- Это нечестно! - заорал, вскакивая, Серый. - Что это за поединок?! Ты верхом, а я - пеший!
      - Да неужели нечестно? - издевательски удивился Чёрный Колдун. Только что всё было наоборот, и ты даже не вспомнил о честности. Ну да что же, будь по-твоему, если ты так говоришь. Не стоило бы, но я слезу.
      Чёрный Колдун соскочил с коня, пронзительно свистнул, конь звонко заржал, встал на дыбы и... исчез.
      Чёрный Колдун со свистом рассек воздух мечом и сказал:
      - Ну, давай, подходи поскорее, братец. Сегодня мне очень некогда. Да и бесполезно тебе ума вкладывать, если за столько лет не вложили. Давай сегодня мы с тобой все наши семейные отношения и закончим...
      Не дождавшись конца его слов, не дожидаясь, когда брат поднимет меч, Серый бросился вперёд, осыпая его градом ударов.
      Длинное копьё, мешавшее в пешем бою, он отбросил в сторону, рубился мечом, прикрываясь большим щитом.
      Но его брат взялся за дело всерьёз: двумя мощными ударами он рассёк щит брата пополам, третьим ударом сбил с него шлем, потом с печальным звоном разлетелся на куски меч Серого и безжизненно повисла рука.
      Чёрный Колдун подошёл к нему вплотную, опрокинул брата на землю ударом кулака и занёс над ним меч.
      - Пощады! - истошно завопил Серый Колдун.
      Воинство Кощея возмущённо загудело, а в наших рядах раздались дружный смех, улюлюканье, свист.
      - Ну-ка, встань! - велел Чёрный Колдун.
      Серый осторожно поднялся, пугливо скосившись на меч в руках брата.
      - Повернись! - скомандовал тот.
      Серый помедлил и повернулся к брату спиной, втянув голову в плечи, ожидая смертельного удара.
      И удар последовал.
      Правда, не смертельный, но весьма ощутимый. От пинка под зад Серый пролетел носом по пыли Гиблого места и замер, распластавшись на земле.
      - Вперёд, Чёрные! - скомандовал кто-то в стане Воинов Кощея.
      И они двинулись на нас чёрной стеной, наклонив копья. Правда, уже не такими стройными рядами, как вначале, поражение их военачальника подействовало.
      - Не двигаться! - взял на себя командование нами Чёрный Колдун. Стоять на месте! Стрелять из луков!
      Осыпаемые градом стрел и дротиков, Кощеевы воины несли огромные потери, но шли вперёд упрямо и упорно.
      Вот они уже почти рядом.
      Вот уже копья вплотную...
      - Вперёд! - закричал Фомич, разметав частокол ощетинившихся копий, и врезаясь в ряды Кощеевых воинов.
      - Дай-ка мне мой плащ... - протянул руку Чёрный Колдун.
      Я протянул ему плащ, он развернул его и бросил в воздух. Плащ поплыл, распластавшись чёрной птицей над полем битвы, становясь все больше и больше...
      Вот он завис над воинами Кощеевыми, и плавно опустился на них сверху. И произошло чудо: мы видели их совершенно отчетливо, а они словно ослепли: метались, натыкались один на одного, рубили друг друга...
      - Ну что, Балагула?! Отслужил я тебе хотя бы малость?! - весело прокричал Чёрный Колдун.
      - Спрашиваешь! - отозвался Балагула, вглядываясь в сражение, и от нетерпения скрёб ногтями ног землю.
      - Вот и славно, дружище, - тронул его за плечо Чёрный Колдун. Пойду я, пожалуй, разомнусь...
      Чёрный Колдун обнажил меч и последовал в гущу боя за Фомичом. Я двинулся за ним. Может быть, я был и не очень умелый воин, но сейчас каждый меч был на счету.
      И вдруг Черный Колдун, который шёл впереди меня, остановился и стал падать. Я подбежал и увидел в спине у него рукоять кинжала.
      Оглянувшись, я увидел Серого Колдуна, убегающего в сторону своих, спешащего скрыться в рядах Кощеевых Воинов.
      Крикнув Балагуле и Бороде, чтобы они помогли Чёрному Колдуну, я бросился вдогонку за Серым.
      Ярость прибавила мне сил. Я догнал его в три прыжка. Он только и успел, что оглянуться. Меч мой описал дугу, и голова Серого покатилась по пыли. Обезглавленное тело сделало еще пару шагов, постояло, и рухнуло, выбросив вперед руки.
      - Серого Колдуна убили! Серого Колдуна убили! - молнией пробежало по рядам сражавшихся.
      И Кощеево Воинство дрогнуло. Шаг за шагом они стали отступать, теснимые нами. Вот мы уже прижали их к самой Мёртвой Горе. Их задние ряды упёрлись спинами в её полированные склоны.
      Казалось ещё чуть-чуть... Ещё самая малость...
      Бой пошёл не на шутку. Колдовство плаща кончилось, и шла уже не битва - сеча. Теперь я понял, что это такое: никто уже не фехтовал. Никто не куражился воинским искусством, на искусные выпады ни у кого не оставалось сил. Все устали и рассвирепели. Теперь просто секли один другого мечами яростно и свирепо безо всякой пощады.
      И всё же, несмотря на отчаянное сопротивление, нам удалось смять первые ряды врагов, они полегли, как трава под взмахами косы.
      Казалось, что победа вот она, рядом, мы уже держим её в своих руках, но тут из-за Горы, обойдя её с двух сторон, нам в оба фланга разом ударили два отряда Кощеевы, спрятанные в резерве, в засаде.
      Отряды были не очень многочисленные, но зато отлично обученные. Левый отряд возглавлял Белый Всадник, навстречу ему, с большим трудом, но всё же успел развернуть искусным воинским маневром часть наших воинов Фомич, чем значительно ослабил удар. Но всё же этому отряду удалось отсечь от остальных часть наших Воинов во главе с Фомичом.
      А на нас справа летел отряд, во главе которого выделялся смутно знакомый мне рыцарь со змеиной головой.
      - Двупалый! Двупалый! - закричали наши Воины.
      - Развернулись! Фронтом! - с удивлением услышал я свой собственный голос, раздающий команды.
      Худо-бедно, но мне удалось, как и Фомичу, развернуть часть наших бойцов и против второго отряда, которым командовал Двупалый.
      Развернуться мы развернулись, но нас окружили. Теперь все три наших небольших отряда сражались каждый в полном окружении.
      Наши ряды таяли, многочисленный враг пересиливал.
      И когда мне уже показалось, что всё, конец, нет сил не то что для удара, а просто для того даже, чтобы поднять меч, - в это время, торжественно и призывно, пропела над полем боя серебряная труба.
      Это было так неожиданно, что всё на поле битвы остановилось на мгновенье, оглянувшись на этот звук.
      Посреди поля стоял Витязь в блестящих доспехах. Он запрокинул голову и трубил сигнал. А за его спиной разворачивались в боевые порядки, выставив вперёд копья, загородившись червонными щитами, знакомые Витязи из Кургана.
      Воодушевленные неожиданной помощью, мы ринулись вперёд с удвоенной силой. Вот тут-то я и получил удар по голове чем-то тяжёлым...
      Когда я очнулся, надо мной стоял рыцарь со змеиной головой. Он ждал, когда я приду в себя.
      Я машинально нашарил на земле рукоять боевого меча, но поднять его у меня сил уже не было.
      - Что, ослаб?! - усмехнулся Двупалый. - Знаешь, кто я? - он посмотрел на меня и с удивлением спросил. - Неужели это ты убил моего брата - Трёхпалого?!
      Я молча кивнул. Отпираться было стыдно, а ответить не было сил. Чтобы не упасть перед ним, я опёрся на руку и натолкнулся ладонью на приклад своего обреза, который уронил в пылу боя.
      Двупалый, собираясь разрубить меня пополам, взмахнул надо мной тяжёлым мечом, держа его двумя руками...
      - Как же надоели вы мне, твари беспалые... - с трудом прошептал я, нажимая на курки обреза.
      Он постоял ещё несколько мгновений, выронил меч, наклонив голову, удивленно рассматривая Гиблое Место сквозь дырку, которую проделала в нем картечь. Потом он поднял невидящие уже глаза на меня и упал замертво.
      Только тогда я опять услышал шум боя. С трудом привстал и огляделся.
      Часть Кощеева войска добивали у склона Мёртвой Горы, которая полностью оправдала своё название, поскольку была завалена у подножия горой тел.
      Небольшому отряду удалось вырваться, и он отходил в сторону Терновых Зарослей, никем не преследуемый.
      Остатки войска Кощеева сложили мечи, а поскольку дрались они достойно и не по своей воле, их всех отпустили с миром, отобрав оружие.
      Витязи из Кургана потерь почти не понесли, зато Чёрные Воины Колдуна, участвовавшие в битве с самого начала, понесли большие потери, а оставшиеся в живых были почти все ранены. Теней вообще практически не осталось.
      - Погиб Чёрный Колдун, - сказал подошедший Борода. - Перед смертью он велел передать Балагуле, что всё, что в Замке, под Замком и сам Замок всё это его, Балагулы. И ещё он сказал, и просил передать всем, с кем он шёл в бой, что сегодняшний день был самым настоящим днём в его жизни...
      Я подумал, что для меня, возможно, этот день тоже станет самым настоящим днём в моей простой жизни.
      - А на фига мне всё это богатство? На фига мне этот самый Замок, если Чёрного Колдуна там не будет, - захлюпал носом Балагула. - С кем я в карты буду играть? С Кондратом можно и в погребе в дурака резаться...
      И он отвернулся.
      Тем временем надвигался вечер, наше время было на исходе, и мы решили не откладывая штурмовать Гору.
      Глава двадцать седьмая
      Пещера Кощеева
      Посередине Мёртвой Горы была площадка с пещерой Кощея. Её хорошо было видно снизу. По скользким склонам карабкаться было совершенно бесполезно. Пробовали вставать друг другу на плечи, но, прикинув высоту, на которую нужно было подняться, отказались от этой идеи...
      Тогда к Фомичу подошёл самый старый из Витязей и стал ему что-то говорить, показывая на тела убитых.
      Я подошёл поближе и услышал:
      - Если кто неправому делу служил, пускай хотя бы поневоле после смерти правому делу послужит, а те, кто по своему разумению правому делу служил, тот с радостью и после смерти ему послужит...
      Фомич глубоко задумался, потом махнул рукой, и к Мёртвой Горе стали сносить тела погибших.
      Росла страшная пирамида мёртвых тел. Всё выше, выше...
      Фомич отбирал отряд для последнего штурма.
      - Мне нужно немного людей. Площадка маленькая, много народа на ней не поместится, только мешать будем друг другу.
      Он позвал с собой нескольких наиболее отличившихся воинов, Витязь сам отобрал среди своих.
      - Мы тоже с тобой туда, на Мёртвую Гору пойдём, - заявили категорически Балагула, Кондрат и Борода.
      - А вы-то куда?! - удивился на них Фомич.
      - А куда ты нас привёл, туда мы и просимся, - стояли на своём упрямые друзья. - Куда мы с боями дошли.
      Фомич молча согласился. И мы полезли вверх, к Пещере Кощея, по страшной этой пирамиде.
      Идти было жутко и неудобно. Я никак не мог заставить себя смотреть под ноги, и по этой причине чуть пару раз не сорвался вниз...
      Мы стояли наверху пирамиды, до площадки было рукой подать.
      Фомич подал знак, и мы выскочили на площадку, размахивая мечами в пустоте, ожидая жесточайшее сопротивление, но не натыкаясь на вражеские мечи.
      Нас встретили ... смехом!
      На площадке, небрежно прислонившись спиной к Пещере, стоял молодой парень в отличном, вполне современном и даже элегантном костюме, похожий на банкира, или политика. Он стоял и хлопал в ладоши:
      - Браво! Браво! - приветствовал он нас. - Какое мужество! Какая отвага! Столько храбрых воинов сразу на одного безоружного!
      - Ты - Кощей? - недоверчиво спросил его Фомич.
      - Каюсь, каюсь, я - Кощей. А вы пришли меня убивать? - продолжал хохотать парень. - Я уже должен бояться?
      - Вот именно, - твёрдо заявил Фомич.
      - И как вы себе это великолепное действо представляете? - спросил, откровенно давясь усмешкой, Кощей. - Как вы меня, безоружного, убивать будете? Неужели у кого-то из вас рука поднимется?
      - Да какой он, к чертям собачьим, Кощей? - недоверчиво произнёс кто-то из Витязей. - Брешет он всё. Кощей же - Бессмертный. Ему лет тыща, а то и более того. А этот - совсем пацан, молокосос.
      Парень рассмеялся ещё громче:
      - Вот что значат суеверия! Раз ты Кощей, значит - Бессмертный. Раз бессмертный, значит, лет тебе должно быть "тыща". Да и где вы видели хоть что-нибудь живое, чтобы оно было бессмертным? Невежи! Будешь тут бессмертным, когда каждый, кто себя избавителем человечества от зла возомнил, норовит именно тебе в первую очередь голову снести. Кстати, вы меня как убивать будете?
      - Так ты Бессмертный или нет?! - подступил к нему с мечом в руке Фомич. - Говори толком, не валяй дурака, не то я сам проверю.
      - Дураки! - презрительно огрызнулся насмешливый франт. - Я - Кощей, но не Бессмертный. Глупые вы, глупые. Бессмертен не сам Кощей, Бессмертно Царство Кощеево. Зло Бессмертно. Ни один Кощей не дожил до преклонных лет. Все в расцвете лет погибли за идею. Но приходят сыновья и продолжают дело Кощеево...
      - Бери меч! Хватит болтать! - крикнул ему Фомич.
      - Вот ещё! - огрызнулся Кощей. - Отродясь ни один Кощей никогда в руки оружия не брал. А зачем самому убивать? Зачем оружие? Всегда можно кого-то нанять, отравить, столкнуть со скалы, наконец, а потом сказать, что упал, бедный...
      И он прямо у нас на глазах столкнул с площадки Мёртвой Горы вниз не ожидавшего этого Витязя.
      - Ой! Упал! Ай-яй-яй... - Притворно пожалел Кощей. - Ой, какой бедный! Ну? Что стоите? Рубите мне скорее голову!
      Он дурашливо упал на колени перед Фомичом, склонив голову.
      - Да я тебя голыми руками на части порву! - Фомич вложил в ножны меч и пошёл на Кощея с кулаками.
      Тот стоял, покачиваясь с пятки на носок, а когда Фомич размахнулся, ловко перехватил направленный в него удар, и выкрутил руку Фомичу.
      - Отпусти его! - подал я голос. - Сразись со мной.
      - Ладно, давай, - согласился насмешливо Кощей.
      Не дожидаясь согласия, он быстро нанёс мне в голову несколько ударов. Но ни один из них не прошёл, завязнув в блоках. Мысленно я поблагодарил тренера по боевому самбо, который учил, что всё в бою начинается с защиты.
      Сила у Кощея была, кое-какие навыки тоже, приёмчиков несколько он знал, но тренирован был плохо, нахватался по верхушкам. Я безо всякого труда отправил его в нокаут, нанеся ногой удар в голову.
      Очнулся Кощей висящим над пропастью вниз головой. Фомич держал его за ногу на вытянутой руке.
      - Быстро говори, где вход в Царство Мёртвых и как вывести оттуда мою жену, мою Настеньку?
      - Да не тряси ты меня, - простонал Кощей. - Так всё скажу. Голова кругом идёт. Вход вот он, прямо в моей Пещере. Ключ на Говорящем Самшите, на самой верхушке. Больше я тебе ничего не скажу.
      - Ладно! Посмотрим! - сказал Фомич, ставя его обратно на площадку.
      - А что его спрашивать? - вмешался Кондрат. - Дальше мы и так всё знаем. Правда, Балагула?
      - Ага, знаем! - подтвердил Балагула.
      - Что же вы знаете? - усмехнулся Кощей.
      - А всё! - обозлился Кондрат.
      - Да что ты?
      - Вот и что ты! Надо сначала разбить яйцо...
      - Понял?! - восторженно заорал Балагула и, подскочив к Кощею, ударил его ножищей снизу.
      - Ой-ой-ой! - завертелся вприсядку Кощей.
      - Да на Самшите яйцо, которое разбить нужно, дурак! В утке! - заорал на Балагулу Домовой.
      - А почём я знал? - оправдывался красавец Балагула. - Ты сказал, что нужно разбить яйцо, я думал ему.
      - Если бы ты думал!
      - Уй-юй-юй! - выл Кощей. - Ты хотя бы когтищи стриг! Разве же так можно по живому организму лупить?!
      - Что? Не нравится? Тогда, если добавки не хочешь, рассказывай!
      Злорадно замахнулся ногой Балагула.
      - Не на... ой! - присел на корточки Кощей. - Не надо повторять! Как ключ достать... ой! Сам не знаю. Им отопрёте Царство Мёртвых. Пойдут туда только двое: Фомич и Живой. Если кто ещё с ними войдёт, тот обратно не вернётся. И Фомич тоже не вернётся. Как войдёт, так там и останется. Оттуда раз в тысячу лет кто-то выходит. Выйти сможет только Живой с Настенькой... Понял? Больше ничего не знаю...
      Мы вскарабкались наверх, на самую вершину Мёртвой Горы. Перед нами возвышался огромный Самшит, верхушка которого скрывалась в облаках.
      - Как же нам на него залезть? - задумался Фомич. - Даже если верёвки найдём, год до вершины ползти будем.
      - А ты с ним поговори. Самшит - дерево разговорчивое, - подсказал Кощей, которого Фомич затащил на вершину за собой следом.
      Фомич подошёл к стволу и сказал:
      - Здравствуй, мудрое дерево! Низко тебе кланяемся. Просим тебя, отдай нам то, что хранишь для доброго дела. Сбрось сундук.
      Самшит заскрипел, затрещал, с него нам на головы посыпалась старая кора, он зашелестел в вышине кроной, и ответил басом:
      - Можно и отдать. Почему не отдать? Мне оно, что храню, безо всякой полезной надобности. Только отгадайте сначала мою загадку. Что-то у меня с памятью. Возраст, столько лет стою здесь без разговорной практики. Как это там? Ну, примерно, значит, суть такая: шерстяной, ходит босиком, хитрый, малину ворует...
      - Ты чего это дразнишься?! - заголосил Балагула. - Да я тебе, деревяшка несчастная! Я тебя когтями задеру!
      - Да не про тебя я... - испуганно принялся оправдывать Самшит. - Не про тебя эта загадка. Про медведя...
      - Я угадал! - радостно закричал Балагула. - Это медведь!
      - И верно, медведь, - удивился Самшит. - Сам догадался. А что кричал на меня, если знал? Сердитый он у вас. Маленький, а сердитый. Я таких очень уважаю. А пока - берегитесь! Сундук летит! Сбрасываю! Роняюууууу!
      Мы разбежались кто куда, прижавшись друг к другу.
      Сундук грохнул о камни так, что Мёртвая Гора ходуном пошла, а Самшит подпрыгнул.
      Сундук был большой, кованый. Мы обошли его весь вокруг, но замка на нём и в помине не было.
      - Рубите! - приказал Фомич.
      На сундук обрушили град ударов, его крушили мечами и боевыми топорами, но даже не поцарапали.
      Устав махать мечами, остановились. Всё было бесполезно. Сундук как был без единой царапины, так и остался. К сундуку подошёл Кондрат.
      - Отойди оттуда! - прикрикнул на него Фомич.
      - А я чего? Я ничего! - оправдывался Домовой. - Я и не трогал в нём ничего, он сам открылся.
      - Как открылся?!
      - А чего ему не открываться? - пробасил Самшит. - Его никто и не запирал. Там же внутри него Медведь сидит. А Медведь не птичка. Куда он сверху денется? Если и выберется из Сундука, не улетит.
      Из сундука, который оказался без дна, и его просто нужно было приподнять, вылез здоровенный Медведь. Он стоял на задних лапах и испугано смотрел на мечи.
      - Резать будете? - деловито осведомился он, шмыгнув мокрым носом.
      - А что нам с тобой делать прикажешь? - вздохнул Фомич. - Не хотелось бы, но придётся. Нам Волк нужен.
      - Может, я его выплюну?
      И он стал пробовать. Он плевался и кашлял до обильного слезотечения, но Волк никак не выскакивал.
      Балагула посмотрел-посмотрел, и когда медведь в очередной раз стал тужиться и кашлять, подошёл к нему сзади и дал пинка.
      Волк вылетел, ударившись о Самшит.
      Мы застыли, открыв рты, а Волк, охая и потирая ушибленные о дерево бока, орал на Медведя:
      - Чтоб ты так всю жизнь на свободу выходил!
      Его излияния прервал Фомич:
      - Давай нам быстренько Утку, серый, нам некогда. Или как Медведь отдашь, или возьмём путём вскрытия.
      - Я сейчас! - испугался Волк. - Не надо путём вскрытия доставать! Сам отдам! Нужна мне ваша Утка.
      Он постучал лапой по пузу, нагнул голову к брюху и внимательно прислушался к происходящему там. Недовольно покачал головой и похлопал себя по брюху ещё раз, значительно сильнее.
      - Эй, ты, Утка, вылезай! - скомандовал он.
      Утка и не думала появляться на люди. Волк попрыгал на одной лапе, на другой, на всех четырёх сразу, потом кувырнулся через голову, сделал обратное сальто, покашлял, ничего не получалось.
      - Ну-ка, серый, что ты там кувыркаешься, поди сюда, - позвал его Медведь. - Открой пасть пошире.
      Волк покорно отворил пасть, и прежде чем он что-то сообразил, косолапый запустил ему в пасть лапу и вытащил Утку.
      Пока Волк откашлял и отплевался после этой процедуры, Медведь поставил Утку перед Фомичом.
      - Давай яйцо! - заорал на неё Балагула, так страшно щёлкнув ковшом, что бедная птичка присела и от страха снесла яичко.
      Его моментально подхватил Кондрат. И стал озираться, обо что бы разбить. Близко к нему стоял только Балагула.
      Он слишком поздно сообразил, что его ожидает, в ужасе попытался закрыться руками и заорал:
      - Нееееееееет!!!
      Но спастись от сокрушительного удара не успел: Кондрат со всего маху хватил его яйцом по лбу.
      Яйцо треснуло, развалилось, ключ из него выпал, а Балагула, как назло стоявший на краю обрыва, от неожиданности слетел с вершины в пропасть.
      Все только ахнули. Кондрат застыл с разбитым яйцом в руках.
      Фомич подошёл и подобрал лежавший на земле ключ. Ничего не сказал Кондрату. Только скомандовал:
      - Все вниз! Этот, - он указал на Кощея, - пойдёт с нами. Пускай посмотрит, что столько лет охранял верой и правдой.
      У входа в Кощееву Пещеру мы остались одни, простившись с друзьями, которые продолжили спуск.
      Фомич отвалил камень, прикрывавший вход в пещеру, открыв уходящие во мрак крутые ступени. Кощей упёрся, но Фомич так двинул его по шее, что тот скатился вниз по длинной крутой лестнице. Мы пошли следом, спускались вниз очень долго, и наконец остановились перед небольшой железной дверцей.
      Глава двадцать восьмая
      Сильнее Смерти
      - Открываю? - спросил заметно волнующийся Фомич.
      - Открывай... - почти шёпотом ответил я, содрогаясь от одной лишь мысли о том, что сейчас переступлю порог Царства Мёртвых.
      Заскрипел, отодвигаясь, ржавый засов. Вместо кромешной тьмы, которую я ожидал увидеть, за дверью плавал белёсый туман.
      Мы перешагнули порог, и перед нами словно из-под земли вырос огромный Пёс. Изо рта у него вырвались языки пламени, изо рта валили клубы дыма. Голов было три.
      Он предупреждающе поднял огромную лапу и пролаял одной из голов:
      - Куда?!
      - За Настей! - смело ответил Фомич, выступив вперед.
      - Залог! - пролаял Пёс другой головой.
      - Какой залог? - растерялся Фомич. - Нам про залог ничего не говорили.
      - Залог!!! - рявкнули все три головы пса вместе.
      Фомич растерянно огляделся по сторонам и решительно вытолкнул вперёд Кощея, ничего более подходящего не обнаружив.
      - Вот это пойдет?
      Пес принюхался, пошмыгал тремя мокрыми блестящими носами и пролаял всеми тремя головами, но поочерёдно:
      - Сойдёт!
      - Проскочит!
      - Скушаицааа...
      - Не смейте! - орал Кощей. - Залог не едят!
      Мы уходили по длинному тоннелю вдаль. Мимо нас проплывали тени. Их было множество, и все они походили одна на другую.
      - Как же ты отыщешь здесь свою Настеньку? - шёпотом спросил я.
      Фомич только плечами в ответ беспомощно пожал, судя по всему, его самого мучил тот же самый вопрос.
      И тут я уловил мерный плеск воды где-то в полумраке.
      - Вода! - удивленно заметил я, толкнув Фомича.
      Мы пошли на эти звуки. Шагов наших не было слышно. По-настоящему мёртвая тишина висела вокруг нас.
      Вода показалась внезапно, словно кто-то перед самым нашим носом расстелил эту тяжело и медленно бегущую куда-то водяную дорогу. Но вот что странно: плеск прекратился. Река, довольно широкая, текла совершенно бесшумно. Мерно катились её черные тяжёлые волны. Другой берег отсюда не было видно, как мы ни вглядывались. Он надёжно скрывался в белёсом тумане.
      Неожиданно прямо на нас из этого тумана выплыла лодка и ткнулась в берег.
      В лодке сидел сгорбленный старик, с большой косматой белой бородой до пояса, лысый, с веслом в натруженных руках.
      - Ты кто? - спросил его Фомич.
      - Лодочник, - шевельнул мохнатыми белыми бровями старик.
      - А что возишь?
      - Не что, а кого, - поправил Лодочник. - "Что" здесь не возят. Здесь это никому не нужно. Ничего никому не нужно. Души перевожу в Царство Мертвых...
      - А мы где? Разве не в Царстве Мёртвых? И кто это в таком случае? спросил Фомич, указав на медленно летящие мимо нас в молочном тумане тени.
      - Это? - прищурился Лодочник. - Это так... Ну, вроде как тоже Души. Только неприкаянные.
      - Как это? - спросил я.
      - Да вот так у них получилось, - нехотя пояснил Лодочник, нетерпеливо перекладывая вёсла. - Никакие это... Потом поймёшь...
      - Перевезёшь нас? - спросил Фомич, присаживаясь перед лодкой на корточки, стараясь заглянуть старику в глаза.
      - Вас? - он надолго задумался, глядя в чёрную воду.
      За то время, пока он смотрел, пока он думал, я успел хорошо его рассмотреть: на нём была длинная до пят холщовая рубаха, ужасно ветхая и грязная. Ноги босые, с шишками и синими верёвками расширенных вен. На худой жилистой шее торчала голова, длинная и вытянутая кверху. Вокруг лысины росли реденькие пучки и колечки тонких седых волос. Над маленькими и хитрыми глазками висели кустами седые бровки. Прямо из них произрастал длинный крючковатый нос, нависавший так низко, что Лодочник забавлялся тем, что когда думал, трогал его над нижней губой языком. Усов у него не было, но зато вокруг острого подбородка весело кружилась белая борода, спадая клочьями на грудь.
      - Вас я могу перевезти на другой берег только за взятку, - вздохнул наконец, с явным сожалением расставаясь со своими мыслями, Лодочник.
      - А разве можно за взятку перевозить?! - вкрадчиво спросил я. - Ты же на службе! Это называется коррупция!
      - Может, и так оно называется. Мне всё едино, - уныло согласился Лодочник. - Только если не дадите мне взятку, или коррупцию, то останетесь здесь. Кроме меня, Фомич, некому будет тебя в этом Царстве Мёртвых к твоей Насте через реку перевезти. А Живых я вообще не имею права возить.
      Я хлопнул себя по лбу и побежал обратно к входу.
      Трёхголовый Пёс сидел и облизывался всеми тремя головами.
      - Съел?! - заорал я на него.
      - Сожрал! - подтвердил Пёс с удовольствием.
      - Что ж ты, зверюга, наделал?! - набросился я на обжору. - Тебе оставили на временное хранение существо...
      - Да не ел я никакого существа! - обиделся Пёс, огорчившись всеми тремя головами. - Я муху съел!
      - Какую там муху ты съел?! - закричал я на него, возмущённый таким наглым враньём. - А где же наш залог, который мы тебе оставляли? Где Кощей Бессмертный? У тебя брюхо вон какое круглое!
      - Муха в лягушке была, - стали объяснять мне головы, перебивая одна другую. - Лягушка некоторым образом находилась в цапле, цаплю проглотил орёл, орёл оказался во льве... Ничего себе, вкусная была львятинка...
      Пёс облизнулся тремя языками.
      - Давай залог обратно! Тебе нельзя его оставлять! - закричал я на него. - Разве можно тебе залог требовать?
      - Ладно, можно, нельзя, - разворчались головы. - Харону взятку давать можно, а мне залог требовать нельзя? Думаешь, не знаю зачем тебе обратно залог потребовался? Небось, опять Харон взятку требует?
      - Какой Харон? - изобразил я непонимание.
      - Ладно, не притворяйся. Забирай свой залог и катись к своему лодочнику. Жёсткий он какой-то, твой залог... Вылезай! - рявкнул Пёс, вставая.
      Из-под него с трудом выполз Кощей, которого эта псина использовала как подушку для сидения. Я схватил его за рукав и потащил за собой.
      - Вот. Пойдёт такая взятка? - вытолкнул я его перед собой, добежав до дремавшего в ожидании Лодочника.
      - Ну-ка, повернись, - Лодочник осмотрел Кощея и сказал: - Товар не ахти какой, но взять можно. Что ещё с вас возьмёшь? Грести умеет?
      - Откуда? - обиделся Кощей. - Меня таким глупостям не обучали.
      - Ничего, научим, - почти ласково сказал Лодочник.
      От этих слов его повеяло таким холодом, такой безысходностью, что Кощей сразу сник и умолк, и даже мне стало не по себе.
      Лодочник перевёз нас на другой берег.
      - Как тебя крикнуть, когда обратно переправиться нужно будет? спросил я угрюмого Лодочника.
      - Я подожду, - сказал он.
      - Откуда ты знаешь, что мы недолго?
      - Знаю...
      - Как мы здесь мою Настю искать будем? - потёр в задумчивости подбородок Фомич, вглядываясь в пелену белого густого тумана перед нами.
      Но искать нам никого не пришлось.
      Не успели мы отойти двух шагов от берега, как на шею Фомичу бросилась миловидная молодая женщина, круглолицая, с косой.
      - Я знала, что ты придёшь! Я так тебя ждала! - сквозь слёзы шептала она, прижавшись щекой к груди Фомича.
      - Ты можешь вернуться в царство живых! - взяв жену за плечи и глядя ей в глаза, быстро проговорил Фомич. - Спеши!
      - А ты?! - распахнула глаза Настя.
      - Потом, дорогая, всё потом объясним, - замялся отважный Воин. - Вот он тебе по дороге всё расскажет. А сейчас некогда, если вы опоздаете выйти, все здесь останемся. Торопись, Настенька! Скорее в лодку!
      - Куда, собственно, торопитесь, молодые люди? - раздался удивительно красивый женский голос.
      Мы дружно обернулись.
      Около лодки стояла по-настоящему прекрасная, - только сейчас я понял значение этого слова - Женщина.
      Высокая, стройная, в лёгком белом платье, чёрные волосы плавными волнами спадали на плечи. Высокая грудь, тонкая талия, длинные стройные ноги, руки с тонкими запястьями и длинными гибкими пальцами без украшений. Большие тёмные глаза, длинные ресницы, чувственный рот, упрямый подбородок, чуть вздёрнутый на самом кончике прямой нос, всё было совершенно, даже слишком белая кожа не портила её.
      - Так куда же спешат молодые люди? - повторила она свой вопрос.
      - Мы пришли за Настей, - выступил вперёд Фомич.
      - За тобой, Настенька? - повернулась Женщина к стоявшей в стороне жене Фомича. - Неужели ты покидаешь Царство Мёртвых? Зачем? И что хорошего ТАМ, наверху? То ли дело здесь: покой, тишина... Подумай. И зачем уходить? Всё равно возвращаться. А это, кажется, Фомич? Наслышана... К нам? Рада... А это что за красавчик?
      Она устремила свой взгляд на меня, и я почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног... Закружилась голова, и дальнейшее я слышал как во сне...
      - Живой? - удивилась Женщина. - Надо же! Слышала я, что изредка, но заглядывают сюда Живые, но сама не встречала. К сожалению, не довелось. Дай-ка я на тебя поближе посмотрю... Какой красавчик!!
      Она подошла вплотную, почти касаясь меня высокой грудью. Посмотрела в глаза и тонкими прохладными пальцами откинула у меня со лба волосы. Пальцы пробежали по моему лицу тихой лаской.