

Дверь из закаленной стали когда-то выкрасили серой краской — под цвет бетонной стены. Первый удар ее даже не оцарапал. Второй и третий — чуть-чуть повредили верхний слой краски, но сама дверь так и не поддалась.

— Что вы за хлюпики! Ударьте посильнее!

На этот раз агенты отошли метров на десять, неуклюже разбежались и ударили по центру. Дверь содрогнулась, увлекая за собой агентов, таран отскочил и со звоном рухнул на бетонный пол. Рядом повалились люди из ФНУ.

— За этой дверью явно что-то кроется, — заключил Колдстад, бегая, как тигр в клетке. — Нисколько не сомневаюсь!

— Можно отстрелить замки, — предложил кто-то из агентов.

— Прямо как в кино, — тотчас заметил Римо.

— Стоит попробовать, — утвердительно кивнул Колдстад.

— Если там что-то спрятано, вы можете повредить его пулями, — вмешался Римо.

Колдстад резко обернулся.

— Ага, значит, ты все-таки кое-что знаешь! — торжествующе воскликнул он.

— Ничего не знаю, — неохотно отозвался Римо.

— Стреляйте! — скомандовал Колдстад, краем глаза поглядывая на уборщика.

Один из агентов поднял «МАК-11» на уровень висячего замка, пару раз проверил прицел и выстрелил. Дужку замка словно и не задело.

— Я попробую еще раз, сэр.

На этот раз он дал короткую очередь. Дужка замка разломилась, и тот упал на пол, подняв облачко пыли.

— Прекрасно! А теперь остальные.

Подошел другой агент с «магнумом-357» и сделал пять выстрелов, каждый из которых оставлял после себя небольшую вмятину.

Потом бойцы ФНУ подняли таран и с его помощью завершили работу.

Римо затаил дыхание.

Колдстад повернулся к нему.

— Между прочим, — самодовольным тоном произнес он, — ты уволен.

— Вы не можете меня уволить. Я работаю у доктора Смита.

— А ФНУ теперь владеет всем его имуществом! Так что выметайся-ка и побыстрее!

Не дожидаясь ответа, Джек Колдстад подошел к стальной двери и обеими руками распахнул ее.

При виде сверкающих слитков золота, уложенных рядами до самого потолка, у него отвисла челюсть. Они были уложены так плотно, что между рядами оставался лишь узкий проход. Даже при слабом освещении золото словно излучало волшебное сияние, оставлявшее на лицах людей желтый отсвет.

Теперь уже все затаили дыхание. В этот критический момент никто не обращал внимания на Римо Уильямса. Спецагенты стояли разинув рот и смотрели на доходящие до потолка ряды сверкающих желтых слитков.

— Мы напали на главную жилу, — прошептал кто-то.

— Теперь карьера нам обеспечена, — пробормотал другой.

Но тут дверь в подвал отчаянно заскрипела, и вместе с солнечным светом туда ворвался грохочущий голос:

— Отойдите от золота Синанджу, или вы столкнетесь с гневом его внушающего страх защитника!

Глава 14

Голос мастера Синанджу все еще отдавался эхом от бетонных стен, когда Римо пришел в движение и ударил локтями двух агентов ФНУ, стоявших прямо у него за спиной. Он настолько быстро приподнял локти назад — вверх, что жертвы даже не успели заметить мелькание его рук.

Агенты метками осели на пол.

Резко повернувшись, Римо тут же вывел из строя бойца с «МАКом-11», разворачивавшегося в сторону подвальной двери. Автоматический пистолет лишился ствола, а его хозяин — своего оружия: парня словно молотом что-то сильно ударило в бок.

Римо заскользил между остальными, твердым, как железо, пальцем ударяя их по головам. Никто не успел выстрелить, каждый грузно осел на пол.

— Их надо аккуратно отключить! — крикнул Римо.

— Они осквернили мое золото! — запричитал Чиун.

— Они его только что нашли. Давай, делай, как я сказал!

Нырнув в подвал, мастер Синанджу вдруг воспарил над полом подобно бабочке-"монарху", но тут же приземлился и с яростью нападающего тигра набросился на Джека Колдстада.

Тот попытался прикрыться руками, но кореец резко развел их в стороны, ногтем прочертив на его изумленном лице вертикальные борозды. Рот Колдстада зашелся в беззвучном крике, когда по обе стороны его узкого лба большие пальцы рук Чиуна нашли две характерные впадины.

Джек Колдстад так и не почувствовал, как твердые ногти азиата вонзаются в его мозг. Он просто вытаращил глаза и дополнил собой лежащую на полу груду тел.

Римо видел все это краем глаза, пока разбирался с остальными людьми ФНУ. Встав на колени, он легкими ударами ладони приводил агентов в бесчувственное состояние.

Шмяк-шмяк-шмяк.

Расправившись с ними, Римо повернулся к мастеру Синанджу: тот подобно взволнованно черно-желтой летучей мыши отряхивал пыль с широких рукавов кимоно.

— Я не просил никого убивать, — укоризненно произнес Римо.

— Я и не убил.

— Мне что, показалось, как ты всаживал ногти в голову их главного?

— Я запустил их в ту часть мозга, которая ему явно не нужна. А жить он будет.

— Поверю в это, лишь когда увижу своими глазами, — проворчал ученик, подходя к учителю, стоявшему у комнаты, где находились компьютеры.

— Что ж, тайное стало явным, — заключил белый мастер Синанджу, глядя на бесчувственные тела агентов ФНУ.

— Они все должны умереть. Каждый, кто проникнет в королевские владения Смита, должен расстаться с жизнью. Таково его повеление.

— Давай лучше спросим у самого Смита.

— Я не оставлю свое золото без охраны, так как ты явно не справился с задачей.

— Поделом мне. Я как-то не подумал, что они способны взломать дверь.

— Тебе следовало снести их пустые головы.

— Послушай, я же сказал, что должен согласовать это со Смитом.

— Сомневаюсь, что ты получишь верный ответ. Придется идти с тобой.

— Я не против.

Если бы тело его слушалось, Харолд В. Смит сейчас наверняка бы застонал.

Однако мастер Синанджу так до сих пор и не восстановил его двигательные функции. Ужасно! Ведь пошли уже вторые сутки! И хотя питательный раствор вводили внутривенно, Смиту казалось, что его кишечник до предела заполнен холодными, мокрыми опилками. Тело отказывалось вытолкнуть из себя это инертное вещество.

Но когда мастер Синанджу попытался обрисовать ему ситуацию, Смит тут же забыл о своих неприятностях.

— Налоговые террористы проникли в твою святая святых, твою «санктум санкторум», о Смит!

— Это означает, что они нашли золото, — в качестве пояснения добавил Римо.

Они склонились над его постелью как два ангела-хранителя: Чиун — с непроницаемым лицом, Римо — с озабоченным.

— Впрочем, не беспокойся, — продолжал Чиун. — Мы всех их казнили.

— На самом деле мы их просто отключили. Всех, кроме этого Колдстада. Может, он и выживет, а может, и нет.

— Они будут жить или умрут в соответствии с твоей волей, о император! Тебе стоит только дважды моргнуть, и я сделаю так, что их тела пойдут на корм рыбам в том холодном синем море, которое называется проливом.

— Вам решать, Смит. Что до меня, то следует заметить, что они бесцеремонно шарили тут повсюду, как гестаповцы. Не мешает поучить их хорошим манерам.

Смит яростно заморгал.

— Он повелевает, что они должны умереть!

Смит заморгал еще яростнее.

— Нет, смотри, как он мигает, — возразил Римо. — Думаю, он хочет что-то сказать.

И Римо протянул руку ко лбу шефа.

— Нет, я сам. — Чиун коснулся нужной точки.

— Я дал инструкции избавиться сначала от золота! — садясь, воскликнул Смит. Тут на его лице появилось какое-то странное выражение, и Римо моментально зажал свой нос большим и указательным пальцами правой руки.

Мастер Синанджу проворно отступил на несколько шагов в глубь комнаты, и аудиенция продолжилась.

— Я пытался заказать автофургон, но он может приехать самое раннее завтра. Кроме того, тут все кишит агентами ФНУ. Поэтому мы с Чиуном решили заняться другими делами, пока не придумаем, как быть с золотом.

— И проиграли, — печально заключил Смит.

— Да уж, опростоволосились, — согласился Римо.

— Это ты «опростоволосился», — четко выговаривая слова, произнес Чиун. — Император, Римо как раз был на посту, когда к нему ворвались эти налоговые террористы. И лишь мое своевременное появление спасло положение.

— Спасибо за моральную поддержку, Чиун, — ледяным тоном отозвался Римо. — Послушайте, Смит, мы все еще не решили проблему Ребята из ФНУ умрут или нет?

Смит поджал бескровные губы.

— Нет.

Римо махнул рукой.

— Прекрасно. Каким будет наш следующий ход?

— Надо вывезти золото, — вмешался Чиун. — Оно не должно попасть им в руки.

— Можно попытаться взять напрокат грузовик.

— Делайте все что угодно, главное — быстро, — откликнулся Смит.

Он хотел было уже встать с постели, однако Римо осторожно, но настойчиво подтолкнул его обратно.

— Вы останетесь здесь, пока мы не переломим ситуацию, — заявил он.

— Мне надо переодеться.

— Извините, нельзя.

Римо уже потянулся ко лбу шефа, но Смит умоляюще выставил вперед бледную ладонь.

— Подождите. Не могли бы вы кое-что сделать для меня?..

— Что именно? — уточнил Римо.

— Нужно отправить важное письмо, которое я в спешке забыл на столе. Пошлите туда миссис Микулку.

— Они ее уволили.

— Что?!

— Они сделали это сразу же, как только захватили здание. Они и меня уволили.

— Вас?

— Просто по ошибке приняли меня за уборщика~

Серые глаза Смита сузились, взгляд их стал колючим.

— Тогда мне больше не на кого положиться, кроме как на вас.

— Конечно.

— На моем столе лежит запечатанное письмо, адресованное Уинстону Смиту~

— Минуточку! Это один из ваших старых секретных кодов, да? Я помню вашу сумасшедшую тетю Милдред, которой вовсе не существовало, но я регулярно получал от нее закодированные послания.

— Уверяю вас, Уинстон Смит на самом деле существует. Прошу вас, отправьте ему письмо.

— Клянитесь, что послание не имеет никакого отношения к вашим дурацким идеям покончить жизнь самоубийством.

— Не беспокойтесь, Уинстон Смит не доставит вам беспокойства.

— Ладно, — буркнул Римо.

— Проследите, чтобы письмо ушло экспресс-почтой.

Римо заморгал.

— У вас лихорадка?

— Нет. С чего вы взяли?

— Отправка экспресс-почтой стоит целых восемь или даже девять долларов. Мне и в голову не приходило, что вы можете разориться на такую большую сумму, в то время как отправка заказным письмом вполне гарантирует доставку!

— Уже потерян целый день, а это письмо очень важно для Уинстона Смита.

— Что это за имя — Уинстон? — поинтересовался Римо.

— Родовое имя, — ответил Харолд В. Смит и вновь впал в оцепенение.

Глава 15

Суть операции заключалась в том, чтобы нанести удар и уйти. Зачем же тогда понадобилось высаживать бойца отряда спецназначения «Котики» в полном боевом облачении с борта ударной ядерной подводной лодки? Ужасная глупость! Ведь можно же было высадить ночной десант группы «Ореол» или послать группу «Морской конь»!

Да еще эта Долбаная Безобразная Пушка.

Командир Смита тоже был здесь. За час до того, как отправляться наверх. Икс-ноль появился в крошечном кубрике, где Уинстон Смит возился со своим автоматом «МП-5» производства фирмы «Хеклер и Кох».

— Оставь, Смит.

Рядовой спецотряда ВМФ «Котики» Уинстон Смит поднял взгляд вверх. Выделявшиеся на худощавом юношеском лице карие глаза смотрели хмуро.

— Что, отменили?

— Черта с два! Операция состоится. Но ты будешь использовать вот это.

Икс-ноль открыл продолговатый ящик со снаряжением и показал подчиненному оружие.

— Давай, принимай побыстрее.

Уинстон Смит подошел поближе, взглянул на предмет, лежавший в коробке, и лицо его пошло пятнами.

Несомненно, это был автомат. Однако у него оказался не один, а целая куча магазинов, вертикально отходивших от ствола и окружавших его, как спицы в колесе. На глаз Смит определил, что в автомате более двухсот пятидесяти патронов.

— Прямо-таки вождь всех автоматов, — сказал он.

— Возьми его в руки.

Смит вынул оружие из бархатного гнезда. Автомат был сделан из какого-то керамического материала, хромированного так же обильно, как пятьдесят седьмой «шевроле». Ствол казался необычайно длинным. Под стволом крепился такой же хромированный лазерный прицел, а сбоку — прибор ночного видения АН/ПВС-4. На прикладе находилось какое-то устройство, назначения которого Смит не понял. С виду — настоящий дисплей с микрофоном.

— Почисти свои карманы, Смит. У этой детки есть все, что нужно для операции. Она стреляет патронами калибра четыре и семь со смещенным центром тяжести, в каждом магазине их пятьдесят пять штук. Также к твоим услугам выкидной штык-нож, выдвижной упор, прибор ночного видения и лазерный прицел. Кроме того, встроенный компас, определитель расстояния и прибор двусторонней спутниковой связи через САТКОМ.

— А это что за штуковина? — поинтересовался рядовой Смит, показывая пальцем на кнопку возле одного из магазинов.

Икс-ноль зловеще усмехнулся.

— Ну-ка, нажми.

Смит нажал. Из дула глушителя вырвался язык голубого пламени.

— Бутановая зажигалка, — объяснил Икс-ноль. — Никогда не знаешь, когда тебе понадобится огонь. — Его улыбка стала шире. — Ну как, нравится?

— Угу, — буркнул парень, пытаясь сбить пламя, — разве что она слишком блестит. Может, мне лучше сразу засунуть себе ствол в рот и нажать на спуск? Если я повешу эту игрушку на себя, то, без сомнения, классно засвечусь.

Икс-ноль, казалось, обиделся.

— Это разработка ЦРУ. Она называется МВП, что значит Механизм, Выбрасывающий Пули.

— Она больше похожа на ДБП — Долбаная Безобразная Пушка. — Смит положил автомат в футляр. — Отошлите ее обратно. Со своим «эйч энд кей» мне куда спокойнее.

— Это только часть задания. А теперь заткнись и слушай.

Уинстон Смит недовольно поджал губы. Глаза его, казалось, провалились куда-то в глубь черепа. Сложив руки на груди, он приготовился слушать, и суда по всему — без всякого энтузиазма.

— Кроме того, что я сказал, МВП персонифицирован под конечного пользователя.

— Под что?

— Так инструкция называет тебя — конечный пользователь. Своего рода технический жаргон. Забудь об этом, Смит. Просто слушай.

МВП вновь достали из коробки. Икс-ноль нажал какую-то кнопку, и вдоль ствола замигали крошечные разноцветные огоньки. Смит вытаращил глаза, золотая серьга в его левом ухе задергалась.

— А теперь, — продолжал Икс-ноль, — я включил функцию воспроизведения голоса. Скажи несколько слов.

— Пушка, твою мать.

— Пушка, твою мать, — повторил автомат, не слишком хорошо имитируя голос Смита.

— Еще несколько слов. Вряд ли того, что ты сказал, достаточно.

— Тогда — это дурацкая пушка.

— Тогда — это дурацкая пушка, — уже гораздо чище воспроизвел автомат. На этот раз его голос звучал почти как голос Смита. На дисплее загорелось слово «Запись».

Икс-ноль улыбнулся.

— Ладно, он еще успеет приспособиться к твоему голосу. А теперь попытайся проделать дырку в койке.

— Мы же на подводной лодке и не ровен час промочим ноги.

Икс-ноль снова улыбнулся.

— Положись на меня.

— Ладно. — Смит улыбнулся той холодной улыбкой, которая всегда, несмотря на боевую раскраску, отличала его от остальных членов элитной антитеррористической группы морской пехоты — отряд «Котики», команда номер шесть. — Постараюсь.

Он взял автомат и навел его на койку. Указательный палец нажал на спусковой крючок, но ничего не произошло.

— А где же предохранитель?

— Здесь нет обычного предохранителя. Попробуй пострелять.

Смит еще раз нажал на спусковой крючок, и опять раздался слабый щелчок.

— Сломался, — заключил парень.

— А теперь скажи автомату, чтобы он изготовился к стрельбе.

— Сами скажите! Я не разговариваю с железяками.

— Нет, меня он не поймет. Вот смотри. Изготовиться к стрельбе!

Автомат продолжал весело мигать.

— Теперь скажи ты.

— Изготовиться к стрельбе! — повторил Смит.

Раздался короткий гудок, и огоньки погасли.

— Наверно, я его убил, — решил Смит.

— Теперь попробуй нажать еще раз.

Смит поднял ствол, нацелился на примятую подушку и один раз нажал на спуск. К его удивлению, автомат вздрогнул. В подушку вонзилась пуля, а на металлический пол со звоном упала пустая гильза.

Подлодка тонуть не стала. Уинстон бросил тяжелый автомат своему командиру и сказал:

— Ну и что это все-таки?

— Так ты еще не понял, тупица?

— Нет, не понял.

— В этой игрушке есть такая маленькая микросхема. Что-то вроде той, что защита у тебя на плече, только в десять раз сообразительнее. Она распознает твой голос. Ты говоришь «изготовиться к стрельбе» и в течение пяти минут можешь палить, сколько вздумается. Затем все отключается. Если тебя захватили или разоружили, автомат для противника бесполезен. Тебя нельзя застрелить из твоего собственного оружия. Что скажешь на это, хитрец?

— Если вы любитель разговаривать со своей винтовкой, то это замечательно. Если вы чувствуете себя одиноким, то это ободряет. Но поскольку я не отношусь ни к тем, ни к другим, то хорошо бы вы забрали эту штуковину и надрали ею задницу тому дураку, который ее изобрел.

— Ты мне брось фортели выкидывать! Испытание автомата является частью задания. Приказываю тебе взять его.

— А могу я взять еще и свой «эйч энд кей»?

— Ни в коем случае.

— Твою мать!

— Твою мать! — эхом отозвался автомат.

— Он будет повторять за мной все, что я скажу? — с тоской спросил Уинстон.

Икс-ноль нахмурился.

— Нет. По крайней мере, не должен. Ну-ка, тресни его посильнее.

— Вы что, с ума сошли? Он же заряжен! Нельзя бить по заряженному оружию.

— Ну, тогда подожди, пока закроется пятиминутное окно стрельбы, а потом все-таки тресни.

Уинстон Смит поднес автомат ко лбу и сказал:

— Если вышибить мне мозги, толку будет больше.

— Ладно, надо переговорить с Пентагоном. В этой штуковине где-то есть хронометр. Он-то и показывает, когда закрывается окно стрельбы. Ты уж должен быть готов к этому. И когда я вернусь, чтобы на твоей заднице не болталось лишнего оружия!

Дверь закрылась, Уинстон Смит все еще держал у лба автомат МВП.

— Что за черт! Ладно, если эта операция не удастся, я всегда успею сделать из своих мозгов кровавую кашу.

Опустив автомат, Смит зло бросил ему:

— Соси ты!

— Соси ты! — ответила МВП.

— Но ты будешь сосать больше! — с восторгом произнес Уинстон Смит.

МВП на это ничего не ответила. Смит улыбнулся. Он уже начал осваиваться с этим куском металла, который напоминал ему о дяде Харолде.

Глава 16

Когда они вернулись в подвал, агенты ФНУ все еще были там, где их оставили Римо с Чиуном.

— Знаешь, — задумчиво протянул Римо, — они придут в себя и наверняка вспомнят о золоте.

— Вот потому-то им лучше никогда не приходить в себя.

— Может быть, если они очнутся на крыше, то не будут так уверены в том, что видели?

— Хорошая идея. Давай, неси их на крышу.

— Ты вправе присоединиться.

— Золото слишком долго находилось без охраны. Я должен остаться здесь.

Римо приподнял бровь.

— Но ты ведь поможешь увезти золото?

— Возможно.

— Тогда помоги и с этими ребятами.

— Ну, выбирай себе одного.

— Я выберу сразу двух, — откликнулся Римо, взяв под мышки двоих агентов. Он взбежал с ними вверх по лестнице и разместил в укромном уголке. Чиун поволок за галстук третьего, морщась каждый раз, как только голова агента ударялась о ступеньку лестницы.

Когда на площадке выросла внушительная куча, Римо проскользнул через холл и вызвал лифт. Пока мастер Синанджу забрасывал в кабину агентов, словно мешки с бельем, Римо придерживал двери.

— Давай по одному! — крикнул он.

Через холл полетело сразу трое агентов ФНУ.

Римо ухитрился поймать всех. Впрочем, последний все-таки ударился о заднюю стенку лифта. Заметив, что это мертвец, Римо только пожал плечами.

— Это все? — крикнул он.

— Да.

Римо добрался на лифте до третьего этажа и вновь придержал двери, раздумывая о том, как пронести свой груз на крышу незамеченным. Кажется, галстуки у бойцов ФНУ сшиты из добротного материала. Римо снова схватил за галстуки сразу двоих и поволок за угол к люку, ведущему на крышу.

Тащить их по чердачной лестнице оказалось не так легко, как по гладкому линолеуму коридора, но тем не менее в результате операции никто не лишился зубов, и Римо посчитал ее успешной.

Выйдя на крышу, Римо взглянул вверх. В вышине все еще кружили три большие птицы. Прикрыв глаза ладонью, Римо попытался разглядеть их детальнее, но птицы по-прежнему оставались всего лишь смутными силуэтами. С крыши они больше смахивали на летучих мышей, чем на птиц, — правда, летучие мыши не бывают такими большими.

Римо также заметил, что птицы не отбрасывают теней. Правда, солнечные лучи падали под таким углом, что этот факт был вполне объясним.

— Ладно, черт с ними, — наконец отмахнулся Римо. — Есть дела и поважнее.

Спускаясь на третий этаж, Римо услышал чьи-то голоса и притаился.

— Не знаю, что и делать, — сказал один. — Эти типы из ФНУ приказали начать выписку больных. А как я могу пойти на такое? Ведь это негуманно!

— Если доктор Смит когда-нибудь встанет, у него явно случится новый приступ.

— Я знаю. Но у меня связаны руки.

— Ну и кто первый?

— Пациент, который называет себя Бисли. На него нет никаких документов, потому не стоит оставлять его здесь, хотя он и опасен. И, представь, никаких записей о ближайших родственниках, так что я даже не знаю, куда его, собственно, выписывать.

— Очень странно, что бумаги не в порядке. Доктор Смит весьма ревностно следит за подобными вещами.

Врачи завернули за угол, и их голоса стихли. Римо спустился на третий этаж, увидел, что лифт вызван на первый, и двинулся к пожарному выходу.

С той стороны двери раздавался барабанный бой. Римо прислушался. Звук не стихал — словно какой-то ребенок от нечего делать бил в игрушечный барабан.

Бум, бум, бум, бум~

Римо резко распахнул дверь, и звук тут же отступил. Римо бросился на следующую площадку, но и там ничего не обнаружил.

Теперь звук раздавался где-то внизу. На сей раз белый мастер Синанджу перепрыгнул через перила и приземлился на первом этаже.

Звук теперь слышался вверху. Римо бросился туда, перепрыгивая сразу через пять ступенек.

Взбежав на площадку третьего этажа, Римо увидел, что какое-то розовое облако просачивается через закрытую дверь пожарного выхода. Парень захлопал глазами. Розовое пятно исчезло. Подойдя к двери, Римо посмотрел в прорезанное в ней длинное вертикальное окошко. В коридоре никого, не считая проскочившего мимо врача.

— Ладно, что бы это ни было — черт с ним, — махнул рукой Римо и отправился в подвал.

— Плохие новости, папочка, — сразу же начал он в ответ на немой вопрос мастера Синанджу, вернувшись в подвал.

— Какие?

— ФНУ приказала персоналу готовить пациентов к выписке.

— И даже этого порочного Голландца?

— Бисли пока еще здесь. Но они вот-вот выпустят и его.

— Мы не можем этого допустить.

— Угу. Но без Смита ничего не выйдет. Надо вернуть его обратно. Правда, как ему доверять~

— У нас нет выбора. — Мастер Синанджу взглянул на золотые слитки, затем снова на Римо. Паутина морщинок на его лице проступила явственнее. — Я пойду к Смиту, а ты подыщешь подходящий экипаж, чтобы увезти отсюда золото Синанджу.

— Заметано! — отозвался Римо и выскользнул за дверь.

Глава 17

Когда Джек Колдстад очнулся, то решил, что уже умер. Учитывая сложившиеся обстоятельства, это было вполне логично. Спецагент лежал под открытым небом, над головой лениво кружили призрачные стервятники, а во рту чувствовался вкус крови. Потрогав языком передние зубы, Колдстад почувствовал, что они качаются.

Он попытался восстановить в памяти, как сюда попал. Последнее, что ему вспомнилось, — это бабочка-"монарх". Бабочка была огромной — больше, чем парящие вверху птицы. И очень злобной. Даже сейчас ее отвратительный крик эхом отдавался в его голове.

— О Боже! — простонал Колдстад.

— Он очнулся, — раздался рядом чей-то голос.

— Кто это? Кто здесь? — спросил Колдстад.

— Это я, мистер Колдстад. Агент Фелпс.

— А, Фелпс! Ты тоже здесь. Что случилось?

Силуэты птиц в небе закрыла чья-то голова. Фелпс.

На его широком лице отражалось беспокойство.

— Разве вы не помните, сэр? Мы были в подвале. И только-только сломали ту большую дверь.

— Да, я помню, что видел золото.

— Вы его тоже видели?

— Конечно! А разве что-то не так? Как мы сюда попали? И где мы? У меня перед глазами одно небо.

— Мы на крыше больницы. Все до единого очнулись, глядя в небо.

— Последнее, что я помню, — это подвал.

— А что еще вы помните? — озабоченно спросил Фелпс.

Колдстад вздрогнул.

— Черно-оранжевую~ штуковину.

— Что, сэр?

— Гигантская, аж страсть! Я в жизни не видел таких больших.

— Не видели чего, сэр?

— А вы сами не помните?

— Мы только что обменялись впечатлениями, сэр. У большинства потемнело в глазах, когда на нас двинулся этот уборщик, Римо.

— Его я тоже помню.

— Вас тоже он отключил, сэр?

— Нет, это была другая~ штуковина.

— Штуковина?

— Она поцарапала мне лицо.

— Мы послали за доктором, сэр. Ваше лицо очень сильно изранено. Вы видели, кто это сделал?

— Да.

— И можете его описать?

— Это была бабочка.

Воцарилось молчание. В поле зрения Колдстада появились головы других агентов. Колдстад попытался сосредоточиться на них, но солнце над головой бросало тени на лица. Ладно, по крайней мере они заслоняют этих чертовых грифов, не знающих устали, а это уже неплохо.

— Бабочка?! Вы сказали — бабочка?

— Гигантская бабочка. У нее лицо и расцветка «монарха».

— Вы имеете в виду — лицо как у бабочки?

— Нет, лицо этого проклятого призрачного китайца.

Это заявление также было встречено всеобщим молчанием.

— Вы в состоянии встать, сэр?

Колдстад поднял дрожащую руку.

— Помогите мне, ребята.

Подчиненные тут же подхватили его под мышки. Поднявшись на ноги, Колдстад не почувствовал боли. Совсем никакой боли. Впрочем, в мышцах лица чувствовалось какое-то напряжение, но в остальном все нормально. К тому же он прекрасно все видел.

На посыпанной гравием крыше лежал человек, кожа, волосы и одежда которого были пепельно-серыми.

— Кто это?

— Агент Римз, мистер Колдстад. Мы обнаружили его среди нас, когда очнулись. По всей видимости, он мертв, сэр.

— А Скиннер?

— Я здесь, сэр.

Скиннер сделал шаг вперед. Он почему-то весь был покрыт таким же серым пеплом, как и Риме. Хорошо, хоть жив и улыбается.

— Что с вами случилось, Скиннер?

— Не знаю, сэр. Я очнулся вместе с остальными. Видимо, тот тощий парень застал меня врасплох и бросил в угольную печку вместе с Римзом.

— Его звали Римо?

— Он не сказал.

— Должно быть, тот самый уборщик, — предположил Фелпс. — Единственно возможное объяснение.

— Ладно, — кивнул Колдстад. — Пусть мы не знаем, как сюда попали, но мы знаем, что видели и кого.

Фелпс кивнул.

— Уборщика.

— И китайца, который меня атаковал! — рявкнул Колдстад.

— Мне показалось, вы говорили о бабочке, мистер Колдстад.

— Это был или китаец, одетый как бабочка, или бабочка, надевшая маску китайца. В любом случае надо устроить ему аудиторскую проверку до скончания времен, а потом опять до их нового начала. А теперь давайте слезать с этой дурацкой крыши.

Джек Колдстад тут же возглавил шествие, по крайней мере попытался это сделать. Он стал поворачиваться и уже не смог остановиться. Подобно волчку, спецагент все крутился и крутился на месте.

Подчиненные наблюдали за происходящим с растущим замешательством. Потом с сожалением. И наконец, с ужасом, поскольку Джек Колдстад явно не мог сориентироваться, чтобы пройти к открытому люку, который прекрасно просматривался отсюда.

В конце концов кто-то из агентов двумя руками остановил начальника.

— Спасибо, — дрожащим голосом выдавил Колдстад. — Видимо, голова у меня кружится гораздо сильнее, чем я думал.

Он направился к люку, ведущему вниз, перешагнул через него и пошел вперед — прямо к краю крыши. Спустя пару минут носки туфель уперлись в низкий парапет. Казалось, Колдстад не понимает, почему нельзя двигаться дальше.

Агенты держались за ним вплотную, и слава Богу: кто-то вовремя заметил, что Джек Колдстад вот-вот шагнет с крыши прямо навстречу собственной смерти.

Полдесятка рук схватили специального агента и не дали ему свести счеты с жизнью.

— Сэр, с вами все в порядке? — обеспокоенно спросил Фелпс.

— Пустите меня! Пустите! Я должен сделать это сам. У меня просто головокружение, вот и все.

Для верности несколько агентов придерживали Колдстада за локти, в то время как остальные встали около люка, чтобы помочь начальнику спуститься.

Джек Колдстад успешно ступил на лестницу, и все вздохнули с облегчением. Спецагент вполне благополучно стал спускаться вниз, за ним двинулся один агент, затем второй.

Дойдя до лестничной площадки, они обнаружили Колдстада стоящим на коленях и ухватившимся за перила. Можно было подумать, что он молится, если бы колени начальника попеременно не ударялись бы об пол.

— Сэр, что вы делаете? — ужаснулся Фелпс.

— Со мной все в порядке. Просто спускаюсь вниз. Что, сами не видите? Черт побери, какая длинная лестница!

— Сэр, вы находитесь на полу.

Джек Колдстад посмотрел вниз, затем вверх, затем прямо перед собой. И очень, очень испугался.

— Что со мной происходит? — спросил он слабым, испуганным голосом.

— Частичная фронтальная лоботомия, — объявил доктор Элдас Герлинг.

— Да, — согласился доктор Дональд Бекс, один из терапевтов лечебницы.

— Несомненно, — отозвался доктор Мюррей Саймон.

— Но как такое могло случиться? — спросил специальный агент ФНУ Филип Фелпс, глядя на койку, где лежал принявший успокоительное Джек Колдстад.

— Обратите внимание — следы вот здесь и здесь, — ответил доктор Бекс, указывая на естественные впадины по бокам приплюснутых висков Колдстада. — Для того чтобы с абсолютной точностью отделить фронтальные доли, был использован очень тонкий инструмент.

Агент Фелпс не заметил никаких разрезов. Только похожие на ржавчину следы запекшейся крови на висках Колдстада.

— И кто же сумел это сделать?

— Нейрохирург, — отозвался доктор Бекс.

— Да, нейрохирург с большим опытом, — добавил доктор Саймон.

— Он сказал, что это была бабочка, — уныло протянул Фелпс.

Три пары бровей изумленно взметнулись вверх.

— Что?

— Бабочка. С лицом того китайца по имени Чиун.

— Корейца. Чиун — кореец.

— Вы его знаете?

— Знаю. Он страдает от «псевдологика фантастика».

— Это что такое?

— Серьезное расстройство поведения, которое проявляется в том, что пациент рассказывает совершенно неправдоподобные истории. Он появляется здесь время от времени. Насколько я понимаю — как бывший пациент. И он очень дружественно относится к доктору Смиту.

— Ну, когда мы его отыщем, придется ему отсидеть срок в тюрьме. Нападение на федерального агента — очень серьезное преступление.

— Не думаю, что мистер Чиун способен на такое насилие, — произнес доктор Герлинг.

— Или что он столь квалифицированный специалист, — добавил доктор Бекс.

— А кто из персонала больницы обладает такой квалификацией? — поинтересовался Фелпс.

— Никто. Мы в Фолкрофте не занимаемся нейрохирургией.

Нахмурившись, Фелпс указал на Колдстада.

— Он поправится?

— Нет, — ответил доктор Герлинг. — Но не думаю, чтобы ему стало хуже.

— Он не может себя контролировать — едва не упал с крыши. А когда попытался сойти вниз по лестнице, то не смог остановиться.

— Частичная фронтальная лоботомия нередко приводит к таким последствиям, — объяснил доктор Герлинг. — Видите ли, в мозгу у него повреждены центры, контролирующие импульсы, что приводит к состоянию, которое мы называем отсутствием торможения. Это означает, что пациент действует, повинуясь сиюминутному импульсу, и не заботится о последствиях. Когда пациент поправится, его придется заново учить, но в определенных пределах. Он может по-прежнему без остановки повторять некие физические или умственные действия. Например, если попросить его сложить какие-либо цифры, не исключено, что он будет складывать и складывать их до бесконечности, пока кто-нибудь не остановит.

— Значит, на своей карьере он может поставить крест.

— Необязательно, но вполне возможно. Так, говорите, он утверждает, что все это сделала бабочка?

— Он так сказал. Но больше никто никакой бабочки не видел.

— У него бывали галлюцинации до этого инцидента? — поинтересовался доктор Саймон.

— Насколько я знаю, нет.

Врачи обступили Фелпса, на их лицах появился неподдельный интерес.

— Скажите, а до этого нападения вы не наблюдали каких-либо других отклонений в его поведении? — спросил доктор Саймон.

— Нет.

— А вы сами? Вы сказали, что на вас тоже напали. Кто?

— Уборщик в подвале. Он раскидал нас всех голыми руками. Никогда прежде не видел, чтобы у человека руки двигались так быстро. Должно быть, в него вселился дух Брюса Ли.

Доктор Бекс нахмурил брови.

— Уборщик в подвале?

— Имя — Римо.

Врачи недоуменно переглянулись.

— В подвале нет никаких уборщиков — ни Римо, ни кого-либо другого, — веско обронил доктор Герлинг. — Так вы говорите, что он голыми руками победил восьмерых вооруженных людей?

— Он двигался быстрее молнии. Мы не могли в него попасть.

Врачи подступили еще ближе, теперь они уже окружали Филипа плотным кольцом.

Агенту Фелпсу не понравилось, как они смотрели на него. Поэтому со словами «Прошу прощения, но я должен доложить обо всем начальнику специального агента Колдстада» он поспешил прочь из комнаты.

Фолкрофтские доктора следовали за Фелпсом по окрашенному в зеленый цвет коридору больницы.

— Были бы вам признательны, если бы вы рассказали нам о том, что видели.

Фелпс, пятясь, отступил к лифту.

— Да, да, конечно. Спасибо. Спасибо за предложение. До свидания.

— Если не вы лично, то, может быть, один из ваших коллег?

— Я передам им. Еще раз спасибо.

Агент Фелпс принес сослуживцам плохие вести.

— Все понимают, что это значит? — закончил он мрачным тоном, обращаясь к остальным агентам, собравшимся в кабинете доктора Смита.

— Ясное дело! Приедет Большой Дик.

— Наверняка!

— Да-да, несомненно, приедет.

Эта перспектива никого не радовала. Бойцы ФНУ разом посмотрели на телефон и вздрогнули.

— Надо позвонить.

— Давайте тянуть жребий.

Сначала отсеялся один, потом еще двое, и так до тех пор, пока соискатели короткой спички не остались вдвоем.

Сообщить выпало агенту Фелпсу. Он подошел к черному столу и тяжело опустился в кресло.

Затем взял трубку и стал набирать номер. Да не один раз, а трижды, потому что трясущиеся пальцы все время нажимали не те клавиши.

Ричард Бакли Бралл прошел тернистый путь от рядового стенографиста до заместителя специального уполномоченного нью-йоркского регионального отделения Отдела криминальных расследований ФНУ. Долгое это было восхождение. По собственной оценке, на разных стадиях своей карьеры Бралл лично просмотрел двадцать восемь миллионов налоговых деклараций, руководил проведением 2,4 миллиона проверок и пятидесяти тысяч криминальных расследований. В общем, извел кучу бумаги.

За все это время Ричард Бакли Бралл не встретил ни одного налогоплательщика, который бы ему понравился. Или которому мог бы доверять. Или который прошел бы аудиторскую проверку без сучка без задоринки.

Была бы воля Ричарда Бакли Бралла, Федеральное налоговое управление превратилось бы в Войска федерального налогового управления. Всех агентов, вплоть до секретари!, вооружили до зубов. И никаких отсрочек с уплатой налогов! Они только дают гражданам возможность скрыть свои доходы.

Как виделось Ричарду Бакли Браллу, единственный способ заставить нацию подчиняться Налоговому кодексу — это заставить всех работодателей перечислять зарплату граждан непосредственно ФНУ, которая и будет выплачивать ее налогоплательщикам по получении еженедельного ваучера.

В конечном счете одни проценты по банковским счетам составили бы для ФНУ целое состояние.

Однако начальники Бралла не оценили этого предложения.

— Но почему? — однажды спросил он. — Это ведь наши деньги. Почему налогоплательщики распоряжаются ими хотя бы временно?

— Потому что налогоплательщики поднимут бунт. Правительство низложат, нация обанкротится, и — что самое главное — мы лишимся работы.

— Никто и не возражает против отсрочек, — упрямо твердил Бралл. — Черт побери, ведь налогоплательщики технически будут платить налоги с той части своих заработков, которых даже не увидят!

— Послушайте, Бралл! Не раскачивайте лодку. Занимайтесь бумагами, заполняйте квоты. Превышайте их, если вам так хочется. Но только, ради Бога, не раскачивайте лодку, которая тащит за собой корабль, и без того едва держащийся на плаву.

Однако Ричард Бакли Бралл оказался весьма амбициозным бюрократом. Он не хотел перебирать бумаги, заполнять или превышать квоты и заниматься другими, столь же безопасными, бюрократическими процедурами. Он мечтал взобраться на вершину независимо от того, сколько налогоплательщиков придется придушить.

В своем агентстве, не отличающемся особенным великодушием к нарушителям. Дик Бралл слыл весьма беспощадным, бессердечным и упрямым. Сначала он заставил всех своих подчиненных шпионить друг за другом. Вселив в них страх, явив свое могущество, он затем бросил их на налогоплательщиков. И добился результатов. Когда на имущество накладывался арест, не щадили даже детей.

Учитывая его личность, неудивительно, что со временем к Браллу пристала кличка Большой Дик.

Никто никогда не называл его так в лицо. Никто не называл его Большим Диком даже в своем кабинете. Просто никто не осмеливался. Все знали, что Большой Дик Бралл тотчас проделает в их теле новые отверстия, ненужные с точки зрения биологии.

Потому что Большой Дик Бралл вовсе не был большим или высоким.

Большой Дик пришел в ФНУ прямо из Корпуса морской пехоты. Больше он нигде не служил. Никакая бумажная работа не пятнала его послужной список. Но когда военное ведомство подвергли сокращению, такие закоренелые инструкторы по строевой подготовке, как Дик Бралл, оказались очень кстати. Дика досрочно демобилизовали, и он отправился искать на гражданке что-то подобное корпусу морской пехоты.

Служащий бюро занятости, естественно, отправил его по нужному адресу — в Федеральное налоговое управление.

— Не мелите чепухи! — рыкнул на него Бралл. — Я не подхожу этим бумажным крысам.

— Вы просто не знаете, что такое ФНУ. Там всем заправляют старшие сержанты, так что ваша кандидатура им наверняка подойдет. Попробуйте?

Как ни странно, так оно и оказалось.

Бралл пришел в ФНУ по одной простой причине — чтобы обеспечить себе спокойствие. А остался там по совершенно другой — чтобы иметь власть.

На земле нет другого вида деятельности, который давал бы такую абсолютную власть над людьми. Черт побери, даже Президент Соединенных Штатов заполняет налоговую декларацию!

Единственный, перед кем отчитывался Дик Бралл, — это Всемогущий. Бралл называл так не Господа Бога. Он имел в виду специального уполномоченного ФНУ, который по странному стечению обстоятельств был женщиной.

Сейчас Большой Дик проделывал новое отверстие в местном уполномоченном Управления по борьбе с наркотиками.

— Вы сегодня же выведете своих людей из Фолкрофта. То есть я хочу, чтобы вы убрали свои идиотские моторные лодки за пределы трехмильной зоны. ФНУ не потерпит, чтобы УБН за ней шпионила!

— Права не имеете нами командовать!

— ФНУ командует всеми. Так какой у вас номер карточки социального обеспечения?

— Я вам его не давал, — решительно ответил человек из УБН.

— Посмотрим, — не спеша проговорил Бралл, нажимая на клавиши своего компьютера. — У меня получилось 034-28-4462. Родом из Массачусетса. Правильно? Удивительно, но сбор налогов в Массачусетсе всегда был проблемой. Мы провели социологический опрос граждан в этой местности, и знаете, к чему пришли?

— Нет, не знаю.

— Мы пришли к выводу, что жители Новой Англии и в особенности жители Массачусетса считают, что законы пишутся не для них. Они, собственно, считают себя выше законов. Вот вы, например, полагаете, что стоите выше законов?

— Я действую по закону — так же, как и вы.

— По вашей последней налоговой декларации я вижу, что вы уменьшили налогооблагаемую базу на 1567 долларов, истраченных на благотворительность. А ведь эта сумма гораздо больше среднестатистической величины! «Нетипичное поведение» — вот термин, который мы используем в таких случаях. Вашу налоговую декларацию в базе данных компьютера следует пометить специальной отметкой, предполагающей проведение аудиторской проверки. Странно, как это компьютер до сих пор до вас не добрался.

— Мои расходы на благотворительность — это мое дело!

Бралл грохнул кулаком по столу. Позади на стене шевельнулся плакат, на котором красовалась надпись «Лови их!».

— Дудки! Ваши расходы на благотворительность — это дело ФНУ. Если вы хотите, чтобы мы оставили в покое ваши отчеты, оставьте в покое наши объекты.

— У нас есть законное право на имущество Фолкрофта.

— Только после нас!

— Вы — стервятники, растащите все, УБН ничего не останется.

— А вы — сопляки! Только и мечтаете наложить арест на имущество, а через три месяца продать с правительственного аукциона. Знаем мы ваши игры. Уже проверяли таких ковбоев из УБН, как вы.

— Я учту ваши рекомендации, — неожиданно лаконично произнес инспектор.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — слащавым тоном отозвался Большой Дик Бралл. — Нисколько не сомневаюсь.

Большой Дик повесил телефонную трубку и просто потому, что уж такой он был человек, направил последнюю налоговую декларацию деятеля из УБН на аудиторскую проверку. Это займет три-четыре месяца. Пусть-ка он подергается! Получится очень неплохо. А агенты наверняка что-нибудь отыщут — голову можно дать на отсечение. В налоговом кодексе десять тысяч страниц, и он так запутан, что даже налоговой службе концов не сыскать.

В общем, это хорошая бюрократическая дубинка, чтобы выколотить деньги даже из самого упрямого налогоплательщика.

Бралл едва успел ввести свои указания в компьютер, как у него на столе зазвонил телефон.

— Кто меня спрашивает? — по селектору поинтересовался он у секретарши.

— Агент Филип Фелпс.

— Агент Фелпс не имеет права выходить непосредственно на меня.

— Он говорит, что звонит из какой-то Фолкрофтской лечебницы, от имени специального агента Джека Колдстада.

— Что там с ним стряслось, с Колдстадом? Ладно, соединяйте. Я сам спрошу у Фелпса.

В трубке послышался дрожащий голос агента:

— У меня плохие новости, мистер Бралл.

— Терпеть не могу плохих новостей!

— Джек Колдстад получил ранение при исполнении обязанностей.

— Какой он беспечный, этот ублюдок! Ведь знает же, что у нас проблемы со страховкой. Он умер?

— Нет, сэр.

— Непростительная ошибка с его стороны! Уверяю вас, он еще об этом пожалеет. Что случилось?

— Мы нашли в подвале потайную комнату, мистер Бралл. И чуть не сорвали банк.

— Какой еще банк?

— Золото в слитках.

Бралл оживился.

— Сколько?

— Неизвестно.

— Вы что, не сосчитали?

— Нас~ эээ~ насильственно удалили, прежде чем мы успели приступить к инвентаризации.

— Что за чепуху вы городите! Никто и никогда просто так не выдворял агентов ФНУ!

— На нас напал один человек. Очнулись мы почему-то на крыше. И с нами Джек Колдстад. Кажется, кто-то сделал ему частичную фронтальную лоботомию. Теперь он инвалид.

— Господи! Вы хоть знаете, что это означает? Длительное восстановление здоровья~ И вообще этот тип теперь гирей будет висеть на ногах у службы до тех пор, пока его бесполезную задницу не зароют в сырую землю!

— Я знаю, сэр.

— А золото вы взяли под охрану?

— Нет, сэр, мы боимся туда возвращаться.

— Чего боитесь?

— Ну, того парня с мощными запястьями и~ гм~ гигантскую бабочку.

— Что это еще за гигантская бабочка?

— Та, которая, по словам мистера Колдстада, сделала ему лоботомию. — Агент Фелпс закашлялся. — Сэр, я понимаю, что это звучит~

— Звучит это так, — не дал договорить ему Большой Дик. — Вам следует опечатать подвал, пока я не приеду и не сделаю соответствующих выводов насчет вашей дальнейшей карьеры. Потому что такого в ФНУ быть не должно!

Большой Дик Бралл швырнул трубку на рычаг. Настало время всерьез взяться за дело, и осуществить это можно только одним способом: заняться Фолкрофтом лично.

Глава 18

Та операция потерпела полный провал.

Причем у Уинстона Смита не было сомнений в ее своевременности. Он даже удивлялся, почему Пентагон так долго не решался ее провести.

Верховный главнокомандующий Магут Ферозе Анин тогда был вождем захудалого клана и торговцем оружием в разделенном войной государстве Стомик, находящемся на Африканском Роге. Силы ООН только что высадились в Северном Ноге — как называлась региональная столица Стомика Ногонгог — для проведения акции, начавшейся как операция по доставке гуманитарной помощи, а кончившейся полным крахом.

Когда ооновские танки появились на побережье, Анин достал из сундука один из своих костюмов западного образца и встретил пришельцев с распростертыми объятиями. Превосходная рекламная кампания! Сияющее лицо Анина все время мелькало на Си-эн-эн, в результате чего он стал самым известным стомикцем в мире.

Но когда командование сил ООН не признало Верховного главнокомандующего Анина в качестве полноправного монарха Стомика, он приказал развязать партизанскую войну против миротворческих сил ООН. Анин сделал большую ошибку, не став отрицать своей причастности к разбою, и вскоре оказалось, что он разыскивается «миротворцами» за нападения на французский контингент войск ООН.

Затем за дело взялись американские рейнджеры. И быстро получили по зубам.

Рядовой спецгруппы «Котики» Уинстон Смит имел прекрасную возможность наблюдать за ходом событий. Команду номер шесть переодели в армейскую форму и отправили на разведку. Но в перенаселенном Северном Ноге никаких признаков Верховного главнокомандующего Анина не обнаружилось.

Смит собственными глазами видел, как дорогостоящий — многомиллионный — вертолет «Черный ястреб» был сбит из двухсотдолларового РПГ советского производства. Команда Смита считалась одной из сильнейших. И тем не менее тоже получила по зубам. Однако они все же сумели пробраться через людское море и забрать с собой убитых и раненых — всех, кроме одного.

Когда его лицо появилось на обложках «Тайм» и «Ньюсуик», публика ахнула. Президент был повергнут в шок, а Пентагон начал отрабатывать задний ход.

Даже год спустя Уинстон Смит едва мог поверить в этот идиотский поступок Вашингтона.

Анин ничего собой не представлял — так, наглый головорез. Один удачный ход — и вот он уже Силач, Который Посрамил Соединенные Штаты.

Соединенные Штаты никогда не проигрывали. Проигрывали тупые мерзавцы из Вашингтона. Все решилось наверху. Сделка была заключена, а заложник освобожден. Плакаты о розыске Анина сняли со стен. Спустя несколько месяцев «акция гуманитарной помощи, превратившись в операцию по созданию государства», кончилась полным крахом. Магут Ферозе Анин, одержавший победу над всем человечеством, фактически стал полноправным правителем Стомика, быстро скатившимся к анархии.

У Уинстона Смита от негодования прямо-таки кровь вскипала в жилах.

Он даже придумал новый девиз ООН: «Терять некоторых и не завоевывать остальных».

Икс-ноль, правда, приказал ему заткнуться: «Время шестерки еще настанет».

Спустя год оно пришло.

— Ты как раз годишься для этого дела.

Смит понятия не имел, что это за операция, но ему было всего двадцать, и он самоуверенно заявил:

— Мне любое дело по плечу.

— Любое не любое, но это как раз для тебя. Наверху приказали убрать Анина.

— Для меня самое оно. Сколько человек участвует?

— Только один. Ты.

— Послушайте, но мы работаем командой. Не можете же вы направить меня на операцию как «одинокого волка»!

— Таков приказ. Как только пойдет группа, ты свободен. Ни о чем другом наверху и слышать не хотят.

Даже когда Смита вопреки всякой логике переправили самолетом на борт ударной подводной лодки «Дротик», он пришел в неописуемый восторг. Команду номер шесть отряда спецназначения «Котики» и создавали именно для того, чтобы убирать плохих парней. Ребята из команды только и делали, что тренировались, но в деле так и не участвовали, конечно, если не считать маневров.

Теперь все изменилось.

Долбаная Безобразная Пушка в соглашение не входила, но выбора не было. Поэтому Смит почистил оружие и повесил его на плечо.

~Парень пять минут подышал чистым кислородом, и его под давлением выбросили на поверхность через торпедный отсек. В воде Уинстон не дышал, чтобы избежать кессонной болезни.

Затем с помощью беспузырькового акваланга он добрался до берега незамеченным.

Однако с этого момента все пошло кувырком. Изготовленная из пластика карта не совсем соответствовала местности. Да еще эта инструкция к автомату! Конечно, она не такая толстая, как «Желтые страницы», но все же объем имела ого-го! И поскольку страницы ее были изготовлены из водонепроницаемой пластмассы, весила больше, чем сам автомат.

— Где, черт побери, я нахожусь? — проворчал Смит после двадцати минут бесплодных поисков.

— В тридцати щелчках к юго-юго-востоку от Северного Ногонгога, — раздался рядом чей-то голос.

— Кто здесь? — прошипел Смит, вытащив автомат из нейлонового чехла.

— Кто здесь? — прошипела в ответ вещица, которую он держал в руке.

— Черт! Это ты!

— Черт! Это ты!

— Заткнись!

— Заткнись! — отозвалась Долбаная Безобразная Пушка.

Смит треснул ее посильнее, и автомат заткнулся.

Смит тут же уткнулся в свою карту и увидел, что, согласно данным телеметрии МВП, находится милей севернее зоны высадки.

— Неудивительно, что я не мог сообразить, где нахожусь.

На этот раз «пушка» промолчала.

Смит поспешно двинулся вперед. Да, черт побери, идиотская операция! Он готов с этим соглашаться — до тех пор, пока Верховный главнокомандующий Магут Ферозе Анин не окажется в свежей могиле.

Глава 19

Это была лучшая новость из всех, что получил за день агент УБН Уэйн Тардо.

Прошло тридцать пять часов с тех пор, как ФНУ выбросило его вместе со всеми людьми из Фолкрофта.

Невероятно унизительно! ФНУ даже заставила Тардо забрать своих раненых.

— Но это же больница! — запротестовал он.

— Это наша больница, — со значением отозвался специальный агент Джек Колдстад. — Опять же — собственность ФНУ. Пока она в наших руках, для сотрудников УБН вход сюда заказан.

— Не имеете права!

— Очень даже имеем. Разве что вы захотите в отместку подстрелить еще кого-нибудь из ФНУ при исполнении служебных обязанностей, — саркастически добавил он.

Тардо по сотовому телефону позвонил своему начальству.

— Нельзя допустить, чтобы эта информация просочилась в прессу, — сказала ему важная шишка из УБН. — Уходите.

— Но ФНУ не в меньшей степени потеряет лицо, чем мы.

— ФНУ необходима для стабильной работы правительства и национальной обороны. А мы ведем борьбу с наркотиками, которая — все знают — требует денег. У них выигрышная позиция. Так что уходите. Но не отказывайтесь от прав на это здание, чтобы при случае можно было что-то предпринять.

— Роджер! — позвал Тардо и отдал приказ начать самое унизительное отступление за всю историю Управления по борьбе с наркотиками.

Они вывели лодки и бросили якоря в проливе. С этого момента началась обычная рутина: люди вели наблюдение за объектом и поедали несвежие чизбургеры.

В Фолкрофте творилось что-то странное. Приезжали и уезжали машины — в основном уезжали. Судя по номерам, которые удавалось различить в бинокль, отправляли домой персонал больницы. Больше никакой деятельности не наблюдалось — разве что по-прежнему безостановочно кружили проклятые грифы.

И тут запищал сотовый телефон, предназначенный для секретных переговоров. Звонил начальник.

— Я только что говорил с Ричардом Браллом из ФНУ, — раздалось в трубке.

— Ну?

— Он угрожал мне проверкой, если УБН не перестанет вмешиваться в дела Фолкрофта.

— Вот подонок!

— Меня проверка не страшит. А вас?

— У меня все чисто.

— Опросите своих людей. Если у кого-то есть проблемы с налогами, немедленно отошлите их отсюда. С остальными входите в лечебницу.

— Говорят, там нет незаконных наркотиков, — заметил Тардо.

— Пусть говорят что угодно. Возьмите Фолкрофт под свой контроль — вплоть до последнего кирпича.

— А если они будут сопротивляться?

— А что они станут делать — стрелять на поражение?

— Ясно, сэр. Я сообщу вам, когда операция будет закончена.

— Ладно, действуйте.

Хихикнув, Уэйн Тардо задвинул антенну телефона сотовой связи и кивнул своим ребятам:

— Сверху требуют, чтобы мы взяли Фолкрофт.

У подчиненных сразу же поднялось настроение. Недоеденные чизбургеры полетели за борт.

— Пойдут только те, у кого полный порядок с налогами.

Двое агентов со стоном выругались.

— Передайте по всем лодкам. Тем, у кого возможны проблемы с ФНУ, собраться вон на той лодке. Остальным — приготовиться.

В конце концов на запасной лодке осталась всего трое. Тардо и сам удивился этому. Он уже решил, что потеряет половину команды.

Когда приготовления закончились, агенты надели маски и взяли оружие на изготовку, Уэйн Тардо отдал приказ:

— Высадиться на берег!

Тотчас пробудились к жизни лодочные моторы, и все бойцы разом прижались к бортам — на тот случай, если ФНУ решит защищать свою добычу.

— Вряд ли такое случалось раньше, — пробормотал один из агентов.

— Мы сейчас пишем историю межведомственных отношений, — хмыкнул Тардо. — Угадайте, кто проиграет?

Харолд В. Смит ни глазам, ни ушам своим не верил.

Рядом, у больничной койки, вновь стоял мастер Синанджу.

— Я принес и радостные, и печальные известия, — нараспев заговорил он.

Смит быстро заморгал глазами.

— Я пришел освободить тебя от этого несчастного состояния. Но только если ты обещаешь, что не причинишь себе вреда. Моргни два раза своими царственными глазами, и ты — свободен.

Смит дважды моргнул.

И ноготь Чиуна легко, словно крылышко мотылька, прикоснулся ко лбу шефа.

Смит ощутил, как к нему возвращается жизнь. Он сел. И немедленно почувствовал тяжесть в брюках.

— Мне нужно переодеться, — слабым голосом протянул он.

— У нас совсем нет времени. Ибо таксидермисты террора отдали приказ сломать оковы тех злодеев, которые находятся у тебя в рабстве.

До Смита не сразу дошло, о чем идет речь.

— Бисли?

Чиун мрачно кивнул.

— А также ужасный Голландец.

— Вызови доктора Герлинга. Я отменю приказ.

Чиун поклонился.

— Будет исполнено, о повелитель! — И он стремглав выскочил из комнаты.

Смит выбрался из постели и заковылял в ванную. Такой грех с ним не случался с третьего класса, когда на важном экзамене по английскому он, слишком понадеявшись на себя, не стал проситься выйти и испачкал себе штанишки.

Хоть бы в ванной нашлось достаточно бумажных полотенец, чтобы вытереться! Если нет, придется позвать на помощь обслуживающий персонал — сколько бы его ни осталось.

Доктор Элдас Герлинг в раздумье стоял перед стальной дверью, ведущей в одну из палат психиатрического отделения Фолкрофтской лечебницы.

Конечно, он получил указания, но оставался еще долг перед пациентами.

Отпустить на свободу человека, величающего себя Дядей Сэмом Бисли, по отношению к этому бедняге было бы величайшей несправедливостью. Из-за своей мании он не способен жить в обществе. Совершенно не способен. Более того, такой человек социально опасен.

Один бог знает, что он наделает, если доберется до Калифорнии и корпорации Бисли. Он поклялся линчевать буквально каждого служащего огромной корпорации, начиная с президента и кончая последним швейцаром, одетым в костюм мышки Мононгагелы или утенка Дингбата.

ФНУ тем не менее издала соответствующий приказ. А Фолкрофтом сейчас управляло ФНУ.

Поэтому доктор Герлинг отодвинул стальную задвижку, вставил медный ключ в замок и резко повернул. Замок со скрежетом открылся.

— Время пришло! — объявил доктор Герлинг, входя в комнату, воздух в которой был раскален до девяноста двух градусов,[8] ибо так потребовал пират.

Человек, называвший себя Дядей Сэмом Бисли, как обычно, сидел за письменным столом и что-то рисовал.

Бисли даже не взглянул на вошедшего.

— Время для чего, шарлатан?

— Время идти.

— Идти? Куда идти?

— Идти отсюда. Вы выписываетесь.

— Мое время закончилось?

— Как я понимаю, удача вас покинула.

Дядя Сэм Бисли встал и поправил здоровой левой рукой пиратскую кружевную манжетку у себя на груди. Затем на искусственной ноге заковылял к двери.

— Вы, идиоты, совсем не вовремя признаете очевидное. Где моя рука?

— Вы имеете в виду крючок?

— Нет, моя механическая рука. Сюда я был доставлен с механической рукой, 1де она?

— Я знаю только о крючке.

— Они заменили мне руку на этот идиотский крючок. Кто сейчас носит крючки?

— Может быть, тот, кто одевается как пират, — отозвался доктор Герлинг.

— Не валяйте дурака! Так вы собираетесь вернуть мне руку или я должен раздобыть ее сам?

— Боюсь, вам придется выписываться в вашем нынешнем виде. У вас есть родственники, которым я мог бы позвонить?

— Если бы у меня были стоящие родственники, разве они позволили бы загнать меня в эту дьявольскую дыру? А теперь ведите меня туда, где находится моя рука!

— Я провожу вас к выходу, где вас будет ждать такси. А пока подождите здесь.

— Черта с два! — взревел Дядя Сэм Бисли и схватил доктора Элдаса Герлинга за пухлую шею.

Доктор Герлинг отбивался так, как может отбиваться человек со слабыми мускулами и излишним весом — то есть не очень сильно. Его круглое лицо сначала порозовело, потом стало ярко-алым, а когда приобрело пурпурный цвет, пухлые пальцы Герлинга перестали хватать манжетку на груди Дяди Сэма Бисли, и доктор соскользнул на пол.

Каблуком своего серебряного башмака Дядя Сэм Бисли раздавил очки доктора Герлинга прямо у него на лице и вышел в коридор навстречу свободе.

Двигаясь по коридору в поисках своей пропавшей руки, Бисли открывал двери медным ключом, который подобрал с пола возле дергающегося тела доктора Герлинга.

— Выходите, выходите, психи! — напевал он, распахивая настежь двери по обе стороны коридора.

Когда Дядя Сэм подошел к комнате с надписью «Пурселл», ее обитатель лишь поднял на пришельца голубые глаза, не сделав ни малейшей попытки сдвинуться с места.

— Идиот! — проворчал Дядя Сэм Бисли, направляясь к следующей двери.

Римо Уильямс скользнул к двери фолкрофтского подвала только тогда, когда услышал рев моторных лодок, приближавшихся со стороны пролива Лонг-Айленд. Заглянув за угол, Римо увидел, как они направляются к пристани, вздымая за собой грязную пену.

Даже с такого расстояния его зоркие глаза могли различить на черных боевых костюмах людей нарисованные по трафарету буквы «УБН».

— Черт побери! — воскликнул Римо. — Будет у меня сегодня хоть минута отдыха?

Подобравшись к черному ходу, он в нерешительности остановился. Теперь уже поздно увозить золото. А стоит только Чиуну понять, в чем дело, как он сразу впадет в ярость и станет убивать всех подряд. Собственно, он, вероятно, уже на пути сюда.

Конечно, хорошо бы увести отсюда мастера Синанджу, прежде чем тот начнет крушить агентов УБН налево и направо. Но если оставить золото, УБН на него обязательно наткнется.

Римо на мгновение задумался, вращая своими широкими запястьями и не зная, на что решиться.

Если бы только можно было заставить все это золото исчезнуть~

Мастер Синанджу обнаружил доктора Элдаса Герлинга без сознания у распахнутой двери.

Чиун как вихрь влетел в палату и не нашел там человека по имени Бисли. Кошмар да и только, но еще большая неприятность ждала его впереди.

Вдоль по коридору были распахнуты все двери. С бьющимся сердцем мастер Синанджу мчался от одной палаты к другой.

И только один Иеремия Пурселл до сих пор сидел в своей комнате. Тот самый Иеремия Пурселл, которого также звали Голландец. Он был воспитанником первого ученика Чиуна, Нуича Предателя. Кроме Римо, Голландец стал единственным белым, которому корейцы раскрыли тайны солнечного источника Синанджу. Учился он хорошо, но был таким же порочным, как и его учитель — племянник Чиуна.

Трижды они сражались с гнусным Голландцем. В последний раз тот подло убил девицу Ма Ли, на которой собирался жениться Римо. Римо выследил Голландца и жестоко отомстил. Когда все было кончено, Голландец представлял собой совершенно беспомощного человека с разрушенным сознанием. Без мозгов он не сможет вспомнить о Синанджу и потому больше не опасен.

Голландец обладал и другим талантом — неявно выраженные гипнотические способности делали его коварным противником и без тех знаний, которым негодяй научился от Нуича Предателя. Уничтожив его сознание, удалось также устранить и эту угрозу.

«Но еще, — думал Чиун, перебегая от двери к двери, — жива легенда Синанджу согласно которой Голландец столь тесно связан с белым ночным тигром, то есть с Римо, что смерть одного влечет за собой и смерть другого».

Если впавший в детство Голландец пойдет бродить по Фолкрофту и причинит себе вред, то Римо ждет та же самая судьба.

А если пути негодяя и ученика Чиуна вновь пересекутся, то погибнут оба. Ибо Римо вполне способен довести свою давнюю месть до конца.

Вот потому-то кореец и прыгал от одной палаты к другой с озабоченным видом. Он успокоился только тогда, когда подошел к палате Пурселла. Дверь была открыта, но сам Иеремия сидел в комнате целый и невредимый. Он смотрел телевизор. Глаза его были прикованы к экрану, руки беспомощно сложены на груди.

Мастер Синанджу замер на пороге и уставился на Голландца. Может, сработала интуиция Голландца, а может быть, какие-то остатки прежней подготовки Синанджу — только Иеремия Пурселл, побледнев, медленно повернулся к двери.

Ужасное сияние голубых глаз сосредоточилось на лице мастера Синанджу. Голландец криво улыбнулся и высунул неестественно розовый язык.

А потом захихикал — неприятным, безумным смехом.

Мастер Синанджу поспешно захлопнул дверь и, поскольку ключа у него не было, отвел руку и ударил кулаком по замку. Петли застонали, крошечное стеклянное окошко разбилось.

Зато дверь буквально приварилась к раме.

Повернувшись, мастер Синанджу вновь заскользил по коридору. Похоже, опасность со стороны Голландца миновала. Правда, оставался еще Бисли; впрочем, он представлял собой значительно меньшую проблему. Его нетрудно будет найти и захватить.

И тут за толстыми стенами крепости Фолкрофт послышался рев лодочных моторов и звуки стрельбы.

— Что это? — проскрипел Чиун. — Что это?!

Подойдя к окну, мастер Синанджу не без содрогания увидел, как к берегу вновь приближаются лодки и люди в черном, со стреляющими палками в руках, высаживаются прямо в грязь.

— Золото! — крикнул он и взлетел вверх по лестнице, подобно мотыльку, устремляющемуся на огонь.

На этот раз тем, кто посмел его так рассердить, пощады не будет.

Глава 20

Верховный главнокомандующий Магут Ферозе Анин был хитрым человеком. Это признавали все. До прихода ООН Анин проделал головокружительный путь наверх — от мелкого торговца оружием до властителя нижнего Стомика. Едва начались поставки гуманитарной помощи, как собранные Анином подонки, назвавшись милицией, стали перехватывать продовольствие и частично откладывать про запас, а частично продавать различным гуманитарным организациям.

Чем голоднее становились жители Стомика, тем больше бесплатного продовольствия поступало в страну. Чем больше его прибывало, тем богаче становился Верховный главнокомандующий Анин.

Удивительно, что прошло столько времени, прежде чем мировое сообщество заметило: Магут Ферозе Анин стал косвенным получателем одной пятой части всех мировых благотворительных поставок.

Анин доказал свою смекалку, ухитрившись противопоставить США ЮНОСОМ,[9] а ЮНОСОМ вместе с США — международной прессе. В итоге проиграли все, и только Магут Ферозе Анин вышел победителем.

За время, прошедшее после вывода войск ООН, Анин закрепил контроль над сельской местностью, устраивая политические убийства и доведя до голодной смерти тех, кто его не поддерживал.

Он заслужил смерть. Уинстон Смит был на седьмом небе от счастья, что именно он всадит пулю в лоб Анину.

Только бы тот перестал вертеться.

Сориентировавшись, Смит проскользнул к вилле Анина, построенной во французском колониальном стиле. Или, точнее, к вилле его любовницы — если верить разведывательным данным.

У Верховного главнокомандующего была жена, Анин услал ее в Канаду якобы для того, чтобы защитить от своих политических врагов. По правде говоря, ей, сорокалетней и довольно толстой, приходилось целиком полагаться на щедрость канадцев, в то время как Анин наслаждался обществом многочисленных любовниц. Они охотно раскрывали ему объятия, потому что Верховный с готовностью наполнял их желудки гуманитарной помощью ООН.

Уинстон Смит занял удобную для стрельбы позицию на верхушке баньяна и в освещенном окне сразу же увидел Анина. Дальномер показывал, что до него меньше сотни метров. Казалось, дело в шляпе.

Смит поднял МВП и прошептал:

— Изготовиться к стрельбе!

— Громче! — потребовал автомат.

— Изготовиться к стрельбе! — рявкнул Смит в микрофон.

— Изготовиться к стрельбе! — ответила Пушка.

Теперь у него целых пять минут. Вполне достаточно, чтобы сделать точный выстрел в голову.

Если бы Анин то и дело не исчезал из виду.

Сначала Смит подумал, что тот делает зарядку. Однако лицо Анина вдруг побагровело, пот градом катился по его плешивой коричневой голове. Верховный стал двигаться еще быстрее.

Смит наконец понял, что происходит.

— Вот черт!

Парень на мгновение задумался, а этично ли будет пристрелить человека, когда он занимается такими вещами. Может, подождать? Или все же пришпилить Анина во время этого самого?

Пока он раздумывал, автомат разоружился.

— Черт тебя возьми! — ругнулся Смит.

— Черт тебя возьми! — откликнулся автомат.

— Изготовиться к стрельбе! — проговорил Уинстон.

— Изготовиться к стрельбе! — последовал ответ.

Смит нацелился на окно, снова используя прибор ночного видения. Пожалуй, лазерный прицел может его выдать. И какой только идиот поместил на одно и то же оружие прибор ночного видения и лазерный прицел одновременно?!

Верховный главнокомандующий, похоже, заканчивал свои упражнения. Он замер, закатил глаза~

Руки его дрожали, лицо раскраснелось.

Влажную африканскую ночь прорезал женский крик, свидетельствующий о полученном удовольствии.

Цель была как на ладони. И Уинстон Смит мягко нажал на спуск.

Послышался щелчок, и автомат произнес:

— Примите мои поздравления. Вы совершили прекрасное убийство. Операция окончена. Пожалуйста, отправляйтесь в зону возвращения.

— Что за черт?! — выпалил Смит.

— Что за черт?! — тут же ответила МВП.

Смит выстрелил снова.

— За ненужную стрельбу вы понижены на двенадцать званий, — отбарабанил автомат. — Пожалуйста, отправляйтесь в зону возвращения.

— Почему ты не стреляешь?

— Включена блокировка огня, — объяснила Долбаная Пушка.

— Так скажи мне, как ее отключить!

— Смотрите руководство.

— Я же вишу на этом идиотском дереве! У меня нет времени на всякие козлиные руководства!

Автомат ничего не ответил, и Уинстон хорошенько его встряхнул.

— Изготовиться к стрельбе!

— Изготовиться к стрельбе!

Смит сделал пробный выстрел в низко висящую луну. Ничего не произошло.

Щелкая затвором, Уинстон проверил патроны.

— Все в полном порядке! Что за черт?!

Его ругань услышал Верховный главнокомандующий Магут Ферозе Анин и тут же подошел к окну — совершенно голый, если не считать снайперской винтовки Драгунова.

С ее помощью Анин в щепки разнес ветви, окружавшие «насест» Смита.

Уинстон спрыгнул на землю и припустил что было мочи, спасая свою жизнь. При этом он тихо, но довольно часто ругался.

Неуклюжий автомат добродушно повторял его слова.

Глава 21

Уэйн Тардо такого не ожидал. Он готов был встретить сопротивление вооруженных агентов ФНУ, сопротивление до зубов вооруженных торговцев наркотиками — в общем, он готов был ко всему.

Кроме того, с чем столкнулся.

«Оно» промчалось по живописным окрестностям Фолкрофтской лечебницы подобно бабочке-вампиру Лицо злобное, кричит что-то от гнева, ярости, или бог знает каких еще чувств. Размахивая черно-оранжевыми крыльями, существо набросилось прямо на Тардо.

«Оно» было без оружия, поэтому Уэйн Тардо на мгновение замешкался. Это и стало его роковой ошибкой.

Находившиеся сзади агенты УБН прекрасно все видели. Как и агенты ФНУ, которые подошли к окнам, привлеченные ревом лодочных моторов и боевыми криками агентов УБН.

Все наблюдали одну и ту же картину, и никто не мог поверить своим глазам.

На Уэйна Тардо с воплями налетела бабочка-"монарх". От ее яростного крика у агента УБН внутри все похолодело. Он вроде бы поднял свой «узи» и стал прицеливаться, но почему-то очень медленно. Или, может быть, все было лишь иллюзией, созданной бешеной бабочкой с лысой человеческой головой?

Взмахнув перед Тардо своими огромными крыльями, она выпустила из-под них желтые птичьи когти. С жутким звуком, напоминавшим хлопанье парусов при сильном ветре, бабочка взмыла ввысь прямо над головой Тардо.

Тень ее упала на оцепеневшего агента УБН. Огромные крылья закрыли его всего на миг не больше. И тем не менее Уэйн Тардо исчез. Зрители тупо смотрели на то место, где он только что стоял. Бабочка же приземлилась невдалеке и выбросила вперед одно крыло — словно фокусник на арене, демонстрирующий ловкость рук.

Там, куда указывала бабочка с человеческим лицом, стал появляться Уэйн Тардо. По частям. Сначала нога. Затем голова, которая покатилась к воде.

Потом на траву тяжело шлепнулось бочкообразное тело Тардо. Из всех пяти отверстий, на месте которых только что были руки, ноги и голова, хлестали фонтаны крови.

Бабочка снова издала громкий крик, на этот раз членораздельный.

— Всех, кто осквернил эту крепость, постигнет та же участь!

Агенты УБН не знали, что и делать. Разинув рты, они в замешательстве переминались с ноги на ногу в своих тяжелых, заляпанных грязью ботинках.

Затем двое стряхнули с себя оцепенение и, подняв сверкающие пистолеты, крикнули:

— Стой! Это УБН!

Человек-бабочка тут же ринулся к ним. Он, без сомнения, должен был умереть: у агентов УБН было полно времени, чтобы превратить его в решето. Собственно, оба уже одновременно надавили на спусковые крючки.

Но тут желтые когти схватили их за локти и развернули так, что пистолеты бойцов уставились дуло в дуло. Сверкающее оружие обоих звонко звякнуло и намертво срослось.

Агенты растерянно заморгали, явно не понимая, почему они оказались в таком нелепом положении. Ребята попытались разъединить пистолеты, но они не поддавались, образовав нечто вроде двуликого Януса с повернутыми в разные стороны рукоятками-лицами.

Спусковые крючки в этом оружии были устроены так, что попытка разъединить дула пробудила их к жизни. Пистолеты взорвались одновременно, уродуя кусками металла тела агентов и поражая их мягкие ткани и хрупкие черепа.

— Ну, кто еще бросит вызов мастеру Синанджу? — крикнула бабочка человеческим голосом.

Больше желающих не нашлось. Оставшиеся в живых агенты УБН поспешно бросились к своим лодкам и оттолкнули их от берега.

Агенты ФНУ со своей стороны решили, что осторожность — важнейшее из всех достоинств, и поспешно отпрянули от окон, не желая привлекать к себе внимания ужасной бабочки. Всем теперь стало ясно, что это не порождение подвергшегося лоботомии мозга Джека Колдстада, а совершенно реальное существо, которое может причинить страшный вред.

— Пусть этим займется Большой Дик, — дрожащим голосом пролепетал один из агентов.

— Ну да, работенка как раз для него.

— Жаль будет бабочку, когда она столкнется с Большим Диком.

— Лучше пожалей нас — вдруг бабочке вздумается обыскать здание в поисках оставшихся в живых правительственных агентов.

— Пусть кто-нибудь выглянет из окна и посмотрит, где она.

Оказалось, никто особо не горит желанием выполнить эту миссию. Пришлось тянуть жребий.

Агент, вытянувший короткую спичку, перекрестился и пополз к ближайшему окну. Остальные ничком легли на пол — кто знает, может быть, бабочка сейчас порхает снаружи в поисках новых жертв. Одного из бойцов отправили на разведку; он испуганно приподнял голову над подоконником, словно перископ.

— Видишь ее?

— Нет.

— А что видишь?

— Вижу вдали на воде агентов УБН.

— Что они делают?

— По-моему, пытаются кого-то спасти с тонущей лодки.

— Ее бабочка потопила?

— Не могу сказать.

— А что еще?

— Ну правильно, — внезапно помертвевшим голосом произнес агент. — Я вижу, как в ворота лечебницы въезжает Большой Дик.

— А кто такой Большой Дик? — раздался в дверях чей-то голос.

Римо Уильямс встретил Чиуна у входа в подвал Фолкрофтской лечебницы.

— Обязательно надо было так поступать? — спросил Римо.

Лицо мудрого Чиуна покрылось морщинами.

— Золото должно быть неприкосновенно. Разбойников и близко нельзя подпускать к нему. А почему ты не сторожишь слитки?

— Я убрал их отсюда.

— Не может быть! У тебя же не было времени.

— Посмотри сам.

Мастер Синанджу скользнул мимо своего ученика и бросился в промозглый подвал, к сводчатому помещению. Дверь оказалась открыта, и содержимое комнаты ныне было доступно взгляду любого белого.

У задней стены безжизненно стояли компьютеры императора Смита. Нигде никаких следов золота Синанджу — даже крупицы, забытой беспечными грузчиками.

Чиун повернулся к своему ученику.

— Где золото?

— Я же сказал, что убрал его отсюда.

— Тогда почему ты не там и не защищаешь его ценой собственной жизни?

— Потому что оно в безопасности.

— В безопасности! Где может быть безопасно? Где может быть безопасно в этой стране безумия, в стране сумасшедших со стреляющими палками и громкими голосами, в этой стране таксидермистов? Безопасно может быть только в Доме мастеров в деревне моих предков, которые ныне призывают на мою голову проклятия за то, что я доверился тупому круглоглазому белому!

— Положись на меня, — перебил его Римо.

— Положиться?! Ты только что потерял золото. Мое золото!

— Неправда. Кое-что принадлежало мне. А кое-что — Смиту.

— Большая его часть принадлежала Синанджу. Скажи мне, где оно?

— При одном условии.

— Шантажист!

— Сам ты такой.

Чиун топнул ногой, и бетонная плита треснула.

— Говори!

— Обещаешь?

— Никогда!

— Ладно, тогда тебе остается только положиться на меня.

— Когда речь идет о золоте, ни о каком доверии не может быть и речи!

— Его здесь нет, оно в безопасности, и не составит труда вернуть его в любой момент, — продолжал Римо, в то время как мастер Синанджу бегал по подвалу, выискивая укромные уголки, куда можно было сунуть отдельные слитки.

— Оно в стенах! — победно выкрикнул он.

Римо скрестил на груди тощие руки.

— Не-а. Не в стенах.

— Значит, погребено под полом.

— Холодно, — сказал Римо.

— Тогда на крыше.

— У меня не было времени перетащить его к лифту. Но даже если и так, то трос оборвался бы под такой тяжестью.

— Тогда оно исчезло.

Римо покачал головой.

— Оно в полной безопасности.

Чиун сдвинул брови.

— Да?

— Да. Я просто его замаскировал.

Чиун подошел к своему ученику и холодно вперился в него своими карими глазами.

— Не шути со мной, человек, не имеющий корней.

— Послушай, раз я когда-нибудь стану Правящим мастером, то неужели мне нельзя доверить золото деревни? Кроме того, пока тайну знает только один, ФНУ ничего от тебя не добьется.

— Эти дикие яки не смогут вырвать у меня секрет, даже если я сам буду знать его.

Римо решительно покачал головой.

— Извини.

— Но, Римо~ — жалобно протянул Чиун, — если с тобой приключится беда, тайна золота уйдет в могилу вместе с тобой!..

— Мне кажется, тебе лучше проследить, чтобы со мной ничего не случилось, — ехидно улыбаясь, проговорил Римо. — Ты мне кое о чем напомнил. Где Бисли?

— Не знаю. Он бежал. Но Голландец на месте. У него не хватило ума даже на то, чтобы уйти из своей камеры, когда ее открыли.

— Ну, хоть одна удача за день. А что Смит?

— Я его освободил.

— Тогда пусть он и возится со всем этим, — заключил Римо.

— Значит, мы останемся тут, пока все проблемы не решатся, — отозвался Чиун, с подозрением шаря глазами по подвалу.

— Ты, видимо, считаешь, будто, разнюхивая здесь, сможешь найти свое золото.

— Оно неизвестно где.

— Оно в безопасности. Это все, что тебе нужно знать, — резюмировал Римо, пытаясь подавить усмешку. Ему редко удавалось взять верх над старым корейцем.

Глава 22

Когда Большой Дик Бралл въезжал на своем черном кадиллаке «эльдорадо» в ворота Фолкрофта, зрелище было такое, словно отставший катафалк пытается нагнать похоронную процессию.

Промчавшись по подъездной дорожке, машина остановилась у главного входа.

Дверца ее распахнулась, оттуда вышел Дик Бралл и направился в вестибюль. Там не было охранников, и никто его не остановил. Да никто бы и не посмел. Обычно твердый взгляд Большого Дика останавливал людей, встававших у него на пути. Каблуки Бралла стучали по полу, и стук этот эхом отдавался от стен. Где бы ни появлялся Дик Бралл, на него сразу обращали внимание. Куда бы ни входил Дик Бралл, это место тотчас становилось его владением.

В просторном холле было пусто, поэтому шаги Большого Дика звучали так, будто он был десяти метров ростом.

Дик прошествовал к лифту и нажал кнопку. Лифт, как будто испугавшись, немедленно отреагировал: стальные двери раздвинулись, и Бралл прошел внутрь. Нажал на кнопку второго этажа, дверь тут же закрылась.

Лифт вознес Большого Дика вверх, он вышел и остановился. Коридор был пуст. Черные глаза Бралла посмотрели сначала в одну сторону, затем в другую и уперлись в надпись на двери «Доктор Харолд В. Смит, директор».

Поправив манжеты. Дик Бралл вихрем понесся к двери. Стук его каблуков служил предупреждением тем, кто знал этот страшный звук: Большой Дик приближается, Большой Дик уже здесь, Большой Дик берет дела в свои руки.

И горе тому, кто думает иначе.

Агент Филип Фелпс буквально задрожал от страха, услышав за дверью грозные шаги.

— Ну, теперь вы влипли, — пробормотал он Харолду В. Смиту, с мрачным лицом стоявшему рядом.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы слышите? Дик Бралл пожаловал.

— Кто?

— Большой Дик Бралл. Тот, о котором вы только что спрашивали. Он самый страшный заместитель специального уполномоченного нашей службы. Лучше поправьте галстук, пока он не увидел.

— Я не работаю на ФНУ, — сказал Смит.

— Теперь работаете.

— Значит, Бралл несет ответственность за весь этот произвол?

— Он здесь главный.

— Тогда я скажу ему пару слов.

— На свою задницу, — произнес агент Фелпс, когда дверь распахнулась.

Харолд В. Смит повернул голову — дверь после сильного удара вздрогнула вместе со стенами.

На пороге стоял какой-то мужчина. Первое, что бросалось в глаза, — это шапка черных волос, нависавшая надо лбом подобно грозовой туче. Лицо, пожалуй, вообще не способно было улыбаться. Вероятно, за всю свою взрослую жизнь Большой Дик ни разу и не улыбнулся. Выражение его лица всегда оставалось угрюмым, брови нахмурены, взгляд безжалостен.

Стоя у открытой двери. Большой Дик повертел головой, как радаром, сначала с одной стороны, затем с другой, обведя взглядом всех присутствующих.

— Докладывайте! — прогремел наконец он.

Щелкнули каблуки.

— Агент Фелпс, сэр.

— Где Колдстад?

— В реанимации. На третьем этаже, сэр.

— Что там за шум я слышал по дороге сюда?

— Агенты УБН, сэр.

— Что с ними?

— Они высадились на берег без предупреждения.

— Вы разобрались?

— Нет, сэр. Мы нет.

— Очень плохо. УБН должно нам несколько скальпов. Кто же это сделал?

Агент Фелпс помолчал, затем решился.

— Это была~

— Ну?

— Это была бабочка, мистер Бралл.

— Мы все ее видели, мистер Бралл, — выпалил другой агент.

— Она и вправду была. Честно! — добавил третий.

— Она убила трех агентов УБН, а остальные убежали, — закончил Фелпс.

Дик Бралл крутил головой из стороны в сторону, окидывая каждого из присутствующих ледяным взглядом своих черных глаз. Один из агентов задрожал и отвернулся. Другой зарыдал.

Затем взгляд Бралла остановился на бесцветном лице Харолда В. Смита. — А это что за хрен?

Смит сделал шаг вперед и встал прямо перед Большим Диком. Их взгляды встретились — Бралл взирал на Смита снизу вверх, Смит свирепо смотрел на него сверху вниз.

Харолд В. Смит был ровно ста восьмидесяти сантиметров ростом, но из-за своей костлявой фигуры казался еще выше.

Копна черных волос Дика Бралла едва доходила Смиту до пояса. Чтобы достойно встретить холодный взгляд Смита, Большому Дику пришлось отступить на два шага назад.

— Вы несете ответственность за то, что здесь произошло? — спросил Бралл.

— Нет, — холодно ответил Смит. — Вы.

Услышав такое, агенты ФНУ ахнули.

— Так с ним нельзя~ Это же Дик Бралл!

— Да хоть сам Президент Соединенных Штатов! — не отводя взгляда, отозвался директор лечебницы. — Именно он несет ответственность за произвол.

— Поцелуй меня в задницу! — воскликнул Дик Бралл.

— Это не ответ.

— Как хочешь. Где золото?

— В подвале, сэр, — выскочил вперед один из агентов.

— Заткнитесь, кретин! Я не с вами разговариваю. Я разговариваю вот с этим лживым мешком дерьма.

Патрицианское лицо Харолда В. Смита побагровело. Он поджал вмиг побелевшие губы, и перед наглецами из ФНУ теперь стоял лишь призрак печального клоуна.

— Почему бы вам самому не посмотреть? — огрызнулся он.

— Мы так и сделаем. — Бралл посмотрел на трясущиеся от гнева руки Смита. — Почему этот человек не в наручниках?

— Мы думали, он парализован.

— Берите его с собой. Посмотрим, как он запоет, когда мы ткнем его носом в золото.

Чьи-то сильные руки подхватили Смита под локти.

— Я в состоянии двигаться сам, — стряхнув их, заявил он.

— Этого-то мы и боимся. Еще попытаетесь улизнуть из-под юрисдикции ФНУ! Живее!

Харолд В. Смит позволил довести себя до лифта. Вместе с агентами он вошел в кабину, и дверь закрылась. Лифт начал спускаться.

Нахмурившись, Смит огляделся.

— А где Бралл?

— Здесь, рядом с вами, — прорычал тот откуда-то снизу.

Смит опустил взгляд. Шевелюра Бралла топорщилась где-то у его локтя, подобно волосатой медузе.

— Вижу, — сказал он.

Поездка на лифте стала одной из самых долги на памяти Харолда В. Смита. Он никак не мог со браться с мыслями, чтобы вразумительно объяснить то, что обнаружится в подвале. Затем, вспомнив, что мастер Синанджу скрывается где-то поблизости стал думать о том, придется ли ему вообще давать какие-либо объяснения.

— Слушай! — вскричал мастер Синанджу. — Сюда идет Смит!

— Смит? С чего ты взял? — удивился Римо, прислушавшись к слоноподобному топанью этажом выше, раздавшемуся вслед за шумом открывшихся дверей.

— Колено скрипит.

Римо прислушался. Харолд В. Смит страдал артритом, и потому колено скрипело при ходьбе. При этом звуке в голове Римо всегда возникала ассоциация с шефом КЮРЕ.

Среди топота множества ног действительно различалось знакомое поскрипывание, но лишь тренированный слух способен был уловить его.

— И правда Смит, — пробормотал Римо.

— Он идет сюда не по своей воле. Давай его освободим?

— Лучше растворимся пока в темноте. Смит сам подскажет нам, что делать.

Оба мастера Синанджу тотчас отступили в темноту подвала и затаились, внимательно прислушиваясь к происходящему.

Войдя в полутемный подвал, Харолд В. Смит затаил дыхание. Как только загорелся свет, его проконвоировали вниз по ступенькам и по наклонному полу подвели к выкрашенному белой краской входу в помещение, где хранились главные секреты КЮРЕ.

Подойдя ближе, директор Фолкрофта заметил, что верь приоткрыта. И хотя это не было для него неожиданностью, сердце вмиг затрепыхалось, как пойманный воробышек, а под ложечкой противно засосало.

И тем не менее, к своему удивлению, Смит вовсе не испытывал беспокойства. Возможно, он все еще пребывал в шоке от всех этих перемен, происходящих с головокружительной быстротой.

Большой Дик Бралл промаршировал к двери и мускулистой рукой взялся за ручку.

— Ну, — спросил он, — как вы это объясните?

Дверь распахнулась настежь.

— Объясню что? — спросил Смит.

Агенты ахнули. Бралл привстал на цыпочки.

Перед ними простиралось плохо освещенное помещение с бетонными стенами. У задней стенки безжизненно застыли компьютеры. Тут же неподалеку находились меньшие по размеру серверы магнитооптических устройств.

А золота нигде не было. Ни одного слитка.

Дик Бралл повернулся к Харолду В. Смиту.

— Где это проклятое золото, о котором мне говорили? — прорычал он.

В ответ на взбешенный взгляд Бралла Смит только равнодушно пожал плечами.

Большой Дик повернулся к своим агентам. Все вздрогнули.

— Где то золото, которое вы обещали мне, ничтожества? Ведь обещали! Золото в слитках, где оно? Агент Фелпс осмелился открыть рот.

— Мы не знаем, мистер Бралл. Час назад его здесь было навалом.

— Вы обещали мне гору золота!

— Так оно и было. Штабеля слитков доходили до потолка. Здесь, должно быть, лежала целая тонна золота.

— Две тонны! — поспешил на выручку второй агент.

— Без грузоподъемника вам не сдвинуть с места и полтонны! — проревел Бралл. — Нужен кран нужна бригада грузчиков и грузовик, чтобы его погрузить. Большой грузовик. Кто забрал мое золото?

— Очевидно, золота здесь нет, — спокойно заключил Харолд В. Смит.

Сжав кулаки, Большой Дик Бралл попытался взглянуть на директора Фолкрофта сверху вниз. Для этого ему пришлось встать на цыпочки и до отказа вытянуть шею. Вены на его лице вздулись и посинели, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Бралл теперь здорово смахивал на паровой котел: еще секунда, и он взорвется.

— Не лгите мне, дерьмовый самодовольный чурбан!

— Но вы же сами видите, золота здесь нет.

— Повторите, что вы сказали!

— Повторяю, — спокойно, но твердо произнес Смит, — что в этом подвале нет и не было золота. Ни сегодня, ни вчера — никогда. Фолкрофт — частная лечебница. И я решительно отвергаю грязные намеки на то, что здесь базируется центр какой-то нелегальной деятельности.

Агенты ФНУ с немым восхищением наблюдали за тем, как Харолд В. Смит твердо стоит на своем. Глаза их расширились от изумления. Они никогда не видели, чтобы кто-нибудь осмелился противостоять их боссу Лицом к лицу с Большим Диком большинство людей сразу же превращалось в дрожащий студень.

— Вы лжец! — не сводя взгляда с напряженного лица Смита, процедил Бралл. — Сколько здесь золота, вы сказали?

— Не меньше чем на два миллиона долларов, — отозвался Фелпс.

— Отлично! Превосходно! Пусть два миллиона долларов лежат здесь минимум пять лет без уплаты налогов. Получается один и четыре десятых миллиона налогов, включая пеню.

— Вы ошиблись, — сказал Смит. — На самом деле один и три десятых миллиона.

— Значит, вы признаете наличие золота?

— Нет. И чтобы обложить его налогами, сначала попробуйте его добыть.

— Я заручусь свидетельствами под присягой моих замечательных, честных и прямых агентов ФНУ о том, что они видели здесь золото.

— А еще они видели гигантскую бабочку, которая разорвала на части трех агентов УБН, — хладнокровно продолжил Смит.

— Не станем упоминать об этом, — нашелся Бралл.

— Зато я обязательно заявлю об этом в суде, — в свою очередь произнес Смит.

Большой Дик Бралл от ярости так и подскочил на месте. Взгляд его просто пылал от неудержимого гнева. Харолд В. Смит, впрочем, встретил этот взгляд с холодной уверенностью, которая могла бы приморозить к полюсу белого медведя.

Поединок явно закончился вничью, и Большой Дик постепенно вернулся к своему нормальному росту.

— Объясните, что это за компьютеры!

— Фолкрофт раньше был центром социологических исследований. Компьютеры остались здесь с тех времен.

— Чепуха! Я вижу очень мощные машины. Вы не станете гноить такое дорогостоящее оборудование. Вы либо будете их использовать, либо продадите.

— Я вам ответил.

— Ничего подобного! Это не ответ. Вы вляпались, Смит! И место это — все в дерьме. — Бралл ткнул коротким пальцем прямо в лицо Смиту. — Я не знаю, что это за грязь, но обязательно найду ее, соберу и заставлю вас съесть. Обещаю!

— Желаю успеха, — бесстрастно отозвался Смит.

— Знаете, что я могу с вами сделать?

— Все, что могли, вы уже сделали, — с горечью сказал директор лечебницы. — Вы вторглись в мой рабочий кабинет, запугали моих сотрудников, часть уволили, а теперь к тому же собираетесь выписать пациентов, о которых ровным счетом ничего не знаете.

— Фолкрофт принадлежит управлению. И ваша задница тоже. Пока мы не докопаемся до сути, вы будете сидеть здесь под административным арестом.

— Сомневаюсь, что вы имеете законное право на это.

— Я имею право заключить вас в федеральную тюрьму в Денбери, посмейте только высунуться отсюда!

— Значит, я остаюсь под домашним арестом?

— Чертовски верно. Вы будете управлять этим учреждением под моим личным наблюдением. Посмотрим, сколько понадобится времени, чтобы открылось подлинное лицо Фолкрофта!

— Я принимаю ваш вызов, — тихо сказал Харолд В. Смит.

Когда они повели его вверх по ступенькам, в отдалении послышался барабанный бой.

Бум, бум, бум, бум~

— Что это? — удивился Большой Дик Бралл.

— Мы не знаем, — сказал агент Фелпс. — Все время барабанит то здесь, то там.

— Эй, Смит! Что это за звук?

— Не имею понятия, — честно ответил директор клиники, гадая про себя, что бы это могло быть. Звук как будто что-то напоминал, но тем не менее определить его природу Смит не мог.

— Ты тоже слышал барабанный бой? — спросил Римо у Чиуна, когда агенты ФНУ и Харолд В. Смит поднялись из подвала наверх.

— Да.

— Он тебе не кажется знакомым?

Глаза корейца превратились в узкие щелочки.

— Да, но я не могу вспомнить, где слышал этот странный звук.

Они продолжали вслушиваться. Скоро звуки затихли, словно кто-то, бивший в барабан — если это был барабан, — удалился по очень длинному коридору.

Ученик с учителем вышли из темноты.

— Положение Смита ничуть не улучшилось, — заключил Римо.

— Он не отступит и перед этим крикливым тараканом.

— Один на один — да, но за этим краснорожим ничтожеством стоит ФНУ. И у них явно зуб на Смита.

Чиун презрительно фыркнул.

— Они и не подозревают, с кем имеют дело. Император Смит управляет могущественными армиями, имеет без счета шпионов и обладает огромными богатствами — большими, чем все фараоны.

— Только ничего не может использовать. Компьютеры навсегда вышли из строя, нет связи с Президентом, и, наконец, его преследует ФНУ. Давай начистоту: с КЮРЕ покончено.

— Возможно, но только пусть мне об этом скажет Смит. А пока мы будем бороться.

— Вот и прекрасно. Борись! А мне нужно выполнить одно поручение.

— Какое поручение?

Римо задрал свою майку и показал засунутое за пояс письмо.

— Я незаметно пробрался в кабинет Смита и вытащил это письмо. То самое письмо, которое шеф считает очень важным. Я должен его отправить.

— Смотри! — Чиун поднял вверх длинный ноготь.

Римо взглянул на ноготь и тут же опустил взгляд на свой торс. Но было уже поздно. Кореец так аккуратно вытащил письмо, что Римо ничего не почувствовал.

— Не только ты можешь заставить вещи исчезнуть, — радостно воскликнул Чиун.

— Что значат эти буквы — ПСВМФ — и цифры?

— Это значит Почтовая служба военно-морского флота. Парень, вероятно, служит на флоте.

Мастер Синанджу поднял письмо к 25-ваттной лампочке и нахмурился.

— Нехорошо читать чужие письма, — укоризненно заметил Римо.

— Глупо отправлять письмо, содержание которого неизвестно. А вдруг там информация, которая может тебе повредить.

И мастер Синанджу дунул на конверт, а затем провел по нему ногтем. Конверт открылся, не разорвавшись. Чиун вытащил письмо. Римо пододвинулся к нему поближе и тоже заглянул в послание.

"Дорогой племянник!

Поздравляю тебя — в этом году тебе исполнится двадцать один год. Теперь ты твердо стоишь на ногах и больше не нуждаешься в моей помощи — ни в материальной, ни в духовной. Прими, пожалуйста, мои самые искренние и добрые пожелания на будущее и ни при каких обстоятельствах не возвращайся туда, где вырос.

Твой дядя Харолд".

— Ничего себе! — заметил Римо. — Он посылает своему племяннику прощальный поцелуй.

— Имеет право, — сказал Чиун.

— Ну, — сказал Римо, — нас это не касается — семейные дела. Я отправлю письмо, и словно его и не было.

— Белые не ценят семейных уз, — презрительно фыркнул Чиун; возвращая конверт.

— А кто будет запечатывать? — спросил Римо, укоризненно посмотрев на учителя.

— Ты почтальон, ты и запечатывай.

— А ты что собираешься делать?

— Искать Бисли.

Нахмурившись, Римо провел языком по краю конверта. Клей показался ему очень горьким. Вспомнив, кто и при каких обстоятельствах в первый раз лизал этот конверт, Римо долго отплевывался.

Наконец, выскользнув из подвала, он направился к кирпичной стене, с трех сторон окружавшей территорию Фолкрофта. Одним прыжком он перемахнул через забор, легко приземлился с другой стороны и отправился на поиски своей машины.

Оказалось, она стоит прямо на дороге с подсунутым под «дворник» извещением ФНУ об аресте имущества и желтым «башмаком», блокирующим переднее правое колесо.

Встав на колени, Римо принялся разламывать зажимное приспособление на части. Освободив колесо, он сел в машину и двинулся в путь.

В городе Римо целых двадцать минут простоял на почте, дожидаясь своей очереди, чтобы отправить письмо племяннику Харолда В. Смита, Уинстону.

— Вам нужен конверт экспресс-почты и квитанция на отправку авиа, — сказала служащая. — Можете заполнить их вон за той стойкой.

— Я уже двадцать минут стою в очереди, — запротестовал Римо.

— Надо было заполнить квитанцию до того, как встали в очередь.

— Где это написано?

— Нигде. Сами должны знать, не маленький.

Римо с ворчанием вышел из очереди, сунул письмо в конверт экспресс-почты, запечатал его и заполнил квитанцию. Простояв еще десять минут, он дождался, пока та же самая служащая, взвесив конверт, произнесла:

— Восемь семьдесят пять, пожалуйста.

Порывшись в карманах, Римо нашел там скомканную пятерку и какую-то мелочь.

— Кредитные карточки принимаете? — спросил он.

— Нет.

— Проклятие!

Из почтового отделения Римо заметил на другой стороне улицы контору «Вестерн Юнион» и направился туда.

— Кредитные карточки принимаете? — задал он вопрос клерку.

— Принимаем, — ответил тот.

— Я хочу послать телеграмму.

Клерк подал ему бланк, и Римо слово в слово переписал на него письмо Харолда В. Смита. Когда дело было сделано, клерк отправил телеграмму, пропустил через считывающее устройство кредитную карточку Римо и вернул ему ее вместе с квитанцией и дружеским «Спасибо».

— Что значит частное предпринимательство! — довольно усмехнулся Римо, выходя на улицу.

Глава 23

Они ждали Уинстона Смита в зоне отхода. Трое бойцов команды номер шесть отряда спецназначения «Котики» сидели на берегу возле двух морских вельботов.

Из темноты кто-то приветственно помахал Уинстону рукой.

— Эй, победитель!

— Пошел ты! — огрызнулся Смит. Автомат эхом повторил его слова. «Шестерка» окружила Смита.

— Эй, мы слышали, что ты взял этого парня на прицел.

— Он жив, — буркнул Смит.

— Может быть, в следующий раз тебе выдадут живую взрывчатку. Ха-ха!

— Пошел ты! — снова огрызнулся Уинстон. — Где Икс-ноль? — спросил он.

— На подлодке.

— А вы что, все время были на борту подлодки?

Бойцы разом просияли.

— Все время. Мы наблюдали за операцией по телепередатчику на автомате.

— Что это еще за передатчик?

— По лазеру, елки-палки. На самом деле это был не лазер. Какой идиот будет ставить лазерный прицел на пушку, где уже есть прибор ночного видения?

— Черт!

— И вот еще что. Хорошо бы ты попридержал язык. За твоими подвигами рвется понаблюдать куча адмиралов. Не стоит их смущать.

— Эй, Уинстон, каково целиться в типа, когда он дрючит свою лучшую девочку?

— Совесть тебя не мучит?

— Заткнитесь, гады! — рявкнул Смит. — Все заткнитесь!

— Он, похоже, не в духе, — протянул чей-то голос.

Когда они на вельботах вернулись на «Дротик», их встретил сам Икс-ноль.

— Сэр, я~

— Ни слова, Смит. Ни слова в присутствии экипажа.

И они прошли в крошечную каюту для докладов. Остальные бойцы команды номер шесть остались снаружи.

— Ты сделал большое дело, — начал Икс-ноль. — Ты доказал, что задача выполнима и что МВП соответствует ожиданиям.

— Прошу прощения, сэр, но если бы операция была реальной, я бы доказал это с не меньшим успехом. И к тому же гораздо убедительнее.

— Задача операции в другом. Во всяком случае, на данный момент.

— Сэр, команда устала от всех этих репетиций. Мы — самые лучшие силы на флоте и готовы к делу. Почему же нас все-таки не посылают ликвидировать плохих парней?

— Таков приказ Объединенного комитета начальников штабов.

— Разрешите начистоту, сэр?

— Нет. Возьми свой МВП в казарму и ознакомься с ним поближе. В следующий раз все может быть по-настоящему.

Уинстон Смит отдал честь и отправился к себе. Товарищи по команде шли за ним следом, похлопывая по спине, но Смит проигнорировал их дружеское участие и резко хлопнул дверью своей каюты у них перед носом.

— Флот сосет! — горько прозвучало в тишине.

Через два часа кто-то постучал в дверь и сказал:

— Тебе радиограмма, Смит.

— Подотрись ею!

— Я суну ее под дверь.

Уинстон Смит долго ворочался на койке, но сон все не шел. Поняв, что не заснет, парень встал и поднял-таки радиограмму.

Развернув ее, он прочитал:

"Дорогой племянник!

Поздравляю тебя — в этом году тебе исполнится двадцать один год. Теперь ты твердо стоишь на ногах и больше не нуждаешься в моей помощи — ни в материальной, ни в духовной. Прими, пожалуйста, мои самые искренние и добрые пожелания на будущее и ни при каких обстоятельствах не возвращайся туда, где вырос.

Твой дядя Харолд".

Уинстон Смит широко раскрыл глаза. Он был в шоке.

Пальцы его тряслись, и вместе с ними дрожал листок радиограммы.

— Черт! — тихо ругнулся Уинстон. — Черт, черт, черт!

На этот раз пушка ничего не сказала. Да и что тут было говорить! Теперь Уинстон остался в мире один-одинешенек.

Потом он долго лежал на кровати и, глядя в пустоту, думал о том, почему его бросил единственный родственник.

Глава 24

По дороге на третий этаж Большой Дик без устали раздавал приказы.

— И чтобы никакой мне здесь прессы, никаких посторонних! Персонал пусть остается. Мы тоже не уйдем отсюда, пока кое-кто не расколется, — конечно, не я.

— Я хотел бы позвонить своей жене, — не выказывая своей озабоченности, попросил Харолд В. Смит.

— Не стоит беспокоиться.

— Она ждет моего возвращения домой.

— Если она не скучала по вас вчера, то не будет скучать и сегодня.

— Вы не смеете так обращаться со мной!

— Протестуйте сколько влезет, вы, паразит! Все равно ничего сделать не сможете. — Бралл помолчал. — Разве что сейчас, сразу, признаетесь в нарушении налогового законодательства.

— Я не виновен в нарушениях налогового законодательства.

— Как вам будет угодно. Я лишаю вас права просить о привилегиях.

Двери лифта открылись, и Харолд В. Смит вышел наружу. Стекла его пенсне затуманились. Башмаки агентов в унисон с его шагами грохотали по полу.

— Между прочим, — добавил Большой Дик, — в вашем случае нами установлен стопроцентный контроль.

Смит замер.

— Прошу прощения?

— Мы наложили арест не только на имущество лечебницы, но и на ваше личное имущество, то есть на вашу машину, ваш дом и все вещи в нем. Операция должна начаться, — Большой Дик взглянул на свои часы, — прямо сейчас.

— Вы не посмеете.

— Я отменю операцию, если у вас будет что сказать мне.

Смит поджал губы так, что они практически исчезли. Стекла пенсне совершенно запотели. Тем не менее глаза Смита — их по-прежнему можно было различить — с холодной ненавистью смотрели на Бралла.

— Хорошие у вас часы, — восхитился Большой Дик, заметив на руке у Смита «таймекс».

— Благодарю вас, — тихо отозвался директор Фолкрофта.

— Видимо, дорогие.

— Нет. Просто высокого качества.

— Дайте их сюда, — протянув руку, скомандовал Бралл.

— Вы шутите?

— Я сказал: «Дайте сюда!» И галстук с зажимом тоже.

— Это же школьный галстук.

— Утверждая, что мы наложили арест на ваше имущество, я вовсе не шутил. Да, не останавливайтесь на часах и галстуке. Снимите также пиджак и туфли.

— Это произвол! Я законопослушный налогоплательщик.

— Как же! Таких, как вы, мы называем «скрягами». И я буду вас «раскручивать». Это ваше обручальное кольцо?

— Конечно.

— Золотое?

Смит ничего не ответил.

Большой Дик Бралл мрачно усмехнулся:

— Скидывайте его.

Харолд В. Смит вздрогнул. Только сейчас ему стало ясно, что годы дают себя знать: он поседел, похудел из-за потери аппетита~ За запотевшими стеклами пенсне глаза Смита теперь едва угадывались. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы избавиться от пиджака, часов или обручального кольца.

— Вы снимете обручальное кольцо только с моего трупа, — тихо проговорил Смит.

Что собирался ответить на это Большой Дик Бралл, так и осталось неизвестным, потому что где-то совсем рядом послышался резкий барабанный бой.

Бум, бум, бум, бум~

— Опять началось! — простонал агент Фелпс.

— Кто это творит? — спросил Бралл у Смита.

— Знал бы, сию же секунду прекратил.

Теперь звук послышался вроде бы за утлом, поэтому Дик Бралл скомандовал:

— Следуйте за мной!

Все тотчас пошли на барабанный бой. В коридоре не оказалось ничего подозрительного.

Стук привел Смита и его конвой к двери одной из палат. Двое агентов тут же достали пистолеты системы «дельта-элит» и, изготовившись, замерли у входа. Бралл кивнул; один из агентов резко распахнул дверь, а другой ворвался в комнату, обеими руками сжимая оружие. Остальные вбежали следом.

— Стоять! — крикнули они чуть вразнобой.

— О Боже! — тут же произнес один из агентов.

Второго же едва не вырвало.

— Что это? Вы загнали его в угол? — крикнул Дик Бралл.

— Посмотрите сами, мистер Бралл, — ответил кто-то дрожащим голосом.

Бралл помедлил, пропустил вперед Смита и, собрав все свое мужество, переступил порог.

Харолд В. Смит тем временем издал какой-то низкий, сдавленный звук.

Большой Дик тут же попытался встать на цыпочки и разглядеть что-нибудь сзади, из-за высокой фигуры Смита.

— Что там? Мне не видно. Ну-ка, отойдите в сторону!

Харолд В. Смит подчинился.

Большой Дик окинул палату быстрым взглядом, задержавшись лишь на секунду на дрожащих в руках агентов пистолетах системы «дельта-элит». Затем посмотрел на больничную койку. Здесь, в постели, лежал специальный агент Джек Колдстад.

Колдстад чесался. Судя по всему, он занимался этим уже не меньше часа. Пальцы его были в крови, а лицо теперь — там, где чесалось, — превратилось в одну сплошную рану. Оно так и сочилось кровью. Тем не менее, Джек Колдстад все расчесывал и расчесывал его.

— Что с ним такое? — каркнул Бралл.

— Отсутствие торможения, — пояснил Харолд В. Смит. — Все симптомы.

— Остановите его, черт возьми! Ну же, кто-нибудь! Меня тошнит от одного его вида.

Директор Фолкрофта подошел к постели и взял Джека Колдстада за беспрестанно двигающуюся руку. Смиту же пришлось взяться двумя руками за другую кисть Колдстада. Когда наконец удалось взглянуть на лицо специального агента, на щеке его обнаружился пульсирующий кровавый волдырь, похожий на красного слизняка. Присутствующие не сразу поняли, что это язык Джека Колдстада, который проглядывал сквозь рану, проделанную им на своем собственном лице.

Прижав руку ко рту. Большой Дик стремглав выбежал из палаты. На лакированные ботинки тут же выплеснулось содержимое его желудка.

— Почему этот человек оставлен без присмотра? — вскричал Бралл, когда появился врач.

— Потому что кто-то уволил половину санитарок, — услышал он в ответ.

— Какой идиот это сделал? — прорычал Большой Дик.

В это время лежавший на койке Колдстад поднял вверх дрожащую руку.

Врач быстро прижал ее к постели вместе со второй рукой, чтобы больной опять не причинил себе вреда.

Миссис Харолд В. Смит раздумывала о том, не позвонить ли ей в Фолкрофтскую лечебницу.

В обычной ситуации она не стала бы колебаться. В обычной ситуации она обязательно позвонила бы, если бы это забыл сделать ее вечно рассеянный муж. Как правило, Харолд сообщал, что приедет поздно. Иногда он ночевал на работе, а в последнее время это чуть ли не вошло у него в привычку. Миссис Смит уже начинала подумывать: а только ли профессиональный интерес проявляет ее муж к своей секретарше?

В конце концов, миссис Смит, которая отзывалась на имя Мод и которую сам мистер Смит порой называл Ирмой, решила, что ею пренебрегают.

Поэтому когда ее Харолд — она никогда не называла его Харри или Хэл — снова забыл позвонить, миссис Смит сдержалась, теперь пусть он сам даст о себе знать тогда, когда сочтет нужным.

Однако прошли целые сутки, а звонка все не было. Пожалуй, это уж слишком. Правда, нельзя сказать, что раньше такого не случалось — случалось.

Что же делать? Миссис Смит нервно мерила шагами гостиную и поглядывала на бежевый телефонный аппарат фирмы «Эй-Тй-энд-Ти». Она никак не могла решить, позвонить ли Харолду самой или не напоминать о себе, пока он сам о ней не вспомнит. Эти размышления прервал очень громкий стук в дверь.

Женщина пошла открывать. Но не успела она взяться за ручку двери, как в дом ворвались несколько плечистых мужчин в аккуратных костюмах и одинаковых галстуках.

— Миссис Харолд В. Смит? — грубым голосом спросил один из вошедших.

— Да. Кто вы?

— Агенты Федерального налогового управления. Ваша собственность конфискуется в возмещение федеральных налогов. — Он протянул Мод солидно выглядевший документ.

Она попыталась урезонить вошедших.

— Боюсь, что вы ошиблись адресом. Мой Харолд исправно платит налоги.

— В вашем распоряжении пять минут на то, чтобы собрать самое необходимое и уйти.

— Уйти?! Куда уйти?

— Куда угодно. У нас свободная страна.

— Но я у себя дома.

— Это жилище отныне является собственностью правительства, и у вас осталось четыре с половиной минуты.

Миссис Смит с изумлением увидела, как беспардонно агенты ФНУ полезли в первый же попавшийся шкаф. Она схватила со стола свою сумочку и, рыдая, кинулась прочь.

И куда только катится мир?

Побагровев, Большой Дик Бралл повернулся к Харолду В. Смиту и прорычал:

— Поместить его в карцер!

— Вы с ума сошли, — сказал Смит.

— И заковать в кандалы, если сможете их найти, — добавил Бралл.

— Вы превышаете законные полномочия, — предупредил Смит.

— Я представляю здесь ФНУ — это верховная власть. У нас больше людей, чем у ЦРУ, ФБР и Пентагона, вместе взятых. У нас такая разведывательная служба, по сравнению с которой разведка красного Китая ничуть не лучше какой-нибудь захудалой канадской разведки. Наш ежегодный бюджет — 6,5 миллиарда долларов — самый крупный в человеческой истории. От имени налогоплательщика мы можем делать все что угодно. И мы ни перед кем не отвечаем.

— Ничего подобного! Есть и более могущественная организация. И вы ответите перед ней — я вам это обещаю.

— Такой организации нет.

Харолд В. Смит прикусил язык. Он и так уже сказал слишком много.

— Болтун! — с презрением бросил Бралл.

Агенты ФНУ схватили директора клиники под руки и поволокли по коридору — как для его же безопасности, так и для того, чтобы выполнить прямое приказание начальства.

— Сюда, доктор Смит, — кивнул один из них.

Смит подчинился, но пошел вперед, высоко подняв голову. Лицо его обрело цвет тех скал Новой Англии, среди которых прошло его детство. Вслед ему прогремел голос Дика Бралла:

— Чтобы уж совсем покончить с делами на сегодня, знайте — у меня скоро будут на вас улики. Смит. ФНУ может, получить улики на каждого гражданина, надо только глубже копать. Посмотрим, как вы тогда запоете, упрямый подонок.

Харолд В. Смит ничего не сказал. Но его очки вновь затуманились.

Они шли вдоль психиатрического отделения. Увидев, что двери в палаты приоткрыты, директор Фолкрофтской лечебницы громко застонал.

— Где мои пациенты? — спросил он.

— Выписаны, — беспечно ответил один из агентов.

Проходя по коридору, Смит мысленно подсчитывал исчезнувших пациентов. Он немного успокоился, заметив, что дверь в обитую изнутри войлоком палату Иеремии Пурселла плотно закрыта. Изнутри раздавался звук работающего телевизора. Дверь в палату Бисли оказалась приоткрытой, и тут уж Смит едва сдержал стон.

Тем не менее, были освобождены не все пациенты. Собственно, складывалось впечатление, что это сделано непрофессионально, наугад. Надо будет непременно отчитать доктора Герлинга. В конце концов он не мальчик, чтобы так поступать!

Агенты ФНУ провели Смита к последней палате слева по коридору. Один из охранников открыл перед ним дверь, другой подтолкнул в спину. Директор Фолкрофта покорно прошел внутрь и повернулся, лишь когда щелкнул замок.

— Как только будете готовы к разговору, мы вас выпустим. — Парень из ФНУ задвинул щеколду и запер ее на ключ.

Смит ничего не ответил. Лица агентов мелькнули в маленьком стеклянном окошке двери и исчезли. Звуки шагов постепенно затихали.

И вдруг в одно мгновение все стихло и раздался новый, булькающий звук, который сопровождался хриплым ругательством.

Смит подбежал к окошку, пытаясь определить, в чем дело.

— Пусти его, черт возьми! — Это был голос одного из агентов.

Бульканье прекратилось, и раздался скрип. Почему-то Смит решил, что знает его источник.

— Не убивайте их! — крикнул он. — Мастер Чиун, не надо! Это приказ!

— Я знаю тебя! — завопил второй агент. — Ты~

Снова раздалось бульканье.

— Сейчас же отпустите этого человека! — простонал Смит.

Раздался хруст костей и ужасный предсмертный крик.

В отчаянии стиснув зубы, Харолд В. Смит только и мог, что вытягивать шею в тщетной попытке что-либо разглядеть.

Затем в дверном окошке появилось чье-то лицо, искаженное ненавистью. На Смита таращился один-единственный глаз, а под снежно-белыми усами скалились редкие зубы.

— Останови меня, парень! — захихикала голова.

Затем в поле зрения появилась гидравлическая стальная рука и задвигалась, словно какие-то жуткие тиски на шарнирах.

Глава 25

Мастер Синанджу одиноко бродил по пустынным коридорам Фолкрофтской лечебницы.

Не было больше причин оставаться в этом промозглом подвале, где еще недавно лежало золото. Настало время обойти дозором крепость, которая впервые с тех пор, как здесь появился Чиун, попала в руки неприятеля.

То, что эти враги были представителями американского трона, служило слабым утешением. Харолд В. Смит приказал никого не убивать, так что их не коснется беспощадная десница мастера Синанджу. Впрочем, только до тех пор, пока они своими загребущими руками не осквернят золота Синанджу, где бы оно ни находилось.

Стоило Чиуну вспомнить об исчезнувшем золоте, как его гладкий лоб покрылся морщинами. То, что сделал Римо, смахивало на чудо. Да, здесь попахивает магией. Этот белый оказался неплохим учеником. Вернее, слишком хорошим, если даже его учитель не может понять, куда делись слитки.

Возможно, размышлял Чиун, эту тайну удастся раскрыть, разыскивая Дядю Сэма Бисли.

Мастер Синанджу без труда прокрался мимо налоговиков из ФНУ, которые — несмотря на то что глаза их были широко открыты, а уши свободны от воска — почти никого не видели и не слышали. А глаза и уши Чиуна улавливали все, и он проскользнул мимо этих таксидермистов совершенно незамеченным. По пути мастер Синанджу освободил их от кошельков. Если потом они пожалуются, Чиун объяснит, что всего лишь взял налог в пользу Синанджу.

Войдя в огромный гимнастический зал, где его много лет назад представили своему ученику, кореец остановился и предался воспоминаниям.

Именно здесь началось обучение Римо. Сначала мастер предложил этому бесперспективному белому простейшие искусства: карате, айкидо, дзюдо. Примитивные подражания тому чистому учению, которым является Синанджу. Чиун даже презентовал простодушному парню — тот по глупости посчитал это знаком отличия — красивый пояс: пусть носит его на своей не в меру широкой талии.

Казалось, все бесполезно. Белый пил ферментизированный ячмень, курил дурно пахнущую траву и поедал обожженное мясо мертвых коров. Годы поклонения гамбургеру привели к тому, что все его существо насквозь пропиталось самыми разнообразными ядами.

В первую неделю он заставил Римо есть кимчи, чтобы изгнать всю гадость из организма. Во вторую — позволил ему пить воду. А на третьей добавил холодный рис. После огненного кимчи Римо несказанно обрадовался воде. К тому же времени, когда у него в руках появилась первая миска риса, он радовался уже одному тому, что это не кимчи.

— А когда я получу подогретый рис? — спросил Римо, засовывая в рот клейкие зерна. Он ел, естественно, руками, ибо не умел использовать палочки для еды.

— Когда сделаешь первые шаги.

— А когда это случится?

— Точно не знаю, но явно в первые пять лет твоего обучения.

Тогдашнее выражение лица любителя гамбургеров на долгие годы осталось в памяти Чиуна.

Так что когда через шесть месяцев Римо позволили есть подогретый рис, он был очень доволен.

То, что требовалось от корейца, звучало просто хотя и отвратительно: научить белого человека искусству убивать, незаметно передвигаясь среди себе подобных.

Мало того, что с белым это вообще невозможно, подобная просьба к тому же звучала как оскорбление. Чиун отошел от дел из-за того, что его собственный племянник, Нуич, оказался предателем, и теперь отказывался наотрез.

— Мои предки, мастера Синанджу, служили великим тронам задолго до правления Ирода Справедливого, — заявил он Смиту. — Укажите мне своих врагов, и я их уничтожу. Вам не нужен белый, чтобы сделать ту работу, которую всегда прекрасно выполнял кореец.

— Нам нужен убийца, который в случае необходимости будет подчиняться нашим приказаниям следующие десять лет. Если не двадцать, — возразил Харолд Неустрашимый.

— Слишком поздно, — хмыкнул Чиун. — Надо начинать с рождения. Римо толст и неуклюж. Впрочем, если золота будет достаточно, я возьмусь за эту работу.

— Но вы ведь очень стары, — необдуманно сказал белый.

— Я встретил восемьдесят весен и встречу еще сорок, прежде чем по меркам своих предков стану старым.

— Мы хотим совсем другого, — сказал Смит. — Пожалуйста, мастер Чиун. Подготовьте Римо самым лучшим образом.

И Римо стал обучаться дурацким искусствам, не имеющим ничего общего с Синанджу, за исключением того, что они были украдены китайскими и японскими воришками, которые сумели скопировать движения, но не дух учения.

Со временем Римо стал подавать надежды: он стал дышать и двигаться так, будто был корейцев. Чиун заподозрил, что в жилах Римо течет и капелька корейской крови. И не просто корейской, а крови наследников традиций Синанджу, предков Чиуна.

Конечно, предположение нелепое, но думать иначе — значит полагать, будто Синанджу можно научить любого, даже белого. А ведь это невозможно. Ибо и некоторые жители родной деревни Чиуна не могли овладеть такими простыми вещами, как правильное дыхание.

Нет, Римо явно был корейцем. Но мастер Синанджу пришел к такому заключению лишь через много месяцев, когда повел ученика по дороге подлинного мастерства.

В этом зале, полном воспоминаний, Чиун вдруг подумал о том, что Римо ему теперь как сын и что сам он с удовольствием исполняет роль приемного отца. Да, много с тех пор воды утекло.

И вот благодаря усилиям одного-единственного врага — и не человека даже, а какой-то машины, которыми белые зачумляют свое общество, — все пошло прахом!

Организации, на которую они работали, больше не существует. Император Смит стал добровольным пленником собственного правительства, а Римо больше, чем когда-либо, полон решимости узнать свое прошлое.

Последнее беспокоило мастера Синанджу все сильнее. На сей раз Римо не отступит. На этот раз им движет дух собственной матери. И он не успокоится, пока не выяснит все до конца.

И если ему это удастся, если Римо воссоединится с человеком, чресла которого его породили, то останется ли в его новой жизни место для старика, которого он иронично звал папочкой?

Мастер Синанджу поник своей старой головой и принялся молить предков, чтобы отец Римо погиб прежде, чем сын найдет его.

Затем, укрепив свое сердце, Чиун бесшумно повернулся и отправился на поиски своего императора.

Большой Дик Бралл сидел за столом, покрытым черным стеклом, и звонил по телефону.

— Его зовут Харолд В. Смит. Номер налогоплательщика 008-16-93114. Я хочу сегодня же знать все, что содержится о нем в главном файле.

— Номер вашего факса?

Бралл огляделся. Здесь были два телефона: многоканальный офисный РОЛМ и голубой телефон производства «Америкен телефон энд телеграф». Факса, впрочем, не было. Большой Дик недоуменно заморгал. И зачем это директору больницы понадобились два телефона?

— Позвоните мне лично, когда добудете материал. Я нигде здесь не вижу факса.

— Да, мистер Бралл.

Бралл нажал на кнопку селектора. Агент Фелпс тут же просунул голову в комнату.

— Да, сэр?

— Разберитесь, куда идут эти телефонные линии.

— Да, сэр.

Через двадцать минут Фелпс вернулся.

— РОЛМ соединен с линией на столбах, — доложил он. — Голубой аппарат соединен непонятно с чем.

Бралл поднял трубку голубого телефона. Гудок был сильным и ровным.

— Работает Должна же линия куда-нибудь вести! Найдите, куда!

— Да, сэр.

Бралл встал и начал обшаривать шкафы. Зеленые металлические казались старыми, а дубовые — древними. За исключением футуристического стола, все остальное офисное оборудование смахивало на дар Армии спасения.

Бумаги в папках относились к хозяйственным вопросам. Ничего особенного.

— Пожалуй, эта упрямая задница могла бы и компьютеризировать свой кабинет, — пробормотал Бралл.

Между двумя шкафами он обнаружил запертый портфель. Настолько потрепанный, что Бралл сначала принял его за обыкновенный хлам. Когда же Большой Дик поднял портфель, оказалось, что в нем что-то было, и довольно тяжелое.

Бралл поставил портфель на стол и стал возиться с замками. Замки, как назло, кодовые~ Большой Дик долго перебирал разные комбинации, но портфель так и не сдался. Пришлось отставить его в сторону.

Холодало. Сквозь дыру в стекле задувал пронизывающий ветер.

Большой Дик попытался не обращать на него внимания, однако ветер все усиливался.

Встав с кресла. Большой Дик попытался пересесть со сквозняка. Но куда бы Бралл ни передвигал кресло, в затылок ему по-прежнему дуло.

Тогда Большой Дик попробовал передвинуть стол. Но тот оказался слишком тяжелым. Чтобы его переместить, потребовалось бы три или четыре человека.

Именно в тот момент, когда Бралл пытался определить вес махины, он и обнаружил под столешницей потайную кнопку.

— Ну-ка, что у нас здесь? — пробормотал Бралл, нажимая на нее.

Но ничего не произошло. Потайной ящик не выскочил, спрятанная панель не поднялась.

Бралл снова и снова жал на кнопку, но все безрезультатно.

Ворча, Дик Бралл уселся за стол, и тут ему позвонили.

— Бралл.

— Это Швеглер из Мартинсберга.

— Давайте!

— Мы подняли архивные данные, мистер Бралл.

— Нашли что-нибудь?

— Ровным счетом ничего, сэр. Там, где должны храниться данные на Харолда В. Смита, пусто.

— Пусто?!

— Кажется, данные случайно стерли.

— Черта с два! Никто не стирает данные о налогоплательщиках в главном файле, тем более случайно.

— У нас нет данных на Харолда В. Смита с данным номером социального страхования.

— Тогда ищите первоначальные декларации на бумаге и выдайте их мне все до одной.

— Мистер Бралл, это может занять недели — даже месяцы!

— Черт! Тогда выведите мне последние декларации.

— Их нет в главном файле.

— Тогда найдите людей, у которых они есть, и пусть позвонят мне. У меня нет времени на такую ерунду! — И Бралл бросил трубку.

Он начал обшаривать ящики. В нижнем ящике Дик нашел еще один телефон — красный, как пожарная машина. Бралл схватил его как свою добычу и поставил на стол.

— Будь я проклят!

На аппарате не было наборного диска, не было кнопок — ничего! Просто плоская поверхность вместо наборного диска.

— Что же это за телефон такой, черт возьми? — пробормотал Бралл. Аппарат не был подключен. С извивающегося шнура свисал лишь пластмассовый штекер.

— Что же это за телефон? — повторил Бралл.

Телефон на столе зазвонил снова. Большой Дик поднес трубку к своему бульдожьему лицу.

— Бралл.

— Это Бэллард из нью-йоркского отделения, мистер Бралл. Я был аудитором Фолкрофта.

— Валяйте, говорите.

— У нас здесь декларации Харолда В. Смита за последние три года.

— Как они, на ваш взгляд?

— Средние.

— Говорите точнее.

— Сэр, они абсолютно средние.

— Что вы хотите сказать?

— Все находится в рамках среднестатистических показателей. Налоговые скидки. Благотворительные взносы. Капиталовложения.

— Одним словом, все прекрасно?

— Да.

— Все настолько прекрасно, что, возможно, подогнано так для того, чтобы мы не обратили внимание?

— Ну~

— Я так и знал! Он жулик.

— Сэр?

— Думайте головой. Нет декларации, данные которых год за годом находятся в пределах средних величин. Это статистически невозможно. Смит специально заполнял невидимые декларации, чтобы обмануть радары ФНУ.

— Никогда не слышал о невидимых декларациях.

— Потому-то вы гребаный рядовой аудитор, а я заместитель специального уполномоченного. Немедленно перешлите мне всю информацию в Фолкрофт. Я сам хочу взглянуть на декларации.

— Да, мистер Бралл.

Бралл повесил трубку, обнаружив, что снова смотрит на красный телефон. Интересно~ Он взглядом поискал телефонную розетку на стене, не нашел и отодвинул аппарат в сторону.

И тут Большой Дик увидел золотистую линию.

Сначала это выглядело как отражение на черной стеклянной поверхности стола, хотя отражением быть не могло. В кабинете не было осветительных приборов золотистого цвета — только лампы дневного света над головой.

Под черной стеклянной поверхностью стола дрожала вертикальная золотистая ниточка.

Протянув руку к гладкой поверхности. Большой Дик замер. Под трясущимися пальцами стали вырисовываться призрачные буквы. Клавиатура! Но только без клавиш. Лишь горящие рядами под черным стеклом буквы.

Бралл на пробу коснулся одной из них — буквы А. От этого прикосновения она стала ярко-белой.

Ничего больше не произошло. Стоило Большому Дику убрать руки, как символы на клавиатуре погасли.

Несомненно, это сенсорная клавиатура емкостного типа. Она активизируется, когда человеческая рука нарушает окружающее ее магнитное поле. А золотистая линия — признак скрытого компьютерного дисплея. Такая линия получается, если включить монитор, не загружая систему.

Но кто включил дисплей?

— Эта чертова черная кнопка!

Бралл протянул руку и нажал потайную кнопку под столешницей. Золотистая линия погасла. Он нажал кнопку еще раз. Линия появилась вновь.

— Фолкрофт — совсем не то, чем он представляется, — задумчиво протянул Большой Дик Бралл и нахмурился. — Но что же он такое?

Глава 26

Римо Уильямс загнал свой седан в заросли неподалеку от ворот Фолкрофта и, выключив мотор, пустил машину под откос к плещущим волнам пролива Лонг-Айленд. Когда седан остановился, Римо вышел, поднял капот, вытащил свечи зажигания и спрятал в дупло дерева.

Пусть-ка теперь ФНУ попробует ее конфисковать, подумал он, погружаясь в воду.

Парень плыл сквозь темноту, держась подальше от берега и поближе к илистому океанскому дну, где никто не мог его заметить. Воздушные пузырьки, по одному или по два вырывавшиеся из его рта, были такими крошечными, что до поверхности они не доходили.

Уточнив направление по своему внутреннему компасу, Римо вновь повернул к берегу — в сторону Фолкрофта.

Брошенная в воду банка из-под пива заставила Римо задержаться.

Он поднял взгляд. На волнах качались четыре сигарообразных тела. Моторки УБН.

Римо продолжил свой путь.

Но тут еще одна банка плюхнулась в воду прямо перед ним. Это и решило дело.

Изогнувшись, как морская свинья, Римо резко изменил направление движения, нацелившись на лодку прямо над собой. Одной рукой Римо схватился за винт и, остановив его, указательным пальцем другой тут же продырявил в нескольких местах фибергласовое днище.

Лодка дала течь.

Римо метнулся к следующей.

Он продырявил все четыре лодки УБН за время примерно равное времени откупоривания шести банок пива.

Сквозь холодную воду слышались хриплые ругательства агентов. С их криками смешивалось бульканье тонущих лодок.

Когда люди из УБН попытались заткнуть дыры ногами, Римо стал хватать их за пятки.

По воде разнесся дикий крик «Акулы!», и агенты принялись бешено колотить по воде чем попало. Должно быть, они решили, что это отпугивает акул.

Римо потянул вниз еще чьи-то ноги.

УБН ответило градом пуль абсолютно во всех направлениях. Скорость ударившейся о воду пули мгновенно гаснет, потому Римо успевал отражать пули, стараясь посылать их с такой силой, чтобы «ужалить», но ни в коем случае не ранить.

Пальба прекратилась.

Усмехнувшись в темноте, Римо продолжил свой путь.

Если УБН и дальше станет предъявлять свои права на Фолкрофт, придется ему набирать новую команду. Эти ребята сюда больше не вернутся.

Это было настоящим кошмаром.

Харолд В. Смит ночью редко просыпался от ужаса. Даже во сне ему недоставало воображения, порождающего фантазии. Собственно, именно это стало одной из причин, по которой его поставили во главе КЮРЕ. Человек с воображением способен оценить все возможности обладания почти абсолютной властью, которые открывает перед ним секретная служба.

И тем не менее сейчас Смит столкнулся с настоящим кошмаром.

В квадратном стеклянном окошке перед ним красовалось лицо Дяди Сэма Бисли, всемирно известного иллюстратора, мультипликатора и кинопродюсера, основателя самых популярных и всемирно известных тематических парков. Умершего тридцать лет назад.

Раньше Харолд В. Смит тоже считал, что он умер. До тех пор, пока следы подготовки вторжения на Кубу не привели его в «Сэм Бисли-лэнд» во Флориду. Римо с Чиуном все выяснили: Дядя Сэм Бисли, по слухам, подвергнутый глубокому замораживанию после своей смерти в 1965 году, был возвращен к жизни. Искусственное сердце и конечности заменили собой те части тела, которые пострадали во время долгого сна среди ледяных глыб.

Считая, что падение кубинского режима не за горами, Бисли подготовил тайные силы вторжения, которые должны были свергнуть правительство Кастро и превратить цветущий остров в Карибском море в один большой тематический парк, а также в свободную от налогообложения гавань, откуда Бисли мог бы управлять своей всемирной империей развлечений.

Это было глупостью, это было полным безумием и тем не менее чуть было не удалось. Только вмешательство КЮРЕ остановило вторжение на Кубу, подготовленное одной из самых знаменитых американских корпораций, избежав таким образом неминуемого международного конфликта.

В конце концов ни Римо, ни Чиун, обожавшие легендарного мультипликатора, не нашли в себе сил убить Бисли. Не нашел в себе сил и Смит. Таким образом, Дядю Сэма лишили смертоносной механической руки и положили в Фолкрофт, где его громоподобные заявления о том, что он оживший Бисли, ни на кого не производили впечатления.

— Смотрите, что я нашел, — довольно хихикнув, сказал Бисли, раскрывая и закрывая свой металлический кулак. На нем запеклась кровь. А в уголке усмехающегося рта Бисли виднелись клочья пены.

Директор Фолкрофта содрогнулся. Этот человек — не более чем карикатура на свое прежнее "я". И теперь он оказался на свободе, в то время как сам Смит заключен в одну из своих собственных обитых войлоком камер.

Если когда-нибудь Харолд В. Смит и видел кошмар, так это только сейчас.

— Вы не в порядке, — тихо произнес Смит. С сумасшедшими лучше всего разговаривать спокойным тоном. А Дядя Сэм Бисли — явно сумасшедший.

— Хватит молоть чепуху! — огрызнулся Бисли. — Кому я только что свернул шеи?

— Ни в чем не повинным агентам ФНУ.

— Такого не бывает. К тому же пусть послужит уроком для остальных подонков.

Смит сменил тактику.

— Вам некуда идти.

— О чем вы?! Я — Дядя Сэм Бисли, любимый сказочник. Черт побери, да на земле нет города или хотя бы деревушки, где бы меня не признали! Разве что во Франции~

— Все знают, что вы умерли.

— А вы знаете, что это не так. Собственно, со своим новым моторчиком я проскриплю еще до столетней годовщины Мышки.

— Возможно. Но вас станут узнавать. Как только вы отсюда выйдете, вы сразу же привлечете к себе внимание и должны будете объясниться.

— Верно.

— Вот поэтому вам следует остаться здесь.

Бисли узловатым пальцем поправил снежно-белые усы.

— Значит — следует, значит — следует.

— Я рад, что вы понимаете ваше истинное положение, — сквозь стекло проговорил Смит.

— Понимаю, понимаю. И ценю то, что вы мне на это указали.

— Пожалуйста, возвращайтесь в свою комнату, — с облегчением вздохнул Смит.

Бисли удивленно приподнял бровь.

— Вы не хотите отсюда выйти?

— Пока нет.

— А почему?

— Мне не хотелось бы это обсуждать, — ответил Харолд В. Смит.

— Как хотите.

Харолд В. Смит услышал, как Дядя Сэм Бисли заковылял по коридору на своей серебряной искусственной ноге. Директор приложил ухо к двери. Из коридора доносилось эхо неуклюжих шагов Бисли. Затем звуки затихли. Смит вслушивался, не раздастся ли шум закрывающейся стальной двери, но увы!.. Вместо этого раздалось звяканье, извещавшее о прибытии лифта.

— Боже мой!

Двери лифта вновь со звоном закрылись. Теперь Харолду В. Смиту стало ясно, что Сэм Бисли вышел в большой мир.

И все из-за глупости Федерального налогового управления.

Смит начал барабанить в дверь и громко, нечленораздельно кричать.

Настоящий кошмар! Причем могло быть и хуже. Гораздо хуже. Если бы его кто-нибудь услышал.

Мастер Синанджу облегчал карманы очередного агента ФНУ, как вдруг услышал хриплые крики, раздававшиеся двумя этажами выше.

Агент ФНУ, конечно, не услышал этих криков — так же, как не почувствовал прикосновения пальцев, достающих кожаный бумажник из его заднего кармана.

Агент как раз нагнулся над фонтанчиком для питья. Мастер Синанджу скользнул рядом как фантом и освободил парня от толстого кошелька — как и двух его собратьев.

Таким образом Чиун собрал долларов триста — хотя бы частичная компенсация за то беспокойство которое причинили ему таксидермисты.

Хриплые крики заставили мастера Синанджу ретироваться еще до того, как агент выпрямился и вытер губы.

Чиун вихрем взлетел по ступенькам. Ноги принесли его к запертой двери, за которой как сумасшедший кричал император Смит.

— Не бойся, император, — проскрипел кореец, вставая на цыпочки так, чтобы заглянуть в квадратное окошко. — Ибо я пришел тебе на помощь.

Он взялся за металлическую перекладину.

— Нет! — заорал Смит. — Не выпускайте меня отсюда!

— Почему?

— Мне нужно алиби.

— Зачем?

— Из-за тех двух мертвых агентов, которые лежат в коридоре, — объяснил Смит.

Чиун повернул голову.

— Один момент, — сказал он и метнулся в коридор. Вернулся кореец через несколько секунд, пряча в широких рукавах кимоно кошельки убитых агентов.

— Да, они мертвы. Им свернули шеи.

— Бисли постарался~ Он только что уехал на лифте. Надо его остановить.

— Зачем? Он убивает ваших врагов. И у вас превосходное алиби, так как вы узник тех же самых врагов.

— Я не хочу, чтобы он убивал ФНУ. Это только навлечет на наши головы новые беды.

Чиун нахмурился.

— Не понимаю белых.

— Пожалуйста, мастер Чиун, остановите Бисли. И сделайте это тихо. Если нужно — убейте.

— Убить создателя Мышки Монго и Сумасбродной Белочки? Предки обрушат на мою голову нескончаемые упреки. Нет, я никогда не осмелюсь на такое.

Смит закрыл глаза.

— Тогда только поймайте его, пожалуйста.

— Как пожелаете, император.

И мастер Синанджу отправился исполнять волю своего сумасшедшего императора. Ох, если бы ему довелось жить в эпоху фараонов! Вот это были правители! Или римляне. Царская Россия тоже бы подошла. Или варварские британцы времен царствования Генриха VIII.

Чиун, несомненно, работал на самого сумасшедшего императора со времен Калигулы. Ибо кто же нанимает лучших в мире убийц и при этом говорит, что нужно воздержаться от убийства?

Глава 27

Большой Дик Бралл чувствовал, что он на верном пути. Фолкрофт явно был не тем, чем представлялся. Это прикрытие. Но для чего? Что это может быть на самом деле?

Ясно одно — УБН здорово промахнулось насчет наркотиков. Фолкрофт отнюдь не фабрика по производству наркотиков. Но деньги тут, конечно, отмывались. Иначе как объяснить появление двенадцати миллионов на банковском счету больницы? И наличие золота — если оно действительно существовало, а не было плодом фантазии подчиненных Дика Бралла.

Интересно, кто нелегально хранил золото? За все годы службы Большой Дик никогда не слышал о том, чтобы золото в слитках хранилось где-либо, кроме Федерального казначейства.

В тот момент, когда мысль эта промелькнула у него в голове, зазвонил РОЛМ.

— Бралл слушает.

— Это Швеглер из Мартинсберга. Мы нашли копии документов на Харолда В. Смита и можем проанализировать его отчеты за любой период. Все чисто. Собственно, каждый из них удовлетворяет требованиям налоговой службы — год за годом, все без исключения.

Бралл треснул кулаком по столу.

— Я так и знал!

— Это очень странно, сэр.

— Нет, не странно. Просто очень хорошо просчитано. Скажите, когда Смит впервые указал в форме 1040, что он директор Фолкрофта?

— Это было, м-м-м, в 1963 году. До этого он был аналитиком в компании.

Бралл заморгал.

— В какой компании?

— В Центральном разведывательном управлении, сэр.

— В ЦРУ! — зарычал Бралл. — Харолд В. Смит работал в ЦРУ?

— Да, сэр. Он пришел в Фолкрофт в апреле 1963 года. Интересно, в этих документах указано, что в те дни Фолкрофт был чем-то вроде «мозгового центра» по социологии.

— Чертовы компьютеры! Так вот о чем он говорил!

— Сэр?

— Не обращайте внимания. Побыстрее отправьте все бумаги в Фолкрофт. Я хочу взглянуть на них лично. — И Бралл бросил трубку.

Скривившись, он откинулся назад в кресле, которое, согласно налоговым отчетам, Харолд В. Смит занимал уже более тридцати лет.

Смит, оказывается, бывший цэрэушник. Может, он и сейчас еще работает на компанию. Может, здесь нет никаких нелегальных операций. Может, за всем этим стоит ЦРУ.

Бралл поднял трубку и заказал штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, попросив соединить его с кадровиком.

После бюрократических проволочек Большого Дика соединили с нужным человеком.

— Это Дик Бралл, отдел криминальных расследований ФНУ. Я хочу проверить прошлое одного из ваших бывших сотрудников, Харолда В. Смита.

— Мы таких справок не даем. Советую решить этот вопрос наверху.

— Я собираюсь решить этот вопрос с вами. Федеральное налоговое управление и есть самый верх. И никому, даже чертову ЦРУ, не стоит играть в прятки с ФНУ. Так вот, его зовут Харолд В. Смит. Дать вам номер его карточки социального страхования — или ваше начальство радо будет, если вы отфутболите меня к нему?

— Давайте номер, — устало бросил человек из ЦРУ.

Через пять минут раздался ответный звонок.

— В наших платежных ведомостях нет Харолда В. Смита с таким номером социального страхования.

— А как насчет прошлого?

— Я проверил с помощью компьютера. Харолд В. Смит никогда в Центральном разведывательном управлении не работал.

— В налоговых декларациях он указывал, что работал аналитиком в Лэнгли.

— Это не так, — решительно возразил цэрэушник.

— Вы говорите мне правду или это обычная практика отрицания?

— Чем еще могу быть полезен?

— Можешь повеситься, козел! — рявкнул Большой Дик, бросив трубку.

Бралл вновь откинулся в кресле. Ладно, подумал он. Получается только два сценария. Ну, может быть, три. Или Смит, или ЦРУ врет. Возможно, даже врут оба. По крайней мере кто-нибудь наверняка!

Все равно выходит одно — Фолкрофтская лечебница является базой ЦРУ или укомплектована людьми, которых нанял бывший оперативник ЦРУ. Такие ребята, когда им подрезают крылья, всегда проводят тайные операции по собственной инициативе.

Большой Дик посмотрел на странный красный телефон, на голубой телефон, не подключенный к линиям НИНЕКС, на стол с потайным компьютером.

Возможно, в Фолкрофте занимались чем-то незаконным. А может, просто чем-то секретным. В любом случае это не касалось ФНУ или Дика Бралла. Если Фолкрофт черпал финансы из секретных статей бюджета, ФНУ должна заиметь часть этих денег — законно или нет, не важно. В качестве компенсации за погибших агентов ФНУ и УБН. Дик Бралл либо добьется успеха, либо доставит Фолкрофту кучу неприятностей.

В конце концов ЦРУ существует всего сорок лет, а ФНУ восходит ко временам Авраама Линкольна.

Большой Дик поднялся. Настало время ткнуть Харолда В. Смита носом в очень неприятную политическую реальность.

Харолд В. Смит, услышав стук каблуков по коридору, сразу же понял, кто идет.

Когда черная грива Большого Дика появилась в окошке, Смит уже был готов к его появлению. Но отнюдь не к тому, что он сказал.

— Игра стоит свеч.

— Прошу прощения? — не понял Смит.

Большой Дик привстал на цыпочки так, что в окошке показалась его ухмыляющаяся физиономия.

— Я знаю, что такое на самом деле Фолкрофтская лечебница.

— Неужели? — совершенно бесстрастно произнес Смит. Сердце его отчаянно колотилось.

— Наверняка.

— Тогда вы знаете все.

— Я знаю достаточно. Вы управляете секретным объектом ЦРУ. Я нашел ваш странный компьютерный терминал и забавные телефоны. Все это прекрасно согласуется с мощными компьютерами в подвале.

— Вы очень догадливы, — отозвался Смит голосом холодным, как вода в ручье.

— Что мне не ясно, так это что за операции здесь производятся. Что здесь все-таки? Хранилище ценностей? Место встречи агентов? Или в клинике проводятся нелегальные эксперименты с радиацией? Что?

— У меня нет комментариев на этот счет.

— Барабанный бой тоже из этой оперы?

— Без комментариев.

— Золото, которое исчезло с невероятной быстротой. Дурацкие грифы, днем и ночью кружащие над зданием. Бабочка-убийца. Банковский счет. Все одно к одному.

— Я ничего обо всем этом не знаю, — откликнулся Смит, гадая, что имел в виду Бралл, упомянув о кружащих птицах.

— Не болтайте чепуху, Смит! Я не забыл, как вы мне угрожали правительственным агентством, которое сильнее, чем ФНУ. Ха! Так я и испугался. Привидения из ЦРУ сосут сиськи нашей службы так же, как и все другие.

Смит ничего не сказал. Бралл щелкнул пальцами.

— Я понял! Вы занимаетесь здесь генетическими экспериментами. Выводите мутантов. Так?

— Без комментариев.

Большой Дик приблизил лицо к стеклу. Его ледяной взгляд столкнулся с колючим взглядом Смита.

— Как бы то ни было, вы не сниметесь с крючка, пока не поделитесь с ФНУ.

— Я отказываюсь это делать.

— Ваша чертова контора нигде не значится. Я это понимаю, не дурак. Я знаю, как делаются дела. Для того, чтобы существовать, вы тратите большие деньги, а то и золото. И все это свободно от налогообложения.

Смит ничего не сказал.

— Технически свободно. Но если вы хотите, чтобы Фолкрофт по-прежнему оставался в тени, вам придется отстегивать ФНУ тридцать процентов.

— Вы говорите о взятке?

— Не употребляйте при мне таких слов! — взорвался Бралл. — Я не возьму ничего. А вот ФНУ получит тридцать процентов. Взамен вам возвращается Фолкрофт.

Очки Харолда Смита вновь запотели.

— Это — невозможно, — с горечью сказал он. — Там, в коридоре, двое убитых агентов ФНУ. Как вы собираетесь объяснить их гибель?

Бралл посмотрел в конец коридора.

— Я ничего не вижу.

— Они за углом.

Большой Дик ушел, а когда вернулся, лицо его было белым как мел.

— Боже, что их убило?

— Я не видел. Сидел здесь взаперти. Но я слышал, как их душили.

Бралл вытер платком внезапно повлажневший лоб.

— Шеи у них сдавлены так, что толщина их не больше карандаша.

— По приказу ФНУ был выписан опасный сумасшедший. Очевидно, он бродит где-то поблизости.

— Я могу покрыть смерть еще нескольких агентов. Черт побери, да они должны быть счастливы, что умерли, защищая Налоговый кодекс!

— Ничего подобного не было! — горячо возразил Смит. — И вы прекрасно это знаете.

Бралл многозначительно погрозил пальцем.

— Подумайте о том, что я сказал, Смит. Если правда о Фолкрофте станет достоянием публики — вам же хуже. Если ваше прикрытие рухнет, начальство разнесет вас в клочья. Поразмышляйте над этим, пока я избавляюсь от трупов.

Большой Дик резко повернулся и ушел, стуча каблуками.

— Ты подонок, — сказал Харолд В. Смит в пустоту. — В моей власти раздавить тебя как муху.

Однако при этом директор клиники сознавал, что убийство Бралла не решит проблем, созданных вмешательством ФНУ. Оно только приведет сюда больше агентов и привлечет к Фолкрофту больше внимания. Единственно разумной стала бы политика сдерживания противника, но для того, чтобы соорудить новое прикрытие, Смиту недоставало воображения.

Все было бесполезно. Совершенно бесполезно.

Харолд В. Смит снова вспомнил о пилюле с ядом. Пожалуй, вот он, единственный выход. Ошибки Смита уже стоили Америке КЮРЕ — последнего оплота в борьбе с беззаконием, а его жене — комфорта и безопасности на склоне лет.

Провал был абсолютным, будущее — ужасным.

Смит подошел к узкой койке, лег на нее ничком. И почему-то задрожал как осиновый лист.

Глава 28

Выйдя из лифта в темную пустоту больничного вестибюля, Дядя Сэм Бисли услышал барабанный бой. Он на мгновение замер, приготовившись сдавить своей гидравлической рукой первую попавшуюся шею. Жаль, что он так и не нашел лазерного глаза, который создали специально для него. Больничные подонки спрятали глаз слишком хорошо. Хорошо хоть руку удалось найти!

Барабанный бой, казалось, раздавался за углом.

Бум, бум, бум, бум~

Человек с искусственной ногой вряд ли мог рассчитывать на то, чтобы незаметно подкрасться к кому бы то ни было — даже под прикрытием барабанного боя. Но Дядя Сэм Бисли все равно решил попробовать.

Он завернул за угол и остановился как вкопанный.

И увидел то, что барабанит. Существо это оказалось меньше, чем ожидал Бисли, и розовое-прерозовое.

— Привет! — заявило розовое существо, посмотрев на него пустыми глазами.

— Это я тебя создал? — выпалил Бисли.

— Нет, — ответило создание.

— Тебя послала Мышка?

— Нет.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Барабаню.

Бум, бум, бум, бум~

— Сам вижу, маленькая розовая дрянь!

— Не надо выражаться.

Тут Дядя Сэм Бисли решил придушить розовое создание — хотя бы для того, чтобы избавиться от идиотского барабанного боя, который потихоньку начал сводить его с ума.

Но стоило лишь Бисли протянуть руки к тонкой шее существа, как оно вмиг исчезло.

Вместо него Дядя Сэм обнаружил перед собой зеркало.

Странно, очень странно. До сих пор он не замечал никакого зеркала. Тем не менее сейчас на Дядю Сэма смотрело его собственное отражение.

И что самое удивительное — отражение говорило, в то время как Бисли не издавал ни звука.

— Я помогу тебе бежать, — предложил зеркальный Дядя Сэм.

— Мне не нужна помощь. Особенно от такой дешевой имитации, как ты.

— Тебя будут искать.

— Пусть ищут. На воле у меня есть друзья. Один телефонный звонок — и я обрету свободу.

— Хочешь, сделаю так, что тебя и не хватятся.

Дядя Сэм Бисли ошарашенно заморгал своим единственным глазом. Снежно-белые брови приподнялись.

— Да-да, ты выиграешь время, — подтвердило отражение.

— А тебе-то это зачем? — с интересом спросил Бисли.

— Месть!

— Похоже, — сказал Дядя Сэм, — что мы с тобой говорим на одном языке.

Мастер Синанджу достиг вестибюля лечебницы по пожарной лестнице. Распахнув дверь, он выскочил в вестибюль.

Из главного входа как раз появился Дядя Сэм Бисли.

Глаза Чиуна сузились от удовлетворения. Этот человек — одноногий, догнать его нетрудно. Единственная проблема заключалась в том, что делать, если знаменитый Дядя Сэм вдруг затеет драку.

Конечно, мастеру Синанджу нет равных. Но крайне неприятно даже слегка ранить Бисли. Что скажут дети всего мира, узнав об этом?

Римо Уильямс уже добрался до окрестностей Фолкрофта и тут услышал некий характерный звук. Весьма характерный. Так постукивал только резиновый наконечник серебряной ноги Бисли.

— Черт побери! Разве Чиун его еще не схватил?

Римо помчался в ту сторону, откуда раздавался звук, скорее раздраженный, чем рассерженный. В конце концов не такая уж это и большая неприятность. Разве трудно будет остановить человека с искусственной ногой?

Дядя Сэм Бисли в те редкие моменты, когда его не мог видеть мастер Синанджу, двигался удивительно быстро. Еще немного, и он достигнет автостоянки со множеством машин.

Крикнув «Стой!», Чиун бросился за ним. Сэм Бисли оглянулся через плечо и продолжил свое стремительное продвижение. Он едва ли не бежал, но такими неуклюжими прыжками, что больно было смотреть. Каждый шаг отдавался в нем дрожью, на шее и обшлагах рукавов бешено мотались кружева.

Бисли резко завернул за угол.

Вслед за ним за угол завернул Чиун и тут же в изумлении остановился.

Дяди Сэма Бисли нигде не было!

Мастер Синанджу как полоумный бегал между рядами автомобилей, то и дело заглядывая в их салоны. Никакого Сэма Бисли. Помедлив с минуту, Чиун стал искать под колесами.

Дяди Сэма или его странной ноги нигде не было.

Выпрямившись, мастер Синанджу нахмурился. На лице, словно паутина, обозначилась сеть морщин, а карие глаза стали похожи на обеспокоенных пауков.

— Не может быть! — проскрипел Чиун.

Римо Уильямс на полном ходу завернул за угол и чуть не налетел на мастера Синанджу.

— Куда он делся? — спросил Римо.

— Кто?

— Бисли. Он только что завернул сюда.

Чиун в бешенстве топнул ногой.

— Невероятно! Я не отставал от него ни на шаг, а он исчез.

— Ну, — оглядываясь по сторонам, заключил Римо, — значит, он где-нибудь здесь.

— Но где? — проскрипел Чиун. — Не может же он незаметно ускользнуть от нас обоих.

— Там! — Римо махнул рукой в сторону ворот.

Нелепая фигура Дяди Сэма уже маячила где-то вдалеке. Полный абсурд! Двигаясь по открытой местности, Бисли никогда не удалось бы этого сделать. Но с другой стороны, он уже преодолел порядочное расстояние! Даже несмотря на то, что передвигался практически прыжками, как неуклюжий красный кролик.

— Идем, — сказал Римо.

Они припустили вслед за Бисли вдвоем, с легкостью сокращая разделявшее их расстояние.

— Стой! — крикнул Римо.

— Все равно не уйдешь! — добавил Чиун, бежавший рядом.

Бисли остановился и развернулся им навстречу. Зловеще улыбаясь, он сжал свой механический кулак. Стальные пальцы угрожающе звякнули о сверкающую ладонь.

— Не хотелось бы причинить тебе вред, о, постановщик мультфильмов! — предупредил кореец, нерешительно поднимая руку.

— С другой стороны, — подхватил Римо, — у нас нет времени с тобой возиться.

Гидравлическая рука сделала выпад в его сторону.

— Римо, осторожнее!

— Не беспокойся, — отозвался Римо, мощным рывком вырывая стальную руку из гнезда.

С удивительно глухим стуком механическая рука шлепнулась в траву. Она лежала там с тихим жужжанием, пальцы ее бессмысленно сжимались и разжимались. Казалось, перевернутый на спину стальной тарантул изо всех сил старался встать на ноги.

Римо наступил на механическую руку каблуком, и жужжание тут же прекратилось.

Улыбка исчезла с лица Дяди Сэма Бисли. Он стоял и молчал.

— Как насчет того, чтобы вернуться без всяких разговоров? — спросил Римо.

Опустив голову Бисли в знак полной капитуляции поднял вверх свои столь разные руки.

— Видать, без механической руки тебе бежать слабо, — проворчал Римо.

В ответ Бисли не проронил ни слова. Взяв его за здоровую руку, Римо двинулся обратно в Фолкрофт.

— Ну, — бросил он Чиуну, — по крайней мере одно дело мы сделали.

Как раз в этот момент со стоянки, сверкая фарами, сорвалась какая-то машина и помчалась прямо на них.

Повернувшись, Чиун бросился влево. Римо толкнул Дядю Сэма в противоположном направлении и прыгнул следом.

Мимо с ревом промчался автомобиль, поднимая за собой вихрь опавших листьев. Красные огоньки подфарников мелькнули за воротами и скрылись вдалеке.

Римо помог Бисли подняться.

— Кто, черт возьми, это был? — спросил он.

— Не знаю. Но у него только один глаз.

— Думаешь, Бисли? — Римо хорошенько тряхнул безмолвного Дядю Сэма.

— Да, думаю, он, — мрачно отозвался Чиун.

— Но ведь Бисли здесь.

— Должно быть, это какой-то другой одноглазый пират, — с сомнением произнес Чиун. Погладив свою чахлую бородку, он сурово посмотрел на Дядю Сэма.

В окошко постучали, и Харолд В. Смит поднялся с койки.

За стеклом появилось лицо Римо.

— Римо! А где Чиун?

— Здесь. А кроме него, еще и Бисли.

В поле зрения Смита появилось пристыженное лицо Дяди Сэма, которого Римо крепко держал за загривок.

Следом возникла лысая голова мастера Синанджу.

— Как следует поступить с этой заблудшей овцой, о император?

— Заприте в камере. Пусть поспит.

— Нет проблем! — отозвался Римо. — А как быть с вами?

— Недавно сюда приходил Бралл. Он подозревает, что Фолкрофт является объектом ЦРУ.

— Ну и пусть себе подозревает.

— Он вымогает деньги для ФНУ.

— Можно доказать ему ошибочность его позиции? — спросил Римо.

— Нет. Это не сработает.

— А что сработает?

— Не знаю, — удрученно произнес Смит.

— Послушайте, — возбужденно начал Римо, — если бродить так вокруг да около, толку не будет. Надо или нанести удар, или сматывать удочки.

— Да, — согласился Чиун. — Давайте поддадим этим таксидермистам как следует, и все наши проблемы исчезнут, как утренний туман.

— Они конфисковали мой дом. Неизвестно, где моя жена. Сейчас именно она беспокоит меня больше всего.

— Мы займемся этим. А с вами-то что?

— Что будет со мной, не имеет значения, — безжизненно отозвался Смит.

— Перестаньте, Смит! Кое-что еще недоделано. Вы обещали найти моего отца.

— Не получится.

— Черта с два! Моя мать, то есть женщина, с которой я разговаривал, сказала, что я знаю своего отца. А я знаком с очень немногими. Проверьте прошлое каждого из них, что-нибудь да найдется. Вы просто обязаны оставаться в игре.

— Я ничего не обещаю, Римо. Мне совершенно не ясно, каким образом можно склеить осколки разбитой организации.

— Сначала надо выспаться, — заявил Римо, тряхнув молчаливого Дядю Сэма Бисли. — Начнем с того, что отведем эту заблудшую душу на койку.

Пока они шли по коридору, Харолд В. Смит слышал, как Римо выговаривал Дяде Сэму:

— Не верится, что вы стали таким неприятным человеком. Знаете, ребенком я был вашим большим поклонником.

— Даже в моей убогой деревушке, — подхватил Чиун, — при одном имени Дяди Сэма у детей загораются глаза.

Ответил ли на это что-нибудь Дядя Сэм, Смит не слышал. Опустившись на узкую койку, он не закрывал глаз до тех пор, пока не услышал лязга стального засова. Только тогда Бисли повернулся на бок и мгновенно провалился в сон.

Глава 29

В эти предрассветные часы Уинстон Смит уже вовсю таращил глаза. Наконец, включив свет, он снова перечитал радиограмму.

— Подонок! — с чувством сказал он. — Холодный, бессердечный подонок.

Спустя некоторое время Смит вытащил сигарету и докурил ее до конца. Потом приоткрыл дверь и высунул в нее коротко остриженную голову. По коридору шел какой-то матрос.

— Эй, моряк! Когда мы придем в порт?

— Мы уже в порту.

Смит недоуменно заморгал. Только теперь он обратил внимание на отсутствие вибрации и тех звуков, которые издавала подлодка на ходу. — В каком порту?

— Почем я знаю! Это секрет.

— Похоже, именно такой порт мне и нужен, — буркнул себе под нос Смит, закрывая дверь, чтобы закурить еще одну «Лаки страйк».

На этот раз он использовал зажженный кончик сигареты, чтобы подпалить радиограмму. Она никак не хотела разгораться, и Смит подул на ее тлеющий край. Радиограмма вспыхнула как спичка.

Когда пламя подобралось к его пальцам, Уинстон не стал отдергивать руку. Он дал бумаге возможность полностью догореть и сжал в бесчувственном кулаке еще горячий комок черного пепла.

— Дядя Харолд, не в добрый час ты решился на такое по отношению к своему любимому племяннику.

Уинстон взял МВП и положил на колено пластиковое руководство. Надо же как-то отключить эту чертову блокировку огня!

Глава 30

Глубокой ночью Харолд В. Смит услышал знакомый голос, пробудивший его ото сна.

— Харолд!

— Мод? — Недоуменно моргая, Смит поспешил к запертой двери.

Там стояла Мод Смит во всей своей увядающей красе. Хотя, пожалуй, вряд ли это такое уж неприглядное зрелище.

— Харолд, что ты здесь делаешь?

— Я под домашним арестом. Пожалуйста, не входи. Как ты прошла мимо агентов ФНУ?

— Не имеет значения, Харолд. Мне надо сказать тебе что-то очень важное.

— Что?

— Харолд, все эти годы я таила от тебя ужасный секрет.

— Секрет?

— Да. Мне было очень стыдно~ Но раз уж все так складывается, думаю, ты должен знать.

— Продолжай, — кивнул муж, не понимая, что на уме у жены. В сложившихся обстоятельствах она выглядела удивительно спокойной.

— Знаешь, ты всегда был хорошим мужем. Харолд В. Смит закашлялся.

— Спасибо.

— Но тебя часто не было дома. Когда ты служил в ЦРУ, то подолгу отсутствовал. Потом ты перешел в Фолкрофт, и я надеялась, что теперь все изменится, но стало только хуже.

— Я выполняю свой долг — виновато отозвался Смит.

— Много лет назад случилось, что ты отсутствовал почти год. Помнишь?

— Помню. Я был на Филиппинах.

— В это время, Харолд, признаюсь, я не была тебе абсолютно верна.

Директор лечебницы покачнулся, будто его ударили.

— О нет! — воскликнул он.

— Не важно, как его зовут. Мы были молодыми~ Все произошло так случайно, мимолетно, малозначительно! Но я до сих пор чувствую себя виноватой.

— Почему ты рассказываешь все это только сейчас?

— Потому, — ответила Мод, понизив голос и опустив глаза, — что в это время я родила ребенка. Сына.

— Не может быть!

— Я знаю, как это нелепо звучит, но так оно и есть. Родился славный маленький мальчик с темными глазами и очень обаятельной улыбкой. Я хотела его оставить, но не решилась. — Выцветшие голубые глаза Мод умоляюще посмотрели на Смита. — Харолд, я до сего дня не знаю, твой ли это сын или результат моей~ неосторожности. Видишь ли, выяснилось, что я беременна, только через шесть недель после того, как ты уехал. Неизвестно было, чей он, и потому через неделю после родов я отдала его на усыновление.

— Сын~ — ошеломленно произнес Смит. — Но теперь он уже, должно быть, вырос, стал взрослым.

— Харолд, ты не представляешь, как я мучилась все эти годы.

Смит прикоснулся к стеклу, за которым виднелось страдальческое лицо жены.

— Мод~

— Время шло, и я все больше и больше убеждалась, что это твой сын, Харолд. Не знаю, с чего я взяла, но нисколько не сомневаюсь в этом. И с каждым днем мне его все больше и больше недостает.

— Я~ я не знаю, что и сказать. Что случилось с этим мальчиком?

— Я отдала его на усыновление.

— Можно восстановить ход событий~ Конечно, можно восстановить.

— Однажды утром я оставила его на ступенях приюта в Нью-Джерси. И ушла, не оглядываясь. Не знаю, как его можно теперь найти.

— Приюты ведут учет.

— Этот сгорел много лет назад, Харолд. Это тупик.

Серое лицо Харолда В. Смита внезапно побледнело.

— Этот приют. Мод~ Как он назывался?

— Что-то святое. Католическое название. Я выбрала именно его потому, чтобы меня потом не искали.

— Подумай хорошенько. Мод, — тихим, настойчивым голосом произнес Смит. — Ты оставила записку? Может быть, дала мальчику какое-то имя?

— Да. Я придумала ему имя. Наверное, решила, что потом сумею найти его по этому имени.

— И как же ты его назвала?

— Уильямс. Римо Уильямс.

Харолд В. Смит посмотрел на свою жену так, будто увидел привидение. В ушах у него внезапно зазвенело.

— Ты назвала своего сына Римо Уильямс? — прохрипел он.

— Я подобрала это имя по карте Италии. Сан-Ремо — так хорошо звучит! А Уильямс — это название колледжа, в котором училась моя сестра.

Харолд В. Смит был в шоке. Он на мгновение лишился дара речи, а когда заговорил вновь, голос его заметно дрожал.

— Мод, давай не будем сейчас об этом. Отправляйся к своей сестре и жди меня. Обещаю тебе, мы вместе найдем этого мальчика и установим, кто его отец. Я тебе обещаю.

— О. Харолд, ты так добр ко мне! И так все прекрасно понимаешь!

И Мод Смит прижала свои бледные губы к стеклу, оставив на нем бесцветный отпечаток.

Затем она ушла. Харолд Смит долго еще смотрел на этот слабый след на стекле, потом вернулся на свое место.

Остаток ночи он не спал. Мозг его бешено работал.

А в усталых серых глазах появился какой-то новый блеск.

Доктор Мюррей Саймон проводил обход.

Перед собой он толкал тележку, на которой лежали различного рода лекарства, предназначенные для обитателей психиатрического отделения. Обычно лекарства раздавала медсестра. Однако штаты были урезаны до предела, поэтому оставшиеся медсестры работали только в отделении для выздоравливающих.

Кроме того, делать обход в общем-то входило в обязанности доктора Герлинга. Но доктор Герлинг сам находился в отделении для выздоравливающих, после того как подвергся нападению одного из пациентов, которых выписывал из психиатрического отделения.

Доктор Герлинг толком так ничего и не рассказал. Впрочем, теперь в такой тревожной обстановке его состояние не вызывало беспокойства. Доктор Герлинг наверняка выздоровеет. А вот поправится ли Фолкрофт — неизвестно. Огромное число пациентов кто-то выпустил из палат, и лишь с огромным трудом их удалось водворить на место. Ходили слухи, что в больничном морге находятся тела агентов ФНУ Никто не знал, что с ними случилось, и никто не осмеливался расспрашивать. В конце концов кто-кто, а ФНУ знает, как наказывать слишком любопытных.

Так что пока агенты ФНУ бог знает с какой целью бродили по зданию, доктор Мюррей Саймон взял на себя обеспечение лекарствами психиатрического отделения.

Ничего сложного, поскольку доктор Герлинг составил очень точные инструкции. Обычный маршрут вскоре привел доктора Саймона к двери с надписью «Бисли».

Доктор заглянул в палату. Пациент сидел за письменным столом в своем красном пиратском костюме.

— Время принимать вашу ежедневную дозу, милый друг, — проговорил доктор Саймон, отпирая дверь.

Пациент повернул голову и усмехнулся. Зловеще сверкнул его единственный глаз.

Саймон вздрогнул. Несомненно, мужчина был очень похож на Дядю Сэма Бисли. Конечно, будь Дядя Сэм жив, он выглядел бы гораздо старше, чем этот бедолага. Собственно, как шутили в отделении, если бы Дядя Сэм был еще жив, то он давно бы уже умер.

— Время принимать лекарства, — бодро повторил доктор, подавая пациенту ярко-розовую пилюлю и бумажный стаканчик с водой.

Пациент взял и то, и другое. Посмотрев на пилюлю, он нахмурился.

— Какой-то неправильный цвет. Она должна быть пурпурной.

— Чепуха! Это ваше обычное лекарство. А теперь выпейте.

Пациент подчинился. Он проглотил таблетку и выпил воду.

— Откройте рот, пожалуйста.

Пациент исполнил просьбу. Пошуровав ложкой и удостоверившись, что розовая таблетка не спрятана под языком и не зажата за щекой, доктор Саймон кивнул и продолжил обход.

Увидев знакомую кислую физиономию, он очень удивился.

— Доктор Смит?

— Приведите сюда Бралла, — хриплым голосом отозвался Смит. — Скажите, что я хочу сказать ему кое-что важное.

— Но что~ Почему?

— Приведите Дика Бралла! — загремел в ответ Харолд В. Смит.

Не теряя времени, Бралл поспешил к директору клиники.

— Что, с вас довольно, Смит? — торжествующе воскликнул он, пытаясь заглянуть в окошко.

— Я готов рассказать вам о том, что вы хотите знать.

— Да ну!

— Вы правы, Фолкрофтская лечебница является секретным учреждением.

— Конечно, я прав. — Бралл сузил глаза. — Но вот насколько я прав?

— Это не объект ЦРУ.

— Нет?

— Когда я пришел в Фолкрофт здесь находился социологический исследовательский центр. Спустя годы он стал больницей для хроников. Но это только прикрытие.

— Давайте, продолжайте. Прикрытием для чего?

— Для Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям.

— ФАЧС?

— ФАЧС, — кивнул Смит.

— ФАЧС, — дрогнувшим голосом повторил Большой Дик. — И что здесь делает ФАЧС?

— Вы знаете назначение ФАЧС — истинное назначение?

— Ну да, подготовка к ядерной войне. ФНУ тоже имеет программу на судный день. Если по нам нанесут ядерный удар, служба получит чрезвычайные полномочия обложить всех налогом.

— Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям было создано для того, чтобы бороться с последствиями стихийных бедствий типа ураганов, наводнений, землетрясений и прочего — якобы для того, чтобы с ними бороться.

— И до недавних пор чертовски плохо с этим справлялось.

— После того как кончилась холодная война, просочилась информация о действительном назначении ФАЧС. Агентство организовали для того, чтобы правительство США могло функционировать и после ядерной войны. У агентства есть передвижные коммуникационные центры, предназначенные для связи между разобщенными центрами власти. Эти центры разбросаны по всей стране и являются укрепленными убежищами. План-то очень простой. В случае ядерного нападения Президент, его семья и некоторые важнейшие представители законодательной и судебной власти укроются в этих убежищах и оттуда станут управлять страной до тех пор, пока сохраняется чрезвычайная ситуация.

Бралл нервно сглотнул слюну.

Смит продолжал:

— Я говорил вам, что представляю более могущественное ведомство, чем ФНУ. Так оно и есть. Фолкрофт является объектом ФАЧС.

— Какого рода? Я имею в виду, что мы ведь находимся довольно далеко от Вашингтона.

— Если эта информация станет вам известна, — холодно проговорил Смит, — я располагаю полномочиями уничтожить вас на месте.

— Не имеете права! — рявкнул Бралл. — Я важный сотрудник ФНУ.

— А я из ФАЧС.

— Ерунда. Одни слова. Я на такое не куплюсь. Мне нужны серьезные доказательства.

— Доказательства могут повредить вашему здоровью, — мрачно отрезал Смит.

— Не крутите, Смит. Мы не верим людям на слово. Для того чтобы закрыть дело, мне нужны серьезные, твердые доказательства.

— То есть вы готовы снять свой контроль с Фолкрофта, если его статус будет установлен?

— Возможно, — заколебавшись, произнес Бралл.

— Вы знаете, что, являясь не менее могущественным и важным ведомством, чем ФНУ, Агентство по чрезвычайным ситуациям жизненно важно для национальной безопасности в случае катастрофы.

— Это одни лишь слова! — огрызнулся Бралл.

— Имейте в виду, что, если ФНУ продолжит работу в постядерную эру, ему придется укрыться в тайном убежище. Убежище ФАЧС.

— Почему вы не сказали мне об этом раньше?

— Я поклялся не выдавать тайну. Ваша колоссальная некомпетентность заставила меня проговориться. Надеюсь, нам не придется прибегать к чрезвычайным мерам, чтобы обеспечить ваше молчание.

— Ладно, ладно, я учту. Но где же доказательства?

— Пройдите по коридору и через окошко загляните в четвертую отсюда палату.

— Ладно.

Через мгновение Большой Дик вернулся. Лицо его было намного бледнее, чем обычно.

— Там какой-то тип, одетый как пират.

— Он никого вам не напоминает?

— Ну да! Он очень похож на старого Дядю Сэма Бисли.

— Дядю Сэма Бисли, который умер около тридцати лет назад? — уточнил Смит.

— Именно.

— Дядю Сэма Бисли, о котором долго ходили слухи, будто он подвергся глубокому замораживанию и будет находиться в глубоком анабиозе, пока медицина не найдет способа лечить его сердечное заболевание?

— Это же дерьмо! — взорвался Бралл.

— Разве?

— Вы не сказали~

— В постядерном мире будет нужда в развлечениях, чтобы успокоить перепуганное население. У кого же это получится лучше, как не у любимого мультипликатора и кинопродюсера всех времен?

— Тик это настоящий Бисли? — окрутив глаза, прохрипел Бралл.

— Есть и еще кое-кто, представляющий не меньшую ценность, — добавил Смит.

— Например?

— Бабочка, которую все видели.

— Кто же это?

— Информация столь секретна, что я не вправе сообщать вам подробности.

— Сумасшедший дом! — выпалил Бралл. — Неужели вы думаете, что я проглочу подобное дерьмо?

— Компьютеры в подвале — тоже часть нашей миссии, — спокойно продолжил Смит. — Предназначение золота очевидно: после падения национальной экономики деньги обесценятся. Что касается средств, которые из-за ошибки исполнителя попали да банковский счет Фолкрофта, то это наш бюджет на текущий финансовый год.

— Вы должны объяснить ФНУ, откуда они взялись! Мы не можем списать их просто так.

— Двенадцать миллионов долларов пришли из «Гранд Кайман траст» на Каймановых островах.

— Я так и знал, что это вонючие оффшорные деньги!

— Но сначала они поступили из ФАЧС. Осторожное расследование подтвердит, что неделю тому назад ФАЧС перевело в «Гранд Кайман траст» двенадцать миллионов долларов. По соображениям безопасности — уточнять не имею права — они не должны были попасть в банк Фолкрофта. Однако сотрудники нашего банка подтвердят, что деньги пришли на счет внезапно и без всяких сопроводительных документов. Они так же и исчезнут, когда путь расчистится, — уйдут туда, где и должны находиться.

— Я должен все проверить.

— "Липпинкот сэйвингз банк" подтвердит движение денег, — хмыкнул Смит. — «Гранд Кайман траст» — конечно, нет. Разве что после продолжительных юридических процедур. А у вас нет такой роскоши, как время. Стоит вам или нет прослеживать принадлежность этих денег ФАЧС и таким образом впутываться в весьма секретные дела — решайте сами. Но я вам очень советую просить ваше самое высокое начальство позвонить по этому поводу куда следует.

Большой Дик облизнул пересохшие губы.

— Неужели вопрос столь болезненный?

— Фолкрофтская лечебница имеет такое важное значение для выживания Америки, что в прошлое убивали людей, чтобы защитить ее тайну.

Бралл передернул узел галстука из стороны в сторону.

— Ладно, — сказал он. — Я займусь этим. Но ничего не обещаю. Кроме одного — если из того, что вы сказали, хоть что-нибудь не подтвердится, у вас будут очень большие неприятности с налогами. А это худшая из неприятностей.

— А если подтвердится, то неприятности будут у вас.

— Посмотрим, — отозвался Бралл.

Когда Большой Дик уходил, каблуки его стучали уже не столь уверенно.

Харолд В. Смит позволил себе слегка улыбнуться. Впрочем, улыбка его тоже была кислой, как лимон.

Возможно, давно умерший Президент, который выдвинул Смита на роль главы КЮРЕ, ошибался. Когда на него находило вдохновение, Харолд В. Смит проявлял признаки того, что можно было бы назвать воображением.

Большой Дик шел по коридору психиатрического отделения и очень нервничал.

ФАЧС. Христос в саронге! Браллу никогда и в голову бы не пришло такое. Хуже и быть не могло! Теоретически, конечно, можно проверить доходы Президента или любого члена Конгресса и чего-то добиться, кроме вони. Но только теоретически. Бралл нечаянно втянул налоговую службу в такую межведомственную склоку, по сравнению с которой столкновение с УБН — просто детские игрушки.

Итак, Фолкрофт является объектом ФАЧС. Один Бог знает, что в действительности здесь происходит. Судя по всему, отсюда в постядерную эру начнется процесс реконструкции. Насколько он понял, после того как радиация ослабнет, Фолкрофт станет штаб-квартирой ФНУ.

Но сначала Браллу нелишне позаботиться о том, чтобы самому не сгореть.

По дороге к лифту Большой Дик остановился, чтобы еще раз взглянуть на палату, где размещался Дядя Сэм Бисли. Он впервые обратил внимание на то, что на двери действительно написано «Бисли».

Дядя Сэм, ссутулившись, сидел в кресле, глядя на увешанные рисунками стены. Взгляд его единственного здорового глаза казался сонным. Вдруг Бисли вздрогнул, видимо, поймав себя на том, что задремал, и тряхнул головой, как бы пытаясь сбросить что-то невидимое. Ко лбу потянулась рука, вернее, покрытая шрамами культя.

— Черт побери! — пробормотал себе под нос Большой Дик. — Надеюсь, рисует он не этой рукой.

Бралл дошел до следующей палаты и почему-то снова остановился. Под окошком висела табличка «Пурселл».

Эта палата была обита войлоком. В ней ничего не было, кроме низкой койки и телевизора, размещавшегося очень высоко — чтобы пациент не мог сбросить его вниз. Телевизор не работал.

На койке, казалось, лежала истощенная женщина. Она глядела в потолок, длинные льняные волосы рассыпались по подушке. Руки вытянуты по швам и привязаны к тощему телу рукавами холщовой смирительной рубашки.

Фигура лежала настолько неподвижно, что Бралл даже испугался, не умерла ли пациентка.

И только тут он заметил, что это мужчина. Нет грудей, нет плавных линий. Кстати, и мозгов, кажется, нет.

Большой Дик двинулся дальше. У него был вид человека, которому только что бросили горячую картофелину, а ее некому передать.

Глава 31

Мастер Синанджу настаивал на том, чтобы его высадили прямо у главного входа Фолкрофтской лечебницы.

— Ты с ума сошел! — воскликнул Римо, съезжая на обочину. — ФНУ сразу же навалится на нас, как тонна кирпичей.

— А мы их раскидаем.

— Они конфискуют машину. Для них это раз плюнуть.

— Тебе все равно пора покупать новый автомобиль! — фыркнул Чиун.

— Новый? Я и так их обновляю каждые шесть месяцев. Да ты и сам знаешь.

— Я имею в виду автомобиль, по качеству превосходящий все существующие. А не американское мусорное ведро на колесах.

— Напомни мне об этом, когда мы покончим с нынешними делами.

— В следующий раз ты должен купить корейскую машину.

— Корейскую машину я не стану даже сталкивать со скалы, — отозвался Римо, открывая дверь. — Так ты выходишь или нет?

— Почему я должен идти пешком?

— Потому что ты не умеешь летать, и я тоже. Пошли! Хотя довольно противно докладывать Смиту, что мы не сумели найти его жену.

Чиун вышел из машины, и они поплелись к больнице.

— Объясняться с ним будешь ты, а не я.

— Но ты хоть меня поддержишь?

— Да. Если таково твое желание, я подтвержу, что ты провалил задание.

— Ты тоже ее не нашел.

— Я не виноват.

— Тогда и я тоже.

— Это решать императору Смиту. Но объясняться будешь ты, потому что формально ты не состоишь у него на службе. Ты можешь избежать его гнева, а я нет. А я ведь единственная опора Дома Синанджу.

Они подошли к воротам. Римо взобрался на один из кирпичных столбов и внимательно осмотрелся.

— На берегу, кажется, чисто.

— А как крепость Фолкрофт? — поинтересовался Чиун.

— О ней я и говорю.

— А я думал о тех кретинах, которые сидят в лодках со своими пушками.

— УБН? О них я давно уже позаботился.

Они вошли в ворота. Римо поднял взгляд на небо. Черные птицы опустились ниже и теперь едва шевелили своими громадными крыльями. Странно, что они еще держались в воздухе.

Чиун нахмурился.

— Что-то очень знакомое.

— Я подумал о том же.

— Это не морские чайки.

— Но, конечно, и не грифы.

— Они похожи на грифов.

— Может быть, кондоры?

— А может, это вообще не птицы, — комично нахмурившись, изрек кореец.

— То есть?.. А кто же тогда, если не птицы?

— Не знаю, но это дурная примета.

— Не спорю, — согласился Римо. — Пойдем через вход для убийц.

Они незамеченными достигли грузового входа. Стоило им войти в подвал, как мастер Синанджу повторил вопрос, что всю ночь не сходил с его пергаментных губ.

— Где мое золото?

— В полной безопасности.

— Это не ответ.

— Будь золото моим, я бы посчитал, что это самый лучший ответ.

— Как же!

Они поднялись по лестнице на первый этаж, а дальше рискнули сесть в свободный лифт.

При нажатии кнопки вызова двери лифта распахнулись.

Поднявшись на третий этаж, Римо высунул голову, осмотрелся и махнул Чиуну, мол, путь свободен.

В психиатрическом отделении все было спокойно и ни одного врача.

Когда они проходили мимо камеры Пурселла, лицо Римо окаменело.

— Так и остался узником? — спросил Чиун, заметив взгляд Римо.

Тот кивнул.

— Лучше бы он умер.

— Остерегайся желаний, которые могут сбыться.

— Я не верю в эту чепуху насчет переплетения наших судеб.

Чиун только насмешливо фыркнул.

Они миновали палату Дяди Сэма Бисли. В окне мелькнул его силуэт.

— Я очень рад, что он снова заморожен, — сказал Римо.

Чиун глубокомысленно кивнул.

— И я тоже.

— Мне так хочется свернуть шею Пурселлу, но я не способен вывести в расход самого Дядю Сэма.

Дойдя до камеры Харолда В. Смита, Римо дважды постучал.

Смит лежал на кровати и глядел в потолок почти в той же самой позе, что и Иеремия Пурселл. Услышав стук, директор лечебницы вскочил на ноги и принялся искать очки.

— Римо! — воскликнул Смит, подойдя к окну.

— Плохие новости, Смит.

— Римо! — тихим, удивленным голосом повторил Смит, вглядываясь в его лицо.

— К тому времени, как мы пришли в ваш дом, ФНУ уже наложило арест на все имущество, — объяснял Римо. — Там все заперто. Никто из соседей не знает, куда девалась ваша жена.

— Она была здесь, — прошептал Смит.

— Здесь?

— Прошлой ночью она приходила ко мне. Я отправил ее к сестре.

— Слава Богу.

Голос Смита оставался тихим и напряженным.

— Римо, она сообщила мне нечто невероятное.

— Ну?

— Почему ты так странно смотришь на Римо, император? — нахмурился Чиун.

Голос Смита упал до еле слышного шепота.

— Римо, я знаю, кто ваш отец.

— С каких же это пор? — взорвался Римо.

— С этой ночи.

Римо с корейцем недоуменно уставились друг на друга.

— Послушайте, Смит! — произнес Римо. — Для всех нас эта ночь была тяжелым испытанием. Может, вы поспите, мы придем попозже?

— Нет! Римо, я хочу, чтобы вы открыли дверь.

— А как же алиби?

— Я в нем больше не нуждаюсь. А теперь откройте дверь. Пожалуйста.

Взгляд и голос Смита были такими умоляющими, что Римо не смог отказать.

Едва лишь Смит вышел из палаты, как тут же выбросил вперед свои длинные руки и неуклюже обнял Римо, уткнувшись седой головой в его твердое плечо.

Поверх дрожащего Смита Римо с недоумением посмотрел на изумленного Чиуна. Тот только пожал плечами. Парень чуть раздраженно похлопал шефа по спине.

— Все в порядке, Смитти, — мягко сказал он. — Мы тоже рады вас видеть. Теперь вы можете наконец уйти отсюда. Верно?

Смит отступил назад, откашлялся и посмотрел Римо прямо в глаза.

— Когда женщина, которую ты видел на кладбище, сказала, что ты знаешь своего отца, она была совершенно права. Я не знаю, кто она в действительности, не представляю, откуда она это знает, но она права.

— Ну да~

— Ты действительно давным-давно знаешь своего отца.

Римо захлопал глазами, худые руки его задрожали.

— Твой отец был близок к тебе большую часть твоей взрослой жизни.

Широко открыв глаза, Римо повернулся.

— Папочка! — с удивлением произнес он. — Это ты?

— Никогда! — отрезал Чиун. — Я скорее покрыл бы обезьяну, чем тебе подобную.

— Не говори так.

— Ты не мой сын, Римо Уильямс! — в ярости отрезал кореец.

— Он прав, — вмешался Смит. — Чиун тебе не родственник.

Чиун с вызовом выпятил подбородок.

— Я не стал бы заходить так далеко. Возможно, в нем есть корейская кровь. Может быть, капли три. Совсем маленькие.

Римо сдвинул брови.

— Если это не Чиун, то остается~

Харолд В. Смит сперва поправил галстук, затем откашлялся и сказал:

— Да. Остаюсь только я. Я твой отец, Римо.

— Ни в коем случае! — горячо возразил Римо. — Пусть лучше моим папочкой будет Ричард Никсон!

— Римо, жена мне все рассказала.

Римо вновь нахмурился.

— Откуда она-то знает?

— Она твоя мать.

— Моя мать! Никогда! Я видел свою мать тогда на кладбище. Она была молода и красива — я такой ее всегда и представлял.

— Я не знаю, кто была та женщина, но Мод мне все объяснила. Это случилось много лет назад. Она родила ребенка. И этим ребенком был ты, Римо.

— Что за черт! — вскричал тот.

— Римо, ты можешь успокоиться? Не стоит привлекать к себе внимание. Мод мне все рассказала. Она оставила мальчика на крыльце приюта святой Терезы, приложив записку, что его зовут Римо Уильямс.

— Черт!

— Прекрати! Прекрати сейчас же! Мод знать не знает ни о тебе, ни о твоем прошлом. Откуда ей тогда известны мельчайшие подробности тех дней?

Римо отступил назад. Лицо его вмиг побледнело.

— Но ведь женщина на кладбище похожа на Фрейю, — уныло протянул он. — Она сказала, что если я найду место ее погребения, то найду своего отца. Как вы это объясните?

— Фантазии, Римо. Всю жизнь ты гадал, кто твои родители. То, что тебе привиделось той ночью, было лишь порождением твоей фантазии. А реальность такова, что я твой отец, а Мод — твоя мать.

— В таком случае, — взорвался Римо, — почему же она бросила меня на крыльце?!

— Об этом, э~ неловко говорить~ — начал Смит.

Римо схватил его за отвороты пиджака и прижал к стене.

— Говори, Смитти!

— У миссис Смит во время моего отсутствия была любовная связь. Она считала, что ребенок — ты — от другого человека.

— Какого другого?

— Не знаю. Она его не назвала.

Римо ослабил хватку.

— Это же чистое безумие!

Смит поправил пиджак.

— Она не могла встретить меня с чужим ребенком на руках, — продолжил он, — поэтому решила подбросить. Жаль, что я тогда не знал того, что знаю сейчас.

— Лучше бы я вообще оставался в неведении, — рассердился Римо, вздымая руки к небу. — Это настоящее безумие.

— Римо, я понимаю, как трудно~

— Нелепость какая-то! Видел я вашу жену~ Она сложена как старый диван и неряшливо одета.

— Римо! — взмолился Чиун. — Не смей так говорить о супруге императора!

— Она не может быть моей матерью!

— Взгляни правде в глаза, Римо! — раздраженно произнес Смит. — Сбрось шоры.

— И вы не мой отец.

— Возможно, так оно и есть. Миссис Смит за прошедшие годы пришла к выводу, что отец ребенка — я, но это требует доказательства. Может быть, это тот, другой.

— Его я признаю. Вас — никогда!

— Однако миссис Смит остается твоей матерью.

— Чтобы я в это поверил, нужно провести анализ крови, анализ хромосом, да и чтобы Всемогущий господь замолвил словечко, — огрызнулся Римо. — Но и тогда, возможно, я останусь при своем мнении.

— Мы займемся этим потом, — быстро отозвался Смит. — Надеюсь, я дал толчок событиям, в результате развития которых Федеральное налоговое управление уберется из Фолкрофта.

— Что же вы сделали, вызвали экзорциста?

— Нет. Приготовил для Дика Бралла взрывоопасную смесь из правды и вымысла. Если это сработает, все очень скоро уляжется.

— Поверю, когда увижу собственными глазами. ФНУ хуже пиявок.

— Римо, — сказал Смит. — Ты должен знать еще кое-что~

С лестницы раздался барабанный бой. Бум, бум, бум, бум~

— Не знаю, кто производит этот шум, но пора бы уже с ним разобраться, — развернувшись, буркнул Римо.

И стрелой помчался по зеленому коридору.

Глава 32

Большой Дик только собрал своих агентов в кабинете доктора Смита, как тут же раздался приглушенный барабанный бой.

— По зданию еще болтаются некоторые пациенты, — кивнул Бралл. — Надо вернуть всех в палаты. Кроме того, пока я до конца не разберусь в этом деле, ничего не трогайте, ни на что не налагайте арест, а самое главное — ничего не делайте. Бум, бум, бум, бум~

— Снова этот противный звук, — с тоской протянул агент Фелпс.

— Проклятие! Всем выйти в коридор! Перед тем как отказаться от конфискации, я хоть выясню, что тут за шум.

Большой Дик вышел из кабинета вслед за своими агентами.

— Звук идет с лестницы! — крикнул один из агентов, указывая на ближайший пожарный выход.

— Вперед! — зарычал Бралл. — Окружай его! И не выпускать!

Агенты бегом устремились к ведущей на лестницу двери пожарного выхода.

Две пары рук схватились за засов, и вдруг дверь с грохотом обрушилась прямо на стоящих перед ней агентов.

Барабанный бой внезапно раздался со всех сторон.

Бум, бум, бум, бум, бум, бум, бум~

И все наконец увидели, кто же стучит.

Сконцентрировавшись на звуке неуловимого барабана, Римо пулей помчался по коридору. Завернув за угол, он ничего не обнаружил и, положившись на свои тренированные чувства, припустил дальше.

Чувства привели Римо к двери пожарного выхода. Одним движением он сорвал ее с петель и бросил на бетонные ступеньки.

Перешагнув через трубчатое ограждение, Римо приземлился на лестничной площадке чуть раньше им же сорванной металлической двери. Извернувшись, он пнул ее ногой, и она с грохотом полетела дальше.

Внизу по-прежнему слышался барабанный бой.

Римо снова прыгнул. Теперь удар его натренированных мышц приняла на себя площадка второго этажа.

Краем глаза Римо уловил, как на площадке промелькнуло что-то розовое. Очень маленькое, это существо устремилось прямо к зеленой стене. Но когда Римо повернулся, там ничего не оказалось.

Только стена.

— Римо! — раздался наверху скрипучий голос Чиуна. — Что ты нашел?

— Не знаю, — отозвался ученик, — но что бы это ни было, оно находится с другой стороны стены.

Еще одна дверь слетела с петель.

Римо, сметая все на своем пути, перепрыгнул через стальную махину, из-под которой беспомощно торчали чьи-то руки и ноги. Каблуки его громко застучали по полу.

Агенты ФНУ толком ничего не соображая, все еще пытались выбраться из-под летающей двери, когда Римо увидел розовое создание.

Оно едва ли было тридцати сантиметров ростом. Стоя на задних лапках, существо невинно глядело на Римо, держа в передних две крошечные барабанные палочки. С перемежающимся ритмом оно било в игрушечный барабан, висевший у него на поясе. И весьма уверенно смотрело на Римо — одно велюровое ухо от усердия даже опустилось ему на плечо.

И вдруг розовая крошка развернулась на месте и направилась к лестнице.

— Что это за хрен? — крикнул Большой Дик.

— Кролик фирмы «Полэрайзер», разве не похож? — отрезал Римо, устремляясь вслед за маленьким барабанщиком.

— Я так и думал, — удивляясь самому себе, протянул Дик Бралл.

А Римо уже гнался за плюшевым кроликом из мультфильма, который в это время мчался вверх по лестнице. У кролика были короткие маленькие лапки, и тем не менее он преодолевал ступеньки с такой быстротой, словно был на колесах, а лестничная клетка представляла собой ровный пандус.

Спускаясь по лестнице, мастер Синанджу с изумлением смотрел на происходящее.

— Римо! Ты видишь эту вещь?

— Не только вижу, но и собираюсь свернуть ей шею. Терпеть не могу эту рекламу!

— Я поймаю это, — предложил Чиун, садясь на корточки, чтобы схватить руками шустрый призрак.

Продолжая бить в барабан, кролик развернулся и понесся обратно.

— Поймал! — воскликнул вдруг Римо.

— Не повреди его! — проскрипел Чиун.

— Не обещаю, — отозвался ученик, наклонившись над полом. Он свел вместе руки и~ не обнаружил в них никакого кролика. — Куда же он делся? — пробормотал Римо, обескураженно оглядываясь по сторонам.

— Он между твоими ногами, слепец! — проскрипел мастер Синанджу.

Посмотрев вниз, Римо щелчком свел каблуки вместе.

Но кролика не было и там.

Римо недоуменно заморгал. Он способен обогнать автомобиль, перехватить летящую стрелу или увернуться от пули. Питающийся от батареек розовый кролик никак не мог его опередить.

— Я поймаю это, — повторил Чиун. — Приди ко мне, о надоедливый грызун! Я не причиню тебе вреда.

Какой там вред! Продолжая все время бить в свой игрушечный барабан, кролик проскользнул между сандалий мастера Синанджу подобно лучу розового света.

Бум, бум, бум, бум~

Кореец издал возглас разочарования.

— Ну, что я тебе говорил? — спросил Римо, когда они вновь устремились по лестнице вслед за кроликом.

Кролик опять привел их в психиатрическое отделение, затем, миновав палаты-камеры и бледное лицо Харолда В. Смита, помчался к лестнице, ведущей на крышу.

Кролик явно не был приспособлен к тому, чтобы лаять по лестницам, тем более что передние лапы у него постоянно были заняты барабанными палочками.

Однако, когда Римо с Чиуном приблизились к перекладинам, кролик взвился вверх так, словно его кто-то дернул за невидимую нить, и проскользнул через закрытый люк.

Взобравшись по лестнице, Римо откинул крышку люка. Чиун с искаженным от ярости лицом взлетел следом.

Плюшевый розовый кролик вертелся посреди крыши, будто бы искал, где укрыться.

— Теперь он наш, — в предвкушении добычи прошептал Римо.

— Ну нет! Честь одержать верх над доселе непобедимым кроликом фирмы «Полэрайзер» принадлежит мне!

И мастер Синанджу одним прыжком подскочил к розовому призраку. Обутой в сандалию ногой Чиун ударил точно в то место, где только что стоял кролик.

— Ха! — выкрикнул мастер Синанджу, поднимая ногу, и посмотрел вниз. На крыше образовалась воронка, но ни одного розового клочка видно не было.

Лицо корейца вытянулось.

— Оглянись, — сухо сказал Римо.

Бум, бум, бум, бум~

Шурша юбками, Чиун обернулся. Надув от разочарования щеки, он вытянул руки с длинными, похожими на когти, ногтями, и бросился на врага.

Кролик вертелся, отступал, делал обманные финты и едва не преуспел в попытке заставить мастера Синанджу упасть с крыши.

К этому моменту Римо тоже принялся ловить ускользающее создание. Кролик ходил вокруг охотников кругами, проскальзывал у них между ног и при этом все время ни на секунду не замолкая, размеренно бил в барабан.

— Вытащи батарейку! — крикнул Римо. — Может, тогда он остановится.

Чиун взмахнул рукой, промахнулся и стал топать ногами «с упреждением» — по тем местам, где, казалось бы, в следующий момент окажется энергетический кролик. Но тот оказался чересчур хитрым. Каждый раз удар Чиуна приходился в пустоту. Но тем не менее он все же постепенно подгонял кролика к Римо. Загородив дорогу, тот попытался вытащить батарейку, но его руки ухватили только воздух.

— Это все, на что ты способен, черепаха? — уничижительно буркнул Чиун.

— Я бессилен. Он продолжает идти и идти — прямо как в телевизоре.

Кролик остановился и покачал головой из стороны в сторону, словно бы насмехаясь над беспомощными врагами.

— Идея! — воскликнул вдруг Римо, сжав кулаки.

— Римо, смотри!

Мастер Синанджу указывал вверх. Ученик тоже задрал голову. И начисто забыл о кошмарном розовом кролике.

Прямо над головой Римо — так низко, что можно было разглядеть их хищный взгляд, — кружили три призрачные птицы. Только теперь они не были призрачными и неразличимыми.

Птицы были пурпурного цвета. Пытаясь разглядеть учителя и ученика, они все время вертели своими продолговатыми головами. Беззвучно, как во сне, вздымались и опадали кожистые крылья.

— Птицы страха! — проскрипел Чиун.

— Насколько я понимаю, ты о птеродактилях, — уточнил Римо. Лицо его стало суровым.

Один из пурпурных крылатых гадов оторвался от стаи и, раскрыв клюв, бросился на Римо. Тот легко уклонился от удара, но тут же спохватился.

— Что я делаю? Это же одна иллюзия!

— Не стоит рисковать понапрасну, Римо, — предупредил кореец.

— Они не настоящие, — расхаживая по крыше, сообщил Римо. — Такие же ненастоящие, как и дурацкий кролик на батарейках.

Второй птеродактиль остановил свой взгляд на мастере Синанджу. Тот застыл как вкопанный. Сложив крылья, ящер перестал кружиться и бросился прямо на поднятую руку Чиуна.

Когда птеродактиль оказался точно у него над головой, мастер резко взмахнул рукой. Казалось бы, голова «птицы» разлетится на части, но~ Взмахнув крыльями, птеродактиль снова взмыл в небо, причем на голове его не было заметно никаких повреждений.

— Вот видишь? — сказал Римо. — Он не настоящий. Они все не настоящие. — Он махнул рукой в сторону розового кролика. — Даже этот.

Возбужденно колотя в барабан, кролик по-прежнему расхаживал по крыше. На спине его виднелась фирменная батарейка «Полэрайзер».

— Брось, Пурселл! — сложив руки рупором, крикнул Римо. — Мы знаем, что это твоих рук дело. Но нас не проведешь.

Плюшевый кролик как ни в чем не бывало продолжал маршировать, в то время как птеродактили снизились настолько, что их когтистые крылья словно бы оказались в пределах досягаемости.

Римо сделал яростный выпад в сторону одного из них. Его рука, казалось, исчезла под кожей ящера, но это подобие летучей мыши невозмутимо продолжало свой полет.

Кролик фирмы «Полэрайзер» внезапно остановился и принялся крутиться на месте. Он превратился в вертящийся столбик, затем в конус, который на глазах стал расти, меняя цвет по мере увеличения.

Розовый стал пурпурным: мелькали искры желтого и голубого цветов.

Когда вращение прекратилось, на крыше выросла одетая в пурпур горделивая фигура Иеремии Пурселла. Он тряхнул длинными льняными волосами и остановил на Римо взгляд своих голубых глаз.

Растянув губы в насмешливой улыбке, Пурселл встал в боевую стойку.

Римо с места взвился в воздух, выполняя превосходный «прыжок цапли» в стиле Синанджу. Через мгновение он завис над головой Иеремии, готовый выполнить смертельный двойной удар ногами.

Предупредительный крик Чиуна запоздал.

Выпрямив ноги, Римо полетел прямо вниз.

И приземлился на ровную асфальтовую крышу, тут же разворачиваясь навстречу барабанному бою.

Бум, бум, бум, бум~

Когда Римо завершил поворот, барабан послышался уже у него за спиной. Каждый раз, поворачиваясь, Римо упускал своего мучителя из виду.

— Посмотри мне в лицо, Пурселл!

— Он ушел, Римо, — раздался голос Чиуна.

— Что?

— Его здесь нет. Только звуки.

Римо вышел из боевой стойки, расслабленно опустил руки.

Барабанный бой затих.

— В приступе неконтролируемого гнева ты мог себя убить, — произнес мастер Синанджу.

Римо нахмурился.

— Ладно, папочка. Пошли вниз.

Повернувшись к люку, Римо увидел торчавшую оттуда голову Большого Дика.

— Вы-то что тут выискиваете! — рявкнул Римо.

— Ничего, — сдавленным голосом отозвался Бралл и тут же скрылся из виду, как суслик, спрятавшийся в свою норку.

Когда Римо с Чиуном спустились с лестницы, Большой Дик и агенты, бледные и жалкие, встретили их внизу.

— Прямо сумасшедший дом какой-то, — слабым голосом произнес Бралл.

— Так здесь и есть сумасшедший дом, — отозвался Римо.

— Отсюда я видел все, — вмешался Харолд В. Смит. — Это птеродактили, верно?

— Пурпурные птеродактили, — поправил Римо. — Вы знаете, что это означает.

— Знаю, — кивнул шеф.

— А я нет, — пискнул Бралл.

— Римо, удали этих людей, пока мы будем разбираться, в чем тут дело.

— С удовольствием, — ухмыльнулся Римо. Он резко повернулся и поднял Бралла за воротничок рубашки, полностью оторвав его от пола. Затем Римо поставил Большого Дика на лестницу и сказал: — Или идите вверх сами, или я закину вас туда как мешок с дерьмом.

— Но там же птеродактили!

— А внизу — разгневанные налогоплательщики. Так что выбирайте.

Бралл стал карабкаться вверх.

Другим агентам понадобилась мотивировка серьезнее, поэтому мастер Синанджу принялся щипать их за мочки ушей чудовищно острыми ногтями.

Невыносимая боль заставила агентов ФНУ взобраться вверх по лестнице. Лязгнул закрывшийся люк.

— Пошли, — проворчал Римо.

И они направились в камеру Пурселла.

— Мы знаем, что любимый фокус Голландца — создавать иллюзии, чтобы пугать людей, — пояснил по пути Римо. — Самая любимая его шутка — пурпурные птеродактили. Не спрашивайте меня, почему.

Они заглянули в окошко.

Иеремия Пурселл лежал без движения и смотрел в потолок.

— Пора как следует его встряхнуть, — буркнул Римо, снимая щеколду.

— Не искалечь его, Римо, — предупредил Чиун. — Помни о легендах.

— К черту легенды! — прозвучало в ответ.

Когда Римо вошел, на теле Иеремии Пурселла не шевельнулся ни один мускул. Он не оторвал своего неподвижного взгляда от высокого потолка.

Ничего не изменилось и тогда, когда Римо обеими руками схватил его за грудки.

Пальцы мстителя прошли сквозь ткань смирительной рубашки и утонили в глубине.

— Что за черт?!

— Римо, что с твоими руками? — спросил Чиун, подскочив к ученику.

— Ничего.

Но на самом деле они исчезли, погрузившись в тело Пурселла, как в чашку с молоком.

— Иллюзия, — заключил Римо, поводив руками вдоль неподвижной фигуры. — На самом деле его здесь нет.

— Голландец сбежал! — воскликнул Чиун. — Какое несчастье!

Римо поднял вверх указательный палец.

— Он не мог уйти далеко, иначе был бы не в состоянии создавать все эти образы. Он где-то здесь, поблизости. Нужно только его найти.

Они проверили каждую палату Обычные палаты — обычные пациенты. За исключением палаты Дяди Сэма Бисли. Пират сидел за своим письменным столом, делая вид, что никого не замечает, но приподнятая голова свидетельствовала о том, что он прислушивается к каждому слову.

Римо, Чиун и Смит разговаривали перед камерой.

— Может, Бисли что-нибудь видел, — предположил Римо.

— Это не Бисли, — вдруг вырвалось у Чиуна.

Римо и Смит посмотрели на него с недоумением.

— Что вы хотите сказать? — спросил Смит.

— Послушайте, как бьется его сердце.

Смит, казалось, удивился. Римо закрыл глаза и прислушался.

— Нормальное сердцебиение. И что с того?

— Это невозможно, — огрызнулся кореец. — Дяде Сэму Бисли поставили искусственное сердце.

— Значит, это не Дядя Сэм, — согласился Римо.

— Если не он, то кто же? — спросил Чиун.

Окошко двери внезапно пошло волнами, будто бы это был экран телевизора или иллюминатор, погрузившийся в воду.

Когда оно очистилось, Дядя Сэм Бисли исчез. Вместо него в камере находился Иеремия Пурселл — Голландец. Оглядев своими голубыми глазами растерянные лица посетителей, он противно захихикал.

— Сейчас я ему поддам! — Римо придвинулся к двери.

— Нет! — крикнул Чиун, загораживая дверь своим крошечным телом. — Не надо его провоцировать: убьешь Голландца — убьешь и себя.

— Я помню, что он со мной сделал, — с искаженным от ненависти лицом прорычал Римо. — С Ма Ли. В день моей свадьбы он занял ее место, крысиный ублюдок. Я стоял рядом со своей невестой и не знал о том, что она мертва, а рядом благодаря своим фокусам стоял он.

— Все прошло, Римо, — увещевал Чиун, пытаясь поймать взгляд своего ученика.

— К черту! — взревел Римо. — Посмотрите, он хочет, чтобы я вошел.

— Естественно! Подсознательно он понимает что если ты убьешь его, то тоже умрешь, и этой смертью он будет отомщен. Твоей и его смертью.

Голландец, хихикая, смотрел на Римо широко открытыми глазами и ждал.

И тут заговорил Смит:

— Римо, как твой отец, я прошу~

— Бросьте! — отрезал Римо.

— Если ты не подчиняешься своему настоящему отцу, о упрямец, — вмешался Чиун, — послушайся приемного.

В ответ Римо посмотрел на обоих мужчин так, будто сомневался в их здравом уме. Впрочем, атмосфера все-таки разрядилась.

— Нельзя оставлять его здесь, — запротестовал Римо. — Он в любой момент может сбежать.

Смит покачал седой головой.

— Если бы он мог, то давно бы это сделал.

— Но он уже сбегал. Мы упекли его обратно, думая, что это Бисли.

— Он сопротивлялся?

— Да нет, — согласился Римо.

— Возможно, его сознание выходит из состояния аутизма, но этого, очевидно, недостаточно, чтобы к нему вернулись навыки Синанджу.

— Это только вопрос времени, — заметил Римо, не отрывая глаз от бледного лица Голландца.

— Время не терпит.

— А что, если мы проверим? — стоял на своем Римо.

— Ладно, мастер Чиун проэкзаменует Пурселла.

Римо нехотя отошел в сторону.

Мастер Синанджу шагнул в камеру. Голландец попятился. Кореец принялся гонять его по комнате, пока не загнал в угол, увешанный рисунками.

На бледном лице Иеремии появился страх. Он задрожал всем телом, тряслись и льняные пряди его длинных волос.

Без предупреждения Чиун повернул Пурселла лицом к стене. Показались медные застежки, которыми крепились завернутые за спину рукава смирительной рубашки. Мелькнул острый ноготь, и рукава свободно повисли вдоль тела.

— Ударь меня, — попросил кореец.

Голландец только захихикал.

Чиун тут же стал описывать кривые перед лицом Пурселла. Каждый финт заканчивался выпадом, но ответных ударов не последовало.

Нахмурившись, мастер остановился. Не встречая никакого сопротивления, его пальцы принялись нащупывать на плече Голландца чувствительный нерв. Потеряв сознание, Пурселл упал.

— Сознание, хранящее в себе солнечный источник, — нараспев проговорил Чиун, — не позволит прикасаться к телу, которое контролирует. — Руки мастера Синанджу исчезли в рукавах кимоно. — Он безвреден, хотя и безумен, — торжественно объявил кореец, выйдя из палаты. — Пойдемте.

Харолд В. Смит запер дверь, и они двинулись вперед, причем Римо шел нога за ногу.

Римо вдруг щелкнул пальцами.

— Минуточку! Если это Пурселл, то где же Бисли?

— Бежал, — вяло констатировал Смит.

— Черт побери! Значит, это Бисли вел машину, которая пыталась нас задавить.

— Поисками Бисли мы займемся позднее, — мрачно отозвался Смит. — Сначала я должен покончить с ФНУ.

— Может быть, привести их?

— Только Бралла. Остальные пускай загорают на крыше.

— Хорошо бы шел дождь, — мечтательно произнес Римо. — Тогда ради разнообразия пусть они бы помокли.

Глава 33

Они находились в кабинете Харолда В. Смита. Сам Смит сидел в своем кресле с высокой спинкой за письменным столом с черным стеклянным покрытием.

— Я уже объяснял, что этот объект ФАЧС, — начал Смит.

Большой Дик нервно переминался с ноги на ногу, стоя между Римо и Чиуном, и смотрел на корейца, который в своем черном кимоно с оранжевой окантовкой здорово смахивал на бабочку-"монарха".

— Вы бабочка! — выпалил Бралл.

— А вы таксидермист.

— Я не таксидермист.

— Да уж, — протянул Римо. — Таксидермисты оставляют шкуру.

Бралл только нервно сглотнул.

Смит снял трубку телефона и набрал номер.

— Это Смит. Пароль — «объект сорок». Мне нужно независимое подтверждение о перечислении номер 334 на особый счет в «Гранд Кайман траст».

— Минуточку, — отозвался кто-то бесстрастным голосом достаточно громко — Смит включил динамик, чтобы могли слышать все присутствующие.

— Подтверждаем перечисление номер 334 в «Гранд Кайман траст», — спустя мгновение послышалось в трубке. — Дата — второе сентября нынешнего календарного года. Количество — двенадцать миллионов ровно.

— Подтвердите, что перевод денег осуществлен по указанию ФАЧС.

— Подтверждаю.

— Это все. Спасибо, — сказал Смит.

Он поднял взгляд и холодно посмотрел на Бралла.

— Это только голоса, — оправдывающимся тоном заявил Большой Дик.

— У вас теперь есть номер платежного поручения ФАЧС, который вы можете вручить своему начальству. Если посмеете.

Бралл еще раз сглотнул.

— Конечно, раз на банковском счету Фолкрофта появились незаявленные двенадцать миллионов, что и привело к наложению ареста на имущество лечебницы, то, возможно, есть смысл позвонить директору «Липпинкот сэйвингз банк». Я уверен, он подтвердит, что деньги были перечислены по ошибке и не принадлежат владельцу счета. Так как это было установлено, то, ко всеобщему удовлетворению, банк сотрет их из базы данных своих компьютеров. А если вы не дурак, то тоже сотрете эту информацию из записей ФНУ.

— Я не могу обещать этого.

— Вы и так видели слишком много.

Бралл отвел глаза и сказал:

— Я видел, как эти двое совершали невозможные вещи. Я также видел птеродактилей цвета лаванды и розовых кроликов из мультфильма, которые не существуют — не могут существовать — в реальной жизни.

— Похоже, вам нужен длительный отдых, приятель, — хмыкнул Римо. — У вас галлюцинации.

— Не надо мне вешать лапшу на уши! Вы сами их видели!

Римо задумчиво покачал головой.

— Я вижу перед собой только лжеца, — холодно обронил Чиун.

Большой Дик Бралл съежился, плечи его поникли.

— Я ничего не обещаю, — через силу сказал он.

— А я ничего не гарантирую, — ответил Смит. — Римо!

Римо Уильямс протянул руку и сдавил шею Бралла так, что к лицу его прихлынула кровь, а глаза чуть не выскочили из орбит.

— Вы вторглись на один из самых секретных объектов Америки, — растягивая слова, произнес Смит. — И вели себя так, будто стоите над законом, что привело к ненужной смерти многих людей. — Очки Смита вновь стали запотевать. — И вы нарушили покой моего дома и моей жены. Вы остаетесь в живых только потому, что занимаете высокое положение в Федеральном налоговом управлении и можете быть полезны в том, чтобы разрешить эту проблему без дальнейшей огласки.

Лицо Бралла стало совершенно белым.

— И не забывайте, — многозначительно добавил Римо, — мы знаем, где вы работаете.

— Вы не имеете права угрожать агенту Казначейства!

— До сих пор вам не уделяли должного внимания, — отозвался Римо, поднимая Бралла в воздух и встряхивая его, как шкодливого щенка. — Так, пожалуй, уделим.

Харолд В. Смит тотчас встал из-за стола. В этот миг присутствующих поразил его обтянутый кожей череп и горящие праведным гневом глаза.

Подойдя к Браллу, Смит сжал кулаки.

Бралл видел все, но был не в состоянии поднять руки, чтобы защититься. Костистый кулак Смита врезался в челюсть Большого Дика, голова его непроизвольно дернулась.

— Вышвырните его отсюда! — бросил Смит.

— С удовольствием! — отозвался Римо.

Дик Бралл, в ушах которого все еще стоял звон, тут же был выброшен из кабинета и, сидя на полу, заскользил по коридору навстречу стене, издали казавшейся особенно внушительной. Не в состоянии остановиться, Бралл закрыл глаза и приготовился к неизбежной встрече.

Тем не менее перед самой стеной Большому Дику как-то удалось извернуться вправо, и он, открыв глаза, обнаружил себя в лифте. Ноги Бралла уперлись в заднюю стенку кабины. Двери автоматически закрылись. Даже не пытаясь подняться. Дик Бралл нажал кнопку первого этажа.

Римо, Чиун и Харолд В. Смит в нерешительности переглянулись.

Смит поправил галстук и откашлялся. Мастер Синанджу выжидал. Молчание нарушил Римо.

— Вы, — с горечью сказал он, — мне не отец.

— Если бы!.. — закрыв глаза, вздохнул Чиун.

— То есть? — насторожился Римо.

Избегая взгляда своего ученика, учитель уставился в потолок.

— Это ужасная правда. Император Смит — твой настоящий отец. Я знал это много лет.

— Чепуха!

— Посмотри повнимательнее. У тебя его нос.

— Как бы не так, — указывая пальцем на патрицианский нос Смита, возразил Римо. — Мой нос не имеет с этим ничего общего.

— Римо, — неловко начал Смит, — я понимаю твое замешательство.

— Он не может быть моим отцом, — горячо продолжал Римо, — потому что если он мой отец, то его жена — моя мать. А я видел свою мать. Она красивая женщина~

— ~которая, кстати, сказала тебе, что ты знаешь своего отца, — добавил Чиун.

— Ну-у, — упавшим голосом протянул Римо.

Грациозным жестом Чиун указал ему на Харолда В. Смита.

— Смотри, принц Римо, вот твой настоящий отец!

— Не называй меня так! — сердито отмахнулся Римо. — Фантастика какая-то! Должно быть, это одна из иллюзий проклятого Голландца.

— Можно проверить, — сказал Смит. — Я сейчас позвоню своей жене. Она подтвердит то, что уже сообщила.

Римо заколебался.

— Боишься узнать правду? — спросил шеф.

— Нет. Давайте!

Смит потянулся к телефонному аппарату.

Неожиданно в коридоре звякнул лифт.

— Кто-то идет, — предупредил Чиун.

— Да еще с оружием, — проворчал Римо. — Я чувствую запах пороха.

Заняв позиции по обе стороны двери, ученик с учителем ждали, когда она откроется.

В дверь просунулся ствол автомата.

Харолд В. Смит оцепенел.

— Уинстон! — выдохнул он.

И тут в воздухе одновременно мелькнули руки Римо и Чиуна.

— Нет! — крикнул Смит.

Но было уже поздно.

Глава 34

Уинстон Смит увидел дядю Харолда, едва переступив порог кабинета. Всю дорогу над Атлантикой в чреве самолета «С-130» Уинстон репетировал про себя обличительную речь. Когда ему незамеченным удалось выскользнуть из грузового самолета на военно-воздушной базе Макгир и сесть в такси, он помнил ее уже наизусть.

Но когда дядя Харолд ошеломленно заморгал, глядя на мушку МВП, все заготовленные слова разом выскочили из памяти молодого человека.

Тут автомат в его руках защелкал как сумасшедший. Все произошло в мгновение ока. Уинстон даже не успел прикоснуться к спусковому крючку.

Когда в глазах его посветлело, парень заметил исчезновение всех магазинов и с недоверием приблизил автомат к лицу.

И только тут ощутил, что с обеих сторон его кто-то стоит.

Один маленький и очень, очень старый. Азиат. Другой высокий, худой и какой-то смутно знакомый. Оба держали в руках обоймы от автомата.

— Хорошая пушка, — сказал высокий.

— Да пошел ты! — проворчал Уинстон, наводя на него ствол. — В патроннике остался еще один.

— Мы всегда оставляем шансы, — с недоброй улыбкой отозвался высокий.

— Не связывайтесь со мной. Я из отряда спецназначения «Котики».

— Вот как? Посмотрим, как ты будешь перебирать ластами, поднося эту игрушку к своему носу.

— Твою мать! — зарычал Уинстон, нажимая на спусковой крючок.

МВП содрогнулся. Выстрел был сделан в упор, и промах исключался. Полностью.

Но когда отгремел выстрел, высокий тип с мертвыми глазами и недоброй улыбкой стоял на своем месте как ни в чем не бывало. Он должен был бы рухнуть на пол с раной в бедре, но вместо этого только самодовольно развел руками.

Уинстон Смит недоуменно заморгал. Ему показалось или парень действительно успел сделать шаг в сторону, а затем вернуться обратно?

— Вот и все твои шансы, — хмыкнул высокий холодно улыбнувшись.

— Твою мать! — повторил мальчишка в камуфляже и с разрисованным лицом.

— Ты похож на мою мать, — всмотревшись в его лицо, с недоумением сказал Римо. — Особенно глаза.

Чиун резко схватил мальчишку за плечи и развернул к себе.

— Кто ты? — спросил он, рассматривая черно-зеленые полосы на его лице.

— Уинстон Смит. А тебе какое дело?

— Если ты Уинстон Смит, то почему у тебя лицо Римо?

— Кто такой Римо?

— Это я, — откликнулся Римо, поворачивая парнишку к себе, чтобы лучше его рассмотреть. — Он совсем на меня не похож.

— Посмотри повнимательнее, Римо, — дрожащим голосом произнес Харолд В. Смит. — И ты увидишь сходство.

— Ничего подобного, — огрызнулся Римо. — Это ведь ваш племянник, верно? Тот самый, которому вы меня заставили отправить письмо с прощальным поцелуем?

— Чертовски верно, — с горечью признался Уинстон Смит.

— Неверно, — сказал Харолд В. Смит.

— Что? — насторожился Уинстон Смит.

— Вот живое доказательство того, что я твой отец, Римо, — произнес Смит, выходя из-за стола. — Он мой внук и твой сын.

— Ты же говорил, что ты мой дядя! — выпалил парнишка.

Смит печально покачал седой головой.

— Я солгал, чтобы скрыть от тебя тайну твоего происхождения.

— Не верю, — в один голос воскликнули Римо и Уинстон.

— Эйя! У Римо есть сын! — захлопал в ладоши Чиун.

— Наверно, ты всегда хотел, чтобы у Римо был сын, мастер Чиун?

— Да. Тот, кого можно обучить Синанджу. Подходящий наследник Дома. Но вы только посмотрите на него! Он еще белее Римо. Весь провонял гамбургерами и алкоголем и думает, что он морской лев.

— Я из отряда спецназначения «Котики», — поправил Уинстон Смит. — Это означает~

— И носит с собой столь нелепую стреляющую палку, что просто удивительно, как он до сих пор не застрелил сам себя, — закончил Чиун.

— Ты меня обидел, — процедил сквозь зубы Уинстон, со злостью глядя на Харолда В. Смита.

— Этот мальчишка мне не сын, — снова заговорил Римо. — У меня никогда не было сына.

— Все верно, но есть одно маленькое «но»~ У тебя никогда не было сына, о котором бы ты знал.

— Ты мой сын?! — упавшим голосом спросил Римо.

— Уж лучше мне застрелиться, — буркнул в ответ Уинстон.

— Да, лучше так и сделай, — простонал Чиун, воздев руки к небу. — Уже слишком поздно. Ты испорчен униформой и пистолетами. Тебе никогда не постичь Синанджу.

— О чем болтает этот старикашка? — нахмурился Уинстон.

Кореец сделал шаг вперед и схватил дерзкого мальчишку за ухо. Уинстон Смит попытался защититься приемом дзюдо, но только впустую молотил в воздухе руками, пока не обнаружил, что стоит на коленях, а дикая боль сверлит его правое ухо.

— А-а-а-а!

— Как в старое доброе время, — заметил Чиун, обращаясь к Римо. — Пока я не научил тебя уважению.

— Это безумие! — побледнев, проронил Римо. И ткнул пальцем в сторону Харолда В. Смита. — Вы мне не отец. — Палец описал дугу. — А эта морская пиявка — мне не сын!

— Не оскорбляй флот, тупоголовый!

— Я — морской пехотинец, швабра!

— Козел!

— С должным уважением говори с отцом, котик хренов!

— О-о-о!

— Погоди, погоди, — вдруг воскликнул Римо. — Все это чуть какая-то. Должно быть, просто очередная иллюзия Голландца.

— Что именно? — поинтересовался Чиун, свесив лысую голову набок.

Римо задумался.

— Все. Он. Смит. Может быть, даже ты.

— Как я могу быть иллюзией? — с любопытством спросил Чиун, не отпуская ухо Уинстона Смита.

— Потому что ты поддерживаешь дурацкие рассказы Смита о том, что он мой отец, — уверенно сказал Римо.

— Это правда, — кивнул Чиун. — Жаль, что я долгие годы скрывал это от тебя, Римо, но это правда.

— Черт побери! — вскричал Римо.

— Отрицание — первая стадия признания отцовства, — резюмировал Чиун.

Римо замер, закрыв глаза, и прислушался к биению сердец. Раз, два, три~ Три сердца. Вот бьется сердце Смита. Вот ровное биение сердца Чиуна. А вот сердце мальчишки. У Голландца сердце бьется по-другому. Значит, мальчишка — это не Иеремия Пурселл. Мальчишка настоящий. И у него глаза Фрейи и матери, которую Римо никогда не знал.

— Все ложь. Этого не может быть, — открыв глаза, произнес Римо. Но в голосе его звучало сомнение.

Харолд В. Смит шумно откашлялся.

— Настало время внести ясность, — угрюмо буркнул он. — Сразу для всех.

Присутствующие с интересом посмотрели на хозяина кабинета.

— Когда Римо впервые прибыл в Фолкрофт для прохождения подготовки, — начал Смит, — предполагалось, что срок его службы будет недолгим. Работа была слишком трудной и опасной.

— Какая работа? — уточнил Уинстон.

— Тихо! — приструнил его Чиун.

— Римо, — спросил Харолд В. Смит, — ты помнишь медсестру по имени Дебора Дин?

— Нет.

— Неудивительно. В те дни ты переспал со всеми медсестрами.

— Посадите меня в тюрьму.

— Заметив такое поведение и зная, что~ э-э-э~ организации в долгосрочной перспективе понадобятся средства принуждения, я заплатил мисс Дин за то, чтобы она выносила твоего ребенка.

— Неправда! В те дни я пользовался презервативами.

Смит явно чувствовал себя неловко.

— Мы применили искусственное осеменение. В первый же день, как ты появился в Фолкрофте, мы взяли образец спермы. В результате появился Уинстон. Детство он провел в Фолкрофте, юность — в военных училищах, а в последнее время отлично служил в одной из команд отряда спецназначения «Котики».

— Насчет отличной службы — это как сказать, — с горечью заметил Уинстон Смит. — Когда я получил твое прощальное письмо, то ушел в самоволку.

— Очень жаль! Может, еще не поздно как-то исправить твою ошибку?

— Вот и займись этим! — огрызнулся Уинстон Смит.

— Гамбургер от яблони недалеко падает! — фыркнул Чиун, неодобрительно глядя на Уинстона.

Покраснев, Смит продолжил:

— Уинстон так и не узнал правды. Ему сказали, что его родители умерли и что я назначен его опекуном. Если бы с Римо что-нибудь случилось, организация получила бы нового оперативника — после прохождения Уинстоном подготовки в отряде «Котики».

— А почему его не отдали мне? — спросил Чиун.

— Я посчитал, что Римо не захочет, чтобы его сын занимался Синанджу. И если честно, то после всего, что произошло за эти годы, мне хотелось бы иметь агента~ э~ более управляемого.

— Правильное решение, — отозвался Римо. — Вы уже разрушили мою жизнь, и я не позволил бы искалечить еще и его. — Римо спохватился. — Хотя эта пиявка никакой мне не сын!

— Ты этого не знаешь.

— Хотя бы потому, — продолжил Римо, — что мой сын не стал бы носить серьгу в ухе.

— Гребаный козел! — ругнулся Уинстон Смит. — О-о-о! Зачем он этак? — тут же спросил парнишка, ни к кому в отдельности не обращаясь.

— Чиуну доставляет удовольствие причинять боль, — объяснил Римо.

— Что ты имел в виду, когда говорил об агенте? — спросил Уинстон. Но ему никто не ответил.

— Подготовка в отряде «Котики» показалась мне одной из самых лучших.

— Ты оскорбляешь Синанджу, — холодно обронил Чиун.

— А ты оскорбляешь флот! — выкрикнул мальчишка. — Команда номер шесть спецотряда «Котики» — самая лучшая.

— Тебе еще многое предстоит узнать, сынок, — попытался успокоить его Римо.

— Тебе еще многое предстоит узнать, сынок, — сказал еще кто-то.

— Разве здесь есть эхо? — удивился Римо.

— Кто это сказал? — спросил Смит.

— Моя пушка, — как-то странно отозвался Уинстон Смит.

— Твоя пушка говорит? — скептически скривился Римо.

— Она приспособлена к моему голосу, — выпалил Уинстон. — И всегда повторяет то, что я скажу. Как же она смогла воспринять твой голос?

— Вот тебе и доказательство, Римо! — запрыгал от радости Чиун.

— С каких это пор говорящее ружье может служить доказательством отцовства?

— Почему ты вернулся, несмотря на мое ясно выраженное пожелание, Уинстон? — строго спросил Харолд В. Смит.

— Чтобы отплатить тебе, бесчувственный дядюшка!

— Что же Я сделал плохого? Я растил тебя, поддерживал, позаботился о том, чтобы ты состоялся в жизни.

— И, как только смог, выпихнул меня в военное училище! — взорвался Уинстон. — Я думал, ты мой дядя. Думал, ты мной гордишься. Теперь я понял, что был своего рода подопытным кроликом. И вся моя жизнь — сплошная ложь.

— Что ж, теперь ты член клуба, — резюмировал Римо. — Ты еще не знаешь, что он сделал со мной.

— А что?

— Я уже двадцать лет как умер.

Уинстон побелел так, что стало заметно даже под боевой раскраской.

Смит откашлялся.

— Уинстон, только временные обстоятельства вынудили меня отказаться от тебя. Я сожалею о холодном тоне своего письма, но это было сделано в твоих же интересах.

— Большое спасибо! — иронически поклонился парнишка.

— Теперь кризис преодолен, — продолжил Смит. — В моей власти вернуть тебя в подразделение с минимальными дисциплинарными взысканиями.

— С каких это пор ты стал адмиралом?

Смит заморгал.

— Больше я ничего не могу сказать.

— Нет уж, спасибо. Пускай лучше меня возьмут на поруки.

— Ну так иди, — сказал Римо, открывая перед ним дверь. — Никто тебя не держит.

— А парень?

Чиун отнял свои пальцы, Уинстон Смит встал и подобрал оружие.

Римо долго смотрел ему в глаза.

— Нет, он мне не родственник, — наконец заключил он.

— Могу сказать то же самое, — заметил Уинстон.

— Мне жаль, что вы оба узнали правду так внезапно, без всякой подготовки, — произнес Харолд В. Смит. — Но факт остается фактом. Ты мой сын, Римо, а ты, Уинстон, мой внук, сын Римо.

— Докажите! — складывая руки на груди, воскликнул Римо.

— Ага, — поддержал Уинстон, повторяя жест Римо. — Докажи!

Чиун в отчаянии схватил себя за остатки волос.

— Слепцы!

— Можно вернуться к тому моменту, когда нас прервали, — сказал Смит. — Я позвоню своей жене в дом ее сестры.

Смит сел и начал набирать номер.

— Это Харолд. Как дела? Моя жена у тебя? Спасибо. Дай ей трубку.

Смит включил громкоговоритель.

Миссис Смит, казалось, была в шоке.

— Харолд! Где ты?

— В Фолкрофте. Все в полном порядке. ФНУ ушло. Это было простое недоразумение. Можешь вернуться домой завтра, если не сегодня вечером.

— Харолд, это было ужасно. Они выбросили меня на улицу!

— Я знаю, дорогая. Но теперь все позади. Мод, я хотел бы продолжить разговор, который мы начали прошлой ночью.

— Разговор?

— Да. Ты ведь помнишь, как пришла в Фолкрофт прошлой ночью?

— Харолд, я всю ночь провела здесь — сходила с ума от беспокойства. Я пыталась звонить в больницу, но никто не мог мне ничего объяснить.

— Да что ты говоришь?! — изумился Смит. Он недоуменно захлопал глазами.

— Харолд, в чем дело? Ты здоров?

— Нет, ничего, — взволнованно отозвался Смит. — Вероятно, это был сон. Я приеду домой как только смогу.

И Смит резко повесил трубку.

— Кажется, — растерянно протянул он, — произошло~ небольшое недоразумение.

— Ха! — довольно крякнул Римо. — Я так и знал!

— Но Мод же приходила ко мне прошлой ночью, — уныло произнес Харолд В. Смит.

— Ну да, — сказал Римо. — А мы все видели розового кролика и пурпурных птеродактилей. Правда, ненастоящих.

Помрачнев, Харолд В. Смит задумался.

— Мы действительно говорили о поисках ваших родителей рядом с палатой Голландца и в пределах его слышимости, — наконец сказал он. — Так что вполне возможно, что он мог создать иллюзию визита моей жены, чтобы внести замешательство и разлад в наши ряды.

— Кто такой Голландец? — поинтересовался Уинстон Смит.

Никто не потрудился ему ответить.

— Значит, все это вымысел, — продолжал Харолд В. Смит. Выражение его лица стало почти комичным.

— Вот именно, — сказал Римо. — Вы мне не родственник, я вам не родственник, и покончим с этой историей.

— Остается еще один. — Чиун указал на Уинстона Смита.

— Забудь о нем.

— У него твое лицо, Римо, — заметил мастер Синанджу.

— Не верю.

— И я, — подхватил Уинстон Смит. — Я иду сдаваться властям.

— Вряд ли мы можем позволить тебе уйти, — встрепенулся Харолд В. Смит. — Ты слишком много знаешь, Уинстон.

Уинстон Смит испуганно попятился к выходу.

— Я ничего не знаю! Кроме того, что ты жулик.

— Если ты не вернешься в свое подразделение, о тебе придется позаботиться. Чиун, приведите его, пожалуйста, в бессознательное состояние.

Кореец покачал головой.

— Он не мой сын. Пусть им займется Римо.

— Предлагаю вам заняться его обучением, — быстро нашелся Смит. — Так как Римо твердо решил покинуть организацию, нам нужен новый Дестроер. Я отдаю его в ваши руки.

— А можно мне сказать? — в один голос воскликнули Римо с Уинстоном. Они тут же повернулись друг к другу, и взгляды их встретились.

Через мгновение Римо двинулся на Уинстона Смита. Уинстон вытащил из сапога боевой нож. Римо остановился и внезапно бросил Уинстону связку ключей. Тот поймал их.

— Что это?

— Ключи от голубого «бьюика», он стоит там, на пороге. Смени имя. И не оглядывайся.

Злость Уинстона Смита сменилась недоумением.

— Ты отдаешь мне свою машину?

— Если Смит насадит тебя на крючок, то с него уже не сорвешься. А сейчас — вот тебе шанс прожить жизнь по-своему. — Римо холодно посмотрел на Харолда В. Смита. — У меня его не было. Так что забирай ключи и убирайся.

Уинстон Смит дерзко улыбнулся.

— Спасибо, тупоголовый.

— Не за что, пиявка.

И парнишка ушел.

Смит встал из-за стола.

— Римо! Мы не можем~

Римо захлопнул дверь.

— Забудьте об этом, Смитти. Ваш рассказ может быть правдой, а может и не быть. В любом случае мальчишка заслуживает отдыха после того, как вы с ним так нечестно поступили.

— Правильно! — подтвердил Чиун.

Смит с измученным видом вновь устроился в кресле.

— Так что это за имя — Уинстон? — спросил Римо.

— Я уже говорил~ Родовое имя. Мое второе имя.

— Вас следовало бы застрелить уже за то, что вы назвали невинного младенца в честь сигарет, — жестко произнес Римо.

Смит скривился и ничего не сказал.

Мастер Синанджу подплыл к письменному столу, что-то достал из своего широкого рукава и положил на черное стекло.

Смит прищурился, стараясь разглядеть, что это такое.

— Если ты все еще желаешь покончить с жизнью, — нараспев проговорил кореец, — то это тебе поможет.

Смит взял похожую на гробик белую пилюлю, невидящим взглядом посмотрел на нее и, ни слова не говоря, сунул в жилетный карман.

— Кризис преодолен.

Наступило неловкое молчание.

— Сейчас мне нужно многое доделать, — наконец нарушил тишину Смит. — Возвратить на работу персонал. Успокоить пациентов. Уладить все с ФНУ и УБН.

— А как быть с Голландцем? — поинтересовался Римо.

— Назначим ему другие лекарства. Сознание у него проясняется, и опасность растет. Но в данный момент меня больше беспокоит Дядя Сэм Бисли.

Харолд В. Смит придвинул к себе потертый атташе-кейс, который оставил здесь Большой Дик Бралл, набрал код отключения взрывного устройства, достал портативный компьютер, модем и подключил их.

— Компьютеры в подвале неработоспособны, но их можно спасти, хотя все данные уничтожены. А пока я постараюсь найти Бисли.

— Не забудьте о моей матери, — напомнил Римо. — Я сделаю для вас копию портрета.

— Я же обещал. Сделаю все, что смогу, — рассеянно отозвался Смит.

— Уж постарайтесь, — предупредил Римо. — Вам надо искупить множество грехов.

Харолд В. Смит ничего не ответил. Он уже затерялся в киберпространстве.

— Пойдем, папочка. Пора заняться золотом, — бросил Римо.

Широко раскрыв карие глаза, мастер Синанджу последовал за ним.

Глава 35

Римо Уильямс повел мастера Синанджу вниз, в подвал Фолкрофтской лечебницы. Они шли молча, задумавшись каждый о своем.

Наконец они подошли к двери загрузочной площадки.

— Помнишь тот момент, когда УБН во второй раз высадилось на берегу, а ты бросился на них? — спросил Римо.

— Дураки. И умерли они по-дурацки.

— Ты наделал много шума.

— Посеять страх среди врагов никогда не помешает, — фыркнул Чиун.

Они стояли на загрузочной платформе.

— Из-за этого шума совсем не было слышно свиста, — продолжил Римо.

— Какого свиста?

Римо поднял валявшийся неподалеку лом и запустил его в воздух.

Казалось, это был всего лишь небрежный жест. Однако лом со свистом взмыл вверх и на большой высоте понесся в сторону пролива. Даже барабанные перепонки мастера Синанджу едва уловили шум от всплеска. Однако острые глаза Чиуна отметили то место, куда упал лом.

— Ты выбросил мое золото в море! — в ужасе вскричал мастер.

— Нет, — откликнулся ученик. — Я выбросил в море наше золото. Оно летело высоко и упало далеко, так что никто ничего не заметил. Конечно, я очень спешил, так что один из слитков сорвался и потопил лодку УБН. Но я заметил, где он упал.

— А если мое золото заржавеет? — спросил Чиун.

— Ты же знаешь, что золото не ржавеет. Как я и обещал, оно в полной безопасности.

Мастер Синанджу насупился.

— Ты достанешь каждую унцию, иначе никогда не найдешь покоя, — сурово сказал он.

— Ладно, — беззаботно отозвался Римо.

— И все пропавшее из моей доли золото придется на твою долю.

— Справедливо.

— И все пропавшее золото из доли Смита тоже возместишь ты. Конечно, если Смит не заметит, то это золото будет моим.

Римо заморгал.

— Как ты можешь?..

Трясущимся пальцем Чиун указал на плещущиеся воды пролива.

— Не раздумывай. Плыви. Мне невыносима сама мысль о том, что золото Дома Синанджу лежит на дне этой варварской бухты.

— В следующий раз положишь его в банк.

— Ха! Банки ненадежны.

— Почему?

— Они с улыбкой берут и деньги, и твое золото и обещают все сохранить. Но когда ты требуешь свое имущество обратно, лгут и оправдываются.

Римо, казалось, сильно удивился.

— Они никогда не возвращают тебе твои собственные деньги — всегда чьи-то еще.

Римо рассмеялся и направился к воде. Гневно размахивая руками, Чиун последовал за ним.

Когда они подошли к берегу, мастер заметил на лице ученика довольную улыбку.

— О чем ты думаешь? — поинтересовался он.

Римо достал из кармана сделанный в полиции рисунок и осторожно развернул его.

— Я знаю, как выглядит моя мать. Она разговаривала со мной.

— Обычная иллюзия.

— Нет. Голландец неплохо создает иллюзии, но он не способен создавать их в соседнем штате. Это была она. Я не знаю ее имени, но знаю ее лицо и голос. Это первый шаг. И мой отец где-то здесь — кто бы он ни был. — Римо снял туфли. — И я его найду.

— Не слишком-то надейся, — предупредил Чиун.

Римо оторвал взгляд от рисунка.

— Кажется, ты слишком рьяно отстаивал эту чепуху насчет отцовства Смита. Почему?

Мастер пожал плечами.

— Ошибался. Так же, как ошибся ты, отослав этого юнца.

— Думаешь, он мой сын?

— Вылитый ты.

Римо пожал плечами.

— Под камуфляжной раскраской трудно разобрать.

— Я заметил, что ты не захотел ее стереть, чтобы ненароком не узнать правду.

— А может быть, я не хочу!..

Чиун улыбнулся.

— Ты хороший отец, Римо Уильямс. Даже несмотря на то, что в прошлом к тебе относились с вопиющим небрежением.

Ученик подал мастеру сложенный рисунок и, не говоря ни слова, скользнул в воду. Она поглотила его без малейшего всплеска, через мгновение не осталось даже следов его присутствия.

Где-то на дороге тронул с места автомобиль.

Вслушиваясь в затихающий шум мотора, мастер Синанджу стоял и смотрел на воду, на его увядшем лице читалось беспокойство.

Позади в синем небе медленно таяли пурпурные птеродактили.

Глава 36

В этот же день Большой Дик Бралл без предупреждения появился в «Липпинкот сэйвингз бэнк». Так обычно и действовало ФНУ — без предупреждения. Чтобы никто не успел спрятать документы, подменить их или еще как-нибудь смошенничать.

Проходя через солидный вестибюль банка. Большой Дик вертел головой из стороны в сторону, уверенный в себе, как только может быть уверен в себе человек, работающий на федеральное правительство и имеющий свежую смену белья. Подойдя к кабинету директора, он представился:

— Ричард Бралл, ФНУ Я хочу видеть Джереми Липпинкота.

— Вам назначена встреча? — спросила секретарь.

— Нет, но мы это исправим, — ответил Большой Дик.

— Как мне доложить мистеру Липпинкоту, по какому вы вопросу?

— Счет Фолкрофтской лечебницы и дело о двенадцати миллионах долларов.

Секретарша по селектору тут же сообщила эту информацию Джереми Липпинкоту.

Усиленный динамиком голос Липпинкота звучал раздраженно.

— Что за черт! Я уже объяснялся насчет этой ошибки с ФНУ. Дважды. Почему они мне надоедают, присылая все новых и новых людей?

— Потому что, — рявкнул в микрофон Большой Дик Бралл, — ФНУ ничего не принимает на веру и не берет пленных!

— Сэр! Туда нельзя! — запротестовала секретарша.

Но Большой Дик все-таки проложил себе дорогу в кабинет директора банка. Переступив порог, он увидел за письменным столом Джереми Липпинкота. Банкир ошеломленно взирал на вошедшего, сырая морковка торчала из его пушистых розовых лапок.

Мужчины ели друг друга глазами ровно тридцать секунд, которые обоим показались вечностью. Затем Липпинкот с виноватым видом проглотил откушенный кусочек морковки.

Выпустив наружу содержимое своего мочевого пузыря. Большой Дик Бралл потерял сознание.

Очнулся он спустя несколько часов в больнице, в присутствии команды докторов и своего непосредственного начальника, который выглядел весьма раздраженным.

— Вам придется объясниться, Бралл.

Большой Дик постарался так и сделать.

— Это был большой пушистый кролик. Он преследует меня вот уже несколько дней и все время бьет в барабан. Мне кажется, я ему не нравлюсь.

— Мне позвонила Всемогущая. Она очень мной недовольна. В свою очередь, я очень недоволен вами. Видимо, вы вопреки инструкции наложили арест на частную клинику, ухитрившись поссорить нас с УБН, ФАЧС и Бог знает с кем еще!

Большой Дик Бралл посмотрел на свои голые ноги, торчащие из-под простыни.

— Кголик укгал мои туфли! — тоненьким голоском пропищал он. — А птегодактили съели мои бумаги.

— Конечно, конечно, — стал успокаивать его один из врачей. — Только не надо все время повторять это. Мы все это уже слышали, когда вы были без сознания. Вам надо отдохнуть.

— Дикки хочет домой! — детским голоском пролепетал Бралл.

— Пока что это невозможно. Собственно, мы собираемся поместить вас в такое место, где знают, как обращаться с людьми, которые видят розовых кроликов и пурпурных птеродактилей.

Большой Дик тупо посмотрел на говорящего.

— Да, да. Это замечательное место, и не очень далеко отсюда. Возможно, вы о нем слышали. Это Фолкрофтская лечебница.

Большой Дик Бралл открыл рот, чтобы закричать, но сумел издать только мышиный писк. И ему тут же вкатили инъекцию.

1

Миля = 1609 метров.

2

«Америкэн телефон энд телеграф» — название телефонной компании.

3

Узел — единица скорости, равная 1 морской миле в час (1,852 км/ч).

4

Федеральное налоговое управление.

5

По Фаренгейту. По Цельсию — около десяти градусов.

6

В английском сокращении ИРС.

7

По Фаренгейту; по Цельсию — около пяти градусов тепла.

8

По Фаренгейту; по Цельсию это примерно тридцать три градуса.

9

Силы ООН по поддержанию мира в Стомике.