ГЛАВА 17

Роуз Малони выросла в Ричмонде, всего в нескольких кварталах от церкви святой Моники. Каждое воскресенье мама водила ее к мессе. Отец работал в строительной конторе и слишком много пил. Попойки неизменно сопровождались жгучим раскаянием. В раскаянии он был отчаянно щедр – его компания отремонтировала крышу церкви, починила течи в водопроводе и электропроводку.

Детские воспоминания Роуз неразрывно связывались с полированными скамьями, святой водой, разноцветными витражами, в которых каждый кусочек мозаики сверкал и переливался, как драгоценный камень. Когда девочка подросла, ее отдали в церковную школу, где она проводила дни под бдительным оком тихих, одетых в неизменное черное монашек. На переменках школьники играли в классики, догонялки и вышибалы во внутреннем дворике, под сенью собора.

Когда началась Чума, Роуз было тридцать девять. Она все еще жила в доме родителей, так и не выйдя замуж. Это была худая женщина с квадратным лицом и волосами неопределенного цвета, который парикмахер ее матери называл мышиным. Тот же парикмахер, кстати, стриг и саму Роуз. Он делал ей прическу, которая очень шла… правда, не ей. Ее матери. Работала Роуз секретарем в страховой компании – заполнение бланков, ведение папок, бумажки, бумажки. По субботам она преподавала катехизис в церковной школе. Иногда играла на органе на свадьбах.

Первым Чума унесла отца. На похоронах собралась половина прихода. Две недели спустя, когда хоронили мать, смерть стала делом обычным, народу на церемонии не было, ведь в каждой семье имелись свои покойники. Бледный священник изо всех сил старался утешить Роуз, бормоча что-то о Божьей воле, но, похоже, не мог успокоить даже самого себя.

Из всего прихода выжила она одна. Роуз по-прежнему ходила в церковь каждый день. Женщина садилась на скамью, смотрела на безмятежное лицо Христа в разноцветном свете витражей и вспоминала. Ей так не хватало болтовни с друзьями после богослужения, пикников по воскресеньям. Одно осталось по-прежнему: в церкви она находила покой. Здесь был ее дом.

Роуз заботилась о церкви. Каждое утро подметала мраморные полы собора, наполняла купели водой – не святой, конечно, но тут уж ничего не попишешь, – поливала цветы, росшие в ящиках у входа в собор. Последняя работа была самой любимой – ей всегда нравилось возиться с растениями.

Однажды в воскресенье, три недели спустя после Исхода, Роуз сидела в пустой церкви и смотрела на алтарь. Он казался таким пустым. Интересно, Господь стал бы возражать, если бы она украсила алтарь цветами и растениями? Она уже и сама склонялась к мысли, что не стал бы, как вдруг в собор впорхнул певчий дрозд, уселся на алтарь, склонил головку чуть набок и выдал трель такой невероятной красоты и чистоты, что у женщины перехватило дыхание. Это знак, решила она и приступила к выполнению задуманного.

Впрочем, начала она с малого. Под распятием появилось несколько горшков герани. Затем по бокам Роуз поставила плетеные корзины с английским плющом. Растения она взяла в больнице, почувствовав при этом легкий укол совести. Колебалась она недолго – идея была хорошая, а с совестью Роуз примирилась, оставив на столе в регистрации долговую расписку.

Окна в соборе теперь были широко распахнуты, пропуская под его своды свежий воздух, солнечный свет, а также воробьев и зябликов. Роуз кормила птиц, рассыпая на мраморном полу возле алтаря семена. Каждый день в церкви появлялось что-то новое: растение с мягкими листьями, которое их соседка называла Ползучим Чарли, в большом горшке; пластиковая реплика греческой урны с оливковым деревом и даже пальма, найденная в чьей-то гостиной.

Спустя год Роуз переехала в домик приходского священника, чтобы быть ближе к своему саду. Вокруг собора стояли бочки, где копилась дождевая вода – она необходима для поливки в сухие летние месяцы. У основания собора вился плющ. Когда небольшое землетрясение разбило пару окон, женщина вытащила все витражи – так было гораздо светлее. Цветы благоухали и разрастались, в ветвях щебетали птицы, которые вили гнезда на перекладинах распятия.

Дэнни-бой нетерпеливо ждал, пока Ученый рылся в справочниках по бабочкам.

– Может, такая? – спросил Ученый, протягивая книгу Джекс и тыкая пальцем в очередную фотографию голубой бабочки. – Размер вроде подходит, и цвет как ты рассказывала.

Девушка присмотрелась к картинке и в очередной раз отрицательно покачала головой.

– Цвет другой, посмотри на мост. Те гораздо темнее.

Ученый смиренно вздохнул и вновь погрузился в поиски. Последние несколько часов у него ушли на запись подробнейшего рассказа Джекс о произошедшем на мосту. Он справедливо рассудил, что подобное происшествие Достойно стать частью его «Истории». Но для научной Достоверности следовало определить, к какому виду относятся синие бабочки. Пока ничего не выходило, и даже сам Ученый потихоньку терял терпение.

– Ты точно уверена, что это была не моль? – спросил он.

– Ну… наверное, бабочки и моль не так уж различаются. Может быть, и моль.

Качая головой, исследователь взял с полки очередной том. Дэнни, не выдержав, оставил их одних изучать полный справочник по моли и вышел на улицу.

С самого утра моросил дождик. Небо по цвету напоминало мокрый асфальт. Молодой человек вдохнул полной грудью. С тех пор, как таинственные синие бабочки завершили их работу, он чувствовал легкое беспокойство. Нужен был новый проект.

От созерцания его отвлек звоночек велосипеда, и он увидел мисс Мигсдэйл, подъезжающую к нему со стороны Макалистер-стрит. Ее оранжевое пончо развевалось, придавая пожилой даме сходство с потревоженной тропической птицей, безуспешно пытающейся взлететь с бренной земли. Журналистка слезла с велосипеда на обочине, прислонила его к столбу и поднялась по ступенькам к библиотеке.

– Ох, привет! – произнесла она, слегка запыхавшись. – Хорошо, что ты здесь. Я приехала сообщить Ученому, что наш неугомонный друг Звездун прислал небольшой отряд на разведку к центру Даффа. Это серьезнее, чем шпионы, замаскированные под торговцев. Похоже, он не шутит.

Дэнни-бой ощутил волнение, почти похожее на радость. Впрочем, тут же взял себя в руки. Вроде как нехорошо радоваться тому, что призрачное вторжение начинает наконец-то приобретать осязаемые формы.

В фойе библиотеки мисс Мигсдэйл сняла пончо, забрызгав попутно каплями мраморный пол, и перекинула его через стойку охраны – сушиться. Вместе с Дэнни они поспешили наверх, где журналистка, задыхаясь, сообщила новость.

– Десять человек. Во главе – огромный темный парень, зовут Родригес. Похоже, они шли в обход и сделали приличный крюк – через Ричмондский мост к Золотым Воротам. Дафф говорит, что, по словам Родригеса, он вроде как не хотел стычек с Черными Драконами в Окленде, но вряд ли этому стоит верить. Даффу кажется, они просто не хотели идти напрямую через весь Город. Осторожные ребята, добавлю я.

Дэнни заметил, что Джекс хмурится. Он нежно обнял ее за плечи, но она даже не заметила этого.

– Дафф говорит, они расспрашивают о Городе. Родригес хочет встретиться с представителями местной власти.

Дэнни-бой и Джекс заговорили одновременно. Да и сказали одно и то же.

– Я пойду.

Журналистка вопросительно посмотрела на друга. Ученый поставил в разговоре точку.

– Пойдут все. Вместе мы представляем интересы большей части жителей Города, я не прав? Ну что, встали, пошли.

Как обычно, двор перед торговым центром Даффа был набит тьмой разношерстного люда – фермеры, торговцы, бродяги, просто подозрительные личности и жители

Города собрались для торговли. Шум, гам, ржание лошадей, разноцветные тенты и полная неразбериха.

Маленькая делегация пробиралась сквозь толпу, ведомая мисс Мигсдэйл. Журналистка останавливалась на каждом шагу, здороваясь с торговцами и вступая с ними в долгие беседы о семьях, последних новостях и всякой всячине. Увидев каменное выражение на лицах друзей, она резко обрывала разговор, поспешно прощалась, и они двигались дальше.

– Мисс Мигсдэйл знает здесь каждую собаку. Отсюда она получает все новости для своей газеты, – шепнул Дэнни Джекс.

Та мрачно кивнула, ничего не ответив. В правой руке девушка сжимала арбалет, левую положила на нож.

– С тобой все в порядке? – заботливо спросил у нее молодой человек.

– Я так надеялась, что они не придут… Жаль, но я была права.

– Тебе не обязательно идти. Хочешь вернуться в Город?

Она возмущенно взглянула на него.

– С ума сошел? Чтобы я сбежала? А что будет с вами? Эти ребята сожрут вас и не подавятся!

– Ну-у-у, ты нас недооцениваешь, – запротестовал молодой человек. – Я не удивлюсь, если…

– Ну да, конечно! – скептично протянула Джекс и свистом подозвала Изабель, которая аккуратно принюхивалась к корзине с вяленой рыбой. – Я иду с вами, и точка!

На крыльце одного из домов Даффа, куда их привела наконец мисс Мигсдэйл, босой солдат с упоением начищал черные ботинки.

– Извините, – вежливо произнесла журналистка. – Мы ищем человека по имени Родригес.

Солдат, мексиканец не старше Дэнни, бесцеремонно уставился на них. Эмоций темные глаза выражали не больше, чем черная блестящая поверхность его ботинка.

– Вы имеете в виду майора Родригеса? – лениво процедил он наконец.

– Ну… наверное.

– По какому вопросу?

Дэнни-бой физически ощутил, как напряглась Джекс, но промолчал. Мисс Мигсдэйл, очевидно, тоже решила игнорировать неприкрыто враждебный тон солдата.

– Насколько нам известно, он изъявил желание побеседовать с представителями Города.

– Вы, что ли, и есть представители? – Мальчишка снова оглядел группу, отметив оранжевое пончо пожилой женщины и заляпанный чем-то пиджак Ученого. – У вас тут так шутят? Да, дела у вас обстоят даже хуже, чем мы думали. А псина тоже представитель?

– Юноша, я не совсем понимаю, почему ваш тон… – начал Ученый, но его прервала Джекс.

Нацелив арбалет мальчишке в лоб, она жестко отчеканила:

– У нас нет времени на эти глупости.

Мексиканец дернулся – в тот же момент в деревянную стену чуть выше его головы с мерзким плотоядным треском вошла стрела. Солдат замер.

– Повторяю – у нас мало времени. Где Родригес?

Очень медленно Джекс вставила в арбалет новую стрелу, не сводя злых глаз с солдата. Дэнни заметил, что торговцы вокруг них притихли и внимательно наблюдают. Глаза мексиканца забегали, заметались по лицам и вновь остановились на Джекс. Уголки ее губ приподнялись в недоброй улыбке.

– Просто хотела привлечь твое внимание. Ну, так что?

– Сам виноват, нечего было хамить! – заметил один из фермеров.

– Да разве ж они по-другому разговаривают! – отозвался другой.

– Ну-ка, прекратите! – вмешалась мисс Мигсдэйл. – Просто передайте Родригесу… майору Родригесу, что мы здесь. Уверена, он с радостью нас примет.

Солдат, бросив начищенный ботинок, попятился к двери и исчез в доме. Дэнни положил Джекс руку на плечо и почувствовал ее дрожь.

– Спокойней, не нервничай. Все в порядке… пока по крайней мере.

На втором этаже на окне зашевелилась занавеска, как будто кто-то быстро выглянул на улицу. Через несколько минут вышел солдат – уже другой, обутый и с ружьем наперевес, – чтобы проводить их к майору, в небольшую гостиную.

Родригес оказался гладко выбритым мужчиной с короткой стрижкой. Пока Ученый представлял членов делегации, он улыбался, правда, улыбка не поднималась выше губ.

– Примите мои извинения за инцидент у входа. Признаться, я не ожидал представителей города.

Извинение прозвучало скорее раздраженно, нежели примирительно. Тем не менее Родригес обменялся рукопожатиями с Ученым, Дэнни и мисс Мигсдэйл. Джекс попятилась от него, сжимая в руках арбалет. Солдат, проводивший их в комнату, держал ружье наготове и не сводил с нее глаз. Майор жестом пригласил гостей присаживаться на диван.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – обратился он к девушке.

– Я постою.

Улыбка мигом слетела с Родригеса, но усилием воли он вернул ее на лицо и пожал плечами.

– Что ж, вам виднее.

Майор повернулся к Ученому, которого, очевидно, принял за лидера группы.

– Итак, какую часть населения города вы представляете?

Ученый откашлялся и начал:

– Разумеется, мы представляем сами себя. Все, что будет здесь сказано, мы передадим всем остальным. Видите ли, у нас не представительская форма управления. Скорее, мы используем модель городского самоуправления. Когда необходимо принять то или иное решение, жители нашего Города собираются и обсуждают проблему. Хотя, как ни странно, мало что затрагивает всех. Большая часть решений принимается более мелкими группами.

– Ясно. Но ведь вас назначили парламентерами?

– Да что вы, никто никого не назначал. Мы просто пришли, чтобы выяснить, чего вы хотите.

Родригес наморщил лоб. Что-то не сходилось.

– Так вы не официальная делегация?

– Смею вас уверить, более официальной вам в нашем Городе не найти. Вы согласны?

Ученый оглядел друзей. Дэнни пожал плечами, мисс Мигсдэйл кивнула и добавила:

– Более того, вряд ли вы найдете кого-нибудь, кто вообще станет с вами разговаривать.

– Поэтому, – подхватил Ученый, – мы даем вам шанс поговорить с нами и донести тем самым ваши пожелания до оставшейся части Города. Может, вы все-таки объясните, зачем приехали к нам?

Майор нервно заерзал на стуле, затем упрямо выпрямил плечи, как будто принял решение продолжать переговоры даже при таких странных обстоятельствах.

– Что ж, полагаю, вы слышали о деятельности властей Сакраменто по восстановлению единства нации. Жители Центральной равнины под предводительством генерала Александра Майлза налаживают контакты с соседями. Мы стремимся объединить разрозненные группы людей, которые выжили и продолжают отчаянно бороться за свое будущее. Вместе легче строить новую жизнь, не так ли? Я уполномочен предложить вам присоединиться к нашему союзу.

Пока Родригес говорил, Дэнни изучал лица друзей. Ученый смотрел куда-то в сторону, неопределенно улыбаясь, в глазах Джекс читалась неприкрытая враждебность, а выражение лица мисс Мигсдэйл с каждой секундой становилось все кислее. Когда майор закончил, воцарилось унылое молчание.

Прервала его журналистка.

– Ну, не могу сказать, что мы так уж отчаянно боремся за выживание. У нас все хорошо, знаете ли.

Пожилая женщина в упор уставилась на Родригеса. Такое выражение лица Дэнни замечал у нее, когда она отчитывала напроказившего Томми.

– Насколько нам известно, майор, отказ от любезных предложений этого вашего Майлза чреват неприятными последствиями. Во всяком случае, жители Фресно отказались объединяться – только вот теперь они все равно являются частью вашей империи.

Родригес откинулся на спинку кресла и удовлетворенно улыбнулся. Как показалось Дэнни, протесты мисс Мигсдэйл пришлись ему на руку.

– Во Фресно кучка бунтовщиков попыталась воспрепятствовать объединению. Армия генерала оказала посильное содействие легитимным властям города в подавлении мятежа. – Майор хищно улыбнулся, обнажив желтоватые зубы. – Езжайте во Фресно и сами убедитесь, что жители горды быть частью нашей коалиции.

– Что-то не верится, – процедила мисс Мигсдэйл.

– Майор, давайте перейдем непосредственно к делу, – вмешался Ученый. – Что конкретно вы хотите от нас?

– Объединения. Наши войска будут защищать ваш город от внешнего врага. В свою очередь, вы предоставите ресурсы Сан-Франциско в наше распоряжение. Очевидно, от такого объединения выигрывают обе стороны.

– И от кого же вы собираетесь нас защищать, я что-то не понял, – заговорил Дэнни, не на шутку заинтригованный. – Единственными нашими врагами являются Черные Драконы, да и те не появлялись на этой стороне залива уже несколько лет.

Родригес метнул в его сторону злобный взгляд, очевидно, раздраженный вмешательством того, кого он считал наименее представительным членом делегации.

– Юноша, вы забываете о фанатиках на юге, о мормонах на востоке, да мало ли еще о ком. Нашему обществу угрожают цыгане, которые бродят по всей стране, грабя, убивая, разнося заразу. Генерал Майлз хочет обеспечить порядок и законность, в которых нация сейчас так нуждается.

Дэнни почесал голову.

– Не знаю, мне всегда нравились цыгане. Они столько всего повидали, и у них всегда можно набраться новых интересных идей. А потом, как бы мы узнавали новости, если бы не цыгане?

– Полностью согласен! – поддержал Ученый. – Знаете, на днях у меня была прелюбопытнейшая беседа с одним мормоном, он останавливался на ночь у Даффа. Очень интеллигентный человек, хотя наши взгляды на Библию и не совпадают.

– Мы не разделяем вашей точки зрения, как видите, – подытожила мисс Мигсдэйл. – Насколько я понимаю, для вас объединение разрозненных общин в единую могущественную нацию априори хорошо. Мы с этим согласны. Лично мне всегда казалось, что значение понятия «нация» несколько преувеличено. Никогда не гордилась тем, что я американка; по большому счету мне всегда было наплевать на абстрактную «Америку» – хотя я очень люблю свой дом, своих соседей, свой Город. Так что мне ближе устройство наподобие городов-государств Древней Греции.

Дэнни, отметив непонимание на лице Родригеса, попробовал объяснить проще:

– Как-то нам не очень нравятся все эти разговоры о наведении порядка. В нашем Городе беспорядок, ну и что? Нам это подходит. Хаос более креативен, он способствует созиданию. Поэтому нам, наверное, не о чем разговаривать.

Молодой человек замолчал, наблюдая за Родригесом. Майор, похоже, остолбенел. Возможно, они обошлись с ним слишком резко, решил Дэнни и попробовал предложить свой вариант сотрудничества.

– Но вы всегда можете прислать к нам ваших артистов. Интересно будет послушать их идеи, да и они у нас чему-нибудь поучатся.

– Отличная идея! – воодушевился Ученый. – Культурный обмен! Поэты, художники и обязательно скульпторы! Майор, вы не представляете себе, сколько у нас талантливых скульпторов!

– Скульпторы… – глухо повторил Родригес. – Поэты и художники, значит. – Он помотал головой и сделал глубокий вдох. – Похоже, вы не понимаете. Генералу Майлзу необходим стратегический альянс с Сан-Франциско. В ваших интересах принять это предложение. Поскольку у вас нет централизованного правительства, мы немедленно поможем вам создать временное. Затем…

– А если мы все-таки откажемся? – перевила мисс Мигсдэйл.

Родригес пожал плечами. Выражение его лица вновь стало бесстрастно-вежливым, хотя улыбка уже не могла скрыть угрозы.

– Я бы рекомендовал вам все-таки согласиться. По-хорошему. Иначе придется соглашаться по-плохому. Так или иначе, Майлз заполучит Сан-Франциско.

Дэнни услышал, что Джекс переступила с ноги на ногу, и метнул в ее сторону предупреждающий взгляд. Она облизнула губы и осталась на месте.

– А я все равно не согласна, – сказала мисс Мигсдэйл, вставая. – Не согласна, и все тут. Лучше мы пойдем, мы уже достаточно услышали.

Молодой человек крепко взял Джекс за локоть и пошел к выходу. Не хватало только, чтобы она что-нибудь выкинула. Дела и так хуже некуда.

ГЛАВА 18

На следующее утро Родригес, проконсультировавшись с картой, собрал отряд из пяти человек и выдвинулся в город. Они ехали верхом по Гири-стрит, направляясь к бывшему деловому центру. Уж там-то им никакие неприятности не грозят, был уверен майор. Да и вообще, о каких неприятностях может идти речь, если город прислал к нему этих клоунов представлять свои интересы. Ни центрального правительства, ни войска, о порядке говорить вообще не приходится – Сан-Франциско будет взят голыми руками.

Над ними нависало угрюмое серое небо, по пустынным улицам гуляли завитки тяжелого тумана. Тишину нарушал только стук конских копыт по мостовой. Родригес ехал и размышлял о том, что, по сути, все заброшенные города, а он повидал их немало, похожи между собой. Этот разве что больше, а так – ничего особенного.

Отъехав от центра Даффа на несколько миль, Родригес начал понимать, что все-таки находится не во Фресно или Модесто. На одном из перекрестков солдат встретили взгляды сотен прозрачных голубых кукольных глаз. Куклы сидели повсюду: на тротуарах, на автобусных остановках, на лавочках. Над входом в один из магазинов висела когда-то яркая вывеска – плакат, натянутый на металлический каркас. Полотно давно уже истлело в клочья, а на карнизе сидела сотня пупсов в смешных платьицах. Ветер развевал кукольные одежки, обнажая пластиковые животики.

Одна из лошадей наступила на куклу, сидящую на дороге. Из куклы послышалось жалобное «Ма-ма! Ма-ма!». Перепуганное животное встало на дыбы, но солдату удалось успокоить его.

Чушь какая, думал Родригес. Он ничего не мог поделать с собой. Немигающие взгляды прозрачных огромных глаз, осуждающие, предостерегающие, зародили в нем непонятную тревогу. Кому понадобилось собирать столько кукол? Да и зачем? Пустая улица, заполненная пластиковыми детьми, выглядела как картинка из невнятного бредового сна, не совсем кошмара, а забытья, в котором все кажется таким странным и размытым.

– Поехали отсюда, – пробормотал он приблизившемуся солдату, и тот нервно кивнул.

Проехав еще квартал, Родригес насторожился: в отдалении раздавался протяжный высокий крик, в котором слышались нотки истерики. По коже побежали ледяные мурашки; майор напрягся и постарался определить источник жуткого вопля. В этот момент дюжины маленьких дистанционно управляемых машинок выехали с боковой улицы и устремились прямо под копыта лошадям. Каждая машинка по размеру не превосходила крысу и была раскрашена в яркий цвет.

Кобыла Родригеса запаниковала. Жужжащие машинки между копыт нагнали на нее безумного страха, она взвилась на дыбы, игнорируя поводья и шпоры. Майор изо всех пытался удержаться в седле. Подняв голову, он понял, что не один борется с лошадью. Остальные солдаты испытывали те же затруднения.

Машинки сделали круг вокруг отряда и стремительно исчезли на той же улице, откуда появились. Лошади потихоньку успокоились. На мостовой валялась одна из машинок, полураздавленная копытом, все еще издавая пугающий оглушительный вой. Майор спешился, чтобы повнимательнее рассмотреть ее. Демонический звук, как оказалось, исходил из небольшого устройства, закрепленного на крыше игрушки.

Кто-то должен контролировать эти отвратительные устройства. Поймать бы и разнести башку. Родригес огляделся. Только туман клубами вился вокруг высоких зданий. Ни души; ни звука. Неподалеку возвышалась пагода Японского Центра. Если верить карте, они на полпути к центру.

– Это всего лишь гребаная игрушка! Ну что все встали? – рявкнул он на отряд.

Майор изо всех сил наступил на машинку. Под тяжелым ботинком разлетелись крошечные металлические запчасти, но он все продолжал топтать ее, представляя невидимого врага.

С вершины отеля «Мияко» в Японском Центре Дэнни-бой в бинокль наблюдал за вспышкой ярости майора.

– Одна погибла. Извини, друг.

Робот, не поднимая головы от панели управления, буркнул:

– Да ладно, чего уж там. В магазинах этого добра навалом.

Сейчас ему было важно увести оставшиеся машины подальше от майора и конских копыт.

– Ха, похоже, он описался от страха! – злорадно воскликнула Джекс.

Она сидела на коленях у Дэнни и внимательно следила за развитием событий через второй бинокль.

– Расслабься, не надо нервничать, – скомандовал Дэнни, кладя ей руку на плечо.

– Ага, расскажи это тому мужику, который сейчас игрушку ногами топчет! – огрызнулась девушка.