Она начинала дюжины писем и все их рвала. Прошло слишком много времени, и было бы глупо рассчитывать на то, что он примет ее невразумительные объяснения. К тому же ей никак не удавалось подобрать верный тон, чтобы выразить ту сложную гамму невероятных надежд и безнадежных желаний, которая сейчас определяла ее чувства к нему. Их разделял океан, и никакие слова ее письма не могли бы вновь соединить их.
      Приближалось Рождество, но теплый веселый дух предпраздничных дней не затронул Джин. Она отослала подарки с открытками друзьям и родителям, но сделала это без особого энтузиазма.
      Дни шли, и настроение ее менялось. Перспектива провести праздник без милых рождественских атрибутов была слишком мрачной, и она решила отпраздновать в одиночестве. Возможно, от этого ей станет еще хуже, но она хотя бы попробует.
      Поднявшись ярдов на сто в гору, она нашла маленькую пушистую елочку, спилила ее и притащила в отель. Она поставила деревце в маленьком холле при вестибюле и целый день наряжала его старинными игрушками "Саммита", гоня прочь мысль о том, что, кроме нее, никто не полюбуется на эту славную елочку.
      Она накупила продуктов и в сочельник испекла сладкие пирожные, часть которых собиралась назавтра отвезти Лоуэллу, приготовила горячий яблочный сидр, приправленный коньяком, мускатным орехом, гвоздикой и корицей. Усевшись в холле перед растопленным камином с бокалом ароматного напитка, Джин огляделась. Для полного домашнего уюта не хватало только Лоуэлла под елкой, подумала она.
      Неожиданно мысли перенесли ее во Францию, и она представила Рождество в замке Ла Бруиль. Мари сейчас, конечно, колдует на кухне, распространяя по всему дому немыслимые ароматы. Виноградники, наверное, присыпало снегом, и пустое пространство полей рассекают струны проволоки-опоры, ведь лозы на зиму подрезают до пеньков. А Поль ходит с Ариэлем и осматривает окрестности, спрятав руки в карманах овчинного полушубка...
      Джин тряхнула головой, отгоняя свое видение. Нет-нет, не стоит и думать о нем! Взяв в руки только что купленную толстую книжку, она устроилась в кресле, приготовившись провести вечер за чтением. Однако от событий третьей главы ее отвлек громкий стук в переднюю дверь.
      Вздрогнув, она на мгновение перепугалась, но потом вспомнила, что здание отеля надежно заперто. Толкнув стеклянные двери холла, она подошла к выключателю освещения крыльца и щелкнула кнопкой. В свете вспыхнувших прожекторов она увидела кружение снежинок за окнами.
      - Привет, - глухо произнесла фигура в куртке, обмотанная длинным кашемировым шарфом.
      С минуту Джин напряженно вглядывалась в ночного гостя, а потом сердце ее лихорадочно застучало, и она крикнула:
      - Поль!!
      Отперев дверь, она распахнула ее и впустила Поля в сопровождении влетевшего облачка снега. Он вошел, улыбаясь, раскрасневшийся с мороза.
      - Почему здесь так темно? Можно подумать, что вы не заинтересованы в посетителях.
      Джин смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Эта сцена в точности повторяла ту, которую она рисовала в своем воображении и которая терзала ее неделями. Но она никогда бы не позволила себе поверить, что такое возможно наяву.
      Потопав, он стряхнул снег с ботинок и размотал шарф.
      - Не смотри на меня как на привидение, зеленоглазка. Я совершил долгий путь. Чтобы приехать сюда, мне пришлось пробираться на машине сквозь жуткий буран. Я уже и не надеялся преодолеть вашу извилистую дорогу. Но все же я приехал и требую номер. Это ведь гостиница для всех, не так ли?
      - В данный момент нет, - услышала она свой голос. - Мы закрылись на зиму, и весь персонал разъехался. Так что я здесь одна.
      - Как кстати. - Поль натянуто усмехнулся, оглядывая пустой вестибюль. Но ты же не выгонишь усталого путника в такую ночь? Меня сейчас не заставишь проехать ни одной мили по такой непогоде.
      - Конечно, нет! Проходи, - сказала она, оправившись от первого потрясения.
      Она закрыла дверь, а Поль сбросил куртку и внес свой чемодан в холл. Джин жадно смотрела на него, любуясь его мужественной фигурой, одетой в брюки цвета хаки и толстый шерстяной свитер с высоким воротом. На лице его мокрыми точками блестели растаявшие снежинки, волосы растрепало ветром, но ей он казался все таким же совершенным, как Бог. Она спохватилась.
      - Я принесу тебе полотенце. Ой, а может, ты хочешь выпить горячего сидра?
      - О, это было бы сказочно, женщина, - ответил он.
      Джин побежала в кухню за сидром. Когда она подавала бокал Полю, рука ее дрожала, но он понимающе улыбался. Вытеревшись полотенцем, он сел рядом с ней перед камином и сделал пару глотков.
      - А-а-ах! Ты не представляешь, как я мечтал об этом!
      "Вряд ли сильнее, чем я", - подумала она, а вслух сказала:
      - Я рада.
      Замерзшее тело Поля оттаивало в тепле огня, а чувства Джин оттаивали в тепле этого мужчины. В течение получаса они обменивались новостями и банальными фразами, но без напряженной неловкости их последней встречи. Им было радостно и уютно вместе - этому способствовали жаркий огонь камина, сидр, волнующий волшебный праздник и, вероятно, просто мерный ход времени, подумала Джин.
      Разговор на мгновение прервался, и она вспомнила те письма, которые начинала ему писать. Сейчас настал момент объясниться.
      - Поль...
      - Джин...
      Они расхохотались, поняв, что им обоим пришла в голову одна и та же мысль. Джин начала опять:
      - Я...
      - Я...
      И снова они рассмеялись. Поль сказал:
      - Нет, позволь мне первому. Я приехал издалека, чтобы поговорить с тобой. Извиниться за мой столь поспешный отъезд. Тебя, казалось, смертельно разозлила мысль о нашей свадьбе, и я решил, что ты не хочешь выходить за меня замуж. Рассерженный и обиженный, я уехал, едва забрезжил рассвет.
      - Я понимаю, Поль, - мягко произнесла она.
      - И это еще не все. С тех пор я постоянно боролся со своей гордостью. Днем я говорил себе, что не стану унижаться перед женщиной: если ты не захотела выслушать и понять меня, то и черт с тобой. Но ночью все было по-другому. Не могу передать тебе, какая это пытка быть без тебя. Каждое утро на рассвете я давал себе клятву позвонить тебе днем.
      - И не только ты!
      Поль, казалось, не расслышал ее слов.
      - И каждый раз меня останавливала жуткая мысль о том, что прошло уже слишком много времени и ты наверняка встретила другого. Мысль об этом больно ранила... и злила. А когда я злюсь, то говорю сам себе, что не стану унижаться перед женщиной, и так далее - я вращался по замкнутому кругу. Наконец на прошлой неделе я решил разорвать этот порочный круг и выяснить все до конца - раз и навсегда. Я заказал билет на самолет, и вот я здесь. А теперь скажи мне вот что: ты кого-то ждала сегодня вечером? - спросил он, кивая на пылающий камин и старательно наряженную елку.
      - Никого. А меньше всего тебя.
      - Слава Богу, хотя верится с трудом. Значит, здесь действительно больше никого нет?
      - Никого.
      На лице его отразилось явное облегчение.
      - А я-то думал, что мне придется вызывать кого-то на дуэль, и мысленно молил, чтобы этот кто-то не оказался чемпионом мира по фехтованию.
      Джин засмеялась.
      - О Поль! Ты знаешь, ведь я пережила то же самое. Я была уверена, что у тебя теперь другая женщина.
      - После тебя это было невозможно.
      - Какой ты милый!
      Она сдержанно поцеловала его в щеку, но он поймал ее и жадно припал к ее губам. Оказавшись в сладком плену его сильных рук, Джин почувствовала горячие волны долго сдерживаемого желания. И все же она отстранилась.
      - Нет, постой. Дай мне сказать. Я хотела сказать это каждую минуту с тех пор, как мы расстались. Мне так стыдно за те ужасные глупые обвинения, которые высыпались на твою голову, и я хочу все объяснить.
      - Да, признаться, я так и не понял, какая муха тебя укусила, - сказал Поль, крепче прижимая ее к себе.
      Она утонула в кольце его рук, положив голову ему на плечо.
      - Сначала я и сама не понимала, что это было со мной. Но теперь, мне кажется, я поняла, что руководило моим поведением.
      - Расскажи-ка.
      - Наверное, это связано прежде всего с моим бывшим мужем. - И она вкратце описала обстоятельства ее выдворения из "Хардвик Хотелс". - Так что, как видишь, жизнь моя в тот момент потеряла всякий смысл. Во всяком случае, так я думала. А потом Лоуэлл предложил мне работу менеджера здесь, в "Саммите", и я ухватилась за это предложение, как утопающий хватается за соломинку. Отель стал для меня всем.
      - И потом, - перебил ее Поль, - вернувшись сюда из Франции, ты опять начала мыслить по-старому, несмотря на то, что случилось между нами.
      - Именно так, - подтвердила Джин, почувствовав облегчение оттого, что Поль понимает ее. - Когда ты предложил купить долю владения этим отелем и отстранить меня от дел, я испытала знакомое чувство - чувство потери опоры. Я запаниковала и набросилась на тебя, хотя на самом деле мне очень хотелось уехать с тобой в Ла Бруиль. Теперь-то мне это понятно, но тогда я была в полном замешательстве. Ты понимаешь?
      - Прекрасно понимаю, зеленоглазка, и хочу, чтобы ты выбросила все надуманные глупости из головы. Давай сотрем прошлое и начнем сначала.
      На мгновение выпустив ее из своих объятий, Поль порылся в кармане своей куртки и вернулся, держа на ладони крошечный подарок.
      - С Рождеством! Думаю, ты знаешь, что это.
      Это было то самое колечко с бриллиантиком. Джин бросилась ему на шею, борясь с подступившими слезами.
      - Это самый лучший подарок, о каком я только могла мечтать! Но, Поль, я пока не могу его принять. Мне надо сначала поговорить с Лоуэллом. Я нужна ему. Пожалуйста, пойми, - взмолилась она.
      - Не волнуйся, малышка. На этот раз я буду терпелив, обещаю.
      ***
      На следующий день они ворвались в комнату Лоуэлла в санатории, удивив его подарочными свертками и рождественскими пирожными. Джин сияла, румянец на ее щеках появился не только от мороза: воспоминания о ночи любви согревали ее, как пять каминов.
      - Вот уж не ожидал тебя видеть, Поль, - радостно заявил Лоуэлл после обмена приветствиями.
      - Пришлось вернуться, - объяснил Поль. - Нам надо уладить кое-какие дела. Мое предложение по-прежнему в силе: если хотите, можете получить деньги под реконструкцию "Саммита".
      К величайшему удивлению Джин, дядя покачал головой.
      - Нет, к весне я собираюсь продать отель. Я устал и хочу отдохнуть. Я уже годами мечтаю об этом и думаю, что имею на это право: для отеля я сделал немало. Один винный погребок стоит целое небольшое состояние.
      - Но, Лоуэлл, как же ты можешь? - вскричала Джин. - Ты же столько отдал "Саммиту"!
      - Всю свою жизнь, включая выходные и праздники. Нет, я хочу насладиться временем, которое мне еще отпущено.
      - Ты никогда не говорил мне, что хочешь отдохнуть, - огорошенно произнесла она.
      - А ты никогда не спрашивала. И потом, я видел, что тебе нужно какое-то дело, пока ты не устроишь свою личную жизнь с другим мужчиной... на этот раз настоящим мужчиной. Теперь, похоже, ты нашла его, значит, мне можно и отдохнуть. Знаешь, я бы с удовольствием понянчил своих внучатых племянников.
      Джин вспыхнула.
      - Так вот почему то и дело ты подсовывал мне разных болванов? Старый плут! Тебе, видите ли, просто хотелось, чтобы я "устроила свою личную жизнь"?
      - Не все из них были болванами, - возразил Лоуэлл.
      Джин со смехом взглянула на Поля.
      - Да, разумеется, не все. Ну ладно, давай открывай свои подарки!
      Лоуэлл радостно развернул пижаму и халат, которые ему подарила Джин, и озадаченно покрутил в руках красиво упакованную коробку от Поля.
      - Осторожно, это бьется, - предупредил Поль.
      Лоуэлл медленно развязал ленточки и сорвал оберточную бумагу. Глаза его затуманились, когда он вынимал из коробки ее содержимое: пыльную бутылку вина, ту самую, которая его так потрясла во время их первого посещения Ла Бруиля.
      - "Лафит" 1901 года! Мальчик мой, знаешь ли ты, что одно из моих последних желаний в этой жизни - попробовать вино этого сбора?
      - Тогда вам надо хорошенько подумать, когда же открыть эту бутылку, отозвался Поль. - Потому что когда вы отведаете ее содержимое, то гарантированно проживете еще двадцать лет.
      ***
      Вечером Джин с Полем сидели в холле отеля перед пылающим камином и потягивали коньяк. Поль каждые пять минут прерывал разговор, чтобы запечатлеть дразнящие поцелуи на ее мягких розовых губках.
      - Поль, перестань, я забыла, что хотела сказать, - смеясь и безуспешно отбиваясь, взмолилась Джин.
      - Вот и хорошо, - произнес он с проказливой усмешкой. - Потому что я хочу поговорить о другом - о моем рождественском подарке тебе.
      Джин виновато вспомнила про кольцо.
      - Но ведь я-то тебе ничего-таки не подарила, - проговорила она.
      - Ты только скажи, что будешь моей женой. Этого подарка мне хватит на десять рождественских праздников.
      - Только на десять? - Она надула губки.
      - Ну...
      Тут он страстно поцеловал Джин, и она ответила на его поцелуи с такой же пылкостью. Его руки чувственно ласкали ее, дразня и обещая еще одну бессонную ночь блаженства.
      Вырвавшись, она со вздохом сказала:
      - Знаешь, без чего я буду скучать после нашей свадьбы?
      - Без чего же? - беспокойно спросил он, недовольный прерванным поцелуем.
      - Без моей работы. Я люблю заниматься делом.
      - А кто говорит, что ты будешь сидеть без работы? Разве я не рассказывал тебе, что включает в себя понятие "выгодное приобретение"? Виноделие требует объединения талантов многих людей. Я бы вряд ли выбрал себе в жены такую женщину, от которой не было бы проку в бизнесе.
      - Но что я могу, разве только собирать ягоды?
      - Ты ведь специалист по рекламе, верно? Ну а самым главным для нас сейчас является повышение престижа нашего вина. А чтобы достигнуть такого Уровня цен, который сделает бизнес доходным, нам нужно умело расширить рынок сбыта. Так что вся надежда на тебя.
      - Но, Поль... что, если я захочу иметь ребенка?
      - Значит, так оно и будет. Я тоже хочу детей.
      Она озорно ухмыльнулась.
      - Ну так чего же мы ждем?
      - Ах ты...
      Поль схватил ее за руку и притянул к себе. Она задохнулась в его поцелуе.
      - Нет, Поль... надо подложить в камин еще одно полено.
      - Не думай об этом, - пробормотал он, расстегивая кнопки ее фланелевой рубашки.
      Потом, намного позже, она лежала в его убаюкивающих объятиях, глубоко и ровно дыша. Рассеянно чертя пальцем медленные круги на его обнаженной груди, она не отрывала задумчивых глаз от красных угольков, посверкивающих за решеткой камина.
      "Тепло от огня стало ровным и приятным - как и наша любовь", подумалось ей. Но в отличие от огня ее любовь скоро опять запылает бушующим пламенем и никогда, никогда не погаснет.