***
      После нескольких бессонных ночей я все-таки уснула и проспала до обеда. Снились сплошные мягкие знаки. Я нажимала какую-то кнопку, открывалась какая-то не то книжка, не то дверь и появлялся мягкий знак многожды повторенный. Он возникал то на каком-то экране, то на речной глади в виде кораблика. Да, я почему-то была мужчиной! Сон в духе минимализма. "Просто я дверь перепутала. Улицу, город и век", - перефразировала я Булата Окуджаву.
      ***
      Адриана выписали. Два месяца он пролежал в суицидальном отделении психушки. Туда не только душевно больные люди попадают, но и нормальные, доведенные жизнью до ручки. Среди них все чаще и чаще встречаются интересные, духовно богатые люди. Особую категорию составляют наркоманы и алкоголики. Эти вещи лечатся только с согласия больного. Туда увозят только при попытках к суициду, в исключительных случаях. Так оказался там и Адриан. Нежелание жить стало у него хроническим. Двуглавый орел вырастил еще одну голову и превратился в дракона. Последняя стадия алкоголизма, как объясняют врачи.
      Адриан протянул мне текст шутливой песенки, которая сочинилась у него в ответ на мой минимализм.
      - В больнице ее оставлять не стал. Там в основном психи, кто их знает, как они этой песней распорядятся? А потом у нас испортятся дипломатические отношения с Мадагаскаром. Песня моя называется "Кенийская плясовая". Кенийцы-то не обидятся, у них развито чувство юмора, хотя и африканское, а у мальгашей (мадагаскарцев) его может не хватить, они обидятся на своих черных братьев и где тогда Россия будет закупать пареную репу? Вот какие штуки бывают на дипломатическом фронте.
      КЕНИЙСКАЯ ПЛЯСОВАЯ Зябликовому слонику посвящается (иногда Адриан так ласково называет меня)
      Наберись, мой друг, терпения, пенияБудут дни чудес полны, Мы с тобою съездим в Кению, Кению, где слоняются слоны.
      Там культура очень древняя, древняя, Незлобивы люди там, И над каждою деревнею Целый день гремит там-там:
      Там-там, там-там.
      И с тобой под эту музыку, музыку Мы научимся плясать - То на попке, то на пузике - Невозможно описать, - ать, ать, Залопочем по-кенийскому, (Гутен морген, тру-ля-ля), Там ведь только поклонись кому - Прибежит в учителя.
      Наберись, мой друг, терпения, пения, И довольные вполне Прям в Московию из Кении Мы вернемся на слоне.
      - Эта песня исполняется под две гитары, но одна из них поворачивается обратной стороной, и по ней колотят палочкой черного дерева. На другой гитаре исполняется свободное бряцанье. Все присутствующие делают бодрые кенийские плясовые движения, то есть становятся в затылок и крутят попками, изображая уборку маиса и тонго-монго, - пояснял детали Адриан.
      Текст песни сопровождали рисунки.
      - Это здорово, Адриан. Но теперь минимализм в моде. Скажи мне самую минимальную вещь: ты хочешь быть со мной?
      - Нет, я хочу быть с Папой Римским Пашей Ваней Вторым! И вообще такие вопросы задают не Зяблики, а свинковые слоники, они большие, толстые и из них делают колбасу докторскую и ливерную.
      Дальше продолжать разговор на тему жизни и смерти бесполезно - в шутку сведет. Пусть хоть на подсознание ляжет моя фраза.
      - Ты знаешь, я впервые в жизни прочитал в больничке "Синюю птицу" Метерлинка. Пьесу во МХАТе видел раз двадцать, балет в Детском музыкальном - несколько раз, видел советско-американский фильм (очень скверный, с Надей Павловой в главной роли), а читал как совершенно новое произведение. Там такая трогательная философия и красивые афоризмы! В садах Блаженств есть персонажи Радость Понимать, Радость быть Справедливым, Радость Бегать Босиком по траве. И все разговаривают. А есть еще Блаженство быть Невыносимым, Блаженство Дышать Воздухом. Какая прелесть!
      Начиналось что-то серьезное.
      Стал говорить иносказаниями. Сейчас узнаю его позицию.
      - Еще есть царство Будущего, где живут неродившиеся дети, их старик Время то и дело отправляет пожить... Они толпятся у врат, ведущих в жизнь, всем хочется пожить, но один может выйти через три года, а другой через пятьдесят три года два месяца четыре дня. И вот, представь: двое влюбленных в царстве Будущего разлучаются, ибо им суждено родиться в разное время. Они молят старика Время, чтобы он пустил их жить вместе, но Судьба неумолима... Ведь это про нас с тобой. - Адриан был старше меня на тридцать семь с половиной лет. - И еще есть такая сцена, тебе понравится: "Старик Время (отталкивает ребенка): твоя очередь еще не подошла...
      Приходи завтра... А ты приходи через десять лет... Ты уже тринадцатый пастух, а требуется только двенадцать... Опять врачи?.. На Земле их итак девать некуда...
      Еще требуется честный человек, хотя бы один, в качестве необычайно редкого явления. Есть честный человек?.. Кто? Ты?
      Ребенок кивает головой. Уж больно ты чахлый. Долго не протянешь..."
      Бриллиантовое имя и костяная нога
      О моей только что вышедшей в свет книжке "Живое имя" в прессе написали: "Взяться за перо психолога Наталью Рыжую заставило категорическое несогласие с идеей большинства книг на соответствующую тему: имя, мол, изначально полностью предопределяет и характер, и наклонности, и способности, фатально влияет на судьбу. Волей-неволей, даже если просвещенный читатель относится к подобным утверждениям скептически, информация откладывается в подсознании и может создать негативную программу.
      Опыт автора свидетельствует: не рок, а свобода выбора, не запрограммированность, а самоопределение. Имя, безусловно, влияет на судьбу, но ни в коем случае не фатально, и совсем не таким образом, как предписывают некоторые авторы, ибо человек - индивидуум и отношение даже к самому распространенному имени индивидуально".
      Радостно на душе, когда чувствуешь, что тебя правильно поняли. Проблемой имени я занимаюсь давно и как психолог, и как филолог, и даже как физик с математиком. Эта проблема неисчерпаема и вечна. Возникает у каждого с рождения. Только один это замечает, а другой нет. Вот и журналистка не зря прочитала мою книжку, эта тема ее тоже давно волновала.
      Журналистку зовут красивым средневековым именем Клариса. Выяснилось, что это не псевдоним, а необычайно редкое явление, как метерлинковский честный человек. Клариса пришла брать у меня интервью, и мы разговорились. Когда она была маленькой, все называли ее Лялей, Лялькой. Но вот однажды она увидела афишу, где было написано, что приехал какой-то "театр лялек", "ляльки" писались с маленькой буквы. Особенно последний факт сильно затронул хрупкую душу ребенка. Еще этих лялек было много, а она привыкла быть одной Лялькой. Девочке больше не захотелось быть Лялькой. А до полного имени Клариса она еще не доросла. Рос ребенок рос, и никого с таким же, как у себя именем не встречал. Странно это! Так оно осталось для нее холодным и чужим. В напечатанном виде Клариса первый раз встретила свое имя у Пушкина. Есть у него эпиграмма, адресат которой не установлен:
      У Кларисы денег мало, Ты богат - иди к венцу; И богатство ей пристало, И рога тебе к лицу.
      Кларисе-журналистке деньги самой приходится зарабатывать. Объекта любви девушка найти пока не может. А без любви замуж не хочется. Так что с венцом у Кларисы получилось не как предрекал Александр Сергеевич.
      Я часто встречала людей, которые считали, что тяжело быть оригинальным, если с рождения имя у тебя ну настолько распространенное, что тошно становится, - всюду тебя с кем-нибудь путают, да и при знакомстве трудно блеснуть сразу, с первого же слова. В своей книге я делаю вывод, что восприятие человека с редким именем эмоционально более красочно, что влияет на дальнейшее развитие отношений, но как правило, счастливых редкоименцев я не встречала. Самим именем им предначертано с рождения стать в чем-то исключительными. Многие из них теряются и находят исключительность... в хронических неудачах. Редкое имя - все равно, что сказочно богатый клад, какой-нибудь редкий алмаз, с которым не знаешь что делать.
      Однажды, когда я была в командировке в одной деревне, мне поведали трагикомическую историю. Василий на бензовозе шофером работал. Случилась в дороге беда, - вспыхнуло в цистерне горючее, взорвалось бы. Василий вывел машину из села, чтобы избы не загорелись.
      До пруда доехал - вывалился из кабины весь обожженный. Долго бились врачи, кожу пересаживали, ногу зашивали, от погибели спасали. А как спасли, стали сестры-сиделки читать вслух "Путешествия капитана Гаттераса", сочинение Жюля Верна, и Василий про боль забывал.
      Васина жена в ту пору на сносях была. Говорит ей муж: "Родишь сына, назовем Гаттерасом". Жена молча выслушала, зубы стиснула, а дома расплакалась, жалуется соседям: "Васька-то сына каким-то Гедерасом назвать решил. Его же мальчишки во дворе пидерасом дразнить станут. Как товарищ Хрущев московских художников"... В то время подобным образом в адрес московских художников высказался в одном из своих выступлений тогдашний глава правительства Н.С. Хрущев. Аргумент этот показался Василию сильным, и родившегося мальчика назвали просто Геннадием.
      Менее повезло девочке Эле из фантастической повести Вадима Шефнера "Лачуга должника". Это сокращенное имя героини. Ее полное имя Электрокардиограмма. Ее папаша был боксером в отставке и все время мечтал о сыне, дабы тот приумножил фамильную славу. Однако в семье одна за другой рождались девочки. Первую дочь назвали Вера, вторую - Надежда.
      Когда на свет появилась третья - с отцом случился сердечный криз, он попал в больницу, и третью девочку назвал Электрокардиограммой... Бедной девочке всю жизнь снились сны, в которых ее называли именем Люба, Любовь. Понятно, что в любви Эле не повезло. Зато девушку хотели принять в клуб редкоименцев и редкофамильцев, сопроводив ее имя комментариями: "Звучное, певучее имя! И какой глубокий, благородный подтекст!.. Значит, не перевелись еще родители с хорошим вкусом..." В основной состав этого клуба входили Агрессор Ефим Борисович, Бобик Аметист Павлович, Кувырком Любовь Гавриловна, Ладненько Кир Афанасьевич, Сулема Стюардесса Никитична. Доклад о происхождении своей фамилии делал Т.Д.Кошмарчик.
      Оппонентами выступали Субмарина Сигизмундовна Непьюща и Светозар Аристархович Крысятников.
      Был в клубе свой "золотой фонд"
      - "неприличники". Их фамилии из-за соображений этики указывались в списке только окончаниями. "... Стойкие люди!.. Матрена Васильевна, например, красавицей была, вокруг нее ухажеры, как шакалы, крутились, а замуж так и не вышла. Не хотела свою уникальную фамилию терять! Хочешь, мол, мужем быть моим - бери мою фамилию! Но не нашлось настоящего человека...", - рассказывала об одной носительнице редкой фамилии почтенная дама Голгофа Патрикеевна Нагишом, староста клуба.
      Будучи в возрасте легкомысленном, когда я еще ничего не знала о личностных терзаниях редкоименцев, я влюблялась в редкие имена. Одним из таких "алмазов" я наградила свою племянницу.
      Ее отца, мужа моей сестры, зовут Жаном Корнеевичем. Когда-то так записала его в свидетельстве о рождении работница загса, молоденькая девушка, у которой просто рука устала выводить надоевшее: Евгений, то есть Женя. Женю она ловко превратила в имя из трех букв:
      Жан. Опять-таки писать быстрее.
      Однажды Жан Корнеевич, направляясь в командировку на съемки очередного фильма, остановился в деревенской гостинице и, оформляясь у администратора, произнес свою фамилию с инициалами: "Же. Ка". Администратор сочла четыре звука за имя и записала в своем журнале: "Жека" - получилась прямо-таки собачья кличка. Чего только не случается с редкоименцами!
      Итак, я решила, что дочери редкоименца не пристало называться банальным, распространенным именем. Надо было подобрать подходящее имя к отчеству Жановна. Я сделала небольшую инверсию, имя и отчество отца поменяв местами. У меня получилось - Корнелия Жановна.
      Просто, а как здорово: Жан Корнееевич и Корнелия Жановна.
      Родители ее, правда, поначалу не были в восторге от моей идеи, но работникам загса она понравилась - я внесла в их скучную работу разнообразие. Теперь к моему изобретению все привыкли и зовут девочку Корнюшей, Корнелей, а то и вовсе сладкозвучно Карамелей. Мужское имя Корней, что служит разговорной формой от канонической формы Корнелий, произошло от латинского слова, означающего ягоду кизил. Вот и стала племянница с моей легкой руки Карамелькой с кисловатым привкусом. Удачным было и то, что именины Корнелии празднуются 26 сентября, как раз в день рождения моей бабушки, прожившей 103 года. Тогда убирают все корневые овощи - картофель, брюкву, морковь, хрен.
      Меня же, фрукту южную, никому ненужную, назвали именем этой бабушки, Натальей. Она родилась в 1875 году, и тогда такое имя было большой редкостью, потому, наверное, что именины мученицы Натальи празднуются только один раз в году, а в конце XIX века от церковных канонов почти не отступали. Много позже Наталья из редкого превратилось в самое распространенное имя. И сейчас иногда родители зовут какую-нибудь заигравшуюся Наташу домой, а ты машинально оборачиваешься, еще и пожалеешь, что не тебя кричат. Временами я даже немного расстраивалась, что у меня такое распространенное имя, но несильно: уж очень оно само по себе симпатичное.
      Ласкательную форму можно подобрать даже к самому распространенному имени весьма оригинальную. Например, бабушку мою звали Тала - очень похоже на свежесть и голубизну тающего весеннего льда.
      Мне эта форма не прижилась. В детстве родители называли меня почему-то Кото, при этом имечко сочеталось с мужским местоимением "он", видимо потому, что родители ждали мальчика, а родилась я. Потом это имело свои роковые последствия. Даже в детстве такое обращение вызывало у меня протест.
      Однажды моя сестра пришла забирать меня из детского садика и привычно обратилась - Кото. Я долго дулась и не отвечала на ее вопросы, а потом гордо заявила: "Я не Кото, а ЧЕЙЕК (человек)!".
      У нас был сосед Юпаич, что в переводе с моего детского языка означало Юрий Павлович. Мать Юрия Павловича была русской эмигранткой, и жили они после революции в Китае. Эта женщина была заядлой картежницей и проиграла своего сына в карты. Его оскопили. Поэтому сосед наш Юпаич всю жизнь терпеть не мог высоких блондинок, которые напоминали ему мать, а голос имел писклявый, женский, но был он чрезвычайно умным и образованным человеком. И своим писклявым голосом Юпаич пояснил моим родителям, что так проявляется нормальный кризис трех лет, когда ребенок начинает ощущать свою уникальность, свою самость.
      Я еще не умела как следует произносить слова, но читать уже научилась. Гордо читала надпись на этикетке флакончика с духами: "Духи "Гвоздика", ударяя на первые слоги каждого слова, отчего парфюмерное изделие превращалось у меня в каких-то мистических духов какого-то мистического существа Гвоздика. На телевизионной антенне было написано "Москабель" и должно читаться с ударением на второй слог, а я ударяла на французский манер, на слог последний, отчего московский кабель шустренько перерождался в моих устах в собаку ли мужского пола или в мужчину, гуляющего налево и направо.
      Когда мне исполнилось четыре года, свой день рождения я провела в слезах, объясняя, что жить мне осталось на целых четыре года меньше. Позже я уже не торопила время, не стремилась к взрослению, видимо, подсознательно чувствуя скучный мир взрослых. И когда мне, уже давно взрослой, хочется тепла, я на какое-то время хочу забыть, что я "чейек" со всеми его сложностями и возвращаюсь к теплому прозвищу Кото, хожу, как кошка, иногда выгибая спинку, чтобы меня погладили. Теперь, слава Создателю, есть, где это делать: на своей, Наташиной планете.
      Так и для Кларисы, и для любого редкоименца можно ласкательную и теплую форму найти. И главное не в форме, а в отношении к ней. Кларисситта. Кло. Клэр. Самой ей нравится Клариче. Сейчас модно сокращать имена на американский манер: Владимир - Влад, Клариса - Клад.
      Женщина-Клад. Женщина-вещь в себе.
      ***
      Окна роддома, где я родилась, выходили на кладбище. Старое, заброшенное кладбище, где уже никого никогда не хоронили. Вечность и скоротечность, рождение и смерть ходили рядом. Это я шкуркой ощутила сразу, как только открыла на свет глаза. Может, потому и занялась проблемой имени, ведь имя - это то, что сопровождает нас от колыбели до последнего вздоха?
      А может, природой мне было предначертано быть бунтарем. Я была вторым ребенком в семье, поздним ребенком.
      Сестра старше меня на тринадцать лет. Старшие дети часто берут часть родительских функций в заботе о младших, им поручаются наиболее ответственные дела, они сохраняют семейные традиции. Младшие же с детства вынуждены бунтовать, если хотят чего-нибудь добиться.
      - Лариса, ты чертенежишь (чертишь)? Я тоже хочу, - усаживалась я к Ларисе, которая училась на архитектора.
      - Мама, Наташка мне мешает!
      - Вот нарисую калябушку - будешь знать.
      Мне тоже очень хотелось проекты чертить.
      Переворачивают привычные представления с детства, хотя бы вверх тормашками копируя чертеж, который чертит твоя старшая сестра или упражняясь в подборе прозвищ, например.
      - А сестра моя Лариса - замечательная крыса!
      - Мама, Наташка снова обзывается!
      - Лариса, ты - не крыса, ты - ондатрочка, - ласкала я сестру.
      Ондатра - водяная крыса, поэтому хрен редьки не слаще. Сцена заканчивалась потасовкой.
      Эйнштейна из меня не получилось, поэтому я создавала революционные ситуации в своей жизни: смену профессий, мест работы, борьбу с собой и окружающим миром. Физика этому не способствовала, поэтому-то я и обратилась к другим областям: имени, сновидениям, а также магии, психологии. Сновидения - это наше бессознательное, выплывающее в виде образов, имя - по большей части осознанное наше "Я". А что может быть занимательнее изучения самого себя? Бунтарские начала младшего ребенка в семье были усилены моим распространенным именем: ведь надо самоутвердиться, выделиться, чтобы не затеряться в людском море!
      Как "уйти в камень"
      Всякий раз, когда я занималась самоизучением, я меняла работу.
      Однажды проходила мимо музея и решила заглянуть туда. Это был этнографический музей на Алтае. В Усть-Каменогорске, в Восточном Казахстане. Я зашла в старинный купеческий особняк, на меня пахнуло старыми вещами. Прялки, приспособления для охоты, старинные украшения, горшки, сундуки с одеждой - все предметы еще хранили тепло чьих-то заботливых рук. Около макета старинной избы-пятистенки что-то записывала в тетрадку женщина.
      - Вам работники не нужны? Только не смотрители, ни уборщицы, ни кассиры и не экспонаты.
      - Нужны! Как раз такие, как вы! Экскурсоводы. Пойдемте к директору!
      Кто я, что я, куда я еду, была ли судимость, сколько детей по лавкам и какое отношение я имею к этнографии - меня даже не спросили, как ни о чем толком не спросила я. Мы шли по тропе музейного сада, извилистой и дикой. Вдруг она раздвоилась у Камня Преткновения.
      Образы живого леса неожиданно воплотились в художественные образы шести гномиков. У одного из них лопнула резинка в штанах, и они упали, оголив попку.
      Вся компания гномиков рассмеялась: рассмеялся гномик с кошельком, рассмеялся гномик-злюка и даже гномик-соня рассмеялся. Я не заметила, как раздвоенная тропа снова слилась и снова манила в заколдованную даль.
      Вдруг я нутром почувствовала, что на меня кто-то недобро смотрит.
      Это был "критик" с камнем за пазухой. Стало немного не по себе. Но тропа ограждалась живой изгородью из причудливых ползучих и вьющихся растений, - это рассеяло чувство неловкости. Потом и вовсе сменилось броской песенной лирикой:
      дуб и рябина по обе стороны тропы, ивушка, склоненная над водой пруда, клен кудрявый - не сад, а звучащий концерт! Фигурки были вырезаны из корня, капа, дерева, а все вместе называлось Садом корней. Кажется, что каждая молекула воздуха превратилась в крохотный музыкальный инструмент.
      Над сиренью-черемухой у плетня собралось столько ворон, что мне в голову пришла мысль: недаром сад называется с-адом. Крик стоял невыносимый. Только потом я заметила, что с дерева спускается человек. Вся лысина мужчины была исклевана в кровь. Он что-то бережно укрывал у себя на груди. Это оказался маленький рыженький котеночек.
      - Котенок залез на дерево, и на него налетели вороны, потому что наверху было воронье гнездо. Пришлось его спасать, - пояснил нам мужчина.
      Это и был директор музея. Вороны продолжали пикировать над его лысиной.
      - Алексей Никифорович! Где он шляется?! - это смотрительница искала котенка, который считался тезкой директора музея.
      - Клавдия Николаевна, вы бы повежливее, ко мне тут люди пришли! отозвался директор, промокая лысину носовым платком. - И вообще я просил не называть больше Мурзика моим именем.
      - Ах, простите, Алексей Никифорович, я не подумала, что вы здесь!
      Мы прошли к нему в кабинет. Окна кабинета выходили в сад, на то дерево, откуда он слез с котеночком. Вороны по-прежнему не могли угомониться. Котенок сидел в его кресле и довольно мурлыкал, вылизывая себя.
      - Это моя племянница. Ищет работу.
      - А что вы умеете?
      - По деревьям лазать вряд ли. А вот лекцию на любую тему прочитать, экскурсию провести - это пожалуйста.
      - Хорошо. Подумаем.
      Моя радетельница вышла из кабинета довольно скоро:
      - Ну, вот и славно. Прямо завтра выходи на работу. Берем научным сотрудником. Как хоть зовут-то тебя?
      - Наташа.
      На следующий день мне протянули несколько толстенных папок:
      - На, ознакомься с материалами музея. Завтра в командировку поедешь.
      - Куда?
      - Во Всесоюзный дом отдыха.
      Место отличное. На Бухтарминском море. Это искусственное море в Восточном Казахстане. Там у нас филиал музея. Выставочный зал. Нужен экскурсовод и администратор в одном лице. Вообще-то там есть постоянный человек, но она сейчас в отпуске, а у нас некому кроме тебя ехать половина в отпуске, половина в декрете, у кого-то ребенок болеет.
      Так вот, почему меня взяли в музей! В командировку ехать было некому! Таков удел холостячек. Что ж, я не против! Люблю путешествовать!
      - Под твоим началом будут еще два сотрудника: одна кассир, другая смотритель.
      - Повезло, значит, буду под присмотром смотрителя!
      - О транспорте позаботься сама.
      У нас с этим напряженка. Может, придется сначала на "Ракете" по Иртышу до одного места добираться, а потом рейсовым автобусом до самого дома отдыха.
      Ты узнай все как следует.
      ***
      Добиралась на перекладных, не дождавшись рейсового автобуса. В машине, которую я тормознула, оказался попутчик.
      - Меня на Бухтарму, в Голубой залив не подкинете?
      - Садитесь. Мы как раз туда направляемся.
      Какая удача! Как сначала повезет, - так и продолжится.
      Большой седовласый мужчина в легком берете набекрень, сильно загорелый, положил мои вещи на заднее сиденье, рядом с собой, а я уселась с шофером. Смеющиеся глаза попутчика заинтересованно скользнули с моих ног до головы. Такие взгляды обычно льстят, женщина утверждается в своем кокетстве.
      - Вы едете отдыхать?
      - Нет, в командировку. В музей.
      Экскурсоводом.
      - Так значит, мы поедем с экскурсией?
      - Я вообще-то первый раз в этих местах...
      А впрочем, какая разница: вчера я что-то читала. Вспомню, расскажу. Заодно потренируюсь на этом дядьке. Уж что-нибудь да навру случайному попутчику. Я вытянулась и важно начала:
      - Посмотрите налево, посмотрите направо. Мы с вами проезжаем первые русские поселения этих мест. А знаете ли вы, когда они возникли? Вам, конечно, известно, что в семнадцатом веке в России произошел раскол церкви. Патриарх Никон учинил церковную реформу. Всех несогласных с новыми церковными обрядами и придерживавшихся старых обрядов объявили раскольниками и стали преследовать за преступление против веры. Старообрядцы вынуждены были бежать из центральных областей России на окраины. Часть раскольников постепенно продвигалась к Алтайским горам. Господи, скорее бы мы продвигались к горам, скоро мои познания закончатся! - Так стали возникать здесь первые поселения, - рассыпалась я с видом заправского экскурсовода, штампуя "посмотрите налево, посмотрите направо".
      "Кругом" попутчика отправлять почему-то не хотелось. Что-то неудержимо влекло меня к этому мужчине. Пожалуй, это не было обыкновенным сексуальным притяжением. Да и секс без любви последнее время стал меня опустошать. Было что-то большее. Великий раскол в душе. Зачем тебе это, раскольница, ты ведь ничего не знаешь об этом человеке?
      - Первые поселенцы Алтайских предгорий жили уединенно до середины восемнадцатого века. Тогда началось заселение края русскими крестьянами, связанное с правительственной колонизацией и промышленным освоением Алтая. К этому времени было построено ряд форпостов и крепостей по Иртышу. Открыли несколько больших месторождений руды, образовались гарнизоны, население которых остро нуждалось в продовольственном фураже, рабочей силе.
      В любви нуждалось население! В люб-ви! И отдельные представители этого населения в любви нуждаются!
      - Правительство издало указы, приглашавшие, а впоследствии обязывающие крестьян, селиться на новых землях по рекам Ульбе, Убе, Глубокой...- Какие реки-то? Из головы выбило! - Согласно указам, большая группа русских крестьян переселилась из пределов Польши, например, куда они бежали во времена раскола.
      И чего он так смотрит? Я давно привыкла жить в жарком климате мужских взглядов, но этот!.. Задорно-детские и добрые глаза. И они обожают! Или я ошибаюсь?
      - А вы не знаете своих истоков?
      Как ваши предки сюда попали?
      "Наши предки лезли в клети"!
      - Исстари люди искали здесь легендарную страну Беловодье, где реки молоком да медом текут, где нет каторжного труда и гонений за веру. У каждого были свои мечты, связанные с Беловодьем, - продолжала я все тем же неприступным тоном экскурсовода. - Вот и мои родители приехали в эту тьмутаракань, видимо, "свое" романтическое Беловодье искать. А я уже здесь родилась, в Усть-Каменогорске, единственная из всех членов семейства местная.
      - Про Беловодье это вы правильно сказали. Тут даже названия рек о "белой воде" напоминают. Ульба, Эльба - созвучны, правда? Ну что ж, в хорошем месте вы родились. Я влюблен в этот край, хоть и живу сейчас в Москве и родился там.
      - А сюда в дом отдыха?
      - Нет, писать о вашем музее. Я корреспондент.
      Вот так штука! А я ему насочиняла! Какой скандал! Полечу с работы. Ну да мне все равно, лишь бы он был рядом. Так сразу? Что это со мной? Поиграю, загадаю: вот если он раздавит помидоры, которые я захватила с собой в дорогу и бросила на заднее сидение - я выйду за него замуж!
      - А почему вы отправились в наши далекие края? - голос у меня немного осип.
      - Я люблю эти места. Тридцать лет прожил здесь. Сын и жена пока еще в Усть-Каменогорске остались. Приехал за ними, - он заерзал на сиденье, попросил шофера притормозить, привстал и плюхнулся прямо на помидоры. Они брызнули во все стороны, кровавыми стали его белые брюки и моя полосатая футболка.
      Шофер сказал, что остановимся чуть позже, там родничок будет.
      - Мы скоро подъедем к Голубому заливу. Об этом месте вы что-нибудь можете рассказать? Я первый раз с экскурсией еду, - с улыбкой обратился ко мне шофер.
      Приходится играть роль уж такого заштатного экскурсовода, - противно становится. Да ладно уж, как говорил великий вождь пролетариата, "главное - ввязаться в драку". Придется действовать в том же стиле.
      - Голубой залив расположен на Бухтарминском водохранилище. Когда-то сюда бежали горнорабочие от произвола администрации, солдаты от пожизненной службы, раскольники. Бежать в горы значило, по выражению местных жителей, "уйти в камень". Поэтому и назвали беглецов "алтайскими каменщиками", - словно сдавала экзамен я; хорошо, что вчера успела об этом прочитать.
      Я - тоже "бегу в камень". От администрации, от службы или от одиночества, не имеет значения. Главное - сам манящий процесс окаменения. Конечный и желаемый результат - каменная баба с сердцем-булыжником, которая не допускает никаких серьезных увлечений, только легкие флирты и неприступные взгляды.
      - Так появились вольные поселения. Вольница не знала ни помещика, ни полицейского исправника, ни земского начальника. Подчинялись старейшинам, податей не платили...
      Мы подъехали к родничку.
      Отмыли помидорные следы. Этот корреспондент, вероятно, турист со стажем: он сразу вынул походную кружку. Ох, и заболею я от холодной воды!
      - А вы знаете, что старообрядец вам из своей кружки воды не поднес бы? Староверы следят, дабы к ним не проникли "антихристовы" соблазны, дабы в их устоявшийся быт не внедрилось ничто мирское, мешающее истинному служению.
      - Надеюсь, вы не старообрядец и дадите мне из своей кружки напиться?
      Соблазн узнать его мысли таким способом, был сильнее соблазна свалиться с ангиной. А мысли у него были темные.
      ***
      В Голубом заливе нас встретил гитарист дома отдыха, местный петух, любитель и любимец женщин.
      - Константин,- вкрадчивым тенором назвался он, помогая вылезти из авто. Задержал мою руку и поцеловал ее. - Натали, ты очень устала от дороги. Попку отсидела? - перешел он сразу на "ты".- Ну, так мы разомнемся! Сходим в лес, там сейчас маслята пошли. Адриан Иванович большой любитель грибов. Как? Вы еще не познакомились? Почти день вместе ехали и не познакомились?
      В самом деле, я даже не спросила его имени с этой экскурсией. Так его Адрианом зовут? Это уж слишком! Сейчас, вроде бы, не сиреньсень. Все чудеса со мной случаются чаще в это время года.
      Сиреньсени для двоих не бывает. Она только для меня. Вдвоем сиреньсень переходит в другое время года. А именно в 26 августа. Когда-то, в старину, 26 августа (как раз сегодня!) праздновали свои именины Адрианы и Натальи. А по-новому стилю день их совместных именин 8 сентября, день святых мучеников Адриана и Наталии.
      Жили когда-то, в начале четвертого века, при императоре Максимилиане, молодожены Адриан с Наталией.
      Поженились они за год до мученической смерти Адриана. Адриан был начальником судебной палаты. Однажды он оказался свидетелем спасения христиан, подвергшихся гонению, вскоре сам обратился в христианство. Наталия стала христианкой задолго до Адриана, поэтому приветствовала решение мужа. Однако новообращенный Адриан был заточен в тюрьму и казнен.