Иногда мисс Мигсдэйл чувствовала себя немного виноватой: чего уж скрывать, она узнавала от мальчика куда больше, чем он от нее. Томми знал, где растут грибы и где лучше всего ловить раков. Извилистые лабиринты Города он изучил как свои пять пальцев и часто помогал ей найти дорогу. Именно он объяснил учительнице, почему Рэнделл превращается в волка в полнолуние и что за призраки бродят по улицам. Томми принимал странности как должное, и мисс Мигсдэйл это тревожило. Но если происходило что-то интересное, он точно был в курсе и сообщал ей.

В среду, после того как Дэнни-бой нашел незнакомку, Томми не мог говорить ни о чем другом.

– Представляете, мама говорит, что она дикая. Еще она говорит, что Дэнни-бой должен выгнать ее! – возбужденно сообщал он, перекрикивая гул печатного станка.

– Странно, что ее нашли в самом центре. Сам знаешь, Город отпугивает незнакомцев еще до того, как они попадают в Даунтаун, – кричала в ответ мисс Мигсдэйл, сидя за чертежным столом и перевязывая пачки газет.

– Да, а она не испугалась! – захлебывался мальчик, проливая чернила. Он, казалось, гордился отвагой незнакомой женщины. – Ее нашли аккурат в центре!

– Ты разговаривал с ней?

Томми заколебался, раздумывая, соврать или же признаться в неведении. Честность победила.

– Не-а, Тигр выгнал меня! Но я разузнал у Дэнни-боя, что она из Сакраменто.

Мисс Мигсдэйл рассеянно кивнула, погруженная в собственные мысли.

– Да, это интересно. Наверняка она знает что-то о планах Звездуна. Такая информация может нам пригодиться!

– Конечно, пригодится! Иначе Город не пустил бы эту женщину, – авторитетно подтвердил Томми.

Учительница тревожно взглянула на него, в который раз поражаясь его неоспоримой вере в силы Города. Иногда ей казалось, что у ребенка своя религия.

– Ну, это ни о чем не говорит, что здесь такого – дойти до центра!

Томми рассмеялся над ее непонятливостью.

– Да вы что! Она понравилась Городу, и все тут! – Он задумался, но потом все-таки поделился своими сомнениями. – Представляете, у нее есть арбалет, настоящий! Как вы думаете, она даст мне пострелять?

– Я не знаю, но спросить всегда можно, – осторожно ответила мисс Мигсдэйл.

– А еще Дэнни-бой сказал, что у нее нет имени. Вообще никакого, даже клички, чудно, правда? А зачем она сюда пришла?

– Я обязательно спрошу у нее об этом, – пообещала ребенку женщина. – Интервью с ней будет в следующем выпуске «Известий», но ты узнаешь все первым!

Днем, когда Томми укатил на своем велосипеде отвозить газеты Даффу, мисс Мигсдэйл направилась к Дэнни-бою, благо, он жил совсем недалеко от ее издательства на Мишн-стрит.

Девушка грелась на солнце в кресле перед отелем святого Франциска. Три обезьяны наблюдали за ней с каменных украшений на фасаде здания, изредка отваживаясь спуститься на тротуар. Тогда Изабель налетала на них с оглушительным лаем, загоняя обратно. Сейчас собака, вывесив язык, растянулась рядом с креслом, выжидающе поглядывая на обезьян.

Отель выходил на Юнион-сквер, и из своего кресла девушка любовалась на то, что когда-то было маленьким парком. В центре площади, где пересекались четыре мощеные тропинки, возвышался каменный пьедестал. На нем в грациозной позе арабески – рука вытянута перед собой, одна нога изящно отставлена – замерла бронзовая фигура женщины. Основание пьедестала заросло побегами гороха. Томаты и картошка бурно разрослись между дорожками; перец с яркими твердыми листьями рос в деревянных ящиках, предназначенных для рододендронов, огуречные плети вились, скрывая бетон под ярко-зеленым ковром. Несколько тощих куриц и перепачканный петух важно расхаживали среди огорода. В ветвях яблони пели черные дрозды.

Девушка отвела взгляд и, заметив худенькую женскую фигурку, приближавшуюся к ней на велосипеде, инстинктивно схватилась за нож, спрятанный между подушкой кресла и подлокотником – незаметно, зато под рукой. Дэнни-бой убил уйму времени, пытаясь убедить ее, что бояться нечего, но она благополучно пропустила его слова мимо ушей, твердо решив никому не давать спуску. Пока, правда, никто не пытался ее обидеть, но кто знает, с оружием в любом случае спокойнее.

– Привет! – поздоровалась женщина, слезая с велосипеда. Прислонив его к фонарю, она приблизилась к девушке. Изабель вскочила ей навстречу, яростно лупя себя хвостом по бокам. – У нас быстро разносятся новости. Весь Город гудит, что у Дэнни-боя появилась гостья. Меня зовут мисс Мигсдэйл.

Девушка чуть расслабилась и убрала руку с ножа. Женщина показалась ей безобидной, по крайней мере на первый взгляд.

– А Дэнни-бой дома?

Она покачала головой. Так как гостья не сводила с нее внимательного взгляда, очевидно, ожидая более развернутого ответа, пришлось пояснить:

– Он ушел искать Рэнделла. Моя лошадь сбросила меня. Дэнни говорит, Рэнделл поможет найти ее.

Мисс Мигсдэйл удовлетворенно кивнула, усаживаясь в соседнее кресло. Собака села рядом, и женщина почесала ее за ухом.

– Ну-у-у, уж если кто и поможет, так только Рэнделл! Вы не возражаете, если я подожду здесь?

Девушка неопределенно пожала плечами, с любопытством изучая пожилую даму. Леон говорил, что в Сан-Франциско живут артисты. Она толком не могла сформулировать, как должен выглядеть артист, но мисс Мигсдэйл точно не соответствовала ее расплывчатым представлениям.

Пожилая женщина, поглаживая Изабель, изучала незнакомку не менее пристально.

– Я слышала, вы из Сакраменто, – начала она. – Вы знаете что-нибудь о человеке, которого мы тут кличем Звездуном?

– Больше, чем хотелось бы. Я приехала, чтобы предупредить артистов об опасности. Этот человек хочет захватить Сан-Франциско.

Мисс Мигсдэйл кивнула, но не проявила особой озабоченности.

– Насколько нам известно, он бредит этой идеей уже не один год. Но хотелось бы знать подробности. Видите ли, я редактор нашей газеты, и хотела бы взять у вас интервью, если вы, конечно, не возражаете.

Девушка внезапно поняла, почему имя гостьи показалось ей таким знакомым. Конечно!

– Я… Я слышала о вас! Один торговец рассказывал о вашей газете!

Пожилая женщина вся подалась вперед.

– Леон! Это наверняка был Леон! Какая удача, я уже начала волноваться. Когда вы видели его?

Девушка молчала, не поднимая глаз от сложенных на коленях рук. Она не хотела говорить о Леоне, о том, что случилось с ним. Мисс Мигсдэйл мягко попросила:

– Пожалуйста, расскажите мне. Когда вы видели его? Наконец девушка подняла глаза от обивки кресла.

– Неделю назад или около того. Его увели солдаты. – Ее голос задрожал, стало трудно дышать. – Они увели и мою маму.

Ее пальцы беспокойно двигались, выщипывая кусочки обивки, торчавшей из швов. Подняв глаза, она встретила прямой сочувственный взгляд мисс Мигсдэйл.

– Дорогая, расскажите мне, что произошло с ними. – Пожилая женщина сжала ее руку.

– Маму отпустили, а Леона… Говорят, его повезли в центральный штаб. Боюсь, он никогда не вернется. – Она вновь опустила голову. – Мама заболела после заключения. Я старалась, как могла, лечила ее, но…

Мисс Мигсдэйл крепче сжала ее пальцы.

– Она умерла?

– Нет. – Девушка возмущенно выдернула руку. – Однажды ночью за ней пришел Ангел и увел ее сюда, в Сан-Франциско. Я пришла, чтобы найти ее. Я точно знаю, мама здесь. И Ангела я уже видела.

Теперь она прямо смотрела в лицо пожилой женщины, но та молчала. Девушка робко протянула руку и погладила ее по плечу.

– Простите, что я привезла вам дурные вести. Мне… мне правда жаль. Мне очень понравился Леон.

– Да, он был хорошим человеком, – со вздохом произнесла мисс Мигсдэйл. – Он всегда привозил мне новости из Центральной равнины.

Она украдкой вытерла глаза и посмотрела на девушку.

– Пришло время более серьезно отнестись к Звездуну, не так ли?

– Мама так считала. Она попросила меня во что бы то ни стало добраться до Города и предупредить вас.

Мисс Мигсдэйл достала из сумки маленький блокнот на пружинках, в ее голосе послышались деловые нотки.

– Интервью заставит жителей Сан-Франциско задуматься. Пятая власть, сами понимаете. Расскажите мне о вашем путешествии из Вудлэнда.

Подбодряемая вопросами редактора, девушка говорила о равнине, о домах, где она лазила в поисках сокровищ еще ребенком, о рынке в Вудлэнде и о солдатах на пропускном пункте. Мисс Мигсдэйл записывала, а обезьяны наблюдали за ними с фасада отеля.

– Эй! – окликнул Дэнни-бой огромного черного пса.

Тот отвлекся от водосточного люка, который обнюхивал в этот момент, и подозрительно уставился на него холодными волчьими глазами.

– Смотри, что у меня есть!

Дэнни кинул собаке кусок черствого пончика. Обнюхав, пес проглотил еду, не разжевывая, уселся и посмотрел на молодого человека уже с интересом.

– Я ищу Рэнделла, ты знаешь его?

Собеседник сдвинул уши на макушке и наклонил мохнатую голову. Дэнни заколебался, не будучи уверенным, как расценивать реакцию животного. Каждый раз, когда ему надо было найти Рэнделла, он обращался к диким собакам, слоняющимся по Городу. Иногда это помогало, а иногда нет. Он пришел к выводу, что некоторые собаки понимали Рэнделла, знали его язык, но не все. Интересно, к которым относится это чудище.

– Так знаешь?

Пес переступил, не отрывая взгляда от его рук, и тихонько заскулил. Дэнни отломил еще кусок пончика и кинул его собаке.

– Передай Рэнделлу, мне надо поговорить с ним. Пусть приходит в парк Золотые Ворота. Эй, ты вообще понимаешь, о чем я?

Виляя хвостом, собака поднялась и двинулась в его сторону. Молодой человек кинул последний кусок в огромную пасть.

– Все, больше нет. Ну, иди!

Он показал пустые руки, и собачий хвост замер. Пес развернулся и затрусил прочь, оглянувшись на прощание.

Дэнни-бой сел на велосипед и неторопливо покатил в парк через бульвар Гири. Он не торопился, все равно псу потребуется какое-то время, чтобы найти Рэнделла. Зайдя в магазин одежды, Дэнни долго копался в ворохе джинсов и рубашек, пытаясь подобрать что-нибудь для новой знакомой. Рассматривая наряды, он понял, что мысли о девушке не идут у него из головы. Она заинтриговала его, и неудивительно – раньше молодой человек никогда так долго не общался с теми, кто жил за пределами Сан-Франциско. Торговцы у Даффа относились к артистам настороженно и беседу не поддерживали.

Захватив из магазина джинсы и красную рубашку, избежавшие влаги и плесени, молодой человек отправился в хозяйственный, где обнаружил солидный запас краски. Большая часть рисовальщиков граффити, да и прочих художников, жила в Хаит или в районе Мишн-стрит, поэтому склад пока оставался нетронутым. Дэнни-бой проверил все банки – краска во многих засохла, но пять банок эмали разных оттенков синего уцелели. Порывшись еще, он, к своей радости, обнаружил еще три баллончика голубого спрея. Закинув добычу в повозку, он, воодушевленный, направился к парку.

Парк Золотые Ворота раскинулся от сердца Сан-Франциско до побережья – больше тысячи акров открытого пространства. За годы, прошедшие после Чумы, он разросся и одичал. По лугам бродили олени с белыми хвостиками и табуны диких лошадей – их предки когда-то катали детишек по выходным. Перелетные утки часто гостили на зацветших прудах, нагуливая жирок перед долгой дорогой. Лужайка перед огромной Оранжереей приобрела вид мохнатый и косматый – трава уже давно поглотила аккуратные клумбы. Теперь здесь паслись дикие быки (да-да, потомки тех ручных животных, что робко брали сладкие булочки с изюмом из рук восторженных туристов). Они недоверчиво принюхивались к тем экзотическим растениям, что смогли пробиться через стеклянные стены Консерватории и теперь тянулись к солнцу.

Дэнни-бой проверил силки, расставленные в низких кустиках у Консерватории, и обнаружил одного-единственного кролика. Вытащив добычу, он поправил ловушку и продолжил свой путь. Велосипед катился по дорожке, ведущей мимо Японского чайного сада, музея «Де Янг», Музея восточного искусства и Калифорнийской академии наук. Наконец он достиг назначенного места и резко затормозил, переполошив голубей, мирно клюющих что-то в расщелинах асфальта.

– Рэнделл! Эй, ты здесь?

Бык, пасшийся у входа в Японский сад, недоверчиво покосился в его сторону. Декоративная японская слива уронила несколько листьев, и они, кружась, опустились Дэнни под ноги.

– Рэнделл!

Его голос отозвался эхом под сводами Академии. Три оленя бросились прочь под сень деревьев. Дэнни сделал несколько кругов, высматривая друга. Воздух был мягок и свеж, солнце разукрашивало землю узорными тенями, и молодой человек, поддавшись очарованию дня, катался по парку, забыв о цели своего прихода. Велосипед подпрыгивал на камнях, склянки в повозке громыхали.

Вдруг он почувствовал, что за ним наблюдают. Рэнделл, стоя рядом с быком, смотрел на него бесстрастными глазами.

– Рэнделл, наконец-то! Рад тебя видеть. Дэнни резко затормозил.

Мужчина бросил на землю седельные мешки.

– Это принадлежит женщине, которую ты нашел. Молодой человек нахмурился. Опять Рэнделл знает больше, чем должен бы.

– Откуда ты знаешь, что она у меня?

– Мне рассказали обезьяны.

– А… Ну и что же они сказали?

– Говорят, грядут перемены. На нас движется беда. Эта женщина – предвестник несчастья.

– Предвестник? Навряд ли. Рэнделл пожал плечами.

– Может быть, именно она поможет справиться с бедой, но точно пока неизвестно.

– Да что за беда? О чем ты? Друг замялся, отводя глаза.

– Я не знаю точно, но что-то плохое произойдет. Он задумчиво разглядывал мешки, поглаживая бороду. Потом взглянул черными глазами в лицо Дэнни-бою.

– Ее лошадь присоединилась к табуну в парке, передай ей.

– Хорошо, передам.

– Береги себя, друг!

– Беречь от чего?

Рэнделл вновь пожал плечами.

– Узнаю – скажу.

Он ушел, оставив Дэнни наедине с жующим быком. Тот потряс головой и фыркнул, выражение его красных глаз было явно не дружеским. Молодой человек попятился.

Придя домой, Дэнни застал девушку спящей в кресле. Она выглядела хрупкой и уязвимой. Он заметил, что на затылке волосы ее вьются мелкими колечками. Дэнни-бой осторожно дотронулся до ее плеча, чтобы разбудить, и ее глаза немедленно широко распахнулись. Опять она напомнила ему диких животных, которых он. иногда спугивал, бродя по заброшенным офисным зданиям. Серая лиса, бесшумно скользнувшая в дверь мимо него; енот, разгневанно смотрящий огромными светящимися глазами. У девушки было похожее выражение во взгляде – она знала секреты, но не хотела ими делиться.

– Привет, я вернулся. Вот, чистая одежда для тебя. Я поговорил с Рэнделлом – твоя лошадь в парке, пасется с дикими табунами.

Девушка потянулась за мешками, но поморщилась и вновь опустилась в кресло.

– Давай помогу.

Дэнни развязал мешки под ее немигающим взглядом и протянул ей. Она рылась в вещах, нетерпеливо отбрасывая сушеные абрикосы, вяленое мясо, миндаль, пока не нашла то, что так искала, – стеклянный шар на черной подставке.

– Это Сан-Франциско, – объяснила девушка, показывая шар молодому человеку. Перевернув его, она в который раз залюбовалась золотым дождем. – Я смотрю на него уже много лет, и не надоедает.

Он улыбнулся и постучал пальцем по стеклу.

– Смотри, Юнион-сквер, мы сейчас здесь. А вот «Трансаатлантик».

– Я была там! – воскликнула девушка. – Точно, я пришла по этой улице. Кто-то изрисовал все стены странными картинами.

– Это неомайянисты. – Перехватив ее недоумевающий взгляд, он пояснил: – Художники граффити, они живут в районе Мишн-стрит и хотят сделать из «Транс-америки» что-то вроде храма.

Девушка задумчиво наблюдала за кружащимися блестками в шаре.

– По дороге в Город я видела толпу людей, сделанных из металла. Когда дул ветер, они как будто шептались.

– Это скульптура Затча и Гамбита. Они назвали ее «Разговор ни о чем».

– А музыка? Я слышала странные глухие звуки, как вой на ветру.

– Аа-а-а, это ветряной орган Гамбита. Ветер играет на нем.

– А механический паук, размером с собаку? Он обогнал меня в центре Города.

– Его создал Робот. Робот вообще изобрел множество машин, которые бегают теперь по Городу. Некоторым это не нравится, но они не причиняют никому вреда.

Дэнни взглянул на нее. Девушка облизнула губы, она явно хотела задать еще какой-то вопрос, но не решалась. Наконец она спросила:

– Я видела Ангела, который забрал мою мать. Его тоже построил Робот?

– Ангел? – Молодой человек нахмурился. – Что еще за Ангел?

Девушка описала ему свое приключение на улицах Города, ее глаза горели от волнения. Дослушав, Дэнни покачал головой.

– Никогда не видел ничего подобного. Может быть, это дело рук Робота, но я что-то не уверен. Ладно, узнаю у него поточнее.

Девушка с надеждой кивнула и спрятала шар в рюкзак.

– Хочешь есть? – спросил Дэнни и, услышав утвердительный ответ, предложил: – Я готовлю на крыше. Пойдем покажу.

Они поднялись на третий этаж и вышли на крышу. До Чумы это было что-то вроде сада, соединявшего старое здание с новым корпусом. Стены отеля защищали его от ветра, и Дэнни-бой использовал пространство как кухню и мастерскую. В хорошую погоду он готовил на воздухе, разводя огонь из обломков старой мебели и прочего мусора, найденного на улице.

Огонь весело затрещал, и Дэнни-бой принялся свежевать кроликов, пойманных в парке. Девушка сидела на краю крыши, свесив ноги и барабаня пятками по стене. Закончив приготовления, молодой человек сел рядом. Изабель лежала между ними, посапывая во сне. Солнце заходило, оставляя тянущее чувство потери, упущенной возможности. Над ними кружила чайка, и лучи заката окрашивали ее белоснежные крылья пурпурными пятнами. На фоне темно-синего неба то тут, то там возникали столбы дыма, как огромные грязно-серые знаки вопроса.

– Сколько людей здесь живет? – спросила девушка внезапно.

– Не знаю, человек сто или около того.

– А сколько было до Чумы? Он пожал плечами.

– Об этом лучше спросить мисс Мигсдэйл или Ученого – он-то уж точно знает.

Девушка почесывала Изабель за ухом, и собачий хвост равномерно молотил по крыше. Дэнни улыбнулся.

– Любишь собак? Она кивнула.

– Да, очень. У меня дома была собака… Ее пристрелили солдаты.

– Мать Изабель была дикой собакой. Я нашел щенят в подвале разрушенного дома, они скулили, все пытались присосаться к пальцу.

– Где же была их мать?

– Не знаю, я караулил целый день, но она так и не появилась. Я взял щенят, выкармливал их молоком из соски, пока они не подросли и не смогли есть сами. Двух сразу пришлось отдать Даффу в обмен на молоко, остальных раздал друзьям, а Изабель оставил себе. Она была самой смышленой из помета.

Изабель потянулась и заворчала. Девушка потрепала ее по холке.

– Помогаешь бездомным, значит?

– Да, а что? Ты не помогла бы? Она задумалась лишь на секунду.

– Собаке – да, человеку – вряд ли.

– Эсмеральда подобрала меня на улице. Когда родители умерли от Чумы, мне было только три года. Я помню, как увидел их мертвыми и убежал, весь в слезах. Эсмеральда нашла меня и приютила. Людям надо верить.

– Мама верила людям, – глухо отозвалась девушка. – Помню, когда я была совсем маленькой, к нам зашел торговец. Он предлагал пинту керосина в обмен на орехи. Миндаля у нас было предостаточно, а керосина не хватало, и мать впустила его в дом. Когда она положила ружье, чтобы отсыпать человеку орехов, он схватил ее. Я играла на улице и услышала ее крик. – Голос девушки дрогнул, и она несколько мгновений молчала, наблюдая за собакой. – Я схватила во дворе топор с поленницы и ударила его. Сначала по ногам, а когда он упал – по голове. Мама плакала, ее одежда была разодрана. Все вокруг было залито кровью того человека. Мы закопали тело в саду, без всякого надгробия. Повозка, на которой он приехал, и лошади остались у нас. Я научилась ездить верхом.

Дэнни-бой инстинктивно сделал движение ей навстречу, чтобы утешить, но девушка холодно взглянула ему в лицо. В ее глазах читалось предупреждение.

– Так что я не верю людям, нет в них ничего хорошего.

– Я знаю много добрых людей, – мягко возразил молодой человек, но она не ответила.

Он поворошил угли, установил над огнем решетку и разложил на ней куски кроличьего мяса. Сок закапал в костер.

– Смотри! – вдруг окликнула его гостья.

На уровне крыши в воздухе зависла колибри, привлеченная яркой красной рубашкой девушки. Дэнни слышал треск крошечных крыльев. Птичка переливалась ярким оперением, как переливается на солнце капля росы в траве. Девушка растерянно улыбнулась.

– Глупенькая, приняла меня за цветок!

Когда ужин был готов, они съели пахнущее дымом мясо из китайских тарелок, найденных Дэнни на кухне отеля. Солнце зашло, но звезд пока не было видно. Улицы внизу опустели, только кошки крадучись выбирались на охоту в парк.

– Иногда я отдаю остатки еды кошкам, – сказал молодой человек, заканчивая ужин.

Девушка встала с тарелкой в руках.

– Давай я покормлю их.

Дэнни молча смотрел, как она собирает остатки ужина и идет к лестнице. С края крыши увидел, как девушка вышла из отеля, слившись с сумерками. Поставив тарелку на дорогу, она присела на край тротуара и замерла. Сверху молодому человеку показалось, что улица ожила: из черных дверных проемов, канав и закоулков выбирались кошки. Серые и черные, пушистые и не очень, но все напряженные и потрепанные, как боксеры, видавшие лучшие дни, она бесшумно собирались вокруг неподвижной фигурки на тротуаре. Самый смелый черный котище быстро схватил самую большую кость и растворился в темноте. Девушка не шевелилась. Грациозная серая кошка аккуратно приблизилась, почти прижавшись животом к земле, и, не отрывая горящих глаз от ее лица, не спеша взяла свой кусок.

Наблюдая за этой картиной с крыши, Дэнни вспоминал слова Тигра: «Она ведет себя так, как будто выросла в волчьей стае». Он тогда спорил, говорил, что девушка просто стесняется, ей понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к новым знакомым. Сейчас, видя ее, окруженную дикими кошками, он засомневался в своих словах.