За небольшим скоплением деревьев далеко в поле Джин увидела Поля, идущего рядом с Ивом, и улыбнулась. Несмотря на свои прежние опасения, она должна была признать, что чувствовала себя здесь уютно и спокойно. Вокруг были люди, к которым она могла обратиться со своими проблемами - друзья, которые будут о ней заботиться.
      Внезапно ее сильно потянуло в сон. Да, как следует выспаться действительно не мешает. Когда Джин задергивала шторы, ей показалось, что крошечная фигурка вдали - это Поль и он смотрит на ее окна.
      Глава 5
      Проснувшись, Джин почувствовала, будто заново родилась. Первое, что попалось ей на глаза, это аккуратная стопка выстиранной и выглаженной одежды на краю ее постели. Она взглянула на свои наручные часы - почти семь. Она чуть не проспала время обеда.
      Джин встала с кровати, потянулась и взяла свои блузку и юбку со стула, куда бесцеремонно бросила их перед сном. Одевшись и причесав свои золотистые волосы, она наскоро умылась и торопливо спустилась вниз по лестнице.
      Запах привел девушку в просторную белую кухню. Пораженная ее размерами, Джин остановилась в дверях. Здесь можно было готовить на целый полк, как, вероятно, и было во времена былых войн, подумала она.
      В центре стоял громадный рабочий стол, вдоль двух стен тянулись длинные стеллажи. Чего здесь только не было: кухонные электроприборы, столовая утварь, высушенные бобы в банках, глиняные мисочки, пучки морковки и свеклы с приставшей к ним грязью, букеты полевых цветов и горшки с растущим базиликом. Полным ходом шли приготовления к обеду, пахло божественно.
      Мари стояла на короткой лесенке-стремянке и что-то доставала с верхней полки буфета. Заметив Джин, она крикнула:
      - Bonsoir, Джин. Ты выглядишь очень много лучше. Ты спать хорошо?
      - Очень хорошо, спасибо. Может, я все-таки помогу? Интересно, что ты такое готовишь? Пахнет просто сказочно.
      Мари спустила с полки стопку тарелок.
      - Нет, все о'кей - правильно, non? Если хочешь, можешь поставить цветы в вазочку для стола.
      - Я люблю заниматься цветами, - кивнула Джин. - И спасибо за выстиранную одежду, правда, это было необязательно.
      - По себе знаю, - сказала Мари, - что после долгого путешествия всегда первым делом хочется выстирать одежду.
      Джин принялась подрезать стебельки полевых цветов и устанавливать их в вазу. После одобрительного возгласа Мари "Tres bell!" она отнесла цветы в столовую, где вчера они дегустировали вина.
      Но, войдя в столовую, она чуть не выронила из рук вазу - за столом сидел Поль и читал газету. Увидев ее, он сложил газету и тепло улыбнулся. Джин внутри вся засияла.
      - Спящая красавица воспрянула ото сна, - усмехнулся он. - С возвращением к жизни, милая! Я тут заносил в твою комнату одежду и хотел было разбудить тебя поцелуем, но не решился нарушить твой сладкий сон.
      Джин застыла на месте.
      - Ты заносил мне одежду? Спасибо за беспокойство, слишком много чести для меня.
      Значит, он видел ее в одном нижнем белье! Эта тревожная мысль и смущала, и странно волновала. Он, наверное, не устоял перед искушением разглядеть ее, пока она спала?
      - Кстати, у тебя совершенно бесподобные ножки, - засмеялся он, не оставляя никаких сомнений по этому вопросу.
      Джин натянуто улыбнулась, чтобы скрыть свое смущение.
      - Кажется, тебе срочно требуется подкрепиться. Видимо, от голода у тебя начались галлюцинации.
      После этих слов она поспешила вернуться в кухню, заклиная свое сердце не стучать так сильно. Да, в непосредственности Полю не откажешь! Что, если бы он действительно поцеловал ее спящую? При мысли об этом воображение Джин бешено заработало. Она сомневалась, что сможет унять свое смятение до того, как ей придется обедать с Полем за одним столом.
      Тряхнув головой, Джин заставила себя вернуться к реальным делам. Мари подавала ей тарелки и блюда с отварными зелеными бобами и мелким картофелем, а она относила их на стол.
      Когда все было готово, Мари позвала Ива, и вся компания уселась за длинный стол. Мари принесла ломтики розовей телятины и обошла с тарелкой стол, а Поль в это время обходил всех, разливая по рюмкам вино. Задержавшись за стулом Джин, он нежно помассировал свободной рукой ее шею. Мурашки удовольствия пробежали по ее телу, и она подумала, что сейчас ей вряд ли кусок в горло полезет.
      Однако опасения ее оказались напрасными. Тарелка со свежими овощами и телятиной, обильно политой чесночным соусом, источала такие ароматы, что желудок тут же свело от голодных спазмов. За едой она ожидала услышать лавину комплиментов в адрес Мари, но, к ее удивлению, оба мужчины совершенно равнодушно восприняли те сказочные яства, от которых ломился стол.
      С серьезной сосредоточенностью они приступили к неторопливому ритуалу дегустации вина. Держа свои рюмки за основание, они осторожно взбалтывали жидкость, благоговейно вдыхали ее запах, оценивая букет. Они не просто пили вино - нет, они "жевали" его, шумно перекатывая во рту, точно это было вовсе не вино, а жидкость для полоскания рта. После того как глоток наконец был сделан, наступила долгая пауза.
      - Хорошая выдержка, - заметил Поль.
      - Да, - согласился Ив. - Но этому сбору не хватает крепости. Надо было еще немного подождать с розливом.
      В таком духе они продолжали обмениваться замечаниями еще несколько минут, что окончательно вывело Джин из терпения. Какая вопиющая неблагодарность по отношению к Мари! Однако саму Мари, казалось, совершенно не трогало отсутствие внимания к результатам ее многочасовой работы на кухне. Хлебнув чуть-чуть вина, она спокойно ела.
      - Ну, что ты думаешь? - наконец спросил Ив у Джин.
      - Думаю, что телятина превосходна, - резко ответила Джин, хотя еще не притрагивалась к мясу.
      - Он спрашивает про вино, дорогая, - сухо вставил Поль.
      - Вино? - взорвалась она, - А еда? Может быть, вы не заметили, но еда замечательная! Я думаю, Мари заслуживает за свой труд аплодисменты стоя.
      К огорчению Джин, сама Мари и посмеялась над ее возмущенной тирадой.
      - Не смеши меня, Джин, - сказала она, - Это restes... как там у вас называется?.. остатки. К тому же ничего особенного. Вот завтра у нас будет настоящий пир.
      - И все же я думаю, что это невежливо оставлять такое прекрасное мясо остывать в тарелках, - возразила Джин.
      - Ах, ты не понимаешь! - воскликнула Мари. - Дегустация вина - это главное. Видишь ли, вино здесь, в замке, не просто напиток. Это бизнес. Я нисколько не возражаю, что Поль с Ивом уделяют ему больше внимания, чем моей стряпне. Попробовать и оценить - это очень, очень важно.
      - Совершенно верно, - поддержал жену Ив. - Сегодня вечером мы пьем вино, которое почти ничем не отличается от лабруильского. Нам надо выявить особенности вин этого сбора, чтобы понять, как будет вызревать наше собственное вино урожая того года. Таким образом мы определим оптимальное время для продажи наших запасов.
      Джин только кивнула в ответ и сконфуженно опустила глаза в тарелку. Он прав: хватит ей думать, что виноделие для них - просто хобби. Она надеялась, что они оставят ее faux pas <Ложный шаг (фр.).> без лишнего внимания.
      Но не тут-то было. Поль, хихикнув, сказал:
      - Эй, не сиди такой букой! Лично я восхищен твоим выступлением в защиту Мари. В самом деле, здесь, среди нас, сидит невоспетая героиня кухни, которая не перестает радовать нас день ото дня своими великолепными блюдами.
      Мужчины от души расхохотались, а Джин с тайной гордостью заметила, что Мари явно пришлось по душе столь лестное признание.
      За столом завязалась легкая приятная беседа, и, как это обычно бывает между людьми из разных стран, разговор главным образом крутился вокруг национальных особенностей культуры.
      Когда тарелки опустели, Джин обратилась к Иву:
      - Послушай, не знай я, что ты француз, я бы поклялась, что ты родом из Калифорнии. Откуда у тебя такой безупречный английский?
      - Мои предки веками занимались виноделием, - объяснил он. - Но во Франции в этой сфере царят весьма закоснелые взгляды. И мой отец решил, что единственный способ получить заслуженное признание - это начать дело в Америке. Поэтому, когда мне было десять лет, мы переехали в Калифорнию. Отсюда мой акцент Западного побережья и моя учеба в Калифорнийском университете.
      - Почему же, прожив полжизни в Штатах, ты опять вернулся во Францию?
      - Меня позвал Поль. Мы когда-то дружили, и, купив это поместье, он предложил мне работу мастера-винодела. Я, естественно, не смог отказать еще бы, стать maitre de chais в тридцать лет! Теперь-то я не жалею, что согласился, - ответил Ив, с теплой улыбкой взглянув на жену.
      Тут Джин подумала, что Мари, вероятно, трудно уследить за их разговором, и она спросила:
      - Мари, ты не против, что мы все время говорим по-английски? Мы можем перейти на французский.
      - Нет-нет, - заверила ее Мари. - Английский - о'кей.
      Ив усмехнулся.
      - Да, ее французский вряд ли намного лучше английского.
      Джин шокировало это обидное замечание, но Мари лишь по-ребячески показала мужу язык и швырнула в него салфеткой.
      - Но... но ты же француженка? - осторожно спросила Джин.
      Глаза Мари вспыхнули.
      - Dieui He говори так. Я гасконка - была, есть и буду ей!
      Перехватив недоуменный взгляд Джин, Поль сказал:
      - Моя дорогая, ты только что нанесла Мари самое страшное оскорбление. Спутать гасконку с француженкой! Думаю, мне надо объяснить. Видишь ли, самые первые жители этих мест, еще до римлян, были гасконцами. Они и сейчас живут здесь и разговаривают на своем собственном языке, как Мари со своей семьей. И поверь мне, самый ярый шовинист в Америке - просто молокосос по сравнению с гасконцем. Они французы? Решительно нет!
      - Точно, точно, точно, - радостно пропела Мари. - Лучше уж опять воссоединиться с проклятыми англичанами, чем отдавать свою кровь вампирам из Парижа. Долой налоги! Liberte pour La Gascogne!
      - Ну вот видишь? - сухо добавил Поль.
      - Постойте, а при чем здесь англичане? - спросила Джин.
      Поль объяснил:
      - Здешние края счастливо процветали в период правления английской династии Плантагенетов. Кстати, англичане высоко ценят бордоское вино, они называют его "кларет". Послушать некоторых здешних жителей, так можно подумать, что они жаждут опять отойти во власть Англии. Но это, конечно, не так: просто им хочется избавиться от французской бюрократии. Так что видишь, ты попала в места, где живут люди с очень независимыми взглядами.
      - А Поль у нас тоже гасконец, причем почетный! - объявила Мари и чмокнула его в щеку по пути в кухню.
      Джин молча переваривала эту информацию, а когда Мари вернулась в столовую с салатом из свежих овощей, подумала, что уже не осилит ни кусочка. Но, все-таки попробовав, сразу припомнила, как разумна привычка французов есть салаты после основного блюда. Легкие овощи оживили вкусовые ощущения, и Джин с аппетитом отведала еще и сыры нескольких видов.
      Стол в который раз опустел, и Мари с Ивом отправились на кухню мыть посуду. Джин со вздохом откинулась на спинку стула.
      Поль сочувственно посмотрел на нее.
      - Как я тебя понимаю! Эта Мари просто демон кухни. Мне бы следовало заняться бегом, чтобы сбрасывать лишние фунты, набранные благодаря ей.
      Джин только улыбнулась в ответ, чувствуя разливавшуюся по всему телу ленивую сытость. На душе было тепло и уютно после вечера, проведенного в кругу сверстников. Нет, не просто сверстников - Ив и Мари стали уже ей друзьями.
      А Поль? Она попыталась оживить в сознании тот образ обидчика, который ей мерещился раньше. Но все-таки думать, что он не такой, было куда приятней.
      Нет, нет - Поль не враг ей, она это знала. Он добрый, внимательный, веселый и очень, очень сексуальный...
      Джин слегка тряхнула головой, решив, что это, наверное, вино затуманило ей мозги. Разве она когда-нибудь так трепетала из-за мужчины? Но с Полем, казалось, просто не могло быть иначе. Его естественная мужественность действовала на нее безотказно: когда он был рядом, у нее автоматически подскакивал пульс и перехватывало дыхание.
      Оторвавшись от собственных размышлений, Поль сказал:
      - Вставай, ленивица! Я думаю, единственный способ разогнать послеобеденную сонливость - это прогулка. Наверное, еще не совсем стемнело.
      В голове у Джин просигналил маленький тревожный звоночек, но она не придала ему значения. Поднявшись из-за стола, она поднялась к себе в комнату за свитером. Поль ждал внизу, в холле. Они вышли из замка и успели полюбоваться красивым закатом. Западный горизонт светился оранжево-багровыми тонами, а на востоке померкшее небо уже переливалось темно-синим.
      Поль зашагал по дорожке, и она, не задумываясь, взяла его за руку. Этот жест был, казалось, вполне естественным, но Джин испытала неизъяснимый прилив Удовольствия, когда ее маленькая узкая ладошка оказалась в его теплой и сильной руке.
      Они отошли довольно далеко от замка, верный Ариэль трусил сзади. Поль принялся описывать план разбивки виноградника. Он объяснил, что соки, отжатые из ягод, выросших в разных частях поля, сильно отличаются по вкусу. Тщательные записи отслеживают происхождение вина в каждом бочонке. Через два года приходит пора разливать вино по бутылкам, и тогда начинается ответственный процесс смешивания - именно он обеспечивает одинаковый вкус всем винам марки "Замок Ла Бруиль".
      Слушая Поля, Джин начала понимать его страстную любовь к этой земле. В самом деле, как могло быть иначе? Ведь он здесь работал, производил нечто большее, чем просто продукт: живое, дышащее вещество, которое со всей очевидностью показывало посвященным, сколько заботы и мастерства вложил в него производитель. Это был его образ жизни, он требовал независимости и большой самоотдачи. Джин завидовала его уверенности в себе.
      Подойдя к дальнему краю поля, они остановились и оглянулись на дом. Джин поняла, что они стоят на той же самой возвышенности, где сегодня днем она видела Поля. Отсюда были видны сад и ее окно. Несмотря на сумерки, они заметили, как из дома вышел Ив и направился к цветочным клумбам, через минуту к нему подошла Мари и нежно обхватила его сзади руками. Эта беззвучная, но красноречивая сценка глубоко тронула Джин.
      - Кажется, они счастливая пара, - мягко заметила она.
      - Да, и ты не представляешь, как я им завидую, - сказал Поль.
      - Это ты-то, холостяк в летах, и завидуешь? - фыркнула Джин. - Кстати, сколько тебе лет?
      - Тридцать шесть.
      - Ну так надо думать, у тебя было достаточно времени, чтобы найти себе жену, если ты и вправду этого хотел. Даже принц Чарлз женился в тридцать два.
      - Да, но какой у него был выбор! Хотя, должен признать, и мне грех жаловаться. Недостатка в женщинах я никогда не испытывал.
      - Так почему же ты до сих пор один? - спросила Джин с затаенной тревогой: вообще-то она не была уверена, что хочет знать ответ.
      - Ну, это долгая история, - ответил он с коротким смешком.
      - Расскажи, я вся обратилась в слух.
      - Нет, не вся. В слух обратились лишь твои маленькие прелестные ушки... хотя, должен признать, гораздо больше хочется ублажать их не рассказами, а нежными покусываниями. А что касается всего остального... Ну ладно, вернемся к моей истории. Ты не поверишь, но я уже десять лет активно ищу жену. Трудно представить, да? За такое время я действительно мог бы легко найти кого-нибудь. Но не нашел. И не потому, что не было подходящей женщины, как мне теперь кажется, а потому, что я не готов был найти ее.
      - Что?
      - Есть такое понятие, как взрослость, - объяснил Поль. - Стремление отвечать не только за себя, но и еще за кого-то. Ты ведь сама знаешь, что супружество требует от человека зрелости и ответственности.
      Джин кивнула, слегка передернувшись: становилось прохладно. Они пошли к посыпанной гравием дорожке, и Поль положил руку ей на плечо. Приятное и одновременно волнующее чувство охватило ее. Она невольно прильнула к нему.
      Поль продолжал:
      - Я отвергал одну кандидатуру за другой, каждый раз находя для этого какие-то причины и не понимая, что причина крылась во мне самом. Странно, но только вчера я наконец осознал: это с самим собой я был несчастлив. Однажды я даже решил, что все американки не годятся в жены.
      - Ты шутишь? Неужели поэтому ты решил уехать во Францию?
      - Это была одна из причин, - ответил он. - Я думал, что американки все до единой - наивны и ветрены, у них вечно семь пятниц на неделе. Я хотел найти женщину опытную и обольстительную. Европейские женщины очень рано постигают науку любовного флирта, с мужчинами они ведут честную прямую игру.
      - Так что же ты не женился на одной из них? - спросила Джин с трепетом в сердце, припомнив тот список имен, который слышала днем от Мари.
      - Я обнаружил в европейских женщинах совершенно другие, но не менее серьезные недостатки. О да, они очаровательны и опытны, но за искусно выстроенным фасадом скрываются холодность и нервозность. Они трудны на подъем и скупы на чувства. В конечном счете я понял, что мне не хватает открытости и мягкости американок. Когда я в первый раз увидел тебя на рынке, то вспомнил еще одно ценное качество американки: уж если она красива, то ее красота свежа и натуральна, тогда как француженки склонны к искусственной изощренности.
      - Но Мари вряд ли подходит под твое описание, - возразила она с бьющимся сердцем.
      - Ты права. Я обобщаю. Мари - простая бесхитростная женщина. Можно рассчитывать на ее верность... и на ее темперамент! Они с Ивом превосходная пара: она вулкан, а он безмятежное море.
      Оба рассмеялись над этим сравнением.
      - Если серьезно, - продолжал он, - то это удивительно, что ты вдруг затронула эту тему, ведь последние два дня эта проблема не выходит у меня из головы.
      - Почему?
      Остановившись, Поль повернулся к ней. В глазах его отражались прощальные краски заката. Этот цветной горящий взор напугал и очаровал ее.
      - Разве непонятно? Как раз два дня назад я встретился с тобой. И теперь, когда я нашел тебя - ту женщину, которую так долго искал, будь я проклят, если позволю тебе уйти.
      С этими словами он обхватил ее, крепко прижал к груди и поцеловал в губы. Нечто дикое и жадное всколыхнулось в Джин, и она не сопротивлялась. Напротив, она с упоением отдалась во власть этих сильных рук, прижавшись к нему всем телом и раскрыв свои мягкие губы в ответ на его поцелуй.
      Где-то внутри ее существа разгоралось горячее пламя. Она безумно хочет его - теперь она понимала. Она хотела его с момента самой первой их встречи, но подавляла свое неистовое желание. И в то же время где-то глубоко на дне ее чувств прятался и тревожно сигналил в сознание панический порыв вырваться и убежать прочь.
      Но настойчивость Поля не давала ей времени осознать эти противоречивые эмоции. Его поцелуй становился все более страстным и требовательным, а руки с грубой чувственностью ласкали ей спину.
      Ответная страсть захлестнула ее. Джин потянулась и сомкнула руки у него на шее, потонув в волнах своих ощущений, требуя большего. Она жаждала, чтобы он взял ее, удовлетворив ее яростное желание. Она прижалась к нему бедрами, ощутив его собственное твердеющее мужское желание. Тело ее растаяло, раскрылось навстречу его плоти.
      Ее ответная страстность подействовала на Поля поразительным образом. Из горла его вырвался глухой стон, и он прижал ее, взывая к полному повиновению. Тиски этих могучих рук, казалось, навсегда соединили ее с твердой стеной его торса, и она уже ощущала биение его сердца.
      Вдруг Джин почувствовала, как в ней поднимается отвратительный панический страх. Неизвестно откуда взявшийся настойчивый голос потребовал, чтобы она остановилась. Девушка опустила руки ему на плечи и безуспешно попыталась оттолкнуть его.
      Но Поль не останавливался. Казалось, безумное желание с демонической силой завладело всем его существом. Вырваться Джин не могла - силы были слишком неравные. Несмотря на физическое возбуждение, ею завладели воспоминания о насильственных сношениях с Марком, и она принялась отчаянно вырываться из объятий Поля. Ночные звуки, окружавшие их, стихли и сменились в ее сознании глухим ревом тишины.
      Вдруг эту тишину разорвал раздавшийся возле них пронзительный лай.
      От неожиданности Поль ослабил объятия и тревожно глянул вниз. Ариэль растягивал пасть в некоем подобии ухмылки и радостно помахивал хвостом. Пес еще раз заливисто протявкал, при каждом звуке отрывая от земли передние лапы.
      Напуганная той феерией чувств, в плену у которой она находилась мгновение назад, и избегая взгляда Поля, Джин позволила ему мягко обнять ее. Склонив голову ему на плечо, она с облегчением почувствовала, что пронзительные всплески страха и желания померкли в ней. Как будто внезапный гром удалялся по небу и его пугающие раскаты слабели в ночи.
      - Наш сторожевой пес снова на посту, - произнес Поль низким взволнованным голосом. - По-моему, он хочет загнать нас в дом.
      Кивнув, Джин взяла его под руку и они направились к замку. Голова ее еще кружилась от недавно боровшиеся в ней сильных и противоречивых порывов. Когда он целовал ее, она совершенно потеряла контроль над собой, то растворяясь в неистовом желании отдаться ему, то ужасаясь неизбежности этого завершения, которое она не могла или не хотела предотвратить.
      Когда Поль и Джин подошли к дому, она все еще не смогла унять легкую дрожь. В конце концов она взрослая женщина, размышляла Джин, и не чужда страсти, почему же не отступает этот испуг?
      Они остановились в холле, и Поль произнес низким, прерывающимся голосом:
      - Ты выглядишь усталой, хоть и проспала целый день. Я провожу тебя до твоей комнаты.
      Тонкий предлог! Джин понимала, что ей следует отговориться, сказав, что она и сама прекрасно найдет дорогу, но слова почему-то так и не прозвучали. Она покорно пошла вслед за ним по лестнице. Открыв дверь, он пересек ее темную комнату и включил ночник у кровати.
      Джин устало стянула свитер и бросила его на стул, а затем повернулась, чтобы поблагодарить Поля, но, наткнувшись на его взгляд, замерла.
      В приятном полумраке она прочитала на его лице все, что должно было сейчас произойти, чувствуя при этом, что бессильна что-либо предотвратить. В этот момент Поль был совершенно необоримым пульсирующим оплотом мужественности. Она уже не могла избежать головокружительного полета в раскаленные добела пучины желания.
      Не отрывая горящего взгляда от глаз Джин, он подошел к ней и провел своими трепетными пальцами по ее волосам. Склонившись, Поль припал к ней нежнейшим поцелуем. Его мужской запах снес последние заслоны ее воли, и, когда он стал с чувственной медлительностью целовать нежную кожу ее шеи, она приняла эти ласки без единого слова или жеста протеста.
      Приняв ее послушность как молчаливое согласие, Поль поднял девушку на руки и положил на кровать. Джин почувствовала, что вновь переполняется волнами желания, и дотронулась до его мягких шелковистых волос. Напуганная тем необъяснимым ужасом, который, она знала, прячется где-то внутри ее существа, Джин хотела, чтобы Поль остановился, и в то же время боялась, что это блаженство прекратится.
      Она спрашивала себя, вернется ли этот страх, но неторопливость Поля подогревала ее желание. Продолжая целовать девушку, он принялся рукой ласкать упругую плоть ее груди. Стон удовольствия слетел с губ Джин, в ответ его пальцы быстро отстегнули кнопки ее блузки.
      Как во сне Джин чувствовала, что Поль снимает ее блузку и вот уже его рука начала медленно поглаживать шелковистую кожу ее груди. Большой палец касался соска, который тут же затвердел под его рукой.
      Когда они вновь соединились в поцелуе, Джин внезапно осознала, как долго она не была в постели с мужчиной. Невольно на нее нахлынул поток воспоминаний - жутких воспоминаний о Марке...
      Поль спускался все ниже, теперь его влажный язык круговыми движениями мучительно ласкал чувствительные соски девушки. Удовольствие было столь сильно, столь восхитительно, что Джин не смогла воспротивиться своим чувствам. Вначале так же хорошо было и с Марком, но потом...
      Ненужные воспоминания стали слишком яркими, и Джин начала ерзать, надеясь, что Поль остановится. К ней опять змеей подползал панический страх, она уже чувствовала его ледяные кольца, сжимающие сердце.
      Однако ее движения, казалось, только еще больше распалили Поля. В один миг он навалился на нее, вжав девушку в матрац тяжестью своего веса. Поль впился в ее губы, силой раскрыв их, поймал ее за запястья и закинул ее руки наверх, легко пригвоздив их к подушке.
      Это действие внезапно вызвало непроизвольную реакцию Джин. Тревожные голоса, до этого лишь шептавшие о сомнениях, пронзительно закричали в ней. Не помня себя от ужаса, она изо всей силы заколотила по нему кулаками. "Нет! - снова и снова повторяла она про себя. - Только не так!"
      - Пожалуйста... пожалуйста, Поль...
      Слова перешли во всхлипы, которые, как Джин вскоре поняла, он принимал за стоны удовольствия.
      Раздвинув коленями ей ноги, Поль мгновенно поместился между ними и надавил на ее бедра своими. При этом он легонько покусывал нежную кожу на шее.
      Джин похолодела. В одно мгновение тот аморфный ужас, который медленно, но верно подкрадывался к сердцу, завладел всем существом девушки. Мозг вернул ее в царство жутких воспоминаний, дыхание сделалось частым и поверхностным, глаза остекленели, мышцы напряглись. Она уже была не во Франции с Полем.
      - Не надо... не надо, Марк, мне больно... пожалуйста... - жалобно и тихо проговорила она, слова повторились механически. - Пожалуйста, не надо, Марк, мне больно... Пожалуйста, не надо...
      Из уголков ее глаз потекли слезы.
      И тут наваждение кончилось. Поль приподнялся на локте, явно встревоженный. Руки его отпустили ее запястья, глаза удивленно округлились.
      - Джин, милая... что с тобой?
      Он нежно погладил ее по щеке, и она постепенно расслабилась. Отвратительное видение растворилось в сознании Джин: твердый пол нью-йоркской квартиры опять превратился в мягкую кровать замка Ла Бруиль, склонившееся над ней перекошенное злобой лицо Марка оказалось мягким встревоженным лицом Поля.
      Джин почувствовала холод и поняла, что ее трясет. Сев, она прижалась к Полю, чтобы согреться. Он ласково обхватил ее своими теплыми руками. Слезы покатились из глаз Джин, и еще несколько минут девушка никак не могла их остановить.
      Когда наконец она перестала плакать, Поль отстранился и нежно утер пальцами ее мокрые щеки.
      - Милая... прости. Я что, сделал тебе больно?
      Она покачала головой.
      - Нет-нет. Это просто оттого, что я не могу... делать это пока. Я имею в виду заниматься любовью. Пожалуйста, пойми.
      По лицу его пробежала тень.
      - И все-таки я не уверен, что понимаю. Я не люблю, когда меня дурачат, Джин. С самого начала я почувствовал между нами сильное влечение, и мне кажется, что я не ошибся.
      - Нет, не ошибся. Я действительно хочу заниматься с тобой любовью... но не сейчас. Это еще слишком пугает меня.
      - Пугает? - озадаченно повторил он. - Почему? Я не понимаю.
      - Я не уверена, что сама понимаю это.
      - Почему бы тебе не попробовать рассказать мне? Может, тогда ты и для себя что-то уяснишь.
      С этими словами он растянулся на кровати и уложил ее рядом с собой. Джин заметила с тревогой, что на его лице, выражавшем заботливое участие, промелькнуло явное подозрение.
      Отвернувшись от Поля, чтобы избежать его пытливого взгляда, Джин подумала, что он и в самом деле не понимает ее. Да и разве возможно понять такое? Трудно даже представить тот кромешный ад, в который Марк превращал секс.
      Возможно, Поль думал, что Джин просто водит его за нос. В таком случае у него были основания сердиться. Но она же не играла, и ей очень хотелось, чтобы он понял. Приподнявшись на локте, она вновь встретилась с его взглядом и попыталась собраться с мыслями.
      - Дело не в том, что я не люблю секс, - сбиваясь, начала Джин свое объяснение через минуту. - Просто он не всегда бывает приятен. Иногда им пользуются, чтобы причинить боль другому, и тогда секс становится средством сведения счетов. Ты понимаешь, о чем я?
      - Вполне.
      Его ответ придал ее голосу уверенности.
      - Ну так вот, мой бывший муж злоупотреблял сексом для того, чтобы сделать мне больно. Он запугивал меня. Я никогда не могла предугадать, когда он захочет заняться любовью... хотя "заниматься любовью" звучит как нечто приятное для двоих, верно? С ним это было не так... - Голос ее дрогнул, и она замолчала.
      - Продолжай, - попросил Поль. Она вздохнула.
      - Но ему было мало просто застать меня врасплох. Со временем он становился все агрессивней, когда... когда делал это. Надо было видеть его безумные глаза. Иногда мне казалось, что в такие моменты он изгонял из себя каких-то демонов.
      Поль напрягся. Джин видела, он очень внимательно и сосредоточенно слушает ее и уверен, что она говорит Правду; такие подробности супружества придумать было просто невозможно.
      - Недавно я слышал твои слова "не надо, мне больно", а потом ты вся напряглась и похолодела, - произнес он, когда девушка закончила свой рассказ. - Я думаю, это была форма истерического припадка. Что-то в моих действиях оживило травмирующие воспоминания, я прав?
      Джин кивнула и, стараясь не волноваться, рассказала ему про последнюю унизительную ночь с Марком. Она не опустила ни одной подробности, ни одной обиды.
      - Когда все кончилось, мне кажется, я на несколько минут потеряла сознание, - завершила она свой рассказ.
      В комнате наступило долгое молчание. На лице Поля отражались одновременно потрясение, жалость и гнев.
      - Черт возьми, - мягко выругался он. - Как невероятно глупо с моей стороны! Ведь именно эту историю ты начала рассказывать мне в ресторане, так?
      - Да.
      - Черт возьми, - повторил он. - Если бы только я дал тебе закончить, мы не попали бы сейчас в такое неприятное положение. - Обняв Джин, он нежно привлек ее к себе. - Поверь, если бы я только знал все это, я никогда бы не набросился на тебя так, как сегодня вечером. Если можешь, скажи мне еще одно: был ли у тебя после развода кто-нибудь еще... другой любовник?