— А я не верю, что ты проделала весь этот путь, чтобы отомстить кому-то за то, что он тяжело дышит и хватает тебя за грудь, так почему бы нам не оставить эту тему?

— Я хочу поговорить, — сказала Памела.

Римо выпустил руль из рук, заложил руки за голову и откинулся на спинку сидения.

— Ну, валяй. Говори, — смилостивился он. — Говори быстрее. Впереди ограждение.

Памела ухватила его за руки и вернула их на место, на рулевое колесо.

— Ладно, ладно, — поспешила она сказать. — Веди машину. Не надо разговаривать.

— Благодарю вас, — поклонился Римо.

— Всегда рада услужить.

Римо никогда не бывал в Малибу, и городок его разочаровал. Он ожидал увидеть особняки с извилистыми подъездными путями, с флигелями для слуг, а все, что он увидел, — лишь цепочка маленьких домишек, плотно упакованных между шоссе и океанским побережьем. Обособленность домов охранялась высокими деревянными заборами, и Римо подумал, что все это смотрится не лучше, чем Белмар, штат Нью-Джерси, что в трех тысячах миль отсюда, на атлантическом побережье.

Памела тоже была разочарована.

— Не вижу никаких кинозвезд, — пожаловалась она.

— Они все на пляже — наблюдают за процессом эрозии почвы Калифорнии, — пояснил Римо.

Дом, который они искали, качественно превосходил все окрестные дома. Владение занимало целых сто пятьдесят футов береговой линии, а со стороны дороги оно было спрятано за толстой каменной стеной в которую была вмонтирована массивная металлическая дверь. Сбоку от двери была крохотная кнопка переговорного устройства и табличка, на которой не значилось имя владельца, а только номер дома.

Римо протянул руку к кнопке, но Памела схватила его за локоть.

— А не лучше ли нам попытаться проникнуть внутрь тайком? — спросила она.

— Нет, если нас к этому не вынудят. Зачем понапрасну себя утруждать? — сказал Римо и нажал на кнопку.

Ответа не последовало, и он нажал еще раз.

Ему ответил голос, донесшийся из небольшого репродуктора, спрятанного в стене над дверью.

— Кто там? — спросил голос.

— Как зовут хозяина этого дома? — спросил Римо.

— Мистер Бьюэлл, — ответив голос. — А кто спрашивает?

— Я, — честно сообщил Римо.

— А кто вы? Чего вы хотите?

— Я пришел затем, чтобы убить мистера Бьюэлла. Он дома?

— Уходите, или я вызову полицию.

Репродуктор щелкнул и замолк.

— Великолепно! — восхитилась Памела. — Мы попрежнему на улице, а теперь еще нам скоро составит компанию полиция — и она в отчаянии лягнула стальную дверь.

— Об этом не беспокойся, — остановил ее Римо.

Он цепко ухватил пальцами ручку запертой двери, всей кожей ощущая тепло стали. Очень нежно он принялся вращать ручку туда-сюда и наконец почти услышал ответное гудение металла, дрожащего под его рукой. Он увеличил скорость вращения, и металл в ответ задрожал сильнее. Римо не знал, как он делает то, что делает. Это было преподано ему когда-то, но так давно, что он уже забыл, что же такое он тогда узнал. Но он помнил, как добиться нужного результата.

Когда он на ощупь определил, что металл дрожит с подходящей частотой, он основанием ладони другой руки ударил по металлу как раз над замком, и стальная пластина, щелкнув, вылетела вместе с замком к его ногам. Римо толкнул калитку правым мизинцем, и она распахнулась.

— Как это у тебя получилось? — удивилась Памела.

— Да я как-то заказал по почте брошюрку из серии «Как стать богатым» — «Станьте взломщиком по переписке». Это все, чему я научился по этой книжонке, — объяснил Римо. — Когда я понял, что это меня богатым не сделает, я пошел на работу в телефонную компанию.

Внутри дома Бондини отложил в сторону микрофон и сказал товарищам:

— По-моему, он сейчас придет. Все помнят, что нам надо сделать?

Хаббл и Франко кивнули. Они сидели, пригнувшись за креслами, нацелив ручные пулеметы на входную дверь. У Бондини был «Магнум» 44-го калибра. Все они держали непривычное им оружие очень боязливо, словно опасаясь, что оно может в любой момент выстрелить само по себе.

— О'кей, — сказал Бондини. — А как только мы их убьем, так сразу — прочь отсюда.

— Точно, — согласился Франко.

— Есть какие-нибудь проблемы? — поинтересовался Бондини.

— Все лучше, чем трахаться с овцой, — заверил его Хаббл.

Почти в трехстах милях от этого места, в гигантском, как мамонт, каменном доме, построенном на мысу, далеко выдающемся в Тихий океан, Абнер Бьюэлл сидел, внимательно вглядываясь в телеэкран, и следил за тремя мужчинами, притаившимися в гостиной его дома в Малибу. Рядом с Бьюэллом сидел мистер Хамута.

— Я что-то не вполне понимаю, — проговорил мистер Хамута. — Мне казалось, вы вызвали меня, чтобы...

— У вас еще будет возможность, — заверил его Бьюэлл.

— Но эти трое?

— У вас будет возможность, — повторил Бьюэлл.

Он щелкнул пальцами, и Марсия, безмолвно стоявшая в углу комнаты, подскочила к нему и наполнила его чашку лечебным чаем из трав с мандариновым ароматом. Она проделала это молча, потом вернулась на место, не отрывая взора от телеэкрана.

Памела подошла к парадной двери дома. Рука ее потянулась к дверной ручке, но тут Римо остановил ее:

— Ты и в самом деле собираешься это сделать?

— А почему бы и нет? Ты же всем вокруг растрезвонил, что мы тут. — В другой руке она держала маленький револьвер. — Или ты думаешь, мы кого-нибудь можем застать врасплох?

— Нет, но я думаю, что они собираются застать врасплох тебя, когда ты войдешь в дверь. Ты что, не умеешь распознавать ловушки?

— Мне кажется, они, вероятно, думают, что отшили нас, — сказала Памела.

— На это нет шансов. Они нас ждут.

— Ты все время говоришь «они», — заметила Памела. — Почему они? Через переговорное устройство с нами разговаривал только один голос.

— Это они. Их трое, — поведал Римо.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Памела.

— Я их слышу.

Памела прижалась ухом к двери.

— Я ничего, не слышу, — прошептала она через некоторое время.

— Причина в остроте твоего слуха, а не в интенсивности их шума, — объяснил Римо. — Их трое. У одного из них астма или что-то вроде, потому что дышит он странно.

Памела Трашвелл улыбнулась. Она хорошо умела распознавать дурацкие розыгрыши.

— А другие двое? — мило спросила она.

— Они дышат нормально. Нормально для белых людей. Но они нервничают. У них очень короткие вдохи и выдохи. Я думаю, они вооружены, но они плохо умеют обращаться с оружием.

— Такой чуши мне в жизни слышать не доводилось, — заявила Памела.

— Будь по-твоему. — Римо не стал спорить. — Входи через эту дверь, если тебе так хочется. — И добавил, возвысив голос: — А я зайду сзади и проникну в дом со стороны океана.

Он пошел прочь и некоторое время спустя услышал топот ее ног. Памела бегом догоняла его.

— Подожди меня! — крикнула она ему вдогонку.

— Хорошо. — Он наклонился к ней пониже и прошептал: — Сейчас мы по этим шпалерам поднимемся на второй этаж.

— Я... — начала были Памела, но Римо зажал ей рот ладонью.

— Говори шепотом, — приказал он.

— Мне казалось, мы собираемся зайти с тыла.

— Ты малость глуповата, да? — сделал открытие Римо. — Я это сказал для них — для тех, которые внутри.

— А зачем?

Он ткнул пальцем в сторону входной двери.

— У них тут повсюду микрофоны и телекамеры. Я не хочу, чтобы они знали, что мы предпринимаем.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что боишься? — удивилась Памела.

— Не за себя, — ответил Римо.

Она задумалась, потом кивнула:

— Ладно. Я буду следовать за тобой.

Окно второго этажа было открыто, и Римо пропустил Памелу вперед себя. Они оказались в спальне для гостей, в которой все стены, мебель, покрывало на кровати, ковер на полу и занавески на окнах были выдержаны в ярко-красных тонах.

— Эта комната выглядит так, будто тут кого-то пронесло с кровью, — заметил Римо.

— А мне она вроде как нравится, — возразила Памела.

— Замечательное место для того, чтобы умереть от потери крови, — согласился Римо. — Если они тебя заденут, я принесу тебя сюда, чтобы ты умерла тут.

— Благодарю вас. Я буду вам весьма признательна, — сухо сказала Памела.

Дверь спальни, как и двери всех комнат второго этажа, выходила на внутреннюю галерею, откуда открывался вид на огромный зал первого этажа, служивший и гостиной и столовой.

Римо знаком велел Памеле молчать и подвел ее к ограждению галереи. Внизу он увидел троих мужчин, прятавшихся за диванами и креслами, сжимая в руках оружие, нацеленное на раздвижные стеклянные двери, за которыми был виден дворик, а за ним — песчаный пляж. Океан сегодня был зеленым-презеленым. Он напомнил Римо о Карибском море.

— Давай я их пристрелю, — нежно прошептала Памела ему на ухо.

— Зачем это?

— Затем, чтобы убить их до того, как они убьют нас. У них стволов больше, тем у нас.

— Боже правый, ты даже мыслишь как Джеймс Бонд.

— Ну не можем же мы тут стоять и ждать, пока они все заснут, — прошептала Памела.

Римо поднял руку, пытаясь заставить ее замолчать.

— Предоставь это мне, — сказал он.

Он легко перемахнул через ограждение и пролетел вниз пятнадцать футов. Приземлившись на диванные подушки, он перекувырнулся назад через спинку дивана, приземлился на ноги между двумя из трех несостоявшихся стрелков и рывком выдернул у них из рук пулеметы.

Тот, который прятался за креслом, услышал шум и обернулся, медленно подняв руку с «магнумом». Но прежде, чем он успел что-то сделать, Римо вынул «магнум» из его руки. Римо стоял между тремя мужчинами, держа в руках пистолет и два пулемета. Держать три пушки одновременно неудобно, понял он. Он попытался взять в каждую руку по пулемету, а пистолет зажать под подбородком, но это тоже было неудобно.

— Кто ты? Что тебе надо? — спросил человек, прятавшийся за креслом.

— Попридержи коней, — посоветовал ему Римо.

Разговаривать с пистолетом под подбородком было очень трудно.

Он сунул оба пулемета под мышку, а пистолет взял в руку, но пулеметы стали выскальзывать. Сейчас они упадут, выпалят сами по себе и кого-нибудь заденут, подумал Римо.

— Ты в порядке? — крикнула Памела сверху.

— Чудесно, чудесно, чудесно, просто великолепно, — отозвался Римо. — Ну-ка, ребятки, погодите-ка минутку.

В конце концов он признал свое поражение и отшвырнул оружие в угол комнаты.

— Послушайте, — обратился он к парням. — Я положил пушки в углу, но это не означает, что вам в голову должна прийти мысль броситься туда и попытаться ими завладеть, потому что тогда я буду вынужден убить вас.

Памела спустилась по лестнице. Она держала всех троих под прицелом своего маленького пистолета. Римо обратил внимание на то, что она держит пистолет низко, рядом с бедром, как держат оружие опытные профессионалы, а не на вытянутых руках перед собой — в таком положении оружие ничего не стоит выбить из рук.

— А ну, не двигаться! — грозно крикнула она.

— Они вовсе и не собирались никуда двигаться, мисс Бонд, — саркастически заметил Римо. — А теперь отверни эту штуку от меня. — И он снова обратился к троим парням. — О'кей, ну и как вас зовут?

— А кто спрашивает? — отозвался тот, который прятался за креслом.

Римо перевернул латунный кофейный столик, стоявший возле дивана, и скрутил одну из его ножек так, что она стала похожа на штопор.

— Еще вопросы? — спросил он.

— Бондини, — ответил парень. — Берни Бондини.

Римо перевел взгляд на других двоих — они все еще стояли на коленях на полу, а пистолет в руке Памелы пристально глядел прямо на них.

— Хаббл.

— Франко.

— Кто-нибудь из них похож на голос, который тебе звонил? — спросил Римо.

— Я не могу сказать — они просто назвали свои имена, — ответила Памела. — Пусть поговорят побольше.

— Кто вы? — спросил Бондини.

— Ты перестанешь наконец задавать этот вопрос? — разозлился Римо. — Ну, ладно. Давайте по очереди. Сначала один, потом другой, потом третий. Ну-ка, давайте: «Четырежды двадцать и сколько-то тому назад наши предки породили...»

— Неправильно, — оборвал его Бондини.

— Да излагайте как хотите, — отмахнулся Римо. — Я никогда не утверждал, что хорошо знаю историю.

— "Четырежды двадцать и семь лет назад наши отцы произвели на свет..."

— Хорошо, — похвалил его Римо. — Ты это помнишь со школы?

— Да, — ответил Бондини.

— А я вот никогда не мог запомнить, — признался Римо. — Я всегда путал отцов и предков. Я должен был декламировать это в День Поминовения, но я все время спотыкался.

— Стыдно, — упрекнул его Бондини.

— Ага. Тогда вместо меня они выпустили Ромео Рокко. Вот было гнусное зрелище. Он зачитал это так, как будто читал по телевизору рекламные объявления. В середине речи он обмочился, но успел закончить раньше, чем моча дотекла до пола.

Римо обернулся к Памеле.

— Он? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Ладно, теперь ты, — сказал Римо, ткнув пальцем в бородатого мужчину на полу. — Как тебя?

— Хаббл.

— О'кей. Ну-ка выдай мне обращение Линкольна к армии северян в Геттисберге.

— Я не знаю, как позвонить Линкольну в Геттисберг, — ответил Хаббл.

— Очень остроумно, — заметил Римо. — А сломанная шея тебе не поможет?

— "Четырежды двадцать и семь лет назад наши отцы кого-то там произвели на свет", — протараторил Хаббл.

— Он? — спросил Римо Памелу.

— Нет, — ответила она.

— Остаешься ты, — обратился Римо к Франко. — Валяй.

— "Четырежды двадцать и семь лет назад наши отцы произвести на свет на этом континенте новую нацию, зачатую в..."

— Достаточно, — остановил его Римо.

— "...в свободе и приверженную идее, что все люди созданы равными. Сегодня мы ведем великую гражданскую войну, чтобы проверить..." — Сташ Франко выпрямился, — «может ли эта нация или любая нация, так же зачатая и тому же приверженная, выдержать испытание временем. Мы сошлись на поле величайшего сражения...»

Римо зажал Франко рот ладонью.

— Если я что-то в этом мире и ненавижу так это людей, которые выпендриваются.

Он взглянул на Памелу, и она опять отрицательно покачала головой.

— Я тебя отпускаю, — сказал Римо Сташу Франко. — Если ты пообещаешь говорить только тогда, когда к тебе обращаются. Обещаешь?

Франко кивнул и Римо отпустил его.

— "...в этой войне. Мы пришли сюда, чтобы выделить часть..."

Римо распрямил ножку латунного столика, отломил ее и обернул вокруг шеи Франко — достаточно туго, чтобы испугать его, но не настолько туго, чтобы причинить ему вред.

— Я буду вести себя тихо, — смиренно сказал Франко.

— Что вам нужно? — спросил Бондини.

— Кто такой Бьюэлл? Хозяин?

— Мы видели его только один раз, — сообщил Бондини. — Абнер Бьюэлл. Похож на гомика, а волосы пластмассовые. Я его совсем не знаю.

Римо посмотрел на других двоих. Те покачали головами.

— Зачем же вы тогда собирались нас убить? — спросил Римо.

— Потому что я не хотел убивать маму палкой, — объяснил Бондини.

— А я не хотел трахаться с овцой, — сказал Хаббл.

— А я с трупом, — заявил Франко.

Римо потребовалось некоторое время, чтобы во всем этом разобраться, но в конце концов, с помощью Памелы, ему удалось выяснить, что эти трое парней рассчитывали получить кое-какие деньги от хозяина этого дома, а кто такой Римо, они не знали. Он был рад этому, потому что это означало, что ему не придется их убивать.

— А как вы должны были сообщить Бьюэллу, что мы мертвы? — спросил Римо.

— Он этого не сказал.

Римо обернулся к Памеле.

— Это значит, что дом прослушивается или просматривается. Наверное, у него тут кругом микрофоны и телекамеры.

Потом он снова обернулся к троим парням.

— Ладно. Можете идти.

— Так вот? — удивился Бондини.

— Ты не собираешься нас сдать? — удивился Хаббл.

— Только не я, дружище. Идите с миром.

Франко промолчал. Он некоторое время задумчиво глядел на океан, потом сказал:

— Вот еще что.

— Что такое?

— Этот тип, хозяин этого дома. Я слышал, как он сказал, что у него есть что-то вроде этого в Кармеле и что он ждет гостей. Это тебе чем-нибудь поможет?

— Да, — ответил Римо. — Спасибо.

— Все лучше, чем трахаться с трупом, — заявил Франко и направился к двери. В дверях он задержался. — И еще, — сказал он.

— Что? — спросил Римо.

— "... этого поля для последнего успокоения тех, кто отдал..." — продекламировал он, а когда Римо сделал движение в его сторону, пустился наутек.

В Кармеле, к северу от Малибу вдоль по побережью Тихого океана, Бьюэлл выключил телевизор и обратился к Хамуте:

— Готовьтесь. Он скоро будет здесь.

— Я всегда готов, — отозвался Хамута.

— Это вам не помешает.

Хамута вышел, и в комнату вошла Марсия. Бьюэлл одарил ее одной из своих частых улыбок, начисто лишенной каких бы то ни было чувств. На ней был комбинезон машиниста паровоза, но брючины были отрезаны почти у самой промежности, и кроме того, на ней не было рубашки, и груди под комбинезоном прыгали вверх-вниз.

— Он выкрутился, этот Римо? — спросила она.

— Да.

— Кто это может быть?

— Какой-нибудь правительственный агент. Не знаю, — отозвался Бьюэлл.

— Плохо, что ему удалось спастись.

— Вовсе нет. Как ты помнишь, так и было задумано. Я просто хотел, чтобы он был начеку, когда прибудет сюда. Чтобы Хамуте пришлось немного попотеть.

— А если Хамута потерпит неудачу? — спросила Марсия.

— У него не бывает неудач.

— А все-таки? — не отступала рыжая красавица.

Бьюэлл провел рукой по лакированным волосам.

— Это не имеет значения — ответил он. — Весь мир все равно взлетит на воздух. Ба-бах!

— Мне не терпится это увидеть, — облизнулась Марсия. — Ужасно не терпится.