Каждый раз, как только они приближались на полёт стрелы, один из Воинов прощался с нами, и оставался, чтобы вступить в последний бой, задержать наёмников Демонов.
      Много наёмников заплатили жизнями погаными за жадность, но и Воинов оставалось все меньше. И вот остался возле меня и Колдунов последний Воин. Погоня была близко. Простился с нами Воин и наказал строго Колдунам ни в коем случае меня наёмникам не выдавать. Обнажил меч и бесстрашно ушел навстречу наёмникам.
      Колдуны несли меня по очереди, я подрос к тому времени, но всё же маловат был, по болоту быстро ходить не мог. А Колдуны были старенькие, и тащить меня на себе им тяжело было.
      Наёмники с удвоенной силой рвались за нами, чуя легкую добычу, зная, что не осталось с нами Воинов. Выбились из сил Колдуны. Всё, что могли сделали, все наговоры и заговоры использовали. И с пути они преследователей сбивали, и сон на них наводили, но кончилось умение Колдунов. А сражаться они не могли по старости лет и немощи.
      Настигла нас ночь. Гроза бушевала. Ливень проливной. Сидели мы на островке, Колдуны прижались друг к другу, бережно накрыв меня плащами ветхими, телами своими от дождя укрывали, последним теплом делились.
      Рядом с нами, рукой достать можно, грелись возле костра наши преследователи, а мы даже огня не могли разжечь, нас бы сразу заметили.
      И тогда сказал один Колдун другому такие слова:
      - Ты бери мальчика и уходи. Утром они нас погубят, а мальчика Демонам на муки отведут. Иди. А я утром постараюсь их отвести в сторону, задержу, насколько смогу.
      - Куда же пойду я? - грустно отозвался второй Колдун. - Негде укрыться, кругом болото, настигнут нас. Только время оттянем.
      - Иди, - прикрикнул на него первый Колдун. - Пока мы живы, мы мальчика должны оберегать и сохранять. Мы Царю Тимофею клятву давали. Вот и охраняй его до последнего дыхания. Может, что ещё и придумаешь.
      Только помни, Царевича живым в руки Демонов не отдавай. Так Царь Тимофей велел.
      Ушел Колдун ночью по болоту, завернув меня в плащ.
      Утром проснулись наши преследователи и видят: стоит посреди болота на кочке мальчик и плачет.
      Они не сразу сообразили, откуда посреди болота мальчик взялся, но потом решили, что испугались Колдуны, убежали, оставили меня среди болота, свои жизни спасая.
      Бросились за мальчиком наёмники. Но мальчик с кочки на кочку пошёл по болоту. Бегом помчались ослепленные близкой удачей наёмники, но как ни бежали они, не могли догнать мальчика. Казалось - вот он, рядом, но только руки протянут, только за край рубашки мальчика ухватятся, он опять на расстоянии от них на кочке стоит.
      Ослепли от ярости преследователи. Совсем головы потеряли, бросились за мальчиком, и невдомек им, что это Колдун мальчиком обернулся, по болоту их водит, морочит, как может.
      Долго так водил он их, но потом устал. Старость своё взяла.
      Пошёл Колдун прямиком к Черной Трясине. И привёл за собой наемников. Сам погиб в трясине, но и наёмников много погубил там.
      Остальные едва выбрались и совсем озверев бросились за нами.
      Стали настигать нас.
      Остановился Колдун и сказал такие слова:
      - Царь Тимофей, отец твой, ни в коем случае не велел тебя в руки Демонов отдавать. Но не могу я тебя погубить. Рука не поднимается. И клятву свою нарушить не могу: близко наши преследователи, а у меня сил не осталось. Вот что я решил: быть тебе Оборотнем. До тех пор, пока Сокровища Царей Болотных не отыщешь.
      - Где же я отыщу Сокровища эти? - изумился я.
      - Не все знаю, - вздохнул Колдун. - Ведаю со слов отца твоего, что, как будет тебе девятнадцать лет, нужно тебе Пришельца встретить, потом всех, кто по зароку нужен, вместе собрать, а потом идти искать Павловский Дворец. Там ключ ко всем тайнам хранится. Так отец твой мне сказал, и так тебе передать наказывал.
      Превратил меня Колдун в Серого Волка. Стал я Оборотнем, и бегал в этом обличии по болотам до девятнадцати лет, пока не встретил Пришельца. Вот и всё, что я знаю...
      Иван - Болотный Царевич замолчал.
      - Выходит так, что нам нужно идти Павловский Дворец искать? поскрипел палицей в затылке Черномор.
      Он сделал это так яростно, с таким скрипом, что я, кажется, догадался, почему при такой богатой бороде он абсолютно лыс. Оставалось только удивляться, как он до сих пор не проскрёб дырку в могучем черепе.
      - Выходит, что так, - развёл руками Иван Болотный Царевич. - Ничего другого про Сокровища я не знаю.
      - А что? - погладил бороду повеселевший Буян. - Это уже кое-что, а не это самое: пойди туда, не знаю куда. Известно хотя бы куда идти и что конкретно искать.
      - И что же ты конкретно искать будешь? - осведомился у него ехидный скоморох.
      - Ты что, не слышал? - удивился бывший тысяцкий. - Дворец Павловский. Ясно же сказано, что именно там ключ ко всем загадкам. Там, наверняка, и Сердца Лукомров, и Сокровища Царей Болотных хранятся. Ты будто не слышал, что Иван Болотный Царевич рассказывал?!
      - Я-то слышал, - хмыкнул скоморох, неприязненно поглядывая на Ивана Болотного Царевича. - Да только кто его видал, Дворец этот самый? Где ты его искать собрался? Этот Дворец найти не легче, чем Сокровища. Да и кто сказал, что этот серый волчара - Царевич? Кто знает, что он - Царевич? Кто за него поручится? Если он - Болотный Царевич, тогда я - Царь Ермошка, который играл на гармошке. Или этот, как его, Царь Гвиндон, который не любил макарон, или Царь Еркал, который блины в какашки макал, во! Чем я хуже этого Ивашки? Заплатами на рубашке? Почему меня другим аршином всяк мерит, почему мне никто не верит, что я - Царь?! Чем я хуже? Тем, что в животе этого толстого серого уже?
      - Какой же ты Царь? - хохотнул простодушный Медведь. - Тебя всяк знает. Ты - скоморох Яшка, кто тебе поверит, что ты - Царь?
      - Вот то-то, что меня все знают! - торжествуя закричал Яшка. - А почему все сразу поверили, что Иван - Болотный Царевич?! Его кто знает? А я говорю - Оборотень он. Обычный Оборотень! Я его сразу раскусил!
      - Я тебе не денежка, чтобы меня раскусывать! - рассердился Иван Лесной Царевич.
      Я представил себе, как Яшка раскусывает денежку, не удержался, и фыркнул.
      - А ты чего смеёшься?! - напустился на меня Яшка. - Что я смешного сказал?!
      - Я про денежку смеюсь, представил себе, как ты её перекусываешь.
      - Ты, парень, зря смеёшься, - с улыбкой вступил в разговор Буян. Это выражение, "раскусить человека", а ещё "знать назубок", действительно пошло от того, что монеты на зуб пробовали. Деньги бумажные много позже железных появились. И стоили медные, серебряные, и тем более, золотые деньги очень дорого. Много было фальшивомонетчиков. Отличить же фальшивую монету можно было на прикус, на зубок. Фальшивая монета либо гнулась, либо на ней оставались вмятины от зубов, следы от прикуса. Вот так-то.
      - Ладно о всякой ерунде разговоры разговаривать, - вмешался воинственно настроенный Яшка. - Вы специально меня заговорить хотите, чтобы я про этого серого Оборотня молчал. А я не буду молчать. Не верю я ему! Кто за него поручиться может?!
      - А если я за него поручусь? - вкрадчиво спросила моя Царевна, подойдя к скомороху. - Мне ты поверишь, скоморох Яша?
      Тот замолчал, словно поперхнулся, глупо хихикнул, почему-то ещё и покраснев при этом.
      Со всеми, с кем заговаривала моя Царевна Лягушка после чудесного превращения, происходили странные вещи. Те, к кому она обращалась, стремительно глупели, начинали смешно и глупо хихикать, ни к месту и невпопад подмаргивать, краснеть, бледнеть, терять дар речи, нести дикую околесицу и вести себя как маленькие детишки.
      Стоит ли говорить о том, что с неё никто глаз не спускал. Все так и сидели, дружно повернув головы в её сторону, до слёз вытаращив глаза, словно моргнуть боялись.
      Каково же было мне? Я места от глупой ревности не находил. А с другой стороны понимал, что положение моё совершенно идиотское. Ну, какая она мне на самом деле жена? У неё даже паспорта нет. Как я её домой приведу, если, конечно, выберусь когда-нибудь с этого болота. Что я в таком случае скажу маме? - Здравствуй, мама, я жену с болота привел. Она - Лягушка...
      Представляю, что с моей мамой будет! Да и зачем я такой красавице нужен? К тому же она на меня должна смертельно обидеться за то, как я себя с ней вёл, когда она была в лягушачьем обличии.
      Я вспомнил про это и покраснел так густо, что мне показалось, что я слышу треск вспыхнувших от моего пламенеющего лица волос на голове.
      - Поручиться, девонька красавица, за него, разумеется, можешь, вздохнул, прерывая общее молчание и отводя взгляд в сторону, Черномор. Только для начала сказала бы, кто ты сама по себе есть. Как же ты за кого-то другого ручаться будешь, если мы про тебя ничего не ведаем.
      - Что мне рассказывать? - сделала насмешливые большие глаза Царевна. - Какая может быть биография у зелёной болотной Лягушки? Родилась на болоте, жила на болоте. Чуть меня не подстрелил некий молодец стрелой калёной.
      Все дружно повернулись в мою сторону, а я заёрзал на скамье, словно на гвозде сидел.
      Лягушка, словно ничего не заметив, продолжила.
      - Ну, как честный человек, по древним болотным обычаям, женился он на мне за то, что я стрелу ему вернула. Сначала женился, а потом тут же и разлюбил, бросил меня, молодую, сбежал, соломенной вдовой оставил.
      Она всхлипнула, прикрыв ладонями лицо, но сквозь неплотно сдвинутые тонкие пальцы я видел смеющиеся глаза.
      Остальные приняли её слезы за чистую монету, словно не они дружно стояли на моей стороне совсем недавно. Сейчас же все повернулись ко мне с возмущенными лицами и суровыми осуждающими взглядами.
      Царевна вовсю отыгрывалась на мне за недавнее пренебрежение её персоной. Что ж, надо признать, ей это вполне удавалось. И даже с лихвой.
      Мужики словно позабыли, что сами мучаются с Лягушками, что у каждого либо дома, либо под шапкой, либо под кружкой, либо за пазухой сидит зеленая Царевна, которая никак не спешит превращаться в красавицу. Мужчины, позабыв о мужской солидарности, с осуждающим гневом смотрели в мою сторону.
      Я понял, что стоит Царевне пустить слезу, или поддать ещё жалости, меня на месте линчуют возмущенные слушатели душещипательной истории из жизни Царевны Лягушки.
      Надо мной нависала нешуточная опасность. Нужно было что-то предпринять, пока Царевна не натравила окончательно мужиков на меня.
      Я набрался смелости и, стараясь не смотреть в ее сторону, чтобы не запнуться на полуслове, откашлялся, и когда все сердито повернулись в мою сторону, недовольные тем, что я прерываю Лягушку, спросил:
      - Кто же ты такая, что берешься ручаться за Ивана Болотного Царевича в том, что он Царевич, а не Оборотень?
      Тут мне в голову пришла шальная мысль, которую я тотчас реализовал, с лихвой отыгравшись на Царевне за все её издевательства. Старательно глядя в сторону, я произнёс сладким голосом:
      - Ты, Царевна Лягушка, заступаешься за Волка, потому, что сама Оборотень...
      - Ты что несёшь?! - обрушились на меня со всех сторон мужики, надвигаясь грозной стеной.
      Я стойко выдержал яростный натиск в защиту бедной Царевны, а потом хладнокровно выложил убийственный козырь, не утерпев и злорадно глянув в смеющиеся глаза Царевны Лягушки.
      - Кто же она тогда? - наивно спросил я.
      Глава восемнадцатая
      Как стать Царевной Лягушкой
      Гневные слова, готовые обрушиться на меня из бородатых глоток, были моментально проглочены, к моему молчаливому торжеству. Мужики растерянно переглядывались, козырь мой был беспроигрышный. Крыть им было нечем. А я злорадно продолжил:
      - Кто же она такая, как не Оборотень? Если Иван Болотный Царевич Оборотень потому только, что из Волка в человека обращаться умеет, то кто же она такая? Она из Лягушки в человека превратилась точно так же, как Иван из Волка.
      Мужики смущенно зачесали затылки, Черномор яростно заскрипел палицей в затылке, и мне показалось, что еще мгновение, он зацепится одним из шипов палицы за складку на загривке и стащит с себя кожу как чулок, даже не заметив этого.
      - Ну, так что скажешь? - смущенно кашлянув, спросил Лягушку Черномор.
      Она ни капли не смутилась и не оробела, поймав мой торжествующий взгляд, озорно улыбнулась, и укоризненно покачала головой. Оглядела всех мужиков, упорно прячущих взгляды, и сказала:
      - Эх вы, витязи! Какая вам разница кто есть кто? Если даже и Оборотень Иван Царевич, если даже я - Оборотень. Помните, что было сказано: собраться вместе должны Пришелец, Серый Ветер, Колдун Черный, Мужик Вздорный, Воин Смелый, Боец Молодец, и еще Красавица, которая всем понравится. Все есть? В пророчестве не сказано, что с Оборотнями нельзя за Сокровищами идти.
      Она всех нас обыграла запросто, на копеечке. И была сто раз права, для меня не было никакой разницы с кем идти за Сокровищами, которые должны были вернуть мне прежний облик.
      Но всё же я не хотел так вот запросто сдаваться.
      - Так-то оно, конечно, так, - глубокомысленно изрёк я. - Но всё же нам не безразлично с кем мы отправляемся в опасное путешествие. Должны мы знать, кто идёт рядом с нами.
      - Да! - оживился скоморох Яшка, размахивая руками и подпрыгивая от нетерпения на скамейке. - Должен я знать с кем я рядом иду! Одну кашу, каждый своей ложкой, есть будем, на одной кровати спать вместе придётся...
      - Вот об этом даже в сладких снах не мечтай! - насмешливо остановила его Царевна.
      - Об чём об этом? - сделал непонимающие глаза озорной скоморох. Чтобы кашу вместе кушать?
      - О том самом, - улыбнулась сладко Царевна. - Не придётся тебе на кровати спать, дудки. Нет на болоте кроватей, размечтался. Если бы и были, на одной кровати со мной тебе спать не пришлось бы.
      - А если бы кровать отыскалась, но была бы всего одна? - хитро прищурился неугомонный насмешник.
      - Я бы на ней и спала, - спокойно кивнула Лягушка.
      - А я где же спал бы? - притворно удивился скоморох. - Где бы я спал?! Это разве по-дружески?!
      - Ты бы спал под кроватью, - под общий смех ответила она. - Или на кровати, но под матрасом.
      - Так что ты нам скажешь, дочка? - пригладил бороду Черномор, когда все отсмеялись.
      - Я - родная дочь Лесного Царя Берендея, приёмная дочь Болотного Царя Тимофея.
      Все рты разинули так широко, что в них вороны могли залетать не поодиночке, а стаями, и не просто стаями, а целыми стадами.
      Не дожидаясь дальнейших вопросов, Красавица продолжила сама:
      - Демоны сначала на нас напали, на лесной народ. Мы, лесные жители, защищались отчаянно. Болотный Царь Тимофей помогал тогда моему отцу, чем мог...
      - Правду она говорит, - наклонил голову Буян. - Посылал Болотный Царь Тимофей на помощь Лесному Царю Берендею Воинов, я сам дружину водил. Только наёмники устроили засаду и дружину нашу побили. Когда оставшиеся в живых пробились на помощь Воинам Царя Лесного Берендея, поздно было. Но всё же стали мы защищать Царя Лесного Берендея.
      Мало было нас. Да и Лесные Воины, хотя смелости им было не занимать, больше к мирным делам приучены, а не к искусству ратному. А у Демонов, известно, наёмники. Они воины умелые, просто так на воинскую службу не нанимают. С детства в седле спят, с меча кормятся.
      Как отчаянно мы ни сражались, теснили нас со всех сторон наёмники Демонов. И загнали в леса дремучие, в чащи непроходимые. Такие чащобины, что Лесные Воины себя в них неуютно чувствовали. Про нас, болотных, к лесам непривычных, даже говорить нечего.
      Понял Царь Лесной Берендей, что последняя битва предстоит, позвал ночью меня и еще несколько самых отважных и сильных Воинов и поручил нам дочку свою - Марьюшку, чтобы мы ее от смерти спасли. Чтобы вывели Лесную Царевну к нашему Болотному Царю Тимофею, который согласился ей приёмным отцом стать, если что с Лесным Царем Берендеем случится.
      Сказал нам Царь Берендей такие строгие слова:
      - Вручаю самое дорогое, что у меня есть, дочку свою - Царевну Лесную Марью. Будет она жива - будет жива у лесного народа надежда на то, что не навсегда над ними Демоны встанут.
      Послушались мы Царя Берендея. Собрал он оставшихся Воинов, и на рассвете ударил изо всех сил по окружившим нас наёмникам Демонов.
      Отчаянно бился Царь Берендей с дружиной, всех врагов на себя стянул. А мы ударили с другого края, побили всех, кто встал на пути и ушли, Марьюшку спасая...
      Замолчал Буян, потёр крепкими пальцами страшный шрам.
      - Вышли мы с боем на болота, но стали нас настигать наёмники.... Да что все я рассказываю? Пускай она дальше сама расскажет.
      Все повернулись к Царевне Марье.
      Она встала и поклонилась Буяну.
      - Не знала я, не ведала, кто спас меня, мала была, не запомнила лица. Тогда спасибо сказать не успела, прими сейчас мою благодарность.
      Она подошла к Буяну, и еще раз, поклонившись в пояс, трижды расцеловала смущённого забияку и отважного Воина. Мужики за столом завистливо переглянулись, подавив вздохи.
      - Так что дальше-то было? - спросил, осторожно кашлянув, Черномор.
      - Дальше? - переспросила Марья. - Дальше настигли нас враги и была жестокая битва. На каждого Воина приходилось больше десятка наемников. Не дрогнули Воины, без страха вступили в бой, только слишком неравными были силы. Надо мной мечом замахнулся один из наёмников, заметил это Буян, загородил меня собой. Вот тогда ему лицо и рассекли, глаз выбили. Но он устоял, сам обидчика своего зарубил. А мне крикнул:
      - Беги, девочка, спасайся, беги в камыши!
      Я побежала в камыш, забилась в самую серединку и сидела тихо, почти не дыша.
      Долго бились в неравной битве Воины, только к темноте затихла жестокая сеча. Стали наёмники искать меня всюду. В камышах шарили, несколько раз рядом со мной проходили, так и не заметили.
      Темнеть стало. Посовещались наёмники, и подожгли камыш с четырех сторон. Заполыхал камыш, затрещал, загудел пламенем. Я сижу в самой серединке, дым по земле стелится, слезы из глаз текут, страшно мне. Огонь всё ближе к моему укрытию подбирается, но твердо решила я не выходить из камыша. Лучше сгореть, но не даться наёмникам Демонов в руки.
      Стало мне дышать нечем от дыма, маленькая я была, испугалась, расплакалась, и услышала голосок:
      - Не бойся, Марьюшка, не страшись, я тебе помогу.
      Посмотрела я в ту сторону, откуда голосок раздавался, а там сидит на кочке лягушка. Лягушка как лягушка, зелененькая, лупоглазая, ничего особенного, только говорит человеческим голосом.
      - Как же ты мне, такая маленькая, поможешь? - спрашиваю сквозь слезы. - Меня столько отважных Воинов защищали, всех слуги Демонов побили. Вокруг огонь, а за огнём - враг меня поджидает. Как спастись?
      Лягушка отвечает:
      - Я тебя знаю, я знаю, кто ты. Ты - Марья Царевна, Лесного Царя Берендея дочка, приёмная дочь Болотного Царя Тимофея, и я тебе должна помочь, ты на меня не смотри свысока. Я не просто лягушка, я - Главная Царевна всех лягушек.
      - Разве бывают Главные Царевны? - удивилась я.
      - У вас, у лесных, да болотных, не бывает, - ответила важно лягушка, - а вот у нас, у лягушек, очень даже бывает. У нас по-другому просто быть не может.
      - Это почему так?
      - Да потому, что у нас все лягушки - Царевны. А я среди них самая Главная Царевна Лягушка.
      - Почему же все лягушки - Царевны?
      - Иначе их замуж не берут.
      - А если Царевны - берут?
      - Берут. Кинет кто-то стрелу из лука на болото, попадёт стрела к Лягушке, приходит за ней стрелок и начинает стрелу обратно просить, а Лягушка требует у него обещания жениться. Стрелок обещает, Лягушка стрелу возвращает, тот хватает ее и убегает.
      - А если Лягушка - Царевна - не убегают? - догадалась я.
      - Ни разу! - торжественно заявила Главная Царевна. - Не было такого случая. Не решаются Царевен обманывать. Только хватит болтать о глупостях, огонь близко, а я не люблю огня, не люблю, когда горячо и жарко, люблю, когда мокро. Давай скорее превращаться...
      - В кого превращаться?! Зачем?! - испугалась я.
      - В кого, в кого, - развела лапками Главная Царевна. - Я твержу, твержу, а она никак не поймёт. В Лягушку, в кого же ещё превращаться?
      - Я не хочу в Лягушку! - испугалась я.
      - Ты хочешь стать жареной девочкой? - удивилась Главная Царевна. Тогда, пожалуйста, становись, а я, пожалуй, нырну в тину, что-то слишком жарко тут становится. Не люблю я этого. Очень не люблю.
      И собралась нырнуть. Камыш затрещал от огня совсем рядышком, и я закричала испуганно, забоялась, что Лягушка ускачет, и останусь я одна:
      - Подожди! Не убегай! Я согласна!
      И тут же превратилась в Лягушку, и очень даже вовремя, только и успели мы нырнуть и забиться в толстый слой ила, как над головами у нас с воем пронёсся огонь, от которого вода в болотце закипела.
      Марья-Царевна замолчала на мгновение, сникла и притихла, вспоминая забытые страхи.
      - Что дальше с тобой было? - осторожно спросил Черномор.
      - Дальше я была Лягушкой. И добралась до Царя Тимофея, и была возле до самой его гибели, надеялась дать знак о себе, но не удалось. И следом за Иваном Болотным Царевичем я скакала. Видела сама, как его в Волка Колдун обратил. Вот потому и могу ручаться за него.
      Глава девятнадцатая
      С Чёртом в обнимку
      - Поручиться и я могу за кого угодно! - разочарованно протянул скоморох. - Рассказываете вы оба ладно, что Царевич, что Царевна, да как проверить, правду ли оба говорите? Что, если вы друг дружку покрываете? За того ли вы себя выдаете?
      - Да, - согласился, задумчиво поскрипев палицей в затылке Черномор. Это точно. Как проверить? Может, у вас круговая порука? Я вот доверил бы. Или не доверил бы.
      - Какая у двоих может быть круговая порука? - желая разрешить бесполезные споры, усмехнулся я. - Они же не могут в круг встать.
      - Круговая порука, это дело серьёзное, - из-под густых бровей пристально посмотрел на меня Черномор. - Говорят, выражение это от казаков пошло, казаки важные дела решали "на кругу", на общем собрании казачьего войска. А на кругу потому, что казачьи шатры кругом ставились, чтобы можно было в любой момент круговую оборону занять. И собирались казаки в круг, а посередине войсковые старшины стояли. Если нужно было за кого-то поручиться, ручалось за казака всё общество, весь круг. Вот откуда и пошло это, "круговая порука".
      - Так-то оно, может, и так, - помотал головой Буян. - Да только не совсем. Круговая порука действовала по простому принципу - "один за всех, все за одного", и понятие это на Руси давно известно было. Ярослав Мудрый ещё в одиннадцатом веке в первом Русском своде законов "Русская правда", упоминал о круговой поруке. Тогда жили общинами, особенно в сёлах и деревнях. И вся община, всё общество, отвечали друг за друга. Ясно?
      - Это мне ясно, - кивнул я. - А вот чем отличается село от деревни? Есть какая-то разница, или это одно и то же?
      - Сам ты одно и то же! - вывернулся Яшка. - Деревня - это деревня, а в селе церковь стояла. Если есть церковь, значит село. Нет церкви деревня. Церковь ставилась на общинные деньги, и стоило строительство не дешёво, хотя и строили всем миром. Вот потому поставить церковь могли там, где люди имели какой-то достаток, да и народу было побольше. Потому и говорили про бедное поселение, "деревня деревней". А вот кто за существа эти всё поручится?
      Я понял, что мы начинаем ходить по кругу. И тут меня осенило.
      - А какая нам, собственно, разница?
      - Ну, ты знаешь что?! - даже на скамейку с ногами вскочил разволновавшийся скоморох. - Как ты говорить такое можешь! Мне знаешь, какая разница?! Знаешь, какая разница?! Мне в этом деле такая большущая и огромная разница...
      Он задохнулся словами, отчаянно замахал руками, и задумался, возможно впервые в жизни не находя нужных слов.
      - Мне очень даже большущая разница! - торжественно выпалил Яшка, чувствуя, что пауза затянулась.
      - Поточней ты сказать не можешь? - ласково спросил я. - Я что-то недопонимаю.
      - Учиться хорошенько у хороших людей нужно было, тогда понимал бы, огрызнулся скоморох.
      - Не получилось, - вздохнул я. - Не у тех учился. Тебя в нужный момент рядом не оказалось.
      - Ты знаешь чего? - начал злиться Яшка, поняв, что его разыгрывают. Ты говори толком, что сказать желаешь.
      - Сиди ты смирно, - пробасил Медведь. - Мне без разницы, кто такой на самом деле Иван - Болотный Царевич и кто такая Марья - Лесная Царевна. Мне важно завет выполнить, а мы на пустые разговоры время тратим. Я сколько лет в трактире просидел, ждал, когда все соберутся. Теперь я готов не то, что с Оборотнем идти на поиски, я за Ларцом с самим Чёртом козлоногим в обнимку пойду! Слово даю!
      В подтверждение он грохнул кулаком по столу, да так сильно, что у дубового стола ножки, как спички подломились. И в тот же момент из-под меня выпрыгнула скамейка, взбрыкнула в воздухе деревянными ножками, как копытами, омерзительно рассмеялась и проскрипела:
      - Уррра! Слово дадено! Слово дадено!
      Мы растерянно смотрели, как перед Медведем закрутилось веретено, которое, когда остановило мелькающее кружение, оказалось печально знакомым мне существом, похожим на варежку, с шерстяным лицом, длинным носом и ушами с огромными, хлопающими по плечам мочками.
      Существо осмотрело нас быстрыми маленькими, красными, как угольки, злыми глазками и вспрыгнуло на колени к растерянному Медведю, обняв его за могучую шею тоненькой лапой с длинными пальцами, на которых загибались громадные когти.
      - Ты что, сдурело, что ли?! - закричал пришедший в себя от такой дерзости Медведь, сбросив с колен нахальное существо.
      Существо, не ожидавшее грубого обращения, полетело вверх тормашками в угол, задрав копыта.
      - Анчутка беспятый! Анчутка беспятый! - закричал скоморох Яшка, показывая на эти копытца.
      Так вот что, оказывается, означало, когда бабушка, рассердившись, называла меня "анчуткой беспятым". Это она меня чёртом называла! У чёрта же копыта, значит, пяток у него быть не может!
      - Ну и что, что беспятый? - поднимаясь с пола фыркнул Чёрт. Пааадумаииишь! Зато с копытцами!
      И хвастливо пристукнул по утоптанному полу копытцами.
      - Ты чего это сюда припёрся, козлоногий?! - полез к нему через стол Черномор, но от волнения наступил сам себе на бороду и упал, выронив из рук палицу.
      Пока же Вепрь вынимал его из-под стола, пока доставали палицу, Чёрт не исчез испуганно, как от него ожидали, а решительно подошёл к Медведю и, встав напротив него, нагло и вызывающе заявил:
      - Ты Чёрта звал? Звал! Ты слово дал, что на поиски Сокровищ с Чёртом в обнимку пойдёшь? Дал! Все слышали! Все свидетели!
      - Это он выразился так неудачно, - попытался вступиться я.
      Чёрт сердито повернулся в мою сторону и тут же расплылся улыбкой до самых ушей, так, что одно ухо даже в уголок рта у него попало.
      - Это кто же это со мной разговаривает? - сладко спросил он. - Это крестник мой разговаривает! Да какой красавец! А что это ты не полный Козел?
      - Дал бы я тебе! - пригрозил я своему обидчику.
      - И много дал бы?! - нагло улыбаясь протянул ко мне лапу Чёрт. Давай! Я люблю, когда мне что-то дают!
      Я схватил его за шерстяную лапу, собираясь вышвырнуть вон, на улицу, но тут же отпустил, затряс рукой в воздухе, зашипев от боли, руку мою словно кипятком ошпарило.
      - Что же ты ничего мне не даёшь? - удивленно посмотрел Черт на свою руку, ладонь которой покраснела, как спираль электроплитки. - Всегда так, обещают что-то дать, а как до дела, так в кусты.
      Огорченно почесал едва заметные рожки, упрятанные в густой шерсти на голове, и переспросил:
      - Так как же так неудачно выразился Медведь?
      - Он не звал тебя, это он фигурально выразился, - тряся в воздухе обожжённой ладошкой, проворчал я.
      Чёрт неожиданно завертелся волчком и исчез, но через секунду опять появился, тяжело отдуваясь.
      - Ты знаешь что? - с трудом переведя дыхание, сердито стрельнул он в меня глазками, как двумя угольками из печки выстрелил. - Ты при мне больше таких слов не смей говорить! Понял?
      - Каких слов? - притворно удивился я, на самом деле сразу сообразив, что не нравится Чёрту. - Это фигу...
      - Вот про фиги сколько угодно можешь говорить, - перебил меня Чёрт. А слова заковыристые больше при мне не говори.
      - Это почему же? Кто мне запретить может? - живо поинтересовался я. Я столько слов таких знаю! Хочешь, скажу несколько?
      - Не вздумай! - завопил Чёрт. - Меня от таких слов вертит.
      - От каких это - таких? От фигура...
      - От учёных! От заковыристых! - яростно заорал Чёрт, топая копытцами. - От всяких! Не смей повторять! Хуже будет!
      - Ты мне ещё и угрожаешь?
      - Я не угрожаю, - залебезил хитрый Чёрт, вертя по полу хвостом. - Я не про тебя говорю, это мне хуже будет. Меня совсем сдует.
      - А мне только это и надо! Я, пожалуй, скажу несколько слов попричудливей, например, вот: трансплантация!
      Чёрт ойкнул и завертелся волчком.
      - Не делай так больше! Не говори таких слов! - взмолился он, с трудом останавливаясь. - Ты не только мне, ты всем хуже сделаешь! Я не сам по себе пришел! Медведь Чёрта позвал, дал слово с Чёртом в обнимку на поиски Сокровищ идти. И если я пропаду, то со мной и Медведь пропадёт. Кто слово Чёрту дал, тот должен слово это сдержать, или в Ад следом за Чёртом идти...
      Нависло тяжёлое молчание. Было о чём подумать. Никто не хотел отправляться на поиски Сокровищ в обнимку с Чертом.
      - Ладно, - вздохнул Медведь, вставая. - Пошли, беспятый.
      - За Сокровищами? - потирая радостно ладошки, шмыгнул длинным носом шерстяной Чёрт, даже копытцами пристукнув по полу от радости и нетерпения, так ему Сокровищ хотелось.
      - Размечтался, - буркнул угрюмый Медведь. - В Ад мы с тобой, друг любезный, пойдём.
      - А как же Сокровища? - взвизгнул Чёрт.
      - Без нас обойдутся, - так же немногословно бросил Медведь.
      - В Аду там же того, - заёрзал по скамейке Чёрт. - Там тебя раскалённые сковородки лизать заставят.
      - Лучше в Аду сковородки лизать, чем здесь Чёрту задницу, поморщился Медведь.
      Он сграбастал Чёрта за шерстяной загривок и легко вытащил из-за стола.