– Как красиво, – вздохнула Бернадетт. – Как будто Париж поставили на бок.
Дул тихий попутный ветер, поэтому Клэй решил опустить грот. Он чувствовал усталость. У ВВС длинные руки, и его положение было далеко не безопасным. Возбужденное состояние Бернадетт он приписывал тому, что сама она наконец оказалась в безопасности. Когда они плыли, любуясь восходами и закатами, лунным отражением в воде, Бернадетт казалась уверенной в себе. После стычки с пиратами обстановка была даже слишком мирной, но то, как они распрощались с Говардом, угнетало ее больше, чем кровопролитие. Она часто начинала рыдать в самое неподходящее время, повторяя, что они лгали Говарду и поэтому повинны в его смерти.
Они не видели ни кораблей, ни земли до тех пор, пока не оказались в сотне миль от Гонконга. Бернадетт пыталась угодить Клэю. Она внимательно выслушивала его рассуждения о ветре, зыби и форме различных парусов. Она позволяла ему учить себя управляться со штурвалом и притворялась, что тоже искренне веселится, когда яхта порхала над морскими волнами. Ее замечания всегда были кстати. Взаимоотношения учителя и ученицы казались Клэю вполне естественными, и он хорошо чувствовал себя в ее компании.
Долгими днями, когда их яхта огибала южное побережье Китая, они занимались любовью и рассматривали тела друг друга. Это началось однажды ночью почти случайно. Она не сопротивлялась, поскольку была уверена, что он спит и не ведает, что творит. Потом все повторилось, но они не говорили об этом. Позже ее чувственность начала требовать своего, в то время как он, томясь желанием, забывал о том, что жизнь его под угрозой. Их сексуальная близость заставляла ее забыться, и она прощала это себе, потому что в такие минуты была почти счастлива. Черные мысли ни разу не посетили ее, когда они вместе сгорали на костре страсти. Если он хотел любить ее именно так, она была согласна, а других вопросов у нее не возникало.
Бернадетт не чувствовала за собой вины. Она вообще ни о чем не думала в моменты близости. Девушка начала получать от него наслаждение и, зная себе цену, управляла партнером. Не произнося ни слова, она заставляла его стремиться доставить ей удовольствие, и он этому хорошо научился. Клэй привык проводить по нескольку суетливых минут с женщинами, которым платил, и вовсе не стремился дать им иную радость, кроме денег. Поначалу оргазмы, которых она достигала, будили в нем болезненные мысли о том, какой могла быть жизнь у них с Мардж. Подчас это приводило его в смятение, но позже он начал воспринимать как должное то, что творилось с ней в момент, когда она кончала. И он упивался, а в конце концов начал гордиться собой. Бернадетт никогда не пыталась скрыть влечения к нему. Ее тело давало знать, что он удовлетворяет ее. И все же в нем иногда чувствовались остатки скованности, источником которой она считала недоверие. Она никогда не спрашивала его о причинах, а просто уходила в себя, забиваясь в уголок, где можно было побыть одной. Бернадетт с ужасом думала о предстоящем завершении путешествия, полагая, что вскоре надоест ему, как и другие женщины.
На подходе к Гонконгу Клэй строил планы на следующие несколько дней. Он хорошо отрепетировал свою новую роль – Говарда Джеллинека. Клэй отрастил бороду и, надевая темные очки Говарда, добивался сходства с фотографией в паспорте уже мертвого хозяина яхты. Он тренировался, подделывая нелепую подпись канадца, чтобы позже обналичить кучу дорожных чеков «Америкэн экспресс», которые оказались в ящике стола. Он намеревался истратить часть этих денег на дорогу в Швейцарию. Этот тихий уголок в Альпах с его банками и чистыми улицами уже не казался столь далеким, как в тот день, когда был сбит самолет Клэя. Номер секретного банковского счета вместе с накопленными бриллиантами был похоронен на топком рисовом поле во Вьетнаме. Ему лично придется отправиться в Люцерну и удостоверить собственную личность в качестве Клэя Уэйна-Тернера. Поскольку его паспорт остался на базе, надо будет подумать о том, как доказать, что это его подлинное имя.
Клэй завел двигатель и опустил паруса. Когда они складывали огромный парус, он сказал Бернадетт, что ей следует спрятаться в тайнике, который Говард приготовил для них обоих.
– Это не займет много времени, – успокоил он Бернадетт, заметив в ее глазах отсвет былого страха. – Как только таможенники уйдут с яхты, ты сможешь выйти. Я оставил там запас воды на случай, если они задержатся. Вот увидишь, до чего будет здорово выйти в город после всего этого. Сегодня вечером приглашаю тебя поужинать.
По радио Клэй представился портовым службам. Яхта находилась как раз в центре залива, проходя мимо пришвартованных гигантских сухогрузов, прогулочных судов, трудяг-паромов и древних джонок, изящно скользивших по фарватеру. Когда они достигли середины залива, огни Гонконга и Коулуня слились в многоцветной симфонии. Клэй, обняв одной рукой Бернадетт, стоял у штурвала. Они следовали курсом, который указывал им голос англичанина, находившегося где-то вдалеке.
Была почти полночь, когда Клэй пришвартовался к отведенной ему стоянке. Он заранее выбросил за борт все оружие и свою военную форму. Поскольку ничего недозволенного на яхте не оказалось, измотанный таможенник быстро завершил осмотр. Молодой сотрудник иммиграционной службы – китаец, на котором ловко сидела черная английская форма, – не моргнув глазом шлепнул штамп в паспорте Говарда. Таким образом было получено разрешение на двухмесячное пребывание в британской колонии.
Соседнюю стоянку занимало немецкое двухмачтовое судно. Поскольку его хозяева прогуливались в это время по городу, на ближайших подступах все было спокойно. Едва они остались наедине, Клэй, открыв люк, шепнул Бернадетт, что все прошло как по маслу. Отныне, заверил он, не будет никаких проверок, никаких игр в прятки. Ничего, кроме приятных вещей, добавил он, когда она уже вылезала из своего убежища.
Они приняли душ, и Клэй нарядился в слаксы и тенниску, которые нашел в гардеробе Говарда. Запах мыла подарил ему ощущение чистоты и наполнил энергией каждую клетку его тела.
– Этот город никогда не спит, – сказал он Бернадетт. – Сейчас мы отправимся купить тебе что-нибудь из одежды поприличнее.
– А может, завтра? – жалобно спросила она. – Так хочется выспаться. Уж очень тяжелый был день.
Клэю не терпелось ступить на мостовые города, но в то же время хотелось сделать ей приятное. Он пожал плечами.
– Иди сам, – предложила она.
– Одну я тебя не брошу. Неужели тебе не хочется есть?
– Не очень. Я могу что-нибудь тебе приготовить. – Что ж, остаюсь, – согласился он и увидел, как тень тревоги исчезает с ее лица.
Какое-то время они сидели на палубе, прислушиваясь к городскому шуму. Потом на него навалилась усталость, и они отправились в рубку спать на неподвижной теперь постели, глухие к звукам порта и города, где люди шумно встречали рассвет.
24
Когда Клэй проснулся, было уже позднее утро. Он посмотрелся в зеркало, заварил чай и поднес чашку Бернадетт. Он был галантен, но выражение его глаз оставалось серьезным. В это время года в городе бывало полно военных летчиков-отпускников, так что он решил не сбривать бороду. Снаружи к ним пробивался густой шум толпы, рычание машин и гул самолетов, взлетающих и заходящих на посадку в аэропорту Кайтак – от корабельной стоянки его отделяла лишь узкая полоска воды. Затем Бернадетт встала, надев рубаху и штаны Говарда. Ее золотистая от загара кожа и пухлые губы не требовали косметики. Она не стала спрашивать Клэя, куда они отправляются, – его лицо было серьезным, и девушка поняла, что не стоит испытывать настроение своего спутника.
Дружелюбный сторож пропустил их через ворота, и, едва покинув территорию порта, они оказались в море автомобилей. Возле них затормозило такси, и водитель распахнул дверь, приглашая внутрь. Его рот был набит рисом, он продолжал жевать, даже когда они садились.
– Надеюсь, ты берешь и такие, – сказал Клэй, помахав десятидолларовой бумажкой перед носом шофера.
– Американская доллара? О'кей, о'кей, – закивал тот, затем бросил в рот еще горсть риса и захлопнул дверь. – Ехать где?
– Моди-роуд.
Петляя между автобусами, грузовичками зеленщиков и рикшами, искусно уворачиваясь от велосипедистов, водитель крутил рулевое колесо так, будто его такси было гоночной машиной. Люди были везде: в машинах, на верандах и тротуарах по обе стороны широкой дороги. На вывесках и витринах красовались китайские иероглифы, создавая в городе праздничную обстановку вечного карнавала. Нескончаемая процессия наполняла тротуары Натан-роуд.
Клэю захотелось пройтись, и он тронул водителя за плечо.
– Моди-роуд скоро-скоро, – отозвался тот.
– Мы хотим прогуляться, – сказал Клэй. – Сами найдем.
Шофер ткнул пальцем прямо и направо:
– Моди-роуд – туда.
– Останови здесь, – приказал Клэй. – Мы пойдем пешком.
Удивленный водитель нажал на тормоз, и Клэй протянул ему десять долларов. Они вышли. Остановившись у пункта обмена валют, Клэй решил поменять часть дорожных чеков Говарда на сумму, равную тысяче долларов. Меняла даже не взглянул на него, заставив лишь расписаться в положенном месте и указать номер паспорта. Получив мягкую пачку местных цветастых купюр, они, держась за руки, пошли по Натан-роуд. Клэю не давала покоя мысль о том, что Бернадетт нужно немедленно купить хорошую одежду, и он повел ее в «Лейн Кроуфорд». Там он доверил ее заботам молодого продавца, а сам остался ждать у входа. Это был излюбленный магазин Мардж, и он знал, что та бы здесь непременно что-нибудь присмотрела.
Когда Бернадетт спустилась по эскалатору, это была уже совершенно другая женщина. В светло-сером платье с кроваво-красной сумочкой и туфлях под цвет наряда, она вполне сошла бы за богатую даму из Латинской Америки. Можно было не сомневаться, что в магазине она поймала на себе не один завистливый взгляд других женщин. «Вылитая кинозвезда», – про себя оценил ее Клэй.
Дом номер 343 на Моди-роуд представлял собой новенькое здание из стекла и мрамора. Сверкающий сталью лифт, в который они вошли, взмыл на второй этаж. За секретарским столом сидела миловидная молодая индианка, холл был устлан мягким ковром, с потолка бесшумно лился прохладный кондиционированный воздух.
– Могу я видеть господина Пателя?
– А могу ли я узнать, кто его спрашивает, сэр?
– Полковник военно-воздушных сил США Уэйн-Тернер.
– Кого именно из господ Пателей вам угодно видеть?
– Я не знал, что их несколько.
Девушка улыбнулась:
– Здесь находится господин Джагдиш Патель. Сейчас узнаю, не занят ли он.
Они сели и, чтобы чем-то занять время, принялись рассматривать развешанные на стенах старинные гравюры с изображениями клипперов. Картины, вставленные в золотые рамки, казались оригиналами. Бернадетт заинтересовали глубокие кожаные диваны и мраморные столы. Приученная к скромности и умеренности в годы, когда воспитывалась в женском монастыре, она воспринимала показную роскошь как нечто противоестественное.
– Кому могло прийти в голову потратить такую уйму денег на обстановку приемной? – спросила она.
– Наверное, он хочет произвести впечатление на посетителей.
Вскоре ореховые двери открылись, и к ним вышел высокий, хорошо одетый индиец. Он кивком приветствовал Бернадетт и с улыбкой обратился к Клэю:
– Прошу в кабинет, полковник. Позвольте представиться: Джагдиш Патель.
Он распахнул двери, приглашая Клэя внутрь. Там Патель уселся за массивный стол, закурил толстую сигару и снял очки.
– Не желаете ли чего-нибудь выпить, полковник?
– Если можно, шотландское виски со льдом.
– Для ВВС в Гонконге есть все.
Принесли виски. На лице Пателя застыла улыбка. Клэй давно не пробовал спиртного, и золотистая жидкость быстро проникла в кровь. В отчете, который ему довелось читать, Патель характеризовался как большой хитрец. Беседуя с ним, надо было держать ухо востро и, прежде чем говорить, продумывать каждое слово. Помещение было роскошно обставлено в старом английском стиле. Повсюду у стен, обитых ореховыми панелями, красовались модели древних галеонов, хрустальные графины, фамильные гербы. Под потолком повисло густое облако дыма дорогой гаванской сигары.
– Чем могу быть полезен, полковник?
– Я должен обрушиться на вас, как тонна кирпича, Патель. Мои боссы в ВВС страшно недовольны вами.
– Я ждал вас раньше, полковник, но и сейчас рад вас видеть.
– Что значит, ждал? Откуда вы знали, что я приеду?
– У меня свои источники, полковник. Но давайте-ка ближе к делу. С чего бы это вашим блестящим ВВС быть недовольными мною?
– Есть кое-что касательно поставок, которые вы должны были произвести. Электроника… В ваших корзинах оказалось совсем не то, о чем с вами договаривались, негодник вы этакий. Даже люди из ВВС могут отличить электронное оборудование от китайских велосипедов.
– Я уверен, что мы можем уладить это дело между нами. Сколько вы зарабатываете, полковник?
– У вас не хватит денег.
– Что вы имеете в виду?
– Полистайте прошлогодний справочник «Кто есть кто». Тогда поймете, в чем трудность. Деньги для меня не проблема.
– А у вас есть проблема?
– Я не говорил этого. Я лишь сказал, что деньги для меня не проблема. Я имел в виду, что меня не купишь.
– И все же, должно быть, вам что-то нужно.
– Откровенно говоря, да.
– Я уверен, что могу помочь вам.
– Я тоже уверен.
– Так что же вам нужно?
– Одна услуга.
– Вы хотите что-то продать или купить?
– Ни то, ни другое. Я оставил свой паспорт на базе во Вьетнаме, и мне нужна копия с отметками о въезде в Гонконг и корешками использованных авиабилетов впридачу. Нужен также французский паспорт для моей подруги, которая ждет меня за дверью, на ее подлинное имя – мадемуазель Бернадетт Мурньез де ля Курсель. Документы должны быть безупречными и изготовлены скорейшим образом. Я могу заплатить.
– Ах, что вы, полковник! В этом нет необходимости. Я был бы гораздо более признателен, если бы вы способствовали решению моей проблемы с вашими ВВС. Хоть чуточку затяните это дело. Видите ли, я очень дорожу своей репутацией. Думаю, сейчас они занимаются расследованием моих дел.
– Вероятно, я обратился не по адресу.
– Да нет же, вы обратились по адресу. Назовите мне номер вашего паспорта – только и всего. Что же касается вашей подруги, то у нас есть контакт во французском консульстве. В Гонконге легко найти документы. Ваши фотографии – это все, что мне нужно… А что ВВС собираются сделать со мной?
– Полагаю, фотографии будут готовы сегодня во второй половине дня. Сколько времени вам потребуется, чтобы сделать нам паспорта?
– Ну хоть малейший намек, а? Вы должны знать, что они хотят со мной сделать. Они что, отдадут меня под суд?
Взгляд Клэя оставался холодным как лед.
– Очевидно, вы понимаете, что сейчас я больше не скажу ни слова. Пусть готовят паспорта. Я пришел к вам потому, что знал: вы не поднимете шума. Только мое начальство знает, почему я здесь. И не спрашивайте меня больше ни о чем.
– Что вы, что вы, полковник. Не вините меня за то, что я всего лишь пытался что-то узнать…
Патель глубоко затянулся своей сигарой. Американец был не слишком уверен в себе. Его высокомерие было блефом. В чем же могла заключаться его проблема? У Пателя были надежные люди в Сайгоне, которые могли разузнать это. Возможно, этого человека преследуют. Нет, не обязательно. Без паспорта он бы не двинулся с места. Крайне подозрительное дело. Перво-наперво у него должен быть какой-то документ, дающий право на въезд в город. А может быть, он вообще выдает себя за кого-то другого. Пателя глодала тревога, но если попариться пару часов в сауне Ассоциации молодых христиан, этого было бы достаточно, чтобы вернуть ясность мысли.
– Так по рукам, Патель?
– Конечно, конечно. Вашу руку. Как насчет завтрашнего дня? Ведь вы пришли без предупреждения.
– У меня маловато времени. Ваше дело – не единственная забота, которую на меня повесили. Потому-то мне и нужны паспорта. До встречи.
– Почему бы вам не совершить экскурсию по городу?
– Я уже об этом думал. Моя подруга никогда не бывала здесь раньше.
– Ваша подруга – красавица.
– Н-да…
– Жаль, что вы спешите. Здесь так много всего.
– Это точно. Скажите, Патель, вы не могли бы организовать для меня телефонный разговор?
– Нет проблем.
– Мне надо поговорить с капитаном южновьетнамской армии Нгуен Нан Дингом. Он больше известен как капитан Нью. Вот номер части, в которой он служит. Я хочу, чтобы завтра утром он явился в отель «Каравелла» в Сайгоне. Вы знаете людей оттуда и можете устроить это.
– А что, если капитан откажется прийти?
– Не откажется. Вам нужно сказать вашим людям, чтобы в разговоре с ним они лишь упомянули о золотых слитках.
– О золотых слитках?
– Вы не ослышались. Он придет. Скажите ему, что его друг, американский полковник, хочет поговорить с ним о золотых слитках. Встретимся завтра утром, Патель.
25
– Это вы, капитан? – Патель метнулся было, чтобы выйти из кабинета, но Клэй жестом велел ему оставаться на месте. – Это Клэйтон Уэйн-Тернер. Вы спасли мне жизнь. Помните, капитан Нью?
– Да, господин полковник. Я вас хорошо помню. Как поживаете?
– Я в порядке. Извините, что пришлось спешно уехать. Отдал ли вам хозяин гостиницы золото?
– Да, но малость не хватает.
– Все это для вас у меня прямо здесь.
– Где?
– В гостинице «Пенинсула» в Гонконге, со стороны Коулуня. Портье передаст вам весточку от меня и скажет, где золото. Там для вас будет еще кое-что.
– О, спасибо, спасибо, сэр.
– Вы хороший офицер, капитан Нью. У вас есть инициатива и связи. Скоро вы станете майором. Я посодействую этому.
– Вы в большой беде, полковник. Вы не может сделать меня майором. ВВС ищут вас так, словно рехнулись. Я не скажу им ничего об этом разговоре. Я ваш друг. Я спас вам жизнь и должен вас защищать – таков старый обычай. Теперь я отвечаю за вашу жизнь.
– Не верьте тому, что вам говорят, капитан. Эти люди не скажут правды. Здесь я выполняю специальное задание своей страны и позже расскажу вам больше, если не станете болтать.
– Господин полковник может быть уверен, я ничего не скажу. Вы теперь здесь знаменитость.
– Как удачно вы нашли рыбачий поселок. Вы очень умно поступили, капитан Нью. Возьмите несколько дней отпуска, закажите билет на гонконгский рейс и посетите господина Пателя в «Триэнгл трейдинг компани» на Моди-роуд. Господин Патель сообщит вам все детали, понимаете? У вас есть деньги?
– Конечно, есть. Много денег.
– После того, как прилетите, я оплачу вам обратную дорогу.
Патель вслушивался в каждое слово. Кашляя от дыма, он яростно сосал свою сигару. По его подбородку струился пот. О каком золоте они говорят? Где в Гонконге он сможет хранить это золото? Все справки, которые ему удалось навести за день, ничего не дали. То, как полковнику удалось попасть на территорию колонии, оставалось тайной. Его имя нигде не значилось, хотя Патель проверил каждую взлетно-посадочную полосу по обе стороны от границы. Действительно ли американец выполнял какую-то секретную миссию? Был ли он в трудном положении? Ни по его виду, ни по разговору этого не скажешь. Впрочем, возможно, он был хорошим актером.
Клэй закончил разговор с капитаном Нью. От него не укрылось то, как менялось выражение лица Пателя. Индиец был жаден, ему хотелось сорвать куш побольше. Пока в нем можно подогревать интерес, игра будет продолжаться.
– Не возражаете, если я позвоню в Швейцарию, Патель?
– Конечно, нет, прошу вас.
– Мне нужно переговорить с моим банком.
Каждую минуту что-то новенькое, возбужденно думал Патель.
– Какой номер в Швейцарии?
– Ах ты, Господи… Я же забыл, что сегодня суббота, они не работают. Банкиры и без того богаты, не правда ли? Думаю, мне придется заняться этим в понедельник вечером. Ведь здешнее время на восемь часов раньше, верно?
– Пожалуйста, заходите без стеснения, полковник.
– Мне нужны паспорта, и поскорее. Когда я смогу получить их?
– Ваш будет готов во вторник днем, а паспорт мадемуазель Мурньез де ла Курсель можете забрать хоть сейчас, – Патель вытащил документ из ящика письменного стола и протянул Клэю.
– Ого, как говорится, доставка в течение ночи. Быстро сработано. Сколько я вам должен?
– Все за счет фирмы, полковник.
– Нет уж, я настаиваю…
– Хорошо, заплатите, когда получите свой паспорт во вторник.
– Плачу сейчас. Пакет доставлен – получите наличные.
Патель сдался и принял от Клэя триста долларов. Когда тот ушел, Патель не побеспокоился насчет того, чтобы организовать слежку. Полковник еще вернется, а Патель будет его ждать.
26
Уличные огни Лондона извивались внизу жемчужными змеями длиной в несколько миль. Загорелся знак, призывающий пассажиров застегнуть ремни, и Майк Картер погасил сигарету. Сухой кашель, прерывавший дыхание, усилился.
– Брошу курить, как только выпутаемся из этого дерьма.
– Уже слышала, – откликнулась Мардж. – Зря я с тобой сюда полетела.
– Ты нам нужна здесь. Клэй сейчас, видимо, в Гонконге, и единственный способ разыскать его там – связаться с лондонскими властями. Не забывай, речь идет о британской колонии.
– Почему бы вам не проделать все это самим?
– Господи, Мардж, да ведь все это делается по неофициальным каналам! Мы не можем задавать здесь никаких вопросов. С министерством тебе придется связаться как частному лицу. Если туда полезет кто-нибудь из посольства, англичане заподозрят неладное. А ты – жена, разыскивающая пропавшего без вести мужа. Это правдоподобно, потому что просто.
– Откуда нам знать, что он в Гонконге?
– Мы получили сведения из надежного источника.
– От кого?
– От южновьетнамского капитана по имени Нью. Он последним видел Клэя после того, как его самолет разбился. Он сообщил нашим людям, что Клэй в Гонконге или находится на пути туда. Надеюсь, ты не считаешь, что я в восторге от всего этого.
– Не знаю и знать не желаю.
– И все это как раз в момент, когда мы начинаем брать его след.
– Брать след? Ты что, о животном говоришь? За беднягой устроили погоню, а ты рассуждаешь об этом, как об охоте. Вы без конца меня спрашиваете, как он думает, что бы он сделал, и все время загоняете его в невообразимые углы. Почему бы вам попросту не отвязаться от него?
– Мы должны выяснить, почему он не дал о себе знать, оставшись в живых после того, как разбился его самолет.
– Может быть, кто-то шантажирует его.
– Вполне возможно.
– Но вам, насколько я знаю, наплевать. Никому из вас нет до этого дела, лишь бы играть в свои игрушки.
– Знаешь, Мардж, с твоей стороны не очень порядочно бросать мне такие обвинения.
Город под крыльями самолета принимал все более четкие очертания. Огни машин отражались на мокром асфальте дорог, как в длинном зеркале. Когда колеса коснулись земли, дождь прекратился.
– Представьте себе, – пробурчал Майк, – в Лондоне и без зонта.
– Ты смешон. Как ты сам себя выносишь?
– Всего лишь пытаюсь завязать разговор.
– Не стоит беспокоиться, – ответила Мардж ледяным тоном, когда самолет свернул с посадочной полосы к терминалу. Но потом добавила: – Извини меня. Кажется, я немного устала.
– Ладно, не стоит об этом.
Направляясь к стойке паспортного контроля, они почти не разговаривали. Все это изматывало ее. Наверное, Майк был прав: видимо, у Клэя действительно была возможность вернуться на базу, но он не сделал этого, предпочтя дезертировать. Нет, это невозможно. А может быть, он изменился. Это его нелепое поведение во время их последней поездки во Флориду… Вообще все выглядело очень странно. Как будто это был вовсе не он. Но, возможно, она его просто не понимала.
– Как долго вы намерены оставаться в Объединенном Королевстве, мадам? – спросил Мардж молодой сотрудник иммиграционной службы. Она оглянулась на Майка, который показал два пальца.
– Ну, дня два, может быть, три или четыре, – ответила она.
Майк вновь выставил свои пальцы и теперь уже что-то прошипел.
– Две недели, офицер. Я имела в виду две недели.
– Прекрасно, – сказал тот, ставя штамп в ее паспорте.
– Расскажи мне о капитане Нью, Майк, – попросила Мардж в такси, где наконец смогла удобно вытянуть ноги.
– Этот парень знает о Клэе довольно много. Он сообразителен. Судя по всему, Клэй доверял ему и кое-что рассказывал.
– Удивительно. Клэй не очень разговорчив. Что же за человек этот Нью?
– На мой взгляд, оппортунист. По-моему, предпочитает служить той стороне, которая больше платит. Своенравный человек со скверным характером, полон амбиций. Восхищается американцами и, кажется, благоговеет перед Клэем. Говорит о нем, как о Боге. Вывернутое наизнанку раболепие, которое, вероятно, зародилось, когда они вместе находились в его деревне. Мы не знаем, что там случилось, возможно, он чего-то не договаривает. Думаю, Клэй чего-то наобещал ему, и теперь тот ждет, будет ли исполнено обещание. Мне кажется, этот Нью консультируется с кем-то, прежде чем говорить с нами, может, даже с самим Клэем. Он хитер. Во всяком случае, информация, которую мы от него получаем, кажется немного отредактированной. Все выглядит так, будто он хочет сам попытать счастья в поимке Клэя. В любом случае Нью знает свое дело. До сих пор все сведения, которые он нам передавал, были точными.
– А как он выглядит?
– Какое это имеет значение?
– Внешность нельзя недооценивать. Она может о многом сказать. Так как же он выглядит?
– На вид это упитанный вьетнамский крестьянин. Ему примерно за тридцать. Плотный, приземистый. Думаю, он выпивает. Одевается хорошо – как любой сельский парень, добившийся чего-то в жизни. Любит золотые часы, цепочки и массивные кольца.
– Могу представить. Странно, что Клэй связался с подобным типом.
– Он не связался с ним, это была случайность. Очевидно, капитан вырвал Клэя из рук женщины, взявшей его в плен.
– Клэй больше не пленник. Теперь он мог бы порвать с этим человеком.
– Вероятно, всему есть какое-то простое объяснение, которое мы выясним позже. Насколько я знаю, они уже могут быть в Гонконге.
– Они? Ты хочешь сказать, он все еще с той женщиной?
– Да.
– Ты в это веришь? Сколько еще ехать до отеля? Мне нужно принять ванну.
– Пятнадцать минут. Хочешь пойти поужинать?
– Нет, пусть принесут ужин в номер.
Мардж отвернулась и закрыла глаза. Мысленно она была далеко от этого места и еще дальше – от него, Майка. Он знал, что вьетнамский капитан не интересовал Мардж. Она думала о муже и той женщине, и ее нельзя было винить за это. Благодаря рассказам Майка, муж в глазах Мардж выглядел теперь героем. Беды Клэя были окрашены и в романтические тона: возле него находилась загадочная вьетконговка. Мардж ревнует, думал Майк, и это будет иметь фатальные последствия.
Когда Мардж поднялась из ванны, наполненной обжигающей водой, зазвонил телефон. Завернувшись в полотенце, она подошла к аппарату. Звонил Майк.
– Я же сказала, я не пойду ужинать, – сказала она устало.
– Клэй уехал из Гонконга. Мы не знаем точно, когда и каким образом, но главное, не знаем куда.
– А как же власти?
– Они вряд ли могут помочь. Он, должно быть, обзавелся какими-то документами. Одному Богу известно, как это ему удалось. Это, по всей вероятности, означает, что ему кто-то помогает, а вот нам от англичан помощи ждать не приходится. Мы можем с таким же успехом отправиться обратно в Париж и ждать там.
– И все же сначала мне хотелось бы передохнуть.
– Ну конечно.
– Позвони мне через час, ладно?
– Хорошо.
У Майка была слабая надежда на то, что она пригласит его к себе, но ему было известно, насколько она устала. Он положил телефонную трубку и опустился на кровать. Его разговор с сотрудником посольства был краток и касался лишь фактов. Их перехитрили. Прямой телекс из Сайгона принес свежие новости. Клэйтон Уэйн-Тернер уложил всех наповал. Что если он работал на какую-то другую спецслужбу США? Но об этом наверняка было бы известно в Лондоне. Какая-то тайная миссия? Что ж, это могло бы кое-что объяснить. Они бы устроили все так, чтобы его дезертирство выглядело правдоподобным, но зачем было подключать к подобному делу человека со столь громкой известностью и таким прошлым? Он слишком заметен. Нет, в это не верилось. А что если Клэй работал на красных? Это выглядело более логичным.
Капитан Нью, должно быть, тоже работал на красных. В противном случае он бы обо всем предупредил. И знал бы, что Клэй уехал из Гонконга. Да, Клэй работал на красных. Но почему? Не из-за денег. Здесь что-то другое. У него были какие-то мотивы, и ответ на этот вопрос должна знать Мардж. Так или иначе, но он вытянет из нее ответ. Она не может не знать!
Мардж уснула. Ей снился отель и Клэй, который плещется в ванне вместе с капитаном Нью и женщиной-полукровкой. Она намыливает мужчинам спины, а те улыбаются. Капитан Нью обнажает золотые зубы. А вот и Майк Картер в форме ВВС и при всех регалиях – стоит рядом с ванной и держит полотенце, ожидая, когда вылезет Клэй. Клэй вытянулся в ванне во весь рост, вода расплескалась и залила пол. Капитан Нью куда-то исчез и вдруг появился вновь с бокалом шампанского в руке. Он протягивает бокал Майку.
– Выпей, Майк, – слышит она голос Клэя. Но Майк отвечает твердым отказом.
– Это приказ, Майк. Теперь я генерал. Ты не заставишь меня выскочить из ванны, как заставил Мардж.
Вновь из пустоты возник капитан Нью. На сей раз в руке он сжимает огромный пистолет: «Выпей с генералом, Майк, а не то я расскажу все Хо Ши Мину». Мардж услышала громкий смех Майка и сама засмеялась во сне. Она все еще продолжала смеяться, когда какой-то звук разбудил ее. Мардж лежала вся в испарине, по-прежнему завернутая в полотенце. Она взглянула на часы, и ей захотелось вновь заснуть, чтобы увидеть Клэя. Уже несколько лет она не видела снов, и это сновидение до малейшей подробности врезалось в память. К чему бы это?
