Глава двенадцатая

– Я не спал всю ночь!

Чиун, одетый в длинное зеленое кимоно, стоял у окна гостиной.

– Разве? – спросил Римо.

– Меня постоянно будил какой-то неприятный звук. Но, проснувшись, я ничего не видел и не слышал. Очень странно. Ты ничего не слышал?

– Длинный такой, противный звук, вроде «хм-м-мм-н-н-н-к»?

– Да, точно.

– Нет, не слышал. Сегодня ночью послушаем вместе и узнаем, что это такое.

Чиун посмотрел Римо в упор, проверяя, не врет ли он, но ничего не заметил.

– Иногда ты бываешь хорошим сыном.

– Спасибо, папочка.

– Даже несмотря на то, что ты отказываешься преподнести мне рождественский подарок, о котором я прошу, хотя я подарил тебе красивое дерево.

Римо со вздохом отвернулся. Когда-нибудь все же придется подарить Чиуну Барбру Стрейзанд.

Приняв душ, Римо поинтересовался у Чиуна:

– Что ты сегодня собираешься делать, папочка?

– Я хотел бы посмотреть, как добрые врачи исцеляют больных и спасают умирающих. Вероятно, в точности как доктор Рэвенел. Мне это разрешено?

– Конечно, – сказал Римо. – Ты ведь известный корейский врач, доктор Парк, не так ли?

– А ты?

– Я хочу узнать, что делается там, куда никого не пускают, – сказал Рима.

Он надел белый халат, украденный стетоскоп, темные очки и пошел по коридору в сторону лаборатории.

Римо остановился у металлических дверей, дожидаясь, когда кто-нибудь войдет или выйдет. Никто не обращал на него внимания. Он заглянул в палату, где находились мистер и миссис Даунхеймер. Они сидели и играли в калу, старинную африканскую игру. Оба подняли головы и посмотрели на Римо.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе утро, – ответила миссис Даунхеймер.

– Хорошо проводите время? – спросил Римо.

– Да, спасибо.

– Я заходил к вам вчера ночью. Вы крепко спали.

Римо оглянулся. У дверей никого не было.

– Да, я действительно чувствую себя отдохнувшим, – сказал мистер Даунхеймер.

– Кто выигрывает?

– Я, – сказал мистер Даунхеймер.

– Я, – сказала миссис Даунхеймер.

Римо услышал шаги в конце коридора.

– Берегите себя, – сказал он и вышел из палаты.

Из дверей лаборатории появился широкоплечий мужчина с черными неопрятными волосами до плеч в белом халате.

Он захлопнул за собой дверь, проверил, закрылся ли замок, и прошел мимо Римо к лифту. По дороге он кивнул, и Римо кивнул в ответ, хотя не был уверен, врач это или нет. Наверное, нет, так как у того не было стетоскопа. А мужчина решил, что перед ним врач, ибо у Римо стетоскоп был.

Римо подождал, пока человек завернет за угол, помахал на прощание Даунхеймерам и направился к тяжелым железным дверям. Проходя мимо дежурной сестры, он кивнул ей.

– Доброе утро, – ответила та и проводила его взглядом.

Римо порылся в кармане, щелкнул пальцами, имитируя звон ключей, встал между сестрой и ручкой двери, сделал вид, что вставляет ключ в скважину, ударил кулаком по ручке, и замок открылся.

Римо положил воображаемые ключи в карман, повернулся к сестре, улыбнулся ей и вошел, закрыв за собой дверь.

Он оказался в просторном помещении, наполненном всевозможными звуками. Слева находились небольшие кабинеты, а справа – большая лаборатория, напомнившая Римо химические лаборатории в полицейской школе в Ньюарке. Только там было тихо.

В комнате стояли клетки. Много клеток. В них сидели подопытные животные – крысы, кошки, собаки, несколько обезьян. Вместе они издавали страшный гам, и Римо понял, что только благодаря тяжелым дверям шум не доносится в коридор.

В глубине лаборатории располагались длинные столы, заставленные пробирками в штативах и инструментами. Вдоль стен, закрывая идущий из окон свет, стояли высокие белые шкафы. Один из них был открыт, и Римо увидел множество различных пузырьков и флаконов с химическими препаратами и лекарствами.

Римо прошел по комнате, и шум стих. Он ощущал на себе взгляды десятков глаз.

Что же дальше? Он вдруг понял, что его затея – пустая трата времени. В больнице имелась собственная исследовательская лаборатория. Но из этого ничего не вытекало, кроме самого факта исследований.

Он хотел было уйти, но пожал плечами и стал рассматривать клетки.

В первой сидел черный кот. На дверце висела табличка: «Клайд, родился 14.11.72». Кот смело смотрел на Римо, пока тот читал надпись. Потом облизнулся. Римо просунул палец сквозь прутья, чтобы пощекотать ему шею. Кот отпрянул в дальний угол клетки.

Так себе кот, решил Римо и двинулся дальше.

В другой клетке тоже сидел кот, но усы у него были седые, а вид крайне утомленный. Он тихо лежал в углу и, когда Римо подошел поближе, с трудом поднялся на ноги и встал посередине клетки. Кот зевнул, и Римо увидел, что у него не хватает многих зубов, а десны старые, сморщенные и потемневшие.

"Похоже, это был дедушка всех котов. Нет, постойте, – бабушка. Табличка гласила: "Наоми, родилась 14.11.72.

– Наоми, – позвал Римо, – милая Наоми!

Он сунул палец в клетку, и кошка с отвращением посмотрела на него, будто от него пахло собакой.

– Подойди сюда, милая Наоми, – ласково сказал Римо.

Кошка не двигалась.

Римо пожал плечами.

– Черт с тобой, – сказал он и направился было обратно, когда что-то заставило его вернуться. Что же?

Клайд и Наоми… Мать и сын? Бабушка и внук? Клайд был молод и резв, Наоми стара и утомлена. Бедная старая Наоми…

Старая?

Римо подошел к клетке и вновь прочитал: «Наоми, родилась 14.11.72».

Потом прочел надпись на другой клетке: «Клайд, родился 14.11.72».

Кошка и кот были одного возраста. Но как же так? Клайд был молод и бодр. Наоми стара и слаба. Неужели Римо кое-что нащупал?

Римо осмотрел другие клетки. Почти все они были поделены пополам. В одной половине сидели молодые животные, в другой – старые. Но на табличках значилось, что родились они в один день. Кто-то, что-то и как-то состарило половину животных.

То же самое произошло с миссис Уилберфорс, а еще раньше с Энтони Стейсом в Скрэнтоне.

Все пары животных были одинаковы. Одно – старое, другое – молодое, хотя даты рождения совпадали. Запланированное старение?

Римо стоял у одного из столов, собираясь просмотреть данные опытов. Неожиданно за спиной раздался голос:

– Эй! Что вы тут делаете?

Римо обернулся. В дверях стоял крупный мужчина с черными волосами до плеч. Он решительно направился к Римо.

– Я спрашиваю, что вы здесь делаете?

– Я слышал, не глухой.

– Что вам надо?

– Не волнуйтесь, – сказал Римо. – Доктор Деммет разрешил мне зайти сюда.

– Он не имеет права давать разрешение на вход. Кто вы такой?

Из кабинета вышел другой мужчина. Он тоже был в белом халате – молодой блондин еще более могучего телосложения, чем его напарник. Он посмотрел на Римо, потом на темноволосого и спросил:

– Кто это, Фредди?

– Черт его знает! Это ты должен следить за тем, что тут происходит. – Он вновь обратился к Римо: – Я спрашиваю вас, кто вы такой?

– Меня зовут Уильямс, – сказал Римо.

– Вы врач?

– Нет, я пациент. Но я так много слышал о ваших экспериментах, связанных со старением, что захотел увидеть своими глазами. И доктор Деммет сказал, что не возражает.

– А мы возражаем, – сказал Фредди, черноволосый. – Эл, – добавил он, – позвони шефу и сообщи про этого типа.

– Это ни к чему, – сказал Римо. – Я ухожу.

Он двинулся назад мимо клеток.

Черноволосый шагнул ему навстречу.

– Вам придется подождать, – сказал он холодно.

– Если вы настаиваете, – сказал Римо.

Блондин пошел в кабинет. Римо бросил взгляд на Клайда с Наоми и открыл обе клетки.

– Эй, что вы делаете? – спросил Фредди.

– Открываю клетки.

Римо пошел по проходу, открывая все клетки подряд. Фредди бросился к клеткам Клайда и Наоми, но Клайд уже спрыгнул на пол.

– Прекрати, мерзавец! – закричал Фредди.

Римо, посвистывая, продолжал открывать клетки. Фредди, чертыхаясь, бросился закрывать их как можно быстрее. На шум из кабинета выскочил блондин.

Он бросился к Римо, но вокруг него по полу лаборатории сновали животные. Два шимпанзе прыгали, истошно крича. Один из них оказался на столе для опытов и принялся бить пузырьки и пробирки.

– Лови эту чертову обезьяну! – крикнул Фредди Элу, который, забыв про Римо, бросился к шимпанзе.

Римо, посвистывая, добрался до двери, вышел и, подумав, оставил ее открытой настежь.

Проходя мимо стола сестры, он наклонился к ней и сказал:

– У них там хлопот полон рот. На вашем месте я бы их не беспокоил.

Прежде чем повернуть за угол, Римо оглянулся. В открытую дверь выскочил шимпанзе, за которым гнались Фредди и Эл.

– С праздником Свиньи! – крикнул Римо.

За спиной он слышал верещание обезьяны и тяжелый топот Фредди и Эла.

«В клинике творится черт знает что – обезьяны повсюду бегают, – констатировал Римо. – Что-то скажет Чиун?»

Но Чиуна в палате не было. Он совершал обход больницы.

– Я доктор Парк. В чем дело?

Врач, сидевший у кровати, поднял голову и посмотрел на крохотного высохшего корейца в зеленом кимоно.

– Кто вы?

– Доктор Парк. Я даю консультации. О, я понимаю, вы не хотите беседовать в присутствии больного. Правильно. Подойдите сюда и объясните, что с ним случилось.

Чиун отошел в сторону. Высокий темноволосый доктор иронически посмотрел на него, потом, пожав плечами, встал рядом.

– Больной, – тихо сказал он, – мужчина среднего возраста. У него кишечная непроходимость неизвестного происхождения. Показано хирургическое вмешательство.

– Вы уверены, что он не симулирует?

– Симулирует?!

– Да. По-моему, большинство находящихся здесь – симулянты.

– Но почему? – удивился доктор.

– Кто знает, – сказал Чиун. – Возможно, это вид национального развлечения. Все же я осмотрю больного.

Он прошмыгнул мимо высокого врача и подошел к кровати. Больной, мужчина лет пятидесяти с красным лицом, с надеждой посмотрел на него.

– Где у вас болит? – спросил Чиун.

Мужчина указал рукой на низ живота.

– Здесь, – сказал он.

Чиун на миг уставился на это место.

– Вы едите мясо? – спросил он.

– Мясо? Конечно.

– Не ешьте больше никакого мяса, кроме утиного. Ешьте рис и рыбу.

Чиун кивнул головой в подтверждение своих слов.

Пациент посмотрел на него, потом на другого врача.

– Если я вылечу вас, обещаете мне не есть мяса? – спросил Чиун.

– Конечно, обещаю.

– Хорошо.

Чиун стянул с него одеяло и начал ощупывать левую ногу больного пальцами с длинными ногтями. Он дошел до стопы, нажал на какую-то точку и удовлетворенно кивнул, когда больной сморщился. Потом он несколько раз нажал на то же место указательным пальцем левой руки сверху, а указательным пальцем правой надавил симметрично снизу.

– Ой, больно! – вскрикнул мужчина.

– Спокойно, – сказал Чиун. – Я лечу вас.

Он продолжил манипуляции с большей силой.

Больной закусил губу от боли, а потом охнул, когда Чиун нажал последний раз.

– Вот, – сказал пожилой азиат. – Все прошло.

Врач, наблюдавший со стороны, подошел поближе.

– Что прошло?

– Боль. Она не возобновится. Кишечник будет работать нормально. Пациент будет здоров, перестанет есть мясо и полностью излечится.

Врач смотрел на больного, который озадаченно прислушивался к себе, а потом на лице его появилась слабая улыбка.

– Послушайте, у меня действительно все прошло.

– Конечно, – сказал Чиун. – Выполняйте мои указания. Никакого мяса.

Врач подошел к больному и стал ощупывать его живот.

– Здесь болит? А здесь? Здесь?

Пациент отрицательно качал головой.

– Говорю вам, доктор, больше не болит.

Врач пожал плечами и повернулся к Чиуну:

– Доктор Парк, вы сказали?

– Да. Кому еще требуется помощь?

– Сюда, пожалуйста.

Пока они шли по больничным коридорам, Чиун объяснял свой метод. Он изучал медицину у великого доктора Лэнса Рэвенела.

– Лэнса Рэвенела?

Чиун кивнул.

– К сожалению, я никогда о нем не слышал.

– Разве вы не смотрите дневной телесериал «Пока Земля вертится»?

– «Пока Земля вертится»? Доктор Рэвенел?

– Да. Этот чудесный фильм – о нем, – сказал Чиун – Он прекрасный врач.

Так Мастер Синанджу попытался поделиться своей мудростью с так называемыми в США «врачами». А этот так называемый «врач» отплатил ему тем, что пытался схватить его и заявил, что отведет к руководству. Тогда Мастер Синанджу упрятал так называемого «врача» в стенной шкаф. Так Мастер Синанджу вечером описывал Римо свои дневные похождения.

– Римо, состояние американской медицины вызывает у меня разочарование, – заключил он.

– Бог с ней, с медициной, ты не убил врача?

– Я? Убил? Здесь, где спасают людей? Я погрузил его в сон.

– Слава Богу А что было потом?

– Я говорил с другими врачами, но ни один не заинтересовался моим планом.

– Каким?

– Я сообщил им правду – что пациенты в этой больнице ничем не болеют, они симулируют. Я объяснил, что нужно сделать. Но разве они послушали меня? Нет.

– И что же ты им посоветовал?

– А, – сказал Чиун. – У меня есть замечательный план. Надо взять шестерых самых тяжелых больных и казнить их публично в назидание остальным, чтобы те прекратили симуляцию.

– Но они не послушали, – сказал Римо.

– Точно, – ответил Чиун. – Они верят в свои пилюли и ножи и не желают думать головой.

– Не огорчайся, папочка. Мир еще не готов принять твой план по очищению больниц от пациентов.

– Я разочарован, Римо. Они даже не слышали о докторе Рэвенеле! Я склоняюсь к тому, что эта телепрограмма была создана в Англии. Насколько я понимаю, в Англии очень хорошие врачи. Надо бы посоветовать здешним врачам съездить в Англию и поучиться у английских медиков.

– Правильно, так и сделай, – сказал Римо. – Я уверен, они будут в восторге от такого предложения.

Глава тринадцатая

Римо решил побеседовать с доктором Демметом. Такое же решение, но несколько раньше, приняла и Кэти Хал.

Она нашла Деммета в рентгеновском кабинете, где он писал заявку рентгенологу и наблюдал, как практикант обрабатывал снимки.

Когда он увидел появившуюся в дверях Кэти Хал в короткой белой юбке, едва скрывающей ягодицы, то немедленно отослал практиканта на ленч. Практикант улыбнулся, оглядев Кэти Хал с головы до ног, а Деммет демонстративно запер за ним дверь.

– Наглый тип, – сказала Кэти Хал, когда дверь закрылась.

– Не хуже других. Теперь присылают дерьмо, а не врачей, – сказал Деммет.

Он сидел за столом, просматривая снимки и голос у него был хриплый.

– Хочешь выпить?

Кэти Хал отрицательно покачала головой. Он достал из ящика стола бутылку водки, а она села на край стола слева от него.

– Не возражаешь, если я выпью один?

Она неодобрительно покачала головой.

– Ты слишком много пьешь последнее время, – сказала Кэти мягким и возбуждающим голосом.

– Почему бы и нет? Это у меня неплохо получается.

Он налил водку в высокий стакан и залпом отпил треть. Долил еще, закрыл бутылку и убрал ее в стол.

– Все еще жалеешь себя? – спросила Кэти. Медленно подняла ноги и, подтянув колени к подбородку, уселась на столе. Юбка задралась, обнажив бедра. – Раньше тебя больше интересовало кое-что другое, – ласково сказала она.

– Ну, мало ли что было раньше, – сказал Деммет, опять отпивая из стакана. – Раньше я был хорошим врачом, между прочим.

– И не платил долги. И кончил бы жизнь на дне реки с камнем на шее.

Деммет выпил еще и спросил угрюмо:

– Чему обязан?

– Есть работа.

– Да?

– Да. Этот Уильямс, новый пациент, совсем не тот, за кого себя выдает. Бродит по больнице, задает странные вопросы и явно что-то вынюхивает.

– Ну и что?

– Он интересовался тобой. По-моему, он работает на правительство.

– Пусть интересуется. Что он может обнаружить?

– Ему, должно быть, поручено выяснить, кто проводил операции, во время которых непонятным образом умирали люди из налоговой службы. Не знаю, как ты, но, по-моему, нельзя допустить, чтобы он что-нибудь раскопал.

– Ну, тогда не дай ему такой возможности, – сказал Деммет, допив водку и осторожно поставив стакан на промокашку, лежащую на столе. – Я в твои игры больше не играю.

– Теперь это уже больше твоя игра, а не моя, – сказала Кэти Хал

– А, мне все равно, – отмахнулся Деммет и опять достал бутылку из ящика.

Кэти отодвинулась к краю стола и стала поглаживать себя по бедрам, глядя, как он наливает водку.

Она слегка покачала головой. Плохо, что Деммет превращается в пьяницу. Но еще хуже то, что у него сдают нервы. Дабы для нее не наступил фатальный исход, надо позаботиться, чтобы таковой наступил для Деммета.

Деммет угрюмо пил водку, а потом повернулся и взглянул ей в лицо. Она ответила ему теплой улыбкой. Деммет посмотрел на ее ноги, упругие бедра, по которым она себя поглаживала.

– Дэн, мы уже так давно… – сказала она и улыбнулась ослепительной улыбкой. – Не хочешь?

– Я лучше выпью, – сказал он.

– Как знаешь, Дэн. Но вспомни, как это было, как я умею это делать.

Он посмотрел на нее, а Кэти провела кончиком языка по губам.

– Помнишь? – сказала она с придыханием. – Помнишь площадку для гольфа? А на столе в морге? А у меня в кабинете? Сколько раз это было в моем кабинете? Десять? Сто?

Она встала и подошла к нему, засунула ладонь ему под рубашку и принялась пощипывать волосы на груди.

– Помнишь? – прошептала она, касаясь губами его уха.

Деммет отпил из стакана.

– Я не хочу вспоминать.

– Но ты не можешь забыть это, Дэн, – сказала она. Ее рука скользнула ниже. – Не можешь, Дэн?

Деммет против воли ощутил сильное возбуждение. Она коснулась языком его левого уха. Деммет попытался сосредоточиться на стакане с водкой. Она ласкала его губами.

Деммет со стоном вскочил и прижал ее к себе.

– Ты стерва! – вскричал он. – Дьявольски похотливая сука!

Его плечи дрожали. Кэти Хал чувствовала это, упираясь подбородком в его левое плечо. Деммет плакал.

– Да, – сказала она. – Я похотливая стерва, и мне нужен такой же похотливый мужик. Ты. Прямо сейчас. Не заставляй меня ждать.

Она расстегнула ремень его брюк, и Деммет почувствовал, как они скользнули вниз. Он повалил ее на стол и задрал юбку. Под ней ничего не было.

Он хотел причинить ей боль, подавить ее, овладеть ею. Но когда они соединились и он почувствовал ее тело, то перестал владеть собой, и все слилось в сплошной фейерверк эмоций. Ее пальцы впились в его ляжки, и в экстазе Деммет не ощутил легкого укола спрятанной в кольце иглы, через которую был впрыснут яд.

Опустошенный, дрожащий, противный сам себе, он привалился к Кэти Хал и услышал ее смех.

– Неплохо на этот раз, Дэн, – сказала она. Думаю, ты продержался секунд двенадцать.

– Ты шлюха.

Кэти Хал выпрямилась и поправила юбку.

– Если ты так считаешь, – сказала она, – я ухожу.

– Я не собираюсь заниматься Уильямсом, – сказал Деммет.

– Я знаю, – сказала Кэти Хал. – Давай забудем об этом. Я все сделаю сама.

Она повернулась и вышла из комнаты.

Деммет посмотрел ей вслед, затем торопливо натянул брюки, застегнул ремень. Лишь сев за стол, он почувствовал легкую боль в левой ягодице. Он пощупал болевшее место рукой и с ужасом понял, чем была вызвана эта боль. Отвращение к себе сменилось страхом от сознания того, что с ним сделала Кэти Хал.

– Где доктор Деммет? – спросил Римо.

– Не знаю, сэр, сейчас проверю.

Медсестра набрала три цифры по телефону и после недолгого разговора ответила:

– Он в рентгеновском кабинете – комната четыреста четырнадцатая.

– Спасибо, сестра.

У кабинета Римо увидел молодого рыжеволосого парня, громко стучавшего в дверь.

– Что происходит? – спросил Римо.

– Я доктор Ройс и сегодня работаю с доктором Демметом. Вернулся с ленча, а он не открывает.

– Дайте, я посмотрю, что с дверью, – сказал Римо, подходя ближе.

Наклонившись к замку, он ударил пальцами в деревянную обшивку, она треснула, замок сработал, и дверь открылась.

– Просто заклинило, – сказал Римо практиканту. Он вошел внутрь и огляделся в поисках Деммета. Никого. Римо почувствовал холодный ветерок и глянул вправо. Окно в конце длинного ряда шкафов было открыто. Римо заметил какую-то белую ткань, трепетавшую на ветру за окном. Практикант тоже увидел ее и бросился к окну.

Он выглянул наружу.

– Доктор Деммет! – закричал он. – Что вы делаете?

– Все нормально, парень, – донесся голос. Римо узнал его – это был голос Деммета. – Все хорошо. Ты неплохо поработал с этими снимками.

– Забирайтесь обратно, сэр! – крикнул практикант.

– Никогда, парень, ни за что.

Практикант обернулся и беспомощно взглянул на Римо. Тот огляделся и заметил второе окно, слева. Он обошел шкафы, открыл окно и вылез наружу.

Вдоль стены четвертого этажа проходил узкий выступ. Римо встал на него, напряг ноги, вжавшись в стену, преодолевая силу тяжести, тянувшую его вниз, в пустоту. Он посмотрел вперед – там в двадцати футах был угол здания. Деммет стоял в десяти футах за углом справа. Римо, двигаясь, как краб, вцепившись одной рукой в стену, начал продвигаться к углу, не останавливаясь ни на секунду, иначе сила тяжести увлекла бы его вниз. Он достиг угла здания, позади было двадцать футов. Обхватив стену двумя руками, он медленно обогнул угол.

Деммет стоял на карнизе, держась руками за фарфоровый изолятор. Он заметил Римо.

– Что вам надо?

– Может, лучше побеседуем внутри?

– Кто вы?

– Меня зовут Уильямс, – ответил Римо.

Он продолжал медленно двигаться к Деммету, так как любая остановка мота вызвать бы падение.

– Я слышал о вас, – сказал хрипло Деммет, и Римо понял, что он пьян. – Я хотел бы поговорить с вами.

– Но здесь слишком холодно, – сказал Римо.

– Холодно? – спросил Деммет и затрясся от смеха.

Римо заметил, что его пальцы соскользнули с изолятора. Деммет взмахнул руками, будто пытаясь сохранить равновесие на узком карнизе, и повернулся к Римо, глядя скорее с печалью, чем со страхом.

– Я не хочу стать стариком… – начал он.

Последнее слово разнеслось эхом, так как Деммет потерял равновесие и полетел вниз, туда, где четырьмя этажами ниже находилась автостоянка. Доктор с грохотом упал на крышу «флитвуда». Тем временем Римо добрался до окна, открытого Демметом, и шагнул внутрь.

Практикант все еще находился в комнате.

– Очень жаль, – сказал Римо. – Я сделал все что мог.

Практикант кивнул, подошел к окну и посмотрел вниз на Деммета, неподвижно лежавшего на крыше машины.

Практикант судорожно глотнул, потом взглянул налево. Только сейчас он заметил карниз, на котором стоял Деммет. Всего два дюйма в ширину. Как же этот врач – как его зовут, Уильямс? – смог пройти по нему, пытаясь спасти Деммета?

Он повернулся.

– Как вам удалось…

Но комната была пуста. Римо ушел.

Глава четырнадцатая

Рассказ о том, как Римо чудом прошел по двухдюймовому карнизу четвертого этажа, стал бы известен всей больнице, если бы первым человеком, кому практикант поведал об этом, не была Кэти Хал.

Но мисс Хал, помощник администратора клиники, разъяснила практиканту, как важно, чтобы мистер Уильямс не упоминался в связи со случившимся: он собирался пожертвовать больнице значительную сумму на исследовательские цели, что позволит открыть новые вакансии для талантливых молодых врачей. Но в случае огласки…

– В конце концов, – объяснила она, участливо обняв молодого человека и слегка прижавшись грудью к его плечу, – он не имел никакого отношения к трагической смерти доктора Деммета. Он пытался спасти его, но не смог. Согласитесь, это не повод для разговоров.

Практикант под влиянием ее доводов и очарования согласился.

– Я думаю, так будет лучше всего, – продолжала Кати. – А вообще, заходите ко мне в офис завтра вечерком, и мы подробнее обо всем поговорим, – предложила она приветливо.

Польщенный молодой человек согласился и ушел. Как только за ним закрылась дверь, Кэти Хал села за стол и задумалась.

Этот мистер Уильямс был явно не тем, за кого себя выдавал, не тайным миллионером, скрывающимся в больнице от налоговой службы.

Он был правительственным агентом, в этом нет сомнения, но выдал себя глупыми намеками и неуклюжей попыткой проникнуть в лабораторию.

Он был хотя и глуп, но, очевидно, опасен, раз сумел пройти по такому карнизу. Кэти Хал подошла к окну, открыла его и осмотрела карниз. Два дюйма в ширину. Это казалось невозможным, именно так она сразу и подумала, когда практикант все рассказал. Но молодой врач хоть и был взволнован, но не настолько, чтобы впасть в истерику. Он просто рассказал о случившемся, и Кэти Хал, поднявшись в кабинет Деммета, дабы удостовериться, что тот не оставил компрометирующей ее записки, стала первым и пока единственным человеком, которому все стало известно. Пройти по карнизу было невозможно… но все же он прошел. Этот Уильямс – настоящий мужчина.

При этой мысли она слегка усмехнулась. Ключевое слово – «мужчина». При всех своих опасных талантах он был еще и мужчиной, а она знала, как с ними иметь дело.

Доктор Смит в штаб-квартире КЮРЕ под Нью-Йорком, разговаривая по телефону с Римо, уже знал о гибели Деммета.

– Это ваша работа? – спросил Смит.

– Нет, черт возьми, – ответил Римо. – Он был у меня первым на подозрении.

– Что дальше?

– Теперь не знаю. Перед тем, как упасть, он произнес странные слова о том, что не хочет стать стариком. Я сразу вспомнил Стейса и миссис Уилберфорс.

– Да, получены результаты вскрытия Стейса и миссис Уилберфорс, – сказал Смит.

– Ну и что?

– Там говорится о быстром старении, одряхлении. Общий упадок сил, разрушение тканей и прекращение функций организма – все это обычно характерно для людей очень преклонного возраста. А Стейсу было пятьдесят с лишним, миссис Уилберфорс – шестьдесят два.

– У вас есть какие-нибудь соображения на это счет?

– Никаких. По данным компьютера не существует препаратов, вызывающих подобный эффект.

– А по-моему, такие препараты есть, – сказал Римо. – Здесь, в лаборатории, я видел преждевременно состарившихся животных.

– Хорошо, действуйте в том же духе.

– Ладно, буду сидеть и размышлять, никакого насилия.

– Да, Скрэнтон не должен повториться. Между прочим, привлеките к этому делу Чиуна.

– Чиуна? Что вы имеете в виду?

– Ну, он все-таки неплохо соображает. Используйте его, если надо.

– Вы намекаете, что я сам ни до чего не додумаюсь?

– Нечто вроде того, – согласился Смит.

– К вашему сведению, Смитти, этот корейский гений сейчас путешествует по больнице в поисках доктора Рэвенела. Что вы на это скажете?

– Скорее всего Чиун найдет его. Не пренебрегайте им.

– Хорошо.

Римо положил трубку. Не слишком приятно слышать от шефа, что ты способен работать только мускулами, а не головой, и именно тогда, когда решаешь во всем разобраться сам. А все из-за двадцати пяти тысяч долларов. Смит берег деньги КЮРЕ как свои собственные, и требование Римо выложить двадцать пять тысяч, чтобы произвести впечатление на персонал больницы и развязать себе руки, стояло у него как кость поперек горла.

– Черт побери, черт побери… – повторял Римо про себя, лежа в кровати.

Дверь распахнулась. Римо обернулся, ожидая увидеть Чиуна, но это была высокая рыжеволосая женщина, которую он видел у постели миссис Уилберфорс.

– Мистер Уильямс, – сказала она, – вы помните меня? Я Кэти Хал, помощник администратора.

– Конечно, – сказал Римо. – У вас здесь хорошо.

– Я рада. Я просто зашла узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

Она подошла к кровати и посмотрела на Римо волнующим взглядом.

– Нет ли среди ваших сотрудников доктора по имени Лэнс Рэвенел? Или певицы по имени Барбра Стрейзанд?