Глава 9

— Интересно, откуда в джунглях могла взяться такая прогалина? — промолвил Стокуэлл, снимая с плеч поклажу и обращая свой вопрос ко всем присутствующим.

Первым отозвался проводник.

— Говорят, когда-то давно здесь отдыхай большие великаны, — сказал он. — Во время сна они сбивай деревья.

— Великаны, — пробурчал Чалмерс. — Чушь собачья.

— Это явление легко объяснить составом почвы, — заявила Одри Морленд, ни дать ни взять ученый-ботаник в своей лаборатории. — Здесь имеет место недостаток питательных веществ либо отклонение в толщине плодородного слоя земли.

— Версия с великанами мне больше по душе, — сказал Стокуэлл. — Она более... романтичная, что ли.

— Здоровенный увалень храпит и сшибает деревья. Что же тут романтичного? — спросил Чалмерс.

— Вы меня не поняли, мистер Чалмерс. Романтика не имеет ничего общего с похотью или, скажем, потным телом. Особый душевный настрой, своеобразный ход мыслей...

— Нет уж, увольте. Я предпочитаю мыслить ясно и отчетливо.

Путешественники быстро поставили палатки. Одри запуталась в растяжках, и Римо пришел ей на помощь.

— Тут очень тесно, — сказала Одри, хмурясь.

— Так и должно быть, — заверил ее Римо. — У каждого из нас своя отдельная палатка.

— А вы думали, я соглашусь делить кров с кем-то еще? — спросила женщина, удивленно вытаращив глаза.

— Придется вам привыкать к тесноте.

— За мной дело не станет, — отозвалась Одри и пробралась к выходу, прижавшись к Римо грудью.

Он вышел следом, глядя на удаляющийся зад Одри, которая направилась к деревьям, покачивая бедрами.

— Одри! — тревожным голосом воскликнул доктор Стокуэлл.

— У меня возникла маленькая интимная потребность, Саффорд. Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке.

Пайк Чалмерс смотрел вслед уходящей женщине, но, уловив взгляд Римо, с дерзким видом повернулся к нему, положив руку на револьвер. Словно ковбой, подумал Римо и опустил глаза, сделав вид, что не заметил вызова. Пускай забавляется. Пока.

Придет время — и ему, возможно, придется обращаться с Чалмерсом более жестко, но сейчас Римо не видел такой необходимости. Дай дураку веревку, а уж он найдет, как повеситься. Римо посадит англичанина на поводок, и пусть вешается, если ему так хочется.

Словно сговорившись, пятеро мужчин дождались возвращения Одри, которая справила «интимную потребность», и только после этого возобновили подготовку лагеря к ночлегу.

— Нам нужно сухое дерево для костра, — объявил Кучинг Кангар.

На поиски дров отправились доктор Стокуэлл и Сибу Сандакан.

— Будь осторожен, Саффорд, — предупредила Одри.

— Мы не будем заходить далеко, — отозвался профессор, приняв ее слова за проявление искренней заботы.

— Нет ли здесь поблизости реки? — осведомился Римо, старательно изображая неопытного новичка.

— Вон туда, — ответил проводник, тыча костлявым пальцем на север в сторону деревьев. — Недалеко.

— Я принесу воды, — сказал Римо, отыскав среди кухонной утвари кофейник.

— Я помогу вам, — вызвалась Одри. Она нашла еще одну емкость и отправилась следом за Римо.

Лагерь быстро пропал из виду, но Римо по-прежнему отчетливо слышал раздающиеся на лужайке голоса. В лесу обнаружилась другая тропинка, еще уже той, по которой они шли всю вторую половину дня. Вторая тропинка вела прямиком от лужайки к речке.

— Вы впервые в джунглях? — спросила Одри.

— В Азии — впервые, — солгал Римо. — Я порядком истоптал Западное полушарие.

— Искали там змей?

— И их тоже.

— Какая у вас интересная волнующая жизнь.

— В ней случаются свои тяготы.

— Могу себе представить.

«Это вряд ли», — подумал Римо, а вслух сказал:

— Трудно поверить, что вам так уж наскучило ваше существование. Судя по всему, вы не принадлежите к тому типу людей, которые продолжают упираться рогом даже тогда, когда обстоятельства загонят их в угол.

— Неужели? К какому же, по-вашему, типу я принадлежу?

— В душе вы — искательница приключений. Вам нравится ходить по лезвию бритвы.

— Но это еще не значит, что я готова пренебречь безопасностью.

— Да, разумеется. И все же...

— Что?

— Мне трудно представить, что вы удовлетворились бы спокойной рутинной работой.

— Что ж, это правда.

Они вышли на берег, и Римо подумал, что ручей несколько крупнее, чем он ожидал. По его оценке, ширина потока в том месте, где они находились, составляла около двадцати футов, а глубина была такая, что дно ручья не просматривалось уже в двух-трех футах от края воды.

— Так вы говорите, здесь нет крокодилов, — сказала Одри, поигрывая пуговицами своей грубой хлопчатобумажной рубахи.

— Во всяком случае, я бы не рекомендовал купаться.

— Почему?

— Во-первых, по причине загрязнений.

— Загрязнения здесь, в таком месте? В это трудно поверить.

— Я имел в виду всевозможных паразитов, — пояснил Римо. — От микроорганизмов до пиявок и глистов. Нам придется кипятить воду, прежде чем употреблять ее в пищу. И, кстати, отсутствие крокодилов указывает на то, что здесь водятся опасные рыбы.

Одри скорчила гримасу:

— Спасибо, доктор Уорд. После ваших слов от райских кущ не осталось и следа.

— Вы ведь сами хотели, чтобы за вами кто-нибудь приглядывал.

— Да, это так.

Наполнив сосуды и вернувшись в лагерь, они застали там Сибу Сандакана и профессора Стокуэлла, собравших достаточное количество дров, чтобы развести большой костер. Римо поставил воду кипятиться, а Чалмерс тем временем взял свой «магнум-уэзерби» и пошел в лес осмотреться. Подумав о том, что англичанин ускользает из его поля зрения с большой снайперской винтовкой в руках, Римо забеспокоился, но возражать не стал. Вздумай Чалмерс устроить побоище в лагере, ему пришлось бы убрать всех свидетелей, а это, судя по всему, не входило в его планы.

Разве что он с самого начала намеревался вернуться из джунглей в одиночку.

Вечерняя трапеза была проста и незамысловата. Сушено-мороженый бефстроганов в пластиковых упаковках несколько размягчился под действием нагрева, являя собой изрядный образчик пищи, которую подают на третьеразрядных авиалиниях. Сдобренный щедрой порцией крепкого черного кофе, ужин оказался достаточно сытным. Выпив кофе, Римо почувствовал, как по его жилам разлилось возбуждение, благодаря которому он мог сохранять бодрость столько, сколько потребуется.

Овладевая искусством Синанджу, Римо научился сокращать до минимума потребность организма во сне, до последней капли используя любую возможность отдохнуть. Он мог легко обходиться без сна по нескольку суток и дремать на ходу, обращая на окружающее ровно столько внимания, сколько требовалось, чтобы не угодить в ловушку или западню. К тому же он неплохо отоспался в Куала-Лумпуре и Дампаре. Если среди ночи что-нибудь произойдет, он хотел быть наготове и действовать со всей возможной эффективностью.

Долгий путь на каноэ и пешком оказал на его пятерых спутников различное воздействие. Проводник не выказывал и следа усталости, но для человека, привыкшего к путешествиям по родной земле, это было вполне естественно. Пайк Чалмерс тоже казался бодрым, зато Сибу Сандакан и профессор Стокуэлл начали зевать еще за ужином и быстро свернули разговор, упомянув о раннем подъеме и долгих днях пути, ожидающих экспедицию. Одри Морленд, казалось, задремала у костра, но немедленно встрепенулась, как только профессор окликнул ее по имени и предложил отправляться на боковую.

— Да, так я и сделаю, — сказала она и отправилась к своей палатке, мельком взглянув на Римо, но его мысли были далеко.

Как только экспедиция расположилась на ночлег, Римо перестал ощущать присутствие таинственных преследователей. Создавалось впечатление, что они остановились, отдалившись от лагеря на безопасное расстояние, желая предотвратить случайную встречу в темноте. С их стороны было бы неразумно совершать набег на лагерь в первый же день, когда путешественники еще не начинали своих поисков, подумал Римо, однако ему трудно было судить о намерениях чужаков, которых он и в глаза не видел. Ведь если кто-то из его спутников воспользовался экспедицией лишь как прикрытием на предварительном этапе, собираясь с самого начала избавиться от попутчиков и продолжать поиск урана на свой страх и риск, сегодняшняя лужайка могла бы оказаться столь же удобным местом для убийства, как и любое другое.

Но ведь мы не добрались даже до Тасик-Бера, сказал себе Римо. Прежде чем экспедиция окажется в том районе, где погибла партия Терренса Хоппера, пройдут по меньшей мере сутки. На их месте я бы скрывался в лесу до тех пор, пока будущие жертвы не подвели бы меня поближе к цели, а может, даже выполнили часть вспомогательных работ.

Подумав о том, что ожидать от совершенно незнакомых людей осмотрительных рациональных действий было бы ошибкой, Римо пожелал спутникам доброй ночи и забрался в палатку, притворившись спящим и дожидаясь, пока заснут остальные. Пайк Чалмерс, покончив с ужином, просидел у костра еще около часа, надраивая свой «уэзерби». За это время он и словом не обмолвился с проводником-малайцем. Кучинг Кангар залез в палатку последним, как будто в его обязанности входило уложить подопечных в постель и подоткнуть им одеяла.

Прошло еще около тридцати минут, в течение которых Римо внимательно прислушивался к звукам, проникавшим сквозь тонкие стены палатки. Уверившись в том, что все остальные спят, он осторожно выбрался наружу и, скользнув мимо костра бесшумной тенью, скрылся среди деревьев.

Несколько мгновений он стоял на краю лужайки, закрыв глаза и стараясь проникнуть своими чувствами во тьму, не обращая внимания на пение птиц, жужжание насекомых и рычание хищников. Наоборот, его насторожило бы отсутствие этих звуков, а также, в еще большей степени, шумы, которых большинство людей не в силах избежать — шорох подошвы, ступившей на камень или песок, куда более подозрительный, чем треск ломающихся прутьев; металлические звуки, далеко и отчетливо разносящиеся в лесу; чихание и шепот, шелест ткани, прикасающейся к телу.

Не уловив ни одного из этих звуков, Римо зашагал к речке, наслаждаясь одиночеством. Летучие мыши уже вышли на охоту и метались низко над водой, ловя в воздухе насекомых. Где-то слева плеснула рыба, а на дальнем берегу, почуяв запах Римо, зарычало какое-то более крупное создание.

Доброй охоты.

Секунду спустя Римо услышал приближающиеся шаги и обернулся, готовясь окликнуть вновь прибывшего. Он уловил запах Одри Морленд задолго до того, как среди пятен лунного света появился ее туманный силуэт. При виде Римо, выступившего из темноты, женщина подпрыгнула и издала негромкий вскрик.

— Господи! Рентой! — Даже испугавшись, Одри говорила шепотом, словно желая сохранить эту встречу в тайне от остальных.

— Что, не спится? — спросил Римо.

— Какой там сон! Вокруг так много интересного, а экспедиция такая короткая...

— Через неделю вы запоете по-другому.

— Ни за что, — ответила Одри. — Это ведь приключение, которое случается раз в жизни, как вы полагаете?

— Полагаю, ваш пыл уляжется уже в ближайшие дни, — заметил Римо.

— Надеюсь, этого не произойдет.

Внимание Римо привлекло едва заметное движение в ветвях дерева рядом с Одри, и его рука метнулась со скоростью, недоступной взгляду женщины.

— Что...

Римо поднес к лицу Одри извивающуюся змею, сжимая ее пальцами чуть ниже треугольной головы. Тело змеи струилось вдоль его предплечья. Изучив окраску ее чешуи, Римо улыбнулся.

— Trimeresurus flavoviridis, — сказал он.

— Ядовитая?

— Острая боль и внутренние кровоизлияния, — сообщил Римо. — Но нельзя исключать и обильного кровотечения из места укуса.

С этими словами он бросил змею в реку. Змея шлепнулась в воду, тут же вынырнула на поверхность и поплыла к противоположному берегу.

— У вас отменная реакция, — похвалила Одри.

— Без этого не обойтись.

— Вы спасли мне жизнь.

— Рад оказать вам услугу.

— Чем я могу вас отблагодарить?

— Ну...

— Молчите. Я уже придумала.

Увидев, что Одри начинает расстегивать пуговицы рубашки, Римо заметил:

— Я ведь предупреждал вас насчет купания.

— Уж не думаете ли вы, что я собралась окунуться?

Одри стянула с себя лифчик, и Римо подумал, что он ей совсем не нужен. У нее были округлые тугие груди, успешно противостоявшие закону тяготения, и коричневые соски, которые при дневном свете почти наверняка оказались бы розовыми.

Одри скинула блузку и принялась проворно расстегивать пояс. Пряжку заело, Одри раскраснелась, но все же справилась с ремнем и потянула вниз замочек «молнии» джинсов. Потом возникла короткая заминка, когда очередь дошла до обуви. Одри ухватилась за Римо, ища поддержки, и наконец стянула джинсы, обнажая бедра и ягодицы.

Нижнего белья на ней не оказалось.

— Это и есть то, что женщины называют боевым облачением? — спросил Римо.

— Смотря по тому, к какому бою готовишься.

— Мы с вами едва знакомы.

— Не беда. Сейчас познакомимся поближе.

— Вы так полагаете?

Одри подалась к нему, излучая бархатистое тепло.

— Я хотела бы увидеть, что вы еще умеете, кроме ловли змей, — сказала она.

И Римо показал, на что он способен. Он приступил к делу неторопливо, пустив в ход один из тех приемов, которым Чиун обучал его на ранних этапах овладения искусством Синанджу. Пальцы Римо сомкнулись на пояснице женщины, едва коснувшись ее кожи и заставив Одри вздрогнуть. Легко проведя пальцами по линии, разделявшей ее ягодицы, Римо медленно поднял руки, следуя плавному изгибу позвоночника женщины и щекоча тыльную сторону ее шеи. Одри затрепетала, чуть слышно застонала и, сцепив ладони на затылке, прижалась к Римо, едва держась на ногах.

Плотская близость — это совокупность двух составляющих, психологической и физиологической, первая из которых опирается на воображение, а вторую обеспечивает должное сочетание давления, трения, тепла и холода. Синанджу признает три различные методики доведения женщины до любовного экстаза: первая занимает двадцать семь ступеней, вторая — тридцать семь, третья — пятьдесят две. Чиун был непоколебимо уверен, что только корейские женщины способны пройти весь путь целиком и остаться в здравом уме.

Римо принялся ласкать Одри, начиная с внутренней поверхности ушных раковин и постепенно переходя к шее. Он нащупал ее пульс и легонько постукивал по жилке в такт биениям сердца; из уст Одри вырвался вздох наслаждения, и пальцы Римо скользнули к ложбинке ее горла. Ноги женщины окончательно ослабли, и теперь она всем своим весом оттягивала книзу плечи Римо. Он приподнял Одри, шагнул вперед и, прислонив ее к стволу ближайшего дерева, поднял ее руки и сомкнул пальцы женщины на ветви.

— Держись покрепче, — велел он.

— Быстрее!

Римо проник в ее лоно, и Одри судорожно вздохнула. Когда утихли сотрясавшие ее тело спазмы, окончившись едва заметной непроизвольной дрожью, он сказал:

— А теперь повторим.

— Не могу!

— Можешь.

— Я не выдержу.

Но она выдержала, хотя на этот раз ее тело едва не превратилось в трясущееся желе. Потом пришло избавление, завершившееся легкой приятной истомой.

Они улеглись рядом на мшистой земле, и через несколько мгновений Одри обуял приступ смеха. Чтобы приглушить звук, она прижалась лицом к груди Римо и продолжала хихикать, не в силах остановиться.

— Что тут смешного? — спросил Римо.

— Ничего. Господи! Я только... — Одри нерешительно умолкла и добавила: — Я только что осознала, что вы и вправду не из тех, кто кричит от любви.

— Я кричу про себя, — ответил Римо.

Одри была в порядке, хотя ее глаза по-прежнему сверкали стеклянным блеском, и Римо похвалил себя за то, что сумел сдержаться и ограничился первыми тринадцатью ступенями. Было бы весьма неудобно тащить Одри сквозь джунгли на носилках, а смирительной рубашки у них не было.

— Пора возвращаться, — сказала Одри и потянулась за одеждой, с трудом шевеля конечностями.

— Я помогу вам.

— Спасибо, не нужно. Я еще не разучилась одеваться.

Тем не менее надеть джинсы ей удалось лишь с третьей попытки. Наконец она обрела равновесие, и завершение процесса облачения прошло относительно гладко. Теперь Одри выглядела более или менее спокойной.

— Где вы этому научились? — спросила она. — В Нью-Орлеане?

Римо улыбнулся:

— И здесь, и там. Я не упускаю возможности научиться чему-то новому.

— Это уж точно. Судя по всему, таких возможностей у вас было хоть отбавляй.

— Я стремлюсь доставить партнеру удовольствие.

— Ваши стремления восхитительны, — сказала Одри. — Я с нетерпением жду повторения. Вот только соберусь с силами.

— Если у нас будет свободное время, — заметил Римо.

— Ничего, время мы найдем, — отозвалась женщина и, подойдя к нему, легко прикоснулась губами к его щеке. — Будет лучше, если мы вернемся порознь, — добавила она.

— Да, пожалуй.

Проследив за тем, как она уходит, Римо проверил пульс и давление крови. И то и другое было в норме, чуть ниже среднего. Выждав пять минут, он двинулся к спящему лагерю.

Из-за деревьев за ним наблюдали чужие глаза, но Римо не заметил слежки.

Глава 10

Прохаживаясь утром по лагерю, Римо отметил, что рассвет застал членов экспедиции в различном расположении духа. Стокуэлл и Сибу Сандакан казались изнуренными и явно чувствовали себя не в своей тарелке, хотя оба были преисполнены видимой решимости продолжать путешествие. Пайк Чалмерс по своему обыкновению хмурился, на его лице была написана скука, однако жесткий блеск в глазах англичанина подсказывал Римо, что мысли охотника заняты тщательно скрываемыми планами. Вокруг глаз Одри Морленд расплывались темные круги, словно от усталости, особенно заметные в лучах раннего солнца, но в ее походке ощущались бодрость и свежесть. Она направилась к лесу, который отныне служил ей отхожим местом и, поравнявшись с Римо, сказала:

— Я уже много лет не спала так крепко. Из вас вышла бы прекрасная сиделка, доктор Уорд.

— Стараюсь не потерять профессиональных навыков, — ответил Римо.

— Так я и подумала. Не тратьте сегодня слишком много сил, — добавила женщина, проходя мимо. — Они пригодятся вам нынче ночью.

— Сделаю отметку в своем блокноте.

Завтрак, как и ужин, состоял из замороженной пищи — комковатой яичной массы с соблазнительными на вид, но совершенно безвкусными кубиками мяса и овощей. Может быть, кто-нибудь и согласился бы счесть это месиво омлетом, но Римо не назвал бы его так даже под пыткой.

На его взгляд, единственным достоинством этой омерзительной снеди было то, что она исчезла в мгновение ока; никому и в голову не пришло наслаждаться завтраком — путешественники торопливо очистили тарелки и всей толпой спустились к реке, чтобы вымыть посуду. С того мгновения, когда начинался завтрак, прошло едва сорок минут, а они уже уложили весь багаж, включая палатки.

Покинув лужайку, путники вышли на другую тропинку и вновь двинулись на восток, и Римо показалось, что джунгли чуть-чуть изменились. На вид это был все тот же обычный тропический лес, но в самой атмосфере ощущалось нечто зловещее. Римо вряд ли сумел бы описать словами свои чувства, лишь мог бы сказать, что ему чудилась некая опасность, если не явная угроза. На новой тропинке было не развернуться, и джунгли подступали со всех сторон еще ближе, чем вчера, зато москитов стало намного больше, к тому же им на помощь явились тучи жалящих мух и гнуса.

За ними продолжали следить, в этом не было никаких сомнений. Соглядатай находился где-то неподалеку, держась на почтительном расстоянии, но не упуская экспедицию из виду.

Римо вновь подумал, не стоит ли вернуться, подстеречь чужака и, застав его врасплох, выяснить, кто он и чего хочет. Но Одри непрестанно оглядывалась и, невзирая на жару и укусы насекомых, бросала Римо улыбки, и он сознавал, что женщина тут же поднимет тревогу, как только обнаружит его исчезновение. Он решил отложить набег на лагерь предполагаемых врагов до темноты, если, конечно, сумеет выкроить время ночью.

А пока Римо сосредоточил внимание на дороге и своих спутниках. Перед ним, обильно потея, шагала Одри, и ленивый лесной ветерок доносил до него пряный запах ее тела. Римо отогнал назойливые мысли и по очереди присмотрелся к остальным, начиная с проводника и далее вдоль колонны. Он заметил, что путешественники выносливы по-разному, но пока никто из них не валился с ног от усталости. Шествие возглавлял следопыт-малаец, двигаясь размеренным шагом, не требуя от подопечных сверхчеловеческих усилий. Судя по всему, он ни на минуту не забывал о самом пожилом участнике похода и через каждую сотню ярдов оглядывался на Стокуэлла, желая убедиться, что профессор еще не выбился из сил.

Пока все шло нормально.

Три часа спустя они остановились на пятнадцатиминутный привал, и Одри, лукаво подмигнув Римо, устроилась рядом со Стокуэллом.

— Скажите, Одри, — заговорил профессор, — не находите ли вы чего-нибудь необычного в местной растительности?

Одри задумалась, потом покачала головой.

— Ничего особенного, Саффорд, — сказала она. — Большинство растений, которые нас окружают, принадлежат к простейшим видам — грибки и папоротники, — но доисторических среди них нет. Во всяком случае, я не заметила ни единого растения, которое считалось бы вымершим.

— Значит, это самые заурядные джунгли?

— В сущности, да, — ответила Одри. — Но не забывайте, мы ведь ищем не растение, а животное. Мне кажется, для выживания древних видов изоляция куда важнее, чем специфическая флора. Даже травоядные, и те достаточно гибки в вопросах питания, если, конечно, не считать медведей коала.

Кучинг Кангар прислушивался к разговору с видимым интересом, хотя догадаться, понимает ли малаец смысл беседы, было невозможно — до тех пор, пока он не сказал:

— Нагак кушай мясо.

Профессор Стокуэлл моргнул и нахмурился:

— Значит, он плотоядный?

Малаец пожал плечами и повторил:

— Кушай мясо.

— Полагаю, вы узнали об этом от соплеменников?

— Нагак скушай мой датук, — сообщил проводник, переходя на малайское наречие.

— Его деда, — перевел Сибу Сандакан.

— Что? — изумленно воскликнул Стокуэлл. — Уж не хочет ли он сказать...

— Мы слышать его крики, — заявил проводник, перебивая профессора, — и бежать к реке, куда он ходи за водой. Найти его рука. Кири.

— Левую руку, — пояснил Сибу, заметно побледнев.

— И еще следы Нагака, — добавил Кучинг. — Вот такой огромный.

Он развел ладони на расстояние около фута, потом вновь опустил руки на колени. Судя по всему, воспоминания о погибшем родственнике нимало его не взволновали.

— Когда это произошло? — поинтересовалась Одри.

— Два года назад. Или три.

— Чушь собачья, — подал голос Пайк Чалмерс. — Это был самый обычный крокодил.

— Такой большой крокодил не бывает, — отозвался малаец. Если его и обидела неприкрытая насмешка, прозвучавшая в словах Чалмерса, то он ничем этого не проявил.

— Тут есть над чем подумать, — изрек профессор. — Это... я хочу сказать...

— Нагак кушай мясо, — вновь повторил проводник, едва заметно дернув уголком губ. Он поднялся на ноги, вскинул на плечи рюкзак и добавил: — Теперь мы идти дальше.

Мастер Синанджу следовал за экспедицией, не испытывая ни малейших затруднений. Даже отыскать место на реке, где путники высадились на берег, предприняв неловкую попытку спрятать каноэ, оказалось детской забавой. Они укрыли лодки в папоротниковых зарослях, не позаботившись замести оставленные ими борозды, а вся земля вокруг была испещрена отпечатками обуви.

Когда экспедиция двинулась по суше, задача Чиуна еще упростилась. Тяжелые башмаки оставляли вмятины, которые заметил бы даже слепой, нащупав их своей тростью. Были и другие следы — надломленные деревца, сбитая кора там, где ствол оцарапала чья-нибудь поклажа, перевернутые камни, под которыми копошились черви. Папоротники и ветви, срезанные лезвием мачете, когда путникам приходилось прорубать дорогу в тех местах, где тропинка заросла особенно густо. Обширные отпечатки ягодиц там, где они останавливались для отдыха.

Римо вел себя осторожнее прочих, но даже и он оставлял следы, которые мастер Синанджу обнаруживал без особых усилий. У Римо было одно оправдание; если бы ему предоставили возможность выбирать, он вне всяких сомнений, предпочел бы более подходящие обувь и одежду.

Чиун отправился в дорогу на следующий день после отбытия экспедиции Стокуэлла. Дав путешественникам переночевать в Дампаре, он нанял катер, который давал возможность быстро сократить разделявшее их расстояние. В тот миг, когда мастер Синанджу приобрел каноэ, отказавшись от услуг сопровождающего — он торопился и решил грести сам, — его отставание от экспедиции исчислялось полутора часами и сократилось до сорока минут, когда Чиун пристал к берегу и старательно укрыл лодку в таком месте, где ее можно было обнаружить только после долгих тщательных поисков.

К этому времени Чиун уже начинал ругать себя за излишнюю поспешность. Он мог бы нагнать Римо и его спутников самое большее за час и взять их под защиту, впрочем, ему вовсе не хотелось быть нянькой.

Однако, прошагав по джунглям около пятнадцати минут, Чиун понял, что давать знать о себе ученику слишком рано. Перед ним встала более насущная задача, с которой надлежало управиться в первую очередь.

За экспедицией увязался «хвост».

Неведомые чужаки двигались за экспедицией, опередив Чиуна. По его соображениям, они прибыли на место еще до того, как партия Стокуэлла покинула Куала-Лумпур. До сих пор они не беспокоили группу, но были вооружены, а значит, представляли опасность — во всяком случае, для белокожих людей, не владеющих искусством Синанджу.