Глава 13

Синий «форд» Римо, взятый напрокат в Чикаго, настиг зеленый «форд» Джорджа, взятый напрокат там же, в двух милях от гарнизона. Сев Джорджу на хвост, Римо наблюдал, как Сашур Кауфперсон крутит головой, глядя на Римо такими глазами, словно ей очень хотелось, чтобы он растаял в воздухе. Римо принялся сигналить.

Теперь стал озираться Джордж. Римо махнул ему рукой, призывая немедленно остановиться. Сашур левой рукой повернула Джорджу голову, чтобы он не отвлекался от дороги, а правой сделала Римо непристойный жест. Римо почти нагнал их автомобиль, и ему было хорошо видно, как губы Сашур без устали шевелятся, изрыгая проклятия.

— Держись покрепче! — скомандовал Римо Чиуну и бросил машину влево, чтобы обогнать Джорджа на узком двухполосном шоссе.

— Неверно, — отозвался Чиун. — Держаться как раз не надо. Расслабление — вот ключ к безопасности. Расслабиться — значит обрести свободу движения в любом направлении.

— Как хочешь, — сказал Римо. — Расслабься, если тебе так больше нравится.

Теперь он несся слева от машины Джорджа, по полосе встречного движения, без остановки сигналя и жестами призывая Джорджа съехать на обочину.

Правая рука Сашур Кауфперсон легла на нижнюю часть рулевого колеса. Она неожиданно крутанула руль. Автомобиль Джорджа резко повело влево, но Римо в последнее мгновение успел налечь на тормоза. Автомобиль Джорджа проскочил у него перед самым носом, ударился об ограждение, проехался по нему дверьми и замер футов через пятьдесят.

Римо подъехал поближе, но прежде чем он успел выключить зажигание, Джордж уже был тут как тут, сердито размахивая кулаками и намереваясь схватиться за дверцу.

— Делаю тебе последнее предупреждение, — прорычал он, — уматывай, пока не поздно!

— Хочешь, чтобы я кого-нибудь уведомил о твоей смерти, Римо? — участливо спросил Чиун.

Римо с недовольной миной распахнул дверцу. Она ударила Джорджа в солнечное сплетение, и тот отлетел за ограждение.

Приземлившись на кустик придорожных цветов, Джордж тяжело поднялся на ноги.

— Грубишь, приятель, — сказал он. — Тебе придется за это заплатить!

— Джордж, — ответил Римо, — я хочу, чтобы ты знал: я считаю тебя форменной задницей.

— Вот как?

— Да, так.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Кто бы говорил! — ухмыльнулся Джордж.

— Ты работаешь в министерстве юстиции, верно?

— Правильно, поэтому тебе, приятель, лучше держаться от меня подальше.

— В таком случае тебе известно, где министерство юстиции прячет важных свидетелей обвинения. Так?

— Не твое дело, подонок, — запальчиво проговорил Джордж.

— И ты, польстившись на жалкую подачку, разболтал все этой стерве!..

— Заткнись! — оборвал его Джордж. — Попридержи язык. Я не обязан...

— Нет, обязан. Я хочу, чтобы ты знал, за что я собираюсь отправить тебя на тот свет. — У себя за спиной Римо услышал шум заработавшего мотора. — Ты хоть знаешь, что она убивала людей, согласившихся давать свидетельские показания, важные для правительства?

Джордж захохотал.

— Сашур?! Моя Сашур убивала свидетелей? Ну, знаешь, парень!.. Это уж слишком. Сашур — добрейшее, нежнейшее, благороднейшее существо...

— Ох, Джордж, — покачал головой Римо, — ты слишком глуп, чтобы оставаться в живых.

Машина у Римо за спиной тронулась с места. Джордж потянулся к кобуре, где у него лежал автоматический пистолет.

Но пока Джордж приводил оружие в состояние боевой готовности, с ним случилась престранная вещь: он умер мгновенно, ибо локоть Римо, воткнувшийся ему в брюхо, расплющил все содержимое нижней части его туловища о позвоночник.

— И кроме того, — молвил Римо, глядя на труп Джорджа, — ты мне надоел.

— Ну, слава Богу, Римо, — раздался из машины голос Чиуна. — А то я боялся, что он снова изобьет тебя до полусмерти.

— Можешь бояться сколько влезет! — огрызнулся Римо.

Еще раз посмотрев на тело Джорджа, громоздящееся на обочине, он сообразил, что бросать его здесь никак нельзя. Его наверняка найдут, а это чревато осложнениями, Римо пришлось перетащить тело через ограждение и положить на заднее сиденье автомобиля.

Когда он сел за руль, Чиун указал своим длинным ногтем на ветровое стекло.

— Она уехала вон туда, — сообщил он.

— Спасибо, коллега.

Сашур бросила машину в трех четвертях мили, где двухрядная дорога переходила в четырехрядное скоростное шоссе с разделительной полосой. Зеленый «форд» был пуст.

Сидя за рулем и гадая, куда могла подеваться Сашур, Римо заметил несущуюся в противоположном направлении машину дорожной полиции. На заднем сиденье машины расположилась Сашур Кауфперсон. Проезжая мимо Римо, она оглянулась и снова сделала непристойный жест средним пальцем, сопроводив его победной улыбкой.

Через секунду полицейская машина, взревев сиренами, пропала за поворотом.

Римо поехал вслед, до ближайшей больницы, куда двое полицейских бережно ввели под руки ухмыляющуюся Сашур, после чего позвонил Смиту и сообщил, что утечка информации из министерства юстиции происходила по вине Джорджа, Сашур же руководила детьми-убийцами. Римо рассказал Смиту, где ее найти. Смит приказал не трогать ее даже пальцем.

— Оставьте ее нам, Римо. Полагаю, мы сможем получить от нее немало полезной информации.

— Хорошо, — сказал Римо. — А заодно позаботьтесь о Джордже. Он, конечно, порядочная свинья, но это не значит, что он должен гнить на заднем сиденье автомобиля.

— Автомобиль оставьте на стоянке в аэропорту. Мы позаботимся о Джордже.

Римо повесил трубку. Задание было выполнено, но вместо чувства удовлетворения он испытывал тревогу.

В самолете, уносившем их обратно в Чикаго, он поделился своими опасениями с Чиуном.

— Ну вот, все позади, закончено, забыто, — проворчал он.

— Тебе виднее, — буркнул Чиун, не желая отвлекаться от своего обычного занятия на борту самолета — наблюдения за крылом из опасения, что оно вот-вот отвалится.

— Тогда почему у меня так гадко на душе? — спросил Римо.

— Дело было сложным, многие нити вели в никуда.

— Это не ответ.

— Значит, ты не готов к ответу. Когда будешь готов, тебе не потребуется обращаться ко мне, — сказал Чиун и добавил: — По-моему, это крыло держится на честном слове.

— Если оно и оторвется, ты сумеешь спланировать на землю на подушке из горячего воздуха, который сам под себя напустишь, — мрачно ответил Римо.

— Напрасно ты обвиняешь меня в собственном невежестве, — заметил Чиун. — Есть вещи, которые человек должен постигать самостоятельно. Птицу никто не учит летать.

Если измерять степень умиротворенности, навеваемой сим мудрым суждением, по десятибалльной шкале, то умиротворенность Римо соответствовала минус трем. Всю остальную часть полета он просидел, надувшись; в Чикаго он почувствовал себя угнетенным; в Атлантик-Сити, куда они с Чиуном прибыли, чтобы отдохнуть, он не знал, куда деваться от отвращения. Чиун просиял, обнаружив, что улицы Атлантик-Сити так и просятся, чтобы сыграть в «Монополию», однако радость его померкла после того, как он, шесть раз за день перейдя Бордуок и Балтик-авеню, так и не получил ни от кого двухсот долларов.

Спустя десять дней, когда настало время для очередного разговора со Смитом, Римо все еще пребывал в мрачном расположении духа.

— Все в порядке, — сказал Смит. — Наш друг Джордж, к несчастью, погиб в автомобильной катастрофе. Однако его вдова будет получать пенсию, причитающуюся ему за работу в министерстве юстиции.

— А как насчет Сашур? — спросил Римо.

— Она под арестом, — ответил Смит.

— В чем ее обвиняют?

— Тут, к сожалению, возникла загвоздка. Мы не можем отдать ее под суд. Огласка загубит нашу программу по борьбе с преступностью. Кроме того, душевнобольные могут, последовать ее примеру.

— Вы хотите сказать, что она выйдет сухой из воды? — удивленно спросил Римо.

— Не совсем так. Мисс Кауфперсон оказала нам большую помощь в подготовке процессов над людьми, с которыми она заключала контракты на выполнение... работы, Благодаря предоставленным ею сведениям многие из них могут на некоторое время оказаться в местах отдаленных.

— А она сама?

— Пока не знаю, — признался Смит. — Когда все будет закончено, возможно, она получит другое имя и начнет новую жизнь. О том, чтобы посадить ее в тюрьму, не может быть и речи. На нее точит зубы столько людей, что за решеткой она не протянет больше суток.

— Где она сейчас? — спросил Римо.

— Люди из министерства юстиции спрятали ее в надежном месте.

— Где? — спросил Римо как бы между прочим.

— В городишке Лидс — это в штате Алабама. А как у вас де... — В трубке послышался щелчок и короткие гудки.

Римо оглянулся на Чиуна, сидевшего посреди гостиничного номера на вытертом ковре, предаваясь медитации.

— Птичка учится летать, папочка, — молвил Римо.

Чиун поднял глаза и улыбнулся. Потом он всплеснул руками. Пальцы взметнулись кверху, как лепестки раскрывающегося цветка.

— В твоих жилах течет кровь Синанджу, сынок, и зов ее так силен, словно ты с рождения слышал, как плещутся воды залива. Когда на тебя в первый раз напали эти дети, ты не мог отреагировать должным образом, потому что, с точки зрения Синанджу, сам еще оставался ребенком.

— Знаю, — ответил Римо. На сей раз он не чувствовал себя оскорбленным, хотя Чиун опять упрекал его в невежестве.

— Но ты стремительно рос, — продолжал Чиун, — и еще продолжаешь расти.

— Это ужасно — учить детей убивать, правда? — спросил Римо.

— Нет преступления ужасней, ибо оно не только уносит жизнь из настоящего, но и лишает надежды будущее.

— Знаю, — кивнул Римо.

— Значит, тебе известен и ответ на твой вопрос.

— Да, теперь известен, — согласился Римо.

Главный торговец недвижимостью в Лидсе с радостью покажет молодому человеку дома, выставленные на продажу, да вот беда — самый лакомый кусочек, дом на холме, откуда открывается прекрасный вид на город, только что обрел нового хозяина.

— Надо же! И кто его купил? — поинтересовался молодой человек.

— Некто с севера. Сказал, что нуждается в отдыхе и покое. Правда, выглядит он нормально. Ну и ладно, здоровый так здоровый — раз отваливает за дом наличные.

В этот вечер Сашур Кауфперсон чувствовала себя в доме на холме попросту великолепно. Пусть алабамское телевидение с его старомодными ведущими, издающими какие-то нечленораздельные восклицания вселяло в нее отвращение, пусть парень из министерства юстиции, назначенный охранять ее, отказался делить с ней ложе — все равно она была на седьмом небе.

Еще немного — и она будет чиста, как стеклышко. С деньгами, паспортом, новым именем она унесется в неведомые края — например, в Швейцарию, где на закодированном счете в банке ее дожидаются несколько сот тысяч долларов.

Лежа в постели и слушая, как стрекочут под окном кузнечики, она улыбалась. Она бросила системе вызов и вышла победительницей. Теперь она свободна. И богата.

Мечтая о бесчисленных удовольствиях, которые сулит будущее богатой и свободной особе женского пола, она не обратила внимания, как умолкли кузнечики. Еле слышный скрип открываемого окна тоже остался незамеченным.

Она поняла, что к ней в спальню проник посторонний, только когда одна сильная рука зажала ей рот, а другая надавила под ключицей в особую точку, обрекая ее на неподвижность.

— Убивать само по себе преступление, — раздался шепот. — Но превращать в убийц детей — самое страшное из всех преступлений. Оно карается смертью!

Расправившись с ней, убийца перенес тело в ванну, пустил воду и оставил труп мокнуть.

Столь же бесшумно, как несколько минут назад, он распахнул окно и затворил его снаружи. Он шел по густой траве, и тень его сливалась с другими ночными тенями. Лишь по замолкающему на мгновение стрекоту кузнечиков можно было проследить путь самого младшего из Мастеров Синанджу — школы, чей возраст исчислялся многими веками. Этот Мастер едва вышел из детского возраста.

Травой шуршало счастливое дитя.

1

«Mann» по-немецки и «man» по-английски — «мужчина».