К собственному смятению, Наташа почувствовала, что ее тело автоматически откликается на столь дерзкий взгляд этого мужчины. Чтобы отвлечься, она принялась постукивать туфелькой по полу.
      - Я... э-э... мне бы не хотелось нарушать твои планы. Ради Бога, иди в ресторан со своим клиентом.
      Марк ухмыльнулся:
      - Он человек немолодой и будет рад отправиться домой спать. Кроме того, я объяснил ему, что у меня уже назначена встреча, и он прекрасно меня понял, когда я указал на тебя!
      Наташа покраснела до корней волос.
      - Ты имел наглость хвастаться мной, как чистокровной лошадью!
      - Но меня можно понять, ведь ты необыкновенно красива. Любому мужчине чертовски приятно, когда его женщина вызывает зависть у знакомых.
      - Я не твоя женщина! - с жаром воскликнула Наташа, но тем не менее это заявление было ей приятно, - А что касается ужина, то об этом ты можешь забыть.
      Но ее желудок выбрал именно этот момент, чтобы протестующе заурчать. Она вспомнила, что с тех пор, как она перед выходом из дома проглотила кусочек тунца и несколько жалких хлебцев, прошло уже несколько часов.
      Марк от души расхохотался, и Наташа посмотрела на него с упавшим сердцем. Ну какая женщина найдет в себе силы устоять перед таким подкупающе мальчишечьим поведением? Она знала наперед, что все ее попытки сопротивляться обречены на провал.
      - Конечно, - продолжал Марк все с той же приятной улыбкой, - если ты по своей воле не хочешь пойти со мной обедать, я, пожалуй, сейчас же начну тебя принуждать! А после того, как мы устроим сцену в этом зале, вряд ли можно рассчитывать быть допущенным сюда вновь. Однако, мадемуазель, как бы вам не пожалеть, оставшись в одиночестве: вас не пугает риск, которому вы себя подвергаете? Я страшен в гневе!
      Были ли в его голосе эти дразнящие иронические нотки, или ей почудилось? Напоминание, в какой бы легкой форме оно ни прозвучало, совершенно излишне. Наташа слишком хорошо сознавала его власть над собой, хотя в эту минуту казалось совершенно невозможным поверить, что Марк когда-нибудь воспользуется этой властью.
      Марк следил за тем, как меняется выражение ее лица, и на миг в его глазах мелькнуло непонятное раздражение. Он решительно встал и предложил Наташе руку. Ощутив под своей изящной рукой его силу, она вдруг почувствовала, как по ее телу пробежала волна странного трепета. Рядом с этим могучим мужчиной она особенно остро сознавала собственную женственность, и это очень тревожило Наташу. Она привыкла рассчитывать только на себя, и теперь ей было так странно чувствовать себя уязвимой и восприимчивой к мужской заботе и поддержке.
      Пока они стояли в очереди в гардероб, держа в руках номерки, Наташа задумалась над явной противоречивостью своих ощущений. С одной стороны, Марк был ей почти отвратителен, с другой - на нее завораживающе действовал не только он сам, но и та обостренная чисто женская реакция, которую он был способен пробудить в ее теле в любой момент. Как ни странно, Наташе пришлось признаться самой себе, что в эту минуту в мире не существовало другого мужчины, в обществе которого она бы предпочла оказаться. Неожиданное открытие заставило ее немного нахмуриться. Она возмутилась еще сильнее, когда Марк помог ей надеть пальто, а потом, галантно взяв под руку, увел в ноябрьскую ночь...
      ***
      Двери лифта открылись, и Марк с Наташей выскочили в коридор. Пока Наташа спешила к дверям своей квартиры, ее ботинки на низких каблуках звонко цокали по кафельному полу. Марк, бесшумно двигаясь в кроссовках, посмеиваясь обогнал ее, и они, как дети, бросились к двери наперегонки.
      К финишу оба пришли одновременно, с неудержимым хохотом дружно врезавшись в дверь. Смех Марка был глубоким и теплым, и Наташа надеялась, что он не уловит оттенка напряжения в ее собственном смехе.
      - Так нечестно, на тебе кроссовки, - взбунтовалась она, опуская взгляд на его обувь. Взгляд помимо ее воли скользнул вверх, пройдясь по линялым джинсам, облегающим длинные мускулистые ноги, к модной замшевой куртке, которую она сама помогла ему выбрать в "Блумингдэйле". Пока они шли от машины до подъезда, на куртку уепели нападать снежинки, и теперь они растаяли, оставив после себя капельки воды.
      С аукциона минуло три недели. Если бы ей тогда сказали, что в ближайшее время Марк будет распоряжаться практически каждой ее свободной минутой, она бы, наверное, была близка к полуобморочному состоянию. Однако случилось именно так, а Наташа чувствовала себя, на удивление самой себе, неплохо.
      Поразительным подтверждением тому стал праздник Дня Благодарения, когда Марк отпустил ее в Пенсильванию, к родителям. За праздничным обедом Наташа была какой-то необычно рассеянной. Она все время грезила наяву, думая о Марке. Даже ночью, когда она спокойно уснула в кровати, в которой спала еще девчонкой, он явился ей во сне.
      На следующий день после ленча, на который подавали неизбежные в таких случаях бутерброды с остатками праздничной индейки, она вдруг неожиданно для самой себя объявила, что должна возвращаться в Нью-Йорк. Поскольку дело происходило в пятницу и впереди предстояли еще два нерабочих дня, родители обменялись между собой понимающими взглядами, как бы говоря: "Ну, что я тебе говорил?" - но вопросов, к счастью, не задали, за что Наташа была признательна им еще больше...
      ***
      За эти три недели они с Марком с поразительной дотошностью изучили Нью-Йорк. Начиная с первого вечера после аукциона, когда Наташа в своем лучшем вечернем платье обедала с Марком в "Пти Марми", она успела надеть все вещи из своего гардероба: Марк водил ее по ресторанам, театрам, музеям и даже универмагам (однажды в субботу он заявил, что никак не может обойтись без ее совета при покупке). Но больше всего Наташа любила ходить на открытия художественных выставок.
      Как-то вечером они отправились в кино на классический японский фильм, а после решили по такому случаю и пообедать в японском ресторанчике. Им подали крепкие напитки и изящно сервированные на лаковом подносе аппетитные рулетики из сырой рыбы с рисом и водорослями и мисочки с соусом...
      ***
      Безуспешно пытаясь вставить ключ в замок, Наташа застонала:
      - Больше я никогда не позволю тебе поить меня сакэ! Я и не знала, что эта штука так валит с ног!
      - Ничего, скоро пройдет, - заверил ее Марк.
      В конце концов ей все-таки удалось справиться с замком, и они вошли внутрь. Включив свет, Наташа сняла с себя дутую пуховую куртку, под которой на ней были обтягивающие джинсы и красная фланелевая рубашка, мягко облегающая фигуру.
      У нее появилось обманчивое чувство уюта и безопасности. Однако стоило ей окинуть взглядом знакомую обстановку квартиры, как настроение стало едва уловимо меняться. Такие эмоциональные перепады "вверх-вниз" стали ей за последние три недели до боли привычными.
      По сути, между ней и Марком ничего не изменилось. Угрожающая тень его власти над Наташиным будущим все еще зловеще витала над ней, хотя с самого аукциона Марк ни разу даже отдаленно не намекнул на существование какого бы то ни было превосходства. Наоборот, он ловко создавал иллюзию счастливого дружеского общения, и Наташе больше ничего не оставалось, кроме как следовать его примеру. В конце концов это было так просто!
      Самое худшее заключалось в том, что она получала искреннее удовольствие, проводя время с Марком. Нет, более того - она оказалась совершенно им околдована. Ей нравились его утонченные привычки, утонченные прихоти, европейские манеры. Он умел вызвать у Наташи теплую улыбку, всего лишь бросив на нее сквозь толпу дразнящий взгляд.
      А как увлеченно он рассказывал обо всем. Казалось, не было такой темы, которая оставалась неведомой ему. Живой ум Марка постоянно подстегивал девушку не отставать от него. Правда, как выяснилось, превзойти такого собеседника в остроумии оказалось почти невозможным, но Марк всегда давал Наташе понять, что она достойный оппонент. Она никогда не чувствовала себя неполноценной и не колебалась, бросая ему вызов.
      Однажды вечером по дороге домой они еще в такси затеяли спор о мужчинах. Обсуждение продолжилось и в квартире, когда они по обыкновению устроились в противоположных углах дивана. Наташа нехотя заметила, что, с точки зрения женщин, европейские мужчины имеют преимущество перед американскими. Марк с ней не согласился:
      - Необязательно! Ты так думаешь только потому, что вы здесь меньше сталкиваетесь с европейцами. В действительности даже во Франции среди мужчин уже начинает распространяться американская болезнь.
      - Болезнь? - В Наташе вдруг проснулись патриотические чувства. - Что еще за болезнь?
      - Опасная зараза, которая стала последствием чрезмерного общения с чересчур эмансипированными женщинами. Мужчинам начинает казаться, будто женщины хотят, чтобы с ними обращались на равных и воспринимали... как это у вас называется... как приятелей! Но это же не так!
      Наташа вспомнила, как часто ее раздражало, если мужчина, с которым она встречалась, оставлял за ней право выбора ресторана или фильма, словно смертельно боялся сделать по-своему. Какими же бесхребетными казались ей такие мужчины! Разумеется, Марк таким не был, хотя он всегда оставался неизменно вежлив и уважал ее вкусы. Несмотря ни на что, Наташа продолжала его поддразнивать.
      - Мне все ясно! Ты старомоден, не так ли? Тебе нравится, чтобы женщины были хрупкими, беспомощными и совершенно никчемными созданиями без единой самостоятельной мысли.
      - Ни в коем случае! Как можно уважать женщину, лишенную характера? Я говорю только об отношениях между полами. Американские мужчины забыли, что женщина иногда хочет чувствовать себя слабой и беззащитной. А уж задача мужчины - распознать такой момент и действовать соответствующим образом.
      Марк многозначительно прищурил глаза, и Наташа почувствовала, как между ними словно проскочил разряд молнии, но не электрической, а сексуальной. Эффект от нее был мгновенным и неожиданным: потому что вспышка эта означала, что между ними начинается нечто более серьезное, чем то, на что она уже начала было рассчитывать и к чему успела привыкнуть. Вопреки ее кошмарным ожиданиям Марк за все три недели позволил себе лишь случайное небрежное объятие или целомудренный поцелуй на ночь. Это обстоятельство тоже вызывало у Наташи недоумение. Оставаясь одна, она не раз предавалась долгим и невеселым размышлениям на эту тему. В конце концов она пришла к выводу, что Марк относится к тому типу мужчин, которые помешаны на власти, которым физическая разрядка через секс доставляет меньшее удовольствие, чем наслаждение своим превосходством. При этой мысли Наташе становилось не по себе... пока она снова не оказывалась в его обществе. Рядом с Марком все зловещие подозрения таяли, испарялись, как роса, в жарких лучах его обаяния.
      Однако теперь, похоже, в их отношениях наступил поворотный момент. Ошибиться невозможно. Марк намеренно скользнул по дивану, придвигаясь поближе к Наташе, и нежно погрузил пальцы в ее шелковистые волосы. В пронзительной синеве его глаз появилась какая-то странная решимость, которой не было всего лишь несколько мгновений назад. От близости этого мужчины у Наташи перехватило дыхание, а все упорядоченные мысли разлетелись, как стая перепуганных голубей.
      - Ты сегодня такая оживленная! В глазах - восхитительный огонь, лицо сияет...
      - Наверное, на меня наконец снизошел добрый рождественский дух, тихонько рассмеялась Наташа. Марк покачал головой.
      - Non. Это нечто большее, Наташа. За последние три недели в тебе произошла перемена - перемена, на которую я надеялся. Сегодня я наконец чувствую, что могу поцеловать тебя так, как целуют настоящие любовники. Его рот нашел ее губы и принялся демонстрировать разницу. Наташа почувствовала, что невольно отвечает на его откровенно эротические притязания. Губы ее легко раскрылись, позволяя его языку вступить в ни с чем не сравнимую возбуждающую игру. Она погрузила пальцы в его густые волосы, а когда Марк прижал ее теснее, и она сама с готовностью обвила руками его шею.
      Но вдруг ее словно что-то встряхнуло изнутри, и до сознания наконец дошло то, чего она никак не могла понять раньше: он гораздо коварнее, чем она думала. Ему мало просто доминировать над ней. Марк околдовал ее до такой степени, что девушка, забыв о благоразумии, готова отдать всю себя без остатка. В его план входило не просто завоевать Наташу, но завоевать ее абсолютное доверие.
      К сожалению, то, что она разгадала его план, совсем не изменило ситуацию. Стрелка весов отклонилась в сторону, противоположную здравому смыслу, и не в ее силах было вернуть ее обратно. Чувства быстро захватывали власть над ней, увлекая девушку все дальше в запутанный лабиринт страсти. По телу заструилось пьянящее тепло и захотелось полностью потеряться в этом лабиринте.
      Нежные руки Марка ласково опустились ей на грудь. С невыносимой медлительностью он начал расстегивать пуговички ее рубашки, и ожидание довело Наташу почти до грани безумия. Дыхание участилось, и она закрыла глаза в предвкушении чуда.
      Наконец Марк почти с благоговением спустил с ее плеч рубашку. Увидев под ней обнаженную грудь, он резко втянул воздух, и эта реакция воспламенила Наташу еще сильнее. Когда его губы принялись ласкать чувствительную кожу груди, девушка застонала от нетерпения. Он нужен был ей весь, каждое его искусное прикосновение, она хотела почувствовать его кожу своей, желала ощутить тяжесть его тела.
      - М-Марк! - взмолилась она хриплым шепотом.
      - Да, моя маленькая. Я чувствую твое нетерпение - оно уступает только моему собственному. Но не здесь...
      Наташа поняла, что он имеет в виду. Откинув с лица волосы, она вырвалась из его объятий и направилась через небольшую гостиную в спальню. Не оглядываясь, она знала, что Марк последует за ней. В спальне она потянулась было к выключателю, но Марк ее остановил.
      - Non.
      Он вышел из комнаты и через минуту вернулся, взяв в кухне подсвечник. Поставив его на тумбочку, Марк пошарил в ящике в поисках спичек.
      - Я хочу, чтобы все было точно так же, как в первый раз, - объяснил он. - Хочу чувствовать, как ты дрожишь в моих руках и так же вскрикиваешь от удовольствия, как тогда.
      Вспыхнула спичка, и эта вспышка словно подожгла фитиль Наташиной страсти. Рухнули последние сдерживающие барьеры. Она рывком сбросила ботинки и небрежно отшвырнула их в сторону. Повернувшись, она беззастенчиво встала лицом к Марку. Грудь под расстегнутой рубашкой вздымалась от глубокого дыхания, глаза пылали страстью. Наташа сама была потрясена силой собственного желания.
      - Ты - все, о чем только может мечтать женщина, и даже больше! Люби меня, Марк!
      Марк подчинился и заключил ее в объятия; в каждом его движении чувствовалась уверенность опытного мужчины. Его рот снова набросился на ее губы, а руки в это время высвободили рубашку из джинсов и сбросили ее на пол. Теперь Наташа была обнажена до талии, и сама мысль об этом неимоверно возбуждала ее. Где-то внутри нее разгорелся пожар. В ней не осталось и следа от той холодной изысканной женщины, которую Марк встретил на вечеринке у Трейси. Наташа подтолкнула Марка на кровать и, упав рядом, принялась расстегивать на нем рубашку.
      - Бог мой, - рассмеялся он, - я ожидал встретить кошечку, а вместо этого нашел голодную тигрицу!
      Его гладкая упругая кожа выглядела при мерцающем свете свечи очень соблазнительно. Наташа коснулась пальцами мягких волос, покрывающих его мускулистую грудь, и склонилась, чтобы поцеловать плоский сосок. Ее собственные к тому времени уже набухли и затвердели, и когда Марк, перекатившись, лег на девушку сверху, ее грудь стало покалывать от непереносимого удовольствия. Марк с легкостью ввел свою возлюбленную в мир, где не существует ни стыда, ни сдержанности. Его губы раздразнили Наташу до такого состояния, что возбуждение стало почти болезненным. Она извивалась и льнула к Марку, отчаянно стремясь ощутить заветную полноту слияния с его телом. Марк рванул молнию и стянул ее джинсы заодно с трусиками, и этот звук стал еще одним мощным стимулятором ее неуправляемой страсти.
      Сознание своей полной капитуляции доставляло пьянящее наслаждение и одновременно вызывало какой-то внутренний протест. Некая часть ее сознания удивленно наблюдала за происходящим как бы со стороны. Подумать только, Марк в считанные минуты довел ее до состояния полного, безоговорочного подчинения! Что же это за мужчина, который способен так разжечь ее чувства! Это так прекрасно и... и так глупо. Покрывая лицо Наташи легкими, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями, Марк заметил смятение в ее глазах.
      - Сердце мое, почему ты смотришь так печально?
      - Потому что это - безумие! - тихо воскликнула Наташа. - Я не хочу, чтобы все происходило так.
      - Есть только один способ, как это может произойти, и именно по этому пути нас сейчас уносит. Все идет совершенно естественно, Наташа, только расслабься - и ты поймешь!
      - Нет, я не то имею в виду! Дело в том, что я... - Внезапно Наташу осенило. Она с пугающей ясностью осознала, что является истинной причиной ее смятения, и выпалила:
      - Я в тебя влюбилась, и от этого все становится просто невыносимо!
      - Наоборот, это же прекрасно, - возразил Марк, улыбаясь. Он хотел услышать это признание, догадалась Наташа.
      - Ты не понимаешь! Или по крайней мере делаешь вид, что не понимаешь. То, что сейчас происходит, совсем не то, во что я по глупости заставила себя поверить. Твое поведение, вся эта внешняя сторона, не имеет никакого отношения к истинному положению вещей.
      Лицо Марка помрачнело.
      - Наташа, никогда в жизни я не выражал свои чувства более правдиво, думаю, что и ты - тоже.
      - Возможно, ты способен разложить свои чувства по полочкам, разграничить их так, как не могу я. А может быть, ты действительно забыл, что происходит? - Наташа обращалась скорее даже не к нему, а к самой себе. По-моему, ты меня не слышишь.
      Наташа вырвалась из рук Марка и села. Обостренно сознавая собственную наготу, она схватилась за свободный конец покрывала и обернула его вокруг себя. Ее теперь смущало свое очевидное возбуждение.
      - Не надо делать из меня дурочку! - воскликнула она, начиная сердиться. - Уверена, что ты прекрасно все понимаешь. Я нахожусь с тобой не по доброй воле, или ты забыл? Ты меня шантажировал и заставил проводить с тобой время, чтобы ты мог... мог расставить эту ловушку.
      Марк мрачно усмехнулся.
      - Ах вот оно что! Ты все еще продолжаешь верить в эту чепуху?
      - Я не могу себе позволить сбросить многие факты со счетов! Я не так богата, как ты, и должна зарабатывать себе на жизнь. Выбор у меня не так велик, поэтому приходится стараться сохранить ту работу, которая у меня есть.
      Он нахмурился.
      - Наташа, не говори глупостей! Неужели тебе до сих пор непонятны мои чувства?
      Эмоциональные качели, которые пришли в движение, когда они только входили в квартиру, наконец замерли на месте. Теперь Наташа ненавидела Марка всеми фибрами души. Чувство было знакомым, но впервые вспышка ненависти произошла в присутствии Марка.
      - Нет! Я не вижу, чтобы у тебя вообще существовали какие-то чувства!
      Рот Марка скривился в саркастической улыбке:
      - А если я скажу, что люблю тебя?
      Не отдавая себе отчета, Наташа яростно набросилась на него.
      - Ты уже солгал мне однажды, почему же я должна верить тебе сейчас? Ты меня не любишь! Тобою движет только извращенное самолюбие!
      На миг его лицо застыло, потом на нем появилось задумчивое выражение. Он вытянулся на постели, подпирая голову рукой.
      - Подожди, Наташа. Наверное, мне следовало сказать об этом раньше. Детективы, которых наняла страховая компания и из-за которых ты так волновалась...
      У Наташи кровь застыла в жилах.
      - ...Они приходили ко мне со своими вопросами недели две назад. Я с ними побеседовал, и что из этого? Ничего! Восхитительную маленькую тайну нашей ночи я оставил при себе, и они ушли от меня в таком же неведении, как и приходили. Ну, может быть, не совсем в неведении... - Он удовлетворенно хмыкнул. - Я обратил их внимание на некоторые странные совпадения, связанные с исчезновением картины, и они выслушали весьма заинтересованно.
      Наташа уставилась на него широко раскрытыми глазами.
      - Ты... ты меня не выдал?
      - Конечно, нет! Зачем бы я стал это делать? Для того, чтобы защитить себя, мне не нужно было открывать нашу тайну. Я легко продемонстрировал им, что обвинения твоего босса в мой адрес - полный абсурд.
      Наташа еще теснее закуталась в покрывало, словно оно могло каким-то образом защитить ее от того, что она сейчас слышала.
      - Выходит, ты все это время знал, что я в безопасности, и тем не менее не разубедил меня в том, что в силах в любую минуту поломать мою жизнь!
      Марк пожал одним плечом.
      - Не будь дурочкой, у меня просто вылетело из головы! Они приходили как раз в тот день, когда ты уехала домой, и к тому времени, когда ты вернулась, я уже напрочь обо всем забыл.
      - Я тебе не верю, - покачала головой Наташа.
      - Бог мой, не говори так!
      - Я думаю, ты специально помалкивал, чтобы водить меня за нос. Ты хотел как можно дольше наслаждаться своей властью надо мной!
      Марк резко сел в кровати.
      - Наташа! - произнес он угрожающе. - Не смей продолжать в таком тоне, я тебя предупреждаю! Но она уже не могла обуздать свой гнев.
      - А почему бы и нет? Ведь это правда, не так ли? Ты неплохо провел время! Наслаждался, видя, как я подпрыгиваю от малейшего твоего прикосновения! Приходил в восторг, когда я спешно бросалась готовиться, как только ты "неожиданно" заходил за мной...
      На лице Марка появилось выражение, предвещающее бурю.
      - Прекрати! Остановись, я прошу!
      - О, я только еще начинаю! - яростно пообещала Наташа. Напряжение, подавляемое последнее время, прорвалось на поверхность. Все часы мучительного, беспомощного беспокойства потребовали немедленного возмездия. Она пришла в исступление. - Ты... ты просто грязный соблазнитель! Ты пользуешься любой уловкой, чтобы затащить меня в постель! Ты... ты...
      Внезапно ей стало трудно говорить. В горле больно саднило, а глаза заволокло предательской влагой. Слезы брызнули наружу, оставляя на щеках блестящие дорожки.
      - Ублюдок! - только и удалось ей бросить напоследок, прежде чем задохнуться от сотрясающих все тело рыдании.
      Марк сжал ее руки стальными тисками. Казалось, его лицо выражало сострадание, но слезы туманили глаза, и Наташа не могла сказать с уверенностью. Во всяком случае, в голосе прозвучала холодная сдержанность.
      - Твои слова сводят меня с ума!
      - Я... я больше не знаю, во что верить. Я так растерянна! - воскликнула Наташа сквозь рыдания, и это был крик, вырвавшийся из самого сердца. Она мотала головой из стороны в сторону, не в силах взглянуть в лицо Марку.
      - Если слова тебя не убеждают, то я знаю, что убедит. Невозможно обманывать, когда занимаешься любовью! Позволь мне любить тебя!
      - Нет! Отойди от меня!
      Наташа сбросила его руку и соскочила с кровати, вцепившись в ненадежный щит покрывала. Она попятилась и уперлась спиной в дверцу гардероба, чувствуя себя попавшим в ловушку зверьком. Ее снова охватил слепой гнев, но теперь она даже не могла подобрать нужных слов. Все, на что она была способна, это только с глухим свистом втягивать в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Она смотрела на Марка покрасневшими, полными ненависти глазами, руки сжимались в кулаки, сминая края покрывала. Марк, сидя на кровати, следил за ее нарастающим неистовством глазами, полными нескрываемой боли.
      - Наташа, - тихо проговорил он. - Я не могу убедить тебя, ведь сейчас ты и слушать меня не хочешь.
      Марк потянулся к ней.
      - Оставайся там, где стоишь! Я не собираюсь заниматься с тобой любовью - ни сегодня ночью, ни когда-либо еще! Единственный способ, как ты можешь меня заполучить, - это... изнасиловать! - Последние слова превратились в злобное шипение.
      Марк замер на месте, слыша в ее голосе ледяную убежденность. На то, чтобы мысль окончательно отложилась в его сознании, ушла, наверное, целая минута, но когда все-таки это случилось, у него внутри словно что-то умерло. Его плечи обреченно поникли.
      - Что ж, прекрасно, - произнес он одеревеневшим голосом.
      Перекатившись на другую сторону, он встал с кровати и надел рубашку. Бросив прощальный, опустошенный взгляд на ее гневно трепещущую фигурку, прижавшуюся к дверце шкафа, он взял в руку все еще мерцавшую свечку.
      - Прощай, Наташа.
      Марк вышел из комнаты, унося с собой единственный лучик света. Наташу окутала тьма.
      Только услышав стук входной двери, она наконец, рыдая, осела на пол.
      Глава 8
      - Якоб Нокс, вы арестованы. Вы имеете право не отвечать на вопросы...
      Наташа замерла в дверях галереи, слушая и не веря своим ушам: сурового вида мужчина в сером костюме зачитывал Якобу его права. Слова, знакомые по фильмам, в спокойной обстановке галереи Нокса казались нереальными и угрожающими.
      Сам Якоб стоял у дверей своего кабинета. По обе стороны от него стояли двое других мужчин, одетых с одинаковой тщательностью в неприметные, нарочито не выделяющиеся из толпы, серые костюмы. На лице Якоба застыло смешанное выражение растерянности и гнева.
      - ...Вы поняли, что я вам сказал? - спросил первый.
      - Вы не посмеете! - взорвался Якоб, с таким видом, будто готов наброситься на них с кулаками. - ФБР должно защищать, а не запугивать честных граждан!
      - Я спросил, понимаете ли вы, что я вам сейчас сказал? - холодно повторил агент ФБР.
      - Да, черт вас возьми! - прорычал Якоб.
      Наташа потрясла головой, чтобы убедиться, что ей это не снится. Она опоздала на работу почти на полчаса - столько времени ей понадобилось, чтобы загримировать темные круги под глазами. После ухода Марка она долго рыдала и уснула почти под утро, а сегодня, когда она спешила на работу, болезненную остроту воспоминаний о ночной сцене с Марком притупляла тревога о том, что скажет по поводу ее опоздания Якоб.
      Оказалось, в галерее заварилась такая кутерьма, что ее появление осталось незамеченным. Появился Рауль в рабочем фартуке, подвязанном на поясе, и обрушил на людей из ФБР град взволнованных вопросов. За спиной Якоба виднелась миссис Хабер. Прикрыв рот ладонью, она то и дело издавала удивленные возгласы. Сам Якоб, пробурчав под нос что-то оскорбительное, потребовал, чтобы ему позволили позвонить своим адвокатам.
      - Вы можете связаться с ними из управления, а сейчас мы уезжаем, заявил агент.
      - Могу я по крайней мере взять пальто? - саркастически поинтересовался Якоб. - Возможно, вы не заметили, но на улице весьма прохладно.
      Один из агентов принес пальто арестованного, и его увели. Якоб прошел мимо, не произнеся ни слова, и Наташа поняла, что босс даже не заметил ее присутствия. Она все еще не могла сдвинуться с места от удивления, когда к ней подошел один из "серых костюмов".
      - Вы клиент? - спросил он.
      - Н-нет. Я здесь работаю.
      - Ваше имя?
      - Э-э... Наташа Бэррон.
      - Должность?
      - Ассистент, - пролепетала Наташа, нервно сглотнув.
      - Ясно. Позже я хочу задать вам несколько вопросов.
      - Мне? - ужаснулась Наташа. - Но...
      - Не волнуйтесь, вы не находитесь под подозрением, - успокоил девушку "серый костюм". - Я просто хотел бы получить кое-какую стандартную информацию, это займет всего лишь несколько минут. Я вернусь после того, как мы покончим с канцелярскими формальностями в управлении. - И он пошел догонять остальных.
      К счастью, реакция коллег на некоторое время отвлекла Наташу. Издав несколько удивленных реплик и покачав головой, Рауль удалился в подсобку. На его лице отразилось затаенное удовлетворение. Миссис Хабер же, которая обычно пользовалась малейшей возможностью, чтобы покомандовать Наташей, наоборот, побледнела и пребывала в полной растерянности.
      - Что же нам делать? - твердила она то и дело.
      - Думаю, мы должны просто продолжать работу, - предположила Наташа.
      - А если кто-то позвонит? Что я им скажу?
      - Ничего, - твердо распорядилась Наташа. - Говорите просто, что Якоба не будет весь день и что он позвонит, как только сможет.
      - Но ведь его посадят в тюрьму! - причитала миссис Хабер.
      Наташа покачала головой.
      - Не думаю. Его предупредят и выпустят под залог. Вероятно, он вернется уже сегодня!
      Миссис Хабер послушно вернулась к своему столу. Похоже, она сомневалась в таком исходе дела. Наташа пошла к себе. Двигаясь как сомнамбула, она сняла пальто и шарф. Если ей хотелось выкинуть из головы Марка Дюшена, то события сегодняшнего утра помогли ей в этом весьма драматичным способом. Никто даже не знал точно, за что арестовали Якоба, но, кажется, она догадывалась.
      Для того чтобы получить подтверждение своим догадкам, ей пришлось подождать, пока не вернулся агент ФБР. Он приехал часа через полтора. Мельком предъявив удостоверение, он уселся напротив ее рабочего стола и начал с вполне безобидных вопросов о ее работе в галерее Нокса. Потом он спросил о портрете Матисса и его краже. Наташа рассказала агенту то немногое, что знала.
      - Так за что же арестовали Якоба? - выпалила она, не в силах дольше сдерживать любопытство.
      - За попытку обмануть страховую компанию, - спокойно ответил агент. Но позвольте мне, мисс Бэррон, сначала закончить со своими вопросами.
      - Прошу прощения.
      - Ситуация такова: после того, как полотно было объявлено украденным, продолжал агент, - выяснилось, что оно находится у мистера Нокса. Известны ли вам причины, по которым он пошел на это мошенничество? Ну, знаете, может быть, какие-то карточные долги или что-то в этом роде?
      Наташе не нужно было долго думать. Стараясь внимательно следить за своим голосом, она пересказала сцену с мистером Шимазу, произошедшую за день до того, как картина была якобы украдена. Агент что-то поспешно нацарапал в своем блокноте, потом, подняв глаза, взглянул с явным интересом.
      - Так, ясно. Как я могу связаться с этим... Шимазу?