— И потому не сокрушайтесь, любезный сэр, хотя мой щит разбит в щепы и плечо рассечено, однако и этот рыцарь сэр Приам получил немало жестоких ран. У него, как он говорит, есть снадобья, которые могут исцелить нас обоих. Но тут поблизости творятся новые дела, о которых вы не подозреваете, и к полудню, думается мне, все мы испытаем их на себе.

Потом сэр Приам и сэр Гавейн сошли с коней и пустили их пастись на зеленый луг. И велели они распустить себе завязки шлемов и отбросили свои широкие щиты. Тут снова хлынула у обоих кровь так обильно, что все только диву дались, как они могли сидеть в седле и стоять на ногах.

— А теперь, — промолвил сэр Приам, — принесите мне фиал, что висит на поясе у моего слуги, ибо в нем налита вода четырех рек, что текут из Рая75, цвет и плод обмана, который всем нам суждено вкусить. Приложите той воды к нашему телу в тех местах, где имеются раны, — и через четыре часа мы будем исцелены. -

И промыли им раны холодным белым вином и смазали несколько раз целебным бальзамом, и по прошествия часа не было на Божьем свете людей целее и невредимее, чем они.

И вот когда они были обмыты и исцелены, открыли бочки и принесли им вина, и хлеб, и мясо, и дичь в изобилии. Когда же поели, то затрубили в трубы, сзывая всех на совет. И говорил сэр Гавейн:

— К оружию, лорды!

Когда же все вооружились и собрались, сэр Гавейн поведал им обо всем.

— А теперь вы, сэр Приам, расскажите нам, для какой причины собрались те превосходные рыцари.

— Сэры, — отвечал сэр Приам, — они дали клятву вызволить меня или же на этом самом месте всем лечь костьми. Вот какая у них единственная цель, с тех пор как я против их воли ускакал от них, дабы одному поискать приключений.

— Коли так, други, — сказал сэр Гавейн, — соберитесь с духом, ведь если мы отступим без добычи, это весьма опечалит нашего короля. А сэр Флоренс во время предстоящего сраженья останется здесь и не сдвинется с этого места, как благородный рыцарь, ведь король его избрал и поставил предводителем нашего отряда и головою над всеми нами. И будет ли он сражаться или обратится в бегство, мы последуем за ним, и что до меня, то я никогда не уклонюсь от сражения с теми рыцарями.

— Ах, отец! — сказал Флоренс, — слишком лестны ваши речи, ведь я не более как дитя в сравнении с испытанными бойцами. И если я где промахнусь, то не по своей вине, а по вашей. А потому не роняйте своей чести. Мое разумение слишком просто, вы же нам всем голова, поступайте же так, как сочтете разумнейшим.

— Любезные лорды, — сказал сэр Приам, — оставьте ваши речи, говорю вам, не то будет поздно. Вон в том лесу затаилось много могучих рыцарей! Они выпустят скот, чтобы заманить вас, а вас-то всего не более семи сотен рыцарей, и этого слишком мало для битвы с такой многочисленной ратью, ведь от подлого и простого люда нам будет мало проку — они поспешат попрятаться в кусты, несмотря на все свои храбрые речи.

— Верно сказано, да поможет мне Бог! — молвил сэр Гавейн. — А теперь, любезный сын, — сказал сэр Гавейн сэру Флоренсу, — возьмите с собою лучших испытанных бойцов числом в сотню и поспешите на врага, дабы выказать свою доблесть и отбить у них добычу.

— Со всей моей охотою, — отвечал Флоренс.

И позвал сэр Флоренс сэра Флоридаса с сотней рыцарей, и пустились они в путь быстрой рысью, угоняя перед собою стадо. И сразу же бросилась за Флоренсом погоня — добрых семь сотен рыцарей, а впереди на лихом скакуне сэр Феронт Испанский, в Фармагосе воспитанный, от нечистого рожденный. Подлетает он к сэру Флоренсу и спрашивает:

— Куда это ты так торопишься, недостойный рыцарь?

Тут разъярился сэр Флоренс, упер покрепче свое копье и пустился вскачь тому навстречу, нимало не промедлив, и прямо в лоб его поражает, так что у того и шея надвое переломилась. Тогда заплакал прегорестно кузен сэра Феронта и воскликнул так:

— Ты убил рыцаря и помазанного короля, который до сего дня не встречал человека, способного выдержать его удар. И за это ты сейчас умрешь, ни один из вас не останется в живых!

— Тьфу на тебя, жалкий еретик, — говорит Флоридас.

И бросается на него с мечом в руке и разрубает ему бок, так, что все его грязные языческие внутренности вывалились на землю.

Тут скачет еще один рыцарь, желая спасти этого барона, — рожденный на Родосе и от Христа отпавший. Он врывается в гущу боя и устремляется за своей добычей. Но Ричард, рыцарь Круглого Стола, на буланом коне выехал против него и пробил ему щит и поразил в самое сердце. И тогда тот страшным голосом зарычал, но с земли уже не поднялся никогда. После того устремились на сэра Флоренса и его сотню рыцарей все его товарищи числом в пять сотен. Уперли сэр Флоренс и сэр Флоридас свои копья и с первого наскока сокрушили наземь пятерых в переднем ряду, но и они наседали свирепо на наших и раскраивали панцири и шлемы и многих валили наземь.

Когда увидел сэр Приам, превосходный рыцарь, какая пошла там потеха, он пришел к сэру Гавейну и сказал ему такие слова:

— Твои лучшие люди терпят горькую беду и поражение, ибо их пересиливают сарацины, которых более пяти сотен. Позволь же мне, во имя твоего Бога, отправиться, покуда не поздно, с небольшим отрядом им на помощь.

— Сэр, не сокрушайтесь напрасно, — сказал сэр Гавейн, — ибо они все равно выиграют, ведь они получат богатые дары от моего короля. Потому пусть они сражаются, ярые рыцари, покуда есть силы, ибо многие из них за последние пять лет не могли нарубиться всласть. И потому я не сдвинусь с этого места ни на полшага моего коня, если только не увижу, что им приходится еще гораздо хуже, чем сейчас,

Но в это время видит сэр Гавейн: на опушку леса выехало бешеным галопом множество рыцарей в пестрых доспехах — это появился граф Этельвольд, и по обе стороны от него многотысячное войско, а следом герцог Голландский и рыцари Приама. И тогда Гавейн, добрый рыцарь, крикнул рыцарям своим:

— Не страшитесь, мужи добрые, этого грозного зрелища, не пугайтесь этих ребят в цветных одеждах, ибо, если станем мы биться всерьез, за нами будет победа! Натянули они удила и пустились вскачь и, проскакав до края луга, немало славных рыцарей успели повергнуть на скаку. Не было на свете потехи веселее! Вот доблестные рыцари Круглого Стола скачут в самую гущу сраженья, наставив крепкие копья, и многим от них досталось в тот раз, лишь самые доблестные рыцари остались на поле, а все, кто был слаб духом, обратились в бегство.

— Клянусь Богом, — сказал сэр Гавейн, — меня радует, что все эти парни разбежались, ведь их было слишком много. Теперь наших врагов в поле, наверно, на двадцать тысяч меньше, чем было вначале, и всей их похвальбе невелика цена.

Тут Джулиан Генуэзский, могучий великан, наставил копье против сэра Герарда, славного рыцаря из Уэльса. И поразил он уэльского рыцаря в самое сердце. Тогда наши рыцари снова напали на их ряды. И всякий раз падали многие сарацины, и саксонские владыки обрекались на вечное помазание.

К тому времени сэр Приам, благородный принц, на глазах у королей и лордов подъехал к своему флажку, поднял его в руке и поскакал вместе с королевской дружиной Круглого Стола. В тот же миг выехала из леса вся его свита и последовала за ним, точно овечье стадо, прямо на поле боя они устремились и окружили своего короля и господина. А герцогу послали они сказать такие слова:

— Сэр, мы семь лет служили тебе солдатами, но теперь переходим от тебя к нашему господину королю Артуру, ведь мы вправе отъехать, когда захотим, ибо мы не получали от тебя ни золота, ни подкреплений.

— Тьфу на вас и дьявол забери ваши кости! Ибо таких солдат я ставлю ни во что!

Вот направляет герцог своих голландцев прямо на сэра Гавейна и сэра Приама. Эти двое сжали в руках копья и навстречу ему поскакали со всей благородной мощью. Сшибся сэр Приам с маркизом Метцким и пробил ему грудь насквозь.

Тут Честелейн, отрок Артурова дома и воспитанник сэра Гавейна с Западных окраин, пустился в погоню за сэром Челдраком, благородным вождем, и пробил копьем ему грудь — так выпала отроку превратная военная удача одержать верх в той стычке. Но тотчас же бросились за отроком в погоню, и не было ему спасения — один из преследователей перерубил ему шею. Когда увидел это сэр Гавейн, заплакав он от всего сердца и в душе загорелся горем. И еще Готелак, добрый воин, от печали по Честелейну весь преобразился, и текучая влага сбежала по его щекам. Вот развернулся сэр Гавейн и скачет прямо на герцога, а герцог сэр Дольфин летит во весь опор ему навстречу. Но сэр Гавейн наставил свое тяжелое копье, так что точеное острие пронзило его до самого сердца. Но он все же выдернул копье и устремился на другого — на сэра Гардольфа, могучего бойца, и ловко достал его копьем, и вот уж и тот валится наземь. А всего он убил на том поле своими руками более шестидесяти рыцарей.

Вот заметил сэр Гавейн того, кто убил его воспитанника Честелейна, выхватил он меч свой, не медля, и пронзил его насквозь.

— Ведь если бы ушел ты без наказания, позор был бы нам всем!

После того вновь устремился сэр Гавейн на поле битвы и, срывая на скаку шлемы, проехал его из конца в конец, а сэр Приам скакал с ним бок о бок, указывая ему дорогу. И многих языческих рыцарей порубили, пошвыряли они наземь, а сэр Флоренс скакал от него по другую руку и тоже делал что мог.

И были захвачены нашими рыцарями лорды Лотарингии и Ломбардии и отведены прочь. Ибо столь великая военная удача сопутствовала нашим лордам, что они повсеместно одерживали верх.

Когда сэр Флоренс и сэр Гавейн одержали полную победу, они выслали вперед сто рыцарей и с ними свою добычу и пленников. А сэр Гавейн на узкой дороге стоял охраной до тех пор, покуда не прогнали весь скот, — так опасался он нападения. Затем поехали они дальше и вскоре завидели большой город, который был осажден и в тот же день пал.

Там сэр Флоренс и сэр Гавейн расположили своих рыцарей, а потом явились в шатер и поведали королю все, как было в тот день, и какое им выпало приключение, и как отличились все его доблестные воины.

— И многие твои враги расстались с жизнью, и много именитых пленников сдалось в наши руки. Но Честелейн, твой отрок, лишился головы, однако он успел своими руками зарубить грозного рыцаря.

— Благодаренье Богу, — сказал благородный король. — Но я весьма дивлюсь на этого могучего рыцаря, что стоит подле тебя, — он кажется мне чужеземцем, однако и на пленника не походит.

— Сэр, — отвечал сэр Гавейн, — это доблестный воин, нынче утром мне солоно пришлось в поединке с ним, и, если б он не оказал мне помощь, нашел бы я смерть мою. Но потом он сдался Богу и мне, мой король, дабы сделаться христианином и уверовать в добро. Когда же он получит крещение и истинную веру, не будет на свете рыцаря благороднее и доблестнее, нежели он.

Тут король поспешил окрестить его и нарек его Приамом, как он и звался раньше, и своей рукой произвел его в герцоги и посвятил в рыцари Круглого Стола.

И вот велел король трубить к приступу, и стали поднимать лестницы и крушить стены. Бедствия жителей было прегорестно видеть. И тогда герцогиня облачилась со своими дамами в богатые одежды, и графиня Кларисина со своими чистыми девами, и опустились они на колени в своих пышных платьях прямо на землю перед королем и молили его о спасении во имя Господа:

— Молви нам доброе слово и отведи назад своих людей, прежде чем город падет под приступом, ибо тогда погибнут многие, ничем перед тобой не повинные.

Король поднял забрало и с любезным видом встал с нею рядом кротко на колени и сказал ей такие ласковые слова:

— Никто из моих людей не причинит вам урона, госпожа, ибо я жалую вам грамоты, и вашим дамам, и вашим детям, и всем вашим приближенным. Но ваш супруг герцог — наш пленник. Вы же получите содержание, достойное вашего положения.

И посылает Артур в обе стороны лордов с повелением прекратить приступ, ибо город им сдался. Тут явился старший герцогский сын с ключами от города, он опустился перед королем на колени и просил королевской милости. И с согласия лордов прекратили приступ, герцога же отправили в Дувр под охраной надежных рыцарей короля, дабы там содержать его в плену и печали до конца дней. А король в короне на голове явился в город, и замок, и капитаны и коннетабле признали его своим властелином, и он в присутствии многих лордов назначил доход для герцогини и ее детей. И поставил он правителей управлять теми землями.

Так стал он независимым владыкой Лотарингии и Ломбардии и устанавливал там порядки и законы по своему усмотрению. Он ходил в Ламмас и в Люцерну и стоял на отдыхе, сколько ему хотелось. А потом двинулся через горы и, совершая многие чудеса, одолел Готард, который потом был завоеван Гаретом. И, с высоты глядя на Ломбардию, так сказал он громким голосом:

— В этой любезной моему сердцу земле буду я жить.

А сэр Флоренс и сэр Флоридас с пятьюстами рыцарями отправились в тот же день к городу Урбину. Они прошли прямым путем прямо к городским воротам и залегли засадой. Вот выехали из города несколько сотен всадников и завязали стычку с нашим передовым отрядом. Тут выскочили остальные из засады и захватили мост и ворвались в предместья с развевающимися знаменами. И великие толпы предались бегству из страха перед сэром Флоренсом и его ярыми рыцарями. Тогда подняли они, не тратя времени, флаг над городскими воротами, и радости и ликованию их не было предела.

А король выехал на вершину холма, смотрит на городские стены и говорит:

— Вижу я по этому флагу, что город уже наш.

И тогда повелел он издать клич по всему своему войску, чтобы под страхом смерти и увечья и потери всего достояния ни один из его войска не учинял насилия ни над девицей, ни над дамой, ни над мещанской женой. И вот завоеватель вошел в город и проследовал в замок, и он оказывал многим людям помощь и утешение рыцарскими речами и поставил капитаном рыцаря из своей страны, и общины изъявили на то согласие.

Когда узнали владыки Милана, что этот город взят, они отправили королю Артуру великое количество серебра, шестьдесят нагруженных лошадей и просили его сжалиться над народом, а они обещают всегда быть ему верными подданными, служить ему безотказно и платить дань за все их земли — Плезанс и Павию, Петерсанту и Порт-Трембило76, — всего от Милана вносить каждый год миллион золотом и почитать Артура господином до самой его смерти. Тогда король, посовещавшись с баронами, послал им охранные грамоты, дабы они прибыли к нему с поклонением.

Потом, когда приспело время, направился он в Тоскану, и здесь захватывает он города и высокие замки и все опустошает на своем боевом пути. Оттуда поспешает он в Сполуту со своими скорыми рыцарями, и в Витербе, где набирает провиант, и в долину Вискаунта, где хочет стать на отдых среди богатых виноградников. Там он пребывает, могучий властелин, радуясь сердцем, в ожидании, пока сенаторы пришлют к нему молить о милости. И вот в субботу явились к королю Артуру все сенаторы, которые еще оставались в живых, и хитроумнейшие из кардиналов, живших при дворе, и просили его о мире и предлагали большие богатства.

И испрашивали они у него как у высшего под Богом владыки шесть недель сроку, чтобы им успеть всем собраться и в городе Риме, который зовется Сион, короновать его со всей пышностью — со скипетром, и миропомазанием, и положением рук, как надлежит императору.

— Я согласен, — сказал король, — пусть будет, как вы задумали, на Рождество я даю согласие короноваться, дабы отныне править на императорском престоле и здесь содержать мой Круглый Стол на римскую дань по моему усмотрению. А затем, как мне советуют, я намерен переехать через соленое море с моими добрыми рыцарями и отмстить за смерть Того, Кто умер за нас на кресте.

Получив его ответ, сенаторы возвратились в Рим и занялись приготовлением к торжественной коронации. И вот в назначенный день, как повествуют романы, сам папа своею рукою со всей подобающей торжественностью короновал его императором, дабы править ему вечно. И пребывали они там до времени и распределили все земли от Рима до Франции, наделив владениями и доходами тех рыцарей, которые это заслужили.

Сэру Ланселоту и сэру Борсу он повелел взять земли их отцов короля Бана и короля Борса и их праотцев.

— Да смотрите возьмите под свою власть и заботу все эти обширные земли, и пусть подданные ваши признают вас своими милостивыми господами, и не допускайте, чтобы подрывали вашу власть и ваше величие. И владения короля Клаудаса я тоже отдаю вам, дабы вы разделили их между собою, чтобы вы могли кормить всех своих родичей, благородных рыцарей, достойных вместе с вами состоять в дружине Круглого Стола.

Сэр Ланселот и Борс Ганский любезно благодарили короля и сказали, что сердца их и верная служба навечно принадлежат ему.

— А где же ты, Приам? Тебе еще не назначена награда. Я жалую тебя герцогом Лотарингским на вечные времена и всех твоих наследников после тебя. Когда же мы возвратимся в Англию, будет тебе четырежды в году выдаваться по пятьдесят тысяч на корм коням, дабы тебе содержать твоих слуг. Оставайся только с нами, и все это будет твоим.

Рыцарь любезно короля благодарит и отвечает ему так:

— Покуда я жив, моя служба принадлежит вам.

Так роздал король многие земли. Ни один не остался без награды, кто бы к нему ни обращался, ибо богатств и сокровищ было у них вдосталь. Потом рыцари и лорды короля созвали ясным утром совет и сказали так:

— Сэр король, мы просим — выслушайте нас. Под твоею властью мы весьма обогатились, благодаренье Богу, а ведь у всех у нас есть венчанные жены. И мы просим вашего изволения отпустить нас для утех с нашими женами, ибо этот поход, слава Христу, с честью завершен.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.