У Лукоморья дуб зелёный…
      Лукоморье, о котором писал Пушкин, есть на древних картах — на той же карте Меркатора, например. Это конец XpI века.
      Лукоморье — это место двух последних ссылок Сталина.
      Двух завершающих курсов наивысшего образования Рубки.
       Там чудеса, там Леший бродит…
      Леший, как его трактуют в изданиях, прошедших через цензуру цивилизаторов, — это оборотень, дедок, у которого шея в волчьей шерсти.
      На самом деле, Леший это тот, который может представляться вызволяющемуся, когда нужно Истине — волком, а когда нужно — человеком. Когда нужно всё той же Истине. На Русском Севере русские вам скажут, что Леший добр, возможно, добрее его и нет никого на свете. Православные не были бы христианами, если бы не утопили себя и здесь в лжесвидетельствах.
      Лукоморье — это варга, то есть самое большое в мире болото, а волк — это единственное в космосе животное, которое предпочитает устраивать своё логово среди болот, на песчаном островке, конечно. Таким образом, « там Леший бродит» можно прочесть, как конкретную географическую привязку к самому большому в мире болоту, которое в прежние времена называлось Лукоморьем и которое цивилизаторами с карт вытравлено.
      В слове «лукоморье» вы встречаете сразу два корня, от которых происходит имя волка — ЛК и МРК. Лу ко мо рье (Л-МРК) — «главный дух волка». ЛК-МР — «волк, обладающий полнотой (Р) смысла жизни (М)». Эвены — самый многочисленный на Лукоморье коренной сибирский народ. Сейчас среди них достаточно деградантов, которые, зная прекрасно, что отцы и деды говорили о святой невозможности охоты на волка, тем не менее, за хрущёвские деньги на него охотились. Так вот, они легко убивают молодняк, но при встрече с матёрым волком их пробивает холодный пот от ужаса — не дух ли это волка?! Жители Лукоморья вообще точно знают, что волка-то они убить могут, но мстить им будет дух волка — волк особый, ведающий любую их мысль. И, как говорят эвены, мушку сбивает, и они «вдруг» в матёрого (даже не в волка одиночку!) не попадают.
      « В темнице там царевна тужит, и бурый волк ей верно служит…».
      «Бурый волк» — это волчонок. Цвет шерсти у него иной, чем у взрослых волков. На Севере матерые волки — дымчатые до голубого отлива.
      Пушкин, на удивление, был хорошо осведомлён о Прародине и, соответственно, о Прапредке и, как следствие, о способе обретения гениальности.
      Вообще в знании о Прародине нет ровным счётом ничего удивительного. Немало иностранцев, живших на Руси до Романовых, пишут о Лукоморье (Таймыр, Вайгач и т. п.) именно как о прародине всего человечества. Историкам то ли строго настрого запрещено об этом говорить, то ли они беспробудно тупы — но они умалчивают, что именно при династии Романовых цивилизаторам удалось вытравить русские тексты о Прародине…
      Чтобы добраться до древнего лесного поселения остяков Тюхтерево в Лукоморье, я несколько часов ломал ноги по лыве, проще говоря, безбрежному кочкарнику. Выдохся конкретно — всю дорогу с завистью наблюдал за проводником-селькупкой, которая шла впереди меня с рюкзаком, пожалуй, потяжелее, чем у меня, но которая, казалось, не чувствовала ни малейшей усталости. Ей-то что: она, верно, видела вокруг вовсе не корявый кочкарник, а совсем другое — прекрасные окна озёр, недавно вставший на них лёд, в котором то тут, то там виднелись промоины от подземных ключей целебной воды. Словом, завлекающие узоры Лукоморья, варги, главного волчьего логова планеты, мeста, куда некая сила (то ли некая закономерность вселенной, то ли некая организация) посчитала нужным отправить Сталина при завершении им образования волхва…
      Деревни Тюхтерево нет на картах, даже на подробных. Впервые я об этой деревне услышал в краеведческом музее Томска. От остяка, конечно. Действительность превзошла все ожидания — в Тюхтерево не проложена даже линия электропередач. Когда мы вечером обсуждали мои вопросы, то поневоле смотрели на огонь — и пламя уносило нас туда, где значимо только значимое…
      Вот так, предавшись созерцанию красоты огня, посреди разговоров о волках и тонкостях охоты с канака, я стал расспрашивать о кузнецах, дескать, ищу потомственного — ну, очень надо. Так надо, ну, так надо, просто край!
      — А кто у тебя отец по профессии? — спросили меня.
      — Вулканолог, — ответил я.
      — А брат?
      — Тоже вулканолог. Погиб при извержении вулкана.
      — Ну и?.. — улыбнулись мне. — Огонь при извержении…
      Тут меня по башке шарахнуло так, что чуть навзничь не повалился.
      Ну, конечно же! Геф(п)ест — хромой первокузнец! Другое же его имя — Ву лка н! КВЛ-Н — «первый кузнец»! ВЛ-КН — «территория Девы»! ВН-ЛК — «лучший из волков»! Обалдеть! И ВН-ЛК — «лучший из волков», и ВЛК-Н тоже «лучший из волков». Ай-да-да! А Гепест — «истина великой матери», ПСГ-Т! ПСГ-то «мать» по-местному! «Господи», соответственно, «великая мать», «Дева»!
      Отец — вулканолог, «первокузнец», брат — тоже, фамилия МНЛ — означает «кузнец», причём в крайнем северном исполнении, заполярном. Так, во всяком случае, по «Калевале»! Вот уж кто потомственный кузнец — так это я! В неизвестно, судя по фамилии, каком поколении!
      — А мать кто по профессии? — с улыбкой не отпускали меня, и отблески огня из открытой печи играли на лице спрашивавшего.
      — Геохимик… — и тут я впервые сообразил о матери, — и она тоже? Геохимия из всех геологических профессий самая к кузнецам приближенная. В Институте металлургии Академии наук потом работала… Перед пенсией лет пятнадцать. Металлургии?..
      Это ж, блин, надо! Перемазаться, как свинья, в самых больших в мире болотах, чтобы добраться до этого Тюхтерево, которого и на картах-то нет, к которому даже электричества не подвели, эта лыва ещё долго будет сниться в кошмарах, с ног просто валюсь, грудь со свежесломанным ребром разболелась так, что уж и не вздохнуть — и всё это только для того, чтобы выяснить, что искомый потомственный кузнец (во многом только ради этого сюда и шёл!) — это я сам и есть. Да и сам не пустое место: и ковал, и ювелиром был, и химфизиком пять лет отпахал…
      Ну, блин, Лукоморье! А я — урюк. Как есть — урюк.
      — Ковал, — обречённо, как на предсмертной исповеди, сказал я. — Но только четыре дня. На Украине. Но до этого занимался химфизикой. Пять лет. Экспериментальной. В Академии наук. И два с половиной года ювелирного стажа. Эти специальности по алхимическим канонам приравнены к кузнечному делу.
      — А почемув кузницу пошёл?
      — А только начинал писать, собрался повесть написать про кузнеца… До сих пор в ящике валяется. Кузница там центр духовного сопротивления… Скоморох туда приходил в сумерках… Кузница?.. а… а…
      И тут меня по голове опять как шарахнуло! Сюжетец-то не с полки упал!
      — Всё, — сказал я, хватаясь за рёбра. — Больше не могу. Спать пойду.
      — Вон на ту, — указал на лучшую койку хозяин.
      Лучшая, потому что не у стенки, которая промерзает, а у внутренней перегородки.
      И достал из-под полога «вертикалку».
      — До темноты ещё час. Пойду, настреляю чего к столу…

      Знаменитый на всю округу охотник Егор Бирюков похитил у волков выводок волчат. Кровью волчат руки себе не обагрил, но принёс в заготконтору и сдал — что, вообще говоря, убийству равносильно.
      Оставшиеся в живых волки-родители, разглядев в тени доброты Егора ростки совести реликтового русского, стали его учить— хотя Егор в провоцируемых ими стрессовых ситуациях оставался в заблуждении, что волки хотят ему отомстить.
      Волки никогда на людей не нападают — поэтому за брёвнами для новой бани Егор и на этот раз отправился в лес без оружия. Когда он увидел себя в окружении волков, то решил, что его хотят сожрать, как Красную Шапочку. Тем и отомстить — а вовсе не научить.
      Стегнув лошадь, отчего она бросилась в сторону дома, сам Егор взобрался на ель — и стал от отсутствия возможности двигаться замерзать.
      Егор-добытчик (добытчик, а вовсе не охотник) никак не мог понять: волки хотят ему помочь проснуться. Вернее, хотят инициировать его подсознание. Егор на логическом уровне так этого и не понял. Во всяком случае, до конца повести.
      Имя «Е го р» переводится как «мудрый», «старец», « предок», « гу ру», « ге рой» , РХ Г(по-древнеосетински «волк»). А «Весьёгонская волчица» — это «волчица с прародины (ВГН, вагина, лоно)». Так что хотел того Борис Воробьёв или не хотел, но повесть получилась о тропе пробуждения родовой памяти людей вообще. Хотя вся повесть производит впечатление картины реальных событий, хотя статус «Весьёгонской волчицы» много выше — символ.
      Одно только рассуждение автора о «первожителе» говорит о том, что вся повесть — плод подсознания и опыта, а не логического знания о культе Девыи инициации «Волк».
      Итак, ночь Егора на ёлке в окружении пяти волков подходила к концу…
      «…Алая полоска мелькнула в лесных просветах — загоралась ранняя зимняя заря, и, глядя на неё, Егор вдруг испытал незнакомое ему досель чувство полнейшей затерянности. Кто мог сказать сейчас, где он и что с ним? Никто. Никто на всём свете. И это всеобщее незнание как бы исключало Егора из сонма живущих; он был, и в то же время его не было, как не бывает любого, когда никому не известно о его существовании.
      Эта неожиданная мысль поразила Егора и вызвала щемящую тоску в сердце, какая охватывала, наверное, первого человека, ещё беспамятного и безъязычного первожителя, бродившего в смутной тревоге по холмам и равнинам земной юдоли, где не было ничего, кроме одиночества и безвременья.
      Безвременье окружало и Егора. Он уже не мог сказать, сколько сидит здесь, и утро или вечер предвещает красная полоска зари: минуты обрели иное значение, иной физический смысл — теперь они не были ни мерой конкретного, ни конкретным понятием вообще, а были всего-навсего условной величиной, которая могла вместить в себя и сколь угодно мало, и сколь угодно много. Мыслей не стало. В голове проносились одни обрывки, не выстраивавшиеся ни в какую логическую цепь, а составляющие хаотическую картину из образов, которые Егор не знал и не помнил.
      А потом Егор увидел деда. Он выглядывал из-за дерева и манил Егора к себе: в заячьей шапке, в латаном полушубке и с берданкой на плече — точь-в-точь такой, каким Егор его помнил. «Слезай, не бойся, — говорил дед. — Не тронут тебя волки. Со мной не тронут. И Егор слез на землю, и волки не тронули его, словно и не видели, и он подошёл к деду. «Пошли», — сказал тот и повёл Егора в глубь леса. Егор не спрашивал, куда и зачем ведёт его дед, но почему-то знал, что тот сейчас откроет ему какую-то тайну. Единственное, чему удивлялся Егор, так это полному незнанию мест, по которым они шли, хотя ему всегда казалось, что он исходил здесь всё вдоль и поперёк. А дед молчком, как и всегда в лесу, всё шёл и шёл и всё, казалось, чего-то искал. Наконец они вышли на поляну, посередине которой стоял пень. «Нашёл, слава богу, — сказал дед и повернулся к Егору. — Сколько охотишься, а волков не знаешь. Побегай-ка теперь сам волком». Дед подвёл Егора к пню: «Втыкай нож». Егор хотел сказать: нет, мол, ножа, не на охоту ехал нынче, за брёвнами, но тут увидел, что нож висит на ремне, — тот самый, Гошкин, который отдал председателю. «Втыкай», — повторил дед, а когда Егор воткнул, велел: — А теперь говори за мной: на море, на океане, на острове на Буяне, на голой поляне светит месяц на осинов пень — в зелёный лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый». Егор повторил дедов заговор. «А теперь, — сказал дед, — прыгай через пень». Егор разбежался и прыгнул, но ничего с ним не случилось. «Не так, — сказал дед. — Перекувыркнуться надо». Егор перекувыркнулся, ударился о землю и стал волком. Смотрит, а деда на поляне уже и нет. Да он и не нужен был теперь Егору: у людей дела человечьи, а у волков свои — волчьи. Отряхнулся Егор от снега и побежал, куда глаза глядят. Долго ли бежал, недолго, не знал, а остановился дух перевести, видит: лежат под деревом другие волки, а на дереве человек сидит — в инее весь, то ли живой, то ли уже мёртвый. Присмотрелся Егор, а это он сам на дереве-то. Тут бы и удивиться, а Егору хоть бы что. Подбежал он к стае и лёг рядом с волчицей. И они узнали друг друга, и волчица сказала ему по-волчьи вот что: «Люди думают, что им можно всё. Но есть тайна. Тайна совместного проживания на земле, которую люди не знают…»
      …Осадив жеребца у штабеля, председатель выскочил из санок. Следы на поляне показали ему всё, и он, утопая в снегу выше колен, побежал к ели. Увидел скрючившегося на суку Егора и понял, что тот сам не слезет. Обернувшись, крикнул конюху:
      — Василий! Давай сюда, здесь он!..»
      ( Борис Воробьёв,Весьёгонская волчица,
      журнал Искатель № 3, 1987 г., С. 27–29)

      Жизнь порой одаривает такими ребусами, над разрешением которых поломать голову одно удовольствие.
       Ребус (БР-С)— «основа освящения». РС-Б — «источник ведения для руса».
      Встречаюсь с одним из читателей у метро, а он мне протягивает странный предмет с болтающейся, как мне попервоначалу показалось, верёвочкой. Протягивает и говорит:
      — Вот! Один мой знакомый — кузнец! — просил Вам передать. Подарок.
      — Он, что, тоже мои книги читает? — спросил я.
      — Нет, ни одной не читал. Но вот просил передать.
      Вот и первая часть ребуса: ни одной не читал, а дарит. Да ещё кузнец — а у меня уже вторую неделю, как тема кузнецов огнём горит.
      При ближайшем рассмотрении оказалось, что верёвочка вовсе не верёвочка, а изящный, квадратного сечения ремешок. Ровный, без малейших утолщений. Ремешок тот — от ножен совершенно неожиданной формы, очень изысканной. Многое на своём веку повидал, а такой изысканной формы, а главное, такой филигранности исполнения — никогда.
      А в ножнах — нож, причём пропорции достаточно непривычной — рукоять длиннее лезвия.
      Несведущие скажут: лезвие коротковато, не как в кино — но я-то знаю, что это самая боевая пропорция. Горло перерезать, до сердца достанет, а эти театральные тесаки — фуфель, только рычаг чрезмерный, кисть вывернет и остриё по ребру скользнёт.
      «Волчий клык» — почему-то сразу окрестил я нож, хотя до темы волков ещё не добрался, в Лукоморье — к Сталину — только собирался, со дня на день.
      Клык-то клык, но по форме, скорее, волчий коготь.
      Но дар кузнеца был странен не только пропорциями.
      Слава богу, за плечами, среди прочего, два с половиной года работы ювелиром — и уровень ручной работы оценить в состоянии. Если не с первого взгляда, то с второго-то уж точно.
      Нож сделан из простых материалов — ручка белая, из берёзы, дерево священных предметов — но, чтобы добиться такойлинии, надо быть настоящим мастером.
      Ножны — это вообще отдельная песня. Я себя считаю приличным ювелиром — но столь искусные ножны я бы сделать не смог. Я даже конструкции-то такой удивительной никогда не видел. А потому не видел, что сделать её просто невозможно. Ан, однако, сделано. Причём тем, кто такую вещь дарит.
      На ножнах через некоторое время обнаружилась ещё одна деталь — руна. Я её обнаружил лишь на пути в Лукоморье — такая она была миниатюрная. Обнаружил, потому что свет был. Редкий случай: билет купил заранее, а не за час до отправления, и плацкартная полка была нижняя. Из окна свет — вот и смог руну разглядеть.
      И вот когда я этот знак Девы разглядел, не знаю почему, но я нож не убрал, а положил под правую руку — и заснул. А просыпаясь, в состоянии, как его называют, пограничном, в котором я, вообще говоря, и делаю значительную часть своих открытий, вдруг обнаружил, что стою я в снегу, за кустом, в засаде, и вообще не человек я, а волк.
      Это было нечто новое, сны мне снятся часто, но не упомню, чтобы я смотрел на происходящее глазами не человека. Что, интересно, довело до жизни такой? Стремление попасть в Лукоморье? Или влияние странного подарка?
      Так вот, все четыре мои лапы утопают в снегу, стою я за кустом, и вижу: на дороге едут сани, а в санях — знаю точно!! — находится Сталин. Мышцы уже напряглись перед броском вперёд…
      Тут необходимо сделать отступление. Драгоценный подарок от неизвестного кузнеца, который даже не читал ни одной моей книги, мне передал молодой парень двухметрового роста (если не выше), фамилия деда которого по материнской линии — Варганов. ВРГ-НВ — «разведчик варги», «лучший с пути Девы». То, что дед именно по материнской линии — деталь важная, ведь мать из сына воспитывает своегоотца. Он юрист, но, что интересно, при первой нашей встрече сказал, что мечтает всё бросить и стать кузнецом.
      Скажите, может быть случайным соединение такихобстоятельств: «разведчик с пути Девы», коваль, драгоценный дар от того, кто в книги мои не заглядывал, «преображение» в волка? Подчёркиваю, я тогда ещё необнаружил, что все мои познания о волках на уровне «красной шапочки»! Урюк урюком был на уровне сознания. По этой теме я знал только, что шаманы Ямала своих сыновей учат у животных, выводят их тайно в тундру. То, что у оленя учатся, знал — но о соколе, собаке и волке не знал.
      Настаиваю, именно на плацкартной полке с «волчьим клыком» в руке мне и пришла идея этой книги. Вернее, не идея — а интонация. Человек симпатизирует преимущественно самому себе. К волку созерцательно относиться может только тот, кто хоть чуть-чуть волк. Благородный, настоящий волк.
      Посредством Гребня Девы я пока не обнаружил никаких доказательств концепции реинкарнации — будь эта концепция верна, можно было бы упиться собственной значительностью: дескать, в одной из прошлых жизней я был «отцом» нашего Великого Атамана. Но следов концепции реинкарнации не обнаружил. А эмоционально мне «по барабану», есть эти реинкарнации или нет их. Мне и без реинкарнаций хорошо, и с ними не хуже.
      Помню, мы с одним читателем гнали ночью по пустой дороге из Москвы на Север, в Сольвычегодск (1000 км.). Встречных машин — одна за два часа, зима, над головой прямо по курсу — северное сияние пылает. Вообще освежает: лес, ночь, над нами впереди сияние, пустое узкое двухрядное шоссе, за рулём лётчик и скорость соответствующая — и мы спорим о теории реинкарнации. Я всё повторял и повторял: аргумент «мужик сказал» для меня с некоторых пор не убедителен. «Мужик сказал, а я, дура, поверила…». Я больше не верующий, а думающий. Нужно что-то иное — вроде подтверждения от Прапредка.
      Рождение этой книги при столь нелогичных обстоятельствах лишний раз подтверждает: кто ищет, тот всегда найдёт. А помощь приходит совершенно неожиданно и с неожиданной стороны. Например, в виде удивительно точной работы ножен с руной Девы. Вот ребус-то!

      Люди не любят Истину, поэтому Истине, чтобы уцелеть, приходится оставлять яркие формы.
      А ещё ей приходится рассредоточиться.
      Вовсе без истины население жить, может, и хотело бы — но без истины наступает мгновенная аннигиляция, самоуничтожение. Полнота лжи — это смерть. У стайных смерть такова, что о них исчезает всякая память. А вот у героясо смертью меняется лишь форма существования.
      Итак, Истина есть повсюду — но в разъятом на части состоянии.
      Чтобы стать Великим Посвящённым ( Ру бкой, Би рю ком) надо, угадав в дре ве тень Де вы — а именно в этом красота дерева, — и Ею бессознательно восхитившись, пройти очищение огнём, водой и путничеством, и добраться до истоков совершенства. Совершенство СТР — это Прародина, Прапредок и подводящие к ним сокол, канака, олень и волк.
      Но все части истины на одной территории собираются вместе редко.
      Население с таких территорий бежит.
      Итак, частями и только по отдельности.
      Сейчас в Нарыме домашнего оленя не встретить, хотя во времена Сталина в эти места (а именно на остров Тунгус, что на Оби) каслал (кочевал) тунгусский шаман. И после Войны он сюда тоже каслал, с символическим стадом в сотню оленей, — и к нему шли за советом. Пуст теперь остров Тунгус.
      В Сольвычегодске сейчас тоже нет оленей.
      Так же и в Новой Уде.
      Но все эти места не «эпицентр» Прародины, хотя и называются Русским Севером. А полнота воплощения «евангелистов» именно в Арктике — и они эти места, несмотря на 60-градусный мороз, никогда не покидают.
      Но там, где все четыре «апостола» Хозяйкивстречаются разом, то есть на плато Путорана или в Туруханском крае, последнем месте ссылки Сталина, откуда он вышел верховным военачальником, непобедимым (что он доказал уже в ближайшем, 1918-м году), сейчас населению знать кузнечное дело не по росту.
      А ведь когда-то, в седой древности, если где на планете и был центр кузнечного и литейного искусства, так это как раз в тех самых местах — на Таймыре.
      Только на Таймыре в древности неудачные отливки не пускали на переплавку, а выбрасывали. Так не поступали никогда и нигде в мире.
      Считается ( Н. С. Новгородов, Сибирская прародина, Томск, 2004), что выбрасывали по той причине, что медь в тех местах валяется буквально под ногами — выпадает из берегов самородками весом до пяти килограмм, самородки эти собирают, как грибы.
      Но, убеждён, дело обстоит не совсем так. Даже если и валяются, то до берега надо идти, а бракованная отливка — вот она, бери и в переплавку. То, что неудачные отливки выкидывали, говорит о том, что кузнечное дело на Таймыре, прародине человечества, было исключительно сакрального характера. В символе никак не может быть даже следов неудачи.
      Лукоморье — это Лоно, следовательно, здесь мировой центр высшего посвящения — и Сталин свой жизнью (внезапной непобедимостью, восстановлением Дня Победы) это доказал.
      Кстати, даже в районе Нарыма историки много лет не могут решить одну странную загадку. Археологи не обнаруживают ни малейших следов плавки металлов и кузнечного дела. Однако, обнаруженные одеяния селькупских шаманов сплошь увешаны кованными металлическими предметами. Но каждую деталь своего одеяния шаман должен изготовить своими руками — в том числе и отковать металлические символы. Ну и как они это делали? Откуда привозили металл? Где проводили ковку? Да и сами предметы удивляют мастерством исполнения.
      Сплошь загадки, а ответить некому — представители шаманских родов из этих мест куда-то ушли. Возможно, как и тунгусы, — в непроходимые уголки Лукоморья, в укромные места. А оставшиеся от селькупов смерды ничего о кузнечном деле не знают, и, ассимилировавшись с христианами, совсем спились.
      Очень логично выглядит путь Сталина как целое: от периферии и антирусской организации до Заполярья в то единственное место, где водятся белые сокола, да ещё на границе с Лукоморьем, а с точки зрения культа землии вовсе — Прародина, место, которое избрано для рождения Первогения. Возможно, выбрано им самим.
      Так что Волк петлял только географически, а духовно — летел по прямой.
      А карательная машина цивилизаторов, сама того не желая, оплатила Волкувсе необходимые для этого экспедиции.

      Цитата из готовящейся к печати книги «Сталин-3: Древнерусский крест Девы» (название рабочее, возможно, будет изменено):
      «…Я это к тому, что «лишних» жертв в Берлинскую операцию было, может быть, и 100 000, но тех, о ком можно было бы жалеть праправнукам, то есть героев, среди них была от силы 1 000. Остальные — это такие же, кто в 41-м драпал, просто попутный ветер изменился.
      И все герои, понимай они благословение от возвращения братьям и сёстрам древнего Дня Победы, как входа на Воргу — ради чего завершить Войну необходимо было не в августе, а именно в начале мае — пошли бы на смерть хоть в полный рост, хоть на мины — ради нужного дня — добровольно.
      И главная деталь: всякая масштабная наступательная операция требует подготовки. Берлинская задумывалась месяцев за несколько. Скажем, месяцев за шесть.
      Так что на 9-е мая Сталин «натягивал» День Победы не со 2-го мая, а со времени гораздо более отдалённого. И, как сейчас увидим, даже не с 1945-го года и не с 1944-го…
      …Сведения для следующей ступени взяты из специальной телевизионной передачи о знаменитом гипнотизёре Мессинге. Источник особо надёжным, конечно, назвать невозможно. Но на безрыбье, как говорится, и «раком свистнешь».
      В 1942-м году Мессинга, умевшего залезать в чужие мозги, вызвали к Сталину на беседу неизвестного содержания. «Проходные» публицисты предполагают, что тема разговора касалась возможности обучения разведчиков копаться в мозгах «языков». Это предположение они доказывают, во-первых, намёками на то, что на созидательный труд Мессинг от рождения был не способен, и обсуждать с ним можно было только вопросы гипноза, а во-вторых, тем, что сразу после этой беседы Мессинг отправился в Новосибирск, где в Войну была школа разведчиков.
      В Новосибирске, то есть почти сразу после того, как Мессингу представилась возможность попытаться покопаться у Сталина в мозгах, Мессинг сообщил единоплеменникам, что война закончится 9-го мая.
      В упомянутой телепередаче (несколько их было на самом деле) то, что Мессинг — а не будь Мессинг евреем, СМИ о нём бы и не заикались — за целых три года смог точно предсказать дату Дня Победы, СМИ однозначно толкуют, как персональное Мессинга умение предвидеть будущее. Дескать, слава Мессингу, типичному представителю «избранного народа»!
      Однако, что выяснится, если попробовать подумать головой?
      Известно только то, что Мессинг дату вербализировал. То есть всего только назвал. Но из факта озвучивания даты однозначноне следует, что будущее умеет видеть вербализатор персонально.
      Факт вербализации может быть объяснён ещё, по меньшей мере, двумя способами. Во-первых, вербализатору информацию могли передать традиционным способом, то есть рассказать. Во-вторых, вербализатор мог залезть в мозги того, кто этой информацией обладал, но считал полезным о ней умалчивать. Может, скрывал, а может, напротив, хотел чтобы нужный текст прозвучал погромче.
      На механизм интеллектуального воровства надо обратить особенное внимание в том случае, если объект умел наводить гипнотический транс, и, вообще, воровски залезать людям в мозги. А это, как раз, случай Мессинга.
      В самом деле, а почему бы Мессингу было не предсказать дату Дня Победы уже в 1941-м? Время из тяжёлых самое тяжёлое, драп, психику Гитлеру ещё не надломили, поддержка нужна была любому единоплеменнику Мессинга. Да и самому Мессингу тоже. Ведь в случае поражения Сталина Мессингу, как еврею, грозило «окончательное решение» у какого-нибудь рва.
      Однако ж, до встречи со Сталиным Мессинг назвать даты не мог.
      Должен бы, если бы саммог видеть будущее, но не мог.
      Странно и наводит на размышление.
      Итак, Мессинг смог озвучить назначенную дату Победы только после встречи со Сталиным . Почему? Потому что вызнал её у Сталина.
      Сталин не мог не понимать, что после его смерти аборигенов России в смысле правды и истины посадят на голодный паёк, о Сталине будут врать взахлёб, придумывать невесть что, но не сообщать достоверного: об обсерватории, о стихах, о культе Девы, бесстрашии на фронте и готовности спасти ребёнка ценой собственной жизни.
      Сталин не мог не понимать, что скажи он о 9-м мая сам — в СМИ после его смерти об этом и не заикнутся. Другое дело, если дату назовёт вор-еврей. В этом случае СМИ донесут это предсказание до каждого жителя России.
      Сталин и здесь их всех переиграл!
      Ну, зачем, скажите, Сталину какой-то Мессинг, если Сталин и в Нарыме, и в Монастырском с этим авангардом социал-демократии даже есть за одним столом брезговал! Хотя они навязывались по известному принципу: в дверь гонишь, а они в окно лезут. Сами в своих мемуарах об этом и пишут.
      Так что Мессинг был всего лишь ретранслятором — для того и был привезён.
      Таким образом, мы имеем косвенное указание на то, что уже в 42-м Сталин думал, каким образом Войну, величайшее бедствие в истории нашей страны, обратить в величайшее из благословений — в энергию активации при возвращении веры предков всем достойным из всех народов.
      Мессинг объект для изучения интересный — но с точки зрения обывательской. А вот Сталин видеть Мессинга больше не желал — и больше не приглашал. Что поучительно.