Глава 14

Бок о бок Джо и Дульси мчались по черному обожжённому холму вниз, в высокую зеленую траву, упиваясь неожиданной свободой. Четыре дня, которые Дульси провела в доме Бланкеншипов, едва не свели их с ума. Слетев вниз, они наконец остановились и со смехом повалились на землю. Дульси прыгала и гонялась за бабочками и насекомыми, которые стрекотали и суетились в раздуваемой ветром траве. Она носилась кругами, сбивая, распугивая и заставляя спасаться бегством тысячи малюсеньких существ, которые выводили тоненькие трели и жевали свои крошечные порции зелени.

– Интересно, сдалась ли мамуля, позволила ли она Фрэнсис позвонить в полицию, – Дульси усмехнулась. – И ещё: пыталась ли Фрэнсис перезвонить адвокату Джозефу Грею? – Она остановилась, помахивая хвостом. – Если тот фургон, что видела мамуля в ночь перед пожаром, принадлежал Джанет, что она там делала? Она уехала в Сан-Франциско в то утро. Зачем ей было возвращаться домой среди ночи? Грузить свои картины и везти их – куда? Если предполагалась какая-то выставка, её агент об этом сказала бы. – Кошка внимательно посмотрела на Джо. – Картины, сгоревшие при пожаре, принадлежали не Джанет, но тогда чьи они были?

– Могла она спрятать свои собственные картины, чтобы получить страховку?

– Джанет не стала бы этого делать. И никакой страховки не было. – Дульси прилегла и задумалась.

– Наверняка была страховка, – сказал Джо. – Эти картины стоили…

Дульси дернула ухом.

– Джанет не страховала свои работы.

– Это глупо. Почему? И откуда ты это знаешь?

– Страхование картин – удовольствие жутко дорогое. Она говорила Вильме, что это стоит почти столько же, сколько сами работы. Расценки были такими высокими, что она решила этого не делать. Сказала, что говорила с тремя страховыми агентами, и у всех тарифы оказались непомерно высокими. Вильма говорит, многие художники не пользуются страховкой.

– Но Вильма….

– Та картина, что у Вильмы, застрахована. Но это другое дело. – Она помолчала минутку, затем села, расширив глаза. – У Сесили Аронсон есть белый фургон. Помнишь? Она ставит его за галереей, рядом с грузовым выходом.

– Думаешь, Сесили взяла картины в два часа утра? Убила Джанет и забрала её картины, чтобы продать? Да ладно тебе Дульси. Зачем ей убивать Джанет? Джанет была её лучший художником, её выигрышным лотерейным билетом!

– Возможно, Джанет собиралась уйти от неё. Может быть, они поссорились. Если бы Джанет забрала все свои работы…

– Ты слишком много телесериалов смотришь. Если бы Сесили попыталась продать эти картины, если бы они появились на рынке, Макс Харпер моментально упёк бы её за решетку. И Беверли не могла их взять. Она и так наследует все работы сестры. – Джо лизнул лапу. – А если никакой страховки не было, то Беверли ничего и не выигрывает.

Кот куснул своё плечо, преследуя блоху. Несмотря на удивительные перемены в его жизни, он так и не смог избавиться от блох, а специальные аэрозоли он терпеть не мог.

– Возможно, Сесили было бы легче их продать, чем Беверли, – сказала Дульси. – В этом случае она бы получила все деньги, и не нужно было бы делиться с Беверли. После смерти Джанет, когда столько картин погибло, каждое полотно стоит целое состояние.

– У кого бы они ни оказались, любой может их продать. Беверли. Сесили. Кендрик Мал.

– Но у Мала есть алиби на всё то время, что он был в Сан-Франциско.

Мал обедал с друзьями и в субботу, и в воскресенье вечером, оставляя машину в гараже гостиницы. Мал жил в округе Марин за Золотыми Воротами. Он приехал в город в субботу после обеда и зарегистрировался в «Святом Франциске»; гостиница была полна художников и критиков. В городе Кендрик брал такси или ездил на машинах со своими друзьями.

Дульси нахмурилась.

– Я думаю, кто угодно мог позаимствовать фургон. Когда мы узнаем, кто был в нём, мы поймем, кто убил Джанет. Готова поспорить, что детектив Маррит не взял ни одной кнопки, ни одного клочка сгоревшего холста в качестве улики.

– Или, возможно, Мэррит взял кнопки, но не стал выяснять, как Джанет прикрепляла холсты. Если только кто-нибудь ему об этом не сказал. Могла ли это сделать Сесили?

– Если только хотела, чтобы об этом знала полиция. – Дульси изучала свои когти. – Придётся много звонить по телефону, обзванивать все конторы по аренде машин, чтобы выяснить, кто брал в ту ночь белый фургон.

– Дульси, полиция проверит все прокаты автомобилей, как только они узнают о фургоне и о пропавших картинах.

– Где можно было спрятать столько картин? – сказала Дульси задумчиво.

Джо сидел, внимательно разглядывая подругу.

– Ты решила искать эти холсты? Думаешь, мы найдем картины стоимостью в два миллиона долларов? Эти картины могут быть где угодно: в частном доме, в квартире, в другой галерее… Что ты намерена делать? Мотаться туда-сюда по побережью – может быть, на личном «БМВ» – и обыскивать склады?

Кошка ласково улыбнулась, скосив на него глаза.

– Мы можем проверить галерею Сесили.

– Конечно, так Сесили и будет держать эти громадные полотна прямо под носом у полицейских. Тебе не кажется, что капитану Харперу стоит узнать, что картины пропали, а не сгорели?

– Это займет всего несколько минут, просто прошмыгнём в галерею и посмотрим. Если мы их найдём, это будет не намёк капитану Харперу, а целая большая и подробная история. –Она усмехнулась, сияя изумрудными глазами. – Не запах кролика, а целый длинноухий деликатес. Мы проскочим в парадную дверь, перед тем как Сесили начнет закрывать галерею, и спрячемся.

Глаза Дульси вызывающе сверкнули, но разум и природная осторожность продолжали внушать Джо опасения.

– Если мы так сделаем и нас поймают, надеюсь, это будут полицейские, а не Сесили.

– А что такое? Она всё равно не поймёт, что мы там делаем. Кроме того, Сесили любит кошек.

В самых смелых представлениях Джо не мог вообразить себе, что Сесили любит кошек. Эта женщина внушала ему ужас и отвращение. С её звенящими браслетами, гремящими сережками, мотками громыхающих цепочек и ожерелий, с её развевающейся многослойной одеждой она напоминала ходячий модный магазин. Дульси глотала слюнки, глядя на дорогие ткани, которые носила Сесили, на заграничную материю ручной росписи, на её длинные, ручной вязки юбки; на ручной выделки босоножки или высокие изящные ботиночки, от которых пахло зверями, из чьей кожи они были сделаны. Тёмные волосы Сесили, закрученные причудливыми змейками, украшали заколки из серебра и драгоценных камней. Она была похожа, скорее, не на жительницу Молена-Пойнт, а на обитательницу квартала красных фонарей в Сан-Франциско; или напоминала экземпляр, сохранившийся со времен Салли Стенфорд [1] когда эта мадам была настоящей достопримечательностью города.

И тот факт, что Сесили, по словам Клайда, крепко знала свой интерес и могла в уме просчитать любую возможность обхода налогов, не прерывая при этом дружеской или деловой беседы, делало её ещё более пугающей.

– Она так одевается исключительно ради того, чтобы произвести впечатление на публику. Это часть имиджа её галереи, – Дульси протянула Джо мягкую лапу. – На самом деле она очень славная. Если даже она и поймает нас в галерее, то, вероятно, просто накормит ужином.

– Наверняка. С крысиным ядом.

Она изумлённо взглянула на Джо.

– Я часто бывала там в последнее время, и Сесили была ко мне очень добра, – продолжала Дульси и вдруг всполошилась: – Боже, мне кажется… Надеюсь, мы не найдём там картины. Надеюсь, она этого не делала. Я только хотела доказать невиновность Роба. Но она действительно была ко мне добра,

– Я не знал, что ты там бываешь.

– Я хожу туда уже несколько недель, иногда днём, когда суд устраивает перерыв на обед, просто послушать.

– Ты её подозреваешь?

– Нет, мне просто хочется узнать всё, что можно. В конце концов, она агент Джанет.

– И что ты узнала?

– Ничего – Она лизнула лапу. – За исключением того, что она обожает кошек. Но мне кажется, большинство людей из мира искусства любят кошек. На прошлой неделе она кормила меня маленькими бутербродиками, оставшимися после открытия выставки. Два раза она делилась со мной обедом; а ещё расстилала шерстяную шаль ручной вязки на столе, чтобы я могла на ней поспать.

– Если так пойдет дальше, Вильма может потерять свою компаньонку,

Дульси улыбнулась,

– Ни за что. В любом случае, если Сесили застанет нас в галерее, просто ляг на спинку, сложи кокетливо лапки и улыбайся.

– Конечно, я так и сделаю. А потом полосну её всеми когтями, когда она потянется, чтобы схватить меня.

Дульси отвернулась, негодующе фыркнув. Но через минуту сказала:

– Жаль, что мы так и не решили, как поступить с дневником Джанет.

– Дульси, это улика. Мы должны подсказать полиции, где его найти. Нам он уже ни к чему.

Она вздохнула. Джо придвинулся к ней и лизнул её в ухо.

– Этот дневник – дело капитана Харпера.

– Но эти записи такие личные… Теперь только они могут рассказать о Джанет да ещё её картины. – Дульси беспомощно посмотрела на Джо. – Почему произошла такая ужасная вещь, почему ей пришлось умереть?

– По крайней мере от Джанет остались её работы, и они по-прежнему будут доставлять удовольствие другим. Большинство людей даже этого после себя не оставляют.

– Мне кажется, – с некоторым удивлением начала она, трогая своей лапкой его лапу. Джо иногда тоже показывает слабые стороны, когда находит нужным. – Мне кажется, это лучше, чем жизнь бедной миссис Бланкеншип. Она не оставит миру ничего, кроме набитого фарфоровыми зверюшками дома.

Немного раньше, когда они с Джо уходили из дома Джанет, прячась в тени, чтобы мамуля не увидела их, Дульси взглянула на противоположную сторону улицы и увидела миссис Бланкеншип, которая сидела у окна, поджидая её.

– Жестоко убедить её в своей любви, а потом уйти. Теперь она почувствует одиночество ещё острее, чем прежде.

Джо потерся об неё усами.

– Можно найти ей кошку, обычную кошку, которая будет её любить. Может быть, котенка.

– Да. – Дульси просияла. – Кошечку, которая с ней останется, маленькую и симпатичную. А может быть, и котёнка. А возможно, того белого кота. Ему нужен будет дом, когда мы его найдём.

Джо не ответил. По его мнению, белый кот был давно уже мертв. Правда, если он погиб, тогда откуда эти странные сны? Или эти сны, как он надеялся, всего лишь плод живого воображения Дульси?

Кошки снова направились вниз, оглядывая холмы; не вынырнет ли оттуда злобный пёс Стампса? Дикая рожь и овес на открытых склонах были такими высокими и густыми, что этот зверюга легко мог подобраться незамеченным. Его не было видно ни на улицах внизу, среди садов и домиков, ни рядом с серым домом, ни возле старого чёрного пикапа, Дульси разглядывала ветхий домик, прищурившись, и её розовый ротик изогнулся в легкой улыбке.

– Ты чего? – спросил Джо.

– Мне кажется, у Стампса открыто окно.

Джо промолчал. Подобравшись поближе к тому месту, где стоял пикап, они увидели тень среди теней – пса, который спал в кузове.

Почувствовав взгляд, зверь открыл глаза, сел и отряхнулся. Он уставился на склон холма и то ли увидел их, то ли учуял, но внезапно взвился со своего места, прыгнул прямо на них… и отлетел назад – его не пустила цепь, которой он был привязан к бамперу.

Джо и Дульси вздохнули с облегчением, их сердца неистово колотились. Зверюга с грохотом рвался с цепи и дергал машину так яростно, что они испугались: а вдруг он оторвет бампер и, лязгая железом, кинется на них?

Но цепь выдержала. Бампер не поддался, видимо, был надежно прикручен.

– Пошли, – сказала Дульси. – Он не освободится. Если мы заберёмся внутрь и возьмем список, мы успеем обратно ещё до того, как эта тварь прекратит буянить.

– А с чего ты взяла, что хозяина нет дома? Его машина здесь. И почему он должен был оставить список дома?

– Прошлой ночью так и было. Сейчас он должен быть на работе. Чарли сказала, что если он снова будет отпрашиваться, она его уволит.

– Но почему он оставил машину и собаку?

– Чарли велела избавиться от пса, она его не терпит. Может, Стампсу просто некуда его деть, кроме как привязать к машине. А до работы он может и пешком дойти: тут всего несколько кварталов. Взгляни на окно, Джо, оно приоткрыто. Что тебе еще нужно? Это же настоящий пригласительный билет!

Джо усмехнулся.

– Дульси, иногда…

– Да мы мигом. Схватим лист и выскочим, даже не опоздаем домой к завтраку.

Джо помедлил, изучая обстановку, а затем серой молнией метнулся к дому. Миновав пикап и собаку, они проскочили прямо к открытому окну.

Глава 15

Лужайка на заднем дворе старого дома была порыжевшей и вытоптанной. Два помятых мусорных бака стояли, прислонившись к ступенькам рядом с осевшим некрашеным штакетником. Кошки скользнули сквозь заросли травы рядом с пристройкой и присели под окошком Стампса, а затем приподнялись на задних лапках, чтобы заглянуть внутрь.

Никакого движения за грязным стеклом они не заметили, только искривленные отражения холмов и деревьев. Кошки вскочили на подоконник и прижались к проволочной сетке, вглядываясь внутрь.

– Никого, – сказал Джо.

– Трудно сказать наверняка, тут такой беспорядок. Постель была не заправлена, простыни свисали с покрытого пятнами матраса. Большая часть одежды грудой валялась на полу. Можно было представить, как Стампс раздевается на ночь, бросая одежду где придётся. В открытом шкафу висели две рубашки и скучал одинокий ботинок. Банное полотенце свисало с дверной ручки. Изнутри чувствовался запах застарелого сигаретного дыма, псины и грязного белья. Наверное, Стампс впускал собаку в комнату, когда хозяин дома не видел. Сам пёс, оставшийся на улице, гремел цепью, лязгал зубами и завывал: его мозг размером с горошину сосредоточился на мечтах о кошачьем мясе. Сетка была надежно закреплена на окне.

Превратив когти в крохотные ножи, Дульси вспорола сетку так, что образовалась прореха сантиметров в пятнадцать. Джо протиснулся в эту дырку и навалился плечом на окно. Кошки скользнули внутрь и спрыгнули с подоконника на

спинку обитого тканью кресла. От потёртой грязной обивки несло сальными волосами. Можно было представить, как Стампс просиживает в этом кресле весь вечер, курит и попивает пиво среди куч грязной одежды. Дульси сморщилась, опустила ушки и скосила глаза.

– Неужели ему трудно доехать до прачечной?

Открытый пакетик картофельных чипсов стоял на полу рядом с грязным ботинком. Смятые джинсы и футболки вываливались из открытого комода. А на самом комоде было полно всякой рухляди. Джо запрыгнул наверх и встретился со своим отражением, которое глянуло на него из-за пыльного стекла. Хлам, сваленный на комоде, представлял собой, судя по всему, содержимое карманов Стампса, которые он опустошал каждый вечер в течение долгого времени. Джо вообразил, как растет эта груда, переполняет комод, сыплется на пол и постепенно заполняет всю комнату. Джо осмотрелся. Вокруг были разбросаны полупустые спичечные коробки, разнокалиберные гвозди и винты, сломанный перочинный нож, грязные носовые платки, две смятые банки из-под пива, ржавые петли, листочки бумаги, складная открывалка, рваный шнурок и множество монеток разного достоинства. Он разворачивал лапой каждую сложенную бумажку, но большинство из них были квитанциями за бензин или чеками из магазинов. Некоторые из них были покрыты поспешными, почти неразборчивыми каракулями и содержали списки заказов строительного материала или сантехнического оборудования. В самом низу этой кучи лежали несколько смятых пакетиков от фаст-фуда и сплющенные, почти пустые сигаретные пачки.

– Думаешь, он стал бы оставлять список в этом мусоре? А что он держит в тумбочке?

Дульси, сморщив нос, обошла полную окурков пепельницу.

– Сальная бейсбольная кепка и носок с дыркой. Три конфетки, несколько полупустых сигаретных пачек, дешёвая книжка без обложки. Жуткий хлам. Что ещё можно ожидать от Стампса?

Дульси спрыгнула на пол и заглянула под матрас. Она как раз выуживала оттуда какие-то листочки, когда Джо тихо сказал;

– Иди посмотри.

Он неподвижно стоял, не сводя глаз с мятой белой бумажки. Дульси подскочила к нему.

Под гвоздями и монетами, под грудой квитанций, пакетов из «Макдональдса» и мятых бумажных платков лежал список Стампса. Джо разгладил мятую бумагу и заломы на тех местах, где она была сложена. Сидя бок о бок, они вглядывались в неразборчивый почерк.

Здесь были записаны адреса намеченных домов, сколько людей живет в каждом из них, время, когда оттуда уходят жильцы и как: идут ли пешком или пользуются машиной. Возможно, список был беспорядочным и трудным для чтения но информация Стампса была потрясающе подробна. Он отметил марку и модель каждой машины, а также наличие у хозяев гаража. Он записал, есть ли в этих домах дети и ходят ли они в школу, особо отметив тот факт, что школьный автобус останавливается на углу улиц Горный вид и Долинная в пять минут девятого. Он указал, есть ли в этих домах приходящая прислуга или садовник и в какие дни те появляются, а также есть ли в указанных домах собаки. Он перечислил, какие замки в дверях, какие окна, и есть ли признаки того, что в доме установлена сигнализация.

– Отлично. Беспорядочно, но исчерпывающе, – сказал Джо и стряхнул пыль с усов. – Жаль, что мы не можем взять его с собой. – В этот момент он заметил знакомый упрямый взгляд. – Дульси, если Стампс обнаружит пропажу, они откажутся от этого плана или изменят его. Нам придется выучить это наизусть. Каждый возьмёт по половине.

– Нам нужно сделать копию для капитана, одного анонимного звонка здесь мало. Тебе не кажется, что эти телефонные наводки нервируют Харпера?

– Конечно, нервируют. Просто с ума сводят. А ещё дают ему очень ценную информацию. А выбора у нас нет. Что ты собираешься сделать, перепечатать это?

– Лучше. Мы отнесём это в комнату Фрэнсис, это всего в нескольких кварталах. Пропустим через её копировальный аппарат и вернём оригинал, подсунем обратно под весь этот хлам.

– Разумеется, Френсис пригласит нас к себе воспользоваться её ксероксом. В конце концов, она же должна как-то платить тебе за утешение, которое ты даёшь мамуле.

Дульси зашипела на него и шлепнула по уху.

– Ты можешь отвлечь её. Упади с дерева или придумай ещё что-нибудь. Пока она будет занята наблюдением за тобой, я прошмыгну через окошко прачечной. Это не займет и минуты. Её ксерокс почти такой же, как у Вильмы.

– И она наверняка оставила окно открытым, думая, что ты вернёшься.

– Разумеется, она оставила окно открытым. Мамуля, наверное, так и сидит там, поджидая меня. Сейчас почти полдень, а я ушла в половине одиннадцатого. Я всегда возвращаюсь к обеду, поэтому она пристает к Фрэнсис, чтобы та держала окно открытым.

Джо взглянул на неё.

– Дульси, иногда…

Она нежно улыбнулась и ткнулась носом Джо в щёку. Сложив список по прежним сгибам, она аккуратно взяла его в зу бы, вскочила на кресло и выскользнула через приоткрытое окно. Джо последовал за ней, поглядывая на собаку. Они промчались мимо пса; он взвыл, а кошки припустили вверх по холму.

– Может, он когда-нибудь удавится на этой цепи. – Джо бросил взгляд на подругу. – Ты обслюнявила листок.

Дульси зыркнула на него и побежала быстрее. Невозможно нести во рту бумагу и не намочить её. Кошка запрокинула голову, втянула слюну, но, несмотря на все её усилия, к тому времени, когда они добрались до дома Бланкеншип, бумага была влажной. Дульси была благодарна Стампсу за то, что он делал записи карандашом, а не водорастворимыми чернилами. Коричневый дом Бланкеншипов возвышался перед ними, простой и невзрачный. Они прошли через боковой двор, где раскидистая смоковница нависала над задним крыльцом.

У дерева они расстались. Дульси направилась к окну прачечной, а Джо вскарабкался на ветку. Устроившись как можно выше среди липких листьев инжира, он посмотрел вниз в окошко кухни. Джо увидел, что мамуля сидит у заставленного всякой всячиной стола и пьёт кофе. Фрэнсис стояла у плиты и, похоже, готовила обед. До Джо долетал запах консервированного овощного супа. Ему было слышно, что они разговаривают. Однако голоса были приглушены, и о чем разговор, разобрать не удавалось. Держась за тонкие веточки, он сделал глубокий вдох.

Джо набрал в лёгкие столько воздуха, что почувствовал себя шотландской волынкой, а затем выпустил его с жутким воем. Его вопли прозвучали на тихой улочке словно сирена. Он не орал так со времен своего отрочества, когда дрался за подружек на улицах Сан-Франциско. Он пел, пронзительно вопил и издавал невероятные трели, изобретательно импровизируя, горланил на пределе возможностей своей глотки. Ждать пришлось недолго: Фрэнсис выскочила из двери кухни.

Она скептически оглядела его и попыталась стряхнуть с дерева, а затем оглянулась, ища что-нибудь подходящее, чтобы в него кинуть. Джо завыл громче. Она схватила комок земли и швырнула в него. Цель была видна хорошо, но комок разлетелся, ударившись о ветку всего в нескольких сантиметрах ниже, Джо дернулся, но продолжал орать. В следующее мгновение задняя дверь распахнулась, и старая миссис Бланкеншип вывалилась из неё, вперевалку заковыляв вниз по ступеням.

– Ой, кисонька, моя бедная кошечка, моя кисонька застряла наверху. Ой, Фрэнсис, она…

Разобравшись, что это не её кисонька, мамуля уселась на ступеньки и, устроившись поудобнее, приготовилась смотреть занятное представление. Казалось, её в высшей степени развлекала ярость Фрэнсис, и Джо пришло в голову, что терпение Фрэнсис по отношению к бродячим кошкам, должно быть, на исходе.

Фрэнсис швырнула ещё один комок.

– Умолкни, глупая тварь! Заткнись, или я принесу ружье.

– Он напуган, Фрэнсис. Бедняжка не может спуститься.

– Мама, этот кот спустится, когда захочет.

– Тогда почему же он так кричит? Он явно боится.

Джо попытался принять испуганный вид, выдав ещё одну серию фальшивых стенаний, при этом не сводя глаз с Фрэнсис.

«Давай, Дульси, поторапливайся! Мне придется слинять отсюда, если Фрэнсис принесёт ружье».

Чтобы задержать внимание Фрэнсис, Джо притворился, что теряет равновесие. Когда он едва не рухнул с дерева, старушка завизжала, а Фрэнсис улыбнулась и снова швырнула в него землёй.

Как только Джо начал орать, Дульси проскочила в окно. Пробежав через холл в офис Фрэнсис, она забралась на шкафчик и нажала кнопку выключателя копировального аппарата.

Она надеялась, что там есть бумага, поскольку была не уверена, что сможет справиться со стопкой листов. Она очень обрадовалась, когда тихое жужжание аппарата наполнило комнату и никаких тревожных сигналов не появилось. Сколько времени ему нужно на разогрев? Такое ощущение, что зеленый сигнал готовности никогда не появится.

Наконец маленький глазок вспыхнул. Она подняла крышку, положила под неё лист и разгладила его лапой.

Опустив крышку, Дульси нажала кнопку и стала про себя читать кошачью молитву.

Машина зажужжала громче. Под крышкой проползло яркое пятно. В следующий момент копия вывалилась в лоток, и Дульси аккуратно выхватила её лапой. Джо всё ещё голосил, в доме его крики казались приглушенными. Ей показалось, что она слышит возгласы Фрэнсис.

Почерк Стампса на копии выглядел лучше, чем на оригинале. Масляные пятна и складки не отпечатались. Дульси забрала список из-под крышки и, пользуясь зубами и когтями, свернула его в трубочку вместе с чистым листом бумаги.

Ободряющие нахальные крики Джо стали громче. Дульси прихлопнула лапкой сверток, зажала его зубами и выключила аппарат.

Она уже почти добежала через холл до прачечной, когда на заднем крыльце послышались шаги и дверь распахнулась. Дульси метнулась в ванную, но оттуда выхода не было – окошко там открывали очень редко. Она рванула через холл в сторону прачечной, когда шаги доносились уже из кухни.

Увидев её, Фрэнсис застыла в проходе.

– Эта кошка… Что она утащила? – Фрэнсис бросилась вперед, пытаясь схватить Дульси. – У неё что-то во рту.

Видимо, она не верила своим глазам.

Дульси взлетела на подоконник и выскочила из дома.

– Эта чертова кошка что-то украла…

Дульси вывалилась во двор и зашуршала сухими листьями, не обращая внимания на крики Фрэнсис и грохот, с которым она закрывала окно. Убегая из дома, Дульси надеялась, что Джо увидит её и последует за ней. Но когда она добралась до дороги и нырнула под припаркованную соседскую машину, он всё ещё пел йодлем, сидя на дереве.

Глава 16

Косые лучи послеполуденного солнца заливали задний двор дома Дэймена, согревая шезлонг и Джо, который спал, развалившись на мягких подушках. Он не чувствовал, как легкий ветерок ласкает его мех. Спал так крепко, что выражение «по-кошачьи вздремнуть» никак ему не подходило. Спал как убитый, обмякший словно плюшевая детская игрушка. Он не слышал ни шелеста дубовых листьев, ни шума проезжавших по улице машин, ни сиплых криков над головой, где на заборе пританцовывали полдюжины жёлтых трясогузок, пытаясь поддразнить его. Не будь его сон таким глубоким, он бы непременно вскинулся от первого же назойливого крика и бросился в бесполезную атаку – просто так, для развлечения, чтобы насладиться видом разлетающихся глупых птиц. Но сегодняшние утренние приключения, когда они с Дульси влезли в комнату Стампса, и тот вдохновенный концерт, который устроил Джо на фиговом дереве у дома Бланкеншипов, выжали его силы до капли. Если бы кто-то решил убедиться в том, что кот всё-таки жив, ему пришлось бы низко склониться, чтобы уловить еле слышное посапывание.

Джо расстался с Дульси на Морском проспекте, постоял в тени аллеи, глядя, как она убегает в сторону здания суда с ксерокопией списка – белая бумажка торчала у неё в зубах. Она была похожа на чокнутую мамашу-кошку, повсюду таскающую своего ненаглядного котенка. Дульси направлялась прямо в полицейский участок Молена-Пойнт.