- Квак, квак, квак. Вот он, голубчик. Вот он, негодяй, молодость и кварасу мою погубивший! Вот он, кваторый квак в воду кванул! И ведь смотри, что удумал! Он себе козью морду соорудил, плвастическую операцию сделал, думал, не узнаю я его! А рога-то! Рога-то! Люди добрые, существа болотные, посмотрите все скорее, он меня, молодую, кварасивую, на всё болото опозорил! Он мне, несчастной, не успев жениться толком, уже рога наставил!
      Насчёт утраченной красы она, конечно, сильно загнула, нельзя потерять то, что не имеешь, и насчёт рогов тоже что-то напутала. Если я и наставил рога, то только самому себе, но в чём-то она была права, и мне стало стыдно. Я потупился и молча переминался с ноги на ногу.
      Когда же я решился и поднял глаза, из-за спины моей Царевны выглядывала чёрная борода Черномора, рыжая шевелюра Буяна, острый нос Ярыжки, две одинаково неровно постриженные вихрастые головы Вепря и Медведя, а за ними подоспел и Обжора, который что-то жевал не переставая. Не было видно только Лукомора, который почему-то не вышел на шум, и который был мне так нужен.
      - Всё, кварасавчик, - квакнула моя Царевна. - Не хотел добром, придётся отвечать перед судом.
      - Зачем перед судом-то? - испугался я. - Может быть, сами, между собой, миром решим?
      - Решать теперя я тут всё буду! - бесцеремонно раздвинув всех, вышел вперёд неряшливого вида мужик с окладистой бородой, толстый, с кружкой в руках, одетый в зелёный кафтан и зелёные сапожки.
      - А ты кто такой будешь, чтобы решать? - не выдержал я такого вмешательства в мою, по сути, личную жизнь.
      - Ах ты, сопливый мальчишка! Я - Дмитрий Шемяка! - побагровел мужик. - Я здесь суд и я здесь судья! Меня поставили суд вершить на болоте! Я великого князя московского Василия Второго, Тёмного, судил! Я - родной внук Дмитрия Донского!
      - В семье не без урода, - вздохнул тихо рядом со мной Яшка.
      - Почему Тёмного? - удивился я. - Что за странное прозвище у великого московского князя?
      - Его и Тёмным прозвали благодаря мне! - выпятил гордо живот Шемяка. - Я его судил и ослепил! - восторженно воскликнул толстый Шемяка. Вот он в историю через меня и вошёл как Василий Тёмный! Тёмный потому, что слепой был, в темноте проживал. Кто бы его по-другому помнил, если бы я к нему руку не приложил?! Понял теперь, умник, как в историю попадают?!
      - Теперь я всё понял, - презрительно глядя на толстого Шемяку, кивнул я. - Теперь я знаю, что значит выражение "Шемякин суд". И насчёт того, как в историю порой попадают, я теперь тоже понял. Великий князь московский Василий Тёмный заслуженно вошёл в историю за силу духа, за благородство, а ты в неё попал - за предательство, за войны междоусобные и суд неправедный и жестокий.
      Вообще интересно, сколько же за собой по настоящему великие и достойные люди мелких людишек, вроде тебя вот, в историю тащат!
      - Это я-то - мелкий?! - заорал, ещё больше побагровев, Шемяка, хватаясь за саблю, висевшую на поясе. - А ну, взять его! Взять этого разбойника!
      Выскочили откуда-то несколько здоровых мужиков в такой же, как у Шемяки, зелёной одежде и лихо заломили мне руки за спину, силой заставив опуститься на колени.
      - Так-то лучше будет, - кивнул довольный Шемяка. - Ты постой вот так, а я суд буду вершить...
      - Да какой ты судья? - возмутился, не выдержав, задиристый Буян. Орёшь на всех только. И все приговоры твои наперёд можно предсказывать: казнить да повесить, ты ничего другого не ведаешь.
      - Почему это не ведаю?! - заорал рассерженный Шемяка и с увлечением принялся перечислять, загибая пухлые пальцы. - Могу повесить! Могу утопить! Могу ослепить! Могу четвертовать! Могу на кол посадить! Могу голову отрубить! Могу лошадьми на части разорвать! Во, видишь какое разнообразие?!
      - Вижу, вижу, - хмуро согласился Буян. - Только где же милосердие?
      - Меня на суд не для того ставили, чтобы я милосердие проявлял, оскалился Шемяка, и указал своим слугам на Буяна. - И этого берите, разговаривает много! Шемякин суд будет!
      Ещё несколько зеленых молодцев, которых становилось все больше, навалились на Буяна, скрутили и поставили рядом со мной.
      - Тащите их за мной! - распорядился важно Шемяка, поворачиваясь спиной и направляясь за угол трактира.
      Нас с Буяном поволокли следом, наградив по дороге щедрыми пинками.
      Перед дверями трактира лежала пузатая бочка, на которую с трудом влез, и уселся на ней верхом Шемяка. Нас с Буяном силой поставили перед ним на колени. Остальные сбились кучкой в стороне, отгороженные зелеными слугами.
      - Ну, где там эта соломенная вдова? - спросил Шемяка. - Давайте её сюда, пускай жаловаться начинает. Люблю, когда жалуются!
      - Квак прикважете, - выскочила на середину Царевна. - Я в этом деле существо высококвалифицированное.
      - Ну, если квалифицированное, то не молчи, давай, валяй, начинай, излагай свои проблемы, - милостиво взмахнул пухлой ладонью Шемяка.
      - А чего там излагать? - вытаращилась на него Лягушка. - Дело на болоте самое обычное. Напились молодцы чая вприсядку, пошли из лука стрелять на болото. Одна стрела ко мне попала. Пришел вот этот молодец за стрелой, обещал жениться, а потом взял и убёг. Бросил меня молодуюууууу!
      - Замолчи уже! Слышали тебя, - зевнул судья. - Вас, зелёных, шут поймешь, молодые вы, или старые. Надоела.
      - Квак скважете! - испуганно попятилась Лягушка.
      - С тобой, зелёная, все ясно. Кто ещё жалобу на него подавал? Кто к пришлому иски имел? Кто с него взыскать хотел?
      Вокруг стояла гнетущая тишина. Все молчали, сдерживая дыхание, низко опустив головы. К Шемяке подбежал Ярыжка, что-то быстро зашептал ему на ухо, показывая пальцем на меня и Черномора.
      - Так, так, так, - протянул, оживившись от услышанного, судья. - Ты, Ярыжка, постой тут рядышком, далеко не уходи, понадобиться можешь. Такие, как ты, всегда нужны. А ты, Черномор, поди сюда.
      Черномор неуверенными шагами вышел вперёд.
      - Ты что же иск не предъявишь пришлому? - грозно нахмурился Шемяка. Почему не просишь взыскать с него?
      - А чего мне с него взыскивать? - отвел взгляд в сторону Черномор, потирая моментально вспотевшую лысину.
      - Нечего, значит, тебе с него взыскивать? - прищурился хитрый Шемяка. - А чем он тебе за ночлег и еду заплатил?
      Черномор угрюмо молчал, а мне стало нестерпимо стыдно за то, что я, спасаясь бегством от женитьбы на Лягушке, не оплатил еду и ночлег, и подвел ни в чём не повинного человека.
      - Он же благородно поступает! - воскликнул я. - Я ему не заплатил, я и виноват. Он-то здесь при чём? Я заплачу. Я же случайно...
      - Случайно лишнее дают, - оскалился Шемяка. - Раз он скрывал от нас истину, берите и этого бородатого! Тем более - он хотел с пришлого настоящую, железную денежку взять, а не шишки!
      В мгновение ока Черномор оказался на коленях возле нас с Буяном.
      - Ну, что там у нас ещё случилось? - спросил Черномор Ярыжку.
      Тот с готовностью склонился к его уху.
      - Так, - радостно потер руки Шемяка. - Давайте и вон тех двух бугаёв сюда, они из луков на болоте палили. И всех остальных тоже сюда, все чай вприсядку пили!
      Не успел никто даже слово в свою защиту сказать, как все завсегдатаи кабака "Чай вприсядку" оказались рядом с нами, на коленях, со связанными руками.
      Шемяка спросил:
      - Ну, говори, чего ты, зелёная, от пришлого хочешь?
      - Квак твак, что хочу? - удивилась Царевна. - Хочу, чтобы он на мне законно женился! Квак обещал!
      - Ага! - завопил восторженно Шемяка. - Ты на себя сначала посмотри! На такой страшилище, да жениться! И её сюда же!
      - За что?! - испугалась Лягушка.
      - За то, что много хочешь! - расхохотался довольный собственной шуткой Шемяка. - Какая тебе разница - за что? Разве это так важно? Важно то, что я всех приговариваю к казни через отсечение головы!
      - Куда же меня ещё укорачивать?! - выскочил вперёд скоморох Яшка. - Я и без того на голову всех ниже...
      Шемяка смерил его взглядом и растянул рот в улыбке:
      - Я так всё и оставлю, - хохотнул он. - Я справедливость не нарушаю, остальных я тоже на голову укорочу...
      Он обернулся к зелёным мужикам и коротко приказал:
      - Исполняйте!
      Мужики мигом прикатили короткий пень и поставили на попа, воткнув в него топор. Я догадался, что это сооружение и будет плаха. Мог ли я, житель конца двадцатого века, уверенный в том, что встречу двадцать первый век, хотя бы предположить, что меня казнят на плахе посреди болота?! Эх, а я даже институт не окончил!
      Но, похоже, что именно так оно и будет. Меня подхватили под ручки зелёные мужики, и легко преодолев сопротивление, разложили на плахе. Краем глаза я заметил, как взметнулся в воздухе топор над моей головой и инстинктивно закрыл глаза, ожидая удара.
      Но его не последовало.
      Я осторожно открыл один глаз и услышал громовой голос, пригвоздивший к месту палача, который так и застыл, с занесенным надо мной топором.
      - Что тут такое происходит? Поставьте его на ноги!
      Меня грубо подхватили под локти и поставили на ноги. Я увидел, что перед нами стоит Лукомор, но не тот, вчерашний, с серой голубкой на плече. У этого голубки на плече не было. Но сам он был так же сед, волосы спадали на плечи, лицо было острое, хищное, с резкими чертами, словно из камня высеченное.
      - Ты чем тут занимаешься? - хмуро спросил он, обращаясь к Шемяке, который так и сидел верхом на бочке.
      - Как это так - чем я тут занимаюсь?! - удивился толстяк. - Чем вы мне велели, тем и занимаюсь. Суд вершу.
      - Ну и что ты здесь насудил? - прищурился на него грозно Лукомор из-под куститых густых бровей.
      - Что там судить? С ними, с болотными, всё заранее ясно, - пожал плечами Шемяка. - Воры, пьяницы, прелюбодеи. Вино сами курят, налоги не платят, денежку вместо шишек берут, жен бросают, хотят многого, жрут лишнее, буянят опять же...
      - И что ты с ними со всеми решил?
      - Чего там решать? - зевнул, прикрывая пасть пухлой ладошкой, Шемяка. - Поотрубать им быстренько головы и вся недолга.
      - Всем, что ли, головы поотрубать?! - хмыкнул Лукомор.
      - Конечно, всем, - важно прогудел Шемяка, довольный своей мудростью. - А иначе, что ж это за справедливость такая будет несправедливая: одним срубать головы, а другим нет? Если уж рубить, так рубить.
      - Что ж, - подумав, согласился с ним Лукомор. - Твоя правда, Шемяка. Это ты здорово придумал. Рубить, так рубить всем.
      Он обернулся к молодцам в зелёном, щёлкнул пальцами, и приказал им, указывая на Шемяку:
      - Отрубите ему голову!
      Мужики переглянулись и наперегонки бросились выполнять приказ Лукомора. Шемяка ухватился за саблю, да куда там! Ему выдали звонкую оплеуху, и он кубарем скатился с бочки, выронив саблю, задрав кверху ноги. Его подхватили под локти и потащили к плахе.
      Шемяка отчаянно бранился, упирался, кричал, визжал и даже кусался и царапался. А перед самой плахой он завалился на спину, увлекая за собой волочивших его зелёных мужиков. Им на помощь подбежала еще пара зелёных ребят, и буйного Шемяку распластали на плахе, прижав голову за волосы к кругляшу, на котором только что лежал я.
      Рыжий малый, здоровый, как медведь, в яркой кумачовой рубахе, взял в волосатые ручищи топор, подышал на блестящее лезвие, покрасовался, смотрясь в него, как в зеркало, и играючи подкинул топор в руке.
      - Ну, кто со мной об заклад биться будет, что я этому толстопузому одной рукой с первого раза башку снесу?! Хошь левой рукой, хошь правой, на выбор! - весело подмигивая дружкам, заорал рыжий.
      - Не будет никто с тобой, Гришка, об заклад биться, - проворчал недовольно один из зелёных. - Знаем мы тебя. Ты барана пополам сечешь с одного разу, куда с тобой спорить.
      - Так вот и знай наших! - еще раз весело подмигнул всем рыжий и взмахнул топором.
      - Стооой! - завопил перепуганный Шемяка, отчаянно дрыгая ногами. Дай слово скажу!
      Лукомор сделал знак рыжему Гришке, тот нехотя остановился и недовольно ворча, опустил топор.
      - Ты не ворчи, - погрозил ему костлявым пальцем суровый Лукомор. Смотри мне! Власть почувствовал?! Быстро сам на его месте окажешься. Ну, Шемяка, говори, что сказать желаешь. Только быстро своё дело рассказывай.
      - Ты сам меня выбрал! Как ты меня выбрал, так я и сужу! В чём я тебе виноват?! - затараторил испуганно Шемяка. - Как велел ты мне служить, так и служу...
      - Это все твои слова? - разочарованно протянул Лукомор. - Не ожидал, не ожидал. Я думал, ты перед своей скоропостижной смертью скажешь, где Сокровища Лукоморов спрятаны.
      - Откуда же я, на болоте пришлый, про то знать могу?! - завопил в отчаянии Шемяка. - Это они, болотные, про то ведают, да тебе не говорят.
      - Правильно говоришь, Шемяка, - поддержал его грустный Лукомор. Только ни в какую не сказывают они мне про то, где Сокровища Лукоморов скрыты. Если головы им отрубить, тем более не скажут. Никто тогда не скажет. Я ещё не видел, чтобы без головы разговаривали. Плохо ты мои интересы соблюдаешь. Ладно уж, живи. Но только с глаз моих долой пропади.
      - Подумаешь, - осмелев и приводя себя в порядок, фыркнул отпущенный зелёными осмелевший Шемяка - Подожди, будет срок, я ещё и тебя повоюю. И Сокровища на болоте найду.
      - Повоюй, повоюй, родимый, - согласно кивнул Лукомор. - Давненько с нами никто не воевал, мы уже скучать стали.
      - И повоюю! Думаешь, забоюсь? - огрызнулся Шемяка. - Тоже мне, непобедимый! Я московских князей воевал! Не чета тебе воины были!
      Лукомор сделал шаг в сторону разжалованного судьи, но тот поспешил от греха подальше скрыться в камыши и долго шуршал, удаляясь и ворча проклятия и обещания повоевать всех: и Лукоморов, и болотных.
      Лукомор повернулся к нам, напряжённо ожидавшим решения своей участи, махнул широким рукавом и сказал:
      - Всех милую. Всем вины прощаю.
      Мы стояли, нерешительно переглядываясь, не зная, что делать. Черномор сделал шаг вперёд и потихоньку направился к входу в трактир. За ним осторожно потянулись остальные.
      - Что-то я радости и весёлых голосов не слышу? - насмешливо спросил вдогонку Лукомор. - И слов благодарности тоже.
      Все дружно остановились, молча стояли, сопели. Вперед вышел Буян. Поклонился Лукомору низко, в пояс, и сказал:
      - Благодарствуй, за то, что наши жизнишки, да нам же подарил. От щедрот твоих кормимся, твоим милосердием проживаемся. Благодарствуй.
      - Да, - дернув злобно щекой, поморщился Лукомор. - Вот тебе и благодарность. Ты кто у нас будешь, я что-то позабыл?
      Буян разом сник, потупился.
      - Болотный житель я. Вот кто. Кто же еще?
      - Да? И чем же ты живешь на болоте?
      - Вольным промыслом живу, - буркнул Буян.
      - Чем же ты промышляешь? - не отставал от него настырный Лукомор.
      - Чем придётся, - огрызнулся Буян. - Шишки на пропитание собираю.
      - Ну что же, для болота промысел не из легких, - насмешливо протянул седой насмешник. - А что-то ты тут ёрничал? Ты у нас не скоморох случаем?
      - Я скоморох! - выскочил вперед Яшка.
      - Ты? - опять притворно удивился Лукомор. - А я думал он. Ты-то вон какой серьезный, стоял да помалкивал, а рыжий этот, он всё шутки шутит. Думает, я не знаю, что он был Воином. И не простым Воином. Может, и мне с ним пошутить? Ладно. Сегодня у меня настроение хорошее. Может, скажете мне, где Сокровище Лукоморов лежит? Я не ваше требую. Я своё прошу. Сами знаете, что Сокровище это Лукоморам принадлежит. Ну, так как, скажете?
      Он обвел всех странно пустым взглядом.
      - Молчите? Ин ладно, потом об этом потолкуем. А ты что, зелёная, под ногами крутишься? Что ты прыгаешь? Что сказать желаешь? Может, ты мне укажешь, где Сокровище спрятано?
      - Квакое Сокровище?! - возмутилась Царевна. - Мне мужа законного верни! Что это за суд твакой?
      - Мужа тебе? Что ж, твоя правда. Мужчине слово держать нужно. Обещал в жёны взять, пускай берет!
      К Лукомору подбежал Ярыжка.
      - Мне дальше как быть? Кому теперь на непорядки жалиться? Кому о нарушениях и озорстве всяком доносить? Как же на болоте без судьи будет?
      - Да, - согласился Лукомор. - Неправильное дело получается. Без судьи никак нельзя.
      Он пристально оглядел свою свиту и ленивым взмахом подозвал к себе рыжего верзилу, который грозился с одного маху срубить голову Шемяке.
      - Вот вам новый судья, - похлопал рыжего по широкому плечу сухой ладонью Лукомор. - Свой парень и справедливый. А самое главное - добрый, душевный такой, рубаха парень. Как тебя зовут-то, я позабыл?
      - Григорий, - отозвался, расплывшись в открытой широкой, белозубой улыбке, "рубаха парень".
      - Что это за фамильярности такие? - возмутился Лукомор. - Ты же слышал, кем я тебя назначил?!
      - Судьёй, - от уха до уха улыбнулся в ответ довольный верзила.
      - Вот именно. Судьёй! Так что и представься полностью, по имени отчеству, как положено судье, - проворчал Лукомор.
      - Это мигом, сейчас сделаем, - подтянул пояс на кумачовой рубахе рыжий. - Зовусь я Григорий Лукьянович Бельский.
      - Это же сам Малюта Скуратов! - ахнул над моим ухом Буян. - Он у Ивана Грозного верным слугой был, главный опричник. Этот хуже Шемяки будет. Он сатане в дядьки годится. По сравнению с ним Шемяка - просто мамоня.
      - Кто, кто? - переспросил я.
      - Мамоня, - повторил Буян. - Лентяй, обжора. Это от слова мамон пошло прозвище, а мамон это пузо. Темный ты человек, ничего не ведаешь.
      - А что это за имя такое - Малюта Скуратов? Ты вот умный у нас, всё знаешь, расскажи, - попросил я Буяна.
      - Кто его знает? - замялся задира. - Он при Грозном царе состоял. Говорят, что Малютой его прозвали в насмешку за рост. Видишь, какой он здоровый, а его малютой, маленьким кликали. А Скуратов скорее всего от старого слова скура, то есть шкура. Или от скурлат, пурпурная ткань. Он рубахи кумачовые очень любил. За это про него в народе говорили, что он красный цвет потому носит, что на нём кровь убиенных не видна.
      Я промолчал, хотя по коже мурашки пробежали. Лукомор хлопнул в ладоши и весело закричал:
      - Что приуныли?! Или не рады?! Свадьбу гулять будем! Где скоморох? Подать сюда скомроха!
      Вперёд вытолкнули Яшку.
      - Ну что, скоморох? Что-то ты какой-то тихий. Ну-ка, покажи, что ты умеешь. Выдай скоморошину.
      Яшка отряхнулся, проворчал:
      - Конечно, весели вас. А потом со скомороха первый спрос. Ну да ладно, где наша не пропадала! Выдам я вам скоморошину. Сами просили.
      Он распахнул рубаху, оголив тощий живот, и прихлопывая по нему, как по бубну, ладонями, пошёл по кругу, ускоряя свой бег вприсядку.
      Он летел по кругу и тараторил:
      Давай, скоморох, чеши пятки,
      заработай на горох, на заплатки!
      И - эх!
      Он резко остановился, и пошёл медленно по кругу в обратную сторону, заглядывая в глаза стоявшим вокруг. Он шёл, смешно подпрыгивая, как журавль, взбрыкивал, постукивал ладошкой о ладошку и зловещим шёпотом выводил речитативом, всё ускоряя и ускоряя:
      - Эгей! Скоморохи!
      Морды ряженые!
      Вы по ямам ешё не рассажены?!
      Ну так - дуй в рожки!
      Колоти в бубны!
      - С потрохами-то пирожки.
      - А глас-то - трууубный...
      Голубой трубач,
      да зеленый трубач!
      Нам - что черный палач,
      что - красный палач.
      Веселись - пока жив!
      Ходи - прямо!
      Будут в спину ножи,
      насидимся в ямах.
      Не боись!
      Гуляй - сплеча!
      Смотри - пока зрячий...
      В пальцах тонкая свеча.
      Воск - горячий.
      Яшка резко остановился, ударил себя ладошками по вискам, и замолчал, исподлобья глядя на Лукомора.
      - Всыпать бы тебе за такую скоморошину. Или казнить сразу, - покачал головой Лукомор. - Ладно, живи, что с тебя, дурака, возьмёшь?
      - Это верно, - согласился дерзкий Яшка. - Взять с меня нечего. Скоморох всё, что найдёт, сам отдаст.
      - А говоришь, что не дурак! - заржал Малюта.
      Следом за ним с готовностью засмеялись и другие стражники.
      - Дурак, не дурак, это как посмотреть, - возразил Яшка. - Я как тот Ванька, который кольцо отыскал...
      - Какое кольцо? - спросил Лукомор.
      - Вы что же, про Ваньку-пастуха, который царское кольцо отыскал, ничего не знаете?! - удивился скоморох.
      - Не знаем, - отозвались все.
      - Тогда слушайте...
      И Яшка скоморох рассказал...
      Глава десятая
      Сказка про то, как Ванька Пастух царское кольцо отыскал.
      Жил-был Царь Денис, который леденцы да ириски грыз. Так сладкое любил, страсть! Всё время что-то сосёт, грызёт, чем-то чавкает. Ничего, кроме сладкого, никогда в рот не берёт. Ни кашу, ни картошку, ни суп с клёцками, ни пышки, ни лепёшки, ничего не ест, только сладости.
      На кухне царской триста поваров день и ночь пирожные пекут, варенья, да пастилу и зефир варят, желе остужают, муссы сбивают.
      В гости к Царю Денису никто из заморских гостей не ездит. Боятся. Не потому боятся, что Царь Денис такой злой, а потому боятся, что вокруг дворца и в самом дворце осы и пчёлы тучами летают. Так что гости иноземные к Царю Денису приезжают зимой, когда пчёлы и осы в ульях и в гнёздах спят.
      А для царства-государства Царя Дениса зимой самые трудные времена наступают. Весь мёд и всё варенье Царь Денис ещё осенью съедает. Потом съедает все фрукты, ягоды, а потом и мучное: пирожные, и всё такое, потом весь сахар.
      И наступают для всего Царства чёрные времена. Едут во все концы царские гонцы, собирают по городам и сёлам всё сладкое: варенье, мёд, сахар. Всё, что только у кого в доме есть. Царь Денис сладкое просит.
      А народ, между прочим, тоже сладкое покушать не дурак. Да что против царской воли поделаешь? Кряхтят, а отдают.
      Только и этого Царю Денису мало.
      Тогда едут к нему гости заморские, везут товары ненашенские, иноземные. Не ткани везут, не инструменты полезные, не книги учёные. Везут караваны сладости: восточные шербеты, да лукумы, берлинское печенье, французские пирожные...
      Много чего везут. Царь Денис всё съест.
      Платить Царю приходится за всё это золотом, пшеницей, всем, что только есть у него в Царстве полезного.
      Царство от этого беднеет и беднеет.
      Возмутился народ, кончилось его терпение. Пришли все к Царю Денису и говорят ему, что пускай либо прекращает сладкое есть, страну разорять, либо пусть уходит прочь, пока не разорил окончательно все Царство.
      Заплакал Царь Денис, любил он своих подданных, но не мог от сладкого отказаться. Заплакал народ, потому что любил своего Царя Дениса, но сладкое народ тоже любил. И ещё народ не любил быть нищим.
      Собрался Царь Денис по свету идти бродить, сам для себя сладости подаянием выпрашивать. Да тут появился Кудесник, спустился с высокой горы, когда услышал про то, что народ Царя Дениса изгоняет. Взошёл Кудесник на крыльцо высокое, на котором Царь Денис стоял, в дорогу собранный, с торбочкой на плече. Повернулся Кудесник лицом к народу и спросил:
      - Люб ли вам Царь Денис? С лёгким ли сердцем вы его от себя изгоняете, или по необходимости?
      Ответил народ, что люб ему Царь Денис, но что другого выхода у них нет. Вот если бы он пообещал, что не будет есть сладкое. Хотя бы в таких неимоверных количествах, тогда пускай бы правил. Он Царь справедливый, не вредный. И, что самое главное, совсем не злой. Мухи зря не обидит. Вот если бы ещё сладкое в таких количествах не ел...
      Повернулся Кудесник к Царю Денису и протянул ему на ладони кольцо.
      - Дарю я тебе, Царь Денис, кольцо это, - сказал Кудесник. - Кольцо не простое - волшебное. Пока оно будет у тебя, всегда сладости в твоём дворце будут в таких количествах, которые только твоя душа пожелает. И не нужно будет тебе народ обирать, не нужно будет государственную казну тратить. Только смотри, храни его, не потеряй!
      Тут все как обрадуются! Как закричат "Ура!". Пушки палить начали, салютовать в честь такой радости. Народ веселился до утра, Царь на площади вместе со всеми хороводы водил.
      Наступила постоянная радость в его царстве. Жил Царь со своим народом в согласии и понимании. Царство богатело, становилось могучим. Люди, в нём живущие, были счастливы.
      Только заморские короли, да купцы были несчастны.
      - Зачем нам такой счастливый Царь нужен? У него народ счастливый, все в достатке живут. А у нас в королевствах люди волнуются, завидуют, так же жить хотят. И сладости он у нас покупать перестал, казна наша пустеет, купцы беднеют.
      Призадумались короли, да купцы заморские.
      Подослали они своих шпионов во дворец к Царю Денису, чтобы караулили день и ночь, вдруг обронит кольцо Царь Денис? Тогда велено было шпионам хватать волшебное кольцо, и скорее уносить его королям заморским. Только не ронял Царь Денис кольцо. Помнил, что ему Кудесник сказал. Кольцо берёг пуще глаза.
      Так бы и жил он и его царство в благополучии, если бы не глупый случай. Случай, он на то и случай. Он умным не бывает.
      Царь Денис сладкое в таких количествах стал употреблять, что руки у него вечно были ужасно липкие. И перед ним по всему дворцу постоянно ходил специальный паж, который перед Царём двери открывал, чтобы тот сам ненароком за ручку не ухватился, да к ручке дверной сладкой рукой не прилип.
      Однажды случилось так, что паж этот заснул где-то, а Царь спешил, его важные заморские гости ожидали. Он сам за двери ухватился и открыл. Прилип, конечно, к ручке. Но подёргался, подёргался, ничего, отлип. Поспешил в зал, по дороге глянул на руку и ахнул! Заветного кольца на пальце не было.
      Понял он, что кольцо к ручке дверной прилипло. Побежал Царь за кольцом, смотрит, а в конце коридора убегает его слуга иноземный. Царь побежал за ним, но был очень толстый и бегать не мог, поэтому приказал страже изловить изменника и кольцо отобрать.
      Слуга из дворца выбежал, вскочил на коня и помчался к морю, где его в условленном месте иноземный корабль давно поджидал, даже паруса не опускали на этом корабле. Не успел слуга до корабля доскакать. Стала настигать его стража. Испугался слуга, остановился на краю обрыва над морской пучиной и бросил кольцо в ревущие волны.
      Думал, что стража остановится, не поскачет за ним, кольцо добывать полезет. Но не спасла его хитрость. Всадники не догнали, стрела догнала.
      Стражники соскочили с коней, с трудом отыскали спуск с обрыва, только в бушующие волны никто не рискнул броситься. Остались двое стражников караулить, чтобы место не потерять, где кольцо в море утонуло, остальные во дворец поскакали, сообщить Царю Денису, что с его волшебным кольцом приключилось.
      Стали гонцы народ звать - кольцо вытаскивать. Царь Денис пообещал тому, кто кольцо из бушующих волн достанет, полцарства подарить, да в придачу дочку за такого смельчака замуж отдать.
      Стали смельчаки со всего царства собираться. Только большинство, как увидят не перестающие грозно реветь громадные, лохматые от пены, волны внизу, обратно разворачиваются. Лучше уж голова на плечах, чем полцарства, за которые нужно жизнью заплатить.
      Правда, нашлось несколько бесшабашных парней, бросились в волны.
      Броситься они бросились, только обратно их уже море выбросило.
      Мёртвых.
      После этого охотников нырять за кольцом не находилось.
      Даже за полцарства и за принцессу.
      Царь Денис опять суму нищенскую с антресолей пыльных достал, собрался идти милостыню сладостями выпрашивать, да явился к нему Ваня Пастух.
      - Не спеши, Царь Денис, побираться идти, - говорит он Царю. - Достану я твоё кольцо. Только мне нужен будет большой колокол, крепкая верёвка, плотников умелых артель, да мужиков крепких дюжина.
      - Ну, это без проблем! - заявил Царь Денис.
      Получил немедленно Ванька всё, что просил. И велел плотникам над обрывом строить крепкую перекладину, через которую перекинули толстую верёвку, а к верёвке той колокол был привязан.
      Взялись за верёвку дюжие мужики, стали колокол в воду опускать. А под самим колоколом, за язык ухватившись, Ванька висит. Опустили колокол, всё ниже и ниже опускают, не дёргает Ванька верёвку, не просит колокол обратно вытаскивать.
      А получилось вот что. Когда опускают колокол в воду, под ним остаётся воздух, который не даёт воде внутрь попасть. И пока в колоколе есть запас кислорода, вода в него проникнуть не может. Это Ванькино изобретение потом в русской армии использовали, под небольшими колоколами под водой речки переходили. Сейчас по такому принципу инструмент сделан, засоры в ванной и раковине прочищающий.
      Потихоньку, потихоньку, опустили колокол.
      Вот таким манером оказался Ванька на дне морском. Осмотрелся по сторонам, увидел, что сидит на громадной раковине красавица, а в руке у неё то самое колечко заветное, за которым Ваня сюда и опускался.
      - Отдай кольцо, - попросил Иван. - Не твоё это. Это кольцо Царя Дениса.
      - Было оно Царя Дениса, да не уберёг он его, - смеётся красавица. Теперь оно моё. Чем я, Морская Царевна, хуже какого-то Царя Дениса? Он поносил, теперь я поношу.
      - Отдай, Морская Царевна, - просит Иван. - Без кольца в нашем царстве плохо всем будет!
      - Поцелуй меня, может, и отдам колечко! - смеётся Морская Царевна.
      - Как же я тебя поцелую? - удивился Иван. - Я не могу из-под колокола выйти. Захлебнусь сразу.
      - Ну хорошо, - смеётся Царевна Морская. - Тогда я сама тебя поцелую...
      Подплыла она к нему, и поцеловала в губы холодным поцелуем. Да таким холодным, что у Ивана сердце на миг остановилось.
      Очнулся он, передёрнул зябко плечами, а Морская Царевна ему колечко протягивает. И говорит с грустью:
      - Плыви на свою землю. Даже поцелуй мой тебе не сладок. Сама теперь вижу, что не пара ты мне. Плыви... Только поторапливайся, пока отец мой спит. Узнает он, что я тебе кольцо Царя Дениса просто так отдала, безо всякого выкупа, разгневается, беда будет.
      Поблагодарил Иван Царевну Морскую за щедрость. Дёрнул за верёвку, стали колокол из воды поднимать. Почти вытащили колокол из воды, вдруг море как забушует пуще прежнего! Оборвалась веревка, и стал колокол тонуть.
      Иван вынырнул из-под него, попробовал выплыть. Только к поверхности поднялся, увидел, что настигает его Морской Царь, могучий мужик с громадной бородой, с трезубцем в руке.