Меньшов Виктор
      Сокровища Чёрного Монаха
      Глава первая
      В монастырском подвале
      Всё это случилось летом.
      Когда я пришел в детский сад, чтобы забрать сестру, она вышла, бережно прижимая к себе коробку из-под обуви.
      - Что там? - спросил я, взяв коробку.
      - Там ёж, его зовут Ежишка, - важно ответила Алёнка, отправляя в рот большую конфету.
      - Могла бы и поделиться конфетой, - сглотнул я.
      Алёнка ничего не ответила, сосредоточенно пережёвывая. Конфета была большая и мешала сестренке говорить.
      - Откуда у тебя ёж взялся?
      - Подарил мой возлюбленный Серёжка, - ответила справившаяся с конфетой сестрёнка.
      И тут же важно надула толстые щёки.
      - Скажу маме, чтобы запретила тебе смотреть сериалы по телеку, мстительно пообещал я.
      - Обижаешься, что я не дала тебе конфету? - догадалась Алёнка.
      - Конечно, - буркнул я. - Я всегда с тобой вкусным делюсь.
      - Я тоже делюсь! - возмутилась сестрёнка. - Только эту конфету тебе нельзя.
      - Здрасьте! - воскликнул я удивленно. - Это почему же?!
      - Она называется "Счастливое детство", - терпеливо пояснила Алёнка. А ты всё время говоришь, что уже взрослый.
      Возразить было нечего, и я только обидчиво проворчал:
      - Мне кажется, папа не очень полюбит твоего Ежишку.
      - Полюбит, - уверенно заявила Алёнка. - Увидит, какой он красивый, и разрешит оставить.
      - Делай, как знаешь, только разговаривать с отцом будешь сама.
      Наша мама уехала на две недели в командировку. Папа весь день был занят на работе, он пришёл вечером, мы с сестрой быстро накрыли стол. Алёнка поставила перед ним тарелку с дымящимися пельменями и побежала на кухню за хлебом.
      Папа потёр ладони, придвинул стул и сел.
      И тут же с диким криком подскочил. Тарелка подпрыгнула к потолку, пельмени разлетелись по комнате.
      Оказалось, заботливая Алёнка положила ежа на стул, но забыла предупредить об этом отца. Он, ничего не подозревая, уселся прямо на колючий подарок Алёниного возлюбленного.
      Сестра прибежала из кухни, всё поняла и бросилась к своему ежу, закричав со слезами в голосе на отца:
      - Ты раздавил моего ёжика!
      Папа ничего не ответил. Он исполнял дикий танец, то хватаясь руками за штаны ниже спины, то шарил по спине. При этом он отчаянно прыгал, извивался и смешно дрыгал ногами.
      Наконец папе удалось вытащить из брюк рубаху, и на ковёр выпал горячий пельмень, попавший за воротник.
      На полу вперемешку лежали осколки тарелки и часть растоптанных пельменей. Остальные пельмени оказались прилипшими к потолку, а несколько штук попали в рожки люстры.
      Папа, прихрамывая на обе ноги, подошёл и уставился на своего обидчика. Ежишка на руках у Алёны успокоился. Он даже высунул из густых колючек чёрный носик, которым очень смешно дёргал.
      Папа протянул руку. Ёж тут же убрал нос, фыркнул и резко надулся, ткнув колючками папу в ладонь.
      - Вот уж никогда не думал, что ежи - дикие животные, - проворчал папа, отдёргивая руку. - Будут меня сегодня кормить?
      Он пошёл к столу и сел. И тут же опять встал и брезгливо оглянулся. Ёжик, когда на него сел папа, наверное, от испуга сделал на стуле лужу.
      - Немедленно уносите это невоспитанное животное! - воскликнул пострадавший папа и пошёл в ванную, принять душ и переодеться.
      Никакие Алёнкины уговоры оставить ежа не помогли. Папа был неприступен, как Эверест, суров, как комиссар Каттани и зол, как голодный тигр.
      Алёна позвонила своему возлюбленному. К телефону подошла его мама, и когда услышала о еже, с ней что-то случилось. Когда она перестала икать, сразу же очень решительно заявила, что ка-те-го-ри-чес-ки не желает видеть в доме это колючее существо. Оказывается, заботливый Серёжка уложил ежа в мамину кровать, а тот залез в наволочку.
      Больше никому из знакомых домашний ёжик не понадобился. Я развел руками, взял фонарик, и мы с сестрой понуро отправились на улицу.
      Возле подъезда я остановился в нерешительности. Куда можно выпустить ежа в крохотном заасфальтированном дворе Пожарского переулка в районе Остоженки?
      Лесов поблизости не наблюдалось, подвал был заперт. Я вспомнил, что недалеко от нас, во дворе бывшего Зачатьевского монастыря, реставрируют маленький домик. Там я видел открытую дверь в подвал.
      Мы прошли мимо автозаправки и очутились под стенами бывшего монастыря. Алёна остановилась возле арки ворот. Толщина стены в этом месте достигала метров шести, а над стеной красовалась уже отреставрированная и действующая церковь. Она находилась над воротами и поэтому называлась надвратной, это я услышал, когда здесь водили экскурсию.
      - Я боюсь... - прошептала сестренка останавливаясь и испуганно глядя в тёмную арку.
      - Чего ты боишься? - потащил я её за руку. - Ты сто раз здесь ходила.
      - Я днём ходила, - упиралась Алёна.
      - Какая разница? - попытался я успокоить сестрёнку.
      - Днём было светло.
      - Я включу фонарик, - пообещал я. - Только пройдём в арку, чтобы с улицы нас не увидели, а то прогонят. И нечего бояться, это же бывший монастырь, а не кладбище.
      - Там слепой Чёрный Монах ходит, - упрямилась Алёна. - Нам мальчишки рассказывали. Его выгнали из монастыря, а он обиделся и помер. Но сначала украл в монастыре сокровища и спрятал их в подземелье. А теперь ходит по ночам и всех, кого поймает, уводит с собой. Он охраняет свои сокровища. И думает, что все, кто приходят ночью в монастырь, охотятся за его богатством.
      - Нет там никакого подземелья. И Чёрного Монаха нет, - не очень уверенно возразил я. - Пойдём. Твоему ежу спать пора.
      Это подействовало, и сестрёнка пошла вперёд, уцепившись за мою руку.
      Никакого Чёрного Монаха мы не встретили. Монастырский двор был залит лунным светом, даже фонарик не понадобился. Низкий и длинный домик стоял справа от ворот. Стены его были сложены из громадных камней, в узкие окна вставлены железные решётки.
      В торце домика находились едва заметные ступени, которые, как я думал, вели в подвал. Толстая, с металлическими полосами дверь оказалась незапертой. От времени она так отсырела, что разбухла, и её невозможно было сдвинуть с места. Мы с трудом протиснулись в узкую щель, которую нам с трудом удалось открыть, и я чуть не полетел вниз. Пришлось включить фонарик
      Подвал оказался большим и на удивление сухим. На полу лежал толстый слой пыли. Обе руки у меня были заняты: в одной коробка с ежом, а в другой фонарик. Поэтому Алёна ухватила меня за ремень, испуганно озираясь из-за моей спины.
      В подвале было пусто. Вдоль одной из стен тянулись стеллажи из толстых почерневших досок, да в углу стоял прислонённый к стене большой деревянный щит.
      Вот туда я и подошёл. Между щитом и стеной образовался как бы большой шалаш. Подобрав с пола щепку, я снял густую паутину, и заглянул за щит.
      - Вот сюда мы и выпустим ежа, - решил я. - Тут будет его гнездо, или нора, а завтра придем и принесём ему еды.
      Я потянул тряпку на полу за край. Но она оказалась такой ветхой, что расползалась в руках. Присмотревшись, я заметил, что другой край этой тряпки прижат выступающим из стены внизу большим камнем.
      Я подёргал тряпку, камень пошевелился. Попросил Алёну посветить фонариком, а сам двумя руками раскачал камень. Мне удалось вынуть его, в стене открылась чёрная дыра.
      - Что там? - испуганным шёпотом спросила Алёна.
      - Не знаю, - почему-то тоже шёпотом ответил я. - Наверное, клад. Свети.
      Позабыв о слое пыли, я улёгся на живот, и засунул руку в тайник. Там оказалась довольно просторная ниша. Пошарив, я нащупал грубый материал. Это было нечто, завёрнутое в рогожу. Я вытащил сверток наружу.
      Затаив дыхание развернул рогожу. В ней лежал скрученный в трубку холст. Я развернул его.
      - Что там? Сокровища? -спросила из-за спины нетерпеливая сестрёнка.
      - Портрет, - разочарованно вздохнул я, рассматривая находку.
      - Красивый? - заинтересовалась любопытная Алёна.
      - Не очень, - пожал я плечами. - Мужик какой-то в шапке, в кафтане, бородатый и рябой.
      - Дай посмотрю, - просунула нос нетерпеливая сестрёнка.
      С потемневшего от времени холста смотрел угрюмый мужчина в высокой шапке, похожей на папаху, с лентой через плечо. Мужчина в одной руке держал какой-то шар, а в другой - булаву.
      - Посмотри ещё, может там есть портрет красавицы, - вздохнула Алёна.
      Я добросовестно пошарил в дыре, но ничего больше не нашёл. Мы решили посадить ежа в эту пещерку. Я засунул портрет обратно, и положил коробку с ежом в дыру.
      Мы задвинули камень на место и вылезли. Но только собрались уйти, как возле двери раздался шорох.
      Не сговариваясь, мы с сестрой бросились за щит. Мы сидели, прижавшись друг к другу, обратившись в слух.
      Всё было тихо. Решив, что нам показалось, я выглянул и тут же нырнул обратно.
      В дверях, в лунном свете, была отчётливо видна фигура Чёрного Монаха.
      Глава вторая
      Кто такой Бобыль?
      Луна светила ему в спину, и я видел только силуэт.
      Монах был в чёрном балахоне. По плечам свисали длинные волосы, прикрытые сверху небольшой шапочкой. Он был широкоплеч и высок ростом, потому что под почти двухметровой притолокой стоял согнувшись.
      Лица его не было видно. Только клочковатая борода угадывалась.
      Он переступил с ноги на ногу и густым басом спросил:
      - Есть тут кто?
      Спросил он вполголоса, но застоявшееся подвальное эхо умножило его густой бас. Мы с Алёнкой ещё теснее прижались друг к дружке.
      Чёрный Монах повёл головой, шумно потянул носом воздух и повернулся к выходу. Когда он поворачивался, луна высветила его лицо. Он был горбонос, бородат, а глаза сверкнули белым огнём. Я в ужасе зажмурился.
      Открыв глаза, я увидел, что Монах исчез. Алёнка дрожала от страха.
      - Пойдём отсюда скорей, - сказал я сестре, беря её за руку.
      - Нет, - упёрлась Алёна. - Он нас ждёт на улице.
      - Он не увидел нас.
      - Он нас вынюхал.
      - Не говори глупостей, - рассердился я. - Он призрак, а не собака.
      - А зачем он воздух нюхал? - заупрямилась сестрёнка. - Он слепой и чувствует запахи.
      С большим трудом мне удалось уговорить Алёну выйти из подвала. Я шёл впереди. Если честно, у меня самого колени дрожали, будь здоров. Но за дверями никого не было. Только в глубине двора слышались тяжёлые шаги.
      - Это Чёрный Монах там ходит, - испуганно шепнула сестра.
      Я ничего не ответил и поскорее потащил Алёну из арки.
      Дома отец отругал нас за то, что мы ушли из дома без спроса. Мы были так напуганы Чёрным Монахом, что не стали даже оправдываться тем, что он сам велел избавиться от ежа.
      Утром я отвёл сестрёнку в детский сад. У меня были каникулы, и я отправился в гости к приятелю Кольке, который жил неподалеку, на Волхонке. Мне пришлось трижды звонить в двери, прежде чем он открыл, и тут же стремительно исчез в комнате.
      - Иди скорей сюда! - завопил он оттуда.
      Я не помчался на его зов. Вопил Колька всегда. Даже когда отвечал уроки. А отвечал он тоже всегда, даже тогда, когда ничего не учил. Самое странное то, что чем хуже он знал урок, тем громче вопил. Так что учителя скоро стали на слух угадывать степень готовности Кольки к занятиям. Они говорили, что оценки ему можно ставить на слух.
      Когда я вошёл в комнату, он сидел в кресле перед журнальным столиком, уставившись в телевизор.
      - Смотри! Смотри! - заорал он, призывно замахав руками, при этом смахнул со столика на пол папину пепельницу.
      К счастью, пепельница была пустая и к тому же металлическая. В этом доме хорошо изучили возможности своего сына. Ничего бьющегося на столах и подоконниках не было. Всё тщательно убиралось в шкаф. В школе Колька за свой беспокойный характер и непоседливость получил прозвище Неукротимый Маркиз.
      - Что там такое показывают? - спросил я, не спеша к телевизору, зная, что Колька способен восхищаться чем угодно.
      - Всё ты просмотрел! - разочарованно махнул на меня Неукротимый Маркиз. - Только что мой дом показывали.
      - Это в честь чего? - удивился я.
      - Как это - в честь чего?! - подпрыгнул в кресле Маркиз. - Ты что, ничего не слышал?! Вчера рядом с моим домом музей ограбили!
      - Какой музей?! Пушкинский?!
      - Да нет, рядом с ним. Музей частных коллекций.
      Я хорошо знал этот музей. Кто из местных ребятишек не знал все эти многочисленные музеи? По ним, начиная с детского садика, безжалостно таскали детей, имевших несчастье родиться в районе Арбата, Остоженки, Волхонки и Пречистенки.
      - И что украли? - спросил я.
      - Телевизор смотреть надо! - заорал Неистовый Маркиз. - Правильно учительница говорит! Тебе, Мишка, скоро двенадцать стукнет, а ты ничем не интересуешься!
      - Что же я, всю жизнь у телевизора просидеть должен? - возмутился я. - Ты лучше расскажи, что там украли? И когда?
      - Слушай сюда! - как всегда заорал Колька. - Вчера в музее был выходной! А сегодня утром открыли музей и обнаружили, что пропала очень ценная картина! Вот смотри, смотри, опять показывают!
      Я обернулся к экрану и увидел знакомое здание музея, возле которого стояло несколько милицейских машин. Наряды милиции отгоняли любопытных. Во дворе музея, за оградой, бродили люди в штатском, что-то фотографировали, осматривали. Один милиционер в звании полковника отвечал на вопросы корреспондента.
      - Значит так, - устало и нехотя пояснял он. - Пока что нам удалось установить, что преступники проникли в музей через подвал, проломив пол. Преступники прекрасно изучили расположение залов и знали особенности строения. Очень умело они обошли новейшую сигнализацию. Так что сейчас идёт интенсивный опрос сотрудников, составляются фотороботы людей, часто бывавших в последнее время в музее. Работали воры явно на заказ.
      - Почему вы так решили? - спросил корреспондент.
      - Ну, коллекционеры сами не лазают в окна и не ломают полы. Хотя и такую версию мы не исключаем, - ответил полковник. - По некоторым признакам работали опытные взломщики. И пока удалось установить, что был украден всего один холст. Если бы воры брали картины без заказа, они бы не ограничились одним холстом. В музее много и других очень ценных предметов и картин.
      - Какая именно картина украдена? - оживился корреспондент.
      - Предположительно "Бобыль", забыл какого художника. Кого-то из передвижников, - не очень охотно ответил полковник и поспешил добавить: Но это только предположительно. Сейчас проводится подробнейший осмотр музея. Точнее сможем сказать к вечеру.
      - Я не очень понял, - пожал плечами корреспондент. - Вы что, даже не знаете точно, какая картина украдена?
      - Предположительно я уже сказал, - поморщился полковник. - Но сейчас всё уточняется. Знаете, как бывает? Могли отправить картину на реставрацию, или ещё что-то. Кто-то мог не знать. Так что давайте не будем спешить.
      - Странная кража, - не унимался любопытный корреспондент. - Вы сами говорили, что если бы воровали не на заказ, взяли бы что-то ещё. Кому могла понадобиться картина художника-передвижника? Насколько я знаю, они на западе не в цене, а в России все коллекционеры передвижников известны наперечёт. Так кто же мог заплатить за картину такие деньги, что воры даже ничего другого не тронули?
      - Вот всё это нам ещё и предстоит выяснить, - устало улыбнулся полковник. - Видите, сколько вопросов? Поэтому я и прошу не спешить с выводами. Дайте нам хотя бы оглядеться.
      - Как вы думаете, удастся найти картину? - не отставал напористый корреспондент.
      - Мы будем очень стараться, - твёрдо ответил полковник.
      - Во, видал?! - заорал Колька, как только на экране пошла реклама.
      - Видал, - отозвался я. - Слушай, а что это за художники такие передвижники?
      - Чудила! - завопил Неукротимый Маркиз. - В музеи нужно ходить!
      - Я хожу иногда, - проворчал я.
      На самом деле мне больше нравится ходить на футбол, а в музеи не очень. Почему-то школьников постоянно водят в музеи, и никогда на футбол. Вот если бы я был учителем, я бы всех водил на футбол. Тогда все насмотрелись бы футбол досыта и захотели ходить в музеи.
      Хотя Колька был не прав. В музеи я иногда хожу. Вернее, меня туда периодически водят. Только я слушаю плохо. А смотреть смотрю. Бывают ничего картины. Вот Васнецов мне нравится. У него сказки, богатыри. Ещё Верещагин. Про войнушку он классно рисует.
      Мне даже картина одна очень запомнилась. "Апофеоз войны" называется. Там куча черепов, а над ними вороны. И на раме написано: "Всем завоевателям прошлого, настоящего и будущего". Классно дядька придумал! И погиб он на войне с японцами. Подорвался на корабле, на мине, вместе с адмиралом Макаровым.
      Кое-что я всё же видел, поэтому обиделся на Кольку.
      - А ты сам знаешь, кто такие эти передвижники?
      - Конечно, знаю! - не моргнув глазом, завопил Неукротимый Маркиз. Это любой знает! Они что-то двигали, поэтому их и называли передвижниками!
      - И что же они двигали? - ехидно спросил я.
      - Ну, до чего ты, Мишка, приставучий! - рассердился Колька. - Это были очень бедные художники! И чтобы зарабатывать, они всё время что-то двигали! Мебель, наверное! Понял?!
      - Я понял, что ты, Маркиз, полный балбес, - вздохнул я. - А что за портрет в музее украли? Кто такой Бобыль?
      - Сейчас точно узнаем! - заорал Колька и бросился к книжному шкафу.
      Он потащил оттуда толстенный том энциклопедии, не удержал его и уронил на спавшего возле шкафа кота Василия. Тот возмущённо заорал и рванул на кухню, откуда раздался звон пустых кастрюль. Судя по звукам, Василий искал спасения в тумбочке с посудой.
      - Этот Василий - сумасшедший! - вопил Колька. - Я всегда говорил, что он сумасшедший! Видал, как понёсся?!
      - Если бы на тебя во сне уронили такую махину, ты бы не так понёсся, - возразил я. - Давай, читай, кто такой был этот самый Бобыль?
      - Наверное, царь какой-то?! - выкрикнул Неукротимый Маркиз, лихорадочно листая страницы.
      Никакого Бобыля мы не нашли. Не нашли мы его и в Исторической энциклопедии.
      - Дураки мы оба! - радостно закричал Колька. - Это, наверное, не имя!
      - А что же? - не понял я.
      - Это, наверное, название! Ну, профессия!
      - Что же это за профессия - бобыль? - засомневался я.
      - Ну как ты не понимаешь?! - вопил Колька, вдохновлённый своим открытием. - Это что-то связанное с бобами! Наверное, сборщик бобов!
      - Бобы - это не шишки, чтобы их собирать. Они вроде фасоли.
      - Тогда это бобовод!
      - Сам ты бобовод! - рассердился я и взялся за толковый словарь Даля.
      В нём я обнаружил, что бобыль - это безземельный крестьянин, наёмный работник, или живущий у кого-то на прокорме. Или одинокий человек.
      И тут меня как палкой по голове ударило. Одинокий человек!
      - Я видел его! - заорал я, почти как Неукротимый Маркиз.
      - Где? - от удивления шёпотом спросил Колька.
      - Я видел этого одинокого бобыля! Я знаю, где спрятана эта картина!
      И я торопливо рассказал Кольке о еже, о подвале, о тайнике и картине и, конечно же, о Чёрном Монахе.
      - Нужно немедленно заявить в милицию! - завопил Колька так громко, что мне пришлось зажимать ему рот ладошкой.
      А под раскрытым окном Неукротимого Маркиза кто-то остановился и мужчина спросил:
      - Ты слышала, кажется, звали на помощь милицию?
      - Тебе показалось, - испуганно ответила женщина. -Пойдём отсюда поскорее.
      Шаги удалились.
      - Это безобразие! - возмутился Колька. - Вот так вот взять и уйти! А если бы кого-то убивали?!
      - Ты думаешь, было бы лучше, если бы они позвали милицию?
      Неукротимый Маркиз не обратил внимания на моё замечание. А я, окрылённый успехом поиска в словаре, полез в энциклопедию. И прочитал там, что передвижниками назвала себя в 1870 году группа художников, участников передвижных выставок. Эти художники рисовали простых людей, жизнь, исторические картины. Они устраивали выставки по всей России. Вроде как передвигались, вот отсюда и название. Среди художников были Репин, Суриков, Перов, Васнецов, Левитан, Шишкин, Крамской и другие.
      - Ну, этих я почти всех знаю! - завопил мой приятель.
      - И кого же ты знаешь?
      - А ты кого знаешь?!
      - Я знаю Васнецова. Он трёх богатырей нарисовал, "Витязь на распутье" тоже его картина. Это там где витязь на лошади перед камнем стоит, думает, куда ехать. Ещё Сурикова знаю. Он "Переход Суворова через Альпы" нарисовал. А ты кого знаешь?
      - А я почти всех! - заорал счастливый Колька. - Например, Шишкина! Только я его не люблю!
      - Это почему?
      - Мне за него двойку поставили!
      - Тогда тебе нужно не любить всё человечество, - покачал я головой, вспомнив о количестве Колькиных двоек. - Ты не только Шишкина не знаешь. Не зря тебе на лето дополнительные занятия назначили.
      - Фигня всё это! - махнул рукой Неукротимый Маркиз. - Пошли лучше за картиной!
      - И что мы с ней будем делать? - осторожно спросил я.
      - Вернём в музей! - проорал мой друг. - И нам дадут награду! Пошли скорее!
      Глава третья
      Как трудно вернуть украденное
      Я вспомнил Чёрного Монаха с белыми глазами, стоявшего в дверях подвала, и идти в это мрачное подземелье мне как-то расхотелось.
      - Может, позвоним в милицию и просто объясним, как найти картину? робко спросил я.
      Моего друга не зря прозвали Неукротимый Маркиз. Он тут же вскочил, забегал по комнате. При этом наступил на хвост вернувшемуся на любимое место Василию, они оба пронзительно взвизгнули, Колька от неожиданности, а Василий от боли, и отпрыгнули друг от друга, при этом Колька наступил на ногу мне.
      - Что вы у меня под ногами крутитесь?! - заорал он.
      Вообще-то крутился он, а я смирно сидел в кресле, но спорить не стал.
      - Если мы позвоним в милицию, они сами себе захапают награду за находку! - орал Неукротимый Маркиз, возмущённо размахивая руками и напоминая собой действующий макет ветряной мельницы. - А нам фигулину с загогулиной дадут! И по телеку нас не покажут!
      - Ну и что? - вяло возразил я. - Зато картину вернём.
      - Нет уж! - прокричал мой друг. - Если ты боишься, так и скажи! Только даже если и есть на самом деле Чёрный Монах, даже если он и вправду по ночам шастает, то днём он наверняка где-то дрыхнет! И учти: если ты сам пойдёшь в милицию, тебя могут заподозрить в соучастии!
      - Меня?! - я даже подпрыгнул.
      - Не меня же! - важно заорал Колька, почему-то при этом посмотрев в зеркало.
      - А меня-то почему?!
      - Потому! Как мы объясним находку?!
      - Как было, так и объясним, - пожал я плечом.
      - Так тебе и поверили! Подумают, что сначала украл, а потом испугался и принёс обратно! Ты ещё про Чёрного Монаха в милиции расскажи!
      Я заколебался, но потом вспомнил, что в подвале сидит голодный ёжик, и согласился сходить туда. К тому же Неукротимый Маркиз моментально вызвался взять ежа к себе домой.
      - А твои родители согласятся? - недоверчиво спросил я.
      - Я им пообещаю пару дней не орать, они на все согласятся! прокричал Колька.
      - А ты сумеешь? - не поверил я.
      - Постараюсь! - прокричал честный Колька. - Пошли!
      И мы пошли.
      Чёрного Монаха мы в монастыре не встретили. Но зато нас поджидала другая неприятность. Возле домика, в котором был нужный нам подвал с ежом и картиной, кипела работа. Там трудилась бригада реставраторов. Сновали крепкие мужчины в ярких синих комбинезонах, с желтой надписью на спине: "Реставрационная фирма "Лад"".
      Комбинезоны были новенькие, с иголочки. Каски на головах реставраторов блестели, как купол надвратной церкви. Сами они были весёлые, загорелые, почти все бородатые, но не старые.
      - Вот невезуха! - заорал раздосадованный Неукротимый Маркиз. - Круто не везёт! И что здесь эти реставраторы делают?! У нас в доме все стены в подъезде облупились, вот пошли бы и отреставрировали!
      Он так громко выражал своё недовольство, что на него стали оглядываться. Реставраторы были все, как на подбор, мужчины крепкие, плечистые, так что запросто могли накидать по шее. Поэтому я счёл за лучшее утащить Кольку подальше.
      Мы встали с ним в углу монастырского двора, сделав вид, что нас очень интересуют полуразрушенные стены.
      Судя по всему, реставраторы будут работать до вечера. Мне стало как-то не по себе. Приходить сюда в сумерках не хотелось. У меня даже мурашки по коже побежали. На наше счастье пришёл бригадир и позвал реставраторов обедать.
      Как только они ушли, мы с Неукротимым Маркизом рванули к подвалу. Колька примчался первым, протиснулся боком в двери, но неожиданно застыл на пороге.
      - Ты чего?! - нетерпеливо толкнул я его в спину, пугливо озираясь. Нас же увидят!
      - Да тише ты! - заорал Колька. - Чёрный Монах твой не такой уж и призрачный! Вот смотри!
      Он отодвинулся, и в дневном, косо проникающем свете, я увидел в густой пыли отчётливые большие следы возле двери.
      - Может, это кто-то ещё заходил? - спросил я. - Вон сколько реставраторов работает вокруг.
      - А там других следов нет! - закричал он. - Там только твои следы, Алёнкины и этого самого Черного Монаха! К тому же и никакой не монах он!
      - Это почему так? - обиделся я. - Я сам его видел.
      - Видеть ты видел, да не его! Монахи в кроссовках не ходили! А отпечатки именно кроссовок!
      - Много ты знаешь, в чём монахи ходили, - не очень уверенно возразил я, протискиваясь в дверь.
      В подвале было достаточно светло для того, чтобы разглядеть, как кружили по подвалу большие следы кроссовок. Следы подходили к щиту возле стены. Я упал на колени и заглянул за щит. Туда никто не заходил. Вытащив камень, я стремительно просунул руку в тайник, и ещё более стремительно вырвал её оттуда.
      И как это я забыл о еже! Он выбрался из коробки, и я укололся.
      - Что, картина пропала?! - заорал над моим ухом Колька.
      Я совсем позабыл про него и от испуга чуть не подпрыгнул.
      - Если ты ещё раз так заорёшь в ухо, я тебе дам по шее! - пригрозил я.
      - По шее и я могу! - почти нормальным голосом отозвался Неукротимый Маркиз. - Так что там с картиной?
      - Сейчас достану, - отозвался я. - Вот держи пока!
      Я протянул ему пойманного ежа, а сам полез за картиной. Я даже дыхание затаил. Но все мои волнения оказались напрасными. Холст был на месте.
      Я вытащил его, засунул под рубашку, и мы выскочили на улицу.
      Не оглядываясь, помчались к выходу из монастыря. И налетели на могучую фигуру высокого бородача в рясе.
      - Вы что тут делаете?! - прогремел бас над нашими головами.
      - Мы тут смотрим! - заорал Колька.
      От неожиданности мужчина в рясе выпустил Колькино плечо.
      - А ты что за живот держишься? - спросил он, заметив, что я прижимаю оттопыренную рубаху руками.
      - Я... я это...
      - У него живот болит! - закричал Неукротимый Маркиз.
      - У него болит, а ты кричишь, - недовольно покосился мужчина. - И вообще, идите отсюда, мальчики, гуляйте.
      Нам только того и нужно было. Мы пулей вылетели за ограду и помчались к Кольке. На бегу я оглянулся и чуть не упал.
      Мужчина в рясе стоял, глядя нам вслед. Ветер трепал его длинные волосы, завернул края рясы, а под ней стали отчётливо видны джинсы и большие белые кроссовки!
      Я припустил ещё быстрее, и вскоре мы сидели у Кольки.
      - И как мы будем возвращать картину? - спросил он меня.
      - Завтра пойдём в музей, там, рядом с туалетом коридор и кабинеты служебные, в какой-либо кабинет и подкинем, - нашёлся я.
      На том и порешили. Ёж остался у Кольки. Мы посмотрели картину, ничего особенного на ней не увидали, Колька зачем-то даже изнанку рассмотрел через увеличительное стекло.
      Потом так же тщательно он изучил сам портрет.
      - Смотри-ка! Здесь ещё что-то видно!
      Я взял увеличительное стекло. В одном месте отвалился верхний слой краски, и под портретом проглянул нарисованный глаз.
      - Ух ты! Нужно отколупнуть! - загорелся Неукротимый Маркиз.
      - Тебе самому нужно что-то отколупнуть! - перехватил я его руку. - Это же музейная ценность!
      - Так там же ещё что-то нарисовано!
      - Вот специалисты и увидят, что там нарисовано, - возразил я. - Ты спрячь картину получше. Завтра я приду, и отнесём её в музей. А ты напиши записку, что неизвестные благородные люди возвращают музею ценную картину. Только без ошибок пиши! Благородные люди ошибок не делают!
      - Вот именно! - съехидничал Колька. - Они за просто так картины не возвращают!
      Вечером я успокоил Алёнку, рассказав ей, что ёж у Кольки. Папа был озабочен. Его срочно отправляли в командировку, а мама ещё не вернулась, и он не знал, куда нас девать.
      - Отправь нас к деду Николаю! - канючила Алёнка.
      - Без вас разберусь, - устало отмахнулся папа.
      Он сел звонить по телефону, а мы легли спать.
      Утром я отвёл Алёну в школу, а сам помчался к Кольке.
      - Ну что, пошли? - спросил я с порога.
      - Куда пошли?! - прокричал Колька, с трудом преодолевая зевоту. Музей только в одиннадцать откроется!
      - Записку написал? - спросил я.
      Колька молча кивнул на конверт, лежавший на столе, а сам с закрытыми глазами пошёл в ванную. Умывался он так же громко, как говорил. Он фыркал, плевался, даже пытался что-то петь.
      Я же прочитал его записку.
      Уважаемый музей!
      Пишут вам совсем неизвестные, но очень благородные люди. Мы возвращаем вам картину. Если вы нас не найдёте, тогда, конечно, можете награду не давать.
      Неизвестные люди. И благородный человек Николай Петухов.
      Ученик 56-й школы
      - Ты бы ещё свой адрес написал! - возмутился я.
      - А ты думаешь нужно?! - обрадовался Колька.
      - Дал бы я тебе!
      - Дал один такой! - выпятил губу Неукротимый Маркиз. - До сих пор того героя ищут.
      Всё же я заставил его переписать послание. А ровно в одиннадцать мы стояли у входа в музей частных коллекций. После вчерашнего ограбления посетителей собралось много. Колька стоял в очереди и всё время странно дёргался.