Неоконченный романс

Что прошло, уже не вернуть. Поплачь немножко, все горе со слезами вытечет. Узелок развяжется, легче жить станет. — Достав носовой платок, она вытерла глаза и нос подруге.

Лена улыбнулась:

— Ты будто бабушка-причитушка, успокаивать умеешь.

— Действительно, меня бабушка так научила заговаривать. И правда, все куда-то уходит. — Вера легко поднялась на ноги, потянула за собой Лену. — Давай-ка книги будем наверх носить, я их по стопочкам разложила, чтобы легче было.

Из всех комнат Лене больше всего нравилась мансарда под крышей, и не случайно она решила оборудовать здесь свой кабинет. С балкона вид открывался ошеломляющий: весь поселок лежал как на ладони, а дальше на все четыре стороны тянулись покрытые лесом сопки, переходящие в горные массивы. Сквозь прозрачный воздух просматривались седые вершины гольцов. Густые синие тени скрадывали провалы. На их фоне резче выступали освещенные солнцем гребни гор. Все еще покрытые снегом, они напоминали о себе ураганными ветрами, гулом лавин и камнепадов.

В это время, когда в горы только-только пришла весна, они особенно опасны. И люди, работающие там, — лесники, егеря, смотрители биостанции, метеорологи — несмотря на огромный опыт, постоянно рискуют жизнью. Но человеку несведущему горы кажутся воплощением вечной красоты, неподвластной ни времени, ни стихиям!

— Ой, Ленка, завидую я тебе, такая красотища вокруг! А наш дом словно в яме: с одной стороны гора, с другой стороны гора, а посередине — мостик… Зато тебе до школы целый час добираться. Но ничего, сосед у тебя при колесах, подбросит по случаю. — Верка заглянула Лене в глаза. — А может, мне за ним приударить? Я девка видная, не хуже тебя, на язык бойкая, живо ему зубы заговорю…

— Ладно тебе, и правда слишком бойкая! Пошли лучше с книгами закончим.

С коробками провозились долго: прошел не один час, пока расставили все книги по полкам, разложили и развесили одежду, снесли ненужную посуду в подвал. Развешивали шторы, расстилали большой ковер уже из последних сил. И хотя еще не вся мебель стояла на своих местах, а картины отвернулись лицом к стене, комната уже приобрела обжитой вид.

Светлые обои, на полу ковер цвета осенних листьев и в тон ему шторы на окнах создавали ощущение покоя и душевного комфорта. Вера открыла окно. В комнату с мягким дуновением ветерка ворвались ароматы поздней весны: цветущей черемухи, молодой листвы — и горьковатый запах меда, исходивший от высоких кустов, покрытых мелкими белыми цветочками, названия которых Лена не знала.

— Слушай, подруга. — Вера развалилась в новом кресле, положив ноги на подлокотник. — Сегодня у нас банный день, к предкам тащиться неохота. Как ты смотришь на то, чтобы твою баньку обновить?

Попариться было бы здорово! А то мое молодое тело на части разваливается, в баньке мы его и соберем.

— Вера, я еще сама толком не знаю, как там все включается-выключается.

— Ну, это мы мигом! — Верка поспешила на улицу, а Лена отправилась на кухню, вспомнив, что с самого утра, кроме кофе и сока, ничего не держала во рту. Сделав на скорую руку несколько бутербродов с ветчиной и включив кофеварку, она через окно наблюдала, как Верка носилась по усадьбе. Через некоторое время она уже с торжеством докладывала, что электропечь включила, баня нагревается, горячая и холодная вода поступает исправно. Прихватив пару бутербродов и сделав несколько торопливых глотков кофе, она вооружилась большим ножом, веревкой и ушла в рощу за березовыми ветками для веников.

Заморив червячка, Лена принялась за ужин. В холодильнике еще с зимы у нее оставался изрядный запас домашних пельменей. Их она и решила сварить и приготовить легкий салат из свежей зелени. Лена не привыкла уделять слишком много времени кулинарным изыскам.

Оставшись одна, она вновь и вновь мысленно возвращалась к событиям дня. Последние годы жизнь ее текла степенно и размеренно. И вдруг разом все перевернулось. Сказалось ли какое-то особое положение звезд на небе или катаклизмы на Солнце, но все ее душевное равновесие полетело вверх тормашками. И надо же, Сашка, сдержанный, вежливый, которого она любила не меньше Верки, как с тормозов сорвался. Лена вспомнила прикосновения его губ, напрягшиеся мускулы, и ее передернуло от стыда и отвращения. Нет, теперь уже никогда не сможет она беззаботно смеяться и подшучивать над ним, обнимать и целовать в щеку в благодарность за незатейливые подарки на Новый год и 8 Марта. И в отношениях с подругой не будет прежней теплоты и открытости. Каково сознавать, что ее муж так откровенно тебя домогается.

Услышав громкие вопли и визги, Лена выскочила на крыльцо. Верка с огромной охапкой березовых веток летела со всех ног из рощи, а за ней, не отставая ни на шаг, мчался старый козел Митрофан. Как и его хозяйка бабка Лушка, Митрофан целыми днями шлялся по поселку, пытаясь забраться в чей-нибудь палисадник или огород. Зная его наглый и злобный нрав, хозяева встречали гостя хорошей хворостиной.

Козел противно блеял и норовил поддеть противника длинными, пожелтевшими от старости рогами. Подобно своей вечно пьяной хозяйке, Митрофан мог улечься спать где и когда угодно. И не дай бог потревожить его сон. В ярости он был ужасен и беспощаден.

Один раз он умудрился пристроиться спать на здании поссовета, откуда его снимали пожарные, потратив на неравную борьбу с упрямой скотиной более часа. Поглазеть на бой местного значения сбежалось полпоселка. На орущую благим матом животину накинули волейбольную сетку, спустили на землю и, дав крепкого пинка, отправили восвояси.

И вот теперь этот злыдень, спавший, очевидно, где-то в кустах и нечаянно попавшийся Верке под ноги, пытался отомстить особе, посмевшей нарушить его послеобеденный сон. Верка все-таки исхитрилась вскочить в Сашину «мазду», и Митрофан принялся лупить рогами по бамперу так, что машину раскачивало из стороны в сторону, как хлипкое суденышко в девятибалльный шторм. При этом он отвратительно блеял и рыл землю передними копытами. Верка со страху надавила на клаксон. Из домов повыскакивали собаки и мужчины, одуревшие от адской какофонии.

Собаки внесли еще большую сумятицу. Они попытались предпринять атаку с флангов, а мужчины, прихватив солидные хворостины, с тыла. Но хитрая скотина в прыжке, которому позавидовал бы олимпийский чемпион, взлетела на крышу автомобиля.

Флинт попытался ухватить козла за ногу и был тут же отброшен мощным ударом рогов. Рогдай зашелся истеричным лаем, но Митрофан вертелся ужом, не позволял ухватить себя сзади, одаривая противников ударами налево и направо. Лена представила, что сейчас переживает Саша. Его «мазда» не больше месяца колесила по улицам поселка, а тут такое непотребное покушение на белоснежную красавицу. Он в сердцах схватил с земли увесистое полено и запустил в козла, попав ему точно по загривку. Тот жалобно мекнул и свалился на головы обезумевших псов. Через секунду распавшийся на три части лохматый клубок уже со всех ног и лап мчался к лесу. Причем Митрофан на целый корпус опережал преследователей. Саша бросился осматривать машину, к его радости и удивлению, царапин почти не было. Алексей открыл дверцу и помог несчастной жертве нападения выйти на свободу. Паршивка окончательно пришла в себя, но не преминула повиснуть у Алексея на руках, тесно прижавшись к нему бедром. Заметив все эти хитрости, Лена расстроилась. И, сердясь на себя — ей-то какое дело, пусть Верка подурачится, за красивого мужика подержится, — вернулась на кухню. Заслышав шаги, она оглянулась. Алексей, обхватив руками охапку березовых веток, насмешливо смотрел на нее.

— Можно ли вторгнуться в сию священную обитель без предварительного разрешения, мадам? — Он отвесил шутливый поклон.

— Что привело вас в наши края, сэр? — в тон ему ответила Лена. — Это вас Вера запрягла?

— Ну, запрячь меня вряд ли удастся, а по-джентльменски помочь перепуганной даме я всегда рад. — И он церемонно поклонился.

Ветки посыпались из рук. Они одновременно наклонились к ним и столкнулись лбами, отчего Лена охнула и села на пол. Потирая лоб, Алексей рассмеялся:

— Определенно мне противопоказано с вами встречаться. Следующая травма может закончиться инвалидностью или, того хуже, смертельным исходом.

Вы что, на всех так действуете или избирательно?

Да, сосед вел себя слишком уж нахально и раздражал ее, тем более что шишка на лбу катастрофически увеличивалась. Лена молча отвела протянутую в помощь руку. Достала из холодильника контейнер со льдом, положила несколько кубиков в полиэтиленовый пакетик и приложила ко лбу.

— Да, заявку на конкурс красоты временно придется отложить. — Алексей скептически оглядел ее, заметил сердитые искорки в глазах. — Такое впечатление, что вы в состоянии постоянной глухой обороны. У противника нет никаких шансов захватить вас врасплох. Но все-таки оборона — плохая тактика. Я предпочитаю нападение. — Не попрощавшись, он вышел, и уже через окно Лена видела, как они с Сашей пожимают друг другу руки, а Верка кокетливо улыбается. Досадливо отшвырнув потекший пакет, она налила в высокий стакан апельсинового сока и устроилась с ним на кухне.

— Ты что такая сердитая и беспорядок вдобавок ко всему устроила? — Верка по-хозяйски принялась убирать ветки с пола, заметила на полу лужу от растаявшего льда. — Это, случайно, не слезы ли Алексея свет Михайлыча?

— Твои шутки у меня уже поперек горла стоят. — Лена сердито отодвинула недопитый сок. — Нечаянно лбом о холодильник ударилась, вот и пришлось лед прикладывать.

— Точно я тебе говорила, — повернулась Вера к мужу, — ее надо или на цепь сажать, или вообще ни на минуту без присмотра не оставлять.

Саша между тем включил небольшой телевизор, стоящий на шкафчике в углу, и сел в кресло смотреть «Вести». Непривычно хмурый, он, казалось, ни на кого и ни на что не обращал внимания. Лена почувствовала странную неловкость, словно оказалась в компании малознакомых, совершенно чужих людей. Та аура доброжелательности, тепла и любви, исходившая от этих милых ее сердцу людей, сменилась атмосферой нервозности и напряженности. Она старалась отогнать это как наваждение, как дурной сон, пытаясь оправдать все своей усталостью, а инцидент в подвале объяснить как недоразумение, которое она просто-напросто нечаянно спровоцировала. «Все обойдется, уйдет в прошлое, забудется, наконец, — успокаивала она себя. — Просто не стоит забывать, что Сашка — мужик, и мужик молодой, здоровый, а таких в „просто друзьях“ держать сложно». По своему прежнему опыту она прекрасно это понимала, но здешняя жизнь так отличалась от ее прошлого. Она непозволительно расслабилась, а потеря контроля ведет к непоправимым ошибкам.

Верка, проверив кастрюли, недовольно покрутила носом.

— Пока я героически отбивала атаки проклятущей заразы Митрофана, ты, оказывается, лоботрясничала, а может, за мужиками подглядывала в щелку, вон они какие крепенькие, славненькие. Все при них, я вблизи разглядела. Ничуть моего Сашуни не хуже! — Она подхватила Лену за талию, весело закружила по кухне. — А мы ведь тоже еще о-го-го! Вот сейчас в бане намоемся, попаримся, расслабимся, хоть картину с нас пиши, а кое-кого и замуж бери. Александр! — С командирскими интонациями у Верки все было в порядке. — Как бы ты ни старался сегодня, но от кухонных дел тебе не отвертеться. Слушай внимательно: мы сейчас идем в баню, пока не остыла, тебе пионерское задание — пельмени сварить, чай вскипятить, закусочки к этому делу сварганить! — И она залихватски щелкнула себя по горлу.

Глава 5

Баня была в самый раз! Свежий, смолистый запах от обитых сосновой дощечкой стен, аромат распаленных молодых березовых листьев, густой пар, через который еле-еле пробивался свет электрической лампочки, — все создавало ощущение нереальности происходящего. В приятном расслаблении, лежа на нижней ступеньке полка, через полузакрытые веки Лена наблюдала, как Верка, забравшись на самый верх, яростно хлещет себя веником.

— Ой, мамочки! Ой, лишенько мое! — Она наконец спустила с полка длинные, с округлыми коленками ноги, пристроилась рядом с подругой. — А что, может, еще парку поддадим? — Она развела руки и сладко потянулась. — Нет, пожалуй, хватит, а то сваримся мы тут с тобой вкрутую!

Она внезапно подхватила Лену под мышки и потащила ее в предбанник.

— Хватит лежать, пора охладиться! — Верка толкнула ее в огромную ванну с ледяной водой и тут же, визжа от восторга и ужаса, последовала за подругой.

Как ужаленные, девушки выскочили из ванны, выплеснув половину воды на пол.

Верка бросила Лене большое полотенце:

— Оботрись пока! — а сама подошла к двери, высунула голову наружу, крикнула:

— Саша, принеси чего-нибудь попить! — Протянув голую руку, она взвизгнула от щипка мужа и приняла божественный дар — две запотевшие баночки пива.

Закутавшись в пушистые банные полотенца, вытянув ноги, подруги устроились на деревянных лавках предбанника. Спинки их изображали обнаженных мужчину и женщину, искусно вырезанных из кедровых досок школьным столяром.

— Смотри-ка, а Захарыч у нас стыдливый, все самое интересное листиками прикрыл. — Верка провела рукой по резьбе, касаясь сокровенных мест мужского тела. — Этого бы мужичка да к нам сюда под пивко, как ты думаешь?

— Ох, Верка! Только одно у тебя на уме!

— А неужели ты, подруга, за все это время ни разу о мужике в своей постели не подумала? Да ни за что не поверю! Сашка на неделю за товаром уедет, а я каждую ночь вижу, как он мне ноги раздвигает. Проснусь вся в поту, будто наяву все происходит. А ты столько времени живешь одна.

Неужели тебе не хочется? Не хворая, справная, да на тебе воду возить можно, а мужика и подавно! — Верка прихлебнула пива и зажмурилась от удовольствия. — Ты только глазом поведи — полпоселка сбежится. Не хочешь замуж — не надо, заведи себе любовника, а лучше двух, чтобы было, с чем сравнивать. Я вот думаю, — она глубокомысленно уставилась на выдающуюся часть мужского тела, — у мужиков это дело одинаковое или все-таки различается по размеру? Санек-то у меня здоровенький, так и все остальное под стать, до печенок достанет, а вот Киселев сморщенный весь, росточком метр с кепкой, так и мужские дела, наверное, со стручок, а может, наоборот, кто их знает?

— Ну, подруга, по-моему, хороший тебе кнут нужен или такой вот стручок на каждую ночь — засмеялась Лена и шлепнула вскочившую с лавки Верку по голым ягодицам. — Ишь какая ненасытная, и откуда у тебя такие мысли берутся?

— А что? Мне моего хватает. — Верка приоткрыла дверь в парилку. — Пошли, что ли?

— Пошли!

Еще пару раз хорошенько пройдясь веником по молодым спинам и бедрам, девушки ополоснулись прохладной водой и опять разлеглись на нижних ступеньках полка.

— Конечно, мне моего Санька вполне хватает, — продолжала как ни в чем не бывало Верка. — Я ведь и с тобой могу поделиться, если хочешь…

У Лены неприятно екнуло в груди.

— Ты что, перепарилась или от пива крыша поехала? — Она резко села.

— Ну, не сердись. — Верка невинно улыбнулась. — Сейчас везде пишут про секс втроем или даже вчетвером, кто как сможет. А почему бы и нам не попробовать? Представляешь, сейчас я зову Сашку, он входит, видит нас голеньких. — Она сладострастно изогнулась. — Как ты думаешь, на кого он первую ляжет?

Тебя, наверное, выберет, ты же свеженькая, а я уже приелась!

— Прекрати, дуреха, начиталась всякой ерунды и молотишь языком почем зря! — Подхватив таз с холодной водой, Лена опрокинула его на Верку. — Очнись, подруга, да пойдем одеваться, а то ужин давно уже остыл.

Верка, взвизгнув, соскочила с полка, ухватив Лену за руку, остановила ее:

— Ты погоди, конечно, про Сашку я зря сболтнула. Ни с кем, даже с тобой, я делиться не собираюсь. А кто попытается, того быстро к общему знаменателю приведу. Ты присядь, я серьезно говорю, пора кончать с твоей холостяцкой жизнью. С тебя же картины писать можно. Я ведь вижу, как у мужиков носы бледнеют, когда ты одетая по поселку идешь, а представляешь, если тебя кто вот в таком виде увидит? Знаешь, я тебе иногда завидую.

Каждое утро бегаешь, холодной водой обливаешься, а мне лень. А грудь сравни: моя и твоя! Мои словно дыни. — Она подняла, будто проверяя на вес, продолговатые объемистые груди с небольшими розовыми сосками. — Тебе лифчик носить не надо, они у тебя вон как вверх торчат! А ноги, талия, бедра? Ленка, я без смеха заявляю: ищи мужика, а то я поисками займусь, и не будет тебе никакой пощады!

— Господи, Вера, ну какие тут у нас мужики. Если и есть стоящие, то давно такими, как ты, расхватаны.

— Ну а молодой рентгенолог чем не жених? Пусть в общежитии живет, но зато при мотоцикле, а у тебя с жильем все в порядке.

— Он же лет на пять меня моложе.

— И тебе никто больше двадцати трех не дает.

— На вид — это одно, а по паспорту — совсем другое, — засмеялась Лена.

— В постели он у тебя его спрашивать не будет, а когда влюбится, уже поздно, поезд ушел. Или вот директор. Я заметила, как он на тебя посматривает.

— Все они посматривают, — устало отмахнулась Лена, но почувствовала, как приятное тепло разлилось по телу. — Да за ним уже полпоселка охотится.

У нас в школе полно молодых и свободных девиц, да и в больнице, и в самой конторе. Одна Зинка-бухгалтерша чего стоит! Она хотя и старше нас, но как бюстом поведет, мини-юбку натянет — и окажется наш директор за высоким Зинкиным забором на цепи пожизненно.

— Ты, смотрю, уже все варианты просчитала, — усмехнулась Верка. — Ох, запал он тебе в душу, вижу, запал!.. Ну что ж, мужик он видный, голова вроде неплохо работает, и руки золотые. Что касается жены, не думаю, что он ее по степени удойности подбирать будет. По-моему, у него несколько другие критерии отбора. — Задумчиво посмотрев на подругу. Вера обмотала влажные волосы полотенцем. — Я-то думала тебя с Германом познакомить. Но пока он в наших краях объявится, чувствую, многое может измениться.

На улице стемнело. На Привольный опустился поздний вечер. Внизу перемигивался огнями поселок, блики лунного света серебрились на перекатах Казыгаша. Горы черными громадами еще больше сдвинулись к поселку, еще плотнее подступила тайга. Темная бездна была сплошь усыпана звездами, необычайно крупными и яркими, в городе такое зрелище доступно только в планетарии. Далекие мрачные вершины еще освещены слабым отблеском вечерней зари. Солнце не до конца сдало свои позиции, но огромный оранжевый серп уже взошел над лесом, показывая, что ночь вступила в свои права. Где-то внизу плескался перекат, коротко взгогатывали гуси, изредка доносились далекие голоса. Прохладный ветерок проник под халатики, разметал легкие полы, и, зябко поежившись, девушки поспешили в дом. Там уже вовсю пыхтел самовар, горкой возвышался на блюде салат и ароматным запахом исходила кастрюлька с горячими пельменями. Саша, повязав себя Лениным ситцевым фартуком и косынкой, хлопотал у плиты. Стол был выдвинут на середину кухни и сервирован на четверых.

— Понятно! И кого же, если не секрет, ты в гости пригласил, пока хозяйка в бане мылась? — недовольно спросила Лена.

— Извини, Лена, что без твоего согласия, но я позвал на ужин Алексея Михайловича. У нас за целый день ничего, кроме пива, во рту не было. Костя и Андрей уже уехали, в поселковую столовую он опоздал, а в холодильнике у него пусто.

— Ладно, чего уж там, накормим и напоим, от нас не убудет, правда, Лена? — поспешила поддержать мужа Верка.

— Хорошо. Я не против. Позови его, Саша, — согласилась поставленная перед свершившимся фактом хозяйка.

— Да я уже вроде тут, на пороге. — Синие глаза смотрели на Лену, как ей показалось, со слегка виноватой улыбкой. — Простите меня за некоторое нахальство, незваный гость, говорят, хуже татарина, но я сам напросился на пельмени. Очень уж они завлекательно пахнут!

— Не переживайте, господин директор, у нас тут запросто: смокинги не требуются, вечерние платья отменяются! — Верка усадила Алексея рядом с собой.

Сашка поставил свой стул поближе к Лене и, заметив, что она тут же отодвинулась, помрачнел, нахмурился. Лене пришлось по праву хозяйки раскладывать по тарелкам пельмени. За знакомство выпили по стопочке «Столичной», потом по другой. Украдкой наблюдая за своим визави, Лена отметила, что аппетит у него отменный, а манеры весьма обходительные.

Поглощая обильно приправленные специями пельмени, Алексей успевал интенсивно ухаживать за Верой, подкладывал ей салат, подавал то солонку, то горчицу, умело вел светский разговор, и в довершение всего нахалка все-таки выпила с ним на брудершафт.

Забыв о присутствующих, они весело болтали, причем захмелевшая Верка положила руку на плечо Алексея и забыла оттуда ее убрать. Лена почувствовала, как Саша пододвинулся к ней вплотную. Горячая рука скользнула ей на колено, нырнула под халатик и поползла по внутренней стороне бедра, пока не достигла трусиков.

Лена успела перехватить под столом его руку и растерянно посмотрела на соседа. Такого неприкрытого, почти животного вожделения ей еще не приходилось наблюдать. Борьба рук под столом закончилась Сашиной победой, и он с силой попробовал раздвинуть ей бедра. Лена резко вскочила на ноги. Уставившись на нее слегка пьяными глазами, муж подруги дерзко усмехнулся, и только присутствие Веры и Алексея удержало девушку от приведения приговора в исполнение: очень сильно у нее чесались ладони на пару хороших пощечин по самоуверенной белобрысой физиономии.

Алексей тоже поднялся из-за стола:

— Саша, по-моему, вашей жене пора в постель.

Изрядно захмелевшая Верка настолько низко склонилась над столом, что роскошная грудь почти вывалилась наружу.

— Да, да, — засуетился муж. — Лена, ты где нам место отведешь, в гостиной или спальне, а то я машину отогнал в гараж, пока вы в бане парились.

Лена онемела от его наглости. Ни о каком ночлеге в ее доме и речи не шло. Но тут зазвонил телефон, Лена подняла и сразу передала трубку Вере.

Звонила Любовь Степановна. Верка, вмиг протрезвев, вскочила со стула.

— Санька, со скоростью звука мчимся домой. — И она подмигнула Лене. — Вот и Герман, легок на помине!

— И как мы сейчас по такой темноте пойдем? — Сашка разочарованно посмотрел на супругу. — У тебя ноги заплетаются, да и я не лучше.

Лена вдруг поняла, что и водка на столе, и быстро захмелевшая Верка, с которой он обычно глаз не спускал, — все это пункты одного плана, и ночлег задуман не спонтанно: Верин муж сдавать позиции не собирался.

Быстро взглянув на хозяйку, Алексей словно почувствовал ее смятение и предложил отвезти Шнайдеров домой. С очевидной неохотой Саша повел жену на улицу…

— Вы не будете против, если я на обратном пути заеду чай свой допить? — Насмешливый огонек в его глазах подтвердил худшие Ленины опасения: сосед в довершение всего оказался обжорой, и такое положительное свойство характера, как стеснительность, напрочь у него отсутствовало.

Природная деликатность и воспитание не позволили ей отказать, и, — досадуя на свою мягкотелость, она принялась убирать со стола и мыть посуду. Стены дома будто сдвинулись, обхватив ее тисками одиночества. Темные окна напротив, тоскливые крики ночной птицы, глухой шум, проникший через раскрытую дверь из рощи, заставили ее сердце сжаться, а горло свело от невыплаканных слез. Тихо скрипнула половица, Лена испуганно оглянулась. Рогдай, шельмец, тихонечко пробрался в дом, обнюхал ее, прижался к коленям.

Лена присела на стул, притянула к себе большую черную голову пса:

— Дружище ты мой дорогой! Проголодался, наверное, а ведь я про тебя совсем забыла.

Она вытащила из холодильника кастрюлю с собачьим варевом. Вспомнив про Флинта, разлила еду на две миски: если хозяин голоден, как пес, то и пес голоден, как хозяин. Вынесла на веранду одну из них — под шумок Рогдай и не столько мог съесть, а Семен Яковлевич строго-настрого приказал ей собаку не перекармливать.

Рогдаю шел третий год. Несмотря на свой сравнительно небольшой возраст, был он собакой крупной. Грудь у него была пошире и помощнее, чем у других лаек, да и в холке он был повыше. Многие охотники в поселке предлагали Лене за него большие деньги: Рогдай слыл отличной зверовой собакой.

Прошлым летом его попытались увезти заезжие геологи, за что поплатились в клочья изодранной палаткой, которой они по глупости своей решили его поймать. Охотничий талант достался Рогдаю от матери, а медвежатника из него сделал Веркин отец, знающий в этом деле толк. В прошлом году они с Рогдаем избавили соседнюю деревушку от набегов дерзкого шатуна. Как оказалось, злобный и коварный медведище не только успел проломить крышу деревенского свинарника, убить двух свиней и десяток покалечить, но, предварительно задравши, сожрал своего сонного собрата прямо в берлоге. Рассказы о том, с какой страстью искал и преследовал зверя Рогдай, со временем стали больше походить на легенду, чем на обычные охотничьи байки.

В поразительных способностях своей собаки Лена убедилась в марте, когда ушли в тайгу и не вернулись три второклассника. Позже выяснилось, что они налегке решили сбегать до пещеры с древними наскальными рисунками, о которой они слышали, но никогда не видели. Захватив по куску хлеба с салом, они отправились в экспедицию, естественно забыв предупредить родителей. Родители тоже не обеспокоились, когда дети не пришли ночевать. В поселке, где все друг друга знают и на каждом углу по родственнику, в порядке вещей оставлять ночевать приятелей детей, если те слишком припозднилиеь. Только утром, когда одной из мам позвонила встревоженная учительница: сын не явился на важную контрольную, семьи всполошились. Поднятые по тревоге поселковая милиция, пожарные, охотники обшарили всю близлежащую тайгу, но даже следов исчезнувших ребят не обнаружили.

Тогда на лыжи встали все, кто более или менее мог на них передвигаться. Обезумевшие от горя матери держались только на уколах, со дня пропажи детей пошли третьи сутки, а мороз в эти мартовские ночи достигал двадцати с лишним градусов.

Лена и Рогдай попали в одну из групп, в которую входили наиболее подготовленные и опытные лыжники. Они прочесывали самые опасные, грозящие лавинами и камнепадами, склоны гор. Прихватив Рогдая за поводок, Лена бежала по покрытому вечерними тенями лесу. Вдруг, сильно потянув, Рогдай повел ее в сторону от маршрута. Лена перевесила карабин с плеча на грудь, в сумерках в лесу можно ждать любого сюрприза. Спустившись в ложок, пес вывел ее к едва заметной тропе, но утренний снежок прикрыл все следы, если они там и были когда-либо. Но Рогдай не отступал. Нетерпеливо повизгивая, он прижал уши к голове: просил отпустить его. И Лена отстегнула поводок от ошейника. Дальнейший путь вспоминался потом как кошмарный сон. Рогдай шел по тайге каким-то немыслимым зигзагом. Как потом объяснил Семен Яковлевич, лайка с хорошим чутьем улавливает запах зверя или человека спустя двое, а порой и трое суток, тем более в тайге, где запах остается не только на земле, но и на ветках, на листьях, на коре деревьев, к которым случайно прикасаются.

Лена молила Бога: только бы не сломались лыжи в невообразимом хаосе валежника, камней и глубокого, по пояс, снега. Но Всевышний хранил не только ее, но и заблудившихся детей. Через час изнурительного бега она неожиданно оказалась на большой поляне, уставленной зародами сена. Рогдай с лаем бросился к одной из копен, и, к ее великой радости, из нее высунулись три взлохмаченные, обсыпанные сенной трухой головенки. Сено, да еще запас хлеба и сала позволили ребятишкам осмотрительно отсидеться в стоге, когда они, окончательно заблудившись, набрели на спасительную поляну.

Выстрелив из ракетницы зеленой ракетой, означающей: ребята найдены и живы, Лена принялась отпаивать мальчишек горячим чаем из термоса. Жадно прихлебывая настоянный на меде и травах чай, мальчишки наперебой рассказывали, как прошлой ночью к стогу приходили маралы и объедали сено, а потом недалеко выли волки, и вот тогда было немножко страшно. Рогдай с чувством выполненного долга свернулся клубком у их ног и только изредка поднимал голову, напрягал уши, прислушивался к глухому шуму готовящейся к ночи тайги. Тогда и спасителей, и спасенных подобрал лесхозовский вертолет. Но сколько бы после этого ни приходилось Лене бывать с Рогдаем в тайге, он всегда выводил ее к тому месту, откуда они начинали свой путь. И как бы далеко они ни заходили, пес ни разу не сбился с пути, оставаясь верным своей привычке возвращаться обратным, или, как говорят охотники, «пятным», следом.

Послышался шум мотора, хлопнула дверца…

Лена подняла голову, Алексей вошел в дом, удивленно посмотрел на нее.

— Вы всю ночь двери не запираете? А, понимаю, — он увидел Рогдая, — ваш телохранитель, как всегда, на посту.

Лена выпроводила пса на улицу, покормила Флинта. Алексей посмотрел на жадно лакающего похлебку пса.

— Кажется, ему здесь нравится не меньше, чем мне!

— Давайте я посмотрю вашу руку. — Лена коснулась повязки. — Бинты надо поменять, слишком грязные.

— Да уж, сегодня им досталось, дел в доме невпроворот.

— Что же вы в директорском доме не поселились?

Там ничего не надо доделывать и переделывать.

— В этом мавзолее? — Он передернул плечами. — Зачем мне такие хоромы? Решили отдать его музыкальной школе, мне и этот великоват, но просто выбора не было. В гостинице сами знаете: ни помыться как следует, ни побриться. А вас не смущают размеры вашего дома, не боитесь заблудиться?

— Надеюсь, что я не всегда буду одна.

— И много кандидатов, желающих скрасить ваше одиночество?

Лена промолчала, но Алексей заметил, что ей не понравился вопрос, и решил опасную тему оставить в покое. Девушка тем временем очистила рану перекисью водорода, наложила тампон с мазью и крепко перебинтовала руку.

— Все-таки есть небольшое воспаление.

— Не знай я, что вы учитель, подумал бы — сестра милосердия. Ну как? До утра не отвалится? — Он провел рукой по повязке.

— Из своего опыта могу сказать: ночь продержитесь, а утром не поленитесь обратиться к врачу.

— Утром в пять часов я уже буду по дороге на биостанцию.

— Тем лучше, покажитесь там фельдшеру. — Лена выбросила грязные бинты, вымыла руки. — Самовар включите, если будете чай пить, остыл совсем.

Сокрушенно почесав в затылке, отчего волосы встали по-детски трогательным ежиком, Алексей неожиданно виновато спросил:

— Елена Максимовна, а пельменей у вас не осталось? Что-то опять проголодался.